Планета в подарок

20

Успех предприятия отнял у Коунса все силы. Раньше его поддерживало напряжение и подгоняла необходимость, но теперь, когда работа осталась позади, он чувствовал себя усталым и истощенным. Сильную усталость породило не только физическое напряжение: Коунс был стар. После каждой смерти он получал молодое тело, что было возможно благодаря применению электронной записи, но его дух, его душа, его личность не изменялись и не обновлялись, множество воспоминаний долгих жизней угнетало его. И хотя он обладал неимоверными знаниями, этого было недостаточно, чтобы сделать его счастливым. Коунс давно понял, что вечная жизнь, хотя в принципе и возможная, не обязательно была счастьем.

Он находился на Регисе один, потому что все остальные были на Имире. Автоматы вели наблюдения и записывали все происходящее. Коунс знал, что автоматы наблюдали и за ним, но это ему не мешало, потому что машины не могли вмешаться в его планы и не задавали никаких вопросов. Он немного стыдился, того, что собирался сделать, потому что, собственно говоря, это смахивало на трусость, но не существовало лучшего пути, и только он один мог воплотить в жизнь этот план.

Система трансфэкса была его изобретением. Он знал возможности аппарата лучше, чем все остальные, и все же испытывал некоторую неуверенность, когда решился привести в исполнение задуманное. Надо было спешить, потому что он не хотел огорчать никого из своих друзей. И чтобы аппаратура не смогла автоматически восстановить то, что он хотел разрушить, Коунс постарался перепутать все записи, уничтожить все следы.

Наконец подготовка была завершена. Он сам сомневался в успехе своего плана, уж слишком сложной была задача. В последний раз он огляделся вокруг, слабо улыбнулся и вступил в светящееся силовое поле на платформе трансфэкса.

В первое мгновение Коунс едва мог поверить, что его расчеты действительно были безошибочны. Он оказался на корабле, летящем в космосе со сверхсветовой скоростью, и ошибка в несколько сантиметров привела бы к гибели не только его самого, но и весь корабль.

Он растерянно стоял в огромной двойной каюте и глядел на шахматный столик с расставленными на нем фигурами. В каюте никого не было, но рано или поздно Бассет должен был прийти сюда, потому что на корабле не было других удобных для отдыха помещений. Коунс опустился в кресло Бассета и взял одну из его маленьких сигар.

Спустя несколько минут в каюту вошел Бассет, и только дойдя до середины комнаты, он заметил Коунса. Испуганный так, что не мог произнести ни слова, он оперся на стол и с белым, как мел, лицом уставился на Коунса, не в состоянии поверить, что здесь, в его кресле, сидит этот человек.

— Садитесь, Бассет, — спокойно сказал Коунс. — Я хочу поговорить с вами.

Бассет испуганно оглянулся: дверь за его спиной автоматически закрылась, отрезав ему путь к отступлению. Подслушивающее устройство не было включено, потому что в нем не было никакой надобности, так что и с этой стороны помощи ждать не приходилось. Бассет почти упал в другое кресло, ошеломленный безграничными возможностями противника.

Коунс, подождав, пока Бассет немного успокоится, стряхнул пепел с сигары и взглянул прямо в глаза Бассету.

— Ваши люди проделали неплохую работу, — с уважением произнес он. Рам Сингх действительно наш человек. Но установление факта, что у нас есть опорный пункт, конечно, не ваша заслуга. Я поручил Раму дать соответствующие показания, чтобы вы лично захотели убедиться в его существовании и тотчас отправились в путь. Я хотел убедиться, что вы не поручите это важное задание никому другому.

— Чего вы хотите? — выдавил Бассет.

— Я хочу пресечь ваши планы, Бассет! — Коунс оперся локтями о стол, подавившись вперед. — Вы опасный человек. Нужно ли говорить, почему?

Бассет постепенно снова обрел самообладание и, прикидывая, как объявить тревогу среди своих людей, хотел выиграть время, поэтому молча кивнул.

— Вы умный человек, Бассет, но проморгали важные вещи. И это тем более опасно, что вы достаточно могущественны: ваши ошибки могли привести к чудовищной катастрофе. Вы всегда думаете только о себе и никогда о других, не говоря уж о человечестве в целом.

— Что вы хотите сказать? — обиженно фыркнул Бассет.

— Объясню. Уже во время нашей первой встречи, если помните, я сказал, что вы хотели бы владеть всем, причем ваше властолюбие не ограничивается Землей, а распространяется на все населенные планеты. Однако вы упустили из виду факт, что не годитесь на роль властелина. На эту роль, уж если на то пошло, гораздо лучше подходим мы, и уже доказали это.

— Не удивительно! Вы располагаете мощной организацией, и у вас есть известное влияние и замечательные средства. Но у вас нет власти!

— Нет власти? — Коунс поднял брови и с превосходством улыбнулся. — У нас есть власть подарить целую планету. Разве это не власть — определить судьбу двух разумных форм жизни? Разве это не власть — определить, что две совершенно чужие друг другу формы разумной жизни должны жить рядом друг с другом в мире и дружбе?

— Две различные формы разумной жизни? — с удивлением переспросил Бассет.

Коунс только кивнул.

— Это выше вашего понимания.

Бассет внезапно успокоился.

— Вы глупец! Вы только блефуете! Но если вы действительно сказали правду, я ничего не теряю!

— Верно, Бассет. Но, согласитесь, я не могу оставить в живых такого известного человека, как вы.

Бассет вскочил и громко возопил о помощи.

Коунс медленно поднялся и осмотрелся. Прямо над ним в обшивке корабля было слабое место, усиленное приваренной подпоркой. Он посмотрел на свои часы и удовлетворенно кивнул.

Члены экипажа во главе с Лекоком ворвались в каюту и непонимающе уставились на нового пассажира.

— Вам известно, какими возможностями я располагаю, — тихо сказал Коунс. — Тем же способом, каким явился сюда, я могу заставить исчезнуть подпорку вот здесь, наверху. Это займет не более нескольких секунд. Вы, наверное, представляете себе, что это значит! Никто не может ничего изменить, даже я сам.

Коунс был уверен, что его тщательная подготовка не была напрасной, надеясь только, что никто из его людей не вернется в ближайшие минуты на базу в главный лагерь и не изменит настройку автоматики.

— Он всех нас убьет! — завизжал Бассет.

На лицах людей застыл ужас, они не сводили глаз с потолка, откуда таинственным образом вдруг исчезла подпорка. От чудовищного давления пластины обшивки скрипели и скрежетали, наружная оболочка могла лопнуть в любое мгновение.

Бассет уже примирился с судьбой, сознавая, что обрел, наконец, своего господина, но в его глазах сияла непритворная радость последнего триумфа: Коунс, не сделав никакой попытки покинуть корабль, тоже был обречен на смерть.

Секундой позже сварной шов не выдержал, корабль лопнул по всей длине… И Коунс, наконец, обрел забвение, по которому так давно тосковал. Бассет умер с сознанием, что противник разделил его участь.

Коунс чувствовал холод, а также боль. Что такое? Разве это и есть ожидаемое с таким нетерпением «ничто»? Но он ведь не должен был ни чувствовать, ни мыслить.

Может быть его товарищам снова удалось материализовать его? Нет, невозможно: он же стер все записи, или, по крайней мере необратимо изменил их. Кроме того, он великолепно помнил взрыв корабля и свою окончательную смерть.

Он не хотел больше жить. Разве не достаточно четко дал он понять, что хочет, наконец, покоя?

В нем поднялась внезапная ярость — бессмысленная, потому что он не мог шевелиться, и только спустя некоторое время обнаружил, что может открыть веки.

Сначала перед ним заклубился туман, потом замелькали тени, но вдруг поле зрения прояснилось, и он узнал белокурые волосы и голубые глаза, смотрящие на него сверху вниз.

— Энни Заток? — он даже мог снова говорить, хотя и с трудом, но все же достаточно понятно.

— Получилось! — радостно воскликнула Энни, глаза ее наполнились слезами. — Анти, он вспомнил мое имя!

Светлое лицо Энни исчезло из поля зрения, его сменило загорелое лицо мужчины.

— Разве это не настоящее чудо? — послышался чей-то голос.

Коунс постарался не потерять сознания и сформулировать вопрос:

— Что со мной сделали?

— Ах, Сайд! Мы искали тебя в течение ста лет. И вот корабль новых имирцев отыскал тебя и доставил сюда. Ты снова на Регисе! При взрыве ты мгновенно превратился в глыбу льда, но мы, конечно, не знали этого, зато у нас было достаточно времени, чтобы проанализировать все возможности. И мы нашли верный ответ. Курс корабля был установлен, а остальное далось легче. Ты в течение ста лет мчался в пространстве тем же курсом.

Коунс еще с трудом открыл глаза и посмотрел на обоих молодых людей.

— Вы за эти сто лет не особенно изменились.

— Ты тоже не изменился, — ответил счастливый Анти. — Все давно хотели попытаться материализовать тебя снова, но я до сих пор препятствовал этому: твое поведение ясно указывало, что ты хочешь покоя.

— Но ведь меня снова оживили. Почему?

— Ты отдохнул и теперь должен увидеть, как изменился мир за это время. Может быть, в этот раз тебе понравится.

— Расскажи мне все! — потребовал Коунс. — Может быть, и в самом деле стоит еще немного пожить! Кто теперь стоит у руля?

— Анти, — гордо ответила Энни.

Коунс закрыл глаза. Работа была завершена, и ему хотелось это увидеть. Он попытался представить себе изменения, происшедшие в мире с момента его ухода. Он отдыхал целых сто лет — срок достаточно большой.

— Ну, хорошо! Я хочу попытаться еще раз! — сказал он с новыми силами.