Первое дело Мегрэ

Глава 6 Маленькое семейное торжество

Только к восьми вечера, когда зажглись газовые фонари вокруг Триумфальной Арки и начала вырисовываться перспектива улиц и проспектов, окаймленных их перламутровым сиянием, Мегрэ, потерявший почти всякую надежду отыскать графа, вдруг попал в самую гущу событий.

Об этом прекрасном вечере Мегрэ надолго сохранит светлое воспоминание, как об одном из самых очаровательных весенних вечеров Парижа. Воздух был напоен такой свежестью, таким благоуханием, что Мегрэ то и дело останавливался, чтобы поглубже вдохнуть. За последние несколько дней на улицах все чаще стали появляться женщины в одних костюмах, но Мегрэ только сейчас заметил это, и ему показалось, будто он видит, как по-весеннему расцветают улицы – светлые блузки всех тонов и оттенков, ромашки, маки, васильки на шляпах. А мужчины – те даже рискнули надеть свои канотье.[3]

Мегрэ много часов подряд шагал взад и вперед по короткому участку между площадью Этуаль, площадью Терн и воротами Майо. Отель, в котором жил граф, был расположен на площади, как раз против маленькой прачечной.

Почему Мегрэ заметил эту прачечную, где на столах гладили белье совсем молоденькие девушки, он и сам не мог бы сказать.

– Граф у себя? – спросил он у портье, войдя в отель. Его оглядели с головы до ног. Все люди, с которыми ему суждено было встретиться, в этот вечер будут его почему-то встречать таким же долгим взглядом – скорее скучающим, чем презрительным – и нехотя отвечать.

– Поднимитесь, посмотрите.

Он решил, что первое его предприятие уже подходит к благополучному завершению.

– Не скажете ли вы мне номер его комнаты?

Портье заколебался. Он, видимо, понял, что Мегрэ отнюдь не завсегдатай этих мест.

– Тридцать второй…

Он поднялся, и на него пахнуло запахом человеческого жилья и кухни. В конце коридора горничная складывала грязные простыни. Он безуспешно стучал в дверь номера.

– Вам нужна Люсиль? – спросила издали служанка.

– Нет, граф.

– А его нет. Там никого нет.

– Не знаете, где я могу его найти?

Вопрос был настолько нелепый, что на него даже не сочли нужным ответить.

– А Люсиль?

– В «Петухе» ее нет?

Мегрэ опять себя выдал. Это был не правильный шаг. Если он даже не знает, где найти Люсиль, зачем же он сюда явился?

«Петух» – одно из двух кафе на углу авеню Де Ваграм. Большие просторные террасы. Несколько одиноких женщин. Мегрэ внимательно присматривался к ним – нет, со шрамом никого нет. Тогда Мегрэ заговорил с официантом:

– Люсиль нет?

Беглый взгляд на присутствующих.

– Сегодня я ее не видел.

– Вы думаете, она еще придет? А графа вы тоже не видели?

– Дня три, пожалуй, я уже его не обслуживал…

Мегрэ отправился на улицу Акаций. Гараж по-прежнему был закрыт. Сапожник с табачной жвачкой за щекой тоже скорчил удивленную мину, находя, по-видимому, его вопросы нелепыми.

– Кажется, сегодня утром его автомобиль выезжал из гаража.

– Серый? «Дион-бутон»?

Автомобиль есть автомобиль, должно быть, подумал человек, жующий табак, и не хватало еще, чтобы он обращал внимание на марку.

– Не знаете, где я могу его найти?

Человек, сидевший в тени своей лавчонки, казалось, даже проникся к нему сочувствием.

– Так ведь, почтеннейший, мое дело – ботинки да туфли…

Мегрэ вернулся на улицу Брей, поднялся наверх, постучал в комнату 32, но ему опять никто не ответил. Потом он снова занялся поисками – вышагивая от «Петуха» к площади Терн, присматриваясь по дороге ко всем женщинам: нет ли у какой-нибудь из них шрама на шее.

Время от времени его охватывала тревога. Он упрекал себя, что зря теряет время, а где-то в другом месте, может быть, происходит что-то очень важное. Он пообещал себе, как только выпадет свободная минута, повертеться у кафе «Бальтазар», убедиться в том, что Лиз Жандро по-прежнему находится в «Отель дю Лувр», и понаблюдать хоть немного за тем, что происходит на улице Шапталь.

Он обошел все бары. Ему пришла мысль последовать примеру флейтиста – он заказал виши с соком, но напиток этот вызвал у него отвращение, и к пяти часам дня он попросил пива.

– Нет, я не видел Дедэ. Он условился с вами встретиться?

И так повсюду, во всем квартале, он наталкивался на глухую стену молчания. Только около семи часов вечера кто-то сказал:

– А не на скачках ли он?

Люсиль тоже нигде не было. Тогда он подошел к одной из женщин, которая показалась ему более сговорчивой, и спросил ее о подруге графа.

– Может, она в отпуске?

Он не сразу понял. Ему рассмеялись прямо в лицо.

Он уже было решил отказаться от своей затеи. Пошел к метро, спустился на несколько ступенек, но заколебался и вернулся.

И вот – после семи, – когда он, потеряв всякую надежду, кружил все по тому же кварталу, разглядывая прохожих, взор его вдруг привлекла тихая улица Тильзит. Вдоль тротуара выстроились фиакры, рядом стояла чья-то машина и прямо перед ней – серый автомобиль, марку и номер которой он тотчас же узнал.

Это был автомобиль Дедэ. В нем никого не было. На углу улицы с ноги на ногу переминался постовой полицейский.

– Я из комиссариата квартала Сен-Жорж. Мне нужна ваша помощь. Если хозяин этого автомобиля вернется, не могли бы вы под каким-нибудь предлогом задержать его, когда он соберется уезжать?

– Ваши документы.

Даже полицейские в этом квартале и те ему не доверяли. То был час, когда все рестораны и кафе были переполнены. Раз Дедэ нет в «Петухе» – ему снова подтвердили это, – следовательно, он ужинает где-нибудь в другом месте. В одной дешевой столовке Мегрэ услышал:

– Дедэ?.. Не знаю… Его не знали и в ближайшей пивной, неподалеку от ресторана «Ваграм».

Дважды Мегрэ приходил удостовериться, что серый автомобиль по-прежнему на месте. Ему очень хотелось на всякий случай проткнуть одну из покрышек перочинным ножом, но присутствие полицейского, значительно более опытного, чем он, помешало.

И вот он толкнул дверь маленького итальянского ресторанчика все с тем же надоевшим вопросом:

– Вы не видели графа?

– Боба?.. Нет… Ни вчера, ни сегодня…

– А Дедэ?

Небольшое помещение, красные бархатные диванчики. Все выглядело довольно мило. В глубине ресторана перегородка, не доходившая до потолка, отделяла зал от небольшого кабинета. В дверях кабинета Мегрэ увидел жующего мужчину в клетчатом костюме. В глаза бросился удивительно яркий цвет лица, светлые волосы, разделенные пробором.

– В чем дело? – спросил он, обращаясь не к Мегрэ, а к хозяину ресторана, стоявшему за стойкой.

– Он, спрашивает графа или Дедэ… Человек в клетчатом костюме, державший в руках салфетку, сделал шаг вперед. Затем не торопясь подошел вплотную к Мегрэ и принялся рассматривать его.

– Ну? – спросил он.

И так как Мегрэ замешкался с ответом, тот отчеканил:

– Дедэ – это я.

Мегрэ немало размышлял над тем, как он поведет себя, столкнувшись, наконец, лицом к лицу с этим человеком, но сейчас он вдруг решил вести себя совсем по-иному.

– Я только вчера приехал, – запинаясь, произнес Мегрэ.

– Приехали? Откуда?

– Из Лиона. Я живу в Лионе.

– Вот как! Интересно.

– Я ищу одного своего друга, товарища по коллежу…

– Ну, в таком случае, это наверняка не я.

– Это граф д'Ансеваль… Боб…

– Скажите пожалуйста!

Дедэ не улыбнулся. Цокая языком, он словно раздумывал над чем-то.

– А где вы искали Боба?

– Повсюду. В отеле я его не нашел.

– Адрес своего отеля он вам дал, наверное, еще тогда, когда вы учились в коллеже?

– Этот адрес мне сообщил один из наших общих друзей.

Дедэ бросил еле приметный знак бармену.

– Ну что ж! Раз вы друг Боба, выпейте с нами. У нас сегодня как раз маленькое семейное торжество.

И он знаком пригласил его в кабинет. Стол был накрыт. В серебряном ведерке стыло во льду шампанское. Поблескивали фужеры, женщина в черном сидела, положив локти на стол, мужчина со сломанным носом и бычьими глазами медленно поднялся, приняв позу боксера, готовящегося к раунду.

– Это Альбер, наш приятель.

И Дедэ посмотрел на Альбера тем же странным взглядом, что и на хозяина. Он не повышал голоса, не улыбался, а между тем все это походило на издевательство.

– Люсиль – жена Боба.

Мегрэ увидел шрам на очень красивом, выразительном лице, и когда он наклонился, чтобы поздороваться, из глаз молодой женщины брызнули слезы. Люсиль судорожно вытерла их платком.

– Не обращайте внимания. Она недавно потеряла своего папу. Вот и разбавляет шампанское слезами… Анжелино! Фужер и прибор!

Было что-то странно-тревожное в этом ледяном дружелюбии, таившем в себе угрозу. Мегрэ обернулся, и ему стало совершенно ясно, что выйти отсюда он сможет только с разрешения человека в клетчатом костюме.

– Значит, вы приехали из Лиона, чтобы встретиться со старым товарищем, с Бобом?

– Не только для этого. У меня свои дела в Париже. Один из моих друзей сказал мне, что Боб здесь. Я давно потерял его из виду.

– Давно, вот как! Так давайте же выпьем за ваше здоровье. Друзья наших друзей – наши друзья. Пей, Люсиль!

Она подняла фужер, ее зубы мелко застучали о тонкое стекло.

– Сегодня после обеда она получила телеграмму. Умер папа! Я вижу, на вас это тоже произвело сильное впечатление… Люсиль, покажи телеграмму.

Она удивленно посмотрела на него.

– Покажи мосье…

Она порылась в сумочке.

– Я оставила ее в своей комнате.

– Вы любите макароны? Хозяин готовит их для нас по специальному рецепту. Скажите, как вас величать?

– Жюль.

– Мне нравится это имя. Красивое имя. Итак, старина Жюль, о чем же мы говорили?

– Мне бы хотелось повидаться с Бобом до моего отъезда.

– Вы спешите обратно в Бордо?

– Я сказал – в Лион.

– Ну да, в Лион! Красивый город! Уверен, что Боб будет в отчаянии от того, что упустил возможность встретиться с вами. Он так любит своих друзей по коллежу! Поставьте себя на его место. Товарищи по коллежу – это ведь все порядочные люди. Держу пари, что вы порядочный парень… Как ты думаешь, Люсиль, чем мосье занимается?

– Не знаю.

– Подумай! Я, например, готов побиться об заклад, что он разводит цыплят.

Было ли это сказано случайно? И почему именно цыплят, – ведь так уголовники называют полицейских? Может быть, Дедэ подавал сигнал своим друзьям?

– Я работаю в страховом агентстве, – выдавил из себя Мегрэ, которому ничего другого не оставалось, как вести свою игру до конца.

Им подали еду. Принесли новую бутылку, которую Дедэ, по-видимому, заказал знаком.

– Вот ведь как тесен мир! Приезжаешь в Париж, и вдруг всплывают туманные воспоминания о старом друге по коллежу, и случайно нападаешь на кого-то, кто дает тебе его адрес. Другие могли бы десять лет искать, особенно если учесть, что ни одна душа в квартале не знает фамилии Ансеваль, так же как и мою. Спросите у хозяина, у Анжелино, который знает меня черт знает сколько лет как облупленного. Вам все скажут – Дедэ. Просто Дедэ. Что ты нюни распустила, Люсиль! Хватит! Мосье может подумать, что ты не умеешь себя вести за столом.

Тот, другой, с носом боксера, молча ел, пил, и время от времени туповатая улыбка появлялась у него на лице, словно бы шуточки владельца гаража доходили до него с некоторым опозданием.

Когда Люсиль поглядывала на маленькие золотые часы, висевшие на цепочке у нее на поясе, Дедэ успокаивал ее:

– Ты успеешь на поезд, не бойся. Он объяснил Мегрэ:

– Сейчас посажу ее в поезд, чтобы она поспела на похороны. Посмотрите только, как все сложилось. Сегодня ее предок загнулся, а я как раз выиграл на бегах. Денег полно. Вот и решил отпраздновать. Да, жаль, Боба нет, чтобы с нами выпить.

– Он в поездке?

– Ты как в воду глядишь, Жюль. В поездке. Но все-таки надо тебе его показать. Люсиль снова разрыдалась.

– Пей, милочка моя! Только так и можно залить горе. Кто бы подумал, что она такая чувствительная? Два часа бьюсь, чтобы ее успокоить. Ведь отцы должны в один прекрасный день покинуть нас, – верно я говорю? Сколько времени, как ты его не видала, Люсиль?

– Замолчи!

– Еще бутылку такого же, Анжелино. А суфле? Скажи хозяину, чтобы он не испортил суфле. За твое здоровье, Жюль.

Сколько ни пил Мегрэ, его стакан все время оказывался полным – Дедэ наполнял его с угрожающим видом и чокался.

– Как зовут твоего друга, который тебе дал адрес?

– Бертран.

– Какой всезнайка! Не только все порассказал тебе про старину Боба, но даже в гараж тебя послал.

Значит, он уже знал, что кто-то рыскал вокруг гаража по улице Акаций и расспрашивал о нем. Вероятно, он побывал у себя после обеда.

– В какой гараж? – попробовал Мегрэ прикинуться, что он и знать ничего не знает.

– Мне показалось, что ты упоминал о гараже. Разве ты не меня спрашивал, когда пришел сюда?

– Я знал, что Боб и вы – друзья.

– Ну и хитрые же вы там, в Лионе! За твое здоровье, Жюль! Давай по-русски! До конца! Вот так! Тебе не нравится?

Боксер в своем углу блаженствовал. Люсиль – та напротив, забывая понемногу о своем горе, казалась встревоженной. Один-два раза Мегрэ перехватил вопрошающий взгляд, брошенный ею на Дедэ.

Что с ним собираются сделать? У владельца гаража – это было совершенно очевидно – имелся какой-то план на этот счет. Он веселился вовсю – правда, весьма своеобразно, без тени улыбки, с каким-то странным лихорадочным блеском в глазах. Иногда он словно искал одобрения во взглядах двух других, как актер, который чувствует себя в полной форме.

«Прежде всего – сохранять присутствие духа!» – говорил себе Мегрэ, которого заставляли опорожнять фужер за фужером.

Он не был вооружен. Сила его и ловкость против такой парочки, как Дедэ и боксер, ровно ничего не значили. И все более отчетливо он сознавал, как затягивается петля вокруг его шеи.

Догадывались ли они, что он имеет отношение к полиции? Вполне возможно. Может быть, Люсиль ходила на улицу Брей и ей там рассказали о настойчивом посетителе, приходившем во второй половине дня? Как знать, может, они именно его и поджидали?

Между тем становилось ясно, что эта игра имеет свои смысл. Дедэ заявил, что денег у него куры не клюют, и похоже, что так оно и было: он был странно возбужден, что так характерно для людей его сорта, когда у них набиты карманы.

Бега? Он, вероятно, частенько наведывался туда, но Мегрэ готов был поклясться, что сегодня ноги его там не было.

Что же до слез Люсиль, то, по-видимому, отнюдь не судьба отца заставляла ее проливать их с такой удивительной щедростью. Ибо плакать она начинала всякий раз, как только упоминалось имя Боба.

Было уже десять вечера, а они все еще сидели за столом, и шампанское все пенилось в их бокалах. Мегрэ изо всех сил боролся с опьянением, овладевшим им.

– Жюль, ты ничего не имеешь против, если я позвоню по телефону?

Телефонная будка находилась в левом углу зала, и Мегрэ со своего места мог ее видеть. Дедэ набрал два или три номера, прежде чем дозвонился к тому, кто был ему нужен. Видно было, как двигались его губы, но разобрать слова было невозможно. Люсиль казалась взволнованной. Что же касается боксера, закурившего огромную сигару, тот только глупо улыбался, время от времени дружелюбно подмигивая Мегрэ.

За стеклом телефонной будки Дедэ, казалось, отдавал кому-то распоряжения, медленно повторяя отдельные слова. На его лице не было больше и признака веселья.

– Ты меня извини, старина, но мне очень не хотелось, чтоб ты упустил Боба.

Люсиль, нервы которой, видимо, были натянуты до предела, снова разразилась рыданиями.

– Это вы Бобу звонили?

– Не совсем. Я просто устроил так, чтобы вам обоим встретиться. Согласен? Ведь это главное, а? Ты же хочешь его повидать, верно?

Вероятно, в этих словах крылось что-то очень остроумное, потому что боксер немедленно пришел в восторг и даже закудахтал от удовольствия.

Неужели они думали, что Мегрэ ни о чем не догадывается? Граф, по-видимому, был мертв. И когда Дедэ обещал Мегрэ устроить им встречу…

– Мне тоже надо позвонить по телефону, – сказал он самым равнодушным тоном.

Невзирая на советы Максима Ле Брэ, он решил позвонить в свой комиссариат: он не решался обратиться в полицию другого квартала. Вероятно, сегодня дежурит Бессон или Коломбани с бригадиром Дюфье, и они, должно быть, играют в карты. Надо только растянуть время, чтобы они успели доехать и остановиться рядом с серой машиной.

Здесь они не осмелятся что-нибудь предпринять против него. В ресторане были посетители, их голоса доносились сюда через перегородку, и, если даже большинство из них принадлежали к тому же миру, что и Дедэ, то ведь могли же быть и другие?

– Кому позвонить?

– Жене.

– Ах, ты привез с собой жену? Ишь ты какой! Слышишь, Люсиль? Жюль человек женатый. Тебе не на что надеяться! За твое здоровье, Жюль! Зачем тебе беспокоиться – Анжелино позвонит вместо тебя… Анжелино!.. В каком отеле остановилась твоя дама?

Официант выжидал и тоже, казалось, наслаждался игрой.

– Это не срочно.

– Ты уверен? Она не будет беспокоиться? Не может ли ей прийти на ум бог знает что и не вздумает ли она поставить на ноги полицию?.. Еще бутылку, Анжелино! Или, пожалуй, не нужно. Лучше коньяку. Уже пора. Да рюмки подай подходящие. Я уверен, что наш друг Жюль обожает коньяк.

В один какой-то момент Мегрэ решил вскочить и броситься к выходу, но тотчас же понял, что ему не дадут добраться до двери. Оба мужчины наверняка вооружены. И в зале у них, безусловно, имелись если не друзья, то соучастники, а Анжелино, официант, не задумываясь подставит ему ногу.

Тогда Мегрэ вдруг неожиданно для себя ощутил ясное и трезвое спокойствие, несмотря на то что его весь вечер усиленно накачивали шампанским и коньяком. Изредка он поглядывал на часы. Не так давно он нес службу на вокзалах и знал назубок расписание всех поездов.

Дедэ ведь не ради красного словца упомянул о поезде. Они, должно быть, все трое уезжают. И билеты уже, наверное, у них в кармане. Но время шло, и Мегрэ начал сомневаться в правильности своих предположений. Гаврский поезд, которым можно было поспеть к пароходу, уже десять минут как отошел от Сен-Лазарского вокзала. Поезд на Страсбург отправлялся через каких-нибудь двадцать минут от Восточного вокзала.

Дедэ не из тех, кто будет прятаться в глуши, где его, в конце концов, неизбежно поймают. Его машина стояла наготове у тротуара улицы Тильзит.

Они уезжают без багажа. Наверное, и машину бросят.

– Не пей больше, Люсиль. Я тебя знаю – кончится тем, что тебя вырвет прямо на скатерть, а ведь это не очень-то прилично… Счет, Анжелино! – И, отстраняя жестом Мегрэ, хотя тот и не собирался расплачиваться, он сказал:

– Ни за что! Я же тебе сказал, что это маленькое семейное торжество… Дедэ с гордостью открыл бумажник, набитый тысячефранковыми билетами, даже не взглянув на счет, сунул один из билетов в руку Анжелино и бросил небрежно:

– Ничего не надо!

Он казался крайне уверенным в себе.

– А теперь, детки, пошли. Сначала проводим Люсиль на вокзал, затем отправимся к Бобу. Ты доволен, Жюль? Ты еще держишься на ногах? Наш друг Альбер поможет тебе. Не возражай!.. Альбер, возьми его под руку. Я займусь Люсиль.

Было около двенадцати. В этом конце авеню Де Ваграм горели редкие фонари, бледные круги света заливали лишь нижнюю часть улицы, около площади Терн. Официант посмотрел им вслед с каким-то непонятным выражением, и не успели они сделать и десяти шагов по тротуару, как он поспешно опустил жалюзи, хотя в зале оставалось еще двое или трое посетителей.

– Держи его покрепче, Альбер. Чтобы он себе портрет не испортил, а не то дружище Боб может его не узнать. Сюда, прошу вас!

Если бы на углу улицы стоял полицейский, Мегрэ позвал бы на помощь, настолько он был уверен в том, что его ждет расправа. Ему слишком многое сказали, слишком многое показали. Он понимал, что с той самой минуты, как он вошел в итальянский ресторан, судьба его была решена.

Но полицейского нигде не было видно. По другую сторону улицы прогуливались какие-то девицы. Повыше, на конечной остановке, стоял пустой трамвай: из окон вырывался желтоватый, мутный свет.

Стрелять его «дружки» не станут, полагал Мегрэ. Им нужно было время для того, чтобы прыгнуть в машину и успеть отъехать до сигнала о тревоге.

Нож? По всей вероятности. Это было в моде. Во всяком случае, Альбер, боксер, старался покрепче держать его за правую руку.

Жаль, что Мегрэ не сумел проткнуть одну из покрышек. Если бы он выждал, пока полицейский отвернется, положение было бы теперь совсем иное.

Через несколько минут пробьет полночь. Оставалось еще два поезда – один в Брюссель, с Северного вокзала, и Вентимильский, с Лионского. Но Вентимиль был слишком далеко.

Госпожа Мегрэ ждала его, сидя за рукоделием, Жюстен Минар играл на флейте в ресторане «Клиши», где на куске картона писали название исполняемой песенки. Удалось ли флейтисту отделаться от Жермен? Мегрэ готов был держать пари, что она сидит в ресторане, а бедняга Минар спрашивает себя, как ему быть дальше.

На улице Тильзит не видно было ни одного прохожего, ни одного фиакра. Только серый автомобиль стоял у тротуара, а Дедэ, усевшись за руль, пытался завести мотор, предварительно усадив в автомобиль Люсиль. Может быть, они задумали отвезти его куда-нибудь подальше, в безлюдное место на берегу Сены или на канал Сен-Мартен, там прикончить и сбросить тело в воду?

Когда Мегрэ наклонился, чтобы сесть в автомобиль, страшный удар обрушился на его голову.

Мегрэ не имел ни малейшего желания умирать, и все же он смирился с этой мыслью. Конечно, он будет защищаться, но шансов на успех у него было очень мало. В левой руке, засунутой в карман, он сжимал связку ключей.

Если бы только мотор не завелся! Но после нескольких неудачных попыток он наконец затарахтел, заработал, машина вздрогнула.

На сиденье лежало кожаное пальто, но Дедэ и не думал надевать его. Неужели это он будет наносить смертельный удар? А может, боксер, что стоял позади Мегрэ и не выпускал его правой руки?

Развязка близилась, и как знать, не молился ли Мегрэ в эту страшную минуту: «Господи, сделай так, чтобы…»

Вдруг послышались голоса. Двое подвыпивших мужчин во фраках, в черных пальто, держа в руках палки с набалдашниками, мурлыча себе под нос модную песенку, спускались вниз по авеню Де Ваграм.

– Садись, Жюль, садись, дорогой! – сказал Дедэ, явно торопясь.

Мегрэ еще успел обратить на это внимание.

В тот момент, когда он наклонился, чтобы сесть в автомобиль, страшный удар обрушился на его голову. Он инстинктивно пригнулся, что уменьшило силу удара. И, прежде чем потерять сознание, он услышал приближающиеся шаги, голоса, шум мотора… Когда он открыл глаза, он прежде всего увидел какие-то ноги, лакированные туфли, потом – лица, которые в полутьме казались мертвенно-бледными. Ему почудилось, что людей очень много, целая толпа, а потом, когда он немного пришел в себя, то удивился, что вокруг него всего пять человек.

Оба гуляки тоже были здесь, и один из них, у которого хмель еще, видимо, не выветрился, наклонившись над Мегрэ, упорно твердил одно и то же:

– Ну, дружище, уже лучше? Скажи, дружище, лучше?

Как попала сюда цветочная корзина и почему так пахло фиалками? Он попытался приподняться на локте. Гуляка помог ему. Тогда он увидел старую торговку цветами, громко выражавшую свое возмущение:

– Опять эти апаши! Если так будет продолжаться… Рассыльный из гостиницы, мальчуган в красной ливрее, рванулся вперед, крикнув:

– Побегу за лягавыми!

– Уже лучше, дружище?

Мегрэ спросил едва слышно:

– Который час?

– Пять минут первого.

– Мне надо позвонить.

– Непременно, дружище! Сейчас же. Вам принесут телефон сюда. Мы уже послали за ним.

Шляпы на голове у Мегрэ не было. На макушке волосы слиплись в комок. Эта жаба Альбер, по-видимому, стукнул его кулаком американским приемом. Если бы не эти ночные гуляки, они бы его прикончили, а если бы Мегрэ не пригнулся… И он все твердил:

– Мне нужно позвонить.

Он умудрился встать на четвереньки, не замечая, что капли крови падают с головы на мостовую. Один из гуляк воскликнул:

– Он пьян, старик! Вот умора! Он все еще пьян!

– Уверяю вас, мне нужно…

– …позвонить… Да, да, дорогой… Вы слышите, Арман. Пойдите же за телефоном…

Какая-то девица с возмущением сказала:

– Вы что, не видите, что он рехнулся? Лучше бы за врачом послали.

– Кто знает врача в этом квартале?

– Есть один, на улице Этуаль.

Но уже показался бегущий вприпрыжку рассыльный из отеля, а перед ним – двое полицейских на мотоциклах. Все расступились. Полицейские нагнулись над Мегрэ.

– Мне надо позвонить… – все повторял он. Удивительное дело. В течение всего вечера он не чувствовал опьянения, а вот теперь язык заплетался и мысли путались. И только одна оставалась ясной, настойчивой.

Он пролепетал, сконфуженный тем, что лежит в унизительной позе на земле и не может подняться:

– Я из полиции… Поглядите в моем бумажнике… Квартал Сен-Жорж… Надо тотчас же позвонить на Северный вокзал… Брюссельский поезд… Через несколько минут… У них машина…

Один из полицейских подошел поближе к газовому фонарю и обследовал содержимое бумажника Мегрэ.

– Все верно, Жермен.

– Послушайте… Надо действовать быстро… У них есть билеты… Женщина в черном, со шрамом на щеке… Один из мужчин носит костюм в клетку… у другого нос перебит…

– Жермен, ты пойдешь?

Полицейский участок находился поблизости, на улице Этуаль. Один из полицейских сел на мотоцикл. Мальчишка-рассыльный, который не все расслышал, допытывался:

– Дяденьки, он шпик? Правда?

Мегрэ снова впал в забытье, а один из гуляк, с трудом выговаривая слова, бормотал:

– Я же вам говорю, что он в стельку пьян!