Пикник в Вероне

Глава 3

Джардино Джусти. Прекрасные сады Ренессанса, созданные века назад, были восхитительны. Зелень деревьев приятно оттеняла серый камень зданий в центре города. Они медленно шли через сад, разбитый в классическом стиле. Здесь было тише и, должно быть, прохладнее, однако Эмили изнывала от внутреннего жара, ее чувства обострились, она обрела возможность улавливать самые тихие звуки, журчание воды, жужжание пчел, свое собственное дыхание. И его близость.

Лука вел ее дальше от аллеи, в глубь зарослей, под сень раскидистых крон высоких деревьев, к влажному гроту неподалеку. Она посмотрела на тенистый берег, поросший травой.

– Ой, смотри, кто-то устроил здесь пикник.

– Да. – Лука улыбнулся восторженно, как мальчишка. – Мы с тобой.

Он подошел к мужчине в темном костюме, они коротко поговорили, и мужчина ушел по тропинке к выходу.

Лука жестом показал, чтобы Эмили подошла ближе.

– Хочешь есть?

– И ты говоришь, что не романтичен, Лука? – Она мягко усмехнулась, скрывая волнение.

– Это всего лишь пикник.

Нет, не всего лишь, мысленно не согласилась с ним Эмили, пораженная великолепием представшей ее взгляду картины. Большой рубиново-красный ковер расстелен на траве, по нему разбросаны подушки из тяжелой ткани глубокого красного цвета, расшитой золотистым узором. Еще один коврик лежит сложенный в углу. Им что, понадобится больше пространства или они будут им укрываться? Эмили развеселилась и очень воодушевилась.

Около ковра на траве стояла большая корзина. Лука опустился рядом с ней на колени, достал вино и стал наливать его в хрустальные бокалы.

Эмили решила, что попала в рай. Не сомневаясь ни в чем, она устроилась на ковре, взяла бокал, который он ей подал. Окинула взглядом безупречно ухоженный сад, попыталась вернуть себе душевное равновесие, перед тем как отбросить в сторону неприятные мысли.

– Как же здесь прекрасно!

– Самое лучшее, что есть в Италии. – Он улыбался, будто знал, что она уже все для себя решила. – Это для тебя.

– Корзина не кажется такой уж большой.

– Я имел в виду не корзину.

– Ты уверен в собственной неповторимости, не так ли?

– Да, до последнего евро. Но мы сейчас говорим не о деньгах.

– Нет?

– Мы говорим об удовольствии. А ты не можешь назначить цену за абсолютное удовольствие.

Лука не мог оторвать от нее взгляда. Эмоции, которые отражались на ее лице, были такими искренними, что он почувствовал себя виноватым.

– Не я собирал корзину, и не я все раскладывал.

Эмили засмеялась:

– Я знаю, но это твоя идея.

Она была права, и Лука почувствовал себя еще более виноватым. Он хотел добиться ее. Ничего серьезного. Просто флирт. Только на вечер. Эмили с ее строгими глазами и неумелым кокетством казалась еще слаще, еще притягательнее, чем умудренная опытом женщина. В самом деле, он не имел права пытаться соблазнить ее, по крайней мере без ее желания. Интересно, знает ли она правила таких отношений? Один раз, и праздник кончился.

– Еду приготовили в отеле.

– Итак, банкет из пяти блюд.

– Да.

– А какое отношение ты имеешь к опере?

– Моя компания – корпоративный спонсор.

– Твоя компания?

– Да. – Он посвятил своей фирме почти десять лет жизни, получая образование, обретая опыт, пока не привел ее к исключительному успеху. Отец ему не помогал. Да он и не нуждался в родителях, не предлагавших ему ничего, кроме денег. Лука и сам мог заработать себе на жизнь, ему хотелось доказать собственную значимость. – Я часто принимаю богатых клиентов и их жен.

– Их жен?

– Да. – Лука подавил улыбку.

Сейчас Эмили спросит о женщине, бывшей с ним прошлым вечером. Да, это жена его клиента. Нет, она ему совсем не интересна. Он послал Эмили многообещающий взгляд, но увидел, как она посматривает на его левую руку. Напрягся. Да, какое-то время он носил на безымянном пальце кольцо, используя его как талисман, отпугивающий женщин. Но всякий взгляд на кольцо вызывал в нем воспоминания. У Никки не хватило сил надеть его, пришлось делать это самому. Несмотря на крошечный размер, кольцо, которое он подарил, держалось на тонком пальце угрожающе свободно, становилось страшно, что оно вот-вот соскользнет. На помолвку не было времени. В конце концов он снял кольцо, и белая отметина на пальце постепенно покрылась загаром. Но даже тогда он не смог забыть прошлое. Да и сейчас, переживая момент страстного влечения к женщине, он чувствовал, как воспоминания давили, воскрешая то, к чему слишком больно прикасаться.

– А чем занимается твоя компания? – спросила Эмили.

– Хедж-фондами[1]. – Когда наваливались тягостные мысли, он с головой уходил в работу. Это очень ему помогало.

– Зеленые изгороди? – Эмили насмешливо наморщила нос. – Что-то связанное с садами?

Он помедлил, не желая пускаться в подробные объяснения по поводу сложных финансовых операций, которые удавалось осуществлять, поэтому уклончиво ответил:

– Я люблю сажать деревья.

– Денежные деревья. – В глазах Эмили плясали веселые бесенята.

Лука засмеялся. Плутовка, да она дразнит его!

– Очень точное замечание.

– И ты любишь оперу?

Интересно, почему это ее удивило?

– Я же итальянец. Конечно, я люблю оперу.

– У тебя совсем нет итальянского акцента.

– Сказывается образование. Закрытая школа в Англии с семи лет. Но любовь к опере, мне кажется, я унаследовал от мамы. – Воспоминание о матери тоже было болезненно, и Лука сменил тему разговора. – Тебе нравится Италия? – Ответ он прочитал по сияющему лицу Эмили. Теперь его очередь дразнить. – Это твой первый визит сюда, верно? Оправдались твои ожидания?

– На самом деле все оказалось даже лучше, чем я могла представить.

Эмили так искренне восторгалась Италией. Луке стало ясно, почему она так рассердилась вчера вечером – хотела насладиться каждым мгновением происходящего, того, что она так долго ждала. Ее немного наивная откровенность показалась Луке такой привлекательной.

– Тебе нравится еда?

Она кивнула.

– Ты пробовала что-нибудь из национальной итальянской кухни?

Эмили выглядела неуверенной и медлила с ответом, значит, скорее всего, местные кулинарные изыски остались для нее непостижимыми. Вероятно, не позволял бюджет. Эту проблему он сегодня может решить.

– Итальянская кухня – это не только моцарелла и вяленые томаты.

– Разве? – Эмили состроила забавную гримасу. – А я люблю моцареллу и вяленые помидоры.

– И все-таки давай попробуем что-нибудь еще.

Лука засунул руку глубже в корзину. Служащие отеля проделали огромную работу, наполнив ее маленькими контейнерами, содержащими образцы самых разных блюд. От самых простых – например, оливок, до миниатюрных копий невероятно сложных блюд.

Он вынимал их, предлагал Эмили и рассказывал о каждом. В каком районе Италии так готовят, как блюдо называется по-итальянски. Смотрел, как она пробовала, ожидая реакции, и только потом пробовал сам. А тем временем его аппетит возрастал.

Эмили слизнула сладкий крем с губ. Да, она любила вяленые на солнце помидоры. Но, боже мой, лакомства из этих баночек были совсем из другого мира. В своей обычной жизни после такого вкусного ланча, сидя в тени деревьев в теплую погоду, она бы, скорее всего, захотела спать. Но присутствие Луки, такое близкое, не давало расслабиться. Он вытянул ноги и лежал, опираясь на локоть, его длинное сильное тело занимало весь ковер.

Эмили нестерпимо хотелось к нему прикоснуться. Один голод был утолен, но остался другой. Она взяла из корзины хлебную палочку гриссини, ей обязательно нужно было что-нибудь вертеть в руках.

– Расскажи мне о себе, – попросил Лука.

Эмили пожала плечами:

– На самом деле и рассказывать-то не о чем.

В ее жизни действительно не было чего-нибудь интересного и захватывающего.

– Где твои родители?

Она разломила гриссини пополам, и тень, лежавшая на сердце, отразилась на лице.

– Прости меня, – тихо произнес он. – Ты не расскажешь мне, что случилось?

– Да, конечно. – Через минуту Эмили уже улыбалась. – Это произошло давно. – Она разломила половинку гриссини еще надвое. – Мама погибла в автомобильной катастрофе, когда мне было пятнадцать лет. После этого папа так и не сумел справиться с потерей. Он много пил. Курил не переставая. Прекратил есть. – Она растерла крошки между пальцами и посмотрела на растущие неподалеку деревья. – Я думаю, с ее уходом он потерял интерес к жизни.

– Несмотря на то что у него были две прекрасные дочери, чтобы позаботиться о них?

Эмили уловила в вопросе Луки легкое осуждение. Не думала ли и она сама так же, в гневе и отчаянии, которое иногда охватывало ее? Но она знала историю целиком. Жизнь никогда не бывает только черной или белой, всегда полна полутонов. И Эмили рассказала о них.

– Папа тогда вел машину. И не смог оправиться от чувства вины. – Эмили стряхнула хлебные крошки с ладоней, села, опершись на руки, и устремила взгляд на пологий склон, ведущий к кипарисам. – Он умер через два года после мамы.

Два года попыток вытащить его. Депрессия затянула отца слишком глубоко, выпивка превратилась из проблемы в болезнь, разрушила его разум и тело настолько, что ничего исправить уже было нельзя. Он не мог и не хотел выкарабкиваться. Просто выключился. На Эмили свалилось все это.

– А что случилось потом?

– Мне было восемнадцать. Кэт почти тринадцать. Ей позволили остаться со мной. Я бросила школу и пошла работать.

Эмили хотела учиться в консерватории по классу фортепьяно, но вместо этого пришлось работать, и они вложили все в музыкальное образование Кэт. У младшей сестры яркая внешность, самобытный талант и невероятная энергетика. Теперь, почти девятнадцатилетняя, она хотела поехать за границу и прорваться, как она говорила, «через холмы». Эмили аккомпанировала ей и с музыкальной, и с финансовой точки зрения.

– То есть ты вырастила Кэт, – заключил Лука.

Эмили пожала плечами:

– Мы вырастили друг друга.

Больше никого у них не было.

Они долго молчали. Потом Эмили посмотрела на Луку. Его потемневшие глаза отразили мрак прошлых дней. Он все понял. Осознал, скольких усилий это стоило Эмили и как ей было одиноко. На какое-то мгновение показалось, что он жалеет ее. А она жалости не хотела. И уж тем более не сегодня и не от него. Она справилась со всем, выжила, и Кэт выжила. Сейчас они уже смело смотрели вперед и видели новые горизонты. Жизнь продолжалась. И Эмили пыталась полностью заглушить страх, клубком свернувшийся под ложечкой. В течение последних шести лет она работала в двух местах одновременно и вдобавок к этому взяла на себя все домашние хлопоты. Добилась стабильности, обеспечила им с сестрой достойное существование. Но теперь стабильная, размеренная жизнь перестала казаться ей пределом желаний. Эмили знала, что хочет большего, чем то, что ждало ее дома. Она хотела иметь более высокооплачиваемую работу, добиться высокого социального статуса. Свидание с этим потрясающим мужчиной в таком красивом саду показалось дверью в ту самую новую часть жизни, приоткрывшуюся прямо сейчас.

– А как насчет тебя? – спросила она. – Расскажи о своей семье.

Лука помрачнел, и Эмили поняла, тень на его лице похожа на ее собственную.

– Тебе в самом деле интересно? – удивился он, но выполнил ее просьбу. – Мама умерла от рака, когда мне было семь лет. – Лука говорил отрешенно, но было ясно, что боль в его душе еще сильна.

– А твой отец?

Лука пожал плечами.

– Меня отправили в закрытую школу сразу после смерти мамы. Мы не были близки с отцом. – Этой короткой фразой он высказал то, что трудно передать миллионом слов.

Эмили ошеломленно выпрямилась. Его выгнали из дома? Отправили в чужую страну, где он даже не мог говорить на родном языке?

Лука горько улыбнулся:

– Я похож на маму и, видимо, пробуждал у отца болезненные воспоминания.

Итак, они оба в определенном смысле брошенные своими отцами дети. Луку услали из дома, отец Эмили ушел из жизни сам. По крайней мере, духовно. Оставил Эмили нести ношу заботы о его увядшей оболочке.

– А где твой отец сейчас?

– Он женился во второй раз. Они живут недалеко от Рима.

Их глаза встретились. Может быть, именно прошлое, какие-то его тени, привлекли их друг к другу и объединили.

У нее не было времени поразмыслить об этом, потому что Лука поднялся и сказал:

– Хватит о грустном. День скоро кончится. – И опять залез в казавшуюся бездонной корзинку. – Давай попробуем десерт.

Возможно, их прошлое тягостно. Но Лука физически самый сильный мужчина, которого она встречала в жизни. И он прав. Не нужно больше делиться горестями. Сегодня выдался праздничный и солнечный день.

Десерт оказался чем-то вроде сливочных пирожных. Лука взял ложку и негромко рассмеялся, заставляя Эмили наклониться ближе, чтобы попробовать.

– Ой, боже! Вкус чистейшего греха!

– Вкусно, правда! – Он зачерпнул еще одну полную ложку и предложил ей.

– Очень вкусно.

Эмили блаженно улыбнулась, опустилась на подушку и прикрыла глаза, позволяя себе полностью расслабиться, насладиться лесным воздухом и будоражащим кровь солнечным теплом. Ей хотелось конфет, а еще больше – мужчину, который был сейчас рядом.

– Итак, все это время ты присматривала за сестрой? – спросил он мягко. – Теперь тебе нужен кто-то, кто присмотрит за тобой.

Эмили повернула голову и открыла глаза. Его голова лежала рядом на подушке.

– С чего ты взял, что у меня никого до сих пор нет?

– Если бы был, ты бы не смотрела на меня такими голодными глазами.

Она обиженно вскинула голову:

– Не стоит преувеличивать, Лука. Я не совсем неопытна.

– Только относительно, да? – Он засмеялся. – Кто он? Какой-нибудь юный дурачок, который не знает, как доставить женщине удовольствие, даже если она дала ему пошаговые инструкции и карту с указанием маршрута?

Эмили почувствовала, как у нее краснеют лицо и шея, и опять закрыла глаза, делая вид, что он не прав. На самом деле именно так все и было.

– Эмили. Я не могу предложить тебе ничего, кроме воспоминания. Но мне кажется, это будет хорошее воспоминание.

Она опять открыла глаза, привлеченная силой сказанных слов.

– Когда ты последний раз делала то, что тебе хочется? Не для кого-то другого, а именно для себя?

Она не могла вспомнить.

– Это все, что ты предлагаешь? Благородно с твоей стороны. – Она усмехнулась. – Будто для тебя это ничто.

– Для меня это все. – Он пожал плечами. – Я эгоист, признаю. Будь и ты эгоистична со мной. – Он опять приподнялся на локте, пододвигаясь ближе и глядя ей в лицо. – У нас больше общего, чем ты думаешь. Я, как и ты, тяжело работал. И много пережил. И понимаю, что ты заслуживаешь удовольствия.

– А ты можешь мне его дать?

Лука наклонился над ней.

– А вот это ты мне скажешь. – Он взял ее руку и приложил к груди: – Чувствуешь? Бьется быстрее?

Напряженное биение в его груди было сильным, ровным и завораживающим. Эмили хотелось, чтобы ткань исчезла и ее пальцы почувствовали его кожу.

– У тебя так же бьется сердце, когда мы касаемся друг друга? Когда гуляем, держась за руки, тебе не хочется большего? Мне хочется. – Он говорил нежно, но она ощущала, как сила чувства, скрытая за словами, пронзала ее до мозга костей. – Если бы я сделал то же самое, твое сердце забилось бы быстрее?

Оно уже билось все быстрее и быстрее с каждым его словом и растущим предвкушением удовольствия.

– Мне кажется, нам нужно проверить. – Лука отпустил ее руку и прикоснулся к Эмили, проводя пальцами вдоль ключиц.

– Лука. – Она покачала головой, но не могла не признать, что его прикосновение обожгло ее.

Его рука скользнула вниз, прижимая ткань майки к коже так, что она натянулась на груди и стали видны тугие, напрягшиеся соски. Лука улыбнулся: ему не нужно ощущать ее сердцебиение, он и так знал, как действует на нее.

Он опять посмотрел ей в глаза, настойчиво и решительно.

– Только один поцелуй.

Один день. Одно абсолютное искушение.

Ему не нужно было упрашивать ее. Она встретила его на полпути, уже влажная, податливая и жаждущая. Закрыла глаза, не помня ни о чем, кроме него. В мире не существовало ничего, кроме его поцелуя. Его губы касались ее рта, язык пробовал ее на вкус. Вскоре поцелуй стал настойчивым, разбойничьим. Эмили подняла руки, пальцы скользнули в его волосы. Она не только подчинилась его воле, но и стала предъявлять собственные требования, открываясь ему навстречу, желая большего.

Это было блаженство. Она хотела, чтобы все продолжалось бесконечно, хотела насладиться каждым моментом. Но слишком уж быстро потребовала большего. Захотела придвинуться ближе, оказаться под ним и почувствовать вес его тела, ощутить…

Лука отстранился.

– Эмили.

Она открыла глаза.

– Мне хотелось бы привести тебя в мой отель и исцеловать все твое тело. Ты согласна?

– А он далеко, твой отель?

Лука засмеялся – неконтролируемый всплеск непритворной радости.

– Я серьезно. Может, мы здесь продолжим? – Ей не хотелось ждать. Она хотела всего прямо сейчас.

Лука улыбнулся удивительно теплой, расслабленной улыбкой и опять склонился над ней. Поцелуй был таким же горячим. Его рука лежала на ее груди. Эмили сгорала от желания и знала, что не сможет ни в чем отказать. Никаких завтра и никаких сожалений. Существовало только настоящее, и ее влечение к Луке было непреодолимо велико.

Из-под отяжелевших век она видела голубое небо, проглядывающее сквозь зелень ветвей над ними, чувствовала тепло лета, душой и телом радовалась этому раю. Каждым своим поцелуем Лука обещал так много… Эмили и не знала, что желание может быть мучительным, не переживала такого сильного стремления к физической близости. Не могла представить, что тело может одержать верх над разумом.

Лука застонал, будто читал ее мысли, разделял силу желания.

– Мне бы хотелось раздеть тебя под этими деревьями, но Джардино – общественный парк. Если в твои туристические планы не входит провести ночь с карабинерами, нам нужно идти. Прямо сейчас.

Эмили было почти наплевать на условности, она разрывалась между нежеланием прервать этот момент и желанием довести все до конца, и как можно быстрее.

– Хорошо, – заставила она себя ответить. Это было равносильно тому, чтобы принудить себя вылезти из теплой прозрачной воды. Непреодолимо хотелось опять нырнуть в глубину. Неужели в еде были наркотики? Но нет, это его тело, прикосновения, а не опиум.

Лука встал и протянул ей руку.

– Тогда пошли.

Их глаза встретились, и Эмили улыбнулась.

– А как насчет этого? – Она обвела рукой ковер, разбросанные подушки и банки из-под еды. Не хотелось думать об этом, но давняя привычка наводить порядок брала свое.

Лука покачал головой:

– Об этом позаботятся. Не волнуйся.

Он взял ее за руку и повел вниз по цветущему склону. У ворот их ждала шикарная серая машина. Лука открыл для Эмили дверцу, и она скользнула внутрь. Машина сорвалась с места. До центра Вероны, где находился отель, всего несколько минут езды, но и это время они не тратили понапрасну. Лука повернул ее лицом к себе и, не отрываясь, целовал, лишая ощущения пространства и времени.