Первый холодный день (СИ)

Глава 13. Официальные трудности

В понедельник предстоял завтрак с родителями Рэнда, и не смотря на сказочные выходные, я все равно боялась этого. Но кроме прочего мое настроение испортило не только волнение перед предстоящим завтраком. Мы сняли облогу с телефонов, и папа словно почувствовав это тут же позвонил. Я не ожидала ничьего другого звонка кроме как от Ранда, потому спокойно подняла трубку, как раз перед этим пытаясь объяснить маме, почему меня пугает предстоящий завтрак. Она необычайно раздражительная, говорила мне, что я глупая. Это реально раздражает!

— Рэнд, я скоро буду не переживай, — нетерпеливо бросила я в трубку, все еще дослушивая мамины слова.

— Котеныш, это я, папа, — из трубки раздался знакомый несмелый голос, и вовсе не тот который я ожидала услышать.

Вместо того, чтобы как раньше поставить трубку, я засопела в нее, и переступив через себя выдала:

— Да. Ты что-то хотел?

Наверное, у мам развивается какой-то особенный радар на своих бывших, а может я так сильно изменилась в лице, потому что дышать мне действительно стало тяжело, и в один миг, забыв чудесные выходные я вернулась в тот день в Денвер. Я вспомнила, как была сердита на отца, и особенно на Соплюшку, но все болело уже не так, как раньше. Нужно помнить так же то, что у отца новая семья.

Мама подскочила на месте, и вырвав у меня трубку начала кричать что-то и плакать, говорить что он подлец, и как только у него хватает совести звонить нам. Я даже как-то позабыла о том, что зла на отца, и со смешанными чувствами тревоги и веселья глядела на маму. Что с ней?

Отвоевав насилу трубку у мамы, я спросиал у папа:

— Ты что-то снова натворил?

— Нет. — испуганно выдохнул он, когда понял, что это снова я. — Может ты? Ты не слушаешь мать?

— Слушаю, но не переходи снова на роль заботливого папочки!

— Блэр… — начал было отец, но у меня не хватило терпения говорить сейчас с ним.

— Это слишком рано, — покачав головой, я уставилась на кухонное окно, и одновременно определяла по звукам рыданий в какой части дома находиться мама — она закрылась в туалете. — Я не готова говорить с тобой уже теперь. Возможно, я так уже не обижаюсь на тебя, но точно я больше не приеду к тебе в Денвер, и точно никогда не захочу увидеть Карен. И все слишком быстро, типа начать общаться как раньше. Зато есть хорошая новость для Карен — теперь я понимаю, что у тебя другая семья, и не буду претендовать на часть в ней.

— Котенок, не говори так…ты всегда будешь частью моей семьи, ты ведь знаешь, что я тебя люблю! — воскликнул отец, и я представила себе, как он закрывает глаза и бьет себя по лбу кулаком — так он часто выражал недовольство своим поступком.

— Да конечно. — согласилась я, — но еще есть Джонни и Карен, и она не позволит тебе, чтобы я была хоть в какой-то мере важной для тебя больше чем она или Джонни. Я это знаю. Ты это знаешь. Так что успокойся, не трать нервы.

Отец замолчал всего на несколько секунд, видимо собираясь с мыслями.

— Ты не права, но может, мы обсудим с тобой это при встрече? — это было сказано без надежды или заискивания, папа уже решил, что может со мной говорить так, будто ничего не случилось.

— Не могу этого обещать, — твердо сказала я, раздражаясь тем, с какой легкостью папа решил что он прощен, или по крайней мере вел себя так, словно уже прощен. — К тому же вряд ли Карен тебя отпустит сюда в город.

— Ну мы можем встретиться на нейтральной территории? — уже менее радостно поинтересовался он.

— Я подумаю.

— Спасибо, — выдохнул с облегчением папа, и это вызвало у меня всего лишь маленькую улыбку. Я ведь скучала без него, ужасно скучала о чем не решалась сказать маме, потому что знала чем такое признание может обернуться. Первыми словами будет: ты неблагодарная, он так себя с тобой повел, а ты даже не советуешься с матерью ни в чем!

— Но звонить я тебе могу?

— Нужно будет у мамы узнать, как на счет среды. — правдиво отозвалась я, понимая, что это будет главная проблема. — Ты ведь ее слышал. Может ты все-таки что-то сделал?

— Всего лишь передал через Пита для тебя подарок…может она решила что я так собираюсь тебя подкупить, — голос папы ставал все больше виноватым.

— Ооо, — простонала я, — зачем ты это сделал. Мне же теперь все это выслушивать!

Теперь стало понятно, почему мама так раздражительна.

— И что это был за подарок?

— Вполне возможно, что это был мобильный телефон. Откуда я знал, что она проверит?!

Я промолчала по поводу его этих слов. Мне тоже раньше не доводилось думать, что у меня есть тюремный надзиратель, который просматривает мою переписку и почту.

— Все пока, я спешу, — в трубку вместо ответа сказала я, и почти тут же отключилась, не думаю о чувствах отца. Он это заслужил, и я ни на секунду не забывала об этом, пока говорила с ним.

У меня было еще в запасе минут 10, и я решила потратить это не на прихорашивание возле зеркала. Пройдя вглубь дома, я пошла к туалету для гостей, где закрылась мама. Она уже не рыдала, а лишь всхлипывала, при чем за приоткрытой дверью. Я сразу же поняла, что многое из предыдущего концерта было разыграно для меня.

— Что случилось? — я постаралась придать лицу беззаботность, хотя в душе клокотал гнев. Она конечно же моя мама, она содержит меня, она меня вырастила, но то что она сделала, было уже слишком.

— Я так расстроилась из-за твоего драгоценного папочки, и так испугалась, что он может снова тебя обидеть.

— Хорошо, я спрошу по-другому, — так же спокойно продолжила я, смотря на то, как мама сидит на унитазе и вытирает салфетками растекшуюся тушь из под глаз. Она аккуратно смачивала салфетку в умывальнике, но как по мне, легче было просто умыться и заново нанести макияж. — В чем дело, мама? Я понимаю ты злишься на отца, я тоже. Но с каких пор ты проверяешь мои подарки? В моей комнате стоит телефон — на нем случайно прослушки нет?

— Да как ты смеешь со мной так говорить! — с полного спокойствия мама быстро перешла на крик и истерику со слезами, ее труды снова пошли насмарку. — Это не я плохая, а он! Я всегда с тобой, я была с тобой, когда ты болела и когда шла в 1 класс, а где был он? где был он эти последние 4 года?! Он ушел, и ушел к другой семье, а вот у меня нет личной жизни и все только ради тебя!

Я слушала, все это молча, рассматривая слезы мамы, и видела, что она говорит все это неискренне. Мне было ужасно обидно, но даже в этот момент я поняла, что она лжет и дело в чем-то другом. Совершенно другом!

— Я еду к Рэнду на завтрак, — тихо сказала я, когда я речь перешла просто в слезы, всхлипы и какое-то странно бултыхание, вместо движений и слов. — А если захочешь, поговорим вечером об этом. И где мобильный?

— Мы ведь договаривались, что никаких мобильных, пока ты не закончишь семестр с хорошими отметками, — мама вполне пришла в себя, чтобы напомнить об этом нашем договоре.

— Договоренность аннулируется, так как в нее не входило то, что ты будешь так поступать со мной, — твердо сказала я, даже не думая поддаваться тому, как мама хочет сыграть на своих родительских правах. К тому же, как оказалось, у нее не было что на это сказать.

— На столе в кухне, посмотри в моей сумке. — после нескольких секунд продолжительного всматривания в мое лицо, сказала она.

— Спасибо, — культурно отозвалась я, не желая видеть, как мама приходит в себя с огорченным лицом, словно это я так поступила, а не она. Думаю, ей не было стыдно за то, что она сделала, зато она очень жалела о том, как я об этом узнала. Ничего не скажешь, предки у меня образец для подражания.

Поспешив в кухню, я без зазрения совести принялась рыться в сумке мамы, и быстро нашла небольшой телефончик, вполне оправдывающий мои ожидания. Как оказалось там уже были занесены номера телефонов мамы, папы и дяди Пита, и еще некоторых родственников. Ну что ж, будет чем побаловаться в школе, подумала я, и глянув на часы поняла, что должна была уже быть по дороге к дому Рэнда. Я быстренько оделась, и крикнув маме "пока", вместо того, чтобы поцеловать ее перед уходом, как обычно, поспешила к своей машине. Странно, но меня уже так сильно не волновала мысль, что я встречусь с родителями Рэнда. Несколько минут и я въезжала в уже знакомые ворота, кем-то заботливо оставленные открытыми, а подъездная дорожка была расчищена от нового слоя снега, который падал ночью. Сегодня было 24 число, то есть канун Сочельника, и дом Рэнда показался мне еще более красивым, чем накануне выходных, когда я заявилась к нему в пижаме. Бразы явно не экономили на праздновании и украшении. Я была готова поклясться, что среди сугробов видела маленьких гномиков, одетых под Санту, или эльфов Санты. Елочки насаженные вокруг дома теперь не светились как тогда вечером, зато я увидела множество гирлянд на них, маленькая площадка перед входом была расчищенная. На перилах появились новые украшения, которые я раньше не видела. Снова меня пробрала зависть, потому что, не смотря на все старания мамы, Рождество у меня дома все равно слишком уж веселым не будет, особенно после того, что случилось сегодня с утра. Я себе это уже представляла — убранная гостиная, вкусный ужин приготовленный Марией, и мы две с мамой, сидит друг напротив друга, и молчим. Весело, ничего не скажешь. Впрочем, я могла бы уговорить ее пойти в церковь, там она хотя бы сможет показать свое новое платье и драгоценности, ей явно не хватало внимания.

Я же мечтала о картинке нарисованной Рэндом, о том, как они с семьей празднуют Рождество.

Когда я шла в сторону входной двери, только это и было в моей голове, ну еще конечно утренний разговорчик с родителями. Они умеют испортить настроение.

Дверь открылась еще до того, как я успела подняться по ступенькам, и ее открыл никто иной, как мистер Браз, и улыбка тут же задеревенела на моих губах. Снова вернулось волнение и переживания, а мне показалось, что все мышцы в моем теле вдруг перестали мне повиноваться. Я прошагала по ступенькам на деревянных ногах, и глупо улыбаясь, сказала:

— Здравствуйте, доктор Браз.

— Привет, Блэр. Ромео тебя уже заждался.

— Простите, что опоздала, отец звонил, — доктор Браз был немного в курсе всего того, что происходило в нашем доме, после моей болезни и возвращения из Денвера.

Доктор Браз лишь кивнул, и пропуская меня во внутрь дома, предложил помочь мне, снять куртку.

Голова Рэнда появилась откуда-то с кухни, и он как всегда улыбался. Я была немного смущенна тем вниманием, с которым мистер Браз относился ко мне, теперь еще и Рэнд. А следом за ним из кухни вышла миссис Браз, как всегда непростительно элегантна в строгой серой юбке и кремовой блузке, а спереди на юбке, как на картинке из 50-хх годов у нее был крахмально белый передник. По ступенькам сбежала сестра Рэнда и радостно бросилась ко мне, словно мы уже были знакомы.

— Привет Блэр, я Уитни!

— Привет, ну меня ты видимо уже знаешь, как зовут, — я стала пунцово красной от всеобщего внимания, и того, как Уитни тянет меня в сторону кухни.

— Рада, что ты пришла, — миссис Браз, улыбнулась при виде меня, и вся эта их радость, которая была видимо, вызвана моим появлением, меня просто удивляла. Чем я им так нравлюсь, я мрачная и часто малообщительная, но все же они относились ко мне все хорошо. Уитни, очень похожая на своего брата, но с более правильными и красивыми чертами лица, усадила меня за стол в кухне, который собирался вот-вот развалиться от разнообразной еды собранной на столе. Самое главное, что я заметила, еда была постной.

— Вы собрались меня закормить, или у вас это такой постоянный завтрак? — тупо уставившись на стол, спросила я, чем вызвала смех у всей семьи.

— Сегодня вечером ведь Рождество наступит, мы готовимся! — с радостью и некоторой снисходительностью к моей глупости заметила Уитни.

Наконец возле меня появился Рэнд, и сел рядом, совсем невинно чмокнув в губы. Но я все равно покраснела от этого, так как мне казалось родители Рэнда не сводят с нас глаз, как и Уитни. Они тоже сели за стол и миссис Браз начала первой молитву, и все Бразы в подражание ей, сложили руки и начали молиться. Мне ничего не оставалось делать, как последовать их примеру. Для меня это не было чем-то из ряда вон выходящим, так как в доме бабушки мы тоже молились, но мама не стала поддерживать подобную традицию и у нас дома.

Когда все помолились, можно было приступать к еде, но у меня тут же разбежались глаза.

— Блэр, тут все постное, все-таки последний день поста, надеюсь тебе понравиться.

— Не сомневаюсь. Когда бабушка была жива, она меня постоянно приучала к мысли, что нужно соблюдать посты. — отозвалась я, взяв себе пару оладьей, а Рэнд при этом подмигнув мне, придвинул сироп, который как он уже знал, я очень любила. Так же как и простой черный чай с лимоном.

— Рэнд говорил, что у тебя итальянские корни, ты католичка?

Началось, подумала я, и сдержанно улыбнулась.

— Да, итальянские и да католичка. По крайней мере, меня крестили именно в католической вере, и время от времени мы с мамой ходим в церковь.

— А как твой отец, он переехал жить в Денвер? — это ко мне уже обратился доктор Браз. Посмотрев на него, я только теперь поняла, что под глазами у него темные круги, а это значило, что по всей видимости он лишь теперь приехал с дежурства. Меня это поразило и в некоторой степени заставило расслабиться. Если ради встречи с тобой человек не ложиться спать после бессонной ночи, это о многом говорит.

— Да. У него теперь там дело, и он живет в Денвере с новой семьей.

— Я помню вашу бывшую няню, как я понимаю, она теперь его новая семья? — видимо этот факт миссис Браз не одобрила. Но неодобрение ни в коей мере не касалось меня, а только отца и Карен.

— Мда, — крякнула я, подтверждая ее слова своим же неодобрением к поведению отца. — Но я уже привыкла. За пять то лет.

Как я и говорила Рэнду, много съесть я не смогла, хотя мне действительно хотелось. Тут было все, что я любила — блинчики, вафли, хлопья, гренки, тосты и тому подобное. Но я попробовала немного всего, а потом просто пила чай.

Пока меня расспрашивали его родители о моей семье, Рэнд держал мою руку под столом.

— Как хорошо, что вы с Рэндом не ограничились дружбой, — неожиданно заметила миссис Рэнд, и я посмотрела в ее добрые глаза довольно удивленно.

— Да? Я тоже рада.

— Просто нам не всегда нравились подружки Рэнда, — добавил со смехом его отец, и они переглянулись с женой. — Та что была последней…с лицом постоянного траура нагоняла на меня тоску во время еды.

— Пап, — с укором заметил Рэнд, хотя было понятно, что это и раньше обговаривалось в семье.

— Ну Рэнд считает меня мрачной, — заметила я, немного неловко.

— Я занимаюсь исправлением этой твоей черты, — усмехнулся он, не говоря ни к кому конкретно, а просто самодовольно смотря себе в тарелку. Я прищурилась, вглядываясь в него, и мне очень хотелось дать ему локтем под ребра.

— И совсем ты не мрачная, — отозвалась со своего края стола Уитни, чем конечно же вызвала смех окружающих. — А что? — она почти обиделась на этот смех. — Ту девушку называли гробовщицей в школе!

— Ну это конечно чересчур, — не согласился с ней отец, — и все же она то действительно была мрачной. Ну а ты просто устала видимо из-за постоянных ссор родителей.

Меня напрягли эти слова, так как они не могли судить о том, от чего я устала. Но я конечно же тактично промолчала. В общем и целом встреча прошла совершенно не так как я себе ее представляла. Мне казалось, что я опозорюсь или сделаю что-то не так, но родители Рэнда были очень интересными людьми, просто со своими взглядами на жизнь. Их взгляды на жизнь мне очень понравились, особенно когда я видела какая у них дружная семья, и что они все относятся с большим уважением друг к другу.

Когда мы ехали в школу, я некоторое время молчала, а Рэнд осторожно посматривал на меня:

— Ты прости за этот мини-допрос, они просто хотят знать о тебе больше, чем то, что я им рассказываю.

— Не переживай. Это было мило. Они так постоянно всех твоих девушек опрашивают?

— Это какая-то завуалированная ревность к моим бывшим? — осторожно спросил Рэнд.

Я шокировано уставилась на него, потому что ничего подобного у меня и в мыслях не было.

— Нет! С чего ты взял?

— Прости, когда ты вся в своих мыслях, но умудряешься при этом говорить со мной, я вообще, не понимаю, то ли ты имеешь в виду, когда говоришь. У тебя полностью отсутствуют на лице какие-либо эмоции.

— Это последствие развода родителей — я научилась скрывать, что чувствую от других, чтобы ко мне постоянно не приставали с жалостью. Но тебе этого не понять, у твоих родителей совершенно иные отношения, чем у моих.

— Возможно, мне трудно все представить, и все же я тебя понимаю. И мне не нравиться, что они делают из тебя заложницу своих разбирательств между собой.

— Мне тоже. Сегодня кстати звонил отец, хотел примирения. Мама устроила истерику, какой я давно уже не видела. Еще оказалось, она спрятала от меня подарок отца — телефон. Я, безусловно, понимаю, что он просто подлизывается. Но мне телефон нужен, а с ее стороны подло так было поступать.

— Согласен. Все же она у тебя неплохая, — Рэнд видимо чувствовал себя не слишком-то комфортно, так как находился на месте пассажира, а не водителя. Но я чувствовала себя все более уверено за рулем, потому не обращала внимания на его недоверие.

— Как тебе сказать… она все, что у меня есть, но и у мамы бывает такое настроенице, что мне не хочется спускаться вниз. Эта ее постоянная и необоснованная ревность к отцу, то, как она кричит, когда говорит о нем, словно именно крик убедит меня в его негодяйстве. Все это меня злит, так хочется убежать от них всех куда подальше…

— Ты и сама понимаешь, что это просто ревность, но я также думаю, что такое поведение страх перед одиночеством. У твоего отца есть семья, а у мамы только ты.

— Но я ведь не их собственность, — возбужденно возразила я, хлопая рукой по рулю.

— Никто так и не говорит, — поспешил меня заверить Рэнд, перехватывая одну мою руку. — Ей сложно, и они не понимают что тебе сложнее, чем им — они постоянно хотят чтобы ты выбрала лучшего из них, чтобы сделала кого-то виноватым в разводе. Твой отец чувствует вину, потому ведет себя по детски, этим самым лишь подстегивая Карен к таким вот выходкам, твоя же мама подстегивает его, потому что все время напоминает о его вине. Они должны сами разобраться, но теперь ты можешь сказать это им сама — ты вполне уже взрослая.

Я, молча слушала Рэнда, понимая, что и сама все это знала раньше, но хотела абстрагироваться от их проблем, и чтобы меня оставили в покое, но видимо все было сложнее. Я должна была им сказать, что не хочу больше принимать в этом участие. Не хочу разговоров в среду с утра, не хочу ездить в Денвер, когда не хочу, и видеть брата, только потому, что отец так хочет, и не хочу, кого бы то ни было ненавидеть. Пусть они разбираются сами, а я хочу жить своей жизнью, а не их полуистлевшими отношениями. Все ведь было уже в прошлом, у них начинается новая жизнь, так почему они мучают меня, делят, и покупают!

— Все так, — тихо сказала я, и в это же время рука Рэнда стала крепче. — Почему ты вообще решил со мной встречаться?

— Кажется я извращенец, — вполне серьезно заметил он, щуря от смеха свои серо-синие глаза. — Мне постоянно нравятся какие-то ненормальные.

— Бывает, — я даже не усмехнулась в ответ, так как настроение мое пропало еще утром, и в доме Рэнда я держалась на выдержке, прикрываясь заученными улыбками.

— Все будет хорошо, — Рэнд понял и почувствовал мое настроение. Он поднес мою руку к своим губам и поцеловал, это было так, будто я перенеслась в старые фильмы, где поцеловать девушке руку, было величайшим счастьем.

А когда я припарковалась на школьной стоянке, он первым выбрался из машины, чтобы открыть мне дверку, и на некоторое мгновение не позволить так быстро ускользнуть от него. Задержав меня возле машины, Рэнд заставил посмотреть на него.

— Не обращай внимания на них, думай о зиме, снеге, Рождестве и Новом годе. А еще думай о нас. Думай о том, как мне нравятся твои глаза и губы, каждый раз, когда будет начинаться в доме скандал. Или звони, и я тут же приеду.

— Угу, — я не смогла так сразу же ответить ему, потому что в горле застрял ком слез. — Спаси меня Супермен…

— Твоя язвительность меня заводит, — подразнил меня Рэнд, и нагнувшись сначала просто прошелся губами по щеке, а потом поцеловал. Ну как так может быть, что его поцелуи почти вознаграждение за страдание? Губы его были мягкими и в данный момент не требовательными, а скорее ищущими. Как раз в самый приятный момент за нашими спинами раздался смех, свист и улюлюканье. Наверное, мы впервые поцеловались привселюдно, и вообще даже обнялись.

Лицо Рэнда светилось от смеха и счастья, когда он понял, что нас засекли.

— Я тебя провожу до класса.

Я посмотрела на его протянутую ладонь и с удовольствием ее приняла, переплетая пальцы, хотя это было и трудно из-за перчаток. Мы шли мимо моих и его одноклассников, чтобы стать на несколько дней сенсацией, ведь до этого ходили лишь слухи. Теперь я гордо могла сказать, что я встречаюсь с Рэндалом Бразом, и что я счастливая за очень долгое время.