Пираты Марокко

Глава 13 Ужасная весть

Имитируя сильный удар палкой, Али жестом приказал Пьеру выходить. Тот мигнул Арману и, скорчив гримасу боли, побрел, прихрамывая, к выходу из подвала. По дороге получил уже вполне настоящий увесистый тычок по затылку, переступил порог, и за ним закрылась тяжелая дверь.

– Так надо, – пробурчал Али, отойдя от другого стражника достаточно далеко.

– Я понимаю, братец. Не беспокойся, не сахарный, не развалюсь.

– Слушай внимательно. Тебя с товарищем я отправлю в тот подвал, где вы нашли монеты. Пусть твой друг покажет эту дыру, а мы поглядим, что там есть еще. Это будет тебе на пользу.

– Хорошо, я сделаю, как ты скажешь.

– А сейчас иди и поработай малость для отвода глаз. В углу за дверью найдешь узел жратвы. Ешь осторожно, своему другу оставь малость, пусть подкрепится, а то совсем отощает. Когда войду, то поори для виду.

– Все понял, раис. Не беспокойся за нас.

Али жестом указал, где надо работать, и ушел, а Пьер бросился в угол и с жадностью накинулся на еду. А там было чего отведать, даже жареная баранья нога с коричневой корочкой. Кувшин вина дополнил трапезу. Он едва унял свою ретивость, вовремя вспомнив про Армана. С сожалением завернул все в тряпицу, припрятал пока и принялся вычищать навоз, скопившийся за день.

Прошел приблизительно час, когда к нему втолкнули Армана. Тот растянулся на навозе, изрыгая ругательства и злобно отплевываясь.

– Успокойся, Арман. Или ты хотел, чтобы тебе ужин на блюде преподнесли? Гляди, чем тебя угощает мой друг Али. Скорее приступай, а то я едва все сам не прикончил.

– Ого! Вот это да! Да за такой ужин я и не то вытерплю!

– Тише, и побыстрей уминай. Нам еще поработать надо. Скоро у нас с тобой появится дело. Али хочет присвоить твои сокровища.

– Вот паскуда! Что же делать, Пьер?

– Да ничего и не надо делать, Арман. Зачем они нам, если совсем скоро мы получим выкуп и отправимся домой. А кругляшки из сундука нам в этом только помогут.

– Ладно. Обидно только – может, там целое состояние… Я доверяю тебе, Пьер, и жду с нетерпением того дня, когда мы с тобой сможем свободно прогуляться по улицам Марселя.

– Уверен, что это случится уже скоро. Верь и надейся, Арман.

Через несколько дней, когда над городом бушевала гроза, Али вытащил Армана с Пьером из подвала, и они отправились в старинный разрушенный город за кладом.

Грозные бастионы крепости проступали сквозь пелену дождя, а шпили минаретов едва просматривались, уходя своими иглами в туманное небо. Лишь знаменитая мечеть Сиди-бу-Меруан выделялась четкими линиями и затейливым орнаментом украшений.

Прохожих почти не было, и на путников никто не обращал внимания. Арман тащил за собой ленивого осла, а Али с Пьером молча шагали, укрывшись уже промокшими джелабами. Арман продрог и ежился от холода, в который раз проклиная тот день, когда ему вздумалось соблазниться хорошим заработком и отправиться в море.

Наконец, когда после часа ходьбы они прибыли на место, то Арман приободрился.

– Пьер, помогай мне, а то не очень-то охота мокнуть зря!

Приятели молча отвалили прикрывавшую дыру плиту и вопросительно глянули на Али. Тот молча кивнул, и они по очереди стали протискиваться в темный зев.

Вскоре они оказались в темноте и тесноте полузасыпанного подвала. Али долго возился с фонарем, с трудом разжег его и стал осматривать помещение. Оно действительно выглядело мрачно и даже страшно. Из кучи мусора и камней торчали кости человеческих ног, валялись полуистлевшие деревяшки, у стены виднелся совсем развалившийся полузасыпанный сундучок, и тускло темнели медные полосы, некогда обшивавшие его.

– Вот, глядите… Он еще целый был, а как я поднять попробовал, так и развалился, даже деньги высыпались, – показал Арман рукой на груду монет, им же присыпанных в прошлый раз слоем пыли вперемешку с мелкими камешками.

Али склонился, перебирая пальцами монеты, потом приподнялся и сказал, обращаясь к Пьеру:

– Не ахти что, но и это позволит мне владеть еще одной женой.

– У тебя ж есть уже две, как мне кажется? Куда тебе столько?

– В этом немалая прелесть магометанства, руми. Есть деньги, есть и молодая жена. Аллах четыре разрешает, вот я этим и воспользуюсь. Уж очень охота побаловать себя на старости лет молоденькой плотью, – в словах Али звучало неприкрытое вожделение. Пьеру стало как-то неуютно, а Али криво усмехнулся.

Придвинули поближе фонарь, и Али стал с помощью Армана отбирать серебряные монеты, отгребая в сторону медные. Фонарь давал мало света, работа продвигалась медленно, но спешить было некуда, вся ночь еще впереди.

Наконец дело было сделано. Мешок с монетами оказался довольно тяжелым. Али прикинул его на вес, запустил в него руку и протянул в зажатой ладони горсть монет Пьеру. Потом остановился, как бы передумав, опустил руку назад в мешок и сказал:

– Не стоит пока рисковать, руми. Потом я тебе отплачу, но не сейчас.

Они молча выбрались наружу. Ослик покорно ждал своей участи и не выказал никаких чувств, увидев людей. Арман тщательно прикрыл дыру, ведущую в подвал. Али привязал мешок к спине животного, и так же молча все трое двинулись в обратный путь.

Все устали, находясь в тесном, низком и душном помещении, сплошь пропитанном пылью. И теперь, даже под дождем, им стало легче. Они дышали полной грудью. Пьер мечтал о скором возвращении домой, а Арман все думал о том, выполнит ли Пьер свое обещание выделить ему достаточную сумму для организации театра, чтобы путешествовать с ним по городам.

С неделю ничего не происходило. Пленников регулярно гоняли на работы. Погода помаленьку портилась. Перепадали дожди с ветром, становилось холодно. Море уже не ласкало взора, а грозно и неприветливо серело, гоняя немалые валы по своей поверхности.

Суда стали редко выходить за пределы порта. Пьер загрустил, опасаясь, что в такую пору корабль из Марселя может и не прийти. То же подтвердил и Арман.

– Думаю, Пьер, что если за будущие дней десять за нами не придет судно, то придется нам зимовать в этом подвале, а там хозяева наши и про галеры вспомнят… Что-то уж очень долго нет никаких вестей.

– Стало быть, так угодно Богу, Арман. Нам ничего не остается, как уповать на его милости.

– Заговорил как мусульманин. Но ты прав. Что нам еще остается в нашем положении.

И вот пришел день, которого они так ждали, но ничего хорошего он не принес…

Али вошел, как обычно, похлопывая палкой по ладони, оглядел угрюмым взором притихших рабов, молча дал знак выходить на работы, а потом, ткнув палкой в грудь Пьеру, сказал:

– А ты останься, руми. Есть что сказать тебе.

Пьер заволновался, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Он ждал. Когда все вышли и в подвале остались только Али с Пьером, охранник, оглянувшись для уверенности, проговорил:

– Плохи твои дела, руми. Выкуп прибыл, но свободы тебе не видать.

Сердце Пьера чуть не остановилось от услышанного. Он какое-то время никак не мог найти слов, спросить, что же такое случилось. Али помог ему:

– Какой-то Фома имел беседу с нашим начальником тюрьмы. Договорились так, что половина выкупа будет выдана, но с условием, что ты отправишься на галеры по весне. Кумекай теперь сам, руми.

– Фома! Это же мой самый закадычный друг. Он тоже русский, мы с ним дружим с детства! Как такое может быть? Что-то не верится. Скажи мне правду, братец, умоляю!

– Я сказал правду, руми. Я не мог утаить этого от тебя. Все же мы с тобой одной крови, и я у тебя в долгу. Думаю, что теперь мы квиты. Хотя… Ладно, может, что и придумаем. Времени еще много до весны.

– Боже! Что же это такое?! Как же мог Фома такое сотворить? В уме не укладывается! Что же он за человек? Видно, правду говорила Ивонна, что он опасен и лжив. Как же я сам этого не понял?

– Хватит блеять, руми! Иди на работы, а то кто-нибудь подумает чего о нас. Пошел, руми!

– Я не руми, я русский! – воскликнул Пьер, но тут же осекся и замолчал, понимая неправоту своих возражений.

– Для меня ты – руми, братец. Иди. Обещаю придумать что-нибудь для тебя.

– Помоги мне вырваться отсюда, и я тебе хорошо уплачу, братец!

– Погоди обещать, руми. Надо еще суметь вырваться, а уж потом и расплачиваться за помощь. Ну, пошел!

Оглушенный неожиданной страшной новостью, Пьер потерянной походкой поплелся за ушедшими вперед пленниками. Он выглядел униженным и сломленным.

– Пьер, что с тобой? Тебя избили? – спросил Арман, когда тот поравнялся с другом.

– Еще хуже, Арман. Выкупа не будет.

– Как это? Не понимаю. Откуда знаешь?

– Сказали, Арман. Мой лучший друг устроил так, что меня отправят на галеры, отдал за это половину выкупа, а все остальное присвоил. Господи, смилуйся над нами! Помоги одолеть невзгоды! Господи, обещаю построить часовню, коли поможешь нам высвободиться из неволи! Господи, помоги, спаси и помилуй!

– Чуяло мое сердце, что так оно и случится! – воскликнул Арман в ярости. – Что же теперь с нами будет? Проклятье!

– Али обещал подумать, как помочь нам. Я обещал ему награду за это.

– Али! Ему легко думать. Он у себя дома! А нам каково?

– На худой конец можно последовать примеру Али, Арман.

– Как это? – удивленно уставился тот на товарища.

– Можно принять магометанство. Сколько раз нас уговаривали это сделать. Так что это самый легкий путь к свободе.

– Ты спятил! Как это можно?

– Я не уговариваю, просто объясняю возможности. А эта самая легкая.

– Проклятье! Пьер, ты что, неужели серьезно так думаешь?

– Пока нет. Но чем черт не шутит. Я повидал множество религий и не вижу никакой особой разницы в них. Был же я православным, а теперь католик?

– Так ты уже менял веру?

– Веру нет, но обычаи и правила некоторые я поменял. И не вижу в этом ничего дурного. Ведь главное в вере что? Сама вера в Бога! У каждого народа свои внешние обычаи и приемы этой веры, но сама вера остается незыблемой. Вот что главное, Арман.

– Ну ты даешь, Пьер!

– Не переживай и не удивляйся. Я верю в Бога, а это главное.

– Но ведь магометанство такое нечистое! Они свинину не едят и вино не пьют!

– Это не главное, Арман. А вино и они попивают, но не так много, как христиане. И не бери в голову мои слова.

– Как же не брать такое?

Они замолчали, подгоняемые охранниками. Каждый погрузился в свои мрачные думы. Северный ветер трепал их ветхие одежды, пронизывал до костей, пленники ежились и кутались, спасаясь от холода.

Уже принявшись за работу, Пьер вдруг разразился проклятиями.

– Арман, я только сейчас окончательно осознал, что мой бывший друг просто-напросто добивается моей жены! Вот каналья! Как же теперь мне жить, сознавая, что она осталась совсем беззащитной перед его подлостью и похотью! Что мне делать, Арман?! Черт!

– Эх, Пьер! Что ты сейчас можешь сделать? Мы способны лишь мечтать о мщении, счастливом избавлении от плена, о возвращении домой! Об этом теперь надо молить Господа ежедневно, ежечасно. Больше не на кого нам надеяться. И не упоминай черта более.

– Проклятье! Как мне не ругаться? – Пьер в сердцах плюнул.

– Ты говорил про Али. Но я, честно говоря, не верю в его обещания. Уж очень он хитро поглядывает на нас. Он себе на уме, Пьер.

– И все же, Арман, мне больше не на кого надеяться. Я не пожалею своего состояния, но постараюсь добраться до Фомы. Он от меня не уйдет, подонок! Клянусь всеми святыми!

– Если так, то я тебе в этом буду всемерно помогать, Пьер. Вот тебе моя рука и честное слово! – с этими словами Арман протянул другу руку и тут же отдернул ее назад. Удар палкой ошпарил его жгучей болью.

Охранник с ругательствами накинулся на них и стал избивать. Приходилось терпеть и ждать, пока тот устанет и насытит свою кровожадность.

Уже возвращаясь домой, в подвал тюрьмы, Арман тихо сказал:

– Хуже всего, что придется долго ждать весны. В такую пору нечего и думать совершить побег. Море почти закрыто для судоходства, а в горах околеешь от холода и голода.

– Да, ты прав, Арман. Тут ничего не придумаешь. Надо ждать и надеяться на Али. Авось он придумает что-нибудь для нас. Ему это легче.

– На него лучше не надеяться, Пьер. Давай сами думать.

– Вряд ли нам удастся что-либо придумать дельного без помощи со стороны. И у нас никого больше нет на примете. – Пьер повернулся, шепча в темноту: – Ждать и надеяться…