Племя вихреногих

Глава 7: Первые шаги

— Так, — Льяти обвел взглядом короткую шеренгу землян. Только мальчишек — девчонки нашли дела поинтереснее, чем возиться со всякой фигней. — Я думаю, как делать древки, вы все более-менее знаете. Главное и самое сложное — это сделать наконечники. Вот, смотрите, как нужно, — он поднял небольшой мешок и вытряхнул на землю груду камней. Кремней, как понял Димка.

Льяти сел на корточки, и ребята собрались кружком вокруг него. Димке вдруг стало смешно — он, советский пионер, с открытым ртом внимает древнейшей науке изготовления каменных орудий в исполнении бывшего буржуазного школьника. Но ничего смешного тут нет — в самом деле, взять тут автомат Калашникова или даже нормальный стальной нож решительно неоткуда…

Льяти взял в руки два округлых желвака.

— Смотрите внимательно. Надо бить быстро, бить сильно и, главное — точно.

Коротко размахнувшись, он ударил. Брызнули осколки и отчетливые искры, запахло серой. Льяти быстро ударил ещё один раз… потом ещё… и ещё…

Всего минут через пять у его ног лежал клинок каменного ножа — погрубее, чем его собственный, но вполне пригодный. Димка хмыкнул. Пользы от таких орудий явно не особенно много, — но делать их легко… Так ему сначала показалось. На деле всё оказалось несколько сложнее.

Когда Льяти раздал каждому по два кремня, оказалось, что бить и в самом деле нужно СИЛЬНО. Димка привык бережно относится к инструменту, и первые несколько минут у него просто ничего не получалось. Кремень оказался чертовски прочным, и даже самые сильные его удары всего лишь отбивали небольшие куски — к тому же, совсем не там, где нужно…

Примерно через полчаса Димка с удивлением посмотрел на бесформенный огрызок — всё, что осталось от кремневого желвака. С ловкостью рук у него, вроде бы, всё было в порядке, на уроках труда он регулярно получал пятерки, — но слишком уж грубыми оказались инструменты…

К некоторому его облегчению, у других получалось не лучше — лишь Антон смог изготовить что-то, хотя бы отчасти пригодное. Льяти посмотрел на кучки каменного крошева и почесал в затылке. Должно быть, кремни обходились тут недешево.

— Так. С этим всё понятно. Давайте лучше луки делать…

— Ура! — стрела воткнулась прямо в центр плетеного щита, и Аглая запрыгала от радости.

По мнению Димки, радоваться тут особо было нечему: попасть с двадцати шагов в метровый щит каждый сможет. Ну, почти каждый, — у него вот пока не получалось. Отчасти, наверное, в этом был виноват лук — делать мощные составные луки, как у Льяти, слишком долго, и их пришлось просто вырезать из дерева — благо, что у Виксенов оказалось припасено сухое, потому что лук из сырого дерева никуда не годится, это Димка знал даже по своему невеликому опыту…

Вообще-то, и цельнодеревянные луки у Виксенов получались неплохими, — большинство их было именно такими. Но такой лук надо ещё обтянуть кожей, для защиты от сырости, проклеить её растительным клеем, а сверху ещё и обмотать плетеной из растительных волокон веревкой — для надежности, причем, не как попало, а чтобы получился красивый узор. На тщательные украшательства у землян, к сожалению, не было времени, да и луки им нужны были совсем не для того, чтобы на них любоваться. Так что рукоятки луков обмотали каким-то волокном, скрепленным растительным клеем — гладкое дерево неудобно скользило в руке, так что обойтись без рукояти оказалось решительно нельзя. Лучше всего было сделать лук из рога — он получался маленьким, легким и удобным — но, к сожалению, владельцы рогов никак не хотели с ними расставаться, и по зрелом размышлении ребята решили, что пусть при них они и остаются. На все племя был только один роговой лук — у Ивана. Он добыл его ещё очень давно, в драке с племенем Морских Воришек, живущим на берегу Моря Птиц и жадных до чужих вещей. Этот лук они сперли у кого-то ещё, так что определить его автора было уже решительно невозможно. Сам по себе лук был странноватый — Х-образный, из четырех наискось соединенных рогов куиври — крупной лесной антилопы. Тетив тоже две, соединенных в середине, — но сам лук гораздо короче и удобнее обычных деревянных. Для Димки, правда, он оказался туговат — да Иван никому его и не отдал бы. Те же луки, что получились у землян, смотрелись, честно говоря, убого. Вот вроде бы и бесполезное излишество — украшения, а без них вещь смотрится почему-то не очень, или никак вообще не смотрится, — так, поделка, без души…

Вот Аглае лук достался замечательный — легкий, изящный, из чуть ли не полированного дерева, с плетеной красно-белой рукоятью и украшенный — офигеть! — двумя громадными перьями какого-то местного павлина. Но уж его-то она сделала не сама, ей его подарил один из Виксенов — робкий, застенчивый парнишка, который, однако, отлично делал луки. Что он нашел в Аглае — непонятно, по мнению Димки у него было что-то не в порядке с головой. Она же приняла подарок, как нечто совершенно должное, в упор не замечая отчаянных намеков на готовность к… э-э-э… более дружеским отношениям. Подарил — вот и хорошо, люди должны друг другу помогать. А требовать что-то за подарок — так это пережиток загнивающего капитализма и вообще некультурно. В итоге, мрачная физиономия Элари — так звали незадачливого дарителя, сопровождала её повсюду, как тень отца Гамлета. Наверное, и к лучшему — рука у Андрюшки Гаюнова была тяжелая, и физия незадачливого ухажера могла приобрести вид, совершенно непригодный к показу в приличном обществе…

Димка вздохнул. Смех смехом, а Аглае он завидовал. Попробуй-ка каменным ножом обтесать немаленький сук, чтобы хотя бы с обеих сторон было одинаково! Справишься за полдня — твое счастье. За луки они принялись в то же самое первое утро, — по мнению Димки, могли бы и подождать немного, чтобы отдохнуть и осмотреться, но вот тянуть Сергей не стал. Уж если он брался за какое-то дело, — то брался всерьёз и основательно. Но даже Сергей, в конце концов, плюнул на «чистоту эксперимента», и ребята взялись за свои стальные ножи. С ними дела пошли быстрее — правда, не у всех. Сам Димка справился неплохо, — а вот, например, у Эдика ничего не выходило, хоть убей. Льяти, правда, его успокоил, объяснив, что в каждом племени обычно есть два-три оружейника, — то есть, парня или девчонки, у которых это дело получалось гораздо лучше, чем у остальных…

Конечно, если надо что-то особенное, вроде его собственного лука, то тут оставалось только кумекать самому, — ТАКИХ вещей никому не доверяют. Но вот когда речь идет об обычных, вполне рядовых орудиях — то лучше уж обратиться к тому, у кого они лучше получаются. Потому что время — оно тоже дорого, да и сила коллектива-то заключена не в том, что все в нем умеют всё одинаково, — а в том, что каждый в нем — в чем-то лучший. Так что, немного поразмыслив, Сергей назначил на роль оружейника отряда Борьку Стеклова — у мастеровитого мальчишки эта работа, как говориться, горела под руками. Ну и Юрку тоже — как же Борьке без него? Но изготовление луков всё равно оказалось делом сложным. Самые большие проблемы возникли, как ни странно, с тетивой. Это царевичу Гвидону было легко — «со креста шнурок шелковый натянул на сук дубовый». У пионеров, конечно, никаких нательных крестиков не было — что со шнурками, что без. У лука Льяти тетива была сплетена из волос — и даже не его собственных, а подруги. Девчонки, едва услышав о такой идее, дружно встали на дыбы, так что в итоге тетивы пришлось делать из кишок стага, местных горбатых бычков, похожих на миниатюрных бизонов — и потом ещё выслушивать многочисленные «фу!» от девчонок, даже не хотевших трогать «эту гадость». Димке это было смешно, — колбасу-то тоже из кишок делают, а к ней никто из девчонок никакого отвращения не испытывал, напротив, — всю колбасу, какая была в отряде, срубали за два дня, хотя понять, кто тут больше приложился, теперь, конечно же, трудно…

Даже в таком простом, казалось бы, деле хитростей нашлось много. Многие казалось бы никчемные фенечки оказались неожиданно полезными — пара нанизанных на тетиву больших тяжелых бусин не давала ей гудеть после выстрела, а прицепленный к верхнему концу лука пучок длинных нитей помогал определить силу и направление ветра — без чего, как оказалось, на открытом месте трудновато попасть в цель. Правда, использование этого своеобразного «анемометра» требовало нехилой практики — Виксены-то брали упреждение на ветер не думая, а вот земляне быстро поняли, что такие вещи приходят лишь после долгой тренировки. Пока что лучше всех стреляла, как ни странно, Танька, зловредная Аглаина подруга — и Максим. Ну, с ним-то всё понятно — с такими плечами натянуть лук не проблема. Но Танька-то могучим сложением отнюдь не отличалась — а вот поди ж ты…

Но на одних луках дело вовсе не кончалось. К каждому луку полагался ещё колчан и налучь — раньше Димка как-то не задумывался, что всё время таскать в руках трехкилограммовую дуру длиной в полтора метра, мягко говоря, неудобно. Тут проблем не возникло, — шкурками Виксены поделились, а уж шить и кроить девчонки умели, — а вот со стрелами оказалось сложнее. Кремни тут и впрямь обходились недешево, так что, в конце концов, наконечники пришлось делать из половинок семян пальмы-бритвы — страшноватых, словно отлитых из какой-то черной фигурной пластмассы «лодочек» величиной с пол-ладони — с острым, как бритва, мелко зазубренным краем.

Как показал несложный опыт на туше стага, странноватый наконечник служил вполне неплохо, — вместе со стрелой он втыкался глубоко, и, в общем, вполне соответствовал предназначению. Он не мог только дробить костей, как кремневый, просто соскальзывал с них, — но это, в общем, несущественно, для охоты он вполне годился, да и на то, чтобы ранить врага в ногу или в руку — тоже…

Вырезать в нем выемки под древко и сухожилия, которыми он к нему привязывался, оказалось, правда, трудновато — скорлупа была твердой, как железо, — но Льяти показал, что тут надо не резать, а выжигать углубления специально раскаленным камнем. Это тоже оказалось долго, — но тут уж приходилось терпеть. Точно так же, только из семян побольше, делались тут и наконечники копий. Вот с оперением стрел пришлось помучиться — перья, для начала, надо добыть, к тому же, Виксены крепили их не к самой стреле, а к кольцам из упругих веток — это, по их мнению, увеличивало точность, но труда стоило немеряно, ведь к одному луку полагалось двадцать пять стрел. А изготовленным оружием ещё надо было научиться владеть, — и Димка быстро понял, что всё только начинается…

Бух!

Димка проводил взглядом свой шест, не в силах понять, как оружие улетело прямо из рук. Отвлекаться, впрочем, не стоило, потому что Иван ударил ещё раз, и мальчишка едва успел увернуться, — шест вождя свистнул возле уха, и Димка даже ощутил ветерок. Если бы попал, — мало бы не показалось, это точно. Голова уже кружилась и гудела от ударов, и всё вокруг казалось ему каким-то нереальным — кроме его собственного тела. Оно-то, как раз, ощущалось очень чётко: многочисленные синяки, честно заработанные им во множестве учебных поединков, злобно и упорно ныли. Но, к своему удивлению, Димка вполне крепко стоял на ногах, что пришлось кстати, когда Иван вновь атаковал его. Мальчишка одним гибким движением ускользнул, думая, что делать дальше. Он остался безоружным, — но сдаваться вовсе не собирался. В настоящем бою ведь сдаваться нельзя!..

Они насторожённо кружили по поляне, выгадывая удобный момент. Димка часто и глубоко дышал, сердце его бешено колотилось. Пригнувшись, он пытался обойти вождя сбоку. Вот только это не слишком-то получалось…

Со стороны Иван казался малоподвижным, медлительным и несколько даже неуклюжим, — но Димка быстро понял, что это впечатление ошибочно. Когда надо, Иван мог быть быстр, как молния, — и почти столь же безжалостен. Шест в его руках превратился в жутковато гудящий мерцающий круг, — и этот круг неотвратимо надвигался на спокойно замершего Димку. Внешне спокойного — сейчас ему отчаянно хотелось удрать. Что тут можно сделать, он не знал, — но вполне понимал, что в НАСТОЯЩЕМ бою бежать будет нельзя…

Думать тут было совершенно некогда, так что Димка сделал первое, что пришло ему в голову, — с отчаянной решимостью прыгнул вперед, пытаясь перехватить шест, — и не пытаться вырвать, нет! — направить вниз, в землю.

Бух! Вот такого Димка никак не ожидал, — шест, словно взбесившись, с невероятной силой вывернулся из его рук, едва не свалив его на землю. Тут же Иван ударил в ответ — быстро и сильно. ОЧЕНЬ сильно, — но к этому Димка уже был готов, неделя изнурительных тренировок не прошла даром…

Он отпрыгнул назад, одновременно вновь пытаясь перехватить шест, — но уже не у середины, а у края. Шест со звонким хлопком ударил по пальцам, едва не оторвав Димке руки, — их до самых плеч пронзила боль, — но мальчишка не отпустил оружия и, стремительно отступая, потянул его за собой…

Лишь сейчас Димка начал понимать, как много ему дали занятия в школьной секции самбо. Бою на копьях — в данном случае, конечно, на шестах, — их там не учили, но он быстро усвоил, что грамотно подтолкнуть нападающего куда проще, чем лихо швырять через бедро. А физика — наука универсальная, приемы на все случаи не заучишь, но хотя бы усвоишь, что с инерцией движения лучше не спорить. Только…

Только это оказалось очень тяжело, — хотя они с Иваном и ровесники, тот оказался сильнее мальчишки раза в два. Димке просто не хватало силы, ему казалось, что он тащит и тащит тяжеленное бревно, — но Иван вдруг покатился по земле, а его шест остался в руках Димки. Мальчишке отчаянно хотелось от всей души огреть пытавшегося подняться вождя по загривку, — но он мужественно подавил этот, явно недостойный пионера порыв, и утер пот, чувствуя, как дрожат руки. Сил ему всё же хватило, — но лишь едва-едва-едва…

Иван медленно сел и, потирая плечо, посмотрел на мальчишку с уважением — впервые за всю эту неделю. Димка и не знал, что дождется такого, — и с громадным облегчением вздохнул. Этот день уже казался ему самым длинным в жизни. Учиться стрелять из лука куда проще — мишень словно отталкивала его стрелы, но хотя бы не пыталась ударить в ответ. Вот в рукопашной пришлось уже хуже. Димка считал, что умеет драться — он и в самом деле умел, и даже смог одолеть двух первых Виксенов, скорее за счет приемов самбо, чем кулаков, — но они дрались совершенно всерьез, и после третьего поединка — со старым знакомым Льяти — Димка оказался на земле, с основательно разбитым лицом и головой, гудящей от затрещин. Теперь, в первом же поединке на шестах он заработал массу синяков, и уже сомневался, что уйдет отсюда живым. Слова «понарошку» Иван, очевидно, не знал, лупил всерьез и со всей дури. Наверное, так и надо — в настоящем-то бою его никто жалеть не будет! — но всё равно, к такому вот натурализму мальчишка не привык.

Поначалу Димка отнесся к Виксенам снисходительно — ну, какие-то дикари, подумаешь!.. — но теперь выходить против этих хмурых, мускулистых парней, густо покрытых шрамами, ему было уже страшновато — как-никак, они все на год физически старше его и гораздо сильнее. Да и драться учились далеко не первый век. По сравнению с ними он был тут просто зелёным новичком, и они над этим посмеивались, причём, вовсе не беззлобно…

Он ожидал, что теперь, когда он одолел их вождя, его, как минимум, хорошенько отлупят, — и был очень удивлен, услышав явно одобрительные возгласы.

Он помог Ивану подняться, и Виксены — каждый из них — подходили к нему, брали за руки, крепко сжимали их и называли братом, чем окончательно смутили его. Впрочем, Димка уже знал, что именно теперь всё начнётся по-настоящему…

— Сони, подъем! — крикнул Сергей, не заходя в палатку, и Димка неохотно поднял ресницы. Синяки по-прежнему горели, все мускулы ломило, а голова после вчерашних оплеух до сих пор отчетливо кружилась.

Сжав зубы, мальчишка сел. Судорожно растирая все ноющие места, он старался понять, зачем терпит всё это, — ведь Иван просто издевался над ним!.. Вчера он весь день заставлял его изучать бой на копьях — проще говоря, нещадно бил, если Димка не мог отбить удар или увернуться, а когда он уже просто не смог стоять на ногах, отправил делать наконечники для стрел, вместе с девчонками, — и это обидело Димку больше всего остального…

Он яростно помотал головой и вдруг широко улыбнулся: по крайней мере, за это он уже заплатил авансом. А, раз он одолел Ивана один раз, — то сможет и второй. И третий. И…

Он старательно потянулся, с удивлением чувствуя, как боль стихает с каждым мгновением. Так или иначе, но его ожидал новый, длинный и интересный день — и не только в плане овладения оружием. Так как земляне стали сейчас как бы одним целым с племенем, им приходилось помогать Виксенам и по хозяйству — а заодно, знакомиться с их жизнью.

Димка давно уже мечтал попасть в племя первобытных индейцев, — и вот теперь его мечта исполнилась. Правда, на самом-то деле Виксены оказались не совсем первобытными. Считать они умели, и даже знали четыре действия арифметики, — но на этом их познания и кончались. По идее, они много чего знали в своей прошлой жизни — хоть и при капитализме, но всё-таки, — но если и так, об этих своих знаниях они не вспоминали так давно, что они совершенно выветрились из их памяти. Два века — это далеко не шутки… Тут и как тебя звать забудешь, а школ никаких у них нет, — потому что тут нет детей, которых приходилось бы учить…

К тому же, детьми оказались, собственно, и сами Виксены — пожалуй, у одного только Ивана нашлись «взрослые» интересы. Даже, пожалуй, СЛИШКОМ взрослые — но, когда вокруг тебя одни лишь легкомысленные мальчишки и девчонки, оно и не удивительно. Виксенам явно нравилось, что вождь думает за них, — они относились к нему с искренним и глубоким уважением, но Иван порой мало, что не выл от него, — надо же иногда и своей головой думать!.. Она же не для того только дана, чтобы в неё есть, и носить на ней шапки!..

Нельзя сказать, правда, что Виксены совсем уж отупели и впали в дикость. Кое-какие интересные штуки в их племени встречались, — например, в Димкиной палатке теперь висел местный фонарь-ловушка. Вроде бы совсем несложная штука — берем желудок или мочевой пузырь стага, выскабливаем, высушиваем и сшиваем при помощи стеблей и кожаных шнурков так, чтобы получилось что-то вроде шара. Внутрь наливается сок, нектар, или как там это называется, панопиры — громадного здешнего цветка, жрущего насекомых. И всё! Фонарик наверху открыт, в него набиваются здоровенные местные светляки, — и он светит всю ночь, не очень ярко, конечно, но красиво — неземным голубовато-зеленым светом, без которого в темной палатке или «фигваме» было бы довольно неуютно…

Димка оделся — жарко, конечно, но не может же пионер ходить как папуас какой-то? — и выбрался из палатки. С удовольствием потянулся, посмотрел на небо — и…

— Димк, тебе нравится?..

Мальчишка повернул голову, — и его сердце едва не вылетело из груди. Машке сегодня почему-то пришло в голову нарядиться в местный «национальный костюм». Нарядиться… угу. Сейчас на ней был только цветной хлопковый фартучек и довольно-таки реденькое ожерелье из длинных листочков, прикрывающее, так сказать, грудь. Вот, собственно, и всё, — если не считать бус из разноцветных камешков, сушеных ягод и другой пёстрой фигни, которые Машка не только нацепила на шею, но и намотала на запястья, щиколотки, плечи и даже заплела в волосы.

Это было красиво. Даже СЛИШКОМ красиво, — мальчишка отвернулся, отчаянно краснея, — но образ девчонки стоял перед глазами, как выжженный. Димка не сомневался, что не забудет увиденного до самой смерти, — а возможно, что и несколько дольше. Раньше он не замечал, что Машка такая… э-э-э… стройная. Каждый день она бегала к Иннке — якобы поучиться ведению хозяйства или, как предполагал Димка, потрепаться — и вот результат. Одичала. Смотрелось это, конечно же, здорово — но… но… но…

— Нравится? — снова спросила Машка.

— Маш… — мальчишка отчаянно покраснел, чувствуя, что ему хочется провалиться на месте, — ты лучше оденься, а? По нормальному. Мы же всё же не эти… не дикари.

Машка хихикнула и нырнула в палатку, сверкнув босыми пятками. Кажется, она была ОЧЕНЬ довольна эффектом, — и мальчишка недовольно помотал головой. Вот ведь заразы!.. Девчонки, наверное, — это совсем другой вид. Он вот, например, до сих пор не может решить, друг ему Льяти или нет, — а Машка с Иннкой вовсю треплются, глядя на них и хихикают. Да и остальные девчонки… собираются вокруг очага — якобы еду готовить — и начинается… Туда лучше даже не ходить — а то такое про себя услышишь, что уши вянут… Он же с друзьями о Машке не треплется — а ей решительно каждую мелочь надо обсудить с подругами. И даже не с подругами, — в чем другом, но в любопытстве здешним девчонкам не откажешь. Правда, свое дело они знают, — готовят так, что пальчики оближешь. И с очагом у них на самом деле серьёзно — огонь в нем горит с самого основания селения, не потому даже, что Виксены не умеют добывать огонь, — как раз умеют, — а потому, что так положено. Вообще-то понятно, почему, — Виксены ведь и охотой промышляют, а добычу после удачной охоты нужно немедленно зажарить, холодильников-то тут нет. Льяти говорил, что остывший пепел в очаге означает неуважение к охотнику и к животному, отдавшему ему свою жизнь. Димке это показалось смешным, но смеяться он всё же не стал — нехорошо смеяться над чужими обычаями, даже если они и глупые на твой взгляд. Ведь вообще-то Виксены ребята хорошие, трудолюбивые и честные, — а это по здешним меркам уже дорогого стоит. Конечно, не сами по себе они хорошие — тут Иван постарался немало, — но всё равно…

Димка осмотрелся. Селение Виксенов уже совсем проснулось, и жизнь в нем била ключом. Несколько парней на окраине строили дом — пока что глинобитный, с деревянным или каменным вышло бы слишком много возни, — но после пламенного выступления Аглаи всё племя загорелось идеей построить настоящий поселок, даже с крепостной стеной и сторожевой башней, — по мнению Димки, на это уйдет несколько лет, но времени тут как раз хватает… Борька ходил вокруг и покрикивал на строителей, — осуществлял общее руководство. Как ни странно, его слушались, — хотя в другой ситуации сразу послали бы или без затей дали в ухо — здесь с этим просто. Похоже, что пламенная речь Аглаи поразила Виксенов в самое сердце, — бедняги прониклись собственной неполноценностью, и из кожи вон лезли, стремясь в цивилизацию. Пока что получалось не очень — водопровод-то, например, здесь не проведешь, хоть ты пополам тресни, да и жрать тоже надо, хотя бы иногда, — а здесь как потопаешь, так и полопаешь…

Четверо местных парней гнали на выпас стадо бычков-стага — пастух тут вполне себе боевая должность, соседи запросто могут угнать скот, а тогда племени придется кисло… Кто-то возился с оружием, кто-то уже ушел на охоту… Этим у Виксенов занимались лишь мальчишки, — девчонок вообще старались не выпускать из поселка, и им не слишком это нравилось… на словах, по крайней мере.

Между вигвамов там и сям сновали кендеры — забавные зверьки, похожие на большого бурундука или на белку. Девчонки всячески привечали эту забавную живность, — а вот мальчишки могли и пнуть под настроение, — очень уж кендеры вороваты, утащат какую-то мелочь, — потом фиг найдешь. Да и пользы с них никакой — разве что поржать над их ужимками, особенно когда несколько кендеров делят лакомый кусок — никакого телевизора не надо…

Радио здесь тоже нет, — но замену ему Виксены отчасти нашли: на главной площади селения стоял большущий барабан. Вернее, даже не барабан, а сложная конструкция из полудюжины наклоненных друг к другу шестов, к которым красными плетеными шнурами было прикреплено сразу три барабана — один очень большой и два поменьше. Барабаны сплетены из веток, с двух сторон обтянуты дублеными шкурами и наполнены водой. Били по ним здоровенными палками, больше похожими на дубины — и звук был слышен километров за десять. Виксены придумали даже что-то вроде азбуки Морзе, — по крайней мере, могли с её помощью указать, откуда какая опасность приближается, — и Иван заставил землян это учить. Димка не возражал, — в конце концов, дело нужное, да и не сложное особо…

— Проснулся? — Сергей был голый до пояса, с копьем в руке. За ним стояли Макс и Антон. — Хорошо. Пошли. Только оружие не забудь.

Шагая вслед за друзьями, Димка невольно хихикал про себя, — вот уж о ТАКИХ мелочах дикой жизни он никогда не думал. Хорошо ещё, что клозет здесь вполне похож на деревенский — с оградкой из пёстрой плетеной ширмы и вполне удобным сидением, — но вот до бани Виксены так и не додумались. В итоге, умываться, стирать и прочее приходилось у протекающего за полкилометра ручья, — нужда постоянно наблюдать за полями не позволила племени поставить селение прямо на берегу. А это значило, что ходить по воду в одиночку не стоило, — как минимум двое должны следить за купавшимися. Случаев, когда Нурны уводили там девчонок, в прошлом хватало. Вернуть удавалось не всех, — так что в любое время половина парней должна оставаться в селении или рядом. И дозор на «водопое» тоже приходилось выставлять. Вот это как раз Димке очень не нравилось — раз уж соседи такие зловредные, так почему не объединится с другими, хорошими, и не прогнать?..

Миновав поле, мальчишки нырнули в узенький проход в зарослях окружавшей его сине-голубой «крапивы». Димка уже знал, что это растение, именуемое здесь солнцецветом, обладало одной забавной способностью, — оно начинало светиться, когда к нему кто-нибудь подходил, и чем ближе, — тем ярче. Так что, даже самой темной ночью (а скорее — именно самой темной ночью) никто не мог незаметно подобраться к полям Виксенов. Льяти рассказывал даже, что с помощью солнцецвета можно точно узнать, говорит кто-то правду или лжет, — если говоривший встанет ночью в его зарослях. Мол, чем больше кто-то врет, — тем ярче солнцецвет вокруг светится. Ирка тут начала рассуждать о каких-то феромонах страха, которые лгун при этом выделяет, но Димка не очень её слушал. Уж он-то лгуна и без всяких цветочков распознать сможет — не то, чтобы много приходилось, но всё же…

Иван давно носился с идеей заменить бесполезный, в общем-то, солнцецвет скорпионовым чертополохом — или даже аватеи, жутковатым здешним растением, которое стреляло во всех, кто подходил слишком близко, отравленными семенами, но слишком уж дорого встало бы присматривать за такой изгородью — попробуй-ка, прополи её, если она начнет наступать на поля!.. Нет уж, о себе лучше заботиться самим, даже если это и утомительно…

Миновав заросли солнцецвета, мальчишки выбрались, наконец, на берег ручья. Сбросив одежду, Димка с наслаждением плюхнулся в небольшой прудик — за долгие годы Виксены выкопали в русле что-то вроде котлована, где можно поплюхаться всласть, — что приходилось очень кстати, так как ни до ванн, ни даже до бань Виксены не додумались, равно как и до мыла, — грязь счищали деревянными скребками или просто руками. Не очень-то удобно, — но выбирать не из чего, прихваченное в поход мыло приходилось беречь для волос — нового-то тут взять неоткуда, о мыловарении земляне имели, увы, самые смутные представления, а Виксены и вовсе о нем позабыли, даже если и знали когда-то…

Плюхаться долго, правда, не получилось, — пока они с Максом бултыхались, оттирая грязь песком, Сережка и Антон их караулили, — а от этого Димке становилось неловко. Он быстро выбрался на берег — и не сводил глаз с другого берега, пока Сережка и Антон купались. Много времени это не заняло. Наконец, все четверо уютно уселись на берегу, обсыхая — одеваться пока что совершенно не хотелось, жарко тут, хоть уже и не джунгли…

— И что дальше? — спросил, наконец, Антон. — Чем сегодня займемся?

Сергей встал, потянулся. Подпрыгнув, ловко перевернулся в воздухе, встав на руки. Помахал в воздухе босыми пятками.

— Сейчас лагерь свернем — и пойдем к Волкам, пожалуй.

— ЧТО? — Димке показалось, что он ослышался. — Почему сегодня? Зачем?

— А затем, — Сергей вновь ловко крутанулся в воздухе, встав на ноги, — что иначе мы отсюда не уйдем. Вообще не уйдем. Никогда.

— Почему это? — недовольно спросил Антон. — Нам только с оружием местным обучиться — и всё.

— А ты хоть представляешь, сколько на это времени уйдет, чудо ты моё? — обманчиво ласково спросил Сергей. — Год, три, пять, — когда мы решим, что готовы с местной шпаной глаз к глазу сойтись? Борька вон крепость строить тут наладился — хорошо, если за десять лет управится… Мы с Виксенами передружимся все, к местам их привыкнем… Не-ет, если мы сейчас прямо не уйдем, — то навсегда тут и останемся.

— Ну и что? — вдруг спросил Антон. — Тут-то не так плохо совсем, — а у Волков этих кто ещё знает, что будет. Да и дойдем ли ещё…

— А ты что — домой не хочешь? — в упор спросил Сергей, и Антон вдруг опустил взгляд. — Хочешь до конца веков в шалаше жить и груши хером околачивать? В том-то и беда, что Виксены милые — а так-то пустые людишки, я теперь хорошо представляю, почему у них на родине всё к концу пришло… Хотят, чтобы всегда было хорошо и думать ни о чем не надо, — Иван о них заботится, они и рады. А без него — пропали бы на раз, даром, что здоровые все, и в драке не дураки… Не-ет, ребята — гиблое тут место, как болото… В дикость-то войти легко — а вот обратно хрен вырвешься. Тебе вот нравится, как Машка ходит? — вдруг повернулся он к Димке.

— Ну… — мальчишка вдруг отчаянно смутился. — А что? — с неожиданным вызовом сказал он. — Красиво же!

— Во-от! — Сергей поднял палец, как учитель, доказавший нерадивому ученику сложную теорему. — Тебе красиво, ей легко, — а смотрится-то непотребно, друг мой ситный. Думаешь, ей легко потом будет в школьную форму влезать, когда вернемся? Или она так и захочет везде так ходить? Красота и удобство, кругом пляж — так, что ли, получается? А сегодня она — завтра все девчонки так нарядятся, и фиг мы тогда с ними что-то сделаем, разве что сами с ними все одичаем, на пару. Не-ет, милые мои, как только мы собой быть перестанем — тут нам и конец. Превратимся в каких-нибудь здешних леших и будем по ночам ухать, пугать народ. Мы ж пионеры, как-никак, — а пионеру попой кверху лежать не просто вредно, а прямо-таки смертельно. Так что — час на сборы и вперед. С теми, кто не захочет идти, я поговорю лично.

Шагая вслед за друзьями к поселку, Димка ощутил, как в каждой клеточке тела нарастает нетерпеливое волнение, то самое волнение, какое он ощущал перед каждым важным делом. А что дело им предстоит важное, сомневаться не приходилось — пока что они лишь бродили по окраинам этого странного мира, а вот теперь им предстояло окунуться в самую гущу…

Сергей мешкать не стал и сразу направился к Аглае. Сейчас вожатая их пионерского отряда — вместе с Танькой Ковалевой, Машкой и ещё двумя местными девчонками внимательно изучала замшевое платье, расшитое бусами из мелкой темно-синей и оранжевой гальки.

— …слишком облегающее, — профессорским тоном говорила она, и Димка понял, что это самое платье девчонки сшили для неё. — И подол коротковат. Но, в то же время…

Мальчишка хихикнул про себя. Из бус получилось что-то вроде аксельбанта, да и покрой — грубоватый, конечно, так как ножниц тут не водилось, а роль ниток играли сухожилия, — отдавал чем-то военным. Аглае это платье определенно бы пошло, да и она сама явно это понимала…

Сергей кашлянул, и Аглая наконец-то изволила обратить на них внимание. Особого счастья вид ребят ей явно не доставил.

— В чем дело? — грубовато спросила она.

Димка вздохнул, собираясь с силами, — но Сергей его опередил.

— Аглая, собирай ребят. Мы уходим. Сейчас же.

— Что? — на миг на лице девчонки появилось забавное недоумение.

— Уходим к Куницам, — а потом на берег Моря, к Волкам.

— А чем тебе здесь не нравится? — Аглая привычно уперла руки в бока.

— А тебе нравится? — спокойно спросил Сергей. — Или ты домой не хочешь? Если мы тут будем сидеть, — то ничего и не узнаем, и не сдалаем даже.

Аглая приоткрыла рот, зачем-то оглянулась на других девчонок — и вдруг гневно топнула ногой.

— Да, что-то мы тут засиделись, — решила она. — Что-то я тут в мелочах завертелась… — она поднесла руку ко лбу, потом посмотрела на Таньку. — Собирай ребят. Выходим… да как соберемся, так и выйдем.

Естественно, что уйти прямо вот сейчас не удалось. Борька громко возмутился, когда его оторвали от строительства дома, — но против совместной атаки Аглаи и Сергея не устоял даже он. В минуту поселок превратился в разворошенный муравейник, — ребята собирали вещи (которые, к их удивлению, как-то расползлись буквально по всему поселку) и складывали палатки, а ошалевшие от такой новости Виксены растерянно бродили вокруг. Льяти вздыхал, — похоже, что ему хотелось уже пойти с ребятами, но Иннка тоже это понимала, и крепко держала приятеля под руку, — наверное, на всякий случай. Наконец, не спеша, как и подобало вождю, появился Иван. Он смотрел на сборы с явным неодобрением, но возражать всё же не стал, — понимал, что гости в своем праве. Улучив свободную минуту, Сергей отвел его в сторону, — ну а Димка тут же увязался за другом.

— К Куницам уходите? — сразу же спросил Иван. Понятно, он уже всё знал…

— К Куницам, а потом к Волкам, к Морю, — спокойно подтвердил Сергей.

— Жалко, — вздохнул Иван. — Я думал, что останетесь, поселок поставите, ну да что уж теперь…

— Слушай… — Димка на миг замер от собственной дерзости, но потом всё же решился. — А иди с нами. Парень ты бывалый, — да и не век же тут тебе сидеть…

— А Виксены как? — набычившись, спросил Иван. — Пропадут же без меня.

— Они тебе, что — дети малые? — спросил Сергей. — Привыкли они на твоей шее ехать, вот что я тебе скажу…

— Правда то, — хмуро ответил Иван, — а что делать? Если с ними что случится, — не прощу себе. Не хочу грех на душу брать…

Димка хотел сказать кое-что на тему религиозных предрассудков, — но тут же прикусил язык. Очень уж серьезно говорил вождь. И, хотя он не верил, что с Виксенами может что-то тут случится (ну, ограбят их — так на пользу им пойдет, в другой раз бдительнее будут), но и Ивана вполне мог понять — мы в ответе за тех, кого приручили, как говорится в одной хорошей книжке… Правда, тут уж Виксены скорее ЕГО приручили, — но ведь и он это понимал, наверное? А раз понимал, то и согласен…

Мальчишка недовольно мотнул головой. На самом-то деле ему страшно не хотелось идти без проводника — чего греха таить, без Льяти они бы здесь влипли в очень большие неприятности, — но тут не дикие же джунгли, тут наверняка проще будет… Ну, подумаешь, налетят эти Квинсы, хулиганы местные — ну так и что, он хулиганов не видел, что ли? Им и в морду можно дать — поди не рассыплются, может, и ума ещё наберутся, перестанут к кому попало лезть…

— Ладно, как хочешь, — ответил Ивану Сергей. — Неправ ты, вождь, — но в своем праве, что ж тут поделаешь…

Сборы заняли почти полдня — в самом деле, в местный быт они вросли крепко, и не заметили уже… Но, как-то вдруг, оказалось, что всё уже готово, и две группки подростков — местные и земляне — стоят друг против друга, и надо бы что-то сказать, да только в голову ничего почему-то не приходит…

Иван смотрел насуплено, да и остальное племя отнюдь счастливым не казалось, — не дать, ни взять, малые дети, которых родители в первый раз оставили в садике… Смешно — вроде бы, должно быть наоборот, но именно земляне ощущали себя тут старшими. Льяти смотрел особенно недовольно — понятно, ему-то похоже, хотелось пойти с ними, да только вот Иннка крепко держала его под локоть — видать, считала, что её парень будет полезнее в хозяйстве, да и вообще, так ведь и забыть можно, как он выглядит… Жаль, проводник им не помешал бы — пошла бы Иннка вместе с ним, все проблемы бы решились, ну да что теперь…

Борька тоже смотрел недовольно, — ему не давал покоя недостроенный дом. Иван клялся и божился, что дом Виксены закончат, — да только сделают ли всё правильно? Ну да им там и жить — пусть постараются…

— Товарищи Виксены! — начала Аглая. — Мы благодарны вам за приют и за помощь, которую вы нам оказали. Однако, мы должны идти дальше. Нас ждут другие племена, которые мы должны объединить ради общего дела возвращения домой… — она говорила и дальше, но Димка уже не слушал.

Он думал о том, многие ли здесь захотят вернуться — и найдутся ли такие вообще…