Песнь любви (СИ)

Жаркое полуденное солнце нещадно дарило свою жестокую ласку всему живому вокруг. Пустыня Сархейм плавилась под горячими лучами светила, вся живность благополучно спряталась глубоко в норы, терпеливо дожидаясь вечерней прохлады. Именно тогда в пустыне возобновлялась жизнь. И лишь в одном месте, не смотря на ужасную жару, движение не замирало ни на минуту.

В величественном дворце песчаных владык, прекрасном белокаменном Иридане слуги с деловым видом сновали туда и обратно, не желая быть наказанными смотрителем за нерасторопность. И даже жестокое солнце не могло побороть их страх перед грозным Кияром. Впрочем, древние стены Иридана изначально были закляты удерживать ночную прохладу днём и отдавать дневное тепло ночью.

Кочевые народы пустыни считали честью отдавать своих детей в услужение песчаному владыке, прекрасно зная, что их здесь ждёт сытая и безопасная жизнь. Издревле повелители бескрайней Сархейм защищали эти земли, являясь грозными, но справедливыми правителями. И пусть они были обычными людьми, хоть и щедро одарёнными магически, кочевники всегда почитали их за земное воплощение своих богов.

Вот и сейчас нынешний песчаный владыка восседал в расслабленной позе около тихо журчащего фонтана, погружённый в важные думы. А именно — как ему всё надоело! Каждый день одно и то же. Подобострастные придворные, услужливые наложницы, тихие и незаметные слуги, выполняющие любой его наказ буквально в мгновение ока… Скуч-но!

«Хоть бы буран начался, и мне бы пришлось удерживать купол над дворцом, — лениво растянувшись на широком парапете фонтана, отчего белоснежная рубашка распахнулась, обнажая загорелую мускулистую грудь, недовольно подумал Ариан. — Я всегда любил мериться силой со стихией. А ещё довольно весело, когда наступает сезон рождения тхиар. Вот уж где воистину быстрые, опасные и прожорливые твари! Одно удовольствие сражаться с ними».

Заложив руки за голову, владыка прищурил ярко-зелёные глаза, мысленно находясь в воображаемой битве с опасными тварями, внешне напоминающими полутораметровых мохнатых скорпионов, с огромными пастями полных острейших зубов. Вот где бы он действительно мог развлечься! Но нет же, приходится изнывать от тоски и скуки в дворцовых стенах, зарывшись по самые уши в документы, лихо подсовываемые его министрами. Иногда Ариану даже казалось, что они специально придумывают как можно больше дел с бумажной волокитой, опасаясь, что он когда-нибудь станет похож на своего отца.

А ведь прежний песчаный владыка действительно прославился тем, что практически не жил в Иридане, предпочитая разъезжать по пустыне. Нет, с одной стороны это было совсем неплохо. Отец Ариана за свою долгую жизнь значительно обезопасил пустыню, вычищая из неё гнездовья порождений бездны, когда твари умудрялись прорваться в их мир. А вот с другой стороны, наплевательское отношение владыки ко дворцу чуть не стало причиной гибели этого древнего и славного места.

В Сархейме всем было известно, что дворец — само воплощение неприступности и безопасности, стоит и будет стоять всегда, пока песчаные владыки подпитывают его своей силой четыре раза в год. Однако прежний владыка питал его от силы два раза в год.

Из памяти Ариана до сих пор ещё не изгладились воспоминания о потрескавшихся стенах, жухлой жёлтой траве, практически иссякших колодцах и сновавших, словно призраки, людях с печатью усталости и затаённого страха в глазах. И именно из-за них, ещё будучи совсем мальчишкой, будущий владыка пообещал, что никогда не допустит повторения истории и будет всегда хранить и оберегать свой дом.

— Мой владыка, дозволено ли мне будет обратиться к тебе? — прошелестел над ухом тихий голос старого верного слуги, вырывая мужчину из тяжких мыслей.

— Что случилось, Тахин? — поинтересовался Ариан, лениво приоткрыв один глаз, но даже не подумав пошевелиться.

— В Иридан прибыл торговый караван купца Узамата, — поведал сгорбленный прожитыми годами старик. — Он нижайше просит дозволения встретиться с тобой, чтобы преподнести свой величайший дар.

Тахин давно служил во дворце и умел виртуозно скрывать свои эмоции, но владыка всё равно сумел уловить лёгкую тень неудовольствия. Медленно поднявшись, Ариан еле заметно улыбнулся на неодобрение верного слуги из-за бахвальства купца. В другое время песчаный владыка, возможно, спустил бы такие неосторожные слова, но из-за одолевшей его скуки решил хорошенько проучить купца. И пусть Ариан понимал, что такое поведение не достойно правителя, но это станет хоть каким-то развлечением в череде унылых дней.

— Ты примешь его в малом зале, о мой владыка? — тем временем поинтересовался Тахин, отступив назад и почтительно склонившись.

— Нет, для самого ценного, что есть у этого прохиндея, подойдёт только большая приёмная зала, — многообещающе усмехнулся Ариан.

— Но мой владыка… — забывшись, возмутился преданный слуга.

— Тише, не шуми, — ободряюще похлопал его по плечу повелитель пустыни. — Я хочу немного развлечься. Через два часа я приму его, а пока ты проследишь, чтобы все придворные, которых сможешь найти за эти два часа, присутствовали при нашей встрече.

— Как прикажешь, мой повелитель, — вновь поклонился Тахин.

Оставшееся до встречи время Ариан всё же посвятил государственным делам. Разобравшись с некоторой корреспонденцией, он с чистой совестью заявил, что на сегодня рабочий день окончен. И его совсем не смутило заявление министров о том, что сейчас только полдень.

«Переживут без меня один день, — быстро идя в сторону большой приёмной залы, решил Ариан. — Владыка я или нет?!»

Когда расторопные стражники открыли перед ним высокие двустворчатые двери, он с приятным удивлением отметил, что Тахин расстарался на славу. Не успел Ариан сделать и несколько шагов, а толпа придворных уже споро создала живой коридор, ведущий от входа в залу прямо к высокому трону.

«Это же сколько в Иридане бездельников собралось? — с неудовольствием отметил песчаный владыка, разглядывая разношерстную толпу. — Интересно, им что, совсем не важны личные оазисы, раз они так надолго покидают свои дома?»

Пустыня была огромна, но совсем не так безжизненна, как считали многие представители другой части мира. На её территории раскинулось множество оазисов. Где-то большие, принадлежащие богатым и знатным шахирам, где-то совсем маленькие, считающиеся ничейными территориями. Именно они были теми островками жизни, благодаря которым в пустыне могли обитать люди.

Но, как и всякое место, за оазисами нужен был уход и незначительная подпитка магией, чтобы их не сумели поглотить безжалостные пески. Вот и удивлялся Ариан, почему знатные шахиры сидят здесь, а не у себя дома, ухаживая за своим наследием.

— Мой владыка, дозволено ли мне будет впустить купца? — прошептал Тахин, когда Ариан развалился на троне в нарочито небрежной позе.

— Впускай, посмотрим, что он нам скажет, — благосклонно разрешил повелитель пустыни.

Следующие полчаса Ариан дико скучал, выслушивая витиеватые речи прохвоста Узамата. А тот, словно не замечая недовольства на лице песчаного владыки, всё продолжал восхвалять его доблесть, мужество, мудрость и ещё тысячу разнообразных качеств, о наличии которых у себя Ариан даже не подозревал. И когда вконец озверевший повелитель уже готов был наплевать на заветы великих предков, строго-настрого запретивших вымещать злобу и недовольство на зависящих от владык людей, купец, наконец, перешёл к подарку.

— В далёких северных землях, в которых мне довелось побывать пару месяцев назад, я совершенно случайно стал обладателем невероятного чуда, — воодушевлённо вещал Узамат. — И как только мои старые глаза узрели ту прекрасную деву…

Заметив, как сразу же поскучнело лицо владыки, купец резко замолчал, но затем, еле заметно улыбнувшись, кивком головы подозвал к себе двоих телохранителей. Они тут же подвели к нему закутанного в плотное покрывало человека. По крайней мере, все присутствующие думали именно так, пока Узамат жестом фокусника не сдёрнул пёструю ткань.

— Сириана…

— Сириана…

— Сириана…

Потрясённые шепотки заполнили всё пространство большой приёмной залы, а песчаный владыка и вовсе подался вперёд, жадно разглядывая невероятный подарок, приготовленный ему ушлым купцом.

Их мир, в основном, населяли люди. Но встречались здесь и немногочисленные представители других рас. И одной из самых красивых и таинственных по праву считались сирианы — прекрасные девы с сияющей кожей, словно она была усыпана мелким бриллиантовым крошевом; с глазами, по цвету напоминавшими расплавленное серебро; белоснежными, как чистейший высокогорный снег, волосами и невероятными по красоте энергетическими крыльями. Но самой большой достопримечательностью были их волшебные голоса. Своими песнями сирианы могли не только подарить счастье, навеять тоску, или вызвать любую другую эмоцию, но так же вылечить от смертельной болезни, приманить удачу и… Да много ещё каких разнообразных чудес происходило с их появлением. Эти прекрасные девы воистину являлись благословением древних и бесконечно мудрых богов.

Не стоило удивляться, что люди начали на них охоту. Жаждущие власти и несметных сокровищ, алчные и жестокие, мечтающие о бессмертии… Они, словно гончие, загоняющие дичь, преследовали прекрасных дев. Вот только никто не ожидал, что в неволе сириана моментально теряла свой волшебный голос. И как бы люди ни желали всего того, что могла даровать дочь северных ветров, у них ничего не выходило — прекрасная дева оставалась нема, а затем и вовсе тихо умирала.

С тех пор прошли многие тысячелетия, и наученные горьким опытом прошлых лет, сирианы тщательно прятались от людей, не желавших оставлять своих попыток. И вот теперь, в большой приёмной зале песчаного владыки стояла одна из прекрасных дев, испуганно озираясь по сторонам.

— Как? — только и смог выговорить Ариан, пожирая взглядом стройный стан, закутанный в полупрозрачную многослойную ткань.

— Не знаю, мой владыка, — ответил купец, поняв, что у него спрашивали. — Скорее всего чисто случайно, тем более что эта сириана ещё слишком юна. Её крылья слишком нестабильны.

— Откуда ты это знаешь? — подозрительно прищурившись, поинтересовался владыка.

— Она пыталась улететь от своего похитителя, когда мы наткнулись на них, — честно признался Узамат. — К моей радости у сирианы ничего не вышло, крылья подвели после долгого пребывания в ограниченной форме.

— Он мучил её? — резко встав с трона, Ариан направился к ним.

— Поверьте, о мой владыка, похититель был жестоко наказан за содеянное, и больше никогда и ни с кем не сотворит такого, — самодовольно улыбнулся купец.

Медленно обойдя испуганную сириану по кругу, владыка жадно оглядывал её, казалось, пытаясь запомнить всё до мельчайших подробностей. И, как ни странно, Ариан даже не вспомнил о возможном долголетии, настолько он был сражён красотой юной девы. Но она, под пылким взглядом мужчины, лишь ещё больше съёживалась, испуганно обхватив себя тонкими руками.

— И ты согласен подарить мне её? — так и не оторвав взгляд от лица сирианы, спросил песчаный владыка.

— Именно ради этого я и прибыл в твой дом, — поклонившись, согласился Узамат.

— Неужели тебе самому не нужна сириана? — насмешливо поинтересовался Ариан, наконец, вспомнив о способностях этой расы.

— Моё сердце уже давно занято, мой владыка, — грустно улыбнулся купец. — Зачем мне долголетие, если я всё никак не могу дождаться дня, когда мне можно будет уйти за туманную грань, где ждёт моя любимая? Да и сыновьям оно не нужно. Слава древним богам, они оба счастливы в браке. А этот бесценный подарок я с чистым сердцем отдаю тебе, мой владыка, в память о твоём отце, спасшем когда-то мою семью от порождений бездны.

Удивлённо посмотрев на купца, Ариан всё же решил удовлетвориться именно таким объяснением, впрочем, сделав мысленную заметку чуть позже всё тщательно проверить. Приказав Тахину увести сириану в рассветную комнату, он вызвал ещё один слаженный вздох удивления. И придворных можно было понять. Издревле так повелось, что покои всегда принадлежали жене песчаного владыки. И пока какая-либо девушка не обрела этот почётный статус, они пустовали.

А теперь выходило, что прямо на глазах придворных, нынешний повелитель пренебрёг традициями. И не имело значения, что рассветная комната была отдана сириане! Но, как и ожидалось, возразить никто не посмел.

Следующие несколько часов Ариан провёл в большой приёмной зале, потчуя купца Узамата лучшими яствами своего дворца и ведя с ним неспешную беседу. Так песчаный владыка выказывал своё удовольствие от полученного подарка. Всё же чести разделить пищу с повелителем могли удостоиться не многие люди.

Затем молодой владыка вновь мужественно засел за дела государственной важности. Проинспектировал служебные помещения, вызвав недоумение у слуг незапланированной проверкой. Посетил внутренний сад дворца, наслаждаясь покоем и тишиной, царившими здесь… В общем, делал всё, чтобы дотянуть до вечера. Как бы Ариану не хотелось поскорее увидеть свою прекрасную деву, но он был владыкой! А значит, несдержанность была ему не к лицу.

Но кто бы знал, как тяжело дались ему эти часы ожидания. Повелитель пустыни прикладывал неимоверные усилия, заставляя себя не спешить к той, которая очаровала его с первых секунд их встречи. Казалось, что расплавленное серебро её глаз оставило незаживающий ожог в его душе.

«Колдунья… Снежная ведьма, пленившая меня могучими древними чарами», — проносились в его голове тревожные мысли и сразу же исчезали, разбиваясь вдребезги об образ прекрасной сирианы.

И всё же Ариан не выдержал. Презрев все традиции, наказывавшие ему обождать, мужчина сам направился в отведённые драгоценному подарку покои. Идя быстрым шагом по коридорам древнего дворца, стены которого окрашивались в нежно-розовый цвет лучами заходящего солнца, песчаный владыка буквально сгорал от нетерпения.

«Ну же… Ещё чуть-чуть… Ещё немного!»

Отметив краем сознания, что Тахин постарался на славу, поставив охранять покои двух воинов из клана Тени, Ариан сам распахнул двустворчатые двери, не желая и нескольких секунд промедления. Стремительно войдя в комнату, он спугнул пёструю стайку служанок, заканчивавших украшать волосы испуганно сжавшейся сирианы сапфировыми заколками. Замерев практически на пороге, Ариан восхищённо посмотрел на прекрасное видение, сейчас обхватившее себя руками и судорожно оглядывающее комнату, в тщетной надежде спрятаться от пугавших её людей.

Вышколенные слуги тут же тихо покинули покои, плотно прикрыв за собой дверь, но Ариан уже ничего этого не видел. Полностью поглощённый открывшейся ему красотой, песчаный владыка осторожно приблизился к сириане, стараясь не напугать её еще больше.

— Не бойся меня, о прекрасная, — охрипшим от волнения голосом попросил он. — Я не причиню тебе вреда.

Медленно протянув руку, Ариан еле ощутимо, самыми кончиками пальцев, погладил белоснежные волосы, заплетённые в сложную косу. И лишь испуганный вздох удержал его от желания сжать тонкий девичий стан в крепких объятиях. Бедного песчаного владыку буквально разрывали на части противоречивые желания. С одной стороны, ему хотелось, ни медля ни секунды, заявить свои права на эту великолепную деву. А с другой стороны, он безумно не хотел её пугать, надеясь, что она сама со временем откликнется на его ласки.

— Ты так прекрасна… — прошептал Ариан, продолжая исследовать кончиками пальцев её лицо. — Я никогда раньше не видел, да и не увижу такой внеземной красоты.

Медленно и осторожно проводя рукой по нежной коже, повелитель удовлетворял свою потребность в прикосновении к сириане. И пусть от каждого касания она заметно вздрагивала, Ариан бы ни за что не отказал себе в таком изысканном удовольствии. Тем более что он уже решил добиться от неё ответного отклика, сколько бы сил и времени это не потребовало.

В тот самый первый раз он просидел со своим драгоценным подарком до поздней ночи. И всё это время Ариан прикасался к ней, начав приучать к себе, заодно рассказывая о своей стране, об обычаях и нравах кочевых народов пустыни и песчаных владыках. Ему было совершенно неважно, о чём говорить, лишь бы она всё так же сидела рядом, вслушиваясь в его слова. И пусть страх всё так же сковывал её тело, начало было положено.

С того момента, как купец Узамат преподнёс своему повелителю бесценный подарок, прошло две недели. За это время древние стены Иридана стали свидетелями множества потрясений, которые пришлось пережить его обитателям.

Так, самым первым и важным из них стал приказ владыки о роспуске гарема. Сам роспуск не был чем-то уж совсем удивительным. Многие владыки делали то же самое, но только после того, как их официальные жёны рожали хотя бы одного сына. Как бы великие повелители пустыни не любили своих избранниц, но рисковать остаться без наследника не могли.

Именно поэтому приказ Ариана стал шоком для обитателей дворца. Тут же по всем закуткам древнего строения принялись шептаться о том, что сириана околдовала их владыку, желая привести его род к упадку и вымиранию. Придворные были искренне уверены: именно так прекрасная дева решила наказать повелителя пустыни за своё пленение.

И лишь старый слуга не участвовал в перешёптываниях. В тот день, рискуя оказаться в немилости у своего владыки, Тахин уговаривал Ариана оставить во дворце хотя бы малую часть наложниц. И повелитель внял мольбам верного слуги, пусть и считал все его переживания пустыми и напрасными. Для себя мужчина уже всё решил. Только сириана станет его женой. Только её сын станет следующим повелителем пустыни.

— Смотри, о прекрасная, это мой дар тебе, — прижимая тонкий девичий стан к себе, тихо проговорил Ариан, указывая на огромный караван, медленно бредущий сквозь огромные ворота.

Они стояли на широкой смотровой площадке, откуда открывался прекрасный вид не только на сам Иридан, но и на большой оазис, посреди которого и возвышался белокаменный дворец. Ариану хотелось показать деве не только знак своей любви и почтения к ней, но и ту красоту, что окружала их. Вот только сириана ничего не замечала вокруг себя, с тоской глядя на караван. Не было никаких сомнений, что дочь воздуха предпочла бы сейчас оказаться среди отбывающих из дворца девушек.

Айлани понимала: её мечтам не суждено сбыться, ведь ещё ни один человек не смог отказаться от мечты о бессмертии, но всё же глубоко в душе теплилась маленькая искорка надежды на чудо. Надежда на то, что этот странный человек всё же сжалится над ней, отпустив на свободу…

Свободолюбивая дочь северных ветров часто слышала от старших ужасные рассказы о жестокости людей, охотящихся на сириан. Но как и многие юные дочери, считала их слишком преувеличенными. Именно поэтому она и оказалась сейчас в таком плачевном состоянии.

Если бы в тот день Айлани не сбежала из дома, желая полетать не под присмотром наставниц. Если бы только она послушалась предостережений старших. Если бы…

Погрузившись в свои невесёлые мысли, сириана даже перестала обращать внимание на так пугавшие её объятия мужчины. А повелитель песка в это время тихо радовался тому, что прекрасная дева перестала напрягаться, словно готовая убежать в любую секунду от него. Ариану хотелось бы верить, что сириана начала привыкать к нему, но владыка был совсем не глуп. Слишком мало времени прошло, а значит спешить не стоит, если он не хочет всё испортить.

— Нам стоит вернуться назад, — наконец прервал он затянувшееся молчание. — Пустынное солнце может быть непередаваемо жестоко к тем, кто не родился под его лучами. Я не хочу, чтобы твоя прекрасная кожа пострадала.

Очнувшись от тяжких дум, Айлани мгновенно напряглась, ощутив лёгкие поглаживания на своей руке. Этот странный человек действительно не был похож на описываемых наставницами людей. Он не затащил её в свою постель, стремясь так привязать к себе сириану. Ведь всем было известно: если сириана единожды познает любовные утехи, то уже не сможет принадлежать никому, кроме своего первого мужчины.

И, в то же время, она опасалась, что выдержки песчаного владыки может хватить совсем ненадолго.

«А может он специально приручает меня, чтобы затем я добровольно пришла в его постель?» — неожиданно мелькнула в её голове пугающая мысль.

Резко вырвавшись из мужских объятий, Айлани настороженно посмотрела на него, будто ожидая, что мужчина прямо здесь и сейчас накинется на неё. Правда, что она будет делать в таком случае, сириана совершенно не представляла. Проклятый антимагический ошейник, опоясывавший её шею, не давал ни малейшей надежды оказать достойное сопротивление. Пусть их раса и не отличалась особыми талантами в магии, но всё же кое-что она умела.

— Что случилось, прекрасная? — удивился Ариан, не понимая столь резкой перемены в её настроении. — Ты хочешь ещё немного побыть здесь?

И Айлани решила рискнуть. Еле заметно кивнув головой, она с нетерпением стала ждать, что же ей на это ответят. Пойдёт ли владыка на такую уступку, или же покажет своё истинное «я», стремясь…

Крепко сжав зубы, сириана запретила себе думать о пугающем её будущем. Нечего раньше времени думать о плохом!

— Хорошо, я выполню твоё желание, — мягко улыбнулся повелитель. — Только позволь мне укрыть это место щитом. Всё же твоя кожа слишком нежна для нашего солнца.

Не успела сириана решить, стоит ли ей отвечать на его слова, как Ариан, лёгким взмахом руки растянул полупрозрачную «плёнку» над смотровой площадкой. Айлани мгновенно почувствовала лёгкое дуновение прохлады, и еле сдержала вздох облегчения, только сейчас заметив, как же ей было тяжело находиться на солнцепёке.

А спустя полчаса она уже с удобством расположилась на лёгкой кушетке, доставленной сюда расторопными слугами. Отпивая маленькими глотками прохладный напиток, сириана искоса наблюдала за песчаным владыкой, не пожелавшим оставлять её здесь одну. Повелев Тахину принести ему из рабочего кабинета папку с документами, Ариан полностью погрузился в работу, казалось, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. Что и дало Айлани возможность получше рассмотреть его.

Определённо повелитель бескрайней Сархейм был красив. Даже по меркам представителей других рас, а значит, в его родословной отметились не только люди. Ведь, как всем известно, полукровки всегда были очень хороши собой, беря от родителей только самое лучшее. Вот и песчаный владыка представлял собой безумно притягательный образчик мужской красоты.

Сложись всё иначе, Айлани точно бы заинтересовалась им, но сейчас, в связи определёнными обстоятельствами, её больше всего интересовали личностные качества мужчины. Скользя задумчивым взглядом по красивой мускулистой фигуре, сириана пыталась вспомнить всё, что слышала о правителях пустыни. Но, к сожалению, ничего толкового не вспоминалось, кроме того, что владыка был могущественным магом, с которым по силе мало кто мог сравниться. И это не удивительно. Будь по-другому, песчаные владыки не смогли бы удержать в узде дикую Сархейм, славящуюся своими неожиданными смертельными ловушками и вечными прорывами междумирья. Только благодаря правящему роду кочевники могли относительно спокойно жить здесь, не подвергаясь постоянным нападкам потусторонних тварей. Но и цену за это спокойствие владыки платили огромную.

Несмотря на всё могущество правящего рода, жили они, даже по меркам людей, совсем недолго. Восемьдесят лет — это всё, что было им отмеряно. Жестокая Сархейм требовала огромную, практически непомерную плату за свою благосклонность — жизненную силу, которую повелители отдавали вместе с магией, подпитывая бесчисленные оазисы по всей пустыне.

Неожиданно Айлани испытала острый укол жалости к этому красивому мужчине. В отличие от него, могущественного мага, дочь северных ветров знала, почему пустыня так жестока к тому, кто питает её. Горячие ветра, признав в сириане дальнюю родню, с радостью нашептывали ей известные только им секреты.

«А ведь исправить всё так просто и до безобразия легко, — размышляла прекрасная дева, переведя рассеянный взгляд на неровную полосу желтого песка, виднеющуюся у самого горизонта. — Вот только у всего есть своя плата, но она, на самом деле, не так уж и высока».

— Нам нужно возвращаться, — незаметно подойдя к ней, сообщил Ариан. — Мне предстоит решить ещё множество дел, но вечером я обязательно зайду к тебе.

Посмотрев на протянутую к ней руку, Айлани обернула свою ладошку легкой тканью и только после этого приняла помощь мужчины. Заметив мелькнувшее в зелёных глазах недовольство, она ощутимо напряглась, не зная чего ожидать. Но Ариан так ничего и не сказал, лишь сильнее, чем обычно, обняв её, когда привел в отведённые для сирианы покои.

Оставшись одна, Айлани обессиленно опустилась на узкую кушетку. Поднеся к лицу свои ладони и заметив, как они мелко подрагивают, сириана обречённо прикрыла глаза. Со времени её пленения прошёл уже месяц, за который она так ни разу не заговорила и не расправила крылья. А значит, вскоре она почувствует себя ещё хуже. Сирианы не могут жить без своих крыльев. Для них это верная смерть.

Вторым потрясением для обитателей Иридана стало присутствие сирианы на открытых заседаниях, проводимых владыкой раз в неделю. И пусть она, как и требовали того традиции, была закутана в лёгкую ткань с ног до головы, дабы не отвлекать своим видом достойных мужей, но такого поворота никто не ожидал.

Такой чести издревле удостаивались лишь те жёны великих владык, сумевшие доказать свою мудрость в принятии важных решений. Да и то, на протяжении всего правления могучих правителей их было только пятеро. А тут мало того, что не жена, так ещё и молчит постоянно. Какая тут может быть мудрость?!

Собравшиеся в тот же вечер во внутреннем дворике оставшиеся наложницы принялись строить догадки и предположения на сей счёт. Им всем было любопытно узнать, что же за страшный недуг поразил их господина, ранее всегда отличавшегося осторожностью и рассудительностью.

— Вот точно околдовала его, чтобы со свету сжить! — авторитетно заявила одна из наложниц, стройная черноволосая и черноглазая Нарада.

— Ой, да ладно тебе, — усмехнулась светловолосая Ириса, вольготно устроившись на краю небольшого фонтана. — Ты просто бесишься, что потеряла былые привилегии, как только сириана поселилась во дворце. Так это зря, наш повелитель всё равно бы не сделал тебя своей женой.

— Много ты понимаешь! — гневно прошипела Нарада. — Если бы наш владыка устал от меня, то отослал бы с остальными из дворца.

— Не глупи, — неодобрительно покачала головой ещё одна наложница, спокойная и рассудительная Мирина. — Нас уговорил оставить Тахин, а так бы всех выпроводили. Пусть и с богатыми дарами. И неужели из вас никто так и не понял, по какому принципу отбирались оставшиеся?

Девушки недоумённо переглянулись между собой, а затем с огромным любопытством посмотрели на говорившую. К словам Мирины всегда прислушивались, ибо она действительно славилась рассудительностью и большой наблюдательностью. Поэтому-то Нарада так её и не любила, опасаясь, что владыка может сделать своей женой пусть и не столь красивую, но мудрую не по годам девушку. Ведь сама Нарада умом совсем не отличалась, предпочитая делать ставку на свою необыкновенно красивую внешность.

— Среди всех наложниц только мы принадлежим к самым плодовитым семьям, — тем временем пояснила свою мысль Мирина. — Думаю, Тахин опасался, что из-за необдуманного и поспешного поступка наш владыка может совсем остаться без наследника. Ведь, как мы все знаем, по древнему закону песчаный владыка не имеет права собрать гарем, если один раз распустил его. И, в то же время, верный слуга не смел выказать неуважение повелителю пустыни, указав на ошибку, поэтому и попробовал обезопасить его, как только мог.

Девушки нашли её слова, не лишенными зерна истины, а Нарада, как всегда, выделив только самое главное для себя, пренебрежительно заявила:

— Значит нам остаётся дождаться, когда эта… сириана умрёт. Они ведь долго не живут в неволе. А тогда я уж точно не упущу своего шанса и подарю самого лучшего сына нашему владыке!

Наложницы тут же зашумели, принявшись выяснять, кто из них достоин подарить наследника их повелителю. И только Мирина не принимала участия в их споре. Вновь неодобрительно покачав головой, девушка поразилась, как же можно быть такими глупыми? В отличие от остальных, она прекрасно понимала, что владыка действительно влюблён в сириану, а значит не захочет иметь детей ни от одной из них.

Мирина искренне любила и уважала своего повелителя, поэтому надеялась, что ему удастся то, что очень долго не удавалось никому из людей — пробудить ответное чувство в сердце прекрасной девы. И тогда, возможно, начальник дворцовой стражи осмелится…

«Нет-нет, об этом лучше пока не думать!» — сильно зажмурилась девушка, отгоняя смущающие её покой мысли.

А в это время, сидя перед широким окном в своей комнате, Айлани размышляла о прошедшем дне. Она искренне не понимала, чего добивается пустынный владыка, беря её с собой на открытые заседания. Пусть это мероприятие называлось так, но там всё равно присутствовали только мужчины. Ещё совсем юная, по меркам своей расы, сириана терялась в догадках, не зная, как реагировать на оказанную ей честь. А в том, что это именно честь, Айлани нисколько не сомневалась. Наставницы крепко вбили в голову дочери северных ветров традиции других рас. Особенно много времени они посвятили людям, так как только эта раса была слишком разрозненной, делясь на многочисленные группы, каждая со своими устоями и традициями.

Болезненно поморщившись и потерев рукой поясницу, Айлани осторожно встала, принявшись расхаживать по комнате. С каждым днём спина болела всё больше, крылья словно превратились в обжигающий пар, принося страдания нежному телу. Из-за невозможности расправить их, сириана очень сильно страдала, прикладывая неимоверные усилия, чтобы не показать, как же ей плохо.

Прислонившись лбом к прохладной стене, девушка тихонько застонала, пережидая самый сильный приступ боли. Понимая, что дальше будет только хуже, Айлани мелко задрожала от страха и безысходности. Она прекрасно осознавала, что этот величественный дворец станет её могилой. Повелитель пустыни ни за что не отпустит её, сириана уже заметила, как в его глазах с каждым разом всё больше разгорается жажда обладать своей пленницей.

«Как бы мне хотелось надеяться, что меня спасут, — горько рассуждала она, медленно бродя по своей „золотой клетке“ и чувствуя, как боль начала потихоньку отступать. — Но никто не придёт, потому что они не знают, где я нахожусь. А я не скажу, как и многие предки до меня, попадавшие в плен к людям. Нельзя… Нельзя так рисковать раскрыть наше укрытие. Но боги, как же мне страшно!»

Не выдержав, Айлани горько разрыдалась, свернувшись клубочком на пушистом ковре. Юная сириана оплакивала свою недолгую жизнь, проклиная беспечность и нежелание слушать наставниц, из-за чего и оказалась пленницей песчаного владыки.

Сирианы не рождаются со своими крыльями. Первый круг жизни, составляющий десять лет, они живут без них. И только под конец второго круга энергетические крылья полностью формируются и могут многое рассказать о своём владельце. Например, по крыльям Айлани можно было понять, что к концу третьего круга жизни она станет довольно сильной сирианой, а в дальнейшем её возможности будут только расти. И весь третий круг посвящался умению владеть своим даром, а также наставницы учили их летать.

Люди считали сириан могучими магами, обладающими невероятной мощью, но всё на самом деле было совсем не так. Дочери ветров обладали только магией полета, благодаря которой и имели потрясающие по красоте крылья. А вот в остальном… Их песни одновременно великий дар и мучительное проклятие, которыми сириан наградили боги. С самого сотворения мира они умели… договариваться. С миром, с жизнью и смертью, со всем, что так или иначе существует.

Отогнать болезнь, приманить удачу, направить по тому пути, где одариваемого ждало счастье, отпугнуть смерть… Но дар срабатывал только тогда, когда был направлен на других. Никогда ни одна сириана не могла использовать его в угоду себе. Понимая, как может быть тяжела эта ноша, боги разрешили свободолюбивым дочерям ветров лишь одни раз спеть песнь, которая будет косвенно направлена на их счастье.

Песнь любви… Ту, что сириана поёт единожды, одаривая мощным благословением своего возлюбленного. Того, с кем решит связать свою судьбу. И этому мужчине воистину будет везти во всём, ибо возлюбленная вплетёт в дарственную песнь всю силу своей любви.

Как же Айлани мечтала о том дне, когда споёт своё благословение для одного единственного, которого полюбит всем сердцем. Часто представляла, каким он будет, и как они проживут долгую и счастливую жизнь. Но… Глупое, детское желание доказать окружающим, что она уже совсем взрослая и прекрасно может летать без присмотра наставниц, заставило юную сириану поздно вечером тайком выбраться из их убежища.

Не прошло и получаса, как девушку, ещё не очень хорошо владеющую своими крыльями, захватил в плен непонятно откуда взявшийся человек. Он так тихо подобрался к ней, что Айлани ничего не чувствовала до тех пор, пока не стало слишком поздно. А затем всё стало ещё хуже! На шум борьбы прибежал караванщик со своей охраной. Им не составило особого труда справиться с её пленителем. Вот только отпускать на волю глупую дочь северных ветров они тоже не собирались.

Старый караванщик тут же надел на неё антимагический ошейник, лишив последней надежды на спасение. И тогда Айлани, понимая, что ей уже не спастись, замолчала, приготовившись хранить безмолвие до самого своего последнего часа.

И сейчас юная сириана молча оплакивала свою жизнь, выплёскивая в слезах весь ужас своего незавидного положения.

Неожиданно кто-то подхватил её на руки, крепко прижав к мускулистому мужскому телу. Дёрнувшись от страха, Айлани заплаканными глазами посмотрела на повелителя пустыни.

— Почему ты плачешь? — обеспокоенно спросил Ариан, присаживаясь на кушетку и прижимая к себе хрупкое девичье тело. — Кто обидел тебя? Скажи мне, и я жестоко покараю его!

Но в ответ раздался лишь судорожный вздох, и сириана замерла, боясь лишний раз пошевелиться.

— Я бы так хотел хоть раз услышать твой прекрасный голос, — уткнувшись носом в белоснежные волосы, пробормотал владыка. — И всё же… Если ты не можешь говорить, то укажи мне на обидчика. Моё сердце разрывается от боли, видя твои слёзы.

«Ты! Ты! Ты причина моих слёз! — мысленно вскричала Айлани, неожиданно даже для себя уткнувшись лицом в грудь мужчины. — Отпусти меня, прошу тебя. Неужели ты не видишь, как мне плохо здесь? Я умру в неволе, не имея возможности расправить крылья. Сжалься, молю тебя!»

Она ещё долго мысленно умоляла его, судорожно цепляясь руками за широкие плечи, вслушиваясь в тихий голос, шепчущий слова успокоения, и тихо плакала, позволив себе хоть ненадолго получить утешение в объятиях повелителя пустыни. Юной сириане, оказавшейся далеко от дома и молча ожидающей смерти, так была нужна поддержка…

После того вечера, когда сириана так горько плакала у него на руках, Ариан старался не оставлять её одну надолго. Не понимая, что могло так расстроить девушку, он, тем не менее, попытался отвлечь её всеми доступными ему способами.

Они часто и подолгу гуляли в дворцовом саду. Специально для неё владыка чуть ли не каждый вечер приказывал устраивать представления. Ради прекрасной сирианы из самых дальних уголков сокровищницы были вытащены на солнечный свет непередаваемо красивые украшения, но… Айлани ничего не радовало.

Она не отвлекаясь смотрела на разнообразные представления, устроенные в её честь, но они не вызывали той бури восторга, которую ожидал повелитель пустыни. Девушка медленно перебирала драгоценности, коими щедро одарил Ариан, но они оставили её полностью равнодушными. Да и могло ли быть иначе, когда кожа сирианы сверкала подобно чистейшим бриллиантам? Гуляя рядом с мужчиной среди прекрасных цветов, Айлани еле сдерживала свою тоску по свободе. Ей иногда даже казалось, что песчаный владыка так тонко издевается над ней. Особенно усилилось это подозрение, когда Ариан в один из дней вывел её за пределы дворца, чтобы показать великий оазис, в центре которого и стоял древний Иридан.

— Почему ты так печальна, о прекрасная? — спросил Ариан, наблюдая за тем, как она осторожно гладит ствол пальмы. — Или тебе не по нраву наша прогулка?

Замерев на мгновение, Айлани еле слышно вздохнула и продолжила прогулку, даже не посмотрев в сторону владыки. Ей казалось, что если она обернётся к нему, то не сможет сдержаться и вновь позорно разрыдается. Или того хуже, примется вымаливать у него о милости к себе. А этого никак нельзя было допустить. Если люди узнают, где находится их убежище, то несчастным сирианам даже представители других рас не помогут. А может и помогут, но всё равно это будет страшная и кровопролитная война.

«Почему они такие… Жестокие, алчные, чёрствые к потребностям и желаниям других? — печально подумала Айлани, искоса посмотрев на мужчину. — И всё же даже среди них попадаются такие… как повелитель бескрайней Сархейм».

Юная сириана, при всём своем страхе перед мужчиной, не могла не признать, что он очень добр и терпелив с ней. Прошло уже достаточно много времени, а владыка всё так же не делал попыток посягнуть на её честь. Да и как правитель Ариан тоже был очень хорош. Строгий, но справедливый.

Насколько успела заметить Айлани, песчаного владыку любили и почитали все без исключения. Что было довольно странно для людей и почему-то заставляло ждать подвоха.

— Может ты хочешь посидеть у озера? — вновь прервал её размышления Ариан.

Бросив взгляд в сторону водной глади, сириана увидела, что незаметные, но расторопные слуги уже успели расстелить покрывало и накидать на него множество подушек и валиков. И впервые с момента своего пленения Айлани посмотрела прямо в глаза повелителю пустыни, согласно кивнув головой. А в следующий миг, когда заметила зажёгшуюся в глубине его взгляда радость, даже испытала лёгкий укол вины.

Вот только поднявшаяся из самых потаённых уголков души злость быстро развеяла неожиданное чувство. Напомнив себе, что это она здесь жертва, Айлани запретила себе даже думать о пустынном владыке. Непримиримо поджав губы, девушка, гордо выпрямив спину, отправилась к озеру, но не успела сделать и несколько шагов, как её остановили.

— За что ты так мучаешь меня? — обняв и прижав напрягшуюся сириану к себе, жарко зашептал ей на ухо Ариан. — Я стараюсь делать всё, что может понравиться тебе. Я терпеливо жду, хотя мог бы насладиться твоим телом той же ночью, и был бы в своём праве! Я так противен тебе? — сильно сжав пальцами её подбородок, владыка повернул голову девушки к себе. — Неужели я недостоин твоей любви? Хоть немного, хоть самой капли?..

Широко открытыми от испуга глазами Айлани смотрела на то, как медленно, но неотвратимо его лицо приближается к её лицу. Вздрогнув, она попробовала отвернуться, но Ариан не позволил, продолжая удерживать на месте. В первое мгновение, когда его губы прижались к её губам, сириане показалось, будто мир неожиданно лишился всех звуков. Застыв от сковавшего тело ужаса, Айлани забылакак дышать, пока разозлённый её непокорностью владыка терзал нежные губы.

Одной рукой крепко обнимая тонкую талию, другой рукой Ариан обхватил шею девушки, запутав пальцы в густых прядях. И целовал, целовал, целовал не в силах остановиться! Даже понимание того, что сириана безумно боится его, не могло остановить мужчину, наконец получившего то, о чём так давно мечтал.

И лишь когда владыка почувствовал, что поцелуй неожиданно стал соленым, смог отстраниться, чтобы увидеть, как из глаз той, кому он безоглядно отдал своё сердце, непрерывными ручейками текут слёзы. Невыносимое чувство вины накрыло его с головой. Прижав несопротивляющуюся девушку к себе, Ариан с непередаваемой мукой в голосе зашептал:

— Прости… Прости меня, я опять напугал… Не сдержался… Ты моё наваждение, преследующее меня днём и ночью. Не дающее спокойно уснуть, пока я хоть недолго не побуду рядом с тобой. Я проклят любовью к тебе, и как самый последний безумец рад своему проклятию. Ты моя жизнь… Мой воздух, которым я живу… Солнце, в лучах которого моя душа согревается… Звезда, чей свет манит меня как магнит…

Не имея сил удержаться, повелитель покрывал лицо своей возлюбленной лёгкими поцелуями, осушая губами её слёзы обиды и страха. И как бы это ни было удивительным, но Айлани действительно начала успокаиваться, убаюканная его шёпотом и нежными прикосновениями. Впервые за долгое время сириана почувствовала себя в безопасности, находясь в надёжных объятиях пустынного владыки.

В тот день Ариан так и не выпустил больше Айлани из своих объятий, словно опасаясь, что стоит только немного отвлечься, и она исчезнет. И сириана не сопротивлялась, только иногда тихонько вздыхала, когда шаловник ветер легонько касался её волос.

Прошло уже больше месяца, а в стенах древнего дворца всё осталось практически неизменным. Всё так же каждый вечер песчаного владыку и его прекрасную избранницу развлекали песнями и танцами. И даже закутанная с ног до головы хрупкая фигура, восседавшая рядом с повелителем на открытых заседаниях, больше никого не смущала. Смирившись с неизбежным, пустынники с затаённым опасением ожидали окончания этой истории. Хотя некоторые шахиры и поминали недобрым словом старого прохвоста Узамата, подарившего их владыке сириану. Некоторые даже высказывали предположение, что купец из-за чего-то затаил обиду на повелителя, и решил отомстить таким гнусным образом. Правда, донести свои умозаключения до песчаного владыки никто так и не решился.

А правителю совершенно не было дела до глупых, как он считал, переживаний своих придворных. Ариан просто старался как можно больше времени проводить с Айлани. Он даже полюбил бумажную рутину, потому что занимался ей на свежем воздухе, в то время как девушка прогуливалась неподалёку, или тихонько сидела рядом с ним.

А ещё он постоянно её целовал. И пусть те быстрые поцелуи были не совсем тем, чего Ариану хотелось на самом деле, но и от такого лёгкого удовольствия мужчина не мог отказаться. Особенно тогда, когда начал замечать, что сириана перестала каждый раз вздрагивать от его прикосновений. И даже более того, прекрасная дева с удовольствием находилась в его объятиях. По крайней мере, песчаный владыка искренне надеялся, что не ошибся в своих умозаключениях.

Вот и сейчас, отложив в сторону документы, Ариан тихо подкрался к рассматривающей цветы сириане. Прижав несопротивляющуюся девушку к себе, владыка привычно уткнулся носом в её волосы, вдыхая приятный, немного морозный аромат её тела. Когда же сириана, немного отклонившись, выжидающе посмотрела на него, Ариан не смог отказать себе в удовольствии прикоснуться к нежным губам, казалось, так и молившим о поцелуе.

Робкое, почти незаметное движение губ стало для мужчины прекрасным и самым дорогим подарком. Пусть и так незначительно, но сириана ответила на его поцелуй, возможно, даже сама не понимая того, что сделала. А значит, она была не так равнодушна, как хотела показать.

«Правда, эта её бледность… — неожиданно подумал Ариан, невесомо проведя кончиками пальцев по девичьей руке. — Мне кажется, или она плохо себя чувствует?»

— Скажи мне, прекрасная, — начал владыка, но затем, усмехнувшись, сам себя перебил: — Нет, ты ведь не говоришь, к сожалению. Тогда, хотя бы намекни, ты плохо себя чувствуешь? Где-то что-то болит? Мне вызвать лекаря?

Обречённый взгляд стал ему ответом. Не понимая, что происходит, но испытывая по этому поводу сильное беспокойство, Ариан обхватил руками лицо сирианы, не давая той возможности отвернуться. Но разузнать ему так ничего и не удалось. Вбежавший в сад Тахин бесцеремонно прервал их уединение, чего раньше никогда себе не позволял. А вскоре Ариан узнал и причину поспешности верного слуги.

— Владыка, донесение с востока, — запыхавшимся от быстрого бега голосом доложил Тахин. — Тхиары опустошили уже несколько оазисов!

— Какие ещё тхиары?! — возмутился Ариан, раздосадовано посмотрев на слугу. — До начала сезона полно времени!

— Мой повелитель, только что прибыл гонец с восточной заставы, — низко склонившись перед мужчиной, поведал Тахин. — Его в тяжёлом состоянии доставили в лазарет.

Порывисто склонившись, Ариан поцеловал сириану, прошептав ей на ухо:

— Возвращайся к себе в комнату. Как освобожусь, сразу приду к тебе.

Больше ни на мгновение не задерживаясь, песчаный владыка покинул сад, так ни разу и не обернувшись. Ариан был хорошим повелителем, умеющим ставить интересы подвластного ему народа выше своих собственных. А тхиары были слишком большой угрозой для пустынников, чтобы её можно было игнорировать. Но повелитель бескрайней Сархейм уже не раз и не два сталкивался с кровожадными тварями, поэтому был полностью спокоен и собран, зная, что и как нужно сделать для достижения большего эффекта в борьбе с ними.

И лишь в одном Ариан ошибся. Со своей возлюбленной сирианой ему предстояло встретиться только спустя месяц. Доклад гонца оказался слишком пугающим. Спустя три часа большой отряд, возглавляемый самим Арианом, покинул пределы белокаменного дворца, спеша на помощь оказавшимся в беде кочевникам.

Стараясь не сильно подгонять людей, ведь прекрасно понимал, как они устали за месяц беспрерывных сражений, Ариан, тем не менее, стремился как можно быстрее вернуться в Иридан. Его гнало туда необъяснимое чувство беспокойства. Образ прекрасной сирианы, согревавший владыку холодными ночами и дававший силы в сражениях жаркими днями, не переставая манил, а в серебристом взгляде присутствовала мольба и лёгкий укор.

Ариан мечтал о том мгновении, когда сможет сжать девичий стан в своих объятиях, вдохнёт аромат её кожи, услышит ставший таким привычным и родным тихий вздох. Но больше всего повелитель надеялся, что за долгие дни разлуки неприступное сердце красавицы хоть немного сдалось под напором его любви. Хотел почувствовать ответные объятия, увидеть радость в серебристом взоре…

Впервые пустынный владыка ощутил лёгкий укол страха и неуверенности в себе. Поэтому, когда на горизонте, наконец, показались белокаменные стены Иридана, он даже непроизвольно натянул поводья, замедляя бег своего скакуна. Замерев на вершине бархана, Ариан некоторое время смотрел на величественный дворец, а затем, решительно тряхнув головой, пустил своего коня в галоп. Впереди, за высокими и неприступными стенами находилась та, кого он любил всем сердцем. И какой будет их встреча, мужчине предстояло уже совсем скоро узнать.

Но даже нетерпение не помешало ему привести себя в надлежащий вид. Ариану не хотелось представать перед возлюбленной запылённым и с печатью усталости на лице. На этот раз отлов и уничтожение расплодившихся раньше срока тхиар давался очень нелегко. За это время песчаный владыка, как впрочем и все его люди, спал максимум по четыре часа в сутки. Благо потерь среди подчинённых в этом году было совсем немного.

— Тахин, как она… жила всё это время? — поинтересовался Ариан, облачаясь в просторную шёлковую рубаху и такие же шаровары.

Нерешительно замерев, словно не зная, стоит ли говорить, старый слуга, наконец, ответил:

— Ей недолго осталось, мой повелитель. Мне жаль.

Недоверчиво впившись взглядом в морщинистое лицо, песчаный владыка искренне пытался понять, с чего бы Тахину так жестоко шутить над ним. Всё его естество сопротивлялось этой оглушительной новости. Сердце, болезненно сжавшись, отказывалось поверить в услышанное.

Ариан сам не заметил, как сорвался с места, стремясь как можно быстрее достигнуть Рассветной комнаты. Очнулся уже стоя перед дверью и не решаясь открыть её. Могущественного владыку страшило то, что он мог увидеть за этой незначительной преградой. Но как только ему послышался тихий стон, мужчина немедля вошёл в покои, чтобы сразу же потрясённо застыть. На узкой кушетке лежала та, о ком он грезил весь этот долгий месяц. Вот только теперь её сверкающая кожа приобрела неприятный сероватый оттенок, волосы потускнели и спутались, а прекрасные глаза затуманились от муки, светившейся в них.

— Что же происходит с тобой? — потрясённо выдохнул Ариан, опускаясь перед ней на колени. — Что так мучает тебя, убивая день ото дня? Что я делал не так, скажи мне, и я всё исправлю, клянусь!

Бережно проведя кончиками пальцев по впалой щеке, песчаный владыка умоляюще посмотрел на некогда прекрасную, а сейчас такую измученную болью деву. И сириана, с трудом превозмогая недомогание, наконец, решилась. Прикоснувшись исхудавшей рукой к своей шее, она обхватила тонкими пальчиками антимагический ошейник, сейчас, как никогда ранее, напоминавший чёрную удавку.

— Это всё из-за него? — недоверчиво выдохнул Ариан. — Всё из-за этого проклятого ошейника? Но почему же ты раньше молчала?!

Сириана, как всегда, осталась безмолвной. Да и не хватило бы у неё сейчас сил на разговоры, она и так с трудом заставляла себя удерживаться в сознании, надеясь, что песчаный владыка всё же снимет убивающую её вещь.

И Ариан действительно тут же поднес один из перстней к еле заметной впадинке на ошейнике. По чёрной поверхности пробежали жёлтые искры, и ободок распался на две части, освобождая нежную шею.

— Теперь тебе станет легче? — почему-то шёпотом поинтересовался он.

В ответ сириана протянула к нему свои руки и, опёршись о широкие плечи, с трудом приподнялась на кушетке. Казалось, что это действие отняло у несчастной последние силы, и она безвольной куклой обвисла на мужчине. Но спустя пару мгновений Ариан заметил слабое, еле заметное свечение под обтягивающими узкую спину одеждами.

Не понимая, что происходит, но искренне надеясь на улучшение состояния сирианы, песчаный владыка убрал свои ладони с её спины, переместив их на тонкую талию. А вскоре и вовсе восхищённо замер, наблюдая за тем, как очень медленно свечение начинает разрастаться, выходя за пределы тела.

— Крылья! — воскликнул он, наконец поняв, что это такое. — Так вот что так мучило тебя — невозможность расправить крылья.

И словно его слова послужили сигналом, сириана резко отстранилась от него, выгибаясь в спине и громко застонав. Только тогда Ариан увидел, что ей больно. И это ещё мягко сказано! Повелитель даже боялся предположить, какие сейчас муки испытывает его возлюбленная, если она сумела прокусить свою губу до крови.

Не зная, как помочь облегчить боль, мужчина принялся осторожно покрывать поцелуями её лицо, тихо нашёптывая ласковые слова и надеясь, что хоть так немного сможет отвлечь сириану. И она действительно попыталась сфокусировать на нём свой взгляд, из последних сил пытаясь не уплыть во тьму, так заманчиво нашёптывающую ей о покое и полном отсутствии мучений. Девушке во что бы то ни стало нужно было полностью раскрыть свои крылья. Только так она могла остановить процесс разрушения своего тела.

И вскоре ей это удалось!

Последнее, самое отчаянное мгновение, когда сириана впилась пальцами в мужские плечи и, наконец, энергетические крылья открылись, озаряя комнату мягким тёплым светом. И только тогда измученная девушка потеряла сознание, опав на подставленные владыкой руки.

Ариан несколько часов просидел, удерживая в объятиях свою любимую. Осторожно баюкая безвольное тело, он то и дело смотрел на её крылья. И чем дольше песчаный владыка не мог оторвать от них взгляда, тем сильнее его лицо начинало напоминать каменную маску.

Когда на следующее утро Айлани открыла глаза, то первым делом увидела спящего рядом с собой владыку. Глубокие тени, залёгшие под длинными ресницами, явно указывали на чрезмерную усталость и недосыпание. Не понимая, почему он оказался рядом с ней, сириана тихо привстала на кровати, почувствовав лёгкую тянущую боль в спине. И только тогда она вспомнила вчерашние события.

Не смея поверить в то, что ей это всё не приснилось, Айлани, изогнувшись, посмотрела на безвольно свисающие крылья. Осторожно приподняв одно крыло, что тут же отозвалось сильной болью во всём теле, девушка недоверчиво провела по нему ладонью. И когда почувствовала лёгкое еле ощутимое покалывание, окончательно уверилась в реальности происходящего.

Посмотрев на так и продолжавшего спать мужчину, сириана погладила его по щеке, мысленно благодаря за возможность избавиться от боли. Ведь крылья дочерей северного ветра не терпят ограничения и плена. Они будут стремиться вырваться на свободу любыми способами, даже причиняя боль своей хозяйке. Именно поэтому сирианы и погибали, когда пленявшие их люди надевали антимагические ошейники, боясь, что те улетят.

Непроизвольно вздрогнув от всего пережитого, Айлани удивилась жестокости людей. Теперь, на собственном опыте зная, что перенесли погибшие сирианы, она начала понимать наставниц, так рьяно «вбивавшим» юным ученицам в голову мысль об осторожности.

Вот только песчаный владыка оказался совершенно другим. За всё то время, которое сириана провела у него во дворце, Ариан ни разу не выказал к ней неуважения. Наоборот, старался, чтобы Айлани было здесь хорошо. Ну, кроме того самого первого поцелуя, владыка действительно вёл себя очень учтиво.

Всё так же продолжая смотреть на спящего мужчину, Айлани прижала пальцы к своим губам, пытаясь вспомнить те нежные прикосновения, которые дарил ей Ариан. Она сама не заметила, как начала получать удовольствие от мимолётных поцелуев, совершенно перестав бояться повелителя пустыни. И даже более того, старательно скрывала от него своё плохое самочувствие, не желая… Беспокоить? Да, именно так.

Сириана действительно не поняла, когда её отношение полностью изменилось. Страх перетек в любопытство, а отчуждённость в желание узнать Ариана как можно лучше.

Можно ли было сказать, что Айлани влюбилась в этого необычного мужчину? Да, можно. Девушка всегда была честна перед собой, поэтому не стала отрицать явную истину. Вот только всё равно между ними оставалась маленькая преграда, и сириана беспокоилась, сможет ли Ариан преодолеть её. А всё дело в том, что дочери северных ветров не могли жить в неволе. Для Айлани стены белокаменного дворца были подобны темнице, пусть и роскошно обставленной. Привыкшая свободно передвигаться по убежищу, и с нетерпением ждущая того момента, когда сможет летать по миру, юная сириана очень тяжело переживала своё пленение.

А ещё она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что для пустынников это вполне естественный стиль жизни. Их женщины никогда и не помышляли о свободе, с удовольствием скрываясь за высокими стенами, и проводя всю жизнь в праздности и роскоши. По крайней мере, сильно стремились именно к такой жизни.

Поймёт ли её желания и стремления тот, кто сумел достучаться до свободолюбивого сердца? Сумеет ли смириться с тем, что его возлюбленная часто будет покидать пределы дворца, чтобы путешествуя по миру, применять свой дар?

Айлани даже начала подумывать прервать молчание, чтобы поговорить с Арианом. Только не знала, как бы всё лучше обставить, чтобы нечаянно не стать угрозой для родного убежища. Что бы сириана не чувствовала по отношению к пустынному владыке, но всё равно оставалась настороже.

Поглощённая тревожными мыслями, девушка не заметила, как Ариан проснулся. И лишь когда он дотронулся до её руки, обратила на него внимание.

— Как ты себя чувствуешь? — хриплым после сна голосом поинтересовался владыка, пытливо всматриваясь в бледное лицо сирианы.

К его огромному облегчению нездоровая серость покинула кожу прекрасной девы. И пусть та всё ещё была бледна, но выглядела намного лучше прежнего.

А Айлани, спеша успокоить мужчину, кивнула, еле заметно улыбнувшись ему. И даже более того, сжала его руку, так благодаря за снятие ошейника. Правда, была немного удивлена, когда владыка вздрогнул от её прикосновения. А когда он, пробормотав, как счастлив знать, что с ней всё хорошо, и вовсе быстро покинул комнату, сириана не знала, что и думать.

Решив, что повелителя пустыни ждут неотложные дела после долгого отсутствия, Айлани спокойно занялась своими крыльями. Раз уж она решила поговорить с ним, то стоило привести себя в относительный порядок.

Вот только спустя некоторое время сириана начала замечать, что пустынный владыка избегает её. Нет, он всё так же продолжал подолгу гулять с ней, рассказывая обо всём на свете, или же просто задумчиво молча. Но при этом Ариан старался не касаться сирианы, если в том не было веской необходимости. Сначала Айлани не придала этому значения, но затем поняла, как сильно скучает по нежным объятиям, осторожным поцелуям и тихому шёпоту. Удивившись такой разительной перемене со стороны мужчины, юная сириана принялась строить догадки на этот счёт, но ничего путного в голову не приходило.

Однажды, когда после встречи с владыкой Айлани вновь сидела одна у фонтана, размышляя о странном поведении мужчины, к ней подошла одна из наложниц. Раньше сириана видела их только издали, тем более её покои находились в той части дворца, где проживал и сам повелитель бескрайней Сархейм. Да и желания знакомиться с девушками у Айлани не было. Поэтому заметив одну из них, она решила, что та сама захотела с ней познакомиться.

А тем временем черноволосая и темноглазая красавица остановилась невдалеке от неё, принявшись пристально рассматривать. И когда уже сириана, просидевшая всё время с безразличным выражением лица, хотела выказать недоумение таким поведением, девушка, наконец, заговорила.

— Ну что, устал наш владыка от такой холодной рыбёшки, как ты? — подбоченившись, насмешливо спросила наложница. — Я была права, а меня никто и не слушал. Не мог наш господин надолго увлечься такой глупой недотрогой, как ты. В тебе всего-то и есть, что красивая внешность. А вот тепла и нежности, что так ценят мужчины, нет ни грамма. Конечно, кому же захочется иметь такую ледышку под боком?

С превосходством посмотрев на Айлани, красавица принялась ждать ответа. Только сириане не было до неё никакого дела. Она задумалась о том, могла ли быть наложница права, и любовь мужчины на самом деле так скоротечна?

— Молчишь? — не вытерпела красавица. — Ну молчи, молчи, скоро о тебе совсем забудут! Зато я рожу владыке сына и по праву стану его женой!

— Нарада! — неожиданно раздался испуганный голос.

Отвлёкшись от своих мыслей, Айлани увидела ещё одну наложницу, спешащую к ним. Вот только в отличие от первой девушки, с презрением и высокомерием смотревшей на сириану, эта наоборот низко поклонилась, попросив прощения за беспокойство.

— Да что ты с ней церемонишься?! — возмутилась черноволосая наложница.

— Нарада, не будь такой глупой! — прикрикнула на неё вторая девушка. — Немедленно извинись перед госпожой.

Но та, которую назвали Нарадой, и не подумала последовать совету. Гордо вздёрнув подбородок, она ещё раз окинула презрительным взглядом сириану и медленно удалилась в сторону гаремных покоев. Оставшаяся рядом с Айлани наложница неодобрительно посмотрела ей вслед, а затем вновь поклонилась.

— Прошу простить её, моя госпожа. Нарада глупа, и не хочет замечать очевидных вещей.

Глядя вслед уходящей девушке, сириана еле заметно нахмурилась. Что бы ни сказала эта наложница с не по годам мудрым взглядом, а всё же взбалмошная Нарада сумела посеять зёрна сомнения в душе Айлани. И тогда она решила проверить, на самом ли деле песчаный владыка неожиданно охладел к ней.

В тот вечер она впервые заинтересовалась принесёнными ей нарядами. Долго перебирала открытые сундуки с одеждой и ларцы с украшениями. Наконец остановившись на лёгком платье голубого цвета и украшениях из бирюзы, Айлани быстро облачилась в выбранный наряд.

Идя в сопровождении слуги на поздний ужин с владыкой, сириана испытывала беспокойство от предстоящей встречи. Неожиданно девушке безумно захотелось, чтобы злые слова Нарады оказались лишь глупой выдумкой, а странное поведение мужчины имело вполне простое объяснение. Впервые влюбившись, свободолюбивая дочь северных ветров не представляла, что же ей делать, если Ариан действительно охладел к ней.

И когда Айлани увидела, как закаменело лицо пустынного владыки, а его тело заметно напряглось, то её сердце чуть не остановилось от испытанной им боли. Испуганно замерев на середине пути, сириана не знала, как ей теперь поступить. Все те злые слова, сказанные сегодня наложницей, вдруг оказались неприятной правдой, рвущей душу на мелкие лоскутки.

— Я рад, что ты, наконец, оценила мои дары тебе, прекрасная, — сам подойдя к ней, проговорил Ариан. — Всё ли с тобой хорошо… теперь?

Утвердительно кивнув, Айлани принялась ждать, что же будет дальше. Её спина действительно перестала болеть, как только крылья получили долгожданную свободу.

«Неужели он хочет вновь надеть на меня ошейник?» — испугалась сириана, непроизвольно отступая на шаг назад.

— Я рад, что… — тяжело, немного даже натужно вздохнув, будто слова причиняли ему нестерпимую боль, Ариан замолчал, пристально вглядываясь в лицо ничего не понимающей девушки.

И когда Айлани уже была готова прервать его затянувшееся молчание, повелитель протянул ей небольшую обитую красным бархатом коробочку. Нерешительно взяв её в руки, сириана долго крутила вещицу, разглядывая с разных сторон, а когда всё же открыла…

— Да, ты всё правильно поняла, это портал, — вмиг охрипшим голосом ответил Ариан на потрясенный взгляд девушки. — Он очень мощный, я сам заряжал его.

Вынув заметно дрожащими пальцами небольшой кругляш чёрного опала, сириана, не смея поверить в происходящее, всмотрелась в него, немного перестроив зрение, чтобы можно было увидеть магическое плетение, если оно там имеет место быть. И тут же болезненно прищурилась, такими яркими ей показались завихрения силы, вложенные в небольшой камушек. Повелитель не солгал, портал действительно был очень мощным. Его силы хватило бы не только на то, чтобы добраться до убежища, но и на то, чтобы вернуться назад.

— Я… отпускаю тебя.

От такого неожиданного признания Айлани выронила опал, и он быстро покатился по мраморным плитам пола. Проследив взглядом за чёрным кругляшом, песчаный владыка вернул его себе лёгким движением руки. Обхватив холодную ладонь сирианы своими пальцами, он вновь вложил портал в её руку.

— Уходи, я отпускаю тебя, — повторил Ариан, отойдя от опешившей девушки.

Повернувшись к ней спиной, он некоторое время смотрел на расстилавшийся за окном пейзаж. А сириана, прижав к груди руку с зажатым в ней порталом, не смела сдвинуться с места, боясь поверить в то, что всё происходящее не сон.

— Что же ты медлишь? — насмешливо поинтересовался повелитель бескрайней Сархейм, повернув голову в её сторону. — Или тебе так понравилось быть моей пленницей?

Пошатнувшись, словно от удара, Айлани стремительно повернулась к нему спиной, желая скрыть вскипевшие на глазах слёзы обиды. Взмахнув рукой, описывая в воздухе широкую дугу, юная сириана открыла переход туда, куда уже и не чаяла попасть. Решив не оборачиваться, Айлани шагнула в приветливо переливающееся марево портала, так и не увидев, как резко побледнев, сгорбился Ариан, словно на его плечи лёг неимоверно тяжкий груз.

Как же хорошо вновь оказаться дома! Почувствовать морозную свежесть северных просторов, взамен знойной жары пустыни. Ощутить прохладную ласку северных потоков. Увидеть собственными глазами родные места…

— Айлани… — донёс северный ветер чей-то голос. — Айлани вернулась!

Этот радостный крик словно послужил сигналом, и спустя всего несколько минут небольшая площадь, куда юная сириана перенеслась из белокаменного дворца, была заполнена прекрасными девами, радостно взирающими на пропавшую сестру. Глядя в знакомые с детства лица, Айлани всё же не смогла сдержать слёз. Только сейчас, в этот самый миг, девушка поняла, как же сильно она боялась никогда не увидеть их вновь. Всматриваясь в такие же, как и у неё, серебристые глаза, юная сириана осторожно прикасалась к протянутым к ней рукам, с каждым новым касанием убеждаясь, что она действительно дома и теперь всё будет хорошо.

— Дайте пройти, — раздался громкий голос одной из её наставниц. — Ну же, расступитесь!

И сирианы мигом освободили дорогу, пропуская вперёд невероятно прекрасную женщину. Она была столь величественно красива, что перед ней хотелось преклонить колени, выказывая своё почтение и восхищение.

— Верховная певчая, — почтительно склонив перед ней головы, зашептали дочери северных ветров.

— Как ты?.. — начала женщина, но так и не сумела договорить из-за нахлынувших эмоций.

— От… пус… тил… Он меня… отпус… тил, — сиплым от долгого молчания голосом поведала Айлани.

— Он? — недобро прищурилась наставница, но тут же обняла свою ученицу. — Давай в дом, приготовлю тебе настой, а потом мы послушаем твою историю.

За всеми приготовлениями прошёл ещё час. Всё это время с Айлани обязательно находился кто-нибудь рядом. Она даже решила, что они боятся: вдруг их так неожиданно вернувшаяся сестра вновь исчезнет.

«Только мне некуда исчезать, — пришла в голову горькая мысль. — Здесь мой дом…»

Вскоре в доме верховной певчей остались только наставницы и несколько подруг юной сирианы.

— Конечно, стоило бы подождать, когда прибудет твоя мать, — присев рядом с ученицей, заявила хозяйка дома, — но я потом сама с ней поговорю. Твои родители очень сильно переживали за тебя, искали где только можно, но… Ты словно в бездну канула. Куда же занесла тебя судьба, малышка?

— Великая Сархейм… открыла для меня свои жаркие объятия, — ответила юная сириана.

— Тогда ничего удивительного, что мы не могли тебя найти, — усмехнулась наставница. — Расскажи всё с самого начала.

И Айлани тихо заговорила. О том, как ослушалась наставниц и тайно покинула убежище, желая полетать не только на специально отведённых лётных площадках. Как не услышала подкравшегося к ней мужчину, пока беспечная дочь северных ветров прогуливалась по лесу. Рассказала о купце Узамате, отбившим её у первого пленителя и долгих два месяца возившего с собой, пока не прибыл в древний Иридан. Поведала, как её преподнесли в дар песчаному владыке…

Стоило только юной сириане вспомнить зелёные глаза пленившего её сердце мужчины, и слова полились нескончаемым потоком. Айлани говорила и говорила, выплескивая в словах накопившуюся в сердце горечь и боль. Об их совместных прогулках и его рассказах. О представлениях, которые повелитель устраивал для дочери северных ветров и разнообразных подарках, заполнявших сундуки, стоявшие в её покоях. О том, какой он мудрый и благородный правитель. Как любят Ариана его подданные. Как щедро владыка питает пустыню, смело отдавая ей магию и жизненную силу ради людей, живущих среди песков бескрайней Сархейм. Какой он благородный и обходительный. Как нежны были его объятия и сладки поцелуи.

Айлани ничего не утаила, рассказывая обо всём охрипшим голосом, а по щекам струились горькие слёзы обиды и непонимания произошедшего.

— Тише, тише, девочка, — прижав к своей груди рыдающую сириану, проговорила наставница. — Всё наладится, по-другому быть не может.

— Как он мог? — громко всхлипывая, спросила Айлани.

— А правильно ли ты поняла его действия? — хитро прищурившись, поинтересовалась главная певчая.

— Он не подходил ко мне в последнее время, а потом вообще отправил домой, — обвиняюще ответила сириана.

— Ох, молодёжь, любящая делать поспешные выводы, — усмехнувшись, покачала головой наставница. — Отдыхай, Айлани, а мы всё разузнаем.

Прошло три недели. Три долгие, наполненные тоской и мучительной болью, недели. И пусть внешне Ариан никак не показывал своего плохого самочувствия, обитатели Иридана всё равно чутко реагировали на малейшие изменения. Все, словно сговорившись, старались как можно реже попадаться на глаза песчаному владыке. А у кого это не выходило по долгу службы, стремились оставить его одного как можно быстрее.

Такое поведение казалось довольно странным, если не знать, что люди остро реагировали на эмоциональный фон, окружавший их правителя. Создавалось впечатление того, что стоит сделать один неверный шаг, и неминуемо последует «взрыв». Вот все жители белокаменного дворца, начиная от министров и заканчивая конюхами, и пытались избежать «бури» любыми способами.

Лишь один Тахин не убоялся предполагаемого гнева владыки и в один из вечеров привёл в покои повелителя наложницу. И Ариан действительно не разразился гневной речью за самоуправство слуги. Он вообще не произнёс ни единого слова, но верный Тахин почувствовал себя предателем под укоризненным взглядом зелёных глаз. После того случая старый слуга больше не пытался поступать так, как будет лучше для его господина. Он продолжал неукоснительно исполнять приказы владыки, мысленно проклиная и купца Узамата, и прекрасную сириану, укравшую душу несчастного «мальчика».

И только Ариану не было никакого дела до переживаний своего народа о его плачевном состоянии. Он вообще мало что замечал, днём, уходя с головой в государственные дела, а ночью, сгорая от тоски по прекрасной среброглазой деве. Владыка уже не один и даже не два раза успел пожалеть о своём великодушном решении отпустить её. Но стоило мужчине вспомнить серую кожу и наполненный болью взгляд, как все его переживания казались незначительными, а на смену тоске приходило чувство вины.

Ариан не мог себя простить за то, что чуть не погубил ту, которую полюбил всем сердцем. Ослеплённый своей страстью, он не замечал мучений сирианы, пока не подвёл её к грани между жизнью и смертью.

Вот и этой ночью он вновь беспокойно метался в постели, забывшись тяжёлым сном, в котором к нему приходила прекрасная дева и подолгу смотрела с немым укором в глаза. Ариан пытался подойти к ней, обнять и попросить прощения, но… Как только он делал шаг вперёд, сириана сразу же отдалялась, а голос и вовсе подводил мужчину.

Неожиданно сон изменился. Когда Ариан вновь попытался подойти к своей возлюбленной, она отрицательно качнула головой и… запела! В её песне не было слов, по крайней мере он не мог их разобрать, но голос завораживали своими переливами. Владыка словно зачарованный смотрел на прекрасную сириану, не в силах отвести от неё взгляд.

Неожиданно всё вокруг подёрнулось мелкой рябью, и владыка проснулся. Некоторое время, пролежав без движения и бездумно глядя в потолок, Ариан вдруг понял, что песня так и продолжает звучать. Резко приподнявшись на кровати, мужчина недоверчиво осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, откуда доносятся нежные переливы. И свет полной луны стал ему своеобразной подсказкой, прочертив дорожку от распахнутых дверей, ведущих в сад, до самой кровати.

Пройдя по лунной дорожке, Ариан потрясённо замер, глядя на ту, которую так сильно любил. Сириана стояла посреди небольшой площадки и самозабвенно пела, прикрыв веками расплавленное серебро глаз. А владыке чудились в её пении тихая просьба, живительная сила воды, лёгкий отклик ласкового тепла, еле заметная дрожь земли и шаловливые порывы ветра. Казалось, что песня невероятным образом вплетается в древние стены Иридана, укрепляя собой магические вязи заклинаний, опутывающих это место плотной сетью. И Ариан вдруг понял, о чём поёт прекрасная дочь северных ветров.

«Благословляет», — с благодарностью подумал он, не решаясь подойти к ней.

Знал, что тогда не сдержится и заключит её в свои объятия. И тогда сириана точно не покинет этого места.

— Как ты оказалась здесь? — задал Ариан волнующий его вопрос, когда последние звуки песни растворились в воздухе.

— Пришла порталом, который ты дал мне, — ответила сириана, так же не двигаясь с места.

— Так удивительно… слышать твой голос, — прошептал владыка, «пожирая» взглядом стоявшую перед ним девушку. — Зачем ты пришла? Ведь не могла не понимать, чем тебе это грозит. Так зачем же так рисковать?

— Я пришла, чтобы остаться здесь, — честно ответила сириана, но затем неуверенно добавила: — Конечно, если ты позволишь.

— Здесь? Со мной?..

— Да.

Неожиданно владыка принялся безудержно хохотать. Да так, что из его глаз потекли слёзы. Ничего не понимающая девушка уже хотела подойти к нему, когда мужчина быстро заговорил:

— Я так и знал, что это сон. Кошмар… Всего лишь безумные игры моего воображения. Тебя здесь нет, и уже очень давно.

Испугавшись его слов, сириана подбежала к нему, и тут же очутилась в крепких объятиях. Уткнувшись носом в беловолосую макушку, Ариан с удовольствием вдохнул ставший родным аромат морозной свежести. Сипло выдохнув, и немного отстранив девушку от себя, он вновь заговорил:

— Сколько раз я проклинал себя за то, что отпустил тебя, но чувство вины оказалось сильнее. Ведь я чуть не убил ту, которая завладела моим сердцем, мыслями и душой. Заставлял испытывать невообразимые муки… Как же мне теперь поверить в то, что ты хоть когда-нибудь сможешь простить меня?

Прижавшись губами к её виску, владыка осторожно провел рукой по узкой спине. Прикрыв глаза, он с мукой в голосе спросил:

— Скажи, прекрасная, есть ли у меня шанс на…

— Прекрати! — воскликнула сириана, обхватив его лицо ладонями. — Посмотри, это не сон, и я здесь, с тобой. Сама пришла к тебе, желая остаться. Ведь ты доказал… Твоя любовь сильная и чистая, и мне не за что прощать тебя! — встав на носочки, она прикоснулась своими губами к его губам. — Ну же, поверь мне!

Вглядевшись в её лицо, словно ища подтверждение словам сирианы, владыка неожиданно подхватил девушку на руки и выдохнул:

— Верю!

Несколько стремительных шагов в сторону комнаты, и вот он уже бережно опускает свою ношу на кровать. Нависнув над сирианой, Ариан спросил:

— Как зовут тебя, прекрасная?

— Айлани, — ответила девушка, ласково погладив песчаного владыку по смуглой щеке.

— Красивое имя, как и ты сама, — счастливо улыбнулся Ариан.

Он чувствовал, как оживает под её ласковыми прикосновениями, а тоска, сжигавшая его сердце и разъедавшая душу, медленно, но неотвратимо отступает. Не в силах больше сдерживаться, Ариан поцеловал свою возлюбленную, с радостью ощутив её мгновенный отклик. Как много раз он мечтал об этом, не передать словами. И теперь, когда мечта стремительно становилась реальностью, владыка упивался каждым мгновением их поцелуя. А в это время его руки исследовали стройное тело, с непередаваемым трепетом познавая то, к чему раньше мужчина запрещал себе прикасаться. Сириана же податливо выгибалась в ответ, совершенно не боясь всего происходящего. И когда Ариан понял, что ещё немного, и он просто не сможет остановиться, то волевым усилием заставил себя отстраниться от возлюбленной.

— Ты расскажешь мне, почему… Как… — не имея сил договорить, когда на него так призывно смотрели серебристые глаза, совершенно путая мысли и лишая воли, песчаный владыка с трудом перевёл взгляд в сторону.

— Я же уже сказала, что ты ни в чём передо мной не виноват, — немного недовольно ответила Айлани, проведя ладошкой по обнажённой груди.

Девушке совсем не хотелось обсуждать очевидные, как она считала, вещи, когда по телу разлилась сладкая истома, и хотелось лишь одного — чтобы мужчина не останавливался. Но увидев, как Ариан отвернулся от неё, поняла, что поговорить придётся прямо сейчас. Недовольно поморщившись, юная сириана прижалась к возлюбленному и тихо пояснила:

— Всё то время, что я провела у тебя, ты ни словом, ни делом не оскорбил меня. Наоборот, я видела только ласку и уважение. А насчёт моей беды с крыльями… Ты ведь не знал, что для моего народа лишиться возможности выпускать их на волю — верная и мучительная смерть. А когда узнал, сразу же помог мне. И даже более того, отпустил домой, считая, что больше никогда не увидишь меня. Правда я была немного обижена на тебя, но мои наставницы сумели объяснить твои мотивы.

— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь? — приподняв её лицо за подбородок, хмуро поинтересовался Ариан и, не удержавшись, коротко поцеловал её.

— В последние дни моего пребывания здесь в качестве бесправной наложницы, ты старался держаться от меня подальше, — обвиняюще сказала Айлани. — И пусть мы всё так же часто встречались, но ты любыми способами избегал прикосновений. Я решила, что больше не нужна тебе, особенно после того, как одна из наложниц подтвердила мои подозрения.

— Какая именно наложница? — строго поинтересовался владыка, но затем усмехнулся. — Хотя какая разница, скоро их во дворце вообще не будет. Мне никто не нужен кроме тебя, но после того, как я увидел, что с тобой случилось по моей вине… Я просто не мог оставить всё, как есть.

— Вот и наставницы сказали мне то же самое, — улыбнулась Айлани, поцеловав мужчину в подбородок. — Правда, мой отец всё равно порывался поговорить с тобой по-мужски. Мама его еле отговорила!

— А кто твой отец? — полюбопытствовал Ариан, поняв, что совершенно ничего не знает о своей возлюбленной.

— Карун Ниар, Танцующий с Ветром, — просто ответила сириана, почувствовав, как моментально напрягся любимый.

«Красный дракон… Один из четверых легендарных мечников… Хранитель западной части мира, — быстро перебрал в памяти всё, что смог вспомнить Ариан. — Р-р-родственнички!»

— Он хороший, — поспешила заверить юная сириана. — Правда.

— Я тебе верю, родная, — слабо улыбнулся песчаный владыка, одновременно пытаясь просчитать, насколько может быть зол на него лорд Карун за пленение дочери. И совершенно не имело значения, что технически это не Ариан украл её. — Я только одного не понимаю, почему ты жила не со своими родителями? Ведь тебя воспитывали сирианы?

— Да, ты совершенно прав, — ответила Айлани, млея от лёгких поглаживаний, что дарили ей руки мужчины. — Дело в том, что от брака сирианы и представителя другой расы всегда рождаются дети, похожие на отца. То есть они не являются полукровками. Кроме одной дочери, которая наоборот является чистокровной сирианой. Кстати, такая дочь появляется всегда самой первой, а уж потом только рождаются дети с геномом отца. И таких дочерей, по истечении первого десятилетнего круга, отдают на воспитание сирианам. Прости, но это очень важно для нашей расы, — виновато посмотрев на владыку, вздохнула девушка.

— Да будет так, — возвестил песчаный владыка, сейчас готовый согласиться на всё, что угодно, лишь бы Айлани осталась с ним.

Решив, что уже достаточно узнал на сегодня, Ариан, вновь принялся целовать податливые губы девушки. Тем более она с такой охотой отвечала ему. Вот только когда мужчина опрокинул её на кровать, собираясь перейти к более решительным действиям, Айлани неожиданно воспротивилась.

— Прости, я не могу сейчас…

— Почему? — недоумённо поинтересовался Ариан, продолжив гладить нежную кожу бедра, всё выше забираясь под лёгкое платье.

— Дело в том, что когда сириана… первый раз познаёт мужчину… то может творить самые сильные благословения, — с трудом пробормотала Айлани, тихонько ахнув, когда владыка добрался поцелуями до её груди. И тонкая ткань совсем не была ему помехой.

— И что из того? — поинтересовался Ариан, еле сдержав довольную улыбку, когда сириана чуть шире раздвинула свои стройные ножки, поддаваясь на его ласки.

— Песнь… любви, — выдохнула Айлани, выгибаясь от нового для неё чувства, собирающегося в низу живота тянущим клубком удовольствия.

— Если она для тебя так важна, споёшь её завтра, — великодушно разрешил Ариан, обхватив девичьи бёдра и резко подтянув её к себе.

— Нет! — воскликнула сириана, разглядывая тонкие лучики морщинок, разбегающиеся от зелёных глаз. — Это свадебная песнь. Или ты не хочешь…

Глядя в обиженные глаза своей возлюбленной, песчаный владыка почувствовал себя ребёнком, у которого отобрали любимую сладость. Уткнувшись лбом в хрупкое плечо, Ариан обречённо пробормотал:

— Свадьба будет завтра!

Три месяца спустя.

Как бы Ариан ни желал, а свадьбу ускорить ему не удалось. Айлани, сказав, что ей нужно больше времени, чтобы подготовиться, сама установила нужный срок. В итоге владыке пришлось смириться и позволить своей возлюбленной сделать всё так, как она того хочет.

Правда времени сожалеть у него практически не было. Спустя два дня в Иридан прибыли с визитом родители Айлани, и Ариан, как и подобает радушному хозяину, развлекал их всё это время. И даже с достоинством перенёс разговор «по душам» с отцом сирианы, после которого девушка с тревогой осмотрела любимого. Успокоилась она только тогда, когда не увидела на нём ни единой царапины. А вот мать Айлани оказалась более прозорливой, сумев разглядеть то, что осталось скрытым от дочери, и незаметно погрозив кулаком мужу.

Так же, спустя неделю после появления юной сирианы во дворце, гарем был полностью распущен и все девушки разъехались по домам, увозя с собой щедрые дары. Вернее почти все. Начальник дворцовой стражи всё же осмелился попросить руки Мирины. Правда Ариан сначала не одобрил его порыва, и только после заступничества своей невесты, сказавшей, что она будет совсем не против ещё одной подруги, дал своё разрешение на брак.

В остальном же жизнь, протекающая в древнем Иридане, совсем не изменилась. Слуги всё так же деловито сновали по коридорам, не желая быть обвинёнными в лени строгим надзирателем. Знатные шайхары то прибывали, то отбывали из дворца, наконец, решив уделить внимание и своим оазисам. Министры старательно заваливали песчаного владыку бумажной работой, по старой привычке стараясь таким образом оградить мужчину от необдуманных поступков. Но, в то же время, везде царило заметное оживление, ведь вскоре должен был состояться день бракосочетания повелителя бескрайней Сархейм и прекрасной сирианы, которую когда-то преподнёс ему в дар старый проныра Узамат.

И когда, наконец, этот день настал, во всём мире не было никого счастливее, чем эта влюблённая пара. Казалось, они вообще не замечают никого вокруг, не имея сил оторваться друг от друга. И гости не настаивали, по-доброму посмеиваясь над ними. Тем более им было чем себя занять. Верный Тахин расстарался на славу, больше всех переживая, чтобы всё прошло хорошо. Его старые глаза то и дело наполнялись слезами умиления, стоило только увидеть счастливые улыбки, полные любви глаза владыки и его избранницы.

Это уже потом, значительно позже, начальник дворцовой стражи доложит владыке о всех тех подозрительных личностях, которых довелось выловить в пустыне его людям. А также в красках расскажет о произошедшем недалеко от дворца бое, в котором принял участие и отец невесты. Очень многим захотелось испытать судьбу, попробовав выкрасть юную сириану, пока та ещё не успела познать мужчину. И Ариан смутно припомнил о разноцветных всполохах, которые он принял за праздничный салют. В тот момент ему было совсем не до того. В его покоях, на широком ложе, застеленном шёлковыми простынями, владыку дожидалась молодая жена. Что могло быть важнее этого?

И вот теперь, рано утром, когда солнце ещё только-только появилось из-за горизонта, прекрасная сириана взлетела над белокаменным дворцом, поддерживаемая потоками пустынных ветров. Несколько мгновений серебристые глаза осматривали окрестности, а затем Айлани запела…

Её голос сначала звучал очень тихо, с каждой секундой набирая силу, и вскоре прекрасная мелодия звучала в самых отдалённых уголках великой Сархейм, разносимая игривыми ветрами. И древняя сущность, являющаяся душой пустыни, начала медленно просыпаться от тысячелетнего сна, с любопытством вслушиваясь в воззвание одной из любимиц богов.

А юная сириана пела, вкладывая в своё послание всю ту любовь и нежность, что испытывала к доброму и сильному мужчине, сейчас с лёгким беспокойством наблюдавшим за ней из сада. Айлани «рассказывала» при помощи своей песни о гордом и смелом народе пустыни. О том, как они каждый день живут в суровых условиях, но даже не думают покидать свой не всегда гостеприимный дом. А ещё она пела о песчаных владыках, которые на протяжении тысячелетий платят великой Сархейм страшную дань магией и своей жизненной силой за возможность кочевников жить среди песков.

«Да, когда-то давно они пришли сюда, спасаясь от страшной напасти, что им грозила на бывшей родине, — пела Айлани, чувствуя благосклонный отклик древней сущности на её слова. — Но с тех незапамятных времён прошли многие века, а кочевой народ так и не покинул твоих владений, полюбив эти места и глубоко пустив корни в горячие пески. Так неужели владыки не сполна заплатили тебе цену за спасение? Неужели ты не пожалеешь своих детей, продолжив взимать страшную плату?»

В это время Ариан, пристально наблюдавший за своей молодой женой, испытывал сильнейшее беспокойство. Он не знал, о чём пела Айлани, но те магические потоки, которые ощущал мужчина, заставляли его опасаться за жизнь своей возлюбленной. Слишком древние и могущественные силы отзывались на свадебную песнь.

«О чём же ты просишь, любовь моя? — нахмурившись, подумал Ариан. — И что за могучая сила прислушивается к тебе?»

Неожиданно песчаный владыка пошатнулся, почувствовав небывалую лёгкость, которую никогда не испытывал раньше. Словно до этого момента он держал на плечах непомерный груз, который кто-то лёгким движением руки смахнул с него. Душу Ариана наполнил какой-то детский восторг, и повелитель тряхнул головой, стараясь хоть немного прийти в себя.

— Как ты себя чувствуешь, муж мой? — поинтересовалась Айлани, успевшая спуститься в сад.

— Довольно странно, — честно признался Ариан, обнимая возлюбленную. — Но не скажу, что мне плохо. Наоборот, почему-то стало очень легко и хорошо. Что ты сделала?

— Спела свою песнь любви, — улыбнулась сириана, поцеловав возлюбленного.

Она не собиралась говорить, о чём пела, муж сам всё поймёт, спустя долгие годы. А может быть и раньше, когда заметит, что прекратил стареть. Но сириана была довольна. Древняя сущность вняла её просьбе, признав в пустынниках своих детей. И пусть владыка всё так же будет подпитывать пустыню своей магией, зато платы жизненной силой теперь не будет. А значит, они проживут долгую и, Айлани искренне верила, счастливую жизнь.

Ариан же сейчас вообще ни о чём не думал, счастливый уже от того, что прекрасная дева, когда-то с первого взгляда покорившая его сердце, теперь всегда будет с ним. И прижимая к себе стройное тело жены, пустынный владыка поклялся, что обязательно сделает её самой счастливой.

А древняя сущность, ещё немного понаблюдав за влюбленными, вновь уснула, предварительно оставив несколько наблюдателей, которые обязательно доложат ей, если с жителями пустыни случится беда. Как и всякая мать, она не собиралась бросать своих детей на произвол судьбы.