Планета без имени

Глава 16:Потасовка в столовой

Проснулся я давно. Просто долго лежал, уставившись в черный от сигаретного дыма потолок, и ни о чем не думал. Прошла еще одна неделя, а я ни на шаг не продвинулся к разгадке, что же представляет собой эта планета. По каким законам живет и как именно существует. Да, сюда бы действительно загнать; ученых, орнитологов, палеонтологов, да и еще много кого, чтобы изучить ее от макушки до кончиков пальцев, а если быть точнее, то от стратосферы до ядра. Или же все, что волновало властьимущих — это добыча эйтерия? Я нахожу все это крайне странным, впрочем, как и все на этой планете.

— Я вижу, что ты не спишь, парень — Раздался голос Шмыги. — Ты уже проснулся?

— Еще не полностью. — Подал я голос, даже не повернув головы.

— А я буянил этой ночью? — Осторожно поинтересовался бывший капитан.

— Да нет, сегодня тихо себя вел. Спал, как младенец. — Сказал я, дырявя взглядом потолок.

— Тогда развяжи меня, а то я в туалет хочу!

После того случая мы с Инженером, чтобы не возникало проблем в дальнейшем, начали привязывать Шмыгу к койке до самого утра, а проснувшись, отвязывали обратно. Вынужденная мера оказалась действенной. Даже если капитана накрывало с головой, и он начинал видеть кругом врагов, то при этом мебель оставалась нетронутой, а люди — целыми и невредимыми.

Избавившись от пут, наш старожил мелкими шажками засеменил к унитазу, чтобы справить нужду. Вот она, спокойная жизнь. На каждую проблему можно найти свое решение, пусть даже самое радикальное. Я посмотрел на койку нашего Шмыги, где лежали скомканные простыни, служившие сдерживающим элементом.

— Жрать охота! — Вернувшись, старожил сел на койку и начал готовится к завтраку. — Я бы сейчас целого слона проглотил.

Зря он сказал о мясе, в животе сразу же заурчало.

— Или бы шашлык из говядины. — Мечтательно произнес Шмыга. — Приправленную перцем, да с жареным луком! Все бы отдал, чтобы заполучить хотя бы один единственный шампур.

Шмыга будто взял в руки воображаемый шампур и начал есть воображаемое мясо. Он делал это с аппетитом, при этом довольно постанывая от наслаждения.

— Приятного аппетита. — Буркнул я и встал с постели.

— Ну и куда МЫ собрались? Сейчас будет утренняя зарядка! — Положив воображаемый шампур на тумбочку, наш физрук поднялся, расставил ноги на ширине плеч и на начал приседать, приговаривая. — Оп! Оп! Оп!

Я присоединился к зарядке, иначе Шмыга так просто от меня не отстанет. А вот Инженер все еще спал, и, проснувшись, он не очень обрадуется тому факту, что ему сегодня приседать лишние сто раз.

— Оп, оп, оп! — Выводил старожил, будто распевался в хоре. — А теперь отжимания!

Завтрак, как всегда, по расписанию.

Я подошел к чудо-машине которая выдала мне все тот же рацион, состоящий из странного желе из пяти вариаций. Никак не могу привыкнуть к этой еде. Или же это просто невозможно, и теперь я каждый раз буду вздрагивать при виде дрожащих стенок, или же к лапкам, которые щекочут тебе нёбо, пока ты пережевываешь.

Мы нашей обычной кампанией уселись за столик и, перекидываясь стандартными фразами, приступили к трапезе. Рассказ про шашлык возбудил мой желудок, и он просто урчал от голода. Сытый рудокоп сможет принести больше эйтерия, чем голодный. Или, как любил говорить мой папенька: нам нужны тупые, но работящие. Чинуши бы с удовольствием понабрали в команду увальней, но кто же тогда будет чинить их технику, водить машины или же лечить рабочих! Поэтому в каждом призыве есть различные специалисты. Пусть и неадекватные, но все же специалисты. Инженер — мастер своего дела, идеальный работник, вот только с одним нюансом, он может придушить человека, а то и разрезать. Салага хорошо управляется с машинами, а еще есть доктора, механики, программисты и экономисты. Разношерстая команда на все случаи жизни. Казалось бы, все идеально! Вот только уживаться друг с другом люди не хотят! И на первый взгляд идеальный механизм рушиться о человеческий фактор. Ведь люди начинают делиться на группы, плести заговоры и строить козни. Выживает в этом муравейнике лишь сильнейший!

— Вот сволочь!

Я не сразу понял, что это говорил Салага, он куда-то смотрел, при этом сжимая свои кулаки. Проследив за взглядом, я увидел Депутата, который издевался над Штопором

— Ты снова здесь! — Смеялся наш элитный заключенный. — Ну что, снова решил спереть бургер для этой твоей несуществующей зверушке?

Депутат откровенно глумился над бедным пареньком, заставляя того хвататься за голову и плакать.

— Или ты сам все съедаешь, а? — Депутат подошел к Штопору и крикнул ему прямо в ухо. — Просто прикидываешься больным. Удобно ведь, не правда ли? Никто тебя не осудит, что с дурака взять-то!

— Я… я… я хочу домой. — Скулил заключенный.

— Ты и так дома. — Развел руками Депутат. — Чем тебе здесь не дом. А мы твои друзья!

— У меня лишь один друг, мой питомец. — Всхлипывая, отозвался заключенный. — Я… нужно его выгулять… выгулять. Нужно идти!

— Никуда ты не уйдешь! — Заорал депутат и обратился к товарищу. — Эй, Амбал!

Здоровяк медленно уплетал гамбургеры, и даже головы не повернул.

— Я ем. — Пробасил он. — Мне не до твоих шуточек.

— Да какие тут шуточки. — Театрально изобразил удивление Депутат. — Помнишь, что он у тебя еду спер. Помнишь? Ты же говорил, что убьешь за кусок хлеба, а тут целый бургер!

— Мне сейчас не до вас. — После этого Амбал засунул в рот целый бургер, после чего начал пережевывать.

— Вот же, связался со своей медсестричкой, с этой подстилкой! Она же тебя сгубила. Ты… ты мягким стал, добросердечным!

На это здоровяк повернул голову. Он ничего не сказал, но Депутат тут же прикусил язык и умолк.

— Ну и ладно! — Зло бросил Депутат и схватил Штопора за плечо, тот начал вырывался. — Я сам укажу твое место!!!

Штопор, защищаясь от нападков, случайно сбил с формы нападавшего черный квадрат, и тот попрыгал по полу.

Депутат заехал пареньку в челюсть. И было бы самое настоящие избиение, если бы:

— Это не твое?

Депутат оторвался от Штопора и посмотрел на меня. Я же держал в руках черную коробочку.

— Не видишь, я сейчас немного занят, положи устройство на стол и не мешай!

Я сделал, как он и велел. Положил коробку на стол и отошел.

— Ты ведь Александр, верно? — Надо было видеть удивленное лицо Депутата в этот момент. — Александр Твардовский.

Ты… как ты узнал! — Заключенный отпустил Штопора и сделал два шага назад.

А я продолжал выдавать информацию:

— Бывший член сената, промышляющий тем, что заставлял народы сражаться между собой.

— Я… я не виноват! Я ничего не делал! У меня чистые руки! — Он поднял руки вверх, но даже сейчас на этих руках была кровь Штопора.

— Ах, так! Да вы знаете, кто я? Я же могу вас всех перебить, один звонок и все. Я здесь главный! Я здесь Бог! Хочу убиваю, хочу милую!

— Ты поосторожней со словами, Александр. — Улыбнулся я, назвав его настоящим именем.

— А то что? Вы все у меня вот где. — Он сжал кулак и показал всем на обозрение.

— Это не дает тебе права рушить судьбы людей. — Покачал головой я. — Ты же беспредельщик чистой воды!

— И что? Я все могу!

Неизвестно откуда возник Бывалый. Он подошел к Депутату и выписал ему увесистую оплеуху, от которой тот шлепнулся на пол. Затем Бывалый снял с груди черную коробку и потряс ею у самого носа нарушителя.

— Я все слышал! Каждое твое гнусное слово. — Зашипел уголовник. — Значит, ты беспредельщик. А я таких не люблю! Я таких презираю!

— Бывалый, ты чего! Ты… ты что попутал? Мы же за одним столом едим. А кто тебе нормальную еду приносил забыл уже? Мы же в одной лодке!

Бывалый влепил еще одну оплеуху, и парень замолчал.

— Мы не вместе! Я слежу за порядком, а ты тот, кто этот порядок нарушает!

Кровь сочилась из губы и носа. Александр Твардовский еще никогда не испытывал такого унижения. Его били! А людишки смотрели! Те, которых он и за людей не считал!

— Вы все поплатитесь! — Зашипел Депутат. — Все до единого! ОХРАНА!

Уголовник вытащил из кармана нож и вонзил его прямо в живот. Депутат забулькал кровью и повалился на пол. Но этим все не закончилось. Бывалый поднес лезвие к уху.

Понимая, что сейчас произойдет, я отвернулся на в силах вытерпеть подобного зрелища.

— Теперь я буду слышать намного больше! — Я увидел, как Бывалый держит в руках два окровавленных уха. — Твоими ушами, Депутат.

Двоякое чувство одолевало меня. С одной стороны, я избежал жестокого избиения Штопора. Но с другой — если бы не включил передатчик, то и Бывалый не услышал разговора. И Депутат бы был сейчас жив.

Странно, но сожаления о содеянном я не испытывал. Незавидный конец для диктатора!

В этот момент раздался сигнал, и толпа двинулась к выходу.

Труп депутата остался на полу. Брошенный, покинутый всеми, он истекал кровью, а тело понемногу остывало.