Песнь о Гайавате

«Слава, слава, Мэджекивис!» —

Старцы, воины кричали

В день, когда он возвратился

И принес Священный Вампум

Из далеких стран Вабассо, —

Царства кролика седого,

Царства Северного Ветра.

У Великого Медведя

Он украл Священный Вампум,

С толстой шеи Мише-Моквы,

Пред которым трепетали

Все народы, снял он Вампум

В час, когда на горных высях

Спал медведь, тяжелый, грузный,

Как утес, обросший мохом,

Серым мохом в бурых пятнах.

Тихо он к нему подкрался,

Так подкрался осторожно,

Что его почти касались

Когти красные медведя,

А горячее дыханье

Обдавало жаром руки.

Осторожно снял он Вампум

По ушам, по длинной морде

Исполина Мише-Моквы;

Ничего не услыхали

Уши круглые медведя,

Ничего не разглядели

Глазки сонные – и только

Из ноздрей его дыханье

Обдавало жаром руки.

Кончив, палицей взмахнул он,

Крикнул громко и протяжно

И ударил Мише-Мокву

В середину лба с размаху,

Между глаз ударил прямо!

Словно громом оглушенный,

Приподнялся Мише-Моква,

Но едва вперед подался,

Затряслись его колени,

И со стоном, как старуха,

Сел на землю Мише-Моква.

А могучий Мэджекивис

Перед ним стоял без страха,

Над врагом смеялся громко,

Говорил с пренебреженьем:

«О медведь! Ты – Шогодайя!

Всюду хвастался ты силой,

А как баба, как старуха,

Застонал, завыл от боли.

Трус! Давно уже друг с другом

Племена враждуют наши,

Но теперь ты убедился,

Ктó бесстрашней и сильнее.

Уходите прочь с дороги,

Прячьтесь в горы, в лес скрывайтесь!

Если б ты меня осилил,

Я б не крикнул, умирая.

Ты же хнычешь предо мною

И свое позоришь племя,

Как трусливая старуха,

Как презренный Шогодайя».

Кончив, палицей взмахнул он,

Вновь ударил Мише-Мокву

В середину лба с размаху,

И, как лед под рыболовом,

Треснул череп под ударом.

Так убит был Мише-Моква,

Так погиб Медведь Великий,

Страх и ужас всех народов.

«Слава, слава, Мэджекивис! —

Восклицал народ в восторге. —

Слава, слава, Мэджекивис!

Пусть отныне и вовеки

Ветром Запада он будет,

Властелином над ветрами!»

И могучий Мэджекивис

Стал владыкой над ветрами.

Ветер Западный оставил

Он себе, другие отдал

Детям: Вебону – Восточный,

Шавондази – теплый Южный,

А Полночный Ветер дикий

Злому дал Кабибонокке.

Молод и прекрасен Вебон!

Это он приносит утро

И серебряные стрелы

Сыплет, сумрак прогоняя,

По холмам и по долинам;

Это Вебона ланиты

На заре горят багрянцем,

А призывный голос будит

И охотника и зверя.

Одинок на небе Вебон!

Для него все птицы пели,

Для него цветы в долинах

Разливали сладкий запах,

Для него шумели реки,

Рощи темные вздыхали,

Но всегда был грустен Вебон:

Одинок он был на небе.

Утром раз, на землю глядя,

В час, когда спала деревня

И туман, как привиденье,

Над рекой блуждал, белея,

Он увидел, что в долине

Ходит дева – собирает

Камыши и длинный шпажник

Над рекою по долине.

С той поры, на землю глядя,

Только очи голубые

Видел Вебон на рассвете:

Как два озера лазурных,

На него они смотрели,

И задумчивую деву,

Что к нему стремилась сердцем,

Полюбил прекрасный Вебон:

Оба были одиноки,

На земле – она, он – в небе.

Он возлюбленную нежил

И ласкал улыбкой солнца,

Нежил вкрадчивою речью,

Тихим вздохом, тихой песней,

Тихим шепотом деревьев,

Ароматом белых лилий.

К сердцу милую привлек он,

Ярким пурпуром окутал —

И она затрепетала

На груди его звездою.

Так доныне неразлучно

В небесах они проходят:

Вебон, рядом Вебон-Аннонг —

Вебон и Звезда Рассвета.

В ледяных горах, в пустыне,

В царстве кролика, Вабассо,

В царстве вечной снежной вьюги,

Обитал Кабибонокка.

Это он осенней ночью

Разрисовывает листья

Краской желтой и багряной,

Это он приносит вьюги,

По лесам шипит и свищет,

Покрывает льдом озера,

Гонит чаек острокрылых,

Гонит цаплю и баклана

В камыши, в морские бухты,

В гнезда их на теплом юге.

Вышел раз Кабибонокка

Из своих чертогов снежных

Меж горами ледяными,

Устремился с воем к югу

По замерзшим, белым тундрам,

И, осыпанные снегом,

Волоса его – рекою,

Черной, зимнею рекою

По земле за ним струились.

В тростниках, среди осоки,

На замерзших, белых тундрах

Жил там Шингебис, морянка.

Одиноко в белых тундрах

Проводил он зиму эту:

Братья Шингебиса были

В теплых странах Шавондази.

И вскричал Кабибонокка

В лютом гневе: «Кто дерзает

Презирать Кабибонокку?

Кто осмелился остаться

В царстве Северного Ветра,

Если Вава и Шух-шух-га,

Если дикий гусь и цапля

Уж давно на юг умчались?

Я пойду к его вигваму,

Я очаг его разрушу!»

И пришел во мраке ночи

Ко врагу Кабибонокка.

Он намел сугробы снега,

Завывал в трубе вигвама,

Потрясал его свирепо,

Рвал дверные занавески.

Шингебис не испугался,

Шингебис его не слушал!

В очаге его играло

Пламя яркое, и рыбу

Ел он с песнями и смехом.

Ворвался тогда в жилище

Дикий, злой Кабибонокка;

Шингебис от стужи вздрогнул

В ледяном его дыханье,

Но по-прежнему смеялся,

Но по-прежнему пел громко;

Он костер поправил только,

Чтоб костер горел светлее,

Чтоб кидало пламя искры.

И с чела Кабибонокки,

С кос его в снегу холодном

Стали падать капли пота,

Как весною каплет с крыши

Иль с ветвей болиголова.

Побежденный этим жаром,

Раздраженный этим пеньем,

Он вскочил и из вигвама

В поле бросился, шагая

По рекам и по озерам:

На борьбу над белой тундрой

Вызывал врага коварно.

Но без страха, без боязни

Вышел Шингебис на битву;

До рассвета он боролся

С Ветром Северным над тундрой,

До утра когтями бился

Шингебис с Кабибоноккой.

И без сил Кабибонокка

Отступил в свои владенья,

Со стыдом бежал по тундрам

В царство кролика, Вабассо,

А за ним всё раздавались

Хохот, песни и насмешки.

Шавондази, тучный, сонный,

Обитал на дальнем юге,

Где в дремотном блеске солнца

Круглый год царило лето.

Это он шлет птиц весною,

Шлет к нам ласточку, шлет Шошо,

Шлет Овейсу, трясогузку,

Опечи шлет, реполова,

Гуся, Ваву, шлет на север,

Шлет табак душистый, дыни,

Виноград в багряных гроздьях.

Дым из трубки Шавондази

Небеса туманит паром,

Наполняет негой воздух,

Тусклый блеск дает озерам,

Очертанья гор смягчает,

Веет нежной лаской лета

В теплый Месяц Светлой Ночи,

В Месяц Лыж зимой холодной.

Беззаботный Шавондази!

Лишь одно узнал он горе,

Лишь одну печаль изведал.

Раз, смотря на север с юга,

Далеко в степных равнинах

Он увидел утром деву,

Деву с гибким, стройным станом,

Одинокую в равнинах.

Был на ней наряд зеленый,

И как солнце были косы.

День за днем потом смотрел он,

День за днем вздыхал он страстно,

День за днем все больше сердце

Разгоралось в нем любовью

К деве нежной, златокудрой.

Но ленив и неподвижен

Был беспечный Шавондази,

Да, ленив и слишком тучен:

К милой он пойти все медлил,

Он сидел, вздыхая страстно,

И все только любовался

Златокудрой девой прерий.

Наконец однажды утром

Увидал он, что поблекли

Кудри русые у милой, —

Словно первый снег, белеют.

«О мой брат из Стран Полночных,

Из далеких стран Вабассо,

Царства Северного Ветра!

Ты украл мою невесту,

Завладел моею милой,

Обольстил ее своею

Сказкой Северного Ветра!»

Так несчастный Шавондази

Изливал свои страданья,

И бродил в равнинах знойный

Южный Ветер, полный вздохов,

Страстных вздохов Шавондази.

И наполнился весь воздух,

Словно снегом, белым пухом:

Погубили вздохи ветра

Деву с русыми кудрями,

И от взоров Шавондази

Навсегда сокрылась дева.

О мечтатель Шавондази!

Не по девушке вздыхал ты,

Не на женщину смотрел ты —

На цветок, на одуванчик;

О цветке вздыхал ты страстно,

На цветок глядел все лето

День за днем с любовью томной

И сгубил его навеки,

В поле вздохами развеял.

Бедный, бедный Шавондази!