Пхеньянские амазонки

Глава 6

Громадное светящееся панно мигало напротив City Hall[18] в Сеуле, показывая три цифры: 173. Малко наклонился к шоферу такси, который немного говорил по-английски.

— Что это означает?

Кореец повернулся с гордой улыбкой.

— Олимпийские игры, сэр. Через 173 дня.

Счастливый, он на полной скорости бросился в лабиринт большой площади. Один автобус задел их, взревев, как буйвол. Корейцы водили так же, как работали: как звери. Пять минут спустя они ворвались в туннель Комхва, один из многочисленных туннелей, превративших холмы Сеула в швейцарский сыр. Странный город, где небоскребы в центре напоминают Америку, автострады — Токио, а домики с разноцветными крышами — традиционную Азию.

Здесь было столько же холмов, сколько в Риме, некоторые покрывала скудная растительность, другие — миниатюрные строения... Но Джек Ерли ошибался: город купался в сияющем солнце, придававшем яркость его краскам.

Шофер снова обернулся, указывая пальцем на табличку:

— Согю-Тон!

Это была оживленная улица в западной части Сеула, усеянная сотнями магазинов. Квартал Маро-Гу тянулся до реки Ханган и не представлял особого интереса. Такси остановилось через сто метров, и шофер вернул Малко клочок бумаги с адресом, который ему дала Мина в Паттайе.

Малко оказался на тротуаре, напротив зоомагазина, в витрине которого были выставлены двенадцать пуделей. Дом под номером 45 по Согю-Тон был старым трехэтажным зданием с четырьмя магазинами на первом этаже. Он прошел через проход, который был прямо перед ним, где пахло чесноком, как и во всем городе. Впрочем, японцы и прозвали Сеул «Jarlic City» (чесночный город). За домом был двор, второй корпус здания, потом еще один проход и еще одно здание. Почтовые ящики с надписями на корейском языке, значит, совершенно непонятные...

Малко посмотрел вокруг.

Словно откуда-то должна была появиться Обок.

Его пистолет, доставляемый дипломатическим багажом, еще не прибыл. Перед ним проходили мальчишки, потом прошла женщина с маленькой корзинкой с провизией. Это был конец его путешествия.

Как использовать информацию? Не разговаривая по-корейски, это было практически невозможно. Сведения Мины нельзя было применить. Выйдя на улицу, он, раздосадованный, пошел прочь. Двадцать тысяч километров ради этого... Один из пуделей был привязан к фонарю, чтобы привлечь клиентов и покрасоваться перед ними. Малко удалился, перешел улицу и затем снова посмотрел на дом 45, безнадежно пытаясь найти выход. Даже если Обок там жила, она бы первой легко засекла его в этом квартале, где иностранцев практически не видно. Ничто не говорило о ее присутствии в Сеуле, где она была бы в смертельной опасности, к тому же за шесть месяцев до Олимпийских игр. Кроме фантазий людей из ЦРУ.

Простой здравый смысл требовал, чтобы полученную информацию отдали корейцам и они использовали ее с помощью классических методов.

Раздосадованный Малко принялся ловить такси. Десять минут спустя он все еще был там... Он стал ходить. Усталость давала себя знать. Он плохо переносил разницу во времени. Вторая половина рейса Бангкок — Сеул после передышки в Паттайе прошла в более спартанских условиях, чем в «Эр-Франс». За первый класс брали одинаковую цену во всех компаниях, только некоторые предлагали меньше комфорта. От Бангкока до Сеула Малко мечтал о шампанском, икре и диванах «Эр-Франс».

Наконец остановилось пустое такси. Шофер был в белых перчатках.

— American embassy[19], — сказал Малко.

Кореец с улыбкой покачал головой. Не понял. Малко безропотно рухнул в такси.

— Отель «Силла».

Это он знал. Двадцатиэтажная «Силла» из красного кирпича возвышалась напротив Намсан, громадного холма с телебашней, самого высокого места в Сеуле.

Посольство Соединенных Штатов располагалось в таком же доме, что и министерство культуры и информации, на большой улице Седжон-но, ведущей к Национальному музею. Рогатки, бетонные защитные стены и лес антенн на плоской крыше отличали его от соседнего здания. Малко представился дежурному морскому пехотинцу, и его проводили на четвертый этаж, где находился резидент ЦРУ под дипломатическим прикрытием второго секретаря посольства. Американец, полный жизнерадостный брюнет в очках в черепаховой оправе, похожий на торговца подержанными автомобилями, принял его тепло.

— Ну, — спросил он. — Что вы нашли в Маро-Гу?

— Ничего, — сказал Малко, совершенно разбитый. Тот выслушал его рассказ, играя канцелярской скрепкой, а потом вздохнул:

— Однако это надежный источник. В Макао...

— Нужно говорить по-корейски, — сказал Малко. — Почему вы не передадите эту информацию корейской разведке? Кроме того, это же их страна!

— Но атлеты наши, — поправил американец. — В данный момент в Лэнгли хотят, чтобы мы действовали аккуратно. Сбагрить им сведения всегда успеем. Они способны взять всех жителей 45-го дома, чтобы отправить их в «Бинго хоутел».

— Что это такое?

— Самый большой центр пыток корейской разведки в квартале Бинго. Они вырывают ногти, глаза... все, что можно. А потом люди признаются в чем угодно. В результате северокорейцы все снова наладят в каком-нибудь другом месте, и уже никто об этом не узнает.

— Во всяком случае, — заметил Малко, — сидеть перед дверью днем и ночью я не в состоянии.

Майкл Коттер ободряюще улыбнулся.

— Подумаем. Свяжемся с Лэнгли. А пока у вас другая работа. Расколоть эту шведку, беглянку из Пханмунджома.

— А разве этого еще не сделали?

— Сделали, но не мы. Это напрямую нас не касалось. Они нам передали английский перевод ее рассказа, я вам его дам.

— Интересно?

Майкл Коттер ухмыльнулся.

— Разумеется, они нам сообщили все, кроме главного... После того, что произошло в Вене, к этой шведке много вопросов. Кроме того, она была впутана в те же дела.

— Она в Сеуле?

— Сейчас да. В Южной Корее она стала национальной героиней. Постоянно занята во всех представлениях моделей. Посмотрите.

Он протянул ему пачку фотографий, снятых на просмотре моделей. Малко даже присвистнул: Анита Кальмар была просто великолепна. Необыкновенно длинные ноги, вторая Анита Экберг с большим ртом и голубыми главами, слегка вытянутыми над скулами. Создавалось впечатление, что ей трудно спрятать свою грудь под одежду. Рядом с ней корейцы казались карликами. Что же касается мужчин, то знаменитая восточная невозмутимость им изменила. Судя по их взглядам, можно было подумать, что у всех у них только одна мысль — уложить се в постель... Малко вернул фотографии.

— У нее есть здесь мужчина?

Майкл Коттер состроил неопределенную гримасу.

— Насколько мне известно, нет. Ее, кажется, больше привлекают женщины, чем мужчины. Рассказывали несколько забавных историй. Ее застали в примерочной кабине, когда она приставала к подруге.

— До какого времени она здесь?

— Редактор «Корса гералд», самой крупной газеты, выходящей на английском языке в Сеуле, посулил ей золотые горы, если она станет репортером на Олимпийских играх А пока ее разместили в номере отеля «Чосон» и осыпают золотом. Потрясающая операция по обработке общественного мнения. Нет ни одного приехавшего в Корею журналиста, который бы с ней не встретился. Она дает им гвоздь в номер, рассказывая о своем бегстве и пребывании в Северной Корее со страшными подробностями.

— Во всяком случае, это не будет неприятно, — заметил Малко, скользнув взглядом по ее длинным ногам.

— Перед тем как с ней встретиться, нужно выполнить одну маленькую формальность, — предупредил резидент. — Попросить разрешения у корейцев. Люди из корейской разведки очень подозрительны. Все будет нормально, ответственный за «режим» и наблюдение за иностранцами наш приятель — генерал Чин Ен Ким. Раньше он командовал батальоном «Белая лошадь»[20] во Вьетнаме. Он единственный время от времени выдает мне тайны. Корейцы помешаны на секретности. Если они вам сообщили, что Сеул — столица Кореи, такое впечатление, что вам раскрыли огромную тайну.

— Какая у него связь с Анитой Кальмар?

— Сейчас именно он занимается ее досье.

— Вы говорили ему об угрозе покушения на американских атлетов?

Майкл Коттер только хотел ответить, как до них донеслись крики и лозунги. Они подошли к окну. Напротив министерства финансов, на другой стороне улицы, стоял огромный «sit-in». Сотни студентов скандировали «Токхае тадо»[21]. Через мегафоны в равнодушную толпу... Раньше их бы разогнали слезоточивым газом. Но близились Олимпийские игры. Почти на каждом перекрестке светящиеся панно, подобные тому, что стояли напротив мэрии, указывали число дней, оставшихся до их открытия.

Корея не думала ни о чем, кроме этого... Майкл Коттер и Малко отошли от окна и снова сели.

— Он верит не в нападения, — сказал американец, — а в пограничную атаку в районе 38-й параллели. Что совершенно невероятно, но южнокорейцы — параноики.

Наши коллеги не перестают пугать нас северокорейской угрозой. Они заставляют приводить наши войска в состояние боевой готовности при каждом чихе какого-нибудь северокорейского генерала. У них никогда нет ничего конкретного... Или какие-нибудь пустяки.

— Вы говорили ему о Мине?

— Немного.

— Вы доверяете китайской и японской информации?

— Она вызывает доверие. Я встретил Хвона, ответственного за безопасность Игр. В его распоряжении 120 000 человек и он выглядит уверенным. Если бы эту бедную Синти Джордэн не убили, мы знали бы больше.

— А сведения Мины?

— Это лишь означает, что в городе существует северокорейская сеть. На самом деле это не удивительно. Контролируя подпольную радиосвязь, мы пришли к убеждению, что здесь шатаются десятки северокорейских агентов. Распространяют листовки, передают военные сведения, воздействуют на студентов, вызывают недовольство. Бывшее правительство было непопулярно...

Впрочем, наши коллеги их регулярно арестовывают, и они пропадают. Говорят, что у корейской разведки есть в Бинго большой чан с кислотой, где они их растворяют. Поэтому здесь никогда не бывает процессов... По-настоящему стойких не собьешь. На пытки они плюют. Корейцы не отличаются нежностью. Ни на Севере, ни на Юге. В 1980 году в Кванджу силы по поддержанию порядка уничтожили две тысячи человек, которые выступали против режима.

Он посмотрел в записную книжку.

— Хорошо, у вас встреча с генералом ровно в полдень в вашем отеле.

— Чин Ен Ким...

Американец улыбнулся.

— Забудьте про Ким. Одна треть корейцев называет себя Ким, другая — Порк, третья — Ли... Нужно запоминать фамилию и иметь хорошую зрительную память...

— Практика.

— У меня есть фотографии и номера моих корейских коллег. Но они мне сказали, что для них мы все на одно лицо... Кстати, не опаздывайте: все корейцы очень пунктуальны. Если вы опаздываете на три минуты, они начинают визжать на каждом углу...

— Что полагается знать обо мне нашему генералу?

— Я сказал ему, что вы здесь с целью изучения безопасности наших атлетов. Без определенной миссии. Разумеется, он не верит ни одному слову. Значит, он постарается выведать что-нибудь.

— Он в курсе дела относительно Синти Джордэн?

— Нет.

Пожалуй, это обещает быть диалогом глухих.

— А насчет Аниты Кальмар можно ли что-нибудь вытянуть?

Майкл Коттер скорчил гримасу:

— Я считаю, что она не имеет отношения ко всему этому. В северокорейской операции «Кино», разумеется, очень мало правды. Анита Кальмар должна была в ней участвовать. Ее бегство это доказывает. У меня такое впечатление, что Ким Чен Ир позабавился с ней и хотел только переспать. Ведь можно быть северокорейцем и иметь слабости.

Если бы фотография шведки отражала действительность!

Малко вышел на Седжон-но. Студенты все еще выступали, такси прорывались вперед, как в ралли Париж — Дакар: заставляя пешеходов соблюдать осторожность. Ему пришлось прождать минут десять, прежде чем поймать одно.

Потом они едва передвигались в потоке движения из центра, поворачивая вокруг какого-то совершенно невероятного здания из красного мрамора, где располагалась фирма «Самсунг».

Когда Малко поднялся на четырнадцатый этаж «Силлы», генерал Чин Ен Ким уже был там и почти мертвецки пьян. Здесь находился своеобразный салон-бар, хозяйкой бара была маленькая кругленькая азиатка с морщинистым лицом в голубом костюме. Предупрежденный хозяйкой генерал поставил свой «Джонни Уокер» и крепко пожал руку Малко. Как только он засмеялся, его глаза исчезли в морщинах над скулами, и он стал похож на человека, предпочитающего вилку клещам для вырывания ногтей.

— Осо осейо! Осо осейо![22] Я начал пить не дожидаясь вас, дорогой друг, а? Нет? — бросил он. — В это время больше нечего делать... а?

Он залился радостным смехом и попросил второй «Джонни Уокер».

— Вы в первый раз в Корее? — продолжал он слегка заплетающимся языком.

— Да, — сказал Малко.

— Вы приехали в хороший момент, а?.. Новое правительство пользуется большой поддержкой... а?..

Его «а?» было как лейтмотив.

Он одним залпом выпил свое виски и потащил Малко:

— Я вас отведу в прекрасный корейский ресторан, — сообщил он, — но здесь мы обедаем очень рано, а?..

Было пять часов дня...

Выходя из «Силлы», генерал Ким вызвал шофера, который ответил через мегафон. Через тридцать секунд появился черный «дэу», усеянный антеннами. Шофер, казалось, вышел из фильма Брюса Ли. Длинные черные жесткие волосы, широкое лицо, улыбка «а ля Чарли Шан», угодливая до предела.

— Ибуль со мной со времен Вьетнама, — объяснил генерал, плюхаясь на сиденье. — Я доверяю этому парню. Он выучил японский и английский. Эй, Ибуль, you speak English?

— Yes, генерал, — ответил Ибуль.

— Скажи нам что-нибудь.

— Yes, генерал, — повторил Ибуль, радостно обернувшись.

Они провели проверку его лингвистических знаний. Но с ним можно было спокойно ехать ночью. Жалко, что здесь не было Криса Джонса, они бы наверняка понравились друг другу...

— Мы едем в «Дайвон», — объявил генерал, — там очень хорошая корейская кухня, а? И там нам будет спокойно.

Действительно, там было спокойно, но они задыхались... В большом зале «Дайвона» царило оживление, как на вокзале: запах сала, чеснока и кислой капусты приятно щекотал ноздри, все было заполнено густым дымом, испускаемым десятками мангалов, установленных на каждом столе. Сияющий генерал Ким нанизывал палочками необыкновенно маленькие кусочки мяса, чередуя их с кимч-хи — китайской капустой, вымоченной в чесноке, пряностях и перце, и пулькоги — национальным корейским блюдом. Он с легкостью перешел от «Джонни Уокер» к сочжу, корейскому пиву.

— Вам нравится? — спросил он Малко.

— Обожаю, — ответил тот, заливая пивом жгучий перец. — Вы знаете, для чего я здесь? — спросил он в промежутке между двумя приемами капусты. — Есть ли тревожные симптомы подготовки акций против американских атлетов?

Генерал Ким проглотил большой стакан сочжу, после чего залился своим обычным смехом.

— Северокорейцы всегда пытались совершать террористические акции, — произнес он. — Они так и не забыли провала в 1953 году и сейчас в бешенстве от того, что нам удалось организовать Олимпийские игры. У них здесь есть своя сеть, я знаю. До настоящего момента они были не опасны, потому что мы сохраняли бдительность. Сейчас...

Он не закончил фразу. Малко зацепился за его слова.

— Что вы хотите сказать? Вас не заботят северокорейцы?

Генерал Ким снова расхохотался.

— Нет, нет, конечно, беспокоят. Но у нас люди немного расслабились, а?..

— Почему?

— Можно подумать, что наше новое правительство немного стыдится корейского ЦРУ. Оно даже поменяло наше название. Сейчас мы называемся Агентством по планированию национальной безопасности.

Развеселившись, он наклонился к Малко.

— Те, кто знают, всегда называют нас людьми с Намсана...

На холме Намсан возвышались здания корейского ЦРУ.

— Кто же отвечает за это?

Генерал Ким скорчил презрительную гримасу.

— Ро Дэ У, новый президент, он боится народа. Общественного мнения. Он от нас отрекся. Предал своего лучшего друга.

— Президента Чона?

— Конечно. Он заставил бросить его брата в тюрьму. И сейчас нужны письменные приказы, чтобы начать расследование. Я подал в отставку. Они отказали на шесть месяцев. После игр...

Он внезапно замолчал, потребовав кофе с сахаром и коньяком. Стремительно проглотил стакан «Гастон де Лагранжа» и зажег трубку.

Малко был озадачен. Вот чего он не знал. Но все-таки корейцы не самоубийцы...

Генерал Ким слегка пошатнулся, и появился его шофер. Генерал бросил взгляд на Малко.

— Я поеду в сауну, в «Ривесайд хотел». По-моему, я слегка перебрал.

Корейцы были мастера пить...

— Кстати, я организовал для вас встречу с мисс Анитой Кальмар. В восемь часов в китайском ресторане, в отеле «Лотте».

— Что вы о ней думаете?

Ким затянулся трубкой.

— Это очень мужественная особа! Она одурачила северокорейцев.

Маловато, однако...

— Вы ничего не узнали о тамошних спецслужбах...

Он опять засмеялся.

— Мы уже столько всего знаем, — сказал он. — У нас сотни офицеров и высокопоставленных функционеров занимаются Северной Кореей. Мисс Кальмар — жертва, как и многие другие. Здесь она открыла для себя новую Корею, а? Вы увидите, как она здесь счастлива.

Они подъехали к отелю «Силла». Генерал протянул Малко свою визитную карточку.

— Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится. Немного грустный и озадаченный, Малко вошел в холл.

Генерал Ким решительно ничего не сообщил ему. Если кимчхи полностью не разъела ему желудок, у него будет время изучить досье Аниты Кальмар перед встречей.

Он испытал какое-то легкое чувство нереальности. В этом деле люди появлялись и исчезали как в театре теней, так что их невозможно было связать друг с другом. Неосязаемые, неприкасаемые или совершенно немые.

Синти Джордэн, Обок Хю Кан, Мина, генерал Ким и вот сейчас Анита Кальмар. Детали головоломки, не совпадающие одна с другой. И все-таки его шестое чувство ему подсказывало, что во всем этом есть какой-то смысл. Связанный со смертельной опасностью.