Первый бал

Глава первая

1815

Лондонские светские сезоны! Заветная мечта каждой благовоспитанной молодой девушки, достигшей брачного возраста, — стать участницей хотя бы одного такого праздника, вкусить пьянящую радость успеха в светском обществе. Подобно мотылькам, слетающимся на пламя свечи, они каждую весну на несколько коротких недель устремлялись в столицу в надежде на то, что к концу сокрушительно дорогого светского сезона они удовлетворят честолюбивые желания своих родственников и свои собственные, найдя себе приличную, а еще лучше — выгодную партию.

И зачем только, с удивлением подумала Верити, равнодушно поглядывая в окно экипажа на проплывающие мимо сельские пейзажи Кента, она едет в столицу? Ей была отвратительна сама мысль о том, что когда-нибудь придется стать покорной женой и потакать капризам какого-нибудь денди.

Верити не могла удержаться от ироничной улыбки, когда, повернув голову, взглянула на довольно пышную вдову средних лет, которая уютно дремала в противоположном углу экипажа. Тот, кто не слишком хорошо знал леди Клару Биллингтон, вряд ли мог представить, что за ее внешней леностью и вальяжностью скрывается острый, изощренный ум, которому мог бы позавидовать самый искусный стратег.

Устойчивый экипаж вдруг неожиданно накренился, отчего леди сразу проснулась.

— О, Боже! — воскликнула она и непроизвольно подняла пухлую белую руку, чтобы поправить свою модную шляпку. — Эта дорога раз от разу становится все хуже. Напомни мне, чтобы я сказала об этом брату Чарльзу. Верити, дорогая моя, надо же что-то с этим делать.

Тщательно расправив складки темно-бордового дорожного платья, леди Биллингтон обнаружила, что прекрасные глаза племянницы устремлены на нее с выражением пытливого раздумья.

— Что такое, любовь моя? Почему ты смотришь на меня так, как будто впервые видишь?

— Разве? — Не только взгляд, но и улыбка Верити была настораживающей. — Я на самом деле начинаю сомневаться в том, насколько хорошо знаю тебя, тетя Клара. Я понимала, конечно, что ты собиралась завлечь меня в Лондон. Что меня удивляет, так это то, что тебе удалось уговорить меня в конце концов!

Леди Биллингтон, улыбнувшись, отвернулась к окну.

Ее сообразительная юная племянница была права. Едва ли не с самого дня прискорбной кончины своего дорогого брата леди Биллингтон мечтала вывезти в свет его единственную дочь. Господь не дал ей собственных детей, и она проявляла живейший интерес ко всем своим племянницам и племянникам, но Верити скоро стала ее несомненной любимицей. После того, как матушка Верити продала их гэмпширское владение и возвратилась в родной Йоркшир, где жил ее старший брат Люций Редмонд, леди Биллингтон поддерживала контакт с невесткой и племянницей, регулярно переписываясь с ними и навещая их по крайней мере раз в году.

Когда матушка Верити умерла, леди Биллингтон с огорчением узнала, что роль единственного опекуна Верити доверена Люцию. Однако, будучи холостяком, мистер Редмонд с удовольствием прислушивался к ее взглядам на воспитание юной девушки. И именно по настоянию леди Биллингтон Верити была отправлена в одну из аристократических школ в Бате.

К шестнадцати годам Верити превратилась из сорванца в чрезвычайно привлекательную молодую леди. Она не только обладала изящной фигуркой и нежным личиком, но ей посчастливилось иметь бездонные фиалково-синие глаза, глубину которых еще сильнее подчеркивали буйные иссиня-черные локоны. Девушка была равнодушна к прелестям светской жизни и между визитами в Кент к леди Биллингтон проводила время в самозаточении в Йоркшире, помогая дяде, который успешно занимался издательским делом.

— Если бы ты не намекнула мне, — решительно заявила Верити, нарушив воцарившееся молчание, — что не будешь больше делиться со мной пикантными подробностями из светской жизни, которые я нахожу столь бесценными, я бы сейчас не сидела здесь.

— Это нечестно, дитя! — горячо возразила леди Биллингтон. — Я всего лишь сказала, что из-за этого несносного корсиканца в Лондоне вряд ли произойдет что-то достойное внимания и было бы неплохо, если бы ты поехала со мной в столицу в этом году. Вдвоем нам, возможно, удастся услышать достаточно сплетен для того, чтобы ты могла написать интересную статейку о светском сезоне.

Верити решила, что в ее интересах воздержаться от дальнейших комментариев. Она прекрасно понимала, что без неоценимой помощи тетушки ей никогда не удалось бы написать никаких репортажей для дядиной газеты.

Сначала дядя с большим неодобрением отнесся к ее затее, поскольку не желал осквернять свою газету тем, что он называл «фривольными сплетнями». Однако, когда Верити заявила, что газеты читают не только мужчины и что появление светской хроники, вызывающей интерес у прекрасного пола, будет с удовольствием встречено читательницами его газеты, дядя сдался. Он был достаточно старомодным человеком и считал, что дамы того круга, к которому принадлежала Верити, не должны работать. Он поставил условие, что ее публикации будут появляться нерегулярно и не чаще, чем раз в месяц.

Это вполне устраивало Верити. Ее статьи о моде, прическах и последних новинках косметики вызывали громадный интерес у дам Йоркшира. Но самой большой популярностью пользовались ее обзоры лондонских светских сезонов.

— Ну, если в Лондоне в этом сезоне немноголюдно, — заметила Верити, задумчиво сдвинув тонкие дуги темных бровей, — можно прибегнуть к помощи Принни. От него всегда можно ждать какого-нибудь сумасбродства. И я уверена, что не стоит так уж поддерживать восторги от Вены… Или это в Брюссель они все сейчас устремились?

— Да, кажется, так. Жаль, — неожиданно заявила леди Биллингтон. — Кстати, похоже, что внуку Артура Бринли суждено стать следующим виконтом Дартвудским. Ты ведь знакома с майором Картером?

— Да, знакома, — неохотно подтвердила Верити, — но не видела его… да должно быть, больше пяти лет.

Леди Биллингтон какое-то время молча изучала прелестный профиль своей племянницы, а потом проговорила:

— Если я не ошибаюсь, тебе не слишком нравится этот майор, моя дорогая? Он тебе неприятен?

Неприятен?.. Слово эхом разлилось по экипажу и заставило Верити еще больше нахмуриться. Был ли ей неприятен внук Артура Бринли? Если она и вспоминала о нем вообще в последние годы, что было нечасто, то только когда встречала в дядиной газете упоминание о его очередном подвиге во время кампании на Пиренейском полуострове.

Верити вздохнула.

— Нет, он мне не неприятен, тетя Клара, хотя он человек бесхарактерный. — Верити пожала плечами. — Правда, он проявил себя очень храбрым солдатом… Однажды он даже спас мне жизнь.

— Боже мой! Что же случилось?

— Да ничего особенного, — отмахнулась Верити. — Я однажды чуть было не утонула, и безусловно, это случилось бы, если бы Брин не нырнул в озеро, чтобы спасти меня. — Заметив на лице тетки живейший интерес, девушка поспешно переменила тему: — Но ты права! То, что Брин может получить титул, вызовет огромный интерес у дам Йоркшира. Он местный герой. Ходят слухи, что он пожертвовал своим офицерским званием. — Она испытующе прищурила свои красивые глаза. — Но в Йоркшир не вернулся. Во всяком случае, — исправилась она, — до моего отъезда оттуда на прошлой неделе… Интересно, где он прячется?

— Вполне вероятно, что он находится в Лондоне, дорогая. Говорят, здоровье его дяди все хуже и хуже. Этот ужасный человек сделал все, что было в его силах, чтобы помешать племяннику получить титул. Женился на бедной крошке, настолько юной, что годится ему во внучки. Однако, как я уже говорила, похоже, майор скоро станет новым виконтом Дартвудским.

Верити злорадно хмыкнула.

— Бедный Брин! Если он имел глупость нагрянуть в столицу, на него накинутся все озабоченные сватовством мамаши.

Экипаж неожиданно и резко остановился.

— Что такое?

Дверца распахнулась, и леди Биллингтон увидела в проеме встревоженное лицо своего слуги.

— Вы не ушиблись, миледи?

— Все в порядке, Ридж, — заверила она его, стараясь сесть прямо, что было нелегкой задачей, потому что экипаж сильно накренился. — Что случилось?

— Левое переднее колесо повреждено, и порвана одна постромка. К счастью, уже рукой подать до Ситтингборна, мэм. Если вы доедете на другом экипаже до «Короны», мы с Клемом приведем лошадей в гостиницу, и тогда я позабочусь о том, чтобы экипаж починили. Однако может случиться, что это не удастся сделать сегодня.

— Какая незадача! Мне так хотелось успеть на званый вечер к леди Сузил. Но… — она пожала плечами, — ничего не поделаешь. Помоги нам с мисс Верити выйти.

Для Верити не составило никакого труда выбраться, но для леди Биллингтон, талия которой с возрастом значительно увеличилась в обхвате, эта задача оказалась не столь простой. Потребовались совместные усилия племянницы и слуги, чтобы вытащить почтенную даму из экипажа.

Второй экипаж, который остановился в нескольких ярдах сзади, был доверху завален багажом, поскольку леди Биллингтон не имела привычки путешествовать налегке. К тому же в нем разместились Додд, служанка леди Биллингтон, ее дворецкий и два самых отвратительных во всем христианском мире существа: зеленый попугай и раскормленный песик по имени Гораций.

Когда Горация переложили с сиденья на колени несчастного дворецкого, начался ад кромешный. Изнеженный песик, не привыкший к тому, чтобы его сон так бесцеремонно нарушали, бурно возмутился. Испуганно заверещал попугай, пронзительные вопли которого оглашали окрестности до тех пор, пока экипаж не остановился во дворе гостиницы.

— С меня довольно! — взорвалась Верити. — Я с места не сдвинусь больше в компании с этими твоими тварями. И что ты постоянно таскаешь их за собой?

— Ну, ну, дорогая, успокойся, — примирительно сказала леди Биллингтон, входя следом за рассерженной племянницей в гостиницу. — И откуда у тебя такой несносный характер! Твой дорогой папа был самым спокойным созданием из всех живущих на земле, и я никогда не видела, чтобы твоя мама когда-нибудь выходила из себя. Хотя… — неожиданно нахмурилась она, — некоторые из Хэркортов были известны своей неуравновешенностью. Твой прапрадед, четвертый герцог, был весьма вспыльчивым человеком.

Верити раздраженно посмотрела на нее.

— Ах, тетя Клара. Эти животные выведут из терпения даже святого! В один прекрасный день я не выдержу и вышвырну их в окно.

Леди Биллингтон мудро воздержалась от того, чтобы не прочитать нотацию племяннице на тему, какое непростительное злодеяние причинять вред неразумным существам. Вместо этого она сказала:

— Но, дорогая, ты же не можешь одна оставаться здесь. Это исключено!

— А я буду не одна. Ридж останется со мной. Послушай, — торопливо добавила Верити, не давая возможности тетушке указать на очевидный изъян в этом плане, — почему бы нам пока не перекусить? А потом решим, что делать дальше.

Поскольку это было самое разумное решение, леди Биллингтон заказала легкую закуску. Когда, наконец, появился Ридж, оказалось, что новости не очень хорошие. Экипаж, по всей видимости, не удастся починить до утра, поэтому Ридж должен будет остаться здесь на ночь и сможет отправиться в Лондон на следующий день.

Леди Биллингтон ничего не оставалось, как позвать хозяина гостиницы. Но тут Верити заявила, что она тоже останется на ночь и приедет с Риджем на следующий день. Леди Биллингтон категорически возражала против такого плана.

— Сожалею, Верити, но об этом и речи быть не может. Я не могу бросить тебя здесь одну, без служанки! Боюсь, что тебе придется продолжить путешествие со мной.

— Нет! — воспротивилась Верити. — Я не поеду с этими ужасными существами! — Она повернулась к хозяину гостиницы: — Здесь можно заказать экипаж?

— Обычно можно, мисс. Но в это время года все едут в Лондон, и у меня сейчас ничего нет. Хотя… — он провел рукой по лысой макушке, — для вас может найтись местечко в почтовой карете. Гарантировать ничего нельзя, но, если окажется свободное место, кучер сможет вас взять. Возможно, у вас будет и компаньонка, — неожиданно заявил хозяин, к радости Верити и глубокому неудовольствию ее тетушки. — Моя юная племянница ждет эту почтовую карету. — Он сделал жест в сторону столика в углу, за которым сидела в одиночестве молодая женщина в серой накидке и капоре. — Она была в услужении у вдовствующей леди Лонгборн, но месяц назад старушка скончалась, и моя племянница едет в Лондон, чтобы подыскать себе другое место.

Леди Биллингтон все еще сомневалась, стоит ли Верити ехать в Лондон в почтовой карете, но, переговорив с племянницей хозяина гостиницы, которая произвела на нее впечатление очень выдержанной и воспитанной особы, неохотно согласилась с предложением. А поскольку было уже далеко за полдень, она решила не терять времени и продолжить путь.

Как только Верити увидела, что тетушка благополучно отбыла, она вернулась в гостиницу и села рядом с племянницей хозяина.

— Меня зовут Хэркорт… Верити Хэркорт.

— А я Маргарет Джонс, мисс. Но все зовут меня просто Мег.

Верити окинула свою попутчицу оценивающим взглядом. Хотя ее наряд был скорее удобным, чем модным, одета она была опрятно.

— Стало быть, Мег, вы направляетесь в город с надеждой найти работу?

— Да, мисс. Там живет моя сестра, так что я остановлюсь у нее, пока не подыщу себе место. У меня есть рекомендательное письмо от семьи леди Лонгборн. Я была личной служанкой миледи, но не надеюсь, что найду себе такое же место, так что я согласна на любую работу.

Девушка смотрела своими ясными серыми глазами прямо в глаза Верити, и Верити это понравилось.

Она подумала, не предложить ли этой девушке работу. Поскольку Верити всегда могла воспользоваться услугами одной из служанок тетушки, она никогда не испытывала потребности нанять собственную прислугу. Однако, как не преминула заявить дорогая тетя Клара, то, что было принято в глуши Йоркшира, не всегда годилось для более изысканного общества.

По своему обыкновению Верити быстро приняла решение.

— Не хотели бы вы работать у меня, Мег? — спросила она и усмехнулась, увидев изумление девушки. — Мне как раз нужна служанка. Правда, я живу по большей части в Йоркшире, так что, если размеренная провинциальная жизнь вам не по душе, вам, может быть, лучше поискать место в столице.

— Я родилась и выросла в провинции, и леди Лонгборн никогда не уезжала далеко от своего дома, — поспешно заверила ее Мег, с трудом веря в привалившее счастье. — Но захочет ли та леди… Это ведь ваша тетя, не правда ли?

— Да, леди Биллингтон — моя тетя, но она не имеет к этому никакого отношения, хотя несколько следующих недель мы будем жить в ее городском доме. Нет, платить вам жалованье будет мой опекун. И дядя Люций одобрит мое решение, я уверена.

— В таком случае, мисс, — ответила Мег и встала из-за стола, едва заслышав характерный звук рожка, возвещающего о прибытии почтовой кареты, — мне надо поговорить с моим дядей. Если в почтовой карете не будет свободных мест, мой долг теперь — оставаться с вами.

Спустя несколько минут Верити увидела высокого мужчину, решительно вошедшего через боковой вход. Его мощное тело окутывал широкий серый плащ с пелериной. Старомодная треуголка была низко надвинута по самые брови, а нижняя часть лица была так замотана темным шерстяным шарфом, что виднелись одни глаза. Она решила, что это, должно быть, кучер, потому что он направился сразу к хозяину, а потом, обменявшись несколькими фразами с Мег и ее дядей, повернул голову в ее сторону. Едва заметно кивнув, он вышел через ту же боковую дверь.

— Все в порядке, мисс Хэркорт, — сказала подошедшая Мег. — Но нам надо поторопиться, потому что почта немного опаздывает. Верити попросила хозяина передать Риджу, что она уехала, и вышла во двор, где уже стояла готовая отправиться в путь почтовая карета, выкрашенная в королевские цвета: пурпурный, темно-бордовый и черный.

— Как? У вас нет никакого багажа, барышня? Надеюсь, я не беглянку увожу! — произнес голос с сильным шотландским акцентом.

На мгновение опешив, Верити молча посмотрела на восседавшего на козлах кучера. Она не осадила нахала и лишь надменно вскинула свою гордую головку и поднялась в пахнущий плесенью экипаж.

К счастью, пассажиров в карете было немного: женщина с младенцем, похожий на фермера мужчина в грубой рабочей одежде да еще один невысокий господин в строгом сюртуке. Верити и Мег сели на свободные места рядом с ним. Бросив на своих попутчиков беглый взгляд, Верити стала рассказывать Мег о красивом доме своего дяди, расположенном на краю охотничьих угодий, и о планах, которые строила ее тетушка на предстоящий светский сезон.

— Тем не менее, — продолжала Верити, — при том, как неожиданно повернулись события в Европе, моя тетя считает, что в этом году в Лондоне не будет особенного веселья, так что она, слава Богу, вряд ли захочет оставаться там до июня.

— Ха! Вы имеете в виду… как вы, англичане, там говорите?.. этого выскочку с Эльбы, нет? — неожиданно, с заметным иностранным акцентом произнес мужчина в черном, приковав к себе всеобщее внимание.

— Бог мой! — воскликнула женщина, тут же крепко прижав младенца к пышной груди. — Только не говорите, что вы один из этих варваров французов!

— Нет, мадам! Я швейцарец, и у меня есть бумаги, подтверждающие это. Я часовщик, — он постучал пальцами по плоскому деревянному ящику, лежащему у него на коленях, — и нахожусь в вашей стране по делам.

— Вы, безусловно, отправились в это путешествие прежде, чем до вашего родного города дошла весть о побеге императора[1], месье? — заметила Вериги, не в силах сдержать улыбку при виде откровенного подозрения, с которым продолжала смотреть на этого джентльмена толстуха.

— Да, мадемуазель, иначе я бы не стал рисковать, уверяю вас. Но… — он пожал плечами, — я надеюсь, мне не грозит опасность.

— Конечно, нет, месье. Мы верим в Веллингтона[2]. Он не подведет нас, — успокоила его Верити с ноткой гордости в голосе и снова повернулась к Мег.

Курьер, сопровождавший почту, прогудел в рожок, предупреждая сборщика дорожной пошлины о приближении экипажа, и ворота были открыты: по существующему правилу никто не имел права задерживать почтовые кареты. Поэтому все пассажиры страшно удивились, когда карета неожиданно остановилась.

Верити заметила тревожный взгляд, который джентльмен из Швейцарии бросил в окно.

— Что могло случиться?

Она пожала плечами. Она не спешила в Лондон, поэтому ее не особенно беспокоили дорожные проволочки. Прошло не больше двух минут, и они снова тронулись в путь, но уже значительно медленнее. Однако, отъехав всего на несколько сот ярдов, они снова остановились во дворе небольшой придорожной гостиницы. Через мгновение дверь кареты широко распахнулась, и в проеме показался курьер в пурпурной с золотом ливрее.

— В полумиле отсюда поперек дороги лежит упавшее дерево, и все экипажи стоят. Придется подождать, пока дорогу не расчистят. Если хотите перекусить, сделайте это сейчас, потому что потом кучер будет останавливаться только для того, чтобы сменить лошадей.

— Прекрасная идея! — заметила Верити, не обращая внимания на ворчание толстухи.

— Рад, что барышня оказалась такой разумной. Может, она и не беглянка вовсе, — раздался сверху голос с сильным шотландским акцентом, отчего Верити оступилась и, зацепившись каблуком за подол нижней юбки, упала бы со ступенек, если бы ее не поддержал курьер.

— Посмотрите, что из-за вас случилось! — проворчала Верити, укоризненно посмотрев фиалковыми глазами на кучера. — Я буду вам признательна, если в дальнейшем вы попридержите свои суждения при себе!

Сопровождаемая Мег и густыми раскатами язвительного смеха, Верити вошла в гостиницу.

Помимо пассажиров почтовой кареты там находился один-единственный гость. Это был плотный мужчина среднего роста. Отхлебывая эль из высокой пивной кружки, он пристально смотрел в окно. Верити оглянулась в поисках более укромного местечка.

Гостиница была небольшой, и в ней, кажется, не имелось другого зала, однако Верити заметила выход в коридор. Ей удалось незаметно пройти туда. К счастью, дверь первой же комнаты оказалась приоткрытой, и она заглянула внутрь. Слава Богу, в комнате никого не было. На столе оставались неубранными остатки трапезы, но главное — в комнате находилась большая ширма, наполовину закрывающая окно.

Едва Верити подколола оторвавшуюся оборку, как послышались тяжелые шаги. Кто-то вошел в комнату. Верити никогда не отличалась застенчивостью, даже в детстве. Поэтому ее нисколько не смущало то, что она должна была объявиться и объяснить причину своего появления здесь. Однако, сама не зная почему, она решила не делать этого.

Взглянув через щелочку в ширме, она увидела спину мужчины, стоявшего перед каминной решеткой. Верити без всякого труда узнала в нем того человека, который пристально вглядывался в окно, когда она входила в гостиницу. Он был в верхней одежде, так что нетрудно было предположить, что он зашел ненадолго. Однако, когда по прошествии нескольких минут он все еще продолжал стоять, с сосредоточенным вниманием разглядывая горевшие в камине поленья, она решила дать знать о своем присутствии.

Взяв с источенного древесным червем подоконника ридикюль, Верити уже собиралась выйти из-за ширмы, как вдруг услышала, что в комнату вошел кто-то еще. Знакомый голос с иностранным акцентом произнес:

— Вы поступили очень мудро, месье, встретив меня здесь. Как вы догадались, что мы сделаем незапланированную остановку?

— Не у вас одного есть мозги, — ответил его собеседник глубоким и довольно резким голосом, выдававшим раздражение и негодование. — Я рано прибыл на место встречи и узнал о дереве, преградившем путь. Для человека, едущего верхом, это не преграда. Почтовые кареты отличаются точностью. Удобнее всего было ждать вас здесь.

Верити было прекрасно видно иностранца. Его тонкие губы растянулись в зловещей улыбке. Он снова заговорил, и она внимательно прислушалась.

— У нас мало времени, и я думаю, что было бы непростительно, если бы нас увидели вместе. У вас есть что-то для меня?

— Пока нет. Но мой хозяин встретится с вами в обычном месте в пятницу вечером, в восемь часов.

— Ах да! Я помню. Гостиница в маленьком-маленьком Фрампингтоне. Вы, англичане, такие забавные, не правда ли? Отлично. Передайте своему хозяину, что я там буду. Моему любимому императору необходимо знать планы Веллингтона!