Плач смерти

Глава 6

28-й год эры правления Дракона

Мулцибе́р

Спустя три года смог доказать Высшим, что моя магия достойна, чтобы стать одним из них. Поначалу выдавали мелкие поручения, по типу образумить разъярившегося кентавра, которому показалось, что труп охотника шелохнулся и хочет его убить. Я смиренно, скрипя зубами, исполнял все приказания, чтобы доказать самому себе в первую очередь, что чего-то стою в этой жизни.

Алке́ста и Ве́дас решили не устраивать помпезных празднеств по этому поводу, за что я был им благодарен. Мы решили объявить эту новость завтра в столице и других городах, которые были частью Пра́нты. Эта ночь была полностью в моем распоряжении, чтобы свести счеты со старыми правителями континента.

Дождавшись, когда наступит ночь и огни в комнатах погаснут, я потушил свечу в своей и погрузился в полную темноту. Вскинув левую руку, призвал магию, окрасившую собой все вокруг в багровый цвет, сквозь который, извиваясь, виднелись главные пороки и грехи людей и существ, населяющих Пра́нту. Свободной рукой я распахнул дверку шкафа и достал оттуда наряд Высших – темную рубашку и штаны, где была вышита маленькая золотистая эмблема в виде дракона, изрыгающего пламя в небо. По щелчку пальцев одежда плавно соскользнула с вешалки и окутала мое тело, даруя приятную прохладу от касаний шелка. Закатав рукава рубашки по локоть, я пригладил ладонями невидимые складки и всмотрелся в зеркало, встроенное в одну из створок шкафа. Мне виделся изнеможденный мужчина, сапфирового оттенка глаза светились в непроглядной тьме, рога острыми пиками прорывались сквозь густые угольно-темные волосы, губы изогнулись в улыбке, обозначилась глубокая ямка на подбородке. Пару раз дернув за воротник рубашки, я магией бесшумно открыл окно и, распахнув крылья, под покровом ночи покинул крепость, направившись в У́нсах.

Спустя полчаса полета я приземлился около массивной деревянной двери, по ту сторону слышались крики и пьяные мужские разговоры, сквозь которые проскальзывали женские стоны. Бордель пользовался популярностью на Пра́нте благодаря тому, что простые смертные мужчины могли насладиться близостью с магическими существами. Изощренные в своей порочности, они сходили с ума от одной мысли о том, что могут за определенную плату творить с гарпиями, сиренами, кентавридами все то, что только пожелает прогнившее нутро. Мне была противна мысль, что кто-то получает любовь и удовлетворение за деньги, а кто-то за них продает свою честь и уничтожает душу из ночи в ночь.

– Ну же, иди ко мне, моя порочная сирена.

Я мотнул головой, прогоняя чужой голос из головы. У дара слышать голоса даже на большом расстоянии был свой минус – порой можно было узнать то, от чего хотелось подавить рвущиеся наружу рвотные массы.

Сплюнув горькую слюну под ноги, я обвел взглядом дом наслаждений. Корпус борделя был выложен плиткой цвета кофе с молоком. Крыша особняка оканчивалась невысоким фронтоном, треугольное поле которого украшал оригинальный цветочный орнамент. Площадка перед зданием была устлана плиткой различного размера, повторяющей основной цвет стен. Несколько статуй с магическими существами выстроились в одну шеренгу, оголяя различные части тела для привлечения внимания к борделю. За спиной стоял массивный забор из металла, который не позволял нечисти проникнуть на территорию дома наслаждений.

Я обогнул бордель и остановился у обшарпанной двери, где уже местами начала слезать красновато-кирпичная краска. Постучав три раза, скрестил руки на груди и стал ждать. Спустя пару секунд по ту сторону послышались ворчания, а затем дверь распахнулась. Поначалу женщина была полна презрения и недовольства, но, как только она встретилась со мной взглядом, ее черты разгладились.

– Мулцибе́р, какими судьбами?

– Я войду? – нетерпеливо спросил и, не дожидаясь ответа, рукой отвел женщину в сторону и зашел в каморку. Дверь за спиной захлопнулась. Хозяйка, щелкнув пальцами, издала гаркающий звук, создавая огненный шар, который клубился вокруг ее ладони, чуть потрескивал и отбрасывал тени на стены.

– Что за срочность?

А́нгельс. Хозяйка борделя, которая вот уже несколько десятилетий заправляла этим заведением. Огненно-рыжие волосы, веснушки на бледном лице, почти что белесого оттенка глаза и всегда плотно поджатые губы. Только дурак мог не догадаться, что А́нгельс – феникс, популяция которых только начала разрастаться на Аванти́не – континенте огня и пепла. Но женщина решила, что ее привлекают пороки и исполнение желаний других за деньги, вследствие чего она перебралась на Пра́нту и выстроила свою империю борделей, главный из которых располагался в столице.

– Ты выполняешь все мои приказы, А́нгельс?

– Конечно! – рвано выдохнула женщина и прижала ладонь к пышной груди. – Существа, не желающие близости, получают ночную выручку, что ты присылаешь каждое утро. А те, кто одержим подобным… сам понимаешь, им не нужны никакие злато и серебро, дай только оказаться в одной комнате с мужчиной, от которого можно напитаться. А что? Что-то случилось?

Проигнорировав вопрос А́нгельс, я спросил:

– Советники здесь?

– Да, все трое здесь. Сидят в общем зале.

– Сможешь привести их к дальней комнате в восточном крыле?

– Зачем? Как?

– Ты задаешь слишком много вопросов, А^́нгельс, – раздраженно ответил я, с недовольством почувствовав, как смятение и страх медленно заполняли нутро феникса.

– Д… да, конечно, смогу. Дверь там открыта, через пятнадцать минут я проведу их туда.

– Спасибо, – уголки моего рта дрогнули, и я, пройдя мимо девушки, устремился во мрак, который был верным спутником по пути в восточное крыло.

Как и сказала А́нгельс, дверь была отворена. Я вошел внутрь комнаты и всмотрелся в темноту, которую рассеивал лунный свет. Широкая кровать из светлого ясеня скрывалась под пологим балдахином темного оттенка, крепящегося к потолку крюком. Окно в половину стены не было зашторено, прикрытое лишь магией, не позволяющей видеть то, что происходило в комнате, с обратной стороны. Многие посетители любили острые ощущения и зачастую брали девушек именно в этом месте, представляя, что с улицы могли наблюдать за ними. Лилового оттенка ворсовый ковер устилал весь пол, пара свечей, что стояли на деревянном столе напротив кровати, почти догорели.

Дойдя до середины комнаты, я щелкнул пальцами и дождался, когда магия воссоздаст подобие кресла, сливающееся с лунным светом. Не хотел, чтобы советники узнали о моем присутствии раньше времени. Несмотря на острый нюх, мужчины наверняка были пьяны до такой степени, что не сразу бы сообразили, кто перед ними – Высший или девушка, обещанная хозяйкой борделя.

Я неторопливо дошел до кресла, сел и закинул одну ногу на другую, вцепившись руками в подлокотники. Откинув голову на мягкую спинку, шумно сглотнул, дернув кадыком, и усмехнулся, почувствовав, как в воздухе отчетливо стал прослеживаться аромат возбуждения и предвкушения. Спустя минуту на лестнице послышались шаги и мужские голоса, сквозь которые пробивался женский тон, принадлежащий хозяйке борделя. От нее шло ощущение тревоги и страха, но своими разговорами она не выдавала этого. Напротив, голос феникса был полон заигрывания и неприкрытой лести, которая должна была задобрить советников.

– Почему дверь распахнута? – спросил до тошноты знакомый голос.

Секундная заминка, после чего А́нгельс щелкнула пальцами, будто о чем-то вспомнила.

– Так девушке надо было подготовиться к вашему визиту… Сами понимаете, чтобы справиться с тремя оборотнями, надо изрядно постараться, чтобы угодить таким уважаемым гостям.

Один из советников усмехнулся и вошел внутрь, следом – верные псы. В темноте я смог разглядеть их лица – тот, что разговаривал, не кто иной, как сборщик налогов, который приезжал во дворец год назад. Его каштанового оттенка волосы были взъерошены, белоснежная рубашка сплошь усеяна винными разводами и следами от помады, опьяненный, но цепкий взгляд бродил по комнате в поисках девушки. Позади него, переминаясь с ноги на ногу от предвкушения, стояли его прислужники – двое мужчин лет двадцати, в лицах которых проскальзывали общие черты – миндалевидные глаза, горбинки на носах, отрезанные мочки левого уха.

Я не дал А́нгельс зайти внутрь и, вскинув рукой, магией захлопнул перед ее носом дверь, оставив советников в комнате. Мужчины, не ожидая подобного, зарычали и оскалили зубы.

– Кто здесь?!

– Не узнаешь старых друзей?

Мой насмешливый хриплый голос заставил оборотней замолчать и сменить оскал на непонимание, отразившееся на их лицах. Усмехнувшись, вцепился руками в подлокотники и резким движением встал, выходя на лунный свет. Засунув руки в карманы штанов, я чуть склонил голову набок и улыбнулся уголком губ, встретившись глазами с недоуменным взглядом главного советника.

– Ты?

– Здравствуй, щенок.

Мужчины, что стояли позади советника, зарычали – местами на их телах начала проявляться дымчатого оттенка шерсть, зубы удлинились, комнату заполонил звук трескающейся по швам ткани. Я вскинул левую руку вперед, поразив одного из оборотней багровой стрелой в самое сердце и, отведя ее назад, вырвал сердце магией из груди. Отшвырнув мужчину в стену, наблюдал, как бездыханное тело мешком рухнуло на ковер, окрашивая его в алый цвет. Второй рукой я нарисовал в воздухе полукруг и резко перечеркнул его. Волк моментально материализовался рядом, задрал дымчатую морду и взвыл, почувствовав запах плоти. Подавшись вперед, он зарычал и заскулил одновременно, когда я дернул его за поводок и заставил изменить вектор движения на второго советника, похожего как две капли на погибшего. Оборотень, который почти что трансформировался, взвыл от боли, когда вурхэ́нгсон одним прыжком настиг его и, вцепившись зубами в глотку, вырвал кадык и заставил мужчину отхаркиваться собственной кровью. Алая жидкость фонтаном струилась из его шеи. Спустя минуту, сопровождаемую адскими криками боли, второй оборотень обмяк и рухнул рядом с мертвым товарищем.