Пикник на красной траве

Глава 4

Утром Маша как ни в чем не бывало завтракала в обществе Марка Аврелия и Марго. Когда она вернулась, Марго так и не поняла, потому что после ночного блуждания по пустому дому она, вернувшись к себе, неожиданно быстро уснула. Ей снились анфилады пыльных комнат, затянутых паутиной, какие-то немыслимые спальни с большими кроватями под бархатными балдахинами и с золочеными кистями… Уже под утро ее сон, пропитанный родным до боли запахом подгоревшего молока (так пахло по утрам на кухне, когда мама готовила ей кашу), унес ее на крышу старинного замка, где она, устроившись поудобнее в соломенную корзину, как в сани, вдруг взмыла к облакам и принялась парить над поросшими травой лугами, крышами сказочных домов… Она проснулась и поняла, что только что побывала в одном из своих детских снов. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно. И все дело было именно в запахе. У Марка Аврелия подгорело молоко. Он снова варил овсянку. Увидев бледную и невыспавшуюся Машу, он сделал вид, что ничего не происходит. Они были похожи на заговорщиков, и это обстоятельство сильно задевало самолюбивую Марго. У них была тайна. Марго подумала, что если бы они сожительствовали, то исчезали бы куда-нибудь вместе… Марго, как тебе такое вообще могло прийти в голову? Маша и этот старик? Разве это возможно даже на физиологическом уровне?

За столом почти не разговаривали, но Марго знала, что ей и сегодня тоже придется полдня (и это в лучшем случае!) позировать Маше. На этот раз ей было предложено лечь в замысловатой позе, растянувшись на лиловом бархате. И только шорох стирающегося в пальцах мелка нарушал тишину большой светлой комнаты. Марго даже уснула под эти приятные и в то же время какие-то нервозные, шершавые звуки. Она знала, что часа через полтора они сделают перерыв, чтобы перекусить. Маша снимет свой длинный синий фартук, долго будет отмывать руки с мылом, чтобы после обеда снова испачкать их до черноты. А Марк Аврелий принесет ведро с теплой водой и будет тщательно стирать с драгоценного паркета цветную меловую пыль. На этот раз эта пыль будет лиловой.

Маша работала так, словно дорвалась до «натуры». Словно она, устав рисовать яблоки с грушами (Марго видела в ее комнате рисунки, выполненные пастелью, именно с такими незамысловатыми сюжетами), набросилась, дорожа каждой минутой позирования, на «обнаженку». И у нее это отлично получалось. Лежащая на лиловом бархате женщина (по мнению самой Марго) была прекрасна, и тело ее, несмотря на то, что являло собой «испачканную цветным мелками картонку», сияло белизной кожи и как будто даже источало тепло. К вечеру, когда обе, обессилев, замерли в каком-то блаженном оцепенении (Маша – удовлетворенная своей работой, которая подошла к концу, а Марго – в предвкушении отдыха), к ним заглянул Марк Аврелий. Он был одет в фуфайку, поэтому Марго решила, что он только что откуда-то вернулся. «Девочки, у нас сегодня праздник, – как бы в подтверждение ее мыслей, проговорил он, показывая стодолларовую купюру, – наши пастели хорошо продаются». И тут взгляд его упал на мольберт с прикрепленной к нему картонкой – лежащей в эротичной позе Марго. Марк Аврелий присвистнул: «Маша, да это же шедевр!» И Маша впервые за все время знакомства с Марго улыбнулась. И даже что-то просвистела-пробормотала на своем тарабарском языке. Накопила деньги – теперь дернет к себе на родину, к маме на Сахалин или во Владивосток.

– Я могу быть свободна? – спросила Марго, о которой все сразу забыли, словно и не она украшала своими роскошными формами картонку и ее заслуги в рождении этого пастельного шедевра нет.

– Да, конечно, – очнулся Марк Аврелий, отрывая взгляд от пастели. – Ты хорошо работаешь, и тебе причитается премия. Вот. Возьми двести рублей, которые ты задолжала своей цыганке, отдай, пусть она вернет тебе твои вещи.

И он дал ей денег. Марго взяла и подумала, что сам бог помогает ей – теперь она сможет уйти на несколько часов из дома, чтобы разыскать в Люблине квартиру Астровых.

Из метро она позвонила Лютову, рассказала в двух словах, как прошло примирение и куда она сейчас направляется. «Будь предельно осторожна. Ты напрасно едешь одна, могла бы позвонить мне раньше, я бы заехал за тобой…» Уверив его, что с ней ничего по дороге не случится, что она «уже большая девочка», Марго села в вагон и покатила в Люблино.

Этот спальный район Москвы мало чем отличался от ее Баронска – те же типовые дома, тусклые магазинчики, гаражи в тихих дворах, бродячие собаки с печальными глазами и относительная тишина.

Дом на улице Краснодарской напоминал полуразложившегося мертвеца: черные глазницы разбитых и обгоревших окон с «ресницами» копоти, серо-зеленый налет на кирпичных старых стенах, полуразрушенные ступени крыльца, неприлично-розовая тряпка развевается на ветке дерева где-то на уровне шестого этажа…

Рядом в чистеньком дворе недавно выстроенного дома текла своя вечерняя жизнь – возле подъездов на скамейках сидели старушки в теплых кофтах, по тротуару прогуливались с колясками молодые мамаши, на детской площадке дети с упорством насекомых в свежевыкрашенной песочнице рыли желтый влажный песок… Марго села на одну из скамеек и спросила у старух, что с соседним домом: сгорел? И получила исчерпывающую информацию. Да. Сгорел. Из-за окурка, брошенного на пол пьяным мужиком, загорелась одна из квартир на третьем этаже. Почти никто не пострадал (кроме самого пьяницы, который скончался в ожоговом центре) – жильцов дома вовремя успели эвакуировать. Теперь в доме никто не живет – его готовят под слом.

– Может, ищете кого?

– У меня здесь знакомые жили… Астровы…

– Про Астровых уже кто-то спрашивал. Но это не те Астровы, о которых в газете писали. Это однофамильцы. Наши Астровы скромно жили, на метро ездили да на троллейбусе, а те – на иномарках разъезжали.

– А кто спрашивал?

– Женщина одна. Говорила, что тоже Астровых знает.

– И что же?

– Ничего, покружила-покружила вокруг дома, да и укатила на своей шикарной машине. Она поняла, что ошиблась, и что тех Астровых, кого она искала, надо искать где-нибудь поближе к Кремлю или, на худой конец, на Рублевском шоссе, где сейчас такие вот, как они, себе особняки строят…

– А как выглядела эта женщина, и какая у нее была машина? Не зеленая «Тойота»?

– Я в машинах не разбираюсь, но та была розовая, красивая, как и сама женщина… И пахло от нее, как от розы.

– От машины?

– Нет, от женщины, говорю же!

Марго поняла, что проделала столь долгий путь напрасно. Она оглянулась – ну на самом деле, разве этот сгоревший теперь дом мог иметь что-нибудь общее с теми Астровыми, ворочавшими миллионами долларов? Лютов был прав. Но и уезжать вот так просто, не побывав на месте, она не хотела.

– А вы не знаете, дом не разрушается? Он не может рухнуть, если в него войти?

– Это довоенная постройка, сталинская, крепкая. Когда дом сгорел, внутри его многое пришлось порушить… Хотя поговаривают, что его якобы можно отремонтировать… Это вы в мэрии спросите, вам скажут.

Марго вежливо поблагодарила женщин за исчерпывающие ответы и сделала вид, что уходит совсем, даже за угол завернула, чтобы они подумали, будто она пошла по направлению к троллейбусной остановке. На самом же деле она обошла «астровский» дом с другой стороны – там рос припорошенный пылью бурьян да гнили кучи мусора, – остановилась напротив двери (подъезды были сквозные, и в дом можно было войти с двух сторон), чуть приоткрыла ее и проникла в пахнувшую копотью и плесенью черную дыру, некогда бывшую коридором. Тусклый свет, пробивавшийся из разбитых окон, освещал часть лестницы, ведущей на верхние этажи. Это был тот самый подъезд, где находилась интересующая ее квартира. Стараясь не шуметь, она на цыпочках начала подниматься вверх. Два раза она видела крыс – одна за другой они ныряли в зияющие страшные дыры возле радиаторов, вызывая тошнотворные спазмы видом своих длинных толстых хвостов и округлостью жирных боков…

Марго остановилась и прислушалась. Какой-то посторонний, не крысиный, звук заставил ее замереть. Он доносился из приоткрытых дверей квартиры на втором этаже (Астровы жили на этаж выше). Марго подумала про наркоманов и бомжей, наверняка обитающих в этом доме, и ей стало немного страшно. Хотя, успокаивала она себя, если что, заору…

Приоткрыв дверь пошире, она протиснулась туда и, вытянув шею, заглянула за угол, где должна была, судя по планировке, находиться кухня.

…Она очнулась уже на лестнице. Перед глазами таял мутноватый кадр: среди пустых бутылок два пьяных существа совокуплялись на полу, подстелив под себя рваные одеяла. Марго видела голые белые колени женщины и синеватые ягодицы мужчины…

На третьем этаже, перед предполагаемой квартирой Астровых, она остановилась. Дверь была распахнута – заходи кто хочешь. Марго вошла и оказалась в разоренном мародерами жилище. Все, что только можно было вынести, – вынесли: раковины, ванну и унитаз. Содрали даже часть некогда дорогих обоев и выломали паркет. Черными ранами со следами разложения смотрелись дыры от электрических розеток и выключателей. Кухня была загажена, в самой большой комнате на продавленном диване валялись пожелтевшие газеты, заменявшие сегодняшним неприхотливым обитателям постель. Квартира, потеряв свое лицо, а точнее, лицо бывших хозяев, молчала, оскверненная, растерзанная и источающая предсмертное зловоние.

Марго вылетела оттуда, зажав нос. На улице отдышалась и присела на скамейку, не представляя себе, в каком направлении ей двигаться дальше, чтобы узнать хотя бы что-то об Астровых. И тут к ней подошла женщина. В сумерках ее лицо показалось ей серым, как и ее платье.

– Я следила за вами из окна своего дома, – сказала она насмешливо и в то же время не зло. – Вы кого-то ищете?

– Да. – Марго смотрела на нее во все глаза, поддавшись мистике, поскольку опустившийся на двор вечер с его тревожными и мрачными красками придал появлению этой женщины именно такой смысл. Больше того, она задала этот вопрос в тот момент, когда Марго уже отчаялась вообще связать этот странный и страшный дом с Ингой Новак. – Я ищу Астровых…

– Астровых? – В голосе женщины прозвучала нотка разочарования. – Вы давно их не видели?

– Да, очень.

– Тогда мне, наверное, придется рассказать вам, что с ними стало…

Кожа Марго пошла мурашками. А по голове словно пробежала, перебирая легкими лапками, мышь…

– А что с ними стало? И кто вы?

– Я – почтальон. Я всех знаю, кто жил в этом доме. Астровы до тех пор, пока не разбогатели, жили здесь. Нормальная семья. Андрей, Валентина и ее сестра Инга. Хорошие люди, симпатичные. Но потом что-то случилось в его бизнесе, и они с женой пропали… Думаю, их убили.

– Убили?

– Мне рассказывали, что об этом даже в газетах писали. Но лично я эти газеты не видела и ничего не читала.

– А что стало с Ингой? Я, собственно, Ингу ищу.

– С Ингой? Понятия не имею. Возможно, что она пропала вместе с ними, но может такое случиться, что она жива и здорова и живет во-он в том доме… – И почтальонша показала рукой на сияющий огнями дом на холме. – Это новостройка, туда поселили жильцов из этого дома. Но это уже не мой участок, поэтому про Ингу я вам сказать ничего не могу. Разве что спросить на почте…

– А вы не могли бы это сделать для меня? Я вам буду очень обязана… – Марго посмотрела ей в глаза так, чтобы у той не осталось ни тени сомнения в том, что ее труды будут вознаграждены.

– Я могу попробовать… Запишите мой телефон и позвоните завтра часа в три, когда я уже разнесу почту.

Марго записала номер телефона и поблагодарила женщину.

– Простите, а вы не знаете, кто-нибудь еще искал Ингу или Валентину…

– Конечно, искали. Они были людьми общительными, правда, до поры до времени, как говорится. Возможно, они остались должны кому-то или наоборот… Андрей был добрым парнем, его тут многие знали и любили.

– Вы с ним лично были знакомы?

– Я же почтальон… У нас с ним были свои дела. Я приносила ему письма на дом, вручала в руки, нередко – денежные переводы. Вот с этих самых денег он мне давал какую-то часть, даже не считая. Разве такое забывается?

Да уж, подумала Марго, для почтальона с его мизерным заработком такой вот Астров был вроде волшебника. И она права, эта простая женщина, такое не забывается.

– А что же милиция, не искала их?

– Как же! Искала. Я только удивляюсь, почему это вы ничего не знаете…

– Я из Синеньких, – соврала Марго, понимая, что сильно рискует. – Они же там раньше жили. А про московскую их жизнь мне ничего почти не известно. Просто приехала вот, поступать буду в театральный, хотела у них остановиться, соседи адрес дали…

– Понятно-понятно, – остановила она ее. – С Синеньких ему переводы и присылали. К ним и письма оттуда приходили, они же оттуда родом… Инга туда часто ездила, я сама однажды телеграмму отправляла с почты, мол, еду, ждите… Но это давно было, очень давно…

Марго возвращалась из Люблина на метро, зажав в руке драгоценный клочок бумаги с номером телефона почтальонши. От грохота электрички уши закладывало, тошнило. Хотелось есть, спать, и она поехала к Лютову.

– Астровы пропали, Инга Новак умерла в поезде, все это неспроста, – говорила Марго за столом, наверчивая на вилку оранжевые от соуса спагетти. – Но почтальонша – добрая женщина. Мне нравятся такие люди. Только их очень мало. Я понимаю, конечно, что она ждет от меня подачки. Как в свое время ждала от Астрова, но ей не жалко подать. Ты молчишь? Тебе есть что мне сказать? Или же ты приготовил для меня речь, смысл которой сводится к тому, чтобы я бросила копать под Ингу?

– Ты ее уже закопала, – мрачно заметил Лютов, так и не решивший для себя, стоит ли рассказать Марго о том, что случилось с Астровыми, или нет. – Так что теперь, подруга, мы с тобой должны найти ее родственников, чтобы те хотя бы похоронили ее на настоящем кладбище…

– Знаешь, я не хочу богохульствовать, но иногда мне кажется, что душа Инги не успокоилась, что она еще долго, до сорока дней, будет летать над Москвой, ища меня, чтобы проклясть…

– Выкинь эту чушь из головы и живи спокойно. Не хватало мне только, чтобы у тебя заболели нервы.

– А разве нервы могут заболеть? По-моему, они имеют обыкновение расшатываться или шалить…

– Ты смеешься, и это меня радует. И вообще, Марго, давно хотел тебе сказать, что завидую твоей выдержке и той легкости, с которой ты идешь по жизни. Я бы тоже хотел вот так…

– Ты не смог бы выбросить труп из окна. Ты об этом?

– Да… Только вот еще не решил для себя, хорошо это или нет. И что лучше – быть сделанным из металла или из другого, хрупкого материала…

– Что-то ты заговариваться стал. То ты боишься за мои нервы. А теперь вот предполагаешь, что я сделана из металла…

И вдруг ей кровь бросилась в лицо. Может, он имеет в виду, что мы с ним живем вместе, а спим в разных постелях?

Марго посмотрела на него пристально. Нет, мне это показалось. Лютов – не такой. У него есть женщина, и он не набросится на меня…

Потом она спросила себя, желает ли она его как мужчину, и тут же получила исчерпывающий ответ: он мне как отец.

– Очень вкусные спагетти… Спасибо.

– Ты поедешь на Петровку?

– Да, мне надо туда вернуться, чтобы не было неприятностей с Марком Аврелием.

– Да, кстати. – И Лютов принес ей книгу, небольшую, в золотистой суперобложке. – Вот, почитай, и ты поймешь, кто такой Марк Аврелий…

– Нет, только не сейчас… Если ты меня в ближайшие полчаса не отвезешь, я усну прямо здесь…

И Лютов исполнил ее просьбу. В машине она, полистав книгу с высказываниями великих людей, уснула и спящая была так похожа на Наташу Троицкую, что он чуть было не наделал глупостей, когда, уже приехав на Петровский бульвар и открыв дверцу, чтобы помочь ей выйти, присел рядом с ней и обнял ее. Все чувства, последние дни приглушенные рассудком, болезненно оголились и бесстыдно проявили себя в самом что ни на есть физическом смысле. Он захотел ее не как Марго, а именно как Наташу, нежную и ласковую женщину, умевшую любить так, как никто другой. Он даже услышал ЕЕ запах, неповторимый аромат молока и ванили, который так возбуждал его.

– Марго, просыпайся, приехали… – Он прошептал эти слова, боясь спугнуть наваждение. – Да просыпайся же ты, черт тебя побери…

Лютов вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, беспомощным перед обрушившимся на него горем одиночества – отняли маму. Смерть забрала Наташу Троицкую, и он осиротел. Да, он стал сиротой без этой женщины, неприкаянным и заброшенным мужчиной, ищущим в каждом женском объятии те ощущения, что прежде давали ему чувство покоя и защищенности. А еще любви. Они любили друг друга.

Марго проснулась и заворчала, закапризничала…

«А это что?» – «Так ведь ты же пошла к цыганам за вещами, ты же не можешь вернуться с пустыми руками, иначе тебя сочтут лгуньей…»

Он был прав, и она приняла из его рук объемный пакет. «Что там?» – «Белые ботинки, свитера, джинсы». Она молча вышла из машины и, сонно махнув ему рукой, двинулась вдоль бульвара к похожему на рождественский торт особняку.

После завтрака, во время которого она рассказала Марку Аврелию о его тезке (во времена Древнего Рима он был императором из династии Антонинов, представитель позднего стоицизма, умнейший был человек, почти как вы, Марк, вам стоит почитать его мысли), Маша, сидевшая тихо и кушавшая, как небесный ангел, одни лишь яблоки да апельсины, глазами показала ей, что пора работать.

Марго нехотя поднялась со стула и потянулась, забыв все приличия. И тут она услышала вопль, от которого ее пробрал мороз по коже. Резко обернувшись, она встретилась взглядом с Машей. Та смотрела на нее как на привидение. Глаза ее медленно наполнялись слезами, потом Марго показалось, что она смотрит вниз, на ее, Марго, ноги. Белые ботиночки Инги ослепили ее? Маша кинулась на пол и принялась ощупывать белую льняную ткань, развязала шнурки…

Марго посмотрела на Марка, спрашивая его взглядом, что ей делать и как реагировать на странное поведение Маши. Но по его растерянному лицу поняла, что он и сам удивлен не меньше.

– Машенька, встань, поднимись, маленькая… Ну что ты?

– Может, они ей что-то напомнили или ей тоже хочется иметь такие же? – предположила Марго.

– Да нет, ей все равно, в чем ходить.

– Значит, у нее были такие? В ее прошлой жизни? Или же трагедия, которая с ней произошла, – шептала она на ухо Марку, – связана с женщиной, носившей такие же ботинки?

У нее язык чесался – так хотелось произнести имя Инги Новак.

– Ничего, ты иди к себе. А я с ней потолкую… Нездоровый человек, чего ты хочешь?

И Марго ушла. У себя в комнате переобулась и легла. Закрыла глаза, но образ перепуганной насмерть Маши не выходил из головы. Белые ботинки. Что бы это значило?

Она прождала довольно долго, пока не пришел Марк и не сказал, что Маша сегодня работать не будет. «Ей нездоровится, пусть девочка отдыхает – и так работает много…»

– Марк, посидите со мной. Расскажите, зачем Маше деньги? И что вы о ней знаете?

– Да ничего не знаю.

Марго поверила ему, глядя на то, как он переживает по поводу Маши. Если, конечно, им не движет эгоизм, ведь Маша кормит его. И если она перестанет рисовать свои пастели, то неизвестно, на что будет жить Марк.

– Вы в прошлый раз, когда мы говорили на эту тему, предположили, что Маша копит деньги, чтобы возвратиться домой. Но куда, вы не знаете.

– Правильно, я и теперь не знаю.

– Но ведь что-то вы о ней наверняка знаете. Разве вы не понимаете, что ей нужен хороший психиатр или невропатолог? Способная девочка, перенесла стресс, а вы, ее друг, имея на руках уже довольно приличную сумму, ничего не делаете для того, чтобы помочь ей… Разве так можно? Вот ваш тезка знаете что сказал в свое время? «Люди рождены друг для друга». Или вот. – Марго полистала книгу с высказываниями Марка Аврелия: – «Люди рождены, чтобы помогать друг другу, как рука помогает руке, нога ноге и верхняя челюсть – нижней».

– Надо же… Видать, правда, был умный человек, этот твой Марк Аврелий. Но мне до него далеко, это ты верно заметила. Я – простой человек. Мне мало надо. И я помогаю ей, сколько могу…

– Вы проедаете ее деньги, покупаете себе хорошее вино, продукты, живете за ее счет, и вам нет никакого дела до ее будущего! – разошлась она. – Вы больше всего на свете боитесь потерять ее. Что вы тогда будете делать?

– А ты злая, – сказал печально Марк. – И неблагодарная.

– Это вы злой. Живете здесь, пользуетесь плодами чужого труда, барствуете здесь и делаете вид, что сторожите этот особняк. А на самом деле я больше чем уверена, ходите по этим апартаментам, представляя себе, что они ваши. И вообще, надо бы выяснить, кому они принадлежат… Хотя я и так знаю…

Марк смотрел на нее широко раскрытыми слезящимися глазами и только качал головой – классический портрет человека, пригревшего на своей груди ядовитую змею, которая только что прокусила ему кожу и выпустила в ранку каплю яда…

– Я СТОРОЖУ этот особняк, и знай это, неблагодарная. Я вытираю пыль, слежу, чтобы не прорвало трубы, чтобы котельная работала исправно зимой, чтобы дом был готов к возвращению хозяев в любой день. У меня даже на кухне все готово для того, чтобы в любое время включить котел, электроплиту, был бы повар. И если что и не успеваю, так потому, что стар и слаб. Вот состаришься, тогда меня вспомнишь. Еще я продаю ЕЕ работы, – он посмотрел на дверь. – Если бы не я, она бы погибла, уж ты мне поверь. Да, она больна. Но она не хочет врача, я с ней говорил.

– Как же это вы с ней говорили?

– Я умею. Она умная девочка, способная…

– Это я уже слышала. Ну так помогите ей!

– У нее нет документов, ничего… Боюсь, что, если вызову врача, ее упекут в психушку, и она там сгинет…

Он говорил это таким убедительным тоном, что Марго снова купилась на это и подумала о том, что, вероятно, он прав. И может, время само вылечит ее. Хотя, с другой стороны, она много бы дала, чтобы раскрыть тайну Маши и попытаться помочь ей преодолеть стресс, шок, депрессию.

– Тогда расскажите о своих хозяевах. Кто они?

– Тебе это не надо знать, Марго. Ты ведь у меня временно, я чувствую, что еще немного, и ты вернешься домой. И это нормально. Тебе нечего делать в Москве, где у тебя никого нет. Москва – холодный город, он не согреет тебя. И чем раньше ты уедешь отсюда, тем для тебя же будет лучше. Ты же не вечно будешь позировать Маше. И она не вечно будет жить здесь и рисовать свои пастели…

– Вы видите ее будущее?

– Да. Вот вернется хозяин…

– Вот вернется барин, барин нас рассудит? Так?

– Почти. Мой хозяин – человек добрый, рассудительный. Я покажу ему Машины работы и скажу, чтоб помог девочке. Чтобы купил мастерскую и приставил к ней помощника. Или врача.

– И он вас послушает?

– Послушает. Он вообще людей слушает.

– Но ведь ваш хозяин бандит… – Она старалась говорить тихо, чтобы и правду сказать, и скандал не устроить. – Человек в наше время не может честным способом заработать столько денег, чтобы купить себе такой домище, да еще и отремонтировать его, придав облик настоящего дворца! Ваш хозяин исчез, и это тоже не случайно. Вы все знаете, понимаете, но продолжаете играть роль чуть ли не юродивого, только чтобы жить здесь… Я не удивлюсь, если ваших хозяев уже нет в живых…

– Тебе нельзя здесь оставаться после того, что ты сейчас сказала, – произнес вдруг Марк Аврелий и поднялся со своего места. – Ты должна уйти и забыть сюда дорогу. Не хочу тебе угрожать, но когда хозяин вернется…

– Бросьте, вы прекрасно знаете, что сюда никто не вернется. Сколько времени прошло с тех пор, как ИХ здесь нет?

– Кого?

– Астровых…

Марк вздрогнул. Было видно, что старику не по себе от прозвучавшей только что здесь из уст постороннего человека дорогой ему фамилии.

– Так ты знала, что это дом Астровых? Но откуда?

– Неважно.

– Тебе ОНА сказала?

– Кто? – оживилась Марго. – Кого вы имели в виду?

– Никого…

– Ингу? Ингу Новак?

– Ты знаешь ее?

– Знаю, я отдыхала с ней на юге.

– Значит, она жива… – Марк опустил голову и тяжело вздохнул.

– Что значит, она жива. Что вы о ней знаете?

– Инга Новак – сестра жены хозяина, Валентины. Это она послала тебя сюда?

– Нет… Просто она сказала мне, что этот особняк на Петровском бульваре – она мне описала его, я узнала этот дом по табличке «Рондо» и старинным фонарям, – теперь ее… И даже показала документ.

– Где она? – дрогнувшим голосом спросил Марк. – В Москве?

– Не знаю… Я думала, что в Москве, приехала сюда, позвонила по ее домашнему номеру – там никто не отвечает, пришла сюда, хотела увидеть ее…

– И куда же мы теперь, с Машей? – вдруг отчаявшимся голосом проговорил Марк, думая о своем. И Марго поняла, что теперь, после того как он узнал, что хозяева сменились, ему как бы незачем оставаться здесь. Если это вообще не опасно для жизни. Но, с другой стороны, на самом деле: куда же им двоим податься? Двум бомжам, облюбовавшим себе этот райский уголок?

– Вы мне скажите лучше, как же так случилось, что вас до сих пор никто не побеспокоил? Ведь ваших хозяев уже сколько времени нет в Москве?

– Пять лет… Но все, что принадлежало Андрею, было неприкасаемым ни для кого, и все в Москве, кто знал его, не зарились… Все, как и я, ждали его возвращения. Должен ли я верить тебе, Марго?

– Не знаю… Но думаю, что торопиться не стоит. А вдруг я на самом деле что-то напутала, и Инга просто решила передо мной похвастаться особняком, который на самом деле принадлежит ее сестре и зятю? Вы сами-то знали Ингу? Может, у нее есть какие-нибудь родственники в Москве?

Марго, забывшись, задавала вопросы, имеющие отношение исключительно к вопросу захоронения Инги, то есть била прямо в цель, не думая о последствиях такой нелогичности в своем поведении. Ведь, если задуматься, то зачем девушке, познакомившейся с Ингой где-то на юге, интересоваться ее родственниками? Это неестественно, если вообще не подозрительно.

Между тем Марк отвечал на поставленные вопросы, меньше всего придавая значение их логичности или нелогичности.

– Я сам-то Ингу не знаю, – говорил он чрезвычайно серьезным и напряженным тоном, – но если дом оформлен на ее имя, то сделать это могла только она и только при одном условии…

– Каком?

– Если нашли тела… – Он сжал свои маленькие узловатые кулачки. – Их долго искали, об этом писали в газетах… Уж слишком надолго они, что называется, легли на дно. И хотя мне передавали их распоряжения относительно этого дома…

– Какие еще распоряжения?

– Да так, по хозяйству: проследить за тем, чтобы вода в батареях не замерзла, чтобы их не разорвало, чтобы крыша не текла, потому что наверху ценная мебель и лепные потолки… Я уверен был, что эта информация поступает от Андрея или Вали, но после того, что ты мне сказала об Инге, я начинаю думать о том, что эти распоряжения могли исходить от нее… Хотя, – взгляд его заметно оживился, – Инга могла действовать от их имени, то есть была каким-то образом связана с ними…

– Вы говорите о вашем хозяине Андрее Астрове так, словно он был для вас не просто хозяином…

– Думаешь, мы с ним в дружбе были? Нет, конечно. Астров, он и есть Астров. Масштабный человек, интересный, богатый. Да только я в милость к нему попал, сторожил хорошо, следил за всем…

– Так ведь здесь, наверное, в его бытность охрана была немалая. Как же вы могли сторожить хорошо?

– Охрана охраной, да только я вроде завхоза здесь был. И за охраной присматривал. Они же молодые, где выпьют на месте, где покурят да окурок не загасят, а я – человек ответственный, Астров любил меня, и его жена, Валентина, меня уважала…

Марго слушала весь этот бред до тех пор, пока не поняла, что девяносто процентов сказанного Марк Аврелий, конечно, нафантазировал, приукрасил, возвышая себя в ее глазах, чтобы придать весомости. Главная его цель уже была не в том, чтобы рассказать Марго правду, а в том, чтобы после смены хозяев остаться ему в этом доме и продолжать свою нехитрую, заключавшуюся в простейших обязанностях службу. Он наверняка уже прикинул, что, раз Марго знакома с Ингой Новак – наследницей Астровых, значит, рано или поздно, когда Инга войдет в этот дом, они встретятся, и тогда он либо останется здесь благодаря Марго, либо ему придется убираться отсюда со своей блаженной Машей. Все было понятно и без слов. Но Марго мучило другое: как могло случиться, что особняк, набитый добром, до сих пор никто не разграбил, как, к примеру, квартиру Астровых в Люблине? Кто позаботился о том, чтобы к нему не прикоснулись грязные лапы настоящих бродяг и мародеров или просто воров? Этот вопрос она не раз задавала Лютову, и каждый раз он отвечал туманно, намекая, что особняк наверняка находится под охраной той бандитской группировки, на территории которой находится Петровский бульвар, и что эти люди всякому, кто вздумает наложить руку на астровскую недвижимость, башку снесут и всю родню пустят в расход. Знал ли об этом Марк Аврелий? Наверняка знал. Не маленький. Вероятно, приходили какие-то люди и передавали распоряжения от хозяев. Или же звонили. И теперь Марк не знает, кто отдавал эти распоряжения, сами ли Астровы или же Инга Новак.

Марго тряхнула головой. Итак, пока что получалось, что у Инги никого из родных в Москве не было. Иначе бы Марк Аврелий об этом знал. Или же эти родственники сами наведывались бы в особняк, если вообще не заселились в него с разрешения той же местной московской мафии.

Но все это были лишь предположения. И все же. Получалось, что Марк многое знал об Астровых.

– Марк, давайте говорить начистоту, – предложила Марго. – Теперь, когда вы знаете о том, что я знакома с Ингой, для вас будет важным, замолвлю ли я за вас слово перед ней или нет. Я права?

Марк, отвернувшись от нее, уставился в окно. Ему было неприятно услышать такое от человека, которому он по доброте душевной дал кров, еду и предоставил возможность заработать немного денег.

– Так вот, – продолжала безжалостно Марго, помня о своих, личных целях, – если вы расскажете мне об Астровых, если ответите на интересующие меня вопросы, я помогу вам…

Я стану твоей хозяйкой, Марк Аврелий, и ты будешь готовить мне эту роскошную ванную комнату перед сном. Еще ты будешь заведовать котельной, проверять трубы, котлы, вентили, задвижки, замки, следить за порядком в доме, за работой горничных и слуг, поваров и посудомойщиц, носить на поясе тяжелую связку ключей от кладовых и винных погребов… Эк тебя развезло, Марго…

– Мне нужен адрес квартиры, где в последнее время жили Астровы. Насколько мне известно, – блефовала она изо всех сил, – у них была большая квартира в центре, недалеко от…

Она была уверена, что Марк назовет ей Рождественку, и была удивлена, когда он назвал улицу Тверскую, «…недалеко от Маяковки». Это был новый адрес, новая страница жизни таинственной четы Астровых и, следовательно, Инги Новак. Кто знает, может, через несколько дней, когда мне доподлинно станет известно, что у Инги нет родных, я сама превращусь в Ингу Новак и стану хозяйкой всех этих квартир, особняка и всего остального… Марго, остановись!..

У нее захватило дух от представленного. Но она взяла себя в руки.

– Марк, у вас есть ключи от этой квартиры?

Он подошел совсем близко к ней и заглянул ей чуть ли не в душу. Щеки его стали розовыми и напоминали нарисованные рукой художника-дилетанта яблоки.

– Нет, – неожиданно сказал он.

– Врете?

– Я отвечаю за особняк. – Он пожал плечами, мол, делайте что хотите, но уж здесь я вам не помощник.

– Очень жаль…

– А на что тебе ключи от квартиры?

Марго не была готова к такому вопросу. Она уже давно поняла, что повела себя на редкость глупо, расспрашивая о квартире Астровых, но слова были произнесены, а Марк теперь будет подозревать ее во всех смертных грехах и сочтет мошенницей. Больше того, он может натравить на нее тех, кто вот уже пять лет присматривает недремлющим оком за недвижимостью Астровых. А это будет поопаснее истории покойной Инги Новак…

– О ключах я спросила просто так.

– Ты сказала, что, когда приехала в Москву, звонила им на квартиру… И что, никто не брал трубку?

– Никто. Поэтому-то я и пришла сюда…

Она поняла, что зашла в тупик, и теперь стояла и смотрела на слезящиеся глаза Марка Аврелия до тех пор, пока не закружилась голова. Внезапно в комнате произошло какое-то движение, она оглянулась – это распахнулось окно, и в комнату ворвался теплый ветер… Ах! И Марк Аврелий, сунув под мышку книгу о своем тезке, вдруг подбежал к окну, вскочил легко, как мальчик, на подоконник и, взмахнув руками, вылетел в солнечное утро, как птица…

…Марго открыла глаза – они с Лютовым, голова к голове, сидели на заднем сиденье машины. Он проснулся, когда она зашевелилась, расправляя онемевшую спину и плечи.

– Поспи еще, если хочешь, – пробормотал он, еще находясь во власти сна и поудобнее устраивая свою щеку на ее плече.

– Лютов, почему ты меня не разбудил?

– Будил, Марго, но ты снова уснула.

Теперь уже он окончательно открыл глаза и потянулся.

– Мне приснился сон, как будто я рассказала Марку Аврелию об Инге Новак… А еще – пакет с вещами. Он есть или его нет?

– Какой еще пакет?

– С моими вещами, говорю же! С белыми льняными ботинками на шнуровке, свитерами. Ведь я вроде бы как возвращаюсь от цыган, у которых должна была выкупить свои вещи…

– У меня есть в багажнике какой-то пакет, можно в него положить мой свитер, что-нибудь еще, чтобы видно было, что ты пришла не с пустыми руками. Надеюсь, что твой император не станет проверять пакет.

– Какое счастье, что это был сон, – все никак не могла успокоиться Марго, вспоминая, каких глупостей она успела наговорить Марку за недолгий, но богатый событиями сон. – В сущности, я сказала ему все, что думаю о нем и Маше. Я упрекала его за то, что он палец о палец не ударил, чтобы помочь ей. Но и он отвечал мне довольно разумно…

И Марго в подробностях рассказала Лютову свой сон.

– Да уж, на самом деле хорошо, что тебе все это только приснилось. Не вздумай говорить с ним об Инге Новак и даже не пытайся узнать, есть ли у них (или была) квартира. Наверняка была, ведь если это те самые Астровы, то у них было полно недвижимости. Но ты, играя свою роль, ничем не должна выдать себя. Достаточно того, что завтра ты узнаешь от почтальонши адрес Астровых в Люблине. Хотя даже если ты и поедешь туда, то это мало что изменит. Ну, увидишь ты квартиру… Хотя постой. А как же ты туда войдешь?

– Я уверена, что в связке ключей, что были в сумке Инги, есть ключи и от этой квартиры. Ведь она же – сестра Валентины, и, раз они все вместе, втроем жили в Люблине в сгоревшем доме, значит, и новый дом, куда их переселили после пожара, имеет к Инге непосредственное отношение. А что твой друг Савченко не мог узнать этот адрес по фамилии?

– Да в том-то и дело, что вся эта троица – Андрей и Валентина Астровы и ее сестра Инга Новак – по документам проживала в Синеньких, я же говорил…

– Но, помимо адреса в Синеньких, если, как ты говоришь, у них было много недвижимости в Москве, должны быть и другие адреса… В том же Люблине. Раз и почтальонша их знает, значит…

– Это еще ничего не значит… Кажется, я начинаю что-то понимать. Смотри. Если речь идет о тех самых Астровых, то они – люди очень осторожные и умные. Следовательно, вряд ли они будут «светиться» со своей недвижимостью, как Астровы. Думаю, что они…

– …оформили недвижимость на кого-то другого?

– Да или других… Я-то просил его узнать об Инге Новак. А остальные квартиры могли быть куплены на имя, скажем, Валентины Новак, его жены.

– Твой Савченко – халтурщик. Ну посуди сам, ты просишь собрать его всю информацию об Инге Новак, и он, вместо того чтобы первым делом сообщить тебе все ее адреса (в том числе, кстати, и на Рождественке, не считая вот этого особняка на Петровском бульваре, документы на который ты видел сам, собственными глазами!), называет тебе лишь один-единственный адрес в Люблине, причем фактически уже не существующий…

– Он не халтурщик, как ты выразилась… Думаю, причина кроется в другом. Просто твоя Инга Новак приобрела права на квартиру на Рождественке и этот особняк НЕДАВНО.

– А ты не допускаешь, что в регистрационной палате сидит человек Астровых, который тормозит ответы на запросы прокуратуры или милиции или что-нибудь в этом духе?

– Ты рассуждаешь вполне здраво, но мне в голову пришла еще более оригинальная мысль. А что, если вся эта недвижимость не зарегистрирована лишь по той причине, что документы находятся в работе?

– Ты хочешь сказать, что Инга Новак, став хозяйкой этой недвижимости, тут же начала оформлять ее на другое имя?

– Именно…

– Но на кого?

– Понятия не имею. Только чувствую, что ты, Марго, постепенно влезаешь в чужую жизнь, и кое-кому это скоро не понравится.

– Кого ты имеешь в виду?

– Пока еще не знаю, но думаю, что у Инги есть покровители…

Марго снова вспомнила свой сон, в частности, разговор, где речь велась о том, кто охраняет недвижимость Астровых, оберегая от мародеров и воров. Получалось, что во сне пришли в движения все ее мысли, касающиеся службы Марка Аврелия в особняке, да и всей ситуации, в которой она оказалась в целом.

– А почему бы тебе не задать твоему Савченко вполне конкретные вопросы, связанные с окружением Астровых: друзья, знакомые, любовники или любовницы… А что, если у Валентины был, предположим, какой-нибудь друг, на которого и была оформлена часть недвижимости? Или у Андрея была подруга…

– Я спрошу…

– Вот и спроси. А мне пора идти. Думаю, что сон, который я тебе рассказала, – символичный и явился мне своего рода предупреждением. Чтоб не болтала лишнего. Если честно, я несколько раз чуть не проговорилась на самом деле об Инге Новак. Вот только непонятно, почему во сне Маша так странно отреагировала на эти белые башмаки… Во всем виновата моя голова, набитая фантазиями. Но поживем – увидим. Что ты так смотришь на меня? Хочешь что-то сказать?

Лютов покачал головой, любуясь нежным профилем сидящей вполоборота к нему Марго.

– Ты очень, понимаешь, очень похожа на свою мать… – прошептал он и, взяв ее голову в свои руки, поцеловал прямо в губы. – Все, теперь можешь идти…

Марго, которая восприняла этот поцелуй как первый шаг к физическому сближению, вспыхнула и почти выскочила из машины. Лютов может спутать все ее планы. Ему не нужна мошенница, собирающаяся прибрать к своим рукам затянутую паутиной и присыпанную пылью империю Астровых. Ему нужна реальная покладистая женщина вроде Наташи Троицкой, которая будет довольствоваться ролью жены Лютова – домохозяйки.

Уже на крыльце она вспомнила, что не захватила вещи, предназначенные для отвода глаз. Но Марк Аврелий, увидев ее, даже не обратил на это внимание. Судя по его виду, он был даже рад, что она вообще вернулась.

– Где тебя носило? Мы же переживали… Как там твои цыгане? Все в порядке? Расплатилась?

– Да, все нормально… Просто мне долго пришлось ждать, пока не придет тот человек, которому я должна была деньги… Но я расплатилась, спасибо вам, так что теперь я никому и ничего не должна. Извините, что я так долго…

– Главное, что ты пришла. Хочешь чаю?

– Хочу… А где Маша, спит?

– Спит. А вот у меня бессонница. Все думаю, прикидываю…

– Вот черт, забыла для вас книгу о Марке Аврелии. Почитали бы на сон грядущий его мудрые мысли…

– А… Ну ничего, я сам поищу, здесь… Интересно же, кто такой Марк Аврелий…

– Император, но я о нем мало что знаю. Вот принесу книжку, и прочитаете тогда.

За чаем он заговорил о Маше, и Марго снова задала ему вопрос, зачем ей деньги. И как в ее сне, он ответил, что не знает. И тогда она, испытывая судьбу, спросила его, не собирается ли он подлечить ее, пригласить врача-психиатра. И Марк почти слово в слово ответил ей, как и во сне:

– У нее нет документов, ничего… Боюсь, что, если вызову врача, ее упекут в психушку, и она там сгинет…

Дальше развивать эту тему она не стала – испугалась. Поблагодарила за чай и пошла спать. И в этот раз ей уже ничего не приснилось.

Утром все было как обычно – завтрак, позирование. После обеда она, как договаривались, позвонила почтальонше и, на свое счастье, узнала новый люблинский адрес Астровых. Сказав Марку, что хочет прогуляться, Марго, прихватив связку ключей Инги Новак, поехала в Люблино, зашла на почту и, разыскав знакомую почтальоншу, дала ей сто рублей. Затем поднялась на холм и вошла в подъезд нового, еще пахнувшего краской дома. Остановившись перед квартирой, замерла. Вспомнила, как колотилось ее сердце, когда она точно так же стояла перед дверью квартиры Инги на Рождественке. И решила не рисковать – прежде позвонить соседям и расспросить их об Астровых. Но, как назло, никого дома не оказалось. Марго восприняла это как знак и позвонила. В квартире Астровых было тихо. Она звонила минут десять и только после этого достала ключи и почти без труда (дома она вычислила несколько ключей методом исключения) открыла дверь. И сразу же поняла, что квартира жилая. Ей стало страшно… Чистые полы, холодильник, полный продуктов, мокрое полотенце в ванной комнате, нигде не пылинки… Здесь жила женщина, молодая, некурящая, ведущая здоровый образ жизни. Ни одного следа пребывания мужчины. Судя по одежде в шкафах, женщина изящная, хотя и высокая, но одевающаяся со вкусом и дорого. На подоконниках комнатные растения – земля сырая, черная, ухоженная. На одном растении – с широкими жесткими зелеными листьями с белыми разводами – сверкают капли воды.

Кто бы здесь ни жил, этот человек мне и расскажет об Инге Новак. Вот только бы не было скандала…

Она обошла квартиру – все три комнаты – и вернулась в гостиную с твердым намерением ждать появления таинственной особы, живущей в квартире Астровых. Села в кресло и замерла. Взгляд ее переходил от одного предмета к другому, она нервничала, ее страшила встреча с незнакомкой. И вдруг она поймала себя на том, что разглядывает красные и синие клетки большого пушистого пледа на диване. Память тут же выдала ей картинку: сине-красный плед на изумрудной траве – пикник в лесу. Только уж слишком чистый плед, почти новый. «Это не тот плед, а его двойник». Марго сидела и думала о том, что что-то в этой квартире не так. Чего-то не хватало здесь, чего-то привычного… Она снова поднялась и осмотрелась, вышла в переднюю. Ну точно! Здесь нет вешалки. А куда же живущие здесь люди вешают пальто и плащи? Шляпы и зонты? В прихожей на полу был расстелен ковер и не было даже намека на мебель. Марго двинулась по квартире, постепенно метр за метром обследуя пространство. Но вешалки или шкафа с верхней одеждой так и не нашла. Вернулась в гостиную и села в кресло. Вытянула ноги – устала. Закрыла глаза, и сразу же замелькали фрагменты только что осмотренной квартиры: стоящий в углу пылесос, открытые шкафы с едва проступающими из темноты очертаниями плечиков с висящими на них платьями и костюмами, сложенные аккуратно там же, только внизу, обувные коробки, пара розовых туфель под кроватью в спальне… Розовые туфли, ковровое покрытие жемчужного оттенка на полу, а на нем следы от обуви, возможно даже, от этих же туфель…

Марго кинулась в спальню, заглянула под кровать и достала туфли. На подошве – цветная пыль. Она опустила одну туфлю на ковер – бурый отпечаток совпал с очертанием носка, от каблука на ковре остался лишь едва заметный след-углубление. Следы – их было всего два – вели к высокому напольному зеркалу. Женщина, обутая в эти туфли, стояла перед зеркалом, затем сняла их и поставила аккуратно под кровать. Ну и что?

Она подошла к зеркалу. Где-то на уровне груди на зеркале виднелись следы пальцев. Зачем было трогать зеркало? Марго подошла вплотную и всей пятерней покрыла видимую проекцию чужой руки, надавила на зеркало, и оно поплыло в сторону… Никакой мистики, Марго, стой спокойно и не падай в обморок. Обычная дверь на роликах. У тебя у самой был шкаф-купе с такими же дверцами. Ну же, открывай пошире и входи. Две смежные квартиры. Ничего особенного. Поэтому-то соседи и не отзывались – их попросту нет. Здесь один хозяин или хозяйка.

Марго стояла перед открывшимся дверным проемом, за которым просматривался еще один коридор, а за ним – дверь… Она прошла внутрь и увидела вешалку. Вот теперь все встало на свои места. Две квартиры, соединенные в одну. Темные следы обрываются на границе двух квартир. Марго прислушалась – ей показалось, что где-то льется вода. Она двинулась по направлению к предполагаемой кухне, но обнаружила вместо этого небольшой тренажерный зальчик с душем. Ванная и туалет были точными копиями таких же, как и в первой квартире. Марго слышала бульканье и жужжанье, вот только пока не могла понять, откуда идут эти звуки. Нервы ее были на пределе. Она понимала, что в любую минуту сюда могут войти, и уж тогда ей не поможет ни Лютов, который разбудит ее и вернет в спокойную реальность автомобильного салона, никто…

Но она продолжала двигаться на звук. Вот комната, симметричная спальне. Дверь. Марго открыла ее и увидела огромный аквариум, сверкающий промытыми стеклами, за которыми, как барышни в пышных оборчатых платьях, двигались, играя прозрачными яркими – красными, желтыми, синими, пятнистыми – плавниками, рыбки. Это были чудо что за рыбки. В зеленоватой воде, насыщаемой воздухом (вот откуда этот булькающий звук – работает компрессор, качающий в аквариум воздух!), застыли дивные подводные растения, поражающие воображение такого неискушенного зрителя, как Марго. Целый подводный лес с качающимися зеленовато-голубыми гирляндами, похожими на хвою, с миниатюрными фантастическими деревьями, коричневатыми камнями-замками, застывшими на дне, и все это – для роскошных, фосфоресцирующих дорогих рыбок…

Кроме аквариума, занимающего почти целую стену, в комнате, лишенной мебели, прямо на полу стояли два больших армейских термоса, чемодан, рюкзак и большая картонная коробка. Марго открыла чемодан – он оказался пуст. В рюкзаке – мыльница, зубная паста и щетка с полотенцем. Все. А вот в картонной коробке, размером с телевизор, лежал плед. Точно такой же, каким был покрыт диван в первой гостиной. Марго потянула за край, и он, большой, скомканный, кисло пахнувший, выпал на пол. В красно-синих клетках застряли зеленые сухие стебли, травинки, листья… Марго развернула его и увидела, что плед грязный, весь в темно-бурых потеках. Кровь? Ну не варенье же…

Она поспешно сунула плед в коробку. Ее всю трясло. Она вышла из комнаты на подкашивающихся ногах. И тут ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Опираясь на ручку двери, она медленно повернула голову, и ей показалось, что в аквариуме, слева в углу, плавает человеческая голова. В натуральную величину. Голова улыбалась ей, показывая мелкие белые зубы. Марго, улыбнись и ты призраку, а то Маша лишится своей натурщицы, а Лютову будет некого целовать в губы… ну же, смелее!

Марго, словно под гипнозом, улыбнулась. Подошла поближе и увидела перед собой спрятанный в гуще зеленых растений фотографический портрет мужчины. Посмотри направо – там еще одна голова. Только женская. Видишь? Не бойся, это женские волосы, и тебе только кажется, что в них запуталась оранжевая рыбка… Это застекленный снимок…

Она, с трудом преодолевая отвращение, уже почти вплотную приникла к стеклу аквариума и, вглядевшись повнимательнее, поняла, что на фотографиях – лица не живых людей, а трупов. Подобные, отвратительные в своей натуралистичности снимки она могла видеть только в триллерах. Или же на последних страницах газет, где читателям предлагалось опознать по фотографии труп. «Такого-то числа в лесополосе обнаружен труп 30-летнего мужчины в синих спортивных брюках, тельняшке и коричневых ботинках…» Марго, держись…

Пятясь, она наткнулась на стоящие в углу металлические термосы. Она видела такие тоже только в кино. Приблизительно на двадцать литров. Марго смотрела на них с ужасом, словно уже заранее знала, что в них. Постепенно в ее сознании выстроилась логическая цепочка: пикник – клетчатый плед с разложенной на нем закуской и румяным аппетитным шашлыком – клетчатый плед, уже пропитанный кровью – два трупа, мужской и женский – вспышка фотоаппарата – два снимка под стеклом в прозрачных рамках – два лица с неестественно выпученными глазами и открытыми черными ртами – два термоса – две разбухшие субстанции, плавающие в темной духоте физраствора…

Марго, не дыша, откинула крышку одного из термосов и, увидев мокнущие в темной жидкости длинные волосы с фрагментом человеческой серой ушной раковины, закричала…