Пираньи

Глава 1

Пот сочился у меня из каждой поры, хотя считается, что ближе к вечеру должно становиться прохладнее. Я вытерся полотенцем, намоченным в теплой амазонской воде. Это не помогло. Я потел не столько из-за жары, сколько из-за влажности. И это была не просто влажность, а сырость. И нестерпимая жара. Я растянулся на корме на скамейке.

Я ругал себя на чем свет стоит. Мне не следовало поддаваться моему двоюродному брату Анжело. Это случилось дни месяца назад, а точнее, в июне. Мы сидели у бассейна отеля «Четыре времени года» в Нью-Йорке, за столиком у самой воды. Анжело и я. Я только что закончил школу в Уортоне.

– Тебе не обязательно прямо сразу идти работать, – говорил Анжело. – Тебе нужен отдых с приключениями.

– Глупости, – ответил я. – У меня есть предложение от двух лучших биржевых маклеров с Уолл-стрит. Они хотят, чтобы я приступил к работе немедленно.

– Что они тебе предлагают? – спросил он, допивая водку со льдом и заказывая еще.

– Для начала – сорок тысяч в год.

– Ерунда, – заявил Анжело. – Ты можешь получить эти деньги в любое время. – Он посмотрел на меня. – Что, жаль денег?

– Нет, – ответил я.

Он не хуже меня знал, что мой отец оставил мне более миллиона долларов.

– Так куда торопиться? – Анжело посмотрел на девушку на другом конце бассейна. – Вот это класс, – сказал он с видом знатока.

Я взглянул на нее, не понимая, что он в ней нашел. Обыкновенная девчонка, длинные каштановые волосы, большие очки делают глаза огромными, без лифчика, с тяжелой грудью. Я ничего не сказал.

Он снова повернулся ко мне.

– Я собираюсь в следующем месяце в Южную Америку, – сказал он. – И хотел бы, чтобы ты поехал со мной.

– За каким чертом? – спросил я.

– За изумрудами, – объяснил он. – Сегодня на рынке они ценятся больше бриллиантов. А я знаю, где можно достать целый чемодан изумрудов за гроши.

– Нелегально? – поинтересовался я.

– Конечно, черт возьми, – подтвердил он. – Но я уже все устроил. Транспортировка, таможня – все пройдет как по маслу.

– Я в такие игры не играю, – отказался я.

– Мы могли бы на двоих заработать два миллиона, – проговорил он. – И никакой драки. Семья меня прикроет, будем, как под одеялом, от начала и до конца.

– Мой отец отошел от таких дел много лет назад. И мне не следует влезать во все это снова.

– Ты ни во что и не влезаешь, – сказал Анжело, – просто составишь мне компанию. Ты свой. Возьми я кого-нибудь другого, кто знает, что ему может прийти в голову.

Он снова посмотрел на девушку.

– Как ты думаешь, ничего, если я пошлю ей бутылку «Дом Периньон»?

– Да ну, – сказал я, – знаю я этот тип: холодная, как лягушка.

– Именно то, что мне нравится. Такую надо согреть и наставить на путь истинный.

Он рассмеялся и повернулся ко мне, снова став серьезным.

– Ну, едешь со мной? Я заколебался.

– Дай мне подумать.

Но, даже произнося эти слова, я знал, что поеду с ним. То, что я провел последние несколько лет уткнувшись в книги, не соответствовало моему идеалу жизни. Это было чертовски скучно. Уортон не давал острых ощущений. Не то что Вьетнам.

Мой отец сильно рассердился, когда я завербовался в армию. Мне было девятнадцать, и я только что закончил второй курс колледжа. Я сказал ему, что меня все равно бы призвали, даже если бы я сам не напросился. «По крайней мере в этой ситуации у меня есть возможность выбрать род войск». Так думал я, но в армии думали по-другому. Им не нужны были специалисты по связям с общественностью. И так уже было кому кормить средства массовой информации всякой ерундой. Им нужны были вояки. Я как раз подходил. Кандидат номер один. Дурак.

Я прошел четырехмесячный курс основной подготовки. Я прыгал с самолетов и вертолетов, рыл одиночные окопы. Наконец корабль «Северная Каролина» заскользил по океану. Потом был Сайгон, три проститутки и пять миллионов единиц пенициллина. Потом тридцать два килограмма вооружения: автоматическая винтовка, пистолет «кольт» сорок пятого калибра, базука в разобранном виде и шесть ручных гранат.

Я прыгнул с парашютом среди ночи в шести часах лёта от Сайгона. Ночь была спокойная, тишина, ни одного звука, кроме нашего кряхтения при приземлении. Я поднялся и начал искать лейтенанта. Его нигде не было. Парень, прыгнувший передо мной, обернулся.

– Все будет в порядке, – сказал он, – здесь никого нет.

И наступил на полевую мину. Куски его тела и шрапнель ударили мне в лицо.

Так закончилась моя карьера в армии. Через четыре месяца, после того как я вышел из госпиталя, где мне сделали пластическую операцию, оставившую только два шрама на подбородке, я вошел в офис моего отца.

Он сидел за большим столом. Отец был маленького роста и любил свой огромный стол. Он взглянул на меня.

– Ты герой, – сказал он без всякого выражения.

– Я не был героем, – сказал я, – я был дураком.

– По крайней мере ты признаешь это. Это уже шаг в правильном направлении. – Он вышел из-за стола. – Что ты собираешься делать теперь?

– Я еще об этом не думал, – ответил я.

– У тебя была возможность решать, и ты пошел в армию. – Он взглянул на меня. – Теперь моя очередь.

Я не возражал.

– Когда меня не станет, ты будешь богат, – продолжал он, – получишь миллион или больше. Я хочу, чтобы ты поступил в Уортон.

– Я не уверен, что поступлю, – засомневался я.

– Я уже все устроил, – сказал он. – Занятия начинаются в сентябре, я думаю, это то самое место, где ты научишься тому, что делать со своими деньгами.

– Куда торопиться, отец, – сказал я. – Ты будешь жить долго.

– Этого не знает никто, – заметил он, – я думал, что твоя мать будет жить вечно.

Прошло шесть лет с тех пор, как умерла моя мама, но отец все еще горевал о ней.

– Не вини себя в том, что у мамы был рак, это слишком по-итальянски.

– Я не итальянец, я сицилиец, – сказал отец.

– Для меня это одно и то же.

– Никогда не говори так при моем брате. Я посмотрел на него.

– Как дела у Padrino?

– У него все в порядке, – ответил мой отец. – Федеральное бюро не может до него добраться.

– Он хитрый и ловкий.

– Да, – сказал отец неодобрительно.

В молодости он порвал со своей семьей. Его такая жизнь не устраивала. Он занялся прокатом машин, и вскоре у него было тридцать бюро в аэропортах по всей стране. Конечно, это был не «Герц» и не «Авис», но дела шли неплохо, примерно двадцать миллионов долларов в год. Он много лет не общался со своим братом и не получал от него никаких известий, пока не умерла моя мать. Тогда мой дядя прислал столько цветов, что ими можно было засыпать целую комнату. Отец выбросил их все. Моя мать была еврейкой, а на еврейские похороны не приносят цветов.

– Ты знаешь, чем занимается Анжело? – спросил я. Анжело – мой двоюродный брат – был всего на несколько лет старше меня.

– Я слышал, что он работает на своего отца.

– Похоже на то, – сказал я. – Хорошие итальянские мальчики занимаются тем же, чем занимаются их отцы. Ты хочешь, чтобы я пошел по твоим стопам? – спросил я, посмотрев на него.

Отец отрицательно покачал головой.

– Нет, я продам свою фирму.

– Почему? – удивился я.

– Я слишком стар, – произнес он. – Я думаю немножко попутешествовать. Я и мира-то не видел и хочу начать с того места, где родился, с Сицилии.

– У тебя есть девушка, которая поедет с тобой? Отец покраснел.

– Мне никто не нужен.

– Тебе бы составили компанию, – заметил я.

– Я слишком стар, – сказал он. – Боюсь, не буду знать, что с ней делать.

– Найди себе подходящую, и она тебе покажет, – пошутил я.

– Разве так разговаривают с отцом? – спросил он с негодованием.

Так все и произошло. Я отправился в Уортон, а мой отец продал свою фирму и отбыл на Сицилию. Но что-то произошло. На серпантине, по дороге из Трепани в Марсалу, его машина вылетела на повороте за ограждение.

Перед моим отъездом на Сицилию за телом отца позвонил мой дядя.

– Я пошлю с тобой двух телохранителей.

– Зачем? – спросил я. – Никто меня не тронет.

– Откуда ты знаешь, – тяжело вздохнул он. – Я любил твоего отца. Может быть, мы в чем-то и расходились, но это не имеет значения. Кровные узы есть кровные узы. Кроме того, я слышал, что кто-то копался в тормозах его машины.

Некоторое время я молчал.

– Но почему? Ведь все знают, что он честный человек. – Это ничего не значит на Сицилии. Там эти вещи не принимаются в расчет. Все, что для них имеет значение, это то, что он из семьи, из моей семьи. Я не хочу, чтобы они добрались и до тебя. У тебя будет два телохранителя.

– Ни за что, – сказал я. – Я могу сам за себя постоять. По крайней мере этому меня учили в армии.

– Тебя там научили тому, как получить пулю в задницу.

– Это разные вещи, – отозвался я.

– Хорошо, пусть Анжело едет с тобой.

– Ну уж, если за мной будут охотиться, – сказал я, – то за Анжело будут охотиться в два раза усерднее. Ведь он ваш сын.

– Но он знает правила игры, кроме того, он говорит по-сицилийски. Так или иначе, он хочет поехать с тобой. Он тоже любил твоего отца.

– О'кей, – ответил я.

Потом мне пришла в голову мысль, и я спросил:

– Анжело будет заниматься там делами?

– Ну конечно, нет, – солгал дядюшка.

Я задумался. Действительно, какая мне разница.

– Хорошо, – согласился я, – мы едем вместе.

Мой дядя перехитрил меня. Мне телохранители были не нужны. Но при Анжело неотлучно находились четверо парней, у которых оттопыривались пиджаки под мышкой, а так как мы всегда были вместе, то они охраняли нас обоих. На Сицилии никаких проблем не возникло. Скромная траурная служба в церкви в Марсале прошла спокойно, присутствовало всего несколько человек, из которых я не знал никого, хотя считалось, что мы родственники. Мне выразили соболезнования и заключили в объятия, а тем временем на катафалке гроб отвезли в Палермо, откуда самолетом отправили в Нью-Йорк. Отец хотел, чтобы его похоронили рядом с моей матерью. Так и было сделано.

Через неделю я стоял на кладбище и смотрел, как гроб опускают в землю. В тишине я бросил горсть земли в могилу и отошел. Дядя и Анжело сделали то же самое.

– Твой отец был хорошим человеком, – медленно проговорил дядя.

– Да, – сказал я.

– Что ты теперь будешь делать? – спросил дядя.

– Найду себе работу.

Дядя промолчал, а Анжело взглянул на меня.

– Ты просто дурак, – сказал он, – у нас всегда нашлось бы занятие тебе по душе.

– Законный бизнес, – добавил дядя.

– Мой отец хотел, чтобы я шел своим путем, – ответил я. – Но я благодарен вам за предложение.

– Ты совсем как твой отец, – буркнул дядя. Я рассмеялся.

– Именно, так же как Анжело похож на тебя. Яблоко от яблони недалеко падает.

Дядя прижал меня к груди.

– Ты часть моей семьи, родня, и я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю.

Я смотрел, как он идет к своей машине, а потом повернулся к Анжело.

– Какие у тебя планы?

– У меня свидание в городе. – Он кивнул головой в сторону машины. – Я поеду с тобой, если ты не возражаешь.

– Хорошо.

Мы сидели и молчали, пока лимузин вез нас к Манхэттену. Только когда мы проезжали по Мидтаунскому туннелю, я заговорил.

– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты съездил со мной на Сицилию. Мне нужна была твоя поддержка, но раньше я этого не понимал. Спасибо.

– Не стоит благодарности, мы ведь одна семья. Я молча кивнул.

– Мой отец так считает, он хотел бы, чтобы ты был с нами.

– Я ценю его заботу и очень ему благодарен, но хочу поступить по-своему.

– Хорошо, – Анжело улыбнулся. – Меня всегда интересовало, почему твой отец сменил фамилию Ди Стефано на Стивенс.

– Она не напоминает настоящую.

– Но Стивенс – это ирландская фамилия. Я не совсем понимаю.

– Отец объяснил мне таким образом: если итальянцы меняют фамилию, то они меняют ее на ирландскую.

– А твое имя? Оно ведь не ирландское?

– Так решил мой отец. Он хотел, чтобы я был стопроцентным американцем, – рассмеялся я.

Машина выскочила из туннеля. Анжело посмотрел в окно.

– Высади меня на углу Парка и Пятидесятой улицы.

– О'кей.

– Может, поужинаем сегодня вместе? У меня есть на примете пара симпатяшек.

– Я буду складывать вещи. Завтра я возвращаюсь в школу, но все равно спасибо за приглашение.

– Ты выпускаешься в июне?

– Да.

– Тогда увидимся, – сказал он.

Так оно и вышло. Не успел я опомниться, как уже потел на корме ветхого речного пароходика на Амазонке, а он в это время тискал сумасшедшую красивую перуанку, которую нанял в качестве переводчицы в Лиме.

Я смотрел на солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев. Обливаясь потом, я потянулся за сигаретами. Должно быть, Анжело был крепким парнем, если мог заниматься любовью в такую жару.

Глава 2

Со скамейки на корме я наблюдал за обезьянкой, ловко скакавшей среди густой зелени на берегу. Она грациозно раскачивалась и перепрыгивала с лианы на лиану. Вдруг она замерла, села на задние лапки и уставилась на меня, как будто знала, что я здесь новичок. Тут Анжело вылез из каюты, и обезьянка исчезла. Он был совершенно голый, в одних модных коротких шортах. Волосы у него на груди, плечах и спине были мокрыми от пота. Анжело взял бутылку пива и начал пить из горлышка. Потом с отвращением бросил ее за борт.

– Гадость, – сказал он.

– Льда нет, – откликнулся я.

Он чертыхнулся, растянувшись рядом на скамье, потом поглядел на меня.

– Чертовка, ну просто высосала меня, – проговорил он, удивляясь сам себе.

Я улыбнулся и потянулся за пивом.

– Ты чего смеешься? – рассердился Анжело.

– Просто не верится.

– Она привыкла к жаре, а ты нет.

– У тебя есть сигарета?

Я дал ему пачку и смотрел, как он прикуривает.

– Когда мы отплываем? – спросил я.

– Утром. К десяти часам мы полностью загрузимся и тогда снимаемся.

– Я думал, что мы едем за изумрудами, – заметил я. – А теперь мы сидим на двух тоннах листьев коки.

– Колумбийцам не нужны деньги, они хотят коку. Мы дадим им листья, а они отдадут нам изумруды.

Я долго смотрел ему в глаза.

– Ну, хватит морочить мне голову. Теперь, когда я уже по уши влип в это дело, почему бы тебе не рассказать мне все как есть?

– Тебе это не понравится, – сказал Анжело, выдержав мой взгляд.

– А ты попробуй, – ответил я. Он ничего не сказал.

– Не было никаких изумрудов, – продолжил я. Он мотнул головой, но промолчал.

– Ты – родня, – наконец проговорил он, – единственный человек, которому я могу доверять.

– Твой отец знал об этом?

– Он не хотел, чтобы ты ехал. Это была моя идея. Он выбросил сигарету за борт, и она зашипела, упав в воду.

– Я же ездил с тобой на Сицилию.

– Но там ведь ничего не случилось.

– Это потому, что там с тобой был я. И со мной было четверо охранников, чтобы прикрывать нас. Тебя одного точно бы порешили.

Я молчал, не зная, верить ему или нет. Наверное, я так никогда и не узнаю правду, но все уже в прошлом.

– Ну, и что мы теперь будем делать?

– Мы поплывем вниз по реке до Икитоса, там у меня приготовлен самолет, который доставит нас в Панаму. Оттуда на «Сессне-двойке» мы долетим до Майами и высадимся. А там нам уже заказаны билеты на самолет авиакомпании «Истерн» до Нью-Йорка.

– Я круглый идиот, – покачал головой я.

– Я никому не скажу, – ухмыльнулся Анжело. – Мы ведь свои люди, родня.

– Ты знаешь людей, с которыми мы будем иметь дело? – спросил я.

– Лично не знаю.

– Как же ты их найдешь?

– Они нас найдут. Все согласовано. Таможенникам тоже заплатили.

– Я не хочу в этом участвовать, – я отрицательно покачал головой. – Я в такие игры не играю.

– Ты не можешь выйти из игры сейчас. Все договоры о фрахтовании выписаны на твое имя. Я вынужден был так поступить. Мое имя слишком примелькалось.

– Все равно, мне это не нравится, слишком многое может пойти не так, как надо. Самолет могут угнать, нас кто-нибудь предаст. Меня все это тревожит.

Анжело внимательно посмотрел на меня и ушел в каюту, через минуту он вернулся и сунул мне в руку автоматический «кольт».

– Вот тебе страховка, – сказал он. – Знаешь, как с ним обращаться?

– У меня был такой во Вьетнаме.

– Если кто-то покажется тебе подозрительным, прихлопни его.

– Нет, – я вернул ему пистолет.

– Ладно.

Он положил пистолет на скамейку рядом со мной.

– Пойду искупаюсь, – сказал он и нырнул прямо с кормы.

Из каюты вышла Альма. На ней была рубашка Анжело, доходившая только до бедер. Она посмотрела сначала на пистолет, потом на меня.

– Зачем он вытащил пистолет? – поинтересовалась она. У нее был легкий испанский акцент.

– Он хотел, чтобы я держал его у себя.

Она была хорошенькая, но лицо вдруг стало озабоченным.

– Он что, ждет неприятностей?

– Нет, – отозвался я, наблюдая, как Анжело плавает в реке.

– Ну как? – крикнул я ему.

– Отлично, – прокричал он в ответ. – Давай ныряй.

– Не хочется.

Тогда он позвал Альму.

– Прыгай, девочка, вода великолепная.

Она заколебалась, посмотрела на меня, но потом сбросила рубашку, оставшись голой.

– Что, нравится? – спросила она, поддразнивая.

– Ты просто кошечка, – рассмеялся я.

– А ты – импотент.

– Ты не моя девушка.

– Но ты меня даже толком не рассмотрел, – сказала она.

– У меня свои правила.

Я потянулся за сигаретой. Она прыгнула в воду. Тело ее скрылось под водой, вынырнула она уже метрах в двадцати от парохода, прямо перед Анжело. Она обхватила его и начала топить.

– Сумасшедший, – голос капитана, здоровенного перуанца, раздался у меня за спиной.

Я обернулся.

– Скажи своему другу немедленно вернуться, – с запинкой по-английски сказал он. – Это опасно.

Что-то в его голосе заставило меня беспрекословно подчиниться.

– Анжело! – заорал я. – Капитан хочет, чтобы вы вернулись на борт.

– Зачем?

– Он говорит, что это опасно.

– Ерунда, – рассмеялся он, – река спокойна…

Он завертелся на одном месте, ища глазами свою подружку.

– Эй ты! Перестань меня цапать!

– Я далеко от тебя.

Она была метрах в пяти от него.

– Ой! – вскрикнул Анжело, а потом завопил от боли. – Что это такое, Боже мой?!

Он изо всех сил бил ногами по воде, стараясь доплыть до лодки.

– Пираньи! – крикнул один из матросов. Он схватил багор, пытаясь протянуть его как можно дальше.

Альма поплыла назад.

– Ой! Они плывут за мной!

Она вцепилась в конец багра, матрос подтащил ее поближе и вытащил на палубу. Все ноги у нее были испещрены крошечными укусами, из которых уже начала сочиться кровь.

Девушку положили на палубу, а матрос тем временем пытался дотянуться багром до Анжело. Я видел, что он все еще колотит ногами по воде и кричит, но плывет все медленнее. Я вырвал у матроса багор и взял его за руку таким образом, чтобы как можно дальше протянуть багор.

– Хватайся! – крикнул я.

Вскрикивая от боли, он дотянулся и уцепился за багор. Вместе с матросом мы подтащили отяжелевшее тело к борту, парень подхватил его под мышки и втянул на палубу.

Я видел страшные вещи во Вьетнаме, но даже там я не видел ничего подобного. Правая нога была почти полностью объедена до костей, мясо на левой ноге висело клочьями. Глаза Анжело были открыты, но взгляд помутился от боли и ужаса. Он посмотрел на себя и не смог выговорить ни слова, только стонал и вскрикивал. Весь низ живота превратился в кровавое месиво, половые органы исчезли. Он откинул голову, посмотрел на меня и снова попытался заговорить, но не смог.

– Он умрет, – абсолютно равнодушно проговорил капитан. – Я уже видел такое раньше. Через час, может быть, через два часа, но он все равно умрет.

– Можно хоть что-нибудь сделать? Капитан отрицательно покачал головой.

– Убейте его, – произнес он безразлично. – Или пускай умирает в муках.

Я повернулся к Анжело. Говорили его глаза. Он понял, что сказал капитан, и смог произнести только одно слово. Родня.

Я знал, что он имеет в виду. У себя за спиной, на скамейке, я нащупал автоматический пистолет и взял его в руку. Держа пистолет за спиной, я снял его с предохранителя. Затем поцеловал Анжело в лоб.

– Родня, – повторил я, закрыл ему глаза и нажал на курок.

Я медленно поднялся и еще раз посмотрел на него. Анжело был мертв. Что-то ушло из моей души, но что-то другое возродилось. Семья. Родня.

– Что будем с ним делать? – спросил капитан. Только теперь я заметил, что все стоят вокруг нас.

– Ничего не поделаешь, – сказал я и указал рукой за борт.

– Часы, – капитан пальцем ткнул в «Роллекс» на руке Анжело.

– Дай их сюда.

Я знал, что дядя захочет их получить. Я повернулся к девушке, лежавшей на палубе, она со страхом смотрела на него. Послышался всплеск, и тело Анжело упало в воду. Помолчав, я заговорил с ней.

– Как ты себя чувствуешь? Она была испугана.

– Ты меня не убьешь?

Я понял, что продолжаю сжимать в руке пистолет. Я поставил его снова на предохранитель и сунул за пояс.

– Нет.

Потом, обращаясь к капитану, спросил:

– Ей можно чем-нибудь помочь? Он склонился над ней.

– Ее не сильно покусали, в основном пираньи накинулись на вашего брата. Мы приложим свежие листья коки к ногам, и боль пройдет, все заживет.

– Отнесите ее в каюту и займитесь лечением, а потом возвращайтесь.

– Да, сеньор, – сказал капитан.

Я наблюдал, как он поднял ее на руки и понес в каюту, а один из матросов понес следом связку листьев коки. Я снова уселся на скамейку на корме.

Через несколько минут вышел капитан.

– Мой матрос оказывает ей помощь. Чем могу служить?

Я поднял на него глаза.

– У вас есть бутылка виски?

– У меня есть ром.

– Несите, – сказал я. – Мне нужно выпить.

Глава 3

На корабле была только одна большая каюта внизу. Посередине – занавеска, отделявшая мою койку от большей, на которой спали Анжело и Альма. Несмотря на то что я выпил полбутылки рома, я был трезв как стеклышко. Занавеска была отдернута, Альма лежала на постели. Казалось, она спит: глаза были закрыты, слышался только легкий шелест ее дыхания.

Я прошел по каюте и остановился около ее постели, ладонью пощупал лоб. Температуры не было. Она открыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Ноги онемели. Я их совсем не чувствую.

– Это действие листьев коки. Так сказал капитан. Это натуральный кокаин – сильный обезболивающий препарат. Он сказал, что у тебя только легкие царапины, через пару дней все будет в порядке.

– У меня в голове туман, – сказала она.

– Он дал тебе отвар из листьев коки. Это тебя немножко расслабит.

Она кивнула, в глазах стояли слезы.

– Я сожалею о том, что случилось с твоим братом. Я ничего не ответил.

– Мне он нравился, – продолжала она, – он был немного сумасшедший, но очень милый.

– Да, – согласился я.

– Что ты теперь будешь делать?

– Наверное, нужно продолжать. Что еще я могу сделать?

Она посмотрела мне в глаза.

– Ты не плачешь.

– Слезами горю не поможешь. Его нет. Все кончено. Я пересел на свою койку.

– Почему бы тебе не уснуть? Завтра ты почувствуешь себя намного лучше.

– Я боюсь, меня будут мучить кошмары.

– Ничего не бойся. Я буду рядом.

Она слабо кивнула и закрыла глаза. Через минуту ее дыхание стало спокойным, девушка спала. Я вытащил дипломат, который Анжело поставил под мою койку. Он был заперт. Я нашел ключи в штанах, которые он бросил на стул.

Дипломат был набит пачками стодолларовых банкнот в банковской упаковке. Я быстро пересчитал деньги. Сто тысяч долларов. Изнутри, на крышке портфеля, была прикреплена отпечатанная на машинке записка:

от Пукальпы до Икитоса – пароход 10

от Икитоса до Медельина – ДС 3 20

от Медельина до Панамы – ДС 3 20

от Панамы до Майами – Сессна 35

Я долго смотрел на деньги. У Анжело все было заранее рассчитано. И он вовсе не был таким сумасшедшим, каким хотел казаться. Я взял пачку в десять тысяч долларов и закрыл дипломат, потом поставил его на место под свою койку и открыл чемодан Анжело, стоявший у стенки. Под бельем лежал еще один пистолет и десять запасных обойм. Я засунул все это под койку, туда, где стоял дипломат, закрыл чемодан и снова поставил его у стены.

Я растянулся на койке, заложив руки за голову. Я не отрываясь смотрел в потолок, и меня вдруг как громом поразило. Анжело больше нет. И, хочу я этого или нет, я должен выполнить его план. Хуже всего то, что в конце концов я должен буду рассказать его отцу о том, как он умер. Все, что осталось от сына, это золотые часы «Роллекс». Да, это будет непросто. Для него Анжело был всем. Я задремал.

Я открыл глаза, услышав легкие шаги на палубе у себя над головой и тихий шепот двух человек. Я осторожно соскользнул с койки на пол и выбрался на палубу, держа пистолет в руке. Капитан и еще какой-то человек тихо разговаривали на корме. Я тихо наблюдал за ними. Незнакомец подал знак рукой, и еще двое поднялись на борт. Они наклонились над трюмом, вытащили два мешка и хотели уже выгрузить их с парохода.

Я снял пистолет с предохранителя и вышел из-за кабины прямо к ним.

– Что здесь происходит? – спросил я.

Ночные незнакомцы замолчали и уставились на меня.

– Что здесь происходит, черт побери? – повторил я, обращаясь к капитану.

– Этот сеньор говорит, что сделка не состоялась. Он не получил денег, которые ваш брат обещал ему.

Капитан нервничал.

– Скажи ему, что я знаю, что деньги уже заплачены. Иначе коку никогда бы не погрузили на пароход.

Капитан быстро заговорил с незнакомцем, тот отвечал ему по-испански. Капитан снова обратился ко мне.

– Он получил только часть денег. Ему должны были заплатить еще тысячу долларов, когда вся кока будет погружена.

– Скажи ему, что он получит деньги, как обещано, когда привезет оставшуюся коку.

Незнакомец меня понял. Он быстро сказал что-то капитану, тот перевел:

– Он говорит, что он простой крестьянин. Он много трудился ради своего урожая и не хочет, чтобы плоды его труда были украдены.

Я посмотрел на капитана.

– Сколько он тебе обещал за всю эту ерунду?

– Ничего, сеньор, ничего, – занервничал капитан. – Клянусь честью своей семьи, я говорю правду.

Я пристально посмотрел сперва на него, потом на незнакомца.

– Скажи этому сукину сыну, чтобы он убирался с парохода, а то я его пристрелю. Пусть приходит завтра утром и привозит коку, тогда мы заплатим то, что ему причитается.

Капитан быстро перевел. Человек взглянул на меня, кивнул, сказал что-то капитану и кивнул еще раз.

– Он вернется утром, – сказал капитан. Я махнул пистолетом.

– Убирайся.

Ночные гости спустились с парохода. Я видел, как они скрылись среди деревьев, окружавших заводь, а потом спросил капитана:

– Как он узнал, что мой брат погиб?

– Они все видят. Они постоянно следят за нами.

– Почему ты позволил им подняться на борт и забрать коку?

– Он индеец-местицо. Они очень опасны. Он убил бы меня, если бы я не пустил его на судно.

– Понимаю, – сказал я, подумав немного. Значит, он вернется завтра и убьет нас.

Капитан молчал.

– Если, конечно, мы к тому времени не уйдем отсюда, – продолжил я.

Он посмотрел на меня.

– Они прячутся там, за деревьями, и наблюдают. Они услышат шум мотора, если мы попытаемся отплыть.

– Тогда не надо заводить мотор. Нужно воспользоваться баграми. Река здесь неглубокая, надо отталкиваться баграми до тех пор, пока течение не подхватит нас и не отнесет до того места, где можно будет завести мотор.

Капитан посмотрел на меня по-новому, с уважением.

– Вы разбираетесь в таких вещах?

– Да, мы проделывали такое во Вьетнаме, и не один раз, – солгал я.

На самом деле я только слышал о таких вещах. До сегодняшнего дня я даже не верил, что это возможно.

– Да, сеньор. Когда отплываем?

– Подождем полчаса, пусть уснут. А потом отправимся.

– А если они бросятся в погоню?

– У вас есть оружие?

– Два пистолета и две винтовки.

– Тогда мы их пристрелим. Вытащите винтовки на палубу, и пусть ваши люди готовятся к отплытию.

Он кивнул и спустился через люк к своим товарищам.

Я вернулся в каюту, взял другой пистолет и засунул его за пояс рядом с первым, потом быстро рассовал запасные обоймы по карманам.

В каюте раздался голос Альмы.

– Что происходит?

– Мы отплываем.

Она села на койке.

– Но ведь предполагалось, что мы заберем еще десять тюков коки утром.

– Мы не будем их дожидаться. Уже приходил хозяин и хотел забрать тюки. Он сказал, что Анжело не заплатил ему.

– Это неправда. Я сама видела, как он давал ему деньги в присутствии капитана.

– Так капитан это видел? Она утвердительно кивнула.

– Все устроил капитан. Он говорил с хозяином на местном индейском наречии.

Мои догадки оказались верными. Капитан вел нечестную игру.

– Сколько времени потребуется, чтобы добраться до Икитоса?

– Пять, может, шесть дней. Он находится там, где река Укаяли впадает в Амазонку.

– Хорошо.

– Ты что, ждешь неприятностей?

– Не знаю.

Альма взглянула на меня.

– Может быть, я смогу помочь? Я умею стрелять. Она вылезла из постели. Я дал ей один из пистолетов Анжело.

– Возьми. Думаю, что сегодня ночью все будет спокойно, но, если что-нибудь случится, я крикну.

Она продолжала внимательно смотреть мне в лицо.

– Но ведь тебя что-то беспокоит.

– Меня беспокоят не индейцы, меня беспокоит капитан, я ему не доверяю. Он запросто мог отдать тюки и даже не предупредить меня при этом.

Внезапно я вспомнил.

– Кажется, мы встречали капитана на рынке в Тинго-Мария.

– Правильно. В Тинго-Мария находится основной рынок коки и марихуаны. И именно капитан договаривался с местицо, чтобы они доставили коку по горной тропе в Пукальпу. По той самой дороге, по которой собирались идти мы.

– Да, и опять же именно капитан настоял, чтобы мы остановились в десяти километрах от причалов Пукальпы.

Все начало вставать на свои места.

– Он говорил, что так будет надежнее, нас не найдет полиция.

– Да, – согласилась она, – я не обратила на это внимания, но местицо вышли прямо к нам. Капитан все это устроил еще до того, как мы вышли из Тинго-Мария.

– Ладно. Побудь здесь. Я чувствую, что здесь неожиданностей с его стороны не будет. Если он захочет нанести удар, то сделает это, когда мы будем далеко и, по его мнению, я буду чувствовать себя в безопасности.

– Тебе придется следить за ним.

– Так я и сделаю.

Я протянул руку к полке над ее постелью, где Анжело хранил свой маленький чемоданчик, открыл его, достал флакон с кокаином и вдохнул порцию порошка. Голова тут же прояснилась, глаза уже не закрывались сами собой.

– Теперь я не засну.

– Смотри, не переборщи.

– Я осторожно, – проговорил я и поднялся на палубу.

Капитан и два матроса дожидались меня. Он указал рукой на оружие, лежавшее на скамейке перед рубкой. Я одобрительно кивнул.

– Теперь убирайте сходни, но осторожно. Ни одного звука.

Капитан подал знак матросам. Быстро и бесшумно они втащили сходни на судно. Потом с помощью багров стали выводить нас из заводи в основное русло реки. Капитан сам стоял за штурвалом. Я почувствовал, как лодку подхватило течение. Здесь оно было сильное, и нас быстро потащило дальше по реке.

– Ну что, заводить? – спросил капитан, повернувшись ко мне.

– Рано. Через пятнадцать минут, – отозвался я.

– Сильное течение, не знаю, смогу ли я удержать посудину.

– Пусть твои люди помогают тебе баграми. Так можно продержаться достаточно долго.

Я посмотрел назад, туда, где мы раньше стояли. На берегу не наблюдалось никакого движения.

– Давай, давай.

Капитан поднял руку, и один из матросов взял штурвал. Сам он спустился в машинное отделение. Через пятнадцать минут я услышал, как заворчал мотор и судно быстрее заскользило по воде. Я смотрел на рулевого. Он обернулся ко мне. Это была его ошибка. Если ты управляешь кораблем или автомобилем, надо внимательно следить за дорогой.

Меня крутануло и отбросило в сторону. Капитан уже вылез из машинного отделения, в руках у него была винтовка, нацеленная на меня. Какое же удивление отразилось на его лице, когда мой пистолет выстрелил первым. Он медленно вытянул руки и свалился с кормы прямо в воду.

Я направил пистолет на матросов и указал на штурвал. Альма вышла из каюты, в руке у нее был пистолет.

– Что случилось? – крикнула она.

– Мы потеряли капитана, – откликнулся я. Она уставилась на меня.

– Спроси у матроса, сможет ли он довести пароход до Икитоса, – велел я. – Скажи ему, что если он сделает это, то получит тысячу долларов, если же нет, то будет плавать вместе с капитаном.

Она быстро начала ему объяснять. Второй матрос тоже подошел к рубке и заговорил. Она перевела.

– Они сами капитаны. И если они сделают, как мы хотим, то оба должны получить деньги.

– Они вполне могут поделить эту сумму. Я отдам им эту посудину в придачу.

Альма перевела мои слова. Они переглянулась и согласно закивали головами.

– Их интересует, дашь ли ты им какие-нибудь документы на пароход.

– Они их получат.

Она перевела и, выслушав ответ, снова обратилась ко мне.

– Они хотят, чтобы ты знал, что они не бандиты, как капитан, они честные люди и хотят честно делать свое дело.

– Отлично, – сказал я и пожал им руки. – Договорились?

– Договорились, – они заулыбались.

Глава 4

Я уставился в свою тарелку. Рис и бобы, политые темно-коричневым соусом и щедро сдобренные маслом. Опять. Три раза в день одно и то же. Прошло уже четыре ночи с тех пор, как мы отплыли из Пукальпы. Днем и ночью рис и бобы. Рис с жирной желтой рыбой. Рис и консервированное мясо, которое червивело буквально через минуту после того, как открывали банку. Меня либо мучила отрыжка, либо постоянно мутило, но никак не могло вырвать.

Я посмотрел на Альму.

– Как ты можешь это есть?

– Пей больше пива, – посоветовала она. – У нас нет выбора.

Я открыл бутылку пива и отхлебнул сразу половину.

– А в Икитосе есть рестораны?

– Икитос – большой город. Отдохни, завтра мы будем уже там.

– Выкинь эту гадость за борт. Я указал на свою тарелку.

– Ты должен это съесть, – твердо сказала Альма. – Ты и так недоедаешь. По тебе видно, что ты похудел не меньше чем на пять килограммов.

– Со мной все в порядке.

– Тебе понадобятся силы, – продолжила она. – Никто не знает, с чем нам придется столкнуться завтра. До сих пор нам везло. Но ты же, как ребенок в лесу. Ты даже не догадываешься, что нас может ждать впереди. Ведь Анжело тебе ничего не рассказывал.

Я зачерпнул полную ложку риса и проглотил ее. И тут же запил ее большим глотком пива. Ничего, что оно было теплым, по крайней мере хоть отбивало привкус жира во рту. Я оторвался от еды.

– Он когда-нибудь рассказывал тебе что-нибудь об Икитосе?

– Только то, что там он должен встретиться с каким-то рыжебородым, который будет ждать нас у причалов, когда мы приедем.

– А еще он что-нибудь говорил? Она покачала головой.

– Анжело мало говорил о своих делах.

Я согласно кивнул. Анжело ни с кем не делился своими планами, даже со мной.

– В Икитосе есть аэропорт?

– Да, – сказала она. – Это второй по величине город Перу, но уехать оттуда можно либо по воде, вниз по Амазонке, либо на самолете, через горы. Они слишком высоки, чтобы пробираться как-нибудь иначе.

– Почему же город так разросся? – спросил я.

– Давным-давно он находился посреди каучуковой плантации и имел большое значение, а потом каучуковые деревья начали выращивать в Малайзии. Когда этот промысел заглох, город почти умер, но потом там обнаружили нефть. И теперь танкеры возят нефть по Амазонке до самого океана.

– Это большой порт?

– Я там никогда не была, – ответила она, – но мне кажется, что порт должен быть достаточно большим, ведь туда приходят океанские корабли из Бразилии.

Я уже собирался проглотить еще одну ложку риса, как вдруг услышал, что наш маленький моторчик заглох и лодка тихо покачивается на воде. Я схватил винтовку и вылез из каюты, Альма шла за мной. На носу матросы бросили якорь, и длинная веревка соскользнула вслед за ним в воду. Я подошел к ним сзади.

– Спроси их, что они делают, – попросил я.

Она быстро заговорила по-испански. Матросы отвечали разом, перебивая друг друга и тревожно поглядывая на нас. Альма задала им еще один вопрос. Старший ответил. Он, кажется, пытался что-то нам объяснить.

Альма обернулась ко мне.

– Они говорят, что нам лучше встать на якорь в этом укромном месте и дождаться здесь утра. До Икитоса всего тридцать километров, и нам лучше прийти туда пораньше утром.

– А почему не сейчас? – спросил я.

Пабло, старший из матросов, ответил. Она перевела.

– Все рыбаки выходят в протоку, они расставят сети для лова, и мы в них просто запутаемся. Рыбаки эти в основном индейцы-местицо, то есть разбойники. Вот посмотрите на реку, они уже собрались. С помощью яркого света, который направляется в воду, они приманивают рыбу. И, если мы помешаем им ловить рыбу, они все на нас набросятся.

– Когда же мы сможем пришвартоваться? – спросил я.

– Рыбаки заканчивают лов в четыре часа утра. Часиков в пять мы сможем отплыть. Мы должны быть в Белене к одиннадцати часам, а через полчаса уже стоять, пришвартовавшись у причала.

– Что такое Белен? – спросил я.

– Это место, где причаливают лодки из Пукальпы, ну, такие небольшие суденышки, как наше. Там целый лодочный городок. Причал для больших судов находится в десяти километрах выше по реке, на другом конце города.

– А капитан говорил вам, где он собирается причаливать? – задал я еще один вопрос.

Они покачали головами.

– Он им никогда ничего не говорил, – перевела девушка.

Я посмотрел в сторону фарватера. Огни фонарей рыбаков походили на светлячков, покачивавшихся на воде примерно в трех четвертях мили от нашего укромного убежища. Казалось, их там сотни. Я снова повернулся к Альме.

– Хорошо, – сказал я ей. – Переведя им, что мы снимемся, как только рыбаки очистят путь. И пускай держатся как можно дальше от Белена. Мы пойдем туда, где швартуются большие корабли.

Альма перевела. Пабло мотнул головой и что-то сердито проговорил. Девушка повернулась ко мне.

– Он говорит, что это опасно. Именно там находятся таможня и полиция.

– Я сам побеспокоюсь об этом, как только мы туда доберемся.

Я снова посмотрел на рыбаков на реке.

– Не спускайте с них глаз, – кивнул я матросам.

– Если кто-нибудь из них подплывет близко, дайте мне знать.

Девушка перевела мои слова, мы отошли на корму и сели на скамейку.

– О чем ты думаешь?

– Я никому не доверяю. Но если мы все-таки с кем-нибудь встретимся, то скорее нас будут встречать на одном из главных причалов, а не на причале для рыбачьих лодок и барок.

– Мне все-таки кажется, что на малом причале мы будем в большей безопасности, – возразила она.

– Анжело сказал мне как-то, а я запомнил, что прятаться лучше у всех на виду. Никто никогда не заподозрит вас в том, что вы делаете что-то противозаконное.

– Анжело был просто сумасшедшим.

– Ну, не таким уж сумасшедшим, – заметил я. – Это он вытащил меня сюда. А что он пообещал тебе, чтобы ты поехала с ним?

Она взглянула на меня.

– Мне он просто понравился.

– И ничего больше? – улыбнулся я. Она рассмеялась.

– Деньги. Много денег.

– Сколько?

– Тысячу американских долларов.

– Я прибавлю, – сказал я. – Если все закончится благополучно, ты получишь десять тысяч.

Она немного помолчала, потом расхохоталась.

– Тогда мы можем покувыркаться в постели.

– Сперва надо благополучно выбраться отсюда, – возразил я, поглядывая на рыбачьи посудины. Их огоньки мерно покачивались на воде.

– Что ты там высматриваешь? – спросила она.

– Мне просто как-то не по себе, – откликнулся я и указал рукой на берег, окружавший заводь.

– Может быть, нас и не видно со стороны рыбачьих лодок, но до берега не больше сотни метров. Он сплошь зарос лесом до самой воды, и сквозь заросли ничего не видно.

Она внимательно посмотрела на берег.

– Ты думаешь, что индейцы-местицо могли преследовать нас по берегу реки?

– Я не знаю. А ты как думаешь?

– Здесь ведь совсем нет дорог, – ответила она.

– Но у них есть лошади. Они могли пройти тропами. Она кивнула в сторону матросов.

– Как ты думаешь, может быть, они что-нибудь знают?

– Понятия не имею, – я пожал плечами. – Они не очень-то расстроились из-за того, что случилось с капитаном. Я уверен, что они были посвящены в его планы и собирались принимать в них участие.

Альма снова внимательно оглядела берег. Быстро опустилась ночь, и единственным источником света были мерцающие звезды и желтоватая луна.

– Там ни черта не разглядеть. Я кивнул.

– Тащи сюда винтовки и пистолеты, которые я тебе дал. Пусть будут под рукой.

– Ты что, собираешься не спать всю ночь? – спросила она.

– Так будет надежнее.

– Я тоже не буду спать, – заявила она. – Мне спокойнее, когда ты рядом.

Я посмотрел на нее.

– Тогда натяни джинсы вместо шорт, достань шляпу с накомарником и прихвати пузырек с жидкостью от москитов. Я не хочу, чтобы нас заели мошки, если раньше них до нас не доберутся индейцы.

Она засмеялась.

– Сейчас вернусь, – сказала она, спускаясь в каюту. Альма была вовсе не глупа. Вскоре она вернулась с одеялами и подушками.

– Если мы накроемся одеялами, то вспотеем, как в бане, но если их просто постелить на палубе, то будет гораздо удобнее, чем лежать на голых досках.

– Отлично придумано, и мы перестанем быть мишенью.

Я смотрел, как она стелет одеяла на палубу. С подушками получилось очень даже уютно. Даже слишком уютно.

Тут мне в голову пришла мысль.

– Рядом с моей койкой стоит круглая трехфутовая плетеная корзина. Тащи ее сюда и прихвати одеяло.

Альма не задавала вопросов. Когда она вернулась, я установил корзину на скамейке, где обычно сидел, закутал ее одеялом, а сверху нахлобучил свою старую шляпу от солнца.

– Ну как? – спросил я, оглянувшись. Она прыснула со смеху.

– Совсем как ты.

– Спасибо.

Я растянулся на палубе рядом с ней.

– А теперь поспи немного, а я покараулю.

– Ты не устал?

– Все в порядке.

– Если тебе надо взбодриться, флакончик у меня в кармане.

– Буду иметь в виду, вдруг понадобится.

Я смотрел, как она завернулась в одеяло, потом взглянул на корзину и улыбнулся сам себе. Она права. В темноте было очень похоже на меня.

Глава 5

Я почувствовал, как она трясет меня за плечо, и тут же проснулся. Альма прижала палец к моим губам и молча указала на нос нашего пароходика. Пригнувшись, я выглянул из-за выступа каюты.

Из лодки, привязанной к пиллерсу, на нашу посудину лез какой-то человек. В темноте я не мог разглядеть его лица, но заметил, как наши матросы подают ему знаки. Он кивнул им и стал тихонько красться по палубе туда, где мы спали.

Толкнув Альму к двери каюты у себя за спиной, я приложил винтовку к плечу. Человек рванулся в нашу сторону. Я увидел, как блеснуло мачете, когда он занес его над головой и яростно воткнул в корзину, которую я предусмотрительно поставил на скамейку. Мачете застряло в одеяле. Я не стал ждать, когда человек повернется к нам, и всадил две пули ему в спину между лопатками. Он согнулся и рухнул на палубу. Я подтолкнул его ногой, и он перевалился в воду через низенький бортик.

Отрывисто залаял пистолет Альмы. Я резко обернулся. Она держала его перед собой, крепко сжав руками, и целилась в матроса, бежавшего к нам. Он все еще двигался по инерции, и мне пришлось оттолкнуть девушку, чтобы он не упал прямо на нее. Я отпихнул тело, из его безжизненной руки выпал пистолет. Я сбросил труп в воду.

– Это был Пабло, – сказала она дрожащим голосом. – Он пытался нас убить.

– Да.

– Он мертв? – спросила она.

– Да.

Она быстро перекрестилась.

– Я согрешила. Я еще никогда никого не убивала.

– Было бы еще большим грехом, если бы ты позволила ему убить себя, – попытался я успокоить девушку.

Я забрал у нее пистолет и перезарядил его.

– Держи, он может тебе еще понадобиться. Пойдем, – сказал я, махнув рукой, и пошел по узкому проходу на нос.

Как только мы обошли каюту, я услышал плеск весел и увидел уплывающую шлюпку. Перед нами на палубе сидел молодой матрос, продолжая сжимать в руках кошку с шестью крючками, веревка от которой тянулась следом за лодкой. Он не шевелился, и с ужасом глядел на нас. Я медленно поднял винтовку и прицелился. Ни секунды не колеблясь, он спрыгнул с пароходика и бросился вплавь догонять шлюпку.

Я посмотрел ему вслед и обернулся к Альме.

– Кажется, у нас больше нет команды. Она тоже посмотрела на меня.

– Что мы будем теперь делать?

– Придумаем что-нибудь, – ответил я как можно тверже, хотя сам не был ни в чем уверен. Альма дрожала. Я крепко взял ее за руку.

– Ничего. Как-нибудь справимся. До сих пор ведь все получалось.

– Я убила человека.

Ее глаза наполнились слезами.

– Он бы сам тебя убил, так что все в порядке. Девушка разрыдалась. Я обнял ее и прижал голову к своей груди.

– Успокойся, теперь уже ничего нельзя поделать, – заговорил я как можно мягче, гладя ее по голове.

Она прижалась ко мне.

– Когда мы приедем в Икитос, я пойду на исповедь. Я почувствовал, как она крепко прижалась ко мне.

– Конечно.

Она вдруг взглянула на меня и спросила с удивлением.

– Ты что, хочешь меня?

Я попытался отодвинуться от нее, но она крепко меня обнимала.

– Я вполне нормальный мужчина.

– А я думала, что не нравлюсь тебе.

– Я же тебе объяснял. Ты девушка Анжело.

Я отстранил ее от себя, а она взглянула на меня снизу вверх. Я поцеловал ее и тут же отступил.

– Ты мне нравишься, но сейчас нам важнее заняться кое-чем другим, а не нежностями.

Она доверчиво улыбнулась.

– А у тебя уже была перуанская кошечка? – спросила она поддразнивающе.

– Нет, из всего перуанского я пробовал только перуанский «снежок».

– Ну, я за тебя возьмусь. Перуанская кошечка – это даже лучше, чем перуанский «снежок». Ты ни от кого никогда не получишь такого удовольствия.

Я расхохотался.

– Остановись, ты сведешь меня с ума.

Я прошел по палубе до кормы, открыл люк в машинное отделение, помещение не более трех футов высотой. Я скорчился и нащупал маленькую электрическую лампочку рядом на стене. Выключателя не было, поэтому я просто повернул лампочку, и она тускло загорелась. Я занялся мотором. Это был простой старенький двухцилиндровый «Харвестер», вполне возможно, что он когда-то стоял на небольшом тракторе. Мотор работал от маховика, который заводился веревкой, как подвесной лодочный мотор. Рядом с мотором стояли шестивольтовые автомобильные батареи, а сверху располагался топливный бак. Я посмотрел, сколько осталось топлива. Бак был заполнен наполовину. Потом я проверил коробку скоростей. Она имела только два положения – вперед и назад. Все просто. Я подумал, что справлюсь. Вывернув лампочку, я вылез наружу.

Альма стояла на корме и внимательно осматривала берег.

– Все тихо.

– Хорошо. Все будет в порядке. Я разобрался с мотором, управлять этой посудиной просто.

– Отлично. А ты знаешь, куда нам двигаться дальше?

– В Икитос.

– Замечательно, – заметила она саркастически. – А ты хоть что-нибудь знаешь о порте? Где можно причалить, а где нельзя?

– А ты разве не ориентируешься в Икитосе?

– Я там никогда не была. С какой стати? Икитос дыра дырой. Никто не поехал бы сюда просто так, разве только по делам. Я тебе уже говорила, что сюда нет дорог из-за высоких гор, можно добраться только самолетом или по реке из Бразилии и Колумбии, и у меня просто не было причин ехать сюда.

– Анжело планировал улететь отсюда самолетом. У него был здесь свой человек.

– А ты знаешь этого человека?

– Нет. Но когда мы попадем в город, как-нибудь его вычислим.

Она помолчала, потом заметила.

– Ты не знаешь Перу. Икитос – суровый город, и тебя здесь обнаружат гораздо раньше, чем ты сам кого-нибудь найдешь.

– Нужно попытаться. Ну, куда мы пойдем? Она показала на реку.

– Рыбаки уходят.

– Я наблюдал, как они плывут вниз по реке к Икитосу. Они уходили все вместе, только некоторые слегка отставали. Наверно, хотели добрать остатки.

– Как только они все уберутся, мы отплывем.

– Так мы поплывем средь бела дня?

– У нас нет выбора. Нам нельзя здесь оставаться. Эти чертовы индейцы будут охотиться за нами.

Альма замотала головой.

– Я боюсь, – сказала она сдавленным голосом.

– С нами все будет в порядке, – сказал я уверенно, хотя именно этой уверенности мне и не хватало.

– Мне надо переодеться, у меня трусики мокрые, – смутилась она.

Я расхохотался.

– Не расстраивайся. Это нормально. Спускайся и приведи себя в порядок, а я побуду здесь.

Я вошел в крошечную рубку. Она возвышалась над палубой всего на две ступеньки, но отсюда было удобно следить за округой, на случай, если к нам кто-нибудь приблизится. Я обнаружил пачку сигарет, которую бросил вчера на скамейке, вытащил одну и закурил. Это помогло, хотя сигарета была старой и сырой. Я закашлялся, но продолжал следить за берегом.

К тому времени, когда она вернулась, у меня щипало глаза. Мне все время казалось, что я вижу огоньки в лесу на берегу, но на самом деле ничего не было.

– Я чувствую себя лучше, – объявила она. – Помылась, переоделась, и сразу улучшилось настроение.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал я и потер глаза. – А я, должно быть, выгляжу ужасно.

– Ну, не так уж и ужасно. Просто ты не выспался. Я согласно кивнул и посмотрел на реку. Там все еще стояли три или четыре рыбачьи лодки.

– Ну когда же черт их унесет отсюда!

– Скоро рассветет, тогда они и уйдут.

Я сердито хмыкнул, но ничего не сказал. Из кармана брюк она достала флакон.

– Это перуанский «снежок», мне нужно, прийти в себя. Она быстро сделала два вдоха и передала пузырек мне.

– Нам обоим нужны силы.

Я тоже вдохнул по две порции в каждую ноздрю. Голова очистилась, глаза перестало щипать, как после хорошего отдыха. Неужели мне только что хотелось спать? Я вернул ей пузырек и рассмеялся.

– Вот это здорово!

– Лучше себя чувствуешь? – засмеялась она в ответ.

– Можешь проверить.

– Гляди! – она указала на реку.

Одна из рыбачьих шхун приближалась к нашей заводи, ее поисковые огни были направлены прямо на нас. Я схватил винтовку. Мы наблюдали, как шхуна медленно приближается.

Я сдавил ей плечо.

– Ляг на палубу, я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь увидел.

Она растянулась на палубе, но продолжала сжимать свой автоматический пистолет обеими руками. Я подождал, пока судно приблизится, потом одним выстрелом разбил прожектор.

Кто-то сердито закричал по-английски:

– Какого черта!

– Кто вы такие?!

– Анжело, ты?

– Его здесь нет.

– Джед Стивенс?

– Я здесь, – после минутной паузы откликнулся я.

– Я Винс Кампанелла. У меня договоренность с Анжело, я должен помочь ему добраться до Медельина.

– У вас самолет?

– Это мое дело. А где Анжело? Вы должны были встретиться со мной в следующей заводи, ближе к Икитосу. Какого черта вы здесь застряли?

– Мне никто ничего не сказал.

– Разбуди Анжело. Нам пора двигаться дальше.

– Анжело погиб.

Мне не хотелось рассказывать ему, как именно погиб Анжело.

– Наша команда хотела нас надуть.

– Где они сейчас?

– На том свете.

– Девушка с тобой?

– Здесь.

– Я могу подняться к вам на борт?

– Только ты один.

Моя винтовка была направлена ему в живот.

Он перелез через низкий бортик на палубу и выпрямился. Это был высокий мужчина под метр девяносто, голубоглазый, с рыжими волосами и рыжей бородой. На нем была рубашка и брюки цвета хаки.

– Вчера я разговаривал с вашим дядей. Он хотел знать, если ли какие-нибудь новости от Анжело. Вы должны были быть на месте еще вчера, поэтому я начал вас разыскивать.

Альма поднялась. Она все еще сжимала пистолет.

– Что мы будем делать теперь? – спросила она.

– Мы вас отсюда вытащим. Сейчас перебросим вам трос и отбуксируем судно в другую заводь. Потом разгрузим, и я отвезу вас в Икитос, там посажу на самолет до Лимы, ну а оттуда – в Нью-Йорк.

– У Анжело был план. Что с ним теперь будет? – поинтересовался я.

– Я позабочусь обо всем. Ваш дядя сказал мне, чтобы я занялся этим сам.

– Когда я смогу ему позвонить?

– Сегодня вечером, когда будете в отеле, – ответил он.

– А что будет со мной? – спросила Альма.

– Ты поедешь в Лиму вместе с ним. Будешь у него гидом.

Глава 6

Когда мы входили в другую заводь, было раннее утро, солнце поднималось над верхушками деревьев. От берега тянулся покосившийся расшатанный причал. Рыжебородый быстро перепрыгнул через борт и привязал канат. Потом достал портативную рацию и с кем-то переговорил. Через десять минут недалеко от причала остановился двухтонный грузовик с открытым кузовом. Следом за ним подъехал и остановился джип с двумя парнями.

Винс крикнул что-то своим людям по-испански, один из них забрался в кабину грузовика, уселся там поудобнее в обнимку с автоматом и стал наблюдать за округой. Тем временем четверо остальных – двое с рыбачьей шхуны я двое, приехавшие на джипе, – начали сгружать тюки с листьями коки с судна и переносить в грузовик.

Наш новый знакомый повернулся ко мне.

– Соберите свои вещи. Мы уезжаем отсюда.

– А как же быть с нашей посудиной? Он мотнул головой.

– К черту посудину. Двое моих людей отбуксируют ее на середину реки и затопят. Я не хочу, чтобы шхуну заметили в Икитосе. У меня есть подозрение, что капитан донес в полицию и таможню. Он получил бы вознаграждение, если бы сдал груз полиции.

– А нам не опасно показываться там? – забеспокоился я.

– Мы не поедем через аэропорт Икитоса. У меня здесь недалеко есть свой самолет и своя взлетно-посадочная полоса. Это на старой плантации каучуковых деревьев. Мы давно пользуемся этим путем и хорошо его освоили. Ну как, согласны?

– Все равно, лишь бы поскорее попасть домой.

– Мы не сядем в международном аэропорту «Хуан Чавеса», слишком много работы для полиции и таможни, а посадим вас на полосе в шестидесяти километрах от Лимы. Мы перелетим через горы на небольшой высоте, так что радары нас не засекут.

– Как мы попадем в город? – спросила Альма.

– Не беспокойтесь. Там уже будет ждать машина и по трансамериканскому шоссе вы попадете в город. Он улыбнулся. – Так что собирайтесь, нам надо спешить.

Он посмотрел, как девушка спустилась в каюту, и заговорил со мной.

– Анжело сказал, что я получу бабки, когда мы встретимся.

– Да, – подтвердил я. – Сорок штук до Медельина и Панамы.

– Теперь уже шестьдесят.

– Не жадничай, Винс.

– Я не жадничаю. То, что мы искали вас, в счет не идет. Это по-семейному. Но отсюда до Лимы еще две тысячи километров лёта. А это стоит денег.

– Сколько?

– Еще двадцать.

– Не знаю, понравится ли это дяде Рокко, – заметил я.

– Он сказал, что если я вытащу тебя из этой передряги, то получу премию. Сейчас же я просто покрываю дополнительные расходы.

– Ну ты и ловкач. Ты мне очень напоминаешь моего брата, – рассмеялся я.

Он тоже усмехнулся.

– Ну как, по рукам?

– А разве у меня есть выбор? Парень заулыбался.

– Твой дядя хочет, чтобы ты добрался домой живым.

– Хорошо, – согласился я, – кто платит за самолет от Панамы до Майами?

– Если у тебя есть наличные, я могу все устроить.

– Если я заплачу тебе еще двадцать тысяч, у меня не хватит денег. Я свяжусь с дядей, и он все урегулирует.

– Подходит. Отдашь мне деньги, как только мы взлетим.

В начале седьмого мы были уже над Лимой. Пять с половиной часов на жестком пластиковом сиденье за спиной у пилота не соответствовали моему представлению о комфорте. Но самолет «ДС-3» не был предназначен для перевозки пассажиров. На нем перевозили грузы.

Винс, сидевший в кресле пилота, оглянулся.

– Садимся через полчаса, – сказал он.

– Слава Богу. Вряд ли я выдержал бы на этом сиденье еще один час, – простонал я и потянулся.

Винс ухмыльнулся.

– Да, это не «Боинг-707», что и говорить. Он снова стал серьезным.

– Деньги готовы? – спросил он.

– Готовы.

Во время полета, пока он решал деловые вопросы, я незаметно открыл дипломат и достал шестьдесят тысяч. В портфеле было несколько больших толстых конвертов, и я положил деньги в два из них. Протянув руку ему через плечо, я передал конверты. Он небрежно бросил их в отделение для карт рядом со своим креслом.

– Спасибо.

– Не хочешь пересчитать? Он улыбнулся.

– Мы из одной компании. Я тебе доверяю.

– Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делал.

– Каждый делает свое дело. Не забудь рассказать своему дяде, что я для вас сделал.

– Обязательно.

Мы легко и плавно скользили над горами, постепенно снижаясь. Внизу я уже мог различить крошечный городок.

– Где мы?

– Пролетаем над Уанкавеликой и направляемся к побережью. Если ты посмотришь туда, то сможешь различить Тихий океан.

Я привстал у него за спиной. Впереди расстилалась голубая гладь океана. Я повернулся к Альме, которая сидела рядом.

– Вода переливается, как голубые бриллианты, – сказал я.

– Лучше сядьте на свои места и пристегните ремни. Когда самолет спускается с гор к океану, часто бывает качка. И я не хочу, чтобы вы разбили себе головы в самолете, ведь до сих пор все шло гладко.

Он не шутил. Маленький самолетик начало швырять из стороны в сторону, как листок, падающий с дерева. Под конец, когда меня уже выворачивало наизнанку, самолет вдруг выровнялся, а еще через несколько минут я почувствовал, что шасси коснулись земли.

Как только самолет остановился, Винс распахнул дверь, и мы с Альмой выпрыгнули наружу.

– Господи, – пробормотал я.

– Тебе нужно привыкать.

– Ну уж нет. Лучше я буду летать на больших самолетах.

Он сделал знак второму пилоту.

– Выгружай их вещи.

Потом повернулся к одному из людей, стоявших рядом с ним, и быстро заговорил по-испански. Тот кивнул и побежал к маленькому домику в конце взлетно-посадочной полосы.

– Сейчас он достанет для вас машину и водителя, а для меня пригонит автозаправщик, – заговорил Винс, обращаясь ко мне.

Через пять минут старенький четырехдверный «шевроле» шестьдесят пятого года выпуска остановился перед нами. Человек начал запихивать наши чемоданы в багажник.

Я обернулся к Винсу и протянул ему руку.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Когда будешь разговаривать со своим дядей, пожалуйста, передай ему мои соболезнования.

– Обязательно.

Он повернулся к Альме и протянул ей руку.

– Ты хорошая девушка. Позаботься о нем. Она кивнула и поцеловала его в щеку.

– Я позабочусь. Спасибо тебе.

Когда мы садились в машину, подъехал автозаправщик. Винс помахал нам на прощание рукой, и мы помахали в ответ. Водитель нажал на газ, и мы поехали к шоссе.

Время перевалило за восемь, и было уже темно, когда водитель выгрузил наши чемоданы перед отелем «Гран Боливар».

– Чаевые, – шепнула мне Альма.

Я дал шоферу стодолларовую бумажку.

– Спасибо, сеньор, – сказал он и заулыбался.

Я хотел было взять наши чемоданы, но Альма дотронулась до моей руки и остановила меня.

– Нет, мы не будем здесь останавливаться. Здесь, в холле, всегда околачивается полиция. Они очень удивятся, увидев, как мы одеты.

Пожалуй, она была права. На нас была та же одежда, в которой мы ходили на судне.

– Куда же мы пойдем? – спросил я.

– Ко мне. Это недалеко отсюда. У меня большая квартира в новом доме недалеко от Университетского парка.

Она помахала такси, ожидавшему возле отеля.

Через двадцать минут мы уже вышли из лифта и шли по узкому, отделанному мрамором коридору к ее двери. Она позвонила.

– С тобой еще кто-нибудь живет? Она улыбнулась и кивнула.

– Моя мама.

Мне стало интересно.

– А она не будет против того, что ты привела мужчину?

Альма засмеялась.

– У моей мамы очень либеральные взгляды. Я был озадачен.

– На самом деле она не моя родная мама, – начала объяснять девушка. – Это моя служанка, но она так давно работает у меня, что я называю ее мамой.

Дверь отворилась, выглянула маленькая смуглая женщина, похожая на индианку. Она заулыбалась, увидев Альму. Девушка крепко обняла ее и расцеловала. Они быстро заговорили по-испански, после чего женщина протянула мне руку и смущенно улыбнулась.

– Encantada,[2] – проговорила она.

– Спасибо, – сказал я и нагнулся за чемоданами.

– Не надо, – она затрясла головой.

– Пойдем со мной, – сказала Альма. – Она сама займется чемоданами. Давай я покажу тебе квартиру.

Квартира была большая. Стена в гостиной была сплошь увешана фотографиями Альмы и вставленными в рамки обложками журналов с ее портретами.

– Ты очень фотогенична, – заметил я.

– Это мой хлеб. Так я зарабатываю себе на жизнь. Я фотомодель.

– Я не знал.

– Ты думал, что я проститутка, – сказала она ехидно.

– Нет. Я просто думал, что ты из тех девушек, которых приглашают на вечеринки.

– Этим я тоже занимаюсь. Я ведь перуанская кошечка. – Она расхохоталась. – Ну ладно, ладно.

Гостиная была обставлена современной итальянской мебелью: пластиковые стулья, длинные диваны, обитые белой тканью, лампы с молочно-белыми абажурами.

– Иди сюда.

Она указала на большое окно, открыла балконную дверь, и мы вышли. Квартира находилась на седьмом этаже жилого дома и выходила окнами в парк.

– Красиво, правда?

– Очень.

– Ты удивлен тем, что у меня такие дорогие апартаменты?

– Меня это не касается.

– Но я хочу, чтобы ты знал. Ты мне нравишься, и мне не хотелось бы, чтобы ты плохо обо мне думал.

Я молчал.

– Когда мне было семнадцать, я влюбилась в чудесного человека. Он был намного старше меня и к тому же женат. Я была его любовницей почти восемь лет. Он отправил меня в школу, дал образование и помог сделать карьеру. В прошлом году он умер, оставив мне эту квартиру и немного денег. Я была не только благодарна ему за то, что он для меня сделал, я его очень любила. После его смерти я только последние шесть месяцев стала показываться на людях. Но мне это не доставляло особого удовольствия до тех пор, пока твой брат не предложил мне поехать с ним. Мне показалось, что совсем неплохо будет сменить обстановку. Мне действительно хотелось уехать отсюда я забыть все, что было. Я взял ее за руку.

– Ну и как, получилось?

– После всех событий последних дней, думаю, что да.

– Вот и хорошо.

Мы вернулись в комнату.

– Пойдем, я покажу тебе твою спальню.

Мы вышли из гостиной, я шел следом за ней.

– Кроме того, я думаю, что тебе, так же как и мне, хочется принять ванну и переодеться.

– Правильно. Но сначала скажи, у тебя есть телефон? Мне нужно позвонить дяде.

– Телефон у меня в комнате. Давай номер, я закажу разговор.

Я присел на край кровати, пока Альма говорила с телефонисткой. Мы подождали несколько минут. Она повернулась ко мне.

– Телефонистка говорит, что линия в Штаты перегружена. Она перезвонит через несколько часов, – сказала она.

– Черт побери.

– Здесь так часто бывает. Нужно быть терпеливым. Залезай в ванну, потом поужинаем, к тому времени линия как раз освободится.

Глава 7

Из своей комнаты она повела меня в ванную и показала на дверь напротив.

– Вот твоя спальня. Ванная между нашими комнатами.

Она открыла зеркальный шкафчик над двумя умывальниками в мраморной облицовке.

– Здесь все, что тебе понадобится: бритва, крем для бритья, одеколон. Сейчас я наполню ванну.

Я открыл дверь в свою комнату. Мой чемодан лежал на кровати, но одежды в нем не было. Я повернулся, чтобы спросить.

Но она предупредила мой вопрос.

– Мамачита чистит твои вещи. Она все погладит и приготовит к тому моменту, когда ты вылезешь из ванны.

– Глазам своим не верю. Это лучше, чем любой пятизвездный отель.

– Это только начало, – засмеялась она.

Альма открыла краны в огромной овальной ванне, всыпала в воду горсть разноцветной соли для купания. Воздух наполнился незнакомым экзотическим ароматом. Она отыскала маленькую белую деревянную лопаточку и размешала соль в воде, потом повернулась ко мне.

– Раздевайся и брейся. Ты, наверное, дня три не брился.

Я тупо посмотрел на нее.

– А что делать с грязной одеждой?

– Брось на пол. Мамачита потом выкинет ее. Она уже ни на что не годится.

Я продолжал смотреть на нее.

– А ты что собираешься делать? Она начала раздеваться.

– Мне тоже надо искупаться. Ванна большая, специально рассчитана на двоих. А ты что, стесняешься?

– Нет, но я немного удивлен.

– Не понимаю. Ведь ты уже видел меня без одежды, и я тебя видела.

– Когда это ты меня видела?

– Не говори глупостей. Мы же жили в такой тесноте. Там совершенно негде было уединиться. Ну давай, давай. Поторапливайся.

Она направилась к биде.

– Мне нужно вымыться, а ты пока брейся.

Когда я вошел в воду, она уже сидела в ванне. Вода была теплой и приятной, она ласкала кожу.

– Ну как?

– Отлично!

Она приподнялась и достала большой перламутровый пластиковый флакон с длинным тонким носиком.

– Встань. Это специальное мыло для ванн. Дай я на тебя побрызгаю, кожа станет мягкой.

Медленно, легкими движениями, она размазала мыло по моему телу.

– А теперь ты, – сказала она, передавая мне бутылочку.

Я чувствовал себя неловко. Мои движения были не такими легкими и нежными, как у нее. Она медленно подставляла мне спину, потом повернулась лицом. Я вопросительно взглянул на нее. Она улыбнулась.

– Не будь таким глупым. Заканчивай.

Я быстро растер мыло. У нее была упругая грудь и плоский живот. Едва касаясь кожи, я размазывал мыло все ниже.

– Сильнее. Намыливай волосы.

Я сделал то, что она просила, взбивая пену между ног. Она посмотрела мне прямо в глаза, когда я возвращал ей бутылочку, и брызнула мылом на мой член и мошонку. Ее дыхание сделалось глубоким и судорожным.

– Ты чувствуешь, как напряглась и хочет любви моя кнопочка?

Я кивнул.

Она начала массировать мои гениталии.

– Смотри, он встает.

– Если ты не прекратишь, я кончу прямо у тебя в руке, – сказал я.

– Я уже два раза кончила.

Она закинула руку мне на плечо и потянула к себе.

Мы встали на колени, и я уже не мог больше терпеть. Меня пронзило, как молнией, казалось, конца этому не будет.

– Боже мой! – простонал я, потом посмотрел на нее. – Я залил тебя всю.

– Вот и прекрасно. Это самое лучшее средство для кожи из всех придуманных людьми.

Как будто откуда-то издалека до меня донесся телефонный звонок. Потом меня начали трясти за плечо. Я медленно сел: мы лежали голые в постели.

– О, я просто вырубился.

– Этого я и добивалась, – сказала она нежно. – Я думала, что ты будешь кончать без конца.

Я тряхнул головой.

– Кажется, я слышал телефон.

– Это из Штатов, – она быстро достала флакончик. – На, вдохни, а то ты еще спишь.

Понюхав кокаина, я почувствовал, что голова проясняется.

– Где телефон?

– Здесь.

Она подняла трубку аппарата, стоявшего на тумбочке с ее стороны постели.

Я поднес трубку к уху. Женский голос заговорил по-английски.

– Мистер Стивенс?

– Да.

– С вами будет говорить мистер Ди Стефано. Раздался щелчок, и я услышал дядин голос. Он прозвучал глухо и грустно.

– Angelo е morto,[3] – сказал он. Он не спрашивал, он уже знал.

– Да, мне очень жаль.

– Когда это случилось? – тихо спросил он.

– Почти неделю назад. Капитан судна пытался похитить груз. Он выстрелил Анжело в спину. Все произошло в считанные секунды.

– А ты где был?

– Я был внизу, в каюте. Когда я услышал выстрелы, то схватил пистолет и успел застрелить капитана, когда он спускался вниз по ступенькам, и еще одного матроса. Потом, вместе с двумя другими матросами, мы спустились вниз по реке до условленного места, они тоже захотели поживиться нашим грузом, и мне пришлось от них избавиться. После этого нас нашел Винс. Если бы не он, мы бы не выбрались.

– Ты сказал «мы». С вами там был кто-то еще?

– Да. Анжело привез девушку из Лимы. Ему понадобилась переводчица.

– Анжело нужно было с кем-то спать, – сказал дядя безжалостно. – Можно его как-нибудь доставить в Штаты?

– Нет, дядя. Его похоронили в пятистах километрах вверх по Амазонке в джунглях.

Он помолчал.

– Я просил его не ехать, но он никогда меня не слушал. Он всегда пытался что-то доказать самому себе. Я не хотел, чтобы ты ехал. Я говорил Анжело, что это не для тебя, – сказал он.

– Анжело был моим братом, и я его очень любил и, конечно же, все равно поехал бы с ним. Он-то ведь ездил со мной на Сицилию.

– Я хочу, чтобы ты вернулся домой. Когда ты сможешь вылететь?

– Сейчас ночь, а утром я первым делом выясню этот вопрос.

– Возьми билет на рейс «Бранифф». Я не доверяю этим иностранным авиакомпаниям, так что лети американским самолетом.

– Да, дядя.

– Позвони мне, как только закажешь билет.

– Хорошо, дядя.

– Когда ты будешь дома, мы закажем мессу по Анжело.

– Я обязательно приду. Его голос стал хриплым.

– А девушка? С ней все в порядке?

– Да, дядя.

– Она хорошая девушка?

– Да, дядя. У Анжело был хороший вкус, он не связывался со шлюхами.

– Позаботься о ней.

– Обязательно, дядя.

– И о себе тоже позаботься. Не забывай, что после меня ты единственный мужчина в семье. И обязательно позвони мне завтра.

– Да, дядя.

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – сказал я. Телефон замолчал, и я передал трубку Альме. В глазах у нее стояли слезы.

– Ну как он?

– У него разбито сердце. Анжело был для него всем.

Глава 8

Мы завтракали на балконе. Небо было ярко-голубое, светило солнце, воздух был свеж. Служанка приготовила нам по большой тарелке яичницы с луком и помидорами, тонкие кусочки жареного мяса, политого ароматным соусом, и горячие ломтики хлеба, поджаренные до золотисто-коричневого цвета и намазанные маслом. Кофе был крепкий и горячий. Я был голоден и ел с таким аппетитом, как будто меня больше никогда не будут кормить.

Альма улыбнулась.

– Ты всегда так ешь?

– Только когда голоден, – пробормотал я с набитым ртом. – По крайней мере, это нормальная еда, а не то дерьмо, которое мы ели на реке.

– Мамачита хорошо готовит.

– Согласен. А сама ты почему так мало ешь?

– Девушки всегда на диете. Перуанки вообще могут быстро раздобреть.

– Перуанские кошечки тоже быстро добреют.

– Ну, это приятная доброта. Кажется, тебе не на что жаловаться.

– Все было замечательно. Экстра-класс. Она наклонилась и поцеловала меня.

– Ты милый.

Мамачита стояла у перил балкона, вдруг она повернулась к Альме и что-то сказала.

Альма встала со стула и тоже посмотрела вниз, потом знаком подозвала меня. Я подошел.

– Вон там, внизу, на той стороне улицы. Видишь машину и двоих мужчин, которые стоят рядом? Кажется, это полицейские.

– Откуда ты знаешь?

– Машина похожа на полицейскую, но отсюда не видно никаких надписей на ней. Может быть, это полицейские в штатском, у них машины без надписей.

– Почему ты думаешь, что они следят за нами?

– Я не уверена, но Винс сказал, что полиция в Икитосе, возможно, была предупреждена о нас. Если это так, то они могли уведомить полицию в Лиме. Ведь здесь находится штаб-квартира полицейских сил страны.

– Ну а если это не полиция?

– Тогда это кокаиновая мафия разыскивает то, что она упустила. Девушка взяла меня за руку и увела подальше от перил.

– Оденься. У меня есть друзья в главном полицейском управлении. Мой патрон был генералом в армии, а одно время даже шефом полиции. Когда-то мы все были тесно связаны. Я позвоню кое-кому и попробую что-нибудь выяснить.

Я отправился к себе в комнату. Старая перуанка дала бы фору любому камердинеру. Одежда была аккуратно разложена на кровати: темно-синий пиджак с золотыми пуговицами, серые фланелевые брюки, голубая рубашка и узкий черный галстук. Мои черные ботинки были начищены до зеркального блеска, и в каждый из них был вложен шелковый носок. Я оделся за пять минут и подумал, что есть еще одна вещь, которая может мне пригодиться. Я открыл дипломат, вытащил пистолет и сунул его в карман пиджака. Потом достал десять тысяч долларов, которые обещал Альме, и положил их в толстый конверт. Сунул паспорт и визу во внутренний карман пиджака и рассовал по карманам брюк деньги. Через ванную я прошел в ее комнату.

Альма все еще говорила по телефону. Служанка доставала платье из стенного шкафа и раскладывала вещи. Я ждал в дверях, пока она закончит разговор.

– Это полиция, но они ищут не тебя.

– Тогда нам не о чем беспокоиться. Она покачала головой.

– Они ищут Анжело. Они думают, что ты – это он.

Она скинула халат на пол и стала надевать кружевное белье. Сидя на краю кровати и натягивая чулки, она мельком взглянула на меня.

– Опять глазеешь!

– Ты язва.

Я бросил конверт с деньгами на кровать.

– Что это? – спросила она.

– Деньги, которые я обещал.

Она помолчала, потом вернула мне конверт.

– Не надо этого делать. Мне не нужны деньги.

– Но я обещал, – сказал я, возвращая ей конверт.

– Тогда все было иначе. А теперь мы друзья и любим друг друга.

– Я хочу, чтобы ты взяла деньги. Теперь я хочу этого даже больше, чем прежде, и именно потому, что мы стали так близки друг другу.

Альма поднялась с кровати и поцеловала меня.

– Ты чудо, – тихо сказала она.

Я прижал ее к себе, потом отпустил.

– Спасибо.

Альма взяла платье с кровати, оделась.

– Мамачита! – позвала она.

Служанка торопливо вошла в спальню. Девушка что-то проговорила. Мамачита кивнула, застегнула ей платье, потом взяла конверт с кровати и исчезла.

Альма повернулась ко мне.

– Как я выгляжу?

– Великолепно.

– Сейчас приведу в порядок лицо. А ты упакуй свой чемодан, через несколько минут мы едем в аэропорт.

– А как же полиция у подъезда?

– Все будет в порядке. Я разговаривала с полицейским капитаном. Он их отошлет и отвезет нас в аэропорт на своей машине.

– Неужели он тебе поверил? Она кивнула.

– Конечно. Ведь это же чистая правда. Но перед отъездом он хочет взглянуть на твой паспорт. С визой у тебя все в порядке, но не помешает, если ты вложишь в паспорт тысячу долларов.

– А я думал, что он твой приятель.

– Если бы он не был моим другом, то вообще не стал бы с нами разговаривать. Ты не понимаешь. Наши представители власти не имеют больших окладов и поэтому нуждаются в материальной поддержке.

– У нас в Штатах тоже иногда случаются такие вещи, только мы называем это взяточничеством.

– Твой сарказм неуместен. Ведь ты нарушил почти все законы, которые есть в уголовном кодексе.

Я задумался. В сущности, это была правда. Кто я такой, чтобы читать ей мораль. Я взял ее за руку.

– Прости меня.

Она сжала мои пальцы.

– А теперь скорее упакуй вещи.

Я закрыл чемодан и запер замки, сверху положил свой дипломат. Все это я оставил на кровати, а сам вышел на балкон. Маленький черный «фольксваген» все еще стоял на другой стороне улицы. Пока я наблюдал за ним, подъехал большой четырехдверный «форд-фейрлейн» и остановился рядом. Водителя нельзя было увидеть, но сверху я заметил, как те двое, что стояли около «фольксвагена», заговорили с ним. «Форд» отъехал, они тоже сели в свою машину и умчались прочь. Я посмотрел, как они завернули за угол, вернулся в комнату, взял с кровати чемодан и дипломат и вынес в большую комнату.

Альма уже ждала меня. Я взглянул на нее и не смог оторвать глаз. На ней была темная норковая шубка, небрежно накинутая на плечи. На полу стояли два больших чемодана, свернутый чехол и маленький четырехугольный кофр для драгоценностей. Все было дорогое и фирменное. Я улыбнулся.

– Ты просто класс. Собираешься путешествовать? Она засмеялась.

– Я лечу в Нью-Йорк вместе с тобой.

– Эй, послушай, я не помню, чтобы мы так договаривались.

– Не глупи. Ты что, думаешь, он бы мне поверил, если бы я ему не сказала, что ты берешь меня с собой в Нью-Йорк?

– Это не так просто. Тебе нужна виза. Она улыбнулась.

– У меня многоразовая въездная виза. Ведь я же училась там в школе.

Я молчал.

– Я год училась в школе в Париже.

– Ты и туда хочешь поехать?

– Возможно, но у тебя со мной хлопот не будет. Мой патрон оставил за мной небольшой номер в отеле «Пьер».

Я расхохотался.

– Может, ты пустишь меня пожить? У меня-то нет пристанища в Нью-Йорке.

– Ты можешь гостить у меня, сколько захочешь.

Раздался звонок внутреннего переговорного устройства. Она нажала на кнопку и ответила. У всех домофонов специфический металлический звук, и этот не был исключением. Мужской голос звучал визгливо и возбужденно. Девушка что-то сказала. Мужчина ответил. Наконец она кивнула и произнесла единственное слово, которое я понял: «О'кей».

– Капитан внизу, в гараже под домом. С ним два детектива. Он говорит, что они сообщили ему, что три подозрительных субъекта ждут в машине прямо на выезде из гаража. Они думают, что это боевики, потому что на машине колумбийские номера. Он предупредил, чтобы мы не открывали дверь никому, кроме него.

– Черт побери, – сказал я и достал пистолет из кармана. – В квартире есть запасной выход?

– Дверь для прислуги на кухне.

– Лучше забаррикадировать ее столом. Нельзя, чтобы кто-нибудь напал на нас сзади.

Она позвала мамачиту, и мы все пошли на кухню. Я помог придвинуть тяжелый деревянный стол к двери, и мы вернулись в комнату. Альма заговорила со служанкой, женщина начала всхлипывать. Она обняла девушку и расцеловала ее. Альма тоже ее поцеловала и добавила что-то по-испански. Мамачита ушла.

– Я сказала ей, чтобы она шла к себе в комнату и заперлась. Здесь полиция, и они обо всем позаботятся.

– Хорошо. Может быть, тебе стоит пойти вместе с ней?

Она отрицательно замотала головой.

– Я должна быть здесь, рядом с тобой. Ты не узнаешь капитана по голосу.

– Почему ты делаешь все это для меня? – спросил я. – Мне было бы спокойнее, если бы ты была в безопасности.

– Я останусь с тобой, – просто сказала она. – Ты ведь вытащил меня из воды, когда меня чуть не съели пираньи. А кроме того, мы друзья и любим друг друга.

Я ничего не сказал, просто нагнулся и поцеловал ее.

– Друзья и любим друг друга, – повторил я.

Глава 9

– Десять минут прошло. Он что-то задерживается. Альма посмотрела мне в лицо.

– Он очень осторожный человек и знает что делает, я уверена в этом.

– Может быть, но я начинаю нервничать.

Я подошел к входной двери и посмотрел в глазок с широким углом обзора. Виден был весь коридор до самой двери лифта. Все как будто замерло. Я обернулся к Альме.

– Ты можешь позвонить ему в гараж?

– Нет. Здесь односторонняя связь, позвонить можно только снизу.

Через секунду раздался писк переговорного устройства. В динамике зазвучал мужской голос. Альма быстро ответила. Снова заговорил мужчина, его голос был настойчивым и нервным. Девушка оглянулась на меня. На ее лице застыло удивление.

– О'кей, – сказала она в переговорник. Она отпустила кнопку, и домофон замолчал.

– Я что-то не понимаю, – проговорила она. – Он назвал меня Альма. Он никогда прежде не называл меня по имени.

– Но ведь тебя же так зовут.

– Да. Но ты не понимаешь, он очень корректный человек. И он никогда не стал бы так со мной разговаривать. Это не его манера.

– Ладно, что он еще сказал?

– Во-первых, он спросил, упаковали ли мы чемоданы и при себе ли у тебя дипломат. Я ответила, что мы готовы. Потом он сказал, что поднимается на лифте. Он не был похож на самого себя.

Она покачала головой.

– Наверно, там что-то произошло. Иначе он не стал бы спрашивать о твоем дипломате, ведь он не знал о нем.

Я снова повернулся и посмотрел в глазок.

– Ты ведь ничего не говорила ему про дипломат, – как бы невзначай бросил я через плечо.

– Не валяй дурака, – рассердилась она. – Я же не идиотка.

Я улыбнулся.

– Я и не утверждаю, что ты идиотка. Но нам надо как-то выбираться отсюда, и поскорее.

– Выход только здесь. Дверь на кухне ведет на лестницу.

Я опять посмотрел в глазок. Двери лифта начали открываться. Я поманил ее рукой.

– Посмотри, это твой друг или нет? Она заглянула в отверстие.

– Это он, но за ним вышел еще один человек.

Мы поменялись местами. Ее знакомый был небольшого роста. На нем была полицейская форма и сапоги на каблуках. Это делало его немного выше ростом. Кобура расстегнута, пистолета в ней явно нет. Не было оружия и в его руке. Человек, который шел за ним следом, был на голову выше него. Его рука как бы упиралась капитану в спину. Через дверь послышался голос полицейского:

– Альма! Это Филип.

– Что будем делать? – шепотом спросила она.

Я снял свой пистолет с предохранителя и спрятался за дверь. Крепко сжимая пистолет в руке, я кивнул ей и прошептал:

– Впусти.

Она повернула ручку и отступила в сторону. Дверь распахнулась. Капитана втолкнули в квартиру, он с размаху налетел на Альму. Второй человек не успел войти.

– Где американец? – резко спросил он с порога. Альма молчала, потом рукой указала на дверь в спальню у себя за спиной. Мужчина заорал что-то по-испански. Я ничего не понял, но по его тону мог догадаться, о чем он спрашивает. Девушка отрицательно покачала головой. Он снова закричал и двинулся вперед. Настал мой черед действовать.

Я изо всех сил ударил по его руке, в которой был пистолет. Оружие упало на пол, а он ринулся на меня, пытаясь ухватить за руку. Меня научили в армии нескольким приемам. Я немного отступил и ударил его в пах. Он нечленораздельно замычал и согнулся пополам. Тут я ударил его рукояткой по голове. Он упал, но все еще пытался дотянуться до своего пистолета. Тут настала очередь полицейского. Он быстро схватил с пола оружие и помахал им в воздухе.

– Это мой пистолет, – пояснил он.

– Хорошо.

Капитан склонился над лежавшим и, ловко заломив ему руки за спину, защелкнул на запястьях наручники. Потом перевернул его на спину и резко ударил по лицу. Тот огрызнулся. Полицейский ударил его пистолетом. Тонкие струйки крови потекли из носа и рта. Он продолжал бить его.

– Только не на белом ковре. Он не отстирается, – вмешалась Альма.

Полицейский взглянул на нее. Улыбка появилась на его лице, он кивнул. Он был силен, несмотря на небольшой рост. Он с легкостью вытащил бандита на мраморный балкон и снова ударил наотмашь по лицу. Кровь хлестала уже ручьем. Капитан что-то угрожающе сказал. Тот молча кивнул головой.

– Ты знаешь что-нибудь о нем? – заговорил я с полицейским.

Он ответил мне по-английски:

– Ничего. Только то, что он колумбиец. Мы думали, что их только трое. Тех мы видели в «фольксвагене», а этот прятался в гараже. Он скрутил меня, когда я вылезал из машины.

– Где ваши люди? – спросил я.

– Они на улице, следят за теми, кто в машине. Он заговорил с Альмой по-испански.

Она ответила по-английски:

– Я не знаю, почему они нас преследуют. Может быть, их тоже навели, так же, как и вас, на того, другого американца.

Я одобрительно посмотрел на нее. Она не назвала Анжело по имени. Не стоило привлекать к нам внимание.

– Но ты когда-нибудь встречала этого Анжело ди Стефано? – спросил капитан.

– Возможно, – ответила она, – может быть, на какой-нибудь дискотеке или вечеринке. Я встречаюсь со многими людьми.

– А с этим, – кивнул он в мою сторону, – как ты познакомилась с ним?

– У одной подруги. Мы вместе учились в школе в Штатах. Она мне позвонила и предупредила, что он мне будет звонить.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Но ведь ты уехала с ним почти на две недели. Где же вы были?

– У меня, за городом.

– И ты собираешься с ним в Штаты. Быстро это у вас.

– Любовь – удивительная вещь, она приходит внезапно.

Капитан повернулся ко мне.

– А вы разбираетесь в пистолетах.

– Я служил в войсках особого назначения во Вьетнаме.

– Где вы достали пистолет?

– Я ему дала, – быстро ответила за меня Альма, – его дал мне ваш генерал.

Он помолчал, а потом снова занялся колумбийцем, заговорив с ним по-испански. Тот не отвечал.

Капитан приподнял его, поставил на ноги и прижал животом в перилам балкона. Одной рукой прижав пистолет к его затылку, другой рукой он расстегнул наручники и освободил его. Продолжая держать пистолет у его головы, он что-то коротко проговорил по-испански. Колумбиец злобно огрызнулся. Мне показалось, что он обругал капитана.

Наш друг пожал плечами и с силой ударил его пистолетом в затылок. Тот почти перевалился через перила. Капитан легонько подтолкнул его снизу, потом отступил на шаг назад, и колумбиец, перевалившись через перила, с криком рухнул на асфальт.

Раздался глухой удар. Капитан посмотрел вниз, потом на нас. Его лицо ничего не выражало.

– Неуклюжий сукин сын, – небрежно заметил он. – Он шлепнулся прямо на крышу новой машины и испортил ее.

Мы молчали.

Он вложил свой пистолет в кобуру.

– Он бы нас всех перестрелял.

– Я знаю.

– Хотите посмотреть? Я покачал головой.

– Я этого достаточно насмотрелся во Вьетнаме. Он кивнул.

– Хорошо. Давайте вернемся в комнату. Я вызову еще людей и, пока мы будем их ждать, проверю ваши документы.

Это ни с чем не сравнимое ощущение, когда эскорт мотоциклистов сопровождает вас в аэропорт. Два мотоцикла с сиренами ехали впереди черно-белой полицейской машины, потом мы в машине капитана, еще одна черно-белая машина замыкала кортеж. Люди с любопытством смотрели на нас, когда мы мчались по улицам.

Альма и я сидели на заднем сиденье, машину вел полицейский в форме, а капитан Гонсалес сидел рядом с ним.

Он обернулся.

– Кажется, все обошлось. Колумбийцев нигде не видно.

– Интересно, куда же они делись?

– Кто знает. Мои люди потеряли их, когда они удирали после несчастного случая.

«Несчастный случай» – так он назвал то, что случилось, и это после того, как сам скинул ублюдка с балкона. Он посмотрел на часы.

– Вы уже опоздали на свой рейс. Самолет вылетел в два часа, а следующий рейс будет только завтра, – сказал он.

– Черт!

– Не стоит беспокоиться, рейс «Эйр Перу» отправляется в Нью-Йорк в четыре часа. Я могу посадить вас в этот самолет.

Мы с Альмой переглянулись. Она кивнула.

– Это хороший самолет. У них есть салон первого класса. Я несколько раз летала этим рейсом.

– Хорошо. Согласен.

– Нужно купить билет. Он протянул руку.

– Давайте деньги и документы. Я все устрою.

Из внутреннего кармана пиджака я достал свой паспорт и выездную визу, сверху положил две бумажки по тысяче долларов и передал ему.

– Купите билет для Альмы тоже.

– Конечно, – сказал он и сунул все в карман. – Сейчас три часа. Устрою вас в зале для важных гостей.

– Спасибо.

– Когда ты собираешься вернуться? – спросил он у Альмы.

– Я еще не думала об этом. Может быть, я ненадолго съезжу в Париж.

– Замечательно, – вежливо отозвался он. – Пришли мне телекс, когда надумаешь возвращаться. Я тебя встречу в аэропорту.

– Вы очень добры, Филип. Я обязательно дам вам знать.

Он оставил нас в зале для особо важных персон в обществе служащего аэропорта, а сам отправился улаживать дела с билетами. Альма закурила сигарету, а официантка принесла нам по бокалу шампанского.

– Извини, мне нужно отойти ненадолго.

– Не задерживайся.

Я пошел в туалет и едва успел добежать до писсуара. Я чувствовал облегчение, почти наслаждение, пока не посмотрел в зеркало. У меня внутри все застыло, и я чуть не описал брюки. Я быстро застегнул ширинку и повернулся. У меня за спиной, облокотясь на дверь, стоял Винсент.

– А ты что здесь делаешь? Я думал, ты уже давно улетел, – спросил я.

– Мне пришлось остаться. Ты уже разговаривал со своим дядей?

– Да.

– Хорошо. Тогда ты, наверно, уже рассказал ему, что я сделал для вас.

– Конечно. Он был очень доволен.

– Вот и отлично.

Он достал из кармана пистолет с навинченным на него глушителем.

– Тогда ты не сможешь отрицать, что вас с Анжело надули и всучили вместо коки листья табака.

– Ты с ума сошел!

– Да, сойдешь здесь с ума за двадцать миллионов долларов, – проговорил он, приближаясь ко мне.

Тут я увидел, как дверь у него за спиной распахнулась. Раздался хлопок. Это выстрелил другой пистолет с глушителем. Пистолет Винса упал на пол. Я едва успел отпрянуть, а он рухнул на пол с размозженным затылком. Все вокруг было забрызгано кровью и мозгами.

В дверях стоял капитан Гонсалес.

– Это один из колумбийцев.

Я не мог вымолвить ни слова. Просто кивнул головой.

– А теперь идемте. Я пришлю человека, чтобы здесь убрали.

Я молчал.

Капитан едва заметно улыбнулся.

– Вы счастливчик. А теперь пора на посадку.

Глава 10

Когда мы вышли из туалета, капитан Гонсалес сделал знак одному из полицейских. Тот подошел, и капитан что-то сказал ему по-испански. Он кивнул и встал у двери так, чтобы никто не мог войти.

Я вопросительно взглянул на Гонсалеса.

– Я хочу, чтобы вы с Альмой оказались на борту самолета прежде, чем полиция аэропорта узнает о происшедшем. Как только они начнут заниматься всем этим, то сразу привлекут иммиграционную службу и вы погрязнете в формальностях. Это может занять два-три дня. А я уверен, что вы ждете не дождетесь, чтобы скорее попасть домой.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Кроме того, вы спасли мне жизнь, помните, там, в квартире.

– А вы спасли мою.

– Это мой долг – защищать ни в чем не повинных людей.

Я протянул ему руку.

– Еще раз большое спасибо.

Мы направились к залу, где нас ждала Альма.

– Странно, – заметил капитан. – Я не понимаю, почему колумбийцы преследуют вас.

– Вероятно, они получили ту же информацию, что и ваш департамент. Единственная проблема заключается в том, что я не тот человек, которого они ищут, – ответил я.

– Вы не узнали того человека в туалете? Я отрицательно покачал головой.

– Нет.

– Но он же хотел вас убить.

– Я не знаю почему. Только благодаря вам ему это не удалось.

Он кивнул головой с самым серьезным видом.

– Я возьму с собой еще двоих, чтобы проводить вас до самолета. Не хочу, чтобы с вами или с Альмой что-нибудь случилось.

– Я чувствую себя почти в безопасности. Вдруг он рассмеялся.

– Захотите ли вы когда-нибудь вернуться в Лиму? Я тоже засмеялся.

– Не думаю. Мне хватило впечатлений и от одного визита.

– Вполне справедливо, – согласился он. – Не стоит ей ничего рассказывать о том, что случилось там, – добавил он, внимательно посмотрев мне в глаза. – Она и так уже достаточно напугана.

– Как раз вовремя, – сказала Альма. – Я только что заказала бутылку шампанского.

Капитан улыбнулся в ответ.

– У вас нет на это времени. Я договорился, чтобы вас посадили в самолет до того, как объявят посадку.

– Куда нам спешить? До отлета еще сорок минут.

– Я хочу, чтобы вы сели в самолет прежде всех остальных. А мы проводим вас до ваших мест. Потом я поставлю двух полицейских у трапа, и они проверят всех пассажиров, летящих этим рейсом. Здесь видели трех человек в машине с колумбийскими номерами.

– Ты хочешь сказать, что они могут здесь появиться?

– Я не хочу рисковать.

Он поднял маленький чемоданчик, который она брала с собой в салон, потом взял другой.

– Пошли.

Мы вышли из здания аэропорта через дверь для персонала. Мы с Альмой шли за капитаном через летное поле к самолету, два детектива по бокам, еще один сзади. Молча мы поднялись по трапу на борт самолета. После яркого солнца мои глаза довольно быстро привыкли к полумраку салона.

Стюардесса улыбнулась нам.

– Добро пожаловать, сеньорита Варгас и мистер Стивенс. Меня зовут Мариса.

Альма вежливо улыбнулась и заговорила по-испански, стюардесса закивала. Мне показалось, что они знакомы. Девушка провела нас к нашим местам. Мы сели в последнем ряду салона первого класса спиной к переборке.

– Вам здесь будет удобно, – сказала стюардесса. – Первым классом летят еще только двое.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Подать вам шампанское?

– Да, спасибо, – по-испански ответила Альма. Сев на свое место у окна, она посмотрела на нашего друга и спросила:

– Вы присоединитесь к нам, капитан? Он поставил ее вещи на верхнюю полку.

– Нет, спасибо, я на службе, – сказал он.

– Ну, теперь-то уж не о чем беспокоиться.

– Я перестану волноваться только тогда, когда вы взлетите, – возразил он. – Наслаждайтесь шампанским. Уже объявили посадку на самолет, и я хочу быть там со своими людьми. Вернусь через несколько минут.

Стюардесса поставила перед нами бутылку шампанского и фужеры, быстро наполнила их и ушла встречать других пассажиров.

Я чокнулся с Альмой.

– Обслуживание по высшему классу. Гонсалес не спускает с нас глаз. Что же он такое знает, чего не знаем мы?

– Он полицейский, а они любят демонстрировать свою осведомленность.

– По-моему, здесь нечто большее, – сказал я, думая о том, как быстро он появился в туалете. – Но я не жалуюсь. Если бы не он, мы сидели бы по уши в дерьме.

– Все закончилось благополучно, и мы летим в Штаты.

– Да, – согласился я, а потом чертыхнулся. – Я не успел позвонить дяде. Он будет волноваться.

– Ничего, через десять часов мы уже будем в Нью-Йорке, и ты сможешь позвонить ему из аэропорта Кеннеди.

Она снова наполнила бокалы.

– Расслабься, нам предстоит приятный полет, самолеты «ДС-8» Перуанской авиакомпании более комфортабельны, чем «Боинг-707» Браниффа, хотя они и не такие быстрые. Можно подремать.

– Я никогда не мог спать в самолете. Она улыбнулась.

– Это потому, что ты никогда не летал вместе со мной. Я буду держать тебя за член всю дорогу. А еще я слегка припудрю его кокаином, и ты полетишь сам, без помощи самолета.

– Ты просто киска.

– Нет, я перуанская кошечка, – засмеялась она. Мы снова чокнулись. Я посмотрел на чету средних лет, которая в этот момент занимала свои места. Они были хорошо одеты: на женщине норковое манто, на пальцах бриллиантовые кольца. Мужчина снял фетровую шляпу, обнажив чахлые завитки седых волос. Глаза его были прикрыты французскими очками с дымчатыми стеклами. Я наблюдал, как они усаживались и стюардесса подавала им шампанское. Вернулся капитан Гонсалес.

– Все в порядке, – сказал он. – Все пассажиры на борту. Их немного: всего сорок семь человек в следующем салоне.

– Может быть, вы теперь присоединитесь к нам и выпьете шампанского? – предложила Альма.

– Нет, еще раз спасибо, – извинился капитан. – Мне еще нужно заполнить кучу всяких бумаг.

Он протянул мне на прощание руку.

– Счастливого пути, мистер Стивенс. Большая честь познакомиться с вами.

– Я тоже очень рад, капитан Гонсалес, – сказал я, пожимая его руку. – Спасибо за все, что вы для нас сделали.

– Por nada,[4] – сказал он и с уважением поцеловал руку Альмы.

– Hasta luego,[5] сеньорита Варгас. Альма кивнула.

– Mil gracias, Capitan.[6] Могу я просить вас об одном одолжении?

– Все, что вы пожелаете.

– Мы прилетим в Нью-Йорк где-то между двумя и тремя часами утра. Будьте добры, пошлите телекс в мой отель, пусть они пришлют лимузин в аэропорт.

– Я сделаю это немедленно, сеньорита Варгас, – сказал он, приложил руку к фуражке в качестве прощального салюта, повернулся и вышел из самолета.

Я услышал щелчок закрывшейся за ним двери, и тут же уши наполнились свистом и жужжанием заработавших моторов. Альма повернулась к иллюминатору, глядя на поле. Я придвинулся ближе и тоже посмотрел в окно. Капитан со своими людьми шел к зданию аэропорта. Заработала внутренняя радиосвязь, и голос стюардессы объявил инструкции по безопасности сначала на испанском, а потом на английском языке. Тем временем самолет выруливал на взлетную полосу. Наконец он медленно повернул и замер перед разгоном. Его удерживали только тормоза, моторы начали набирать обороты. Вдруг Альма схватила меня за руку. Она сжимала ее все крепче и крепче, пока самолет набирал скорость. Она слегка вскрикнула, когда мы оторвались от земли, и повернула ко мне свое побледневшее лицо.

– Меня это всегда пугает.

Но я не слушал ее. В голове вертелась мысль о том, что она попросила отправить телекс в ее отель. Только сейчас до меня дошло, что она не сказала ему, в какой отель. Она положила руку мне на колено.

– Отель «Пьер», – задумчиво произнес я.

– Ну и что? – она посмотрела на меня.

– Ты не сказала капитану название отеля. Она улыбнулась.

– Я же говорила тебе, что мы старые друзья. Он давно знает, что мой покровитель подарил мне номер в этом отеле.

Мы уже летели больше трех часов и успели выпить две бутылки шампанского. Я дремал. Когда стюардесса положила мне руку на плечо, я» открыл глаза.

У нее в руках была новая бутылка шампанского.

– Примите поздравления, мы только что пересекли экватор.

– Ты спала? – спросил я Альму.

– Так, дремала, – ответила она, пока стюардесса разливала шампанское. Когда она отошла к другим пассажирам, Альма подняла свой бокал и поцеловала меня.

– Я тебя тоже поздравляю, – сказал я и поцеловал ее.

– У меня для тебя особый подарок, – она хитро улыбнулась и сунула мне что-то в руку.

– Что это?

– Понюхай.

Я поднес пакетик к носу.

– Пахнет знакомой кошечкой и духами. Она рассмеялась.

– Ты правильно догадался. Это мои трусики. Они все еще мокрые. Я сняла их, когда ты задремал. Положи их в нагрудный карман, пусть все думают, что это платок.

Я так и сделал.

– Ты сумасшедшая.

– Не совсем. Я просто хочу, чтобы у тебя осталась какая-нибудь вещица, которая будет напоминать тебе о том, как мы пересекли экватор на высоте тридцать тысяч футов.

– Ты заставила меня парить даже выше. Вернулась стюардесса.

– Сейчас будет ужин, – сказала она.

Глава 11

Я почувствовал руку Альмы на своем плече, повернулся и открыл глаза. Я лежал в удобной постели, дневной свет струился через открытое окно. Она была уже одета и смотрела на меня с улыбкой.

– Ты так сладко спал.

Я помотал головой, стряхивая паутину сна.

– Который сейчас час?

– Половина первого.

Я подскочил в кровати.

– Я должен позвонить дяде.

– Не беспокойся. Я ему уже позвонила и сказала, что ты спишь. Он попросил, чтобы ты позвонил ему в два часа.

– Как ты узнала номер его телефона? – я удивленно посмотрел на нее.

– Разве ты не помнишь? Ты же просил меня заказать разговор из Лимы. А я никогда не забываю телефонные номера.

– Ну как он?

– Кажется, ничего. Немного грустный.

– Он не удивился, что звонишь ты, а не я?

– Нет.

Она указала на столик возле кровати.

– Вот апельсиновый сок, кофе и настоящие американские булочки.

– Я буду только кофе, – сказал я, свесив ноги с кровати.

Кофе был отличный – крепкий и горячий. Голова у меня окончательно прояснилась.

– Когда ты проснулась?

– В восемь.

– Почему так рано? – удивился я. – Наверно, мы заснули не раньше четырех.

– Мне нужно было кое-что сделать, позвонить. Раздался звонок у входной двери.

– Наверно, это кто-то из гостиничной обслуги, – она заторопилась. – Мне нужно погладить некоторые вещи. Я пойду договорюсь, а ты прими душ и побрейся.

Она взяла два чемодана среднего размера, отнесла в гостиную и прикрыла за собой дверь.

Я налил себе еще чашку кофе и взял ее с собой в ванную. Отпив глоток, я полез в шкафчик за бритвой, но ее там не было. Подумав немного, я повязался полотенцем и открыл дверь, ведущую в гостиную.

Альма стояла спиной ко мне у стола. Напротив нее стояли двое мужчин. Рядом с ее красивыми чемоданами на столе лежали еще два кожаных. Ее чемоданы были открыты, и она передавала им целлофановые упаковки белого порошка, а гости укладывали их в свои чемоданы.

– Двадцать два килограмма, – подытожила она, и тут один из мужчин увидел меня и вытащил пистолет из кармана.

Альма оглянулась.

Я почувствовал себя глупо.

– Я искал бритву, – пробормотал я.

– Уберите пистолет, – холодно приказала она. – Это племянник Ди Стефано.

– Тот, который ездил с Анжело? – человек подозрительно оглядел меня.

– Да, – ответила девушка, потом снова повернулась ко мне. – Бритва в ящичке, сбоку от умывальника.

Я кивнул, закрыл дверь и вернулся в ванную. Вдруг мне стало до того тошно, что меня вывернуло в унитаз. Все для меня потеряло смысл.

Я подошел к раковине и внимательно посмотрел на себя в раздвижные дверцы зеркального шкафчика. Выглядел я погано: бледный, потный, во рту противный кислый привкус. Распахнув зеркальные дверцы, я достал бутылку Лавориса, которую заприметил раньше.

Я опорожнил всю бутылку, чтобы отбить этот привкус. Потом нашел бритву «Жиллетт» старой модели, но крема для бритья нигде не было, и я воспользовался мылом. Лезвие было достаточно острым, но у меня слегка тряслись руки, и я несколько раз порезался. Приложив горячую салфетку к лицу, чтобы стереть капельки выступившей крови, я прилепил кусочки влажной туалетной бумаги к порезам, чтобы остановить кровь.

Я сидел и ждал, когда высохнет бумага, потом залез в душ и встал под струю ледяной воды. Меня трясло, когда я вылез. Я завернулся в огромную турецкую простыню и снова посмотрел на себя в зеркало. На этот раз я выглядел лучше. Я быстро причесался и открыл дверь в спальню.

Альма сидела на краю кровати и ждала меня.

– С тобой все в порядке?

– Да.

Я полез в шкаф за одеждой. Там были только мои костюмы и туфли. Я достал свой чемодан и положил его на кровать.

– Твои рубашки, белье и носки в нижних ящиках, вон там, – сказала она, указав на комод.

Я одевался, а она сидела и молча наблюдала за мной. Я начал бросать вещи в пустой чемодан, делая это не слишком аккуратно, но все-таки умудрился закрыть крышку и защелкнуть замки. Потом снял его с кровати и направился к двери.

Она все так же сидела на кровати.

– Куда ты собрался?

– Я думаю, что смогу воспользоваться старой квартирой моего отца.

– Подожди. Ну пожалуйста. Я могу тебе все объяснить.

– Что еще ты можешь сказать? Еще одну ложь? – спросил я саркастически.

– Я думала, что мы друзья, что мы любим друг друга.

– Нас связывает только дружеское валяние в постели.

– Мы вместе боролись за жизнь.

– Но мы выжили, и нам больше не за что бороться, – зло огрызнулся я. – И ты мне не сказала, какова твоя роль во всем этом деле. Я думал, что ты едешь в Нью-Йорк со мной, а ты, оказывается, везла двадцать два килограмма кокаина.

– Я его доставила партнерам твоего дяди.

– И конечно же, сделала это бесплатно, – я был ужасно зол. – А я-то, осел.

– Нет, – тихо проговорила девушка. – Между твоим дядей и генералом было заключено соглашение на многие годы. Я часть этого соглашения и продолжаю работать на твоего дядю после смерти генерала. А иначе как бы я жила? Генерал оставил мне все, кроме денег.

– Какова была роль Анжело во всем этом? – спросил я.

– Мы были партнерами последние пять лет. Ему нужен был доверенный человек, говорящий по-испански.

– Вы были любовниками? – продолжал допрашивать я.

– Пожалуй, нет. Я бы сказала, что, скорее, это походило на партнерство в бизнесе. Да, мы занимались любовью время от времени, но это ни для одного из нас ничего не значило.

– А мой дядя знал об этом?

– Да. Мне было семнадцать, когда мой генерал впервые привез меня в Нью-Йорк.

– И ты все это время возила кокаин?

– Все было предусмотрено и отлажено с обеих сторон – и в Лиме и в Нью-Йорке. Я была отличным курьером. Сперва я ездила в школу, а потом как модель от самых крупных агентств.

– Почему ты мне ничего не рассказала?

– Я не могла. Я не знала, насколько ты посвящен, поэтому и молчала. Анжело ведь тоже тебе ничего не рассказывал.

Я отрицательно покачал головой.

– Господи! А капитан, он тоже принимал в этом участие?

– Да. Одной из его обязанностей было охранять тебя в аэропорту. Ты помнишь, как он вошел следом за тобой в туалет?

Я кивнул.

– Хорошо, что он успел. Это я увидела, что Винсент идет за тобой, и предупредила капитана.

– Так ты знаешь, что там произошло?

– Да, твой дядя сказал мне сегодня утром, когда я с ним разговаривала.

– Что еще рассказал тебе мой дядя, когда ты с ним разговаривала сегодня утром?

– Он сказал, чтобы я позвонила капитану и поручила ему переправить коку человеку по имени Очоа в Медельин. Именно ему должен был доставить коку Анжело.

Она взяла сигарету с ночного столика в глубоко затянулась.

– Я ему сказала, что все тебе расскажу. Он никак не отреагировал и только велел, чтобы ты позвонил ему в два часа.

– Не знаю, хочу ли я с ним говорить.

– Но он же любит тебя. И ты ему нужен. Особенно теперь, когда Анжело нет.

Я молчал.

– А как же я? У нас ведь были особые отношения. Ты мне нужен.

Мы посмотрели друг на друга, и я заметил слезы в ее глазах.

– Для меня все потеряло смысл. Ты как-нибудь справишься, а вот я не знаю, как жить в твоем мире.

– Но у тебя должно быть хоть какое-то чувство ко мне, – сдавленным голосом проговорила она, – ну, если не ко мне, то хотя бы к твоему дяде. В конце концов, он же тебе родня.

– Родня не принесла мне ничего, кроме горя. Передай моему дяде, если он захочет поговорить со мной, я буду на старой квартире моего отца.

Я быстро отвернулся, чтобы она не заметила моих слез, взял чемодан и вышел.

Глава 12

Квартира моего отца находилась всего в десяти минутах езды от отеля «Пьер». Таксист вез меня по Пятьдесят девятой улице, потом мы с запада объехали Центральный парк и выехали к Семидесятой улице. Отец жил в старом многоквартирном доме, который был совсем не похож на новые дома Ист-Сайда. Квартира располагалась на одиннадцатом этаже. Там были высокие потолки, две спальни, гостиная, столовая, кухня и две ванные. Отец купил ее после того, как умерла моя мать. Он не мог оставаться в доме, в котором прожил почти всю жизнь вместе с ней. Когда он переехал в эту квартиру, то устроил вторую спальню для меня, хотя заранее знал, что я буду проводить большую часть времени в школе, вдали от дома.

Барни, швейцар, поздоровался со мной, когда я вылезал из машины, и подхватил мой чемодан.

– Добро пожаловать домой, мистер Джед.

Я расплатился с водителем и вошел. Он всегда называл меня «мистер Джед», с того самого времени, как мы сюда переселились. Мне тогда было двенадцать лет.

– Как поживаешь, Барни?

– Потихонечку, мистер Джед, – ответил он, провожая меня до лифта. – Артрит совсем замучил, но я умею с ним управляться.

– Вот и хорошо.

Я дал ему десять долларов на чай. Он поставил чемодан в лифт в моим ногам в нажал кнопку моего этажа.

– В квартире все в порядке. Уборщица приходила только вчера.

– Спасибо.

Дверь лифта закрылась. Войдя, я бросил чемодан прямо в коридоре. Барни был прав, квартира содержалась в чистоте и порядке, только было немного душновато. Я вошел в гостиную и распахнул окно. Воздух из Центрального парка освежил комнату. Я взял чемодан и пошел к себе. Здесь я тоже открыл окно и залюбовался парком. Издалека были видны башни «Шерри Нидерланды», а рядом, на Пятой авеню, верхние этажи отеля «Пьер».

Лучше на душе у меня не стало. Я разложил вещи и швырнул чемодан на пол в кладовке. Потом снял пиджак, бросил его на стул и, взяв дипломат, вышел в столовую и поставил его на стол.

Открыв чемодан, я убедился, что деньги – семнадцать тысяч долларов – на месте. Из внутреннего кармашка я достал паспорт Анжело, его портмоне с кредитными карточками и водительскими правами. Из отделения на молнии вынул часы «Роллекс». Некоторое время я рассматривал их. У них был темно-синий циферблат и бриллианты у цифр двенадцать, шесть и девять. У цифры «три» находился календарь. Я перевернул часы, на крышке была выгравирована надпись: «Моему любимому сыну Анжело. В день, когда ему исполнился 21 год. От папы».

Я полошил часы назад. Я все еще сердился на дядю, ведь он тоже принимал участие в обмане. Но он был братом моего отца, а Анжело был моим двоюродным братом. И, хотел я того или нет, они были моими родственниками. Родня.

Я закрыл дипломат, отнес его в гостиную и положил на отцовский письменный стол. На краю стола стояла большая серебряная рамка с двумя фотографиями, на одной был мой отец, на другой мать. Я долго смотрел на них. Мне было девять лет, когда умерла мама, и я всегда испытывал вину за то, что плохо ее помнил. Я посмотрел на отца. Странно. Впервые я осознал, как он был похож на дядю.

Я глубоко вздохнул, вышел на кухню, достал с полки бутылку Курвуазье и щедро плеснул в бокал. Коньяк обжег мне горло. Я почувствовал тепло, но лучше мне не стало.

Сев за письменный стол, я сделал еще один большой глоток и взялся за телефон. Я не знал номера телефона Альмы, поэтому я просто позвонил в отель.

Голос телефонистки был стандартно любезным и бодрым.

– Мисс Варгас нет дома.

– Она не сказала, когда вернется?

– Нет, сэр.

– Тогда передайте ей, пожалуйста, что звонил мистер Стивенс, мой номер…

Телефонистка не дала мне договорить.

– Она просила передать вам, сэр. Она хотела, чтобы вы знали, что она уехала во Францию сегодня днем.

– Спасибо.

Я положил трубку, на минуту задумался, посмотрел на фотографию отца.

– Что же мне теперь делать, отец?

Но фотографии, к сожалению, не разговаривают. Отец улыбался, мудро глядя на меня. Я отпил еще глоток коньяку и долго вглядывался в фотографию. Может быть, я слишком много выпил, но мне стало казаться, что он все больше и больше походит на своего брата. Зазвонил телефон, и я поднял трубку.

– Алло.

– Мистер Джед, это Барни. Здесь ваш дядя, мистер Ди Стефано.

– Хорошо, Барни. Пусть войдет.

Я поставил бокал с коньяком на стол и пошел в коридор открывать дверь. Я ждал в дверях, пока он не вышел из лифта. За ним показались два телохранителя. Все двинулись ко мне. Я поднял руку, жестом показывая, чтобы они остановились.

– Они пусть останутся. Я хочу поговорить с вами наедине.

Он махнул рукой, и они остались в коридоре. Я отступил на шаг, пропуская его в квартиру, и закрыл дверь.

Мой дядя был сильным мужчиной, и, прежде чем я успел повернуться, он заключил меня в объятия и расцеловал в обе щеки.

– Сынок!

– Дядя!

Он потянул носом.

– Что ты пьешь?

– Только немного коньяку. Хотите присоединиться?

– Нет. Ты же знаешь, я никогда не пью раньше шести.

– Я забыл, – сказал я и провел его в гостиную, где стоял открытый дипломат. – Это все, что осталось от Анжело.

Он молча смотрел на вещи.

– Это все принадлежало Анжело. Осталось семнадцать тысяч долларов.

Я открыл кармашек.

– Вот водительские права, паспорт и кредитные карточки.

Потом расстегнул молнию и достал часы Анжело.

Он медленно взял их в руки, повернул к себе надписью и тяжело, надрывно заплакал. Грудь его вздымалась от рыданий, из глаз текли слезы и скатывались по щекам.

Я обхватил его вздрагивающие плечи и обнял, усадив в кресло у письменного стола. У меня дрожал голос.

– Мне очень жаль, дядя Рокко. Мне действительно очень жаль.

Он закрыл лицо руками.

– Я все никак не мог поверить. Не мог. Пока не увидел вещи.

– Пожалуйста, дядя Рокко. Надо быть стойким. Он покачал головой, не отрывая рук от лица.

– Мой красавец-сын погиб. Пропал. И теперь у меня нет сына. Нет наследника, плоти от плоти, крови от крови моей. Что я наделал!

– Вы ни в чем не виноваты. Вы всегда его так любили.

Он посмотрел на меня.

– Я должен был его остановить. Я говорил ему, чтобы он не ехал. Я сказал: «Я против того, чтобы ехал Джед», но он должен был все сделать по-своему. Он сказал, что, если он не поедет, то никто не будет его уважать и он всегда будет жить в моей тени.

Я молчал, не зная, что ответить. Он снова посмотрел на меня.

– Он очень мучился перед смертью?

– Нет. Все было кончено в одну секунду. Дядя медленно кивнул головой.

– Благодарение Господу за это. Слава Богу, что ты был там рядом с ним. Хоть кто-то из родных.

Я вспомнил, как поддерживал его голову. «Родня», – сказал я и убил его. Я взглянул на дядю.

– Да, рядом была родня. Дядя уже успокоился.

– Я закажу мессу.

– Хорошо.

– Ты придешь?

– Да.

– Теперь ты будешь моим сыном и наследником, – сказал он, беря меня за руку.

Я не отпустил его руку.

– Но я не Анжело. Я совсем не такой, как он. Я не умею жить в этом мире.

– Ты будешь богатым. У тебя будет больше денег, чем тебе может присниться. Ты уже сейчас получишь двадцать миллионов от Анжело. В своем завещании он оставил их тебе. Ты был его единственным наследником.

– Мой отец оставил мне достаточно, мне не надо больше. И я не хочу быть богатым. Можно передать деньги Анжело в дар бедным.

Дядя посмотрел на меня.

– Ты такой же ненормальный, как твой отец. Будь со мной – и перед тобой откроется весь мир. За двадцать лет кокаин сделает тебя миллиардером.

– Или покойником. Единственное, что я понял, так это то, что этот мир не поддается контролю. Со временем южноамериканцы отнимут у вас этот бизнес. Они выращивают кокаин, они его перерабатывают. Скоро они захотят сами его продавать, и тогда мы все должны будем либо уступить, либо умереть.

Он пристально посмотрел на меня.

– Л ты не такой уж и ненормальный. Чем ты думаешь теперь заниматься?

– У моего отца было отличное дело. Он сдавал напрокат машины. У меня другая цель. Авиакомпании расширяются с каждым годом, но им не хватает денег, чтобы покупать самолеты. Деньги довольно сложно достать. Пока я летал на самолетах TWA, мне пришла в голову отличная идея. Я обратил внимание на то, что в каждом самолете на дверях кабины пилота красуется табличка: «Этот самолет является собственностью самолетостроительной корпорации Хьюза и арендуется у компании НАС».

– Я не понимаю, – дядя покачал головой.

– Хьюзу принадлежит только авиакомпания TWA. Я уверен, что многие другие авиакомпании тоже хотели бы заключить такие договоры.

– Аренда самолета? Но на это потребуется куча денег, – заинтересовался дядя.

– Я уверен, что у тебя большие связи, да и деньги найдутся. Думаю, на первых порах нам понадобится около двухсот миллионов долларов.

– Все это надо хорошенько обдумать.

– Забудь об этом. Ты сейчас даже близко не можешь подойти к этим делам. Существует семь правительственных агентств, которые контролируют деятельность авиакомпаний, так что тебе сначала надо отойти от твоих дел, прежде чем ты займешься самолетами.

– У тебя, наверно, все-таки не все дома, – сказал дядя. – Ведь на деньгах не написано, откуда они взялись.

– Но у людей-то есть имена. Дядя поднялся.

– Я позвоню тебе, когда месса будет заказана.

– Я обязательно приду.

Он пошел к дверям, потом обернулся.

– Ты знаешь, что девушка уехала во Францию?

– Да.

– Она милая девушка, но не для тебя.

– На ком бы вы хотели, чтобы я женился?

– У Анжело была хорошая девушка, из хорошей сицилийской семьи. Мне кажется, что он подумывал со временем на ней жениться.

– Из хорошей сицилийской семьи?

– Из очень хорошей сицилийской семьи. Может быть, когда-нибудь я тебя с ними познакомлю.

– Спасибо, дядя Рокко. Может быть, со временем. Мы обнялись, и на этот раз я тоже его поцеловал. Я открыл дверь и смотрел, как он идет к лифту. Два телохранителя, ждавших его в коридоре, пошли следом.

Capo Di Tutti Capi Emeritus I

Никто не мог убить дядю Рокко. Это, конечно, не значит, что никто и не пытался этого сделать. Все было: и ножи, и пистолеты, и взрывы машин. Дядя Рокко обладал шестым чувством опасности. Когда-то он решил, что должен умереть по-другому.

– Я старею, – сказал он мне. – И вот теперь, когда Анжело больше нет, ты не хочешь помогать мне в делах. Мне некому это все передать. Так зачем же мне дальше бороться не на жизнь, а на смерть?

Мы сидели в маленьком закутке позади ресторана на Второй авеню. Мы были вдвоем, дядюшкины телохранители сидели поблизости за другим столиком. Дядя все еще носил черную траурную повязку на рукаве пиджака.

– Я не знаю, дядя Рокко. Когда-то давно мой отец сказал мне, что ты никогда по-настоящему не отойдешь от дел.

– Что он понимал, твой отец, – пробурчал он, наматывая на вилку длинные спагетти. – Это тебе не старые добрые времена. Это семидесятые. Мы теперь все цивилизованные и ужасно деловые. Я уже заключил договор с пятью семьями.

– И что это означает? Они тебя не убьют?

– Ты просто насмотрелся плохих фильмов про мафию.

Я начал резать мясо в тарелке. Это был сочный бифштекс с кровью, именно так, как я любил.

– Ты мне так ничего и не рассказал.

– Я переезжаю в Атлантик-Сити.

– Почему именно в Атлантик-Сити? Помнится, ты всегда хотел уехать в Майами, после того как отойдешь от дел.

– Все не так просто. Майами контролируется группировками из Чикаго. Бонанно договорился таким образом, что я займусь профсоюзами работников отелей и ресторанов в Атлантик-Сити. Это несложное дело, как раз для меня. Я больше не хочу переутруждать себя.

Я медленно жевал свое мясо.

– И что ты им за это отдал?

– Они будут заниматься тем, чем я занимался здесь. Пускай. Зато я буду жить тихо и спокойно.

– Это, наверно, стоит больших денег.

– У меня достаточно денег. Примерно полмиллиарда долларов.

Я молчал, с трудом веря своим ушам. Но я понимал, что скорее всего это правда. Дядя не стал бы обманывать меня.

– Чем еще ты собираешься заниматься?

– Я займусь вкладыванием денег. Все моя деньги – это отмытые деньги, так что я могу теперь делать с ними что угодно.

Он доел спагетти и допил красное вино, потом ткнул пальцем в мою тарелку.

– Ты совсем не ешь.

Я отрезал еще кусочек мяса.

– Не понимаю. Если ты можешь делать что душе угодно, то почему же ты хочешь похоронить себя в такой дыре, как Атлантик-Сити, и валандаться с какими-то грошовыми профсоюзами?

Он покачал головой.

– Ты действительно не понимаешь, – сказал он, как будто объяснял ребенку. – Я всю жизнь прожил бок о бок с этими людьми. Я не могу просто так повернуться и уйти, когда они просят меня помочь.

– Тебя могут прижать к ногтю за мелкое дело так же успешно, как и за большое, даже с еще большим успехом. Зачем же рисковать?

Дядя налил себе еще вина.

– Я знаю, что делаю. У меня есть связи, даже более надежные, чем у Бонанно и других нью-йоркских семей. Через десять лет в Атлантик-Сити будут делаться большие дела.

– Тогда это означает, что ты не уходишь на покой.

– Нет, ухожу.

Я смотрел, как он потягивает вино. Я совершенно не знал, что у него на уме, но я знал его самого. По-своему он был гениален и всегда точно знал, что делает.

Он оглядел меня с головы до ног.

– Ну, а как твои дела?

– Нормально. Пять больших банков готовы одолжить мне по десять миллионов каждый. Вместе с моими собственными двадцатью миллионами получается семьдесят миллионов долларов.

– Неплохо. А этого достаточно?

– Нет. Мне нужно минимум четверть миллиарда.

– И где ты собираешься достать такую кучу денег?

– У тебя.

Он уставился на меня.

– Ты что, с ума сошел? Я расхохотался.

– Но ты же сказал мне, что у тебя есть деньги и ты хочешь их вложить в законный бизнес. Так вот, мой бизнес – законный.

– Я пока еще в своем уме, – проворчал он, – и если я захочу промотать свои деньги, то уж лучше спущу их в сортир.

– Ты получишь десять процентов с вложенных тобой денег и пятнадцать процентов дохода с прибыли. Таким образом, если все сложить, у тебя будет сорок миллионов без вычета налогов. И все это законным путем.

– Докажи, – сказал он.

– Завтра утром я принесу тебе все документы. И тогда ты во всем убедишься сам.

– Я не знаю, – заколебался он.

– Проверь все. В конце концов, ты всегда можешь положить деньги в банк и жить припеваючи в своем сраном Атлантик-Сити.

– Ах ты, маленький проказник!

– Родня!

Он положил на стол стодолларовую бумажку.

– Пошли.

Я поискал глазами его телохранителей. Их столик был пуст. Я спросил дядю:

– А где ваши друзья?

Он рассеянно посмотрел на столик.

– Наверно, ждут у машины.

Я почувствовал холод в груди.

– Подожди-ка, ты велел им уйти?

– Нет. С какой стати? Они всегда сами вызывают машину.

– Они знают, что ты отошел от дел?

– Конечно, – сказал он угрюмо. – Теперь уже весь свет это знает.

– И никто ничего не сказал? Он на минуту задумался.

– Да пожалуй, только Лило Галанте, один из помощников Бонанно. Он всегда меня недолюбливал. Но он ничего не может сделать. Сидит в тюрьме.

– Но ведь у него остались какие-то связи в семье?

– Предостаточно. Многие хотят, чтобы он стал padrone, когда выйдет из тюрьмы.

Дядя опять задумался.

– До меня доходили слухи, что он ничего не хотел отдавать мне в Атлантик-Сити, жадный мерзавец.

Мы переглянулись.

– Ты думаешь о том же? Он кивнул.

– Выходим через кухню, а потом по коридору и наверх по лестнице. Там по крыше переберемся в соседнее здание.

Коридор был слабо освещен. Мы стали быстро подниматься по старой расшатанной лестнице на крышу. Я посмотрел на дядю Рокко: он тяжело дышал.

– С тобой все в порядке?

– Я совсем не в форме, – задыхаясь произнес он. Потом сунул руку в карман пиджака и вынул два серебристых пистолета. Один из них он протянул мне.

– Ты знаешь, как с ним обращаться?

– Да.

Стояла темная ночь. Мы должны были осторожно двигаться по крыше, пробираясь между пристройками. К счастью, это были старые квартиры и между ними оставались узкие проходы. Мы попробовали открыть чердачные двери. Три оказались запертыми, а четвертая дверь поддалась.

Я шагнул на абсолютно темную лестницу. Ничего не было видно. Когда мы каким-то чудом оказались на пятом этаже, то поняли, что дом необитаем. Ни огонька не пробивалось из-под дверей, было слышно, как по полу шуршат лапками крысы или мыши. Мы спускались вниз по лестнице. Добравшись до третьего этажа, почувствовали соблазнительный запах еды.

– На первом этаже китайский ресторан, – сказал я.

– И мыши на лестницах, – проворчал он недовольно. – Поэтому я никогда и не питаюсь в китайских ресторанах.

– Я что-то не совсем понимаю. Здание закрыто, а ресторан все еще работает?

– Это нормально. Здесь примерно половина домов в таком состоянии. За деньги сделаешь все, что угодно.

Мы спустились на первый этаж, где на потолке слабо мигала лампочка. Мгновенно мы проскользнули через открытую дверь, ведущую на кухню, там работали несколько человек. Они нас не заметили. Через подъезд мы вышли на улицу.

– Не вылезай слишком далеко. Только посмотри, там мои мальчики или нет.

Я осторожно выглянул из-за угла. Перед рестораном «Палм и Маккарти» на углу Второй авеню и Сорок пятой улицы вплотную стояли несколько автомобилей и лимузинов.

– Я их не вижу.

– А мою машину видишь?

– Там несколько черных лимузинов. Но для меня они все одинаковые. Я не знаю, какой из них твой.

– Дай я посмотрю.

Он высунулся из-за моего плеча и тут же отпрянул назад.

– Моя машина там. Поставлена прямо на углу под уличным фонарем.

Он выругался.

– Сукины дети, хотят меня подставить. Неспроста поставили машину прямо под фонарем.

– Что будем делать?

– Проучим их, – сказал дядя. – У меня еще есть друзья в городе. Сейчас пойдем к китаёзам, и я позвоню кое-кому.

Следом за ним я вернулся в подъезд, и мы прошли прямо через кухню в китайский ресторанчик. Несколько китайцев, сидевших там, удивленно посмотрели на нас, но никто ничего не сказал. Мы сели к стойке бара, заказали виски и дядя пошел звонить. Я видел, что он сделал два звонка, потом вернулся в бар, выпил свой скотч и заказал еще.

– Теперь подождем. Когда все уладится, мне дадут знать.

Я восхищенно смотрел на него.

– Все так легко?

– Это просто деловые отношения.

– Но ведь тебя же собирались убить.

– Это одна из неприятных сторон деловых отношений. Мне уже приходилось сталкиваться с этим. Как видишь, я все еще жив.

Я допил свой стакан и заказал еще.

– А как же твои телохранители?

– Они потеряли работу.

– Ты их выгонишь?

– Я не буду с этим связываться. Пускай этим занимается их новый босс. Они перестали на меня работать в тот момент, когда вышли из ресторана. У меня о них больше душа не болит.

Я покачал головой.

– И все же я не понимаю.

Дядюшка улыбнулся, но глаза были невеселыми.

– А тебе и не надо понимать. Расскажи-ка мне лучше о твоем предложении.

– Это может подождать. У тебя сейчас своих забот по горло.

– Не болтай глупостей, – строго сказал дядя. – Я же сказал, что все будет сделано как надо. Давай-ка рассказывай о своих планах.

– Все очень просто. У меня уже сейчас есть договор с семью маленькими странами. Все они хотят иметь свои собственные авиалинии, но у них нет денег, чтобы их оплачивать. Это вопрос престижа. И я сдаю им напрокат самолеты, почти так же, как мой отец сдавал напрокат автомобили.

– Почему ты уверен, что сможешь получить самолеты?

– Я плачу наличными. Деньги есть деньги. Кроме того, я пригласил генерала Хейвена Картера на пост президента моей компании. Он обладает большим весом как командующий Военно-воздушными силами.

– Он, наверно, дорого тебе обошелся, – заметил дядя Рокко.

– Двести тысяч долларов в год. И это еще дешево. Если бы он запросил полмиллиона, я бы заплатил.

Вдруг у нас за спиной раздался глубокий бас.

– Мистер Ди Стефано.

Мы обернулись. Бас принадлежал черному гиганту под два метра ростом, косая сажень в плечах. На нем был синий костюм, какие обычно носят банкиры, белая рубашка и узкий черный галстук, темно-серая фетровая шляпа с мягкими полями была сдвинута на затылок, из-под нее выбивались черные блестящие волосы. Он улыбался, открывая крепкие белые зубы.

Дядя Рокко заулыбался.

– Джо! – воскликнул он.

Потом повернулся ко мне и представил нас.

– Сержант Джо Гамильтон, а это мой племянник Джед.

Рука сержанта напоминала бейсбольную перчатку, которой ловят мячи.

– Рад с вами познакомиться, сэр.

Он снова повернулся к дяде и заговорил о деле.

– Мы обнаружили ваших ребят.

– Где?

– Чуть дальше по улице, они сидели в машине между Сорок третьей и Сорок четвертой улицами. С ними в машине еще двое. Они поставили свою машину на другой стороне Второй авеню так, чтобы держать в поле зрения вашу машину.

– Черт побери, – сказал дядя и поглядел на полицейского, – ты их знаешь?

– Это не наши. Похоже, они работают по контракту. Я так решил, потому что никогда раньше не видел их.

Дядя Рокко кивнул, соглашаясь.

– Что ты с ними сделал?

– Ничего. Я не знал, что вы задумали. Я просто установил за ними наблюдение.

Дядя Рокко заговорил, обращаясь ко мне.

– Вот ведь всегда найдется жадная свинья. А ведь я предложил им честную сделку.

– Я кое-чему научился в школе бизнеса. Не существует такого понятия, как честная сделка. Всегда кто-то выигрывает, а кто-то считает, что он проиграл.

– Ты это о чем? Я пожал плечами.

– Кто-то считает, что ты их надуваешь.

– А ты как думаешь?

– Это твое дело. Я в этих делах ничего не понимаю. Все, что я знаю, это то, что кто-то собирается тебя убить.

– А что сделал бы ты? Наши глаза встретились.

– Ты мой дядя, я тебя люблю. И я не хочу, чтобы кто-нибудь когда-нибудь тебе навредил. Но эти дураки просто мальчики на побегушках. И если они тебя не достанут, то пришлют еще кого-нибудь по твою душу. Ты должен схватить змею за голову и поставить все на свои места.

– Это не так просто. Лило в тюрьме, а там я не могу поговорить с ним.

– Но кто-то ведь может, я уверен в этом.

– Ладно, а что мне делать с этими мерзавцами, просто отпустить их? – спросил он саркастически.

– В качестве первого шага можно их проучить, а потом нужно найти человека, который встретится с Лило.

Чернокожий полицейский повернулся к дяде Рокко.

– Я могу с ним переговорить. Я ему объясню, что жизнь – простая штука. Там, в тюрьме, на двоих белых приходится восемь черных, и если он будет плохо себя вести, то выйдет из тюрьмы вперед ногами.

Дядя Рокко на минуту задумался.

– Согласен. Так и сделаем.

– Хорошо. Мне кажется, что другие твои друзья одобрят то, что ты делаешь. Никто не хочет затевать еще одну войну.

Дядя улыбнулся.

– Фрэнк Костелло недавно умер, после Луки он был третейским судьей и ухитрялся сдерживать всех довольно долго.

– Может быть, они на тебя возложат эти обязанности, – усмехнулся я. – Capo di Tutti Capi. Emeritus I.

Дядя внимательно посмотрел на меня.

– Глупости, – сказал он, но по глазам было видно, что мое предложение ему понравилось.

– А вы можете добраться до Лило? – обратился я к полицейскому.

– Запросто. У меня есть туда доступ.

– Хорошо. Договорились, – заключил дядя. Сержант Джо Гамильтон кивнул и задал еще один вопрос:

– Что нам делать с этими четырьмя на улице? Дядя Рокко поднял стакан.

– Выбейте дурь из этих ублюдков и бросьте.

Мы посмотрели вслед полицейскому, потом дядя повернулся к бару и заказал нам еще по стакану виски.

– У тебя есть предложение ко мне, а у меня к тебе встречное предложение.

– Какое?

– Купи мой дом из коричневого камня на Шестидесятой улице. Это отличный дом и тебе очень подходит. Он достаточно просторен, будет место и для офиса и для квартиры. Если уж ты будешь респектабельным бизнесменом, тебе не пристало жить в Вест-Сайде.

– Это очень дорого. У меня еще не запущено дело.

– Считай, что все уже запущено. Приходи завтра утром ко мне. Приводи своего юрисконсульта и бухгалтера, а я приглашу своих. Я дам тебе деньги, которые ты просишь, а ты купишь мой дом.

Я впился в него взглядом.

– Ты думаешь, я могу себе это позволить?

– Триста тысяч, устраивает тебя эта цена? Через пятнадцать лет он будет стоить два миллиона.

Я взял его за руку. Он притянул меня к себе и крепко обнял.

– Я тебя люблю, – сказал он.

– И я тебя люблю, дядя Рокко, – сказал я и поцеловал его руку.

– Нет, – тихо проговорил он, – мы родня и должны целовать друг друга в щеку.