Песня о бойне (фрагменты)

На дороге, ведущей к дачному поселку, заурчали моторы. Заговорили рации боевиков. Коротко переговорив с невидимым Ильясом, старший повернулся к одному из "духов", сосредоточенно вылавливающему на японском сканере волну приближающихся федералов:

- Ну что там у тебя?

- Сейчас, труба экранирует. - Боевик подключил к рации маленькую антенну на длинном тонком проводе и, приблизившись ко выходу, закинул ее, как якорек, наверх.

Через несколько секунд в сканере послышались русские голоса:

- Шопен - Душману.

- На связи.

- Подходы чистые. Небольшие бугры. Трава - до метра. Все просматривается нормально.

- Хорошо, только в нее не лазьте, могут быть мины.

Боевики обменялись довольными улыбками. Прильнули к прицелам.

Цепочка бамовцев и омоновцев приближалась к насыпи. За ней, настороженно поводя стволами пулеметов, двигался БТР.

Метрах в трехстах от бронетранспортера, сквозь щель в низкой стеночке, окаймляющей одну из дач, за ним наблюдали два "духа"- гранатометчика. У одного - постарше, аккуратная седая борода чинно лежала на груди. У второго, помоложе, перевязавшего лоб зеленой лентой с золотыми письменами, иссиня черная гордость джигита торчала лихим веником.

- Только не торопись. Лови, когда он останавливаться начнет, чтобы сдать назад. Или борт подставит. - неторопливо, веско сказал старший.

- Я что, первый русский гроб жгу? - обиженно отозвался второй.

- Если не хочешь, чтобы он был последний, слушай старших.

- Извини отец. - Заключительная реплика молодого прозвучала скорей сердито, чем виновато. Но старший промолчал. Продолжать нотации было некогда.

Русские приблизились настолько, что уже хорошо различались их лица и детали снаряжения.

Напряжение звенело, вибрировало, взвинчивало нервы доброй сотни участников этой страшной и беспощадной игры. Игры, в которой ставкой были не три безразличных ко всему трупа у веселенькой зелененькой стенки, а напряженные тела, трепещущие сердца и вцепившиеся в них души пока еще живых людей.

За спиной у боевиков захлюпала вода.

"Духи резко развернулись. После дневного света их глаза ничего не могли различить в мрачном сумраке тоннеля.

Взметнулись стволы, готовые послать смерть вдоль круглых стен, превращающих любой промах в смертельный рикошет.

- Кто?

- Свои. Ильяс еще пулемет дал. - Ответил приглушенный голос по-чеченски.

- Куда его ставить? - недовольно буркнул старший. Боевики опустили оружие, стали разворачиваться к выходу.

Но один, вздрогнув от голоса Дауда, наоборот, стал приподнимать опущенный было автомат.

- Ты откуда здесь, легавый??

В этот момент от стен тоннеля отделились еще двое. Длинные очереди пулемета и двух автоматов в замкнутом пространстве страшно ударили по перепонкам. Но еще страшнее хлестанули тяжелые пули, смяв и отшвырнув к выходу всех троих членов засадной группы.

В ту же секунду свинцово-стальные потоки вырвались из глубины двух других тоннелей. Приближавшиеся к выходу бойцы Дауда били вперед, еще не видя врага, но понимая, что пулям больше некуда лететь. Только вперед. В тех, кто сам только что готовил внезапную погибель другим.

Но и в самом плотном огне бывают прорехи.

В одном из тоннелей уцелевший под смертным ливнем боевик успел развернуться и выпустить в сверкающую вспышками темноту полный магазин автомата. А еще через секунду, уже падая с тремя пробоинами в груди и животе, он сумел нажать на спуск подствольника. Граната черканула по верхнему своду, серебристо-черной лягушкой поскакала вглубь и рванула, выбросив сноп бенгальских искр.

Единственный из бойцов Дауда, уцелевший в этой группе, добил в упор и стрелявшего боевика и еще одного, дрожавшего в последней судороге. А затем бегом помчался назад и, обхватив под подмышки, потащил к свету, на сухое место своих товарищей, один из которых стонал, держась за бок, а второй мертво обмяк.

Ильяс сорвался. Он бешено кричал в рацию, перемежая вопросы оскорбительными ругательствами:

- Кто открыл огонь без команды? Пусть этот ишак застрелится сам!

Его можно было понять. Предвкушая беспощадный и абсолютно безысходный для федералов расстрел, он тянул последние секунды, подпуская почти в упор тех, кто для него уже был одетыми в камуфляжную и милицейскую форму мертвецами.

Но эти мертвецы сумели вырваться из уготовленного неверным ада. И принесли этот ад с собой.

С первыми же выстрелами в тоннелях они упали за насыпь. Но, вместо того, чтобы, беспомощно раскинув руки от страшных ударов в спины, скатываться один за одним по щебнистым склонам, они открыли ураганный огонь. Этот шквал прижал к земле молодого гранатометчика и, вместе с половиной черепа, сорвал тюбетейку со старика, рискнувшего приподняться со своим РПГ. Он превратил в решето стены всех стоящих вдоль насыпи домиков, расщепил доски чердаков, сметая, пронзая, разрывая в куски каждого, кто не сумел от него укрыться.

Резко сдавший назад и прикрывшийся высоким бугром бронетранспортер вертел еле видимой со стороны боевиков башней. Он то деловито постукивал из КПВТ, пробивая насквозь бетонные заборы и вырывая из тел спрятавшихся за ними боевиков куски мяса в кулак величиной, то стремительно посылал короткую очередь из ПКТ, навек успокаивая блеснувшего оптикой снайпера.

Недалеко от БТРа, в обложенном мешками с землей кузове развернувшегося "Урала" спокойно, как недавно перед телевизионщиками, командовал своим расчетом Пастор. Его АГС бил короткими очередями. И редкая из них не несла чью-то смерть.

Несмотря на такой оборот, "духи" дрались отчаянно. Опомнившись после первого шока, они стали отходить короткими перебежками от укрытия к укрытию. Заработали их подствольники, все ближе и злее стали взвизгивать бандитские пули.

А между двумя встречными потоками смерти, перекатившись через насыпь и пригнувшись, бежали четверо. Саперными кошками сдернули они с места тела убитых. Упав в залитую водой канавку, переждали взрывы заложенных под ними гранат. И снова рванулись к павшим товарищам.

Длинными очередями слева и справа от них Пастор выстроил огненно-черные стены разрывов, спрятал братишек от флангового огня за повисшими лохматыми клубами. Но он не сумел уберечь их от боевика, который, прижавшись ко дну окопчика и не поднимая головы, швырнул в сторону своих врагов зеленую, рубленую на дольки "лимонку".

Веер осколков достал бамовцев уже в спины. Трое, мертвые уже несколько часов и безжизненно висевшие на спинах выносивших их товарищей, не стали еще мертвее. Они равнодушно приняли удары доброго десятка вонзившихся в них кусков чугуна, защитив тех, кто уносил их к своим. А вот прикрывавший своих подчиненных командир свалился с перебитой осколком ногой и застонал в смертном отчаянии, понимая, что жить ему осталось секунды. Живая мишень в ста метрах от ближайшего автоматчика.

Но уже зазвучал во всех рациях звенящий, подстегивающий голос Шопена:

- Огня, ребята, огня! Прикрыть братишку!

И встали новые клубы разрывов от АГСа и подствольников. С утроенной яростью заполоскал свинец по позициям боевиков.

И мелькнули над насыпью тени могучих, бесшабашных собровцев, подхвативших раненого и перебросивших его в безопасное место, как пушинку.

А еще через несколько минут склонившийся над ним Айболит уже уверял женатого десять лет командира, что такое ранение до свадьбы однозначно заживет...

Ильяс уходил с горсткой оставшихся людей. Ощерившись, как волк, он шел, не оглядываясь. Сопровождавшие его боевики угрюмо молчали.

Через Сунжу они переправлялись по обвалившейся металлической трубе со скобами. Когда группа дошла до ее середины, сзади раздался спокойный голос Дауда.

- Не спеши, Ильяс.

Главарь развернулся, вскинув свой АКМ, но поскользнулся и взмахнул руками, пытаясь восстановить равновесие. Он был молод и еще очень ловок. Короткая очередь из автомата изменила баланс не в его пользу.

Остальные стали бросать оружие в воду.

Ребят Дауда хоронили на родовом кладбище в селе недалеко от Грозного. Михаил со своим оператором снимал их похороны, прекрасно понимая, что этот материал в эфир не пойдет. Он не вписывался в "видение чеченской ситуации" руководством телекомпании.

На похороны своих мальчишек в родном северном городе удрал из госпиталя командир СВМЧ.

И каждый из погибших лег в могилу под рвущие небо залпы почетного караула. И мать каждого из них знала, куда прийти, чтобы побеседовать с сыном и выплакать свои беды на родной, всегда ухоженный холмик.

ТИГРА И ЗВЕЗДОЧКА

Чтобы подготовить для дочки все, что ей потребуется на выходные у бабушки и успеть приготовиться самой, пришлось мчаться домой на такси.

- Вы, милая, чокнулись! - Марина с удивлением смотрела на сероглазую особу, которая, постепенно вырастая из девчушки во взрослую женщину, вот уже тридцать пять лет дарила ей из зеркала свои встречные взгляды. Такого выражения лица у этой особы не было еще никогда!

- Вы просто чокнулись!

Годы одиночества приучили Марину к той простой мысли, что нет лучше собеседницы, чем ты сама. Полное взаимопонимание и "скромность гарантируется".

"А как долго молчал и подбирал слова, чтобы выразить вежливое недоумение господин Дольцман! Еще бы: год дожимать этого осторожного, аккуратного и въедливого немца на подписание контракта, освободить всю субботу для презентации проекта и вдруг - перенос на целую неделю, за которую в этой стране может произойти все, что угодно.

А из-за чего вся эта суета, Марина Ивановна? Из-за кого сломан тот прочный, наконец-то устоявшийся порядок, созданию которого вы отдали почти десять лет и столько сил. Порядок, в котором не осталось места только двум вещам: отдыху и развлечениям. В котором даже вашему ребенку полностью отведен всего один день в неделю, а вашему мужчине - две встречи в строго определенные дни. Так из-за чего? Только не повторяйте ту ерунду, что несли деловым партнерам. Ах, вы собрались на охоту?! И с кем? С Президентом? Премьер-министром? Ну, хотя бы, с одним из ваших перспективных клиентов? Уж вам-то хорошо известно, что настоящий бизнес зачастую делается не в офисах. Так с кем, с кем? Да...

Так, а теперь три шага назад, чтобы поместиться в зеркале целиком. Вряд ли ваш напарник по предстоящей охоте обратит особое внимание на совершенство вашего макияжа. Скорее, в своей обычной манере, бесцеремонно пощупает вашу куртку, достаточно ли прочна и тепла, и покрутит вас на месте, неодобрительно глядя на слишком тесные джинсы. Запросто может и последовать вопрос типа: "А теплое белье одела? ".

Ох уж эта его бесподобная манера общения! С любым человеком на любые темы он разговаривает откровенно, не затрудняясь в выборе слов, так, будто знаком с ним тысячу лет. И смотрит в глаза, словно заглядывая куда-то вовнутрь.

- Видишь ли, хомо сапиенс с его фантазиями и хитростями давно научился скрывать свою истинную сущность. И порой только в самой глубине можно прочитать первозданную информацию, кто он: настоящий человек, или разукрашенная цивилизацией скотина.

И все это - без чванства, с искренним интересом вцепляясь в незаурядного собеседника и с детской непосредственностью восхищаясь людьми, которые что-то знают или умеют лучше него.

А вы помните, Марина Ивановна, как спокойно и конкретно он ответил на вопрос, с чем связаны его столь участившиеся визиты к вам в офис?

- Ты мне нравишься. Ты не только красива, ты интересна и потрясающе сексуальна. Согласись, что все это вместе встречается не часто? А самое главное: ты вызываешь у меня не просто желание, а нежность. Огромную нежность. И я очень постараюсь, чтобы ты стала моей.

Это могло бы дать старт очень красивому роману. В конце концов, ваши отношения с Николаем стали столь обыденными и заорганизованными не только по вашей вине. И уже сегодня отчетливо просматривается перспектива того финала, который обычно оформляется банальной фразой: "Давай останемся просто друзьями..."

Могло бы... Но только не с этим человеком, абсолютно чужим в вашем мире и ничуть не похожим на мужчину вашей мечты.

- Ну и как ты себе его представляешь, свой идеал?

- Умный.

- Тут я подхожу однозначно.

- Ну, ну... Очень обеспеченный.

- А вот тут, пока служил родному государству, был полный пролет. Теперь, правда, есть перспективы...

- Романтичный.

- Что под этим понимать? Вздохи при луне, свечи-хрусталь-шампанское?

- Не упрощай. И не должен быть консерватором в сексе.

- Последний пункт идем проверять немедленно! Вдруг я в этом вопросе не потяну, надо сразу определиться.

- Да ну тебя! Давай серьезно. Извини, но я не воспринимаю тебя как возможного любовника или мужа. Как друга - да.

- Извини, но я не гожусь в подружки. Я-то вижу в тебе прежде всего женщину, как минимум - любовницу. И если я хоть что-то в женщинах понимаю любовницу потрясающую...

Вот так. А сегодня он позвонил в офис и, будто продолжая начатый разговор, спросил:

- Ты готова?

- К чему?

- Так мы же сегодня на охоту едем.

- Кто - мы?

- Мы с тобой. А остальных ты пока не знаешь, на месте познакомишься.

- Если это шутка, то спасибо, немного развлек.

- Охота на кабана шуткой быть не может. Это зверь серьезный.

- Ты с ума сошел?

- Я - нет. А вот у тебя уже хорошо просматриваются нервное истощение и приближающаяся шизофрения. Так что, или немедленно соглашайся, или будешь потом в палате для тихих дурочек перекладывать папочки и звонить в табуретку. Ну так что?

- Через двадцать минут у меня первая встреча. Потом - еще целая куча. В субботу...

- А в понедельник - психиатр. Послушай: раз в жизни можно совершить авантюрный поступок? Вообще: лучше жалеть о сделанном, чем об упущенном. Так что, посылай их всех... давай, я продиктую куда посылать, а ты запиши на бумажке, чтоб не забыть. И в тринадцать мы за тобой заезжаем.

Вы помните, Марина Ивановна, что вы хотели ему ответить? А что вместо этого ответили?

- И как мне одеваться?..."

x x x

Сергей, зайдя в квартиру, первым делом обратил внимание на стоящие у порога пластиковые пакеты.

- Сугубо женские причиндалы в каком?

- В этом.

Он быстро выложил на пол содержимое остальных и быстро сократил их количество с трех до одного.

Ее полевой наряд критике не подвергся.

" Ай да я! Прирожденная охотница! " И Марина с достоинством улыбнулась.

А теперь, стоя за триста километров от своей квартиры, перед зеркалом в тесной армейской каптерке, она просто хохотала в полный голос. Новые голубые кальсоны с начесом, так напоминавшие фланелевые панталоны советских времен, в сочетании с самой настоящей тельняшкой, смотрелись потрясающе. И хотя сейчас все это спряталось под очень ладным камуфляжным костюмом, Марина продолжала смеяться. Широкий ремень обнял талию. Ноги, мгновенно согревшись в теплых грубых шерстяных носках, впрыгнули в прорезиненные сапожки. "Так, а теперь - пятнистая кепи. Ну-ка, попробуем чуть набекрень... Нет, лучше прямо. Ой, а вон - берет. Цвет какой интересный: то ли темно-красный, то ли малиновый. Жаль, чуть великоват... Маринка, как ты хороша, тебе все идет!"

Веселое настроение и чувство необычной свободы переполняли сердце. Зеленые ворота с нарисованным российским флагом, захлопнувшиеся за их машиной на КПП, как будто отсекли всю прежнюю жизнь.

В дверь осторожно постучали. Наверное - Михалыч, здоровенный, пожилой, но постоянно краснеющий, словно девица, мужик. Старшина Вселенной, как его назвал Сергей.

- Извините, вас ждут у командира... Вы хотите берет? Давайте, я вам подходящий найду, только камуфляжный. А краповый вам нельзя.

- Почему?

- А... дичь испугается, вот! Этого цвета все звери боятся.

- Ого! - восхитился Андрей, командир части, в которой переодевали самую крутую участницу предстоящей охоты, - Звезда спецназа! - Скосил глаза на Сергея и весело, но непонятно добавил, - сечешь, Тигра?

На дощатом, застеленном клеенкой столе в эмалированных мисках дымился горячий бульон с кусочками мяса, кружочками нарезанных крутых яиц и листочками петрушки. На картонных тарелочках поразложена закуска. Марина поймала себя на мысли, что розовое сало, соленые огурчики на горках квашеной капусты, пучки зелени на ломтях отварного мяса и обжаренные колбаски - все это вызывает у нее восторженное умиление. Почти как у иностранки, приглашенной на фольклорный фестиваль.

"Иностранка и есть. Сублимированная лапша, гамбургеры, чизбургеры, пицца. И бесконечные макароны - потому что быстро..."

Кроме Сергея, мужчин было пятеро. Андрея и старшину, который привез их сюда на военном уазике, она уже знала. Остальные только что представились. И уже шутливое это представление и понятные порой только им самим комментарии показали, насколько близки они все между собой.

- Олег, он же Трак.

- Александр, он же Чингачгук.

- Он же Лимончик, - басом проворчал кто-то.

- Да ну вас! - Александр, дружески подпихиваемый локтями соседей по столу, смеялся вместе со всеми.

- Анатолий. Страшный Ужас.

- Ой, что-то непохоже.

- А вы на него посмотрите, когда он с похмелья!

- Так он же сказал, что вообще не пьет!

- Вот поэтому никто на Земле и не видел Самого Страшного Ужаса.

- Марина, а у тебя в детстве какое-нибудь прозвище было?

- Кличка? Ни-ког-да! Я, к вашему сведению, Сергей Николаевич, всегда была воспитанной девочкой из хорошей семьи.

- Это хорошо, что воспитанной. Мы невоспитанных не любим. А вот насчет клички, или - для культурных девочек - персонального позывного...

- Отныне и навсегда нарекается Звездой Спецназа! - торжественно провозгласил Андрей. - Для своих - Звездочка. Новому члену нашей команды вручается личное оружие: нож охотничий. Целуйте клинок и вешайте его на ремень. Вот сюда. Серега, поддержи Звездочке брюки, пока ремень расстегнут и руки заняты. Готово? Салют!

Пробка от шампанского, ударившись в круглое бревно потолка, срикошетила к печке. Желтоватая шапка ароматной пены поднялась над краями алюминиевой кружки.

"Ну, давай, Звезда Спецназа! Не посрамим наш пол и рекламный бизнес! "

- Ой, какое холодное! Вот схвачу ангину и кончится моя охота.

- Ангина - болезнь горожан. А в лесу даже воздух лечит. Главное, закусывай хорошо. А то разбуянишься и будет нам продолжение "Особенностей национальной охоты".

Печка трещала настоящими березовыми и сосновыми дровами. Мужчины вышли покурить и сквозь приоткрытые двери избы доносились обрывки их жаркого спора.

- С утра зверь чуткий. Еще от ночи не отойдет. Пусть на кормежку встанет. К тому же приморозит за ночь, листья шуршать будут, как жестянки. А часикам к десяти все отволгнет.

- А чего тебе шуршать? Встал на номер, отопчи площадку и стой. Зато загонщикам - самое то. Не орать, как в тот раз, когда кабан от вас, как истребитель на форсаже просвистел, а потихоньку идти. Покрикивай, да шурши, сколько хочешь...

- Точно. Вы бы еще с обеда предложили загон начать. Забыл прошлый год, как ночью подранка добирали? По деревьям лазить не разучился?

Дружный смех перекрыл еще какие-то слова.

Марина, разрумянившись от шампанского и ненавязчивого, но явного и восторженного внимания, пытала Старшину Вселенной, возившегося возле печки с какой-то железкой.

- А почему Олег - Трак? Это ведь такая железяка от гусеницы?

- Вы его кулаки видели?

- О, да!

- Кто с ним в спарринге работал, говорят, что если получить по башке танковым траком, то легче будет.

- А чего все смеялись, когда Сашу Лимончиком назвали?

- Вот он узнает, что я вам рассказал ...

- Они же сами его так назвали! Ну, Михалыч, миленький. Вы же такой добрый. Вы же знаете, что женщина от любопытства умереть может.

Лесть сработала безотказно.

- В первой командировке его Чингачгуком прозвали...

- В какой командировке?

- В Чечню. Мы в январе заходили. Бойня жуткая была. Где свои, где чужие - не разберешь. Грязища. С водой напряженка. Если снегу где наскребешь, так быстрей - топить для питья. Куда там мыться, стричься! Обросли... А он косичку такую себе соорудил, как у индейца. Вот и прозвали. А осенью, на третью замену уже, попали наши пацаны в заваруху. Нужно было через площадь проехать, где чеченцы митинговали. Наши по краю поехали, а толпа - к ним. Окружили. Бабы и старики бронетранспортер отсекли, под колеса лезут. А мужики на машину поперли. И, под шумок, раз - в кабину. Водиле пистолет в бок: "Поедешь с нами". Толпа перед ними расступается, а перед БТРом стеной стоит. Александр видит такое дело, достает две "лимонки" - это гранаты такие, Ф-1, точно по виду - как лимоны зеленые, только бока на квадратики нарезанные. Чеку у одной и другой выдернул - и на толпу. Те расступаются, орут, бабы их галдят. Плюются, проклинают, а руками трогать боятся. Так он до машины и дошел. На подножку запрыгнул, гранаты - боевикам в нос: " Катитесь, на..., - ну в общем, - уходите. Я без своих пацанов в часть не вернусь! ". Те вылезли, а он на капот верхом сел, гранаты в руках, и едет. Так и вышли. Им вслед из пистолета постреляли, одного солдата в ногу зацепили. Но это мелочи. Спас он мальчишек. Но протрясло его, конечно, потом. Отходняк был - ой-ой-ой! И после этого у него такой пунктик образовался: лимоны не любит. Видеть не может. И нет бы втихую это дело переживать, а он проговорился как-то. И готово - Лимончик! Народ-то у нас хлебом не корми, дай поприкалываться.

- А Страшный Ужас?

- Это у него присловье такое. Я сам не видел, ребята рассказывали. Их взвод на окраине Грозного духи зажали. Влезли на их волну и давай пугать по рации: "Сдавайтесь, или мы вам то сделаем, это сделаем...". А он им: " Да вы что? Ну прямо страшный ужас! ".

- Так. Остались ваш командир и Сергей.

- Командира в двух последних командировках военным комендантом назначали. А комендант в своем районе - царь и бог. Вот Царь и остался. А Тигра... Вы его лучше сами спросите.

На этот раз уговоры не помогли. Да и охотники, на ходу доспоривая и поддразнивая друг друга, стали возвращаться в избу.

Марина, подставив разгоряченное лицо легкому, пахнущему палой листвой ветерку, слушала лес. Шорох оставшихся на деревьях листьев был совсем не таким, каким он бывает летом. Не нежный шелест мягких, живых и упругих ладошек, а тихий скрежет и похрустывание трущихся друг о друга мертвых бурых пластинок. Изредка потрескивали сучья или отслаивающаяся кора. Подала голос какая-то припозднившаяся пичуга.

Резко пахнуло холодом и, подняв голову, Марина увидела над собой изумительной чистоты небо. Яркие, словно умытые, звезды заполонили все темно-фиолетовое пространство над зубчатой стеной лесных великанов.

- Хорошо. Просто невероятно хорошо! Я никогда не видела столько звезд сразу!

- Это ты про нас?

- Ну вот, пришел поручик Тигра и все опошлил! Слушай, а почему тебя так прозвали?

- Видишь: тельник полосатый и на кабанов люблю охотиться.

- Вы здесь все - хищники полосатые. Не хитрите уважаемый, и не виляйте хвостом. А то я вернусь в избу и предложу перекрестить вас в Лиса. Ну, скажи...

- Да, прозвали и прозвали. Это же не всегда по какому-то случаю. Пошутил кто-то, вот и прилипло. Холодом как потягивает... пошли к ребятам.

Сергей повернулся и пошел к зимовью.

- Первый раз слышу, как ты врешь. Очень неуклюже получается и неприятно. Так было легко и хорошо, а теперь ты будто стенкой меня от всех вас отгородил. Остальные ведь знают друг о друге все?

Он остановился. Повернулся к ней. И из холодной темноты ледяным душем пролился бесстрастный голос.

- В феврале девяносто пятого в Черноречье "духи" двух ребят ночью утащили с поста. Молодые были, первогодки. Заснули, наверное. Утром мы их нашли. Истерзанные, как будто их сумасшедший мясник разделывал. У одного член отрезанный на лоб пришит и надпись вырезана: "Это слоник". А на следующую ночь уже мы к этим волкам в гости отправились. Нужно было подходы найти к кварталу частных домов, который они контролировали. Там в садике один домик маленький стоял. А возле него - часовой. Тоже молодой пацан и тоже носом клевал. Я его снял тихо. Вошел в дом, а на полу восемь человек спят... Царь потом ругался, ругался, что нам такая удача подвалила, а мы ни одного "языка" не привели. "Ты, - говорит, - как тигр уссурийский. Тот, пока всех волков в своем лесу не передавит, не успокоится." А в конце рукой махнул: " Хотя, я бы и сам после этих "слоников" не удержался. Ладно, иди,Тигра! ". Вот так и окрестил.

- Ты их всех убил?

- Всех. Тебе нужны подробности, как я это сделал? Тебе рассказать, как ведут себя люди, которых ты убиваешь? Или как выглядит горящий город, заваленный трупами? Не только боевиков и солдат - стариков, женщин, детей...

- Сережа, остановись! Не нужно быть со мной таким... До меня только дошло: ты не себя щадил. Ты меня хотел уберечь и мой праздник... Я представить даже не могла, что тебе придется вспоминать такое. Прости, пожалуйста. Михалыч так легко про все это рассказывал, мол, прошло - и слава Богу. А ведь это - кровь, и смерть, и боль. А я влезла... прости. Вот почему вы все, как братья родные. Но просто удивительно, я бы в жизни не подумала, что каждому из вас пришлось такое пережить, настолько все ребята простые и веселые.

- А чего нам выделываться? Мы и сами себя и друг друга во всех видах видели. В бою и в грязи, в геройстве и в отчаянии, при параде и с полными штанами под минометным обстрелом. Цена каждому там была определена. Как щеки не надувай, здесь к этому ничего не добавишь. А веселые... Ты знаешь, как мы все, от костлявой увернувшись, теперь жизнь любим? Ты видела, как ребята едят и пьют? Водочку тянут с расстановочкой, с выдохом. Бутерброды сооружают: рассмотрит со всех сторон, полюбуется, травкой какой-нибудь украсит и, не спеша, - в рот. Не жрут на скорость, а наслаждаются.

- А с женщинами? ... - уловив, что голос Сергея потеплел после ее бурного и виноватого монолога, рискнула пошутить Марина.

- От женщин отбоя нет. Ваша сестра настоящих мужиков за версту чует. Есть, правда, экземпляры с испорченным обонянием. Но это - от долгой жизни в большом городе. Облучение, задымление, деловое очумение. Но мы и здесь не спешим. Ведь если ты в чистом лесу, на свежем воздухе, после сытного ужина и пары рюмок разговариваешь с симпатичной женщиной, то ты скорее жив, чем мертв. А?

Последняя мысль, которая пришла к ней перед сном, была совершенно неожиданной:

- А ведь он не просто убивал. Он был готов и сам умереть. За солдатика, даже имени которого не знал. Что же он сделает с тем, кто поднимет руку на его жену или ребенка? Помнишь того подонка, что лапал тебя в подъезде, не удовольствовавшись отнятой сумочкой? А если бы рядом был Сергей... Стоп-стоп-стоп! Марина Ивановна, милая, а причем здесь вы? Кто вы ему?

Запоздавший ноябрьский дождь слизнул почти весь снег, выпавший было в конце октября. Кое-где остались грязновато-белые островки, прихваченные корочкой льда, но они своим жалким видом лишь наводили уныние. И только ночной морозец хоть как-то украсил полянки, рассыпав замысловатыми белыми дорожками на черно-буром ковре опавших листьев мелкие хрусталики инея.

Влажный холод на ходу пробирался под полы теплой, пятнистой, как и все ее одеяние куртки, лез в рукава, румянил щеки. Да!... В той одежке, в которой она собиралась покорять дремучий лес и охотиться на свирепого вепря, цокать бы сейчас зубами со скоростью хорошего барабанщика.

- Бр-р-р!

- Говорил я тебе: не поддавайся на провокации. Водочка, она обманчиво греет. Только сосуды расширит, тепло из организма выбросит и все. Лучше бы еще чашку бульона выпила.

- А где ты был, когда они мне разъясняли, что кабан только на свежий запах идет. Причем, видите ли, "охотникам пить нельзя, им стрелять". А я должна жертвовать собой ради общего успеха!

- Хорош, алкашик, наивной прикидываться. Ужас, посмотрели бы на тебя утром твои великосветские друзья. И ладно бы шампанское...

- В жизни всегда есть место авантюре!

- Молодец, усвоила... Ну вот мы и пришли.

Выбрав место, с которого хорошо просматривалась широкая поляна, переходящая в просеку, Сергей быстро расчистил его от жесткой, неперепревшей листвы, от похрустывающих прутиков. Полукругом воткнул несколько жердин по обе стороны от красивой развилистой березы. Заплел их дубовыми, еще сохранившими листья ветками. Сзади темным буро-зеленым частоколом торчал какой-то куст. На таком фоне, да еще и за импровизированным плетнем, охотник в камуфляже становился невидимкой. Зато сам он мог видеть все, что происходило на линии огня и стрелять свободно.

Встав за березу, Сергей несколько раз, плавно скользя то в одном, то в другом направлении и вскидывая ружье к плечу, проверил, насколько удобна оборудованная позиция. А затем, постелив под березой офицерский плащ-накидку, уложил на него сложенный вдвое пуховый спальник.

Марина, прогулявшаяся за группу деревьев неподалеку и решившая тихонько подкрасться к Сергею, замерла. Его невероятно легкие, бесшумные, пластичные, и в то же время угрожающе-хищные движения напомнили ей какой-то первобытный охотничий танец, то ли увиденный в каком-то фильме, то ли дремавший в ее подсознании со времен Великой Праматери.

- Хорош прятаться, диверсантка, - не оборачиваясь, сказал Сергей, - я тебя давно услышал.

А потом они сидели, прижавшись спина к спине, чувствуя тепло друг друга, и шептались, повернув головы навстречу.

- С чего вы взяли, что кабан там пойдет, где вы стоите? Лес большой, а вас на номерах всего четверо.

- У зверя свои тропы есть. Мы этот лес хорошо знаем. Плюс - опыт, знание повадок, интуиция...

- Но временами приходится все-таки на деревьях сидеть...

- Михалыч разболтал?

- Сама подслушала!

- Ну ты даешь! Все больше убеждаюсь, что ты - наш человек, Звездочка! тихо засмеявшись и протянув руку назад, он слегка шлепнул ее ладонью...ну, в общем, чуть повыше подстеленного спальника.

- Что за вольности, - шепотом возмутилась Марина, - немедленно извинись.

- Хорошо. - И он, все так же, не разворачиваясь, ласково погладил то место, куда попал шлепок.

Марина решительно вынула из ножен свой подарок, повернулась к Сергею и, обхватив его за плечи одной рукой, другой поднесла сверкнувшее лезвие к носу нахала:

- Вот! Видел?!

И что-то произошло. Взбесившаяся земля крутнулась под ней, мелькнул зеленый спальник, белые стволы берез... Нож выпрыгнул из руки и куда-то исчез. В широко распахнувшихся глазах закружилось бездонное небо и тут же исчезло: его лицо, его глаза - глаза Тигра - оказались слишком близко. Огненные жесткие ладони...а губы...невероятно нежные, как у ребенка... Его жаркий шепот:

- Так я тебя насилую, или ты сама меня хочешь?

И ее безумный ответ:

- Я хочу, чтобы ты меня изнасиловал!

- Отвернись! - она, злясь на себя и чуть не плача, натягивала эти нелепые кальсоны и психовала, пока не справилась, наконец, со ставшими вдруг непослушными пуговицами на камуфляже.

Он, поправив свою одежду за те секунды, пока она приходила в себя и пыталась сообразить, что же, собственно, произошло, сидел рядом, покусывал травинку и смеющимися глазами смотрел на ее битву с обмундированием.

Сердито шлепнувшись на спальник и обняв колени, Марина повернулась к Сергею спиной. Но, чтобы говорить, волей-неволей пришлось повернуть голову. "Нет, ну до чего нахальная и самодовольная физиономия! "

- Уясни сразу... Вот-вот, по военному, у-яс-ни: это еще ничего не значит. Просто скучающая и подвыпившая женщина позволила себе украсить отпуск еще одной авантюрой. В конце концов, у меня есть близкий человек и ...

- Самый близкий человек у тебя сейчас - это я. Любой другой - не ближе пятисот метров. И если ты врешь сама себе, то это - дело твое. А я не обязан тебе верить. Я знаю, что ты хочешь меня сейчас еще больше, чем десять минут назад. И мне наплевать на то, существуют ли в твоей жизни еще какие-то мужчины и куда ты их всех теперь денешь - он встал на колени и обхватил ее плечи крепкими ладонями.

Марина попыталась самолюбиво дернуться. Возмутившаяся гордость бушевала, и уже подыскивался наиболее ядовитый вариант ответа. Но, пробежавшись поцелуями по щеке, по шее, вниз..., он вдруг вцепился зубами в куртку на ее груди и голосом Шер Хана прорычал:

- Это моя добыча!

А она, сладострастно-мстительно вцепившись ему острыми наманикюренными коготками в голову, ответила:

- Это мы еще посмотрим, - и, не выдержав его умильно-покорного взгляда, наконец, улыбнулась.

- Где мой нож? - Марина осмотрела все закоулки их скрадка и теперь недоуменно шарила глазами по сторонам.

- Вон.

Нож ушел чуть ли не до половины лезвия в ствол старой березы, стоявшей метрах в пяти от них. И деревянная ручка выглядела обыкновенным сучком, только со странным, тонким и отливающим синевой основанием.

- С оружием, друг мой, как и с мужчинами, надо обращаться умеючи.

С трудом раскачав и выдернув нож, Марина сунула его в ножны и, вернувшись на место, небрежно ответила:

- Это - верно. Только с чего ты взял, что у нас с тобой все произошло по-твоему, а не по-моему? Может быть, ты только чуть поторопил события?

Он беззвучно рассмеялся и, теперь уже голосом волка из ее любимейшего мультика "Серко", насмешливо ответил:

- Ага!...

Марина сгребла его за грудки и замерла, долго-долго, пристально-пристально глядя ему в глаза.

"Что там, за этими искрящимися зрачками? Как прочитать те таинственные письмена, которые расскажут мне, кто ты? Легкомысленный искатель приключений, убивающий сердца несбывшимися надеждами? Или тот человек, о существовании которого я просто не подозревала, кого я не пускала в свою жизнь, забив голову лощеными героями Санта-Барбары? ".

- Тихо! - практически неслышно шепнул он и, сжав ее руки своими, помешал ей шевельнуться.

Теперь услышала и она: кто-то шел по лесу мелкими семенящими шагами. Как модница в длинной и обтягивающей колени юбке.

Сергей скользнул к ружью, одним неуловимым движением подхватил его и встал за ствол березы. Медленно-медленно выдвинулся вправо и повел стволом. Потом вдруг оглянулся и нетерпеливо махнул ей рукой, показав место рядом с собой.

Марина сообразила, что нужно сделать: на четвереньках, затаив дыхание, подкралась к "плетню", и чуть привстав, стала смотреть в небольшой просвет между прутьями.

Шур-шур. Шур-шур-шур.

И прямо перед ней, метрах в пятидесяти, так неожиданно, что она чуть не вскрикнула, вышел серебристо-черный зверь. Ничего в нем не было страшного. Одно только название: вепрь! Просто большая, горбатая свинья.

- Тах-х-х!

Звук выстрела толкнул Марину и громовым раскатом прокатился по лесу. Ветерок быстро снес этот гул назад. Но вслед уходящему звуку накатился новый. Это был не визг свиньи, а яростный хрип умирающего и осознающего свою смерть Зверя.

- Тах-х-х!

И хрип оборвался, перейдя в быстро замершее утробное "У-у-у".

Марина вскочила в полный рост.

Кабан лежал на боку, вытянув ноги, которые еще мелко-мелко подрагивали.

Но ее захватило не чувство жалости, а какой-то дикий, совершенно первобытный восторг.

- А-а-а! - Она запрыгала, захлопала в ладоши, сорвала с себя берет и, размахивая им над головой, завопила на весь лес, - А-а-а! Вот мы как! Вот мы всем! Мы - самые крутые охотники в наших джунглях!

Сергей, мгновенно перезарядив ружье и не спуская глаз с кабана, смеялся, наслаждаясь ее буйством. Но, почувствовав, что, вконец заведясь, напарница собралась бежать к убитому зверю, он поймал ее за рукав куртки и притянул к себе.

- Нельзя сходить с номера до сигнала "Сбор". И подходить нужно осторожно. Если подранок, или контужен пулей, может такое учинить, что и деревья не спасут!

А какие жуткие клыки оказались у этой "свиньи"!

И какое было жаркое!

- Шампанское - гражданским мадамам! А звезды спецназа пьют только водку!

И еще целую кучу смешных глупостей наговорил ее заплетающийся язычок! И сияли глаза новых друзей, перецелованных ей в приливе самых нежных чувств на брудершафт!

А потом мужчинам вдруг стало душно в тесной избе, и они, прихватив свои пуховые спальники, отправились ночевать на свежем воздухе, в дырявом дощатом сарае.

А Тигру оставили. Чтобы не было страшно их Звездочке.

x x x

"Вот и окончилось ваше романтическое приключение, Марина Ивановна. Не просто приключение, а какое-то сумасшествие! Если бы так пошло дальше, то вам светили бы не картонные папочки в палате для тихих психов, а добротный, обшитый матрацами карцер для буйнопомешанных. Хорошо, что у вас хватило хоть какого-то благоразумия немного остыть самой и дать понять Сергею, что он свободен от всяких обязательств.

И все же вы ему благодарны. Пусть он больше никогда не позвонит, пусть все это останется для вас только коротким и чудесным приключением. Но он сделал для вас больше, чем любой из прежних мужчин. Он открыл вам вас саму. И теперь вы хорошо знаете, кто вам нужен. Не упакованный в бутике денежный мешок. Не сыплющий афоризмами, но пустой внутри самовлюбленный интеллектуал. Вам нужен человек, похожий на него. Мужчина, Охотник, Тигра... с нежными губами ребенка.

А ведь он не позвонит. Вы сами сказали ему:

- Прости: это действительно была всего лишь авантюра. И спасибо, что она была. Но разумных людей не может связывать только лишь животная тяга друг к другу и одно, даже самое прекрасное приключение.

И вы помните, как он отшатнулся, словно получив пощечину.

Нет, он не позвонит. Потому, что эти слова были сказаны уже здесь, в городе, и не в приступе женской строптивости, а взвешенно, с холодной улыбкой.

А ведь вы тогда, в лесу, успели заглянуть в его глаза. И вы видели тот стальной стержень, на котором крепится его душа, и ту бездну нежности, в которой утонула ваша.

И вы прекрасно знаете, что вам нужен не человек, похожий на него. А только он сам. Только он: такой сумасшедший и опасный, такой нежный и надежный Тигра.

Так что же вы сидите и врете сами себе, если ваша левая рука уже сжимает трубку телефона, а правая, путаясь в кнопках, как в пуговицах камуфляжа, судорожно набирает его номер?! "

Уроки и победы Дмитрия Матвеева. (Вместо послесловия)

6 сентября 1995 года. Около восьми часов утра.

К вагончикам строителей, работающих в Грозном, подъехали две автомашины: УАЗ-469 и белые Жигули - "копейка". В них сидели те, кто уже несколько дней терроризировал людей, работающих на восстановлении разрушенного города, запугивая, требуя немедленно убраться домой. Но на этот раз боевикам предстояла встреча не с безоружными специалистами по кладке стен и заливке фундаментов, а с профессионалами иного профиля.

В эфире прозвучала команда "Атака" и офицеры магаданского СОБРа начали вышвыривать ошалевших, мгновенно утративших наглость дудаевцев из автомашин. Именно в этот момент лейтенанта милиции Дмитрия Матвеева и сбил с ног тот страшный удар, который, не сумев оборвать его жизнь, круто и беспощадно развернул ее вспять. Тупая пээмовская пуля, ударив в шейный позвонок и разорвав спинной мозг, отшвырнула крепкого, взрослого парня к состоянию младенческой беспомощности, к тому рубежу, от которого все пришлось начинать сначала.

- Ощущение было такое, как будто палкой по затылку врезали. Аж в глазах потемнело и искры брызнули. Я упал. Открываю глаза - на лице у меня чья-то рука. Кого-то еще свалили? Хотел отодвинуться, снять эту руку, но не смог. Подбежали ребята, стали поднимать, и я увидел, что казавшаяся чужой рука моя. Просто я ее не чувствовал. И все мое тело не слушалось меня. Вот тогда я понял, что случилось то, чего боялся больше всего на свете: ранение в позвоночник. Мне потом не раз говорили, что с таким ранением, как у меня, практически никто не выживает. Максимум - 40-50 дней выдерживают. Но у меня ни разу даже мысль не появилась, что я могу умереть. Я просто об этом не думал. Зато все время беспокоился о пистолете: не выпал ли, не потерять бы. То ли сработала наша вечная привычка заботиться об оружии, то ли сознание так зафиксировалось, чтобы не сорваться, не знаю. Но пока не убедился, что ребята забрали пистолет, не успокоился".

Это была первая победа. Дима просто не пустил Смерть в свое сознание. И она отступила.

Эти слова - не рисовка. Дмитрий - профессионал. Отчаянный боец, один из самых опытных в отряде, мощный рукопашник, он сумел не только правильно определить тяжесть своего ранения, но и сохранить невероятное самообладание в ситуации, когда многие от страха полностью теряют контроль над собой, или умирают от шока.

Водитель машины, на которой Димитрия повезли в госпиталь, город знал плохо. Услышав, что госпиталь расположен в районе аэропорта, он направил УАЗик в Ханкалу. Матвеев отвоевал в Грозном две командировки подряд еще в январе-феврале (не хватало стрелков на БТР и он по просьбе командования остался тогда, когда его товарищи уехали домой). Поэтому, увидев краем глаза знакомые очертания зданий на Минутке, он сумел сориентироваться, что машина идет в неверном направлении и прошептал:

- Не туда. Нам в "Северный".

Это была его вторая победа. Победа над губами, которые, как в страшном сне, пытались шевельнуться, но не могли. Над пересохшей глоткой, непослушными голосовыми связками. А затем, попросив приподнять его, Дмитрий подсказывал водителю дорогу, пока не подъехали к госпиталю.

В госпитале его ждала боль. Такая страшная, что хотелось лишь одного: чтобы скорее дали наркоз и позволили убежать от этой муки за границу сознания. Но нужно было сделать рентген. А для этого медикам пришлось поворачивать и растягивать разбитую пулей шею...

После операции он очнулся в темной комнате. Лежа на спине, не имея возможности повернуть голову, Дмитрий мог видеть лишь то, что было прямо перед глазами: потолок приспособленного, похожего на подвальное помещения и еле-еле мерцающую "туалетного" вида лампочку.

- Кто я? Где я? Жив, или в каком-то чистилище?

Страх, поддержанный мрачной обстановкой и жуткой неизвестностью, немедленно пошел в атаку на измученного болью, раненого человека.

Дмитрий на всю жизнь запомнит этот страшный миг полной неизвестности. Но когда к нему, наконец, подошел какой-то солдатик, он уже сумел справиться с собой и попросил пить.

Первый урок для командиров и товарищей пострадавшего бойца: КОГДА РАНЕНЫЙ ПРИХОДИТ В СЕБЯ, ОН ДОЛЖЕН УВИДЕТЬ РЯДОМ ЛИЦО ДРУГА!

Медики должны знать это по долгу службы. Но как часто высокий профессионализм соседствует с невероятной черствостью и равнодушием! А командиры? Когда идут бои, каждый человек на счету. И тем не менее, если есть хоть малейшая возможность, нужно сделать так, чтобы тяжело раненого сопровождал кто-то из своих. Кстати, не такая уж это легкая доля - быть сиделкой искалеченного друга. Пожалуй, легче пойти в бой...

В тот же день Матвеева отправили в Ростов.

Проводить его приехали друзья-собровцы. Ему страшно хотелось курить, и кто-то по его просьбе прикурил сигарету, вставил в губы. После нескольких затяжек пепел стал падать на лицо. Но Дима ничего не мог с этим поделать. В эти минуты он вспомнил, как его везли в госпиталь. Голова лежала неудобно, в щеку врезался автоматный магазин, торчавший из разгрузки товарища. А он не мог ни повернуть голову, ни отодвинуться. В этих, казалось бы, ничтожных, пустяковых эпизодах, как в огромном кривом зеркале отразилась вся его беспомощность, вся та пропасть, которая отделяет здорового человека от инвалида, неспособного сделать простейшее движение.

Нет, братишки-собровцы не были закоренелыми эгоистами, они, как могли, заботились о товарище, всячески старались ему помочь. Но ЭТО невозможно представить, понять и прочувствовать, не оказавшись по ту сторону черты.

Урок второй: ОКАЗАВШИСЬ РЯДОМ С РАНЕНЫМ ТОВАРИЩЕМ, НУЖНО УТРОИТЬ СВОЕ ВНИМАНИЕ. Ведь даже маленький дискомфорт ранит его, давит на психику, лишает моральной устойчивости, так необходимой в борьбе со смертью. А уверенная поддержка друга ложится на раны невидимой, но целительной повязкой.

В Ростове он вновь удивлял врачей и медсестер своей невероятной волей и жизнелюбием. И за мастерство медиков платил не просто признательностью. Высшая награда для профессионала - увидеть, что тебе удалось выполнить работу по высшему классу, сделать практически невероятное. И Дима оправдал их надежды.

- Ты знаешь, там жара была. Девчонки в реанимации все молодые, в коротких халатиках на голое тело. Иная так засветится, что начинаешь думать: "Э, брат, нам еще есть смысл побороться за жизнь!" Может, если б женщины постарше были, захотелось бы поплакаться, чтобы пожалели. А тут неудобно как-то было раскисать, стыдно. Я думаю, что в реанимацию специально надо молодых и красивых девчонок набирать. У мужиков тогда точно выживаемость резко повысится...

В Ростов прилетела мама. Дав жизнь Дмитрию и подняв его на ноги один раз, она вместе с сыном оказалась перед тяжкой необходимостью повторить все сначала. Что пришлось пережить матери и какой мерой можно измерить ее боль и мужество, умом можно понять, но прочувствовать - вряд ли. Ясно одно: свою волю и бойцовские качества Дима во многом позаимствовал именно у нее.

Именно в этот период все чаще и чаще возникали мысли о самоубийстве.

- Мысли о суициде в этой ситуации естественны. Особенно, когда чувствуешь свою беспомощность, когда осознаешь, чего ты лишился. Причем эти мысли - вполне конкретные и деловые. Думаешь: "Эх, косая, ну что тебе было врезать на десять сантиметров повыше и кончить все разом!" Сейчас, четыре года спустя, тоже бывает, иной раз психанешь, мол, пошло все к черту, надоела такая жизнь! Но это - просто всплеск эмоций, для разрядки. А тогда спокойно и деловито продумывал, как вскрыть вены, жгут какой-нибудь на шее закрутить, а лучше всего - раздобыть что- нибудь для последней инъекции в жизни. Главное - умереть, по возможности, надежней и безболезненней. Боли-то я нахлебался уже с избытком. Может быть, я и не прав, но думаю, что инвалиду с врожденными недостатками проще. Он с начала жизни привыкает к мысли о своих ограниченных возможностях. А когда ты молод и здоров, когда уже вкусил все радости жизни и мечтаешь о будущем... Такой удар перенести очень трудно. Я думаю, что многие пацаны, погибшие от такого же ранения, как у меня, просто не захотели жить дальше. Необязательно ведь специально убивать себя. Когда и так висишь между небом и землей, достаточно просто отказаться от борьбы. А я решил жить. И не просто жить, как жалкий инвалид, а вернуться к настоящей жизни, достойной человека и мужчины.

Это была ГЛАВНАЯ ПОБЕДА. И отсюда:

Урок третий. В СИТУАЦИИ, КОГДА ЧЕЛОВЕК СТОИТ МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ, РЕШАЮЩУЮ РОЛЬ ИГРАЮТ СИЛА ДУХА И ЖАЖДА ЖИЗНИ. Человек, не отказавшийся от борьбы, решивший жить, усилием воли способен удержать себя на краю черной пропасти. И родные, друзья, просто неравнодушные люди, находящиеся рядом, своей энергетикой подпитывают его, давая столь необходимые силы. Те самые "нематериальные" понятия, которые мы так долго отрицали, та самая "мистика", которая до сих пор у многих вызывает иронические усмешки.

После Ростова - Москва. Центральный клинический госпиталь МВД.

В родной Магадан Дмитрий вернулся 2 ноября девяносто пятого. В стационаре БПО УВД для него была оборудована отдельная палата. В ней, кроме специальной кровати, были установлены простейшие устройства для начала тренировок, восстановительных упражнений.

Часть спинного мозга выше места разрыва была контужена, травмирована ударом, но она могла восстановить свои функции. И каждый заработавший миллиметр этой ткани снова "включал" нервы и мышцы на определенном уровне. Вот за эти миллиметры и шла борьба.

Многие ли из нас способны заставить себя сделать обыкновенную физзарядку каждое утро?

Дима начинал с простых шевелений пальцами рук. Медицинские процедуры перемежались многочасовыми, изматывающими прежде всего психику упражнениями. Небольшие подвижки и удачи следовали за черными волнами отчаяния.

- Когда нужно было учиться пересаживаться самостоятельно из коляски в кровать и обратно, я думал: "Нет, это просто невозможно". Я видел впереди беспросветную и тоскливую жизнь в кровати.

Но он не прекращал своих тренировок. Не забывали друзья. Все время были рядом родные. Вкладывали в мужественного пациента весь опыт и профессионализм свои, магаданские медики. Но главный фронт сражений за будущее проходил в его собственной душе. И укреплялась воля. В мышечный корсет одевались позвонки. Крепли включившиеся в работу мускулы плечевого пояса. Новая победа: из постели Дима пересел в коляску. А это - расширение рамок окружающего мира, новые возможности.

Но настоящим потрясением, не просто укрепившим дух Дмитрия, а перевернувшим все его представления об ожидающей впереди жизни, стал курс реабилитации в США.

Прежняя администрация области, союз афганцев, товарищи по службе и просто земляки сумели собрать 50 тысяч долларов. Сумма - невероятная для одиночки, но вполне подъемная для множества людей, объединившихся вокруг достойного этих усилий человека.

Урок четвертый: ПРАВО НА ВНИМАНИЕ И ДОСТОЙНОЕ ОТНОШЕНИЕ ЛЮДЕЙ К ТЕБЕ НАДО ЗАСЛУЖИТЬ. Запившемуся, опустившемуся, отказавшемуся от самого себя человеку подают милостыню. А в борющегося, укрепляющего своим примером даже здоровых и благополучных окружающих - вкладывают деньги. Потому, что он перспективен для общества, он вызывает уважение и чувство его морального превосходства.

Американский врач встретил Дмитрия, сидя в инвалидной коляске. Это был не психологический трюк. Доктор Эрик Карлссен, будучи еще совсем молодым человеком, неудачно нырнул со скалы в море. Перелом позвоночника, неподвижность, инвалидность...

- Хочешь, я покажу тебе, как я сажусь в машину? - спросил Эрик и ловко, привычно проделал этот акробатический этюд.

- Я думал, что у него поражение где-то в нижних отделах позвоночника, а значит, работает весь корпус. Говорю: "Ну, конечно, с такой травмой, как у вас, можно такие трюки выполнять. . "

Эрик засмеялся:

- Дима, у нас с тобой одинаковая травма. Седьмой позвонок, сантиметр в сантиметр. А это значит, что ты будешь уметь все, что умею я.

Никто Диму не жалел. Никто ни за что его не агитировал, ни в чем не убеждал. Не проводились с ним и психотерапевтические сеансы в обычном примитивном понимании, не позволял языковый барьер. Его просто учили, как можно жить с такой травмой.

- Понимаешь, это - как завод с толкача. Главное - задать тебе движение, первичный импульс. Дать методику. Ведь кто-то уже изобрел, отработал приемы, как овладеть той или иной операцией. Нет смысла изобретать велосипед, да и не до всего можно додуматься самому. Такой подход ускоряет возвращение к нормальной жизни и открывает новые рубежи.

Эта встреча, общение с людьми, которые не просто честно отрабатывали свои деньги, но и стали искренними друзьями Дмитрия, в корне изменили его мировоззрение.

Урок пятый. НЕ НУЖНО ГОРЕВАТЬ НАД РАЗБИТОЙ ЧАШКОЙ.

- Глупо ругать ребенка, нечаянно уронившего ее. Никто этого не хотел, но это уже произошло. И что-то изменить невозможно. Нужно попытаться склеить то, что еще можно склеить, или просто выбросить осколки. И жить дальше. То, что у нас воспринимается, как конец жизни, в цивилизованном мире - просто жизнь. Несколько иная, более сложная, чем у других, но настоящая жизнь. Конечно, там больше заботятся об инвалидах. У каждого подъезда есть съезд для колясок. Никто не таращится, не тычет пальцами. Обычные люди, только на колясках. Они - непременные и обычные участники всех торжеств, гуляний, дружеского общения. А у нас, люди на колясках, где вы, ау! Да, мы бедней, у нас меньше возможностей. Но это же не значит что их нет совсем!

У доктора Карлссена свой дом, машина, престижная высокооплачиваемая работа, позволяющая достойно содержать свою семью. У него жена и двое детей, родившихся уже после аварии.

- Как они сумели зачать детей при такой травме? При современной медицине проблем с этим нет. И в интимной жизни можно найти какие-то решения. Главное, что смысл в жизни появляется совсем другой. Ради детей стоит жить и вкалывать в любом состоянии. А среди женщин немало таких, которые доброту, порядочность, надежность своего мужчины ценят выше железного здоровья. Тем более, что с моей травмой, к примеру, можно самого себя обслуживать полностью. Не надо нянчиться. Тут серьезней другая проблема. Скажем, общаешься ты с друзьями, знакомыми, в том числе и с женщинами. Может возникнуть ситуация, когда появится взаимное притяжение. Но ты побоишься первым сказать об этом. Вдруг женщина не захочет быть с тобой просто потому, что ты не нравишься ей как человек. И она поступила бы так же, даже если бы ты был здоров. Но ты-то в первую очередь будешь думать, что она не хочет иметь дело с инвалидом. Это будет сильным ударом по душе, по человеческому самолюбию. И даже в случае ее согласия может возникнуть вопрос: "А не загнал ли ты ее в ловушку женской жалости?". Наверное, в такой ситуации должно быть исключение из общего правила и женщина должна сама проявить инициативу. Это, пожалуй, - единственная допустимая уступка в таком положении. А в остальном мужчина в коляске вполне в состоянии быть даже выше многих абсолютно здоровых людей.

Нечестно осуждать людей, которые, лишившись "всего лишь" руки или ноги, теряют себя, опускаются. Просто, никто не имеет морального права оценивать ситуацию, в которой не был сам. И подход Дмитрия к этой проблеме - урок высокой человеческой нравственности.

- Ты знаешь, в Штатах со мной проходил курс реабилитации парень, сломавший шею после падения с мотоцикла. Он вообще мог только чуть-чуть голову поворачивать. Я еще тогда подумал: "Боже мой, да по сравнению с ним мои возможности просто безграничны". Поэтому, конечно, терять жизнь из-за потери руки, ноги, перелома позвоночника, из-за того, что ты не так здоров и красив, как был раньше - это очень неправильно. И здесь многое зависит прежде всего от воли самого человека. Но важно и как выстраивается его жизнь после ранения. Я вернулся в свой город, где у меня не только родные и друзья. Здесь - товарищи по службе, которые со мной вместе прошли войну, понимают меня с полуслова. Сейчас я так уже не нуждаюсь в поддержке. А ведь вначале было очень важно, что меня не жалели, а со мной просто общались, отвлекали от черных мыслей, втягивали в жизнь. У меня пусть не очень шикарная пенсия, но на нее можно жить. За выплаченную компенсацию купил хорошую квартиру. А возьми солдатика срочной службы... Компенсация - мизер. Пенсия - гроши. Уж не говорю про поездки за границу и в наши реабилитационные центры. Уходит здоровый деревенский парнишка, еще ребенок, а возвращается искалеченный мужик, которого не очень-то понимают даже прежние друзья. Тут и государству нужно принимать серьезные решения. И родных нужно учить, как человеку душу лечить в первую очередь. И всем нам надо работать, чтобы приближать ситуацию к такой, какая существует в цивилизованных обществах... И все же, первый, кто может человеку помочь - он сам. Нет ничего недостижимого.

Урок шестой.

- НАДО ПОНЯТЬ ТО, ЧТО УДАЛОСЬ ПОНЯТЬ МНЕ: ЖИЗНЬ БЫВАЕТ РАЗНОЙ. И В ЛЮБОЙ ЖИЗНИ ЕСТЬ СВОИ РАДОСТИ, ПОБЕДЫ И ДОСТИЖЕНИЯ. ПРОСТО - НАДО ЖИТЬ.

Не все, конечно просто в жизни Дмитрия и сегодня. Есть проблемы, которые он сам решить пока не в состоянии.

В доме, где он живет, нет съезда с крыльца для коляски. Дом новый, строился уже тогда, когда вся страна вещала о правах и свободах граждан. Может быть строители, или жилищные органы решат вопрос о расширении свободы для одного, вполне конкретного гражданина?

Дмитрий самостоятельно освоил компьютер. "Машину" ему подарила магаданская городская администрация. В компьютерные книжки он заглядывает в самом крайнем случае, интересней самому до всего докопаться. С тех пор, как научился переустанавливать программы, можно позволить себе роскошь "грохнуть" одну-другую в процессе экспериментов. Пока несбыточная мечта модем, электронная почта, и (уж совсем фантастика) - Интернет. Окно в мир. Новый прорыв в новую жизнь.

Как тут не вспомнить эпизод из старого фильма, когда сельская учительница убеждает купчиков, в пьяном кураже жгущих деньги, внести их на строительство школы. "Новые русские", считающие себя людьми и сохранившие совесть, оглянитесь! Может быть, вместо одного посещения ресторана или казино, вместо циничного расшвыривания тысяч долларов, кто-то из вас возьмет, да и задарит с широкого плеча новый компьютер парню, искалеченному на войне. Или оплатит ему услуги Интернета на год вперед. Речь идет не только о Дмитрии. Такие люди есть в каждом городе.

Суперкомпании, ворочающие миллионами баксов, подумайте! Может быть, есть смысл выжать еще доллар - другой из благополучных владельцев джипов и сотовых телефонов, да ввести бесплатную услугу для людей, отдавших здоровье за нас с вами.

Одно из любимейших изречений у Дмитрия - древняя китайская мудрость: "Если хочешь накормить человека, дай ему не рыбу, а удочку".

Безусловно, Дмитрий достоин поддержки. Но дело не только в нем. Каждый из тех, кто сегодня защищает (или собирается защищать) Отечество, очень внимательно наблюдает за тем, как складываются судьбы коллег и товарищей, отдавших Родине свое здоровье, как живут семьи тех, кто погиб. И от итогов этих наблюдений напрямую зависит ответ на вопрос: "Стоит ли служить такому государству?".

Урок последний. Дмитрий был одним из тех, кто первыми увидели волчий оскал фанатичных убийц. Он сделал все, что мог, чтобы нас от них защитить. И ЕСЛИ МЫ НЕ ГОТОВЫ ПОМОГАТЬ ТАКИМ, КАК ОН, ТО МЫ ПОЛУЧИМ ПРОДОЛЖЕНИЕ КРОВАВЫХ УРОКОВ ДАГЕСТАНА И МОСКОВСКИХ ВЗРЫВОВ.

Даже в мирной жизни чуть ли не каждый день несчастье обрушивается на кого-то из людей. А ведь у нас в стране идет война. Сотни искалеченных мальчишек сегодня задают себе вопрос: "Стоит ли жить дальше, а если да, то как жить?". Они находятся только в самом начале того огромного и тяжкого пути, который уже прошел Дмитрий.

Трудно предсказать, кем станет Дима в будущем. Юристом, который займется проблемами помощи инвалидам, социологом, психологом, специалистом по компьютерам... Ясно одно: он уже состоялся как личность и значит, он, с его бесценным опытом борьбы за достойную жизнь сам может служить опорой и поддержкой для других людей.

И можно помечтать, что когда-нибудь в Интернете появится страничка Дмитрия Матвеева. Страничка, на которой будут встречаться люди, вступившие в новую жизнь - жизнь ограниченного движения, но безграничной силы духа.

А это значит - будут новые победы.

И последнее. Дима уже сегодня готов помогать друзьям. Те, кто оказался в такой же сложной ситуации, кому нужен добрый совет, могут ему написать. Его E-mail magadan42@mail.ru А у кого нет электронной почты, можно обойтись и простой. Его адрес 685000 г. Магадан ул. Пролетарская д. 42\1 кв. 9 Матвееву Дмитрию.

Примечания

1 ГУОШ - группа управления оперативного штаба МВД РФ в Чечне

2 Защитный шлем

3 Шутливое сокращение от ком. отд. - командир отделения

4 Подствольный гранатомет. Крепится снизу к стволу автомата Калашникова. Стреляет 40-миллиметровыми выстрелами (гранатами) на расстояние до 400 метров

5 Наркотический препарат, выдается личному составу в районе боевых действий в комплекте индивидуальной аптечки, как противошоковое и обезболивающее вещество.

6 Батальон оперативного назначения

7 "Зеленка" пришла из афганского лексикона. Это лес, кустарник, любые зеленые насаждения - все, что может служить для укрытия засад, диверсионных групп и целых подразделений

8 "Шмель" - ручной пехотный огнемет

9 БАМ - батальон армейской милиции. Упрощенное разговорное название частей МВД, в которых военнослужащие срочной службы выполняют функции патрульно-постовой службы милиции

10 СОБР - специальный отдел быстрого реагирования управления по борьбе с организованной преступностью

11 "Муха" - реактивная противотанковая граната

12 РПГ-7 - ручной противотанковый гранатомет

13 АГС "Пламя" - автоматический гранатомет станковый

14 ВОГ - выстрел осколочный к гранатомету. ВОГ-25 - для подствольного гранатомета, ВОГ-17 - для автоматического (АГС).

15 Разгрузочный жилет.

16 Боевики, действующие в одиночку, группами, отрядами и не подчиняющиеся единому руководству Чечни. Мотивы их действий разнообразны: от актов мести федеральным силам до обычной корыстной уголовщины. Отличаются особой жестокостью, известны многочисленные факты пыток пленных, надругательств над трупами и т.п. изуверских выходок.

17 Бывший командир Рижского ОМОН, гражданин России, выданный латышским властям в нарушение Конституции РФ.

18 Осколочная заградительная мина