Песнь копья

Глава 5.

День 4 эпира месяца года 1650 Этой Эпохи, провинция Ковхидар, королевство Риден.

Весна близилась к середине, но в том богом проклятом году даже она оплакивала беды, постигшие Вестеррайх. Шли нескончаемые проливные дожди.

День перевалил за первый обеденный час20, а из-за туч казалось, что в мире воцарились вечные сумерки. Всадник на молодой пегой кобыле ехал средь с осени не паханых полей. Дождь сделал дороги поистине бездонными, так что приходилось искать хоть сколько-то надёжный путь чтобы лошадь не потонула.

Обе встреченные недавно деревни оказались заброшенными, холодными мёртвыми. Прежде там жили люди, питавшиеся от близости к королевской дороге, но, когда пришла беда они просто ушли, оставив за спинами только пустые дома. Стаи голодных собак теперь рыскали в этих землях, обозлённые, испуганные и голодные.

Одна из них погналась за всадником, когда он ехал мимо и человек ещё слышал отголоски далёкого воя.

– Тпру!

С высоты седла он рассмотрел дорожный столб, придержал шарф, закрывавший нижнюю часть лица, и аккуратно направил кобылу на северо-запад. Цель была уже достаточно близка. За деревьями вон того околка, шевелившимися как вздыбленная шерсть, находилась торговая стоянка Ахтенайх. Сам всадник никогда её не нашёл бы, однако купцы из Краутхаузена были очень убедительны в своих просьбах проверить местечко. Они знали, что там случилось нечто неладное, связь со стоянкой прервалась, а проходившие мимо торговые поезда перестали сворачивать к гостеприимному прежде месту. В нынешние неспокойные времена такое происходило всё чаще, но интерес купцов был неугасим, ведь в Ахтенайхе застрял торговый поезд, везший груз тканей, масел, олова и свинца из Ривена. Наниматели отчаянно желали знать, есть ли резон посылать за товарами целый отряд вояк, или это будет пустая трата денег. Свой интерес они подкрепляли звоном серебра.

Пегая оставила околок позади только через час и лишь тогда стал виден раскинувшийся на небольшом холмике Ахтенайх. Всадник явственно ощутил недоброе предчувствие, будто сами кишки советовали быстрее гнать лошадь прочь. Но он не стал прислушиваться.

Прежде эта стоянка звалась проще, на вестерлингве, – Осьмидуб, но с тех пор как Риден21 отнял сармарку22 Ковхидар у Марахога семь лет назад, новая власть всё старалась переименовать по-своему. Ладно бы только марахогские имена вымарывали, так ведь и всеобщий язык риденцам отчего-то стал немил.

Осьмидуб кутался в жидковатый туман и хранил тишину. Издали слышались только вороньи голоса, а внешние стены казались чёрными. Всадник пустил пегую шагом, чуть подстегнул и оставил дорогу. Он неспешно объезжал всхолмье чтобы осмотреть стоянку со всех сторон. Местами, – это бросалось в глаза, – брёвна частокола были повалены внутрь. Прорыв оборонительного периметра? Изъян строительства? Ворота стояли целыми и запертыми, а перед ними лежал перевёрнутый набок фургон-лавка и… судя по всему, засиженные вороньём останки.

Сделав полный круг и с тревогой поглядывая на небо, всадник направил кобылу к воротам. Вороны с криками перелетели на частокол, где расселись, чтобы лучше видеть его. Кто-то искал убежища в Осмидубе и поплатился за это жизнью, но зато следы его неудачи стали предупреждением для других держаться подальше. Всадник вытянул из кобуры пистолет с кремневым замком, взвёл курок.

На земле валялась часть лошадиного костяка, почти полностью лишённая плоти; ещё несколько костей виднелись поодаль. Сам деревянный фургон сильно пострадал, будто по нем ударили осадным тараном, на уцелевших стенах виднелись следы когтей.