Пламя страстей

Глава 5

Всю неделю Ли не находила себе места, выдумывая предлог, чтобы не ехать на званый обед. У нее была масса идей, но ни одна из них не годилась – на поверку они оказывались либо слишком демонстративными, либо глупыми, либо явно надуманными. Выхода не было, и она проклинала себя за глупость, за то, что сразу вежливо не отказалась от приглашения, предоставив Чаду самому выпутываться и давать объяснения. Как глупо было с ее стороны испытывать к нему такие чувства!

«Я не полюблю его, – уговаривала себя Ли. – Никогда не буду его любить. И он не станет со мной видеться, если его семья не примет меня. Может, я им не понравлюсь?»

Всю субботу она потратила на то, чтобы понравиться его семье. Как это ни было тяжело, она отправилась с Сарой за покупками. В самом роскошном магазине для детей она купила девочке нарядное платье красного бархата с вышитыми на подоле белыми цветами. Ансамбль дополняли ажурные белые колготки и атласные туфельки. На случай, если Сара испачкает платье, был куплен джинсовый комбинезон и цветастая блузка в индийском стиле. Сзади на комбинезоне был кармашек, из которого торчал платочек в тон блузке.

Новый наряд не произвел на Сару ни малейшего впечатления, но яркая розовая упаковка вызвала бурю восторга: Ли с ужасом увидела, как девочка с наслаждением вгрызается в нее. Лоис была права – из нижней десны у малышки торчали два остреньких зуба.

Себе Ли купила пару модных брюк из мягкой шерсти. Шелковая блузка в тон делала ее глаза еще синее. Она не смогла отказать себе в удовольствии купить пару золотых колечек в уши, правда, несколько более смелых, чем она обычно носила, но она сочла, что это вполне допустимо по случаю праздника.

Вешая обновки в шкаф. Ли поблагодарила судьбу за то, что ей предоставился случай украсить к празднику богатый квартал, где жил Чад. Чек на крупную сумму был сейчас как нельзя кстати. Конечно, работа в торговом центре и пенсия Грега давали возможность жить вполне сносно, но лишний заработок никогда не мешал. Хотя до доходов таких, как у Чада Диллона, ей было далеко.

Воскресное утро выдалось ясным, но уж очень холодным: дул пронзительный северо-западный ветер. Ли с Сарой уже собрались, когда Чад позвонил в дверь.

Он стоял на крыльце, переминаясь с ноги на ногу и ежась от холода, несмотря на теплое пальто.

– Доброе утро, – поздоровался он.

– Привет, – коротко бросила Ли, хотя сердце так и подпрыгнуло в груди, едва она увидела его на пороге. Его глаза были такими же лучистыми, как солнечный свет. Под пальто у него была надета спортивная рубашка, а сверху еще и спортивная куртка; новые джинсы были современного модного покроя. – Мы уже готовы, мне только нужно закутать Сару. – Сама Ли стояла в пальто.

Чад вошел в дом.

– Это берем? – спросил он, указывая на сумку, до отказа набитую пеленками и другими детскими вещами.

– Да, – ответила она через плечо, заворачивая Сару в огромное одеяло.

– Вы, случайно, не собираетесь у нас поселиться? – пошутил Чад.

Ли выпрямилась, держа в руках извивающийся сверток и встретила глазами его смеющийся взгляд. Она не смогла удержаться и улыбнулась в ответ.

– Готовы? – Она кивнула. – Тогда идем. Я запру дверь.

Выйдя из дома. Ли внезапно остановилась, увидев у ворот роскошный темно-синий «феррари» Она обернулась и язвительно посмотрела на Чада – Можешь ничего не говорить ты продал свой пикап.

Он нахмурился.

– Нет, я его не придавал. – Он взял ее под локоть и мягко подтолкнул к машине – он даже не выключал мотор.

Втиснуться в автомобиль с Сарой и всеми ее причиндалами оказалось непросто. Наконец им это удалось.

– Ты нарочно приехал за мной на пикапе, а не на этой машине в тот день, когда возил меня обедать в ресторан! Потому что знал: если я увижу «феррари», то стану задавать неприятные вопросы, на которые тебе будет трудно отвечать! Скажи, я права?

– Да, – коротко бросил он.

– Тогда же ты попросил Джорджа и остальных ничего не рассказывать о тебе? Так?

– Да. – Он завел мотор и тронулся с места. Некоторое время они ехали молча. «Неловко будет явиться на обед, дуясь друг, на друга», – подумала Ли и первой предприняла попытку разрядить обстановку.

А где живут твои родители? – спросила она.

– У них небольшое ранчо – отец теперь разводит скот.

– Теперь?

– Раньше он тоже работал во «Фламеко».

– О, – только и вымолвила она.

Ее добрые намерения пропали впустую. Остаток пути они проделали в молчании, которое не нарушала даже Сара – девочка уснула, прижавшись к материнской груди. В воздухе повисла напряженность, которую одинаково ощущали и Чад, и Ли, делавшие вид, что внимательно следят за дорогой.

– Тебе тепло?

– Да.

– Ничего, если я немного уменьшу обогрев?

– Хорошо.

Они перекинулись лишь парой фраз, пока мощный автомобиль преодолевал расстояние до поместья, которое Чад скромно окрестил «небольшим ранчо». Наконец они свернули на частную дорогу, по обе стороны которой стада коров паслись возле разбросанных по бескрайним полям стогов сена. Ли вся трепетала. Она насчитала десять нефтяных скважин, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга, а потом сбилась со счету.

Дом тоже поверг ее в изумление. Величественный и строгий, он стоял в окружении тутовых и ореховых деревьев на берегу небольшой речушки. Стены были сложены из белого камня, четыре колонны у входа подпирали террасу второго этажа. Темно-зеленые ставни на шести высоких окнах фасада были отворены.

– Вот мы и приехали, – сказал Чад, избегая смотреть Ли в глаза. Он вылез из машины, достал сумку с детскими вещами, а потом помог выбраться Ли.

– Подумать только, я переживала из-за того, что ты подарил мне в больнице цветы, потому что считала тебя простым безработным, – процедила она сквозь зубы.

Его губы, казалось, стали тоньше от гнева, но он не успел ответить, потому что отворилась дверь и, вытирая руки о фартук, на крыльце появилась Амелия Диллон.

– Заходите скорее, пока малышка не простудилась, такой ветер! Добро пожаловать. Ли! Здравствуй, сынок! – Женщина ласково обняла Ли за плечи и ввела в дом. – Садитесь к огню, – пригласила она, когда они оказались в уютной гостиной. В огромном, во всю стену камине весело потрескивал огонь. – Отец, они приехали! – крикнула мать Чада в коридор. – Чад, положи детские вещи на тот стул. Ли, давайте сюда ваше пальто. Да как же вы собираетесь его снимать с ребенком на руках! Давайте, я…

– Мама! – вмешался Чад, кладя свои огромные руки ей на плечи. – Мы приехали на целый день, и тебе будет трудно его пережить, если ты сейчас же не успокоишься! Познакомься, это Ли Брэнсом.

Амелия издала нервный смешок.

– Кажется, я слишком много болтаю. Извини. Я просто очень волнуюсь, я так долго тебя не видела! Здравствуйте, Ли!

Как Ли и ожидала, Амелия Диллон понравилась ей с первого взгляда. Это была невысокая женщина с полноватой фигурой, вся какая-то очень домашняя. Волосы ее посеребрила седина, но чувствовалось, что когда-то они были такими же темными, как у Чада. И глаза у нее были, лучистые и голубые.

– Здравствуйте, миссис Диллон. Спасибо вам за приглашение. Нам очень приятно быть здесь.

– Давай я подержу Сару, а ты снимешь пальто, – предложил Чад, забирая у нее малышку, которая постепенно начинала просыпаться.

– Чад, дай мне на нее посмотреть! – воскликнула Амелия, подходя ближе. – Ну, разве не прелесть! Чад, ты только взгляни на ее платьице! Какая красота! Как вы думаете, она не испугается, если я возьму ее?

– Думаю, что нет, – ответила Ли, снимая пальто.

Чад помог ей раздеться и повесил пальто на вешалку вместе с Сариным одеялом. Вернувшись, он поймал взгляд Ли, и они улыбнулись друг другу, пока Амелия что-то тихо напевала Саре. Ли почувствовала, как ее сердце оттаивает, тянется к нему.

Ее гнев улетучился. По его глазам она поняла, что он тоже смягчился, что напряженность между ними огорчает его. У нее была трудная судьба, у него – непростая профессия, но привязанность, которую они испытывали друг к другу, было невозможно отрицать. Все началось как-то слишком быстро, но разве можно сдержать лавину чувств?

Внезапно ей страшно захотелось дотронуться до него. Он словно почувствовал ее порыв, подошел к ней и, взяв за талию, властно притянул к себе. Простив все, забыв обман, она всем телом прильнула к нему.

Она взглянула на него – в его глазах ясно читалась страсть. Но была там и мольба – он словно просил ее быть терпеливой и обещал за это награду.

– Она действительно прелесть, – произнесла Амелия, отрываясь от Сары. Она подняла глаза и просияла, глядя на Ли через плечо. – Стюарт, иди сюда! – позвала она.

Ли повернулась, следуя за ее взглядом, и чуть не вскрикнула. Она вся напряглась; Чад успокаивающе обнял ее за талию.

В дверном проеме стоял мистер Диллон. Это был высокий, большой человек. Чувствовалось, что в молодости он был такой же крепкий, как Чад. По его лицу было видно, что он закален стихиями; морщинки возле губ говорили о том, что он любит смеяться. Густые белые волосы обрамляли лысину, начинавшуюся со лба. Он опирался на костыль; на месте левой ноги болталась пустая штанина, заколотая у колена булавкой.

– Здравствуй, сын! Ли? – спросил он; Ли кивнула. – Мы очень рады. – Он проворно пересек комнату и протянул ей мозолистую руку. – Извините, что я снял протез, но в холодную погоду нога очень ноет.

– Мистер Диллон, – улыбнулась Ли, грациозно подавая ему руку: первый шок прошел, уступив место хорошим манерам, – почему вы извиняетесь за то, что хотите чувствовать себя удобно в собственном доме?

– Называйте меня Стюарт, – сказал он. – Ты был прав, сын, она действительно красавица! Ли покраснела, и все засмеялись.

– Он такой вредный, – вступила в разговор Амелия, – он нам ничего не рассказывает о тебе. Не сказал даже, брюнетка ты или блондинка, маленькая или высокая. Ну абсолютно ничего! Единственное, что он сказал, – что ты очень красива.

– Амелия, дай и мне взглянуть на ребенка, – попросил Стюарт Диллон, и жена тотчас же бросилась выполнять его просьбу. – Сын, ты молодец, правильно выбрал, кому помочь появиться на свет, – заметил он, ласково кладя свою руку на руку сына.

Ли поразило, как нежно эти люди относятся друг к другу, какая любовь царит в их семье.

Не прошло и получаса, а Ли уже казалось, будто она знает Диллонов всю жизнь. Она чувствовала себя как дома. В этой семье царила дружеская атмосфера, все словно излучали доброту. Даже дом был какой-то теплый. Старые доски уютно скрипели под коврами, как бывает лишь в обжитом доме, любимом его обитателями. Ли всегда не хватало своего дома: из-за того, что отец был военным, в детстве и юности ей приходилось часто переезжать с места на место. Она всегда завидовала стабильности жизни таких семей, как Диллоны.

В камине весело потрескивал огонь, все не торопясь потягивали горячий пунш из клюквы, рецепт которого Амелия тут же сообщила Ли. Сара довольно посасывала крекер – на шею ей повязали слюнявчик, чтобы она не запачкала свое нарядное платьице.

Комнату украшали семейные реликвии, вязаные крючком салфетки и фотографии Чада в разные годы жизни. Возле одного из оконных проемов, простиравшегося от пола до потолка, стояла огромная сосна, исполняющая роль рождественской елки.

Ли предложила Амелии помочь с обедом, и та не стала возражать. Ли накрыла на стол и приготовила картофельное пюре, одновременно отвечая на вопросы Амелии. Стюарт держал Сару на руках, а Чад отправился на чердак за елочными украшениями.

– Принеси детский стульчик, – попросила его Амелия.

Чаду пришлось несколько раз сбегать на чердак, но когда он освободился, стол уже был накрыт.

– Чад, мой руки и неси жаркое. Ли, доставай заливное, а я усажу Сару на стул.

– Она еще никогда не сидела в таком стуле. Она даже еще сама не садится, – попыталась протестовать Ли.

– Предоставь все мне, – уверенно сказала Амелия.

Чад мыл руки на кухне, а Ли тем временем достала заливное в большом хрустальном блюде, которое можно было удержать только двумя руками. Ли направлялась к двери, когда Чад преградил ей дорогу.

– Ты сегодня просто неотразима, – мягко произнес он. – И очень понравилась моим родителям, как я и предполагал.

– Они мне тоже понравились, – отозвалась Ли, поднимая тяжелое блюдо.

Неожиданно он обнял ее за талию и легко поцеловал, несмотря на блюдо, разделявшее их. Его прикосновение пробудило в ней бурю чувств, что явно угрожало не только заливному, но и ее решимости противостоять натиску Чада. Этот мужчина пробуждал в ней всепоглощающую жажду отдаться ему.

– Чад, подавай жаркое! – крикнула из столовой мать.

– И ощущать тебя мне нравится так же, как смотреть на тебя, – проговорил он низким голосом, потом отодвинулся, убрал руку, ухмыльнулся и пошел выполнять просьбу матери. По заливному пробежала дрожь, когда Ли ставила его на стол.

– Я все же считаю, что это не правильно, – строго повторила Амелия. Не обращая внимания на ее слова, Стюарт продолжал втирать бурбон в нежные десны Сары. – Я вообще не одобряю крепких спиртных напитков, а тем более употребление их детьми.

– Это же в медицинских целях, – ответил Стюарт. Он, казалось, даже не обращал внимания на то, что Сара измазала слюнями весь его палец. – Я точно так же поступал с Чадом, когда он был в этом возрасте. Да ты и сама капала ему в горло виски с медом, чтобы прошел кашель.

Амелия сделала вид, что смущена.

– Ли может Бог знает что о нас подумать.

– Ну что вы, – засмеялась Ли, чувствуя себя спокойно и уютно после семейного обеда и приятной застольной беседы. – Я, пожалуй, сама куплю бутылку бурбона.

Они с Чадом сидели на диване, он обнимал ее за плечи, слегка поглаживая по руке. Она старалась не думать о его несколько дерзком поведении на кухне, когда же вспоминала об этом, он, казалось, чувствовал, что у нее на уме, и хитро подмигивал ей.

Даже во время обеда, поразившего ее своим обилием, он мучал ее. Делая вид, что внимательно слушает рассказ отца о делах на ферме, он Опытной рукой гладил под столом ее ногу чуть выше колена. Все ее попытки убрать ногу ни к чему не приводили. Казалось, его рука снабжена радаром, нацеленным на нее. В конце концов она поняла, что сопротивление бесполезно, и сдалась. Он был явно удовлетворен.

– Расскажите, пожалуйста, еще раз, как сажать ее в высокий стул, – попросила Ли мать Чада.

– Установите загородку около груди, потом чем-нибудь ее привяжите. В большинстве стульев есть специальный ремешок, который располагается между ногами и не дает ребенку соскользнуть.

– Мне кажется, легче научить ее сидеть саму, – с убийственной логикой заметил Чад.

Ли и Амелия одарили его уничижительным взглядом, но они с отцом только рассмеялись. Чад относился к родителям с большим уважением, неизменно выполняя все их просьбы. И они в нем души не чаяли. По всему чувствовалось, в какой уютной домашней атмосфере он рос. А уж то, как гордились им родители, было видно невооруженным глазом.

– Ox! – сказала Ли, когда Сара начала плакать и потягиваться. – Боюсь, у нас испортилось настроение.

– Почему бы тебе не уложить ее спать наверху? – предложила Амелия, вставая, чтобы их проводить.

– Я с ними, – с готовностью вызвался Чад.

– Нет, оставайся здесь, – распорядилась мать. – Отец хотел, чтобы ты посмотрел с ним футбольный матч.

Чад покорно опустился обратно на диван. Ли взяла из рук Стюарта плачущую дочурку и пошла за Амелией наверх.

– Это комната Чада, – сказала Амелия, вводя Ли в большую, просторную комнату. – Я ничего в ней не меняла.

Комната была увешана фотографиями спортсменов, спортивными трофеями, вымпелами и флажками. В одном углу стояли лыжи и теннисная ракетка, на стене висел футбольный шлем.

– Вместе мы сможем пододвинуть кровать к стене, а с другой стороны положим подушки, чтобы наша бесценная малютка не упала, – предложила Ли.

Амелия с готовностью принялась осуществлять задуманное.

Они передвинули кровать и уложили Сару, но та никак не могла уснуть. Ее крохотные ножки молотили по матрасу, в приступе раздражения она из стороны в сторону крутила головкой. Лицо ее покраснело.

– На нее действует незнакомая обстановка, – сказала Амелия с сочувствием. – Чад в младенчестве не мог спать нигде, кроме своей кроватки.

– Может, если я лягу рядом, она успокоится, – сказала Ли, сбрасывая туфли:

– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Ли легла на кровать и стала поглаживать Саре спинку. Девочка сразу успокоилась, ее рыдания постепенно перешли в тихие всхлипывания, затем в икоту, и скоро она уже мирно посапывала. Ли укрыла ее и себя стеганым одеялом и принялась разглядывать фотографию, где Чад был изображен в критическую минуту футбольного матча, но скоро ее глаза закрылись, и она уснула.

Когда Ли проснулась, с ее ухом происходило что-то неизъяснимо приятное. Она пошевелила головой и стукнулась лбом о голову, склонившуюся над ней.

– Женщина, проснись и поцелуй меня, – потребовал глубокий, густой голос.

Теплые влажные губы нежно, едва заметно прикасались к ее губам, пока она не приоткрыла рот, чтобы слиться с этими ищущими губами в жадном, страстном поцелуе. У нее не было сил открыть глаза, но она вынула руки из-под одеяла и обняла Чада за шею.

– Какая ты сладкая! – прошептал он ей на ухо и снова попытался ее разбудить. Па этот раз ей удалось разлепить веки и убедиться, что Сара спокойно спит у стенки. Чад стоял возле кровати на коленях. Обняв Ли за талию, он повернул ее к себе и вновь прижался губами к ее губам. Его язык жадно и страстно изучал глубины ее рта, хитростью подчиняя ее себе.

– Чад, – слабо выдохнула она, когда его язык достиг ее неба. Его дыхание обжигало ей кожу, теплую со сна. – Здесь нельзя.

– Тихо.

– Твои родители…

– ..спят в своих креслах перед телевизором. Матч оказался очень скучным. Молчи.

Она подчинилась, позволив ему лечь рядом с собой. Он натянул на себя одеяло и уложил ее на спину, а сам склонился над ней.

– Не можем же мы…

– Ты так красива, – медленно произнес он. – У тебя такие синие глаза.

– У тебя синее.

– Нет.

– Да, – настаивала она. Забыв обо всем, отбросив здравый смысл, она прикоснулась пальчиком к его темным бровям. Вовсе не желая его возбуждать, она тем не менее повела палец вниз, по носу к губам, очертив их контур, словно провоцируя его.

Чад зарычал и, отбросив всякое стеснение, снова приник к ней поцелуем, страстно желая ощутить на губах ее вкус.

Его рука расстегнула пуговицы у нее на блузке, не встретив какого-либо сопротивления с ее стороны, и скользнула внутрь. Все ее существо тотчас же отозвалось на его прикосновение, когда он одним движением руки расстегнул лифчик. Приподняв голову, он отодвинул прозрачную ткань и взглянул на нее.

– Ли, – благоговейно выдохнул он. Он играл с ее темноватыми розовыми сосками, каждый из которых претендовал на его особое внимание. По своему желанию он менял их форму и цвет, осторожно сжимая их большим и указательным пальцами. Ли извивалась и стонала, изнемогая от желания. Он нежно заглянул ей в глаза и опустил голову.

Ласково, одними губами, он пощипывал ей соски, бросая ее в водоворот страсти. С каждым новым прикосновением все внутри нее сжималось, ощущая пустоту. Ей страшно хотелось, чтобы эта пустота была заполнена.

– Чад! – вскрикнула она, прижимаясь к нему.

– Знаю, милая, все знаю. Я сгораю от желания, я так тебя хочу! – Его рука покоилась у нее на груди, а губы изучали ложбинки между ребрами. Затем он расстегнул ей брюки и, обнажив пупок, принялся его целовать, усиливая ее возбуждение.

– У тебя такая гладкая кожа! – прошептал он, уткнувшись лицом ей в живот и нежно покусывая его. Наконец он дошел до кружевной оборки на трусиках и сказал:

– Ли, я хочу тебя! – По напряжению, прозвучавшему в его голосе, она поняла, что он едва сдерживается. Доказательством служила и его возбужденная плоть, упиравшаяся ей в бедро.

Внезапно очнувшись, она осознала, что происходит, и испугалась.

– Нет, Чад! – воскликнула она и накрыла его руку своей. – Прости, но я не могу. Не здесь, не сейчас.

– Не волнуйся. Ли, я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно.

– Прости, – повторила она, закрывая глаза. В его глазах она увидела понимание. В глубине души она не хотела, чтобы он проявил понимание, она желала, чтобы он был настойчивым, – ее тело так мечтало о наслаждении.

Но – нельзя! Ведь она не может выйти за него, а связь вне брака противоречила всем ее представлениям и моральным устоям. И все же все ее тело содрогалось от желания слиться с ним. Если уж она ощущает эту щемящую пустоту, то что же тогда должен чувствовать он? Она открыла глаза и увидела, что он внимательно наблюдает за ней.

– Ты, должно быть, ненавидишь меня за то, что я так поступила с тобой. Но я не нарочно.

– Я знаю, – тихо ответил он. – Если тебе будет от этого спокойнее, я скажу, что не смог бы заниматься любовью в таких условиях. Здесь не время и не место.

Она покорно лежала, пока он поправлял ее одежду. Закончив, он наклонился к ней и прошептал:

– Как ты думаешь, мне когда-нибудь удастся увидеть тебя целиком обнаженной? – Он улыбнулся озорной, доброй улыбкой.

– Ты ведешь себя просто возмутительно. – Она робко улыбнулась.

Он самодовольно хмыкнул.

– Неужели тебе совсем неинтересно, как я выгляжу без одежды?

– Нет.

Он усмехнулся, в сумраке комнаты ярко сверкнули его зубы.

– Маленькая лгунья!

Ей не удалось выразить свой гневный протест – его поцелуй закрыл ей рот.

Они разбудили Сару, и Ли нарядила ее в джинсовый комбинезон. Чад, которому очень понравился новый наряд ребенка, снес девочку вниз. У самого подножия лестницы Ли вдруг вцепилась ему в руку.

– Как ты думаешь, они не заметят?

– Ты имеешь в виду следы поцелуев у тебя на груди? Ну, если тебе придет идея расстегнуть блузку… – Смущенное выражение ее лица рассмешило его. – А вот что они действительно могут заметить, так это то, какого труда мне стоит держаться подальше от тебя. Смотри, в какой-то момент я все-таки сорвусь.

И правда, когда они наряжали елку. Чад изо всех сил старался не прикасаться к ней, но все же он улучил момент, когда они оказались в тени, – свет в комнате был потушен, и ее освещала только елочная гирлянда, – подошел к ней сзади, обнял, положив руку на грудь, и поцеловал в шею.

– Чад, прекрати! – возмущенно прошептала она.

Но он только хмыкнул и ущипнул ее пониже спины.

Елка была почти готова, и Ли остановилась понаблюдать, как родители Чада играют с Сарой. Время от времени то один, то другой давали указания, куда лучше повесить ту или иную игрушку, но по большей части они были полностью поглощены ребенком. Девочка, казалось, разделяла их удовольствие.

– Чад, – вдруг произнесла Ли серьезно, – а что случилось с твоим отцом, почему у него нет ноги?

В его глазах отражались елочные огоньки, но все же она сумела прочесть в них, что он колеблется, подбирает слова. Наконец он проговорил:

– На него упали обломки машины, когда он тушил пожар.

Испуганное выражение ее лица говорило само за себя, и Чад поспешил отвернуться. Хлопнув в ладоши, он спросил мать, чем можно подкрепиться.

Все ели ореховый торт со взбитыми сливками, и Амелия со Стюартом хвалили Чада и Ли за нарядные украшения. Наконец Чад объявил, что им пора ехать, если Ли хочет попасть домой до ночи, и Ли сказала:

– Сложи, пожалуйста, Сарины вещи, а я помогу твоей маме по хозяйству.

Чад заворчал, но Ли не стала его слушать, а пошла, за Амелией на кухню. Стюарт снова принялся возиться с Сарой. Было видно, что это занятие явно доставляет ему удовольствие.

Когда Ли вытирала последнюю чашку, к ней подошла Амелия, взяла ее руки в свои и сказала ласково:

– Ли, сегодняшний твой приезд так много значит для нас.

– Для меня тоже, – ответила Ли.

– Мы так беспокоимся из-за Чада, – призналась Амелия.

– Из-за его работы?

– И из-за нее тоже, но я имею в виду его личную жизнь. После того, что у него было с Шерон, мы боялись, что он уже никогда не сможет полюбить… Но мне кажется, он без ума от тебя.

Но у Ли в голове засело лишь одно слово. Одно имя.

– Шерон? – срывающимся голосом переспросила она. «Я ничего не хочу об этом знать!» – кричало все ее существо.

"Амелия испуганно посмотрела на нее.

– Ты не знаешь про Шерон? – Ли покачала головой. – О, прости! – В голосе Амелии слышалось искреннее раскаяние.

– Кто это – Шерон? Прошу вас, скажите! – Ли только тогда поняла, как сильно сжала руку женщины, когда та сморщилась от боли. – Пожалуйста, – умоляюще простонала она, отпуская руку Амелии.

Та посмотрела на нее с сочувствием.

– Думаю, тебе лучше спросить Чада.