Плохая девочка

4

Адам

Самобичевание. Форма наказания. Я стоял на коленях в своей комнате, сбросив рубашку на пол. Кровь стекала по моим плечам и попадала в порезы на спине, вызванные поркой.

Я глубоко вздохнул, поднял уставшую правую руку и снова ударил себя по спине хлыстом из кошачьего хвоста. Я вздрогнул, когда он глубоко вонзился в мою кожу, открывая свежую рану.

Я был так слаб. Такой гребаный слабак, что я не смог удержаться и последовал за своей племянницей в ее комнату. Я не мог удержаться от того, чтобы не насладиться страхом, который плясал в ее глазах.

Нет, монстр во мне хотел ее. Ему хотелось поцеловать ее, попробовать на вкус эти мягкие губы и посмотреть, такие ли они сладкие, какими кажутся. И так оно и было. Я снова отхлестал себя и на этот раз подумал о ее киске. Она так боялась грозы снаружи, но все, о чем я думал, это трахнуть ее. Она была такой влажной, истекающей жидким желанием, когда я скользнул пальцем вниз по ее киске. И мои пальцы с легкостью скользнули внутрь нее. Мне нравилось, как она стонала в моей руке, хотя ее глаза умоляли меня остановиться.

Я тоже хотел остановиться, но не мог. Я зашел слишком далеко, слишком потерялся в ее стонах и в том, как ее тело реагировало на то, что я ласкал ее пальцами.

Я хлестал себя снова и снова, пока не почувствовал вкус металла во рту. Пот стекал по моим плечам, и мое зрение затуманилось, когда я упал. Я услышал, как открылась дверь моей спальни, но звук был далекий. Подняв голову, я увидел, как что-то белое промелькнуло мимо двери.

А потом я увидел ее лицо насквозь своим затуманенным взором. Маленькая голубка. Грейс. Ее красивое лицо исказилось от ужаса, когда она прикрыла рот рукой. Но она не понимала, что мне нужно было сделать это, чтобы покаяться в своих грехах.

— Адам. Мое имя звучало так сладко, слетая с ее языка. Через несколько секунд она была рядом со мной, упав на колени и обняв меня за плечи своими нежными руками, изо всех сил стараясь поднять меня. Я помог ей, прислонившись к деревянному сундуку, стоявшему перед моей кроватью. Боль пронзила мое тело и прошла по всей спине.

Ее ладонь нашла мое лицо, когда она откинула мои влажные волосы с моего лба, наполняя мои чувства своим ароматом ванили и ягод. Она выхватила хлыст из моих слабых рук и снова встала, белый атлас ее халата окрасился в алый цвет моей кровью.

Я молча наблюдал, как она лихорадочно металась по моей комнате, хватая разные вещи, а затем через несколько мгновений снова оказалась передо мной на коленях.

— Это будет больно, — прошептала она, ее черные шелковистые волосы рассыпались по плечам всякий раз, когда она двигалась.

Я хранил молчание. Вместо этого я прислушался к ней. Я прислушивался к тому, как она резко вдыхала каждый раз, когда прижимала эту теплую влажную ткань к моим порезам, как будто боялась причинить мне какую-либо боль. Но она не понимала, что физическая боль больше не причиняет мне боли. Да, я мог её чувствовать, но именно эмоциональная боль от потери людей, которые были для меня всем, давила на мое сердце большую часть ночей.

— Я думаю, теперь с тобой все в порядке, — сказала она, вставая и забирая с собой окровавленную миску с водой и тряпку.

Когда она вернулась в комнату, я перенес весь свой вес на руки и оперся на деревянный сундук, чтобы приподняться. Грейс быстро подошла ко мне и нежно обняла за плечи.

— Ты не можешь спать на спине, — сказала она, подводя меня к кровати. Она откинула одеяло, и я забрался под него, оставив спину открытой, когда лег на живот.

Я стиснул зубы, когда новая волна боли захлестнула меня.

Грейс снова была рядом со мной, забралась в мою кровать и легла на бок. Она прижалась своим маленьким тельцем к моему, и я глубоко вздохнул в ту секунду, когда ее прохладные пальцы коснулись моего лица.

Она ничего не сказала, и я тоже. Мы просто лежали в темноте. Она исследовала мое лицо, проводя кончиками пальцев по моим скулам, а затем по носу и губам.

— Мне жаль, — прошептал я после того, как прошло несколько мгновений молчания. — Я вёл себя отвратительно, и мне не следовало прикасаться к тебе таким образом. Я просто не мог остановиться.

Она была тиха. Ее карие-зеленые глаза наблюдают за мной в темноте. Стыд пронзил меня насквозь. Я был ужасным человеком. Прикасаться к собственной племяннице и все еще не чувствовать себя полностью виноватым из-за этого. У меня была больная голова.

Но потом заговорила Грейс, и когда она заговорила, ее слова предназначались только для моих ушей. — Что, если я захочу, чтобы ты снова прикоснулся ко мне?

— Ты не должна этого хотеть, — прошептал я.

Грейс взяла мою руку в свою, и прежде чем я успел сообразить, что она собирается сделать, она взяла мою руку и прижала ее к теплой плоти своего бедра.

У меня перехватило дыхание, когда мы уставились друг на друга. Ее кожа была мягкой на ощупь. Мягкая, шелковистая и чистая. Я позволил ей провести моей рукой вверх по ее бедру, пока она снова не прижала мои пальцы к своему теплой киске. Она уже была влажной от желания. Несмотря на то, что боль змеей пробежала по моей спине, мой член затвердел от ощущения ее влажной киски. Грейс поворачивалась до тех пор, пока не оказалась лежащей плашмя на спине. Она подняла одну ногу и направила мою руку дальше между своих ног.

— Грейс, — сказал я более строгим тоном.

Нам действительно не следовало этого делать. Это было неправильно.

— Адам, прошептала она мое имя. — Я хочу, чтобы ты снова прикоснулся ко мне.

Я был совершенно неподвижен, едва дыша, когда она двигала моей рукой взад и вперед, одновременно двигая своими бледными бедрами и терлась своей киской о мою руку.

Я немного приподнялся и поцеловал Грейс в шею сбоку. А потом я начал покусывать ее нежную кожу, проводя по ней языком, заставляя ее издавать тихие стоны мне на ухо.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Грейс прижалась к моей руке. Теплые соки из ее влагалища покрыли мои пальцы, и она извивалась от удовольствия рядом со мной.

Грейс улыбнулась, а затем обернулась, прежде чем повернуться ко мне спиной. Я держал свою руку там, между ее ног. Я ни разу не пошевелил ей, даже когда сон утянул меня под одеяло темноты.