Письма к тайной возлюбленной

Глава 16

Роб смотрел, как Линдси двигается над ним, отдаваясь власти ритмичных волн. Она походила на богиню своими шелковистыми плечами и безупречными грудями, увенчанными напрягшимися и потемневшими сосками. Его ладони обхватывали ее бедра: ему нравилось ощущать ее движения, чувствовать, как покачивается ее тело под его руками. Ему нравилось смотреть в ее глаза, полу прикрытые от наслаждения.

Теперь он был в ней не так, как поначалу: он снова привык к женскому телу, привык к этому жару и возможности испытывать страсть. Желание снова стало для него другом, а не чем-то, что надо подавлять. Но ему по-прежнему было также хорошо, как в начале. Или может, еще лучше. Когда они только это начали, он злился на себя за это — и злился даже на нее. Ему было тревожно. Он боялся, что из-за этого его мир может рухнуть. Но теперь все эти негативные мысли давно ушли — и отныне он мог в полной мере ею наслаждаться. Теперь это было похоже на музыку: ритм их близости, ритм ее присутствия в его жизни помогали ему ощутить себя живым, все дальше уводили его от его прежних тревог.

После того невероятного момента, когда они увидели радугу, они прошлепали вниз по тропе, по грязи и лужам, по ручьям, которые все еще пересекали тропу, приняли душ и вместе приготовили лазанью. А теперь уже наступила ночь, и они снова были в постели — на кушетке, рядом с открытым окном, где ветерок был прохладным, а воздух сладким. И, двигаясь в ней, он вдруг понял, что они провели вместе весь день. Да, утром он около часа поработал у себя в мастерской, пока она занималась своим блогом, про который она ему рассказывала, но в целом они были вместе весь день — и, черт побери, его это нисколько не обременило.

А теперь они задыхались от наслаждения. Он поднял руки, чтобы прижать ее соски, приближая общий оргазм. Теперь он мог это видеть: он узнал все признаки, запомнил, что ее дыхание становится более шумным, а ее движения замедляются, но при этом становятся мощнее, — и ему нравилось смотреть, как это происходит, и пытаться еще больше обострить Линдси наслаждение. Он знал, что прикосновение к ее набухшим соскам приведет ее к вершине, и сейчас он потер их, осторожно сжал и прошептал: «Давай, моя хорошая!..» И она рухнула в волны экстаза, упав на него, содрогаясь от наслаждения.

И тут внизу зазвонил телефон.

— Черт! — проворчал он.

Когда сработал автоответчик, они на секунду замерли, прислушиваясь, хотя сверху расслышать было трудно, тем более что они не выключили музыку в гостиной.

— Роб, Это Карла. Линдси у тебя?

Карла еще что-то говорила, но он больше ничего не разобрал. Все еще не восстановившая дыхание Линдси сказала:

— Мы с ней завтра договорились встретиться за ленчем. Наверное, она хочет изменить планы. Я перезвоню ей утром.

Роб не собирался с ней спорить. Ведь он был в ней, там, где было так влажно и тепло.

Единственным ответом стало мощное движение его бедер, которое чуть не подбросило ее над кроватью. Она вскрикнула, выгибая спину, — и когда в мягком свете ночника их взгляды снова встретились, ее глаза уже были полны жадным огнем, который говорил, что оргазм нисколько не убил ее страсти.

— Сделай так еще раз! — потребовала она.

У него из горла вырвалось жаркое рычание, и он выполнил ее требование, на этот раз приподняв над постелью их обоих… и это заставило его потерять контроль.

— Черт, моя хорошая! Сейчас! — выдохнул он и вошел в нее снова, а потом еще раз: все так же мощно и глубоко, сотрясая их тела бурными движениями.

И они оба застонали, а в следующее мгновение она бессильно упала ему на грудь, приникая к нему, — и его руки тесно обхватили ее.

— Спасибо, моя хорошая, — неожиданно для себя прошептал он.

Когда в окно заглянули первые лучи утреннего солнца, Роб склонился над спящей Линдси, чтобы прикоснуться к ее плечу и поцеловать в щеку. Ночью они перебрались с кушетки на кровать: последняя близость утомила их обоих, так что им захотелось вытянуться поудобнее и заснуть. Но все равно во сне их руки и ноги переплелись, и полчаса назад, проснувшись, он обнаружил, что прижимается к ее спине и обнимает ее.

— Ухожу, — прошептал он у ее уха.

Ее ресницы затрепетали, а глаза открылись.

— Сегодня дождя нет?

Ему показалось, что в ее голосе слышится разочарование из-за того, что этот день не будет таким, каким был предыдущий.

— Не-а, так что сегодня мне надо приниматься за дело и поработать подольше. Ты будешь здесь, когда я вернусь?

Она была чертовски притягательно-сонной, когда перевернулась на спину. На ней была какая-то тонюсенькая рубашонка на лямочках, и соски приподнимали ткань.

— Сегодня в кафе встреча Книжного клуба. Я обещала прийти и не хочу их подводить.

Черт! Теперь уже его очередь чувствовать разочарование.

— Значит, увижу тебя после этого?

Она кивнула, не отрывая головы от подушки.

— Не знаю, как поздно все закончится, но — да.

И тут он вдруг высказал вслух ту мысль, которая в последнее время его не оставляла:

— Послушай, по-моему, глупо, что ты держишь комнату в гостинице, а сама там не бываешь. Так что… если хочешь, собери чемодан и перевези его сегодня вечером сюда.

Он увидел, что ее взгляд изменился: глаза вспыхнули ярче, но быстро потускнели в неуверенности. Она глубже зарылась в подушку, так что прядь волос упала ей на щеку.

— Роб… ты уверен?

Он пожал плечами, пытаясь притвориться, что это пустяк, — тогда как в действительности это был самый невероятный шаг, который он сделал в отношении женщины.

— Ага. Но только если хочешь. Если ты предпочтешь оставить все как есть, это тоже нормально.

Она прикусила губу, и на ее лице медленно расцвела улыбка.

— Нет. Я днем соберу свои вещи.

— Хорошо, — просто сказал он и повернулся к двери. Пока он спускался по лестнице, чесал Кинга за ухом и шел к грузовику, он чувствовал… невероятную легкость на сердце. Это было странное, новое ощущение. Казалось, будто он все время нес на плечах ношу весом в целую тонну — и вдруг ее не стало.

Проезжая мимо станции проката каноэ, он посмотрел на озеро, которое этим утром было затянуто тонкой пеленой тумана, и подумал о приближающемся уик-энде… Это был уик-энд Дня памяти павших, настоящее начало летнего сезона. Он предвкушал этот момент, потому, что будет приятно увидеть, как бизнес Милли процветает. И еще потому, что с ним будет Линдси, так, что все будет ощущаться скорее как праздник, чем как работа. И потому, что Милли хотелось, чтобы Линдси была тут, — и благодаря всем этим странным поворотам судьбы она тут будет.

Выезжая из городка по направлению к дому Стэнли Боб-бинса, он вдруг испытал странное чувство — как будто ему следовало бы срочно развернуться и ехать домой. Как будто ему следовало бы сейчас быть с Линдси. Он не мог понять, в чем дело, и решил, что это связано с тем важным шагом, который он только что сделал, переведя их отношения на новый уровень.

Но это было просто нелепо. «Ты ведь только предложил девушке переехать к тебе. Это не значит, что тебе нельзя отходить от нее ни на шаг».

И потому он поехал дальше. Сделав еще несколько километров по главному шоссе, он повернул направо. У Стэнли был славный дом в лесу — еще дальше от цивилизации, чем это выбрал бы даже Роб. Ему нравилось уединение — но ему хотелось иметь возможность купить молока или заправить грузовик, не превращая это в настоящую экспедицию.

Но, двигаясь по узкой извилистой дороге, он продолжал испытывать странное, едкое ощущение под ложечкой — как будто ему не следовало ехать к Стэнли, как будто ему надо было сейчас оказаться дома, с Линдси. Это было глупое чувство, совершенно необъяснимое, так что он продолжал ехать вперед… но оно его не оставляло.

И чем дальше он отъезжал от дома, тем сильнее становилось это ощущение, превращаясь почти что в чувство… неотвратимого рока.

А Робу очень хорошо знакомо было ощущение неотвратимого рока. Он испытывал его не один раз. Но всегда для этого были веские основания. А сегодня все было иначе. Это чувство пришло без всякой причины.

Он был человеком практичным. Слишком практичным, чтобы заехать в такую даль только для того, чтобы развернуться и без всякой причины поехать обратно.

Хотя, наверное, когда он приедет к Стэнли, то попросит разрешения позвонить — просто позвонит и спросит, как у нее дела. Убедится, что все в порядке.

Черт! Настоящая паранойя. Но возможно, прошлое снова пришло его терзать. Он ни на секунду не допускал мысли, что Линдси от него сбежит: ее нельзя назвать самым уравновешенным в мире человеком, но когда дело касалось его, он ощущал ее преданность. Он знал, что он дорог ей так, как никогда и никому.

Но чем дальше он ехал, тем яснее понимал одно: если он поедет работать, то просто замучает себя мыслями о том, не случилось ли чего-то плохого.

Пусть он знает, что ничего плохого случиться не может. Потому что он расстался с ней всего двадцать минут назад — и все было в полном порядке.

И все же, продолжая себя ругать, он развернул грузовик и поехал обратно домой.

Настойчивый и громкий стук в дверь вырвал Линдси из объятий сна. Кто мог заявиться сюда в такую рань?

Но она постаралась подавить раздражение, вспомнив, как совсем недавно она сама колотила в эту дверь. Может быть, это Карла. Или это пришла Элеонор. Конечно, Элеонор сначала позвонила бы. Но с другой стороны, Карла действительно звонила вчера поздно вечером, а Линдси даже не потрудилась прослушать запись на автоответчике. Боже! Надо надеяться, что ничего страшного не случилось. Натягивая заляпанные грязью джинсы, в которых она вчера ходила на «Радужную площадку», Линдси поспешно сбежала вниз по лестнице.

Кинг уже громко лаял, и она на ходу бросила ему:

— Тише, Кинг! Все в порядке.

К двери она подбежала в сопровождении пса.

Распахнув дверь, она вздрогнула: это оказалась не Карла. На крыльце перед ней стоял мужчина примерно ее возраста, в простой рубашке и хлопчатой куртке с жесткими на вид брюками защитного цвета. Его темно-русые волосы были коротко подстрижены, и его внешность можно было бы счесть интересной, если бы не его глаза. У него был вид очень неуравновешенного человека — или как будто он был самым грустным человеком на планете, даже в тот момент, когда он ей улыбнулся.

Первой ее мыслью было то, что, ожидая увидеть Карлу, она не оделась как следует и стоит перед ним в тонкой хлопчатой рубашечке без лифчика. Второй — радостное сознание того, что Кинг находится рядом с ней и демонстрирует готовность ее защищать, как он делал это с Робом. И, как Роб, она прикоснулась кончиками пальцев к густой шерсти у ошейника пса — и не стала ему приказывать молчать, когда из его горла вырвалось глухое рычание. Она приложила все силы, чтобы не демонстрировать страха.

— Чем я могу вам помочь?

— Линдси! — сказал он.

Его голос звучал тепло и чересчур фамильярно.

Кто он, к черту, такой? Стараясь по-прежнему делать вид, будто управляет ситуацией, она все-таки не удержалась и прижала к груди одну руку, чтобы прикрыть соски.

— Разве я вас знаю?

— Конечно, — ответил он. — Я Уильям.

Она попыталась вспомнить какого-нибудь Уильяма. В Чикаго она, может быть, и вспомнила бы нескольких. Но здесь… Нет, она не знала никого по имени Уильям. Она не сомневалась, что на ее лице отразилось недоумение.

— Э-э…

— Вильгельм Телль, — пояснил он. О, Боже! Вильгельм Телль из ее блога!

Он уже целую вечность писал туда комментарии, и все было нормально — до этой минуты, когда он появился здесь, на крыльце у Роба.

— Уильям! — сказала она, стараясь не показать своего ужаса. — Э… Ого, рада познакомиться.

Он наклонил голову и перестал казаться таким неуравновешенным, что чуть-чуть умерило ее страхи.

— А ты действительно красивая, — сказал он. — Даже красивее, чем на фото.

Ее страхи снова вернулись, сердце заныло.

— И что вас сюда привело?

Его улыбка исчезла, а взгляд стал снова таким же несфокусированным, как раньше.

— Боюсь, милая моя Линдси, что это долгая история. Но я хочу рассказать ее тебе целиком, если ты пойдешь со мной прогуляться. На улице прохладно — тебе стоит захватить куртку.

Эти слова заставили ее заледенеть. Он считает, что она куда-то с ним пойдет? Но что тревожило ее сильнее всего — это его глаза. Она моментально поняла, что он просто ненормальный.

— Знаете, Уильям, я бы с удовольствием прошлась с вами, но я кое-кого жду. Я ведь открыла дверь только потому, что приняла вас за другого. У меня на это утро свои планы.

Черт! Теперь в ее голосе уже явно звучал страх.

А вот Вильгельм Телль явно нисколько не тревожился.

— И кого ты ждала?

— Роба. Моего парня. Вы, наверное, читали о нем в моем блоге. На самом деле это его дом.

И впервые она задумалась над тем, как этому типу удалось найти ее в доме у Роба. И она тут же поняла, что говорила об этом в дневниковых записях. Когда все ее читательницы-женщины потребовали рассказать о нем побольше, она упомянула про большой дом неподалеку от лодочного проката. Ей казалось, что она была осторожна и не писала ничего слишком личного, но теперь стало ясно, что личными вопросами являются не только тайны, а и такие детали, как местоположение дома Роба. Ей просто и в голову не приходило, что кому-то вздумается искать ее в Лосином Ручье, в штате Монтана.

— Ты не ждешь Роба, Линдси, — заявил Уильям тем же странным, спокойным голосом. — Роб только что уехал на работу.

Это на минуту заставило ее замолчать. Она боялась, что теперь выглядит по-настоящему испуганной.

— Но он вот-вот вернется, — заверила она его. — Он забыл взять ленч. Он позвонил, чтобы мне об этом сказать. Я как раз собиралась его для него собрать.

— И что, Роб всегда стучится в свой собственный дом? Она попыталась быстро что-то придумать — но теперь ее уже уличили в двойной лжи. Она стояла перед ним, совершенно растерявшись, и сердце у нее стучало в ребра громко, словно барабан. Она попробовала говорить иначе:

— Послушайте, Уильям, может быть, мы договоримся на более позднее время? Хотите, мы встретимся в «Прибрежном кафе» во время ленча?

— Ты сегодня должна была встретиться за ленчем с Карлой.

Она похолодела. Откуда он столько знает?

А потом ее вдруг озарило — звонок Карлы! Может, она звонила не для того, чтобы поменять планы. Может быть, она хотела ее предостеречь!

— Хотите к нам присоединиться? Я… просто пока не готова выйти из дома. Я только что встала, мне надо принять душ.

Тут его лицо немного изменилось — и она готова была поклясться, что видит в его взгляде сочувствие.

— Знаешь, Линдси, я не хотел тебя пугать, но вижу, что делаю именно это. — Он покачал головой, словно ругая себя за это. — В мои намерения это не входило, и я прошу прощения.

Она вздохнула, по-прежнему чувствуя полную растерянность. Может, все еще будет в порядке. Может, он все-таки уйдет.

— Ладно.

— Но мне действительно нужно, чтобы ты пошла со мной.

У нее оборвалось сердце.

— Куда?

— Просто пройтись. Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Она попыталась сообразить, насколько хорошим охранником может оказаться Кинг и что именно ей надо сделать для того, чтобы он бросился на пришельца.

— Мне очень жаль, Уильям, но я просто не могу. Хотя позже я буду рада с вами встретиться.

— Нет, — совершенно серьезно сказал он. — Как я и говорил, мне не хочется тебя пугать, но отказа я не приму. Ты должна пойти со мной, Линдси. Потом, когда мы поговорим, ты все поймешь.

Линдси, наконец, осознала, что уговаривать его бесполезно, и она сделала шаг назад, собираясь захлопнуть перед ним дверь и запереть ее.

Но он шагнул вперед слишком быстро, и когда она попыталась закрыть дверь, его корпус не дал ей захлопнуться. Кинг залаял и рванулся к нему, но Уильям резко поднял ногу, ударив его в грудь коленом с такой силой, что пес взвизгнул. Ошеломленного Кинга отбросило далеко назад.

И тут Уильям достал из кармана куртки пистолет.

— Отзови пса, Линдси, или мне придется его убить, — заявил он почти так же спокойно, как раньше, продолжая перекрывать телом порог.

Когда Кинг вскочил с явной готовностью снова прийти к ней на помощь, Линдси мгновенно приняла решение.

— Кинг, к ноге!

Так командовал Роб, когда Кинг делал что-то такое, чего не должен был делать.

Пес остался на месте, но продолжал рычать на Уильяма — и Линдси не знала, что предпринять. Может быть, ей следовало рискнуть, надеясь, что Кинг окажется быстрее, чем Уильям с пистолетом, но Роб любил этого пса больше, чем самого себя.

— Ну ладно, хватит, — усмехнулся Уильям. — Надень какую-нибудь обувь и куртку и пошли со мной.

Он прошел в дом, но дверь оставил открытой.

— Вы меня пугаете, Уильям, — сказала Линдси, пытаясь сыграть на его жалости, потому что, кажется, она все-таки в нем была. Ей было невыразимо страшно, но ничего другого придумать не удавалось. — Я не люблю огнестрельное оружие. Неужели нам нельзя обойтись без пистолета?

— Похоже, что нет, — ответил он. — Раз ты отказываешься пойти со мной по-другому.

— А мне казалось, вы не хотели меня пугать.

— Не хотел. Ты меня вынудила.

Так. Если до этого и оставались какие-то сомнения, то теперь их уже не было: он действительно невменяемый.

Посмотрев на пол, она увидела, что единственная ее обувь в прихожей — это ярко-розовые босоножки на шпильках, которые были оставлены у двери пару дней назад. Она сказала:

— Мне нужно принести сверху кроссовки.

Это дало бы ей хоть несколько минут, чтобы можно было еще подумать.

Но он заметил ее шпильки на полу у столика, куда Роб обычно клал свои ключи.

— Эти годятся.

Она заставила себя посмотреть ему в глаза.

— В них трудно ходить, если нам далеко.

Он явно ей не поверил.

— Раньше ты всегда носила только такую обувь.

Странно — не знай она наверняка, что это не так, она могла бы решить, что он действительно знаком с ней самой, а не просто с ее блогом.

— Здесь все иначе, — ответила она.

Это было правдой в отношении такого количества нюансов, что она и сама не могла бы все их перечислить.

К сожалению, Уильям только нахмурился и раздраженно указал на босоножки:

— Надевай эти. И куртку, как я сказал.

У Линдси подгибались колени, пока она надевала свои любимые туфли. Посмотрев на вешалку, она увидела на ней несколько курток Роба — но ни одной своей. Она потянулась за линялой джинсовой курткой, которую он надевал изредка, но Уильям рявкнул на нее:

— Это ты не наденешь! Никаких его вещей! Обойдешься без куртки!

Он даже вырвал куртку у нее из рук и швырнул на пол рядом с Кингом, который злобно сверкнул глазами и зарычал, но все равно остался на месте — после одной-единственной ее команды!

— Давай пошли!

— А как же куртка? Я замерзну!

— Переживешь, — сказал он, и она поняла, что, похоже, больше никакого сочувствия от этого человека ей не увидеть.

Она вышла из дома, ни на секунду не забывая о пистолете, который он держал в руке, и, чувствуя, что оказалась в атмосфере какой-то фантасмагории. Она была так напугана, что ноги с трудом ее слушались: колени плохо сгибались, и каждый шаг давался с огромным трудом.

— Двигайся! — снова приказал он, жестом показывая, чтобы она шла за ним по ступеням крыльца и по дорожке, которая вела к шоссе.

Она задыхалась, грудь у нее болела от страха… Оцепенело она тащилась за ним. Глядя по сторонам, она обвела взглядом шоссе и подъездную дорогу в поисках незнакомой машины, но нигде ее не увидела. Значит, Уильям, как и она сама, пришел сюда пешком. Откуда? От гостиницы «Гризли»?

Обернувшись к крыльцу, она увидела, что Кинг смотрит на нее через большое окно, прижимаясь носом к стеклу. Почему-то ее взгляд задержался на нем — в это странное мгновение пес был единственным, с кем она могла установить хоть какой-то контакт. Кинг моментально начал лаять: это был громкий лай настоящей немецкой овчарки, который был хорошо слышен с улицы.

— Заставь его заткнуться! — сказал Уильям.

— Отсюда? Как?

Этот вопрос поставил Уильяма в, тупик, и, двигаясь по длинной мощеной дорожке, Линдси постоянно оглядывалась на пса и думала: «Лай, Кинг! Продолжай лаять!» Скорее всего, это никак ей не поможет — но вдруг кто-то, кто будет проходить мимо дома, сообразит, что происходит что-то неладное. Линдси опасалась, что больше ей надеяться не на что.

— Давай поживее! — приказал Уильям, оглушенный собачьим лаем.

Линдси попыталась идти быстрее, но случайно сошла с дорожки на траву около почтового ящика, зашатавшись на своих высоких каблуках.

— Черт! Оставь их здесь! — рявкнул Уильям.

Она посмотрела на него:

— Мне вернуться за кроссовками?

— Нет. Просто оставь их.

Она судорожно втянула в себя воздух. На улице было холодно, и она уже замерзла настолько, что вынуждена была обхватить себя руками.

— А как же мои ноги? Вы же не заставите меня идти босиком?

— Нам идти недалеко. Большую часть дороги будем ехать.

Свободной рукой Уильям схватил ее за локоть, заставляя идти. Линдси продолжала оглядываться на Кинга в окне, а тот послушно лаял все то время, пока они шли по дороге в свете разгорающегося утра.

«Это не на самом деле! Такого просто не может быть!»

Но царапающий ей ноги асфальт подтверждал, что все происходит в реальности. Как и гусиная кожа у нее на руках, и то, как ее соски из-за холода неприлично напряглись. В эти секунды ей казалось, будто лай Кинга был единственным, что соединяло ее с безопасностью и нормальной жизнью. И потому она смотрела и смотрела на него, не глядя больше ни на что — все то время, пока они с Уильямом шли мимо дома и по подъездной дороге к дальней стороне двора. Она уже не могла разглядеть морду пса, но смотрела на окно и слушала постепенно затихающие звуки его лая, пока дом окончательно не скрылся из виду.

Некоторый оптимизм внушало то, что они идут в сторону города. Она увидела еще одну машину, которая стояла перед гостиницей «Гризли» рядом с ее собственной, и решила, что это его автомобиль. Седан недавней модели, черный. Машина, судя по виду, довольно дорогая. Уильям, скорее, всего в деньгах не нуждается.

Огорчило то, что, когда они дошли до проката, он отвел ее на причал. Боже! Он собирается посадить ее в каноэ? Собирается отвезти ее куда-то по озеру — и там делать с ней бог знает что?

«Пожалуйста, кто-нибудь! Посмотрите сюда! Элеонор? Мэри Бет? Хоть кто-то!»

Но везде было тихо, даже свет почти нигде не горел. А на озере лежал туман. Она понимала, чувствовала, что никто к ней на помощь не придет.

— Спусти на воду синее каноэ, — приказал он.

Она мысленно чертыхнулась. Если бы он отвернулся, чтобы спустить лодку на воду, она могла бы его толкнуть и броситься бежать. Но он тоже об этом подумал — и небрежно и спокойно держал ее под прицелом, пока она медленно выполняла его приказ.

— Быстрее! — крикнул он.

— Знаете, Уильям, — сказала она, с трудом в одиночку стаскивая каноэ на воду, — вы не похожи на парня, который привык так вести себя.

Он цинично рассмеялся:

— Я не такой! Если бы ты только знала, насколько не такой!

— Тогда… почему вы это делаете? — Она выдержала паузу, позволяя носу лодки соскользнуть с причала, и постаралась говорить совершенно искренне. — Я хочу сказать — мы могли бы дойти до «Прибрежного кафе» и позавтракать там, как только Мэри Бет его откроет… а это будет уже скоро.

Он наклонил голову и с легкой печалью на лице ответил:

— Ты ведь понимаешь, что все зашло слишком далеко, Линдси. Все уже не так просто. Ты ведь даже не обута, Господи! Садись в лодку.

Линдси хотела было просто отказаться. Она вспомнила, что, кажется, слышала где-то, что не положено позволять похитителю увозить тебя оттуда, где тебя захватили, — пусть даже при этом ты рискуешь жизнью. Потому что поездка с похитителем почти всегда заканчивается твоей смертью.

— А если я не сяду? — спросила она.

— Мне придется тебя убить, — ответил он тихо, но уверенно.

Она чуть не задохнулась.

— Вы действительно это сделаете, Уильям?

— Сделаю, — подтвердил он. — Мне этого не хочется — мне это будет крайне неприятно. Но я не откажусь от того, ради чего я сюда приехал, Линдси, вот и все. А теперь садись в чертову лодку! — добавил он уже с раздражением.

Линдси забралась в каноэ. Потому что, похоже, Уильям настолько безумен, что разнесет ей голову, если она не послушается. Возможно, она совершает ошибку. Но других вариантов она просто не видит.

Она никогда не чувствовала такой безнадежности, как в тот момент, когда лодка отплыла от причала, быстро направляясь в туман. Глядя назад, она смотрела, как Лосиный Ручей становится все меньше. Но главным образом она видела Уильяма с его пистолетом. Он сидел позади нее, приказывая:

— Греби, Линдси! К центру озера.

— Куда мы плывем?

— На остров.

Господи, он даже про остров знает! Неужели она писала в дневнике и про него? О да — конечно, писала! Она имела глупость написать, что они с Робом занимались там сексом. Более безлюдного места она и представить себе не могла. Даже если ей представится удобный случай, убежать оттуда невозможно.

Направляя лодку к центру озера, она прикидывала, не следует ли ей перевернуть каноэ, — но они не захватили спасательных жилетов, а вода, как она знала, была опасно холодной. Что же тогда? Что она может сделать?

«Сохраняй спокойствие. Думай!»

— Уильям? — окликнула она его, не поворачиваясь.

Она попробовала разглядеть остров в тумане, но ей не удавалось это сделать. Она попыталась вспомнить, насколько далеко он расположен, как долго ей надо плыть. Можно ли направлять лодку так, чтобы вообще пройти мимо него и выгадать лишнее время?

— Да, — откликнулся он.

— Что вам от меня нужно?

— Честно говоря, Линдси, я давно был в тебя влюблен. Но сейчас речь не о том, что мне нужно от тебя. Важно то, что мне нужно от Роба.

Она вздрогнула и повернулась к нему, пораженная таким поворотом дела.

— От Роба? О чем вы говорите?

Это у нее никак в голове не укладывалось: какое Роб мог иметь ко всему этому отношение?

— Роб убил моего брата, Линдси. И теперь я, наконец, получил возможность заставить его за это заплатить. Отняв у него то, что любит он.