Пират и русалка

13

В воздухе царила радостная атмосфера: «Вихрь» был отремонтирован и готов выйти в море с утренним приливом.

Все сошли на берег, чтобы отпраздновать это событие. Остались только Том, несший вахту, и двое раненых матросов, которые были еще слишком слабы, чтобы участвовать в празднике. Том угрюмо наблюдал за всеобщим весельем со своего поста. На берегу разожгли огромный костер, и языки пламени взвивались высоко в небо. Ром и эль лились рекой. Два матроса играли на скрипках, а остальные отплясывали вокруг костра и пели песни.

Доминик стояла на пологом холмике поодаль от костра, с тем чтобы не мешать мужскому веселью, но одновременно иметь возможность все видеть. Она притоптывала ногой в такт и тихонько подпевала. Вдруг она услышала за спиной шаги. Обернувшись, Доминик увидела приближающегося доктора Грэма.

– Добрый вечер, мисс Шарбоно. А отсюда открывается прекрасный вид. Вы позволите к вам присоединиться?

Она тепло улыбнулась ему. За то время, что Доминик провела на корабле, она прониклась уважением к этому человеку.

– Да, конечно. – Затем она лукаво взглянула на него. – Кстати, как я помню, капитан обещал высадить меня на берег при первой же возможности. Но, похоже, он не намерен оставлять меня здесь.

– Разумеется. Этот остров необитаем, если не считать местного племени, – объяснил Итан, опершись спиной о тонкое молодое деревцо и пристально наблюдая за Доминик. Ее лицо освещали всполохи пламени, и Итан залюбовался ее утонченной красотой. Даже нескладное, не по размеру мужское одеяние, которое она была вынуждена носить, не могло скрыть стройности ее фигуры.

Итан ни секунды не верил, будто она была уличной девкой. Он провел достаточно времени на Карибских островах, чтобы уловить разницу между аристократическим выговором и речью простолюдинки. Доминик, безусловно, принадлежала к высшему классу, как бы она ни старалась это утаить. Как и капитан, Итан был уверен, что она что-то скрывает.

Не догадываясь о его мыслях, Доминик обратилась к нему:

– Когда я оказалась на борту «Вихря», я сначала считала, что вся его команда – это кровожадные пираты, для которых человеческая жизнь ничего не значит. А теперь я знаю их всех по именам, знаю имена их жен и подружек и вовсе их не боюсь.

Итану хотелось спросить, зачем же, считая так, она все же проникла на корабль, но он опасался все же, что, сделай он это, она тут же снова станет скрытной.

– Ваше первое впечатление вас не обмануло, мисс Шарбоно, – сухо сказал он. – Они и есть, все до единого, отпетые головорезы, которые подчиняются только тому, кто обладает достаточной силой, чтобы держать их в повиновении и заставить себя уважать.

Он заметил на ее лице испуг.

– Но вам нечего опасаться, – поспешно добавил он. – Вы покорили их всех, и среди них не найдется ни одного человека, который бы не защитил вас даже ценою собственной жизни.

Ночь, звезды и звуки музыки настроили Доминик на игривый лад.

– А вы, доктор? Вы бы защитили меня ценой собственной жизни?

Их взгляды встретились, и, глядя в ее лучистые глаза, доктор недоумевал про себя, как кто-то хоть на мгновение мог сомневаться в ее невинности.

– Я, как и все остальные, не задумываясь, встал бы между вами и любой грозящей вам опасности. Именно поэтому я должен убедительно просить вас быть осторожнее.

В ее глазах читался вопрос.

– Но вы же только что сказали, что мне незачем бояться команды.

Он кивнул в сторону отдаленного утеса, где в одиночестве сидел капитан Гэллант.

– Я говорю не о команде.

– А я думала, что капитан Гэллант ваш друг.

– У меня никогда не было лучшего друга. Именно поэтому я и могу предостеречь вас относительно него. Он не похож на других мужчин – в его душе поселилось неизбывное чувство вины и тоска. Многие женщины воображали, будто способны завоевать его сердце и изменить этого человека, но их ждало горькое разочарование.

Она поглядела на Джуда Гэлланта. Его наполовину скрывала тень, но она чувствовала, что его глаза устремлены на нее.

– Мне не нужно его сердце, доктор Грэм, и я вовсе не стремлюсь избавить его от воспоминаний об умершей жене.

– Тогда что же вам нужно?

Она задумчиво смотрела на скрипача у костра. Как бы она хотела поделиться с Итаном своей тайной! Но ведь он ни за что не позволит ей предать своего друга.

– Все мы спасаемся бегством от чего-то, доктор. – Она обернулась к нему. – Возможно, кроме вас. По-моему, вы – именно такой, каким кажетесь, и живете в полном согласии с самим собой.

Итан шагнул к ней и взял ее руку в свои. Рука загрубела и потрескалась от работы на судне, от ее былой мягкости и гладкости не осталось и следа.

– Знаете что – раз вы были моей помощницей и я привык считать себя вашим другом, так не можем ли мы звать друг друга по имени? Ведь даже Том называет вас по имени.

Она ответила на его пожатие.

– Том просто сам решил, что имеет на это право. А я не стала протестовать и таким образом подтвердила это, – она улыбнулась. – Вы уже знаете, что меня зовут Доминик.

– А я Итан. – Он поклонился. – К вашим услугам, Доминик.

Они снова стали смотреть на танцующих. Спустя немного времени Итан сказал:

– Вас что-то угнетает. Расскажите мне, в чем дело. Может быть, я в состоянии вам помочь.

Она обратила к нему печальные глаза.

– Вы не можете мне помочь. И никто не может.

Желая поднять ей настроение, он потянул девушку за руку.

– Когда вы в последний раз танцевали?

Она вспомнила вечер бала в честь дня рождения брата и как она получила известие об его аресте.

– Это было уже очень давно, Итан.

– Ну, так идемте – сегодня вечером вы будете веселиться.

Они подошли к костру, и Итан закружил ее в такт музыке. Внезапно все ее тревоги отодвинулись на дальний план. Доминик плясала и смеялась от души.

К ней подошел один из матросов и, стесняясь, пригласил на танец. И скоро она уже перелетала от партнера к партнеру, смеясь и радуясь вместе с ними.

Джуд наблюдал все это с безмолвным раздражением. Он не спускал с Доминик глаз и втайне мечтал оказаться на месте каждого из этих матросов, с которыми ей было так весело. В его чреслах вспыхнул огонь, а сердце гулко стучало в груди. Он желал ее и презирал себя за эту слабость. Глядя, как она переходит от одного мужчины к другому, он гадал, кого она выберет на сегодняшнюю ночь. Джуд вдруг понял, до какой степени ему невыносима мысль, что ей будет обладать другой мужчина.

Это внезапное открытие ошеломило его. Он начинал ненавидеть каждого, кто прикасался к Доминик. Даже Итана, который как раз подхватил ее и закружил в танце, он готов был стереть в порошок. В этот момент доктор и Доминик взялись за руки и, наклонившись, нырнули под арку сцепленных рук – началась игра в «ручеек».

Джуд повернулся к ним спиной и быстро пошел прочь, не имея больше сил наблюдать всеобщее веселье.

Спустя некоторое время костер догорел, и все стали расходиться. Итану нужно было возвращаться на корабль, чтобы проведать пациента, а Доминик побрела по песчаной полоске пляжа, освещенного полной луной.

Она улыбнулась, вспомнив, как по-рыцарски почтительно обращались с ней матросы. Она уже давно не почитала их за негодяев и головорезов. Доктор вообще был истинным джентльменом, и Корнелиус, несмотря на свои грубоватые манеры, тоже. А Том, ее самозваный спутник, и все прочие, кто относился к ней с таким трогательным вниманием и уважением?

Доминик помедлила немного, глядя в морскую даль и гадая, в какую сторону ей следовало бы плыть, чтобы добраться до дома. Вспомнив о брате и дедушке и представив, какие мучения они претерпевают в ее отсутствие, она погрузилась в глубокую печаль. Изо дня в день ее терзал страх, что она не сумеет их спасти, и сейчас она преисполнилась решимости во что бы то ни стало заманить капитана Гэлланта в западню. Может быть, набравшись мужества, она прямо сегодня и явится к нему в каюту. Поддавшись внезапному порыву и надеясь хоть ненадолго отвлечься от мрачных мыслей, Доминик решила искупаться. Убедившись, что поблизости никого нет, она сбросила с себя одежду и вошла в воду. Как приятно было чувствовать прикосновение ласковых волн к обнаженному телу! Она нырнула, проплыла немного под водой, а потом направилась к одинокому утесу, выступавшему из воды недалеко от берега. Наслаждаясь свободой и забыв обо всем на свете, она взобралась на его скользкое основание и подставила лицо и тело тропическому бризу.

Дитя моря, Доминик всегда черпала свои силы из общения с водной стихией. Капитан Гэллант назвал ее русалкой: возможно, она действительно была ею. Прислонившись спиной к шершавому камню и обратив лицо к луне, своей единственной слушательнице, она замурлыкала старую песенку, которую пела ей в детстве няня-англичанка. Немного погодя Доминик, забывшись, запела в полный голос, и нежная мелодия присоединилась к шелесту ласкового ветерка и шуму ночного моря.

Зачарованный Джуд слушал, как поет Доминик. Воистину она была русалкой. Ее песня проникала ему в сердце и туманила разум. У него не было сил сопротивляться ее чарам. Лунный свет серебрил ее прекрасное обнаженное тело, и Джуд не мог отвести от него взгляд.

Когда она нырнула с утеса в море и поплыла к берегу, Джуд дрожал, словно нетерпеливый юнец, в ожидании, пока она покажется из воды. Он умирал от желания дотронуться до ее нежной кожи, запустить пальцы в ее волосы и вновь ощутить сладость ее губ.

Выходя из воды, Доминик заметила силуэт мужчины и узнала в нем Джуда. Позабыв о своей наготе, она медленно пошла ему навстречу, будто притягиваемая его колдовскими чарами.

Подойдя вплотную, она остановилась, и взгляды их слились.

– Значит, сегодня ночью ты выбрала меня, – проговорил он.

Она не поняла смысла его слов, но, когда он протянул руку, вложила в нее свою, и он медленно привлек ее к себе. У Доминик перехватило дыхание в предвкушении того мига, когда их тела прильнут друг к другу.

Джуд наклонил свою темноволосую голову и прижался щекой к ее лицу.

– Значит, моя маленькая русалка, твоя песня предназначалась мне, и ты все-таки поймала меня в свои сети.

Доминик не проронила ни слова, когда он подобрал с земли ее разбросанные вещи и, легко подняв ее на руки, понес прочь от моря. Она положила голову ему на грудь и услышала, что его сердце бьется в том же ритме, что и ее.

Доминик не могла сказать, когда в ней успело возникнуть это чувство, но ей казалось совершенно естественным и правильным, что она и этот мужчина должны любить друг друга. Она была готова отдаться ему сейчас же и без сожалений.

Ей не было никакого дела до его жизни, требовавшей от него нарушения законов божеских и человеческих. Она открыла в нем человека чести и высоких принципов. Но самое главное, он заставлял ее трепетать от желания каждый раз, когда смотрел на нее.

Дойдя до уединенной поляны, Джуд бережно опустил ее на землю среди оранжевых лилий и красных орхидей. Их сладкий тонкий аромат придавал еще больше таинственности этой волшебной ночи.

Наклонившись над Доминик, Джуд окинул ее взглядом: начал с прекрасного лица, задержался на упругой девичьей груди, потом, медленно скользнув по животу, глаза его опустились к тайнику ее плоти, и у Доминик возникло ощущение, будто он ласкает ее, хотя Джуд даже не пошевелился. Она почувствовала, как от его близости все ее тело зажглось неведомым прежде огнем.

– Сколько мужчин говорили тебе, что ты красива? – спросил Джуд, вытягивая рубашку из своих брюк.

Доминик охватило внезапное смущение при виде того, как Джуд снял рубашку и, согнувшись, положил ее ей под голову.

– Так что же, – настаивал он, – сколько?

Она опустила длинные ресницы.

– Так много, что трудно сосчитать.

Он разулся и теперь расстегивал ремень.

– А сколько мужчин испробовало сладость твоего тела?

Она решила играть роль соблазнительницы-сирены, которую он в ней видел.

– Их было много, но никто из них не задавал мне столько вопросов.

И снова Джуд испытал боль при мысли, что до него она была с другими.

– Так я и думал, – сказал он, сняв брюки и встав перед ней обнаженным. – Ну что ж, будет одним больше. Разница небольшая, ведь так? И ты уж наверняка знаешь тысячи разных способов продлить удовольствие мужчины.

Свет луны серебрил его тело. Джуд стоял сильный и привыкший повелевать, взгляд его притягивал и гипнотизировал ее – Доминик страстно захотелось прижаться к нему и отдаться целиком его власти.

Джуд опустился на землю рядом с ней, и она оказалась в его объятиях, словно была создана для них. Он ждал от нее искушенных ласк и знания мужского тела, и она должна притвориться, будто делала это много раз прежде.

Инстинкт подсказал ей, что от нее требуется – ее пальцы заскользили по его мускулистой спине, а губы раскрылись ему навстречу. Она почувствовала, как ее тело будто тает от прикосновения его наливавшейся силой плоти.

Она уже едва владела собой от томительного желания. Он взял ее лицо обеими руками и прошептал:

– Маленькая распутница. Ты знаешь, как заставить мужчину сходить с ума от страсти.

Повинуясь неизвестно откуда взявшемуся порыву, она подалась вперед и провела языком по его губам. С еще большей смелостью она обвела языком контуры его рта и, услышав, как он застонал от удовольствия, ощутила еще большее возбуждение и слабость одновременно.

– Знаешь ли ты, как я мечтал об этой минуте? – страстно прошептал он, поворачивая ее на спину и осторожно ложась сверху.

Где-то глубоко в подсознании Доминик возникло желание продлить его пытку – ведь впервые она обрела над ним власть. Она выскользнула из-под него и, упершись руками ему в грудь, заставила его лечь на спину.

– Откуда нам знать, может, все это сон, – проговорила она грудным голосом. – Может быть, на заре нового дня я исчезну, превратившись в струйку дыма?

Доминик протянула руку и, сорвав у него за головой орхидею, нежно-нежно провела ею по его губам, а он не отрываясь смотрел на нее, гадая, что она сделает в следующую минуту, и едва сдерживая дикое желание схватить ее, опрокинуть и как можно глубже погрузиться в ее манящее лоно. О Боже, подумал он, какая сладкая мука. Нежные лепестки цветка в руке Доминик прошлись по его груди, животу, миновали треугольник курчавых волос и стали поглаживать и ласкать его содрогавшуюся от сладостной пытки плоть.

Джуд облизал пересохшие губы и рывком приблизил ее к себе.

– Сейчас я снова почувствую вкус этих губ, что так долго насмехались и дразнили меня.

Ее рот зазывно приоткрылся, губы Джуда были почти у цели. Доминик с трудом могла дышать, потому что их взгляды соединились, как соединятся сейчас их губы и затем тела.

– Мисс Доминик! – послышался громкий голос Тома. – Где вы? Мисс Доминик, откликнитесь!

Его голос приближался, становясь все громче и резче. В нем звучала явная тревога.

– Тут легко заблудиться. Если вы слышите меня, отзовитесь!

Подавив досаду, она вырвалась из рук Джуда и, тихонько засмеявшись, воткнула орхидею ему за ухо. Он с безмолвной тоской наблюдал, как она поднялась и потянулась за своей одеждой.

– Мой преданный пес меня хватился. Я лучше пойду, не то он сам явится сюда.

– Что? Ты собираешься оставить меня, после того…

Она наклонилась и легко коснулась его губами.

– Вот тебе твой поцелуй. Может быть, в следующий раз мы завершим то, что начали сегодня, капитан.

Она торопливо оделась и побежала к берегу. Он услышал, как вдалеке прозвучал ее голос:

– Я здесь, Том. Я просто ходила искупаться.

Том тщательно оглядел Доминик и заметил, что ее щеки горят румянцем, а рубашка наполовину вылезла из брюк. Он пошел ее искать сразу же после того, как обнаружил отсутствие капитана на корабле. Успел ли он вовремя? Судя по ее спутанным волосам и сияющим глазам, она не смогла противостоять чарам капитана Гэлланта. Ему придется не спускать с нее глаз, не то она и впрямь попадет в беду.

Оставшийся в одиночестве Джуд поднялся на ноги и едва слышно произнес:

– Черт побери эту женщину.

Он медленно натянул одежду, ощущая внутри пустоту и неудовлетворенное желание. В следующий раз ей не удастся так легко отделаться от него.

По дороге на судно он впал в уныние, проклиная не только Доминик, но и весь женский пол. На капитанском мостике он увидел поджидавшего его Корнелиуса.

– Прекрасный вечер, капитан, – жизнерадостно заметил первый помощник. – Ну просто чудесный.

– Не заметил, – угрюмо отвечал Джуд, направляясь к своей каюте и беря у Корнелиуса вахтенный журнал.

– Ребята довольны праздником.

– Еще бы.

Джуд поставил в журнале свою подпись с изящным росчерком и сунул его Корнелиусу.

– Заприте его в секретер и позовите ко мне вахтенных. Я хочу выйти в море с утренним приливом.

Корнелиус глядел в пол, сдерживаясь из последних сил, и все же лицо его растянулось в улыбке.

– Что вас так насмешило, мистер? – гаркнул Джуд.

– О, ничего особенного, сэр, – поспешил объяснить Корнелиус. – Просто… До того как вы встретитесь с матросами… Может быть, вам лучше…

– Да в чем, черт подери, дело?

Корнелиус показал на ухо Джуда, и тот, подняв руку, нащупал орхидею, которую заложила ему за ухо Доминик.

Ни тот ни другой не смели взглянуть друг на друга. Первый помощник поспешил прочь, а Джуд раздавил злополучный цветок, сожалея, что не может выместить злость на Доминик.