Первые снежинки (СИ)

13

— Итак, стервятники мои, — Олеся Викторовна кидает сумку на стол, обходит его, становится перед нами, упираясь в столешницу ягодицами, тяжело вздыхает и складывает руки на груди, — у меня несколько новостей.

— Начинайте с плохой! — чуть ли не выпрыгивает с последней парты Лабуков, чем веселит большую часть класса.

— Без тебя разберусь, Кирилл. Сядь на место и помолчи.

— Да я же…

— Я все сказала, — классная трет пальцами переносицу, словно разговор с нами ей дается с трудом, — итак, первое, ваши тесты. Результаты плачевные…

Я увожу взгляд на телефон и гипнотизирую экран. Рядом со мной пустует место. Антона нет. После совместного вечера он не дает о себе знать. Я сама не пишу, и он не спешит радовать пожеланиями доброго утра. Эйфория, которую я испытываю после творческого взрыва, постепенно идет на спад. Мне хочется увидеть Маршала и… Я даже не знаю, что дальше. От одной мысли о нем у меня сердце начинает биться чаще. Его, словно кипятком обливают в такие моменты. Реакция непохожая на другие. Она жутко пугает меня и радует одновременно. Пропускаю мимо ушей слова Олеси Викторовны о результатах тестирования по предметам. Я знаю, что не набрала нужного количества баллов, хотя стараюсь усвоить материал в ускоренном темпе. Настроение, которое держится на высокой отметке, благодаря стараниям Антона, закономерно опускается за минимальное значение. Я тянусь к телефону и проверяю, не пришло ли мне сообщение от Маршала или от Жени, которая даже на звонки мои перестала отвечать.

Пусто.

Отодвигаю от себя смартфон и переключаю внимание на Олесю Викторовну. В грудной клетке жжет. Понимаю, что обижаться глупо, но ничего не могу с собой поделать. Меня плющит от этого кислотного чувства так сильно, что уши закладывает.

— Ещё наш класс ответственный за подготовку актового зала к театральному вечеру.

— Нет!

— Не-е-ет…

— Олеся Викторовна, отмажьте нас…

— Я уже отмазала, — усмехается женщина, — вместо участия в программе вы отделаетесь лишь парой дней за работой с реквизитом. Завтра после уроков никто не уходит, — ставит точку на своем выступлении классная руководительница и берет учебник по литературе, — если найдутся умники, то я попрошу найти вам место в постановке.

— А в честь чего праздник? — снова проявляет инициативу Лабуков.

— В честь приезда нашей выпускницы, которая стала известной актрисой, Кирилл. Еще вопросы есть?

— Есть…

— Раз нет, давайте продолжим изучать творчество…

Олеся Викторовна не замечает того, как ворчит одноклассник с последней парты, и говорит по теме урока. Ребята перешептываются, высказывая свое возмущение, но оно спадает уже к концу занятия. Я частенько скашиваю взгляд на пустующий стул по соседству и задаюсь вопросом, куда пропал Антон. Тешу себя тем, что все хорошо, хотя близка к тому, чтобы грызть ногти от волнения. Масла в огонь подливает Кирилл, когда на перемене подкрадывается ко мне со спины и закрывает глаза ладонями. Несмотря на мое сопротивление, одноклассник прижимает меня к себе, похабно двигая бедрами. Я с трудом отбиваюсь от него. Сердце громко стучит, пока одноклассники становятся в круг, ограждая меня от посторонних глаз. Даже Инна остается в стороне.

— Что-то с Тохой ты более сговорчивая была, Кирьянова, — смеется Лабуков, вгоняя меня в краску.

— Отойди, — стараюсь говорить спокойно, но горящие щеки и буйно работающее сердце выдают истинное состояние. Я подаюсь вперед, чтобы выбраться из круга, и Кирилл с усмешкой начинает меня щипать. Отскакиваю. Очередной щипок уже от другого одноклассника. Им смешно, а у меня колени подкашиваются. Знаю, что мы находимся на виду в коридоре гимназии, и плохо мне никто не сделает, только страх липкими лапками карабкается по органам. Ужасно неприятное ощущение, которое я когда-то испытывала, набирает обороты и расширяет свои границы.

— Да ладно тебе, Кирьянова, — продолжает Лабуков. Его очень забавляет сложившаяся ситуация. Я начинаю оглядываться на каждое касание. Мне не нравится, что они позволяют себе так со мной обращаться, и где-то глубоко внутри просыпается маленькая Лиза, которая громко плачет, но внешне я ничего не показываю и пытаюсь избежать столкновений с одноклассниками. Их смешки превращаются в искаженный гул, и мне хочется закрыть глаза руками. Вместо этого я крепче прижимаю к себе рюкзак и высоко поднимаю голову, не позволяя себе паниковать.

— Что, новенькая? Без Маршала тяжело?

— Поматросил и бросил?

— У-у-у…

Я не понимаю, кто это говорит, и успеваю заметить лишь темную фигуру справа. Судя по всему, Лабуков вновь сжимает меня со спины. Странно, что нет их негласной королевы — Кристины. Только ее подружки, чей противный смех я слышу, находясь на большом расстоянии.

— Что здесь происходит?! — от разъяренного вида Маршала и его грозного голоса у меня по спине ползут мурашки. Чувствую, как Кирилл напрягается, но свое гадкое занятие не бросает. Толкаю его локтями. Бесполезно. Вцепился в меня мертвой хваткой.

— Ничего, Тох, — усмехается Лабуков, — играем, как и ты.

— Отошел от нее, — Антон сбрасывает рюкзак и идет ко мне. Парни потихоньку отходят, но Кирилл тискает меня.

— Или что? Ударишь друга? Из-за нее?

— Кир, отойди. Повторять не буду, — еще пара шагов, и я чувствую аромат парфюма вместе с еле уловимым запахом сигарет. Почему-то эта смесь действует, как успокоительное. Я без отрыва смотрю на Антона и снова дергаюсь в руках Лабукова.

— А я посмотрю, что ты сделаешь ради нашей общей няши, — девчонки, стоящие неподалеку взвизгивают, потому что Маршал одним движением отталкивает меня в сторону, а вторым бьет Кирилла по лицу. Тот практически падает на пол, прикрывая нос ладонью. Матерится и улыбается, сплевывая кровь. Я стою, как вкопанная, глядя на схватку парней. Антон явно проворнее Кирилла и за несколько секунд укладывает того на лопатки. Бьет без перерыва, и меня накрывает паника.

— Растащите их! Почему вы стоите?! — обращаюсь к одноклассникам, но они лишь скалятся.

— Ты виновата. Ты и растаскивай.

Очередной приступ идиотского смеха действует, как триггер. Роняю рюкзак на пол и подбегаю к Антону. Вот только он не слышит моих криков. Ребята вокруг встают плотным кольцом. Кто-то снимает на телефон происходящее, а я прихожу в настоящий ужас от увиденного. Маршал с такой жестокостью наносит удары, что я покрываюсь коркой страха, стоит ему прекратить и посмотреть на меня.

— Козел… — стонет на полу Лабуков, когда Антон поднимается и хватает меня за руку.

— Ты… Ты… — только и выдавливаю из себя, пока Маршал хватает наши рюкзаки по дороге. — Куда ты меня ведешь?

— Хочешь, чтобы они продолжили? — рычит, не поворачиваясь. Каждый шаг отдает вибрацией в теле. Я успеваю несколько раз обернуться, чтобы посмотреть, как там Лабуков, но ничего не вижу из-за одноклассников, которые столпились около него.

Антон сильно сжимает мою кисть и выводит на улицу, отталкивая к перилам у входа. Нависает и блокирует любые действия руками по обе стороны от меня.

— Что они сделали?

— Ты сам видел, — хочу отвести взгляд в сторону, потому что меня прошибает нервная дрожь от того, что я вижу в глазах Антона, но он стискивает пальцами мой подбородок и вынуждает установить с ним зрительный контакт.

— Прости, Лиз, — вдруг произносит, шумно выдыхая, — это из-за меня.

— Ты не в ответе за чужие поступки, — слова даются с трудом, но ведь не Антон надо мной издевался, а Кирилл. Причем с самого первого дня в гимназии.

— Лиз… — кривится Маршал, и как раз в этот момент из здания выходит разгневанная Олеся Викторовна.

— Маршал! — взвизгивает неестественно. — К директору!