Питерские палачи

Старший оперуполномоченный по особо важным делам майор Радченко немного неловко выбрался из машины, на ходу застегивая нижнюю пуговицу пиджака, зашел в подворотню. В длинном проходе было сыро после дождя и мрачно в слабом свете пасмурного утра. Руки сами потянулись к сигаретам.

Пока закуривал, мимо промчались два пацаненка лет семи. На выходе из подворотни один из них махнул рукой во двор.

– Вон там трупаки!

И они поскакали между лужами дальше.

Дно каменной воронки, накрытой свинцовым одеялом набрякших туч, было лишь немногим светлее подворотни. «Сущий склеп», – подумал Радченко, задрал голову и всмотрелся в тусклые глазницы окон, которые почти сливались с облезлыми, бледно-желтыми, словно кожа смертельно больного человека, стенами типичного двора-колодца на севере Адмиралтейского района. Слишком часто приходилось майору выезжать на убийства в такие места.

Одно только нравилось в этих архитектурных прогалинах – тишина. Здесь не бывало ветров, которые так донимали на центральных проспектах, особенно у Невы.

За сараями с прогнутыми древностью крышами притулился доедаемый ржавчиной Mercedes Benz 190. Ребята в форме оттесняли жидкую, но упорную кучку любопытствующих. Всем хотелось увидеть трупы. Двое пацанят так и вовсе метались из стороны в сторону, чтобы выгадать ракурс поудачнее. Они были нахальнее даже нескольких журналистов, обступивших местного опера Симакова.

– Говорят, не наши это, – объясняла соседке женщина с пустой авоськой в руке, видимо, застрявшая по дороге в магазин.

– Что-то новое, – басовито рассуждал мужик поодаль. – Поножовщины по бытовухе во дворе пару раз бывали, эт да. Но чтоб такое…

Радченко поискал взглядом мусорницу, но глаз беспомощно скользил по грязным лужам в колдобинах, по которым плавала всякая фигня. Пришлось придавить окурок подошвой туфли и воровато придвинуть его к собратьям у раздолбанного бордюра, огибающего истоптанный газон.

Подошел Симаков, который бросил журналистов на кого-то из коллег.

– Ну привет! – он крепко пожал руку старому приятелю. – Давай я по-бырому в курс введу, а дальше ты сам.

– Чего так?

– Да так… – замялся Симаков. – Семейные проблемы.

Радченко хмыкнул, понимающе кивнул. Он знал Алексея еще по практике, хорошо к нему относился. Толковый был мужик, да и компанейский. Но слишком уж падок на женскую красу. Все смолоду предупреждали Лешу, что карьеру со слабостью к слабому полу не построить, а тот отшучивался: «Возьму – и охмурю дочь генерала, тогда все у меня будет!» Но красавицы в генеральских семьях водятся нечасто, да и карьера Симу, как звали его друзья и коллеги, интересовала куда меньше, чем страстные объятия любвеобильных распутниц. Скольким женщинам раздарил себя! Одних только жен у него было три. Теперь вот четвертую мучил.

– Что у вас тут? – Радченко отбросил забавные воспоминания, убрал с лица улыбку.

Симаков повел его через оцепление к автомобилю, по дороге рассказал:

– Значится, так… Около шести ноль-ноль на машину обратил внимание проходивший мимо Блатов. Местный житель. Он и сообщил… У того, что за рулем, документы на имя Сергея Лавочкина. Но тебе интереснее будет второй. Гораздо интереснее.

Они подошли к «Мерсу». Машина с распахнутыми дверями, капотом и багажником походила на потрошимую дичь.

Радченко пригнулся, заглянул в салон. Лавочкин лежал лицом в руль, все под ним и впереди было забрызгано кровью. Ничего примечательного. Таких картин за годы службы матерый опер повидал немало.

– Главное сзади, – подсказал Симаков.

Радченко отступил и снова пригнулся, заглянул на заднее сиденье.

– Ортогонально, – вырвалось у него при виде второго трупа.

Выглядел парень лет на двадцать пять. Ничем особенным от сверстников не отличался; разве что одет не по среднестатистической зарплате. Даже после смерти лицо сохранило столь светлое выражение, что сложно было поверить, будто его обладатель имеет хоть какое-то отношение к бандитскому миру.

Если бы не кинжал в груди. Явно дорогой, коллекционный. И хорошо знакомый.

Довольный произведенным эффектом Симаков хлопнул приятеля по плечу: «Все, меня нет!» И помчался по своим семейным делам.

Радченко пару секунд проследил, как тот удаляется, и вдруг встретился глазами с белобрысым мужчиной поодаль от оцепления. Взгляд у него был какой-то странный, тяжелый. Он тут же отвернулся, продолжил разговор со стоявшим рядом полицейским. Майор увидел у него в руках цифровой диктофон.

Оперативника посетила мысль, что он видал этого журналиста, но никогда с ним не общался…

– Повторяется две тысячи девятый?

Радченко пригнулся еще ниже и увидел стоящего на корточках у двери напротив эксперта-криминалиста Круглякова в его фирменных очках с толстенными стеклами. Подумав, пробормотал:

– Как бы не было хуже.

* * *

Стас отложил отвертку, недоразобранный стартер с отделенными уже частями сунул в коробку, толкнул в дальний угол верстака и отправился мыть руки. Оттирая комком ветоши горелое масло, бросил взгляд на настенные часы: «Половина четвертого. Недурно, еще часок – и в дамки; то бишь – домой».

В бокс заглянул Витек, толстый, добродушный автослесарь в третьем поколении:

– Там у ворот клиент ожидает – по твоей части.

Стас с сомнением посмотрел на дверь в баллонную, где стоял умывальник, но все же развернулся к выходу.

– Щас гляну.

На окраине дворика автомастерской ждал темно-синий Chrysler 300M. За распахнутой дверцей, облокотившись на крышу кабины, стоял парень с холеным, почти детским личиком, разодетый, может, и не во всем по последнему «писку», зато по максимуму «инвестиций» на каждый квадратный сантиметр долговязой поверхности. В кабине сидел кто-то еще, но яркое августовское солнце отсвечивало в лобовое стекло, и разглядеть загадочный силуэт издали было невозможно.

Не спеша, почти степенно приближаясь к машине, Стас окинул критическим взором запыленные борта. После чего удостоил вниманием и владельца тачки.

«Лопушок, – мелькнула в голове насмешливая оценка, при взгляде на пухлощекое личико и круглостеклые очки приобрела оттенок презрительности. – Богатый папаша отчалил куда-нибудь на Канары, а чадо поспешило воспользоваться моментом и повыпендриваться на его иномарке. Кролик».

Лицо парня, округлое от смущенной улыбки, и впрямь напоминало кролика из мультфильма про Винни-Пуха.

– Какие проблемы?

Вопрос был задан без особого интереса. Стас уже предвидел какой-нибудь пустяк, который представляет для холеного неумехи большой секрет.

– Аккумулятор разрядился, – юным голоском и по-ребячьи виновато сказал «кролик». – Машина заглохла вдруг у ворот – и завести уже не могу.

– Ясно, – со значением вздохнул Стас и нырнул под капот.

Причину неполадки он обнаружил легко и быстро. Через потрескавшийся, да еще и мокрый изолятор плюсовой клеммы генератор «коротил» на корпус. Чуть-чуть, но этого хватило, чтобы разрядить аккумулятор.

– Тебе еще повезло, – осчастливил Стас замершего в трепетном ожидании парня. – Сядь контакт на корпус основательно – половина электрики погорела бы к чертям.

Очкарик блаженно проглотил тягучую слюну.

– Значит, ничего серьезного?

– Ну как… – Стас некоторое время боролся с искушением воспользоваться явной обеспеченностью несимпатичного клиента, но силы были неравны. – Не так серьезно, сколько дорого…

– С чего бы это? – противный очкарик мгновенно потерял нерешительность. – Сколько может стоить замена какого-то изолятора?

Стас хмыкнул, жалея о несыгранном спектакле с тестером, состроил мину седовласого академика и снисходительно поведал:

– Изолятор – в самом деле чепуха. Только в подобных случаях, как правило, страдают еще и диодные мосты генератора. Кроме того, часть проводки наверняка перегрелась. Теперь лишь вопрос времени, когда она подведет и потребует замены: через месяц или даже пару дней.

– Хорошо, – кивнул клиент. – Сколько это займет?

Стас перевел задумчивый взгляд на генератор, словно по внешнему виду уточняя необходимое количество дней.

– Штука американская. Запчасти для них у нас в некотором дефиците…

– Я все оплачу, – очкарик испытывал явное удовольствие от демонстрации финансовой состоятельности.

– Не в этом дело. – «Еще бы ты не платил!» – Придется подобрать что-нибудь из более распространенных систем. Может, вообще заменить генератор…

Парень напрягся:

– Нужен такой же.

– И быстро? – Стас усмехнулся уголками губ. – Значит, еще и сверхурочно…

– Деньги не вопрос. Лишь бы все было как в оригинале.

– Послезавтра утром сможешь забрать «тачку».

– Годится.

Стас удовлетворенно кивнул, почесал выглядывающую из-под распахнутой рабочей куртки загорелую, мускулистую грудь. Поскольку так легко прошла первая часть беседы, настала пора откровенного грабежа, ибо в фирме соблюдали железное правило: урывая работу себе, не забывай об интересах других.

– Кстати, стоило бы заодно проделать тачке небольшую профилактику, – Стас ткнул пальцем в сторону грязного борта «Крайслера». – Все равно основная часть моей работы будет идти вне машины.

Клиент почти не размышлял, что вызвало в наглом электрике тайный восторг, который на секунду прорвался наружу в виде широченной улыбки. Все же не каждый, далеко не каждый день, вот так – безо всяких усилий – буквально копеечную работу удается раздуть до четырехзначной суммы.

– Где это оформить?

– В конторе, – Стас махнул через плечо. – Первая дверь.

Очкарик кивнул и странной, почти девичьей походкой направился в подсказанную сторону. Его «грабитель», прежде чем идти за тележкой с аккумулятором, под воздействием очередной волны хорошего настроения азартно пнул подвернувшийся камешек. Футболист из него был не лучше, чем из Аршавина – филолог, поэтому вместо столба снаряд угодил в зад клиента.

Парень замер и так сжался, что Стас тут же понял: за свою жизнь бедняге довелось получить немало таких камней и просто тумаков от более сильных, но менее осчастливленных родителями знакомых.

Стасу стало стыдно, ибо он не завидовал.

– Извини, приятель. Я нечаянно.

«Кролик» облегченно кивнул и засеменил дальше.

– Привет, Стас.

Он обернулся и невольно потерял улыбку, увидев выходящую из машины Лену. Традиционно разодетую во всякое пестрое и увешанную дешевыми побрякушками. Стасу даже пришла в голову мысль, что она специально красится в блондинку, чтобы меньше походить на цыганку.

– Не рад меня видеть? – сама-то она сияла. – Понимаю.

– Хоть на словах понимающая… Так ты с ним теперь?

– Да, с Альбертом.

– Блин, могла бы меня на что-нибудь путное сменить. Не на такое чудо в перьях.

Лена ехидно усмехнулась.

– Это «чудо» зарабатывает куда больше, чем ты в своей слесарке.

– Серьезно? – Стас наигранно удивился. – И на чем же?

– Не знаю. Неважно. Главное, что он способен заработать на такую классную машину.

– Ну конеЧно, – Стас протяжно произнес излюбленный усилитель иронии и сарказма, который звучал двусмысленно при подчеркнутом «ч» и так раздражал Лену. – Тогда чего он приперся в нашу занюханную мастерскую, а не в фирменный автосервис? Не знаешь?

Лена продолжала улыбаться, но отмалчивалась. Стас не стал изводить ее ожиданием.

– Потому что без спросу взял папину тачку, чтобы покрасоваться перед очередной дурехой, падкой на все блестящее. Пока старик в командировке или где-нибудь на Канарах оттягивается. Теперь и приходится втихаря выкручиваться.

– И не на каких-то там Канарах он, а в Майами! – выпалила Лена, уже не вытягивая улыбку, спохватилась и запоздало захлопнула рот.

– Что и требовалось… – с ухмылкой буркнул Стас. – Но ты не теряй Альбертика. Хоть на папиной машине покатаешься. А мне работать надо. Так что бывай.

Он развернулся и зашагал к боксу за «пускачом» для обесточенного автомобиля.

* * *

Полковник Белкин бегло осмотрел фотографии на столе перед собой.

– Эти снимки объединяет примечательная деталь, – намекнул Радченко.

– Орудие убийства.

– Так точно. Кинжалы из одной коллекции.

– Дорогая штука.

Радченко скосил глаза, припоминая.

– В свое время оценили в диапазоне от двух до двух с половиной тысяч. Делались, скорее всего, по спецзаказу в Дагестане. Там много таких мастерских.

– И теперь у нас всплыли.

У Белкина была своеобразная манера общения, обильно сдобренная немного двусмысленными не то полувопросительными, не то полуутвердительными интонациями. При этом зачастую он не смотрел на собеседника. Подчиненные порой напрягались, пытаясь понять, отвечать на неявный вопрос или соглашаться с утверждением. Но Радченко легко справлялся с этой задачкой.

– Не совсем. Один из них, – он вытянул шею, всмотрелся в снимки, – на правом фото, снят вчера. Другой – в две тысячи девятом.

– Когда я был еще в Москве.

Белкин работал в питерском ГУВД всего около года и многого о здешних делах пока не знал. Его перевели из Главного управления собственной безопасности МВД РФ.

Назначение совпало с переездом из Москвы нового начальника УСБ при ГУВД по Петербургу и Ленинградской области. По коридорам криминалки ходили слухи, что синхронность не случайна, поскольку оба москвича в приятельских отношениях. Поговаривали также, будто высшее столичное начальство намерено еще подразбавить местное руководство московскими кадрами, вроде как для снижения коррупции. Радченко к разговорам особенно не прислушивался: в его жизни они ничего не меняли. Москвич был не без «тараканов в голове», но производил впечатление компетентного в розыскном деле. А это главное.

– Рассказывайте, – велел полковник, возвращая майору снимки.

– В сентябре две тысячи девятого произошла короткая, но весьма кровавая война, в которой толком так и не разобрались. В одно утро в разных местах обнаружили двух молодых людей, убитых одинаковыми кинжалами. Правда, нам достался только один, второй кто-то вытащил из трупа. Но экспертиза установила, что орудия убийства идентичны и это не один кинжал, а именно два одинаковых.

– Вы в том же году пришли в отдел, – припомнил Белкин.

– Так точно, посреди этой истории.

Радченко нашел в папке старый документ и продолжил рассказ. Как объяснили милиционерам специалисты, оружие с высококлассной кавказской чеканкой и гравировкой изготовлено вручную, наверняка по спецзаказу.

– Убитые работали в ломбардах, принадлежавших Григорию Хлыстову и Семену Николаеву, – Радченко подал полковнику фотографии обоих, но тот лишь пробежался по ним глазами. – Они и раньше попадали в поле нашего зрения. У Хлыста и Николаши колоритная история, да и вокруг ломбардов водица всегда мутная. Но ничего серьезного за ними не замечали. На все вопросы пожимали плечами и говорили, что понятия не имеют, почему их работников посадили на перо. Хотя при этом заметно нервничали. И не зря: скоро стали терять и других людей. А потом вдруг кто-то зарезал работника еще одного ломбарда, который принадлежит Виктору Мамонову.

Радченко протянул Белкину очередной снимок. На сей раз полковник на какое-то время даже заинтересовался. И было от чего: с фото на него смотрел редкостный мордоворот, натуральный «бычара».

– Ножик был уже простой, – рассказал Радченко. – До нас дошли слухи, что у Мамони какие-то терки с Хлыстом и Николашей.

– Передел территорий? – прозвучал полувопрос.

– Мы так и не поняли. Все говорило о том, что Хлыстов и Николаев схлестнулись с Мамононовым, но причины были не ясны. Кроме того, похоже, участвовал кто-то еще, но их не установили. Благодаря им Мамоня выстоял и лишился только одного своего. Николаша потерял почти всех и сам был убит в бегах, в Смоленске. Банда Хлыста тоже усохла еще на человека. Никого из людей Мамонова с этими смертями связать не удалось. Все убийства остались «висяками».

– И никаких версий, – полуутверждение с сомнением.

Радченко немного помялся, поймал на себе требовательный взгляд шефа и выложил:

– Бродили слухи, что все трое подчинялись главарю по кличке Хан. Кто такой, так и не узнали. Может, его и не существует вовсе, но он хорошо вписывается в схему тех событий, заполнив лакуны. Версию разрабатывал мой тогдашний командир, подполковник Арутюнян. Погиб с напарником, капитаном Шевцовым, в Смоленске во время преследования Хлыста и Николаши.

– Хан, говорите, – пробурчал Белкин. – И кинжалы дагестанские.

– Именно.

– Но до сих пор о таком важном человеке ничего не известно. Так не бывает.

Майор вздохнул.

– Это самое слабое место теории. Арутюнян считал, что там особая структура организации. Возможно, никто, кроме «бригадиров», не знаком с главарем. Они могут не знать даже всех «коллег».

Белкин почесал подбородок, что-то обдумал, потом озвучил очередное полуутверждение:

– Хлыстов этот таки спасся.

Радченко кивнул:

– С горсткой уцелевших бежал из страны. Вроде бы мотался по Прибалтике…

– Пока основательно отдохнувшим не вернулся домой.

– Еще не знаем. Но всплывший кинжал достался одному из работников ломбарда Мамонова. Лезвие там с особой отметинкой, поэтому экспертиза уверенно связала оружие с тем, что было задействовано в две тысячи девятом, но к нам в руки так тогда и не попало.

Белкин прищурил один глаз:

– Столь приметное оружие не просто так пускают в ход.

– Поэтому нашей основной версией будет, что Хлыстов вернулся и начинает мстить тем, кому проиграл в прошлый раз.

– Только резни нам сейчас не хватало, – помрачнел Белкин. – И так статистика… Каковы ваши планы?

– Искать Хлыстова и установить, работает ли с кем-нибудь Мамонов. Есть на примете один кандидат. Валдис Нагла по кличке Наглый. Открыл ломбард в две тысячи десятом в том же районе, где работали Хлыстов и Николаев. Похоже на замену выбывших кадров.

– Литовец, что ли? – от удивления полковник задал прямой вопрос.

– Латыш.

– А, как Чубайс.

– Скорее, как Пельш, – поправил Радченко шефа. – Остался здесь после неудачного для него чемпионата по карате. Попадал в поле зрения, но выкручивался. Криминального прошлого на родине нет, мы наводили справки.

Немного уязвленный полковник решил блеснуть эрудицией:

– Янтарь, цепелины, Старый Томас, Крестовая гора… – заметил, как недоуменно косится на него Радченко, со снисходительной улыбкой пояснил: – Дочка со своей семьей в Таллине была на прошлый Новый Год, порассказала.

Радченко поспешил сменить тему:

– Кого ставят на следствие?

– Нележаева, – Белкин с прищуром глянул на подчиненного. – Что не радует.

Майор хорошо знал этого пожилого и усталого человека, который привык всю работу спихивать на оперативников, но, едва сдерживая разочарование, ответил:

– Я не обсуждаю решения руководства, товарищ полковник.

– И правильно. Ладно, есть и хорошая новость. Будет вам долгожданный сотрудник на замену выбывшему Никанорову. Крисман, из районного управления перевели, – Белкин посмотрел на совсем расстроенного Радченко. – Знакомы.

Майор неуверенно двинул головой.

– Слыхал.

И ничего хорошего в этих слухах не было. Крисман в очередной раз накосячил на своей земле. Другой бы уже вылетел, а его просто спихнули с понижением в звании в Управление, то есть вроде как понизили, но с повышением. Дядя у него – заслуженный ветеран органов. Жаль, преступники этого не ценят.

– Ну-ну. Ладно… «Кинжальное» дело становится для вас приоритетным. Чует моя печенка, к нему еще несколько подошьется. Работы будет по горло… – полковник с прищуром глянул на Радченко. – Вы в майорах что-то засиделись. Хороший повод для очередных звезд. Если не подведете, конечно. Впрочем, вы в теме, это поможет.

Майор едва заметно кивнул: мол, понимаю, буду стараться.

– Вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда свободны.

Радченко уже коснулся дверной ручки, когда услыхал за спиной:

– Насчет Крисмана…

Он обернулся.

– Майор, не все так плохо. Он будет грызть землю, чтобы реабилитироваться. Нет у него другого выхода.

Радченко понимающе кивнул, а сам подумал: «Это-то и может стать большой проблемой».

* * *

К типовой панельной девятиэтажке на одной из улиц Красносельского района подкатили два слегка потрепанных синих BMW седьмой серии. Машины замерли у подъезда, где над входом в подвал аршинными самодельными буквами было написано: «ВИДЕО».

– Ну, что, мужики, – Нагла дождался, когда Фан приглушит мотор, махнул сидящим в «бимере» позади, – сходим в киношку.

На «дело» он не ездил на своем кроссовере BMW X5, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Фан и Чабан остались в тачках на стреме. Наглый пропустил вперед Артемона, Чабана и Казбека, на всякий случай глянул по сторонам, сканируя малолюдные в столь поздний час окрестности. Затем спустился в оборудованный в подвальном помещении видеосалон – типичный продукт совдеповской кооперативной «перестройки», где за червонец (и энное их количество по мере инфляции) с десяток школьников сидели на разваливающихся стульях в грязном, заплеванном зальчике и упивались мерзкого качества копиями дешевеньких боевиков, фильмов ужасов, эротикой, а иногда и жесткой порнухой. Позже питерцы в большинстве своем обзавелись домашними видеомагнитофонами, за ними пришли DVD-плееры и компьютеры – и почти все подобные заведения исчезли или сменили профиль. Но этот салон еще жил, открыв в придачу прокат кассет, а затем – дисков, что позволяло удерживать определенный доход.

Узенький коридорчик, в который спустились «гости», упирался в стол. За ним сидели два работника: «оператор» Вася – выглядевший старше своих двадцати пяти длинноволосый брюнет, и совсем еще юный паренек с огненно-рыжей шевелюрой и слишком бледным для молодого человека лицом – ученик-сменщик.

Артемон скрестил руки на груди и стал у двери в просмотровый зальчик, откуда доносились хлопающие звуки боевика. Чабан прислонился к стене у выхода. Наглый и Казбек подошли к столу.

– Половина фильма уже прошла, ребята, – юнец оторвался от тетради с какими-то записями. – Или вы в прокат?

Он хотел сказать что-то еще, но Вася узнал вошедших и толчком локтя остановил его.

– Жаль, – огорчился Нагла, оперся в стол кулаками и воздвигнулся над пареньком. – Тогда мы сами устроим себе небольшое кино. Вот только не решил еще, драма это будет или хоррор.

Рыженький проглотил возникший в горле комок и стал уменьшать свои и без того крохотные размеры. До него дошел скрытый в словах ухмыляющегося здоровяка смысл: «Бить будем».

К счастью, Наглый мгновенно потерял интерес к неопытному юнцу и перевел сияющий угрозой взгляд на покрытое испариной Васино лицо.

– С участием Костика или без… Где он, Вася?

Нагле вовсе не нравилось изображать из себя безжалостного громилу, готового в любой момент пустить в ход кулаки, а то и кое-что похуже. Но еще больше он не любил, когда приходилось материализовать угрозы. Поэтому запугивание считал неизбежной тактикой. И она чаще всего работала.

Заикаясь от рвущегося наружу страха, Вася поспешил отвести от себя возможный удар:

– С-сорвался в Москву. С-срочное дело, с-сказал.

Нагла обменялся ироничной ухмылкой с Казбеком.

– Деловая поездка с вырубленным сотовым – это оригинально.

– Трип-муви, – хмыкнул Казбек. – С элементами триллера.

– Н-но мы-то п-причем? – взвился Вася. – Мы же на К-костика работаем… Он все решает. Н-нас-то ваши темы не касаются.

– Ты же в курсе его дел, Василий, – Нагла придвинулся к нему – в нос ударил терпкий запах ужаса. – Почему он перестал ценить нашу дружбу?

Вася судорожно сглотнул – врать не было смысла.

– Вы-то гарантировали ему н-н-неприкосновенность… – кадык дернулся еще раз: сошедшие с ума железы вырабатывали слюну безостановочно. – А пару недель н-назад заявились громилы какого-то Хлыстова…

– Опять Хлыст! – возмутился Артемон.

– Не знаю я его! – взвизгнул Вася. – С-слыхал только, что р-реально крут.

– Заявились. Что потом? – сухо поинтересовался Нагла.

Вася резко дернул плечами:

– Т-трогать нас не стали. Просто п-предложили Костику свою «крышу», да еще и на выгодных условиях… Что ему оставалось делать?

– Нам позвонить, – Казбек хмыкнул. – Не вариант?

Вася понуро шмыгнул:

– Что бы с нами с-стало, пока вы ехали? А эти в-всегда здесь.

Наглый скомкал в цепких руках рубашку на груди парня и подтянул к себе:

– И сейчас?

Вася нещадно заморгал куцыми ресницами и понял, что главные неприятности еще впереди.

– Н-ну да.

«Бригадный» глянул на Артемона. Тот сунулся в зал и поднял ладонь с парой вытянутых пальцев. Потом прикрыл дверь и сообщил:

– Сидят у входа два каких-то дохлика.

Нагла недоуменно усмехнулся, ослабил стягивающую Васину рубашку руку:

– Зови сюда. По одному.

Парень вздрогнул, обреченно сгорбился и заковылял на непослушных ногах к двери…

Тот, что повыше, Иван, начал было изображать нечто похожее на сопротивление, даже попробовал достать травмат, но полученный фингал мгновенно вогнал его в задумчивость. Семен же сразу сообразил, что дергаться бесполезно, и покорился судьбе без лишних формальностей. Их посадили в разные машины и повезли за город.

По дороге Нагла выжал из Ивана, что мужики не питерские, пару месяцев как приехали из Сланцев – шахтеры. Эстонцы перестали брать российский сланец, за который расплачивались электроэнергией, и в городе с работой стало совсем туго.

В Питере подвернулся шанс – старый знакомец, свалил из Сланцев еще года два назад, подсказал контакт охранной фирмы, вроде как филиал иностранной, все солидно. Офис, правда, походил больше на левую контору, зато никаких особых навыков не потребовали, сразу предложили засесть в видеосалоне и дожидаться появления шпаны, которая достала хозяина. За триста баксов в месяц чего ж не посидеть? Кто мог подумать, что дело серьезное…

Не доезжая до Красного села, свернули с шоссе и вскоре выехали на пустырь. Связанных по рукам охранников-шахтеров выволокли из машин, бухнули на колени в слепящий свет фар и припугнули стволами конфискованных травматов. Они, конечно, наложили в штаны, но Семен подтвердил рассказ Ивана.

– Это мы, что ли, шпана? – возмутился Артемон.

– Да нет… – пробурчал Семен.

– Вы че, мужики! – Иван готов был рвать на себе рубаху.

– Как ваш наниматель выглядит? – поинтересовался Нагла.

Семен сморщил лоб, припоминая.

– Такой… Жилистый. Сушеный весь как бы. Еще шрам на верхней губе. Галочкой такой.

– Хлыст, он самый, – шепнул Нагле Казбек.

– И где эта контора? – спросил Валдис.

Семен выставил вперед плечо:

– Визитка есть.

Нагла кивнул Казбеку, тот порылся в куртке Семена, принес «бригадному» картонку. Он пригнулся к свету фар, рассмотрел написанное и угрюмо хмыкнул.

– Раз так – живите. Но чтоб исчезли из Питера на хрен. Сейчас же. Чем дальше свалите, тем лучше. А попадетесь по-новой – пришьем на месте.

Иван готов был расцеловать великодушного бандита. Семен замялся.

– Ну, чего еще? – хмуро поинтересовался Наглый.

– Да у нас билеты на последний сеанс в «Кристалл-паласе», – Иван в ужасе зашикал на него, но мужик не сдавался. – Пропадут ведь. А сразу после кина мы свалим.

Нагла обалдело поглазел на Семена, потом прицелился ему в ногу, но промазал и продырявил землю рядом с коленом.

– Все, мужик, кина не надо! Нас уже нету!

Несостоявшиеся охранники вскочили и бросились прочь. Даже не попросили развязать им руки.

– Все же комедия получилась, – Казбек недобро усмехнулся. – Где эта контора?

– Нигде, – Нагла обронил визитку, как мусор.

– То есть? – подивился Казбек. – Там же адрес. И название чудное, иностранное. Это… Раги…

– «Раги ун капинес». «Рога и копыта» по-латышски.

– Да Хлыст над нами стебется! – возмутился Артемон.

Нагла бросил на него ироничный взгляд:

– Примерно такой реакции он от нас и добивается.

Потом задумчиво посмотрел по сторонам.

– Эти сланцевские лохи нужны были только для того, чтобы выудить нас на живца и глянуть, кто мы такие. Что, если прямо сейчас нас изучают?

Казбек и Артемон последовали примеру, опасливо огляделись.

– Да ладно, – Казбек осклабился. – Это тебе не интеллектуальный артхаус. Хлыст, конечно, змеюка хитрая, но не такой уж мудрец.

– Откуда нам знать, с кем он сейчас.

* * *

Стас фыркнул, пытаясь сдуть с носа капельки пота, и напряженно посмотрел вниз на противника, готового в любой момент возобновить погоню.

– Мне уже надоело! – шумно дыша, вскричал Дэн.

Но Стас, мертвой хваткой вцепившийся в верхнюю перекладину «шведской стенки», вошел во вкус и менять позицию не собирался.

– Слезай! – простонал Дэн. – Я давно знаю тебя как непревзойденного мастера… как это… шухера. Но мы не для этого встречаемся.

– От чего же? – спокойно возразил беглец. – Тебе лучше моего должно быть известно, что настоящий мастер обязан изо всех сил избегать ввязываться в поединок.

– Ну, мастер…

Возобновилась невообразимая беготня, по ходу которой Стас сперва скакал по шведской стенке, потом спрыгнул и очумело заметался по спортзалу, успешно ускользая от кипящего яростью китайца. Еще и успевая иногда показать язык.

Вскоре Дэн сдулся. Согнувшись и уперев ладони в колени, он около минуты восстанавливал дыхание. Стас дышал не менее тяжело, настороженно поглядывал на него с почтительного расстояния и готовился продолжить повышение мастерства шухера.

– У тебя совсем… нет желания… заниматься… чем-нибудь серьезным? – поинтересовался Дэн.

Стас виновато мотнул головой, приложил руку к сердцу.

– Откуда такое предубеждение перед нунчаками? – возмутился китаец.

Лицо Стаса перекосила гримаса отвращения.

– Боюсь их, Дэн.

– Как можно бояться своего оружия?

– Можно, если несколько раз получишь им от самого себя. Ну не мое это. Вот на мечах – пожалуйста.

– Где пригодится меч? – Дэн сокрушенно покачал головой. – Давно хочу сказать. Техника у тебя хорошая. Ты находчив и силен. Но ты…

Видя, как китаец подбирает нужные слова, Стас с усмешкой спросил:

– Трус?

– Не всегда уверен в себе. Это плохо. Неуверенность мешает стать настоящим бойцом. Никакая техника не сработает, если здесь… – Дэн потыкал указательным пальцем в свой лоб, – сомнения. Нужно меняться.

Стас посерьезнел, потупил взгляд. Он понимал, что китаец прав. Как и то, что тот многого о нем не знает, о прошлом, которое здорово его надломило. Стас чувствовал в себе эту трещину и опасался, что любой неосторожный порыв сломает его окончательно.

Дверь распахнулась, в спортзал ворвался Олег, которого легко было узнать по долговязой, но артистичной фигуре и вечно растрепанной черной шевелюре. Как всегда улыбчивый, модный и стильный, с плеча свисает здоровенная спортивная сумка. Следом за ним топал коренастый Игорь в обычной для него форме техасского бульдозериста и с рюкзачком на спине, традиционно с виду суровый и деловитый.

– Hello, guys!1 – Олег широко улыбнулся, вскинул вверх ладонь с сомкнутыми в знак «о’кей» пальцами.

Потом задержал шаг, приспустился на одно колено, и словно шар в кегельбане запустил свою сумку вдоль скамеек. Она проскользила по натертому мастикой полу и остановилась аккурат рядом с вещами Стаса и Дэна. Олег торжествующе махнул кулаком правой руки от плеча к сердцу и горделиво поднялся.

– Your daddy is here now.2

Новость также прозвучала на весьма специфичном псковско-рязанском английском. Но Дэн сумел расшифровать послание, скрестил руки на груди и вопросительно глянул на Стаса. Тот только пожал плечами, предоставляя темпераментному китайцу свободу действий.

В три молниеносных подъема переворотом Дэн подлетел к наглому самоубийце, все еще висящую вверху ладонь потянул на себя, легким ударом щиколотки под колено осадил Олега на пол и вывернул руку, вынудив вскрикнуть от боли и чуть ли не сложиться пополам.

– Дотрынделся, – буднично констатировал Игорь, проходя мимо.

– Я больше не буду, – поклялся поверженный шутник.

– Гонит, – выдал его Стас по пути к своим вещам. – Еще как будет.

– Спасибо, друг, – прокряхтел Олег, зыркнул на Стаса исподлобья.

– You are welcome, daddy,3 – отозвался тот и козырнул кистью у виска.

Дэн с усмешкой отпустил Олега и засеменил на кривоватых ногах в центр зала.

– Твое шоу подсказало мне новый способ жесткой тренировки. Сейчас попробуем.

Лицо Олега вытянулось:

– Дэн, ты напрасно принимаешь все так близко к сердцу… Слова в английском весьма многозначны… Я буду сопротивляться!

* * *

Нагла все утро был зол, но отмалчивался. Поостыв, ближе к обеду велел всем собраться, развалился на облупленном диване в бытовке, зевал и посматривал на дисплей сотового. Постепенно вокруг скрипучего стола с ножкой, подпертой невесть откуда взявшейся когда-то военной энциклопедией, расселись Казбек, Артемон, Фан. Последним присоединился Чабан, заперев ломбард и магазин «на учет».

Нагла осмотрел команду: жалкое зрелище. Неудачливый студент, так и не получивший диплома, скандалист с прической под пуделя, вечно потный, попахивающий косяком и неделю нестиранным бельем бездельник, да бестолковый чеченский пастух… Хотя можно посмотреть иначе. Тогда на их месте обнаружатся мозговитый помощник с немалым бандитским опытом, безбашенный громила, лихой каратюга и чертовски исполнительный верзила.

– Дела совсем плохи? – спросил Казбек, поймав на себе взгляд Наглого.

– А ты как думаешь, если Хлыст интересуется нами?

– Нам ему не за что мстить, – не слишком уверенно напомнил Артемон.

– И поэтому будет ждать, вступимся мы за Мамоню или нет, – с сарказмом произнес Нагла.

– Нэ будэт, – деловито сообщил Чабан.

Нагла с легкой усмешкой указал на него Артемону:

– Даже он понимает, – посмотрел на Казбека. – Ты знаешь Хлыста. Чего от него ждать?

Тот потер подбородок, видимо, перебирал в голове варианты, наконец развел лежащими на столе руками:

– Ничего хорошего. Он злобный и упертый.

– И очень самоуверенный, – кивнул Нагла. – Старый кинжал спецом в дело пустил, чтоб знали, кто это.

– Перо, я слыхал, с толком всадили, – подал голос Фан. – У Хлыста есть какой-то профи.

– Он по-любому опасен, – заверил Казбек. – Может быть до фига крови. Как в тот раз, когда Мамоня еле выкрутился.

– Я многа видэл, – сказал Чабан. – Нэ страшна.

– Заткнись, дурак, – Казбек был единственным, кроме Наглы, кто осмеливался говорить с пренебрежением об интеллекте Чабана. – На кой хрен нам резня? Еще и менты прилипнут. Как дела будем проворачивать? Нас вся эта херня может надолго из колеи выкинуть. Тех, кто выживет…

– Давай без паникерства, – оборвал его «бригадный».

Нагле не нравилось, что Казбек рассуждает о вещах, в которых он сам пока не очень разобрался. А еще больше злило, что ему плохо удавалось скрыть свой страх. Когда он влез в этот «бизнес», было понятно, что рано или поздно возникнет ситуация, в которой одним мордобоем не обойдется. Однако время шло – и он расслабился, забыв о неминуемом. Теперь стало страшно вдвойне. Но нельзя было этого показывать – и он хорохорился. Особенно перед Казбеком.

Вряд ли назначение рижского «выскочки» оставило его равнодушным. Казбек с девятнадцати потихоньку пробивался наверх, пришлось год отмотать по хулиганке – за жестокое избиение непокорного барыги. Вышел как раз накануне войны между ломбардами, площадка расчистилась, все шло удачно. Подбирал себе людей. Приметил и Наглу. Он не только не сидел, вообще был не из бандитов, так что конкуренции, казалось, не представлял. Зато мог стать неплохим бойцом. Но в считаные месяцы круто взлетел до «бригадного».

Теперь Нагла, с одной стороны, опирался на самого толкового и опытного из своих людей. А с другой – все ждал от него подвоха и гадал, наступил ли удачный для этого момент.

– Что будем делать? – поинтересовался Казбек. – Отсидеться не выйдет.

– Для начала найти бы этого Хлыста.

Казбек закатил на миг глаза, намекая на людей над ними. Нагла с кислой миной склонил голову набок: кто их там знает. Он понимал, что наверняка что-то предпринимают, только дурацкая секретность не позволяет делиться этой инфой даже с приближенными. Так что стоит на всякий пожарный самим пошевеливаться.

– Попробую пробить одну тему, – Казбек поймал на себе вспыхнувший интересом взгляд Наглого, едва сдержался, чтобы не расплыться в самодовольной улыбке. – Может, возьмем его за нежное место.

– Дать кого-нибудь в помощь?

– Пока обойдусь.

«Бригадный» кивнул, снова нахмурился, потер шею.

– Что-то еще? – заподозрил Казбек.

Нагла посопел, в десятый раз ткнулся глазами в экран сотового. Как тянется время…

– Моя опять куда-то запропастилась, – неохотно проговорил он. – Если не объявится до вечера, придется искать.

Фан и Артемон обменялись кислыми взглядами. Чабан безразлично кивнул: работа есть работа.

Казбек едва слышно вздохнул с облегчением, словно ожидал чего-то куда более серьезного:

– Найдем. Не впервой.

* * *

Вернувшись с Кавказа, Стас мало с кем общался. Он вообще не любил большие компании. Были только два закадычных друга – Игорь и Олег. Познакомились на тренировках в школе восточных боевых искусств, не особо сильной, слишком многолюдной и расположенной в юго-западном хвосте города. Потом вместе ушли к Дэну – занятному китайскому студенту, который подрабатывал преподаванием естественного для выходца из страны крадущихся тигров и таящихся драконов искусства ушу. Тот арендовал спортзал у профтеха недалеко от центра и работал с продвинутыми учениками небольшими группами. И вообще был прикольный.

В последнее время друзья общались реже обычного, даже у Дэна не всегда пересекались. После пяти лет учебы в институте Олег понял, что по два года на курс многовато, и решил всерьез вгрызться в гранит науки. Игорь стал больше времени уделять подруге Нине, на которой подумывал жениться. И все же иногда дела уходили на второй план, чтобы уступить необходимости с кем-нибудь выпить и потрепаться обо всем на свете.

«Блино-водочная» была одним из любимых мест. Бывшая столовая в заводском квартале располагалась на пересечении их основных маршрутов. Местоположение недалеко от центра, слегка причесанный интерьер в еще только входившем в моду стиле industrial и демократичные цены постепенно превращали это место в культовое. Но пока народу тут бывало относительно немного, так что свободный столик троица находила даже в пятницу вечером. Как и в тот день.

Они сидели в уютном диванном углу у окна и потягивали под кофе вязкий Vana Tallinn – еще одна причина влюбленности в это место, во всяком случае, Стаса, который поддерживал ментальную связь с городом его детства. А еще здесь были особенные блинчики с мясом.

Стас пребывал не в лучшем расположении духа. Друзья это видели, но лишних вопросов не задавали: знали, что не так давно он расстался с Леной. Никто не выдерживал его тяжелого характера. Стас и сам начал догадываться: какими бы стервами ни были его избранницы, видимо, что-то и с ним не так, коль события развиваются по общему сценарию. И это угнетало.

В конце концов Олег решил оживить вечер: поставил на столик бутылку игристого.

– Чего это? – насторожился Игорь, зная прижимистость друга.

– С вас по тридцатке, – сообщил Олег и Игорь с облегчением кивнул, поняв, что тот в сознании.

– И на фига? – подал голос Стас. – Че за повод?

– А хорошее настроение уже не повод? – поинтересовался Олег.

– У кого? – Стас взглянул на друга, всем видом давая понять, что с настроением тот сильно промахнулся.

– У тебя. Впереди, – пообещал Олег. – Вспомнил! На неделе был день независимости Эстонии.

Он окинул товарищей победоносным взором.

– День восстановления независимости, – возмущенный вопиющей неточностью Стас поморщился и кивнул. – Помянем.

Игорь возмутился:

– Ну сколько можно, мужики? То Индонезия, то Буркина-Фасо, то…

– Мы не имеем права забывать дружественные нам народы, – без особых эмоций сказал Стас.

– Глядишь, и они нас не забудут, – подхватил Олег, ловко откупоривая бутылку.

Игорь сурово покачал коротко стриженой головой:

– Хронические шуты. И пьяницы.

– Как ты можешь? – возмутился Олег, разливая шампанское.

– Да, – поддержал Стас. – КАК ты можешь?

– Я всяк могу, – невозмутимо буркнул Игорь и залпом допил свой кофе.

Чокнулись, пригубили. Стас призадумался, смакуя.

– За Индонезию как-то лучше шло, вам не кажется?

– Просто тогда ты еще с Леной был, – драматично поведал Олег.

– Это тут при чем?

– Теперь у тебя из-за стресса сосочки на языке не так работают.

– Иди ты со своими сосочками. Какой еще стресс? Тут классический случай, когда баба с возу…

– Конечно, это не мое дело… – встрял Игорь.

– Конечно, – подтвердил Стас.

– …Но тебе стоило бы как-то упорядочить личную жизнь.

– Конечно, это не твое дело, – повторил Стас.

– Ты прав, – признал Олег. – Оно наше общее.

– Че?

– Характер у тебя портится, когда ты один. Вот че.

– Студент дело говорит, – сказал Игорь.

Стас попыхтел, предполагая ответить что-нибудь хлесткое. Но быстро сообразил, что сейчас не получится, и принялся суетливо наполнять свой бокал.

– Ну, знаете… И ведь так хорошо начинали: шампанское, за Эстонию…

Между тем за соседним столиком, оккупированным дюжиной бритых парней и смазливых, густо «наштукатуренных» девчонок, разрасталось шумное, почти безумное веселье.

– На волю вырвались ребята, – прозорливо подметил Олег, вложив в слова некоторую симпатию.

– Чуханы, – брезгливо скривился Игорь. – Лагерные шавки; из тех, что крикливы с «духами», а пахану делают минет, как ни одна баба не сумеет.

Возражать друзья не смели. Игорь отсидел два года в «местах не столь отдаленных» и наверняка знал, что говорил.

О своем зэковском опыте он рассказывал крайне редко – чаще всего неожиданно для окружающих и весьма скупо. Но друзья знали, что сел по глупости. Примерно так же, как и крикуны за соседним столиком, кутил в ресторане, радуясь первым дням после дембеля. К его подружке привязался вдруг крайне невоспитанный тип. Будь Игорек трезв… Но с ослабленными тормозами недолго думая врезал нахалу мощным кулаком в лоб. Силы и уменья кандидату в мастера спорта по боксу, прошедшему закалку в ВДВ, не занимать; возмутитель спокойствия получил тяжелое сотрясение мозга и инвалидность, а Игорь – срок.

На зоне чудом сумел не прибиться ни к одной кодле, своим для сидельцев так и не стал. И большинство из них презирал.

Стас глянул на часы.

– В десять, мужики, надо будет закруглить это дело.

Брови Олега взмыли ввысь:

– А почему бы не посидеть подольше?

– Потому что мне, господин студент, завтра на работу, где я обязан быть хотя бы относительно свежим.

Олег воззвал к помощи молчаливого Игоря. Но тот его не поддержал:

– И мне рано вставать. Едем с Нинкой в Новгород к ее родителям.

Олег совсем растерялся:

– Значит, и в воскресенье тебя не будет?

– Угу…

– Ну, класс!

– А тренировка? – в свою очередь удивился Стас.

– Не давите на мозоли, мужики. Я и так в последнее время меж вами и Нинкой как меж двух огней.

– Зато характер хороший, шелковый такой, – съязвил Стас.

– Гляди, Игорь Сергеевич, – Олег грозно плюхнул пальцем по краю столика. – Женит она тебя на себе – и очень скоро.

– Ты думаешь, это беспомощное существо сопротивляться будет? – и в подтверждение правомерности вопроса Стас указал на флегматичного Игоря.

Олег, поглядывая куда-то за плечо Стаса, мрачно мотнул головой:

– Это? Не – не будет, – и добавил: – Я бы и сам не сопротивлялся, если б меня пожирала глазами такая женщина.

Стас проследил за его взглядом – и обмер.

За столиком неподалеку сидела Инга. Она приветливо махнула рукой. Три миловидные дамы рядом с ней направили на него любопытствующие взоры.

– Кто это? – оживился Олег.

– Знакомая, – Стас насупился. – Давно было.

– Неужели ты и ее отфутболил? – спросил Олег.

Стас полоснул по нему таким злым взглядом, что лицо друга вспыхнуло розовыми пятнами смущения. Оба постарались утопить неловкий момент в игристом.

– Стас, привет!

Он поднял лицо. Инга стояла рядом, чуть исподлобья поглядывая на него своими темными глазами.

– Привет.

Стас произнес это без улыбки, приличествующей встрече старых знакомых, даже как-то подавленно. Словно загнанного в угол ежа любопытная овчарка вынудила на не совсем желаемое общение.

В воздухе повисла неловкая пауза. Пока Олег не потребовал оборвать ее, толкнув друга локтем в бок.

– Знакомьтесь, – пробурчал Стас. – Олег. Игорь. Инга… Павловна.

Инга постаралась изобразить на лице предельно легкую улыбку:

– Что-то отмечаете?

– Да… – хрипло булькнул Стас, прокашлялся и добавил: – День восстановления независимости Эстонии.

Олег вскочил, подмигнул женщинам, которых оставила Инга.

– У вас замечательная компания. Может, нам объединиться? – он глянул на хмурого пуще прежнего Стаса, быстро что-то соображая, вновь обратился к Инге. – Вы не против, если мы с Игорем временно заменим вас заскучавшим подругам?

Неуверенно пожимая плечиком, Инга все же дала добро на обмен. Игорь приоткрыл было рот, но Олег оперативно надавил ему на ногу, с немалым усилием заставил подняться и сдвинул плотный корпус друга в нужную сторону.

Буквально через пару минут беспримерное мужество и ораторский талант Олега позволили захватить внимание покинутых Ингой женщин, которые весело приняли неожиданных гостей и позабыли о подруге.

– Ты здорово изменился, – Инга присела рядом.

– Ты тоже, – ответил Стас, все еще избегая смотреть на нее.

– Надеюсь, не в худшую сторону?

Стас проигнорировал вопрос.

– Как ты? – не отступала Инга. – Уж и не чаяла встретить тебя. Ходили слухи, будто пропал где-то в Чечне.

– Пропал – да нашелся! – вспылил Стас. – Чего это тебя вдруг озаботила моя жизнь?

– Что значит, вдруг? – помявшись, Инга тихо добавила: – Я хотела, чтобы мы остались друзьями.

Стас скривился в ухмылке:

– Друзьями…

Инга собралась было что-то сказать, но вдруг осеклась. Стас глянул на нее исподлобья и увидел, что все ее внимание сосредоточено на барной стойке. Перехватив его взгляд, Инга тут же отвернулась.

– Ладно, не буду навязываться, – она встала. – Счастливо.

– Ага, бывай, товарищ!

Инга торопливо подошла к покинутым подругам, что-то с ними обсудила – и они поспешно удалились. Сбитые с толку друзья вернулись к Стасу.

– И что это было? – спросил Олег. – Умчалась как ошпаренная и утащила подруг. Ты хоть не сильно хамил, по старой привычке?

– Да пошел ты!

– Мда, видать, по полной…

Игорь глянул на экран мобильника:

– Все, мне пора. Вы со мной?

– Пудово, – отозвался Стас.

Игорь перевел взгляд на Олега. Тот вздохнул:

– И я с вами, куда ж мне…

Стас встал, глянул в ту сторону, в которую смотрела Инга, и увидел облокотившегося на угол стойки крепкого блондина в модном костюме. Холодное и красивое лицо с характерными для прибалта чертами выражало силу и граничащую с наглостью уверенность.

Их взгляды встретились; в обоих читалось пристальное внимание.

* * *

– Однако и темень, – удивленно буркнул Стас, перепрыгнул через свежую лужу.

– Да уж, миновали белые ночки, – Олег был солидарен с возмущенным другом, хотя и радовался бодрящей последождевой прохладе.

– И черт с ними.

Игорь, уроженец южного Киева, не понимал прелести той поры, когда ночь – вроде и не ночь, а сильно растянутые вечер и утро. Возможно, еще и потому что первые впечатления от белых ночей были связаны с зоной.

– Так что у тебя с этой Ингой? – спросил Олег у Стаса.

– Тебе-то что? – тот даже не пытался скрыть раздражение.

– Ну как… Я же друг.

– Сплошные друзья-товарищи, – пробурчал Стас.

– Усомнился в нашей дружбе? Щас скомандую Игорьку, он тебе в лоб даст, мозги вправит. По-дружески.

– Охотно, – зевая, сказал Игорь и поежился. – Согреюсь, может.

Стас посупился, но все же уступил.

– Были у нас… Отношения. Я так думал. Сказала, что есть у нее другой. Предложила остаться друзьями. А я в армию ушел. После ее не видел, – помолчав, добавил: – Да и не особенно хотел.

– Печально, – рассудил Олег. – И что теперь?

– Ничего.

– Выяснил хоть, что у нее сейчас с личной жизнью? – не сдавался Олег. – Ты ей точно симпатичен.

– Ну конеЧно, – протянул Стас с кривой ухмылкой.

Олег окинул ссутулившегося друга оценивающим взглядом:

– Хотя что она в тебе нашла? Игорек, как думаешь?

– Прибалт он. Экзотика.

– Не для нее, – хмыкнул Стас.

– Тоже таллинская, что ли? – догадался Олег.

– Мы с детства знакомы, – Стас немного посветлел. – В одном дворе жили, пока после смерти матери мы с отцом в Питер не переехали.

– То-то я в ней что-то особенное почуял, – признался Олег.

Полупустынной улицей они вышли к парку, направились вдоль него к ближайшей станции метро. Было здорово прогуляться по вечернему Питеру, но «жаворонок» Игорь отчаянно хотел спать и подгонял друзей.

– Сказала, не пойду! – взвизгнула вдруг неподалеку обладательница знакомого голоса.

«Опять?» – насторожился Стас и вслушался внимательнее. Из парка доносились звуки возни и уже неразборчивые женские возгласы.

– Надо бы глянуть, – Олег остановился, тоже прислушался. – Может, помощь нужна.

– Ай, да пошли, – отмахнулся Стас.

– Если по-быстрому, чего не глянуть-то? – рассудил Игорь. – Всякое случается.

– Пудово какие-то семейные разборки, – Стас поморщился. – Обычная история.

Он вообще избегал вмешиваться во что бы то ни было, но сейчас особенно не хотел убедиться в том, что голос ему действительно знаком.

– Давай проверим, – настоял Олег и направился вглубь парка.

Игорь тут же последовал за ним. Досадливо сплюнув, чуть позже пошел и Стас.

В парке было темно, сыро и безлюдно. Троица пробиралась через полосы кустарника. Мокрые после дождя ветки неприятно хлестали по телу, оставляя на одежде влажные следы. Стас выискивал проход с наиболее разреженными зарослями и заметно отстал от друзей.

Звуки возни вели к полянке у хорошо освещенной асфальтовой дорожки и быстро приближались.

Олег и Игорь вышли из кустов навстречу приключениям. Пару секунд спустя раздался недовольный голос какого-то мужика:

– Че надо?

– Все перечислять или только самое насущное? – поинтересовался Олег. – О, привет! Тебе помочь?

Стас догадывался, с кем тот поздоровался, и невольно замедлил шаг.

– Валите отсюда, помощники, – раздалось впереди.

– Не вопрос, – охотно отозвался Олег. – Даму только отпустите.

– Пошли на хрэн, – другой голос, с сильным кавказским акцентом.

– Пока не схлопотали, – добавил первый.

– Нас трое, – произнес Олег громко, словно напоминая Стасу, что он запаздывает. – А вам еще женщину надо удержать. Проблемная ситуация, не находите?

– Ну все, достал!

Послышались звуки драки, пыхтение, стоны-охи. Как бы ни избегал Стас вмешиваться в историю из-за Инги, сейчас в нем нуждались друзья. И он резко прибавил шаг, продираясь через кусты.

Когда он вышел на полянку, Олег отпускал руку повалившегося на бок парня с кудрями в стиле восьмидесятых. Неподалеку какой-то кавказец сжимал злой Инге плечи и бегал глазами.

– Пропустил прикольный спарринг, – сообщил Олег.

– В чем дело? – послышалось сзади.

Стас обернулся. Из зарослей вышли двое, подошли к Инге и приободрившемуся кавказцу. Одного Стас сразу узнал: это был тот самый красавчик-блондин, с которым он повстречался взглядом в «Блино-водочной».

– Пусть отпустит женщину.

– Ваше-то какое дело? – резковато поинтересовался блондин, в его говоре сквозил слабый не то литовский, не то латышский акцент.

Олег стал в боевую стойку.

– Меня с детства учили заступаться за женщин.

Блондин оценивающе глянул на поджавшегося Игоря, на кряхтящего на боку кудрявого. Потом посмотрел на Стаса – и было видно, что узнал его.

– Слушайте, – сказал он наконец примирительно. – Это какое-то недоразумение. Мы слегка повздорили с женой…

– Так это твой муж? – Олег перевел взгляд на Ингу.

Та в это время исподлобья смотрела на Стаса. Он постарался ответить ей предельным безразличием.

– Что молчишь? – мягко спросил блондин.

– Мы повздорили, – сухо обронила Инга. – Недоразумение.

Блондин взял ее за руку, кивком велел кавказцу отойти. Кудрявый покряхтел, поднялся и попятился к своим, пожирая злобным взглядом Олега.

– Идем к машине, – велел блондин.

Занятная компания окружила Ингу и отправилась по дорожке прочь. Стас проводил их угрюмым взглядом и подумал: «А ты по-прежнему не выбираешь простых парней». А вслух сказал:

– Говорил же: семейные разборки.

– Какая-то странная семья, – заметил Олег.

– Кавказская, – решил Игорь.

– Ну да, особенно этот блондин – вылитый кавказец. У него же прибалтийский акцент. Да, Стас?

Вопрос прозвучал в тот момент, когда злой Стас продирался сквозь кусты обратно.

* * *

Всю дорогу к дому Инга и Валдис молчали. Он делал вид, что поглощен вождением. А она, полулежа на заднем сидении, прятала лицо в зоне полумрака в углу и думала о Стасе. Теперь это был другой человек, мало похожий на того немного наивного, открытого нараспашку паренька, каким она знала его когда-то давно. Что с ним случилось? Чем он жил долгие годы?

На месте Нагла дал волю накопившемуся раздражению. Буквально силком выволок Ингу из машины, затащил в дом и швырнул, вяло сопротивляющуюся, на кожаный диван в гостиной.

Инга отрешенно уставилась в пустоту перед собой. Валдис молча расхаживал туда-сюда в темной комнате, изредка бросая на понурую Ингу раздосадованный взгляд. Наконец включил свет и сел рядом.

– Что это было? Ты куда собиралась?

– Никуда, – едва слышно отозвалась Инга. – Мне все равно некуда.

– Тогда зачем заставляешь бегать за тобой? – Нагла с искренним недоумением уставился на нее. – Я же волнуюсь. С моим кругом общения…

– Бандитским?

Он сдержанно вздохнул, терпеливо проиграл сто раз озвученную пластинку:

– Среди клиентов ломбарда есть и гопота всякая. И конкуренция у нас не очень здоровая, коллеги иногда прибегают к помощи бандитов.

– Валдис, а ты-то кто? – наседала Инга. – Кто эти твои артемоны и чабаны?

– В ломбарде не нужны программисты и актеры. Такой бизнес, – он нахмурился. – Мои работники тебя напрягают? Ты же редко с ними сталкиваешься.

– Я вообще редко с кем пересекаюсь. Сижу в доме сиднем.

Нагла, поразмыслив, встал, зашел в кухонный закуток. Через минуту вернулся оттуда с двумя бокалами белого вина. Инга покосилась на протянутую руку, шмыгнула носом и приняла угощение.

– Постараюсь больше бывать с тобой, – Валдис скорее убеждал себя, чем Ингу. – Обещаю.

– Мне неинтересно быть домохозяйкой.

– Ты говорила.

– Много раз.

Нагла сделал еще глоток, заполнил паузу. Наконец произнес:

– И я снова скажу «нет». Я в состоянии позаботиться о тебе и обеспечить безбедную жизнь.

Он обвел рукой комнату с дорогущей мебелью и техникой. Затем многозначительно махнул над головой, напомнил о втором этаже немаленького дома.

– Мое мнение на этот счет тебя по-прежнему не интересует, – констатировала Инга.

– Сколько баб были бы рады оказаться на твоем месте! – возмутился Валдис. – Чего тебе неймется?

Инга знала, что про баб – правда. Пока они не сошлись, много всяких вилось вокруг Валдиса. Да и сейчас хватало хищных взглядов. На иные особо томные взоры он клевал, но тщательно скрывал эти интрижки и надолго не увлекался.

– Так может тебе не я нужна, а кто-то из этих… баб?

– Мне нужна ты. Потому и терплю твои выходки, пытаюсь понять тебя и как-то идти навстречу. Но есть вещи, которые ты тоже должна принять.

Нагла спрятал в кулак затяжной зевок: дело шло к полуночи.

– Мы оба усталые и раздраженные. Поговорим завтра, на свежую голову.

Инга знала: ничего нового они друг другу не скажут. Но она ужасно вымоталась и готова была принять сейчас что угодно.

Допив вино, Нагла покрутил бокал в руках и как бы между прочим спросил:

– А что за мужики встряли в парке?

Инга от неожиданности впервые проявила невербальную реакцию, развела руками и дрогнувшим голосом ответила:

– Без понятия. Какие-то прохожие.

Нагла внимательно посмотрел на нее, не скрывая недоверия.

– Пошли спать, – Инга махом опустошила бокал. – С ног валюсь.

* * *

Крисман бывал в здании Управления, но все равно слабо ориентировался в его глубинах. Второпях нервничал и путался еще больше. Сколько народу…

В пути по сотовому достал дядя Герман.

– Да понял, понял, – повторял Крисман, пыхтя и лавируя по коридору. – Последний шанс, куда уж яснее… Буду рвать жилы, обещаю… Спасибо, дядь Герман. Выручил… Да спас, чего там.

Говорил он со всесильным дядей почти на автомате. Мысли больше вились вокруг последнего разговора с женой, практически бывшей. Кажется, ему удалось пробить трещинку в стене, которой она отгородилась, и понять, как заполучить шанс вернуть ее. Нужен успех на работе. Надо снова стать кем-то, черт возьми! В общем, рвать жилы, как и пообещал дяде Герману.

Наконец он добрался до нужной двери, остановился, чтобы перевести дух и утереть испарину со лба.

– Не парься.

Кто-то сзади хлопнул по плечу. Крисман обернулся и увидел рослого брюнета в синей водолазке и потертой черной кожанке.

– Там все свои.

Пока Крисман соображал, как реагировать, чернявый живчик успел осмотреть его с ног до головы и сделать вывод.

– Сидорков я. Мой… Наш это кабинет.

– Старший опер…

– Брось этот официоз, – Сидорков скривился, махнул. – Заползай.

Одной рукой подтолкнул коллегу, другой распахнул перед ним дверь. Крисман неловко чуть не ввалился в кабинет.

Двое сотрудников уже были на месте. Оба с интересом глянули на вошедшего.

– Старш… Капитан Крисман. Меня к вам определили.

– Начинаете с опоздания, – констатировал тот, что был в темно-сером костюме и походил больше на следователя, чем на оперативного работника. Радченко, конечно.

– Поплутали по коридорам, – сказал Сидорков, плюхнулся за свой стол и деловито осмотрел, словно проверяя, что изменилось с последнего посещения. – Знакомил с нашим лабиринтом.

Прежде чем Крисман успел сообразить, как реагировать на это спасительное вранье, подал голос второй – добродушного вида полноватый служака в мешковатых брюках и потрепанном джемпере поверх рубашки непонятного цвета:

– И все же опоздали.

– Ой, да ладно, – Сидорков шумно распахнул ящик стола, нырнул в него глазами. – Пять минут не считается.

Позже Крисман узнал, что Сидорков сполна компенсировал некоторую недисциплинированность изрядной осведомленностью. Ради дела старлей способен был горы свернуть, а за товарища в буквальном смысле глотку перегрызть. Однажды во время задержания ситуация вышла из-под контроля, бандиты затеяли отчаянную перестрелку. Когда кончились патроны, Сидорков вцепился зубами в запястье одному из них и спас угодившего в прицел товарища… Майор ценил Сидоркова и многое ему прощал. Но хотя бы видимую строгость следовало соблюдать, поэтому иногда его слегка отчитывал за командира Иванов.

Сейчас он оставил коллегу в покое и с грустной улыбкой протянул руку Крисману:

– Добро пожаловать в наш дурдом. Чайника нет, одна кофеварка. Чай тоже в ней делаем. С нами еще Света, аналитик. В отпуске.

Крисман понимающе кивнул, чтобы поскорее слиться с коллективом, поспешил к свободному месту, которое отныне было его. Нормальный такой, добротный канцелярский стол. Только возле него стоял Радченко.

– Осваивайтесь в темпе, – сказал майор, глядя, как Крисман проверяет ящики, чтобы не встречаться глазами с новым командиром. – В разработке непростое дело…

– В курсе. Могу и ночевать здесь, если надо, – искренне уверил Крисман, чуть ли не с собачьей преданностью посмотрел на Радченко и понурился. – Один теперь, личная жизнь не мешает работе.

Взгляд майора, кажется, потеплел, он едва заметно кивнул и переключился на Иванова:

– Николай, что с опросом в ломбарде?

– Рапорт на твоем столе, Сергеич.

– Дай выжимку, – майору не терпелось получить информацию. – Что-нибудь интересное прозвучало?

– Помалкивают в тряпочку. Никто, мол, ничего… Но чувствуется, что боятся все.

– И Мамонин?

Иванов кивнул:

– Тоже. По нему меньше всех заметно, но беспокойные глаза выдают. И замялся, когда я спросил, где Решетников. Мямлил про отпуск за свой счет. Будто в отпуске сотовый отрубает.

Радченко помрачнел.

– Это может и ничего не значить, а может означать, что связываться попросту не с кем, – еще поразмыслил. – Ладно, давайте прикинем, чего хочет Хлыст. Просто отомстить? Стоило ради этого так рисковать, возвращаясь домой, откуда не так давно едва ноги унес? Да еще демонстративно использовать хорошо известный всем кинжал. Нам в том числе.

– Думаешь, есть мотив, о котором мы не знаем? – рассудил Сидорков.

– Все может быть. Я не так хорошо знаю Хлыста, но он не похож на человека кавказского темперамента. Наверняка у него какой-то интерес. Скорее всего, с него история и начиналась.

– Передел сфер влияния не катит? – предположил Иванов.

Радченко скептически хмыкнул, перешел к его столу, закурил сигарету из лежащей на нем пачки.

– У Хлыста нет здесь сферы. Ему только отнимать чужую. А это сложнее. Да и не достанется куш, если победит. У этих ломбардов узкое поле деятельности. Они и раньше-то кормились преимущественно в мелких лакунах, которые не интересовали хищников покрупнее. А сейчас наш брат, мент, все больше крышует, поэтому «независимым» мелким бандам становится еще сложнее.

– А если они действительно под этим Ханом ходят? – предположил Сидорков. – Тогда не такие уж мелкие и независимые.

– Да, только наличие таинственного босса не особо помогает, – Радченко сделал большую затяжку, выпустил огромный клуб дыма; Иванов, потянувшийся было за сигаретой, кашлянул и передумал. – Будь он влиятелен в бандитском мире, не смог бы не засветиться. А про него никто ничего, одни слухи.

– Тогда зачем он нужен этому… Монину? – озадачился Крисман.

– Вопрос, конечно, интересный, – протянул Радченко. – Сам над ним давно думаю. Видимо, это мозг организации, весьма изворотливый. Возможно, источник информации… Скорее всего, и то, и то другое…

– Или все же нет никого, – рассудил Сидорков.

Майор кисло скривился, давая понять, что не исключает такую вероятность.

– Арутюнян считал, что у него должен быть кто-то свой среди нас, – напомнил Иванов.

– Было такое, – едва слышно отозвался Радченко, думая о чем-то своем. – Какие цели ни преследовал бы Хлыст, команда Мамони ему мешает. И Мамоня прекрасно это понимает. Что он предпримет?

– Постарается опередить, – решил Сидорков. – Других вариантов у него нет.

– Поэтому мы должны найти раньше, – констатировал командир.

– Почему бы не дать им просто перебить друг друга?

Иванов и Сидорков с одобрением посмотрели на спросившего Крисмана, потом перевели заинтересованный взгляд на Радченко. Тот покосился на капитана.

– Потому что от мертвых нам никакого проку. Взять с поличным и раскрутить – вот что нужно. Тогда сможем и на Хана выйти. Есть, правда, еще один вариант. Пока такой себе.

– Наглый? – догадался Сидорков.

– Он самый. Но с ним многое непонятно, не факт, что он в одной упряжке с Мамоней. Так что придержим.

Крисман слушал коллег с нарастающим беспокойством. Мужики дело свое знали, настоящие профи. Влиться в такой коллектив будет непросто: капитан не строил иллюзий на свой счет и понимал, что мозги у него не самые выдающиеся, да еще и опыта работы на таком уровне нет. Удружил, дядь Герман…

Радченко раздавил длинный еще окурок в пепельнице, бросил взгляд на настенные часы.

– До сходки семь минут… Ну что, у кого-нибудь есть идеи, где искать Хлыста?

– С этим сложно, – помялся Иванов. – Хлыст не питерский, у него здесь мало связей.

Сидорков победоносно скрестил руки на груди, спросил с усмешкой:

– Жена сгодится?

Иванов наморщил лоб, припоминая.

– Они развелись вроде незадолго до той резни. Да и уехала она из Питера.

– С месяц как вернулась. Видели ее, да не однажды.

– Раз давно разведены, толку-то от нее? – рассудил Радченко и насторожился. – Думаешь, не случайно объявилась?

– Ну как… А ребенок? – ухмыльнулся Сидорков. – Пятый годик ему. Говорят, забавный пацан.

– В деле про ребенка, по-моему, нет ничего, – пробормотал Иванов, но на всякий случай уткнулся в компьютер, чтобы проверить.

– Про сына информация верная? – майор, похоже, просчитывал вероятные ходы. – Приманка-то хорошая.

– Пацаненок у нее точно есть, – Сидорков энергично кивнул. – Родился через полгода после того, как Хлыст свалил. Отцовство под вопросом, но всегда можно проверить.

Довольный собой Сидорков широко улыбался и хитро посматривал на майора.

– То есть вчера ты не зря пропадал, – понял Радченко.

– Адресок имеется. Там бывшая Хлыста появлялась пару-тройку раз до того, как свалила из Питера.

– Прозондируй почву, – охотно согласился Радченко.

– Не могу, командир, – посетовал Сидорков и немного театрально приложил ладонь к горлу. – Нет времени. Да и адресок этот все равно сомнительный. Вряд ли она туда заглядывает сейчас.

Крисман заметил, как Сидорков искоса поглядывает на него. А что, хорошая возможность проявить инициативу.

– Давайте я проверю.

Радченко недолго думал.

– Давайте.

– Ты на тачке? – Сидорков быстро «освоил» нового коллегу в свои.

– Да.

– После обеда свалим тогда? – попросил старлей командира.

– Валяйте, – махнул Радченко.

* * *

Трижды в неделю Нагла наведывался в спортивный центр неподалеку от ломбарда. В основном туда ходили «качки» из старой гвардии, те, кто начинал еще на рубеже восьмидесятых и девяностых. Но было и два боксерских зальчика, где тоже по большей части «стариканы» -любители мутузились, чисто для души. Вот с ними и тренировался Нагла. Ну как, с ними…

Обычно он был сам по себе. Один на один со станками. Спортивная карьера осталась позади, занятия требовались для поддержания сносной формы и выброса стрессовой энергии в худшие времена. Как сейчас.

Нагла привычно лупил «грушу», инстинктивно приберегая левую руку, которая при сильном ударе отзывалась тянущей болью в запястье. Больше налегал на ноги, которые у него были мощными и ловкими. Работая на автомате, быстро переключился мыслями на проблемы в отношениях с Ингой.

Разговоры по душам не клеились, калитка в ограде отчуждения оставалась закрытой. Нагла чувствовал, что теряет контроль над ситуацией, и это раздражало все сильнее. И все чаще напоминало о прошлом, об Ивете.

С Иветой было в чем-то проще. Она хотя бы прямо говорила, что ей нужно. «Сколько можно, Валдис? У тебя большой потенциал, давно должен стать чемпионом. Я хочу быть женщиной успешного мужчины. Думаешь, у меня нет предложений от серьезных людей? Полно! Но я все еще верю в тебя». На турнире Ивета говорила об этом особенно часто и особенно страстно.

Только как раз накануне Нагла почувствовал, что здорово устал и нуждается в передышке. Если б тренер отговорил… Но ему тоже нужен был чемпион…

Погружаясь все глубже в омут душивших воспоминаний, Нагла становился все злее и все отчаяннее лупил по груше, словно пытаясь наверстать когда-то упущенное…

Решающим стал поединок с Русланом Дакаевым – это имя Нагла запомнил на всю оставшуюся жизнь. Совсем молодой еще дагестанец был в лучшей форме и, судя по всему, лучше мотивирован. Наверное, вся родня ультиматум поставила.

Сначала Нагла пропустил безобидный уракен. Но этого было достаточно, чтобы на пару мгновений смутить его и, воспользовавшись малость ослабшей обороной, обрушить град ударов куда опаснее. За несколько секунд он был повержен, еще и тяжело травмировал левое запястье: сначала поставил неудачный блок, а потом и вовсе повалился на руку.

Вылетел с турнира на больничную койку, Ивета тут же испарилась. Несколько дней спустя была уже с каким-то крутым фирмачом из блатных…

Наглый обрушил на «грушу» последнюю серию мощных, очень быстрых ударов, взмокший, без сил осел на колени. Пара старичков-боксеров покосились на него из другого конца зальчика, но тут же потеряли интерес…

В больнице он познакомился с Фонтановым по кличке Фан. Оказалось, парень тоже каратист, повредил плечо. В драке, не на соревнованиях. К нему наведывался Казбек, из «быков» рангом повыше. Тот присмотрелся к сумрачному латышу, а в день выписки у больницы Наглу встретил рослый брюнет в деловом костюме. Худощавый, лицо сухое, волевое. Осанка и манеры выдавали в нем то ли бывшего военного, то ли отставного полицейского. Назвался Федором и предложил не слишком стремную, но выгодную работу…

– Есть хорошая новость, – над Наглой воздвигся Казбек, вырвал из омута воспоминаний.

Тот тряхнул головой, смахнул пелену прошлого.

– Выкладывай.

– Бывшая Хлыста в Питере. С его пацаном.

Нагла косо улыбнулся: новость и впрямь хорошая.

* * *

Пока Крисман вел машину через город на юг, Сидорков развлекал его обычными ментовскими байками. Истории подбирал со смыслом, разумеется, обучающие. Чтобы коллега быстрее вникал в тонкости новой службы. Во всяком случае, так казалось самому капитану, который пытался понять, можно ли положиться на этого балабола, если что. Крисман понимал: везде нужно заводить друзей. Но делать это не умел. За что и поплатился на прошлой работе…

– Здесь тормозни, – сказал Сидорков ему словно таксисту и взялся за дверную ручку, глядя куда-то вглубь сквера через дорогу. – Лады, коллега. Спасибо, что подкинул.

Капитан решился озвучить наконец с самого утра занимавший его вопрос:

– Слушай, а чего ваш… наш Радченко такой странный?

Сидорков обернулся и внимательно посмотрел на него.

– Почему странный?

– Как-то непохож на опера. Больше на следака смахивает. Какой-то больно… интеллигентный, что ли.

– Он и есть интеллигент, – Сидорков хмыкнул. – Из семьи журналиста, сам на журфаке учился.

– А в органы как попал?

Сидорков отпустил дверную ручку, слегка помрачнел.

– Из-за отца. Тот был криминальным репортером, вел всякие расследования. В начале девяностых его грохнули. Кому-то большому и нервному дорогу, видать, перешел. Так и не нашли концов… Наш тогда в универе учился. И решил стать не журналистом, как отец, а ментом. Но не следаком, а опером. Чтоб своими руками…

Скалясь, Сидорков изобразил смертельную хватку. Видно было, что майора уважает.

– Вон оно что, – задумчиво протянул Крисман. – Мотивированный.

Сидорков прищурился.

– Ответь на встречный вопрос.

– Валяй, – с деланной легкостью отозвался Крисман, уже догадываясь, о чем зайдет речь: с ним обязательно говорили об этом, рано или поздно.

– Сам чего в операх болтаешься? С твоими-то связями. У тебя ж отец и брат…

– Потому-то и не в адвокатуре, – готовно оборвал капитан. – Там и без меня Крисманов хватает.

– Понятно, – хмыкнул Сидорков и, казалось, выбросил разговор из головы. – Ладно, потопал я.

Он выбрался из машины, лавируя в жиденьком транспортном потоке, перебежал на другую сторону. Его встретила красотка в длинном желто-зеленом платье, они чмокнулись и в обнимку поплыли вглубь сквера.

Крисман проводил пару взглядом, потом достал листок с накорябанным Сидорковым адресом и прикинул, как лучше добираться.

* * *

Стас ворочался в мокрой постели и силился заставить бунтующий мозг отключиться от мыслей и погрузиться хотя бы в легкую дремоту.

Тщетно. Устав бороться, он укутался в одеяло, сел за стол и закурил.

За окном изрядно стемнело. Но на спортивной площадке во дворе, игнорируя строгие окрики родителей из окон вокруг, пацаны все еще гоняли мяч. По улице прогрохотала колонна редких теперь рокеров. Минуту спустя прошла компания хохотливых девчонок.

Стас уже почти такой же, как и все они.

Почти…

Но временами, хотя все реже, мучили такие ночи. Ночи без нормального сна, наполненные болью обид, невыносимых утрат, стоящим в ушах криком Лехи Иващенко: «Мужики! А здесь и впрямь, как на войне!..» – после чего перепонки застилало уханье взрыва, разметавшего парня в абсолютный ноль. В такие ночи память истязала то несуществующими уже прикосновениями нежных пальцев, то незабываемой вонью гниющего мяса…

Сегодня его выбила из колеи недавняя встреча с Ингой. Она вызвала из небытия сокровенные, потаенные воспоминания, которые он так долго и старательно вытеснял подальше в глубины подсознания.

Стас ясно увидел двор в новом спальном районе Таллина, пятиэтажку с их двухкомнаткой, в которую семья перебралась из давно опостылевшей однокомнатной хрущевки в центре. Ребятня рассосалась по домам, но второклашка Стасик, не утолив жажду впечатлений, остался бродить сам по себе и увидел длиннющую, худенькую, как тростинка, девчонку с белоснежным песиком.

Это была Инга.

Черт знает, как завязалось знакомство. Наверное, разговор начался сам собой.

За этой встречей последовали другие. Стасу пришла в голову замечательная идея брать на прогулки кота Алексия. Мохнатый монстр сибирской породы восхитил Ингу и вверг в ужас ее белоснежного песика своими потрясающими размерами, угольно-черной, пышной шерстью и совершенно диким нравом: никого из посторонних Алексий к себе не подпускал, а малютку Тоби поначалу и вовсе терроризировал.

Пару недель спустя кот и песик все же подружились. Даже скучали друг без друга во время длительных перерывов между прогулками. Алексий и к Инге попривык; сохраняя определенную дистанцию, позволял себя погладить, а в минуты особой лености – подержать чуток на руках. Нервный Тоби ревновал хозяйку к Стасу, но ничего изменить не мог и находил некоторое успокоение в общении с менее чувствительным котом.

В свои девять лет Стас уже имел опыт бурных романов в детском саду и в школе, поэтому отношения с долговязой чернобровкой мог уверенно отнести к разряду дружеских. С ней было просто интересно. К тому же у ее родителей имелась целая библиотека фантастики.

Таким образом миновало года два. Пока одним чудным весенним днем не исчез Алексий: ушел через оставленную приоткрытой дверь – и не вернулся.

Искали всей семьей – бесполезно. Кто-то брякнул, что это скверная примета: скоро в доме случится беда.

Через полгода умерла мама. Никому и в голову не приходило, что женщина, которая с легкостью тянет две работы и все семейные хлопоты, может быть смертельно больной. Врачи не сумели отличить злокачественную опухоль от доброкачественной…

Отец стал изрядно выпивать, на работе начались проблемы. А у Стаса – в школе. У обоих до предела натянулась нить отношений с окружающими. Ингу той поры Стас даже как-то и не помнил, настолько редкими и мимолетными стали встречи, совершенно случайные.

Выручил брат отца, дядя Саша. Он работал бригадиром в ленинградском автосервисе, позвал к себе. Новая жизнь на новом месте – хорошее лекарство от старых проблем.

Вызванные переездом хлопоты, непривычная обстановка пошли на пользу Петраковам. Боль утраты стала притупляться. Тут страна разваливается, деньги каждый день обесцениваются – не до тяжких воспоминаний, надо вкалывать.

Отец научился неплохо зарабатывать; не только выкупил точно такую же кооперативную двухкомнатку в спальном районе, но и обзавелся машиной, сына приодел. Разве что крепко пил иногда – этот пункт остался с ним до конца.

Стас тоже изменился. Свыкся с мыслью о смерти матери, как-то незаметно потерял комплексы, раскрепостился. В школе своим не был, но и не стремился: предпочитал знакомых по интересам. Особым увлечением стало карате.

Трудновато было только привыкнуть к раздражавшей после чистенького Таллина неухоженности Петербурга. Но и с этим со временем смирился.

Получив аттестат, Стас решил не спешить с «вышкой», поработать, осмотреться. Он еще мало понимал, чего хочет от жизни. А в автосервисе дяди и отца нашлось место: зарплата не бог весть, но все же свои кровные. Великое дело для юнца, когда у немалого числа взрослых вокруг вообще нет нормальной работы.

С девчонками, правда, как-то не клеилось. Он многим нравился, но долгих отношений не получалось. Раздосадованным подругам казалось, что Стас – ветреный гуляка. Они пытались приручить его, но нарывались на резкий отпор и видели перед собой агрессивного дикобраза. Потом следовал неминуемый разрыв.

Однажды судьба подарила ему новую встречу с Ингой. Она второй год училась в питерском колледже искусств на актрису, строила планы театральной карьеры. Превратилась в роскошную девушку, у которой не было отбоя от ухажеров.

Дружба редко забывается. Общая память о Таллине делала их особенными в этом многомиллионном городе и быстро сблизила. Только ненадолго. Слишком поглощенный своими необычными чувствами Стас не сразу понял, что Инга со временем начала охладевать к нему. Лишь когда их свидания стали совсем редкими, заподозрил, что дело не в ее загруженности учебой.

Как-то в конце весны Инга сама призналась, что у нее появился мужчина, она собирается замуж.

Предложила остаться друзьями, хотела было поцеловать. Стас зло шарахнулся; побрел прочь, вновь оглушенный…

Время не лечило, а убивало. У него не получалось отвлечься, с каждым днем обида жгла все сильнее. Даже вечно занятой отец заметил неладное, но не смог разговорить сына и лишь с тревогой наблюдал, как тот становится все злее.

Повестку в армию Стас посчитал билетом в рай. В военкомате упрашивал направить его в Чечню: только так надеялся выбить из головы чертов морок. Крепкого парня, каратиста, определили в дивизию ВДВ.

«Дрессировали» жестко, Стас уставал как собака, но мысли об Инге все равно не оставляли. Так что когда его зачислили в направляющийся в Чечню сводный батальон, он чуть ли не радовался: появилась надежда, что война вытравит из души «любовную дурь».

Извилины и впрямь стирались в ноль; оставалась лишь одна мысль – выжить.

Первый же серьезный бой стал для парня и последним. Его ранило в ногу осколком гранаты. И вместе с двумя товарищами он угодил в плен…

Скрипнув зубами, Стас тряхнул головой, задавил окурок в пепельнице и бухнулся обратно в кровать. Он обязательно должен поспать.

* * *

Радченко никак не мог привыкнуть к некоторым особенностям профессии. Не к виду трупов, хотя порой зрелище бывало ужасным до тошноты. Сейчас больше всего раздражала вонь из мусорных контейнеров, за которыми лежал труп. Если и шел от него запашок, то он тоненькой струйкой вливался в мощное амбре, источаемое помойками и зависающее в безветренном пространстве между стеной и контейнерами. Сколько недель не вывозили отсюда мусор?

– Решетников, из Мамониных людей, – пробормотал Иванов. – Живет неподалеку… Жил.

– Вот и «отпускник» нашелся, – констатировал Радченко, прикрыл нос. – Ну и бугай.

– Бывший десантник, в Югославии воевал.

Радченко еще раз глянул на спину убитого, на аккуратную прорезь посреди высохшей кровавой лужи на куртке. Судя по всему, давно здесь лежит.

Крисман все из кожи лез, чтоб хотя бы казаться чертовски деловым, поинтересовался:

– Сколько их осталось у Мамони?

– С ним самим – трое, – прикинул Иванов. – Если знаем всех, конечно.

Радченко, спасаясь от вони, отвернулся и решил заодно еще раз осмотреть окрестности. До чего же убогий дворик и убогие обитатели его, оценил опер, глянув на группку любопытствующих неподалеку.

– Так их по одному передавят, – рассудил Крисман.

– А мы должны переживать по этому поводу? – Иванов посмотрел на командира. – Нам ведь Хлыст нужен, а брать его лучше на живца.

Радченко с кислой физиономией склонил голову набок.

– Как будем следить за этими «живцами»? Мы даже не знаем, кого они выберут в следующий раз.

– Просчитать бы наиболее вероятное место… – пробурчал Крисман и по ухмылкам коллег понял, что идея не очень.

Майор повертел головой, тщетно попытался найти положение, при котором будет меньше вони, буквально задыхаясь, раздраженно пробормотал:

– Ну где эксперт?

Иванов, который на удивление стойко переносил обволакивающее их амбре, равнодушно отмахнулся от назойливой мухи и взялся за сотовый. Радченко три секунды смотрел, пока тот внимает гудкам, досадливо крякнул и поспешил прочь из висящего в стоячем воздухе вонючего слоя.

Вскоре он разыскал в толпе местного участкового, Хасьянова. Пожилой уже по сути человек все еще в старлейских погонах опрашивал кого-то из местных. Отдел плотно работал с Хасьяновым в две тысячи девятом: ломбард Мамони находился на его территории.

– Дело есть, – майор отвел коллегу в сторонку. – Вы же неплохо знаете Мамоню и его людей?

– Смотря в каком разрезе.

– Вокруг них не замечали шевеления? Слухов?

– Ждете продолжения «концерта»? – Хасьянов кивнул в сторону трупа.

Радченко развел руками: «Сами понимаете!»

– Не-а, никаких слухов, ничего особого… Да и откуда? У них же только ломбард на моей земле. Раньше хоть один из них… то есть, с этим – двое… и жил у меня. Так на днях переехал.

Радченко призадумался.

– Не в курсе, куда?

– Не. Вам проще выяснить.

– Ну да… – пробормотал Радченко отрешенно, но пару секунд спустя вернулся к реальности. – И на том спасибо. Звоните, если что.

– А как же, – невесело хмыкнул участковый, назвал фамилию «переселенца».

Радченко вернулся к своим и дал Сидоркову и Иванову задание срочно разузнать, не сменили ли место жительства Мамонин и один из его работников.

– Подозреваю, Решетников неслучайно оказался следующим, – объяснил майор. – Возможно, он единственный, кто не переехал, отработать его было проще всего.

– Если остальные переселились, последует пауза, – рассудил Иванов. – Нужно время, чтобы установить новое место жительства и разработать план.

– Именно.

– Но что нам это дает? – спросил Крисман. – Все равно мы не знаем, кто следующий.

– Будет время что-нибудь придумать, – напомнил Иванов.

– Уже, – майор подмигнул. – Их должны отследить. А что они не могли сменить?

– Место работы, – расплылся Иванов. – Пасти будут от ломбарда, больше неоткуда.

– А если уже отследили? – предположил Крисман.

– Кого-нибудь могли, – согласился Радченко. – Но не всех троих. Тут аккуратность важна. Так что будет шанс засечь их. Если выяснится, что я прав, выбью наружку на пару дней, приставим к ломбарду… Где же эксперт?

– Кругляков будет через полчаса, не раньше, – сообщил Иванов.

Майор нетерпеливо глянул на экран сотового.

– А Сидорков?

– Звонил, – ответил Иванов. – Разрабатывает источник по бывшей Хлыста.

– Повезло не соваться с нами в эту вонь, – позавидовал Радченко. – Надеюсь, на сей раз обойдется без заявления о телесных.

* * *

– Так не пойдет, Калач. Договорились же: только правду и ничего кроме правды.

Сидорков, потирая кулак, вышел из распахнутых ворот гаража, подошел к валяющемуся на спине мужику слегка за сорок. Засаленный комбинезон облип песком, на щеке красовался свежий синяк.

– Ладно, ладно, шеф! – Калач, щурясь, выставил руки. – Раз все так серьезно…

– Более чем. Уж поверь.

Сидорков на всякий случай бросил взгляд вглубь проезда между длинными рядами гаражей кооператива. Лишь вдалеке торчала из бокса малолитражка и кто-то едва различимый крутился вокруг нее. Утро рабочего дня в сезон отпусков – самое безлюдье.

– Верю! Верю… – чуть ли не клялся Калач. – Только и ты поверь, что для меня тоже все серьезно. Серьезный ведь народ тебя интересует.

Странное дело: с виду Калач – унылый задохлик и жалкий прощелыга. Мелкий торгаш подпольным алкоголем. А ведь знаком с кое-какими серьезными людьми. Главное, с окружением Хлыста, пусть и дальним. Боевое прошлое…

– Не вопрос. Никто не узнает. Даже у нас.

Калач отчаянно закивал.

– Хорошее начало. Правильное.

– Какое еще начало? – нахмурился Сидорков.

Калач пока не пытался встать.

– Шеф, ты же понимаешь: риск – дело дорогое.

– Офигел?

Калач, казалось, еще больше вжался в землю. Но не уступал:

– Ищу точки соприкосновения с деловым человеком.

– Одной точки на челюсти тебе мало?

– Зачем так грубо? – обида Калача выглядела весьма натурально. – Не последний раз сотрудничаем.

Сидорков сжал кулаки и придвинулся к печени Калача.

– Выбирай слова, сотрудник. Я и так тебе многое позволяю.

– Шеф, ну что ты! – Калач опасливо отодвинул торс. – Я это очень ценю. Но сейчас мы выходим на новый уровень.

Сдерживая нахлынувшее раздражение, Сидорков сжал губы, но быстро взял себя в руки и, тихо выдохнув, поинтересовался:

– И чего ты хочешь?

Калач вернул торс на место, сдвинул даже чуть ближе прежнего, посмотрел на опера одновременно подобострастно и заговорщически.

– Есть один… недобросовестный человек. Торгует некачественным… да сивухой самой настоящей! Детям – прикинь! – детишкам несовершеннолетним толкает.

– А ты – ни-ни, – хмыкнул Сидорков.

– Обижаешь! Калач дорожит своим… эээ… реноме.

Старлей посмотрел в сияющие благочестием очи лежащего, прикинул варианты.

– Конкурента зачморить, значит?

– Вульгарное слово какое-то, – Калач поморщился. – Но по форме верное. Мда…

Сидорков в задумчивости почесал шею. Калач точно знал что-то ценное, иначе б не выторговывал себе дорогую «плюшку». Но не факт, что про конкурента правду говорит. Это еще придется проверять: потратить время, дернуть кое-кого из коллег…

– Почему через знакомых местных ментов не сделаешь?

На сей раз Калач с удивлением глянул на опера как на несмышленого мальчонку.

– Сказал же, дорожу своим… эээ… реноме. Зачем, чтобы каждая собака об этом знала?

– Действительно, незачем, – согласился Сидорков. – Ладно, шепну кому надо, займутся. Но сначала ты говори.

Он склонился над Калачом.

* * *

До бара капитан Иванов добирался с пересадками. Последним в цепочке неизменно был трамвай. Большую часть пути он шел не сильно забитым пассажирами, можно было сесть у окна и смотреть на проплывающий мимо город. Не особенно красивый и ухоженный в этих местах, но все равно такой родной.

Сторонний непрофессиональный наблюдатель, если и заинтересовался бы им на миг, наверняка решил, что это какой-нибудь мелкий госслужащий или офисный работник уткнулся носом в стекло. Невзрачная внешность капитана без труда позволяла ему сливаться с толпой и теряться в массе таких же заурядных лиц. Это нисколько не печалило его: свою фактуру он рассматривал как полезный в работе инструмент. Да и по жизни не любил выделяться.

От остановки Иванов пропетлял метров пятьсот по малоприглядной окраине спального района. Когда вывеска «Аква» оказалась в поле зрения, привычно постоял, осмотрелся по сторонам. Убедился, что как всегда никому нет до него дела, и направился ко входу.

Небольшой душноватый зальчик, несколько разношерстных посетителей за потрепанными столиками. В это время не бывало аншлага. Впрочем, битком здесь и не было-то никогда.

Капитан пощупал взглядом однообразно безобразные физиономии завсегдатаев. Некоторых даже узнал. Споткнулся на нетипичном лице с чуть раскосыми глазами. Татарин, что ли? Было в нем что-то необъяснимо неправильное, чуждое здешним краям. Словно искусственное. Может, все дело в усиках и трехдневной щетине?

Странный тип поднял на Иванова пьяненькие глаза, поморгал и подмигнул, осклабившись. Капитан хмыкнул на свою подозрительность и закончил осмотр.

За стойкой работала Лена – худющая, вечно затраханная, с виду лет на семь старше своих тридцати пяти. Кивнула Иванову как хорошо знакомому завсегдатаю, налила «Балтики Золотого». Не говоря ни слова, он протянул деньги, а обратно получил пиво и сдачу, в которой покоился самодельный конвертик. Сунул бумажки во внутренний карман куртки, забрал кружку и уселся за столиком у окна.

Оставляя пену над верхней губой, Иванов сделал пару неспешных, больших глотков, на минутку окунулся в детские воспоминания. Иногда отец брал его с собой в пивную – и память об этом врезалась в сознание как-то особенно сильно. Может, потому что пиво, которое дозволялось пригубить, казалось очень уж горьким, как судьба крутящихся вокруг папы хмельных работяг. Или оттого что отец, обычно серьезный и строгий, ненадолго размякал и расслаблялся. Как бы там ни было, пиво Николай так и не полюбил, пил редко и предпочитал солодовые сорта послаще. Но всякий раз пенное питье оживляло в нем воспоминания о рославльском детстве.

Иванов достал наконец конверт, аккуратно ногтями оторвал тоненькую полоску на ребре и разложил на столе сложенный вчетверо хорошо знакомый тетрадный лист в клеточку. Глаза едва заметно увлажнились и побежали по волнистым строчкам неловкого почерка, лицо осветилось застенчивой улыбкой.

Тем временем за ним внимательно наблюдали исподлобья чуть раскосые глаза в другом конце зала.

* * *

Друзья уже полчаса сидели в «Блино-водочной», но по-прежнему не производили впечатление веселящихся людей. Стас курил, потягивал ликер, запивал его кофе, и все поглядывал вокруг, словно кого-то ждал. Олег и Игорь без особого удовольствия разбавляли своим кофе бренди и посматривали на Стаса.

– Ты чего притащил нас сюда? – не выдержал Олег. – Только позавчера тут были.

– Я что-то пропустил, ввели распорядок посещения баров? – поинтересовался Стас, не глядя на него.

– Тебе, похоже, стоит составить график, – встрял Игорь. – Сопьешься еще.

– Спиваться будем вместе, – пообещал Стас и демонстративно отхлебнул из рюмки.

Дружеской поддержки не последовало.

– Не хочу сегодня нажираться, – сообщил Олег. – На кой хрен?

– Душа требует, – Стас почесал не то душу, не то грудь. – А одному мне никак нельзя.

– Да в чем дело-то? – недоумевал Игорь.

Стас помялся, потом заметил неподалеку официантку и махнул ей, словно спасительнице.

– Хряпнем по одной – там видно будет.

Пока женщина шла к ним, Стас заговорщицки подмигнул задумчивым друзьям и добавил для пущей убедительности:

– Проставляюсь.

Те переглянулись, Олег пожал плечами: сдаюсь, мол.

В итоге заказали три рюмки кедровой «Зеленой марки». Официантка удалилась, Стас буквально пару секунд спустя вдруг вскочил и ушел к барной стойке.

– Че это с ним? – озадачился Игорь.

Олег закатил глаза, развел руками.

Стас поболтал с барменом. Тот пожал плечами, отрицательно мотнул головой. Мимо шла официантка с подносом, Стас обратился к ней, показал какую-то бумагу, но та тоже «ушла в отказ». Тогда Стас аккуратно спрятал листок в нагрудный карман, взял с подноса три рюмки и пошел обратно к столику.

– В детектива парень играет, – прокомментировал Олег, а когда Стас сел на место, поинтересовался: – Ты что там выяснял?

– Ничего, – Стас поднял рюмку, приглашая друзей выпить.

– Может, нам покажешь то, что показал официантке? – не унимался Олег.

– Вам – бесполезно. Вздрогнем?

Понимая, что пытается вторгнуться на закрытую территорию, Олег досадливо скривился, но принял приглашение выпить. Игорь последовал примеру. Они отхлебнули немного водки, пустая рюмка Стаса громко ткнулась толстым донышком в стол.

– Не-не-не, так не пойдет, – возмутился он, глянув на рюмки друзей. – Не мухлевать! Щас…

И поспешил к барной стойке.

– Не хочу бухать, – насупился Игорь.

– А кто хочет? – удивился Олег. – Надо. Видишь: другу плохо, душа просит.

– Просто халяву любишь, – рассудил Игорь, зная его повадки. – Если б за свои, слился бы уже.

– Одно другому не мешает, – философски заметил Олег и залпом опустошил рюмку.

Игорь что-то насупленно пробурчал, но тоже выпил. И тут же вернулся Стас, поставил на столик бутылку.

– Щас закусь принесут.

– Не хочу бухать, – упрямо повторил Игорь, бычась на водку.

– Поллитровка на троих – это бухать, по-твоему? – Олег азартно потер руки и скомандовал Стасу: – Наливай.

Игорь посмотрел на одного друга, на другого, очень внимательно – на рюмку.

– Как слеза, – подмигнул Олег и поднес свою к губам.

Игорь обреченно потянулся к «слезной»… Потом еще три раза. После чего Стас, охмелев больше всех, жадно закурил и загрустил с новой силой. Игорь мрачно поглядывал на него и пожевывал мини-бутерброды из закусочного набора. Олег лениво посматривал по сторонам, обменивался улыбками с девушками за другими столиками. Вечер все не клеился.

– Ну чего этим бабам надо? – ожил вдруг Стас.

– Ты про каких? – насторожился Олег. – За каким столиком?

– Вот есть у них свой красавец, умница, – Стас бухнул себя кулаком в грудь. – Мастер на все руки. А им принца с баблищем подавай. Какой инфантилизм!

Олег и Игорь обменялись кислыми взглядами.

– Да уж, я в шоке, – безразлично сказал первый. – Аж отлить захотелось.

– Не одному тебе.

Они оставили друга наедине с его горюшком.

– Причем красавец тоже не нищий какой-нибудь, – доносилось от покинутого. – У него и акционерный капитал имеется. Девять процентов!

– Что-то с ним не то, – недовольно буркнул Олег, лавируя между столиками и шныряющим народом.

– Женить его надо, – констатировал Игорь и, поймал на себе косой взгляд прожженного ловеласа и довел мысль до логического завершения. – Невостребованные гормоны бьют в слабую голову.

Кислой ухмылкой Олег дал понять, что допускает такую возможность, и поделился своим не очень радужными соображениями по поводу того, какие возникают сложности из-за нехватки женского общества.

В туалете они наперебой перечисляли проблемы, которые вызывает дефицит контактов с особями противоположного пола, и становились все грустнее.

– Тьфу ты! – выругался Олег на выходе. – Во заразный.

– Пора линять, – пропыхтел Игорь, утер покрытый испариной лоб и зыркнул исподлобья на проходящих мимо. – Еще немного – и окружающие начнут бросать нам монетки.

Стас жутко возмутился тому, что столь важное решение принято без его участия, и твердо заявил, что никуда не пойдет. А в подтверждение самых решительных намерений «опрокинул» рюмку и направился к барной стойке.

– Возьму себе чего-нибудь успокоительного, а вы, мерзавцы, можете валить к чертям собачьим.

– Вяжем его, – скомандовал Олег.

Завязалась шаткая возня. Стас как в замедленном кино выворачивался из вялых рук мучителей и качался все сильнее, постоянно норовил опрокинуть какой-нибудь столик, чем наводил ужас на ошарашенных посетителей.

– Прошу… й-ик!.. прощения, леди и джентльмены, – хрипло бурчал Олег, воровато озирался и все больше потел. – Сохраняйте полное спокойствие. Сейчас выведем нашего подвыпившего товарища…

– Предатели, – зашипел Стас, схватил чью-то пустую рюмку, замахнулся ею, но в последний момент передумал, вернул на столик и взвыл: – Не дают человеку жить по воле измученного сердца. Мне просто необходимо спокойно вмазать и поплакаться в чью-нибудь жилетку. А вы? Что ж вы мучаете-то меня…

– Палачи! – это он уже крикнул, чем вынудил сбитого с толку бармена кинуться к телефону.

Секунду спустя Игорь цепко ухватился за куртку несчастного друга и потянул на себя. Стас ошалело дернулся, не удержался на нетвердых ногах, бухнулся на четвереньки и уткнулся носом в округлые коленки барышни, которая отметила соприкосновение испуганным визгом.

– Не хочу, – упрямо пробубнил возмутитель всеобщего спокойствия, шлепая губами по ткани ажурных чулок. – Здесь такие девочки!

Он поднял расплывшуюся физиономию на хозяйку симпатичного белья и на миг окосел – такое страшненькое было у нее личико.

– Вам плохо? – прозвучал подрагивающий юношеский голос с другой стороны столика.

– Хуже, чем тебе, – вряд ли, – Стас кисло глянул на сердобольного паренька.

При виде красивого, почти девичьего лица туманные очи полыхнули вполне правдоподобным алчным пламенем. Чуть ли не разрывая на груди рубашку, пьяный хулиган плюхнулся животом на столик и выкрикнул бедняге прямо в нос:

– А какие тут мальчики!

Терпение Игоря лопнуло. Он схватил Стаса за шею, потянул на себя и от всей негодующей души врезал другу кулаком в затылок:

– Успокойся ты, орел комнатный…

– …А я думал, степной, – тоскливо признался Стас, очнувшись минут через пять.

Кряхтя и ругаясь, верные друзья тащили его по малолюдному в столь поздний час городу. Троицу носило из стороны в сторону.

– Тебе, чем к людям цепляться, надо было в «толчок» сходить.

– А что? – Стас испуганно повел носом: некоторое время тело не имело прочной связи с мозгом и могло натворить немало неприятностей.

– Тебя, дурака, все ж легче тащить было б, – пояснил Олег.

– А-а, – облегченно выдохнул Стас. – Литр-другой я б и впрямь скинул.

В голову ему пришла вдруг замечательная мысль помочь друзьям собственными ножками. Но вышло почему-то совсем не замечательно; только эти самые ножки попытались не волочиться, а ступать по мостовой – движение группы вперед почти прекратилось, а выписываемые по улочке петли стали столь крутыми, что Олег и Игорь едва не начали задевать плечами стены домов.

– Да он за булыжники цепляется! – возопил Олег.

Стас испуганно поджал провинившиеся ходули и чуть не завалил обессилевших друзей.

– Не могу больше, – просипел Игорь.

Головушка Стаса, проникшегося масштабом приносимых им проблем, горестно сникла.

– Бросьте, мужики. Все равно не донесете – сами хоть дойдите…

– А ты обратно в «Блино-водочную» почешешь? – сообразил самый трезвый из них – Игорь. – Лучше мы сдохнем.

– Не хотелось бы, – честно признался Олег, но покорно поволок с другом тяжкий свой крест.

Стас быстро освоился с необычным положением. Более того – на него накатил вдруг порыв романтизма, столь свойственного людям, не обремененным тягловыми работами. Во все медленно трезвеющие очи воззрился на прекрасный Питер и представил, что парит над его сказочными улочками. Несколько раздражали сильный перекос тела, волочение ног по булыжникам и крайне невысокая скорость «парения». Но в целом было увлекательно.

– Передохнуть бы, – еле слышно просипел Олег.

– Ладно, – Игорь тоже выбился из сил. – Дотянем этот мешок до того парка – посидим чуток. Глядишь, сам дальше поползет.

«Размечтался, – злорадно подумал „мешок“. – Не фиг было тащить меня из бара!»

Не успели подойти к скамейке в парке, как из кустов впереди выскочила женщина. Лет тридцати пяти, растрепанная, со ссадинами на руках, но неплохо одетая. Она бросила затравленный взгляд на незнакомцев и с приглушенным стоном помчалась дальше и скрылась в кустарнике.

С той стороны, откуда показалась женщина, выбежали запыхавшиеся Артемон и Чабан. Злые, они притормозили и оценивающе глянули на троицу подозрительно сцепившихся.

– Че надо? – рявкнул Артемон.

– Ты в любой ситуации задаешь один и тот же тупой вопрос? – поинтересовался Олег, который первым узнал его.

– Живем мы тут, – огрызнулся Игорь. – Твое какое дело?

Для подробного ответа вопрошавший сжал было тяжелые кулаки, затем еще раз всмотрелся в их лица и подался назад:

– Опять эти козлы.

Чабан тоже попятился.

Стас поднял озаренное ангельской улыбкой физиономию, в которую с жаром впились две пары глаз.

– Мужики! – крикнул Артемон через плечо. – Есть дельце.

Стас встретился взглядом с Чабаном, улыбка сползла с лица, губы вытянулись, глаза сверкнули злостью. В следующую секунду, по-прежнему опираясь на плечи друзей, он вскинул распрямляющуюся в пути ногу и врезал не столь старому знакомому носком кроссовки в подбородок. Тот выгнулся дугой и завалился спиной в траву.

Из кустов вышел Казбек, мгновенно оценил обстановку и бросился на помощь Артемону, который принял на себя атаку Олега. Пьяный Стас потерял одну из опор и шмякнулся на задницу. С Казбеком схлестнулся Игорь, перехватил на полпути мах ноги, нацеленной Стасу в голову.

Потребовалось меньше минуты, чтобы Олег и Игорь заставили оппонентов со стонами и бессильной злобой повалиться в траву.

Олег вошел в раж, помахал еще – уже в воздух – и торжественно вопросил:

– Кто на новенького?

– Я, – последовал спокойный ответ.

Из-за кустов вышел Фан. Худощавый, он вовсе не выглядел грозным противником, но держался вызывающе уверенно.

– Это кто еще? – Олег почему-то взглянул на Стаса.

В ответ тот пожал плечами:

– Наверное, такой же засранец, как и эти.

«Новенький» приблизился к ним, глянул на поверженных «стареньких». Раздавленные губы Артемона вызвали у него уважительный кивок, но вся картина в целом – блеск злобы в прищуренных глазах.

– Нехорошо, – оценил Фан и стал в боевую стойку каратеки.

Друзья переглянулись.

– К барьеру, мушкетер, – Игорь хлопнул Олега по спине. – У меня кулак саднит.

– Боюсь я, – хихикнул тот. – Больно красиво у него получается – картинку могу испортить.

– Эстет хренов, – буркнул Стас и встал.

– О, наш мешок самостоятельно шевелит ножками, – оценил Олег обстановку. – Ручками помахать слабо?

Стас повел плечами и направился к Фану. Стал в паре шагов перед ним, опустил лицо, оперся одной рукой в колено, другую прижал к животу и шумно сглотнул.

– Школа пьяни, – шепнул Олег Игорю.

Фан ухмыльнулся и перешел в атаку. Стас мгновенно позабыл о хмеле и преобразился в образцового бойца. Недолгий поединок получился весьма эффектным, и, кроме пары пустячных синяков, доставил Стасу массу удовольствия. Особенно последние секунды, которые дали возможность блеснуть мастерством во всей красе.

Фан, видимо, истолковал некоторую вялость противника как неопытность, решил полихачить, взвинтился и выбросил ногу в высоком, изящном прыжке с разворотом. Но Стас мгновенно среагировал, без особых усилий блокировал удар в шею и, пока белобрысый находился в воздухе, вспрыгнул сам и изо всей силы резко распрямил правую ногу. Получилось даже лучше ожидаемого, ибо целился в пах, а угодил подъемом ноги под зад, да так мощно, что вынудил белобрысого совершить комичное сальто.

Стас убедился, что противник больше не опасен, шагнул к приходящему в себя Артемону, схватил за грудки и затряс, как яблоньку:

– Где она? Где Инга?

Кудрявый зашамкал разбитыми губами что-то нечленораздельное. Стас врезал ему, показал фото:

– Инга! Где?

– Как в баре, – хмыкнул Олег, толкнул Игоря в бок. – Он там фотку показывал, оказывается.

– Но не так агрессивно, – обеспокоенно заметил тот. – Нужно кончать с этим.

– Согласен.

Друзья поспешили оттащить разбушевавшегося от его пока недееспособной жертвы.

– Хватит, брось, – уговаривал Олег. – Они свое получили.

Стас дернулся было, но все же подчинился. Пнул на прощание Артемона, шагнул в сторону и, расправив плечи, смахнул с себя друзей.

– Не хило, – восхитился Игорь, окидывая взглядом поле боя.

– Че не хило?! – взбунтовался Олег. – Еще минут пять назад это западло висело на наших хрупких плечах. А теперь – герой?!

Стас тут же почувствовал головокружение и осел на колени.

– Это был кратковременный всплеск сил, вызванный суровой необходимостью нашей неприглядной повседневности… Несите меня, други мои. Мы должны дойти.

Он призывно протянул руки Игорю и Олегу. В следующую секунду, не сговариваясь, те со злостью бросились к нему – и Стас, чтобы не протянуть ноги, вскочил и отбежал от греха подальше.

– Ладно, ладно. Сам поползу. Пусть вам будет стыдно.

Повинуясь еще не испарившемуся хмелю, слегка покачиваясь, Стас побрел из парка. Олег последовал за ним, что-то недовольно бормоча под нос.

Игорь шагнул было, но вдруг задержался, прислушался и глянул через плечо на кустарник неподалеку.

– Мужики, – окликнул он друзей. – Сдается мне, там кто-то есть.

Стас безразлично отмахнулся. Олег все же остановился, глянул в указанном направлении, недолго думая, подобрал с земли камень и метнул в кусты. Снаряд утонул в них.

– Нет никого, – рассудил Олег, пошел за Стасом и поманил за собой Игоря.

Тот пару секунд подумал и пошел прочь. Позади на траве начиналось шевеление побитых «быков».

* * *

Нагла развалился на диване перед телевизором после сытного ужина. Инга суетилась у электрочайника, собиралась заваривать чай.

Она по-прежнему была не в настроении. Очередная попытка объясниться ни к чему не привела. Валдис никак не хотел понимать, что она тяготится опекой, которая больше похожа на надзор. Еще эта встреча со Стасом…

Нагла делал вид, что вопрос решен. Пытался вести себя как обычно в надежде, что скоро все уладится само собой. К тому же, он держал слово и старался больше бывать с Ингой. Вот только работа следовала за ним, где бы и с кем бы он ни был.

Снаружи донесся визг тормозов. Нагла вскочил, подлетел к окну, отодвинув краешек занавески, выглянул на улицу.