Пламя над тундрой

Алые паруса Анатолия Вахова

Если бы существовала литературная карта нашей страны, то мы могли бы воочию убедиться в том, что даже самая отдаленная окраина — Чукотка не в меньшей степени «заселена» литературными героями, чем многие центральные районы. О Чукотке писали Тан-Богораз и Тихон Семушкин, Илья Сельвинский и Борис Горбатов, Юрий Рытхэу и Антонина Кымытваль, Николай Шундик и Олег Куваев, Владилен Леонтьев и Альберт Мифтахутдинов…

Такой интерес к Чукотке объясним: суровая природа всегда привлекала людей сильных и мужественных, здесь формировались крупные характеры и совершались героические подвиги. Советские коммунисты вписали в историю освоения Крайнего Севера яркие страницы. И может быть, самые знаменательные, самые впечатляющие страницы истории посвящены бессмертному подвигу посланцев ленинской партии — представителям Первого Ревкома Чукотки, погибшим в борьбе за установление Советской власти на отдаленной окраине нашей страны. Им посвятил свою трилогию «Ураган идет с юга»: романы «Пламя над тундрой», «Пурга в ночи», «Утренний бриз» — писатель Анатолий Вахов.

…Февраль 1955 года. Засыпанный снегом, насквозь продутый ветрами Анадырь. Сугробы поднялись уже под крыши одноэтажных деревянных домиков, а пурга все не утихает. Маленькая гостиница аэропорта полным-полна командированным людом. Магаданцы едут «принимать» Чукотку, она только что перешла от Хабаровского края в новую область, а чукотцы спешат познакомиться со своей новой столицей. Но пока метет пурга, самолеты стоят «на приколе», командированные пытаются согреть себя крепким чаем и традиционными дорожными рассказами. И когда, казалось, все новости были обсуждены, а журналы и газеты читаны-перечитаны, по рукам пошел бог весть из какого чемодана извлеченный первый номер альманаха «На Севере Дальнем».

И потому, что альманах этот был издан в Магадане и что опубликованы в нем были произведения литераторов Колымы и Чукотки, интерес к нему был огромный. Тем более что на обложке стоял фиолетовый штамп «Сигнальный экземпляр», а это означало, что пассажиры Анадырского аэропорта стали первыми читателями первой книжки альманаха.

За альманахом установилась очередь не менее строгая, чем за билетами в кассе аэропорта. Его читали днем у промороженного окна, а вечером в коридоре при мигающем свете лампочки — комбинатский движок тогда хандрил с завидным постоянством.

Альманах открывался главами из первой книги трилогии Анатолия Вахова «Китобои».

Ни имя писателя, ни название романа ничего не говорили читателям. Это было то самое первое знакомство, от которого зависело очень многое и прежде всего — интерес к будущей книге. Ведь, что греха таить, сколько раз бывало так, что после журнального анонса мы находили разумным не продолжать знакомства с тем или иным произведением.

У книг Вахова — иная судьба.

Первая книга трилогии «Китобои» — роман «Трагедия капитана Лигова» вышла в свет в Магаданском областном книжном издательстве. Она не залежалась на полках магазинов — магаданцы дружно зачислили ее в свои личные библиотеки.

Помнится, что 1955–1958 годы прошли в литературной жизни Магадана, так сказать, «под знаком Вахова» — были изданы романы «Шторм не утихает», «Фонтаны на горизонте».

Как-то, выступая перед читателями, писатель признался: «Страшно боялся, чтобы «Трагедия капитана Лигова» не стала трагедией писателя Вахова». Сказанное можно было воспринять как шутку. Многие читатели так и поступили. А между тем основания для таких опасений были.

Книги Анатолия Вахова не на всякий вкус. На них лежит ощущение торопливости в описаниях, недостаточно углубленные психологические характеристики, штампы в языке персонажей и авторской речи. Все это, к сожалению, издержки профессии. Вахов многие годы работал журналистом.

Ну а что же привлекает читателей в его книгах?

Думается, прежде всего новизна и необычность темы, использование интереснейшего материала, умение увлекательно выстроить сюжет, пристальное внимание к истории. За каждой страницей его книги — громадная исследовательская работа. Исторические документы, воспоминания очевидцев и участников событий — все это проходит через ум и сердце писателя. Факты истории становятся фактами литературы.

После первого знакомства с книгами Вахова почему-то создалось впечатление, что их автор человек строгий, педантичный и непременно в пенсне. А приехал Анатолий Алексеевич в Магадан и покорил всех веселым и острым умом, удивительным жизнелюбием, большим человеческим обаянием.

Тогда Анатолию Алексеевичу было тридцать семь лет.

Родился он во Владивостоке, прекрасно знал Дальневосточный край, побывал в его самых отдаленных уголках. В годы Великой Отечественной войны находился в блокадном Ленинграде, работая там корреспондентом «Комсомольской правды». Не раз вылетал через линию фронта к партизанам. Героям-партизанам посвятил он свою первую книгу очерков «Девять бесстрашных».

Уже в послевоенные годы в качестве корреспондента побывал в Финляндии, Польше, Корее, Китае, на Кубе. Плавал матросом на судах — рыболовных и торговых. О своих впечатлениях он рассказал в книгах «Двое в тайге», «Пленники моря», «Сокровища Дерсу Узала», «Маяк продолжает гореть», «Тайна Черного острова», «Неожиданные встречи» и других.

Несколько лет работал Анатолий Вахов над трилогией «Китобои». Это история развития отечественного китобойного промысла, наполненная драматической борьбой против засилья иностранных браконьеров и диверсантов.

В основу трилогии положены действительные события. Вахов использовал архивы основателей русского китобойного промысла Линдгольма и Дымова. Много интересных фактов почерпнул он из прессы тех лет, отчетов Географического общества, вахтенных журналов и других документов.

Итак, трилогия «Китобои».

…Широко раскинулась Российская империя — от туманной Балтики до Тихого океана. Необозримы ее просторы, несметны богатства. Мачтовые леса Европейского Севера, уголь Донбасса, каспийская нефть, сибирская пушнина, уральские самоцветы… и дремучее равнодушие царского самодержавия. Западные дельцы грабят Россию явно и тайно. Иностранный капитал проникает во все сферы экономики. На огромной территории хозяйничают банды иноземных грабителей. Но Россия богата талантливыми, деятельными людьми, которым дороги интересы своей Родины, своего народа.

Таким был и Олег Николаевич Лигов, герой первого романа трилогии — «Трагедия капитана Лигова». Мужественный моряк, он снискал себе славу отважного китобоя. Даже известные всему миру китобои-норвежцы называли его «капитаном Удача» и считали большой честью плавать на его шхуне.

Но Лигов мечтает о славе Родины, о создании русского китобойного флота, который бы способствовал развитию экономики России, укреплению ее восточных границ. А между тем помыслы русского моряка приходятся не по вкусу американским бизнесменам. Они чувствовали себя хозяевами в водах Берингова, Чукотского и Охотского морей, у Шантарских и Командорских островов, били там моржей, китов и котиков, грабили жителей побережья. Без борьбы расставаться с таким богатством? Соперничества русских они не допустят. Более того, они попытаются доказать, что русским вообще нет смысла заниматься китобойным промыслом. Благо в России есть немало услужливых прихлебателей разных рангов, готовых торговать интересами страны оптом и в розницу. И вот «Петербургский вестник» услужливо перепечатывает статейку некоего господина Джилларда:

«Китобойная компания Дайльтона, обладая большим капиталом, решила поставить китобойную промышленность на современную ногу, дав ей размах, присущий Америке — стране, ставшей во главе цивилизованного мира. Компания Дайльтона производит объединение мелких компаний китобойства. Для России имеет большой интерес предоставить возможность американским китобоям вести на выгодных условиях разведку китовых стад в восточных водах империи. Россия, как и многие страны, не имеет китобойного промысла, чуждого русскому народу, живущему в бескрайних степях. Установление русского китобойства не имеет перспектив. Бить китов могут немногие приморские народы, пронесшие через многие столетия таинства охоты на гигантов океана…»

Видите, как все просто: вы, русские, не способны бить китов, а потому уступите нам свои воды, отдайте свои богатства, а потом за золото будете покупать у нас амбру, китовый жир и ус.

Была в этом и откровенная ложь: жители Чукотки и русские поморы издавна промышляли китов, задолго до того, как первое судно под американским флагом вышло на промысел. Кит был изображен еще на гербе древнего русского города Кола.

В таких трудных условиях начал свое большое дело капитан Лигов. Он приобретает и снаряжает китобойную шхуну «Мария», набирает экипаж из знающих, преданных людей. И сразу же сталкивается с трудностями. Заговоры, подкуп, предательство — все средства пускают в ход его противники, а среди них и русские чиновники, чтобы загубить новое дело. Лигов терпит поражение, но на смену ему приходит другой энтузиаст — капитан Клементьев.

Вторая книга трилогии «Шторм не утихает» повествует о тяжелой борьбе капитана Клементьева и его соратников, о продажности русских чиновников, о происках агентов американской компании Дайльтона. Русский китобоец взорван в море диверсантами, погибает капитан Клементьев, а иностранные газеты сообщают, что судно погибло во время шторма.

И, наконец, последняя книга трилогии «Фонтаны на горизонте» переносит читателей в наше советское время, в тридцатые годы. На Дальний Восток приходит первая советская китобойная флотилия «Приморье». Ее с огромной радостью встречают старые моряки, мечтающие о развитии отечественного китобойного промысла. Сообщение об этом вызывает новый прилив бешенства у американских бизнесменов. Борьба продолжается, но сила и правда на стороне советских китобоев.

Трилогия открыла читателям совершенно новую страницу нашей истории, показала незаурядные характеры, драматические конфликты. Она обогатила нас новыми знаниями, вызвала чувство патриотической гордости. За это читатели и во время встреч и в письмах неизменно благодарили автора.

Трудящиеся округа отмечали пятидесятилетие установления Советской власти на Чукотке. В Анадыре на торжественное заседание собрались представители партийных и советских органов, ученые, общественность. В докладах, посвященных юбилею, шла речь о том, как расцвела за годы Советской власти экономика и культура округа, как изменилась под влиянием ленинской национальной политики жизнь чукчей и эскимосов, эвенов и коряков. Доклады были интересные и убедительные. Но, пожалуй, убедительнее всего было то, что в президиуме заседания сидели чукотский писатель Юрий Рытхэу, поэтесса Антонина Кымытваль, ученый Владимир Рэнтыргин, а выступление Государственного чукотско-эскимосского ансамбля «Эргырон» — выступление яркое и впечатляющее — лучше всяких слов говорило о том, какой удивительный путь прошла Чукотка за годы Советской власти.

В фойе Анадырского Дома культуры в те дни была разверну га выставка произведений литературы и искусства, посвященная юбилею. Изделия уэленских косторезов, удивительные работы из меда провиденских мастериц, живописные полотна профессиональных и самодеятельных художников, поэтические сборники на языках северных народностей, научные труды… Среди книг, экспонирующихся на выставке, внимание посетителей привлекла трилогия Анатолия Вахова о Первом Ревкоме Чукотки «Ураган идет с юга» («Пламя над тундрой», «Пурга в ночи», «Утренний бриз»).

Почти семь лет работал Анатолий Алексеевич над трилогией. Поездки на Чукотку, встречи с очевидцами и участниками событий тех лет, тщательное изучение исторических документов в архивах Хабаровска и Владивостока, Магадана и Петропавловска-Камчатского — все это помогло писателю создать широкое, исторически правдивое и художественно убедительное полотно.

…Это было трудное для молодой Советской республики время. Голод, разруха, саботаж, разгул недобитых белогвардейских банд. Дальний Восток и Крайний Север под властью колчаковцев. Тайные и явные посягательства японцев и американцев на русские земли. Действие первого романа «Пламя над тундрой» развертывается во Владивостоке. Писатель дает широкую историческую панораму, показывает соотношение классовых сил, рисует картины подпольной борьбы большевиков, передовых рабочих за установление Советской власти на Дальнем Востоке. Перед читателями проходит целая галерея образов классовых врагов — белогвардейских офицеров, бывших царских чиновников, купцов, заводчиков. Они яростно ненавидят Советскую власть, революционных рабочих и солдат, они готовы отдать свою страну на растерзание японскому и американскому капиталу.

Врагам революции противостоят большевики. В тяжелейших условиях подполья, постоянно рискуя жизнью, они разъясняют рабочим и солдатам ленинские идеи, поднимают их на борьбу. Уже на первых страницах романа мы знакомимся с преданными революции людьми — Романом, Новиковым, Арнольдом, Стариком, Мандриковым, Берзиным и многими другими.

Подпольный областной комитет РКП(б) принимает решение послать преданных партии людей на Чукотку. Представитель комитета товарищ Роман так объясняет это решение:

— Там, на Крайнем Северо-Востоке, нет коммунистической организации. Орудуют купцы и спекулянты. Они вместе с иностранными компаниями грабят местных жителей, вывозят пушнину. Анадырский уезд близок к Аляске, и возможно, что американцы и японцы вместе с колчаковцами попытаются создать там для себя плацдарм. Это очень опасно! Вспомните, сколько было попыток оторвать Камчатку от России, сделать ее «автономной»! Для кого? Для тех же японцев и американцев!

Мы не знаем истинного положения в Анадырском районе. Известия оттуда приходят редко. Радиотелеграф в руках колчаковцев. В свое время в Анадырский уезд мы послали коммунистов Чекмарева и Шошина. Связи с ними нет. Где они, что делают, живы ли, мы не знаем. В прошлом году в Анадырский и Чукотский уезды выехал представитель большевистского Камчатского областного Совета рабочих, крестьянских и инородческих депутатов товарищ Киселев. Ему было поручено создать на местах Советы, рассказать населению о Советской власти, но что он сделал — также ничего не известно. Как видите, вы едете, товарищ Мандриков, не в тихое место. Комитет партии посылает вас туда для того, чтобы вы среди трудового населения, среди инородцев повели разъяснительную работу, собрали силы и установили там власть Советов…

И вот едут на далекую Чукотку по заданию большевистской партии Михаил Мандриков и Август Берзин.

Старенький пароход «Томск» выходит из Владивостока и берет курс на север. На его борту посланцы большевиков и новое начальство Анадырского уезда, назначенное колчаковским правительством. Анатолий Вахов скупыми, но выразительными штрихами рисует портреты большевиков и их антиподов — врагов революции. Социальные и психологические характеристики персонажей романа глубоко мотивированы, поданы на достоверном жизненном материале.

Мандриков и Берзин прибывают в Ново-Мариинск в то время, когда среди шахтеров угольных копей назревает недовольство: владельцы шахты снизили им оплату за тонну угля. Наиболее сознательные из них Бучек и Булат призывают шахтеров к забастовке. Титов, Галицкий, Мальсагов, Гринчук, Клещин, Фесенко и другие товарищи, представители рабочего класса, каждый со своей судьбой, своим характером, но объединенные стремлением к правде, социальной справедливости, впоследствии станут членами Первого Ревкома Чукотки. Они выступают в защиту интересов своих товарищей по классу.

Им противостоят алчные, потерявшие честь и совесть правители, торговцы, спекулянты, бывшие офицеры. Они руководствуются стремлениями к наживе и ради этого не брезгуют никакими средствами: обман, грабеж, убийство — все годится ради наживы. Но и они лишь подручные у матерого хищника — американского коммерсанта Свенсона.

Олаф Свенсон, пользуясь хаосом, царящим в России, скупал столько мехов, что даже не успевал их вывозить. Но он мечтал избавиться от русских конкурентов и стать единоличным коммерсантом на Чукотке. Помнил он и о разговоре, который состоялся с руководителем Американского легиона Томасом перед отплытием из Нома в Ново-Мариинск.

Томас тогда ударил кулаком по столу: «Чукотка нам нужна! Мы до сих пор были слишком нерешительны и просили у этого кретина, русского царя, право построить там железную дорогу и провести телеграф с Аляски на Чукотку. Просили то, что принадлежит нам. Кто коренные жители Чукотки? Американские индейцы, их потомки. Они перешагнули через Берингов пролив и освоили край, а потом там появились русские. Чукотка, Колымский край, наконец, Амур, Приморье — все это должно быть нашим, американским. Вы поняли меня, Свенсон? Начнем с Чукотки. Она будет нашим мостом. Мы вцепимся в нее, как бульдог в свою жертву».

Так коммерция Олафа Свенсона тесно сомкнулась с политикой. Она и определила линию его поведения на Чукотке. Вокруг Свенсона группировались колчаковцы, торговцы, чиновники. Они не питали приязни друг к другу, но объединяла их ненависть к революции, к большевикам, страх перед завтрашним днем. Громов, Бирич, Струков, Суздалев, Толстихин, Бесекерский, Марков и другие готовы были запродать свои души заокеанскому капиталу, лишь бы не лишиться прибылей.

А тем временем в шахтерском бараке посланец большевиков Михаил Сергеевич Мандриков беседует с рабочими. Он рассказывает им о революции, о Ленине.

…Исчез душный барак, раздвинулись его мрачные стены. Питер стал так близко, словно не было между ним и Ново-Мариинском многих тысяч верст… Люди видели шагающие по Невскому проспекту отряды Красной гвардии, ярко освещенные, многолюдные, с плавающими облаками махорочного дыма коридоры и кабинеты Смольного, «Аврору» на Неве, гнали перед собой колчаковцев и деникинцев, освобождали Воронеж, шли в атаку, сидели в зале Третьего Всероссийского съезда Советов и слушали Ленина… Им казалось, что сквозь вой океанского ветра и шуршание снега они слышат голос простого и такого необыкновенного человека, который призывает всех здесь, в далекой заснеженной земле, поднять красное знамя, которое сейчас горит над Москвой, над многими селами и городами России…

— Скоро Советская власть утвердится здесь навсегда, — говорил Мандриков. — Для этого необходимо ваше героическое усилие. Теснее смыкайте свои ряды, готовьтесь к борьбе… И тогда мы поднимем красный флаг здесь, над нашей землей!

Шахтеры угольных копей были готовы к борьбе за власть Советов. Труднее было поднять на борьбу коренных жителей Чукотки — оленеводов и охотников. Власть богачей и шаманов, суеверие, нужда и голод, разобщенность и оторванность от остального мира — все это затрудняло работу посланцев большевистской партии. Для многих бедняков Свенсон и его подручные олицетворяли собой неземное могущество, казалось, они могли все: спасти человека от голода, осчастливить его или обречь на смерть. В руках у них были реальные богатства, а значит, и сила. И как трудно в сознании охотников утверждалась вера в возможность другой, справедливой жизни. Только несколько местных жителей, среди них учитель Куркутский и каюр Оттыргин, понимали, что правда — на стороне большевиков. Уже в который раз Август Берзин приезжал в ближайшее к Ново-Мариинску стойбище и вел через Куркутского разговоры с оленными чукчами, собравшимися в яранге Туккая, но результат был все тот же: его слушали с интересом, но не верили, А когда в стойбище появился Свенсон, яранга Туккая сразу же опустела.

И вот над постом Ново-Мариинск поднято красное знамя революции. Власть в руках революционного комитета. Выступая на митинге, Мандриков сказал:

— Старый охотник чукча Евтуги как-то рассказал мне одну легенду своего народа. В ней говорится, что наступит время, когда сильный ураган с юга принесет много тепла, солнца, и тогда растает снег, и на этой суровой северной земле наступит вечная весна, а птиц, зверей, оленей, рыбы станет несметное количество, и чукчи навсегда забудут о голоде, холоде, нищете, и все будут счастливы. Эта легенда — мечта народа о своем будущем. Мечта начала сбываться. Первое дыхание могучего урагана великой революции коснулось этой земли!

В тот же день в эфир ушла радиограмма, сообщающая всему миру о том, что власть в Анадырском уезде перешла в руки большевиков. Эта весть сквозь снежный ураган, сквозь ночь, сквозь ненависть и бешенство врагов находила путь к сердцам честных людей.

Так заканчивается первая часть трилогии «Ураган идет с юга».

Первым всегда трудно. Капитализм имел все — деньги, кадры, прессу, громаднейший опыт. У большевиков — пока только первые шаги организации новой социальной системы. В Анадырском уезде, как и на всей Чукотке, эти трудности усугублялись темнотой и забитостью местного населения, отсутствием надежной связи со всей страной, продажностью чиновников. И сквозь величайшие трудности борьбы, сквозь трагические ошибки и препятствия ревком шел к главному — сотни и тысячи людей убеждались в правоте и силе великих идей социализма. Самая далекая, самая отсталая окраина России — теперь уже Советской России! — боролась за новую жизнь, И обездоленный каюр Оттыргин, и шахтеры с угольных копей, и марковская голытьба поверили в большевистскую, ленинскую правду и, поверив, пошли за ревкомовцами.

В книге «Пурга в ночи» Анатолий Вахов, опираясь на исторические факты и свидетельства, скрупулезно воспроизводит обстановку того времени. Вместе с персонажами романа мы присутствуем на заседании ревкома, где решается вопрос о национализации товаров русских и иностранных коммерсантов, на тайных совещаниях колчаковцев с агентами Американского легиона, в нищих шахтерских бараках, в охваченных голодом чукотских стойбищах…

Каждый день, каждый час жизни ревкома был насыщен тревожными событиями. Кто-то убивал преданных революции людей, сеял смуту среди шахтеров, поджигал склады с продовольствием, старался скомпрометировать руководителей ревкома. Чья-то опытная рука руководила этой работой. Агенты американского империализма Сэм Стайн и Рудольф Рули, недобитые колчаковцы во главе о коммерсантом Павлом Биричем не теряли времени. Они действовали хитро и беспощадно. А среди части ревкомовцев все еще жила наивная вера в «честность» врагов.

Из Петропавловска пришла радиограмма, которая сначала порадовала Мандрикова и Берзина, а потом насторожила их. В ней сообщалось, что на Камчатке произошел переворот, революционные рабочие взяли власть в свои руки, создан временный военно-революционный комитет. Из дальнейших же сообщений можно было понять, что в этом комитете заседают буржуазно настроенные люди. Они предлагают идти путем Временного правительства. Более того, они пытаются установить связи с анадырскими колчаковцами.

Мандриков ответил Петропавловскому временному военревкому:

«Из всех телеграмм ваших видно полное непонимание социальной революции. Все ваши распоряжения копируются из постановлений Временного правительства Февральской революции 1917 года. Вы забыли элементарные принципы Советской власти… Слушайте, что делается в Анадыре. Введена трудовая повинность. Все, кто хочет пользоваться продуктами питания, находящимися в Анадыре, должны работать. Работа должна заключаться в добыче угля, куда нами отправляются все буржуазные дармоеды… Товарищи из Петропавловска, предлагаем вам шире смотреть на интересы трудящихся и отбросить методы строительства новой жизни путем Февральской революции. Да здравствует власть трудящихся!»

То, что успел сделать Анадырский ревком, было лишь частицей большой программы. На все не хватало времени, сил, надежных людей. Анатолий Вахов не идеализирует своих героев. Михаил Мандриков иногда теряет классовую бдительность, проявляет благодушие. Он поверил бывшему колчаковцу Струкову, предателю Рыбину, жена Мандрикова Елена Дмитриевна исправно передавала врагам все новости. И когда «железный комиссар» Август Берзин, тяжело больной, уезжает в тундру, чтобы помочь голодающим оленеводам и охотникам, спасти их от верной смерти, враги Советской власти предательски уничтожают ревком.

…Алое полотнище над зданием ревкома было сорвано Трифоном Биричем, изодрано в клочья и брошено в снег. Пурга подхватила эти алые клочья и понесла их на запад, туда, где светит солнце. Там они сольются в гигантское знамя, которое уже навсегда поднимется над северным краем.

Так заканчивается вторая часть трилогии Анатолия Вахова.

Последнюю книгу трилогии «Утренний бриз» писатель не успел завершить — смерть оборвала работу. Но и в незаконченном виде, как боец в строю, делает она свое большое и нужное дело.

Бывший председатель Марковского уездного военно-революционного комитета В. М. Чекмарев, тоже посланец приморских коммунистов, впоследствии писал:

«Эхо злодейских выстрелов над рекой Казачкой прокатилось от Берингова моря до самых далеких стойбищ, с болью отдалось в сердцах оленеводов и охотников, рыбаков и шахтеров.

Пламя свободы, алый рассвет от поднятого красного знамени Первого Ревкома Чукотки не погасли, а зажгли большой костер борьбы за Советы на Чукотке.

Первый Ревком Чукотки на деле показал, убедил местных жителей — забитых, голодных и изнывающих в вечной кабале у своих и иностранных коммерсантов, что Советская власть — это власть трудящихся, их родная и самая справедливая власть…»

После трагической гибели ревкомовцев в разных местах Чукотки возникают Советы: только в марте 1920 года Советы были созданы в стойбищах анадырских и анюйских чукчей. В Марково организовался боевой отряд, готовый в любую минуту дать отпор недобитым колчаковцам и их американским приспешникам. Это был первый отряд Красной гвардии на Чукотке.

Власть белогвардейцев и коммерсантов была свергнута. Марковские красногвардейцы встретились на могиле ревкомовцев с отрядом Красной гвардии из Петропавловска-Камчатского. Как клятва верности знамени пролетарской революции прозвучали залпы салюта.

Героические дела Первого Ревкома Чукотки остались в сердцах, в памяти людей, в славных свершениях потомков — тружеников советской Чукотки. Они воплотились в гранит и бронзу, отлились в строках книг.

О. Онищенко