Пионеры против пенсионеров

Глава девятнадцатая. «Перемен требуют наши сердца!»»

Когда жизнь человека протекает спокойно и размеренно, то рано или поздно у него возникает желание что-то изменить. Правда, здесь многое зависит от возраста, пола, социального статуса и многих других особенностей организма или личности. Мужчины, как правило, пытаясь что-то поменять в своей жизни, ограничиваются каким-либо хобби – рыбалка, футбол, коллекционирование японской скульптуры «нэцке», ну, ил, в конце концов, заводят себе любовницу. В общем, как-то меняют привычный жизненный уклад. У молодых перемены более радикальны – мужчина может сменить работу, уйти от жены, рассорится с подругой, в общем, податься в поиски самого себя. Обычно это происходит сразу после 30, так сказать, кризис среднего возраста.

У женщин всё иначе – женщины обычно ценят стабильность и менее подвержены переменам, особенно после 30. Но и здесь случаются такие истории, что никакой Шекспир не смог бы описать. Например, одна мадам после 35, имея мужа и двоих детей, подалась в стриптизёрши. И было бы что показать – ну, модельная внешность или там ноги от ушей! Так нет! Стандартная фигура, сутуловатая, ноги коротковаты, сисек вообще нет – так, одно название. И всё же – решила поменять свою жизнь! Поменяла! Уехала в другую страну, потом развод с мужем, разругалась с любовником, дети сами по себе – ведь некому воспитывать, гулять с ними. Зато мама ищет себя, делает карьеру! В стриптизе!

Были и другие примеры, но, ради справедливости, надо сказать, что всё же женщины решаются на какие-то резкие перемены гораздо реже мужчин. Тем более, если они уже достигли зрелого возраста. И максимум, что позволяют себе они – спортзал, какой-то свой бизнес или курсы английского. Вроде и перемены какие-то в жизни, а вроде и все по-старому.

Но всё же, если в жизни отдельного человека или целого народа не происходит ничего нового, то рано или поздно возникает соблазн что-то изменить. Причём, обязательно найдётся кто-то, кто начнёт рассказывать о том, что вот сейчас жизнь никудышная, что надо стремиться к лучшему, что где-то там – непонятно, где, но там – там живут лучше. При этом этот человек «где-то там» не бывал и судит лишь по рассказам других людей. Которые, возможно, тоже «где-то там» не бывали. В общем, возникает зуд перемен, который приводит к воспалению в определённом месте.

Нет, конечно, если не отрывать это место от какого-то насеста, то образуется определённая болячка, потом воспаление, нарыв – тоже всё это не очень приятно. И тогда точно что-то надо менять. Вот только если у вас нарыв, да ещё и в очень интимной зоне – вы же не пойдёте с этой проблемой к соседу дяде Пете, который работает сантехником? Да, он, конечно, ваш приятель, он всегда давал неплохие советы, но разве ему под силу понять, как вылечить вашу проблему? И если доктору вы сможете показать голую правду во всей её неприглядности, то соседу обнажать свою сущность как-то не комильфо.

В общем, чаще всего человек хочет перемен не тогда, когда они необходимы лично ему, а тогда, когда ему кажется, что они ему необходимы. И это ощущение приходит именно в тот момент, когда наступает стабильность. А вот отличить стабильно плохое состояние от стабильно хорошего могут не все. Здесь специалисты нужны, знания специальные, приборы измерительные. Впрочем, как измерить глупость? Или коварство? Или подлость? Вот и выходит так, что мы меняем то, что нам кажется плохим на то, что нам кажется лучшим. А получается наоборот…

Москва, год 1977, 13 апреля, Лубянка

Председатель Комитета государственной безопасности СССР Филипп Бобков был спокоен. Однако его вкрадчивый голос, спокойный тон и вся его сухая, но крепкая фигура излучали такие волны бешенства, что только абсолютный профан мог бы принять этого сравнительно молодого мужичка за какого-то доброго дядюшку, который по-отечески выговаривает своим подчинённым. Но профанов в КГБ никогда не было, а генерал-лейтенант Бобков, ещё начиная оперуполномоченным СМЕРШа добреньким никогда не был. И самые лютые бандеровцы в 1944-м, только услышав эту фамилию, буквально цепенели от страха, потому что знали, что их ждёт, если они попадут в руки этому оперу.

Вот и сейчас глава самой могущественной организации в Советском Союзе вроде бы никого не пытал, не бил, даже не повышал голос. Но здоровенные парни стояли перед ним навытяжку, боясь даже рот открыть в своё оправдание.

– Так что скажете, уважаемые долбодятлы? Просрали Генерального секретаря? Такой позор на весь мир! Мало того, что наши потери просто неоправданно велики, так и боевая задача не выполнена! Если бы ваши люди своими смертями смогли предотвратить покушение, я бы вас здесь сейчас награждал! Ну, и ваших героев тоже, хоть и посмертно! А что в итоге? Пять убитых, одиннадцать раненых! И труп Генерального секретаря ЦК КПСС! Не слышу? Вы что-то сказали, полковник?

Один из троих громил, стоявших по стойке «смирно», сделал маленький шажок вперёд.

– Разрешите доложить, товарищ генерал-лейтенант. Мои сотрудники выполняли поставленную задачу. Группы прикрытия находились в прямой видимости и по сигналу моментально выдвинулись на определённые заранее рубежи. Группа капитана Миронова в количестве четырёх человек обеспечила прикрытие от снайперов. При этом капитан Серова свою задачу выполнила – она развернула устройство типа «Черепаха» и закрыла зону поражения объектов контроля. При этом она была тяжело ранена.

– Ну, Серову я уже отметил в приказе, она будет награждена орденом Красной Звезды, можете её поздравить. Я, кстати, лично хочу её навестить, насколько я знаю, операция прошла успешно?

– Да… правда, хирург собирал её плечо по кусочкам и лёгкое было прострелено, но сейчас её состояние стабильное.

– Вот, это, конечно, хорошо, что жива осталась… Но вот двое других ваших сотрудников погибли зря. Кто придумал эти зонтики, чёрт побери? Зачем? Это же не бронежилеты? На хрена они были нужны?

В этот момент заговорил второй верзила, который единственный был в форме майора ВВС.

– Разрешите доложить, товарищ генерал-лейтенант. Зонтики – это инициатива генерал-майора Леонова, точнее, командира группы «Омега» майора Шардина. Его подчинённые разрабатывали меры противодействия предполагаемой группы снайперов и зонтики были задуманы, как возможность усложнить им задачу.

– Так чем они помогли? Ну, цели были прикрыты, но огонь снайперы всё равно открыли? Хорошо, что Серова успела развернуть «Черепаху», но её ведь достали? И ваших ребят – тоже! – Бобков хотел было в сердцах хлопнуть ладонью по столу, но в последний момент просто положил руку на какую-то папку, лежащую у него на столе.

– Прошу прощения, Филипп Денисович, не всё так просто, – вступил в разговор третий сотрудник, такой же рослый, как и его товарищи, но внешним видом не похожий ни на первого, одетого в костюм, ни второго в военной форме. Этот комитетчик был одет в модные джинсы, щегольский свитер а-ля Хэмингуэй, а на ногах у него красовались кроссовки фирмы «Адидас». Он вообще меньше всего напоминал военного, а больше походил на известного спортсмена, вернувшегося из загранпоездки.

– Ну, давай, Коля, просвети меня, – ворчливо буркнул Бобков.

– Нам поставил задачу сотрудник отдела «Омега» Громов. Я, конечно, понимаю – секретность и всё такое… Но, конечно, этот мальчик… в общем, он всё грамотно объяснил. Группа снайперов ГРУ должна была отработать по предполагаемым армейским снайперам, которые были нацелены на охраняемые нами объекты. Но поскольку не все снайперские позиции удалось обнаружить заранее, а также потому, что некоторые стрелки должны были работать по ситуации, то есть – не с заранее оборудованной позиции, а с ходу, в непосредственном контакте, то наши сотрудники обязаны были, что называется, сбить им прицел. То есть, заставить произвести выстрел. Ведь если бы они увидели, что мы развернули «Черепаху», то, возможно, не стали бы открывать огонь. Или сразу вывели бы из строя Серову.

– Так они и так её подстрелили! – возразил глава КГБ.

– Нет, товарищ генерал, Серова была ранена случайно, когда стреляли уже не снайперы, а диверсанты спецназа ВМФ. А снайперов сотрудники отдела «Омега» совместно с подразделениями ГРУ вывели из строя практически сразу. Часть была задержана ещё в момент занятия позиций, а те, кого мы спровоцировали на открытие огня, были выведены из строя. Была дана команда стрелять не на поражение, а на вывод из строя. Всё-таки, это наши солдаты, они ведь не виноваты, что получили приказ такой…

– Преступный приказ! – начал было Бобков, но махнул рукой. – Да понимаю я всё… Залегендировали, конечно, мол, шпионы, диверсанты, отравители… Ладно, здесь согласен, сделали всё, что смогли. Но неужели нельзя было бронежилеты выдать своим людям?

– Извините, товарищ генерал, бронежилеты всем были выданы. Но стреляли из СВД, а наши бронежилеты держат только пистолетные выстрелы. Ну, и автомат, когда расстояние приличное… А если автомат бьет в упор… Тем более, стреляли диверсанты-подводники, у них специальное автоматическое оружие…

– Что касается подводников. Почему сразу не проверили фонтаны?

Снова ответил сотрудник в форме майора ВВС.

– Была дана команда не спугнуть. Если бы мы заранее сунулись в фонтан – причём, как выяснилось, аквалангисты сидели во всех четырёх фонтанах парка – то могли сорвать операцию. Нам было приказано никоим образом не обнаруживать себя. Я спецназ ВДВ вообще спрятал в пожарной машине и экскурсионном микроавтобусе. И только по команде из громкоговорителя ребята смогли выдвинуться. Кстати, очень грамотно сделали – сразу же оцепили зону поражения и отловили еще с десяток автоматчиков, которым была дана команда идти на прорыв. Если бы они прорвались к охраняемым объектам, никакие там приёмчики не спасли бы их – десять Калашниковых порвали бы всех!

– Понятно. Ну, хорошо, к десантникам у меня претензий нет. А вот ваши люди, полковник, кроме зонтиков не смогли нейтрализовать диверсантов ВМФ.

– Прошу прощения, товарищ генерал, это не мои люди, а люди группы «Омега». И хотя я не их командир, но разрешите мне высказать своё мнение по данному вопросу?

Здоровенный мужик в деловом костюме, которого Бобков назвал полковником, держался с достоинством, хотя, конечно, перед генералом и немного робел. Всё-таки, председатель КГБ, не хухры-мухры, который ещё и начинал сам, как опер…

– Ну, хорошо, высказывайся.

– Эти мальчишки грамотно сработали. Они сразу блокировали фонтан, как будто знали о засаде. И пока Серова прикрывала объекты, один из них моментально уделал первого диверсанта. А это, как оказалось, был не просто спец – сам каперанг Мазур по кличке «Пиранья», легенда Военно-Морского флота. Если бы его не положили сразу, неизвестно, что было бы. А второго, который успел открыть огонь и ранить Серову, тоже уделали очень быстро и грамотно.

– А почему эти пионеры не использовали личное оружие?

– У них его не было, товарищ генерал-лейтенант. Они же изображали пионеров, некуда было спрятать. Да и, как оказалось, не помогли бы пистолеты, все случилось настолько быстро…

– Ладно, пионеров мы будет разбирать отдельно. Но ваши орлы не смогли заранее нейтрализовать этих «дворников» с автоматами. Как вы их проморгали? А в глубине парка почему заранее не прочесали территорию? И трое наших сотрудников в итоге напоролись на пулемёт!

– Ну, была же команда не обнаруживать себя. Парни старательно изображали гуляющих студентов, там была не их зона ответственности…

– Ты, полковник, мне здесь не юли. Моя зона – не моя зона. Надо было скрытно проверять, сходил бы твой гитарист поссать туда, в кусты, всё ж что-то бы заметил, заранее переместились бы и взяли эту Анку-пулемётчицу тёпленькой!

– Виноват, товарищ генерал! Но как как проверить заранее? Кто мог подумать на эту бабу с мороженным? Так надо было тогда весь парк на уши ставить – там же и дворники эти, и мороженщица, и клоуны – все были «заряжены» и поди отличи, кто из них диверсант, а кто – просто работник парка!

– Ладно, идите пишите объяснительные, списки погибших и раненных мне на стол. Всех отметить и внести в наградные списки. Всех! И тех, кто напортачил – тоже! Вы трое на награды не надейтесь, скажите спасибо, что не наказываю! Не оправдывайтесь, не люблю! Но своих ребят отметьте всех! Тех, кто погиб – особо. Укажите, у кого семьи, дети. Идите!

Все трое развернулись через левое плечо, но тут Бобков вдруг что-то вспомнил.

– Кстати, Коля, а как Серова придумала с плачущим младенцем? Мне Романов рассказывал, что и подумать не мог, что мама с коляской – наш сотрудник.

Сотрудник в джинсах и кроссовках, повернулся и, улыбнувшись, ответил.

– Все просто, Филипп Денисович. Люда уже не раз применяла этот приём. Записала на японский кассетник своего сына – у неё малой был крикун, а потом крутила его рёв на операциях. Срабатывало железно. Правда, кассетник прострелили…

Бобков усмехнулся.

– Ну, выдадим ей подарок – новый магнитофон. Пусть и дальше работает, лишь бы скорее вылечилась. Лично ей вручу. Всё, свободны!

Москва, год 1977, 13 апреля, Старая площадь, 4

Кирилл Трофимович Мазуров, первый заместитель председателя Совета министров Советского Союза, внимательно слушал секретаря ЦК КПСС по ВПК Григория Васильевича Романова.

– Таким образом, Кирилл Трофимович, операция прошла успешно. Нет, мы, конечно, не рассчитывали, что Устинов будет действовать так радикально и так стремительно, но…

– Но что? – Мазуров перебил Романова. – Что помешало уберечь Кулакова?

– Случайность. Нелепая, непредсказуемая случайность. Та же ошибка, что и в январе 1969 года, во время покушения на Брежнева возле Боровицких ворот Кремля. Там стрелявший был в форме милиционера, и здесь тоже стрелял милиционер, правда, настоящий.

– И кто это был?

– Оперуполномоченный МУРа капитан Басаргин. Он, как оказалось, работал на КГБ, был одним из агентов глубокого внедрения. Поэтому до него дошла информация о готовящейся операции в Сокольниках. Ну, не вся, конечно… Но просто он знал, что будет какая-то операция в парке. Совершенно секретная, кстати! В общем, агент этот каким-то образом об этом узнал – Бобков сейчас с этим разбирается. А поскольку Басаргин получил задание от своего куратора – того самого, из андроповского отдела, то прибыл в Сокольники заранее, причем, был в форме. Это и сбило с толку сотрудников КГБ. Чисто автоматически подумали, что местный милиционер прибежал на выстрелы.

– И что, он со ста метров из «Макарова» прямо в лоб Кулакову попал? – Мазуров недоверчиво посмотрел на своего собеседника.

– Да, Басаргин – стрелок от Бога. Как мне доложил Щёлоков, стреляет «по-македонски» с обеих рук, а также владеет в совершенстве холодным оружием. Ну, и автоматическим также…

Мазуров прищурился.

– И как же его смогли ликвидировать наши «гости»?

Романов усмехнулся.

– Нейтрализовать. Капитана этого не ликвидировали – нужен был живым. Его потом сотрудники отдела КГБ «Омега» разговорили. Теперь у нас есть железные доказательства против Андропова. Так что Юрий Владимирович уже не отвертится. Покушение на Генерального секретаря партии – это уже даже не терроризм, а…

– … а политический терроризм! – закончил за Романова Мазуров.

Помолчав, он всё же продолжил.

– Так как этого капитана…

– …Басаргина…

– …да, капитана Басаргина, как его нейтрализовали?

Романов встал из-за стола и подошёл к окну. Мазуров остался сидеть за столом для совещаний, только развернулся в сторону окна. Секретарь ЦК КПСС обернулся и посмотрел на первого заместителя председателя Совета министров Советского Союза. По сути, именно Мазуров был в этом тандеме главным, как неформальный лидер Комитета государственного контроля. В котором Романов только контролировал только ленинградский сектор, а также военно-промышленный комплекс. Но оба партийных функционера знали, что именно он должен был занять место Генерального секретаря ЦК КПСС. Вот только ни сам Романов, ни Мазуров не предполагали, что это произойдет раньше намеченного срока.

– В последний момент Бобков потребовал привлечь к участию в операции еще одного нашего «гостя из будущего» – японца Кёсиро Токугава. Леонов отстранил его, потому что этот Токугава владеет редким даром. Он умеет убивать прикосновением, нажимая нужные точки на теле человека. Вот только этот человек умирает не сразу, а через некоторое время. Дим Мак, искусство отсроченной смерти. Я Вам не так давно об этом рассказывал и Вы, Кирилл Трофимович, предложили этим воспользоваться.

– Да, я помню. Мы тогда дали команду приостановить операцию «Парашютисты» и применить для устранения некоторых наших оппонентов именно этого японца.

– Так вот, поскольку такого ценного сотрудника нельзя было подвергать риску, мы не включили его в состав личной охраны Генерального секретаря. Ну и моей. С нами рядом находились Зверев, Филькенштейн и Уткин. Снайпер Громов координировал контрснайперов. Кстати, именно Громов лично засёк и подавил троих стрелков, работавших по нам… Причём, он умудрился даже не ранить, в общем-то, наших ребят – просто разбил им прицелы и повредил оружие. Военнослужащие, которые были неверно сориентированы и выполняли приказ ведь не виноваты. Они подавляли заговор иностранных спецслужб…

Мазуров криво улыбнулся.

– Ну, да, мы же с тобой, блядь, заговорщики! Устинов, сука такая… Кстати, что там с ним?

Романов отошёл от окна, подошёл к столу и нажал кнопку на пульте. В стене напротив раздвинулась панель и на экране огромного телевизора вдруг возникла заставка программы «Время». Ведущий Игорь Кириллов взволнованным голосом зачитывал информационное сообщение.

… 12 апреля во время испытания ракет средней дальности РСД-10 «Пионер» произошла авария пусковой установки. В результате неуправляемая ракета отклонилась от заданного курса и взорвалась на территории полигона. Взрыв привел к трагическим последствиям – погибли сотрудники полигона, советские военнослужащие, а также присутствовавший на испытаниях министр обороны СССР Дмитрий Фёдорович Устинов. Вся страна скорбит о невосполнимой утрате…

Романов нажал кнопку и телевизор выключился.

– Вот как-то так. Вчера передавали, я приказал записать на видео. Неуправляемая ракета взорвалась… Увы, пришлось жертвовать людьми…

Мазуров внимательно посмотрел на Романова.

– Гриша, а Кулаковым тоже пришлось пожертвовать?

Романов помолчал. Потом подошел к Мазурову, отодвинул стул и сел рядом с ним.

– Кирилл Трофимович, мы же все вместе обсуждали план операции. Этого в планах не было. Я вам, как коммунист коммунисту слово даю. Впрочем, не я руководил операцией, а Бобков. Не я давал задания исполнителям, а Леонов. А им я никаких распоряжений на счёт Кулакова не отдавал, можете мне поверить. Ведь не настало ещё время мне менять Федора Давыдовича, вы же знаете. Мы хотели в мае начинать подвижки, начать эту Перестройку, будь она неладна… а теперь придётся всё делать в ускоренном режиме. Опять пленум ЦК проводить, потом съезд… Да и вопросы с брежневской камарильей придётся решать жёстко. Так что операцию «Парашютисты» всё же придётся запускать. Токугава, конечно, будет задействован, но Суслов и Андропов должны будут помереть не от тяжёлой и продолжительной болезни, а под гнётом собственных ошибок… Ну, там – «…в моей смерти прошу никого не винить…» А смерть генерального нам такую возможность даёт…

– Так достаточно было самого факта покушения…

– Согласен, этого было достаточно. Но вот, хотели, как лучше, а получилось – как всегда…

Мазуров усмехнулся.

– Хорошо сказано.

Романов кивнул.

– Да, хороший афоризм получился. Но не мой. Это я был на одном заводе в командировке, там директором такой интересный персонаж – Виктор Черномырдин. Фамилия-то какова! Так этот директор иногда такое скажет – просто отпад. Это его фразочка. Когда я его распекал за беспорядок на его предприятии, он оправдывался и вот это выдал.

– Ладно, жаль Фёдора, но как нам предсказывали наши гости? Он должен был в следующем году скончаться?

Романов снова кивнул.

– Ну, да, люди Андропова вроде его убрали… по приказу Лёни. Мутная история была… Была там. А здесь…

– А здесь, Гриша, мне кажется, всё равно какая-то связь есть. От судьбы не уйдёшь. Вот я своему земляку Петру Машерову наказал поберечься. Там, в том времени, ему аварию подстроили, так я строго-настрого приказал ему машину поменять. Не бравировать, не на «Волге» раскатывать – бронированный ЗИЛ с радиотелефоном приказал взять. Ну и вообще, приставил к нему начальником охраны своего хорошего знакомого, дал ему задание бдить. Так что, надеюсь, если что и произойдет, Петро останется в живых. Ну и, вообще – не угробят его.

Мазуров встал из-за стола для совещаний, прошелся по кабинету, потом повернулся к Романову.

– И всё же, Гриша, как нейтрализовали этого капитана из МУРа?

Романов тоже встал и прошел к своему рабочему столу. Поискал там какие-то документы, нашёл и пробежал глазами.

– Так вот, этот Токугава был на подстраховке. Именно он засёк капитана. Кстати, двое сотрудников «девятки», которые его «вели», просто не успели ничего сделать. Вернее, они, когда капитан выхватил табельное оружие, хотели его застрелить, но японец не дал.

Мазуров удивлённо поднял брови.

– Почему?

– Да потому же, что и Громов не застрелил снайперов. Это же наши, советские люди, они выполняли приказ и не знали, что приказ преступный. Ну, капитан этот – он же стрелял по вражеским агентам. Кулаков только-только стал Генеральным, его по телевизору так часто, как Лёню, не показывали. А что, наши опера часто телевизор смотрят? В стране еще многие советские люди даже не знают, что генсек поменялся. К Брежневу все привыкли, все в лицо знали, а кто Кулакова видел? Кто его знал? Меньше месяца прошло…

– Понятно. В общем, капитана японец взял?

– Не взял. Он вырубил этого Басаргина. Метнул в него какую-то железяку, представляешь, Кирилл Трофимович – тридцать метров расстояние! И Токугава попадает милиционеру точно в лоб! Тот моментально отключился. Мне потом докладывал Бобков – на лбу у Басаргина шишка величиной с кулак! В общем, сотрудники «девятки» сразу МУРовца повязали. Но выстрелить тот успел. Один выстрел – один труп. Вот, не повезло Фёдору Давыдовичу…

Мазуров помолчал. Потом спросил.

– Как дальше будем действовать?

– Да как как? Как и постановили на Комитете – всё по плану. Готовим пленум, я иду на место Генерального. А пока то да сё – операция «Рокировка» идёт своим ходом. Частично подключаем Токугаву, а частично работают наши специалисты из отдела «Омега» в рамках операции «Парашютисты». Андропов, Суслов, Кирилленко – список у вас есть.

Мазуров кивнул.

– А что с гостями дальше? Они в план ведь тоже включены…

Романов нахмурился.

– А вот здесь, Кирилл Трофимович, возникли непредвиденные осложнения. Не все наши «гости из будущего» смогут принять участие в дальнейшей операции… Максим Зверев, после того как они с Михаилом Филькенштейном ликвидировали этих… «морских дьяволов» – так их, кажется, называют? В общем, этот боевой пловец успел своим ножичком полоснуть Зверева…

Мазуров с удивлением посмотрел на своего собеседника.

– И что? Подумаешь, царапина!

– Увы, вот мы тоже так подумали. А там не просто ножичек был. И не просто царапина. Хитрый какой-то яд. В общем, на следующий день Зверев потерял сознание и теперь находится в реанимации…