Петля Мебиуса

Глава 4

Разбудил меня разговор, доносившийся из открытого окна. По мере того, как я, просыпаясь, вслушивался в него, становилось ясно, что мужчина и женщина ссорятся. На улице темнело, от пожарища тянуло гарью. Я пригляделся и различил два силуэта у дерева, где когда-то висели качели. Мужчина в темной одежде нависал над тонкой девушкой, которая закрывала лицо руками и всхлипывала.

— Ты знаешь, что никуда не денешься от меня, я уже доказал, что не бросаю слова на ветер.

Девушка буквально заскулила, такая боль была в этом звуке, такая безысходность, я не смог удержаться и решил выйти к ним. Когда я дошел до дерева, девушка уже стояла на коленях, а мужчина выворачивал ей руку. Они не замечали моего присутствия. Я со всей мощью ударил мужика в лицо, когда тот обернулся, наконец, услышав мои шаги, и только после этого увидел, что он был молод, лет двадцать, не больше. Мощное телосложение вводило в заблуждение. Но я сам не был щуплым, поэтому от моего удара парень отлетел метра на два, в самую грязь, пробив собой почерневшие доски бывшей стены. Пока он пытался выбраться, я помог встать девушке, ее лицо было в крови, видимо этот подлец ее ударил. Девушку била нервная дрожь, она была в плохом состоянии. Когда парень, наконец, поднялся, в его руке была доска, и было понятно, что нужна она не в качестве опоры. Когда он замахнулся, я ушел от удара и, сделав подсечку, опрокинул его. Ублюдок ударился об землю всем телом, из него вышибло дух, и больше он не пытался подняться.

Девушка же опять стояла на коленях, ноги ее просто не держали. Я подхватил ее на руки, и, решая, куда нести, пошел к выходу со двора, где к нам на встречу спешила, причитая, та самая старушка. Тут до меня дошло, что держу в руках свою солнечную девочку. Я отнес ее в дом, куда привела, семенившая впереди бабушка, и положил свою ношу на старенький диван, покрытый шерстяным одеялом.

Хотел было позвонить, уже достал телефон, но девушка вцепилась мне в руки, и едва ворочая распухшими губами, взяла слово, что не вызову ни скорую помощь, ни полицию. Завтра она все объяснит. Бабушка стала суетиться, помогать снимать грязную одежду, а я, чтобы не смущать их, вышел, оставив бумажку с номером моего телефона.

Вернувшись к дереву, уже не обнаружил там парня, и ничего не оставалось делать, как ждать утра. Стоит ли говорить, что эта ночь была бессонной. Я все вспоминал и вспоминал девушку, ее заплаканные глаза, хриплый голос, растрепанные волосы и пытался найти хоть какое-то соответствие и не находил никакого сходства с той девочкой, которая пела песни под моим окном. Я понимал, что горе не красит, а последующие события подсказывали, что девушка попала в большую беду. Кто этот подлец, посмевший поднять на женщину руку? Что ее связывало с ним? Я должен был это узнать.

Утром раздался звонок в дверь. На пороге была она. Стояла и смотрела своими зелеными глазами. Нежная кожа, тронутая весенним солнцем, румянец смущения, собранные в хвост длинные уже не такие светлые волосы, поддающиеся воле свежего ветра, выбившийся локон, норовящий припасть к пухлым губам и одергиваемый нервными пальцами…

Она была прекрасна, это ошеломило меня, стоял, как истукан, и молчал, пока она не опустила глаза, зардевшись еще больше. Голос отказал, поэтому пришлось кашлянуть, чтобы вернуть его и потом только смочь произнести слова приглашения.

Я провел девушку в гостиную. Она не стала рассматривать комнату, что говорило о решимости скорее покончить с неприятным делом. Очень жаль, что я с ней познакомился при таких обстоятельствах…

Она выбрала первый же стул, выдвинув его самостоятельно, села за стол, оставив руки на коленях, где комкала носовой платок. Я сел напротив, предложил кофе, но она отрицательно мотнула головой. Я заметил лейкопластырь, прилепленный чуть выше брови и небольшую рассеченность на губе, которую она время от времени неосознанно трогала розовым языком.

— Простите меня, вы были невольно втянуты в нашу ссору, но право, не стоило вмешиваться, все бы устроилось…

По движению моих бровей она поняла, что я хотел возразить, но подняла свою подрагивающую ладошку в предупреждающем жесте и продолжила:

— Мы знакомы с детства, вы должны помнить его, однажды вы уже сталкивались, когда мы дрались, тогда… Он никак не может оставить меня в покое. Теперь утверждает, что любит. Я не могу его любить, он мне не нравится. Вчера, встретив меня, он пытался поцеловать, и я первая ударила его…

Тут я опять хотел возразить, и опять ее ладошка остановила меня.

— Не усугубляйте ситуацию своим вмешательством. Скоро все, так или иначе, закончится. Я не останусь в городе ни на день, уеду, как только закончится школа. Мне сейчас не нужны разбирательства, мне нужно получить аттестат. Думаю, он не подойдет ко мне больше. Вчера он сломал руку, это отвлечет его. Вам спасибо от бабушки за помощь. За нас больше не беспокойтесь, все будет хорошо. Прощайте.

Произнося последние слова, она уже поднялась со стула и повернулась ко мне спиной, собираясь покинуть комнату. Ее хрупкие плечи были развернуты, головка на длинной шее приподнята и только по алеющему уху, я понял, чего ей стоила ее речь. Молча мы прошли к двери, я открыл, но остановил гостью, сказав только одно:

— У вас есть мой номер телефона. Пожалуйста, не стесняйтесь, звоните, если нужна будет помощь.

Она, молча, кивнула и растворилась в солнечном свете, шагнув за порог. Я, закрыв дверь, прижался к ней лбом и долго стоял так, прислушиваясь к своему дыханию. Жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах. Очень жаль.