Первые шаги

Большие города с самого утра наполнены жизнью. На улицах толпы прохожих. Все спешат, торопятся, — у всех дела, у всех заботы. Куча машин. Их несмолкаемый шум мы уже не замечаем. Кофейни и рестораны наполняются посетителями с самого утра даже в будние дни. Кто-то сосредоточено работает за ноутбуком с единственной чашечкой кофе на столе, кто-то зашел почитать утреннюю газету перед началом рабочего дня. Есть и те, кому спешить некуда, — они расслаблено беседуют о чем-то своем или спорят. Последнее, кстати, с утра редко случается, — город хоть и проснулся, но он еще не готов к активным действиям, к противостоянию. С утра нам лень отстаивать свою точку зрения, и мы готовы оставить это на потом.

Я люблю кофейни, особенно утренние. Жизнь в них течет убаюкивающе приятно. Люблю бывать в них одна, отчего мне частенько волей-неволей приходиться слушать разговоры за соседними столиками. Своего-то собеседника нет, вот и внимаю всему, что происходит вокруг. Не могу сказать, что мне это неприятно, скорее наоборот. Столько интересного можно узнать!

Но пусть мое откровение останется между мной и читателем. Тем более, что ты, дорогой читатель, отчасти станешь соучастником моей скверной привычки подслушивать истории, ведь ниже я поведу свой рассказ именно о них.

История первая

Одним таким тихим и еще снежным весенним утром за соседний столик рядом со мной присела парочка друзей. Они еще с улицы зашли, что-то обсуждая, и предмет их разговора был сперва мне непонятен, впрочем, потом…

— Нет, Серега, просить я его ни о чем не люблю и не стану.

— Почему это?

— Видишь ли, думаю ему не до нас. У него дел и посерьезней невпроворот: катаклизмы, войны, а тут еще я со своей мелочевкой. Где мы, а где ОН! — последнее слово он произнес, многозначительно воздев руку. — Кроме того, я даже не знаю, как к нему обратится, с чего начать… да и попросту времени у меня на это нет.

— Что, совсем нет? — спросил приятель с веселой ухмылкой.

— Совсем нет.

— Ну, со мной посидеть и поболтать у тебя ведь находится время? — рассмеялся товарищ.

— М-м…

Кажется, его спутник был озадачен и попросту промолчал.

— Слушай, получается, что свои проблемы ты считаешь мелочней тех дел, которыми занимается ОН, — и Сергей поднял руку, подражая своему собеседнику, — но, тем не менее, на него у тебя времени нет и ты считаешь необходимым потратить его… ну хотя бы на меня, вместо того, чтобы пообщаться с тем, кого считаешь таким важным и внушительным?

Его собеседник совсем растерялся.

— Ну, я даже не знаю. — И, немного подумав, он продолжил более решительно: — Мне бывает необходимо с кем-то пообщаться. Это важно для меня.

— Ну так, может быть, и ему необходимо с кем-нибудь пообщаться, а то вечно он, как ты говоришь, занят различными сложными вопросами.

— Э-э, м-м-м… не шути так! Он же Бог, как ему это может быть необходимо?

— А я и не шучу. Сашка, а ты помнишь, как говорится в Библии: «Бог создал человека по образу и подобию своему»?

— Ну.

— А значит, ничто человеческое ему не чуждо. Ты бы хоть иногда приходил к нему поболтать о своих незначительных проблемах, отвлек бы от серьезной работы. Ну или просто пообщаться приходи.

У Александра полезли глаза из орбит.

— Серега, ты мне сейчас что-то такое сказал… мне подумать надо. Это как-то не вяжется со всем тем, что я раньше думал.

Они немного помолчали. Саша пил свой чай задумавшись, Сергей потягивал из кружечки, весело поглядывая на друга.

— Хорошо, — нарушил наконец молчание Александр, — а ты-то сам это делаешь, общаешься с ним?

— Конечно.

— И что, встаешь на колени где-нибудь в тихом, укромном месте и начинаешь, хм… общаться?

— Увы и ах, но этот способ общения с Богом не для меня. Порой мне кажется, что это какая-то уж чересчур дистанцированная возможность общения, и она только удаляет нас от него. И в нашем сознании создает Бога невообразимо высокого и недоступного. Сидишь там, в раболепной позе, просишь чего-то, будто попрошайка, словно и сам Господь недоволен твоим обращением. Но мы с тобой только что выяснили, что это не так, и он рад каждому твоему разговору с ним. Он ждет, когда ты придешь.

Саша слушал товарища молча.

— Я предпочитаю общаться с ним по-дружески, как со старым товарищем, к которому пришел в гости. А поэтому, если я чувствую острое желание пообщаться с Богом, я иду в какой-нибудь ресторанчик или кафешку, где сижу наедине сам с собой и с ним, конечно, и беседую.

— Почему в кафе? — перебил Саша.

— Ну, это мои представления такие. Совсем не значит, что только так и правильно. Мне так легче, так удобнее представить, что я прихожу К НЕМУ в гости. Оставаясь дома, я как бы вроде никуда и не прихожу. Церкви я не жалую — напускного и надуманного там много. Но не мне об этом судить, на самом деле, я просто иду к нему более коротким и понятным мне путем. А ты можешь, как тебе удобно: дома, или в церкви, или еще где. Вот на природе, я думаю, неплохой вариант. Ведь Бог — он во всем и повсюду. Главное, чтобы тебе было комфортно в этот момент разговаривать с ним, отвлечься от всего и сосредоточится на вашей беседе.

— Почему ты говоришь — «беседе»? Ведь это не беседа на самом деле, это твой только монолог.

— Иногда это и правда только мой монолог. А иногда на вопрос, о котором ты только что подумал, тебе вдруг приходит ответ. И я считаю, что этот ответ приходит от него. А бывает еще интереснее: беседуя с ним, ты задумаешься над вопросом, а какой-нибудь человек, сидящий рядом или проходящий мимо, вдруг скажет что-то… не тебе, а своему собеседнику, например. Но на самом деле ты понимаешь, что это был ответ именно тебе и на твой вопрос. То же самое с какой-нибудь песней по радио или фразой, донесшейся из телевизора. Но даже когда это просто мой монолог, я всегда чувствую чье-то присутствие и ощущаю, что мои слова услышаны. Тогда на душе становится тепло-тепло и я знаю, что не один в этом мире.

Оба замолчали. Спустя несколько минут ребята допили свой чай, расплатились и вышли в прохладное утро.

История вторая

Однажды в рабочий полдень я торопилась на деловую встречу, но в результате приехала на 15 минут раньше назначенного срока, и у меня оставалось немного времени, чтобы перекусить. В животе неприятно урчало, на улице штормило, а ближайшее кафе-мороженое приветливо подмигивало огнями витрины. Я поспешила туда в надежде на сэндвич и горячий чай.

Кафе-мороженое встретило меня шумным смехом и беззаботными разговорами ребятишек. Они галдели без умолку, смеялись и периодически устраивали гонки друг за другом между соседними столами на и без того небольшой территории кафе.

Сделав заказ, я постаралась отсесть за самый дальний от ребят столик, чтобы меня ненароком не снесли в порыве увлекательной игры в догонялки. Я устроилась за столиком у окна. Рядом со мной сидели мама с дочкой лет шести. Девочка вела себя спокойно: не шалила, не болтала, а наоборот спокойно и с аппетитом ела свое мороженное. Мама молча ковыряла ложкой почти растаявшее сливочное лакомство. Взглянув на них, я убедилась, что теперь могу спокойно перекусить, и принялась за свой единственный бутерброд.

— Мама, ты сегодня какая-то грустная.

— Тебе кажется, малыш. Все в порядке, — она подняла голову и улыбнулась как можно искреннее.

— И ничего мне не кажется. Что случилось? Расскажи мне.

— Ох, Дашенька, мне не хочется рассказывать. Я тебя очень люблю, но все это долго, сложно, и, знаешь… это всякие взрослые дела, в которых маленькие детки не смогут помочь. Понимаешь?

Девочка слушала мамины слова серьезно и сосредоточенно, после чего, сложив руки на груди и отклонившись на спинку стула, сказала, как заправский психолог:

— Понимаю. Ты, конечно, можешь не рассказывать мне, если не хочешь, — и деловито добавила: — Но ты не права, что я не могу тебе помочь, и мне для этого не нужно знать твою проблему.

Мама улыбнулась и, кажется, немного отвлеклась от своих мрачных мыслей. Девочка тем временем продолжала:

— Когда у меня что-то не получается или все идет не так, как хочется, а я ну ничего не могу с этим поделать, я кое-что пишу в свой особенный блокнотик.

— Что за особенный блокнотик? — улыбнулась мама.

— Да самый обычный блокнотик, мам. Особенный он только потому, что в него я записываю свои желания.

— И что?

— А ты слушай и не перебивай! — серьезно заявила малышка и на минуту задумалась о чем-то.

Мое время подходило к концу, и уже следовало бы поспешить на назначенную встречу, но мне было очень интересно узнать секрет малышки, и я продолжала медленно потягивать чай, стараясь ничем себя не выдать.

— Тебе нужно очень хорошо подумать о том, чего ты хочешь, мам, а потом записать это в своем особом блокноте. Теперь самое важное: дождись солнечного денька и положи блокнот на подоконник так, чтобы лучи попадали на написанное тобою желание. Солнышко увидит его, посветит своими лучиками, обогреет твое желание, и оно обязательно сбудется! Вот! — с гордостью завершила свой рецепт счастья малышка. — Я всегда так делаю, когда чего-то сильно хочу, и мое желание исполняется. Только вот я не прошу его никогда о пустяках или о том, что мне, на самом деле, не очень-то нужно. Я не хочу утомлять солнышко лишними заботами. Мало ли что? Вдруг оно устанет приходить мне на помощь. Я прошу его только тогда, когда точно знаю, чего я хочу, и эти желания о самом главном.

Я вышла из кафе-мороженого почти счастливая. Не знаю, как мама этой девочки, но я сегодня обязательно попробую ее рецепт счастья.

История третья

Утро воскресного дня выдалось солнечным и каким-то легким. День не обещал никаких хлопот, и я была настроена им насладиться.

Домашние с утра разбежались по своим делам, поэтому я на полную громкость включила музыку под настроение и, пританцовывая, начала собираться. Намереваясь прогуляться и подышать свежим весенним воздухом, я вышла на улицу. Солнышко нежно пригревало и даже в легком свитерке было жарковато. Всюду пахло весной, из парка неподалеку доносилась мелодия старинного вальса и все вокруг было как-то вдохновляюще спокойно. Я шла не торопясь, наслаждаясь зеленой листвой и молодыми, еще упругими бутонами нераспустившихся яблонь.

Витая где-то в своих мыслях, я и не заметила, как с улочки прямо передо мной на дорогу свернули две взрослые девушки. Шли они не спеша и долго молчали. От того я долго не обращала на них внимания. Обгонять их мне не хотелось, и я шла за ними в своем темпе неподалеку.

— Знаешь, мне кажется наши с тобой отношения стали прохладнее, — уверенно сказала одна.

— Как ты это поняла? — спокойно спросила другая.

— Раньше ты без умолку болтала, давая мне советы, приводила в пример истории из своей жизни, выручала меня подсказками, когда я влипала в сложные ситуации… А сейчас ты равнодушна к моим рассказам и ничего не советуешь.

— Да?

— Угу.

Девушки немного помолчали.

— А что делала ты?

— О! Я всегда с большим интересом слушала тебя. Мне помогали твои советы. Я столько от тебя почерпнула, ты не представляешь!

И снова повисла недолгая пауза.

— Ты знаешь, я ведь собираюсь стать матерью.

— Знаю, но впервые слышу, чтобы девушка оправдывала свое равнодушие к подруге еще не родившимся ребенком. Ты хочешь сказать, что у тебя нет времени на меня?

— Нет. Я хочу сказать, что теперь мне есть о ком заботиться — о том, кто без меня действительно не сможет. Наверно, теперь для меня было бы не плохо, чтобы кто-то позаботился и обо мне.

Подруга не ответила. Они снова зашагали молча и через пару минут свернули на тропинку, ведущую к дому. Девушки исчезли в одном из его подъездов, а я продолжила свой путь, думая о том, что не только любовь бывает безответной, но и дружба. Один отдает — другой позволяет ему отдавать.

История четвертая

— Ну же, перестань плакать! — услышала я за соседним столиком позади меня. — Я все равно не понимаю ни слова сквозь твои всхлипы. Приходи скорей, я уже жду тебя здесь! Поговорим. Расскажешь. Все будет хорошо!

Телефонный разговор, по всей видимости, был окончен, потому что эмоциональные реплики за моей спиной стихли.

Утро воскресного дня. Почти пустая кофейня. Ничто не предвещало ни волнений, ни тревог, лишь размеренный шаг старинных часов над барной стойкой и редкий шум работающей кофемашины. В кофейню вошла девушка. Колокольчик на двери возвестил о прибытии нового гостя. Припухшие и покрасневшие веки посетительницы говорили о том, что она недавно плакала. На лице ни грамма косметики, голова покрыта мягким коричневым палантином, из которого выбивались непослушные пряди рыжеватых волос, короткое черное пальто и тонкие замерзшие пальцы. Несмотря на раннюю осень, утро было довольно прохладным.

Девушка быстро нашла глазами того, к кому пришла, и, семеня, проследовала к столику позади меня. За спиной послышались всхлипы.

— Ну что ты? Тихо, тихо, успокойся! Расскажи, что все-таки произошло? Боже, Лиза, да на тебе лица нет! У тебя кто-то умер?

— Почти… — раздалось жалобное в ответ.

— Что значит «почти»? Кто-то заболел?

— Нет, — ответила Лиза, уже почти успокоившись.

— Ну, рассказывай.

— Сегодня мне приснилось, что мой дедушка умер. И столько в этом сне мне пришлось пережить…

— Постой, постой, ты давай ближе к сути, о сне потом расскажешь!

— Так я и так о самой сути.

Повисла пауза.

— Ты хочешь сказать, что ты рыдала все утро, потому что тебе приснился сон?

— Ну, да.

— Погоди-ка, может быть, ты хочешь сказать, что после этого сна у тебя появились какие-то предчувствия относительно дедушки?

Снова повисла пауза. По-видимому Лиза обдумывала вопрос своей подруги.

— Нет, не могу сказать, что у меня какие-то предчувствия на этот счет.

— Ну? Так и чего ты плакала? Это же сон! Приснилось и прошло.

— Ты не понимаешь! Ты действительно ничего не понимаешь! Дай мне рассказать.

К девушкам подошла официантка, чтобы принять заказ. Обе попросили по стакану апельсинового сока и парочке круассанов. Когда официантка ушла, Лиза продолжила:

— Во сне я не знала, что я сплю. Все было так реально и так по-настоящему! Я помню, как мне сообщили… помню свою реакцию. Я, конечно, всегда любила своего дедушку, но когда это произошло… Точнее, когда мне приснилось, что он умер, я пережила такое, что и не могла даже предположить. И теперь я понимаю, случись это по-настоящему, я бы пережила то же самое. Оказалось бы, что это намного большая потеря, чем я предполагала, потому что все это время дедушка был где-то рядом и я даже не задумывалась, сколько он для меня сделал. Я любила его как бы по привычке, принимая все, что он мне давал, с благодарностью, конечно, но как должное. И только этот сон напомнил мне, кто есть для меня мой дедушка! Понимаешь, если бы сегодня мне не приснился этот сон, то поняла бы я все это уже слишком поздно, когда ничего бы не успела для него сделать. А ведь я могу..! Мне нужно столько ему рассказать! Ведь он всегда интересовался, как у меня дела, ждал подробностей, а я только и делала, что ограничивалась простыми ответами, вроде «нормально» или «хорошо, дед».

Она замолчала, а потом горько ухмыльнулась.

— Ты знаешь, я ведь никогда не любила темный шоколад. А дедушка дарит мне только такой, без всяких там лишних добавок. Потому что это самый полезный и дорогой шоколад. У меня язык не поворачивается сказать ему, что я не люблю такой шоколад. Знаю, что некрасиво это будет с моей стороны. Но я всегда принимала этот маленький подарок как должное. Я раньше и не думала даже, зачем он мне его дарит. В том смысле… хм… понятно, конечно, что побаловать, сделать приятное… но я никогда не вдумывалась в этот жест, не видела его глазами. А сейчас представляю, как, наверно, это выглядит: перед тем, как прийти к нам в гости, он заходит в магазин, ищет глазами нужную шоколадку, если не находит — идет в другой, думает обо мне, что вот сейчас он мне ее подарит, побалует внученьку, она обрадуется, будет есть и вспоминать дедушку…

Речь ее оборвалась, послышались тихие всхлипывания. В это время официантка принесла заказ и удалилась от столика в некотором недоумении. Рассказ продолжился:

— Теперь я понимаю, что для него это целый ритуал, значимый ритуал. Так он чувствовал свой, пусть и маленький, но вклад в мою жизнь. Я понимаю, как ему меня не хватает, как он любит меня и что готов принести в жертву все, чтобы я была счастлива. Как я была слепа! Как не видела в его глазах любовь?! Ненавязчивую, тихую. Он ждал, когда я приду, но никогда не укорял меня за редкие встречи. Он просто делал для меня, что мог, и делал это молча. В общем, в один миг, с одним этим сном, который мог бы и не присниться, я поняла все! Ну просто все! И несмотря на то, что этот сон был страшным и тяжелым, я хочу, чтобы эти ощущения не покидали меня как можно дольше. Чтобы помнить. Ведь теперь я многое могу изменить. Все пойдет по-другому.

Ее подруга, которая все это время сидела молча и, по видимости, внимательно слушала, как только Лиза окончила свой рассказ, сказала:

— Я только одного не понимаю, если ты все это поняла, так какого черта ты пришла сюда, ко мне, когда тебе надо бежать к нему?

Не прошло и пары секунд, как Лиза вскочила со своего места и кинулась к выходу, на ходу надевая пальто. Уже в дверях она обернулась к подруге, улыбнулась широко, подняла раскрытую ладонь, в знак прощания, и одними губами прошептала:

— Спасибо!

История пятая

День рождения моей близкой подруги мы собрались отмечать в одном из самых замечательных ресторанчиков города. Народу в нем было, как всегда, битком, а столик к нужной дате пришлось бронировать аж за месяц.

Гости и сама именинница должны были подойти к намеченному времени, а я пришла минут на пятнадцать пораньше, чтобы не пропустить прихода виновницы торжества и первой поздравить ее. За соседними столиками сидели веселые компании и тоже явно что-то отмечали. Позади меня расположилась довольно сдержанная группа мужчин в пиджаках, как говорится, с иголочки одетых. Они потягивали коньяк и дымили сигарами, разговаривали тихо, изредка посмеиваясь и похлопывая друг друга по плечу.

Передо мной сидела веселая компания мужчин лет тридцати пяти. Они отмечали день рождения оного из них, много смеялись, шутили, травили анекдоты и вообще прекрасно проводили время. По тому, как они делились своими историями и расспрашивали, становилось понятно, что знают они друг друга давно, но встречаются не часто. Каждый поочередно рассказывал о своей жизни, успехах на деловом поприще и в личной жизни. Истории эти сопровождались остроумными и забавными репликами слушающих, после чего все дружно смеялись. Обстановка за их столом была настолько добродушная и веселая, что и я с полным вниманием погрузилась в их разговор.

У каждого уже была семья, кто-то даже успел не раз развестись и жениться вновь, у некоторых были дети, а кто-то только готовился к этому серьезному шагу. Казалось, что у каждого и в профессиональной сфере были какие-то более или менее успехи, а кое-кто даже достиг определенных высот, пока не взял слово худощавый светловолосый мужчина. Казалось, он был немного младше своих товарищей.

— Ребят, а помните, как мы на последнем курсе мечтали с вами продолжить наши музыкальные попытки?

— О, да! — восторженно подхватил один из них.

— Мы так здорово лабали на гитарах!! — вспомнил другой.

— Не, ну Генка на своих барабанах был тоже ничего так, кстати!

— Точно! Мне, кажется, у нас уже тогда были свои поклонники в универе и за его пределами.

— Тебе не кажется, я точно могу сказать. По Сашке вон все девчонки на курсе с ума сходили.

— Здорово было, по-моему!

— Да я до сих пор помню крутые солянки, которые Саня на своей соло-гитаре…

— Между прочим, песни были действительно классными. Я могу это сказать даже много лет спустя.

— Мы могли быть знаменитой группой сейчас, между прочим!

Мужчины загудели наперебой, вспоминая свои студенческие годы, но светловолосый мужчина снова вернул их к своему вопросу.

— Все это так, но мы ведь могли продолжить наши репетиции, и мы хотели этого. Вы помните?

— Да, было бы здорово, наверно, — ответил один, мечтательно закатив глаза.

— Мы точно были бы востребованы и, возможно, были бы сейчас…

— Знамениты? — перебил его другой. — Да брось ты! Все это вилами на воде писано.

— Это все-таки был последний курс и не до того было, — снова заговорил первый.

— На это надо было столько времени, а тут диплом, экзамены, — подхватили остальные.

— Мне вообще матушка тогда запретила и думать об этом. На носу была серьезная работа, а мы тут песенки играем. Да и правильно сделала! По молодости еще можно было, но не заниматься же этим всю жизнь. Конечно, здорово это все. Но никто не гарантировал нам успех в будущем в музыкальной сфере.

— Ну так никто тебе его не гарантировал ни в одной другой сфере, — парировал молодой человек, задавший вопрос.

— Слушай, ну а ты? Ты ведь продолжил заниматься музыкой?

— Да.

— Ну и…?

— Что «и»?

— Чем это все кончилось?

— После того, как вы поочередно отказались продолжать творческую деятельность, я пару лет играл в другой группе. Мы выступали по ресторанам. У нас были небольшие, но постоянные заработки. Тем не менее мне не хватало от этих ребят того же задора, что был у нас. Да и музыка их особенно не вдохновляла. Тогда я сделал попытку сам писать песни, набрал свою группу. Первое время что-то получалось. Потом ребята как-то потеряли энтузиазм, стали пропускать репетиции. В результате наши встречи стали очень редки, что, естественно, сказалось на музыке. Пару раз я искал замену нескольким ребятам. Ничего не выходило. Приглашать нас стали очень редко. К тому моменту я уже вдоволь насочинял своих композиций, наигрался и навыступался. Ну и в конце концов все само собой сошло на нет. Я нашел стабильную работу и все внимание сосредоточил на ней.

— Ну и зачем было это все? Ты ведь и диплом тогда потом еле защитил, и экзамены сдал так себе! И столько времени потерял даром!

— Время я не потерял, — спокойно ответил светловолосый. — Я по крайне мере попробовал. У меня не возникает вопросов «что было бы, если…». И теперь я ни о чем не жалею, потому что знаю, что сделал все, что мог.

Молодые люди за столом как-то притихли. Повисла долгая пауза. Вокруг продолжал шуметь и веселиться народ: стучали тарелки, разливалось вино, то и дело слышался смех. А за этим столом время как будто остановилось. Казалось, каждый из мужчин задумался о чем-то своем.