Пиво у толстого дракона

Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам. Особенно симпатичным.

Девушка с правильным, утонченным лицом и красивым загаром, какой может быть только у степняков, одарила его улыбкой и томно посмотрела в ответ. Когда караван повернул и остановился у одного из камней, указывавших направление Золотого Пути на восток сквозь Бескрайние Пустоши, Тайко улыбнулся своему компаньону:

— Дома одни женщины, Ли! — возликовал он. — Все мужчины, должно быть, уехали.

— Странно, что они не оставили нескольких присматривать за оазисом.

Куан Ли Чен откинул назад широкую соломенную шляпу, защищавшую его от палящего солнца, и окинул взглядом оазис. Его лицо тут же стало мрачнее тучи.

— Пёсья мать, — пробормотал он. — Я знаю, где мы. Я помню это место по путешествию на запад.

Тайко проследил за его взглядом: помимо туйганских юрт на берегу мутного водоёма, в самом сердце оазиса, небрежно раскинулся огромный шатёр. Крупная фигура — самый толстый человек, которого Тайко когда-либо видел — откинула полог и вышла с поднятой в знаке приветствия толстенной рукой:

— Добро пожаловать, жаждущие путешественники! — проревел он голосом, разнесшимся по всему оазису. — Входите! Войдите и утолите жажду в таверне Онга!

— Таверна? — остальная часть каравана издала радостные возгласе, а Тайко посмотрел на Ли. Тот выглядел угрюмым.

— Ли, мы не видели ни одной таверны с тех пор, как покинули Алморел на озере Туманов. Что-то не так с этим местом?

— Сначала, займись своей лошадью, — сказал Ли выскальзывая из седла. — А потом пойдём со мной, и ты увидишь, что здесь не так.

Откинув полог, Тайко шагнул внутрь, и его тотчас окутало тепло вперемежку с вонью. Главный зал этой так называемой таверны уже был заполнен караванщиками и их охраной. Кто-то сидел за грубо сколоченными столами, кто-то на покосившихся стульях, но большинство развалились на подушках неопределённого цвета и возраста. Все держали в руках кружки — сделанные из глины или из промасленной кожи — и усиленно предавались веселью. Многие женщины из оазиса тоже были здесь: некоторые из них обслуживали посетителей, но многие сами отдыхали, разделившись на маленькие группки, чтобы поговорить или сыграть за столом в какую-то шумную игру с применением покрытых рунами костяных пластинок и ножей.

— Хой! — выкрикнули женщины за одним из столов; затем схватили кружки и выпили. Их ножи ударяли о столешницу в замысловатом ритме.

Жаровни, заполненные углём, добавляли тепла в помещении. С длинных вертелов с мясом, шипя и разбрызгиваясь, прямо на угли, капал жир; его тяжелый запах соперничал с дымом и ароматом немытых тел. Тканые стены зала возле жаровен покрывали сажа и жирные блестящие пятна. Наверху, в складках крыши павильона, словно ядовитые сосульки, покачивались пряди копоти. Ковры на полу казались настолько грязными, что на них можно было бы вырастить целый сад. Нога Тайко ступила во влажное место, где что-то пролили да так и оставили впитываться.

— Ну ты даёшь, Ли! Тебе что, не нравится таверна, потому что тут грязно?

Ли сделал такое выражение лица, словно заскучал по своей тяжёлой сабле дао, оставленной в лагере каравана:

— Мне не нравится здесь потому, что это самая отвратительная таверна, которую я когда-либо видел!

— Тогда жду не дождусь, когда увижу питейные заведения Шу Луна. Их, наверное, моют каждый вечер и красят каждое утро.

Сделав глубокий вдох, Тайко наслаждался запахом жареного мяса и…

— Пиво! — задыхаясь произнес он. — Блаженная Ллиира, наконец-то не та бурда из лошадиного молока, которую делают туйганцы!

Схватив две кружки у проходящей мимо женщины и сунув одну Ли, он приказал: «Пей!» и осушил кружку залпом.

Пиво было сильно разбавленным и кисловатым; плававшие в нём мягкие комочки попали в горло, и Тайко подавился. Ли злорадно заулыбался.

— Просяное пиво, — произнёс он как ни в чём ни бывало. — Варится трактирщиком в больших чанах из козьей кожи.

— М-да, — Тайко с недоумением уставился на осадок в кружке. — А по вкусу как будто коза плавает там до сих пор.

— Так, так! — прогремел громкий и раскатистый голос. — Кто это выдаёт мои секреты?

Тяжёлая ручища опустилась на плечо Тайко и развернула его. Он уставился в лицо другого шу — если Ли был худым и сдержанным, то этот был толстым, улыбающимся и превосходил его ростом. Именно этот огромный здоровяк встречал караван, он же по-видимому и был трактирщиком. Тайко сделал поклон.

— Уважаемый господин Онг, — начал Тайко на языке народа шу, — приношу свои извинения…

Здоровяк махнул рукой, веля замолчать.

— Моё пиво отвратительно, — ответил он весело. — Не хотите ли еще немного?

Тайко моргнул, затем рассмеялся и протянул кружку:

— Плохое пиво становится лучше с каждой выпитой кружкой! — и отсалютовал Онгу наполнившейся до краёв посудиной.

Хозяин таверны повернулся к Ли, поднимая кувшин и призывая выпить:

— Земляк?

— Я усвоил урок в прошлый раз, — ответил Ли, покачав головой.

Улыбка Онга стала до невозможности широкой:

— Ага, вернувшийся гость. Кажется, я узнаю тебя. Позволь-ка… — сказал Онг и зажмурил глаза, собираясь с мыслями. — Воин на службе имперской канцелярии, если я не ошибаюсь. Твой голос звучит так, как говорят в Киилунге, что в провинции Хай Ян — один из Шёлковых домов, полагаю. Онг открыл глаза и произнес:

— Куан Ли Чен.

Брови Ли поползли вверх:

— Ваша память впечатляет.

— Способность всех трактирщиков.

Великан пожал плечами и снова уставился на Тайко:

— Сейчас ты говоришь на языке Шу с акцентом провинции Ч’ин Тун, но если ты действительно приехал из Шу Луня, то я напьюсь своего собственного пива. Выглядишь как выходец с запада Фаэруна, а акцент я не могу определить. У тебя превосходный голос, держу пари, что ты определённо умеешь петь.

— Тайко Арисанн из Спанделиона, что на полуострове Алтумбель, — усмехнувшись сказал бард. — Если хотите песню, я с радостью исполню.

Скользящим движением он сдвинул вперёд деревянное основание стриллина, державшегося за спиной с помощью ремня, и ущипнул одну из струн большим пальцем.

— Вообще-то, — заметил он, — в Алтумбеле есть обычай: пока бард играет, вся выпивка для него бесплатна.

— Да благословят предки Алтумбель! — взревел Онг. — Я всегда говорил, что это самая цивилизованная нация Фаэруна! Проходите, проходите!

Трактирщик обхватил мужчин своими толстыми руками и потащил в толпу людей.

— Певец, который обычно здесь выступает, отправился в набег с остальными мужчинами — неблагодарный пёс!

— Мы заметили, что мужчин сейчас почти нет в оазисе, — обмолвился Ли. — Разве вы не боитесь оставлять одних женщин и детей?

— Здешние мужчины обладают дурной славой, — объяснил Онг, пока они протискивались сквозь группу развалившихся на подушках торговцев из каравана. Он освободил барда из своих объятий для того чтобы наполнить кружки купцов под их одобрительные возгласы. Трактирщик поднял кувшин в знак признательности и потащил Тайко и Ли дальше.

— Никакая другая орду[2] или разбойники не посмеют напасть на оазис, не опасаясь возмездия, хотя если бы вы им это сказали, вас бы закололи на месте.

— Они не хотят признавать, что боятся? — поинтересовался Тайко.

— Они не хотят признавать, что боятся людей из плоти и крови, — ответил Онг и кивнул в сторону дверного полога. — Местные легенды гласят о том, что могущественный дух обитает в водах оазиса, и туйганцы сделают всё для того, чтобы он остался непотревоженным. У них есть несколько странных табу по этому поводу, но также это означает, что, — он широко развел руки в стороны и громко воскликнул, — это самый безопасный оазис в Бесконечных Пустошах!

Все, кто был в зале, дружными криками выразили согласие. Тайко посмотрел в сторону выхода:

— В оазисе правда что-то обитает?

— Нет, — с тяжёлым вздохом сказал Ли.

— А может…

— Нет! Никаких расследований, никаких вылазок! — Ли потряс головой в знак протеста и уточнил в ответ на невысказанный вопрос Онга. — Тайко превосходно умеет находить неприятности!

Бард уставился на друга.

— А у Ли удивительная способность игнорировать всё сколь-нибудь интересное! — недовольно пояснил он Онгу.

Трактирщик снова обхватил их ручищами и подтащил поближе:

— Любопытные или не очень, верования туйганцев не стоит ставить под сомнения. Для них это всё всерьёз.

Тайко разочарованно взглянул на него:

— Вы сами видели духа?

— С тех пор как я нахожусь среди этого народа, у меня нет сомнений по поводу его существования, — ответил Онг. — И у тебя не будет, если под твоими кудрями есть хоть чуточка разума.

Он хлопнул их обоих по плечам и отступил.

— Полагаю, теперь речь пойдёт о песне? — Онг протянул руку чтобы наполнить кружку Тайко, но кувшин наконец опустел, и он проорал:

— Ибака!

Молодая девушка с кувшином пива в руках — та самая, которой Тайко улыбался, когда они въезжали в оазис, — пробиралась через толпу. Его разочарование улетучилось, когда она встала рядом с ним: «Может, всё не так уж и плохо», — подумал бард. Он подмигнул ей и снова одарил улыбкой.

Какая-то пожилая женщина заметила его заигрывание, в мгновение ока появилась рядом с Ибакой и выхватила у неё кувшин, прошипев несколько слов, от которых девушка стала красной, словно неудачно загорела на солнце. Ибака исчезла в толпе, а женщина подошла к Онгу, Ли и Тайко. Сунув кувшин трактирщику, она излила свой гнев на Тайко на языке шу с туйганским акцентом:

— Держись подальше от Ибаки, фарун! Она помолвлена! — женщина ткнула Тайко в грудь и повторила — Держись от неё подальше!

Бард смотрел ей вслед, пока она уходила. После нескольких мгновений ошарашенного молчания Онг откашлялся:

— Приношу извинения за Чотан. Говорил ли я, что самая веская причина, по которой не нападают на оазис, заключается в том, что все боятся женщин?

— Правда? — Тайко потёр грудь и поморщился. — А может, мужчины уходят в набеги, чтобы отдохнуть от них?

Онг громогласно расхохотался и налил ему пива из кувшина.

— Играй, почтенный бард! Если что-то понадобится — спроси моих женщин. Ну, может, за исключением Чотан, — с ухмылкой добавил он.

Трактирщик покатился дальше в толпу, по пути приветствуя гостей. Ли пристально посмотрел ему вслед.

— Что-то не нравится мне наш хозяин, — вымолвил он.

— Он просто проявляет дружелюбие, Ли, — сказал Тайко с усмешкой. — Тебе тоже стоило бы попытаться.

Поставив кружку на ближайший стол и пристроив основание стриллина к своему плечу, бард снял с лямки смычок и начал водить им по струнам своего инструмента.

— Olare! — произнёс бард, когда люди стали поворачиваться на звук. — Кто заказывал песню?

— … но сердца иль злато! — пел Тайко. — Свою добычу я продам, ведь я, — он поднял свой смычок и взмахнул им в воздухе.

— Король пир-р-а-а-а-атов! — проревела толпа.

Тайко эффектно закончил песню и спрыгнул со стола под бурные аплодисменты и овации. Он усмехнулся Ли, утирая пот с лица:

— Знаешь, мне кажется даже туйганские женщины оценили!

— И они, вероятно, не подозревают кто такие пираты, — прокомментировал Ли. — Пруд снаружи — самый большой водоём, когда-либо виденный большинством из них.

Шу стоял и осторожно потягивал своё пиво. Тайко рассмеялся, затем пристегнул смычок к ремню стриллина и перекинул инструмент за спину. Потянувшись за кружкой, бард обнаружил её пустой:

— Когда это я успел?

— Где-то между «Тэйской оспой» и «Дворф ушёл за кладом», — ответил Ли.

Тайко огляделся. Когда затихла музыка, большинство людей, путешествующих с караваном, пошатываясь стали искать свои спальные мешки, однако женщины продолжали выпивать и играть со своими ножами. Прелестной Ибаки нигде не было видно: возможно, её отправили домой чтобы не нажить неприятностей. Вокруг было множество других приятных девушек; Тайко встретился взглядом с одной из них и поднял кружку. Она тут же оказалась рядом.

— Больше пива, фарун? — не дождавшись ответа, девушка наполнила кружку. — Я Чака.

— Я Тайко. А что значит фарун, Чака?

— Разве не так называется земля, откуда вы пришли? — ответила она улыбнувшись.

— Фарун… Фаэрун, — позади было слышно, как Ли ехидно усмехается над его заигрываниями.

Проигнорировав смешки за спиной, бард спросил:

— Ты хорошо говоришь на языке шу. У вас все его знают?

— Онг настаивает на том, что этот язык более правильный, чем наш, туйганский. Он сам учит нас, — она склонила голову и посмотрела на него. — Мне нравится, как ты поешь. Может быть, сегодня ночью я научу тебя петь туйганские песни.

Её дыхание благоухало сладкими специями. Тайко улыбнулся в ответ:

— Может быть, я исполню небольшую песню только для тебя, Чака.

Бард накрыл своими ладонями её руки и запел. Сосредоточившись на мелодии, он концентрировал свою волю через неё. Сквозь их пальцы стали проглядывать хрупкие формы. Он убрал свои руки, являя на свет мерцающий нежный цветок. Чака неотрывно смотрела на него.

— Магия, — выдохнула она.

— Совсем немного, — скромно прошептал Тайко. — Прекрасный цветок, для столь же прекра…

— Магия! — взвизгнула Чака.

Она сбросила цветок так, как будто он был противным пауком, и отскочила от барда.

— Никакой магии в оазисе! Ты оскорбишь… — Чака быстро умолкла, но взгляд её метнулся в направлении двери и водоёма за пределами таверны.

— Духа? — спросил Тайко в недоумении. — Магия оскорбит духа, обитающего в воде?

Девушка слабо кивнула. Бард про себя выругался в адрес туйганских табу и потянулся к девушке:

— Чака, я не знал! Это всего лишь маленький трюк, не более.

— Нет! — вскрикнула она и начала пятится.

Остальные женщины уставились на них. Недовольная Чотан уже направлялась в их сторону, и выражение её лица не предвещало ничего хорошего. Тайко сделал еще один шаг в сторону девушки, но она метнулась в толпу и скрылась за одной из тканевых стен в глубине шатра.

— Фарун! — возопила Чотан. — Что ты с ней сделал?

В этот раз Тайко выругался вслух. Ли встал со своего места и тяжело вздохнул:

— И как тебе это удаётся?

— Не знаю я, — он хлопнул по груди Ли. — Задержи Чотан. Я должен найти Чаку прежде, чем она взбудоражит остальных.

Бард бросился вслед за испуганной девушкой до того, как Ли опомнился. Чотан громко и яростно запротестовала.

За полотном, где скрылась девушка, оказалась небольшая комната, какие есть во всех тавернах, где бывал Тайко: маленькая, заставленная различными товарами и, конечно же, тёмная. Очень тёмная. Бард ударился голенью обо что-то длинное и тяжёлое и подавил крик боли. В отличие от других подобных комнат в тавернах, стены этой были не толще ковров на полу, поэтому он хорошо слышал, как Чотан бранила Ли, а также слышал зловещий ритм падающих ножей, с которыми играли женщины в зале.

— Хой! — вскрикнули они.

Сквозь их крик Тайко услышал приглушенный визг и снова споткнулся. Снова воспользоваться магией, рискуя испугать Чаку, или продолжать калечить себя во тьме?

— Проклятый дух! — пробормотал он и нащупал монетку в кошельке на поясе.

Сжимая её в кулаке, бард пропел заклинание — свет просочился между пальцами, не слишком ярко, но вполне достаточно для того чтобы не упасть в кромешной темноте. Приспособившись к слабому освещению, он пробирался вперед.

— Чака! — позвал он. — Чака, выходи. Всё хорошо.

Впереди всё было тихо. Он двинулся дальше. Задняя комната была больше, чем он ожидал, к тому же разделена тонкими висящими перегородками. Чака могла спрятаться за любой из них. Бард наткнулся на самое большое из огороженных помещений. Он аккуратно ступал среди коробок, бочек и мешков. Звуки таверны, приглушенные ткаными стенами, постепенно сливались в неразборчивый шум. Тайко тихо выругался. Не было и следа Чаки. Может, она проскользнула в одно из боковых помещений. Или девушка знала о каком-то другом проходе, который он пропустил, и убежала из таверны.

Тайко стиснул зубы. «Не волнуйся», — сказал он сам себе. — «Ты выбирался и из более дурацких передряг!»

Он начал разворачиваться, чтобы вернутся в главную комнату, как вдруг услышал голос Онга:

— Ах, моя красавица! Ты становишься прекраснее с каждым днём!

Бард замер, сильнее сжимая монету, чтобы заглушить её свечение. В темноте был виден свет из соседней комнаты там, где тканая стена образовала складку из-за какой-то коробки на полу. Входа в комнату здесь не было — очевидно, попасть туда можно было только из боковых помещений. Женский голос ответил Онгу на туйганском, и бард услышал, как трактирщик с мягкой укоризной цокнул языком.

— Милая, говори на языке шу.

Женщина хихикнула и ответила вызывающим тоном:

— Как прикажешь, великан!

Тайко не узнал голос женщины, но он был очень приятным и мелодичным, как звон маленьких медных колокольчиков, что носили туйганские женщины на манжетах своих рубах. Что за женщину очаровал Онг? И что более интересно, какая из них стоила проблем с её мужем, или отцом?

Растянувшись на земле, Тайко прополз немного вперед, чтобы заглянуть за занавес. От увиденного его глаза едва не выскочили из орбит.

В соседней комнате была нагромождена гора ковров, меха и дорогого восточного шелка. Поверх всего этого добра возлежал Онг, его рубаха была расстёгнута, и живот вывалился наружу. Развалившись в небрежной позе и поглаживая его живот, рядом с ним была Ибака! Её прекрасное лицо освещалось мягким, явно магическим, светом зелёной сферы из стекла. Онг поцеловал свой палец и прижал его к губам Ибаки.

— Ты дразнишь меня?

— Тебя, о мой герой? Никогда! — ответила Ибака и тряхнула головой.

Её пальцы остановились, и Онг дернулся, когда она выдернула волосок.

— Ах ты вероломная девка! — взревел он. — Думаешь, знакомство с драконом защитит тебя от его гнева?

Его голос стал низким и сильным, как будто вырывался из глубины груди:

— Мой гнев стирал целые деревни с лица этого мира и рушил горы! Ради тебя я стал человеком, а твоя красота — это всё что стоит между твоим народом и моей яростью! Как смеешь ты сердить меня?

— Нет, о великий защитник оазиса, конечно нет! — ахнула Ибака в притворном страхе и кинулась в объятия Онга с такой силой, что они оба скатились с нагромождённой кучи.

Тайко подавил в себе смех, отполз от занавеси и встал.

— Что сделал Онг? — воскликнул Ли в недоумении.

— Соблазнил Ибаку, — Тайко откинулся назад.

Главное помещение таверны опустело. Они были единственными из всего каравана, кто находился в павильоне, кроме ещё нескольких женщин оазиса, которые доигрывали последний раунд своей игры с ножами. Кувшин с пивом был оставлен на столе, и Тайко пил прямо из него.

— Онг сказал ей, что дух, охраняющий оазис, это он и есть! — Добавил бард. — Хитрый пёс!

— Я с самого начал понял, что он не так прост! Особенно когда он сказал, что туйганцы сделают всё, чтобы не оскорбить духа… — нахмурившись, произнёс Ли.

— Не знаю, верит ли Ибака в то, что её люди буду наказаны, если она не сделает Онга счастливым, но она действительно думает, что защитник оазиса влюблён в неё. Я лично убедился в этом, — сказал бард и указал пальцем на свои глаза. — Поверь, я стольким женщинам рассказывал сказки, что этот взгляд мне ни с чем не спутать.

— Всё равно это странно.

— Ха! — рассмеялся бард и сделал глоток из кувшина. — А где эта Чотан? Хотел бы я знать, что она скажет по этому поводу.

Ли кивнул в сторону двери:

— Ушла. Полагаю, она собирает группу женщин для твоей поимки. Чотан нашла цветок, что ты сделал для Чаки, и он исчез, когда она держала его в руках. Она знает, что ты пользовался здесь магией.

— Онгу лучше надеяться, чтобы Чотан не нашла волшебный свет в его любовном гнёздышке. Мне кажется, он нарушает все запреты туйганцев на каждом шагу, — усмехнулся Тайко. — Но, полагаю, его это совершенно не волнует. И вообще, если он и есть тот самый дух воды, то он сам их и придумал.

— Хой! Хой! Хой! — оставшиеся женщины громогласно закончили играть, сделали последние глотки пива и вразвалку покинули таверну.

Ли проследил за ними взглядом и мрачно добавил:

— Думаю, Онгу надо поостеречься: не хочется, чтобы эти ножи со столов пошли в дело.

— Тише! — прошипел Тайко и пнул его под столом.

Ли поморщился, а бард указал взглядом в направлении дальней стены зала. Из-за полога, который вёл к дальним комнатам павильона, вышла Ибака. Посмотрев в их сторону, она покраснела как помидор, стремительно опустила глаза в пол и побежала к выходу. Мгновение спустя появился Онг. Если он и был удивлен увидев их в зале, то не показал виду.

— Всё ещё тут, друзья мои? — обратился он к ним.

Трактирщик подошёл, сел к ним за стол и протянул кружку, чтобы Тайко наполнил её.

— Если будете долго сидеть — завтра вам будет тяжеловато в дороге, уж поверьте мне.

— Ничего, я путешествовал и в более тяжком состоянии, — ухмыльнулся Тайко.

Бард чокнулся кувшином с кружкой Онга и произнёс тост:

— За отличное здоровье и плохое пиво! Скажи-ка, Онг, как так получилось, что шу поставил таверну в оазисе, да ещё и с обитающим в нём духом воды!

Онг сделал глоток, поморщился и объяснил:

— Трагическое стечение обстоятельств. Перешёл дорогу властям в Шу Луне, и вот я уже отправлен в ссылку в это место, — Онг обвел рукой вокруг. — Возможно, всё не так уж и плохо. Это хороший оазис — здесь безопасно, вода годная, караваны останавливаются довольно часто…

— А мужчины покидают своих женщин с надеждой, что дух обеспечит им защиту, пока они участвуют в набегах, — Тайко еле сдержал усмешку.

Ли недовольно хмыкнул. Кружка великана заколебалась на обратном пути к столу, и он, посмотрев на обоих, осторожно ответил:

— Женщины и сами могут себя защитить.

— Без сомнения, — сказал бард. — Но только до тех пор, пока они не рассердили…

Это было последней каплей. Он хотел заговорщически улыбнуться трактирщику, но, стоило дрогнуть губам, по лицу предательски расплылась широкая ухмылка. Тайко зажимал рот рукой, стараясь подавить вырывающийся смех. Пиво выплёскивалось из кувшина, пока он качался взад и вперед.

Глаза Онга сузились. Тайко покачал головой и убрал руку:

— Прости, Онг, но пока я искал Чаку в задней комнате, я заметил тебя с Ибакой. Просто… — у него снова вырвался смешок. — Ну ты же видел, как отреагировала Чотан, когда я просто улыбнулся Ибаке?

Тайко потянулся через стол, чтобы налить Онгу пиво, но тот накрыл кружку рукой и сказал:

— Нет.

— Да не переживай! Я не буду вмешиваться! — бард поднял кувшин и добавил. — А ты ловко воспользовался суевериями туйганцев!

— Туйганцы не более суеверные, чем следует, — протянув руку, Онг выхватил у него кувшин и добавил. — Вам пора идти.

Тайко уставился на свои пустые руки, затем на Онга. Лицо великана отображало непоколебимость.

— Онг…

— Убирайтесь!

Бард почувствовал, как кровь прилила к его лицу, но Ли начал действовать первым. Шу отодвинул стул, резко встал и наклонился вперёд, опершись кулаками на стол, а затем с отвращением сказал:

— Твоя таверна — отражение твоей души! Что одно, что другое мне противно! В отличие от Тайко я не нахожу это всё забавным и покину это место с удовольствием. Возможно, теперь я понимаю почему тебя выгнали из Великой Империи.

Великан нахмурился и ответил:

— А может и не понимаешь! Все ли сыновья Куана такие невоспитанные?

Ли со свистом выдохнул сквозь зубы, и его рука потянулась к оружию, которого не было при себе. Тайко вскочил с места.

— Эй! Полегче! Полегче, вы оба! — бард стоял с поднятыми руками напротив обоих шу. — Это…

— Молчать! — рявкнул Онг и кивнул на дверь. — Вон выход! Выметайся и забирай с собой эту невоспитанную собаку. Никогда впредь не отягощайте меня своим присутствием и вонючим пением!

Бард остановился, повернулся и уставился на Онга, встретив его суровый взгляд своим не менее суровым взглядом.

— Если моё пение воняет, то, полагаю никто не будет слушать, когда я испорчу воздух новой песней, — ответил Тайко и улыбнулся Онгу.

— Что скажешь, Ли? — бросил он через плечо. — «Дух воды солгал!»

— Для новой песни звучит неплохо! — сказал Ли.

Мгновение трактирщик смотрел на них сквозь щелки своих глаз, затем медленно поднялся. Его массивная грудь вздымалась и опускалась с каждым глубоким, медленным вдохом.

— Если вы сейчас же не уберётесь сами, — прорычал великан. — То, возможно, я спроважу вас собственноручно!

— Спровадите? — Тайко развел руками. — Нет, уж если хотите проявить себя, о великий страж оазиса, давайте, действуйте здесь и сейчас!

— Очень плохо, когда клиенты разносят твою таверну, — проворчал Онг, вставая из-за стола.

Он подошел к дверному проему и откинул лоскут ткани, приглашая их выйти:

— И сам я делать этого не собираюсь.

Ли горделиво прошел мимо, не замечая Онга, словно тот был невидим, Тайко же плюнул ему под ноги.

Снаружи степной воздух был прохладным и неподвижным. С другой стороны оазиса тихо расположился караван; в лунном свете виднелись неясные очертания повозок, животных и спящих людей. Юрты также погрузились в тишину, когда туйганские женщины наконец добрались до своих кроватей. В нескольких шагах от шатра Ли развернулся и занял боевую стойку — поднял руки и раскрыл ладони. Тайко тем временем сбросил свой стриллин и ослабил рукава рубашки, меряя шагами пространство и продолжал гневно, но тихо браниться.

— Уверен, что готов, лживая бочка с салом? — крикнул он.

Онг опустил полог и развернулся.

— Почему ты думаешь, что я лгал?

Великан сделал шаг вперед — стопа, оторвавшаяся от земли, принадлежала мужчине, но когда она опустилась, то была уже нечеловеческой.

— Блаженная Ллиира, — выдохнул Тайко.

— Пёсья мать! — выругался Ли.

Пальцы ног вдвое длиннее пальцев Тайко, соединенные перепонками и оканчивающиеся толстым когтем, вонзились в твердую землю. Лапы и суставы создания были короткими, как у крокодила, но тело было длинным и гибким. Оно опёрлось на свой хвост, похожий на хлыст, и шея, такая же длинная и тонкая, изогнулась в ночном небе. На спине поблескивала сине-зеленая чешуя, а толстый живот лоснился жёлтым — такой же объёмный, как пузо Онга.

«Думаешь знакомство с драконом, — спросил Онг Ибаку. — Защитит тебя от его гнева?»

Обтекаемая клиновидная голова несла жемчужно-белые рога и красные с золотым усы; гневные глаза Онга уставились на них сверху вниз.

— Возможно, — произнес он глубоким раскатистым голосом, — вы не понимаете не так много, как думаете.

Его огромная грудь раздалась на вдохе.

Свист воздуха поразил Тайко страхом словно сталь меча. С воплем он бросился в сторону — как раз туда, где стоял Ли, и они вместе повалились на землю. Бард успел развернуться как раз вовремя, чтобы увидеть широко зияющие массивные челюсти. «Огонь? Лёд? Яд?», — промелькнуло в его голове, и он зажмурился, ожидая агонии от дыхания дракона. Однако, вместо агонии его дыхание принесло с собой приятную прохладу. Он открыл глаза в густом тумане, чувствуя, как на лицо падают крупные капли.

— Дождь? — выдохнул он.

Рука Ли зажала его рот, и бард посмотрел на своего друга: тот разглядывал серую тьму над головой. Где-то наверху было заметно движение. Бард мельком увидел длинное, извивающееся в воздухе тело — у Онга не было крыльев, но летел он так же ловко, как змея ползает по земле, а потом исчез, растворился в тумане.

— Почтенные предки следят за нами, — тяжело сказал Ли, отпуская Тайко.

Тайко стёр воду с лица. Дождь усиливался.

— Летает без крыльев, выдыхает дождевые облака, — сдавленно произнес Тайко. — Это что за дракон такой?

— Это — Чен Лунь, дракон востока, Страж рек, — сказал Ли, продолжая всматриваться во тьму наверху и прикрываясь одной рукой от дождя. — Онг и правда дух воды, Тайко!

— Как по мне, так он не похож на духа.

— Драконы Шу Лунь не такие как драконы Фаэруна. Они — главы Небесной Канцелярии. Их назначают владыки мира духов.

— Так он что, обыкновенный чиновник? — прыснул Тайко.

— Злобный чиновник, который убил бы нас одним прикосновением, — осадил его Ли, и посмотрел на небо. — Куда он подевался?

Сквозь туман из оазиса, слышались приглушенные крики; кричали караванщики — похоже, удивляясь дождю, нежели из-за страха перед драконом, парящем в ночном небе. Тайко догадался, что Онг скрывался где-то в своих дождевых облаках, и люди его не видят. Они с Ли были единственными, кто знал о грозящей им опасности.

— Да он играет с нами! — негодовал Тайко, — Ли, надо срочно добраться до каравана! Там хватит сил защититься и дать отпор.

Бард развернулся и стал на ощупь искать брошенный стриллин. Его пальцы дотронулись до мокрого дерева именно в тот момент, когда Ли прокричал ему: «Ложись!» Краем глаза он заметил огромную тень, пикирующую с неба, и бросился плашмя прямо в грязь. Порыв ветра ожёг холодом его спину, а хвост дракона хлестнул его словно плетью, швырнув как игрушку. Он приземлился на спину, хватая ртом воздух.

Дракон взмывал вверх, набирая высоту перед тем как сделать очередной заход. Ощущая внутри ярость вперемежку со страхом, Тайко смог пропеть в отчаянии несколько неуверенных нот вдогонку исчезающему дракону. Звуки волшебной музыки, способные сбить человека с ног, прорвались сквозь облака и дождь. Онг всего лишь мрачно рассмеялся в ответ — для него это было не более чем забава. Дождь хлынул сплошной стеной. У Тайко внутри всё переворачивалось. Его магии оказалось недостаточно для того чтобы хотя бы задеть дракона!

Однако, звуки заклинания барда подействовали на невидимый в тумане караван — послышались тревожные крики. Люди догадались: что-то происходит. Тайко то карабкался, то полз по мокрой земле в направлении Ли, который был также покрыт грязью.

— Караван! — прокричал бард своему другу сквозь шум дождя. — В какой стороне карван?

— Сюда! — крикнул Тайко, разворачиваясь. Он увидел маячивших впереди людей и подавил вскрик удивления.

— Что ты наделал, фарун? — раздался недовольный голос Чотан.

Показался спрятанный фонарь, чей свет превращал мутные облака в светящийся туман, и Тайко смог разглядеть Чаку, Ибаку и остальных женщин оазиса. У многих в руках были ножи.

— Уберите фонарь, пока Онг не увидел свет! — лихорадочно призвал он. — Онг — это дракон!

— Конечно, дракон! — прошипела Ибака.

— Придержи свой язык! — взвизгнула Чотан.

Тайко вместе с Ли уставились на них, но Ибака стояла гордо с высоко поднятой головой. Стоявшая рядом с ней морщинистая старуха закатила глаза. Чотан свирепо посмотрела на неё и выпалила:

— Куи!

Куи ответила ей испытующим взглядом:

— Хватит ревности, Чотан! — пожилая женщина произнесла это так спокойно, как будто они сидели у костра — Каждая из нас рано или поздно должна уступить.

Язык шу, на котором она говорила, был безупречным, чище, чем говорили Чотан или Чака. У барда отвисла челюсть.

— Так вы… — пролепетал он, и женщины повернули лица к нему. — Но…

— Ты действительно ничего не понимаешь, Тайко Арисанн.

Ночной воздух пришёл в движение: ветер подул сверху, разгоняя дождевые облака от того места, где стоял павильон, несмотря на то, что остальная часть оазиса была всё ещё затянута туманом. Тайко и Ли смотрели, как Онг плавно опускает свою огромную тушу, медленно паря в воздухе над женщинами, как будто охраняя их. Свет фонаря смешивался с лунным светом и отражался на его чешуйчатой шкуре.

— Вы стоите на пороге восточных земель, но думаете, что находитесь на западе, — продолжил Онг. — Здесь уже не Фаэрун!

Ли испустил сдавленный стон. Дракон опустил голову, пока она не оказалась на одном уровне с головой шу.

— Ты, сын Куана, осмелился осудить меня! — проревел Онг.

Его голова подалась вперед, и Тайко почувствовал его дыхание — пахло влажной землёй, туманом и зелёной листвой.

— Сегодня я вам не лгал! Я — изгнанник, три сотни лет назад обречённый принять назначение Небесной Канцелярии на самом западе. Принуждённый силами настолько могущественными, что вы даже себе не сможете представить. Когда-то я был духом великой реки. Теперь я страж этого мелкого пруда, и моё могущество не простирается за пределы оазиса.

Тайко сглотнул:

— Что ж, — слабо сказал он, сдерживая внутри себя страх, — полагаю, это объясняет почему вы так знатно растолстели.

Дракон запрокинул голову и взревел. Его рёв прокатился по оазису словно раскаты грома. После этого в наступившей тишине послышались другие звуки: заблеяли перепуганные животные, в панике закричали люди из каравана.

— Онг! — одёрнула дракона Куи. — Они узнают, что ты здесь!

Ибака испуганно ахнула, даже Чотан выглядела обеспокоенной. Дракон захлопнул свою огромную пасть.

— Триста лет! — огрызнулся Онг сквозь стиснутые зубы. — Триста лет прячусь словно животное, скрывая свою сущность. Любовь моих туйганских красавиц поддерживала меня. А таверна, которую ты так презираешь, Куан Ли Чен, — моя связь с внешним миром. Потеря что того, что другого означает окончательный приговор для меня. Я не позволю вам отнять их ни в шутку, ни всерьёз!

«Триста лет прячусь, скрывая свою сущность.»

Слова Онга порхающими бабочками преодолевали завесу страха Тайко. То, что дракон может быть обнаружен, пугало грозных туйганских женщин. Даже на пике своей ярости Онг старался прятаться в облаках, не показываясь разозлившим его мужчинам.

Глаза Тайко округлились, когда Ли развёл руками и горячо произнёс:

— О великий! Никто из нас даже и не помышлял о таком! Клянусь честью моих предков!

— Приношу извинения твоим предкам! — проревел дракон. — Но я не могу рисковать.

Распахнув челюсти, он устремился вперёд.

Тайко схватил Ли за рубашку и дернул его сквозь дверной проем в таверну как раз в тот момент, когда челюсти дракона захлопнулись, словно сотня кинжалов, на расстоянии вытянутой руки от них. Друзья с размаху влетели в перепачканные ковры на полу, дверной полог запахнулся за их спинами; ткань сотрясалась от гнева Онга. Ли смотрел на стены с побледневшим лицом. Бард пытался поставить друга на ноги.

— Ли, он не сможет покинуть оазис!

Ли моргнул и сфокусировал взгляд на друге.

— Какие бы силы ни изгнали сюда Онга, они же не позволяют ему покинуть это место! — затараторил Тайко. — Вот почему он боится быть обнаруженным. Караваны будут обходить оазис стороной, если узнают, что здесь есть дракон, а воины будут приходить сразиться, пока он наконец не будет мёртв. Держу пари, туйганцы поэтому и придумали запрет на магию в оазисе. Именно она может помочь выследить дракона.

Ли взмахнул рукой и прокричал:

— Тайко, мы всё ещё в палатке! И она не сможет защитить нас!

— Но хотя бы задержит его ненадолго!

Снаружи громыхал Онг. Его голос менялся, превращаясь из драконьего рева в человеческую речь. Женщины тоже что-то кричали. Бард постарался выкинуть из головы мысль об их острых ножах. Он вытащил кинжал из-за пояса и сунул в руки Ли:

— Иди к задней стене палатки и будь готов сделать ещё одну дверь в этой таверне.

Ли сглотнул и побежал в конец зала. Бард пробормотал отчаянную молитву всем богам, кто мог бы её услышать, и схватился за железную ногу ближайшей жаровни. Горячий метал обжигал ладонь. Не обращая на это внимание, Тайко скидывал угли на ближайшую кучу подушек. Не дожидаясь, пока угли займутся, Тайко побежал вслед за Ли, опрокидывая по пути каждую встречавшуюся жаровню.

— Тайко! — взревел Онг.

Бард обернулся и увидел, что толстый дракон стоит в дверях, в очередной раз облачившись в тело человека, зажав в руке дверной лоскут, а женщины столпились за ним. Все они на мгновение остановились при виде разгорающегося в шатре пламени. Онг сказал, что потеря женщин или таверны — это приговор для него.

Пусть музыка барда не смогла нанести вред дракону напрямую, но она могла подействовать на него и другим способом.

— Как насчет последней песни, Онг? — выкрикнул Тайко.

Сконцентрировавшись, он запел, и мелодия слегка запульсировала, создавая шипение и треск в воздухе. Он пел огню.

Изнутри пламени ему что-то ответило. Раскалённые угли изменялись и обретали форму глаз, которые уставились на барда, а затем на Онга. Языки пламени собирались вместе и обретали форму размером с ребёнка, распространяя в стороны огненные завитки. Глаза Онга вспыхнули гневом.

— Элементаль огня? Ты хочешь навредить повелителю воды этой огненной игрушкой?

Пламенные завитки элементаля лизнули стены, и их поглотил огонь. Затем он пошёл по коврам, поджигая их тоже.

— С чего ты взял, что я собираюсь навредить тебе? — отозвался Тайко.

Он развернулся и бросился сквозь проём в заднюю часть таверны.

— Давай, Ли!

Сквозь треск пламени и рёв дракона Тайко услышал, как рвётся ткань — Ли прорезал стену палатки. Огонь позволял видеть в темноте, и бард нырнул прямиком сквозь отверстие в ткани, а затем побежал по пятам за Ли.

— Ты уверен, что нам хватит времени? — задыхаясь спросил Ли, пока они мчались сквозь дождь.

— Спроси меня, когда убежим!

Сзади слышались крики женщин и рёв Онга. Необычный булькающий звук раздался в ночи, сменившись звуком шипения затухающего пламени. Тайко опустил голову и побежал сильнее.

Караван, растянувшийся по Золотому пути в утреннем свете, выглядел куда более смирным, чем вечером, когда он только въехал в оазис. Все взоры — настороженные, а то и откровенно испуганные — были обращены к двум фигурам, что ожидали в скудной тени камня-указателя. Ли толкнул Тайко, когда караван приблизился:

— Пёсья мать! — выдохнул он.

Бард посмотрел куда указывал друг. Чотан и Ибака ехали рядом с караваном на лошадях Ли и Тайко. Подъехав ближе, обе женщины спрыгнули с лошадей и уставились на мужчин.

— У нас есть сообщение для вас, — прорычала Ибака и швырнула туйганский нож в землю рядом с ногой Тайко. — Следуйте с осторожностью через Пустоши.

Сглотнув, бард спросил:

— Это сообщение от Онга?

— Нет, — ответила Чотан, — это предупреждение от туйганцев.

— А что Онг? — спросил Ли.

— Он уважает ваше благоразумие и напоминает, что даже у изгнанников есть друзья, — ухмылка, подаренная ею, была полна злобного предвкушения. — Наслаждайся пребыванием в Шу Луне, фарун. Ты привлёк к себе внимание дракона.

Они развернулись и направились по тропе к оазису, оставив Тайко и Ли смотреть им вслед.