Письма 1848-1852 годов

А. О. СМИРНОВОЙ Москва. Октября 14 <1848>

Я вас ожидал, добрая моя Александра Осиповна, у Веневитиновых. Я думал потом, авось-либо вы заедете в контору дилижансов. Но вас не было, и мне сгрустнулось. Мы с вами так немного виделись! Едва только что успели разговориться. Не оставляйте меня [В подлиннике: мне] хотя письмами и дайте надежду увидеть вас скоро в Москве. Здесь привольнее. Тут найдется более свободного, удобного времени для бесед наших, чем в беспутном Петербурге. [в Петерб<урге>] Еще одна просьба: не оставляйте Вьельгорских, особенно тех из них, которым вы можете быть нужнее. Ничего больше, как старайтесь только почаще видеться с графиней Л<уизой> К<арловной> и Анной Михайловной, хотя бы вам показалось, что они с своей стороны и не очень хотят этого. Мне, признаюсь вам, очень жалко [было очень жалко] за Анну Михайловну. У ней было так много прекрасных материалов. Ее нынешнее состояние душевное, мне кажется, должно более преклонить к участию в ней, чем к порицанию. От долговременной борьбы с собой или, лучше сказать, с хандрой своей, она утомилась и устала. Чувствуя это временное бессилие свое, она не борется, не действует и покорилась, [Далее было: может быть, также этому] дала увлекать себя этому минутному развлеченью света, как покорились вы невинным временным развлеченьям, вроде игры в карты и т<ому> подобное. Тем не менее ее положенье опасно: она — девица, наделена большим избытком воображенья. Ее слова меня испугали, когда она сказала мне: «Я хотела бы, чтобы меня что-нибудь схватило и увлекло; я не имею собствен<ных> сил». Старайтесь быть с ней как можно чаще. Не придумывайте ничего, чем помочь ей или развлечь. Все наши средства смешны и ничтожны. От нас требуется только одной любовной, исполненной участья беседы, а всё прочее обделывает и устрояет бог. Говорите с ней больше всего о том, о чем мы с вами говорили, то есть о том, что ближе всего должно быть сердцу русского человека. Всё, что клонится к тому, чтобы узнать, в чем именно состоит [ест<ь>] наше истинно русское добро, есть уже неистощимый предмет разговоров. Тут воспитывается твердыня нашего характера, и разум озаряется светом. Но боюсь много заговориться. Времени нет теперь писать больше. Обнимаю вас, моя добрая, и жду от вас с нетерпеньем ваших попрежнему близких душе моей строк. Прощайте. Адресуйте на имя его высокородия Степана Петровича Шевырева, близ Тверской, в Дегтярном переулке. Добрейшего Аркадия Осиповича обнимите. Весь ваш

Н. Г.