Плохая привычка

Чарли Роуз Плохая привычка Серия: Плохая любовь (книга 1)

Вторые шансы даются не для того, чтобы все исправить, а для того, чтобы доказать, что мы можем быть лучше даже после того, как оступились.

— Неизвестный

Пролог

Три года назад…

Впервые, когда я увидела Ашера Келли, пьяного и перепачканного кровью, я решила две вещи. Для начала он был самым красивым парнем, которого я когда-либо видела за всю свою жизнь. Я была уверена в этом. А во-вторых? Он был из того типа парней, с которыми мне не стоило общаться ни при каких обстоятельствах. Но даже моя пубертатная натура в какой-то мере осознавала, что я бы с удовольствием вскрыла грудную клетку и отдала свое бьющееся сердце, если бы он только попросил.

Тогда я не знала, что это была лишь первая из многих подобных ночей. Выяснялось, что отец Ашера был немного пьян и редкостным придурком. А если же это был не его отец, то какая-то заблудшая душа, умудрившаяся перейти дорогу Ашеру. Казалось, что он постоянно искал проблем. Или может быть проблемы сами знали, где его найти.

Мой брат Дэшиелл всегда по-быстрому выставлял меня из своей комнаты в те ночи, когда приходил Ашер. Для него это вошло в привычку. Просто очередная ночь четверга. Но наблюдать, как он пробирался в окно моего брата, никогда не мешало моему сердцу разбиваться и в то же время биться чаще.

За последние три года Ашер стал постоянным аспектом нашей жизни. Мои родители чаще всего не обращали внимания или же им было все равно, чтобы спрашивать, почему он всегда у нас, или откуда у него взялся фингал под глазом или рассеченная губа. Часть меня ненавидит их за это. Они ясно дали понять, что думают об Ашере. Им не нравится, когда он поблизости, потому что считают, что он оказывает дурное влияние. Но Дэш слишком упертый и снисходительный. Поэтому в лучшем случае они его просто терпят.

Я сижу по-турецки на полу в комнате Дэша и играю в «Guitar Hero» на его Xbox, когда слышу постукивание в окно, сигнализирующее о прибытии Ашера, и я сразу же начинаю нервничать. Дэш должен был встретиться с Ашером и их другом Эдрианом ранее на вечеринке. Раздается сигнал, я бросаю гитару и на коленках подползаю к окну. Я помогаю ему его открыть, и он переваливается через подоконник.

— Ашер? Что случилось? Где Дэш? — я подхожу и включаю ночник на прикроватной тумбочке, и когда он освещает опухшее, окровавленное лицо и футболку, с резким вздохом подношу руку к сердцу.

— Ашер! — я подбегаю к нему и помогаю опуститься на кровать. Он спотыкается о шнурки своих берцев, повалив нас обоих.

— О, господи, скажи что-нибудь! — в панике я пытаюсь понять, стоит ли мне позвонить отцу или вызвать полицию.

— Успокойся. — Он мрачно усмехается. — Ты сейчас разбудишь своих предков.

— Именно это я и собираюсь сделать, — я щелкаю пальцами перед тем как встать. Кто-то должен немедленно что-то предпринять. А так как мой отец небезызвестный адвокат, то как раз-таки он и есть тот, кто сможет помочь. Я чувствую, как горячая рука обхватывает мое запястье и, несмотря на сложившиеся обстоятельства, мое сердце начинает учащенно биться от его прикосновения.

— Ну же, — хрипло шепчет он. — Это всего лишь маленький порез. Видела бы ты другого парня, — тень ухмылки расползается по его полным губам.

— Это должно меня успокоить? — спрашиваю я, безрезультатно пытаясь вырвать свою руку из его хватки. — Потому что это не помогает. Ничуть. — Мои глаза начинают наполняться слезами, и его взгляд смягчается.

— Со мной все в порядке, Брайар, — обещает он, и его голос несвойственно мягок. — Просто побудь со мной, пока не вернется Дэш. — Нерешительность стягивает мой живот, и я закусываю губу, обдумывая свой следующий шаг.

— Хорошо, — я киваю. — Я сейчас вернусь. — На цыпочках я крадусь на кухню, мои босые ноги прилипают к деревянному полу. Я хватаю и мочу в раковине мочалку, перед тем как захватить повязку из шкафчика. Я, конечно, не медсестра, но это все-таки лучше, чем ничего. Когда я возвращаюсь в комнату, Ашер сидит на кровати, опустив локти на колени и обхватив шею руками. Я опускаюсь перед ним на колени и аккуратно убираю волосы со лба. Его глаза встречаются с моими: один зеленый с вкраплениями желтого, другой светло-карий с зелеными крапинками. Он сглатывает, и его кадык дергается. Я отвожу глаза и подношу влажную губку к корке запекшейся крови рядом с его бровью. Он стискивает челюсти, но ничего не говорит, в то время как я изо всех сил стараюсь отмыть его.

— Где мой брат? — спрашиваю я, лишь бы отвлечься от его близости. До недавнего времени я была уверена, что Ашер видел во мне лишь назойливую младшую сестренку. В последнее время все было… иначе. Как будто весь воздух откачали из комнаты, где мы находимся. И я не могу понять, как остальные не замечают того, что я задыхаюсь.

У нас было несколько особых моментов. Мне казалось, что он даже поцеловал меня однажды. Я выходила из ванной в одном полотенце, в то время как он стоял у противоположной стены, скрестив руки. Его глаза опустились на мое влажное тело, мои длинные, светлые волосы, вода с которых капала на мои пальцы, образуя лужицу у ног. Его ноздри затрепетали. Я потуже затянула полотенце, и он двинулся мне навстречу. Он вытянул руку, и я почувствовала тепло его кожи на моем бедре даже сквозь полотенце. Я резко вздохнула и закрыла глаза. А затем… ничего. Открыв глаза, я вновь заметила эту отчужденную ухмылку, его лицо было всего в паре дюймов от моего. Его рука ухватилась за дверную ручку, перед которой я стояла.

— Мне нужно отлить, — сказал он, проходя мимо. Я проглотила свое смущение и закатила глаза, от того что позволила себе подумать, будто он может захотеть поцеловать меня, и поспешила обратно в свою комнату, оставляя его ухмыляться за моей спиной.

— Он на вечеринке, — говорит он, вырывая меня из потока воспоминаний. Я чувствую, как горят мои щеки от унижения, испытанного тем днем.

— Я туда так и не добрался, — объясняет он. — Я думал позависать здесь какое-то время. — Он не уточнят, но я и так понимаю, о чем он. Пока он не остынет. Пока алкоголь окончательно не одержит победу над его дерьмовым папашей, и тот не отключится.

Поднявшись с колен, я дую на рану над его бровью, чтобы немного ее подсушить перед тем, как наложить повязку. Он зажмуривается, и его рука обхватывает мое обнаженное бедро сзади. Я замираю, внизу живота зарождается то самое тянущее ощущение, которое возникает только вблизи Ашера.

— Ну, теперь все выглядит не так плохо, — тихо говорю я и тянусь вперед, чтобы положить остатки повязки на кровать рядом с ним. Я чувствую, как его палец рисует маленькие круги на задней поверхности моего бедра, и пытаюсь сдержать всхлип. Обезумев, я пытаюсь представить, как бы ощущалась его рука между моих ног. Я прогоняю эту мысль из головы и аккуратно прижимаю пальцами повязку к его порезу.

— Травмы головы всегда выглядят хуже, чем они есть на самом деле, — говорит Ашер, прочищая горло и отодвигаясь. Все еще ошеломленная я отступаю, в то время как он встает и стягивает со спины свою окровавленную футболку, комкает ее и бросает на пол. Я думала, что он возьмет что-то из вещей Дэша, но Ашер этого не делает. Тяжело дыша, он снова откидывается на кровать и ерошит волосы рукой. Я сглатываю, наблюдая, как напрягаются и двигаются его предплечья, и когда он ложится на кровать, демонстрируя свой идеальный пресс, я спешу отвернуться.

С волосами цвета оникса, которые падали на его разноцветные глаза, для меня он всегда был слишком притягателен. Его полные губы и слегка заостренный нос. Ямочки, о существовании которых я не имела понятия на протяжении целого года знакомства с ним, потому что парень практически не улыбался. Ухмылки, да. Дразнящие, насмешливые, полные сарказма ухмылки. Но вот полноценная улыбка Ашера Келли была реже голубой луны. Теперь его плечи стали шире, грудь и руки — крупнее, челюсть — более точеной… он превратился в мужчину. И он само совершенство. Внезапно мне стало стыдно за свою маленькую грудь, которая заметно напряглась под майкой, и мои крошечные, розовые и детские пижамные шортики. Я едва ли выгляжу на свои четырнадцать и мне так стыдно стоять на коленях перед этим юным божеством.

Ашер проводит рукой по лицу, и я замечаю, что его костяшки тоже сбиты и все в крови, что, в общем-то, совсем не ново.

— Тебе нужен лед? — говорю я и встаю, указывая на его руки.

— А, это? — спрашивает он, осматривая свои костяшки. — Я в порядке.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — я тереблю завязки своих шортиков. Его глаза следуют за моим движением и затем путешествуют вверх по телу, пока он не встречается со мной взглядом.

— Нет, — его тон уверенный, но он не утруждается объяснять. Волнение завязывается узлом в моем животе, и я киваю, закусив уголок губы.

— Хочешь… посмотрим фильм?

— Давай, — он пожал плечами.

— Что бы ты хотел посмотреть?

— Выбор за тобой.

Я оборачиваюсь в поисках пульта Дэша и, обнаружив его под носком, начинаю листать каналы. В нерешительности я стою перед телевизором, без малейшего понятия сесть мне на полу или же присоединиться к нему. Ашер похлопывает по кровати рядом с собой, почувствовав мою внутреннюю борьбу.

— Я не укушу, Брай.

Я сажусь рядом с ним и включаю один из своих любимых фильмов. Не имеет значения, какое количество раз я смотрела его до этого момента, я все равно уткнусь в экран всякий раз, когда его показывают.

— Серьезно? Легенда Дикого Запада? — это заставляет Ашера улыбнуться.

— Да, черт возьми. Это мой любимый.

— Я буду твоей черничкой, — цитирует он фразу из фильма.

— Заткнись. — Я посылаю ему легкую улыбку, до сих пор не понимая, как вести себя в этой ситуации, но кидаю в него подушку, пытаясь казаться самой невозмутимостью.

— Черт! — рычит он, прикрывая лицо руками.

— О, господи! Я идиотка! Извини! — говорю я, переползая на его половину кровати, чувствуя себя ужасно виноватой из-за того, что забыла.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, убирая от лица его руки, но затем замечаю, что он смеется.

— Придурок, — шиплю я, отворачиваясь, но он хватает меня за запястья и переворачивает на спину. Его тело накрывает мое.

— Извини, — говорит он совсем не извиняющимся тоном. — Но ты смотрела на меня так, будто моя собака только что отошла в мир иной. Мне нужно было сделать что-то, чтобы разрядить обстановку.

Он до сих пор держит мои заведенные за голову руки и находится так близко, что я чувствую запах его мятной жвачки с легкой примесью сигаретного дыма.

— Я переживаю за тебя, — говорю я, даже не пытаясь выбраться. Он зажмуривается, будто ему физически больно слышать мои слова.

— Не стоит, — отвечает он. — Последнее, о чем стоит беспокоиться такому ангелу как ты, так это о таком придурке, как я.

— Ты не придурок. А я не ангел.

Ашер наклоняет голову и упирается в мой лоб.

— О, ты он и есть, — настаивает парень, его губы прокладывают дорожку по моей щеке к уху, оставляя за собой след из мурашек. — И это, черт возьми, последнее, чем я должен с тобой заниматься.

— Чем ты со мной занимаешься? — шепчу я.

— Трогаю тебя. — Он потирает большими пальцами мои запястья. Едва слышный стон слетает с моих губ, и он опускает свое тело на мое. Инстинктивно я раздвигаю ноги, чтобы принять его. Он рычит и пристраивает свои бедра между моих ног.

— Мне нужно уйти, — говорит он низким и напряженным голосом.

Я облизываю губы, собирая всю свою смелость в кулак, и спрашиваю:

— Можно я поцелую тебя?

Он морщится, но не спешит мне возражать. Он прижимается губами к местечку у меня за ухом, затем его губы прокладывают свой путь по моей щеке к подбородку, и, наконец-то, его рот накрывает мой. Я все же целовалась с несколькими мальчиками, даже несмотря на то, что Дэшиелл, Ашер и Эдриан старались всеми силами этому помешать, но сейчас это было гораздо большее, нежели простой поцелуй. По крайней мере для меня.

Ашер проводит языком между моих губ прежде чем втянуть нижнюю в свой рот. Его язык проскальзывает внутрь, мой неуверенно тянется к нему, и они переплетаются. Я понятия не имею, что я делаю, но ему должно быть нравится, поскольку его бедра напряглись и вжались в мои. Я чувствую нарастающее напряжение под его джинсами, и шире развожу ноги, требуя большего, большего, большего. Я высвобождаю руки из его хватки и кладу одну на шею парня, целуя его еще сильнее. Трение между моих ног для меня настолько ново, что я не позволю чему-либо остановить меня в погоне за этим чувством. Ощущения нарастают гораздо более интенсивно, чем в те моменты, когда я игралась сама с собой, запершись в своей комнате. Я обхватываю его ногами и изо всех сил вжимаюсь, не боясь показаться слишком нетерпеливой.

— Бл*дь. Остановись, — шипит он. Я не прекращаю.

— Брайар, хватит, — говорит он, вдавливая мои руки в кровать снова, но в этот раз произнося это таким тоном, который не потерпит возражений. Но я его не слушаю. Я вновь приподнимаю бедра, и он рычит. Прежде чем я успеваю понять, что произошло, я оказываюсь лежащей на животе с руками, прижатыми к бокам коленями Ашера, в то время как он сам сидит на мне сверху.

— Тебе долбаных четырнадцать лет, Брайар. А я уже даже не в старшей школе, ради всего, бл*дь, святого.

— Мне все равно, — упираюсь я. — Я уже достаточно взрослая, чтобы знать, чего я хочу. — Волосы застилают мое лицо, заглушая слова. Он проводит пальцем по моей щеке и заправляет выбившуюся прядь мне за ухо.

— Ты понятия не имеешь, чего ты хочешь, — продолжает он. — Чего ты просишь.

Его снисходительный тон заставил бы меня чувствовать себя по-детски неполноценной, отвергнутой, смущенной и уязвленной, если бы не факт того, что доказательство его возбуждения упиралось в мою задницу. Одним наглым движением я выгибаю спину навстречу ему.

— Ну так покажи мне, — говорю я, бросая на него взгляд из-за своего плеча. Его глаза уставились на мои пижамные шортики, которые немного задрались, обнажая ягодицы.

— Нет, — шепчет он. Я роняю лицо на матрас. Господи, матрас моего брата. Я бы попросила его перебраться в мою комнату, если бы была уверена в том, что на него вновь не нахлынут чувства и он не прекратит все это, чем бы это ни было.

Он испуганно отталкивает меня и отодвигается настолько, насколько позволяет огромная кровать Дэша.

— Черт! — кричит он, цепляясь за свои волосы. Наблюдая за ним в таком состоянии, я чувствую себя виноватой, но не настолько, чтобы сожалеть о чем-либо.

— Почему, Ашер? — спрашиваю я, чувствуя, как слезы наполняют глаза. — Что же не так со мной?

Когда он не отвечает, я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он тянется ко мне, хватает за запястье и тянет к себе, пока я не оказываюсь у него на коленях.

— Брайар, — говорит он, пытаясь поймать мой взгляд, умоляя понять его.

— Говори, что думаешь, и думай, что говоришь, Эш. Я мысли не читаю.

— Тебе четырнадцать, — выделяет он свои слова, будто это достаточная причина. Наверное, так и есть. Но эти ощущения не подвластны возрасту. Он не какой-то похотливый самец. Он просто… Ашер.

— Не говоря уже о том, что ты младшая сестра моего лучшего друга. Ты знаешь, что я бы сделал с тем, кто хотя бы посмотрел в сторону моей младшей сестренки?

— Но у тебя нет сестры, — отмечаю я. — И это совсем другое, — настаиваю я. Я не похожа на остальных девочек моего возраста, и я хочу этого. Моя подружка Софи играет в Барби (пока никто не видит, конечно же) и любит One Direction. А мне нравится это. Это чувство, возникшее к Ашеру, прямо здесь и прямо сейчас.

— Это не так. И от этого мне хреново, — начинает он, теплыми руками поглаживая мою спину. — Это неправильно.

Я толкаю его настолько, что он падает назад, и нагло пристраиваюсь сверху, прижимая свои губы к его губам. Сначала он не реагирует. Он просто лежит на спине, прижав руки к бокам, позволяя мне исследовать, целовать, трогать и посасывать. Но когда он чувствует мой нетерпеливый язык напротив своих губ, его руки находят мою талию, и он целует меня в ответ. И в этот раз не сдержанно и вежливо. Этот поцелуй как война. Как борьба между правильным и грешным. Нравственностью и испорченностью. Благородством и виной.

Ашер запускает руку в мои волосы и переворачивает нас так, что мы оба теперь лежим на боку, в то время как он продолжает жадно нападать на мои губы, на мою душу. Он продолжает двигаться до тех пор, пока его нога не оказывается зажатой между моих бедер, и я не могу устоять перед тем, чтобы снова не потереться о него. Стон срывается с моих губ, и я чувствую, как он напрягается, как будто снова собирается отказать мне. Я прижимаю ладони к его щекам, удерживая его губы возле моих, и снова трусь об его бедро.

— Пожалуйста, Эш. Дотронься до меня, — умоляю я.

— Нет.

— Тогда позволь мне трогать тебя. — Я тянусь к выпуклости на его джинсах, но он отталкивает мою руку.

— Черт, нет. Я не могу зайти дальше.

Я практически рыдаю от разочарования.

— Посмотри на меня, — требует он, пальцем приподнимая мой подбородок. — Держи руки при себе. Еще раз потянешься к моему члену, и я уйду. Поняла?

Я с нетерпением киваю.

— Черт возьми, говори вслух, Брайар.

— Я обещаю. Просто позволь мне почувствовать… это. — Я чувствую, как мое лицо вспыхнуло от смущения, и уголок его губ дергается, как будто это бы его позабавило, если бы прямо сейчас он не переходил черту, пересекать которую не стоило ни в коем случае.

Ашер кладет мои руки себе на плечи и посылает обжигающий взгляд, молча умоляя, чтобы я не смела их двигать. Я сглатываю и отрывисто киваю, и он закидывает руки за голову, не прикасаясь ко мне. Я прижимаюсь к его губам, и он неохотно целует меня в ответ. Абсолютно беспомощная перед этим новым ощущением я начинаю снова тереться об его ногу. Как только я нахожу свой идеальный ритм, руки под его шеей напрягаются, в то время как он следит за моими движениями. Наблюдать за тем, как он по-королевски раскинулся на кровати, пока я седлала его бедро, было, пожалуй, самым горячим зрелищем за всю мою жизнь.

— О, боже, — мой голос срывается на шепот.

Я еще сильнее прижимаюсь к нему. Трение под новым углом и напором заставляет меня откинуть голову и в блаженстве закатить глаза. Мои движения становятся все более неистовыми и хаотичными, и я понимаю, что приближаюсь к чему-то невероятному. Я чувствую, как промокли мои шортики, и где-то в глубине сознания пытаюсь понять, нормально ли это. Но Ашер кажется не заметил этого, а если и заметил, то не придал особого значения.

Я взбираюсь все выше, выше и выше, когда чувствую, что что-то горячее и влажное обхватило мой сосок. Я распахиваю глаза и вижу, как Ашер втянул крошечный бутон в свой рот через ткань майки. И это зрелище заставляет меня кончить. Он держит меня на месте и продолжает сосать, пока я содрогаюсь от оргазма в его руках.

Я практически задыхаюсь, когда он ладонью убирает волосы, прилипшие к моему лицу, и целует влажную кожу шеи.

— Спасибо, — тупо бормочу я. Эм, а что еще говорят в такой ситуации?

— Я отправлюсь прямиком в ад.

— Мы не сделали ничего плохого, — честно отвечаю я, положив голову ему на плечо и чувствуя себя такой изнуренной, что я, пожалуй, могла бы остаться здесь навсегда и отключиться прямо сейчас.

— Ты-то ничего, блин, не сделала. А я — да. Ты пока что не осознаешь этого. Но однажды вспомнишь этот вечер и поймешь, что произошло.

— Ну и что же? — спрашиваю я, чувствуя, как самообладание начинает покидать меня.

— Мужчина, который только что воспользовался долбаным ребенком, — выплевывает он, устремив взор к потолку.

— Чушь собачья. Не делай этого.

— Не делать чего, Брай? Это же правда.

— Не веди себя так, будто это не я сама набросилась на тебя. Или что я слишком юна, чтобы принимать собственные решения. Ты не воспользовался мной. Ты ничего у меня не забрал. Ты отдавал.

— Единственное, что я тебе дал, так это ложную надежду. И ты прекрасно понимаешь, что все, что сейчас произошло, не должно покинуть стен этой комнаты. Если Дэш узнает…

— Зачем мне рассказывать своему обрату об интрижке с кем-либо? Я прекрасно понимаю, что случившееся не делает тебя моим парнем. Я не настолько наивна. Но, может быть, когда мне будет восемнадцать…

— Это не должно было произойти, — говорит Ашер и, взяв меня за бедра, стаскивает с себя. Он встает и хватает одну из футболок Дэша, лежащую на комоде.

— Это неправильно, — снова повторяет он.

— О да, Ашер, давай расскажи, насколько я не подхожу тебе. Ты же даже не объяснил свою точку зрения. — Я закатываю глаза, и все мои слова сочатся сарказмом.

Он натягивает черную футболку через голову, и я наблюдаю, как сокращаются и двигаются его мышцы. Я сглатываю. Рычание Ашера заставляет мои глаза встретиться с его взглядом.

— Прекрати так смотреть на меня, Брайар, — предупреждает он низким и зловещим голосом.

— Смотреть как? — спрашиваю я, прикидываясь самой невинностью.

— Так, будто ты просишь то, чего я тебе дать не смогу.

— Единственное, чего я хочу, так это того, чтобы ты остался.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — говорит он, меняя тему.

— И что же это? — почему мне кажется, что он вот-вот закончит наши и без того несуществующие отношения?

— Я получил стипендию, — говорит он, и уголок его губ дергается в подобии улыбки. — Покрывающую все расходы.

— Ты шутишь? — визжу я, и разочарование минутной давности как рукой сняло. Я так рада за него, как еще ни разу не была за всю свою жизнь. Я знала, что он подал документы, но также он говорил мне, что пловцы редко получают полную стипендию.

— Это же круто, Эш!

Я обхватываю руками его шею, в этот раз без каких-либо сексуальных намеков. Просто всепоглощающая гордость и радость за него. Эш один из самых прекрасных людей, которых я когда-либо знала, и он заслуживает такой же прекрасной жизни, как и он сам. Я отстраняюсь, изучая его лицо. Его не так легко удивить, но я как-то ожидала большего энтузиазма с его стороны.

— Где это? Что еще ты мне не договорил?

— В Джорджии.

— Что? — уже второй раз за сегодня я чувствую, будто из меня выбили весь воздух, прямо как при падении на площадке в четвертом классе.

— Я уеду через четыре месяца.

Я киваю, разрываюсь между двумя противоречивыми эмоциями. Я так рада за него, но сама расстроена. Он распутывает наши конечности и садится на край кровати, опустив локти на колени и избегая зрительного контакта.

— Дэш знает?

— Да. — Он смотрит на меня, и после этого признания его взгляд смягчается.

Он даже не задумывался о том, чтобы рассказать мне.

— Я счастлива за тебя, — мой голос совсем не сочетается со словами, слетевшими с губ. — Это твой шанс.

Он кивает, и мы сидим в давящей тишине, не зная, что делать дальше.

Я стараюсь сдерживать слезы. Быть хорошим другом и радоваться за него, но мой подбородок начинает предательски дрожать, и одна единственная слезинка скатывается по щеке. В одно мгновение Ашер оказывается передо мной и заключает мое лицо в ладони, вынуждая посмотреть на него.

— Не трать на меня ни одной чертовой слезы.

Я шмыгаю и отворачиваюсь.

— Дэш потеряет своего лучшего друга. И я тоже.

— Я не уезжаю завтра или на следующей неделе. У нас еще есть время.

— Пообещай мне кое-что.

— Что?

— Пообещай, что не уедешь, не попрощавшись. Пообещай, что я не останусь в неведении.

— Я обещаю, — клянется он.

Немного успокоившись, я киваю. Я не желаю чего-либо больше, чем позволить Ашеру выбраться отсюда к чертовой матери, но сейчас я эгоистично не хочу расставаться с ним.

— Когда ты уедешь…

— Ммм? — Ашер смотрит на меня, ожидая продолжения.

— Это же не навсегда, верно?

— Не могу обещать этого.

— Тебе реально стоит поработать над своим умением утешать людей, пока что ты не особо успешен, — говорю я, задирая голову, чтобы посмотреть на него. Эш не менее шести футов ростом (прим. ок. 183 см), и мне приходится вытягивать шею, чтобы заглянуть в его глаза, потому что мы стоим слишком близко друг к другу.

— Мне никогда не приходилось делать этого раньше.

— Почему мне кажется, что мы одновременно прощаемся и приветствуем друг друга? — спустя годы таскания за ним, словно потерянный щенок, я наконец-то завладела внимания Ашера в том ключе, в котором всегда мечтала. Но я не настолько наивна, чтобы верить в то, что все хорошо закончится.

— Потому что как только я уйду, ты должна будешь забыть все, что произошло этой ночью.

Я облизываю губы, и его глаза следуют за этим движением.

— Но ты все еще здесь, так что… — я встаю на носочки и обвиваю его шею руками. Ашер берет меня за талию и поднимает. Инстинктивно мои ноги обхватывают его.

— Впервые за всю свою долбаную жизнь я хочу побыть хорошим парнем, а ты совсем не облегчаешь эту задачу.

— Ты мне больше нравишься плохим.

Что-то слабо напоминающее рычание вырывается из его груди, после чего его губы снова встречают мои. Ашер перемещает нас к стене возле окна, поддерживая меня за задницу. Когда моя спина касается стены, его руки начинают свое путешествие. Он гладит внутреннюю сторону моих бедер и возвращает руки на мою талию. Я цепляюсь за его плечи, чтобы не растечься чертовой лужицей возле его ног, и чувствую вновь зарождающийся оргазм. Мои бедра начинают извиваться в поисках спасительного трения в тот момент, когда я слышу это.

Смех. Женское, раздражающее хихиканье.

— Заткнитесь нахрен! Вы разбудите моих родителей, — говорит знакомый, хоть и напряженный голос.

— Бл*дь, — шепчет Ашер, бросая меня словно мешок с картошкой, прямо перед тем как Уайтли, бывшая Арчера, появляется в окне. Она тяжело опускается возле моих ног, и я чувствую запах алкоголя и дешевого парфюма. Когда она замечает меня, ее лицо наполняется нескрываемым презрением.

Дэш залезает прямо за ней — его фирменный метод возвращения домой в компании девушки — и его взгляд мечется между нами. На его лице я замечаю не подозрение, а скорее смущение. Я резко ощущаю необходимость поправить свои волосы ил футболку, но не двигаюсь, боясь сделать что-то, разоблачающее мою вину.

— Что здесь происходит? — обеспокоенно спрашивает он.

— Мне бы не помешала помощь! — выругалась Уайтли своим писклявым, дельфиноподобным голосом. Дэш закатывает глаза и спешит помочь ей подняться на ноги.

— Она искала тебя. Отказ она не приняла, — объясняет Дэш. — Решив, что ты точно будешь здесь, когда мы не увидели тачку возле твоего дома.

— Я просто, эм, помогала Ашеру кое с чем, — говорю я. Дэш понял смысл моих слов и повернулся к Ашеру.

— Ты в порядке, чувак? — спрашивает он завуалированно, так как Уайтли все еще тут.

— Все хорошо, — это все, что он отвечает, и эти двое обмениваются взглядом, который я не могу понять.

— Какого хрена ты здесь делаешь, Уайт? — его тон грубый, но то, что он обратился к ней по прозвищу, говорит о том, что когда-то они были близки.

— Нам нужно поговорить, — говорит она, скрещивая руки на груди.

— Вот уж, бл*дь, нет, — выплевывает Ашер. — Иди домой.

— Я не могу! — возражает она, и я едва ли не затыкаю уши. Она всегда такая громкая. — Я не умею водить.

— Господи боже, — говорит Ашер, проводя рукой по лицу. — Иди и подожди меня в машине. Я довезу тебя. — Уайтли не теряет времени, потому что прекрасно знает, что и без того испытывает свою удачу.

— Что на этот раз? Ты подрался с каким-то случайным засранцем или твой отец снова напился? — спрашивает Дэш после того, как мы услышали звук захлопывающийся автомобильной двери.

— Последнее.

— Он выглядит так же, как и ты? — он намекает на его окровавленный вид.

— Хуже. — Хитрая улыбка трогает уголок его губ.

— Супер. — Торжественно говорит Дэш. Он ненавидит это так же сильно, как и я. Это то самое ощущение беспомощности, когда ты видишь, что что-то ужасное происходит с тем, о ком ты переживаешь всем сердцем, но не можешь ничего поделать, черт возьми. Так же сильно, как ненавижу саму мысль об его отъезде, я чувствую огромное облегчение, что этому беспределу придет конец. — Позвони мне завтра. Мне нужно отлить.

В тот момент, когда мой брат выходит из комнаты, полный сожаления и вины взгляд Ашера направляется на меня.

— Это была ошибка.

— Чушь собачья, — возражаю я, подходя к нему.

— Не подходи, — говорит он, отстраняясь, и внутри меня что-то умирает.

И прежде чем я собираюсь поднять с пола свое глупое, разбитое его ответом, наивное сердце, он уходит.

Глава 1

Брайар

— Ты уверена, что это хорошая идея, Брайар? Может тебе все-таки поехать с нами? — уже в десятый раз за день спрашивает мама, поправляя помаду перед зеркалом. Я закатываю глаза.

— Мам, со мной все будет в порядке. Вы же едете в Калифорнию, а не в Египет. — Папа решил объединиться с какой-то новой модной компанией в Южной Калифорнии. «Vale and Associates» превращаются в Бюро Адвокатов «Vale and Pierce». Я упросила их позволить мне остаться с Дэшем. Конечно же, не без ежемесячных визитов и еженедельных звонков по FaceTime. Через год Дэш получит степень бакалавра в университете Аризоны, а не в Гарварде, вопреки воле отца. Он согласился вернуться домой, чтобы приглядывать за мной в отсутствие родителей, вместо того, чтобы остаться в Туксоне.

— Я серьезно. Если передумаешь, то сразу же позвони. Ты меня услышала?

— Да, мам. — Мои отношения с родителями очень странные. Мы любим друг друга, но никогда не были по-настоящему близки. А вот их отношения с моим братом — это совсем другая история. Они куда более натянутые. Мы с Дэшем всегда были вдвоем против целого мира. Он мой лучший друг, мой брат и мой защитник в одном флаконе. После того как он уехал в университет, мы немного отдалились, но когда бы он ни вернулся, расстояния между нами как будто и не бывало.

Мама уходит, чтобы в очередной раз просветить Дэша насчет возлагаемой на него ответственности, а я выхожу на улицу, чтобы попрощаться с отцом. Его лицо не отражает ни единой эмоции, поэтому я подбегаю к водительской стороне его новенького Ренж Ровера и быстро чмокаю в щеку.

— Удачи, пап. Езжайте осторожно.

— И тебе того же, — кряхтит он, но его взгляд смягчается.

После того как мама уселась в машину, Дэш встает рядом со мной на подъездной дорожке и кладет подбородок мне на макушку. Мы стоим и наблюдаем до тех пор, пока свет габаритных огней не исчезает из виду, и возвращаемся в дом.

— Это действительно произошло? — смеюсь я. Мои родители просто помешаны на контроле. Они отдаленные и безразличные, но контроль — их второе имя. Моя мать больше переживает о том, что может случиться с домом в ее отсутствие, чем о своих детях.

— Ты просто любимый ребенок. В семнадцать меня бы ни за что не оставили одного дома, черт возьми.

— Это все потому что они знают, что через две с половиной секунды после их отъезда приедут копы, и ты будешь питаться только пиццей и пивом.

Двадцатиоднолетний Дэш буянит уже не так много, а вот семнадцатилетний? Короче говоря, быть юным и обладать нескончаемым запасом денег для него оказалось не лучшей комбинацией.

— Туше. Чем собираешься заняться вечером?

— Нат хочет потусить с друзьями. Что-то вроде вечеринки в честь окончания учебного года, — пожимаю плечами я.

Наталия Росси — одна из самых прекрасных людей, которых я знаю. Она веселая, честная, до ужаса красивая и безумно преданная. Мы встретились на танцевальном кружке в первый день второго класса, и тогда она с ужасом осознала, какой факультатив ей достался. Она раздражала инструктора по танцам до тех пор, пока та не сдалась и не разрешила ей уйти, сославшись на то, что ее поступление вероятно было ошибкой. В конце концов, она сменила факультатив, но когда я заметила, что мы вместе идем на следующий урок, то решила, что нам предначертано подружиться, а остальное уже история.

— Окей, я тоже уйду вечером. Не забудь закрыть дверь. И звони только в том случае, если будешь при смерти.

Слухи о похождениях моего брата широко распространены, но я предпочитаю их игнорировать и не вдаваться в подробности. Но это его первые выходные после приезда из университета, так что совсем не сложно догадаться, чем он будет занят сегодня вечером.

— Замётано.

Я бегу наверх, чтобы принять душ. Собираю волосы в неопрятный пучок, чтобы не намочить, брею ноги и быстренько моюсь. Возвратившись в комнату, я даже не удивляюсь, увидев в ней Нат. Чувствуя себя как дома, она по-турецки сидит перед встроенным в гардероб огромным зеркалом и красится моей косметикой.

— Собирайся, сучка. Мы идем на Трек, — говорит она, игриво двигая бровями, перед тем как наложить очередной слой туши. Мое сердце подпрыгивает в груди от страха и предвкушения. Старый стадион для скачек был закрыт еще в 60-х и с тех пор более не использовался. Говорят, что это место кишит призраками, так что не удивительно, что каждый пятничный вечер здесь собираются крутые ребята. От одной мысли об этом месте меня одолевают смесь страха и волнения. Я никогда не была внутри, но Ашер привозил меня сюда однажды.

— Можешь отвезти меня куда-нибудь? — попросила я, борясь со слезами. Все ругались. Дэшиелл ругался с родителями, родители ссорились друг с другом. Я так устала от их криков. Ашер был здесь, когда Дэш снова поднял вопрос о выборе университета, и мы с ним оба спрятались на втором этаже, избегая остальных как чумы.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — сказал он, глядя на меня из-за стола Дэша, параллельно включая музыкальные клипы. — Твои родители уже меня ненавидят.

— Мне все равно, — отчеканила я. — Мне просто нужно убраться отсюда. Куда угодно. Куда ты уходишь, когда хочешь побыть один?

— Сюда, — его взгляд встречается с моим.

— О, да, ты мне помог, — говорю я, всеми силами стараясь не закатить глаза.

— Есть еще одно место, — добавляет он. — Но я не знаю, придется ли оно тебе по душе.

— Мне понравится где угодно, только не здесь, — отвечаю я, хватаю телефон и направляюсь к окну, чтобы вылезти. Обычно я не творила ничего из ряда вон выходящего, так что мои родители вряд ли заметят, что я сбежала. Они до посинения будут спорить с Дэшем, затем выпьют по коктейлю и отправятся в свою комнату до конца ночи. В прочем, как и всегда после ссоры.

— Подожди, — говорит Ашер, затягивая меня обратно в комнату. Сначала я подумала, что он собирается меня остановить, но вместо этого он удивил меня, сказав:

— Дай я полезу первым.

Он спрыгнул вниз и протянул руки, чтобы помочь мне спуститься. Из окна первого этажа прыгать не так уж и высоко, но, приземлившись на камень, я однажды подвернула лодыжку. Он поймал меня под руки прежде, чем я успела упасть, и в течение минуты или даже десяти мы неподвижно стояли, грудью касаясь друг друга. Никто не спешил отстраниться. Эш провел большим пальцем по моей щеке, смахивая непрошеную слезу, и, наслаждаясь ощущением его кожи на моей, я в блаженстве прикрыла глаза.

В конце концов, Ашер откашлялся и отстранился. Спрятав улыбку, я последовала за парнем в его старый, видавший виды GMC Sierra, для покупки которого он усердно работал все прошлое лето. Эта машина была точно старше меня. Красная, с широкой белой полосой вдоль кузова. Внутренняя отделка была из ужасного бордового вельвета и пропахла сигаретным дымом, но мне это даже нравилось. И Ашеру тоже.

На протяжении всей поездки мы сидели в полной тишине. Я была без понятия, куда именно мы направляемся, но я была счастлива находиться рядом с ним, где бы мы ни были. Когда мы приехали, я не узнала этого места. Это было какое-то огромное здание посреди абсолютной глуши. Черное как смоль, без каких-либо отличительных черт, позволивших бы мне понять, что же это было. Ашер подъехал к забору и заглушил двигатель.

— Где мы? — спросила я, опираясь на приборную панель и всматриваясь в зловещее здание перед нами.

— Трек, — объяснил парень. — Скачки. Это место закрыли десятилетия назад.

— Мы собираемся зайти внутрь? — спросила я и ухватилась за металлическую дверную ручку. Со скрипом дверь открылась, но Ашер схватил меня за лежащую на сидении левую руку, удерживая на месте.

— Нет. Внутри не безопасно.

— Но сам же ты туда ходишь?

— Это другое. Можем посидеть на крыше, если хочешь.

Я закусила губу и кивнула. То, что подразумевалось как побег, больше походило на первое свидание. Я еще ни разу не бывала на свидании, но сейчас все было именно так, как я фантазировала. Да даже парень рядом со мной был прямиком из сокровенных грез.

Ашер с легкостью забрался на крышу, в то время как мне пришлось для этого воспользоваться бампером. Я села рядом с ним и обхватила колени, парень же лег на спину, заложив руки за голову.

— В городе не увидишь звезд, — тихо проговорил он. Расположившись рядом с ним, я взглянула на полное звезд небо.

— Ты прав, — ответила я, лежа абсолютно неподвижно. Крыша машины под моими оголенными бедрами казалась такой горячей. Наши руки находились лишь в нескольких сантиметрах друг от друга, практически соприкасаясь.

Мой телефон завибрировал от входящего сообщения, и я проверила его на тот случай, если вдруг это мама или Дэш интересуются, куда я запропастилась. Оказалась, что это моя одноклассница, так что я проигнорировала смс, положив мобильник на живот.

Эш потянулся, чтобы взять мой телефон, и я задержала дыхание в тот момент, когда его пальцы коснулись тонкого материала майки. Все мое тело покрылось мурашками, и я очень надеялась, что он не заметил, как напряглись мои соски под одеждой.

— Что ты делаешь? — едва слышно спросила я.

— Нам нужна музыка, — просто ответил он. Спустя пару нажатий она заиграла. Чарующая песня о любви и разбитом сердце. Песня о светлом чувстве в темное и неподходящее для него время. В этот самый момент я поняла, что это мой новый любимый трек.

— Что это за песня?

— «Glycerine» группы Bush. Это одна из тех песен, которые мне никогда не надоедят.

— Мне она нравится, — прошептала я. Чувственная, красивая музыка.

Я попросила Ашера включить трек еще раз, и мы снова погрузились в комфортное безмолвие, наслаждаясь мелодией. Когда песня заиграла уже в третий раз, я почувствовала, как его мизинец нежно поглаживает мой. Пульс участился, и я старалась лежать неподвижно, раздумывая о том, нарочно ли он делает это. Как можно более небрежно я перевернула руку ладонью вверх, ожидая его дальнейших действий. Когда Ашер переплел наши пальцы, мое дыхание перехватило.

Я не знала, что мне сказать. Или что сделать. Я опасалась даже пошевельнуться, боясь разрушить этот момент. Большим пальцем он поглаживал мою руку, и я сжала ладонь чуть крепче.

— Что означает твое имя? — внезапно спросил парень. Эш не был любителем поболтать по душам, так что его вопрос меня порядком удивил.

— Это такой куст (прим. Briar (англ.) — шиповник), — ответила я, не скрывая отвращения. Парень прикрыл рот свободной рукой, пытаясь спрятать улыбку. — Но мое имя из «Спящей красавицы», — продолжила объяснять я. — Настоящее имя принцессы Авроры — Брайар Роуз.

— Что-то твои родители не похожи на фанатов Диснея, — невозмутимо ответил он и рассмеялся, потому что это было правдой.

— Думаю, моя мама когда-то и была.

— Но все же ты выглядишь как принцесса.

— Расскажешь мне о своей матери? — спросила я после воцарившегося молчания. Парень глубоко вздохнул, обратив свой взгляд на звезды.

— Ее звали Изабель. Она была из богатой семьи и, встретив моего отца, вскоре забеременела мной. Она была прекрасна. Любила обниматься. И всегда обыгрывала меня, в какую бы видеоигру мы ни играли.

Я рассмеялась, потому что даже предположить такого не могла.

— Она погибла, спасая меня, — объяснил он, и эти слова стерли улыбку с моего лица. — Я весь день собирал рампу для своего велика. И я решил опробовать ее перед домом. Движение в нашем районе никогда не было насыщенным, так что я даже не задумывался об этом.

Я задержала дыхание, не зная, какой оборот примет эта история.

— Моя мама въехала на подъездную дорожку с полным багажником продуктов. Она помахала и улыбнулась мне, но я в ответ не сделал ничего. Я был слишком занят трюком, который у меня никак не получался. Я пытался снова и снова, в то время как музыка гремела из моих наушников. С каждым разом я все выше прыгал и все сильнее терял бдительность. И в последний момент, я даже не понял, как это произошло, буквально подлетел. Приземлившись посреди улицы, я не услышал, но увидел стремительно приближающийся ко мне большой белый Dodge Durango. Из-за ушибленной ноги я не мог резко встать и отойти. Я видел, как машина пыталась уйти от столкновения, и как моя мама ринулась ко мне. Помню, как развивались ее темные волосы пока она бежала. Не знаю почему, но этот момент четко отпечатался в памяти. Она успела вовремя оттолкнуть меня, но сама попала под колеса.

— Мне так жаль, — тихо прошептала я, вытирая слезы. Что еще можно сказать в такой ситуации? Это худший детский кошмар.

— Мой отец винил меня. Я сам винил себя. И с того момента все изменилось.

— Ты был лишь ребенком, Эш. Это не твоя вина.

— Ага, — уклончиво ответил парень, и я знала, что он не поверил мне.

— Думаю, она бы мне понравилась, — сказала я, подразумевая его мать. — По твоим рассказам она была полной противоположностью моей мамы.

— Ты бы тоже понравилась ей.

Один зеленый и другой коричневый с золотистыми крапинками глаза встретились с моей синевой, и что-то промелькнуло между нами. Не знаю, что именно, но я точно это почувствовала. Я облизала губы, и его взгляд проследил за этим движением. В этот момент я снова подумала о том, что он хочет поцеловать меня. Телефон неистово завибрировал на металлической крыше, заставляя меня подскочить от неожиданности. Ашер резко выдохнул и взъерошил волосы.

— Нам пора, — спрыгивая с крыши и забираясь на водительское сиденье, сказал он.

— Да, — сказала я и постаралась скрыть желание в своем голосе. — Мне стоит вернуться домой.

Наш момент был безвозвратно потерян.

— Ну-у-у, ты с нами? Брай? — спросила Нат, возвращая меня в реальность. Та ночь была за несколько недель до той, когда он сообщил мне о своей стипендии. Ночь, когда он исчез навсегда.

— Кто еще идет? — я открываю двери гардероба, перед которым она сидит, и прерываю процесс прихорашивания. Скинув полотенце, я снимаю с вешалки черный короткий топ из H&M, пару затертых джинсовых шорт, и беру черные армейские ботинки. Быстро одеваюсь, пока слушаю бесконечный список приглашенных.

— Точно Джей. Наверное, Стивен и его девушка со стремными бровями… Как ее зовут? Мелисса? Скорее всего еще будут Томас, Трей, Лекси… О, и Джексон, конечно же.

— Серьезно? — спрашиваю я и гляжу на подругу. Джексон Прайс определенно самый горячий парень школы. Единственный парень, помимо Ашера Келли, который хотя бы немного возбудил во мне интерес. И единственный парень, с которым я переспала. Я встречалась со многими мальчиками, но как только отношения переходили границу бесстыдного петтинга, становилось уже не до смеха. Каждый раз я передумывала и давала заднюю.

Джексон появился пару месяцев назад, когда Нат притащила меня на вечеринку в его доме. Часть меня до сих пор лелеяла надежду о совместном будущем с Эшем, но ворвалась Уайтли и разбила все вдребезги.

Она была там и хвасталась тем, что на выходных переспала с Ашером. Высокая, темноволосая и угловатая, моя полная противоположность. Конечно же, она рассказывала это не мне. Она разговаривала с девушкой по имени Марджори, без сомнения достаточно громко, чтобы я услышала, сопровождая свой рассказ грубыми жестами и демонстрацией засосов.

Я прекрасно помню, как чувствовала себя в тот момент. Как взбунтовалось пиво в моем желудке. Как сдавило грудь, и от ярости, смущения и ревности покраснело лицо. Я помню, как я позволила Джексону, которого едва знала, отвести меня наверх и лишить девственности. Я помню, как хотела отдаться ему лишь назло Ашеру. Я помню его умелые движения и вызванную ими боль, даже несмотря на то, что Джексон старался быть нежным. Я помню, хотя и ненавидела себя за это, что, зажмурившись, представляла на его месте Ашера. Но лучше всего я помню, как чувствовала себя следующим утром. Разбитая и абсолютно одинокая, даже рядом с обхватившим меня руками Джексоном. Все тот же ребенок, которого видел во мне Ашер.

Я та самая девушка, которая напилась на вечеринке и отдалась первому попавшемуся парню. С тех пор я избегала Джексона. Что теперь подумает обо мне Ашер? Даже в мыслях произнесенное имя вызывает боль, но я стараюсь игнорировать это. Прошло три года. Три года с тех пор как он вышел из моего дома и не вернулся. Три года с тех пор как я слышала его голос. Уже три года я скучаю по парню, который никогда даже не был моим. Боже мой, как же это жалко.

— Он хочет тебя, Брай. Я даже не знаю, как ему еще понятнее продемонстрировать это. — Нат приглаживает темные волосы и встает, бросая финальный взгляд в зеркало. — Я бы себя трахнула, — говорит она и кивает головой в знак согласия. Я закатываю глаза и не могу удержаться от смеха.

— Почему я? — вслух произношу я. В школе полно девчонок, которые спят и видят, как бы потусить с Джексоном Прайсом. Или девушки из колледжа, без разницы. Ни с того, ни с сего он стал обращать на меня внимание в прошлом году. Он красивый, веселый, обаятельный… но все-таки бабник.

— Ну, хотя бы твой блондинистый, невинный, кукольный образ? — она обводит меня пальцем и ухмыляется, когда я пихаю ее. Обладая неправдоподобно большими глазами и пухлыми губами, я уже не впервые слышу такое сравнение. И она знает, что я терпеть это не могу. — Дай ему шанс. Тебе же не нужно выходить замуж за этого чувака. Просто… развлекись. С его членом.

— Ты идиотка, — я смеюсь. Хотя в чем-то она права. Мне нужно выкинуть Ашера из головы, для моего же блага.

Двадцать минут спустя мы уже рассекаем по I-20 на моей черной VW Jetta. Мы всего лишь в пятнадцати милях от дома, но все вокруг уже кажется другим. Ни освещения, ни шума, ни заправок на каждом углу. Лишь длинная, жуткая, грязная дорога, ведущая в старую конюшню.

— Что-то ты затихла.

— Я за рулем, — я пожимаю плечами.

— Ты нервничаешь, — замечает подруга.

— Как скажешь.

Я паркуюсь рядом с несколькими машинами и грузовиками, которые не узнаю, и глушу двигатель. Без лишних слов Нат дает мне помаду, которой только что накрасилась, я же вручаю ей жвачку после того, как закинула одну себе в рот. Накрасив губы, я передаю ей тюбик, и в этот самый момент раздается громкий стук в окно.

— Господи! — кричит Нат, я же издаю звук больше похожий на писк, и за окном раздается хохот. Открыв дверь машины, я вижу Бретта и Джексона с идиотскими улыбками на лице и пивом в руках.

— Это для тебя, Брайар, моя леди, — говорит Джексон и вручает мне пиво с театральным поклоном. Я до сих пор пытаюсь успокоить дыхание и неистово бьющееся сердце, но все же беру банку и гляжу на парня.

— Вы, парни, те еще придурки, — мямлит Натали, забирая пиво из рук Бретта.

— Чьи все эти машины? — я засовываю телефон в задний карман и оставляю ключи в зажигании на тот случай, если нам понадобится резко уехать. Местные копы уже знают о растущей популярности данного места, и я слышала, что они стали заглядывать сюда гораздо чаще.

— Часть принадлежит нашей группе, насчет остальных не уверен. Но думаю, что они здесь по той же причине, что и мы.

— Нет ничего лучше, чем отпраздновать окончание учебного года в старом разваливающемся здании. Юху-у, — говорю я и слабо вскидываю в воздух кулак, сарказм сквозит из каждого моего слова. Я шокирована, что Джексон счел это место достойным для вечеринки. Тут его скорее найдут мертвым, чем веселым.

— Не будь неженкой, — говорит Нат, берет меня за руку, и мы вместе идем к Треку.

Мы приближаемся, и я замечаю огромные ворота и забор, который окружает здание по периметру. Я подхожу ко входу и кручу замок.

— Видимо они вламываются.

— Он всегда заперт. За мной, мадам, — говорит Джексон и указывает на дыру в заборе. — Все уже внутри. Мы лишь вышли за вами, девчонки.

Нат хихикает, совершенно не заморачиваясь о происходящей вокруг стремной фигне, и пролезает в отверстие, на которое указал парень. Я вручаю пиво Бретту и следую за ней, но ремень на джинсах цепляется за торчащий из забора прут. Теплая ладонь опускается на мою поясницу, и я оборачиваюсь.

— Кажется кто-то застрял, — Джексон ухмыляется и невинно пожимает плечами. Я стою на коленях, часть меня уже пролезла под забором, но задница осталась снаружи. Джексон удерживает мой взгляд, в то время как на ощупь отцепляет ремень. Я задумываюсь, вспоминает ли он о той ночи? Сожалеет ли? Знает ли, что я — да? Не могу сказать, что это была его вина. В тот вечер у меня была важная миссия по саморазрушению, и мне посчастливилось оказаться с кем-то хотя бы немного порядочным.

— Спасибо. — Не знаю, что еще сказать в таком положении или что чувствовать. У меня есть склонность к чрезмерному анализу, поэтому для меня же лучше сейчас не пытаться придавать случившемуся особого значения. Я встаю, отряхиваю грязь с колен и пытаюсь привести волосы в порядок. Бретт возвращает мне пиво и лезет следом, в то время как Джексон перелезает через забор как хренов ниндзя. Он приземляется прямо передо мной, выглядя до чертиков самодовольно. В ответ я лишь изгибаю бровь.

— Я должна быть сражена наповал или что?

— Только если ты не хочешь ранить мое хрупкое эго, — говорит Джексон, наигранно прижав руку к сердцу. Он по-настоящему прекрасен в своей типично американской манере богатенького мальчика: светло-каштановые волосы, высокие скулы, волевая челюсть. Он высокий, крепкий и явно не воспринимает себя слишком серьезно. Возможно, я его недооценила.

Как только мы приближаемся к огромному устрашающему зданию, нервозность и предвкушение узлом скручиваются в моем животе, а волоски на шее встают дыбом. Жаркий августовский воздух слишком душный, и капелька пота скатывается по моей шее. Я направляюсь к старому, ржавому турникету и в этот момент замечаю свернутую возле входа колючую проволоку. Джексон закидывает руку мне на плечи и дергает головой вправо с эдакой улыбкой Кена на губах. Он ведет нас к другому входу, на этот раз с вертикальными прутьями. Сначала я не совсем понимаю, почему мы выбрали этот путь, но затем замечаю, что один из прутьев отогнут, образуя проход. Колючая проволока и двойной забор… Это, конечно, заставляет задуматься, что же здесь произошло и почему кто-то так старается оградить это место от посторонних.

Прежде чем я успеваю спросить, как мы проникнем в здание, Бретт опускается к отверстию с отвесными стенами. Он скатывается вниз, будто по бетону, и Нат, тот самый человек, которому наплевать на последствия, опускает свое пиво и на попе скатывается вслед за парнем.

— Нет уж, — я трясу головой, когда Джексон бросает на меня выжидающий взгляд.

— Угу, — он улыбается.

— Нет. К черту это. Я же в шортах!

— Тогда, я так понимаю, мне придется нести тебя.

— Не сможешь, — подначиваю его я, медленно пятясь назад.

Нат кричит что-то типа «Давай спускайся, ссыкливая ты задница!» прежде чем проскользнуть в эту дыру и исчезнуть в заброшенном здании.

Джексон бросается ко мне, и я вскрикиваю, роняя пиво, когда он наклоняется и закидывает меня на плечо. Одна его рука обхватывает заднюю поверхность моих бедер, и он хихикает, когда я изо всех сил цепляюсь за его талию. Я уже знаю, что будет дальше. Джексон с легкостью спускается по краю ямы, под его белыми Найками хрустят гравий и грязь.

— Не запачкай свои симпатичные кроссовки, богатенький мальчик.

— Опрометчивые слова от девушки, которая находится в моей власти.

Вместо того чтобы опустить меня, он проносит меня внутрь через узкий вход. Я свисаю вниз головой, и к тому же тут темно, хоть глаз выколи, так что я мало что вижу, исключение составляют лишь пивные банки на бетонном полу и изрисованные граффити стены. Я слышу приглушенные голоса и смех, поэтому понимаю, что мы приближаемся.

— Ты уже можешь меня опустить, — говорю я и пытаюсь с помощью рук подняться вверх по его спине. Но Джексон еще крепче сжимает мои бедра.

— Зачем мне это делать, когда у меня такой прекрасный вид перед глазами? — он шлепает меня, и смех вырывается из моего рта. Я даже не знаю, нравится ли мне Джексон, но это ощущается как… освобождение. Как будто с меня наконец-то начинает спадать заклятие, наложенное Ашером в ту ночь, когда он ушел. Или возможно в тот день, когда он упал мне под ноги в комнате брата. Но моя свобода длится недолго, и мой смех прерывается, потому что я слышу слишком знакомый голос.

— Какого хрена.

Дэш. Он здесь? Джексон наконец-то опускает меня на ноги, и я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда вижу несущегося к нам брата, и выглядит он поистине убийственно.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, невзначай поправляя волосы.

— Не хочешь рассказать мне, что твои руки только что делали на заднице моей младшей сестры? — спрашивает Дэш, полностью игнорируя мой вопрос, взглядом метая молнии в Джексона поверх моей головы.

— Воу, мужик. У тебя есть сестра? — Джексон вскидывает вверх руки в защитном жесте. — Клянусь, я не знал.

Я морщу нос. Все знают Дэша, я имею в виду реально все. Если честно, то многие ребята знают меня лишь как «младшую сестренку Дэшиелла». Но зачем ему врать?

— Ты не знал или попросту даже не предполагал, что я тоже буду здесь?

Джексон сжимает челюсти, но ничего не отвечает. У меня возникает чувство, что я для них будто в сумеречной зоне. Дэш, конечно, защищает меня, как и положено старшему брату, но сейчас? Его реакция абсолютно незнакома мне.

— Дэш, я же говорила, что пойду с друзьями. В чем проблема?

— Проблема в том, что ты не упомянула его.

— Да мы просто развлекаемся, — Джексон предпринимает попытку оправдаться, но Дэш снова бросает на него убийственный взгляд, и парень поспешно затыкается.

— Ты. Держи руки при себе. А ты, — говорит Дэшиелл, наконец-то обращая на меня внимание, — будь умнее.

Брат разворачивается и удаляется к своим друзьям, стоящим на другой стороне темного, сырого подвала. Воздух вокруг вдруг замирает, и у меня перехватывает дыхание, как будто перед катастрофой. Как в замедленном действии мои глаза следят за Дэшем, и сердце буквально падает на пол, когда я взглядом встречаюсь с ним. Ашер, мать его, Келли.

Ашер неподвижно стоит там. Эдриан и остальные смеются и болтают вокруг него, но взгляд парня прикован ко мне. Я слышу, как Джексон зловеще шепчет Бретту, что тот не предупредил его о моем брате, но все, на что у меня сейчас хватает сил, — это просто стоять и дышать. Его лицо в темноте едва различимо, его освещают лишь хаотичные вспышки света, но я точно знаю, что это он. Я чувствую это. Я чувствую его. И более того, я чувствую, как от него волнами исходит ярость. Но из-за чего ему злиться? Ведь это он бросил меня. С разбитым сердцем и одинокую. Так что, если кому-то здесь и стоит злиться, так это мне.

Я буквально заставляю себя повернуться к нему спиной и тут же чувствую разочарование. Я не хочу, чтобы он знал, что до сих пор имеет для меня значение. Я даже не уверена, что он помнит ту ночь. Ведь тогда он практически все время был пьян, и я сомневаюсь, что что-то могло измениться.

Внезапно передо мной возникает лицо Нат, и я изо всех сил стараюсь прогнать мысли об Ашере.

— Ох, я только что пришла, — выдыхает она, обмахиваясь руками. — Когда твой брат успел стать таким горячим и… грозным?

— Как видишь, это и для меня оказалось открытием, — горько отвечаю я. Джексон и Бретт заканчивают свою супружескую перепалку и подходят к нам.

— Мне жаль, — начинаю я. — Я даже не знала, что он тоже здесь будет.

— Все в порядке, — отвечает Джексон, пригладив рукой свои идеальные волосы истинного ловеласа и одарив меня похотливой ухмылкой.

— Я даже не понимаю, какое ему дело, — отстраненно отмечаю я, потому что мой мозг все еще зациклен на Ашере. Что он здесь делает? Куда он уезжал? Что произошло? Почему он так на меня смотрит? Той ночью я потеряла свою первую любовь и лучшего друга. Я даже не рассчитывала увидеть его вновь. Но вот он здесь, развлекается с моим братом, как будто ничего и не произошло. Вскоре после отъезда Ашера его отца посадили, но меньше, чем через год он вышел и до сих пор живет в их богом забытом доме.

— Земля вызывает Брайар! — Нат снова вырывает меня из хаотичных мыслей. — Окей, я послала парней принести нам напитки. Колись, — я быстро оглядываюсь, чтобы убедиться, что Джексона и Бретта нет поблизости.

— Что ты имеешь в виду? — обычно я все рассказываю Натали. Я имею в виду действительно все. Но этот разговор слишком сложный. Не здесь и не сейчас.

— Надеюсь, ты не пытаешься прикинуться тупой. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит, и кое-что подсказывает мне, что это совсем не твой брат-обломщик.

— Он здесь, — говорю я, для убедительности округлив глаза.

— Кто? — Нат тут же начинает осматривать помещение, ее брови сведены к носу от непонимания.

— Он.

— Ашер?! — шепотом выпаливает она, и я недовольно вскидываю бровь. — Ой! Он же не долбаный Волан де Морт. Ты можешь произнести его имя.

— Скажи это еще громче. Пожалуйста, — отрезаю я. Джексон и Бретт направляются к нам с упаковкой из шести банок в руках. — Окей, они вернулись. Ничего им не говори. И не веди себя странно. Прошу, — Нат делает «рот-на-замке» жест и поворачивается к парням. Очень обнадеживающе.

— В этот раз постарайтесь их удержать, белоручки, — шутит Джексон, я беру одну банку и в один глоток осушаю ее.

Джексон присвистывает, и кто-то одобрительно кричит, в то время как Нат посылает мне «Ох, бедняга…» взгляд. Я поднимаю взгляд и вижу приближающегося Дэша, на его лице отчетливо читается озабоченность. Лицо Ашера становится различимым, когда он выходит на свет и следит за моим братом. Вот это уже последнее, что мне сейчас нужно. Ашер, Дэшиелл и я в одной комнате впервые за три года. Дэш до сих пор не в курсе, что же произошло той ночью, как бы я ни хотела отомстить Ашеру, но лучше пусть все остается как есть. Для всеобщего блага.

Я смотрю на Нат, взглядом умоляя ее что-то сделать, хоть что-нибудь, чтобы снизить нарастающее напряжение. Девушка понимающе кивает, давая мне понять, что свою задачу она уловила.

— Та-а-ак, — нараспев произносит она с дьявольским огоньком в глазах, влезая на старую крашеную бочку. — Кто хочет пойти осмотреть здесь все?

Боже, я ее люблю.

Все достали фонарики и телефоны, и Эдриан с Дэшем пошли во главе. Наталия поспешила следом. Ашер остался неподвижно стоять на прежнем месте, в то время как остальные поспешили на разведку. Наши глаза встретились, и в его взгляде я попыталась найти хотя бы малейший намек на мальчика, с которым я выросла, но все оказалось тщетно. Ничего, кроме раздражения и даже отвращения. Я обхватила себя руками, внезапно ощутив холод и уязвимость под его ледяным взглядом, даже несмотря на удушающую жару в помещении.

Повернувшись к нему спиной, я поспешила за нашей группой, на ходу выуживая мобильник из заднего кармана, чтобы включить фонарик. Осталось пять процентов зарядки. Вот дерьмо. Я сунула телефон обратно в джинсы. Не имея собственного фонарика, придется присоседиться к кому-то, у кого он есть.

Это место действительно жуткое. Граффити покрывают каждую поверхность, все вокруг в руинах. Мы проходим мимо комнаты, которая когда-то была ванной, а теперь же полна битого фарфора и обломков стен, и входим в следующее огромное помещение.

— Смотри, — я забираю у Нат телефон и освещаю левую стену. — Картофельный пирог, Солсберский стейк, бургеры, капустный салат… Должно быть мы на старой кухне.

Мы стояли на месте бывших продуктовых рядов, каждый из которых имел свою вывеску. Меня удивило, что в этом разрушенном месте хорошо сохранились такие вещи как меню или даже элементы освещения.

— Народ, сюда, — откуда-то издалека позвал Дэш. Я последовала за голосом, и обнаружила брата стоящим на трибуне с видом на старый и грязный трек. Чем ближе я приближалась, тем отчетливее слышался хруст под ногами, и я посмотрела вниз, чтобы выяснить причину.

— Мне кажется или это…

— Птичье дерьмо.

Я поворачиваю голову в сторону голоса Ашера. Он более низкий, чем я его помню, и пробирает меня до костей. Я без понятия плакать мне или смеяться от того факта, что я скучала по этому голосу на протяжении трех лет, и что первыми словами парня оказались птичье дерьмо. Я качаю головой и пробираюсь через горы сухого птичьего помета на открытый воздух. Безуспешно пытаюсь разглядеть старые конюшни через разбитые окна.

— Мне интересно, что же они сделали с окнами, — громко говорю я. Они огромны, от потолка до пола, но все оконные рамы пусты.

— Разбили как в том фильме Чарли Шина, — отвечает брат. — Я на Ютубе видел.

— Ага, и в процессе убили тысячи голубей. Жесть как разозлили зоозащитников, — добавляет Ашер. Я хмурюсь, пытаясь понять интонацию его слов. Ему не интересно, и он уж точно не огорчен озвученным фактом. Просто… холодное безразличие.

— Это отвратительно, — говорит Натали, сморщив нос и на цыпочках приближаясь к нам, будто это поможет избежать ей фекальной полосы препятствий.

— Мда, грустно это, — вставляю я.

— Почему? Потому что ты не смогла устроить птичкам достойные похороны? — язвит Ашер.

Когда мне было одиннадцать, я нашла мертвого голубя на заднем дворе. Ярко-красная струйка крови, вытекающая из его глаза, резко контрастировала со светло-серым оперением. Мы возвращались домой с соревнований Дэша и Ашера по плаванию, я всю дорогу плакала и умоляла маму позволить мне похоронить птицу. Она кричала о том, что это опасно и заразно, и чтобы я держалась от птицы подальше, и даже позвала отца, чтобы тот избавился от тельца. Когда папа приехал домой, он сказал, что голубь исчез. Позже этим вечером, когда Ашер вновь пробрался в окно моего брата, он прошептал мне на ухо, чтобы я не беспокоилась. Он похоронил птицу под кустом на заднем дворе. На следующий день я увидела маленький холмик, но ему все-таки чего-то недоставало. Пустой и печальный кусочек земли. Каждый заслуживает быть красиво похороненным. И я сказала это Ашеру. Даже дурацкий голубь. Парень рассмеялся, как и всякий раз, когда считал меня слишком сердобольной, и принес большой фиолетовый суккулент, известный как «Пустынная роза». Цвета были просто невероятными. Сердцевина была насыщенного фиолетового цвета и градиентом светлела к краям. Суккуленты, конечно, не являлись цветами для похорон, но растения так мне понравились.

— Так лучше? — сказал парень и присел, чтобы вкопать цветок в землю. Очень осторожно и бережно.

Я помню, каким удивлением для меня было наблюдать за этим грубым и неотесанным мальчиком, с такой заботой сажающего цветок на могилку летающей крысы. Поправка: мертвой летающей крысы. Это было одной из первых причин, по которой я влюбилась в него. Я знала, что это была лишь птица, но образы ее тельца и кровоточащего глаза никак не выходили из моей головы, заставляя плакать всю ночь напролет. И Ашер… Он знал, что это беспокоило меня. Он выслушивал. И он помог мне. К сожалению, прежний Ашер сегодня не здесь.

Взгляд Дэшиелла метался между мной и Эшем, и он откровенно не понимал, как между нами двумя уже успело возникнуть ощутимое напряжение. Я опустила голову, побоявшись, что мой взгляд выдаст нас. Ашер усмехнулся и прошел мимо. Дэш бросил взгляд на Нат, но та лишь подняла руки в непонимающем жесте и последовала за толпой.

— У него были серьезные неприятности, Брай.

— Окей, — я пожимаю плечами, выражая полное безразличие.

— И он еще побудет здесь.

— Как скажешь. Когда он успел вернуться? — я не смогла удержаться от вопроса.

— Пару недель назад? — предполагает брат, пропуская пальцы через свои золотистые волосы.

— Оу.

Не знаю, почему это ощущается как пинок под дых, но так и есть. Он был здесь уже несколько недель — недель — и даже не пришел увидеться. Ни разу.

— Так что вы, парни, все же тут забыли? — спрашиваю я. Понятно, что они явно не собирались оттянуться со школьниками.

— Если честно, я даже не знаю. Ашер попросил встретиться с ним здесь, но тут появились твои друзья.

У него были планы с Эшем, и он даже не потрудился рассказать мне.

— В конце концов, я бы сказал тебе… — пытается оправдаться он, выглядя напряженным, и я понимаю, что это еще не все.

— Но?

— Но он попросил не рассказывать тебе.

Окей. Это больно. Это задевает меня сильнее, чем следовало бы. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и ненавижу себя за то, что я до сих пор уязвима. Я пролила достаточно слез по Ашеру Келли за прошедшие годы. И я клянусь себе, прямо здесь и сейчас, что сейчас плачу в последний раз.

— Эй, я знаю, что вы, ребята, тоже были близки. Он был тебе как брат.

Я морщусь от его выбора слов. Я чувствовала многое по отношению к Ашеру, и это точно не было сестринской любовью.

— Я просто не понимаю, почему он не хотел, чтобы я узнала. — Ночь, когда он уехал, была идеальной… Пока все не изменилось. Как будто щелкнул выключатель, и я понятия не имею, кто его нажал.

— Не думаю, что он хотел, чтобы вообще кто-то узнал о его возвращении, — Дэш пожимает плечами. — Он ничего особо мне не рассказывал, но точно знаю, что последние три года для него веселыми не были.

Моя грудь заныла от одной мысли о том, что с Ашером могло случиться что-то плохое. В его жизни и без того хватало проблем. На протяжении многих лет, когда жизнь играла с ним злую шутку — будь то простое недоразумение или дерьмовое стечение обстоятельств — он никогда не жаловался. Ни разу. Он молча принимал все удары судьбы. Скорее даже не принимал, а ждал их. Он считал, что заслуживает этого. И это разбило мое сердце.

— Эй, давай вернемся к остальным.

Я киваю, так как абсолютно не доверяю своему голосу, полному боли, и мы возвращаемся к друзьям. Нат берет меня за запястье и молча сжимает его. Все отправляются на дальнейшее исследование здания. Когда мы подходим к заброшенному эскалатору, я резко останавливаюсь и гляжу на него. Это самая устрашающая и завораживающая вещь, которую я когда-либо видела. Не заметив того, что я остановилась, все продолжили двигаться дальше. Что-то в этом эскалаторе заставило меня буквально застыть на месте.

Я достала телефон. Осталось четыре процента зарядки. Если мне повезет, то я успею сделать одну-две фотографии, прежде чем он отрубится. Я немного отхожу, глядя на недостающие ступени и сломанные поручни с металлическими выступами, похожими на скрученные ленты. Я слегка наклоняюсь над выступом, чтобы поймать лучший ракурс и делаю фото. Я смотрю на картинку, но она слишком темная, чтобы что-то разглядеть. Наклонившись еще сильнее, я надеюсь, что зарядки хватит для использования вспышки, и щелкаю снова.

— Не упади.

Я дергаюсь, когда слышу холодный дразнящий голос прямо над ухом, и непроизвольно шагаю вперед. Но вместо того, чтобы позволить мне упасть и насмерть разбиться, меня хватают за футболку и тянут назад. Я спотыкаюсь, прежде чем встать ровно, и пытаюсь успокоить свое колотящееся сердце. Моя грудь вздымается, и глаза Ашера в течение доли секунды следят за этим движением, прежде чем маска полного безразличия снова опускается на его лицо. Его карие-зеленые глаза выглядят еще темнее, и тени причудливо падают на тело парня, делая его похожим на неземное создание.

В течение некоторого времени мы просто смотрим друг на друга. Он — с руками, засунутыми в карманы, я — положив руку на сердце, все еще пытаясь успокоить дыхание. Но мы оба молчим. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, хоть что-нибудь, как, например, какого черта ты только что чуть не убил меня? Или почему ты бросил нас? Но слова застревают в горле. Понимая, что я не окажусь первой, кто нарушит тишину, Ашер смиряет меня презрительным смешком и, тряхнув головой, разворачивается и покидает помещение. Я так ненавижу наблюдать за тем, как он уходит от меня.

— Окей, расскажи мне о той ночи снова с самого начала. И ничего не упусти, — говорит Натали с водительского места моей машины. После нашей с Ашером стычки, я буквально выволокла Нат из здания, несмотря на нетрезвые протесты Джексона и Бретта. Я до сих пор чувствовала опьянение — то ли от выпитого пива, то ли от близости Ашера, я не знаю — поэтому попросила Нат сесть за руль.

— Я уже миллион раз тебе рассказывала, — возмущаюсь я, полностью откидывая назад спинку сидения. Высунув руку из заднего пассажирского окна, я чувствую, как кожу обволакивает жаркий, липкий, летний воздух.

— Я буквально набросилась на него. Он поддался мне всего лишь на минуту. И, прежде чем что-либо успело произойти, появились Дэш и Уайтли. — Не то чтобы что-то и намечалась, но моя четырнадцатилетняя натура была расстроена. — Он просто сказал мне, что произошедшее было ошибкой, подвез Уайтли до дома, и с тех пор я его больше не видела. До сегодняшнего вечера. А еще он так и не воспользовался стипендией, я проверяла.

— Хммм, — задумчиво отвечает Нат, постукивая пальцами по кожаной обивке руля. — Мне кажется, что он, возможно, пытался сбежать от возникших к тебе чувств. Но исчезнуть на три года? Это жестко даже для него.

Я фыркаю в ответ. Я не имею ни малейшего отношения к его исчезновению. Для того чтобы это произошло, я должна была значить для него хоть что-то. Последние три года доказали обратное.

— Не пытайся раскрыть мотив Ашера. Ты лишь заработаешь травму мозга, — Уж я-то знаю. Эш никогда не раскрывал своих карт и не позволял кому-либо увидеть его истинные чувства и мысли.

Мы въезжаем на длинную подъездную дорожку нашего пафосного дома, и Натали паркует машину.

— Ну все, мне пора. Нужно помочь матери подготовиться к завтрашнему мероприятию, так что я обещала приехать домой пораньше.

— Бррр, набери мне позже.

После того, как Нат пересаживается в свою маленькую, красную спортивную машину и уезжает, я направляюсь к дому, устало набирая код на входной двери. Мне так лень идти в свою комнату в противоположной части дома, так что я беру зарядку Дэша с кухонного островка и располагаюсь на диване в зале. Он огромный, мягкий и точно поместит на себе человек десять. Это моя самая любимая комната в доме. Я включаю свой любимый фильм. Тот самый, который я так люблю и ненавижу одновременно, потому что он напоминает мне о той ночи. «Легенда Дикого Запада».

Я никак не могу сфокусироваться на экране. События трехлетней давности и сегодняшнего вечера проносятся перед глазами, и я пытаюсь найти хоть какой-то недостающий фрагмент головоломки. Но я возвращаюсь все к тем же двум вопросам. Что заставило его уехать? И что вынудило вернуться?

Вскоре я засыпаю, мысленно возвращаясь к бесстрастным словам Ашера.

«Не упади…»

Кто-то должен был предупредить меня не влюбляться в него (прим. игра слов Don’t fall — не упади, Someone should’ve warned me not to fall — кто-то должен был предупредить меня не влюбляться) несколько лет назад.

Глава 2

Ашер

— Мужик, ты уверен? — уже в третий раз спрашиваю я с тех пор, как Дэш предложил остановиться у него. Последнее, что должно было произойти сегодня, — это снова оказаться в этом доме. Когда я вернулся в город, я рассчитывал избегать этого места как долбаной чумы. Этот дом и люди в нем были единственным лучом света в моей жизни. Но после того как Вейл-младшая подло предала меня, я потерял и это.

Я лишь единожды заехал в свой старый дом. Там меня встретил спящий в старом изодранном кресле вусмерть пьяный отец. Непотушенная сигарета свисала из его пальцев, рискуя спалить весь дом. Я развернулся и вышел еще до того, как он успел меня заметить.

— Я же говорил тебе, что сейчас родители живут в Южной Калифорнии. Так что в доме только я и Брайар, и я не думаю, что она будет возражать.

Я бы не был так уверен насчет этого.

Я придурок из-за того, что сделал той ночью — из-за того, чем мечтал заниматься каждую ночь в течение нескольких месяцев до того момента. Я прекрасно это понимаю. Но я и не планирую кому-либо это рассказывать. Брайар очень жестко подставила меня. Возможно, это то, чего я заслужил, дурачась с младшей сестренкой моего лучшего друга. Впредь я больше не совершу подобной ошибки. И, насколько мне известно, Брайар Вейл теперь лишь дурное воспоминание.

Мне не следует тут оставаться, черт возьми. Стоит продолжить платить по восемьдесят восемь баксов за комнату в пригородном мотеле. Стоит поехать и выселить старого отца-пьяницу из дома и остаться там. Все, что угодно, только не приближаться к жилищу Вейлов. И вот, посмотрите-ка, я снова оказался в доме вместе с моим лучшим другом и его сестрой-предательницей. И все потому что я сраный мазохист.

После того, как я выбрался из той кучи дерьма, в которую меня толкнула Брайар, я начал жизнь заново. Мне посчастливилось встретить хороших людей — парень по имени Дэйр, который взял меня под свое крыло. Вместе с ним я чинил крыши летом и убирал снег зимой. В конце концов, он сделал решительный шаг и открыл тату-салон, о котором мечтал многие годы. Таким образом, я стал неофициальным владельцем кровельного бизнеса. Я променял Кактус Хайтс — и всех в этом городе — на стабильные четыре времени года и тяжелую работу.

Я поклялся, что никогда не вернусь. Здесь остались лишь мертвая мать и отец, винивший меня в ее смерти, так что причин задерживаться не оставалось. Позже мне позвонили и сообщили, что папу забрали в больницу. Печеночная недостаточность. Я даже не помню, что почувствовал в тот момент. Может быть и вовсе ничего. Удивительно, но я ощутил укол… чего-то. Чего-то, что я еще не понял. Вина? А, в жопу это. Это не я вечер за вечером напивался и провоцировал своего ребенка на драку и впоследствии отключался — да, в таком порядке. Чувство долга? Возможно.

Полностью погрузившись в свои мысли, я следую по дорожке в дом вслед за Дэшем, когда неожиданно что-то привлекает мой взгляд. При виде проклятых суккулентов — с яркой фиолетовой сердцевиной и голубыми краями — из моего рта вырывается горький смех. Если бы я только знал, как похожа Брайар и это остроконечное растение. Оба красивы и безвредны, но при ближайшем рассмотрении полны скрытых острых шипов.

Как только я вхожу в дом, на меня с силой обрушивается тот самый запах — что-то похожее на корицу и аромат свежевыстиранного белья — и я пальцами сжимаю переносицу, чтобы остановить рвущийся наружу поток похороненных воспоминаний. Воспоминания о юной Брайар, обрабатывающей мои раны, нахмурив брови и сжав полные губы. Воспоминания о том, как я украл ее первый поцелуй в комнате Дэша, и как ненавидел себя за это после. Воспоминания о семейном ужине и том, как я глядел на целую кукурузу на своей тарелке, будто бы она была инопланетной. В моей семье вся кукуруза была консервированной. И я понятия не имел, как есть эту хрень. Брайар заметила мою нерешительность, потянулась и взяла кукурузу, оборвав с нее листья и усики. Она избавилась от них, прежде чем с мягкой улыбкой вернуть мне тарелку. Она не превратила все в спектакль, и я сомневаюсь, что кто-то вообще заметил произошедшее. Брайар была именно такой. Маленькая девочка с слишком большим для своего тельца сердцем. Но когда она выросла, то превратилась в типичную идиотку из Кактус Хайтс, штат Аризона.

— Можешь забрать себе медиа-зал. Я бы предложил тебе комнату родителей, но блин, чувак, это чертовски мерзко, — передернувшись, ответил Дэш. — А гостевые комнаты больше похожи на офис и тренажерный зал, в них даже мебели нет.

— Меня все устраивает. Все лучше, чем кровать в мотеле. — Я не привык к роскоши. Мне не нужны дорогие вещи, но в том номере было реально грязно, и за ночь в меня втыкалось как минимум шесть пружин матраса. Но все же это было одним из лучших мест, где мне приходилось останавливаться.

Мы идем на кухню, болтая по пути, не особо вдаваясь в подробности прошедших нескольких лет. Витающую в воздухе недосказанность можно резать ножом, но я еще не готов к этому разговору. Он еще не готов. Не готов услышать о том, что произошло, и куда я уехал. Не готов узнать, что всему виной была его драгоценная младшая сестра.

Когда я уехал, то не попрощался ни с Брайар, ни с Дэшем. Сначала я даже не был уверен, замешан ли он в этом. Но когда я наконец-то стал мыслить здраво, то понял, что Дэш был ни при чем. Он бы избил меня, если бы узнал о нас с Брайар.

Брай была его маленьким невинным ангелочком, который помогал и спасал всех вокруг. Она принимала чужую боль как свою собственную. Я не мог винить ее за это, поскольку сам подобного не испытывал. На самом деле, я так завидовал ее способности чувствовать так много, в то время как сам едва ли мог это делать. Но только не в те моменты, когда она была рядом. Брайар любила всепоглощающе. И даже позволила такому человеку как я почувствовать себя достойным любви. Я не имею в виду романтичную любовь, она же была еще ребенком. А любовь к семье, или в моем случае к бродячей собаке.

Но почему она так поступила той ночью? Из-за уязвленного самомнения? За это я могу ее винить. И продолжаю это делать.

Это все произошло из-за поцелуя…

— Я буквально вижу, как крутятся колесики в твоей голове, Келли. Я понятия не имею, что, черт возьми, произошло, но я не собираюсь врать и говорить, что я не взбешен тем фактом, что ты свалил, не сказав ни единого долбаного слова. Ты уничтожил мою сестру, — начинает Дэш, и я резко бросаю на него взгляд. Что за черт?

— Ты был для нее как брат, — продолжает он, и я с облегчением выдыхаю, так как понимаю, что он еще ни о чем не знает. — Когда я был слишком занят, трахаясь направо и налево, ты был здесь, рядом с ней. Она не смогла справиться с твоим уходом. Она неделями рыдала, мужик. Неделями.

Я чувствую, как гнев переполняет меня с каждым его словом. Это она тут жертва? Ох, мать вашу, дайте мне паузу. Во всяком случае, это ее вина, что она не могла уснуть. Не мое отсутствие. Я так сильно сжимаю в руке бутылку эля, что белеют костяшки. Но я не говорю ни слова.

— В любом случае, я хочу сказать, что знаю, что с тобой что-то случилось. Но ты мой брат. И тебе всегда здесь рады. И как только ты будешь готов обсудить свой отъезд, я буду рядом.

— Я ценю это. — Это действительно так. Не знаю, что еще сказать в такой ситуации.

— Так, свое слово я внес. — Дэш кидает пустую бутылку в мусорное ведро, и она со звоном ударяется об остальные. — Я собираюсь спать. Ты же помнишь, что где находится?

Я отвечаю, что помню — я же практически жил в этом доме — и он, не медля ни минуты, уходит в свою комнату. Я сижу еще около минуты, пытаясь привести мысли в порядок и понять, как же меня довела до такого жизнь. Внезапно обессилев, я тру глаза.

Я иду в противоположную часть дома, по пути захватив из шкафа одеяло. Я прохожу мимо комнаты Брайар и останавливаюсь. Она здесь, прямо сейчас. Невзирая на мое присутствие. Мне так хочется на нее взглянуть, хоть одним глазом. Но я трясу головой и продолжаю свой путь. По мере приближения я вижу, что телевизор включен, отбрасывая слабый свет на стены. Дверь открыта, и как только я бросаю одеяло на диван, я вижу ее. Свернувшаяся в клубок маленькая светловолосая фигура.

Брайар.

Она до сих пор в верхней одежде. Ее шорты задрались еще выше, оголяя длинные, загорелые ноги. Ее щека покоится на ладони, придавая девушке еще более юный вид, пухлые губы слегка приоткрыты. Она все еще выглядит словно ангел, черт возьми — даже во сне — но внутри притаился дьявол.

Я не рассчитывал увидеть ее на Треке сегодня. Я приходил в это место, когда хотел побыть в одиночестве и провалиться в алкогольное забытье. Этим я и собирался заняться вечером. Поддавшись мгновенному порыву, я позвонил Дэшу и попросил о встрече. Он знал, что я вернулся, и даже звал потусоваться вместе, но я продолжал его динамить. Трек был нейтральной территорией. Я просто не знал, что это место облюбовали долбаные школьники.

Когда этот ублюдок вошел в зал с перекинутой через плечо Брайар, сжимая в руках ее задницу, на мои глаза опустилась красная пелена. Она была мне не нужна, но это не значит, что я хотел, чтобы ей обладал кто-то еще. Никогда не любил делиться. Можете списать это на тот факт, что я единственный ребенок в семье.

Я несколько минут наблюдал за девушкой, пока она меня не заметила. Она смеялась и болтала со своими друзьями. В ее глазах появилась неведомая ранее печаль, и мне стало интересно, связано ли это со мной.

Три года — не такой большой срок, но за это время Брайар сильно изменилась. К примеру, у нее появилась грудь. Мягкие, аппетитные формы под стать фигуре типа «песочные часы». Она всегда была красивой, но повзрослевшая Брайар стала просто убийственно прекрасна.

По непонятной мне причине я сел на противоположную сторону Г-образного дивана. С моего места открывается отличный вид на ее фигуру. Когда я поднимаю взгляд на телевизор, то не могу удержаться от тихого смеха, увидев, что она смотрела. «Легенда Дикого Запада». Мне никогда не понять, как этот фильм вообще может кому-то нравиться, особенно девушке-подростку.

Я тянусь к пульту на кофейном столике и включаю фильм с самого начала. Я едва ли смотрю на экран. Я смотрю на нее. Она спит так безмятежно. Ее грудь мягко опадает и поднимается, девушка тихонько сопит, и я понимаю, что в этот момент ненавижу ее. Как она может так спокойно спать после всего, что сделала? У меня было три года бессонных ночей.

Я все еще сижу и киплю от негодования, когда девушка начинает шевелиться. Она подтягивает ногу, невзначай оголяя ягодицу, и, потянувшись, зевает. Я не двигаюсь, пытаясь слиться с темнотой. Она садится и на ощупь ищет телефон. Взглянув на экран, кладет его обратно на журнальный столик. Потянувшись к пуговице на шортах, она расстегивает и скидывает их на пол. Свет от телефона озаряет ее тело, и в темноте я различаю изгиб ее задницы в темных стрингах. Она распускает волосы, и они мягкими волнами спадают ей до середины спины.

Я хочу намотать на кулак эти золотистые локоны и впиться в ее губы. Заставить ее заплатить за все, что она натворила, жестко трахая сзади.

— Так, так. Кто-то определенно вырос.

Брайар

Я просыпаюсь, полностью потерявшись во времени. Фильм мелькает на экране, и про себя я думаю, до чего же странно, что он еще идет. Я знаю, что уже смотрела этот момент, а после этого еще какое-то время спала. Я проверяю время. Два часа ночи.

Внезапно я осознаю, что шорты врезаются мне в бедро. Я снимаю их, затем распускаю конский хвостик и собираюсь лечь обратно. Но в этот момент все мое тело начинает покалывать от странного ощущения. Как будто за мной следят. Так же как когда я фантазировала о том, как Ашер наблюдает за мной в кровати или душе, будучи еще слишком юной для такого рода мыслей. Я отбрасываю это чувство. Ашер только вернулся, но уже трахает мне мозг. Вот и все.

— Так, так. Кто-то определенно вырос.

Я взвизгиваю и подношу руку ко рту, чтобы заглушить крик.

— Заткнись. Ты разбудишь своего брата, — тихое рычание, которое я теперь узнаю, принадлежит Ашеру.

— Отлично! Какого черта ты тут забыл? — мое сердце с такой силой колотится о ребра, будто пытается выпрыгнуть Ашеру навстречу. Как будто оно знает, что принадлежит ему. Больше нет. Я отшатываюсь от его темной фигуры.

— Разве ты не слышала? Я твой новый сосед по комнате, крошка.

Нет. Нет. Что?

Я трясу головой. Это попросту невозможно. Он не может вот так вот взять и после трехлетнего отсутствия претендовать на мое пространство. Я ждала этого дня. Боже, да я буквально умирала от ожидания. Но все совсем не так, как я себе представляла. Абсолютно. И я больше не влюбленная маленькая дурочка. По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.

— Минутку уединения? — я пытаюсь прикрыться.

— Ох, смотрите-ка, кто обзавелся характером и другими… дополнениями. — Он демонстративно обводит взглядом мое тело от головы до кончиков пальцев, и мое лицо вспыхивает от смущения. Я знаю, почему злюсь и негодую, но откуда взялся его гнев? Ашер всегда использовал свой острый язык как оружие, но я никогда не попадала ему под руку. На самом деле мне даже казалось, что он наоборот оберегает меня от этой своей особенности.

Что ж, пощада кончилась.

— Что с тобой случилось? — я больше спрашиваю это у самой себя, но он услышал меня, сжал в кулаки лежащие по бокам руки и сощурил глаза.

— Я не знаю, Брайар. А как ты думаешь, что случилось?

— Я не знаю! Поэтому и спрашиваю! — гневно шепчу я, наклоняюсь и судорожно пытаюсь натянуть шорты под покрывалом.

Ашер качает головой, и у меня возникает ощущение, что я разочаровала его. Но это невозможно. Он и трех минут здесь не был. У меня даже не было возможности как-то подвести его.

— Уже поздно, — наконец-то говорит парень, снова воздвигнув вокруг себя оборонительную стену, еще более непреступную, чем Форт Нокс. Он растягивается на диване и закидывает руки за голову, как будто хозяин этого места. — Не возражаешь?

— Невероятно. — Я раздраженно сворачиваю одеяло и хватаю остальные свои вещи. Слишком обессиленная и сбитая с толку, я бросаю последний непонимающий взгляд в его безжизненные глаза, разворачиваюсь и ухожу прочь.

Солнце слепит меня сквозь окно, и я закрываю лицо подушкой, мысленно напоминая себе купить плотные шторы. Такое чувство, что я проспала всего несколько минут. Я всю ночь крутилась и ворочалась, одолеваемая волнением и раздражением из-за Ашера. Когда мой гнев поубавился, я задумалась о том, что же могло вызвать такую разительную перемену в его поведении.

Слова Дэша об Ашере эхом отдаются в моей голове. Может быть, мне стоило быть более внимательной. Я до сих пор не могу поверить, что он здесь. В моем доме. Как будто ничего и не произошло. Но он не Эш. Не тот парень, которого я когда-то знала.

Телефон вибрирует на прикроватной тумбочке и, взяв его, я вижу сообщение от брата.

Дэш: Ашер останется у нас на какое-то время. Просто предупреждаю.

Ты немного опоздал.

Я: А мама с папой знают?

Дэш: Нет. И так и должно оставаться.

Я: А мое мнение кто-то спрашивал?

Дэш: Нет. Он семья. И нуждается в нас, хочет он этого или нет.

Я зеваю и скатываюсь с кровати, намереваясь выпить кофе, прежде чем продолжать этот разговор. Нет, в первую очередь в ванную. Сначала душ, потом кофе.

Раздевшись, я хватаю полотенце с крючка на двери, заворачиваюсь в него и выхожу в коридор. Я тру сонные глаза кулаками и поворачиваю дверную ручку ванной комнаты. Проходит секунда, пока мое зрение снова фокусируется, и в этот самый момент я замечаю Ашера. Голого. Он стоит над туалетом, левой рукой опершись на стену, а правой… Правой рукой он держит свой член.

У меня нет сил отвернуться. Господи, он так изменился. Стал выше, крупнее, мускулистее. Если три года назад мне казалось, что он выглядит как мужчина, то сейчас же просто бог. Мои глаза неотрывно следят за его движениями, венами на руках, внушительным достоинством. Что-то блестящее привлекает мой взор, и я сглатываю, когда понимаю, что это пирсинг.

— Тебе не объясняли, что пялиться грубо?

Мои широко распахнутые глаза встречаются с его, и я чувствую, как уши начинают гореть от стыда. Его испытывающий взгляд соответствует враждебному тону, и он продолжает водить рукой по всей своей длине. Я не могу извиниться. Да я даже простое предложение сформулировать не могу. Я не в состоянии делать что-либо, кроме как смотреть за происходящим передо мной. Я закусываю нижнюю губу и чувствую, как под полотенцем болезненно напрягаются соски. Ашер рычит и следит за движением моих губ, и я снова обращаю внимание на его лицо.

— Если собираешься смотреть, то сними полотенце.

Не раздумывая, я вхожу в ванную и закрываю за собой дверь. Его глаза на мгновение расширяются, будто он удивлен, что я собираюсь играть по его правилам, а не убегать как обычно. Не на нем свет клином сошелся. И я откровенно не понимаю, почему все еще стою здесь.

Мы оба будто пребываем в каком-то трансе. Тишину нарушает лишь учащающееся дыхание и звук его скользящей по члену ладони. Я улавливаю знакомый запах фруктов и ванили, прежде чем замечаю свой крем для тела «Сладкая слива» на раковине рядом с парнем. Его кулак начинает двигаться еще быстрее, когда он понимает, что я заметила.

— Ты будешь пахнуть как я. — Я не знаю, почему именно эти слова первыми пришли на ум. Почему одна лишь мысль о том, что он использует мой крем, разжигает внутри пламя? Я ненормальная. Я никогда не чувствовала ничего подобного ранее. Я еще ни разу не бывала в настолько эротичной ситуации, а ведь он даже не коснулся меня. Я хочу сбросить полотенце и умолять его подарить мне еще больше новых ощущений. Ощущений, которые может подарить мне только он. Но я не стану этого делать. Однажды я уже отдалась ему и до сих пор не оправилась от последствий. Я отказываюсь быть той девушкой, которая довольствуется теми крупицами его внимания, которые он соизволит кинуть, когда ему удобно.

Я до сих пор не могу отвернуться — не могу уйти. Я чувствую, что он испытывает меня, и мне хочется доказать парню, что я больше не та маленькая девочка. Наивная Брайар с полными звезд глазами исчезла. Он сам в этом убедился.

Я пытаюсь незаметно сжать бедра, чтобы успокоить щекочущее возбуждение между ног, но Ашер замечает это. Конечно, он не мог не заметить. Его голова медленно запрокидывается, будто держать ее опущенной слишком тяжело, и парень устремляет на меня свой взгляд. Мои глаза начинают изучать парня. Его полные губы и точеную челюсть, покрытую капельками пота грудь, косые мышцы внизу живота, и наконец-то то, что находится в его руке. Такой твердый и возбужденный. Я снова замечаю пирсинг, и как ревнивый ребенок задумываюсь о том, сколько еще девушек его видели. Ненавижу их всех.

— Оставь этот взгляд на потом, когда я дам тебе причины злиться.

Я пячусь к двери, чтобы уйти. Меня не должно здесь быть. Это не должно происходить, пока мой брат где-то в доме. Но Ашер качает головой, пригвождая меня к месту. Я мгновенно и без раздумий подчиняюсь его безмолвному приказу и мысленно пинаю себя за это.

Из-за меня Ашер полностью теряет контроль и густыми белыми струями изливается в туалет. Его мышцы сокращаются, и все тело напрягается, но он все еще смотрит на меня, насмехаясь, своим скучающим взглядом заставляя меня отступить.

Я тяжело сглатываю, но вместо того, чтобы уйти, на дрожащих ногах направляюсь мимо парня в душ. Будто бы произошедшее было пустяком. Будто бы я не наблюдала, как Ашер дрочит. Будто бы это не было самым пленительным, что я когда-либо видела.

Как только я захожу в кабинку, то перебрасываю полотенце через холодную стеклянную дверцу и включаю душ. Горячая вода обрушивается на мою грудь только усугубляя ноющее желание между ног. Я зажмуриваю глаза, ожидая дальнейших действий Ашера. Проходят долгие секунды, а может быть и часы, прежде чем я слышу слив унитаза. Через мгновение дверь с хлопком закрывается.

Что, черт возьми, только что произошло?

Пока я усердно создаю видимость бурной деятельности на ноутбуке в Старбаксе, мой желудок урчит, напоминая мне, что я ничего не съела, в спешке покидая дом. Я прячусь здесь, потому что Наталия еще даже из постели не вылезла, а находиться дома было невозможно.

После того как боль, вызванная Ашером в душе, утихла, я натянула джинсы и белый топ, наложила немного макияжа и в спешке ушла, боясь снова с ним встретиться. К счастью, его не было видно, но я все еще нервничала из-за произошедшего в ванной. Я не могла сосредоточиться, понимая, что он может быть в любом уголке дома, оставаясь незаметным.

Даже когда мой любимый бариста Мэтт попытался завести разговор, я все еще не могла сфокусироваться на чем-то, кроме воспоминаний об удовлетворяющем себя Ашере. Моим кремом для тела.

Отставив пустую кружку, я направляюсь на парковку, но внезапно чья-то фигура загораживает мне проход. Я поднимаю взгляд и вижу улыбающегося Джексона.

— Ох, привет. Я вчера не успел попрощаться и пытался позвонить, но твой телефон направлял меня на голосовую почту.

О, мой бог. Я забыла про Джексона. И я не имею в виду прошлый вечер… я в целом забыла о его существовании. Ашер вернулся в мою жизнь всего двадцать четыре часа назад, но подобно солнечному затмению, уже отбрасывает свою тень на все и всех вокруг. Сначала это волнующе. Ты чувствуешь себя частью чего-то невероятного, редкого. И тебе, возможно, даже нравится находиться в тени. Но потом осознаешь свою потребность в солнце. В темноте не выжить в одиночку.

— Брайар? — ореховые глаза Джексона встречаются с моими.

— А? Ох, да, мой телефон сел. Извини.

— Круто.

Я вежливо ему улыбаюсь и шагаю вбок, чтобы обойти, но, положив руку мне на плечо, Джексон останавливает меня.

— Эй, подожди, — говорит он, опуская руку и засовывая обе ладони в карманы джинсов. — Давай сходим куда-нибудь. Только мы вдвоем.

— Типа как свидание? — тупо спрашиваю я. Нет, Эйнштейн, он зовет тебя почитать Библию. Конечно, он имеет в виду свидание.

— Ага, типа свидание, — говорит он с игривой улыбкой, неверно истолковав мое помешательство Ашером как застенчивость.

Инстинктивно я хочу отказаться. Но затем я понимаю, что это будет похоже на встречу со старыми граблями и позволение Ашеру влиять на каждое принимаемое мной решение. Не в этот раз. И Джексон мне нравится. И я уже почти им заинтересовалась в тот момент, когда появился Ашер. В общем, я не вижу причин не дать ему шанса. Он милый, веселый и чертовски горячий. Что тут может не понравиться? Плюс ко всему, Ашер ясно дал понять, что между нами ничего не будет. Почему бы мне не начать двигаться дальше?

— Хорошо. — Я пожимаю плечами.

— Хорошо? — спрашивает он, удивленный моим коротким ответом.

— Да, — уже мягче отвечаю я и снова пытаюсь обойти его. Живот урчит и мне нужно позвонить Наталии.

— Когда? — кричит вслед Джексон.

— Когда угодно!

— Тогда я заеду за тобой сегодня вечером. В шесть!

Прежде чем я успела открыть рот, чтобы возразить или сказать, что я поеду отдельно и встречусь с ним уже на месте, он посылает мне одну из своих фирменных улыбок и уходит.

Походу, кто-то идет на свидание.

Я въезжаю на подъездную дорожку после длинного дня вне дома. Нат сегодня весь день работала в бутике своей мамы, так что какое-то время я позависала с ней. Мы пытались поболтать, но день был необычайно суетной, так что мне пришлось просто пройтись по магазинам, чтобы убить время.

Мой желудок делает сальто, когда я вижу большой черный грузовик Ашера на подъездной дорожке. На крыше машины лежит лестница, что позволяет мне прийти к выводу, что автомобиль рабочий. Прикольно. Должно быть он усердно трудится.

Я ощущаю его присутствие, еще даже не войдя в дом. Я вскользь машу брату, который вместе с Ашером сидит на диване и пьет пиво, и бросаю ключи на кухонный островок. Я жутко голодна, поэтому направляюсь к холодильнику, чтобы взять свою любимую пиццу.

Я упираю руки в бока и разворачиваюсь на смех двух идиотов.

— Мужик, я же говорил, что она заметит, — говорит Дэш, пряча улыбку за бутылкой пива.

— Прости, — небрежно отвечает Ашер в своей на-самом-деле-мне-не-жаль манере. Его волосы находятся в таком привлекательном беспорядке, который идет только ему, и губы испачканы соусом. — Я был голоден, и единственным, что мне приглянулось, была твоя пицца.

Он с вызовом смотрит на меня в упор и облизывает губы.

Господи, почему все, что он мне говорит, звучит так соблазнительно?

— Все нормально. — Я пожимаю плечами, находясь в смешанных чувствах. — У меня сегодня свидание, так что во всяком случае не стоит наедаться перед ужином.

Я открываю хромированную дверцу холодильника, беру йогурт и ухожу, даже не взглянув на реакцию парня. Или ее отсутствие.

Не знаю, зачем я это сказала. Мне кажется, я просто хочу доказать ему, так же как и утром в ванной, что я больше не бегающая за ним маленькая девочка. Я выросла, и моя жизнь продолжается без него.

После двух часов, проведенных в комнате, и звонка Нат, дабы посвятить ее в подробности, я наконец-то решаю начать готовиться к «свиданию». Я без малейшего понятия, куда Джексон собирается меня вести, так что надеваю простой черный сарафан. С тонкими завязками внизу спины оно все еще достаточно повседневное, чтобы надеть под него кроссовки. Я беру пару черных Вэнсов и надеваю на шею чокер, который так ненавидит моя мама, считая, что он выглядит как дешевка из магазина «Все по 50 центов». Я распускаю волосы, и они мягкими волнами спадают мне на спину.

Взяв в руки телефон, я вижу пропущенное сообщение от Джексона.

Подъезжаю к твоему дому.

Проверяю время отправки сообщения и понимаю, что это было уже пять минут назад. Сбежав по лестнице, я замираю, увидев в дверном проеме Джексона и стоящего перед ним со скрещенными руками Дэша. Я слышу смешок, и мои глаза возвращаются к Ашеру, который скрестив ноги развалился на диване, выглядя слишком уж довольно.

— Ты можешь идти, Дэшиелл, — говорю я, закатывая глаза и направляясь к двери. Смех Ашера переходит в кашель, и три пары глаз устремляются на него.

— Не в то горло попало, — кашляет он, указывая на шею.

— Карма, — я смеюсь.

— Отчаянные меры? — спрашивает он, бутылкой пива указывая в моем направлении.

— Что?

— Твое платье. Оно настолько короткое, что я буквально вижу твою задницу, — как всегда грубо говорит Ашер.

— О, ну в таком случае тебе же лучше. Легче будет ее целовать.

— Как скажешь, Сладкая слива, — усмехается он, упоминая мой крем.

— Мы уходим, — отрезаю я, и жар расползается по телу. Я хватаю Джексона за руку, хлопаю дверью сильнее обычного, после чего посылаю парню извиняющуюся улыбку. Он отмахивается, говорит, что я прекрасно выгляжу и ведет меня к своему угольно-серому Мерседесу.

Спустя минуту мы уезжаем.

Глава 3

Ашер

Я поворачиваю лежащий на бедре телефон вверх экраном и проверяю время уже, наверное, раз пятнадцатый за последние три минуты. Одиннадцать двадцать восемь. Брайар отсутствует уже пять часов. Какой, мать вашу, ужин может длиться пять часов? Когда она впервые озвучила свои планы, я лишь рассмеялся. Девушка ждала реакции, но я, конечно же, остался равнодушен. Ее попытки заставить меня ревновать были уморительны.

Позднее появился вчерашний придурок. Я надеялся, что после предупреждения Дэша, она будет держаться от него подальше. Парень на пару лет младше нас, но его старший брат учился с нами в одном классе. Он состоял в школьной команде по плаванию и у него был свой список. Это даже больше походило на систему баллов. Каждая девушка оценивалась от единицы до ста. Чем тяжелее ее заполучить, тем выше балл. Я никогда не участвовал в этом, не чувствовал необходимости хвастаться тем, в ком побывал мой член. Но ходят слухи, что Джексон перенял и возродил традицию старшего брата. И прямо сейчас он с Брайар.

То, что по моим предположениям должно было длиться часа два-три, переросло в четыре, а затем и в пять. Я не мог озвучить свои догадки. Я уже облажался ранее, когда прокомментировал выбор наряда девушки, ну или его отсутствие.

Заметив ее, спускающуюся с лестницы и выглядящую настолько аппетитно, что хотелось ее съесть, я подавился пивом. Помимо этого, мое внезапное паршивое настроение и несвойственное желание постоянно проверять телефон заставили Дэша весь вечер подозрительно коситься. А что мне было сказать? Прости, мужик. Твоя маленькая сестренка умоляла меня трахнуть ее в твоей кровати, но я бросил ее. О да, и после этого она разрушила мою долбаную жизнь.

В конце концов, я сказал Дэшу, что иду спать, потому что утром планирую начать поиски работы. И это не совсем неправда. Если я хочу задержаться в городе, мне придется это сделать. Но реальная причина заключалась в том, что мне нужно было время, чтобы разобраться со своими мыслями.

Я нахожусь здесь всего лишь один день, но уже начинает твориться всякая хрень. Моя ненависть начала притупляться. Тяжело поверить, что такое ангельское создание с большими невинными глазами способно на месть. Мне нужно держаться подальше от нее. Я смотрю на ее пушистое розовое покрывало и сжимаю его в кулаке, испортив идеально заправленную кровать.

Завтра. С завтрашнего дня я буду избегать ее.

Тихий щелчок входной двери извещает меня об ее прибытии. Наконец-то, черт возьми. Я быстро прижимаюсь к стене за дверью как раз в тот момент, когда девушка входит в комнату и аккуратно закрывает ее пинком ноги. Она снимает обувь и начинает стягивать с себя платье. Залитая лунным светом, струящимся в окно, Брайар стоит ко мне спиной, и я не могу не заметить ее изменившиеся формы. Круглые, подтянутые ягодицы. Ямочки на пояснице. Ее платье уже миновало бедра, когда я нарушаю тишину.

— Повеселилась сегодня?

Брайар вскрикивает и одергивает ткань, прежде чем развернуться.

— Веселилась, пока за мной снова не начал шпионить какой-то извращенец уже второй раз за эти несколько дней.

— О, и это я извращенец? — дразню ее я, подходя ближе. Она хочет отстраниться, но не делает этого. Девушка застыла на месте, и это еще больше заводит меня. — Поправь меня, если я не прав. Вроде бы это ты сегодня утром смотрела, как я дрочу.

Я тут же жалею, что свет выключен и мне не удастся разглядеть, как зарделись ее щеки. Я нависаю над ее крошечным телом, и она вынуждена задрать голову, чтобы взглянуть на меня.

— Временное помутнение рассудка. — Она пожимает плечами. — Ничего такого, чего бы я ни видела раньше.

Эти слова вертятся в моей голове буквально секунду, прежде чем я буквально кидаю ее на кровать. Девушка приземляется на спину, широко раскрыв рот от шока и невольно раздвинув ноги, тем самым задрав ткань платья. Я устраиваюсь между ее бедер и прижимаю ее руки к кровати.

Черт, это была плохая идея. Она приятно пахнет — сладко, как и ее крем для тела — и ощущается еще лучше. Я борюсь с неистовым желанием погрузиться в нее.

— Ничего такого, чего бы ты ни видела раньше, да?

— Нет, — отвечает она сквозь стиснутые зубы.

— Кто это был? — требую я. — Тот вчерашний золотой мальчик?

— Не твое дело.

— Скажи мне, Брайар, — шепчу я, приближаясь к ее уху. — Он заставил тебя кончить от поцелуя, как это сделал я? Он знает, какие звуки ты издаешь во время этого? Потому что я все еще слышу тебя. Все еще вижу тебя.

Если ее резкий вздох не убедил меня, что девушка шокирована, то ее неистовое трение о мой член говорило само за себя. Я неподвижно нависаю над ней, руками удерживая ее запястья.

— Он знает, что я первый, кто заставил это маленькое тело достичь оргазма, еще до того, как ты сама научилась это делать? — я сдвигаю ее запястья и обхватываю их одной рукой. Указательным пальцем я прокладываю дорожку от ее груди к трусикам.

С губ девушки срывается стон, и ее бедра снова трутся об меня.

— Нет, — шепчет она.

— Что, нет?

— Нет — ответ на все твои вопросы.

Брайар высвобождает руку и притягивает меня к себе, грудь к груди. Я чувствую под собой ее маленькие упругие сиськи и до боли хочу того, что мы не смогли сделать три года назад. Почувствовать ее изнутри. Но затем я вспоминаю, что еще произошло той ночью, когда мы были в аналогичном положении. И все, что последовало потом.

— Хорошо, — просто отвечаю я и встаю с кровати прежде, чем я совершу то, о чем потом буду жалеть… например, пересплю с врагом.

Брайар резко сводит ноги и поправляет платье с выражением абсолютного скепсиса на своем милом личике.

— Следи, чтобы оно на этом месте и оставалось. — Я разворачиваюсь, чтобы уйти и поставить точку в разговоре. Но вдруг ее дерзкий рот снова наносит удар.

— Пошел на хрен, Ашер, — полным яда голосом выплевывает она.

— Пошел я на хрен*? — я горько смеюсь. — Да ты уже жестко подставила** меня, крошка. И я никогда не мог даже предположить этого (прим. Игра слов: *Fuck you, Asher/Fuck me? — Пошел на хрен, Ашер/Пошел я на хрен? ** You already fucked me, baby girl — Да ты уже жестко подставила меня, крошка).

***

Брайар

— Я зомби. Это официально, — плавая на огромном надувном матрасе, я жалуюсь Нат, пока она, опершись на журнальный столик, красит ногти на ногах красным лаком.

— Может тебе пора перестать теребить свою вишенку, всю ночь мечтая об Ашере, — смеется Натали.

Резко вынув ногу из воды, я обдаю подругу фонтаном брызг, и она, дернувшись, капает лаком себе на кожу.

Если бы она только знала, насколько оказалась права. Разве что не только мысли об Ашере не дают мне уснуть, сколько он сам. Сегодня я его еще не видела. Я вертелась всю ночь, прокручивая слова парня в голове, пока не пришло время вставать в школу. «Да ты уже жестко подставила меня, крошка». Я была слишком озабочена тем фактом, что Ашер находился меж моих бедер, вместо того, чтобы внимать его словам. Но сейчас это все, о чем я могу думать. Что это вообще могло значить? Это он ушел. А я была тем, кто оказался сломлен.

Когда я наконец-то смирилась с тем, что заснуть уже не удастся, то как на иголках начала собираться, боясь наткнуться на Ашера или Дэша. На Ашера по понятным причинам. На Дэша, потому что он видит меня насквозь, как и я его. К счастью, оба парня, похоже, еще спят.

Последние несколько дней сильно измотали меня, потому что этим утром весь кофе мира не смог мне помочь, как не может и сейчас. Как только приехала Нат, я сразу же переоделась в купальник и собрала волосы в высокий конский хвост. С тех пор прошло часа два, и сейчас солнце начинает садиться.

— Так ты собираешься рассказать, как прошло твое свидание с Джексоном? — спрашивает Натали, вырывая меня из беспорядочных мыслей.

— Нормально. — Я пожимаю плечами и переставляю ноги.

— Нормально? — она перестает красить ногти и упирается подбородком в колена, устремив на меня взгляд. — Очень хорошо, да?

— Нет, все прошло неплохо. Было хорошо. Он был милым.

— Воу, осторожнее. Хорошо и мило? Этими прилагательными ты поставила крест на всем.

— Заткнись. На самом деле было весело. — Я закатываю глаза.

Джексон повел меня в ресторан фондю. Так как был шоколад, то жаловаться мне особо не на что. После мы отправились в кино смотреть «Тора», насчет которого я так же не сожалею. Это же Тор. Честно говоря, я провела время лучше, чем могла рассчитывать. Парень был учтив, очарователен и вежлив.

— Ты собираешься снова с ним встретиться? — скептически спрашивает Нат.

— Я не уверена. Если только он позовет. — Снова пожимаю плечами.

— И ты не думаешь, что возвращение того, чье имя нельзя произносить, как-то повлияло на твое безразличие?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — отвечаю я и рассматриваю свои ногти, чтобы избежать зрительного контакта.

— Ври, ври, да не завирайся.

Мы смеемся, но нас прерывают выходящие из двери патио Ашер и Эдриан, еще один лучший друг моего брата.

— Так-так, помяни дьявола… — произносит Нат с самым ужасным южным акцентом, который я когда-либо слышала.

— Где мой брат? — спрашиваю я и бросаю предупреждающий взгляд в сторону Натали, вынуждающий ее заткнуться.

— Готовит на кухне. А что? Тебе нужна помощь, чтобы намазаться солнцезащитным кремом? — спрашивает Эдриан и делает шаг в мою сторону, но Ашер останавливает его, вытянув руку перед грудью парня.

— Что такое, бро? — невинно спрашивает он. — Я лишь забочусь о младшей сестренке. Мы же не хотим, чтобы эта красивая светлая кожа сгорела, верно?

— Я в порядке. — Я смеюсь и трясу головой.

От Эдриана всегда много шума, но в целом он безобидный. Пока я росла, рядом всегда был брат, Ашер и Эдриан. Три пьяных ловеласа, господствующих над всей школой и учениками. Дэш и Эдриан — обольстители, богатенькие мальчики, творящие бесчинства с улыбкой на лице. В то время как Ашер главенствовал со своим негласным авторитетом. Они уже давно не ученики старшей школы, но город все еще принадлежит им.

Эдриан — мексиканец американского происхождения или, как он любит себя называть, секси Мекси. Он высокий и привлекательный, с золотистыми глазами и ямочками на щеках. Его все любят. Невозможно не любить.

— А теперь я серьезно. — Эдриан понижает голос, убирая от груди руку Ашера. — Мне нужно поговорить с вами насчет субботы.

В субботу день рождения Дэша и ежегодно за день до него мы с родителями идем в какой-нибудь модный ресторан, где все начинают ссориться еще до того, как принесут десерт. После этого мы с Дэшем всю ночь смотрим фильмы и объедаемся всевозможной вредной пищей. В то время как его настоящий день рождения принадлежит друзьям. В этом году наши родители не смогут присутствовать из-за важной сделки отца. Они предложили прилететь к ним, но Дэш отказался, сославшись на работу, когда на самом деле он попросту не хотел никуда ехать. И слава Богу, потому что я тоже не горела желанием этого делать.

— Что такое? — я приподнимаю свои персиковые солнечные очки.

— Мы собираемся взять понтон и ДжетСкай на озеро. Ничего сверхъестественного, людей будет не так много, но это сюрприз. Вы, девчонки, с нами?

— Я пас, — подавленно отвечает Натали.

— Что, почему? — спрашиваю я и рукой подгребаю к бортику. Она обожает ездить на озеро, и мы уже давно там не были.

— Эх, работа, — говорит он так, будто ее ответ был очевидным.

Она ведет себя так, что кажется, будто работа ей в тягость, но, втайне от всех, она ее любит. Она проводит на ней большую часть своего времени, и когда она не там, то постоянно говорит о работе, мечтая о путях ее улучшения или охоте на новые тренды.

— Бррр, — отвечаю я, вылезая из бассейна. Мой взгляд падает на Ашера, который до сих пор молча стоит со скрещенными на груди руками, и я хватаю свое полотенце с лежака.

Его взгляд исследует меня с ног до головы, прежде чем он разворачивается и возвращается в дом.

— Ему просто нужно поесть. Вы же знаете, какой он засранец, когда голоден, — пожимает плечами Эдриан.

Ага, или когда он бодрствует. Или дышит.

— Увидимся через несколько дней? — спрашивает парень, рукой опираясь на дверь.

Прежде чем я успеваю ответить, появляется рука Ашера и хватает Эдриана за майку, затаскивая в дом. За парнями раздается лишь веселый смех Эдриана.

— Так мы собираемся вести себя будто ничего не произошло? — спрашивает меня Нат, глядя из-под опущенных солнечных очков.

— Ага.

— Просто спрашиваю.

Глава 4

Брайар

Утро субботы подкрадывается быстро, и я не видела Ашера с того самого дня в бассейне. В последнее время он редко показывается, и я даже не знаю, как к этому относиться. Прошлым вечером, когда мы традиционно отмечали день рождения Дэша, мне стоило огромных усилий не требовать от парня ответов. Где он был и чем занимался. За прошедшие три года я накопила слишком много вопросов, требовавших ответа. Но мне удалось держать рот на замке, даже ни разу не взглянув на Ашера. Мы пообщались по видеосвязи с предками — с мамой, конечно, и с отцом, который был очень занят очередным проектом — смотрели фильмы, заказали любимую пиццу, после чего я ушла спать.

Я приказала себе выбросить Ашера из головы. Сейчас все изменилось, но в то же время осталось прежним. Потому что даже несмотря на то, что я повзрослела, мы все равно не можем быть вместе. И в довершении всего, по какой-то непонятной причине он теперь ненавидит меня. Конечно же, проще сказать, что ты заглушил свои чувства, чем по-настоящему сделать это, поэтому мне оставалось лишь трогать себя, мысленно пытаясь заглушить желание быть с Ашером. Я представляла, как парень прокрадывается в мою комнату и проникает в меня. Только он не будет таким же нежным и осторожным как Джексон. Будет больно — потому что все, что связано с Ашером, причиняет боль — и я буду умолять его не останавливаться. И я даже не могла винить себя за содеянное, потому что благодаря этому, переполненная сладким блаженством, я наконец-то могла заснуть.

Однако этим утром все совсем иначе. В тот момент, когда я по какой-то бог-её-знает причине проснулась в шесть утра, непонятный страх сковал мое тело и подобно грозовой туче навис над головой. Я не знаю, почему, но была уверена в том, что Ашер имеет к этому отношение.

И вот я стою на кухне в старой безразмерной футболке, достающей мне практически до колен, и готовлю буррито для толпы голодных парней, которые совсем скоро оккупируют все пространство в ожидании завтрака. Я смотрю на часы на микроволновке — семь тридцать. У меня еще есть целый час, прежде чем кто-то проснется и спустится вниз, но завтрак ведь можно и разогреть. Зуб даю, они начнут пить еще до десяти утра, так что этим задницам понадобится закуска.

Тишина слишком давит на меня, и я хватаю наушники и включаю свой плей-лист. Акустическая версия «Hoodie» группы Hey Violet мягко льется в уши. Господи, я настолько жалкая, потому что у меня все связано с Ашером. Даже эта песня.

Я посыпаю картофель тертым сыром, напевая и пританцовывая, когда чья-то рука касается моей шеи. Я разворачиваюсь, держа перед собой лопатку подобно оружию, и замечаю стоящего передо мной абсолютно не удивленного Ашера.

На нем тонка черная майка с обрезанными рукавами и серые пляжные шорты. Его волосы влажные и зачесаны назад, будто парень только что вышел из душа, и я не могу не задаться вопросом, пользовался ли он моим кремом снова. Супер, теперь мое сердце бешено колотится совсем не от испуга.

— Боже, Ашер! — гневно шепчу я. Он тянется через белую столешницу, и с хитрой улыбкой на лице вынимает из моего уха один наушник.

— Я повторил твое имя. Кучу раз. — Он пожимает плечами, будто это достаточная причина напугать меня до смерти.

— Где ты был? — без особого интереса спрашиваю я и поворачиваюсь, чтобы выключить плиту и разложить еду по тарелкам.

— Только не говори, что ты скучала по мне, Сладкая Слива, — шепчет он, все еще нависая надо мной, и я чувствую его дыхание на своей шее.

— Не называй меня так.

— Почему бы и н… — спрашивает парень, но прерывается, и я разворачиваюсь, чтобы выжидающе на него посмотреть.

— Что? — из меня вырывается нервный смех. — Почему ты так на меня смотришь?

— Это моя футболка? — спрашивает он, подбородком указывая на поношенную, в пятнах крови ткань. Та самая, которую он оставил в ту ночь в комнате моего брата. Та самая, которую я подобрала, когда он выбрался через окно. Та самая, запах которой я тайно вдыхала в своей комнате следующие несколько недель, пока его аромат не исчез так же, как и сам парень. Та самая, которая, как мне казалось, больше ему не принадлежала.

— Она моя, — спокойно отвечаю я, вздернув подбородок. Мои уши горят от смущения, кровь приливает к лицу, но я стараюсь не показывать этого.

— Забавно, я заляпал кровью точно такую же.

— Что ж, даже если она когда-то и была твоей, то срок годности давно истек.

Он смеется, не просто ухмылка, а по-настоящему, прежде чем провести рукой по лицу.

— Зачем ты сохранила ее, Брайар?

У меня есть два варианта. Я могу прикинуться тупой или же сказать правду. Правда очень личная и откровенная, но я все же решаюсь сказать именно её. Может, если я буду честна с ним, то и он поделится со мной, почему исчез таким способом и оставил позади колледж, меня и Дэша. Ну, или же я просто кладезь разочарований.

— Потому что я была расстроена. Потому что ты бросил меня, и я не знала — нет — до сих пор не знаю, почему. Потому что моим единственным другом после твоего исчезновения был мой собственный брат, и я скучала по тебе так сильно, что это причиняло физическую боль. И потому что эта дурацкая футболка была единственной вещью, которая помогала мне быть ближе к тебе.

Ашер не отвечает, просто стоит, плотно сжав губы. Его брови сведены, будто он что-то тщательно обдумывает. Он открывает рот, чтобы ответить, но прежде чем мои надежды оправдываются, снова закрывает его.

Ашер приближается ко мне, и я шумно втягиваю воздух. Он пальцем приподнимает мой подбородок, и мне приходится поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Мои ладони, вцепившиеся в столешницу позади меня, покрываются липким потом, и я боюсь сделать лишний вздох, боюсь сделать что угодно, что может разрушить этот момент. Темные, разноцветные глаза парня ищут мою синеву, и мне остается лишь догадываться с какой целью.

Вся магия момента рушится, когда я слышу голос, который в последнюю очередь должен был прозвучать здесь. В моем доме.

— Ох, надеюсь, я вам не помешала, — говорит Уайтли, ее слова буквально источают отвращение.

Внезапно Ашер вырывается из транса, и маска абсолютного безразличия снова опускается на его лицо.

— Какого черта ты забыла в моем доме? — я даже не слышала, как она вошла. Я лишь мельком видела ее с той вечеринки, когда она рассказала о своем перепихоне с Ашером, и я рассчитывала, что наши с ней пути разошлись навсегда.

— Оу, разве Ашер тебе не сказал? Я его спутница на вечеринке Дэша. Спасибо, что развлекла его, пока я добиралась.

Я смотрю на парня, и мои брови медленно ползут вверх. Я даже не знаю, как отреагировать на то, что из всех возможных людей он пригласил ее. Не куда угодно, а именно сюда. Очередное дно пробито. Это низко даже для него.

— Ты не моя хренова спутница, — выплевывает Ашер с еще большей ненавистью, чем позволяет со мной.

Прежде чем кто-то успевает что-либо сказать, распахивается входная дверь, и с двумя ящиками пива вваливается Эдриан. Еще пара незнакомых мне людей следуют за ним на кухню.

Челюсть Ашера напрягается, и он бросает взгляд на мои обнаженные ноги. Только после этого я осознаю, что я до сих пор стою здесь… без штанов.

— Я сделала буррито на завтрак, — говорю я и прячусь за кухонным островком.

Эдриан замечает Уайтли и, приподняв бровь, бросает на меня вопросительный взгляд. Мой ответный может-ты-мне-об-этом-расскажешь взгляд не заставляет себя долго ждать. Она никому не нравится. Я так и не пойму, почему она постоянно трется вокруг, и почему они ей это позволяют.

— Детка, ты слишком хороша для меня, — говорит парень, потирая грудь и направляясь к еде. Он берет тарелку, но буквально через три секунды ее содержимое пропадает в его желудке. Ближайший путь к сердцу Эдриана лежит через желудок. Бесспорно.

— Черт, девочка, — говорит он с набитым ртом, в то время как остальные расправляются со своими порциями. — Еда обалденная.

— Брайар, — произносит Ашер жестким и холодным голосом. Как он сам.

— Что? — огрызаюсь я. На этот раз даже церемониться с ним не буду.

— Одежда, — угрожающе произносит парень. — Сейчас же.

Эдриан перегибается через стойку и окидывает меня взглядом. Удерживая за плечо, своим фирменным движением Ашер опускает друга обратно на стул, в то время как я поспешно удаляюсь, борясь с желанием прикрыться.

— Мне бы нравилась эта задница, даже если бы она пердела без остановки, — слышу голос Эдриана, а затем: — Ауч, придурок!

Не будь я так зла, я бы рассмеялась. Я даже не бешусь из-за Уайтли, ее уже ничто не исправит. Но Ашер? Он знает, что она всегда пытается обидеть меня. Он знает, как я к ней отношусь. Но она все равно здесь. Еще более самодовольная, чем Саймон Коуэлл.

Я быстро надеваю белое бикини, короткие джинсовые шорты и возвращаюсь на кухню. Дэш проснулся и уже завтракает, он встает, когда я вхожу. Ашер сидит на подлокотнике дивана, Уайтли пристроилась между его разведенных в стороны бедер.

— Спасибо за завтрак, Брай, — говорит Дэш, обнимая меня за шею и быстро целуя в макушку.

— Сюрприз, — произношу я полусладким голосом, в то время как мой взгляд приклеен к взрослой версии мальчика, которого я безмерно любила раньше.

Ашер резко поднимается, что заставляет Уайтли отшатнуться.

— Мне нужно отлить. — Он проходит мимо меня, без малейшей капли сожаления во взгляде.

— Пойду возьму полотенца. Готовы выйти через пять минут? — спрашиваю я. Все утвердительно мычат себе под нос.

Как только я поворачиваю за угол, я останавливаюсь возле двери в ванную, проверяю, чтобы никого не было поблизости и вхожу. С невозмутимым видом Ашер стоит возле туалета и писает.

— Это будет нашей фишкой? Встречаться в ванной? Не самое стерильное место, конечно, но ладно.

— Почему ты так поступаешь? — выдыхаю я, слишком злая, чтобы возбудиться от серебристого отблеска, который замечаю, когда парень встряхивает свой член и надевает трусы.

— Поступаю как? — говорит он со вздохом, будто ему уже порядком надоели мои нападки.

— Зачем ты пригласил ее? Ты сделал это намеренно.

— Брайар, я не твой долбаный парень. — Он использует свои слова как оружие, и они достигают своей цели подобно удару под дых.

Конечно, он не мой парень. Даже если бы мы были вместе, то такие слова как парень и девушка для нас были бы слишком банальны. Все дело в уважении. И намерениях. Он хотел задеть меня, и от этого больнее всего.

— С меня хватит, Эш. Что бы это ни было. — Я взмахиваю рукой.

— Как я уже говорил, я не твой парень. Так что прибереги свою мы-расстаемся речь для кого-то другого.

Я опускаю взгляд, ненавидя себя за то, что хочу и презираю парня одновременно.

— Ты собираешься ее трахнуть?

— Возможно, — он пожимает плечами.

— Ты отвратителен.

— Наконец-то ты это поняла.

Я первой покидаю ванную, забираю вещи из своей комнаты и отправляю сообщение Нат, сообщая ей о том, как сильно я ее ненавижу за то, что сегодня она не смогла прийти. В это время парни грузят в машины пиво и еду.

Я еду с братом и Эдрианом, Уайтли же запрыгнула к Ашеру — шокирующая информация — и другим парням. До озера сорок пять минут езды, и где-то по пути я осознаю, что сегодня я собираюсь оторваться с братом и его друзьями, несмотря на присутствие Ашера и Уайтли. Эдриан шутит и поддерживает разговор на протяжении всего пути, поэтому, когда мы подъезжаем к озеру, мне становится легче. Веселее.

Не обращая внимания на боль от врезающихся в ступни камней, я направляюсь к воде. Сегодня стоит тридцатиградусная жара, так что я не собираюсь зря терять времени.

Чья-то рука обхватывает мои плечи, и я оказываюсь прижата к загорелому боку Эдриана. Мои руки до сих пор скрещены на груди, но я все же посылаю парню широкую улыбку. Ашер был моей влюбленностью, Эдриан же — как второй брат. Пусть и извращенец, но все же брат.

— Привет.

— Почему ты выглядишь так, будто собираешься утопиться?

— Заткнись, это не так, — я смеюсь и пихаю его локтем в бок. — Просто задумалась.

— Думаешь о чем…? — настаивает он.

— Просто заморочки.

— Как, например, то, что Уайтли здесь и крутится вокруг Келли, будто парень держит всю травку в этом штате?

Я кривлюсь, не только от того, что все настолько очевидно, но еще и от того, что Эдриан видит меня насквозь.

— Детка, он ее не хочет, — говорит парень, склоняя ко мне голову.

— Откуда ты знаешь? — я пытаюсь понять его слова.

Он оборачивается, и по его лицу расползается игривая ухмылка.

— Потому что, если бы он хотел с ней что-то сделать, то не пялился бы в нашу сторону с таким видом, будто готов убить. Но, конечно, только после того как пописает на тебя, чтобы пометить территорию.

Как можно более незаметно я поворачиваю голову и бросаю взгляд на сидящего на краю багажника своего пикапа Ашера. Костяшки рук, сжимающих бутылку пива, побелели, челюсти сжаты, спина неестественно выпрямлена. О, он точно зол. Тем временем Уайтли из кожи вон лезет в своем ярко-розовом бикини, едва скрывающем соски, чтобы привлечь внимание Ашера — и всех остальных парней поблизости тоже.

— Может тогда ему стоит что-то предпринять, — говорю я, внезапно почувствовав жуткую усталость от этих игр.

— Дай ему минутку, — усмехается Эдриан. — У Келли никогда не было чувств к кому-либо. За все то время, что я его знаю, у него даже не было полноценных отношений. А тут выясняется, что первая девушка, в которую он влюбился, — это младшая сестренка его лучшего друга.

Первая девушка, в которую он влюбился…

Не знаю, говорит ли Эдриан правду, — нынешний Ашер сильно отличается от того парня, которым он был до того, как бросил меня — но эти слова немного притупляют мой гнев. Друг мой, ранимый Ашер попросту не знает каково это — любить кого-то. Не знает, как позволить кому-то полюбить себя. Я бы любила его за двоих, если бы он позволил.

— Погнали! — я слышу крик Дэша и замечаю его, стоящего на спущенном в воду катере отца Эдриана.

— Кто берет Джет Скай (прим. гидроцикл)? — спрашивает брат и держит в руке два ключа, прикрепленных к браслетам.

Выскальзывая из объятий Эдриана, я подбегаю и выхватываю из его рук один ключ. Обожаю кататься, плюс ко всему, чем больше расстояние между мной и Уайтли, тем лучше.

— Ты уверена? — спрашивает Дэш, и его лицо выражает крайнюю озабоченность.

— Я буду осторожна, папочка, — дразню я и посылаю ему убедительную улыбку. Дэш передает мне спасательный жилет, и я надеваю его, закрепляя на груди. Расстегиваю шорты, и они мягко спадают к моим лодыжкам, после чего я кидаю их на катер.

— Отлично, кто еще?

Эдриан начинает двигаться в нашу сторону, но в этот момент Ашер спрыгивает на землю, бросает пустую бутылку в багажник своего пикапа, и молча спешит забрать второй набор ключей. Эдриан посылает мне понимающий взгляд.

Прекрасно.

— Держись ближе к Келли. Увидимся позже.

Все спешат взобраться на катер, в то время как мы с Ашером идем к Джет Скаям.

— Ты хоть знаешь, как управлять этой штукой? — спрашивает Ашер и натягивает свой спасательный жилет, — выглядя при этом крайне уязвленным, что он тоже вынужден его носить и закон оказался сильнее — я перекидываю ногу и забираюсь на Джет Скай.

— Ага.

— Конечно, знаешь.

— И что это должно значить?

— Ничего. Готова?

Вместо того чтобы ответить, я вставляю ключ и завожу мотор. Ашер молча следует за мной, и мы вместе проплываем прибрежную зону. Как только мы заплываем за буйки, дающие нам полную свободу, Ашер ускоряется и обгоняет меня.

Говнюк.

Я выкручиваю ручку газа и устремляюсь за ним. Он оборачивается, и я вижу, что его брови весело приподняты за черными солнечными очками. Парень ускоряется, думая, что я сдамся, но не тут-то было. Я не планирую отставать. Ветер яростно развивает мои волосы, и я хохочу как сумасшедшая, но мне наплевать. Он все равно меня не услышит. Я снова начну злиться, когда закончу веселиться.

Мы подпрыгиваем на волнах, создаваемых катером, и я слышу, как Дэш и Эдриан кричат нам. Они поднимают вверх что-то, но я не могу понять, что именно… Это бир-понг? Ага. Это точно бир-понг (прим. алкогольная игра, в которой игроки бросают мяч для настольного тенниса (пинг-понга) через стол, стремясь попасть им в кружку или стакан с пивом, стоящий на другом конце этого стола).

Ашер приподнимается с сидения, держа руки на руле, и врезается в волну — а затем еще несколько — и взмывает в воздух. Но парень не теряет бдительности ни на секунду. Он всегда любил воду, а она любила его в ответ. Его серые шорты облепляют тело подобно второй коже и сползают достаточно низко, чтобы открыть взору ямочку на пояснице. Все это, параллельно с вибрацией между бедер, не на шутку возбуждает меня.

Вместо того, чтобы пришвартоваться к катеру, я разворачиваюсь и несусь за Ашером. Он смотрит через плечо, и я готова поклясться, что вижу ухмылку на его сексуальных, пухлых губах. Если раньше мне казалось, что мы катались быстро, то сейчас просто летаем. Я смотрю на спидометр. Шестьдесят километров в час. Ладно, возможно это не слишком уж и быстро. Но на воде скорость ощущается иначе.

Всякий раз, когда мы врезаемся в волны, он оборачивается и проверяет меня, и какая-то глупая, наивная часть меня хочет верить, что парень переживает за меня — хотя бы немного. Маленькими шажками.

Порезвившись еще немного, мы с Ашером направляемся к Дэшу и остальным. Мы движемся параллельно с катером, но в этот раз впереди я. Я оборачиваюсь к брату буквально на долю секунды и тут же слышу крик Ашера.

— Брайар!

Я резко поворачиваю голову вправо и вижу, как на меня несется другой Джет Скай. Страх сковывает все тело, и я не знаю, что делать. Если я заглушу мотор на такой скорости, меня выбросит. Я не могу свернуть влево, потому что там катер. Единственное, что мне остается, — это выдернуть ключ и резко повернуть вправо.

Я чудом избегаю столкновения, вода ударяет в лицо, и два парня на Джет Скае оборачиваются, едва ли заметив, что меня отбросило в воду. Я все еще пытаюсь успокоить бешено бьющееся сердце, когда рядом появляется Ашер.

— Ты в порядке? — рявкает он, брови сведены к переносице.

— Да, я… — прежде, чем я успеваю закончить, он срывается с места и следует за парнями.

— Ашер! Не надо!

Но его ничто не останавливает. Подобно ракете он рассекает озеро. Чтобы догнать ублюдков, ему придется ехать не менее сотни километров в час. Вот он, старый Ашер. Сорвиголова, вечно ищущий драки.

— Брай! — кричит Дэш, его голос полон паники.

— Я в порядке! — кричу в ответ, взбираюсь на Джет и поднимаю вверх большие пальцы.

Ашер обгоняет тех парней, и в течение пары секунд я недоумеваю, думая, что он что-то перепутал. До того момента, когда он разворачивается и начинает двигаться им навстречу.

Он что играет в догонялки?

Парни пытаются увернуться от него, но он повторяет все их движения. Я задерживаю дыхание, глядя сквозь пальцы и моля Господа, чтобы Ашер не поранился и не изувечил остальных. За секунды до столкновения Ашер резко поворачивает вправо и обдает придурков волной брызг. Один из парней пытается увернуться от столкновения, но Джет Скай переворачивается и отбрасывает их в воду.

Эдриан и Дэш взрываются смехом, а Уайтли закатывает глаза, потому что бедняжке перестали уделять внимание. По-моему, я издала что-то между нервным смешком и вздохом облегчения, не знаю, что именно, потому что пульс до сих пор стучал в ушах.

Я не знаю, что происходило дальше, но слышала устрашающий и низкий голос Ашера, после чего он вскинул руки, указывая на меня. Один из парней плывет к берегу, другой безуспешно пытается перевернуть Джет Скай. Они обменялись еще несколькими предложениями и поплыли каждый в свою сторону.

Как только Ашер вернулся, он сказал мне тащить свою задницу на катер. Я подплываю к борту, и Эдриан протягивает мне руку, чтобы затащить наверх. Я стаскиваю жилет, затем снимаю браслет с ключом и отдаю его одному из друзей Дэша. Ашер спрыгивает со своего Джет Ская и влезает на лодку вслед за мной.

— Ключ на ручке газа, — говорит он всем сразу, но его взгляд направлен только на меня. Один из парней с радостью запрыгивает на Джет.

— Я не… — начинаю я, но он резко обрывает меня.

— Нет, это не твоя вина. Эти уроды были в говно пьяные.

— Ох. Ладно.

Я не ожидала такого. Не знаю почему, но мне казалось, что он в любом случае выставит меня виноватой.

— Но ты потеряла бдительность. — И воооот оно. — Если бы ты не среагировала так быстро…

— Спасибо, Ашер, — просто отвечаю я.

Он коротко кивает, но затем подходит Уайтли и демонстративно проводит ногтем от его груди вниз по кубикам пресса. Ашер едва заметно напрягается, но я замечаю это.

— Какой милый купальник, Брайар, — ее приторно-сладкий голос источает ложь.

— Спасибо, — невозмутимо отвечаю я.

— Это так смело для кого-то столь… фигуристого носить белое. Жаль я не обладаю твоей самоуверенностью.

Я закатываю глаза, и ее комментарий вылетает из моей головы еще до того как я ухожу. Мы действительно прибегаем к такому? Двусмысленные комплименты в стиле дрянных девчонок? Видеть, как она так открыто и откровенно касается Ашера, гораздо неприятнее, чем ее жалкие попытки меня задеть. Я сажусь на мягкий диванчик в задней части лодки и опускаю голову на согнутые колени.

Дэш, наконец-то найдя идеальное по его мнению место, перекидывает через борт якорь, и мы раскачиваемся на воде рядом с соседней лодкой. На ней где-то человек десять парней и девушек, которые выглядят немногим старше нас. Может быть чуть за двадцать. Дэш хватает бир-понг и перебирается на соседнюю лодку, громко представляясь. Любитель привлечь внимание.

— Развлекаешься, крошка? — спрашивает Эдриан, подсаживаясь рядом и одаривая меня ослепительной белозубой улыбкой. Он до невозможности красив: угольно-черные волосы, карамельного цвета кожа, золотистые глаза. Почему я не могла влюбиться в такого парня, как он? Потому что это было бы слишком просто.

— Я пыталась до того момента пока чуть было не умерла, — смеюсь я.

— Что-то мне подсказывает, что совсем не смертоносное приключение оставило свой след на этом милом личике, — подначивает меня парень. Но в то же время он прав.

— Когда ты успел стать таким проницательным? — ворчу.

Мы оба замечаем, как Уайтли сидит на коленях у абсолютно не заинтересованного Ашера. Ну, в конце концов, он хотя бы пытается казаться таковым, пока Уайтли двигает бедрами под какую-то отстойную песню Ke$ha, доносящуюся с соседней лодки.

Эдриан заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос, и я окидываю его самым раздраженным взглядом, который когда-либо удавалось видеть человечеству. Парень смеется и наклоняется ко мне, чтобы объясниться.

— Доверься мне. Ему просто нужен толчок.

Я тяжело сглатываю и отрывисто киваю. Слава богу, что Дэш слишком занят, развлекая новых друзей, чтобы заметить представление Эдриана. Но что-то мне подсказывает, что парню это все равно сошло бы с рук. Эдриан относится к нему так же. Он может вытворить что-то невообразимое, но все всё равно продолжат его обожать. Даже Эш, хотя вы никогда такого не скажете, увидев их вместе.

— Не смотри на него, — шепотом произносит Эдриан. — Продолжай смотреть на меня.

Я гляжу в его глаза, которые обычно искрятся весельем, но сейчас полны желания, и я задаюсь вопросом, до сих пор ли это игра на публику. Он обхватывает мою шею и притягивает ближе. Его губы находятся в сантиметре от моих, и в мой живот совершает нервный кульбит, несмотря на то, что все не по-настоящему.

— Черт, Брайар. Я начинаю думать, что ты действительно стоишь того, чтобы впоследствии быть избитым твоим братом и Келли.

А?

— Я собираюсь поцеловать тебя. Смирись с этим.

Его пальцы касаются моих щек, и по какой-то причине первое, о чем я думаю в этот момент, это то, насколько они мягче сбитых рук Ашера. Явное доказательство того, насколько разной жизнью они живут. Насколько они до сих пор разные.

Я на грани того, чтобы отказаться. Подобные игры обычно приводят к серьезным проблемам. Я искоса смотрю на Ашера, но все, что я замечаю, это его руку, стальной хваткой сжимающей бедро Уайтли.

Внезапно мягкие губы Эдриана накрывают меня. Я судорожно вздыхаю, и его язык проскальзывает в мой рот, дразня. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, его губы отрываются от моих. Спустя секунду я слышу всплеск.

Я распахиваю глаза и вижу перед собой Ашера — лицо искажено злостью, кулаки яростно сжаты — и слышу, как откашливается и выплевывает воду Эдриан. Ашер его столкнул? Этот придурок был прав.

— Держи свои долбаные руки при себе.

Нормальный человек испугался бы, но Эдриан в ответ лишь рассмеялся.

— Знаешь, мы могли бы ее делить. Пока твои яйца никто не трогает — ты ней гей, — кричит парень и подмигивает мне.

Снова обратив на меня внимание, Ашер хватает меня за руку и тащит на противоположную сторону катера.

— Ты едешь со мной. И говори своему брату все, что захочешь, мать твою.

— С чего бы мне делать это?

— Вот только не надо сейчас играть со мной, Брайар, черт возьми, — грубо говорит он, хватая спасательный жилет и надевая мне его через голову. — Ты поплатишься за свое маленькое шоу.

Ашер

Я порву задницу Эдриана на британский флаг. Я прекрасно знаю, чего он добивался. Но также я понимаю, что он бы не упустил ни малейшего шанса побыть наедине с Брайар. Но чем думала она, мать твою, когда он прикоснулся к ней? Поцеловал ее?

После того как Брай извинилась перед братом за ранний отъезд, он обнял ее и поблагодарил меня, что я предложил подвезти ее. Я тот еще говнюк, но прямо сейчас мне нет до этого дела.

Этим утром на ней была моя футболка. Только моя футболка. Она сохранила ее. Когда я заметил девушку, стоящую спиной ко мне, со спутанными волосами и обнаженными ногами, то искренне пожалел, что все не сложилось иначе. Если бы я не был потрепанным жизнью придурком, а она — предательницей с уязвленным достоинством.

Ничто не имеет смысла. Я собирался спросить ее, почему она так поступила, лишь бы не накинуться на ее губы, но в тот момент появилась долбаная Уайтли.

Я не звал ее. Нахрен это. Если в округе проходит вечеринка или что-то отдаленно похожее, то эта сучка всегда прознает об этом. Подозреваю, что один из приглашенных парней, который реально рискует, опуская в нее свой член, рассказал ей. Я знаю, что она до сих пор пытается подлизаться к Дэшу, но он послал ее далеко и надолго уже очень давно. А уж если Дэш отказался прикасаться к Уайтли, то это автоматически распространяется и на Эдриана, зная, как они любят делиться.

Я признаю, что когда-то в прошлом трахал ее, но это никогда не перетекало в отношения. Мы были двумя одинокими, жалкими людьми, использующими друг друга. Она добывала мне кокаин, я расплачивался сексом. Уайтли все понимала. И я уж точно не собирался спать с четырнадцатилетней сестрой своего друга, поэтому я особо не переживал.

Я позволил Брайар думать, будто сам позвал ее. Возможно, это было местью за Джексона. Возможно, я пытался заставить ее ненавидеть меня, чтобы у меня не возникло соблазна забыть ее проступки и сделать своей. Возможно, я просто задница.

Я встаю на Джет Скай и протягиваю Брай руку, чтобы помочь сесть позади, но она не принимает ее.

— А где твой? — спрашивает она.

— Мой что?

— Твой спасательный жилет. На этой штуке незаконно кататься без него, — скрестив на груди руки, произносит девушка.

— Крошка, ты нас задерживаешь, — коварная улыбка расползается по моему лицу.

Девушка глубоко вздыхает, прежде чем взять мою руку и осторожно спуститься. Она садится позади, ее бедра обхватывают меня по бокам, и я чувствую тепло ее киски на своей спине.

***

Это было очень плохой долбаной идеей.

Я снимаю висящий на руле ключ и вставляю его в зажигание, игнорируя недовольные крики Уайтли с катера. Возвращение на берег мало помогает мне успокоить гнев. Наоборот, я становлюсь злее с каждой минутой.

Брайар всего-то метр пятьдесят ростом, но больше половины ее тела — это ноги. И сейчас именно эти бедра изо всех сил обхватывают меня. После того, как мы рассекаем сильную встречную волну, нас притягивает еще ближе друг к другу, и девушка наконец-то обхватывает меня руками за талию. Мой член становится тверже. Я чувствую, как она вжалась в меня, как ее лоб касается основания шеи, пытаясь спрятать лицо от ветра, и как ее длинные светлые волосы летят мне в лицо.

Мы врезаемся в еще одну волну, и я инстинктивно обхватываю ладонью ее бедро. Но я не спешу убирать руку. Даже когда мы заплываем в прибрежную зону.

Как только мы достигаем берега, я вытаскиваю ключ в то время, как она стягивает жилет, обнажая упругую грудь, скрытую тонкими белыми треугольниками. Черт, она так хороша. Я слезаю и поворачиваюсь к девушке, обхватываю ее руками за талию, чтобы помочь спуститься. Но ее ноги тут же инстинктивно обхватывают мою талию.

— Опусти меня!

— Заткнись.

Она дергается, пытаясь оторваться от моего тела, но это лишь делает мой член еще тверже. В тот момент, когда она чувствует его, девушка замирает. Я мрачно смеюсь, глядя ей прямо в глаза.

Добравшись до пикапа, я кладу ее на багажник, застеленный тканью, предотвращающей скольжение инструментов по покрытию.

— Расскажи-ка мне, Брайар. Каков был твой план? Не прикидывайся дурочкой, детка.

— Все было не всерьез.

— Вранье, — говорю я и скольжу рукой по ее бедру. Выше, выше, выше. — Ты бы позволила ему дотронуться до этого?

Я сжимаю ее плоть между бедер, прикрытую купальником, и девушка втягивает воздух.

— А? Ты бы позволила ему коснуться твоей киски?

— Нет, — выдыхает она, и подушечки моих пальцев начинают скользить вверх-вниз.

— Ты же знаешь, он бы не отказался. Он бы оттрахал тебя до полусмерти, дай ты ему хотя бы малейший шанс.

— Ты такой лицемер, — говорит она, глаза прикрыты от удовольствия. — Ты можешь заниматься чем угодно с Уайтли, а мне даже нельзя поцеловать кого-то?

— К черту Уайтли. Я не хочу ее. — Я хочу тебя. Я не произношу этого вслух, но все и без этого понятно.

Она толкается в мою руку, и я чувствую, как намокли ее трусики.

— Для кого ты сейчас мокрая, крошка? Для него? Или для меня?

Брайар не отвечает, она слишком сосредоточена на том, чтобы свести бедра и остановить мои движения. Ее взгляд мечется вокруг, убеждаясь, что никого нет поблизости. Солнце садится, так что люди есть лишь вдалеке, и те пакуют вещи.

— Тебя никто не увидит, — говорю я, накрывая ее тело своим. — А даже если и смогут… позволь им понаблюдать.

— Нам не следует этого делать, — произносит она на выдохе, но все же раздвигает для меня ноги, и я тру ее клитор большим пальцем, одновременно зубами сдвигая в сторону верх от купальника. Я втягиваю в рот мягкую плоть, оставляя на девушке свою метку.

— Ты хотела поиграть во взрослые игры, Брайар. И сейчас я буду вести себя с тобой, как с большой девочкой.

Брай откидывает голову, открывая тонкую шею. Маленькая родинка в том месте, где шея перетекает в плечи, привлекает мое внимание, и я впиваюсь зубами в это место. Сильно.

Она дергается от боли, прежде чем я чувствую, как все ее тело напрягается, бедра сдвигаются, плотно сжимая мою руку у нее между ног. И когда она начинает дрожать и трястись, я понимаю, что она кричит не от боли. Она кричит от удовольствия.

Девочка любит пожестче.

— Ты действительно только что кончила? — спрашиваю я.

Она вскидывает руки, прикрывает лицо и откатывается от меня.

— Пошел к черту.

— Почему, в этот раз не хочешь оказаться на моем члене?

— Ты отвратителен. Отвези меня домой.

— Как долго у тебя ничего не было, Брай? Должно быть, это какой-то период засухи, раз ты так быстро кончила. Или же это я оказываю на тебя такой эффект?

Я говорю все это лишь бы пробраться ей под кожу. Кайфовать от нее — моя новая зависимость. Это даже лучше кокаина. Брайар спрыгивает с багажника и идет к передней части пикапа. Она забирается на пассажирское сиденье и захлопывает дверь.

Я решаю позволить ей раствориться в своей посторгазмической вине, пока загружаю Джет Скай в прицеп. Это занимает некоторое время, и когда я возвращаюсь к машине, солнце уже село.

Брайар сидит на пассажирском сидении и отдирает белый лак с ногтей. Она не смотрит на меня, когда я открываю дверь. Ни когда я завожу машину. И даже когда мы подъезжаем к ее дому.

— Не хочешь рассказать мне, почему из нас двоих именно я с синими яйцами, а ты поддаешься молчаливому самолечению? — это была шутка, но крайне неуместная, потому что когда девушка поворачивается ко мне, то ее глаза блестят от слез.

— Почему ты так поступаешь со мной?

— Как конкретно я поступаю с тобой? Помимо того, что позволяю кончить от моей руки?

— Ты прекрасно знаешь, что ты делаешь. Ты дурачишь меня с четырнадцати долбаных лет.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — шиплю я. Она считает, что я делаю это специально? Что мне это нравится? Я хочу ненавидеть ее. Я должен ненавидеть ее. Но я также и хочу ее. Это ее вина. Если бы она не была в этом замешана, то прошедших трех лет могло и не быть.

— Нет, Ашер, я думаю, что понимаю. Я не нужна тебе, пока кто-то другой не решит заполучить меня. Но мы же просто друзья, верно? Как минимум были. А сейчас мы даже ими не являемся.

— Потому что ты такая наивная, — отвечаю я. — Маленькая Брайар чертова Вейл. Святоша. Жертва. Ты хочешь, чтобы окружающие считали именно так, верно? Но они не знают тебя так, как я. Я тебя вижу.

Брайар шумно выдыхает, неуклюже ища дверную ручку.

— Я пытался защитить тебя, — неохотно отвечаю я. — Джексон далеко не милый парень.

— Ты ничтожество. И ты никогда не будешь счастлив, пока все вокруг будут настолько же ничтожны, как ты сам. С меня хватит.

— Почему ты еще не спросила Джексона про его список? — обороняюсь я, игнорируя тот факт, что часть ее слов были правдой.

Она оценивающе смотрит на меня, вероятно пытаясь понять, говорю я правду или нет, после чего вылезает из машины и захлопывает дверь. Развевающиеся светлые волосы во тьме — это последнее, что я вижу, отъезжая от ее дома. Я не могу находиться здесь прямо сейчас, поэтому еду в то место, которое избегал с момента возвращения в город.

Домой.

Я стою перед домом с облупившейся белой краской и замусоренным двориком, в котором вырос, во второй раз с момента возвращения. В первый раз мне хватило одного шага внутрь, прежде чем стремительно свалить.

Оливковый Олдсмобиль стоит на разбитой подъездной дорожке, мало что изменилось с момента моего последнего визита, разве что заколоченное переднее окно. Почтовый ящик заколочен и практически лежит на земле. Я пинаю его, проходя мимо, пытаясь хотя бы немного выровнять.

И только попробуй сказать, что я ничего для тебя не сделал, кусок дерьма.

Когда подхожу ко входной двери, то чувствую знакомый запах и замечаю нафталиновые шарики, которые использовал мой отец, чтобы отпугивать бродячих кошек. Я заношу кулак над дверью, прежде чем решаю войти. Внутри жарко, темно и воняет сигаретами. Годы курения сказались на стенах, покрыв их никотиновым налетом, но светлые следы от висевших ранее картин еще кое-где заметны.

А потом я замечаю его. Джон Келли во всем своем великолепии. Спит в старом кожаном кресле перед еще более старым телевизором с длинной антенной. Сигарета свисает из его пальцев и пепел падает на пол, перед креслом располагается целая коллекция из пустых пивных банок.

— Ты хочешь что-то мне сказать, парень, или собираешься просто стоять и продолжать мысленно убивать меня?

Окей, видимо он не спал.

Я молча рассматриваю его лицо, подмечая нездоровый желтый цвет и обвисшую кожу. Не знаю, как бы я чувствовал себя, стой я в доме лицом к лицу с человеком, который даже на минуту не мог забыть о своем дерьме и стать достойным отцом. Да хотя бы порядочным человеком. Но горечь, разочарование и отвращение все еще на месте.

— В этом нет нужды, — говорит он, закашлявшись. — Моя печень убьет меня раньше, чем ты наконец-то отрастишь яйца.

— Предполагается, что я должен тебя пожалеть? — спрашиваю я, мое лицо выражает полнейшую апатию, пока я невозмутимо сажусь на грязный диван. Тот самый, старый, который я помню с детства, обшитый разноцветными кусками ткани и с коричневыми деревянными подлокотниками.

— Нет, — понимающе отвечает он. — Нет, думаю, у тебя нет на это никаких причин, не так ли?

— Если ты считаешь, что мы резко станем друзьями навек только потому, что ты умираешь, то я советую подумать тебе еще разок.

— Тогда зачем ты здесь? — произносит он, затягиваясь сигаретой.

— Чтобы похоронить тебя. — Абсолютно бесстрастно смотрю ему в глаза.

— Справедливо. — Он единожды кивает и поворачивается обратно к телевизору.

Минуты проходят в молчании, потому что он не знает, что мне сказать, а я вовсе не хочу общаться. Наконец-то он нарушает тишину.

— Я никогда не хотел, чтобы ты встретил Дэвида.

— Заткнись нахрен.

Одно только имя заставляет мою кровь вскипеть, но он продолжает говорить.

— Я хотел, чтобы он никогда не узнал о тебе. И, черт, первые годы так и было.

— Это какой-то прикол, да? Ты умираешь и вдруг решил исповедоваться во всех своих грехах? — посылаю свой самый скучающий взгляд. Я закатываю глаза, перекидываю одну ногу через другую и раскидываю руки на спинке дивана. — Побереги воздух, потому что мне действительно наплевать.

— Мой отец… — он прерывается и смотрит в сторону, чтобы продолжить. — Он был жесток с нами обоими. Но Дэвид был другим. Он всегда был… странным, с самых ранних лет. Я не помню ни дня, когда он был бы нормальным.

— Я сказал хватит. — Чувствую, как ухмылка сползает с моего лица.

— Потом, когда твоя мать погибла…

— Что случилось с окном? — пытаясь сменить тему, говорю я, и подбородком указываю в сторону наспех заколоченного оконного проема. Я не говорю о Дэвиде, и уж точно, черт возьми, о своей матери.

— Спроси свою маленькую подружку.

Свожу брови в непонимании.

— Кого?

Возможно, он имеет в виду Уайтли. Именно она сообщила мне, что отца госпитализировали несколько недель назад, и умоляла вернуться домой. Ее мама работает медсестрой в регистратуре, и даже то, что мы живем в далеко не маленьком городе, не меняет того, что моего отца узнают.

— Маленькая блондинка, вокруг которой ты ошивался.

— Брайар? — это бессмыслица. Откуда она знает, что произошло?

Он кивает и тянется к очередной бутылке пива, печень уже забыта.

— Бросила кирпич напрямик в окно. Сначала она минут десять стояла и жутко бесилась. Но я знал, что больше она ничего не сделает, она же была просто маленькой девчонкой. Поэтому я продолжил заниматься своими делами.

Его делами. Так же известными, как употребление лошадиной дозы водки и просмотр Скинмакс. Скорее всего в одних трусах.

— Я чуть было не обгадил штаны, когда это произошло. Очень вовремя оторвал свою пьяную задницу, чтобы меня не задело.

— Когда это произошло?

— Как только ты уехал. — Он пожимает плечами. — Прежде чем я получил штраф за вождение в нетрезвом виде.

Так, так, так. Оказывается, Брайар не такой уж и ангел во плоти. Но разве я не знал этого?

Это не отменяет того, что она натворила, но мои губы снова растягиваются в ленивой ухмылке. Никто не обладал настолько железными яйцами, чтобы встать на пути у Джона Келли. Даже я, в течение долгого времени.

Прежде чем уйти, я встаю и еще раз окидываю дыру, которую когда-то называл домом. Раньше я ненавидел это место. Мне было физически больно находиться тут, рядом с отцом. Сталкиваться лицом к лицу с воспоминаниями о матери. Сейчас же я безмерно рад, что мне удалось вырваться отсюда, даже несмотря на то, что ради этого пришлось пройти через ад.

— Увидимся, наверное.

— Значит ли это, что ты трешься где-то поблизости?

Если бы я не знал своего отца, то решил бы, что его голос сквозит надеждой.

— Пока что да.

Когда я сажусь в грузовик, начинаю прокручивать имена в телефоне в поисках того самого, по которому я не звонил уже несколько лет, и нажимаю «звонок». После трех гудков мне начинает казаться, что она и вовсе не ответит, но на четвертый девушка поднимает трубку — ее голос низкий и сонный.

— Алло?

— Ты спросила, почему я так поступаю с тобой. Правда в том, что я и сам не знаю, черт возьми. Но пока я это не выясню, тебе следует держаться подальше от Джексона, подальше от Эдриана и подальше от долбаного Билли Боба, работающего в Circle K.

— И зачем же мне делать это?

— Потому что еще ничего не кончено, Брайар. Мы с тобой никогда не были просто друзьями.

Не дожидаясь ответа, я кладу трубку, сгорая от желания пробраться к ней в комнату и доказать все на деле, но вовремя останавливаю себя. По крайней мере сегодня.

Покатавшись по округе, я наконец-то подъезжаю к их дому. Пару дней назад я позвонил по номеру, прикрепленному к забору дома, расположенного в паре улиц отсюда. Спросил мужика, не нужны ли ему кровельщики. Не дожидаясь личной встречи, тот согласился и предложил уже завтра быть готовым начать работу.

Черт, я люблю мою работу. Мне не нужно ни с кем разговаривать. Я сам себе начальник. По большей части я работаю так, как мне удобно. Я берусь за работу, только когда проект мне действительно нравится, и не нанимаю помощников, ведь я и в одиночку могу закончить работу за несколько дней, получив при этом неплохие деньги. Но также это значит, что мне не нужно долго засиживаться в одном месте. Плюс ко всему я выяснил, что забивание гвоздей в доски на протяжении всего дня помогает не погрязнуть в собственных мыслях. А в моей голове далеко не приятно находиться, поверьте.

По сравнению с жильцами Кактус Хайтс я не богат. Но это ясно как день, что я всегда мечтал быть лучше Джона. Деньги не росли на деревьях, поэтому мы жили очень скромно. Дэйр был единственным, кто убедил меня, что для хорошей жизни многого не нужно, поэтому я в конце концов сдался и купил свой пикап. Это первая вещь в жизни, которая принадлежала мне и только мне. Помимо Брайар. Я хочу так думать, на самом же деле она никогда не принадлежала мне.

Перед тем как заснуть, я беру телефон, чтобы поставить будильник, но замечаю сообщение от маленького дьявола.

Брайар: Такие же правила касаются и тебя. Никакой Уайтли или я пас.

Я: Проще простого.

Я знаю, что она наверняка заснула, гадая, почему я так долго молчал, поэтому не рассчитываю на ответ.

Глава 5

Брайар

На протяжении двух дней слова Ашера крутились у меня в голове.

«Мы никогда не были просто друзьями».

Да он претендует на приз «Осознание века».

Наше маленькое соглашение вызвало у меня головокружение, хотя я прекрасно знаю, что не стоит придавать ему какое-либо значение, и все вызвано простым чувством собственничества Ашера. Плюс ко всему парень даже не знает, что я уже отдалилась от Джексона. Я чувствовала себя не в своей тарелке и не хотела, чтобы он ошивался рядом со мной. Хотя это не помешало ему строчить мне сообщения. Джексон стал путаться в своих показаниях, сначала обвиняя меня в том, что я дразню его, если не отвечаю дольше секунды, и заканчивая жалобными извинениями. Я списываю это на то, что он не может смириться с тем, что его отвергли. Такие парни, как он, к такому просто не привыкли. Жалкие.

После едкого замечания Ашера о каком-то списке, я задумалась, действительно ли есть что-то, чего я могла не заметить. Поэтому, несмотря на глас разума, когда Джексон предложил встретиться и поговорить, я согласилась. Брат и Эдриан дома — отсыпаются после вечеринки, но все же они здесь — так что ничего произойти не должно. Хотя я готова поспорить, что что-то пойдет не так. Не думаю, что Джексон опасен, но в то же время никто этого и не проверял.

Я вылезаю из бассейна и одеваюсь. Наклоняюсь и подбираю полотенце с лежака, когда замечаю Джексона, проскальзывающего через раздвижные стеклянные двери патио.

— Ты рано, — говорю я, даже не утруждаясь проверить время, потому что и без этого отлично знаю, что он пришел раньше на добрых сорок пять минут. Вдобавок ко всему еще и вошел без приглашения. Глаза Джексона впиваются в две бордовые отметины на моей груди, которые так любезно оставил Ашер. Мое лицо вспыхивает от стыда, и я поскорее заворачиваюсь в полотенце.

— Мне нужно одеться. Жди здесь, — инструктирую я, и парень кивает, присаживаясь на диванчик. Я бегу наверх и натягиваю узкие лосины для йоги и тонкую белую майку, после чего спускаюсь обратно к Джексону. Он одет в модные темные джинсы и светло-голубое поло — его повседневный образ — но что-то не так в его взгляде. Легкая улыбка пропала, и кажется, что парень на грани срыва.

— Как дела, Джексон? — худшая тема для разговора, но мне попросту больше нечего сказать. Я хочу спросить его о списке, каким бы он ни был, но к этому вопросу нужно подходить не спеша.

— Как обычно, — говорит он, подергивая коленом. — Хотя я хочу, чтобы ты поговорила со мной.

Я выдыхаю, не имея ни малейшего желания затрагивать эту тему сейчас.

— Джексон… — начинаю я, но слова меня подводят. Парень взирает на меня, ожидая объяснений, которых я не могу дать. Ничего не произошло. Абсолютно. Я ничего к нему не чувствую. Я пыталась заставить себя желать его, но оказалось, что мое сердце та еще упертая и вредная сучка. Оно всегда хотело только Ашера.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, — заканчиваю я.

— Просто скажи мне правду. Все же было классно, а потом как будто ты просто… потеряла интерес. — Его брови сведены, и складывается ощущение, что ему никогда раньше не отказывали, и поэтому он искренне не понимает, что сейчас происходит.

— Нам лучше остаться друзьями.

— Это ведь из-за него, не так ли? — отвечает парень, его взгляд устремлен на меня, и я понимаю, что он имеет в виду Ашера. Я хотела быть полностью честна с ним, но не могу рисковать, чтобы другие узнали о нас с Ашером. И я не доверяю Джексону.

— Нет, — отвечаю я и сажусь на соседнее кресло. — Но я бы хотела кое-что спросить у тебя.

— Все, что угодно, — следует вежливый ответ, и парень устремляет на меня пытливый взгляд. Он догадывается, что я кое-что знаю, но понятия не имеет, что именно. И в этот момент я начинаю осознавать, что за маской милого и золотого мальчика кроется нечто большее.

— Я в списке?

— Каком списке? — его колено перестает дергаться, и глаза расширяются.

— Не прикидывайся дурачком, — отрезаю я. — Я в списке? — спрашиваю снова. Я встаю, скрестив на груди руки, и Джексон следует моему примеру.

— Это не то, что ты думаешь, — говорит он и делает шаг в мою сторону.

— Нет, — отвечаю я и разворачиваюсь, чтобы вернуться в дом. — Это все, что я хотела знать.

Мне дурно. Я не знаю, что подразумевает собой этот список, но не нужно быть гением, чтобы понимать, что в нем нет ничего хорошего. И скорее всего именно это связано с тем, что он преследовал меня и предал мое доверие. Нет необходимости в грязных подробностях, так что с меня достаточно.

— Брайар, подожди, — зовет он, но я продолжаю идти. Когда я открываю дверь, Дэш сидит за кухонным островком, а Эдриан жарит яичницу. Светлые волосы моего брата находятся в абсолютном беспорядке, а сам он до сих пор сонный, но когда Дэш замечает мое расстроенное лицо и Джексона, следующего по пятам, то его забытье как рукой снимает. Эдриан роняет лопатку, и они оба мгновенно подходят ко мне.

— Что происходит? — выпаливает мой брат.

— Ничего. Он уже уходит.

Джексон нервно сглатывает, обводя взглядом нашу троицу, и наверняка гадает, насколько он близок к тому, чтобы его лицо познакомилось с кулаками. Удивительно, но он решает испытать свою удачу.

— Список существует, и именно поэтому я заинтересовался тобой в самом начале, — подтверждает он и вскидывает обе руки в защитном жесте, в то время как Дэш и Эдриан наступают на него. — Но я никогда не вписывал туда твое имя, Брайар. Богом клянусь, черт возьми. Как ты думаешь, почему я продолжил преследовать тебя? Если бы все дело было в этом долбаном списке, я бы прекратил все, когда… — он замолкает, мудро решив не заканчивать это предложение перед моим братом.

Ноздри Дэша трепещут от гнева, и Эдриан издает невеселый смешок, проведя рукой по лицу.

— У тебя есть три секунды, прежде чем моя нога и твой зад встретятся, — произносит Эдриан.

— Брайар, — в очередной раз пытается Джексон, его челюсти сжаты от негодования, но я качаю головой в ответ. Я не знаю, чему верить. И я не уверена, что правда изменит мои чувства.

Эдриан выгибает бровь, и это все, что требуется Джексону, чтобы понять, что эту битву он проиграл. Когда он выходит за дверь, две пары пытливых глаз устремляются на меня.

— Что?

— Рассказывай.

Почему все мужчины в моем доме такие требовательные?

Глава 6

Ашер

Я наконец-то закончил работу, за которую взялся неделю назад, и вместо поисков новых проектов нахожусь в доме отца. Ему становится хуже — я вижу это по его внешнему виду, и, судя по выражению его лица, он тоже прекрасно понимает положение вещей — но наотрез отказывается возвращаться в больницу. Скорее всего, он просто хочет тихо отойти в мир иной в домашней обстановке.

«Ты бы хоть оделся».

Пока папаша подбирает подходящие слова, я молча пытаюсь отмыть эту дыру. Он следит за мной. Я игнорирую его. Он пытается говорить со мной. Я игнорирую его. Не существует тех слов, которые могли бы отмотать назад последние десять лет, но он все же пытается.

— Где ты остановился? — спрашивает Джон, сидя в своем старом, потрепанном кресле. Я, бл*дь, ненавижу это кресло. И крайне удивлен, что отец еще не сросся с ним. Я устремляю на него взгляд, решая, отвечать ему или нет, но легкий отпечаток надежды на его лице заставляет меня сдаться.

— У Дэша.

Он кивает, будто ожидал такого ответа, и больше не дает комментариев.

Я возвращаю свое внимание обратно к огромному дубовому шкафу — примерно того же возраста, что и ветхий диван — который занимает всю стену. Его нижняя часть состоит из закрытых полок с поломанными ручками. Они набиты старыми газетами, маминой коллекцией кассет с фильмами Disney, моими детскими поделками и семейными фотографиями. Отсутствие наших с мамой совместных снимков сразу бросается в глаза. Старый козел просто выкинул их.

Я беру в руки рождественскую поделку, на которой видны отпечаток маленькой ладони и фотография ребенка, которого я больше не узнаю — счастливый, беззубый, беззаботный. На обратной стороне размашистыми и кривыми буквами подписано «Ашер Келли, 7 лет, 2 класс». Знакомое чувство накатывает на меня подобно старому другу — смесь злости и обиды — и я бросаю открытку в мусорный пакет, набитый прочим бесполезным дерьмом.

— Ты это выбросишь? — спрашивает отец, делая глоток воды из бутылки, и я буквально сдерживаю свой смех. Это такое непривычное зрелище. Не помню ни дня, когда бы он пил что-то кроме пива или ликера. Случайная кружка кофе, может быть. Так и хочется сказать ему, что уже поздно пытаться что-то изменить, но я прикусываю язык.

— Твоей маме она нравилась… — бормочет он и, прочистив горло, добавляет, — мне тоже.

Его голос и взгляд настолько искренни, что это на мгновение сбивает меня с толку.

— Нравилась настолько, что ты выбросил ее вместе с остальным барахлом, на которое тебе было насрать? — я начинаю сметать остальные вещи в пакет, не удостоив их взглядом. Так-то лучше.

— Сын.

Рисунок индейки на День благодарения. Вырезка из газеты, гласящая, что я выиграл региональные соревнования по плаванию. Открытка на день рождения.

— Сын.

Машинка Hot Wheels. Мое фото с первой выигранной медалью.

— Сын!

— Что?! — выпаливаю я и поднимаюсь на ноги, чтобы взять очередной мусорный мешок.

— Мне жаль, — просто отвечает он, практически безразлично. — Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль.

— Я все еще здесь, мать твою, не так ли? — я трясу головой, не желая больше слушать это дерьмо.

Что ему еще от меня нужно?

— Мне жаль, — снова повторяет он. — Не выбрасывай крупицы своего счастливого прошлого из-за меня. Я скоро умру, возможно, не настолько скоро, как ты бы хотел, но однажды тебе захочется взглянуть на эти вещи. Поверь мне.

Его глаза наполняются слезами, и я отвожу взгляд. У моего отца никогда не было проблем с выражением чувств. Как раз-таки наоборот. Он любил всем своим нутром, но боролся еще сильнее. Будь то слезы радости на моих соревнованиях или пьяная ярость, он чувствовал гораздо больше, чем многие люди. Даже когда он выбивал из меня все дерьмо, я знал, что он любит меня, как бы убого это ни звучало. Ему всегда с трудом удавалось контролировать эмоции, но когда мама, его личная тихая гавань, погибла, больше некому было успокоить его. Более того, у него даже не было желания держать себя в руках. Я думал, что меня будет достаточно. Но это оказалось не так. В этом-то и кроется вся проблема.

Если когда-нибудь по одному Богу известной причине я стану папой, то я буду жить и дышать ради своего ребенка, черт возьми. Я лучше умру, чем позволю чему-то плохому с ним произойти. И я уж точно, мать твою, уверен, что не ударю своего ребенка и не отдам прямо в руки психопату.

— Я вернулся за тобой, Эш, — тихо произносит он, удивив меня. Хотя я этого не показываю. Лишь продолжаю молча смотреть, ожидая продолжения.

— Я знаю, что сейчас это уже не имеет значения. Но после того как я закончил реабилитацию, я приехал к Дэвиду. Мне не разрешено было этого делать, но мне было плевать. Я знал, что ты, возможно, не захочешь остаться со мной, но у меня был план. Я хотел дать тебе твое собственное место под крышей. Но тебя уже не было. Он сказал, что ты сбежал. Брат даже не удосужился тебя отыскать.

Я сжимаю кулаки. Это ложь. Все до единого слова. У моего отца не было ни копейки за душой.

— В тот момент я понял, что не важно, куда ты делся, главное, что ты был вдали от него. Ты сильный. Умный. Черт, ты вырос без чьей-либо помощи после смерти матери. Так что я не переживал, — продолжил он.

— Не мне говорить о нормальности, но я чертовски уверен, что нормальные люди переживают за своего ребенка, — саркастично отвечаю я.

— Это не то, что я имел в виду. — Он вздыхает, потирая лоб трясущейся рукой. — Конечно же, я переживал. Я искал тебя. Но шестое чувство подсказывало мне, что с тобой все в порядке.

Когда-то я считал, что мой отец самый сильный человек в мире. Помню, как мы с друзьями спорили и доказывали, чей папа сильнее, хвастаясь, что он мог поднять целую машину и прочие небылицы. Теперь же мой отец болезненно худой, не считая вздувшегося живота. Слабый. Хрупкий. Жалкий. И, бл*дь, какая-то часть меня жалеет его.

— Мне почти исполнилось восемнадцать, — говорю я, разглядывая прожженный сигаретами ковер. — Так что мне понадобилось лишь залечь на дно на пару месяцев.

Я не рассказал ему, как украл деньги у дяди и прыгнул в первый попавшийся автобус. Не рассказал, как встретил в нем Дэйра, который предположил, что я бегу от чего-то, и спустя несколько часов дороги предложил работу.

— Почему ты не вернулся после дня рождения?

«Он сейчас серьезно?»

Оторвав взгляд от ковра, я вглядываюсь в отца.

— Мне не за чем было возвращаться.

— Девчонка Вейлов бы с этим не согласилась.

Злой смех вырывается из моего рта.

— Она и есть та причина, из-за которой я уехал.

Ему это известно лучше, чем кому-либо. Но он так смотрит на меня, будто пытается найти недостающий кусочек паззла.

— Смотри, — говорю я и сжимаю затылок руками, устремив взгляд на пробковый потолок. — Я понимаю, что ты пытаешься замолить свои грехи, пока не стало слишком поздно, но не нужно выливать это дерьмо на меня. Ты готов к этому, я — нет.

— Я понял тебя, — тихо произносит отец. — Я просто не хочу умереть и оставить тебя с мыслями, будто бы я не любил — люблю — тебя. Ты не заслуживаешь ни единой долбаной секунды того, через что я заставил тебя пройти. В ночь смерти твоей матери ты потерял обоих родителей. Мое самое большое сожаление заключается в том, что я винил в этом тебя.

Размеренно и глубоко дыша, я выхожу из гостиной.

— Мне не нужно твое прощение. Я просто хотел, чтобы ты знал.

— Мне пора сваливать отсюда, — говорю я, направляясь к двери. Мой отец облегченно вздыхает, и я останавливаюсь, взявшись за ручку.

— И, да… увидимся завтра.

Я уже собирался вернуться в дом Дэша и Брайар, но ощутил острую необходимость проветрить голову. Так я и оказался в старом, Богом забытом баре на краю города. Я успел выпить три шота дешевого виски, когда ко мне подсела девушка. Она была достаточно симпатичной, в белом платье, и выглядела такой же подавленной, как и я. Можно было предположить, что она являлась моим женским подобием. И по тому, как ее язык ласкал соломинку, я был уверен, что она позволит трахнуть себя в туалете. В моей машине. Да прямо на барной стойке, если я так сильно этого захочу. Я проскользил взглядом по ее телу, задумавшись, но все, что я видел, — это лицо Брайар. И, в конце концов, мы заключили чертово пари. Мать твою, я не мог сорваться, даже если страстно желал. Даже несмотря на спор. Который в свою очередь довел меня до белого каления. Бросив на стойку двадцатку, я молча вышел из бара.

Второй час подряд я ездил по округе, из колонок звучала песня «The Boy Who Blocked His Own Shot» группы Brand New. Я затянулся сигаретой, наслаждаясь, как никотин проникает в кровь и расслабляет тело. В Ривер Эдже я завязал с курением — не считая парочки сигарет за бутылкой пива — но с тех пор как я вернулся потребность в них все больше.

Я уже подъезжал к Треку, когда в последнюю секунду пересек четыре полосы и свернул на другой съезд. Тот, что вел к моему старому дому. Что-то было не так. Или это все виски на голодный желудок, но что-то заставило меня свернуть.

Когда я въезжаю на подъездную дорожку, то уже знаю, что здесь происходит неладное. Припаркована машина, которую я не узнаю, и, выбравшись из пикапа, я слышу крики из дома. Побежав на шум, я замечаю, что входная дверь распахнута и сломана. Как можно тише я вхожу в дом.

Я предполагал увидеть что угодно, но только не это. Дядя Дэвид прижал моего отца к стене, вцепившись ему в горло.

— Уже не такой сильный, да? — выплевывает Дэвид. — В последний раз прошу, скажи мне, где парень.

— Я говорил тебе, — хрипит Джон, пытаясь ослабить хватку на своей шее. — Он не хочет иметь со мной ничего общего. Я уже несколько лет не видел его.

— Мы оба знаем, что это чушь собачья. Скажи. Мне.

— Пошел на хрен, — произносит мой отец и плюет ему в лицо.

Прежде, чем я успеваю до них добраться, лицо Дэвида искажается яростью, он отводит голову назад и бьет ею Джона в лицо. Один, два, три раза пока я приближаюсь к ним, абсолютно не замеченный.

Подойдя к Дэвиду со спины, я со всей силы бью его в висок, и он словно груда сраных кирпичей падает на пол. Я запрыгиваю на него, нанося удар за ударом по его лицу, голове, животу, везде, куда могу дотянуться.

Три года и тридцать килограмм спустя я наконец-то могу ему ответить. Я уже не тот беспомощный мальчишка.

— Должен признаться, я этого не ожидал, — говорит Дэвид. — Это даже трогательно, правда.

Он смеется, и я снова бью его, но, кажется, придурка это не тревожит. Странный звук, доносящийся слева, вынуждает меня обернуться, и я замечаю отца, который пытается подняться на ноги. Не упустив такой возможности, Дэвид знакомит свой кулак с моей челюстью. Перевернув меня на спину и сев сверху, он заносит руку для очередного удара. Боковым зрением я замечаю, что Джон встал, опершись на подлокотник своего кресла. Еще один удар приходится на мой рот, затем в глаз, прежде чем я слышу звук взведенного курка.

Кулак Дэвида замирает на середине пути, и я посылаю ему сумасшедшую улыбку, обнажив окровавленные зубы. Столкнув его с себя обеими руками, я встаю на ноги.

— Ну как тебе? — спрашиваю я спокойным и ровным голосом. — Каково это, поменяться местами?

Я наношу сильный удар по его ребрам, и Дэвид хватается за бок, шумно выдыхая.

— Мне нужны мои деньги, — хрипит он.

— Как насчет пули вместо них? — я смеюсь и трясу головой.

— Просто верни мне чертовы деньги, и я уйду, — говорит Дэвид, даже не пытаясь подняться с пола.

— Если бы я не был болен, я бы превратил тебя в кровавое месиво за то, что ты поднял руку на моего сына, — проговорил Джон, все еще держа брата на прицеле.

— Это была бы неслыханная щедрость с твоей стороны, — со смешком произносит Дэвид.

— Как насчет такого? — я прерываю их диалог, прежде чем Дэвид успел бы получить пулю. И, судя по взгляду моего отца, я понимаю, что это лишь вопрос времени. — Ты уберешься на хрен отсюда. Забудешь про деньги, а я постараюсь забыть про твой дополнительный способ заработка.

Рот Дэвида распахивается от шока.

— Об этом ты не подумал, не так ли? — я присаживаюсь и достаточно грубо постукиваю пальцами по его лбу. — В любом случае, сколько у тебя уже есть ордеров на арест? Ты думал, что если я не разговариваю, то я ничего не слышу? Я знаю все, Дэвид. Имена. Местоположения. И если ты еще хоть раз сюда заявишься, я запою как долбаная канарейка.

Недоумевающий взгляд отца мечется между нами, но он не опускает пистолет. Он дергает оружием в сторону двери, и Дэвид встает на ноги.

— Это еще не конец, — предупреждает он и уходит.

— Я так понимаю, что ты многое мне не рассказал, — произносит отец, устало повалившись в кресло, как и в любой другой вечер вторника.

— Твоему брату нравится угонять машины и распродавать их по запчастям. Помимо всего прочего.

Какое-то время и я занимался этим для него. Я был слишком обозлен на весь мир, а деньги казались лучшим решением проблемы. За исключением того, что я ни копейки не держал в руках. Он считал, что я в долгу перед ним за то, что он покупал мне машины, шмотки, телефоны, да что угодно. Не беспокоиться о том, что ты будешь есть на ужин, конечно, круто, но мне нужна была моя доля, и я сказал ему об этом. Сначала он извинялся, покупая мне что-то. Но я все равно выполнял его поручения. Я был самым молодым и быстрым. Он говорил мне, что я пытаюсь откосить, и он теряет контроль надо мной.

Позже, когда я действительно решил уйти, Дэвид был взбешен, что я отказываюсь выполнять за него грязную работу. Он и его низкосортные дружки выбили из меня все дерьмо, не прекращая даже в те моменты, когда я выл от боли. Когда они закончили, я был не в состоянии двигаться, не в состоянии даже открыть глаза. Я более чем уверен, что Дэвид подумал, будто я мертв. Он оставил меня умирать.

Истекая кровью, я валялся в грязи и луже собственной рвоты, пока солнце не село и снова не взошло. Как только я смог подняться на ноги, я вернулся в дом Дэвида в его отсутствие и украл заначку с наличными. Забронировал комнату в дешевом мотеле на несколько ночей пока я не смог бы двигаться, не испытывая боли. После этого, взяв такси, добрался до автобусной остановки. Когда кассир спросила, куда я направляюсь, я ответил, что мне плевать. Мне нужен был первый же автобус, направляющийся прочь отсюда. Там я и встретил Дэйра, а все остальное — это уже история.

Я не рассказал всего. Больше никто не знает об этих чертовых подробностях, кроме меня.

— Я не удивлен, — соглашается отец, возвращая мои мысли обратно к нашему разговору.

Я вытираю кровь с лица обратной стороной ладони, прежде чем понимаю, что это бесполезно. Мои руки так же разбиты, как и мое лицо. Я должен был причинить ему больше боли. Я должен был заставить его заплатить. Вместо этого я, бл*дь, позволил ему просто уйти.

— Почему ты вернулся? — спросил Джон. Весь его вид говорил о том, что он скоро заснет.

— Не знаю. У меня было предчувствие, — я пожимаю плечами.

— Тогда, — он приоткрыл один глаз и взглянул на меня, глубоко вздохнув. — Я рад, что ты приехал.

Челюсть ужасно болит — от удара или от того, что я изо всех сил сжимаю зубы по пути домой, я не уверен — пока я уношу свою задницу прочь от темных и замусоренных улиц. Я смотрю на приборную панель, и время кажется не более чем размытым пятном голубого света благодаря заплывшему глазу. Два часа ночи.

Я влетаю на подъездную дорожку с одной единственной мыслью. Брайар. Но я бью по рулю окровавленными кулаками, когда замечаю машину Эдриана, что говорит о том, что Дэш еще не спит.

Мой мозг не успевает поспевать за телом, и вот я уже захожу за угол дома и взбираюсь на окно Брайар. Голова отдает тупой болью, когда я подтягиваюсь и пробираюсь в окно, но я игнорирую это. Ботинки касаются деревянного пола, и, шумно выдохнув, Брайар садится в постели.

— Это я, — быстро произношу я.

— Эш? Что случилось? — ее голос близок к шепоту, и, хотя темнота играет мне на руку, я знаю, что она почувствовала неладное.

До боли знакомая ситуация. Я избит и взбешен. Ее непоколебимая забота обо мне.

Я стою молча и неподвижно. Я знаю, чего мне хочется, но я не хочу просить. Я не знаю, как попросить об этом. Но это знает Брайар, потому что она приподнимает одеяло, приглашая меня.

Прямо сейчас меня не беспокоит наше прошлое. Не беспокоит принятое ею роковое решение и то бессчетное количество моих ошибок, совершенных с тех пор. Все, что мне сейчас нужно, — это забраться в ее постель и тихо и спокойно прижаться к девушке.

Не проронив ни слова, я скидываю ботинки, расстегиваю джинсы, вместе с ключами бросив их на пол. Брайар молчит. Она абсолютно неподвижна и следит за мной. Ее золотистые волосы в полном беспорядке, лунный свет, проникающий в окно, позволяет мне разглядеть очертания ее сосков под тонкой тканью майки.

Наши глаза встречаются, и девушка нервно закусывает губу. Закинув руки за голову, я стягиваю свою черную футболку и бросаю ее к остальной одежде. Сократив расстояние между нами, я ложусь рядом с девушкой.

Брайар лежит на боку, разглядывая меня, и ее пальцы тянутся к моему лицу. Я перехватываю ее руку, направляя прочь от ран, и вместо этого она запускает пальцы в волосы на моем затылке.

— Развернись, Брай, — шепчу я и опускаю голову, чтобы спрятать лицо. Она поглаживает мою шею, и, черт возьми, это самый нежный жест, который я когда-либо получал по отношению к себе.

— Поговори со мной, — умоляюще бормочет она. — Ты пьян.

Я зажмуриваюсь и убираю от себя ее руку, крепко обхватив запястье.

— Пожалуйста.

Ее голос едва слышен, и затем кончик ее носа трется о мой. Я не отстраняюсь, поэтому она делает это снова, но в этот раз наши губы тоже касаются. Обнаженная нога Брайар обвивается вокруг моего тела, ее губы касаются моих при каждом движении и вздохе, но мы не целуемся.

Я все еще удерживаю ее запястье между нами, и она освобождает руку и кладет мою ладонь на изгиб своего бедра. Майка девушки задралась, и своими разбитыми руками я чувствую тепло ее кожи. «Я не должен прикасаться к чему-то столь чистому, — думаю я про себя. — Я все только испорчу».

Несмотря на все сегодняшние события, я тверд как камень. Я ничего не хочу так, как перевернуть ее, проникнуть внутрь и забыть все дерьмо. Но она не Уайтли. И не одна из этих девушек. Это Брайар, и она для меня все, мать твою, даже если и является маленькой лгуньей.

— Развернись, Брайар, — говорю я мягче в этот раз, собственноручно поворачивая ее и обхватывая руками за талию. Ее попка прижимается прямо к моему члену, и я борюсь с неистовым желанием потереться о нее. Если бы я был чуть меньше измотан и много меньше затрахан жизнью, все могло бы быть иначе.

Наши пальцы переплетаются, и я знаю, что она почувствовала ссадины и запекшуюся кровь, но ничего не говорит. Я жду, пока ее дыхание не успокоится, после чего прижимаюсь к ней головой, вдыхаю ее запах и целую в шею. Вскоре я и сам начинаю засыпать, слишком довольный, чтобы беспокоиться о возможных последствиях сегодняшнего вечера.

Брайар

Когда я просыпаюсь, то не имею ни малейшего понятия, сколько сейчас времени, но солнце едва ли выглядывает из-за гор, так что предполагаю, что где-то около шести утра.

Я смотрю на руку, покоящуюся на моем животе, наполовину под футболкой. «Он действительно здесь. Он до сих пор здесь». Я рассчитывала, что к моменту, когда я проснусь, он уже исчезнет, вынуждая меня задуматься, было ли все произошедшее просто сном.

Я аккуратно приподнимаю его руку, чтобы осмотреть раны, которые я почувствовала прошлой ночью, и замечаю следы засохшей крови на своем животе, на майке, на моем бедре, и, когда я оборачиваюсь в сторону его сонной фигуры, замечаю, что и на моих простынях тоже.

«Господи, Ашер. Что ты натворил на этот раз?»

Его нос так же в крови, а правый глаз заплыл и почернел. Я легонько целую его костяшки, после чего проделываю то же самое с его глазом. Внезапно я чувствую, как его руки сжимают мои ягодицы и притягивают к себе.

— М-м-м, — стону я, запуская пальцы в его волосы и откидывая голову, пока он осыпает влажными поцелуями мою шею, плечи и грудь. Он переворачивает меня на спину и пристраивается между бедер, позволяя мне почувствовать свое желание.

В этот раз все ощущается… по-другому. Сильнее. Более реалистично. Мы до сих пор не поговорили. Мы позволили нашим телам говорить самим за себя, и в этот самый момент мы честны друг с другом как никогда раньше. Наши вздохи, языки и зубы показывают все, что мы чувствуем.

Ашер медленно опускается и обхватывает губами мой сосок, посасывая его сквозь ткань майки. «Боже, я обожаю, когда он так делает». Я выгибаюсь под натиском его горячего рта, и он обеими руками сжимает мои груди. Его ладони поглаживают мою грудь, затем плечи, чтобы стянуть тонкие лямки.

Указательным пальцем он оттягивает верх майки и оголяет один розовый сосок. Впервые взглянув на меня, он опускает рот на затвердевший кончик и кусает, перед тем как начать лизать и сосать его, чтобы унять боль. Я чувствую, что стала влажной от той смеси боли и удовольствия, в которой так хорош Ашер. Без какого-либо стеснения я обхватываю ногами его талию и трусь о него.

Эш протягивает руку за спину, хватает одну лодыжку и расцепляет мои ноги, прежде чем спуститься вниз по моему телу, по пути осыпая все поцелуями. Мое сердце колотится в груди, а руки и живот покрылись мурашками, пока он спускается все ниже и ниже.

Это то, что я никогда не делала ранее, то, чему я не позволяла произойти, но сейчас уже слишком поздно, чтобы нервничать. Я просто хочу его. Хочу всего этого с ним. Всего, что он сможет мне дать, прежде чем снова решит забрать.

Как только он оказывается меж моих бедер, обеими руками он раздвигает их в стороны, сжимая мягкую плоть. Опустив голову, он проводит лицом между моих ног, после чего покусывает закрытый трусиками клитор.

«Черт возьми».

Мои бедра двигаются напротив его лица в своем собственном ритме в поисках желанного трения. Ашер запускает палец в мои черные трусики, отодвигает ткань в сторону и полностью раскрывает меня перед ним.

Он медлит, и я замечаю, как дергается его кадык. Мне кажется, что он вот-вот скажет что-то непристойное или заставит меня умолять его, но какое-то время он просто смотрит, выглядя нерешительным, но практически загипнотизированным. Злым и взволнованным в одно и то же время.

Я извиваюсь под его взглядом, ощущая необходимость в большем — во всем, что связано с ним. Ашер сводит мои ноги вместе и стягивает белье. Поглаживая мои бедра, он слегка раздвигает меня большими пальцами. Все мое тело содрогается, от головы до кончиков пальцев, но не от страха. Я буквально трясусь от желания.

— Моя прекрасная маленькая лгунья, — выдыхает Ашер, прежде чем сократить последнее расстояние и запечатлеть влажный поцелуй на моем клиторе. Я шумно втягиваю воздух, почувствовав на себе его рот. «Боже, я и не знала, что существует что-то настолько невероятное». Я пытаюсь раздвинуть бедра для лучшего доступа, но Ашер обхватил мои лодыжки.

Я бросаю на него взгляд, и смущение выступает на моем лице, но затем его язык проскальзывает между складочек. Моя спина приподнимается, но сильная хватка Ашера удерживает меня на кровати. На земле.

— Хватит дергаться, детка, — шепчет он меж моих бедер.

Детка. Без издевок. Не крошка. Не мелкая девчонка. Детка.

Я пропускаю пальцы сквозь его идеально взъерошенные волосы, чтобы притянуть еще ближе, пока он пожирает меня. Но мы никогда не будем достаточно близки. Его язык прижимается ко мне быстрыми и ровными движениями, и я напрягаюсь, готовясь взорваться.

— Ашер, — произношу я, хватая его за подбородок и вынуждая взглянуть на меня. — Я не хочу кончить вот так.

Мой голос похож на умоляющий шепот, и я знаю, что он все понимает.

— Да? — спрашивает он и проталкивает большой палец в мой рот, его глаза полны горячего желания. Я посасываю его и киваю, парень рычит.

— Тогда как ты хочешь кончить?

— Единственным способом, который я всегда желала. Когда ты будешь внутри меня.

Челюсти Ашера сжимаются, ноздри трепещут, и я знаю, что в этот раз одержу победу.

— Ты играешь грязно, малышка, — говорит он, двигаясь вверх по моему телу и прижав ладони по обеим сторонам моей головы. Его губы накрывают мои, и я обхватываю руками его шею, притягивая ближе. — К счастью для тебя, я тоже.

Ашер обхватывает мое лицо, проводит языком между моих губ, раскрывая их для себя, позволяя нашим языкам сплестись в едином танце. Его движения уверенные и неторопливые. Сильные, как он сам. Он целует меня так, будто это основное действие, а не вступительный акт. Я целую его, будто он является моим воздухом, и я боюсь, что снова лишусь его в любой момент.

Рука Эша спускается по моей шее, его пальцы пробираются под майку, поглаживая и сжимая. Он обводит мой сосок, и я чувствую, что становлюсь еще более влажной. Все, что он делает, — это магия. Я выгибаюсь под его прикосновением, и он использует эту возможность, чтобы стянуть с меня майку.

Я лежу под ним абсолютно обнаженная, в то время как на нем все еще остаются боксеры. Я обвожу взглядом его загорелый торс, мышцы его пресса, вены на руках, удерживающих его надо мной, его горящие глаза, и не могу поверить, что все это происходит наяву. Это происходит. Даже избитый и весь в крови он все равно само совершенство. Этот прекрасный сломленный парень близок к тому, чтобы подарить мне ту часть себя, которой у меня раньше никогда не было. А я собираюсь отдать то, что должно было принадлежать лишь ему.

— Освободи меня, — приглушенно произносит Ашер.

Я запускаю руки под резинку и стаскиваю его боксеры, поглаживая руками его твердую задницу. Его член высвобождается, толстый, горячий и готовый. Я наконец-то могу разглядеть его пирсинг и осознаю, что он не один. Две маленькие, прямые штанги под головкой. Впервые я задумываюсь о том, как это отразится на сексе.

— Это не причинит тебе боль, — произносит Ашер, читая мысли, написанные на моем лице.

Я отрывисто киваю и кончиком пальца провожу по штангам. Ашер вздрагивает, когда я касаюсь кожи. Я закусываю губу, неуверенно обхватывая его член рукой.

— Сильнее, — указывает он и обхватывает своей большой ладонью мою руку, грубо направляя мои движения. Мы вместе скользим по всей его длине, и я замечаю капельку жидкости, выступившую на головке. Без лишних размышлений я обвожу ее большим пальцем, распределяя по всей поверхности, и член Ашера дергается в моей руке.

— Черт, — шипит он, хватает мое запястье и прижимает его над головой к матрасу. — Если какая-то часть тебя этого не хочет, у тебя есть лишь две секунды, чтобы сказать мне об этом.

Его брови сведены, глаза ловят мой взгляд и ищут в нем сомнение, которого он не найдет, прежде чем грубо раздвинуть коленями мои бедра. А затем я чувствую его там, горячий и твердый напротив моей чувствительной плоти.

— Презерватив? — спрашивает Ашер, погрузив в меня головку. Я придвигаюсь ближе, пытаясь получить больше.

— Брайар, — повторяет он, заставляя меня отвлечься. — Презерватив.

— Я на таблетках, — говорю я. — И я чиста.

Я спала только с Джексоном, и мы предохранялись. Я знаю, что у Ашера было много партнерш, но какая-то часть меня все еще доверяет ему и верит, что он не подвергнет меня риску. Он мог совершать различные противоречивые поступки, но не такие.

— Я тоже, — произносит Ашер, все еще не до конца погрузившись в меня, и это сводит с ума.

— Я хочу почувствовать тебя, — шепчу я, обхватывая его ногами и придвигая ближе. Я встречаюсь взглядом с океанами виски и нефрита, сомневающихся и охваченных чувством вины. — Пожалуйста.

Контроль Ашера наконец-то, наконец-то, рушится, и его бедра подаются вперед, наполняя меня одним движением. Воздух с шумом выходит из моих легких, и я закрываю глаза, не готовая к тому, как будет ощущаться Ашер внутри меня, физически и эмоционально.

Это. Это то, чего я ждала, и я готова была убить его за то, что он заставил нас страдать без этого столь долго. Я напрягаюсь, и Ашер останавливается, погрузившись до основания. Его лоб опускается на мой, пока я привыкаю к ощущению наполненности. Медленно, очень медленно, с большей нежностью, чем он способен, Ашер начинает двигаться. Одна его рука обхватывает мой затылок, лоб погружен в подушку, а вторая рука держит мое бедро, в то время как он скользит во мне. Он был прав насчет пирсинга. Я что-то чувствую, но это определенно не боль.

— Мать твою, Брай, — рычит он. — Мне необходимо двигаться, но я не хочу сделать тебе больно.

— Сделай мне больно. Пожалуйста. — Я люблю его нежность, но я так же нуждаюсь и в его жестокости, злости и боли.

Челюсть Эша каменеет, глаза преисполняются жаром, и он встает на колени, приподняв меня за талию, вонзаясь с новой силой. Он так глубоко во мне, что это практически больно, но я приму любую боль, ведь это значит, что происходящее реально.

— Так чертовски хорошо. Я знал, что ты будешь идеальна, — бормочет Ашер, наблюдая за местом, где мы соединяемся снова и снова. Его руки, обхватывающие мою талию, контролируют темп, заставляя мою грудь подпрыгивать. Затем он опускает голову и втягивает мой возбужденный сосок. Его разбитые, опухшие губы на моем теле лишь больше заводят меня, и я чувствую, как сжимаюсь вокруг него.

— Я долго не продержусь, если ты продолжишь так делать, — предупреждает он, прежде чем поднять меня и усадить себе на колени. Мои руки обхватывают его шею, пока он направляет мои движения, впившись пальцами мне в бедра. В этой позе мой клитор трется об основание его члена, и я начинаю скакать на нем, бесстыдно и безрассудно.

Эш бормочет проклятие и опирается на ладони. Он закусывает губу своими идеальными зубами и наблюдает, как я двигаюсь на нем. Я двигаю бедрами все быстрее, близясь к тому, чтобы рассыпаться на миллион мелких осколков, когда слышу это.

Стук в дверь, сопровождаемый знакомым голосом.

— Ты уже проснулась, красавица?

«Бл*дь. Эдриан».

Мой взгляд бросается к дверному замку. «Он закрыт, спасибо, Господи».

Ашер толкает меня на спину, и я вскрикиваю, вынуждая его закрыть мне рот рукой. Он устраивается между моих бедер и сразу же начинает трахать. Реально трахать меня.

— Игнорируй его. Ты кончишь на моем члене, — зловеще шепчет он.

Мой умоляющий взгляд ищет его, и я трясу головой.

— Я больше не могу, — бормочу я под его пальцами. «Я же знаю, что Эдриан слушает».

— Можешь и будешь.

— Мы с твоим братом собираемся позавтракать. Ты с нами? — спрашивает Эдриан по ту сторону двери.

Я снова смотрю на Ашера, сомневаясь, как мне поступить.

— Ответь ему. — Он убирает руку с моих губ, и мои глаза расширяются, потому что Ашер начинает двигаться еще быстрее.

— Н-нет, — говорю я, чуть более высоким голосом, чем обычно. — Я очень… устала.

Ашер ухмыляется и наклоняется, чтобы прикусить мой сосок. Я стону — громко — и слышу хихиканье за дверью.

— Устала, да? Ладно, хорошо, хочешь, чтобы мы что-то тебе принесли?

— Боже, да, — выдыхаю я, взлетая все выше и выше.

— Да? — спрашивает Эдриан.

— То есть нет!

Придурок надо мной опускает руку и трет большим пальцем в том самом нужном месте, и это доводит меня до края. Я больше не могу терпеть.

— Ну так что в итоге? — удивленно спрашивает Эдриан.

Я сейчас кончу. И я больше не могу сдерживаться. Я наконец-то рассыпаюсь, содрогаясь и дрожа. Ашер прижимается к моим губам, заглушая стоны, целуя страстно и глубоко. Затем он выскальзывает из меня и изливается на мое бедро с глухим рычанием.

— Черт возьми, — шепчет он мне в ухо. — Ты такая красивая во время оргазма.

— О, Боже, — шепчу я, чувствуя, как краснею одновременно от смущения и экстаза. Эш наваливается на меня сверху и утыкается лицом в шею. Спустя несколько мгновений мы слышим шум мотора.

— Думаешь, он догадался? — тупо спрашиваю я.

— Он долбаный идиот, если нет.

Мое сердце начинает биться еще сильнее, и встревоженный взгляд встречается с его глазами. Но сейчас он выглядит… злым.

— Мой брат! — внезапно до меня доходит, что если Эдриан что-то понял, то мой брат узнает об этом спустя пять секунд.

— Не спускайся, Брай. Я разберусь с этим, — говорит он, скатываясь с меня.

Этот момент ушел.

Ощущения ушли.

А почему бы этому не произойти? Потому что парень, которого я знала, тоже исчез.

— Окей, — это все, что я отвечаю, чувствуя себя как никогда ранимой, и прикрываюсь простыней. С меня хватит попыток. Хватит надежд. Я просто переспала с призраком парня, которого когда-то любила, и сейчас я брошена и опустошена еще больше, чем раньше.

— Бл*дь! — кричит Ашер, и я вскакиваю, когда его кулак врезается в стену рядом с дверью. Слезы застилают глаза, и прежде чем мое зрение проясняется, парень уже уходит.

А затем я остаюсь одна. С последствиями нашего поступка, высыхающими на моем бедре, и слезах, высыхающих на моих щеках.

Две недели. Две недели прошло с тех пор, как я видела Ашера. Не знаю, живет ли он еще в нашем доме или же появляется здесь лишь в мое отсутствие. Наверное, проще всего сказать, что мы друг друга избегаем. По крайней мере, этим я и занималась всю первую неделю. Я зависала с Нат, не имея ни малейшего желания столкнуться с кем-то из парней, которые буквально оккупировали мой дом.

Ладно, признаюсь. Я просто погрязла в себе. Как и подобает настоящей лучшей подруге, Нат выслушала весь мой рассказ, время от времени вставляя ругательства или предлагая убить парня. А затем она устроила мне лучшую вечеринку самобичевания, полную пиццы, вина и Нетфликса. Второй день мы посвятили маникюру, педикюру, массажу, приправленных шопингом в бутике ее матери. Было больно осознавать, что Ашер пожалел о нашей близости еще до того, как наше дыхание успело успокоиться. Но, побаловав себя и купив новое нижнее белье, можно вылечить даже самое разбитое сердце. Мое же лишь слегка саднило.

Мне уже не грустно. Я зла. Нет, я, мать твою, сгораю от ярости. Я не сделала ничего неправильного. Поэтому я наконец-то решила отправиться домой. В конце концов, это мой дом. Позже этим вечером я увидела Дэша, который поинтересовался, что я так долго делала у Нат. Свалив все на подругу, я сказала, что у нее якобы кое-что произошло в личной жизни. Брат послал мне взгляд, буквально говорящий чушь собачья, но настаивать не стал. И, что удивительно, он не намекал на то, что в курсе про нас с Эшем.

Я по-турецки сижу в зале с ноутбуком, пытаясь определиться, в какой колледж мне поступать и чем я вообще хочу заниматься по жизни. Я вздрагиваю, когда Эдриан, пританцовывая, заходит в комнату. Он одет в свободную белую майку, темные джинсы и черные дизайнерские очки. Даже одевшись совершенно повседневно он выглядит на миллион баксов.

Эдриан улыбается, демонстрируя мне ямочки на щеках, и по-хозяйски плюхается рядом.

— Привет, красавица, — говорит он, снимая очки и одаривая меня выжидающим взглядом.

— Что? — в моем голосе звучат оборонительные нотки.

— Со мной твой секрет в безопасности, — отвечает он и подмигивает.

— Тебе больше заняться нечем? — говорю я, избегая ответа на вопрос.

— Не меняй тему.

— У-ф-ф, — я демонстративно вздыхаю и закрываю ноутбук. — О чем, по-твоему, ты знаешь?

Я направляю на него свой самый убийственный взгляд.

— Я знаю, что считал, будто застал тебя во время твоего, так сказать, особого уединения, — он показывает в воздухе кавычки и приподнимает брови. — До того момента, пока я не вышел на улицу и не увидел тачку Келли. И это было странно, поскольку мы не видели, как он заходил в дом.

Я закатываю глаза и откидываю голову на спинку дивана.

— Не волнуйся. Я сказал Дэшу, что он заснул в медиа зале и отказался ехать с нами.

Что? Я удивленно вскидываю брови. Не ожидала такого.

— Зачем тебе прикрывать меня? — сконфуженно спрашиваю я. Они же лучшие друзья. Почти как братья.

— Это не ради тебя. Я был голоден и попросту не хотел задерживаться. — Он пожимает плечами. — Помимо всего прочего, придурок Келли мне такой же друг, как и Дэш, хочет он это признавать или нет.

Я вспоминаю тот день на озере и то, как Эдриан хотел помочь мне привлечь внимание Ашера.

— Почему ты это поддерживаешь? — спрашиваю я, внезапно взволновавшись об его мотивах.

— Чувак заслуживает чего-то хорошего в своей жизни. Ну и кроме этого, мы никогда не избавимся от Уайтли, если она будет думать, будто у нее еще есть шанс с одним из нас.

«Одним из нас?»

— Господи, ты тоже спал с ней?! — я толкаю его в грудь.

— Ты не хочешь об этом знать, — ухмыляется он и сжимает мое колено. — Просто поверь мне.

— Мерзость.

— Совершенно отвратительно.

Если мои догадки верны, то это значит, что она трахалась со всеми тремя парнями. Эш, мой брат — да-да, я узнала об этом прошлым летом — и теперь Эдриан. Мои ногти впиваются в ладони, когда я сжимаю кулаки. Почему она не может просто исчезнуть?

— Успокойся, маленькая убийца, — смеется Эдриан, разжав мои пальцы и после этого откинувшись назад, и закинув ноги на кофейный столик. Он тянет меня за руку, и я облокачиваюсь головой на его плечо, прижав к себе колени. — Тебе не стоит переживать из-за нее.

«Я бы не была в этом так уверена». Но вместо этого я произношу совсем иное.

— Я не переживаю. Мне просто противно, — добавляю я. — Но я не беспокоюсь. И кстати, где мой брат?

— Будет здесь в любую минуту. Он оставил машину в мастерской, так что попросил Келли подбросить его.

Черт. Инстинктивно я хочу избежать встречи с ним, но какая-то жалкая часть меня все еще трепещет от одной мысли об этом.

— Вечером мы собираемся в клуб, — объясняет Эдриан.

— Клуб? — я фыркаю. Представлять Ашера в клубе просто смехотворно. Единственное, что я вижу, так это как он стоит в углу со скрещенными руками и ненавидит жизнь. Но моя улыбка меркнет после того, как я представляю то, что может произойти далее. Прекрасные девушки. Короткие юбки. Высокие каблуки. И потребность одной ночи в объятиях плохого парня с грустными глазами.

— Да, в клуб, — говорит он, пародируя меня высоким девчачьим голоском. — Сегодня вечером мне нужна киска, и я уже устал от одних и тех же лиц и мест. Хочу свежего мяса.

— Все, что вам нужно, сэр, это долбаный фильтр. И презервативы. Куча презервативов, — я закатываю глаза и закидываю ногу на ногу.

— А все, что нужно тебе, — это мой чл… — прежде чем он успевает закончить свое предложение, дверь открывается и входят Дэш и Ашер.

«Твою. Мать».

Он одет в черные джинсы — не совсем обтягивающие, но более узкие, чем те, что он обычно носит — с прорезями на коленях, темно-зеленую футболку с V-образным вырезом, которая обтягивает его бицепсы, и свои бессменные черные берцы. Его непослушные волосы уложены и зачесаны назад. Он собирается пойти в таком виде, в то время как я даже недостаточно взрослая, чтобы пройти в клуб, хотя меня никто и не звал.

Мучительная тревога за парня превращается в обжигающую ревность. Ту самую, которая узлом стягивает желудок и заставляет уши покраснеть. Мысль о том, что Ашер вообще может хоть с кем-то переспать, выворачивает меня на изнанку. Но перепихнуться с кем-то спустя три секунды после нашей близости? От этой мысли дышать становится труднее, особенно после того, как он отчетливо дал мне понять, что не в восторге от произошедшего.

Дэш и Эдриан начинают строить планы на вечер, но я не слышу ни единого слова. Я все еще погружена в свои мысли, когда мой взгляд наконец-то встречается с Ашером. В этот момент я понимаю, что он, насупившись, подозрительно следит за мной и Эдрианом. Оторвав голову от плеча Эдриана, я встаю, и он, попутно болтая с Дэшэм, инстинктивно протягивает мне руку, чтобы помочь переступить через его вытянутые ноги.

— Брайар, — Дэш произносит мое имя как раз в тот момент, когда я уже разворачиваюсь, чтобы уйти в свою комнату. Я останавливаюсь и смотрю через плечо. — Ты в порядке?

— Ага. Просто была немного расстроена из-за парня. — Я разворачиваюсь и посылаю Эшу красноречивый взгляд. — Но он оказался козлом.

Челюсти Ашера сжимаются, и он отводит взгляд.

— Джексон? Что он, мать твою, натворил? — произносит брат, мгновенно взбесившись.

— Это не Джексон, — быстро отвечаю я. Парень постоянно писал мне, но я не отвечала. — Не имеет значения. Мне уже все равно.

«Ложь, ложь, ложь».

Не желая задерживаться и подвергаться расспросам, я ухожу к себе и пишу Нат.

Я: Ты нужна мне.

Нат: Значит ли это, что ты наконец-то готова выбраться из своего логова?

Я: Не сегодня. Когда ты сможешь приехать?

Нат: Где-то через 2.5 минуты.

Я: Скажи мне, что ты захватишь алкоголь.

Нат: Помимо всего прочего…

Я: Я вся в подозрениях насчет «всего прочего», но все равно люблю тебя. Когда приедешь, то иди прямиком в мою комнату.

Пять минут спустя и с полными руками сумок приезжает измученная Натали.

— Черт, а твой брат круто выглядит сегодня, — говорит она, выгружая бутылки и банки на мой длинный белый комод. — Я чуть не забеременела, просто пройдя мимо него.

— Не думаю, что это работает именно так, — смеюсь я и беру банку с засахаренной вишней. — Откуда это все?

— Я стащила бутылку водки у мамы, а затем я решила сумничать и погуглить разные коктейли… — она выуживает телефон из кармана, пару раз тыкает по экрану и поворачивает его ко мне. — Знакомься… Дикая Вишня.

— О боже, да. Ты лучше всех. Давай переместим вечеринку к бассейну.

Я роюсь в полке полной купальников и выуживаю персиковый для себя, а мятный бросаю Нат. Некоторые девушки коллекционируют туфли, сумки или украшения. Девушки из Аризоны собирают купальники на все случаи жизни.

Переодевшись, мы берем водку, гренадин, вишню и розовый лимонад, после чего направляемся на кухню за стаканами и льдом. Пока я наполняю бокалы, появляются Дэш и Эдриан.

— Мы уходим, — произносит брат, наблюдая за нашими сборами. — Закрой за нами дверь и не напивайтесь, если собираетесь плавать по одиночке.

Он указывает пальцем сначала на меня, потом на Нат, убеждаясь, что мы обе все уяснили.

— Да, папочка, — говорю я, едва не закатив глаза. Любимое занятие лицемера — это алкоголь и плавание, ага.

— Привет, Наталия, — говорит Эдриан, обводя ее взглядом. — В тебе есть что-то мексиканское?

— Нет. Я чертова итальянка, — издевается она.

— А хочешь немного? — он поигрывает бровями, и я взрываюсь от смеха. Нат закатывает глаза, но ей не удается скрыть улыбку.

Я снова смотрю на Эдриана, ожидая увидеть его довольную улыбку, но вместо этого он выглядит раздраженно и даже взбешенно. И он смотрит куда-то за моим плечом.

Я различаю шаги Ашера по кафельному полу, но то, что я не рассчитывала услышать, так это женское цоканье позади него. Как в замедленной съемке из фильма ужасов я разворачиваюсь. Разница лишь в том, что это реальная жизнь и все еще хуже. Уайтли снова в моем долбаном доме. Темные волосы, разделенные на прямой пробор и выпрямленные до безупречности. Бледная грудь касается едва ли не подбородка. Моя улыбка тает.

— Да вы, бл*дь, издеваетесь надо мной? — подает голос Нат. — Если я вдруг когда-нибудь стану настолько тупой, что не буду понимать, когда мне не рады, то сообщите мне это, пожалуйста, — она обводит взглядом Уайтли с ног до головы, прежде чем добавить. — Хотя нет, лучше застрелите.

Я боюсь произнести хоть слово, да даже пошевелиться, лишь бы никто ничего не заподозрил. К счастью, Дэш слишком ошеломлен речью Нат, чтобы обратить на меня внимание. Эдриан встает передо мной в защитной позе и делает вид, что наливает себе выпивку. Уайтли выглядит победоносно, а Ашер… как обычно. Его лицо лишено каких-либо эмоций. Он даже не удосуживается выглядеть пристыженным или раскаивающимся, и это ранит больше всего.

Я застыла, стараясь сдерживать свои эмоции. Я хочу сказать Дэшу, что не желаю ее здесь видеть, но это породит ненужные вопросы. Но это мой дом, и ничто не должно ошарашивать меня на своем собственном поле битвы.

— Ладно, повеселитесь сегодня, засранцы! — говорит Нат сладким голоском, без сомнения чувствуя мою внутреннюю борьбу. Она хватает наши напитки, вручая мне один и пытаясь вернуть меня в привычное русло.

— Еще как! — выкрикивает Уайтли и подбирает упавший на стойку кусочек льда. Она обхватывает его губами и бесстыдно посасывает, пытаясь показаться привлекательной. — Жаль, что вам нельзя пойти с нами, ведь тусовка только для тех, кому двадцать один и больше. Только для взрослых.

Она притворно надувается, стараясь не сказать ничего, что может быть расценено как прямое оскорбление перед моим братом, и я останавливаюсь как вкопанная.

«К черту».

Я разворачиваюсь на босых ногах.

— Ничего страшного. Я и не хотела присоединяться к твоему веселью, — говорю я и красноречиво смотрю на белый след на ее левой ноздре. — Умойся, нарко-шлюха.

Рука Уайтли дергается к лицу, и шокированное выражение лица быстро сменяется презрением.

— Я больше не хочу видеть ее в моем доме, — произношу я, акцентируя свое внимание на Дэше.

Я пытаюсь поймать взгляд Ашера, чтобы понять его реакцию. Даже если он удивлен или разочарован, то не показывает этого. Я даже не знаю, что из этого могло быть хуже. Принимать наркотики с Уайтли в моей ванной или брать ее в моей ванной.

«Или, знаете, все сразу».

— И-и-и нам пора, — выпаливает Нат, и в этот раз я ее слушаю.

Эдриан неловко похлопывает меня по макушке, будто пытается сгладить ситуацию, но не знает, как это сделать. Дэш бросает на меня подозрительный взгляд — прекрасно видя мои дрянные мысли — который буквально говорит «поговорим об этом позже». Я коротко ему киваю, прежде чем выхожу к бассейну, ни разу не обернувшись.

— На хер его, — провозглашаю я уже в восемнадцатый раз за последние два часа.

— Согласна. И пусть его отымеют чем-то большим и шершавым, — добавляет Нат, выдыхая дым от косяка, зажатого меж ее пальцев.

Как оказалось, это и есть то самое «прочее», которое она упоминала ранее. В этом плане Нат является женским воплощением Снуп Дога. Но я таким обычно не увлекаюсь. Ничего не имею против, просто для меня это обычно заканчивается тем, что я съедаю всю еду в радиусе двух километров и заваливаюсь спать. Да, именно в таком порядке. И сегодня как раз тот самый случай, чтобы снова это попробовать.

— И без смазки, — добавляю я, и мы взрываемся хохотом.

Бортик бассейна, на котором я сижу, прохладный, но вода, в которую я опустила ноги, теплее, чем в ванне. Я смотрю на звезды, и наш смех растворяется в ночи, и мне ничего не хочется больше, чем просидеть в таком положении до самого утра. Навсегда. Несколько минут мы лежим бок о бок в комфортной тишине, прежде чем я решаю заговорить.

— Мне кажется, что с Ашером случилось что-то плохое… и я думаю, что это моя вина, — шепчу я, впервые вслух озвучивая свой страх.

— Что? — закашлялась Нат и повернулась ко мне лицом. Я все еще лежу на спине, устремив взгляд на звезды. — Как ты могла подумать о таком?

— Я не знаю, — говорю я, пропуская пальцы сквозь волосы. — Он постоянно напоминает мне, что я как-то его подвела, и это все, о чем я могу сейчас думать.

Я никогда и никому об этом не рассказывала. Ни Наталии. Ни Дэшу. И уж точно не Ашеру.

— Ла-а-адно, — подозрительно произносит она.

— Я была так расстроена, когда он уехал, Нат. Ты даже не представляешь. Я чувствовала себя отверженной, обиженной и такой глупой из-за того, что возомнила, будто он ответит мне взаимностью. Когда он исчез, я взяла велосипед и поехала к его дому. Наверное, я просто не могла поверить в то, что он действительно ушел. Но затем я заметила его отца в окне, ковыляющего по гостиной, и все встало на свои места. Я просто хотела причинить ему боль. Обидеть его так же, как он обидел Ашера. В этот момент я его ненавидела. Все плохое, что случалось с Эшем, было его виной, по крайней мере мне тогда так казалось. Поэтому я подняла с дороги камень и бросила его в окно.

— Ты что?! — из Нат вырывается смешок.

— Я действительно это сделала. — Несмотря на мое настроение, губы растягиваются в улыбке от этих воспоминаний. — И это было так круто на протяжении целых двух секунд.

— Что произошло потом? И почему что ты имела в виду под тогда?

Я громко выдыхаю, мне особенно стыдно за эту часть.

— Вместо того чтобы убежать, я просто стояла и пялилась на него как идиотка через разбитое окно. Я лишь хотела показать, что не боюсь его. Но он нарушил наш зрительный контакт тем, что попросил починить окно, в противном случае он расскажет о случившемся моим родителям.

— Ты не сделала этого, — смеется Нат. — Только ты, Брайар Вейл, можешь разбить чье-то окно, а потом починить его.

— Заткнись, — я закатываю глаза. — Я не хотела, чтобы родители об этом узнали. Ты же знаешь, как моя мать относится к любым происшествиям, а отец и Дэш постоянно цапались друг с другом.

Нат кивает, потому что понимает это лучше, чем кто-либо другой.

— Это была самая дерьмовая работа в моей жизни. Я понятия не имела, что делать. Я рассчитывала, что куплю все необходимое, а он как минимум подскажет мне, но нет, — слова вылетают из моего рта. — Он просто сидел в кресле и ждал, пока я закончу. Это заняло некоторое время, на протяжении которого он рассказывал мне разные истории, которые позволили взглянуть на некоторые вещи… иначе. Те вещи, о которых, наверное, не знает даже Ашер. Я все еще ненавидела его за то, как он поступил с Эшем, но впервые осознала, что не все делится только на черное и белое. Все люди ошибаются, но иногда лишь добрых намерений недостаточно.

— Я быстро поняла, что его отец болен. Поэтому я навещала его пару раз в месяц, приносила еду, проверяла, чтобы в доме было чистое белье, а он в свою очередь рассказывал истории из детства Ашера. Так я чувствовала себя ближе к нему.

Дэш говорил мне, что у Джона рак печени, и я уточнила это у него самого. Если бы я сказала что-то еще, настояла на визите к доктору, был бы он настолько близок к смерти сейчас?

— Но как это делает тебя виноватой?

— Я не знаю.

И это действительно так. Я даже не знаю, что могло еще произойти, но это лишь единственное, что имело хоть какой-то смысл.

Внезапно на противоположной стороне бассейна раздается громкий всплеск, и мы обе вскрикиваем и садимся, уверенные, что точно не слышали чьего-то приближения. Я щурю глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в тусклом свете садовой лампы. И все, что я вижу — это копна темных волос и широкие сильные плечи, рассекающие воду. Ашер.

Разумеется, это Ашер. Он подплывает и останавливается перед нами. Футболка липнет к его груди, открывая взору скульптурные мышцы рук и пресса, темные волосы спадают на глаза. Вода капает с кончика носа на пухлые губы. Он смотрит прямо на меня и не прерывает зрительный контакт, когда тянется за полотенцем, лежащим рядом со мной, вытирает лицо и волосы и кладет его обратно на бортик.

Эш протягивает руку и забирает у Нат косяк, делая большую затяжку.

— Ты можешь идти, — говорит он, но его взгляд все еще прикован ко мне.

Нат смотрит на меня, молчаливо спрашивая, как я отношусь к ее уходу. Я киваю, и она встает, указывая пальцем на Ашера.

— Если ты снова разобьешь ее сердце, я оторву тебе член.

Она прекрасно понимает, что не дождется ответа, и уходит.

Эш делает еще пару затяжек, прежде чем бросить окурок за спину.

— Как ты добрался сюда? — у его машины очень громкий и характерный звук, о котором я думала на протяжении прошлых недель. Я ничего не слышала… пока он не нырнул в мой бассейн, конечно же.

— Такси. Я же уехал с твоим братом и Эдрианом. Они еще не были готовы уходить. А я — да.

— Ох. — Я даже не знаю, что думать об этом. Мне интересно, как отреагировала на это Уайтли, но не настолько, чтобы спрашивать об этом.

— Забавно, — произносит он, и я понимаю, что то, что он сейчас скажет, смешным точно не будет. — Ты устроила такую сцену из-за порошка Уайтли и, поглядите-ка, сидишь здесь и сама накуриваешься.

— Я тебя умоляю. Травка — это не наркотик. Не совсем.

— Дело в том, что ты не только лгунья. Можешь смело добавить лицемерку в этот список. И это далеко не та Брайар, которую я когда-то знал. — Ашер приближается ко мне, и я достаю ногу из воды, чтобы он не подплывал совсем близко. Его слова заставляют что-то внутри меня сломаться, и мне внезапно осточертели его расплывчатые оскорбления.

— Да что я тебе сделала, Ашер?! Просто скажи мне, либо прекрати говорить об этом!

Он придвигается еще ближе, и моя нога упирается в его грудь.

— Может, я хочу, чтобы ты это произнесла. Хоть раз в своей жизни взяла за что-то ответственность, — рычит он.

— С меня хватит этих игр, — мой голос тих. Спокоен. — Мы продолжим крутиться на этой долбаной карусели снова и снова, пока один из нас наконец-то не сдастся. Я сдаюсь, Ашер.

Я толкаю его в грудь и начинаю вставать, но прежде чем я успеваю это сделать, он хватает меня за лодыжку и тянет. Сильно. Моя задница скользит по гладкому камню бортика, и я оказываюсь в воде, обхватив парня.

— Ты уходишь, хорошо, — угрожающе произносит он, сцепляя руки у меня за спиной, чтобы удержать меня на месте. — Но не так, как ты думаешь.

Я борюсь с ним, пытаясь расцепить ноги и оторваться от его тела. Моя промежность трется о его пресс, а затем я чувствую, что в меня упирается что-то еще более твердое.

— Тебе же наплевать! — говорю я, чувствуя себя еще более смущенной, чем когда-либо. — Ты прекрасно дал понять, что презираешь меня.

— Ты не обязательно должна мне нравится, чтобы я тебя трахнул, крошка.

— Ты трахнул меня и бросил, — напоминаю ему. Мой голос срывается, и я надеюсь, что он этого не заметил. — Ты неделями меня игнорировал, а потом привел ее в мой дом.

Перестав бороться, мои ноги бессильно повисают по обеим сторонам от него, и его руки начинают сжимать мою попку, вынуждая снова потереться о него.

— Я слышал, что ты сказала о Джоне, — говорит он, как обычно называя своего отца по имени. Мое тело застывает, а глаза расширяются. Я понятия не имею, как он отреагирует на то, что я не только видела Джона после его отъезда, но и на то, что у нас с ним завязалось что-то наподобие дружбы. Хотя слово дружба по отношению к нашим с ним отношениям слишком сильно сказано. Это было странно и сложно, но мы оба потеряли Ашера, хотя именно действия его отца и послужили поводом.

— Кажется, у тебя еще больше секретов, чем я думал. — Он проводит руками по моим бокам, прежде чем развязать шнурки на трусиках, вынуждая их пасть к ногам.

— Это все, я клянусь, — произношу я на выдохе.

— Ты лгунья, Брайар. — Он слизывает слезинку, о которой я даже не догадывалась, и его рука обхватывает мою ягодицу, двумя пальцами он поглаживает мой вход, прежде чем проникнуть внутрь. Моя голова падает на его обтянутое футболкой плечо, и я сжимаюсь вокруг его пальцев. — Но я все равно хочу тебя.

Прежде чем я успеваю что-либо ответить, он высвобождает себя из джинсов, и я опускаюсь на его внушительную длину. Стон срывается с моих губ, и я обхватываю руками его шею, прижимая его голову к своей груди, а ногами обхватывая талию парня. Я преисполнена Ашером: физически, эмоционально и ментально. Это даже жалко. Не имеет значения, какое количество раз он оттолкнет меня, я вернусь, чтобы получить больше. Я нуждаюсь в нем, как в плохой привычке — той самой, которую я не хочу бросать. Он держит меня — одной рукой обхватив за талию, а предплечьем второй удерживая мою спину, в то время как его пальцы вцепились в мое плечо — прижимая максимально близко и двигаясь внутри меня. Зубами он оттягивает чашечку купальника с моей груди, обнажая сосок, который моментально напрягается на прохладном ночном воздухе. Ашер втягивает его в рот, а руками тянется к завязкам купальника.

Мои движения становятся более безумными — более резкими — когда я двигаюсь на нем, а невесомость в воде играет мне на руку.

— Черт, — рычит Ашер, отрываясь от моей груди. Схватив меня за талию, он быстро приподнимает меня и снова усаживает на край бортика.

— Что? — едва слышно произношу я. Он не может остановиться сейчас.

— Раздвинь колени и поставь ступни на край. — Это приказ, и я слишком жажду ему подчиниться, поэтому двигаюсь на край и опираюсь на ладони. Ашер стягивает футболку и кидает ее в сторону. Прежде чем я слышу звук ее приземления, его рот накрывает мою промежность. Я дергаюсь вперед, и он хватает мои лодыжки, зловеще усмехнувшись и удерживая меня на месте.

Его язык делает еще одно длинное движение, и моя голова запрокидывается от удовольствия. Я полностью обнажена, на виду у любого, кто вдруг решит сюда заглянуть, пока Ашер безумно и дико наслаждается мной. Он обводит круги вокруг клитора, движется вверх и вниз по всей поверхности. Освободив одну мою лодыжку, он свободной рукой начинает двигаться по всей своей длине. Ашер приподнимается и смотрит на меня, пока дрочит, и головка его члена блестит над поверхностью воды. Я даже могу разглядеть отблески пирсинга.

— Самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел, черт возьми, — бормочет он, прежде чем снова наброситься на меня. Наблюдать за тем, как он ублажает себя и лижет меня одновременно, заставляет меня вцепиться парню в волосы, притягивая еще ближе.

— Заставь меня кончить, Ашер, — умоляю я незнакомым мне голосом.

— С удовольствием.

Кулак вокруг его члена начинает двигаться быстрее, а затем он вводит в меня два пальца, в то время как зубами прикусывает клитор и всасывает его.

Я взрываюсь, не в силах более молчать и не переживая о последствиях, в то время как Ашер рычит, и его собственная разрядка изливается в бассейн.

Глава 7

Ашер

Брайар обессиленно откидывается на бортик, в то время как я выбираюсь из воды. Я стягиваю мокрые джинсы, но предусмотрительно решаю остаться в боксерах. В это время девушка даже не пытается встать.

Расслабленные руки Брай лежат по бокам, обнаженная грудь отяжелела, а кожа покрылась мурашками. Ее глаза прикрыты, влажные ресницы касаются щек, а пухлые губы раскрыты. Мой член дергается, уже приготовившись ко второму раунду.

Черт, мне нужно все обдумать. Эта девушка буквально трахает мой мозг. И я даже не знаю, как относиться к ее рассказам о моем отце. Первым моим желанием было пойти найти стену и пробить ее кулаком. Она не только разрушила все мои шансы на колледж, но еще и заботилась о моем отце? Джон умолчал об этой части. Брайар во всех хочет видеть только хорошее. Такая уж она. Была. Мать твою, я больше этого не знаю. Кто знает, какими небылицами Джон наполнил ее прелестную голову, а она, конечно же, купилась на это, попалась на его крючок. Но даже это не мешает мне желать ее.

Я не знаю, почему позволил Дэшу и Эдриану затащить меня в Ист Сайд сегодня. Я не фанат клубов, и все, что я видел перед глазами весь вечер, было выражение лица Брайар, когда она увидела меня и Уайтли, вместе выходящих из ванной. А затем я дико взбесился из-за того, что переживал, как она себя чувствует. Ничего не произошло — конечно, бл*дь, не произошло, потому что я не коснусь Уайтли даже чужим членом — но даже если бы я захотел объясниться, то Дэш бы удивился, почему я оправдываюсь перед его младшей сестренкой.

В ту секунду, когда появилась Уайтли, шмыгая, переминаясь с ноги на ногу и тараторя, я уже понял, что она под наркотой. Понял, потому что когда-то мы занимались этим вместе. Поэтому, когда она решила попудрить носик — буквально — я последовал за ней и обматерил за то, что она занималась подобным в этом доме. Когда-то она была классной, и, как и все похотливые тупые подростки, которыми мы и являлись, мы лишь пользовались тем, что она сама кидалась на нас. Но потом она связалась с наркотиками, и пока я сам их принимал, это не было для меня проблемой. У Уайтли определенно были трудности, и все мы, к сожалению, застряли с ней и терпели ее подобно пьяному дядюшке на празднике.

Все, чем мы с Брайар занимаемся, бессмысленно. Слишком уж много факторов влияет на то, что хорошо это не кончится. Позволить Брайар поверить, будто это я в очередной раз заманил ее или же мы просто перепихнулись, именно таким образом я собирался положить конец всему этому дерьму между нами. Тем не менее, вот он я, сжимаю в объятиях ее обессиленное тело и несу его обратно в дом, сразу после того, как узнаю, что ее предательство зашло дальше, чем я предполагал. Потому что я, мать твою, не могу оторваться от нее.

Я возвращался в Ривер Эдж на две недели как раз для этого. Я взялся за новую работу, проводил время с Дэйром и другими знакомыми ребятами. Мне нужно было пространство, чтобы все обдумать и не отвлекаться на Брайар на каждом шагу. Но время не смогло побороть наше влечение. Трем годам не удалось, а я наивно полагал, что спасут две недели.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, прикрываясь одной рукой. Вторая обвивает мою шею.

— Отношу тебя в постель, — отвечаю я, пинком распахнув ее дверь.

— Ты останешься со мной?

Я замираю, не ожидая такого вопроса, и опускаю взгляд на ее большие синие глаза.

— Ты этого хочешь?

Брайар молча кивает, и я опускаю ее на кровать, прежде чем снять боксеры. Она вскидывает бровь.

— Я не хочу спать в мокрой одежде, — объясняю я, и она закусывает губу, взглянув на мой член.

— Не смотри на меня так, — предупреждаю я.

— Не то что?

— Не то я снова тебя трахну, и в этот раз не буду сдерживаться.

— То есть ты осторожничал со мной? — игриво спрашивает она. Я рычу и взбираюсь на кровать рядом с ней.

— Не провоцируй меня. Засыпай.

— Да, сэр, — бормочет девушка и устраивается на моей руке, положив голову мне на грудь.

— Удобно? — с сарказмом спрашиваю я.

— Угу.

Мы оба молчим, и я провожу рукой по нежной коже ее ребер к изгибу бедра. Я уже засыпаю, когда слышу шепот.

— Я скучала по тебе.

Невозможно скучать по тому, чего у тебя никогда не было. Но я не поправляю ее, потому что чувствую то же самое. Такие отношения с Брайар кажутся тем, о чем я скучал всю свою жизнь.

Жаль, что это не продлится долго.

Я просыпаюсь, во рту суше, чем в пустыне, а маленькие нежные пальцы аккуратно сжимают основание моего члена. Брайар поглаживает мой пирсинг, и я рычу от поглотивших меня ощущений. Мои бедра начинают двигаться в своем собственном ритме. Взгляд девушки встречается с моим.

Я сделал этот пирсинг, потому что проиграл пьяный спор, когда еще даже не был достаточно взрослым. Спасибо Эдриану, конечно же. Вместо того чтобы просто принять вызов, я выпендрился и сделал аж два прокола. Я могу снять штанги, но с ними секс становится гораздо интереснее. И сейчас, когда Брайар играет со мной как с новой любимой игрушкой, я совершенно об этом не жалею.

— Доброе утро, — говорит она наполовину соблазнительно, наполовину невинно, прежде чем провести языком по всей длине моего члена. Я вздрагиваю, когда ее язык касается штанг, и обхватываю руками ее голову.

— Это точно. — Мои бедра напрягаются. Брайар несколько раз проводит языком под головкой, прежде чем полностью взять ее в рот.

— Обхвати его рукой, — говорю я. Она делает как велено, ее маленький кулак движется по стволу, пока она облизывает головку.

— Да. Вот так, мать твою. Сожми сильнее.

Она делает это.

— Посмотри на меня. Позволь мне взглянуть в эти прекрасные глаза, пока твои идеальные губы обхватывают мой член.

Я уже близок к оргазму, когда наши взгляды встречаются, и в этот момент я готов перевернуть ее и проникнуть до упора. Я уже начинаю воплощать это в жизнь, когда мы оба застываем, услышав голос.

— Эй? Где мои дети, и что произошло с моим домом?

— О боже, — в панике шепчет Брайар. — Что здесь делает моя мать? Тебе нужно уйти!

— Да, черт возьми, — говорю я и уже обшариваю пол рядом с кроватью в поисках боксеров. Мы оставили одежду возле бассейна. И косяк. А еще алкоголь и мою сперму, но кого это волнует? Брайар вытаскивает из шкафа белое платье — такое, которое бы носила прежняя Брай — и аккуратно надевает его через голову, прежде чем пригладить свои как-после-секса волосы.

— Черт, черт, черт, — шипит она, натягивая свои трусики. — Увидимся позже.

Я знаю, что у нас нет времени на сантименты, поэтому коротко киваю ей и выпрыгиваю из окна, готовясь пробраться через задний вход, чтобы забрать свои ключи и вещи. Прежде чем я успеваю сделать хотя бы шаг, Брайар хватает меня за плечо, застигнув врасплох. Ее губы прижимаются к моим, рука запутывается в волосах, и она целует меня изо всех сил. Девушка втягивает мой язык, я прикусываю ее нижнюю губу, и она стонет мне в рот. Брай отстраняется. Ее губы припухли, щеки порозовели, глаза горят. Она прекратила поцелуй так же неожиданно, как и начала его.

— Увидимся вечером? — спрашивает она, нервно закусив губу. Мои руки опираются на оконную раму, и лишь наши лбы касаются. Эти четыре незначительных слова сбивают меня с толку. У меня никогда не было кого-то, кто бы ждал меня, хотел увидеть. Ничего больше, чем простой перепих, к сожалению. То же можно сказать и обо мне. Я никогда не хотел, чтобы меня кто-то ждал. У меня уже был опыт с одержимыми девушками, и это всегда ощущалось, будто стены давят на меня со всех сторон. Но, когда дело касается Брайар, я начинаю чувствовать, что, возможно, в этом мире найдется место и для меня.

Первая мысль, пришедшая на ум, это отказать ей. Я пообещал себе, что не позволю ей привязаться ко мне. Но кого я, бл*дь, обманываю? Мы не просто привязались друг к другу. Она в моей голове, моих венах, в остатках моего сердца, нравится это кому-то из нас или нет.

— Я буду здесь.

Глава 8

Брайар

Как только Ашер скрывается из виду, в мою комнату входит мама. Я резко разворачиваюсь, стараясь выглядеть как можно более невозмутимо, и опираюсь на подоконник.

— Что произошло с твоими волосами? — шипит она, пропуская кончики моих волос сквозь пальцы и осматривая их.

— Я тоже рада тебя видеть, мам, — говорю я, вежливо приобняв ее. — Что ты здесь делаешь?

— Прошу прощения, мне больше не рады в моем собственном доме? — слишком наигранно спрашивает она.

— Ты же знаешь, что я имела в виду, — говорю я, едва удержавшись, чтобы не закатить глаза. Мама вздыхает и убирает прядь волос с моего лица.

— Ты бы знала, если бы хоть раз взяла трубку. Твой отец сегодня выступает на благотворительном вечере.

Мой папа явно не заслуживает премии «Отец года», но ему все еще удается удивлять меня время от времени. Я помню, что что-то слышала о его вкладе в благотворительность, но это совсем вылетело из головы. Фонд собирает деньги для детей из бедных стран, чьи семьи не могут позволить себе дорогостоящие операции.

— Ох. А где он сам?

— У него сейчас дела в другой части города. Мы здесь всего лишь до утра, так что остановимся на ночь в отеле, чтобы быть ближе к аэропорту, — говорит мать и достает из сумочки кошелек. — Вот твои билеты. Все начнется в восемь. И убедись, чтобы твой брат выглядел… прилично.

Прилично. Иными словами, трезвым. Дэш только что закончил колледж и собирается поступать в юридическую школу, но, если верить словам наших родителей, занимается только тем, что прожигает свою жизнь на вечеринках, как придурок, отчисленный из старшей школы.

— А Дэшиелл знает?

— Думаю, что ты сможешь его уговорить, — говорит мама, избегая прямого ответа. Она не говорила брату, это ясно как день. — Для твоего отца это будет много значить.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Мне все еще стыдно за пропущенные звонки, да и останутся они всего лишь на ночь, так что мне не сложно пойти навстречу.

— Прекрасно. И, кстати, чей это пикап на подъездной дорожке? — она произносит слово пикап ровно так же, как если бы ее попросили сказать собачье дерьмо, и указывает своим наманикюренным пальцем на дорогу.

— Ох, м-м-м, одного из друзей Дэша. — Технически это не ложь. — Уверена, что они еще спят.

— Хорошо, скажи своему брату, чтобы привел дом в первоначальный вид.

— Будет сделано. Что у вас нового? Как Калифорния?

— Ох, знаешь, очень много дел, — неопределенно отвечает она. — Поговорим позже. У меня запись к парикмахеру. — Она целует меня в щеку и выходит.

— И вот еще, Брайар. Я совсем забыла тебе сказать. Сегодня у тебя будет пара.

«Эм, что?»

— Прошу прощения?

— Ты же еще встречаешься с Джексоном, не так ли? Его мать так же будет на вечере, и она сказала, что он очень хочет тебя сопровождать.

— Мама. Нет. — Я трясу головой. Я ни за что не пойду с Джексоном. — Я не встречаюсь с ним. На самом деле, я изо всех сил стараюсь не встречаться с ним.

— О, не драматизируй. Сейчас ты уже не можешь отказаться.

— Начнем с того, что я и не соглашалась! — возражаю я, и мой голос становится все громче.

— Брайар Виктория Вейл. Я прошу всего о двух часах. Всего лишь два часа побыть послушной девочкой для родителей, которых ты не видела уже несколько недель. Разве я о многом прошу?

Нора Вейл слишком хороша в том, чтобы внушить тебе чувство вины. И породить пассивную агрессию. И не забудьте про манипулирование.

— Надеюсь, там будет торт, — говорю я, полностью поверженная, и плюхаюсь обратно на кровать.

— Я лично удостоверюсь в том, что там будет шоколадный специально для тебя. — Она шутит, но я знаю, что это один из ее способов быть милой. — А теперь иди мойся. Ты дурно пахнешь, а эти волосы каким-то волшебным способом еще нужно постараться приручить.

— До свидания, мама, — я смеюсь.

Не-блин-вероятно. Я так старательно избегала Джексона все это время, а теперь вынуждена идти с ним на вечер. Будет охренеть как весело.

Волосы уложены: готово. Губы накрашены помадой Nars в оттенке «Scarlett Empress»: готово. Стрелки на глазах: дважды готово. Я поворачиваюсь к кровати, с обожанием глядя на платье, которое я купила в бутике мамы Наталии. Бордовое, на тоненьких лямках. Шелковый верх платья облегает тело, на спине глубокий вырез, нижняя часть доходит до середины бедра. Оно просто невероятное, но сзади оно нравится мне больше всего. Тонкие лямки образуют «Х» и обнажают плечи и спину. Я подбираю черные туфли, черный браслет и черный чокер. Он женственный, но в то же время грубоватый и идеально мне подходит.

Я иду в гардеробную, чтобы подобрать сумочку, и мысленно мечтаю о том, чтобы на месте Джексона оказался Ашер. Но этого никогда не произойдет. Если бы Ашер и оказался одним из тех «парней в пиджаке и бабочке», то моим родителям бы стало плохо, если бы я пришла с ним под руку. Мне бы точно стало. Если бы Ашер позвонил мне прямо сейчас и сказал, что хочет официально объявить о наших отношениях моей и его семье, меня бы точно хватил удар. Плевать, что думают остальные. Единственный, о ком я беспокоюсь, это Дэш. Не хочу причинять ему боль, но однажды он поймет, я думаю. Он бы хотел, чтобы мы оба были счастливы. Разве так плохо, если мы вместе найдем счастье?

Остановив свой выбор на черном клатче от Michael Kors, я возвращаюсь обратно в комнату.

— Чего такая кислая, крошка?

Моя голова дергается, и я замечаю Ашера, сидящего на моей кровати.

— Господи! — в сердцах шепчу я и спешу запереть дверь комнаты. — Я повешу тебе на шею колокольчик. Ты как сраный ниндзя.

Ашер ухмыляется и притягивает меня меж своих раздвинутых бедер. Его руки обхватывают мою талию, большие пальцы поглаживают живот. Сердце грохочет в груди, и я чувствую, что уже стала влажной. Мои глаза закрываются, и я полностью отдаюсь его движениям. Его руки скользят по моему животу, а затем спускаются вниз и стискивают подол платья.

— Покажи мне, что спрятано под ним, — его голос низкий и хриплый, и я киваю в знак согласия. Приподняв юбку вверх, он замечает черный шелк.

— Повернись.

Я подчиняюсь, и он бормочет проклятие. На мне стринги с завышенной талией, которые едва ли прикрывают кожу.

— Черт, эта попка, — говорит он, сжимая ее руками. Он разворачивает меня и усаживает к себе на колени, мои бедра обхватывают его. — Я скучал по тебе сегодня, — неохотно произносит он, с таким видом, будто бы зол на меня за это, и начинает кружить большим пальцем по клитору сквозь ткань трусиков.

— Боже, я тоже по тебе скучала, — шепчу я, обхватывая парня руками за шею, в то время как он продолжает двигать пальцем.

— Я знаю, что ты нарядилась не для меня, — говорит Ашер, его губы нежно касаются моего уха, голос спокоен и низок. — Куда-то собралась?

Я замираю, будто меня окатили ледяной водой. Как мне сказать ему о том, что я вынуждена нарушить наши планы и пойти на свидание с другим? С тем, кого он терпеть не может.

— Брайар, — предупреждает он, когда я не отвечаю. Его палец все еще кружит по мне.

— Я должна пойти на благотворительный вечер родителей сегодня вечером.

— И? — спрашивает он, прекрасно осознавая, что я чего-то не договариваю.

— И я вынуждена пойти с Джексоном.

— Повтори-ка, — его голос наполнен ядом. — Должно быть я ослышался. Мне показалось, что ты только что сказала, будто идешь на свидание с парнем, от которого мы с твоим братом говорили держаться подальше.

Его палец начинает двигаться быстрее, нажимая сильнее, и я не могу сконцентрироваться, не говоря уже о том, чтобы формулировать связные предложения.

— Все не совсем так, — я пытаюсь слезть с него.

— Тогда скажи мне как, Брайар. — Другая его рука сжимает волосы на моем затылке, вынуждая смотреть прямо на него, пока он мучительно подталкивает меня к краю.

Я стону, мои бедра двигаются парню навстречу в своем собственном ритме.

— Моя мать… — начинаю я, но тут же теряюсь в вихре ощущений, проносящихся сквозь меня. Мое тело подобно бомбе, готовой взорваться в любой момент.

— Твоя мать? — подсказывает Ашер, и его пальцы проскальзывают под полоску шелка.

— Она это затеяла. Это не настоящее свидание.

— Тогда скажи нет.

— Все не так просто, — говорю я, и его палец проникает в меня. Медленно и дразняще, достаточно для того, чтобы свести меня с ума, но недостаточно, чтобы я кончила. — Я должна. Прости.

Потеряв всякое терпение, я обхватываю его руку, двигая ею в необходимом мне ритме.

— Тебе нравится, детка? — шепчет он, вводя в меня еще один палец и двигаясь еще более неистово.

— Боже, да. Мне это нужно, Ашер.

— Хорошо, — просто отвечает он, резко убирая руку и оставляя меня с чувством полной опустошенности. Мой рот раскрывается в непонимании, когда парень обхватывает меня за талию, приподнимает и усаживает подле себя на кровать.

— Что ты делаешь? — недоуменно спрашиваю я. Он не может так поступить со мной.

Схватив пригласительные билеты с моей тумбочки, он пробегает по ним взглядом, а затем бросает на мои дрожащие колени.

— Ты опоздаешь. Наверное, уже пора выходить.

— Придурок, — произношу я, встаю и поправляю платье, приглаживаю волосы.

— Продолжай мне это повторять, — невозмутимо произносит Ашер.

Схватив сумочку, я решаю поступить совсем иначе, чем он рассчитывает. Ашер хочет моей реакции. Хочет борьбы. Но я не дам ему этого. Я собираюсь покинуть эту комнату, виляя бедрами сильнее обычного и не произнося ни слова. Именно это я и делаю.

— Дэш! — кричу я, как только вхожу на кухню и беру ключи с островка. — Пойдем! Мы опаздываем!

Технически мы еще не опаздываем, но сегодня вечер пятницы и на дорогах точно будут заторы.

— Я еще не готов, — отвечает он, перекрикивая музыку, доносящуюся из его комнаты. — Встретимся там.

Отлично. Просто прекрасно. Вот и моя поддержка. Я рассчитывала, что присутствие Дэша хотя бы немного спугнет парня. Хотя, с другой стороны, хочу отметить, что мне даже полегчало. Не думаю, что после всего случившегося с Ашером в моей комнате, я бы смогла взглянуть брату в лицо. Не представляю, как я смогу сконцентрироваться на чем-то другом, когда в голове лишь мысли о его пальцах внутри меня. «Всевышний, помоги мне».

Я приятно утомилась.

Я говорю «приятно», потому что все лучше, чем поддерживать неловкий и натянутый разговор с Джексоном. Последние тридцать минут я только и делаю, что пожимаю руки, целую щеки и обнимаю плечи. Мое лицо уже болит от вежливой улыбки, а ноги просто добивают. Но я стерплю все, что угодно, потому что я еще ни разу не видела Джексона. Может быть, он решил не высовываться.

Я беру бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта. Даже несмотря на то, что я заметно младше положенного возраста, он и глазом не ведет. На таких мероприятиях никто об этом не переживает и мои родители в том числе. Все присутствующие в состоянии купить решение любой проблемы, в которой могут оказаться замешаны. Мои родители слишком заняты приветствиями и общением, так что я решаю пойти в уборную, чтобы хоть чем-то себя занять.

Мои каблуки цокают по полу, и я смотрю прямо перед собой в надежде избежать зрительного контакта с кем-то из папиных партнеров или маминых друзей. Встав перед зеркалом в уборной, я сканирую свой внешний вид. Кроме того, что мои щеки пылают, больше ничего не выдает того, что чуть больше часа назад я сидела в объятиях Ашера и умоляла вознести меня к небесам.

Пригладив волосы и поправив макияж, я понимаю, что мне больше нечем себя занять, поэтому решаю вернуться. Как только я открываю дверь, чья-то ладонь больно хватает меня за предплечье.

— Джексон, какого черта? — я выдергиваю свою руку, и шампанское выливается на его обувь.

— Мне показалось, что я видел, как ты зашла сюда, — говорит он, осматривая свою мокрую обувь. — Я не хотел тебя напугать. — Он потряхивает ботинком и посылает мне легкую улыбку. Я не извиняюсь.

— Я слышал, что ты моя пара, — произносит парень, когда я не отвечаю.

— Мы здесь как друзья, — с нажимом отвечаю я. Хотя даже это слишком после нашего последнего разговора.

— Друзья? — он смеется. — Ты трахаешься со всеми своими друзьями? — зло выплевывает он.

— Так, мы закончили. — Его эго ранили, и я понимаю это. Но никто не смеет так со мной разговаривать. Я выпрямляюсь и разворачиваюсь, чтобы уйти, но врезаюсь в высоченную каменную стену под названием Ашер. Он подхватывает меня за плечи, прежде чем убрать руки и осмотреться, чтобы убедиться, что нас никто не заметил.

— Ашер, не надо, — шепчу я.

Проигнорировав мои слова, он обходит меня и лицом к лицу встает с Джексоном.

— Если ты еще раз хоть посмотришь в ее долбаную сторону, я, мать твою, отправлю тебя в кому.

Его слова не громкие, а тихие и ровные, что придает ему еще более устрашающий вид. Взгляд Джексона мечется в мою сторону, но если он рассчитывает, будто я заступлюсь за него, то сильно ошибается. Качая головой в недоумении и изо всех сил стараясь скрыть свой страх, он выходит из туалета как поруганный ребенок.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, и мое внимание снова переключается на плохого парня, который в одночасье превратился в модель GQ.

— Я знал, что не стоит ожидать ничего хорошего от этого куска дерьма. — Он сжимает и разжимает кулаки снова и снова.

— Расслабься. — Я аккуратно беру его руку, разжимая пальцы и поглаживая костяшки большим пальцем. Его взгляд смягчается от моего прикосновения, и осознание того, что лишь мне удается пробиться сквозь его броню в таком состоянии, забирает последний кусочек моего несчастного сердца. Оно принадлежит ему. Всегда принадлежало лишь ему. Я только хочу, чтобы он понял это.

— Что, черт возьми, тут произошло?

При звуке голоса Дэша, мы отдергиваем друг от друга руки, как от огня.

— Нам нужно разобраться с этим парнем? — Дэш дергает подбородком в сторону, в которую ушел Джексон.

— Вы, блин, кто? Мафия? — шучу я, посылая умоляющий взгляд Ашеру. Я знаю, что сейчас ему больше всего хочется выбить всю дурь из Джексона. Я вижу это в его взгляде. Но я не хочу втягивать парней в это. Я даже не хочу, чтобы мой брат узнал, что я переспала с этим козлом.

В течение нескольких секунд Ашер колеблется, и на его лице видна нерешительность.

— Он просто нес всякую хрень, — объясняет он, разряжая обстановку, и я облегченно вздыхаю.

Такое чувство, что текущей проблемы было недостаточно, потому что я замечаю, как к нам направляется мама, устремив свой взгляд на Дэша. Может быть, она даже не узнает Ашера спустя три года и в довесок ко всему в костюме.

— Дэш, дорогой, как мило с твоей стороны… ох, Ашер. Что ты здесь делаешь?

«Так, похоже, что все-таки узнала».

— Дэш позвал меня быть его «плюс один», — говорит он, и на его лицо снова опускается маска полного безразличия. — Я просто не мог отказать такому симпатичному мальчику. Вы же знаете, как это бывает.

— М-м-м, — это все, что говорит моя мать с натянутой улыбкой и снова обращается ко мне. — Где Джексон? — она осматривает толпу.

— Скорее всего, меняет штаны, — едва слышно бормочет Ашер, и я пихаю его локтем.

— Не знаю. Только что был здесь. Я уверена, что он скоро вернется, — я пожимаю плечами.

— Хорошо, не забудь найти его. Ужин скоро подадут, а после этого он, скорее всего, захочет потанцевать с тобой.

— Я не…

— О! И Лара хотела сфотографировать вас вдвоем, — говорит она, обрывая мое возражение и упоминая мать Джексона.

Клянусь, что слышала, как зарычал Ашер. Но прежде чем я успеваю как-либо ей возразить, она уже ушла к своей следующей жертве.

Мне так много хочется сказать Эшу прямо сейчас, но я не могу, потому что Дэшиелл совсем рядом. Мой брат занимает свое место, и Ашер следует за ним, занимая место с карточкой «Дэшиелл Вейл +1».

— Судя по всему, это я, — изогнув бровь, произносит он.

Закатив глаза, я опускаюсь на стул между Ашером и пустым местом Джексона.

— Когда он вернется, ведите себя прилично, — предупреждаю я обоих. — Никто не заставляет вас любить его, но мы не можем устроить здесь сцену.

Дэш делает глоток «Джека» из своей фляжки и салютует мне рукой.

— Что это за херня была? — спрашивает Ашер, и я смеюсь.

— Скаутское приветствие.

— Чувак, это приветствие Вулкана из «Стартека».

— Та же хрень, — Дэш пожимает плечами.

— Идиот, — говорю я, но не могу сдержать улыбку. Так здорово снова быть вместе, только втроем.

До тех пор, пока я не замечаю Джексона, направляющегося в нашу сторону.

Глава 9

Ашер

Да этот козел прикалывается! Он убежал, поджав хвост, но во время своей короткой отлучки в туалет видимо нашел остатки смелости. Лишь его наглая долбаная улыбка заставляет меня так думать, и я уже слишком близок к тому, чтобы в сию же минуту выбить ему зубы. Он садится рядом с Брайар, и девушка смотрит на меня широко распахнутыми глазами, прекрасно осознавая, что мое терпение висит на волоске.

Дэш наклоняется вперед и ставит локти на стол.

— Держи свой рот закрытым, и у нас не возникнет никаких проблем, — говорит он приглушенным голосом, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— А знаешь, что я думаю? Можете говорить все, что вам, бл*дь, угодно, но вы все равно не устроите сцену. Не здесь, — говорит Джексон и закидывает ногу на ногу.

— Если не устроит он, то это сделаю я. Черт, не провоцируй меня, красавчик. Мне нечего терять перед всеми этими людьми.

— Потому что ты не один из нас. Ты можешь надеть костюм и нацепить галстук, но это не изменит того, что ты отброс.

Я чувствую, как чья-то рука нежно сжимает мое бедро. Я понимаю, что Брай лишь пытается меня успокоить, но у нее выходит прямо противоположное. Из-за нее мой член налился кровью, и все, чего мне хочется, это оттрахать ее здесь и сейчас, чтобы доказать всем, что она принадлежит мне. Только мне.

— Зато он не зазнавшийся богатенький придурок с тонким членом, — выпаливает Брайар, удивив нас всех.

Дэш давится своим напитком, а Джексон теряет дар речи, до ужаса округлив глаза. Его лицо пылает от смеси злости и смущения. Я бы посмеялся, если бы Брай не упомянула — уже во второй раз за сегодняшний вечер — что трахалась с ним. Я, мать твою, не могу смириться с той мыслью, что он прикасался к ней, был внутри нее. Я недостаточно хорош для нее, но и этот козел ее не заслуживает. Ни капли.

Я хватаю ее запястье и возвращаю его обратно к ней на колени, прежде чем обхватить бедро девушки и сжать его. Я чувствую, как она напряглась, но не смотрю на нее.

— Сделаю вид, что я этого не слышал, — говорит Дэш, вытирая пролитый ликер с руки.

Мой взгляд падает на Брайар, и я вижу, что щеки девушки стали пунцовыми — наверное, от смущения из-за своего неожиданного заявления. А возможно из-за того, что моя рука медленно пробирается под ее платье, в то время как ее брат сидит напротив, а похотливый бывший — сбоку. Мои пальцы скользят вверх по нежной коже бедер, и девушка сдвигает ноги. Я подсовываю свою ногу под ее — обожаю скатерти в пол — и тяну на себя, вынуждая Брайар раздвинуть ноги. Из ее горла вырывается тихий вздох удивления, но больше никто его не слышит.

Я задаюсь вопросом: она все еще влажная с нашей последней встречи? Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы остаться в застегнутых джинсах и не войти в нее, когда она оседлала мои пальцы. Я не собирался приходить сегодня, но чем больше я думал о том, что она останется наедине с Джексоном, тем сильнее становилось мое желание быть рядом.

Я пошел к Дэшу и спросил, куда он собирается. Я притворился дураком, чтобы он подумал, будто сам позвал меня.

— А ты чем занят сегодня вечером? — спросил он. — Моя мать заставляет меня идти на благотворительный вечер, чтобы со всеми познакомиться.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Он на мгновение перестал завязывать галстук, крайне удивившись моему предложению.

— Ты бы пошел? Раньше ты никогда не соглашался на подобное дерьмо.

— Там будет бесплатная выпивка? — я пожал плечами, выражая полное безразличие и чувствуя себя полным уродом.

Он улыбнулся и вручил мне один из своих костюмов, который оказался чуть более обтягивающим, чем я бы сам выбрал, но в тот момент это не имело значения. Так мы и оказались здесь.

Дэш встает и объявляет, что ему нужен еще один напиток, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы проникнуть пальцами в ее трусики. Бл*дь, это белье. Тонкие шелковые полоски ткани идеально облегают ее круглую попку. Правой рукой я беру со стола стакан с водой и делаю глоток, в то время как пальцы другой руки проникают в ее влажное лоно. Она такая мокрая, такая мокрая и гладкая. Кто-то поднимается на сцену и начинает свою речь, но все, на что я обращаю внимание, это как сжалась вокруг моих пальцев Брай, когда они раз за разом входят в ее киску. На то, как ее дыхание становится прерывистым, веки тяжелеют, грудь наливается, и соски встают под тонкой тканью платья. «Черт возьми».

Я придвигаюсь ближе к девушке и шепчу:

— Иди на третий этаж. Жди меня возле лифта. Сейчас.

Она коротко кивает, и тот факт, что она даже не сопротивляется, безмерно тешит моего внутреннего зверя.

— Хорошо, — шепчет она, и тихий стон срывается с ее губ, когда я достаю пальцы из ее лона. Джексон смотрит на нас со смесью шока и ревности, и я на тысячу процентов уверен, что он прекрасно знает, что происходит под столом. Я выгибаю бровь, безмолвно спрашивая его «какие-то проблемы?».

Поправив под столом платье, Брайар встает и нетвердой походкой направляется к лифту. Я жду целых пять минут, чтобы дать Джексону возможность как-то прокомментировать происходящее и в то же время не свожу глаз с Дэша. Какая-то симпатичная девушка вертится рядом с ним у бара, и это означает, что он еще не скоро вернется. Я чувствую себя полным уродом — за то, что так подло поступаю с младшей сестренкой своего лучшего друга — но я боролся со своими чувствами еще с того момента, когда ей было четырнадцать. То, что происходит между мной и Брайар, похоже на сошедший с рельсов поезд. Его невозможно остановить, и он увезет нас прямиком в преисподнюю.

— Наслаждайся своим вечером, — говорю я Джексону, слизывая соки Брайар с пальца, прежде чем вытереть руки салфеткой. Скомкав ткань, я бросаю ее ему на тарелку и ухожу. Войдя в лифт, я с силой нажимаю на кнопку третьего этажа, мое терпение на исходе. Мне нужно оказаться внутри нее. Сейчас же. Двери разъезжаются с характерным звуком. С неуверенной улыбкой она ждет меня, скрестив руки за спиной.

— Привет, — говорит она.

— Привет.

Молниеносно сократив расстояние между нами, я обхватываю ее лицо и крепко целую. Она стонет мне в рот, и ее язык поглаживает мой. Мы зашли уже слишком далеко, чтобы переживать быть пойманными. Мы дразнили друг друга весь вечер, но здесь и сейчас достигнем апогея. Руки Брайар сжимают ткань моего пиджака, и я глотаю ее стоны наслаждения. Этот поцелуй безумный, страстный и отчаянный. Я отстраняюсь, и мы оба пытаемся отдышаться.

— Ты позволила ему трахнуть себя?

— Эш…

— Скажи. Мне.

Она неохотно кивает.

— Когда. — Это не вопрос. Это приказ. Мне необходимо знать, если вдруг они переспали в то время, когда между нами стало что-то зарождаться.

— Много месяцев назад. Еще до того, как ты вернулся.

— Почему? — Почему он?

— Почему? — из нее вырывается горький смешок. — Потому что ты бросил меня. Потому что пришла Уайтли и стала всем вокруг рассказывать, как повеселилась с тобой. Потому что он был там, а я была на грани безумия. Вот почему. Я должна была ждать тебя?

— Нет. — Да пошло оно все. — Но это не значит, что я больше не взбешен из-за произошедшего, — раздраженно отвечаю я. Но что-то из сказанного девушкой не сходится. — Мне казалось, что ты сказала, будто вы переспали несколько месяцев назад.

— Так и есть, — говорит она в полном смятении. — Всего один раз, на его вечеринке перед окончанием школы.

— Я не спал с Уайтли уже много лет. — Вдвоем мы пытаемся осмыслить эту информацию. Во-первых, Уайтли — хренова лгунья. И из-за этой лжи Брайар лишилась девственности.

Качая своей красивой светловолосой головкой, Брай направляется к балкону, с которого можно наблюдать за сценой. Девушка упирается локтями в перила.

— Я ненавижу ее, Эш, — доносится до меня ее шепот.

— Я знаю, малышка, — говорю я, вставая позади нее и поглаживая ее бедра. — На хрен ее. К черту всех этих людей.

— Эш, — она выдыхает мое имя, когда моя левая рука обхватывает ягодицу и пробирается под тонкую ткань трусиков. Ее платье задралось над попкой, которая вплотную прижимается к моей ширинке.

— Что бы они сказали, если бы увидели тебя сейчас? Со мной? — я поглаживаю ее клитор и прикусываю мочку уха. — Они не знают тебя, Брайар. Все думают, что ты ангел во плоти, но совершенно не догадываются, что тебе нравится скрываться со мной. Что тебе нравится сама идея быть оттраханной прямо здесь, у всех на виду. Прямо у них под носом.

Ее резкий вздох лишь доказывает мою правоту. И я безмерно этому рад, черт возьми, потому что не вытерплю больше ни минуты.

— Мы не можем.

— Еще как можем. — Я расстегиваю ширинку так, чтобы было удобно достать член, и сдвигаю в сторону ее трусики. — Останови меня.

— Я не могу, — произносит она, наклоняясь и прижимаясь задницей к моему возбужденному и обнаженному достоинству.

— Потому что ты жаждешь этого так же сильно, как и я. Тебя возбуждает возможность быть пойманной в такой же мере, как и избежать наказания за это.

Я вхожу в ее скользкую киску, подарив нам обоим долгожданное наслаждение. Мы нуждаемся в этом. Брай откидывает назад голову, и я хватаю ее за шею, приподнимая подбородок.

— Нет, — шепчет она, когда я начинаю входить в нее жестче и сильнее.

— Нет? Ты уверена?

— Да.

— Скажи это. Скажи, чего же ты хочешь.

— Я хочу быть здесь с тобой. Трахать тебя. Так что возьми меня. — Грязные словечки, сорвавшиеся с ее языка, лишь сильнее заводят меня, и я стягиваю одну из лямок платья, а затем сжимаю ее сосок. Брай втягивает воздух сквозь зубы, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня.

— Хорошая девочка. Ты не принадлежишь им. И никогда не принадлежала. Возможно, ты и родилась в таком обществе, Брайар, но ты совсем на них не похожа. Мы с тобой одинаковы. И именно поэтому ты была моей с того момента, когда тебе было всего лишь долбаных одиннадцать лет, даже если мы этого еще не понимали.

— Да, Боже, да. Не покидай меня снова. Никогда не бросай.

— Будь осторожна со своими желаниями. — Я врезаюсь в нее, и мой член становится еще тверже. Она опирается на перила и, выгнувшись, встречает каждый мой толчок. Я поворачиваю лицо девушки, удерживая ее в таком положении, и кусаю, целую и посасываю ее плечо, шею, щеки и все, до чего могу дотянуться. Другой рукой я начинаю тереть ее клитор, в то время как вхожу в нее до упора. Я слышу, насколько она мокрая, а наша кожа встречается с влажными шлепками. Приглушенные стоны Брайар становятся громче, но никто из нас не боится быть пойманными. Здесь, во тьме, мы показали всем правду.

Я резко выскальзываю из нее, чтобы стянуть трусики, игнорируя неодобрительный стон Брай. Черный шелк скользит по ее загорелым подтянутым бедрам и падает на пол. Подняв белье, я сжимаю его в кулаке и снова погружаюсь в нежное тепло. Я с силой сжимаю ее бедра, оставляя синяки и все еще сжимая в руке черный шелк, и полностью теряю контроль. Я трахаю ее так же сильно, как и ненавижу. Часть меня все еще испытывает это чувство. Я все еще до конца не осознал глубины своих чувств к Брайар, но без сомнений могу сказать, что готов убить за нее.

— Ты сейчас так красива. — Мы вспотели и задыхаемся, слившись в животном порыве страсти. — Посмотри на них, Брай. Смотри на них, когда будешь кончать на моем члене. Кто угодно может увидеть нас в любой момент. — Я кладу руки поверх ее, сжимающих перила, и кусаю за спину. — Они бы были в шоке, но, придя домой, дрочили бы, вспоминая увиденное. Уверяю тебя.

Брайар вскрикивает, пульсируя на моем пенисе, но успевает прикусить меня за руку, чтобы заглушить стоны. Я трахаю ее, пока она содрогается в оргазме, еле сдерживаясь, чтобы не кончить внутрь. Наконец-то она обессиленно наклоняется вперед, и я выхожу из нее, изливаясь в тонкую ткань ее трусиков.

Еще с минуту мы безмолвно пытаемся отдышаться и прийти в себя, после чего я поправляю ее платье и застегиваю ширинку. Брайар поворачивается ко мне, ее щеки раскраснелись, а глаза выглядят сонными. Волосы взъерошены, и маленькие кудряшки появились вдоль линии роста волос.

— Что мы творим, Ашер? — спрашивает Брай, когда на нас обрушивается реальность. Мы стали невнимательны. Просто напрашиваемся, чтобы нас увидели. Я понятия не имею, что происходит, но знаю одно — я не хочу останавливаться. Поэтому я говорю ей единственное, что считаю правильным.

— Все, что угодно, черт возьми.

Глава 10

Брайар

Я все еще чувствую его между своих ног, его пальцы на моих бедрах, его укусы на моем плече. Я стискиваю бедра, сидя на переднем сидении своей машины, и бросаю взгляд на Ашера. Левой рукой он сжимает руль, твердый взгляд устремлен вперед. Он скинул пиджак на заднее сидение и остался лишь в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Он посмотрел в мою сторону и заметил мои сведенные ноги, прекрасно осознавая, что на мне нет нижнего белья. Одарив меня похотливой улыбкой, он проскальзывает правой рукой меж моих бедер и сжимает внутреннюю сторону одного из них.

После того как наше дыхание успокоилось и мы наконец-то осознали всю тяжесть содеянного, мы оба приняли решение уехать куда-нибудь лишь вдвоем. Мы становимся безрассудными. Буквально умоляем, чтобы нас застукали. Ашер не сказал мне, куда он везет меня, просто взял ключи из моей руки и помчался за пределы города. Двигаясь на запад, я наконец-то поняла, куда конкретно мы направляемся.

— Мы едем на Трек? — спрашиваю я, одновременно смущенно и в замешательстве. — Интересный выбор.

— Там тихо. Никто нас не потревожит, — он пожимает плечами.

«Ага, — думаю я, — пока толпа из пятидесяти школьников не проникнутся той же идеей». Но, несмотря ни на что, Трек всегда был его тихой гаванью.

Мы подъезжаем к старому зданию. Вокруг непроглядная темнота и устрашающе тихо, единственный звук — щебетание сверчков и отдаленный шум шоссе. Ашер берет меня за руку и, не проронив ни слова, ведет меня через ворота, через дыру в ограждении, и наконец-то мы входим в здание. Изящность и утонченность встречаются с разрухой и ветхостью, когда мы заходим внутрь, все еще одетые в вечерние наряды. Я задумываюсь о том, проводились ли и здесь вечера, подобные тому, на котором мы присутствовали сегодня. Если двое несчастных влюбленных когда-то уединялись среди переполненного здания точь-в-точь как мы, мне интересно, как сложилась в итоге их судьба.

Я бесцельно слоняюсь вокруг, никто из нас не произносит ни слова, но обоим нужно произнести столь многое. Стиснув зубы, я наконец-то решаю нарушить тишину.

— Куда ты уезжал? — переходя сразу к делу, спрашиваю я. Он знает, что я подразумеваю прошедшие три года, и, прежде чем ответить, посылает мне долгий взгляд.

— Это длинная история, — начинает он. — Но важная ее часть заключается в том, что в итоге я осел в маленьком городке в Северной Калифорнии под названием Ривер-Эдж.

— И? — продолжаю я, нуждаясь в большем количестве информации, чем то, что он сказал.

— И я встретил парня по имени Дэйр, у которого была собственная кровельная компания. Он взял меня к себе, обучил тонкостям работы, а затем, когда он занялся открытием своего тату салона, я вроде как занял его место.

— Ох.

Не знаю, что и сказать. Он всегда хотел уехать, и я прекрасно понимала почему. Но я никогда не задумывалась об этом моменте всерьез. В глубине души мне всегда казалось, что его отъезд окутан каким-то большим секретом. Что-то типа тюрьмы или частной школы. Но тот факт, что он просто… начал все заново где-то в другом месте? Это больно, хотя не должно бы быть.

— Что насчет тебя?

— Что ты имеешь в виду? — смутившись, спрашиваю я.

— Чем ты занималась, пока меня не было?

Я пожимаю плечами.

— В основном, школа. Играла роль рефери всякий раз, когда Дэш и отец сталкивались. Как обычно.

— Все еще хочешь быть медсестрой?

Шокированная, я смотрю на него. Я упоминала это лишь однажды, когда мне было где-то четырнадцать.

— Хочу… — произношу я и смолкаю.

— Но?

— Но мой отец никогда не поддержит этого. Он все еще в ярости из-за того, что Дэш не пошел в Гарвард. — Он еще не знает, что в ящике комода у меня хранится целая пачка писем с подтверждением о поступлении. Я еще не выбрала что-то конкретное, а сейчас уже слишком поздно это делать.

— На хер твоего папашу, — мрачно отвечает Эш с большей злобой, чем того подразумевал наш разговор. — Чего хочешь ты?

— Честно? Мне все равно. Абсолютно. — Проблема в том, что я хочу заниматься всем и ничем одновременно. И независимо от того, чем я занимаюсь, я боюсь взять на себя ответственность и подвести кого-либо.

— Тогда никому ничего не говори. Или возьми год передышки, чтобы понять, чем ты хочешь заниматься в дальнейшем. Жизнь слишком коротка, чтобы жить по чужим правилам.

Я киваю, понимая, что он прав, но Эш не совсем осознает всю ситуацию. Очень трудно сказать «нет» моим родителям.

— Давай сыграем в игру, — говорю я, меняя тему. Ашер подозрительно косится на меня.

— Окей… — он растягивает это слово. — Что ты задумала?

Его пальцы скользят вверх по моим бедрам под платье, поглаживая обнаженную кожу. И вот я снова хочу его.

— Не в такую игру. В игру с вопросами. Я спрашиваю тебя, а ты даешь мне честный ответ, без вранья, — уточняю я. — А затем ты задашь вопрос мне. Идет?

— Идет, — соглашается он, и мы направляемся в сторону трибун через комнату, которая когда-то была фудкортом. В здании так тихо, что я буквально слышу звук падающих на пол капель в противоположной его части.

— Получается, ты не спал с Уайтли, пока тебя не было?

Ашер резко останавливается и с убийственно серьезным выражением лица поворачивается ко мне.

— Ни разу. Я даже не видел ее, пока меня не было.

Я киваю и жду его вопрос.

— Какая-то часть тебя все еще хочет Джексона? — он не тратит времени на расспросы. Я более чем уверена, что он и сам знает ответ на этот вопрос, но решаю подтвердить его ожидания еще раз.

— Ни капли. — Я говорю это с той же честностью, с которой он ответил мне. — Он был мил, а ты уехал. — Я пожимаю плечами, как будто это все, что я хотела сказать. Да и добавить больше нечего было, честно говоря.

— Ты собираешься снова уехать? — спрашиваю я, озвучивая свой самый большой страх.

— Скорее всего, — честно отвечает он. Голова парня опущена, руки в карманах, тело склоняется к темному небу, виднеющемуся сквозь огромные окна, в то время как я медленно погибаю внутри себя.

— Почему ты помогла моему отцу?

Я втягиваю воздух. Я знала, что он спросит об этом.

— Прости, — начинаю я, но он поднимает руку и прерывает меня.

— Это не прямой ответ, Брай.

— Хорошо. — Он прав. — Эм, потому что мне было жаль его. Я чувствовала, что он по-настоящему сожалеет о том, как относился к тебе. И я знала, что он все еще был твоим отцом. Я хотела заботиться о нем ради тебя. В то же время, я так ощущала себя ближе к тебе.

Ашер не произносит ни слова. Он смотрит на силуэты пальм на фоне черного неба, и я замечаю, как напряглась его челюсть. Поэтому я решаю задать ему более простой вопрос.

— Ты скучал по мне?

— Каждый чертов день. Даже когда я презирал тебя.

— Почему ты… — начинаю было говорить я, но он шикает и указывает на меня пальцем.

— Моя очередь. — «Ох. Точно».

— Ты скучала по мне?

— Настолько сильно, что это причиняло боль.

Его взгляд устремляется на меня.

— Кто мы? — спрашиваю я, и мое сердце уходит в пятки, пока я жду его ответ.

— Я не знаю, — произносит он, подходя ближе. Он убирает волосы с моего правого плеча, и его губы приближаются к моей шее. — А кем ты хочешь быть? — его дыхание касается разгоряченной кожи, и я содрогаюсь в предвкушении.

— Всем.

— Мы не можем, — шепчет он, оборачивая свою руку вокруг моего бедра, приподнимая. Я обхватываю его талию обеими ногами, и он прижимает меня к колонне позади нас. — Я не могу дать тебе этого. Не сейчас.

— Но я не хочу, чтобы это заканчивалось, — возражаю я.

— Я не могу прекратить это, — соглашается Ашер и расстегивает брюки. Каблуками туфель я стягиваю их вниз, а затем я чувствую его там. Горячего, твердого и в полной готовности.

— Поэтому мы продолжаем этим заниматься, но…

— Но мы никому об этом не расскажем, — заканчивает он.

— Тогда чего же ты ждешь, Келли? Трахни меня.

Его глаза наполняются жаром, и он входит в меня, показывая, насколько увлекательными могут быть секреты.

— Не могу сказать, что я этого не ожидал, — произносит хриплый, знакомый голос, вырывая меня из сна. Здесь темно, поэтому мне требуется несколько секунд, чтобы понять, где я нахожусь. Вчера вечером Ашер привез меня в дом своего отца, потому что ни один из нас не хотел сталкиваться с другими людьми или пытаться незаметно прокрасться. Поначалу до меня не дошло, но потом я поняла, что есть и плюсы от общения Ашера с отцом.

Эш окутал меня подобно лозе. Его нос уткнулся в мои волосы, рука обхватывает мою талию. Я тянусь и трясу его, пытаясь разбудить. Он даже не реагирует.

— Оставь меня в покое, — рычит он сексуальным сонным голосом, крепче прижимая меня к себе. Он произносит это прямо над моим ухом, и по шее и рукам разбегаются мурашки. — Это лучший сон за последние несколько лет.

Я млею от его слов, таких искренних и неосторожных, учитывая его сонное состояние, но мое лицо тут же начинает пылать, поскольку приподнятая бровь и удивленное выражение лица Джона говорят о том, что он слышал каждое слово. Ашер уже достаточно взрослый, и он не производит впечатление человека, который когда-либо следовал правилам, даже будучи ребенком. Но мне еще семнадцать, и меня только что застукали в спальне парня. Мне следовало бы извиниться или искать оправдания, но я знаю, что обычные правила не действуют. По крайней мере, не здесь.

— Я оставлю вас, — произносит Джон, прежде чем медленно развернуться и уйти обратно в коридор. Ашер наконец-то открывает глаза и осознает, что мы не одни, но даже не спешит давать никаких объяснений. Как только его отец выходит из комнаты, я утыкаюсь лицом в ладони.

— Да уж, это было совсем не странно, — невозмутимо произношу я.

— Все в порядке, — говорит Ашер, и его голос все еще хриплый после сна. — Его это не заботит. Поверь мне.

Я знаю, что Ашер в какой-то мере кобель, но осознание того, что в его доме побывала куча девушек, неприятно жжет. И должно быть мое лицо это выражает.

— Что? — спрашивает он, смутившись. Я отворачиваюсь от него, но он опрокидывает меня на спину, ухватив за предплечье, и, опершись на локоть, нависает надо мной. Его взъерошенные волосы, которые спадают на правый глаз, его точеная челюсть, покрытая однодневной щетиной, его мускулистая рука, упирающаяся в подушку рядом с моей головой. Как кто-то может не хотеть его? Он же само совершенство. Плохой парень с добрым сердцем. Я знаю, что оно здесь, даже если он слишком тщательно пытается это скрыть.

— Брайар… — уговаривает он меня, нежно убирая волосы с лица.

— Я веду себя глупо, — честно отвечаю я. Потому что я действительно веду себя глупо. То, что было между Ашером и другими девушками до меня, не имеет ни малейшего значения. Даже если бы мы технически были вместе — а мы не были — это все равно бы ничего не значило. Я не собираюсь становиться той девушкой, которая одержима каждым парнем, с которым когда-либо была.

— Скажи мне.

— Просто думаю о том, сколько еще девушек было в этой кровати.

Он ухмыляется и открывает рот, чтобы ответить, но я прикрываю его ладонью.

— Я не хочу знать! — быстро отвечаю я. Неведение в данной ситуации точно будет лучшим выбором. Ашер смеется в мою руку, а затем слегка прикусывает ладонь. Я отдергиваю руку, и он прижимает ее к подушке у меня над головой и нависает сверху.

— Я никогда и никого не приводил в эту комнату. Ни парней, ни девушек.

— Даже Уайтли?

— Даже Уайтли, — соглашается он.

Но как это возможно?

— Ну же, Брайар. Ты же знаешь, каким был мой отец. Я никого не приводил сюда. Я сам-то не хотел здесь находиться. Ты единственная.

Мне нравится ощущение того, что для Ашера я не такая как все, как бы по-детски это ни звучало. Может даже особенная. Он не говорит об этом красивыми и громкими словами или необычными публичными признаниями в любви, но это имеет для меня еще большее значение. Ашер подобен луковице: у него огромное количество слоев. И с каждым из них я нахожу в нем что-то большее.

— Ох, — тупо произношу я.

— Ох? — переспрашивает он, приподняв бровь. — Это все, что ты хотела сказать?

— В моей комнате тоже никогда не было других парней.

— Хорошо.

И затем он опускает голову, прижимая свои пухлые губы к моим, прежде чем провести ими по моей шее, ключице, изгибу груди. Я выгибаюсь под его натиском, малейшего его прикосновения достаточно, чтобы я пылала огнем. Он тянется к подолу старой футболки из средней школы, которую одолжил мне, и покрывает поцелуями мой живот. Как раз перед тем, как он полностью раздел меня, я слышу, как Джон разражается приступом кашля из другой комнаты, напоминая мне о том, что мы не одни.

— Эш, — едва слышно произношу я. — Мы не можем. Твой отец.

Он рычит и прикусывает нижнюю часть моей груди, прежде чем скатиться в сторону.

— Пожалуй пойду проверю не выплюнул ли он легкое, — ворчит Ашер, и я смеюсь, поправляя футболку.

— Не будь задницей. Я выйду через минуту.

Ашер тянется к ночнику на прикроватной тумбочке и включает его, прежде чем встать и натянуть тонкие мешковатые баскетбольные шорты. Я прикусываю губу, глядя на его поджарый торс пловца. Четко выраженные V-образные мышцы живота и рядом с резинкой шорт родинки, по которым так хочется провести языком. Я хотела бы, чтобы у нас было место, которое было бы нашим — только нашим — чтобы мы могли быть одни, и я могла бы наслаждаться Ашером часами, днями, неделями. Не думаю, что мне когда-нибудь это надоест. Я еще никогда не испытывала такой отчаянной «не могу есть — не могу спать — ты нужен мне — я умру за тебя» зависимости.

— Ты снова это делаешь, — стонет он и сжимает кулаки.

— Делаю что? — спрашиваю я, невинно хлопая глазами. Он раздраженно качает головой и выходит за дверь, оставляя меня пускать слюни при виде его обнаженной мускулистой спины.

Я задерживаюсь на секунду, чтобы взглянуть на комнату — возможность заглянуть в подростковый разум Ашера, которой у меня никогда не было. Почти все было упаковано в коробки, стоящие вдоль стены, но кое-что осталось. Парочка постеров — Brand New, Underoath, и Thrice. Ничего необычного. Окно прикрыто темной шторой в цвет постельного белья. Из шкафа выглядывает скейтборд с наклейкой Volcom, одного из колесиков не хватает. Я всегда думала, что он собирается уехать, и это только казалось мне неожиданным, но вид его комнаты, такой обжитой, заставляет меня задуматься, не было ли это спланировано.

Я встаю, не обращая внимания на боль между ног, и тянусь за платьем, брошенным на коробку ранним утром, когда мы с Ашером в очередной раз наверстывали упущенное. Я натягиваю платье через голову и не могу не заметить, как внутри коробки пылятся медали и трофеи. Я беру одну из них и поворачиваю холодный тяжелый металл в руке. Интересно, почему он больше не плавает? Плавание было его коньком. Единственное, что ему, казалось, действительно нравилось.

Я иду к черному комоду и молю Бога, чтобы у него были какие-нибудь боксеры или шорты или что-то еще, учитывая, что он так и не вернул мне мое нижнее белье. Я открываю верхний левый ящик. Пусто, если не считать нескольких носков. Я пробую верхний правый — джекпот! Я роюсь в ящике, ища самую маленькую пару, когда вижу, что под ней что-то спрятано. Это сложенный листок бумаги. Я не должна прикасаться к нему. Ашер и так слишком скрытен, и я не хочу предавать его доверие. Даже если это всего лишь список покупок, он не захочет, чтобы я рылась в его вещах.

Но любопытство берет надо мной верх, и я беру листок. Он тяжелее и толще, чем тетрадная бумага, и похож на ту, на которой люди делают наброски. Я осторожно разворачиваю его и ахаю, когда вижу, что внутри. Это черно-белый череп с яркими, красочными суккулентами и розами, обрамляющими его, закрывающими одну половину лица. Они похожи на те, что были в мамином саду. Мрачно, грустно и прекрасно одновременно. «Ашер нарисовал это сам?»

— Что ты делаешь?

Его голос холоден и резок, и я подпрыгиваю, роняя рисунок на пол. Его руки скрещены на груди, поза настороженная, глаза подозрительные.

— Я искала шорты, — бормочу я и хватаю первые попавшиеся под руку, натягивая их на ноги. Он обращает внимание на листок, валяющийся на полу, но не говорит ни слова. Подойдя, он наклоняется и поднимает его, рассматривая рисунок.

— Это прекрасно, — честно отвечаю я. — Ты сам это нарисовал?

— Нет.

— Что он обозначает?

— Просто набросок татуировки. Дэйр нарисовал его для меня, когда я приезжал.

Я киваю, не зная, что сказать, и покачиваюсь на каблуках. Эш сминает бумагу и бросает обратно в ящик.

— Идем, — говорит он. — Я готовлю завтрак.

— Ты умеешь готовить? — удивленно спрашиваю я, радуясь, что нам удалось сменить тему.

— Я сам себе готовил еще с того момента, когда у тебя еще не начала расти грудь.

— Туше, — говорю я и закатываю глаза. Наверное, ему пришлось научиться готовить в юном возрасте. Его мать умирала, а отец был слишком занят саморазрушением, так что это было необходимостью.

Я сижу за старым дубовым столом, пока Ашер занят на кухне. Джон сидит в своем любимом кресле и смотрит по телевизору драфт НФЛ. Я не видела его с тех пор, как Ашер вернулся, и я нахожусь в этом странном месте, где я чувствую себя виноватой за то, что не пришла, но также и за то, что вообще пришла.

— Как дела? — тихо спрашиваю я, в то время как Ашер разбивает и выливает яйца на сковородку как настоящий профи.

— Развлекаюсь, как видишь, — он пожимает плечами.

— У вас все в порядке? — я знаю, что у Ашера не очень хорошие отношения с Джоном, и я знаю, что он делает вид, будто ему все равно, но в глубине души для него это не так. Он должен переживать. Ему двадцать один год, и он вот-вот лишится родителей. Это было бы тяжело для любого. Мрачная тень пробегает по его лицу, но так же внезапно исчезает, оставляя меня гадать, не померещилось ли мне.

— А почему не должно быть?

— Просто спрашиваю.

Эш кладет яйца на три тарелки — желтком вверх — а так же бекон и тосты. Я подношу одну из них Джону, чтобы он мог поесть прямо в своем кресле. Ашер ставит наши тарелки на кухонный стол. Рискуя вызвать его гнев, я выхватываю у него из-под носа тарелку и беру свою, прежде чем отнести ее на кофейный столик в гостиной. Рядом с Джоном. Эш не в восторге от этого, но он следует за мной, испепеляя меня взглядом всю дорогу.

— Я смотрю, вы двое подружились, — говорит Ашер, его подтекст предельно ясен, но если он ждет реакции от Джона, то не получит ее. Мне кажется, что каков отец, таков и сын. Келли так искусно скрывают свои эмоции. Их нелегко потревожить, по крайней мере, внешне.

— Ага, — бормочет Джон с набитым едой ртом. — Уже обменялись ожерельями лучших друзей и всем прочим. Ты ревнуешь?

Эш невесело фыркает.

— Дом выглядит неплохо, — замечаю я. Здесь гораздо чище, чем раньше, и почти все упаковано. Грусть одолевает меня, когда думаю об этом. Я даже не могу себе представить, как готовлюсь к собственной смерти. Видеть, как вся моя жизнь сводится к нескольким коробкам. Пытаться замолить свои грехи, пока не стало слишком поздно. Мое сердце болит за них обоих.

— В основном это дело рук Ашера, — говорит Джон. — Он все разбирал, убирал, упаковывал, ну и так далее.

Меня слегка сбивает с толку этот намек комплимент, пока он не добавляет.

— Все, что угодно, лишь бы не разговаривать со своим стариком, верно? — он смеется, как всегда самоуничижительно, но я чувствую боль за его словами. Я знаю, что Ашер находится в состоянии полного противоречия. Глядя на него, этого не скажешь, но я его знаю. Его слова — его оружие, но когда дело доходит до его отца, он не всегда кусается, и это говорит о многом. Я хочу, чтобы он дал Джону еще один шанс, но это не значит, что он должен хоть на секунду почувствовать вину за то, что не смог простить его.

— Два месяца трезвости не исправят последние шесть лет, — говорю я, шокируя даже себя. Слова просто вырываются сами. — Я не хотела этого говорить, — признаюсь я, широко раскрыв глаза. — Но это не делает его слова менее правдивыми.

— Она права, — говорит Джон после некоторого молчания. — Я рад, что у тебя есть кто-то под боком. — Затем он возвращается к еде, как будто ничего не случилось.

Эш сжимает мое колено, и я облегченно выдыхаю. Этот маленький жест говорит больше, чем слова.

— Ты хочешь сходить куда-нибудь со мной? — спрашивает Ашер, застав меня врасплох.

— Сейчас?

— Прямо сейчас. Я хочу тебе кое-что показать.

Я лучезарно улыбаюсь ему.

— Пойдем.

Глава 11

Ашер

Я окидываю взглядом сонную фигуру Брайар. Она такая миниатюрная, свернулась на переднем сидении моего грузовика, положив голову мне на колени. Когда я спросил ее, хочет ли она поехать куда-нибудь, она точно не была готова к двенадцатичасовой поездке. Я проделывал этот путь так часто, что для меня это сущий пустяк. Как только мы покинули дом моего отца, мы заехали к Брай, чтобы собрать вещи и переодеться, после чего покинули город.

Побыв с ней в доме Джона, не опасаясь быть пойманными, я понял, что хочу больше этого чувства. Нам не пришлось бы тайком ходить вокруг да около, мне не пришлось бы делить ее с другими людьми, и, самое главное, я мог бы трахать ее, когда захочу.

Я послал сообщение Дэйру, что мы подъезжаем. Воздух стал свежим, дороги обдувались ветрами, а сосен стало больше, чем людей.

— Вставай, Спящая Красавица, — говорю я, заправляя прядь волос ей за ухо. Она издает сонный стон, и этот звук мигом отдается у меня в паху.

— Где мы? — спрашивает она, потирая глаза.

— Почти на месте. Не хотел, чтобы ты пропустила это, — говорю я, указывая на пейзаж вокруг, который так сильно отличается от Аризоны. Вокруг все зеленое, только горы и сосны, уходящие вдаль.

— Это прекрасно, — произносит девушка. — Теперь я понимаю, почему ты задержался тут.

— Здесь гораздо лучше, чем там.

— В Аризоне не настолько паршиво, — она смеется.

— Не в Аризоне, — я сам удивляюсь своему замечанию.

— Тогда что ты имеешь в виду? Где еще ты был?

— Сначала в Южной Калифорнии у своего дяди.

— У тебя есть дядя? — спрашивает она, поморщив нос от смущения.

— До того дня я его даже не знал.

— Тогда зачем остановился у него?

Я выдыхаю и решаю рассказать ей все. Я знаю Брайар достаточно хорошо, чтобы понимать, что рано или поздно она сама из меня это вытянет. От наркотиков и машин до воровства и драк, я рассказываю ей все, включая тот день, когда мой дядя оставил меня умирать, и как Дэйр возник из ниоткуда, не единожды спасая мне жизнь.

— Господи, — тихо произносит она, глаза девушки блестят от непролитых слез. — Я не знала об этом.

— Ну, — я пожимаю плечами. — Теперь знаешь.

Мы едем в тишине, пока она рассматривает окружающие нас деревья и озера, пытаясь переварить всю ту информацию, которую я только что вывалил на нее. Что мне нравится в Брайар, так это то, что она даже глазом не моргнула, когда я рассказал ей о краже машин или употреблении кокса. Она меня не осуждает. Она, наверное, единственная, кто никогда этого не делал.

Наконец я сворачиваю на улицу Дэйра. Его дом уединенный, вдали от города, а дороги настолько узкие, что приходится съезжать на обочину, чтобы встречные машины смогли проехать. Я думал, что это я избегаю людей, но по сравнению с Дэйром я похож на сраную королеву выпускного бала.

— Мы приехали, — говорю я и глушу двигатель. Глаза Брай осматривают роскошный дом, возвышающийся перед нами.

— Ты здесь жил?

— Ага.

— Так какого черта ты отсюда уехал? — удивленно вопрошает она. Сам дом не очень современный, но стоит у воды, и люди готовы платить за это миллионы. Буквально.

— В Кактус Хайтс меня ждало кое-что более красивое, — дразню я.

— Это так мило, Эш, но твой отец не настолько душка.

Я фыркаю и вылезаю из машины, обхожу ее спереди и направляюсь к пассажирской двери, чтобы помочь девушке выбраться. Вместо того чтобы просто выйти из кабины, она прыгает на меня и обхватывает руками за шею. Я сжимаю ее попку, когда губы Брай накрывают мои, а язык врывается в мой рот.

— Вы собираетесь заходить или будете трахаться на подъездной дорожке весь вечер? — спрашивает Дэйр, распахнув дверь. Брайар подпрыгивает от звука его голоса и застенчиво соскальзывает с меня.

— Брайар — это Дэйр. Дэйр — это Брайар, — говорю я, и мы входим внутрь. Брай удивляет меня, обняв парня за талию. Но Дэйр выглядит еще более потрясенным, вытянув руки в стороны, не зная, что делать.

— Она всегда такая дружелюбная? — спрашивает он, приподняв бровь и пальцем указывая на обхватившие его татуированный торс руки.

— Спасибо, что помог ему, — произносит девушка, и в тот момент, когда до Дэйра доходит, что она имеет в виду, он обнимает ее в ответ одной рукой. Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к тому, как она заботится обо мне. Это никогда не перестанет меня удивлять.

— Ке-е-елли-и-и! — издалека звучит невнятный возглас.

— Корделл или Кэмден? — спрашиваю я.

— Понятия, бл*дь, не имею, — смеется Дэйр. — Но кто-то из них. Они оба на заднем дворе.

Помните, как я говорил, что Дэйр избегает людей? Наши друзья, которые оказались братьями, похоже, не понимают этого. Или, точнее, им просто наплевать. Они полная противоположность Дэйру и мне, если уж на то пошло.

Брайар окидывает все взглядом: от высоких потолков до старых деревянных полов, а также и остальное, что находится вокруг, пока Дэйр ведет нас через дом на задний двор.

— Поверить не могу, что мы всего лишь в соседнем штате. Такое чувство, что мы на другой планете.

— Тебе стоит приехать сюда зимой. Жизнь здесь подобна нахождению в снежном шаре.

— Мне бы очень хотелось жить в подобном месте. Ну, знаешь, где есть разница во временах года.

Я киваю, потому что именно это мне и нравится здесь больше всего.

Мы следуем за шумными голосами на задний двор и обнаруживаем Кэмдена и Корделла в джакузи с тремя цыпочками. Новенькие. Туристки. Зуб даю, это так и есть.

— Смотрите-ка, долбаный Царь Горы собственной персоной, — говорю я Кэмдену. Он и Корделл — сноубордисты, как и все, кто тут живет, но Кэмден стал настоящим профессионалом, поэтому приобрел в здешних краях статус местной знаменитости.

— Как ты, засранец? Кто эта обладательница сочной попки?

— Тебе не удастся покататься на сноуборде с переломанными ногами, — предупреждаю его я, и он, смеясь, вскидывает ладони. — Это Брайар.

— Ого, мать твою, неужто ты нашел кого-то, кто терпит твою недовольную задницу?

— Похоже на то, — бормочу я, но, черт возьми, я совру, если скажу, что мне не нравится находиться здесь с Брай. Я соединяю наши пальцы, просто потому что мы можем, и она улыбается мне.

— Это Серена и Саша, — говорит Кэмден, указывая на двух блондинок, сидящих рядом с ним. — Они из Канады. А это прекрасное создание зовут Мила. Но, честно говоря, я без малейшего понятия, откуда она. — Девочки хихикают, думая, что он шутит, но по выражению его лица я могу сказать, что он действительно не знает.

— Ребят, вы присоединитесь? — спрашивает Корделл. — Пиво в холодильнике.

Раньше я бы не смог от такого отказаться. Джакузи большое, и они занимают лишь одну его сторону. Плюс, я согласен на любой предлог, лишь увидеть Брайар в бикини. Я смотрю на нее, чтобы узнать, как она к этому относится, и девушка пожимает плечами, как бы говоря, что не имеет ничего против.

Я веду Брай в свою комнату и скидываю сумки на кровать.

— Мне здесь очень нравится, — говорит она, осматривая светлые стены и минималистичную мебель. Кровать, шкаф и телевизор.

— Вещей не так много, но, когда живешь в такой обстановке, большего и не требуется.

— Я понимаю, — произносит она и достает купальник из чемодана. В этот раз он угольно-черный.

— Ну? — спрашивает она, приподняв бровь.

— Что, ну?

— Ты не собираешься отвернуться?

— Нет, черт возьми.

Брайар хихикает и застает меня врасплох, когда стягивает с себя шорты и нижнее белье. За ними следуют майка и лифчик. Девушка стоит передо мной, полностью обнаженная, и я тяжело сглатываю при виде этого зрелища. Тонкая талия, округлые бедра, плоский живот. Ее золотистые волосы спадают на аппетитную небольшую грудь.

Я делаю шаг в ее сторону, но она поднимает руку.

— Не-а, — произносит она, прекрасно распознав мои намерения. — Оставим это на потом. Твои друзья ждут внизу.

— На хер моих друзей, ты же голая.

— Я же попросила тебя отвернуться, — дразнит она, плавки скользят вверх по ее стройным ногам. — Позже.

— Хорошо.

Мы оба одеваемся и присоединяемся ко всем в джакузи. Брайар понравилась парням, и я ни капли этому не удивлен. Эта девушка может подружиться даже с кирпичной стеной. Дэйру она, кажется, тоже нравится, а это о многом говорит. Большую часть людей он попросту терпит.

В конце концов, ребята перемещаются к кострищу в нескольких футах от нас. Брайар сидит у меня на коленях, и я сжимаю ее бедро, намекая, что хочу продолжения. Как только мы остаемся одни, она поворачивается и седлает меня.

— Спасибо, что привез меня сюда.

Я прикусываю ее губу и сжимаю попку, вжимая девушку в себя. Я тверд как долбаная скала, и я знаю, что она заметила это, когда выгибается мне навстречу, шумно выдохнув.

— Сможешь вести себя тихо? — спрашиваю я и бросаю взгляд ей за спину, чтобы убедиться, что на нас никто не смотрит.

— Я могу попробовать.

— Это моя девочка.

Глава 12

Брайар

Прошло несколько недель с тех пор, как Ашер привез меня в Ривер Эдж. В тот день что-то промелькнуло, а может и в ночь гала-вечера, но все стало иначе. Изменилось в лучшую сторону. После того как мы вылезли из джакузи, он отнес меня в свою комнату, мы вместе приняли душ, после чего уснули. Утром мы вынуждены были уехать, чтобы избежать лишних вопросов о том, где пропадали все это время. Удивительно, но мне было даже грустно покидать это место. И, если я не ошибаюсь, я готова поклясться, что Ашер тоже выглядел расстроенным, покидая дом Дэйра.

Дэйр. Этот мужчина. Он в равной степени устрашающий и красивый. Черные как смоль волосы, выглядывающие из-под шапочки, и поразительные голубые глаза. Обе его руки были покрыты яркими, замысловатыми рисунками, а брови были сведены вместе в вечно хмуром взгляде. Он был более задумчивой версией Ашера, а это о многом говорит.

По дороге домой Ашер, как и я, был молчалив. Думаю, мы оба размышляли о том, что ждет нас в будущем. Чем сильнее мы влюблялись друг в друга, тем сложнее становилось скрываться. Поэтому полученное сегодня вечером сообщение от Эша, говорящее о том, что нам нужно поговорить, показалось мне достаточно расплывчатым, чтобы начать волноваться. Не могу ничего с собой поделать, но мне кажется, что он скоро снова меня покинет. Что наш секрет уже практически раскрыт.

Мои грязные черные Vans с трудом поспевают за бежевыми шпильками Натали, когда она буквально тащит меня по направлению к двухэтажному дому с грохочущей музыкой, который находится всего в нескольких минутах ходьбы от университета. Конечно же, избалованной заднице Эдриана даже в голову не придет остаться в общежитии. Даже несмотря на то, что там будут только студенты. Он уже на четвертом году обучения, и я более чем уверена, что он здесь лишь из-за вечеринок и «свежего мяса». Потребовалось изрядное количество времени, чтобы убедить меня прийти сюда, так что на текущий момент есть все шансы, что мы здесь единственные трезвые. И, судя по двум цыпочкам, которые изо всех сил пытаются поднять своего дружка, который невероятно реалистично пародирует безвольную лапшу в миске супа, я бы сказала, что наше решение было достаточно мудрым.

Я не собиралась приходить сегодня. После полученного SMS настроение совсем пропало, но Нат настаивала, что ей срочно нужен напарник. Судя по всему, у них с Эдрианом был какой-то спор, так что сегодня она была при полном девичьем параде. Ее обтягивающее как перчатка черное бандажное платье скорее наталкивает на мысль, что она собралась в Лас-Вегасский стрип-клуб, нежели на студенческую вечеринку. Ее темно-красные волосы в идеальном беспорядке. У Эдриана просто нет шансов. А что можно сказать обо мне? Черные джинсовые шорты, черный топ и фланелевая рубашка. Сжатые губы подруги отчетливо сказали мне, что она далеко не в восторге от моего выбора наряда, но в то же время она прекрасно понимала, что если ей нужен напарник, то лучше со мной не спорить.

Мы перешагиваем через пьяных девушек, втроем растянувшихся на земле, и входим в парадную дверь. «Do Re Mi» группы Blackbear гремит в ушах, в то время как мы протискиваемся через толпу потных и пьяных тел и облако дыма из чьего-то бонга. У Натали боевой настрой и она тащит меня за локоть напрямую к кухне, игнорируя чужие взгляды и свист. Как только мы достигаем своей цели, я мгновенно ощущаю присутствие Ашера. Я его еще не видела, но чувствую, что он рядом. И, подобно магниту, мои глаза находят его сквозь стеклянную дверь патио, сидящего на столе для бирпонга и затягивающегося сигаретой вместе с моим братом. Он кивает на чью-то реплику, но я прекрасно знаю, что он практически не обращает внимания на своего собеседника. Мой взгляд прикован к сильным израненным пальцам и тому, как они сжимают сигарету. К тому, как он подносит ее к пухлым губам и к тому, как он сводит брови, перед тем как сделать затяжку. Я ненавижу курильщиков — я ненавижу, что Эш курит — но есть что-то невообразимо сексуальное в наблюдении за этим процессом. Единственное, что утешает, это то, что он занимается этим лишь тогда, когда выпивает.

— Держи. — Мое внимание снова переключается на Нат, когда она сует мне под нос голубой пластиковый стаканчик с бог знает чем.

— Что это? — спрашиваю я, приподняв бровь.

— Да что бы это ни было, — говорит она, указывая на чашу с подозрительной красной жидкостью. Она немного отпивает. — Мне кажется это водка.

Я беру стакан, но не выпиваю его содержимое. Сегодня я не в настроении.

— Ну что, где он? — я ищу взглядом Эдриана, но не нахожу его.

— Ох, он здесь, — говорит Нат, сощурив глаза и воинственно оглядывая помещение в поисках своей жертвы. — Где-то.

Сразу после ее слов Эдриан появляется из-за угла, и при взгляде на Натали его челюсть буквально падает на пол. Подруга осушает свой бокал и с победоносной улыбкой направляется к нему. Парень изучает ее взглядом с головы до ног и закусывает губу, когда она подходит ближе. Как только она оказывается в пределах его досягаемости, он протягивает руку, но вместо этого она проходит мимо, обвивая руками шею какого-то случайного парня. Тот в свою очередь, явно застигнут врасплох, но даже не пытается жаловаться. Нат ведет его в гостиную, откуда доносится музыка, и его руки накрывают бедра девушки, сжимая их. Подруга устроила настоящее шоу, соблазнительно двигаясь в такт музыке, а бедный парень даже не догадывается, что все это не ради него. Взгляд Эдриана прожигает дыру в его затылке, и я не могу сдержать хохота. Когда я вырасту, то хочу быть похожей на Натали. Со стальными яйцами.

Я стою у кухонного островка и у меня нет ни малейшего желания выходить на улицу, ровно как и общаться с незнакомцами. Я знаю многих из этих людей — некоторые из них дружат с моим братом, а другие закончили школу, когда я была в младших классах, — но я не знаю никого из них достаточно хорошо, чтобы называть друзьями.

— Эй, Вейл младшая, верно? — произносит отдаленно знакомый мне парень, вторгаясь в мое личное пространство. У него светло-каштановые волосы и добрые глаза. Очень красные, накуренные, но все равно добрые.

— Хэ-э-эй, — говорю я, растягивая это слово, потому что абсолютно не помню его имени.

— Таннер, — подсказывает он.

— Точно. — Я щелкаю пальцами. — Ты заканчивал школу вместе с моим братом. Как ты?

— Неплохо, неплохо. Недавно выпустился из MIT и решил заглянуть.

Инженер-торчок. Впечатляет. Прежде чем я успеваю ответить, раздвижная стеклянная дверь открывается, и Ашер внезапно оказывается рядом со мной.

— Мы можем поговорить?

— Что, сейчас? — Он же не устроит сцену в общественном месте. Верно?

Его ноздри трепещут, свирепый взгляд говорит о том, что он далеко не в восторге общаться перед не пойми кем.

— Да, сейчас.

Я приподнимаю бровь.

— Пожалуйста, — неохотно продолжает он.

Я виновато машу нарко-инженеру и следую за Ашером.

— Мне кажется, что это не лучшее место, — произношу я, остановившись перед ступенями. — Мой брат здесь. Его друзья здесь. И это, — говорю я, указывая на нас. — Не приведет ни к чему хорошему.

— Мне абсолютно пофигу, как это выглядит, и в равной степени насрать, кто об этом узнает.

Вот оно. Эта маленькая искорка надежды, которую Ашер с радостью дает мне, достаточную, чтобы держать меня на поводке. Я ненавижу, что она существует. Я ненавижу, что какая-то часть меня считает, что на этот раз все по-другому. И я ненавижу, что это заставляет меня принять его протянутую руку и последовать за ним наверх.

Он пробует открыть первую дверь, но она заперта. Следующая за ней — ванная. На третьей попытке нам везет. Или нам просто так кажется. Комната погружена во мрак, не считая света из приоткрытой справа уборной, и я с трудом различаю две фигуры на постели. Я усмехаюсь, когда слышу стоны и спешу закрыть дверь, пока не слышу кое-что, от чего мы оба прирастаем к своим местам.

— Трахни меня, Джексон. Трахни меня так же, как бы отымел ее.

Уайтли? Я узнаю этот голос из тысячи. Как будто ногтями скребут по школьной доске. С Джексоном? Я и представить не могла, что они знакомы.

— Тебя это заводит, не так ли? — спрашивает голос, который принадлежит Джексону, в то время как его голая задница движется между ее разведенных бедер, и я отвожу взгляд. Почему мы еще здесь? — Тебе нравится знать, что у тебя есть то же самое, что и у нее? Так ведь?

— Да, — выдыхает Уайтли.

— Брайар, — рычит он. — О да, мать твою, Брайар. — Мои глаза широко распахиваются, и я чувствую, что меня сейчас стошнит на собственную обувь.

— Не смей, черт возьми, меня так называть! — выкрикивает Уайтли.

— Почему нет? Тебе же этого хочется, верно?

— Нет! — Уайтли отвешивает ему пощечину, и, к моему удивлению, он ударяет ее в ответ. Уайтли стонет, явно наслаждаясь их противостоянием, в то время как Джексон прижимает ее руки к кровати. Я бросаю взгляд на Ашера, чтобы понять его реакцию, но он не выглядит шокированным. Отвращение, возможно, но не удивление. Это заставляет меня задуматься о том, каким сексом они занимались с Уайтли.

Я видела достаточно их дебильных игр. Потянув Ашера за руку, я пытаюсь увести его прочь от двери. Он замер. Абсолютно неподвижен. И линии его челюсти настолько заострились от напряжения, что ими можно резать металл.

— Хочешь сделать кое-что, чего Брайар никогда не делала для меня? — спрашивает Джексон, и Уайтли стонет в ответ. Голова Ашера склоняется набок — как у хищника, нацелившегося на свою добычу, — руки сжаты в кулаки, и я знаю, что мне нужно вытащить его отсюда немедленно, или весь ад вырвется на свободу.

— Отсоси мне.

Я слышу какой-то шорох и снова пытаюсь оттащить Эша, но безрезультатно. Он словно прирос к месту.

— Она не будет сосать мой член, но ее трахают пальцами в общественном месте как настоящую шлюшку. Хочешь быть моей шлюхой, Уайтли?

Уайтли выдыхает «да».

Эш наклоняется вперед, и я обеими ладонями обхватываю его лицо. Вынуждая его смотреть на меня. Я трясу головой, безмолвно умоляя его уйти. Оно того не стоит. Они того не стоят. Кого касается, что говорят или делают наедине друг с другом два мешка дерьма?

— Я видел следы укусов, которые он оставляет на ней. Может это то, от чего она тащится. Может в следующий раз ей нужно быть более убедительной, — мрачно говорит Джексон.

Все происходит как в замедленном действии. Я вижу, что в какой-то момент глаза Ашера становятся черными. Я вижу эту точку невозврата.

Эш выдергивает свое лицо из моих рук.

Пинком распахивает дверь.

Уайтли кричит.

Джексон спрыгивает с нее.

Никто не произносит ни слова. Ашер следует за ним в темноте, и я слышу жуткий звук кулака, встретившегося с плотью и костями. Я шарю рукой по стене в поисках выключателя. Наконец-то нахожу его, залив комнату светом, и вижу, как Ашер оседлал окровавленного Джексона.

Я бросаюсь к ним, пытаясь оттащить Эша от Джексона и спасти от очередного удара.

— Стоп!

— Брайар, уйди нахрен отсюда! — орет Эш, не спуская глаз с Джексона, одной рукой удерживая воротник его рубашки-поло. Джинсы Джексона сползли до лодыжек, выставив на всеобщее обозрение его боксеры. Он пытается их подтянуть, но не может дотянуться, потому что Ашер давит ему на живот всем своим весом. Джексон вскидывает кулак, задевая скулу Эша, но тот даже не вздрагивает.

Уайтли пользуется мгновением и натягивает юбку, после чего, скрестив на груди руки, встает у окна. Ашер обеими руками поднимает Джексона за ворот рубашки и с силой кидает на стол, уронив при этом компьютер и разбив лампу.

— Я говорил тебе о том, что произойдет, если ты хотя бы взглянешь в ее сторону, — убийственным тоном произносит Ашер и ударяет Джексона своей головой. Он отстраняется, и голова ошеломленного Джексона отскакивает от стены, прежде чем ему удается восстановить контроль. — Тебе повезло, что ты еще жив, ублюдок.

Эш отходит и снова наносит удар за ударом. Уайтли все еще стоит на своем месте, будто бы наслаждаясь зрелищем. Это не кончится ничем хорошим. Если я сейчас же не прекращу все это, то остаток своих дней Ашер будет коротать в тюрьме, а Джексон — в аду. Потому что он собирается убить его.

Придя к решению, о котором я впоследствии буду сильно сожалеть, я бегу в коридор, останавливаясь у лестницы. У меня нет другого выбора.

— Дэшиелл! — кричу я, сложив руки рупором. — Эдриан! Кто-нибудь, позовите моего брата! — Музыка все еще грохочет, но мои крики громче. Я бегу обратно в комнату, надеясь, что хоть кто-то меня услышал. Я не могу достучаться до Ашера сейчас, и у меня недостаточно сил, чтобы оттащить его.

Они катаются по полу, и все, что удается делать Джексону, — защищать свое лицо от ударов.

Из последних сил пытаясь повлиять на Ашера, я обхватываю руками его талию, в то время как он избивает Джексона. Он останавливается в сомнениях, занеся кулак для следующего удара. Я прижалась губами к его спине, расположив голову между его лопаток.

— Пожалуйста, детка. Остановись, — умоляю его я.

— Какого хрена? — схожая с моей синева знакомых глаз встречается с моим виноватым взглядом, когда Дэш врывается в комнату, наблюдая все, что здесь происходит.

Ашер резко поворачивает голову, тяжело дыша от напряжения. Его черные волосы упали ему на глаза, и он отбрасывает их в сторону резким движением подбородка. Дэш недоверчиво качает головой, а Эдриан стоит, скрестив руки на груди и сдвинув брови, от его обычно игривого поведения не осталось и следа.

— Дэш… — начинаю было говорить я, отстраняясь, но прежде чем его имя слетело с моих губ, Джексон воспользовался моментом отвлеченности и ударил Ашера. Не ожидая удара, голова парня откидывается назад. Оступившись, он едва не сбивает меня с ног. Я бросаюсь к Джексону, внезапно позабыв о своей безопасности. Я бью его по лицу и царапаю когтями целых две секунды, прежде чем он отталкивает меня, и все трое парней наваливаются на него, прижимая спиной к стене.

— Какого хрена, мать твою! — орет мой брат. Он удерживает Джексона за правое плечо. Эдриан — за левое, а Ашер… Ашер вцепился ему в глотку. — Кому-то стоит начать говорить, черт возьми. Прямо сейчас.

Женский смешок напоминает мне о присутствии Уайтли, и мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть, что же может быть таким смешным. Она стоит все там же, черные чулки сползли по ногам, смеется и качает головой. Рядом с ней стеклянное зеркало с маленькими белыми линиями, разделенными на ряды, свернутая стодолларовая купюра и кредитная карточка на тумбочке.

— Какая же ты конченая, Уайт, — говорит Эдриан. — Это низко. Даже для тебя.

Ее лицо вытягивается, брови сдвигаются, и я уже знаю, что сейчас произойдет. Она в одном шаге от того, чтобы сбросить бомбу, которая превратит мой мир в пепел, и ее это ни малейшим образом не беспокоит.

— Это я конченая? — шипит она, указывая пальцем в нашем направлении. — Вы четверо ведете себя так, будто дохрена близки. Такие верные. Неприкасаемые для окружающих. Но именно вы здесь самые конченые. У вас друг от друга больше секретов, чем вы можете себе представить.

Я встречаюсь взглядом с Ашером, мы оба мысленно готовимся к тому, что, как мы знаем, грядет. Я хочу рассказать брату о нас. Я хочу рассказать о нас всему миру. Но не таким образом. Это не должно исходить от Уайтли.

— Я пас, — со смешком произносит Эдриан, отпускает Джексона и начинает отходить к двери.

— Тогда давай начнем с тебя, Эдриан, — говорит Уайтли. Он останавливается и разворачивается, раскинув в руки в давай-порази-меня жесте.

— Готова поспорить, что никто из присутствующих не знает, что у тебя не стоит. По крайней мере, пока твоего лучшего друга нет рядом. Почему же? Может быть из-за того, что женские киски тебя вовсе не интересуют?

«О чем она говорит?»

— Нет, только ты обладаешь способностью не вызывать у меня стояк, — он наносит ответный удар, но я могу заметить, что ее слова попали в намеченную цель, так как он стискивает челюсти и сжимает кулаки.

— Он не гей. Довольно, Уайтли, — угрожающим и низким голосом произносит Дэш. Ее внимание переключается на него, и она приподнимает одну идеально выщипанную бровь. Дэш ослабевает хватку на руке Джексона, но Ашер все еще удерживает его за горло.

— Почему? Потому что ты не хочешь показать своей обожаемой младшей сестренке, насколько вы испорченные? Как вы любите делить девушек с Эдрианом. Как вы вдвоем трахали меня, ночь за ночью, даже в старшей школе.

Ее глаза светятся победой в ожидании моей реакции. Я прикусываю щеку изнутри, чтобы челюсть не ударилась об пол. Я знала, что Адриан был замешан в каком-то странном дерьме, но все-таки есть некоторые вещи, которые тебе не стоит знать о своем брате. Дэш даже не смотрит мне в глаза, и сейчас я ненавижу Уайтли. Я ненавижу ее за все это.

— А что насчет тебя? — выпаливаю я. — Ты переспала со всеми в этой комнате, кроме меня. Твой папочка недостаточно тебя любит? Или это из-за Ашера? Он не хочет тебя, Уайтли. Почему ты просто не можешь это принять? То, что ты переспала со всеми его друзьями, не заставит его ревновать.

Я знаю, что веду себя грубо. Я слышу, как слова извергаются из моего рта, как словесный понос, но я не могу остановиться. Уайтли токсична и своим ядом она причиняет боль каждому человеку, которого я люблю. Я терпела ее много лет. Но это? Это зашло слишком далеко.

Уайтли закрывает рот, и ее лицо становится пунцовым.

— Ты, — говорит она, указывая на меня пальцем. — О тебе мы тоже поговорим, маленькая Мисс Поцелуйная Шлюха. Ты засунешь свой язык в глотку любому, но когда дело доходит до секса, никто не трахает тебя так, как лучший друг твоего брата.

И вот оно. Мой пульс учащается, и я слышу свой пульс в ушах, которые горят. Все взгляды обращены на меня. Никто не разговаривает. Дэш глазами умоляет меня отрицать это, но я не стану лгать. Джексон смеется, несмотря на то, что пальцы Ашера сомкнулись на его шее. Эш не выказывает никаких эмоций. Его лицо совершенно пустое, но я знаю, что он делает. Он готовится к последствиям. Я возвращаю маску на место.

— Я имею в виду, конечно, ты облажалась с Джексоном, пытаясь забыть Ашера. Хоть это было единичным случаем. Но я тебя не виню, — заговорщически шепчет она, держа большой и указательный пальцы на расстоянии дюйма друг от друга в универсальном знаке крошечного члена, а ее нижняя губа выпячена в фальшивой гримасе.

— Какого черта, Уайт?! — орет Джексон.

— Ты трахал мою сестру? — в это же время произносит мой брат.

— Пока мы тут все делимся секретами, — вновь выпаливает Джексон, — хотите ли вы знать реальную причину, по которой уехал Ашер?

— Джексон, нет. — Уайтли качает головой, впервые выглядя по-настоящему взволнованной. Мое сердце замирает, желудок наполняется ужасом. Даже Ашер кажется смущенным. Что Джексон мог знать об его отъезде?

— Уайтли увидела вас той ночью, ребята, — начинает он, и хватка Ашера на его горле усиливается. — В комнате Дэша. Она увидела вас в окно.

— О чем он, мать вашу, говорит? — теряя всякое терпение, спрашивает мой брат.

— В тот момент она уже знала, что потеряла его, поэтому сделала фото до того момента, когда в комнату зашел Дэш, и отправила снимок напрямую папочке Вейл. Именно он вынудил его уехать. А все потому что она ревновала.

«Что? Как?»

Мой отец ясно выражал свои чувства по отношению к Ашеру, но он никогда бы не сделал ничего подобного. И если бы он это сделал, он бы упомянул, что знает, верно? Ашер резко опускает руку, закидывая обе руки за голову, и расхаживает взад-вперед, позволяя этой новой информации дойти до каждого. Она сделала это. Я недооценивала ее. Я думала, что она просто типичная дрянная школьница: готическое издание. Я никогда не думала, что она способна на что-то подобное. Я не должна удивляться, но я все еще в шоке.

— Ей было четырнадцать! — кричит Дэш, и нотки безудержной ярости в его голосе говорят о том, что все закончится плохо. — Ты спал с моей сестрой, когда ей было четырнадцать?

— Все было не та… — пытаюсь возразить я, и Дэш кидается на Ашера, но Эдриан вовремя хватает его.

— Ты долбаный кусок дерьма, — сквозь стиснутые зубы шипит мой брат. — Я приглашал тебя в свой дом. Я доверял вашему с ней общению. Вместо этого ты приставал к ней. Она была еще ребенком!

Ашер вытирает окровавленный нос тыльной стороной ладони и усмехается.

— Я даже не прикасался к ней, мужик.

— Так значит она врет? — Дэшиелл указывает пальцем в сторону Уайтли. — Вы двое не встречались за моей спиной?

— Тогда нет. Я боролся с этим, когда она была моложе. Я, бл*дь, боролся изо всех сил.

— Я убью тебя.

— Я люблю ее.

Мой рот раскрывается. Любовь. Ашер любит меня. И он признал это в комнате полной людей. Эти слова так правдивы, так правдивы, но сказаны в такое неподходящее время.

Дэш бросается на Ашера, и они оба падают. Джексон пользуется возможностью выскользнуть из комнаты, как трус, которым он и является, и мы с Эдрианом пытаемся их разнять. Ашер делает все возможное, чтобы блокировать удары моего брата, на самом деле не причиняя никакого вреда, но после нескольких хороших ударов я могу сказать, что его любезность ослабевает, и он близок к тому, чтобы дать отпор. За все годы, что Дэш и Ашер были друзьями, они никогда не ссорились.

— Прекратите это нахрен! — кричит Эдриан, встав между ними и упершись им ладонями в грудь. Я встаю перед Ашером как раз перед тем, как Дэш наносит очередной удар. Эш отталкивает меня в сторону, и я отлетаю к Уайтли, не удержавшись на ногах. Я снова обращаю все свое внимание на Дэша и Ашера, все еще пытаясь восстановить равновесие, в тот момент как кто-то резко дергает меня вниз за волосы. Я вскидываю руки и пытаюсь развернуться, чтобы смягчить падение, но что-то твердое и острое ударяется о мой затылок и затем… ничего.

Чернота.

Только чернота.

Глава 13

Ашер

«Я, мать твою, убью Дэша».

Эта мысль молнией проносится в моей голове, когда я отталкиваю Брайар, спасая от летящего ей в лицо кулака. Я облажался, но он подвергает опасности свою сестру, потому что ослеплен безудержной яростью.

Я слышу крик Уайтли и краем глаза замечаю, как Брай оседает на пол. Ее затылок ударяется об угол стоящей рядом тумбочки, и от этого движения банка колы взлетает в воздух. Черт. Черт, черт, черт.

— Брайар! — я выкрикиваю ее имя, но она не двигается. Уайтли стоит, прикрыв рукой разинутый от ужаса рот. Я падаю на колени. Я хочу растрясти девушку, приподнять ее голову и заставить посмотреть на меня, но прекрасно знаю, что сейчас ее лучше не двигать. Под ее головой растекается лужица крови, и я бросаю взгляд на Дэша, который настолько бледный, что смахивает на долбаное привидение.

— Звоните 911!

Эдриан отходит от шока и судорожно начинает рыться в своих карманах в поисках телефона.

— Брайар, детка, проснись. Проклятье, почему она не просыпается?!

«Этого не может быть. Этого не может быть». В голову приходит воспоминание о матери, до боли напоминающее сложившуюся ситуацию. Я нервно трясу головой, стараясь прогнать эти мысли из головы. Это Брайар, сейчас все иначе.

Все звуки превращаются в глухой фоновый шум, среди которого я различаю голос Эдриана, диктующего адрес полиции. Вечеринка на первом этаже в самом разгаре, никто даже не догадывается, что происходит над их головами. Очень осторожно я пытаюсь повернуть Брай на бок. Я где-то читал, что нужно так сделать, и попросту не могу сидеть, сложа руки.

— Отойди от нее, мать твою, — произносит Дэш, придя в себя от шока. — Ты уже достаточно сделал!

Он подходит ближе и опускается на колени рядом с ней. Трясущимися руками хочет дотронуться до сестры, но в самый последний момент одергивает себя.

— Пошел на хрен отсюда, Эш.

Нет.

Нет.

Но я не могу. И не буду. Даже если это будет означать конец нашей с Дэшем дружбы. Я выбираю Брайар. И буду выбирать ее каждый чертов раз, если придется.

Она до сих пор не очнулась. Разве она не должна уже прийти в себя? Я хочу поспорить с ним. Сказать, что я пытался защитить ее от него, а не причинить вред. Но, наблюдая за тем, как по деревянному полу растекается лужа ее ярко-алой крови, я понимаю, что это самый предельно ясный знак свыше. Я не подхожу ей.

— Уайтли! — выкрикивает Эдриан, она подпрыгивает от неожиданности и встречается с ним взглядом. — Выгони всех. Вечеринка окончена.

Она кивает, запаниковав.

— Сейчас же! — орет Эдриан, и она наконец-то выбегает из комнаты. — Дэш, приподними ее голову и плечи, но не двигай шею.

— Окей. Окей, я понял, — едва слышно произносит Дэшиелл, закрыв глаза.

— Келли, принеси чистое полотенце или любую другую тряпку. Нам нужно остановить кровотечение.

Я не хочу отходить от нее. Я чувствую, что если сделаю это… я просто не могу позволить этому повториться. С ней все будет в порядке. Она просто ударилась головой. Не обращая внимания на сковавшую грудную клетку и удушающий страх, на перепачканные кровью ботинки, я начинаю двигаться.

— Откуда ты все это знаешь? С ней же все будет в порядке? — слышу я голос Дэша, когда выхожу за дверь.

— Когда твоя мать работает врачом, то со временем ты что-то запоминаешь.

Я не слышу ответ Дэша. Я бегу по коридору в сторону ванной, в которой мы были буквально недавно. Черт, как так может быть, что прошло всего двадцать минут? Как все могло пойти наперекосяк за такой короткий срок? Я натыкаюсь на парочку — какому-то парню, сидящему на толчке, отсасывает рыжеволосая девушка — я ору на них, чтобы проваливали к чертовой матери. Они оба вскакивают, и он спотыкается о свои штаны, когда они спешно покидают ванную.

— Она еще не пришла в себя? — спрашиваю я, подкладывая полотенца под ее голову. Чем дольше она остается неподвижной, тем больше мной овладевает чувство животного страха. Белокурые волосы девушки прилипли к окровавленным щекам и ключице. Дэш зажал рану своей скомканной футболкой, чтобы остановить кровотечение, и позволил мне заменить ее на новое полотенце.

— Проклятье, где скорая? — в панике вопрошает Дэшиелл, и его слова эхом отдаются в моей голове. Такое чувство, что прошло уже несколько часов, когда на самом деле Брайар упала всего пару минут назад.

— Я пойду проверить, что все ушли и заодно дождусь скорую, — говорит Эдриан, оставляя нас с Брай.

— Я не могу… — начинаю я, но голос меня подводит. Я прочищаю горло и пробую снова. — Я не могу потерять ее. Она единственное хорошее, что есть в моей жизни.

— Хватит. Единственная причина, по которой ты все еще здесь, заключается в том, что сестра нуждается во мне прямо сейчас.

Я хочу сказать ему, чтобы он попробовал. Пусть, бл*дь, попробует заставить меня уйти. Так что мы ждем в напряженной тишине, время тянется бесконечно долго, пока парамедики, или врачи скорой помощи, или кто бы они там ни были, не вваливаются в комнату. Их шестеро, двое несут носилки.

Вслед за ними с побледневшим лицом влетает Натали.

— О боже! — вскрикивает она.

— Как долго она находится без сознания? — спрашивает врач.

— Я не знаю, черт, минут десять? — отвечает Дэш.

— Как ее зовут?

— Брайар Вейл.

— Брайар, ты меня слышишь? — спрашивает другой врач, присаживаясь и проверяя пульс девушки. Когда она не отвечает, он сильно нажимает кулаками на ее грудную клетку.

— Какого хрена вы делаете? — выкрикиваю я, едва удержавшись, чтобы не скинуть его руки. Мне кажется, что девушка шевельнулась, но это не точно.

— Я проверяю, насколько она в сознании. Она что-то пила?

— Нет, не думаю, — отвечаю я, но, черт возьми, не уверен в этом. — Она ударилась затылком об угол тумбочки.

Я указываю на тумбочку и понимаю, что никто даже не подумал убрать наркоту и прочее. Это реально последнее, о чем я сейчас беспокоюсь — эта дрянь не моя, — но неодобрительный взгляд, который бросает на меня медик, говорит о том, что мужчина полагает, будто он всех нас раскусил.

— Она не пила, — вклинивается в разговор Натали, сцепив руки. — Я предложила ей стакан пунша, но она поставила его на стол, не сделав ни глотка.

— Черт, и наркотики она тоже не принимает, — с нажимом добавляю я.

— Хорошо, давайте отвезем ее в больницу.

Брайар кладут на носилки и спускают вниз. Мой живот настолько скрутило, что кажется, будто вот-вот стошнит. Все это напоминает мне, как я потерял маму. Неподвижность, кровь. Телефон начинает звонить, но я даже не смотрю на экран, прежде чем нажать кнопку «отвалите».

«С ней все в порядке. Она должна быть в порядке».

Как только мы выходим на улицу, врач спрашивает, кто поедет с Брай в больницу, и мы с Дэшем вместе вызываемся.

— Если ты и поедешь с ней в одной машине, то только в долбаном мешке для трупов, — угрожающе понизив голос, произносит Дэш.

Качая головой, я безмолвно начинаю пятиться к своему пикапу. Но он оказывается заблокированным двумя другими машинами.

«Чтоб тебя!»

Я всерьез подумываю о том, чтобы угнать одну из них — в этом я как-никак мастер — когда появляется автомобиль Натали, и девушка жестами зовет меня сесть к ней.

— Тебя подвезти?

Слезы ручьем стекают по ее лицу, но она пытается выдавить из себя неуверенную беззаботную улыбку. Обычно Натали для меня как заноза в заднице. Она очень громкая и дерзкая, и мне бы так хотелось, чтобы у нее существовала кнопка бесшумного режима. Я едва выношу ее, но прямо сейчас мы так похожи. Парень и девушка, которые едва ли могут справиться с тем, что самый важный человек в их жизни лежит в карете скорой помощи.

Я забираюсь в ее блестящую спортивную машину, которая, наверное, стоит больше, чем дома большей части жителей. Дрожащей рукой она дотягивается до рычага переключения передач, и в этот момент девушка слетает с катушек. Она ударяет по рулю, и с ее губ срывается разочарованное рычание. Я вижу, что она сходит с ума. В прямом, черт возьми, смысле теряет рассудок. У нас мало времени, поэтому я кладу ее руку обратно на рычаг и накрываю своей. Ее глаза устремляются на меня.

— Соберись. Мы нужны Брайар.

— Хорошо. Хорошо, — говорит она, но это звучит так, будто она сама пытается себя в этом убедить.

— Дыши.

Она делает глубокие вдохи и выдохи, как я говорю.

— А теперь поехали, бл*дь.

Не теряя времени, она поворачивает ключ зажигания и вдавливает педаль газа. Лавируя между машинами, мы пытаемся не потерять из виду красно-синие проблески на протяжении всего пути в больницу. Она следует за каретой скорой помощи до самого входа в приемный покой и высаживает меня там, прежде чем отвезти машину на стоянку.

Я бегу к скорой, из которой выгружают носилки, на которых лежит мое чертово сердце. Первое, что я замечаю, — Дэш разговаривает с ней и уверяет, что все в порядке.

«Она пришла в себя. Ради всего святого, она очнулась».

— Брайар! — кричу я, приближаясь к девушке, и ее взгляд следует в сторону звука.

— Ашер? Что случилось? Ашер, прошу тебя. — Она смущена и растеряна, и я вынуждаю себя не паниковать, если вдруг она ничего не помнит. Такое случается при травмах головы. Верно?

— Все в порядке. Все будет хорошо. Я обещаю.

Они вносят ее в больницу. Яркие флуоресцентные лампы и шум оживленной бригады скорой помощи резко контрастируют с безмолвным и спокойным ночным небом.

— Вы двое будете ожидать здесь, — бросает через плечо один из санитаров. — Кто-то из персонала вскоре подойдет к вам и сообщит последние новости.

— Ашер, пожалуйста, не оставляй меня, — произносит Брайар прежде чем ее увозят через двойные двери, проход через которые нам запрещен.

— Я буду здесь, детка. Я никуда не уйду, — кричу я вслед.

И это правда. Ничто и никто не сможет заставить меня покинуть ее. Сцепив руки за головой, я меряю шагами комнату ожидания, в то время как Дэш решает сесть. Я пытаюсь отвлечь себя тем, что начинаю считать квадратные блоки потолка и придумывать фигуры из разводов воды на них.

Спустя какое-то время я замечаю, что Дэш со скрещенными на груди руками и непроницаемым выражением лица внимательно наблюдает за каждым моим движением.

— Что? — раздраженно выпаливаю я.

— Она звала тебя.

«Брайар?»

— Когда?

— Она звала тебя, как только мы приехали, а затем попросила не оставлять ее. Не меня. Всякий раз, когда она падала и разбивала коленки, всякий раз, когда она забывала свой обед, она звала меня. Не моих родителей. Меня. Но сейчас она звала тебя.

Я не знаю, что на это ответить. И я также не понимаю, к чему он клонит. Поэтому я принимаю решение промолчать. Спустя пару минут Дэш снова прерывает молчание.

— Она любит тебя, — нехотя произносит он.

Я останавливаюсь, и даже несмотря на то, что эти слова произнесены не Брайар, мое сердце начинает биться чаще. Я понимаю, что он подразумевал не братскую или дружескую любовь, иначе он не был бы так расстроен.

— Что ж, я все испортил.

Почему я просто не смог уйти? Мои действия привели к такому результату.

Я присаживаюсь на расстоянии двух стульев от него и, опустив локти на колени, обхватываю голову руками. Мой телефон снова звонит, но я перевожу его в беззвучный режим. Спустя буквально секунду в двери приемного покоя подобно урагану врывается Натали. Она все еще в вечернем наряде, но ее туфли свисают с руки.

— Где она? С ней все в порядке? Вам уже что-то сообщили? Им нужна долбаная парковка побольше. Я десять минут искала место. В чрезвычайной ситуации это просто недопустимо, — кричит она.

«И-и-и-и, мисс Словесный понос снова с нами».

— Успокойся, турбо. Она пришла в себя, но нам еще не разрешили ее навестить, — произношу я, снова опустив голову.

— Она в сознании, — повторяет девушка, шок и облегчение одновременно сквозят в ее голосе. — Охрененно.

Натали закидывает свои туфли под стул между Дэшем и мной и плюхается в него, как мешок с картошкой.

Мой телефон снова начинает разрываться в заднем кармане, и в этот раз я готов убить того, кто окажется на том конце линии. Я смотрю на экран — номер не определен.

— Что? — рявкаю я в трубку.

— Здравствуйте, могу я поговорить с Ашером Келли? — спрашивает мужской голос.

— Очень, бл*дь, не вовремя. Что бы вы ни продавали, мне это не интересно. — Я уже почти положил трубку, но его последние слова заставили меня остановиться.

— Это касается вашего отца. Джон Келли? Это доктор ДюКейн из Баннер Норт. Мне нужно, чтобы вы приехали в больницу, — его голос спокоен и даже мягок, и где-то в глубине души я уже понимаю, что он скажет дальше.

— Я, эм, я уже здесь, — говорю я и затыкаю свободное ухо пальцем, отворачиваясь от Дэша и Нат. — С ним все в порядке?

— О, — произносит он удивленно. — Где вы? Я бы хотел поговорить с вами лично.

Жгучий страх, который успел превратиться в тлеющие угли, с каждой секундой разгорается с удвоенной силой.

— Я в приемном покое. Он умер? — прямо спрашиваю я, сразу переходя к делу. — Просто, бл*дь, скажите мне.

Я чувствую две пары уставившихся на меня глаз, но игнорирую их. Мне не нужна их долбаная жалость, и уж точно не нужно, чтобы доктор пришел подержать меня за ручку.

— Я уже направляюсь к вам, — это все, что он отвечает. Я завершаю звонок и кручу телефон в руках, не поднимая головы.

— Все хорошо, мужик? — осторожно спрашивает Дэш.

Я не отвечаю.

— Ашер? — в этот раз это взволнованный голос Натали.

— Со мной все нормально. — Мой жесткий тон прерывает дальнейшие расспросы. В течение неопределенного времени мы сидим в гнетущей тишине, прежде чем мужчина в белом зовет меня по имени.

— Ашер Келли? — он окидывает комнату взглядом. Людей не так много, что для выходного дня даже странно. Несколько мамаш со своими больными детьми, пожилая пара и мы. Я встаю, засунув руки в передние карманы джинсов.

— Это ваша семья? — спрашивает мужчина.

— Нет, — говорю я, в то время как Дэш отвечает «да».

Доктор выглядит растерянным, но больше вопросов не задает.

— Можете вы оба пройти со мной?

Дэш колеблется и оглядывается на Натали, но она убеждает его, что останется здесь и, если будут новости о Брайар, позвонит. Он кивает, и мы следуем за Доктором Плохие Новости в отдельную комнату.

В помещении лишь пара стульев, журнальный столик с газетами, телевизор и несколько игр для детей, но в остальном здесь пусто.

— Можете ли вы мне сказать, что знаете о состоянии вашего отца? — спрашивает он.

— У него печеночная недостаточность. — Я потираю щетину на подбородке. — Это все, что мне известно.

— Да. Его состояние становилось все хуже за последние пару недель. Вы знали об этом?

Я стискиваю челюсти. Он не говорил мне об этом. Даже не намекнул.

— Нет, — произношу я сквозь зубы.

— Сиделка нашла его, когда заступала на свою смену.

— Его сиделка? — спрашиваю я, сведя брови в непонимании. Может они его с кем-то перепутали? — У моего отца ее не было.

— Примерно неделю назад он все-таки согласился на помощь сотрудников хосписа. Он вам этого не сказал, верно?

— Нет, судя по всему.

Он подходит ближе и кладет руку мне на плечо. Я таращусь на нее, и он продолжает говорить:

— Мы сделали все, что могли. К сожалению, его церроз был слишком запущен.

Он продолжает говорить, но я уже не разбираю слов. «Мы сделали все, что могли». Все знают, что это значит.

Дэш начинает отвечать вместо меня, потому что я все еще не в состоянии участвовать в разговоре. Моя мать мертва. Мой отец мертв. Раненая Брайар лежит где-то в этой больнице. И связующее звено — это я.

— Вы хотите его увидеть? — голос доктора прорывается через мои мысли. Я трясу головой. Какой в этом смысл, верно? Он же мертв.

— Дайте мне знать, если передумаете, но это нужно сделать как можно скорее, — мягко произносит он, протягивая свою визитку. Дэш берет ее. — Мой номер на обратной стороне. Дайте знать, если вам что-то понадобится. И повторюсь, я очень сожалею о вашей утрате.

Еще одно похлопывание по плечу, и он уходит.

— Ашер… — произносит Дэш, и мое имя повисает в воздухе между нами. Это слово слишком непривычно для него. Он никогда не звал меня Ашером, он называл меня Келли. За шесть лет нашей дружбы он, наверное, ни разу не звал меня по имени. И по какой-то причине это приводит меня в чувство. Это делает все более реальным. Он бы не звал меня по имени, если бы все не было настолько хреново.

Я знал, что это неизбежно. Именно по этой причине я и вернулся. Так почему же у меня такое чувство, будто почву выбили из-под ног?

Телефон Дэша вибрирует, и парень читает высветившееся на экране сообщение.

— Медсестра сказала, что Брайар в порядке. Лишь легкое сотрясение мозга, мы сможем увидеть ее через несколько минут.

Мне полегчало, так чертовски полегчало, но в глубине души слишком тяжело. Словно над моей головой парит огромная грозовая туча, затягивающая в свой мрак всех, кто мне близок.

Дэш направляется к двери, но останавливается и оборачивается, когда понимает, что я не следую за ним.

— Ты идешь?

— Дай мне минуту.

Он опускает голову и похлопывает по дверному косяку. Он колеблется — в поисках правильных слов — но, не подобрав таковых, выходит за дверь, оставляя меня с бушующей внутри бурей эмоций.

Моя мама погибла из-за меня. Мой отец умер, потому что не смог вынести жизни без нее, и причиной этому снова стал я. Он умер в одиночестве. И это тоже моя вина. Брайар. Если бы я не заставил ее подняться на второй этаж. Если бы я прошел мимо Джексона, вместо того, чтобы позволить гневу управлять своим разумом, ее бы тут не было. Мне не нужно было возвращаться. И если я задержусь здесь еще немного, то и для нее будет слишком поздно.

Дэш и Натали ждут меня. Брайар, черт возьми, ждет меня. Мой отец ждет меня. Не хочу видеть кого-либо из них, и сильнее, чем когда-либо во мне горит желание сбежать. Я, бл*дь, не могу здесь находиться. Такое чувство, что я не могу дышать. Пульс стучит в ушах, и комната начинает вращаться перед глазами. Пошатнувшись и упершись ладонями в колени, я зажмуриваю глаза и судорожно втягиваю воздух. Моим легким этого недостаточно.

Мне нужно уйти. Из этой комнаты. Из этой больницы. Из этого города. Лишь после этого я, возможно, смогу снова вздохнуть полной грудью.

Глава 14

Брайар

«Моя голова раскалывается».

Это первая мысль, которая проскальзывает в моей голове, когда я прихожу в себя в больнице, но подождите, как я тут оказалась? Дэш объясняет мне, что произошло, и события последнего часа начинают медленно всплывать в моей памяти. Драка. Много ударов. Много откровений. Еще больше ударов. Уайтли тянет меня за волосы, а затем лишь темнота.

Как только мы входим в палату, медсестра проверяет мои жизненные показатели и помогает переодеться в больничный халат, прежде чем входит врач, чтобы осмотреть меня. Теперь, несмотря на невыносимую головную боль, я чувствую себя гораздо лучше. Мне нужно выбраться отсюда, чтобы поговорить с Ашером — наедине — обо всем, что произошло. То, что случилось сегодня вечером, просто не укладывается в голове.

Дверь медленно и со скрипом открывается, пропуская в комнату луч света, а затем следует легкий стук.

— Брай? — спрашивает мой брат.

— Входи.

В палату входят Дэш и Нат с непривычно вытянутыми лицами.

— Эй, кто-то умер? — шучу я, пытаясь разрядить обстановку, но они не смеются. Они обмениваются взглядом, от которого мое сердце камнем падает вниз.

— Ты в порядке? — спрашивает Нат, сменив тему. Она садится в изножье больничной койки и аккуратно смахивает волосы с моего лица, чтобы получше рассмотреть ссадины.

— Все хорошо, — говорю я, и мой взгляд мечется между ними. — Что-то случилось?

Натали смотрит на Дэша, ожидая его разрешения, и я сразу понимаю, что все плохо. С каких это пор она подчиняется ему? Или кому-нибудь, если уж на то пошло? Дэш качает головой.

— Скажите мне, — настаиваю я. — Что-то с Ашером? Он цел?

Ноздри Дэшиелла трепещут от раздражения, но у меня нет ни малейшего желания проникаться к нему сочувствием из-за того, что бедняга только что узнал, что его младшая сестренка и лучший друг тайно встречались за его спиной.

— С ним все в порядке, но сегодня умер его отец.

Я в ужасе подношу руку ко рту, и мои глаза наполняются слезами. Свесив ноги с края кровати, я решительно настроена найти Эша.

— Где он? — спрыгнув, спрашиваю я. — Я хочу быть рядом с ним.

— Черта с два, сестренка, — произносит Нат, усаживая меня обратно на кровать. — Прежде чем спасать кого-то другого, ты должна позаботиться о самой себе.

— Она права. Более того, он сказал, что сам придет сюда. Ему просто нужно пару минут, чтобы свыкнуться с произошедшим.

Я неохотно соглашаюсь, откидываюсь на спинку кровати и накрываю одеялом замерзшие ноги — почему в больницах всегда так холодно? Какая-то часть меня понимает, что Ашер не придет. Я чувствую это нутром.

В палату заходит доктор, останавливается у раковины и моет руки.

— Итак, у меня есть две новости — плохая и хорошая. С какой начать? — произносит он вместо приветствия.

— С хорошей, — отвечаю я, потому что не уверена, что сегодня смогу вынести еще больше негатива.

— Что ж, хорошая новость заключается в том, что с вами все будет в порядке. Легкое сотрясение мозга. Не нужно делать компьютерную томографию или что-то в этом роде, так как вы не очень долго были без сознания, и у вас нет серьезной амнезии. Прошло около двух часов с тех пор, как вы сюда приехали, так что если бы ваше состояние ухудшилось, мы бы обязательно это заметили.

Я облегченно киваю.

— А плохая новость? — со скрещенными на груди руками спрашивает Дэш.

— Плохая новость заключается в том, что ваша рана слишком большая, — он указывает пальцами в сторону моей головы. — И придется наложить несколько швов.

— Это все? Когда я смогу вернуться домой?

— Так, если брать во внимание, что… — доктор смотрит на наручные часы. — Сейчас всего три часа утра, то, чтобы перестраховаться, я бы посоветовал вам задержаться здесь еще на несколько часов. Я отпущу вас в районе восьми, когда будет заступать новая смена. Идет?

«Нет, мне это совсем не нравится», — хочется сказать мне. Эш нуждается во мне, но я никуда не ухожу. Рану на голове зашили, и я уговариваю Натали и Дэша пойти поспать. Следующие шесть часов я только то и делаю, что пересматриваю «Сверхъестественное» и постоянно звоню Ашеру. До тех пор, пока мой телефон в конечном итоге не разряжается.

В восемь сорок шесть в палату входит доктор с документами на выписку в руках. Я ждала этого и была одета еще с семи часов.

— Ну что, мисс Брайар, — начинает он, листая бумаги. — У вас легкое сотрясение мозга. В течение последующих нескольких дней вас могут беспокоить головные боли, так что не переживайте. На вашу повседневную жизнь больше ничего не повлияет, но старайтесь пока что избегать контактных видов спорта. Здесь написаны все побочные эффекты и то, чем пока не стоит заниматься. Если что-то из перечисленного вдруг проявится, — продолжает объяснять доктор, обводя нужные пункты ручкой. — Незамедлительно приезжайте в больницу. Еще есть вопросы?

— Нет, — отвечаю я, подписывая копии документов. Он снова напутствует мне быть аккуратнее, и после этого мы наконец-то покидаем больницу.

— Мне нужно найти Ашера. Вы знаете, в какой палате его отец? — я не трачу времени на лишние вопросы. Дэш и Нат качают головами. Несмотря на их неодобрение, я бегу в сторону стойки регистрации, эти двое следуют по пятам. Упершись руками в столешницу, я судорожно пытаюсь восстановить дыхание, но все, на чем я сейчас могу сконцентрироваться, — это как можно быстрее найти Ашера.

— Здравствуйте, не подскажете, в какой палате находится Джон Келли?

Уставшая медсестра даже не отрывает взгляда от экрана компьютера.

— Вы его семья?

— Нет. Это отец моего молодого человека, — вру я, не обращая внимания на скривившееся лицо Дэша, когда я произношу слово парень. Я не знаю, кто мы друг другу, но сомневаюсь, что определение «парень, с которым мы иногда трахаемся и иногда враждуем» позволит мне получить необходимую информацию.

— Мне жаль, — произносит медсестра, наконец-то одарив меня взглядом через очки с невероятно толстыми стеклами. — Я могу давать эту информацию только членам семьи.

— Хорошо, в таком случае это мой отец, — говорю я сквозь стиснутые зубы, но Дэш за локоть оттаскивает меня в сторону, извинившись за мое поведение.

— Брайар, тебе нужно успокоиться. Он уже не в своей палате, его скорее всего перевезли в морг. Ты практически не спала и у тебя долбаное сотрясение мозга. Поехали домой, возможно, он там, — говорит Дэш, и Нат согласно кивает.

Я знаю, что он просто пытается увезти меня, но в конечном итоге соглашаюсь, потому что он может быть прав. Зная Ашера, он точно не будет сидеть возле тела Джона. Вместо этого он изо всех сил будет стараться избежать всех эмоций, которые норовят пробить его стену безразличия. Да и все его вещи находятся у нас дома, так что стоит начать поиски именно оттуда.

Не обращая внимания на пульсацию в висках, мы направляемся к выходу и забираемся в маленькую машину Натали. Я сажусь на заднее сиденье, благодарная за возможность побыть наедине со своими мыслями. Я закрываю глаза и откидываю голову на черную кожу подголовника. Слишком много мыслей требуют внимания. Мой отец прогнал Ашера и не сказал ни слова. Во всем этом замешана Уайтли. Боже, все эти годы я думала, что она просто была раздражающим фактором. Я не имела ни малейшего понятия, что она была корнем всех проблем. Страшно представить, что тогда думал обо мне Ашер. Все это время он считал, что я предала его. Это объясняет его отстраненность и ненависть в самом начале, но тогда зачем он вернулся? Джон. Он ушел, вот так просто. Трудно поверить, что мы совсем недавно навещали его, он был на ногах, ел и болтал. Забавно, как все может измениться в одно мгновение. И под «забавно» я подразумеваю полную задницу.

Все мои надежды разом испаряются, когда мы подъезжаем к дому, и пикапа Ашера нигде не видно. Пульс начинает стучать в ушах, когда я набираю код и вхожу в дом. Я чувствую легкий запах его одеколона, но не могу понять, он реален или это лишь игра воображения.

Я направляюсь прямиком в медиа зал. Его сумка исчезла. Я проверяю шкаф в коридоре, которым он иногда пользовался — внутри лишь постельное белье и чистые полотенца — и ясно осознаю, что он ушел. Только в этот раз все гораздо хуже. Он позволил мне влюбиться в него. Он позволил мне ощутить себя любимой. А потом он просто забрал все это, оставив в моей груди еще более глубокую дыру, чем ранее.

Не знаю, что именно — тяжесть произошедшего резко упала мне на плечи или просто нехватка сна — но я теряю рассудок. Только сейчас я замечаю, что слезы ручьями стекают по лицу.

— Его нет, — я рыдаю и разворачиваюсь, Натали подходит и прижимает мою голову к своей груди, утешая меня как маленького ребенка. — Почему это произошло снова? Почему я так поступаю с собой?

Я знала, что играю с огнем. Я была обречена с самого начала. Но непослушные сердца не ведают плачевных последствий. Плохие привычки так легко приобрести, но так невероятно трудно от них избавиться, и Ашер был худшей зависимостью из всех. Я позволила ему проникнуть в свою душу, и он сжег меня изнутри, не оставив ничего, кроме пепла.

— Брай, — шепотом произносит Дэш, и я чувствую его руку на своем плече. Я поворачиваюсь к нему, и он заключает меня в объятия. Его руки позволяют мне не осесть на пол. Я так устала. Устала врать и скрываться, устала, что мне причиняют боль, устала от того, что вечно пытаюсь всем угодить.

— Почему отец прогнал его? — сквозь ком в горле спрашиваю я. — Это все бессмысленно.

Дэш целует меня в лоб и сжимает плечи.

— Я понятия, бл*дь, не имею, но обещаю, что узнаю.

Он говорит это с такой убежденностью, что я не сомневаюсь в нем ни на секунду. Хоть Ашер ушел, и ничто в моем мире больше не кажется правильным, я утешаюсь тем фактом, что брат на моей стороне. Кто-то, кто любит Ашера так же сильно, как и я.

— Послушай меня, — произносит Дэш с таким чувством, которого я еще ни разу не слышала в его голосе. — Я знаю, что ты расстроена, я знаю, что все пошло через жопу, но я хочу, чтобы ты отдохнула. Я приготовлю тебе поесть, и после этого ты пойдешь спать.

Я даже не спорю, потому что знаю, что он прав. Только я не представляю, как заснуть, когда весь мой мир перевернулся с ног на голову. Натали следует за мной в комнату, и я вытаскиваю свою любимую старую футболку со въевшимися пятнами крови, прежде чем забраться в постель и свернуться калачиком. Нат устраивается позади меня. Какое-то время мы просто лежим в тишине в ожидании Дэша, пока девушка играет с моими прядями — единственными звуками были мое случайное сопение или икота. Должно быть, сейчас я являю собой жалкое зрелище, плача в футболку Ашера, пока моя лучшая подруга пытается утешить меня, но я слишком разбита, чтобы переживать из-за этого. Голова болит от пролитых слез — или от падения, а может от того и другого, — а живот урчит, напоминая мне, что я не ела со вчерашнего дня.

Я закрываю глаза, пытаясь представить, что Ашер все еще рядом. Он бы пробрался ко мне в комнату, обхватил меня руками и сказал, что все наладится. Важны лишь мы. Если напрячь воображение еще сильнее, то я даже могу почувствовать его дыхание на своей шее и легкие прикосновения пальцев к щекам. В конце концов, усталость окончательно побеждает, и я засыпаю в объятиях призрака Ашера.

Глава 15

Ашер

Неделю спустя…

— Какого хрена?! — хриплым голосом рычу я, проснувшись от брызг ледяной воды. «Где я, мать твою, и почему так ярко?» Я прикрываю глаза от слепящего солнца и оглядываюсь вокруг. Я в чьем-то саду, уткнувшись лицом в газон. И не в чьем-то — Дэйра — который стоит надо мной со шлангом в руках, направленным в мою сторону.

— Доброе утро, солнышко, — выпаливает он. У меня есть целых тридцать секунд блаженного неведения, прежде чем я вспоминаю, почему я здесь и события, которые привели к этому. Я бежал, буквально летел со всех ног целых четыре мили от больницы до дома Эдриана. Запрыгнул в свой пикап, заехал в дом Брайар и Дэша, чтобы забрать свои пожитки, а затем выехал на шоссе, направляясь прямиком в Ривер Эдж. Я возник на пороге Дэйра двенадцать часов спустя, а затем поведал ему о последних двух месяцах, напиваясь до беспамятства. «Как все могло так испортиться?»

— Вечеринка жалости к себе окончена. Время собраться и решать проблемы.

— Заткнись нахрен, Дэйр. Я сейчас не нуждаюсь в нравоучениях от старшего братца.

— Да мне плевать, что тебе там нужно. Я на собственном опыте знаю, что сейчас ты на краю омута, нырнув в который будешь всю жизнь сожалеть о содеянном. Поверь мне на слово.

Это, наверное, большее из того, что Дэйр когда-либо рассказывал о себе в одном предложении. Я знаю, что с ним что-то случилось, и у меня всегда было ощущение, словно это нечто трагичное, но я никогда не расспрашивал. Дэйр любит болтать еще меньше, чем я.

Я встаю, стряхиваю прилипшие к голому животу травинки и следую за Дэйром внутрь. Дом точно такой, каким я его помню. В стиле хижины со сводчатыми потолками, расположенный прямо на берегу озера. Он все еще скудно обставлен. Пара диванов перед огромным каменным камином. Пара комнат с кроватями наверху — одна из них моя — и больше ничего. Даже телевизора, который бы сделал эту неделю хоть немного интереснее. Дэйр делал татуировки в новом салоне, который он открыл, а я лишь напивался и спал. Блевал и пил снова.

— Неделя прошла, — говорит Дэйр, вручая мне кружку кофе, его так называемое средство от похмелья. — Тебе нужно похоронить своего отца, мужик.

Кружка обжигающе горячая, но я игнорирую это, сжимая ее так крепко, что кажется, будто она готова рассыпаться в моих руках. Я связался с похоронным бюро. Джон сделал большую часть приготовлений самостоятельно. Его похоронят рядом с моей мамой. Он стал донором органов, что я считаю довольно ироничным, так что весь процесс занял немного больше времени, чем это бывает обычно. Теперь же они просто ждут меня, но я не могу вернуться. Я не буду этого делать.

«Брайар». Даже мысль о ее имени заставляет мое сердце сжиматься в железных тисках. Я бросил ее в долбаной больничной койке. И, прежде всего, она оказалась в ней благодаря мне.

«Ашер, пожалуйста, не оставляй меня».

Ее голос преследует меня, и я зажмуриваю глаза. Я пообещал ей, что не оставлю ее, и, хотя это было сделано для ее же блага, я не могу перестать представлять, каково ей было, когда она поняла, что меня нет рядом. Когда она поняла, что я не вернусь. Я предупреждал ее, что так и будет. Именно этого я пытался всеми силами избежать. Но то, что я чувствую к Брай, выходит за привычные рамки логики, правил и социальных норм. Она так глубоко укоренилась во мне, что без нее я чужд сам себе. Моя лучшая сторона была ее худшим творением.

Впрочем, все это не имеет значения. Я не тот, кто ей нужен. Мне не место в этом городе и с этими людьми. Брайар прекрасна и чиста по своей природе, в то время как я сгнил изнутри. Достаточно лишь одной ложки дегтя, чтобы испортить весь мед.

Глава 16

Брайар

Восьмой день…

Родители возвращаются.

Им потребовалась целая неделя, чтобы прослушать голосовую почту и сообщение, в котором доктор сообщает, что их дочь госпитализирована. Но стоит отдать им должное — узнав эту новость, они вылетели домой ближайшим рейсом. Всепоглощающее отчаяние, которое я испытывала всю последнюю неделю, превращается в гнев, и моя кровь буквально вскипает при мысли о причастности моего отца к случившемуся. Папа, конечно, не самый мягкий человек в мире, но я не думала, что он способен на подобное. Особенно когда это причиняет боль его собственной дочери. Судя по всему, я ошибалась.

Я распрямляюсь из позы эмбриона, в которой провела большую часть недели, и, потянув ноги, зеваю. Я только и занималась тем, что спала и пересматривала «Легенды Дикого Запада», лежа в кровати. Я попросту не могу войти в медиа зал, не ощутив ноющей боли. Он осквернил мое любимое место.

— Урод, — бормочу я себе под нос.

Я позвонила в похоронное бюро, но там мне сообщили, что никаких церемоний для Джона организовано не было. Он не был плохим человеком. Он был мужчиной, который совершал плохие поступки. Мужчиной, который не смог справиться со своей болью, поэтому он отталкивал от себя собственного сына и окружающих, напиваясь до смерти. Больше всего в жизни я боюсь, что Ашер пойдет по такому же пути. Я надеялась, что стану его спасательным кругом, смогу принести свет в его жизнь. Потому что, несмотря на все недомолвки, ложь и прятки, он делал меня счастливой, цельной. Я пообещала себе, что не позволю ему сломать меня. Я не хотела влюбляться. Полюбить, чтобы потом ощутить боль потери, оказалось для меня слишком невыносимо.

Я слышу пронзительный и взволнованный голос матери, доносящийся из-за входной двери, ее каблуки стучат по деревянному полу. Мой отец молчит, но я знаю, что он с ней. Я делаю глубокий вдох, перекатываюсь на спину, готовясь к тому, что они ворвутся в мою дверь. Свесив ноги, я сажусь на край кровати.

— Брайар! — кричит мама, вбегая в комнату. Она наклоняется и обхватывает руками мое лицо, проверяя его на наличие ран. Внешне со мной все в порядке, не считая синяков и шва на затылке. То, что творится внутри меня, — совсем другое дело. Я не говорю, не шевелюсь. Мой взгляд устремляется на отца, пока мама меня осматривает. Его скрещенные на груди руки и строгий костюм не предвещают ничего хорошего. Он выглядит взъерошенным, обеспокоенным. Но все это притворство. Его высокая фигура занимает весь дверной проем, но он ни капельки не пугает меня. Не сейчас. Сейчас меня не испугал бы даже приставленный к голове пистолет.

— Солнышко, — произносит мама, приподняв мой подбородок и вынуждая меня взглянуть на нее. — Что происходит?

— У него спроси, — отвечаю я, выдернув подбородок из ее худых пальцев.

У моего отца даже не хватает совести, чтобы выглядеть виноватым. Он приподнимает бровь, стискивает челюсти и поправляет галстук.

— О чем она говорит? — растерянно спрашивает мать. Возможно она даже не в курсе. Может быть, он не удосужился ей рассказать.

— Хороший вопрос, Нора. Потому что я не имею ни малейшего чертова понятия.

— О, то есть это не ты прогнал Ашера?

— Ашер? — спрашивает мама. — Почему этот парень вечно во что-то вляпывается?

При словах «этот парень» я закатываю глаза, мама знает его уже много лет.

— Конечно, я сделал это, — без тени вины отвечает отец, что шокирует меня. — Я получил анонимное сообщение на работу, в котором была фотография моей четырнадцатилетней дочери, целующейся с главным отбросом этого города.

— Что, простите?! — выпаливает мать.

Я в бешенстве. Мое лицо и уши горят, а ногти впиваются в ладони, оставляя кровавые маленькие следы в форме полумесяца.

— Он был взрослым парнем, который совращал мою дочь. Наркоман. Он плохо влиял на вас с Дэшем. Я бы мог упечь его задницу за решетку. И мне действительно стоило это сделать. Так что я поступил достаточно щедро по отношению к нему.

— Ты шутишь, да? — я встаю и приближаюсь к нему. Он слегка отходит назад, шокированный моей реакцией.

— Ты даже не представляешь, что ты наделал и какие последствия у твоего поступка. Все это время он думал, что я предала его. Что это я вынудила тебя прогнать его.

— Нет, дорогая, тут только его вина. Он должен нести ответственность за свои поступки.

— Из-за тебя он практически погиб! — кричу я, не в силах больше сдерживаться. — Ты отправил его к человеку еще более жестокому, чем его собственный отец. Он едва выжил.

Взгляд моей матери подобно перебрасываемому теннисному мячу мечется между нами, в то время как она пытается разобраться в ситуации.

— Как ты мог так легко помыкать чужой жизнью? Ты возомнил себя богом? Ты просто трус, который прячется за положением в обществе и деньгами. И ты совсем не тот человек, которым я тебя всегда считала.

Я наконец-то прорываюсь сквозь его ледяную броню. Он делает глубокий вдох и его ноздри трепещут, когда он подходит ближе, указывая пальцем мне в лицо.

— Я не бог. Но я твой отец. И я буду делать только то, что, по моему мнению, лучше для моих детей, независимо от того, как это отражается на твоих моральных принципах. Он помеха, Брайар. Хищник. И я не собирался ждать, пока ты сама это осознаешь.

— Именно в этом ты и ошибаешься, — произношу я, вытирая злые слезы с щек, как же я устала плакать. — Потому что ты никогда не станешь даже на половину таким человеком, как он. Он добрый и хороший, преданный и любящий. За свой двадцать один год он преодолел больше, чем ты можешь себе представить.

Он усмехается, закатив глаза, и его реакция вынуждает меня забить последний гвоздь в собственный гроб. Как еще он сможет мне навредить? Он уже это сделал.

— Я люблю его.

Лицо моего отца краснеет, и мне кажется, что его зубы могут раскрошиться от того, насколько сильно он стиснул челюсти. Не произнеся ни слова, он поворачивается на каблуках и захлопывает за собой дверь. Удар такой сильный, что наша с Дэшем фотография падает со стены и разбивается о пол. Мама спешит все убрать, собирая осколки в руку.

— Мам. Остановись.

Она все равно продолжает.

— Мама.

Она наклоняется и начинает собирать осколки с ковра.

— Мама! Сейчас меня не волнуют долбаные осколки!

Это, наконец-то, привлекает ее внимание. С широко открытыми глазами она поднимает голову.

— Конечно, не волнуют. Ты никогда не обращала внимания на беспорядки. Кому-то всегда приходилось убирать за тобой!

У меня такое чувство, что она говорит совсем не о моей комнате. Она выглядит так, будто едва сдерживает слезы, и мне интересно, что еще произошло. Ее тон смягчается, когда она видит мое потрясенное выражение лица. Она бросает осколки в мусорное ведро рядом с моим столом и отряхивает руки.

— Прости, — мягко произносит она. — После того, как я получила сообщение, я так о тебе волновалась. Я чувствовала себя худшим родителем на планете. Какая мать даже не знает, что ее ребенок в больнице?

— Все хорошо, — уверяю ее я. — Дэш был рядом.

Но правда заключается в том, что со мной не все в порядке. Не понимаю, почему инстинктивно мне всегда хочется ее успокоить.

— Я завидую тебе, Брайар Виктория. Твой брат тот еще хулиган, но ты… Ты всегда была на своей волне, даже когда это сводило меня с ума. — Она горько усмехается.

Даже пощечина не так шокировала бы меня сейчас, как сказанные ею слова.

— Ты всегда поступаешь правильно, — добавляет мама. — Поэтому я не боялась оставлять тебя одну, когда мы уехали. Осознавать правильность поступков легко. Гораздо сложнее поступать правильно. У тебя никогда не было с этим проблем. Поэтому, если ты считаешь, что Ашер достоин твоего сердца, я приму это. Я как никто другой знаю, что бывает, если не следуешь зову сердца.

Это первый раз в моей жизни, когда мама сказала нечто подобное. Она всегда была такой замкнутой, и хотя я ни разу не усомнилась в ее любви ко мне, я никогда не чувствовала, что она действительно понимает меня. Она чопорная и правильная, и в ее глазах все делится только на черное и белое. Я не идеальна и вижу мир в оттенках серого. Ее уязвимость и искренность задевают меня за живое. Мне кажется, что я впервые вижу Элеонору Вейл как личность, а не как мать.

Сократив расстояние между нами, я крепко обнимаю ее за шею. Она замирает на мгновение, прежде чем так же крепко прижать меня в ответ, и целует в здоровую часть головы.

— Ну что, где он? — спрашивает она, промокнув слезы под идеально накрашенными глазами.

— Ашер? — спрашиваю я.

— Я так понимаю, что это он жил здесь? Это его пикап стоял на подъездной дорожке, не так ли?

Я киваю, и мне впервые становится стыдно из-за того, что я не рассказывала ей.

— И я могу предположить, что именно с ним ты сбежала с благотворительного вечера?

Я прочищаю горло и выпрямляюсь, внезапно смутившись. Такое чувство, что она знает, что произошло тогда на балконе.

— Я многое замечала, — подытоживает мама, вскинув бровь. — Вы всегда были близки. Даже слишком близки. И всегда защищали друг друга.

Я практически смеюсь, потому что это чистая правда. Ашер всегда был таким, но и я старалась его оберегать. Я всегда чувствовала необходимость встать на его защиту и оградить от снисходительных комментариев и осуждений со стороны жителей Кактус Хайтс, даже когда знала, что он предпочел бы, чтобы я держала рот на замке. Он всегда считал, что недостаточно хорош, но на самом деле все совсем наоборот.

— Он стоит того, чтобы его защищать. Я знала это уже тогда. — Я чувствую, что к глазам снова подступают слезы, и смахиваю несуществующую ворсинку с покрывала.

— Мне кажется, я что-то упускаю, — смущенно говорит мама, нахмурив лоб. — Почему ты так расстроена?

— Джон Келли умер прошлой ночью в больнице.

— О, Господи, — произносит она, опустившись на кровать рядом со мной.

— Ашер плохо это воспринял. — Не знаю, зачем я ей все это рассказываю. Это так непривычно, словно мне нужно хранить свои секреты и чувства в тайне. Я все жду ее неодобрительного взгляда или снисходительного тона. Но в то же время я так отчаянно хочу ее понимания. Она сделала над собой усилие, так что теперь моя очередь. — В этот раз все кончено навсегда, и я до смерти этого боюсь.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Почему ты так считаешь?

— Он думал, что это ты прогнала его, верно? Но он все равно вернулся к тебе.

— Это не так, — возражаю я. — Он вернулся к своему отцу.

— Я не то имела в виду. Он мог приехать к своему отцу, но он вернулся за тобой.

В любом случае это не имеет значения. Это спорный вопрос. Если бы ему было не все равно, он бы не оставил меня в той больничной палате после того, как я умоляла его остаться. Даже если он и решил вернуться, уже слишком поздно. Я могла бы простить его, но вряд ли смогу забыть.

Глава 17

Ашер

Я рассматриваю текст старого сообщения на экране телефона, ровно как и час назад, игнорируя новые письма от Дэша, Эдриана и кого бы то ни было еще. За день до рокового вечера Брайар отправляла мне строчки песни «Glycerine» группы Bush. Строчки, которые говорили, что нужно жить сегодняшним днем. Строчки, которые так правдивы, несмотря на то, что я редкостный осел.

Я до сих пор помню ту ночь, когда включил ей эту песню. Она закрыла глаза, и ее невероятно длинные ресницы упали на круглые щеки. Ее черные армейские ботинки — я на девяносто девять и девять процентов уверен, что она упросила свою мать купить их, потому что я ношу такие же — были покрыты пылью и грязью и свисали с крыши моего пикапа, покачиваясь под музыку. Я наблюдал за тем, как она влюбляется в это песню. Это был первый раз в жизни, когда я мог что-то предложить Брайар. У меня не было денег. У меня ничего не было, но я дал ей эту песню, и она ей понравилась.

Я подумываю о том, чтобы ей ответить. Я печатаю и удаляю, печатаю и удаляю, прежде чем принять окончательное решение. «Так и должно быть». Я приглаживаю волосы обеими руками, прежде чем опустить голову на спинку дивана. «Она этого не делала». Вся эта неделя прошла как в тумане. У меня не было времени, чтобы переварить все произошедшее, помимо того, что Брайар пострадала и мой отец умер. Долбаная Уайтли. Я должен был догадаться, что она способна опуститься до такого уровня. Эта девушка состоит лишь из ревности и проблем с папочкой.

Все это время я думал, что Брайар лжет. Она понятия не имела, почему я ее ненавидел — не знала, что в этом замешан ее собственный отец. «Черт, теперь пути назад нет». Я вынудил ее пройти через столь многое. Звук ее мольбы преследует меня каждый гребаный день. Каждый час. Каждую минуту. Но в этот раз я не могу, бл*дь, отбросить свои чувства и просто быть рядом с ней.

«Звучит знакомо?» — голос в моей голове насмехается. Осознание буквально врезается в меня, как чертов товарный поезд. Я превратился в своего отца.

— Эй, придурок, — рявкает Дэйр, вырывая меня из тягостных самоуничижительных мыслей. — Сегодня мне нужна твоя помощь с крышей. Грядет ураган, а у меня осталось всего три дня, чтобы доделать ее. Но это только в том случае, если тебе никуда не нужно ехать…

Это его способ заставить меня встретиться лицом к лицу с проблемами, оставленными в Кактус Хайтс.

— Срань господня, ты кудахчешь хуже курицы-наседки.

— Так и есть, мать твою. Кому-то приходится это делать. Так что либо тащи свою задницу на крышу, либо вали домой. Кстати, ты начинаешь жутко вонять.

Я запускаю одну из диванных подушек ему в голову, но он успевает ее отбросить. Я почесываю недельную щетину на подбородке. В его словах есть доля правды.

— Я подойду через двадцать минут. — Дэйр кидает мне странный взгляд, но я не утруждаюсь его расшифровывать. Думаю, что он просто разочарован моим ответом.

— Что? — раздраженно спрашиваю я.

— Ничего, — говорит он и вскидывает руки в защитном жесте. — Просто не думал, что ты будешь вести себя как девчонка.

— Заткнись.

Я знаю, что мне нужно вернуться. Знаю, что мне нужно похоронить отца и навсегда распрощаться с Кактус Хайтс и его жителями.

И я это сделаю.

Просто не сегодня.

***

Брайар

Две недели

Прошло две недели, но мне кажется, что целая вечность. Вчера я позвонила в похоронное бюро, и они сказали, что у Джона не будет службы, но они получили одобрение, чтобы самостоятельно организовать похороны. Если вдруг Ашер вернулся или планирует присутствовать, то я ничего об этом не слышала. Мой брат знал Джона только как человека, который выбивал дерьмо из его лучшего друга. Не того мужчину, который был настолько раздавлен горем, что не мог нормально существовать. Не того мужчину, который стал мне так называемым другом, когда у меня больше никого не было. Так что можно с уверенностью сказать, что он не поедет. Не говоря уже о том, что Дэш все еще не в восторге от нашего союза. Я вижу это по тому, как напрягается его челюсть, каждый раз, когда всплывает имя Ашера, и по боли в его глазах, когда он сталкивается с реальностью, что мы оба лгали ему, причем неоднократно. Два безрассудных сердца, которые прячутся, лгут и затаиваются, пренебрегая чувствами окружающих.

Я тоже думала о том, чтобы не ехать. С какой стати? По большому счету я едва знала Джона, и не похоже, чтобы он был самым лучшим человеком в мире. Будет ли Ашер расстроен моим присутствием? Уместно ли мне находиться там? Все эти вопросы проносились у меня в голове, но интуиция твердила, что все это не имеет значения. Все утро я думала о том голубе — том самом, которого Ашер похоронил для меня, когда я была ребенком, — и ответ возник сам собой.

Бросив последний взгляд в зеркало, я осматриваю свои старые черные армейские ботинки и такие же чулки до колен. На моем лице почти нет косметики. В конце концов, сегодня день траура. Оплакивать смерть скорбящего отца, которого на самом деле не было в живых уже много лет. Оплакивать мальчика, который слишком рано потерял обоих родителей. Но больше всего я буду оплакивать нашу с Ашером кончину. Он бросил меня в той больнице. Он нарушил свое обещание. Сегодня тот день, когда я навсегда похороню саму мысль о нас.

Я заправляю свои волнистые волосы за ухо, разглаживаю юбку простого черного платья и делаю глубокий вдох. Когда я выхожу из комнаты, в доме пусто и на удивление тихо. В ночь прилета папа остановился в отеле, а на следующий день улетел обратно в Калифорнию, мама же решила остаться со мной на несколько дней. Это было очень странно, но все же приятно, что она рядом. Мне кажется, что теперь мы будем чаще видеться друг с другом.

Дэш, Эдриан и Нат по очереди бегали вокруг меня. Я неоднократно говорила, что со мной все в порядке, и я правда считаю, что это так. Наверное. Сегодня Нат должна проводить инвентаризацию в магазине своей мамы, и я уговорила брата и Эдриана дать мне пять минут побыть в одиночестве, так что впервые после инцидента я осталась одна. Теперь я так это называю. Это проще, чем сказать: «В ту ночь, когда все секреты стали известны, я получила сотрясение мозга, отец Ашера умер, а потом он бросил меня, не сказав ни слова. Снова».

Я выхожу из дома, и на улице стоит удушливая жара, несмотря на пасмурную погоду. Небо такое же мрачное, как и мое настроение, когда я иду к машине. Остановившись на полпути, я замечаю их. Мамины суккуленты. Наклонившись, выкапываю две штуки. Сухая земля с корней осыпается на брусчатку возле ног. Я снова вспоминаю о голубе и о том, как Ашер рискнул перечить моей матери, выбрав один из ее драгоценных суккулентов, чтобы похоронить его должным образом.

Я на автопилоте включаю зажигание и еду на кладбище Ол Соулс. Осторожно кладу растения в сумку на пассажирском сидении, думая о том, как все изменилось всего за пару коротких месяцев. Это было грязно, эмоционально, ужасно и чудесно одновременно. Люди говорят, что лучше любить и потерять, чем вообще никогда не испытать это чувство, но, судя по всему, они никогда не были влюблены в Ашера Келли. Он не раздает свою любовь просто так. Он скуп на выражение чувств и эмоций, и когда вам удается получить их крупицу, вы считаете, что вам преподнесли редчайший подарок. Быть любимой им — невероятно, но быть брошенной — настоящая трагедия.

Это так странно. Я проезжала мимо этого кладбища больше раз, чем могу сосчитать, но до сих пор не воспринимала его чем-то большим, чем обычный пейзаж. Я никогда не думала о том, что на самом деле находится за этими воротами. Медленно шагнув на территорию, я неосознанно начинаю искать Ашера. Я мысленно даю себе пощечину. Он не придет. Он делает то, что у него получается лучше всего. Убегает.

Парковка переполнена, поэтому мне требуется несколько минут, прежде чем я нахожу свободное место. Я следую указателям на девятый ряд и участок номер сорок два, остановившись, чтобы пропустить группу скорбящих мужчин, женщин и детей, направляющихся к другой могиле. Забавно, что люди умирают каждый день, но планета продолжает вращаться, пребывая в блаженном неведении. Осознание этого заставляет меня чувствовать себя такой крошечной и незаметной в этом огромном мире.

Когда я наконец-то нахожу сорок второй участок, я замечаю, что над могилой стоит один единственный мужчина с опущенной головой и библией в руках.

— Простите, — говорю я, попутно выуживая телефон, чтобы еще раз убедиться в достоверности информации. — Я опоздала?

Старик приподнимает голову и чистейшее удивление написано на его лице.

— Нет, — произносит он, прочищая горло. — Вы первая.

Я киваю, проверяя время — пять минут двенадцатого. Он стоит возле двойного надгробия с надписью «Келли» заглавными буквами, имя Изабель — слева, и Джон — справа. Даты на половине Джона еще не выгравированы, и я думаю о том, как невероятно странно и удручающе должно быть планировать свои собственные похороны.

Мы молча ждем еще десять минут, прежде чем становится ясно, что больше никто не придет.

— Могу я продолжить?

Меня так и подмывает сказать ему, чтобы он не беспокоился. Что это всего лишь я, и ему не стоит обращать на меня внимания. Но это кажется неправильным, поэтому я вежливо склоняю голову, пока он произносит свою речь и читает молитвы. Когда он спрашивает, не хочу ли я сказать несколько слов, то застает меня врасплох. Но, в конце концов, я единственная, кто пришла. Неуверенными шагами я подхожу к дубовому гробу.

Я не знаю, что сказать. Я чувствую, что это предательство — говорить о нем что-то хорошее, но также чувствую, что было бы некрасиво попрощаться с ним, не сказав доброго слова.

— Однажды я прочитала, что истинное искупление — когда осознание вины побуждает к благим действиям, — шепчу я, зачерпывая пригоршню земли из ведра, протянутого священником. — Ты совершал добрые поступки, Джон. Ты исцелил частичку души Ашера.

Я бросаю горсть земли на гроб, прежде чем поблагодарить мужчину. Повернувшись, чтобы уйти, я резко останавливаюсь и поворачиваю голову.

— Чуть не забыла, — говорю я, опускаясь на колени рядом с надгробием. Я выуживаю суккуленты из сумки и сажаю их в середине — на обеих могилах.

Я встаю, отряхиваю чулки, делаю глубокий вдох и ухожу.

Глава 18

Ашер

Мой отец не хотел каких-либо церемоний. Может быть, он не хотел быть обузой или боялся, что никто не появится — что было бы странно и неправильно. Я сам долго не мог принять верного решения. Я не собирался приезжать. Присутствие на его похоронах означало для меня, что я простил ему все чертовы поступки. Все ошибки. Все неправильно принятые решения. Гнев и негодование мешали мне подобрать причину и повод, чтобы приехать.

Я протрезвел впервые с той самой ночи и понял лишь одно — я не хочу превращаться в своего отца. Не хочу на смертном одре сожалеть о содеянном и невозможности все исправить. Дэйр настоял на том, чтобы отвезти меня, и на рассвете мы двинулись обратно в город. Я опоздал, но все-таки успел, так что мне не пришлось добавлять очередную провинность в свой список. Двое мужчин как раз опускали гроб в землю. Как только они заметили, что я приближаюсь, то сразу остановили спускное устройство. Мужчины молча отошли в сторону, один из них наклонил голову, как бы говоря: не торопись, попрощайся.

Я стою и смотрю на деревянный ящик, в котором лежит то, что осталось от отца. Мужчины, который меня вырастил. Он никогда не брал меня в поход или на рыбалку, Джон был не из таких. Но он никогда не пропускал соревнования по плаванию, и в глубине души я знал, что под всей этой маской холодности он любил меня. В то же время этот мужчина пренебрегал мной, оскорблял и обвинял в смерти мамы. Не виню его за последнее, ведь я и сам с этим согласен. Но, проклятье. Я был всего лишь ребенком. Ребенком, которому нужен был гребаный отец.

Я отвожу взгляд левее, на могилу матери, и ком встает в горле. С каждым годом воспоминания о ней блекнут, но я все еще могу вспомнить ее запах — ваниль и кофе. Помню, как она ночами не спала, чтобы помочь мне пройти Donkey Kong’а или Zelda — да любую видеоигру, в которую я погружался с головой — но на самом деле она любила приставку так же, как и я.

Но, несмотря на все, люди всегда обсуждали нашу семью. Мы не были похожи на остальных. Мои родители не были идеальными. Однажды, когда я был в третьем классе, я услышал, как чья-то мамаша обсуждала моих предков: по ее мнению, мама была слишком юной, слишком вызывающе одевалась и привлекала слишком много внимания. Отец же практически не зарабатывал, много пил и не водил дружбу с нужными людьми. Нас нарекли белыми отбросами, но, несмотря ни на что, мы были счастливы.

Я задумываюсь о том, как бы я повел себя на месте отца. Справился бы я, если бы любовь всей моей жизни умерла так неожиданно и рано? Перед глазами неосознанно возникает лицо Брайар: светлые золотистые волосы и лицо как у долбаного ангела. Я осознаю одно: если с ней что-то случится, я спалю весь мир дотла. Я не пытаюсь оправдать отца и его поступки, просто сейчас я его понимаю.

«Я одинок», — проносится в голове. От моей семьи ничего не осталось, кроме дерьмового дяди, который либо залег на дно, либо сидит в тюрьме, судя по тому, что я не видел его и не слышал о нем с тех пор, как он вломился в дом отца. Еще с двумя людьми, которых я мог назвать своей семьей, я попросту разосрался — тремя, если считать Эдриана. Мне кажется, что теперь я в его черном списке навечно.

Опустившаяся на мое плечо ладонь напоминает о присутствии Дэйра. Он ничего не говорит, лишь молча поддерживает меня. Это один из его способов показать, что я не одинок. Парень как никто другой знает, каким мрачным и страшным местом может оказаться собственная голова. Некоторые люди тонут в сожалении, и ошибки прошлого тянут их ко дну. Дэйр один из них.

— Я подожду в машине, — произносит Дэйр и уходит.

Я не знаю, как мне быть, и от неуверенности сжимаю переносицу. Наверное, стоит сказать какую-то трогательную прощальную речь. Что-то душещипательное и искреннее. Но я не буду этого делать, поэтому произношу единственное, что считаю правильным и правдивым:

— Я прощаю тебя.

Это правда. Я сказал это скорее для себя, нежели для него, потому что не хочу, чтобы это дерьмо продолжало влиять на мою жизнь. Я смотрю на родительское надгробие, но вдруг кое-что, чего я не заметил ранее, привлекает мое внимание.

Суккуленты. Долбаные фиолетовые суккуленты.

«Каждый заслуживает красивые похороны».

Я делаю шаг вперед и присаживаюсь, чтобы получше рассмотреть растения, касаясь одного из них пальцем. Свежая земля все еще липнет к корням, как будто их только что выкопали. Она была здесь даже несмотря на то, что ненавидит меня, несмотря на то, что я избегаю ее. Она была единственным человеком, присутствовавшим на похоронах отца.

Боже, эта девушка. Разве она может быть еще идеальнее? Разве я могу быть еще более недостойным? Это всегда была лишь Брайар. Будучи застенчивым и любопытным ребенком, она всегда заботилась обо мне. Защищала меня. Плакала из-за меня. Из-за меня, придурка, который стал ее подростковой любовью, бросил ее, не сказав ни слова, чтобы впоследствии вернуться и запудрить ей мозги еще больше. Из-за меня, человека, который никогда не давал ей повода для сомнений и просто предполагал, что она может предать, хотя девушка никогда не давала мне никаких оснований так полагать.

Я знаю, что сам отпустил ее — для ее же блага — но я слишком эгоистичен, чтобы держаться от Брай подальше. Семья — это не только люди одной крови. Это те люди, которые истекут кровью ради тебя. Нуждаются в тебе. И я больше не позволю чему-либо, черт возьми, встать на моем пути. Ни ее родителям, ни даже Дэшу, ни нашей разнице в возрасте. Не из-за того, что она воплощение всего хорошего в этом мире, и не из-за того, что я постоянно хожу по грани между добром и злом. А потому что это правильно. Мы должны быть вместе. Плевать на все остальное.

Я кладу суккулент обратно на родительское надгробие и, преисполненный решимости, поднимаюсь на ноги. Мне нужно найти Брайар.

***

В ту минуту, когда я вижу грузовик Дэша на подъездной дорожке, я понимаю, что мне придется объясняться перед двумя людьми, а не одним человеком. Мысленно готовясь к драке, я делаю глубокий вдох и поднимаю кулак, чтобы постучать в дверь.

— Это, бл*дь, какая-то шутка? — стоя в проеме, произносит Дэш. Он бросает взгляд за спину, прежде чем выйти на крыльцо и закрыть за собой дверь. — Какого хрена тебе тут нужно, мужик?

— Мне нужно увидеть ее.

Дэш фыркает и поворачивается ко мне спиной.

— Подожди, — говорю я, и его рука сжимает дверную ручку. Он останавливается. — Я знаю, что все испортил, но позволь мне все исправить.

Неловко разговаривать с ним об этом. О его сестре. Но, когда дело касается Брайар, моя гордость уходит на задний план. Дэш оборачивается, и его глаза, такие же, как у Брайар, полны презрения.

— Ты не сможешь все исправить, — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Ты предал нашу дружбу. Ты воспользовался моей сестрой и бросил ее, когда она так в тебе нуждалась. Здесь больше не о чем разговаривать.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, мать твою, — говорю я, пытаясь восстановить спокойствие. Я изо всех сил стараюсь быть вежливым. Я знаю, что совершил ошибку, но Дэш даже не предполагает, что происходит между мной и Брай. Он не знает, насколько глубоки мои чувства к ней. Он не знает, что это всегда была только она. Мне просто нужен шанс все исправить.

— Если ты дорожишь моей сестрой, то просто отпусти ее. Прекрати трахать ее мозги, ей и без этого тяжело.

— С ней все в порядке? — внезапно обеспокоившись, спрашиваю я.

— Просто отпусти ее, — качая головой, отвечает Дэш и уходит в дом.

Мой взгляд устремлен на закрытую дверь. Я не могу ее отпустить. Я просто не знаю как.

Глава 19

Брайар

Я выключаю телефон и закидываю его в ящик прикроватной тумбочки. Ашер звонил и писал столько раз, что просто трудно сосчитать. Я не могу заставить себя прочитать сообщения, но и сдерживать себя невероятно трудно. Боюсь, если я прочту хоть пару правильно сказанных слов, то снова окажусь в той же ситуации, что и два месяца назад. Опустошенной. Брошенной. Сломленной.

Мне потребовались все мои силы и выдержка, чтобы не побежать и не выслушать Ашера, когда он вчера возник на пороге моего дома. Все мое нутро кричало от того, что я хочу любить его, оберегать и просто быть рядом. Наблюдать, как он справляется с утратой. Сейчас все настолько сложно, что мне кажется, будто некоторые зависимости просто невозможно преодолеть без жесткого отходняка. К счастью, ничто не вечно, так что нужно набраться сил и просто пережить это.

Когда Дэш вернулся в дом, то он прошел мимо меня тихо и аккуратно, будто я была хрустальной вазой, которая вот-вот разобьется. Он переживал, что я узнаю об Ашере. Но я ничего не сказала, сделала вид, что ничего не заметила. Какая теперь разница?

— Ты как? — спрашивает Натали, застегивая мою сумку. Ее мама предложила мне работу в бутике, а Нат только что арендовала квартиру и пригласила меня приехать к ней на неделю, а может и навсегда — это ее слова, не мои. Недолго подумав, я все-таки решила воспользоваться этой возможностью.

Сказать родителям о том, что я решила взять год перерыва, оказалось сущим пустяком по сравнению с прошлыми откровениями. Мама восприняла эту новость довольно спокойно. С отцом я до сих пор не разговаривала, но знаю, что он не в восторге, и его сообщения несут тот же посыл. Дэшиелл корпит над дипломом в каком-то университете, не одобренном нашим отцом. Папа считает, что промедление при поступлении в колледж просто недопустимо. Внешнее давление и тяжесть неуверенности покинули меня, но на смену им пришел сокрушительный груз отсутствия Ашера.

— Ага, — говорю я, выдавив улыбку, но подруга видит меня насквозь и грустно улыбается в ответ.

— Тебе даже не интересно, что он хотел сказать? — скептически спрашивает Натали, дернув подбородком в сторону тумбочки.

— Интересно, конечно, — прямо отвечаю я. — Но именно так и возвращаются к старым привычкам.

Подруга закусывает губу, и по ней заметно, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не ответить.

— Колись уже, — выдыхаю я, растягиваясь на животе рядом с ней. — Не мучай себя.

— Ты просто не видела его лицо, Брай, — начинает она. — В больнице он готов был на стену лезть и винил себя в произошедшем. А Дэш только усугублял ситуацию.

Последнюю фразу она бормочет себе под нос.

— Что ты имеешь в виду? Я же сказала вам, что во всем виновата Уайтли. — Лишь она виновата в моем падении, и не единожды.

— Дэш настаивает, что именно Ашер толкнул тебя и, по правде говоря, мне кажется, что ему становится проще от того, что он перекладывает всю вину на него.

— Ашер оттолкнул и спас меня от удара. Это мой брат практически заехал кулаком мне по лицу! — возражаю я.

— Как бы то ни было, — пожимает плечами подруга, — Дэш и Эдриан винят именно его. А после новости о смерти отца Эш просто не смог вынести такого количества боли.

— На чьей ты стороне? — пытаюсь пошутить я, но эти слова повисают в воздухе. — Вы же терпеть друг друга не можете.

— Да, так и есть. Но все меняется. Я бы не была хорошей подругой, если бы не рассказала тебе то, что думаю.

— Я лишь надеюсь, что остальные это поймут, — поникнув, отвечаю я. Даже несмотря на то, что мы не можем быть вместе, я не хочу, чтобы он был одинок.

— Все наладится, — успокаивающе произносит подруга.

— Эй, а что у тебя с Эдрианом? — спрашиваю я, внезапно вспомнив ее операцию по соблазнению парня.

— Уф-ф-ф, — выдыхает она, закатив глаза и играя с кончиками волос. — Ничего не было. Видимо для нас это было просто игрой.

Нат избегает зрительного контакта, и что-то в ее голосе заставляет меня задуматься о том, что девушка явно не говорит всего. Но у моей подруги нет секретов, она рассказывает мне абсолютно все.

Внезапно раздается стук в дверь, и мы обе оборачиваемся на этот звук.

— Дэш, мы одеты, ты можешь войти, — хихикает Натали, оставив наш разговор позади. Она уже долго живет со мной, и однажды Дэш зашел в комнату, когда девушка переодевалась. Он до сих пор не оправился. В последнее время брат стал слишком зажатым, учитывая еще и тот факт, что я теперь подробно знаю об его сексуальной жизни.

Но совсем не Дэшиелл появляется в дверном проеме. Это Уайтли. Ее черные волосы, которые обычно идеально выпрямлены и уложены, сейчас собраны в неряшливый конский хвост, а на лице нет ни капли макияжа. Она нервно теребит руки. Как только завеса шока от ее появления в моей комнате спадает с глаз, Натали приходит в себя и вскакивает с кровати и встает передо мной, закрывая от взгляда Уайтли.

— Так, эмо-барби, у тебя есть две секунды, чтобы убрать свою задницу из этого дома.

— Твой брат позволил мне войти, — говорит она через плечо Нат, голос девушки неуверенный, что так ей не свойственно. Мысленно я даю себе задание как следует пнуть Дэша. Почему он вообще разрешил ей приближаться к нам?

Я хочу придушить ее. Причинить ей невыносимую боль, потому что из-за нее Ашер прошел через все круги ада. Потому что именно она запустила эту цепочку событий. Как один единственный человек может причинить столько вреда? Но что-то в усталом и поверженном выражении лица Уайтли заставляет меня прислушаться к тому, что она пытается сказать.

— Что тебе нужно? — спрашиваю я сквозь зубы, Натали не двигается с места.

— Я прошу прощения.

— За что? За то, что выгнала Ашера? За то, что врала о том, что спала с ним? Или за то, что отправила меня в больницу с сотрясением мозга?

— За все это, — рыдает она и вытирает слезы с бледных щек. — Я знаю, что отвратительна. Я просто не понимаю, почему. Я всегда была такой, у меня никогда не было друзей, — произносит она, и, закатив глаза, я трясу головой.

— Сейчас не время строить из себя жертву, — предупреждаю я.

— Все не так, — произносит она и начинает нервно заламывать локти. — Я просто пытаюсь объяснить. Я совершаю все эти отвратительные поступки — когда ревность просто ослепляет меня — и просто не могу остановиться. Но когда ты не приходила в себя…

Последнее предложение повисает в воздухе.

— Ты могла убить ее, — шипит Нат. Это, наверное, громко сказано, но имело место быть.

— Я знаю. У тебя было все: Ашер, Дэш, Эдриан. Люди тянутся к тебе, хотят защищать, оберегать. У тебя есть друзья и те, кто тебя любит. Ашер был моим лишь мгновение, но появилась ты и забрала его. После этого у меня ничего не осталось. Тебе же все так легко дается.

— Легко? — шиплю я. — Да, жизнь была просто сказкой последние пару месяцев.

— Я не это имела в виду. Я просто не понимаю, чем я хуже. Разве я не заслуживаю любви? — Уайтли начинает расчесывать руки еще сильнее, и ее предплечья покрываются красными царапинами, но она, судя по всему, этого даже не замечает. В этот момент я понимаю, что у девушки еще больше проблем, чем кажется на первый взгляд. — Я просто сорвалась. И я прошу прощения, Брайар. За все. Просто хотела, чтобы ты знала.

— Не надо меня жалеть, Уайтли. Лучше пожалей себя. Может, мы с Ашером больше не вместе, но я хотя бы могу спокойно спать по ночам, не сожалея о содеянном. А ты?

Это ложь, самая настоящая ложь, что я спокойно сплю. Я едва ли могла сомкнуть глаза после той ночи, но я не говорю ей об этом. Каждую ночь я взвешиваю все «что, если». Что, если бы я никогда не появлялась на той вечеринке? Что, если бы я более настойчиво упрашивала Ашера уйти оттуда? Но больше всего — что, если бы я не поцеловала его возле окна три года назад? Но, в отличие от Уайтли, я хотя бы уверена в том, что никогда не причиняла кому-то боль специально.

— Нет, — подтверждает она, и что-то в ее голосе ломается. — Но я пытаюсь с этим справиться.

Честно говоря, тот факт, что в ней еще теплятся искорки человечности, заставляет меня верить, что однажды ей станет лучше. Что она говорит это искренне. Возможно я и дура, но верю ей.

— Что ж, удачи, — говорю я немного ехидно, но все же искренне. Она кивает, прежде чем уйти, но, неожиданно остановившись в дверном проеме, оборачивается через плечо.

— Знаешь, ведь он всегда любил именно тебя. Мне кажется, что я заметила это еще до того, как он сам осознал. Я знаю это, потому что смотрела на него так же, как и он на тебя.

Ком встает в горле, и глаза начинает щипать. Но я не плачу. Не перед ней.

— Прощай, Уайтли.

Глава 20

Ашер

Прошла еще одна неделя. Еще одна неделя без Брайар. Еще сто шестьдесят восемь часов метаний по дому отца в попытках привести все в порядок. Я выбросил большую часть вещей, оставив лишь что-то памятное. Так долго, как только мог, я избегал его комнаты, оставив ее напоследок. Я даже не переступил ее порог с тех пор, как приехал, опасаясь столкнуться лицом к лицу с воспоминаниями о матери.

Я поворачиваю дешевую золотистую дверную ручку и вхожу. Мне становится гораздо легче, когда я понимаю, что комната уже практически пуста, не считая кровати, красноватого шкафа и маленькой деревянной коробочки, стоящей на полу в центре комнаты. Она размером с книгу, на крышке резной узор. Я открываю ее, ожидая увидеть внутри что-то из забытых вещей, но там лежит конверт из плотной бумаги, с написанным сверху моим именем.

Страх. Он проникает в каждую частичку моего тела, и трясущимися руками я тянусь за конвертом. Он тяжелее, чем я думал. Я вскрываю его, и содержимое выпадает на пол, в первую очередь — деньги. Много денег. Я не считаю, но на первый взгляд там около нескольких тысяч долларов. «Какого хрена, отец?»

Потом я замечаю вдвое сложенный лист бумаги. Развернув его, я понимаю, что это письмо от отца.

Ашер,

Если ты это читаешь, значит, меня уже нет в живых. Я уже давно знал, что это скоро произойдет. Ждал и даже смирился. Я никогда не думал, что у меня будет шанс загладить вину перед тобой до того, как истечет мое время, и, возможно, мне так и не удалось этого сделать, но я хочу, чтобы ты знал, что я умер счастливым, ведь у нас с тобой было что-то наподобие второго шанса.

Я не был хорошим отцом и человеком в целом, я не могу взять на себя ответственность за то, каким мужчиной ты вырос, но я все равно горжусь тобой. Я разочаровывал тебя так часто, что никогда не смогу себе этого простить. Знай, что ты никогда не был в этом виноват, даже если я этого и не понимал. Деньги в конверте — это плата Александра Вейла за твой отъезд. Я понимал, что не могу отказаться. Он бы упек тебя в тюрьму или еще что хуже. Я думал, что, заставив тебя уехать, я поступаю правильно. Но я никогда не был успешен в принятии верных решений, это было особенностью твоей матери.

Я не потратил ни цента из этих денег, потому что они принадлежат тебе. Как и дом. Сожги его, продай, оставь, делай с ним все, что захочешь, потому что он твой.

Пожалуй, это та часть письма, где я должен сказать пару мудрых напутствий. По правде говоря, мудростью я никогда не блистал, но хотя бы попытаюсь.

Я надеюсь, когда ты встретишь свою любовь, а мне кажется, что ты уже ее нашел, ты будешь хранить ее вечно. И если по какой-то одному Богу известной причине ты ее упустишь, то не ступай по моему пути. Не позволяй ей сломать тебя. Ты сильнее этого. Сильнее меня.

Нам редко выпадают вторые шансы. Третьи — еще реже. Но, если тебе посчастливится заслужить хотя бы один — не упусти его.

Я надеюсь, когда ты сам станешь отцом, ты забудешь все, что перенимал от меня. Люби как твоя мама. Люби как Брайар. Люби как ты.

И, что самое важное, никогда не писай против ветра.

С любовью, отец

Письмо выпадает из рук, и я пытаюсь справиться с прорывающимися наружу эмоциями. Я чувствую грусть и злость, облегчение и надежду… покой. Конец. Наверное, это так и есть. Я чувствую, что наконец-то могу сбросить со своих плеч этот груз. Все потери, всю вину, все плохое.

Впервые за свою сознательную жизнь я решаю последовать совету отца. Я не упущу своего шанса с Брайар. Но сначала мне нужно кое о чем позаботиться.

Глава 21

Брайар

Он ушел. Навсегда. Хоть я ждала и хотела этого, боль все равно разрывает изнутри. На днях Эдриан сказал мне, что разговаривал с Ашером, но меня это даже не разозлило. Было лишь любопытно, я ревновала, но точно не злилась. Брат был более упрямым. Не могу утверждать, как бы я чувствовала себя в подобной ситуации, но если бы на месте меня и Ашера были Нат и Дэш, то я бы не стала возражать. Да, это было бы странно и непривычно, но кто я такая, чтобы что-то им запрещать? Брат же утверждает, что для него это не так.

Несколько дней назад Эдриан сообщил Дэшу, что Ашер вернулся в Ривер Эдж. Честно говоря, не знаю, чего я ожидала. Чтобы он боролся за меня и тосковал по мне вечно? Остался в городе, где у него почти никого не было? Однозначно нет. Но это больно.

Я на повторе слушаю «Glycerine» группы Bush, упиваясь жалостью к самой себе, когда, прервав песню, звонит Эдриан.

— Привет, красавица, — говорит он, используя мое прозвище.

— Привет, Эд.

— Чем занята сегодня?

— У меня выходной, так что зависну у Нат.

— Так, что мне надо сделать, чтобы ты согласилась пообедать со своим любимым братишкой-тире-воздыхателем?

Несмотря на свое подавленное состояние всю прошедшую неделю, я от души смеюсь.

— Я соглашусь, только если ты больше никогда не будешь себя так называть. Где ты хотел встретиться?

— Я скину тебе адрес. Увидимся там через час?

— Договорились.

— Надень что-нибудь сексуальное! — голосит он в трубку перед тем, как я сбрасываю звонок. Я снова рассмеялась. Эдриан просто замечательный и добрый парень. У каждого должен быть такой друг как Нат, но и как Эдриан тоже.

Навигатор показывает, что дорога займет сорок пять минут по той же дороге, что ведет к моему дому. Надев оливково-зеленый сарафан и черные ботинки, я выхожу из комнаты.

Подъехав, я еще раз проверяю адрес. Дорога ведет в жилой район, и я задаюсь вопросом, не короткий ли это путь или что-то в этом роде, но когда поворачиваю за угол, понимаю, что пункт назначения находится слева.

«Какого черта?»

Я определенно стою возле дома, а не ресторана, поэтому, отъехав в сторону, снова набираю Эдриану. Но потом я вижу его. Не Эдриана. Ашера. Он стоит на подъездной дорожке, брови нахмурены, а руки сцеплены за спиной. Черная футболка, черные джинсы и черные ботинки.

Я не была к такому готова. Увидеть его снова. Мой желудок нервно сжимается от его присутствия. Мне нужно уехать. И я уже практически трогаюсь с места, но его умоляющий взгляд вынуждает меня заглушить двигатель и медленно открыть дверь.

Я делаю глубокий вздох, пытаясь успокоить рвущиеся наружу эмоции, и иду ему навстречу. Мы встречаемся на середине пути, и облегчение на его лице разбивает мне сердце.

— Что происходит? Где Эдриан? — спрашиваю я, догадываясь, что это какая-то подстава.

— Дай мне всего пять минут. О большем я не прошу. — Его темные волосы спадают на глаза, и мне безумно хочется их убрать. Обнять его. Почувствовать его прикосновения. Уткнуться в теплую шею парня и вдохнуть такой родной и знакомый запах. Но я не двигаюсь с места. Приняв мое молчание за согласие, он глубоко втягивает воздух и продолжает.

— Иногда, когда ты слишком долго страдаешь от боли, ты вовсе перестаешь чувствовать что-либо. А затем кто-то врывается в твою жизнь, проникает под кожу, попадает в кровь и твой мир снова начинает вращаться. А вся та боль, которую ты еще не испытал? Она накатывает с новой силой. Я просто не знал, как должен себя чувствовать, Брайар. До того, как с широко распахнутыми голубыми глазами и сердцем в руках появилась ты. Ты заставила меня снова чувствовать, и я одновременно любил и ненавидел тебя за это. Жизнь не была ко мне снисходительна, но у меня была ты.

— Эш, — шепчу я, шагнув ближе, но, приподняв руку, он останавливает меня.

— Пожалуйста, — произносит он надломленным голосом. — Позволь мне закончить.

Я киваю и жду продолжения.

— Когда твой отец предъявил мне ту фотографию и намекнул на наркотики, я сразу должен был догадаться, что ты не имеешь к этому отношения. Я пытался убедить себя в том, что ты такая же, как и все — глупая, лживая и эгоистичная. Это было гораздо проще, потому что в таком случае мне не нужно было бороться со своими гребаными чувствами. Когда ты ударилась головой, все, что я видел, — это мою мать. Я не смог спасти ее и не смог защитить тебя. Я молился — молился, черт возьми — впервые в своей жизни. Я заключил сделку с Богом. Я сказал ему, что если он позволит тебе выжить, то я уйду. Ты очнулась, а затем умер мой отец, и тогда мне все стало предельно понятно. Мне нужно было сбежать, и в этот раз я не собирался возвращаться. Я знал, что без меня тебе будет лучше, и планировал отпустить тебя… — он смолкает, нервно взъерошив волосы. — Пока не увидел суккуленты на могиле родителей.

Я слушаю его, затаив дыхание. Душа Ашера полностью раскрыта и истекает кровью передо мной. Он разбил и собрал воедино мое сердце. Слезы ручьями стекают по лицу, но я даже не пытаюсь их вытереть.

— Мне кажется, что я люблю тебя с тех пор, когда ты плакала над голубем. Ты была такой красивой и статной, обладала всем, о чем другие могли только мечтать, но сидела и рыдала из-за дурацкой птицы. Ты заботилась обо мне. В тот день ты показала мне свою душу, ты сделала это снова на похоронах моего отца, ты делала это всегда. Я слишком эгоистичен, чтобы бросить тебя.

— О чем ты говоришь? — с подозрением спрашиваю я, опасаюсь, что он воскресит мои надежды.

— Я хочу сказать, что я больше никуда не уйду, Брайар. Я останусь здесь, с тобой. И мне наплевать на всех, кто будет с этим не согласен.

Он берет меня за руку и ведет внутрь дома. Мебели практически нет, но перед камином лежит новый пушистый ковер и стоит белый диван. Выглядит так, будто дом выставлен на продажу, и я задаюсь вопросом, почему мы здесь находимся. Мы идем мимо лестницы по коридору, направляясь к кухне.

— Что все это значит? — спрашиваю я, указывая на хромированный холодильник и мраморные столешницы.

— Я купил его.

— Ты что?

— Я купил его, — повторяет он. — Ну, или собираюсь это сделать. Я же сказал тебе, что остаюсь. Навсегда. И я хочу, чтобы ты была рядом.

— Эш, — выдыхаю я и мне хочется себя ущипнуть. Это то, о чем мы всегда мечтали. Раньше я бы слепо согласилась на все, о чем бы он меня ни попросил, но если я чему-то и научилась за прошедшее время, так это тому, что если что-то кажется слишком хорошим, чтобы быть похожим на правду, то, скорее всего, так оно и есть.

— Это не слишком поспешно?

— Поспешно? Это заняло целых шесть лет. Мы всегда принадлежали друг другу, просто не знали, как принять это.

— Как я могу быть уверена в том, что в этот раз все по-настоящему? Я не переживу этого снова. Я не смогу потерять тебя.

— Я никуда не денусь, детка. Даже если ты не переедешь ко мне. Даже если ты решишь остаться дома, или в общежитии, или в другом штате, мы придумаем, как справиться с этим.

— Ты говоришь всерьез, — спрашиваю я, но это больше похоже на утверждение. Ашер отталкивается от стола и направляется в мою сторону, обжигая взглядом своих невероятных глаз. Его рука зарывается в мои волосы на затылке, и он наклоняется, чтобы его рот оказался на одном уровне с моим. Мои руки прижаты по швам, потому что я знаю, что если позволю себе прикоснуться к нему, мне конец. У меня не будет абсолютно никаких шансов.

— Я люблю тебя, — произносит он, прежде чем прижаться ко мне губами. Впервые услышав эти слова из его уст, я закрываю глаза. Он уже говорил Дэшу, что любит меня, но сейчас все иначе. — Я люблю все, что связано с тобой, черт возьми.

Ашер целует мой подбородок и шею.

— Я люблю твой запах, твой вкус, — его губы касаются моего плеча. — Я люблю то, как ты любишь — отчаянно, безрассудно. Я люблю твое тело…

Руки Ашера спускаются ниже и сквозь тонкую ткань сарафана поглаживают мою попку и стискивают бедра. Он приподнимает меня, и я инстинктивно обвиваю его ногами.

— Оно идеально мне подходит. Я любил тебя даже когда ненавидел. Именно так я и понял, что попросту не могу испытывать к тебе ненависти.

Я сглатываю ком в горле и смотрю в орехово-золотистые глаза мужчины, которого я любила всю свою жизнь. Его взгляд встречается с моим, умоляя спасти из бездны отчаяния.

— Я тоже люблю тебя. Всегда любила.

Внезапно он усаживает меня на столешницу. Прежде чем снова обрушиться на мои губы, он обхватывает мое лицо ладонями. Его язык проникает внутрь, и я втягиваю его, вызвав глухое рычание парня. Мы вкладываем все в этот поцелуй. Каждую частицу боли, любви, тоски и предательства. Каждый секрет и укромный момент. Каждую слезу, каждый оргазм, каждое прикосновение.

Ашер отстраняется и задирает подол сарафана, после чего опускается передо мной на колени. Начав с нежной кожи живота, его поцелуи поднимаются все выше, попутно парень все сильнее приподнимает мое платье. Прежде чем коснуться груди, Ашер встречается со мной взглядом. Я не могу дышать, не могу говорить, не могу делать ничего, кроме как сконцентрироваться на пронизывающих меня ощущениях. Не отводя взгляда, он прикусывает нежную кожу под грудью, и меня накрывает волна мурашек, разбегающихся от живота до самых ушей. Соски болезненно напрягаются, и он обхватывает один из них губами через ткань платья.

Низ живота пронзает новый сладкий спазм, и я чувствую влагу на своих бедрах. Медленно стянув сарафан с изнывающих сосков, он втягивает один из них в рот, а другой дразнит пальцами. Парень продолжает покусывать, сосать и лизать их, уделяя им равное внимание.

Желая большего, я стягиваю сарафан через голову, кидаю его куда-то за голову и притягиваю голову Ашера для страстного поцелуя. Он отстраняется, и мы оба задыхаемся. Подцепив резинку трусиков пальцами, он стягивает их низ, оставляя меня лишь в черных армейских ботинках.

Ашер снова опускается на колени. Он стягивает мое белье, позволив ему упасть на пол, и плечами раздвигает мои ноги. Он нажимает на низ моего живота, вынуждая откинуться на локти. Его язык касается половых губ, и от этого движения из меня вырывается шипение. Он слегка проводит языком по чувствительно клитору, и в ответ и стискиваю край столешницы.

— Лежи спокойно, детка. Я хочу попробовать тебя.

Изо всех сил стараясь подчиниться его просьбе, я пытаюсь спокойно лежать на столешнице. Эш обхватывает руками мою правую лодыжку и снимает ботинок. Он целует подъем стопы, прежде чем поставить ее на стол, и проделывает с другой ногой то же самое. Он надавливает на мои колени и раскрывает их для себя. Я полностью обнажена, и он встает, восхищенно разглядывая мое самое чувствительное местечко.

Он закусывает свою пухлую нижнюю губу и двумя пальцами обводит и массирует мой клитор. Его движения ускоряются, и вот он уже скользит везде — от задницы до изнывающей горошинки нервных окончаний — и я буквально насаживаюсь на его руку.

— Ашер, пожалуйста. Ты нужен мне.

— Я хочу по полной насладиться отведенным нам временем, — произносит парень срывающимся голосом, и я понимаю, что он тоже напуган. Он боится, что мы вместе в последний раз.

— Детка, — возвращаясь в сидячее положение, произношу я, и мои пальцы тянутся к пуговице на его джинсах. — У нас есть все время мира.

Я расстегиваю его штаны и ногой стягиваю их с бедер, на снятие с него футболки я даже не хочу тратить время. Я беру его член в руку и направляю к тугому входу. Обжигающая твердость встречается с влажной мягкостью, когда он проникает в меня.

Ашер удерживает мой взгляд, когда скользит внутрь, и это самая сладостная пытка на свете. Я опускаю глаза и наблюдаю за тем, как его член погружается в меня. От этого зрелища все внутри меня сжимается. Парень рычит и входит до самого основания, удерживая меня руками за бедра.

— Я люблю тебя, — снова произношу я, и, возможно, эти слова окончательно разрушают его внутренний барьер, потому что он накрывает мое тело своим и начинает двигаться как сумасшедший. Он втягивает сосок в рот, в то время как рукой скользит к клитору и начинает его поглаживать.

— Я сейчас кончу, Эш. Боже, не останавливайся. Я сейчас кончу, — эти слова сливаются в единый звук и едва различимы, но их смысл предельно понятен.

— Повтори это снова, — говорит он прерывисто. Его волосы взмокли от пота, а взгляд затуманен от желания.

— Я люблю тебя, — кричу я. — Я люблю тебя так чертовски сильно.

Своими большими ладонями Ашер обхватывает мои бедра, большими пальцами поглаживая кожу, и с силой двигается во мне. Я запрокидываю голову, и мой рот распахивается в беззвучном крике, когда он трахает меня сквозь волны оргазма. Ноги начинают дрожать, и мне кажется, что я готова потерять сознание. Ашер хватает меня за подбородок, вынуждая смотреть на него. Большим пальцем он оттягивает нижнюю губу, после чего я беру его в рот и обвожу языком.

— Черт, детка.

Он напрягается, и его рот раскрывается от наслаждения. Вены на его шее и руках вздуваются, когда он кончает в меня. Парень падает мне на грудь, и я наслаждаюсь ощущением тяжести его тела на своем.

— Никогда не лишай меня этого, — произносит он, но это больше похоже на шепот, пока его бедра совершают мягкие и медленные круговые толчки. Его голова расположилась на моей груди, а лицо липнет к коже. Приходя в себя, я пропускаю пальцы сквозь его спутавшиеся волосы.

После того, как наше дыхание выравнивается, он медленно выходит из меня, и мы оба морщимся от ощущения пустоты. Я чувствую, как по бедрам стекают наши соки, и Ашер стягивает свою черную футболку, чтобы вытереть меня. С большей нежностью, чем он проявлял по отношению ко мне ранее. Я уже хочу свести колени, но парень останавливает меня, чтобы проверить и убедиться, что он вытер все до последней капли.

Я сажусь и первое, что замечаю — это новая татуировка на боку Ашера.

— Ашер, — шепчу я, аккуратно касаясь пальцами рисунка. Это тот самый рисунок из комода. Череп, одну глазницу которого покрывают розы и суккуленты. И в этот раз я ни капли не сомневаюсь в том, что она сделана для меня.

— Дэйр набил ее, — отвечает он.

— Она прекрасна. — Это действительно так.

— Это мы, — просто отвечает он.

Эш подхватывает меня, обвивая мои ноги вокруг своей талии. Я прячу голову в укромном местечке между его шеей и плечом. Наши липкие, опьяненные любовью тела сливаются в одно, когда он несет меня обратно в гостиную.

Он опускает нас на плюшевый ковер перед камином, и мы лежим там, прижавшись друг к другу, разговаривая бог знает сколько времени, прежде чем он, наконец, засыпает. Ашер выглядит так невинно. Густые темные ресницы касаются покрытых едва заметными веснушками щек. Его губы слегка приоткрыты, и обеспокоенной морщинки между бровями больше нет.

Потому что он наконец-то обрел покой. Как и я.

Эпилог

Брайар

Один год и два месяца спустя

— Ты можешь вернуться домой в любое время, — говорит Натали мне в ухо. Мы разговариваем с ней по телефону пока я еду по лесистым дорогам Ривер Эджа. Спустя два месяца после того, как Ашер поклялся больше никогда меня не оставлять, мне исполнилось восемнадцать, и мы съехались. Он жил в доме отца пока не продал его, а я была у родителей. Я знала, что те оставшиеся два месяца до моего совершеннолетия ничего не изменят, но это был мой способ убедиться, что на этот раз все будет правильно. Я не позволила Ашеру купить тот дом, который он мне показывал, даже после того, как мы опробовали каждую его поверхность. Однажды вечером, когда мы ехали на ужин к моему брату, я сказала Эшу, что влюбилась в Ривер Эдж, и спросила, что он думает о том, чтобы именно там начать все с чистого листа. Его ответная реакция не заставила себя долго ждать: он припарковал пикап на переполненной стоянке и, притянув меня к себе на колени, занялся со мной сексом. Видимо это стало нашей фишкой — наслаждаться друг другом в публичных местах.

Возвращаясь к моему брату. Дэшиелл и Ашер каким-то образом сумели стать еще ближе, чем раньше. Я волновалась какое-то время, ведь снова привыкнуть друг к другу им было трудно. Дэш наконец понял, что на самом деле все было совсем иначе. Дэшиелл, Ашер, Эдриан и я… Мы все еще лучшие друзья. В этом смысле все не сильно изменилась. Разница лишь в том, что двоим из нас нравится трахать друг друга. Много. При каждом удобном случае.

Дэш получил степень бакалавра, а в следующем году собирается поступать в юридическую школу. Сейчас же он тащит Эдриана в Ривер Эдж при каждом удобном случае. Они видятся с нами и охотятся на симпатичных туристок. «Беспроигрышный вариант».

Эдриан обожает утверждать, что именно из-за него мы снова вместе, и потребовал, чтобы мы назвали нашего первенца в его честь, чтобы выразить безмерную и вечную благодарность.

Нат учится в колледже и работает в бутике, так что мы редко видимся, но все равно разговариваем каждый день.

Что касается Уайтли и Джексона? Я ничего не слышала ни об одном из них. Я практически уверена, что Джексон продолжил жить, как ни в чем не бывало. Присяжные все еще не определились с Уайтли. Я надеюсь, что она получила помощь, в которой так явно нуждалась.

Мой телефон пищит, сигнализируя, что мама звонит по другой линии, и я делаю мысленную заметку перезвонить ей позже. Самым большим сюрпризом за последний год было то, что она объявила о разводе с моим отцом. Очевидно, их проблемы были серьезнее, чем кто-либо из нас предполагал. Однажды мама сообщила мне, что у отца были интрижки за ее спиной. Да, во множественном числе. Не один раз.

Я была ошеломлена, но Дэшиелл, оказался не слишком удивленным. Это натолкнуло меня на мысль, что он знал гораздо больше, чем говорил или показывал. Мама призналась, что не ушла от него раньше, потому что не хотела нарушать нашу жизнь. Она принесла много незримых жертв за все эти годы, и хотя мне жаль, что она не поставила себя на первое место, это представило ее в моих глазах в совершенно ином свете. Приятно осознавать, что она все это время заботилась о нас. Сейчас мама живет дома, пытаясь понять, кто она без моего отца. Папа, конечно же, остался в Калифорнии. Мы разговаривали несколько раз, но, за исключением случайных звонков на день рождения или смс с вопросом, не хочу ли я навестить его, мы толком не общаемся. Он извинился за то, как повлияло его решение на жизнь Эша, но твердо настаивает на том, что как отец он поступил правильно. Я понимаю это, но все равно не согласна.

— Или ты можешь переехать сюда. Зимой тебе здесь понравится, Нат. Это просто эпицентр горячих парней. Иностранцев. С акцентом.

Ашер был прав, зимой это место действительно похоже на большой снежный шар. Я не знаю, может быть, это связано с тем, что я не привыкла к снегу, прожив всю свою жизнь в Аризоне, но здесь все кажется волшебным. Люди приезжают в Ривер Эдж со всего мира. Зимой мы катаемся на сноуборде и лыжах. Летом все стекаются к озеру.

— Я скоро приеду к тебе. Обещаю.

— Хорошо. Эй, мне пора. Связь скоро пропадет, — говорю я, подъезжая к дороге, ведущей к нашему укромному гнездышку. Если жить в такой глуши, как мы, то о сотовой связи можно забыть.

— Окей. Люблю тебя, Би. И очень счастлива.

— И я тебя люблю, — говорю я, посмеиваясь над ее неожиданным всплеском эмоций.

Я надуваюсь, когда не замечаю машины Ашера на подъездной дорожке, он еще не вернулся с работы. Сосредоточив большую часть своего внимания на тату-салоне «Плохие намерения», Эш работает шесть, а иногда и семь дней в неделю в разгар сезона. Учитывая это и тот факт, что мне приходится пять раз в неделю совершать сорокапятиминутную поездку в школу медсестер, мы не видимся так часто, как хотелось бы уже целый месяц, если не больше.

Я хватаю свою сумочку, прежде чем направиться в нашу скромную, но красивую маленькую хижину. Весь фасад состоит из высоких окон с террасой, которая огибает дом с одной стороны. Он просто идеален.

Я смотрю на экран телефона, когда поворачиваю ручку и захожу внутрь. Вскинув голову, я замечаю десятки свисающих с потолка маленьких огоньков и Ашера, стоящего передо мной с букетом цветов.

— Что это? — смеюсь я. — Где твоя машина?

— С днем рождения, малышка, — произносит он, вручая мне цветы. Только это не просто цветы, а букет из суккулентов, красивее которого я еще не видела.

— Спасибо, — говорю я, свободной рукой обхватывая его за плечи. Цветы оказались зажатыми между нами.

Его руки гладят мою спину, после чего обхватывают за бедра.

— Они прекрасны. — Я целую парня и втягиваю его нижнюю губу, вызвав глухое рычание.

— Ты счастлива? — спрашивает Ашер, и только сейчас я замечаю, что он выглядит нервным и взволнованным.

— Ты шутишь? У меня есть все, о чем я когда-либо мечтала. У меня есть ты.

— Я чертовски рад, что ты так считаешь, — говорит Ашер, после чего опускается передо мной на одно колено.

«О, Господи».

Сумочка и цветы выпадают из рук, и я прикрываю лицо ладонями от шока.

— Брайар, — произносит он, устремив на меня взгляд полный любви, надежды и страха. — Я понятия не имею, как это делается, — подмечает Ашер. — Я лишь знаю, что моя лучшая сторона стала твоим худшим творением. Все хорошее, что есть во мне, возникло благодаря тебе. Я никогда не буду достоин той любви и заботы, которые ты мне даришь еще с тех пор, как была ребенком, но я клянусь, что каждый гребаный день буду пытаться, если ты мне позволишь. Ты выйдешь за меня?

— Я чертовски хочу выйти за тебя замуж. — Слезы ручьями стекают по лицу, и я сглатываю образовавшийся в горле ком.

Он смеется, сверкая своей идеальной белозубой улыбкой, прежде чем достать из кармана кольцо и надеть его мне на палец. На ободке красуется бриллиант в форме капли. Кольцо не слишком вычурное. Просто прекрасное. Я уже собираюсь сказать ему, как сильно оно мне нравится, когда вдруг справа от меня начинают раздаваться крики, приветствия и аплодисменты. Я оборачиваюсь, и рука инстинктивно дергается к сердцу. Рот распахивается от шока, когда я вижу своего брата, Нат, Эдриана, маму и Дэйра. Они все здесь, в моей гостиной. Я оглядываюсь на Эша, и в ответ он просто пожимает плечами.

— Я же сказала, что скоро приеду! — кричит Натали, в уголках ее глаз блестят слезы.

— Как вы сюда добрались? — спрашиваю я, вытирая влажные от слез щеки. На подъездной дорожке не было ни одной машины.

— Друзья Дэйра подвезли нас. Мы оставили машины у его дома, чтобы устроить тебе сюрприз.

— Что ж, вам это удалось, — я смеюсь.

Весь следующий час мы лишь обнимаемся, плачем и болтаем друг с другом, после чего Ашер выпроваживает гостей и ведет меня в нашу спальню.

— Ты готова стать миссис Келли? — спрашивает он, целуя мои бедра. Я дрожу под его прикосновениями, закусываю губу и киваю в знак согласия. Мое сердце разрывается от переполняющих его чувств. Он продолжает покрывать поцелуями мой живот, грудь, шею и губы, напоследок поцеловав шрам на затылке. Шрам, который будет вечно напоминать об упущенном впустую времени.

— Я люблю тебя, Брай, — шепчет он, располагаясь между моих бедер. Я чувствую, как его твердый член упирается в меня, и двигаю бедрами, пытаясь впустить его в свое тело.

— Я тоже люблю тебя.

— А теперь заткнись, чтобы я смог как следует оттрахать свою невесту.

Я смеюсь во весь голос, но эти звуки быстро перерастают в стон, когда он входит в меня, доказывая, что иногда плохие привычки все-таки приводят к счастливому концу.

И новым началам.

Саундтреки

“Hoodie”—Hey Violet

“Unholy”—Hey Violet

“Eyes Closed”—Halsey

“Back to You”—Louis Tomlinson ft. Bebe Rexha

“Glycerine”—Bush

“RIP”—Olivia O’Brien

“Once Upon a Dream”—Lana Del Rey

“Ghost”—Halsey

“Haunting”—Halsey

“Do Re Mi”—Blackbear

“New American Classic”—Taking Back Sunday

“The Funeral”—Band of Horses

“The Boy Who Block His Own Shot”—Brand New

“Jesus Christ”—Brand New

“Walk the Line”—Halsey

Конец