Плохие парни по ваши души - 1

АННА МИЛТОН

ЛАУРА ТОНЯН

ПЛОХИЕ ПАРНИ ПО ВАШИ ДУШИ

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Джейн

Шепот его сладкого голоса сводит с ума. О н проникает внутрь каждой клеточки моего тела и пробуждает неистовый жар, расползающийся по венам, воспламеняющий, переворачивающий реальность вверх дном.

Я стону громче, когда Эйден ускоряет темп. Моя кожа горит под его руками. Он касается меня, и я начинаю возрождаться вновь, словно птица феникс. Только феникс стремится к жизни, а я — к наслаждению, которым Эйден пропитан с ног до головы.

Он идеален.

Все в нем идеально.

Каждая часть его тела.

Никогда не думала, что любить так приятно. И Эйден любит меня сейчас. Когда покрывает знойными поцелуями мое лицо, шею, грудь. Когда входит в меня все глубже. Еще глубже. Еще…

— Боже… — это слово срывается с моих влажных губ и теряется в бесконечном потоке судорожных вдохов и выдохов.

Я держусь крепче за его мускулистые руки.

Мои пальцы скользят по его гладким рельефным плечам. Мышцы Эйдена сокращаются и напрягаются от моих призрачных прикосновений, и он начинает слабо дрожать. Ему приятно так же, как и мне.

Мы единое целое.

— Ты такая сладкая, Джейн... такая сладкая...

Закусываю губу от наслаждения, пока Эйден пальцами касается моей промежности. Ч ерт, черт, черт!

— Кончай для меня, детка, — шепчет он мне на ухо. — Сделай это для меня, — продолжает тихо , — только для меня.

— Да, — говорю я.

Его толчки усиливаются. Я впиваюсь ногтями в его широкую мощную спину, выгибаюсь ему навстречу, и Эйден с очередным толчком оказывается так глубоко внутри меня, что непроизвольный крик безумного наслаждения слетает с моих губ. Эйфория окутывает меня.

— Сильнее, — произношу я. Мой голос дрожит. Как и я. Как и Эйден.

— Все для тебя, — рычит он и легонько кусает меня за ухо.

Господи. Это просто чертовски хорошо.

— Сильнее! — кричу я, потому что больше не могу сдерживать себя.

— Джейн, — Эйден кричит вместе со мной.

Он такой огромный и твердый внутри меня.

— Джейн! — он сжимает зубы и утыкается носом мне в шею. Вдыхает запах моих волос, и при этом он так же чертовски быстр.

Я переплетаю наши пальцы. Двигаюсь вместе с ним …

Откуда эти сигналы? Эйден не слышит того, что слышу я? Серьезно? Он неистово целует меня , а я не могу сосредоточиться, потому что громкое гудение перерастает в шум, который невозможно терпеть.

— Эйден, — шепчу я, уже не возбуждённо. — Эйден, что это?

Он продолжает ласкать мою грудь.

— Ты слышишь? — спрашиваю снова.

Эйден поднимает голову, и горящие исступлением глаза смотрят мне прямо в душу. Он больше не двигается. Мы замираем.

— Я любл...

— Джеейн! Эй! — до моего слуха доносится знакомый смеющийся голос.

Я распахиваю глаза, и на секунду меня ослепляет яркий свет.

Что? Какого черта?

— Что тебе снилось, дорогая? — тот голос все еще смеется.

Ничего не понимаю…

Я издаю хриплый звук, похожий на стон, и поднимаю голову.

— Похоже, что-то очень приятное, раз у тебя текут слюни, — с нежностью говорит папа, глядя на меня через крохотное прямоугольное зеркальце.

Я тут же прикладываю ладонь к губам и вытираю влагу. У меня действительно текут слюни. Боже. Какой стыд.

Это был сон. Плюс один к миллиону. Всего лишь очередная иллюзия, спроецированная моим сознанием.

Я приподнимаюсь и оглядываюсь. Мы застряли посреди главной трассы Дайморт-Бич. Я приближаюсь к окну черного «Мерседеса» отца и смотрю по сторонам. Бесконечная линия автомобилей уходит вдаль, и только бог знает, когда мы двинемся с места.

— Эмм… пап, — нападение — лучшая защита, верно? Мне нужно срочно перевести тему. — Зачем так громко сигналить?!

— Мы же в пробке! — с восклицанием отвечает отец.

— Отлично просто, — бормочу я сонно, протирая глаза. — Я думала, в этом богом забытом городе не бывает ничего подобного.

— Это оскорбление? — он вскидывает бровь , улыбка по-прежнему играет на его губах.

— Констатация факта, — фыркаю я.

— Не такой уж он и маленький, — в голосе папы мелькает обида.

— Ну да, ну да, — закатываю глаза. — Тебя бы не избрали в мэры, был бы он хоть на сотню человек больше.

Отец недовольно хмурится — я задела его гордость. Еще бы. Он очень дорожит тем, что занимает высокую должность Президента Городка Забытых Душ и Погребенных Под Толщей Повседневности Надежд , и Места, Где Отсутствуют Магазины «Гуччи » и «Victoria Secret ». Вероятно, это единственное, чем он дорожит по-настоящему, потому что в его жизни мало приятного. Оу, нет. Еще есть новая, прекрасная и добрая жена Оливия, которая боготворит его и абсолютно во всем поддерживает. А старую, стервозную и злобную Глорию папа оставил в прошлом, как и бесконечные скандалы с океаном унижений.

Забыла сказать.

Эта старая, стервозная и злобная Глория — моя мать.

И я тоже сбежала от нее.

Больше всего на свете мама любит три вещи: дорогую обувь, крутые тачки и.... молодых сексуальных парней. Парней, которые грызут гранит науки в колледже. Парней моего возраста ! Но в основном ей попадаются халявщики, которым проще переспать с престарелой женщиной из мезозойской эры, чем заработать на проживание самим. И это выглядит настолько жалко, что с каждым разом становится все отвратительнее осознавать, что женщина, натирающая ароматическими маслами загорелую спину очередного студента со смазливой мордашкой, — моя мать. Поверьте, это полный отстой.

Я сбежала от матери, потому что она легкомысленна и глупа. Слишком инфантильна и поверхностна. Жить с ней было невыносимо. Но отказываться от города, в котором я родилась.... отказываться от Чикаго, возможно, еще хуже, чем жить с чокнутой матерью, думающей, что в сорок шесть она выглядит очень сексуально.

Еще одна причина , по которой я сбегаю, как последняя трусиха, — это парень, преследующий меня во снах. Парень, покоривший мое сердце и разбивший его в огромном, шумном Чикаго.

Я устала просыпаться с мыслью, что сегодня, а, может, завтра, или через несколько дней обязательно встречу его. Я устала бояться и ждать Эйдена, с одержимостью блуждая вечерами напролет среди величественных небоскребов в надежде, что мы случайно наткнемся друг на друга.

Я нуждалась в смене обстановки. Это — как глоток свежего воздуха.

Правильно ли я делаю ?

Вы еще спрашиваете....

***

Салат, что передает мне... хм.... пышногрудая и светловолосая Оливия, кажется пересоленным. И я не очень люблю тайскую кухню. Нет, я не капризничаю. Просто привыкать к новой жизни всегда сложно.

Мы ужинаем в просторной светлой кухне в кислотно-желтых тонах, сидим на стульях из темного дорогого дерева, переглядываемся между собой и молчим. Я болтаю ногами и ковыряюсь в своей тарелке. Никогда не проводила время так скучно.

— Как тебе Дайморт-Бич? — наконец, спрашивает отец, выпивая из бокала вино.

— Уныло. Серо. Малолюдно. Я могу продолжать бесконечно, — пожимаю плечами и протыкаю вилкой лист салата.

— Тебе нужно время, чтобы освоиться , — продолжает он и, кажется, вообще меня не слушает. — Но я уверен, тебе понравится здесь, Джейн. Колледж Святой Марии не должен разочаровать тебя, — он складывает руки вместе, изображаю серьезное выражение лица. — П рекрасные педагоги, начитанные студенты и, — разводит руками, — тебе не придется жить в кампусе! Будем больше проводить время вместе. Разве это не здорово?

Я вскидываю брови.

— Колледж Святой Марии? — повторяю монотонно.

Чудесно.

— Надеюсь, это не ТО САМОЕ место, где учатся занудные католики? — спрашиваю я.

Отец снимает с лица идиотскую счастливую улыбку и метает в мою сторону предостерегающий взгляд, и я слышу, как Оливия начинает тихо кашлять. Что, кто-то из них католик? Отец точно нет … насколько мне известно. П охоже, это Оливия. Что ж, я не удивлена. Она вполне… похожа на католичку. Стройная и светловолосая, неброско одетая, будто ангел, с неестественно широкой, радушной улыбкой и невероятно голубыми глазами.

И она совсем не похожа на мою мать.

— Джейн, ты почти ничего не ешь, — встревает в разговор блондинка. — Тебе не нравится?

Она сидит напротив, но смотрит куда угодно, только не на меня.

— Сойдет, — прямо заявляю я.

Краем глаза я ловлю на себе взгляд отца а-ля: «Моя дочь грубая и невоспитанная. Нужно срочно поставить ее на место». А что ? Когда я была маленькой, он всегда учил меня говорить правду, и ничего кроме правды.

Оливия поджимает пухлые губы, обведенные неярким блеском, и опускает взгляд к своей тарелке.

— Я обустраивала твою комнату, — вдруг начинает говорить она милым голосом. — Персиковые тона… всегда мечтала иметь комнату в таком стиле! — женщина выдерживает паузу. — Когда была подростком, — добавляет с легкой грустью.

Боже. Мне это так интересно. Я сейчас расплачусь.

— Не стоило утруждать себя, — бормочу, отпивая из стакана сок.

— Джейн, — уже шипит папа.

— Все нормально, Джек, — Оливия кладет ладонь на руку отца, как бы успокаивая его.

Стерва.

— Ты доела? — строго спрашивает он.

— Да, — отвечаю я. — Спасибо.

Папа тихо вздыхает и микроскопически качает головой; при этом все еще смотрит на меня, и я чувствую, что разговора отца-с-дочерью не избежать. Но надеюсь, он случится не сегодня, потому что переезд из Чикаго в эту дыру меня чертовски утомил.

Все поднимаются со своих мест. Оливия собирает посуду со стола, а отец, ослабляя узел галстука , движется к выходу из кухни и кивает мне, как бы говоря идти за ним. Мы оставляем за собой огромную гостиную, выполненную просто , дорого и со вкусом — в английском стиле, — и доходим до лестницы. Поднимаясь по ступеням вверх, я чувствую, как мое сердце беспокойно метается в тесной грудной клетке. Оно яростно бьется о ребра , норовя вырваться наружу , словно предчувствуя что-то....

Но все это глупости. Я не уверена, что, решив переехать в захолустный городок Дайморт-Бич на северо-западе Алабамы , упрощаю себе жизнь. Нет. Мне будет сложно привыкать к отсутствию несмолкаемого шума дорог, ночных огней, головокружительной высоты небоскребов. Я не знаю, как смогу отучить себя от вкуснейшей чикагской пиццы, делаемой в одном небольшом ресторанчике на Брэдли-авеню, о существовании которой, я уверена, в Дайморт-Бич даже не подозревают.

В конце концов, здесь нет ни одного нормального бутика, где продается дорогое нижнее белье. Ни одной лавки с драгоценностями, на которые стоит обратить внимание. С какими людьми мне придется общаться? О чем с ними разговаривать? О сельском хозяйстве ?

Это не то, о чем я мечтала.

Но , надо признать, это лучшее, из чего я могла выбрать, чтобы не оставаться с матерью.

Грустно, правда? Вот до чего я докатилась: ад кажется раем, а рай кажется адом. Глупая ирония судьбы.

В моей новой спальне все в персиковом цвете. Абсолютно все. Кровать, туалетный столик, шторы, оконные рамы , потолок и пол, покрытый тем же персиковым мягким ковром. Я ничего не имею против этого оттенка , но… его как-то слишком, нет ?

Похоже, Оливии очень не хватало этого цвета в подростковом возрасте.

— Располагайся, отдыхай, — когда я слышу рядом голос отца, то понимаю, что все происходит по-настоящему, и нет реальности, в которую я могу вернуться, чтобы вздохнуть с облегчением и продолжить свою прекрасную чикагскую жизнь , полную шопинга и вечеринок.

Я киваю, сама не знаю, почему. Затем папа подходит ко мне и кратко целует в лоб.

— Я люблю тебя, Джейн, — он опускает голову, чтобы посмотреть на меня.

Папа так изменился. В последний раз мы виделись прошлым летом, и у него не было проблем с выпадением волос. Сейчас же он лысеет, и вскоре, я думаю, не остается и следа от когда-то шикарной, густой и темной шевелюры , в которую влюбилась моя мама, когда еще не была последней стервой. Вокруг серых глаз собрались глубокие морщины — осадок напряжения, которым отец сыт по горло на своей крутой работе мэра.

— Я рад, что ты здесь, — он выдавливает улыбку и тяжело вздыхает.

Я вновь киваю, потому что не могу сказать, что тоже рада своему переезду. У меня просто не было выбора.

Папа оставляет меня, и я закрываюсь в новой комнате, которая кажется тесной коробкой. В Чикаго мне принадлежал весь второй этаж нашего с мамой шикарного пентхауса.

Я чешу затылок, думая, с чего начать, и прохожу к чемоданам, которые отец оставил у широкой кровати.

Набираюсь терпения и начинаю распаковывать свои вещи.

Это займет очень много времени.

***

Можно сделать список под названием: «Ч его нет в Дайморт-Бич ». Хотя лучше сделать список, что в нем есть. Это легче и займет гораздо меньше времени.

Значит так.

Здесь , недалеко от колледжа, в который я еду , строго следуя указаниям GPS -навигатора , есть небольшая палатка с дешевой и невкусной едой. Обертка из-под бургера летит в урну, когда я открываю окно. Что еще ? Дайте-ка подумать. Несколько магазинов с одеждой, изживших себя. К расивая обувь? Нет, об этом не слышали в этой деревне. Проезжаю мимо заправки, у которой сидит мужчина в грязной, белой майке, из-под нее выпирает огромный пивной живот. У него между зубов болтается сигарета. Он сидит вальяжно на пластмассовом стуле, как в фильмах, и слегка прищуренным взглядом отслеживает движение машин. Я тоже попадаю в поле его внимания и качаю головой, когда он выплевывает сигарету, и слюна попадает ему на подбородок. Мерзость.

Мой путь занимает около двадцати минут.

Итак, что собой представляет колледж Святой Марии? Он, на удивление, выглядит прилично. Только меня смущает гипсовая статуя Иисуса, расположенная слева от парковки на зеленом газоне. Статуя — жалкая , дешевая подделка. Бог заслуживает лучшего, я думаю. Они же верят в Него, или их вера стоит так мало?

Мое сердце бьется ровно. Я не волнуюсь. Ну, разве что чуть-чуть. Но не думать о студентах, которые, словно муравьи, сбегаются к муравейнику, помогает музыка. Я делаю громкость стереосистемы до максимума , когда въезжаю на стоянку. В мою сторону, словно по команде, начинают оборачиваться. Я задаюсь вопросом: что заставляет их задерживать свои взгляды на мне? Т о, что я нахожусь в шикарном красном «Порше 911 Турбо», который не без помощи мамы перевезла грузовым самолетом из Чикаго в Дайморт-Бич? Или то , что играет песня Kanye West ft. Duft Punk «Work It Make It Do It Makes », разорвавшая в клочья могильную тишину , окутавшую это место ?

Думаю, все-таки первое.

Усмехаюсь над тем, что мою скромную персону разглядывают с красноречивым любопытством , и ищу взглядом свободное место. Оно находится почти в конце парковки. Проезжаю туда со скоростью улитки. На меня пялятся больше людей.

Паркую машину. Делаю глубокий вдох и выключаю музыку.

Прежде, чем выйти из автомобиля, я собираюсь с мыслями. Люди здесь такие странные. Никогда не видели «Порше »? Боже, если бы я знала, то поберегла бы их психику и оставила тачку в Чикаго. Мои каблуки цепляются за выступающие камни на асфальте, когда я покидаю «Порше », и чуть не падаю, но придерживаюсь рукой за дверцу машины. Какая-то девица с короткой стрижкой и в старомодном свитере останавливается, пристально глазея на меня.

Спокойно, Джейн. Спокойно.

Провожу рукой по темным волосам, которые выпрямляла битый час , одергиваю кашемировую, бежевую и закидываю сумочку от «Прада » на плечо. Ставлю автомобиль на сигнализацию. С особым трудом мне удается игнорировать «муравьев», которые теперь не спешат торопиться в свой серый мрачный дом, похожий на средневековый собор. Какой мрак…

Мой взгляд случайно цепляется за блондинку, которая курит, сидя на капоте огромного черного «Д жипа ». Она смотрит вдумчиво , ухмыляясь одним уголком губ.

Девушка выпускает пар изо рта, не отводя от меня карих глаз , подведенных карандашом. Ее рваные джинсы и черная майка-алкоголичка невольно притягивают мое внимание. Что-то она не очень похожа на прилежную ученицу колледжа Святой Марии… Ладно. Это неважно.

Я встряхиваю головой и смотрю перед собой, когда двигаюсь к главному входу «Замка Дракулы».

Вздыхаю глубоко, когда переступаю порог колледжа. Здесь почти все, как в любой американской школе. Доска объявлений с бесполезной информацией о мероприятиях, конкурсах и прочей ерунды , бесконечные ряды с белыми … В нескольких шагах от меня стоит какой-то парень в нелепой оранжевой футболке и что-то раздает монотонно плывущим мимо студентам. Но к нему подходят не все — лишь сбитые с толку ребята, неуверенно оглядывающиеся по сторонам. Я понимаю: они такие же первокурсники, как и я. Может, тоже стоит подойти к этому парню?

Я так и делаю.

Оказывается, парень раздает буклеты с картой колледжа. Очень полезное приобретение, так как мне нужно найти административный корпус , чтобы передать кое-какие документы от отца, а потом вместе со всеми я должна отправиться на площадку за зданием колледжа (так нарисовано на карте), где пройдет торжественное собрание учителей и студентов в честь начала нового учебного года.

Я улыбаюсь парню, благодарю его и двигаюсь дальше.

— Эй, — вздрагиваю, когда кто-то несильно бьет меня по плечу. Резко оборачиваюсь и вижу ту самую блондинку, которая курила на «Джипе». — Привет. Ты что, глухая?

— Что, прости? — начинаю я.

— Я тебя зову с конца коридора, — девушка указывает большим пальцем себе за плечо — в сторону выхода.

Я наклоняю голову влево и приподнимаю бровь.

Девушка поджимает губы и протягивает руку.

— Вот, — говорит она и раскрывает ладонь. — Ты выронила это.

Я вижу фотографию, и мое сердце замирает на миг.

На ней я и Эйден.

Я точно помню, что написано на обратной стороне. Слово в слово.

«Любимой Джейн. От Эйдена. Навеки вместе.

Восемнадцатое июня»

Прошлый год был фантастическим и незабываемым.

Но это время ушло, как и Эйден — парень, бросивший меня.

— Эмм… спасибо, — я растерянно засовываю фото обратно в сумку. Руки немного дрожат.

Проклятье.

Взгляд блондинки заставляет нервничать сильнее. Он любопытный. Словно она хочет что-то добавить.

— Все хорошо? — вежливо уточняю я.

— Да, — странно, потому что ее губы расплываются в слабой улыбке. — Все отлично.

Темные глаза спускаются от моего недоуменного лица к сумке, и девушка усмехается.

Окей. Она немного странная.

— Ладно, — блондинка отходит назад. — Старайся не терять то, что тебе дорого, иначе не вернешь, потому что ты в Дайморт-Бич, — она говорит это таким тоном, будто уверена, что я не здешняя. — Добро пожаловать, кстати.

Девушка двигается спиной вперед, постепенно растворяясь в потоке струящихся в мою сторону студентов. В последний миг я вижу, как она достает откуда-то пачку с сигаретами и вытягивает одну. Подносит к губам. Зажигает ее.

Спустя секунду я больше не вижу блондинку.

Интересно, что бы могли значить ее слова?

Первый день в колледже, в чужом городе. Мне просто нужно начать привыкать. Это не так сложно, верно?

Меня почти невозможно удивить по-настоящему, но то, как одеваются студентки — словно перешивают занавески в платья — сбивает с толку. По пути к административному корпусу я не могу думать ни о чем, кроме того, чтобы выколоть себе глаза и не видеть этот позор модельеров , шьющих дешевую одежду. Как люди могут носить это?

Я подхожу к кабинету с золотистой табличкой на двери и выгравированными инициалами администраторши. Миссис Мэттьюс, значит? Я прочищаю горло и негромко стучусь. Слышу по ту сторону двери высокий голос и приглашение войти. Тяну на себя ручку и оказываюсь в душном помещении. Здесь бардак. Много бумаг и в воздухе летает густое облако пыли. Ее отчетливо видно даже когда солнечные лучи не попадают в кабинет.

Натягиваю одну из своих самых милых улыбок и подхожу к столу, за которым сидит полноватая женщина. Она щурится, глядя на экран компьютера.

— Здравствуйте, — приветствую я, и миссис Мэттьюс поднимает взгляд на меня.

— Доброе утро , — отвечает женщина. — Чем могу помочь?

— Меня зовут Джейн. Джейн Мортис, мэм, — меня радует реакция миссис Мэттьюс, когда она слышит мою фамилию. — Думаю, мой отец известил вас о том, что я буду учиться здесь?

На несколько секунд женщина теряет дар речи. Конечно, папа обо всем договорился. Для них это честь — дочь самого мэра теперь числится в студентах! Меня здесь полюбят. Даже если я буду плохой девочкой, они побоятся что-нибудь сказать.

Иногда можно побыть стервой.

***

Пока миссис Мэттьюс возится с моими документами, я разглядываю кабинет.

Погодите-ка. Что там ?

Я вижу в окне , как блестящий, синий «Додж Вайпер» лавирует между другими автомобилями и паркуется рядом с «Шевроле» восьмидесятых годов. Вау. В этой деревне есть нормальные тачки? «Готическая» блондинка уже удивила меня «Джипом». Но он не идет ни в какое сравнение с «Доджем». Шикарный автомобиль.

Интересно, кто его владелец ?

Я задерживаю дыхание, когда дверца распахивается, и из машины с грациозной неторопливостью выходит высокий парень с взъерошенными темно-русыми волосами.

Время останавливается — реально останавливается. Как будто кто-то смотрит фильм со мной в главной роли и ставит на паузу.

Мой взгляд замирает на лице парня. Я будто перемещаюсь сквозь пространство. Расстояние мгновенно сокращается, и у меня такое чувство, будто я стою напротив шатена , совсем близко.

Его глаза скрывают солнцезащитные очки, но я знаю, какого они цвета.

Бог ты мой…

Мое сердце издает тяжелый стук и разбивается на тысячу осколков. Желудок с грохотом падает вниз, когда я узнаю в правильных чертах лица этого красавчика Эйдена Картера.

Того Самого Эйдена Картера.

ВТОРАЯ ГЛАВА

Эйден

Каждое утро, приезжая в колледж, я натыкаюсь на взгляды многих девушек. Их глаза, смотрящие в мою сторону, полны вожделения. Кто-то подмигивает , кто-то наглядно закусывает губу , изо всех сил стремясь привлечь хоть каплю моего драгоценного внимания. Я претворяюсь, будто не замечаю их. Каждое утро.

Н а самом деле мне просто хочется увидеть те самые глаза, что забрали моё сердце однажды. Те глаза, что вырвали меня из непритягательной реальности и заставили оставаться в Чикаго на протяжении двух месяцев.

Я захлопываю дверцу машины и оглядываюсь. В мою сторону дует легкий ветер, и я вдыхаю запах невероятной скуки, которая впитывается в эту землю, стены колледжа Святой Марии изо дня в день. Я приезжаю сюда снова и снова, в глубине души надеясь на чудо, способное сотрясти этот застывший мир, и все больше задаюсь вопросом: какого черта я делаю? Зачем мне это?

Этот крохотный городок безнадежен.

Но это место — мой дом.

Снимаю солнцезащитные очки с глаз. Замечаю, как Вики Фэллон трахает меня взглядом. Ее грудь томно вздымается при каждом вдохе. Я едва контролирую себя. Но сделайте мне скидку! Я избегаю случайного секса черт знает сколько времени и нуждаюсь в разрядке. Особенно, когда моими мыслями овладевает недосягаемая Джейн Мортис.

Я отхожу от машины, по-прежнему глядя на Вики. Она замечает это, и ее губы расплываются в широкой улыбке. Девушка расправляет плечи, отчего ее упругая грудь второго размера кажется больше. Эта девчонка чокнутая. Она без ума от Бога, молится каждый день перед сном и ходит на воскресные службы в церковь со своей семьей. Но это не мешает ей курить травку и собирать все вечеринки в Дайморт-Бич. И, да, она симпатичная. Но Вики — не Джейн.

Девушка нервно накручивает на палец короткий каштановый локон, а второй робко машет мне.

Она хочет меня.

Я лениво улыбаюсь ей в ответ и поднимаю руку в приветственном жесте. Щеки девушки вспыхивают, и она опускает взгляд вниз, когда замечает, как пристально я разглядываю ее тело. Она смущена? Или… девственница? Я лишил Джейн невинности. И это был один единственный раз, когда я делал такое с девушкой. Но подобное больше не повторится. И Вики не является исключением.

— Эй! — слышится знакомый голос.

Я поворачиваю голову влево. Анна стоит, прислонившись к кирпичной стене. Одна ее нога согнута в колене. Девушка выдыхает клубок дыма и ухмыляется мне своей фирменной однобокой улыбкой.

— Эйден , — облизывает губы. — Как дела?

Я подхожу к ней и вырываю сигарету из ее пальцев. Бросаю на асфальт и тушу носком ботинка.

— Здесь запрещено курить, — в сотый раз повторяю я.

Анна весело цокает, а затем достает целую пачку сигарет из переднего кармана джинсов. Приближает зажигалку к ядовитой дряни и зажигает ее. Затягивается снова, провокационно глядя на меня. Э то выглядит нагло. Анна вновь выдыхает дым изо рта, только на этот раз мне в лицо, и делает это намеренно.

— Кого волнуют правила, Эйден? — медленно спрашивает она.

Мне остается лишь сдаться ее бунтовскому поведению, улыбнуться и качнуть головой.

Иногда меня поражает то, насколько Анна чокнутая и безразличная ко всему. Ей плевать, как она выглядит в глазах других людей. О на одевается так, как ей нравится, как считает нужным. Никто кроме нее из девчонок в колледже Святой Марии не носит рваные джинсы, не слушает тяжелый рок и не курит, как паровоз, намереваясь умереть от туберкулеза легких через несколько лет.

— Чего ты хотела? — сплевываю на землю.

— Да так, ничего, — монотонно отвечает Анна и запрокидывает голову. — Просто видела кое-кого.

Я закатываю глаза.

— У тебя хреново получается интриговать.

— Возможно.

Боже. К чему эти загадки?

— Так кого ты видела? — я слегка прищуриваюсь, вновь вырываю сигарету из ее тонких пальцев и прикладываю к своему рту.

Затягиваюсь. Анна оценивающе смотрит на меня, слегка наклонив голову вбок.

Она открывает рот, собираясь ответить, но, заглянув мне за спину, смыкает губы и проглатывает слова.

Я слышу, как позади меня шепчутся девичьи голоса.

Анна приподнимает одну бровь и хмыкает.

Я оглядываюсь.

Вас когда-нибудь ударяла молния?

Меня — ни разу в жизни. Но сейчас я ощущаю себя именно как человек, которого сражает разряд тока силой в двести тысяч вольт. Чертовски больно. Но эта боль мгновенна. После нее наступает волна облегчения.

Я застреваю в том самом мгновении, которое становится бесконечным, и боль заставляет дрожать каждую клеточку моего тела. Я чувствую, как оцепенение подкрадывается к самому центру мозга, и я теряю контроль над своими мыслями.

Я больше не могу думать.

Джейн.

Я допускаю мысль, что мои глаза обманывают меня, и я вижу прекрасное явление. Но девушка, так глубоко засевшая в моем сердце, выглядит невероятно реально. Ее блестящие темные волосы (она подстриглась?), ее пухлые губы, которые я мог целовать днями напролет, большие карие глаза , уставившиеся на меня в полном изумлении.

Это она. Моя Джейн. И она стоит прямо передо мной.

Она не кажется удивленной, но растерянной — да. Я не могу этого объяснить.

— Джейн? — произношу ее имя вслух.

Оборачиваюсь к Анне, чтобы увидеть лицо блондинки. Та лишь равнодушно пожимает плечами и, хлопнув меня по спине пару раз, уходит. Сигарета все еще зажата между ее зубов.

— Здравствуй, Эйден, — когда слышу тихий , но стальной голос Джейн, перемещаю взгляд на нее.

Я чувствую себя истуканом, не способным связать и двух слов.

Что она здесь делает?

Почему она здесь?!

— О, вы, эмм, знакомы? — отзывается рыжеволосая девушка с кучей веснушек на лице.

Я только сейчас ее замечаю. Это, кажется, Лора Джеккинс?.. Я забрал душу ее отца в прошлом месяце.

Лора обращается к нам обоим, но отвечает Джейн. Она делает глубокий вдох, и я не могу не отметить, сколько в ней решимости, которой я не способен найти объяснения.

— Да, — твердо отвечает она, проделывая в моей душе дыру своими пронзительными глазами.

Я молчу. По-прежнему не могу говорить.

— Да, — наконец, выговариваю я. — Мы раньше… дружили.

Дружили? Чувак, ты такой кретин!

Джейн сглатывает, и от этого мне хочется сдохнуть.

Совершенно неожиданно со стороны стадиона колледжа за корпусными зданиями гремит голос директора Нернберга, говорящего в рупор, и Джейн отворачивается.

— О, кажется, церемония уже началась, — бормочет Лора.

Джейн, не глядя на девушку, кратко кивает.

О чем она думает? О чем думает моя Джейн?

Джейн…

Проклятье! Я люблю это имя. Я люблю девушку, сейчас стоит так близко и, уверен, хочет перемолоть меня в порошок. И я бы позволил сделать с собой все, что ей только вздумается. Я доставил ей хренову кучу проблем, разбил сердце, которое не единожды клялся беречь, и оставил страдать от разъедающей внутренности боли.

Я ненавижу себя за это, но знаю, что сделал правильно.

Джейн больше ничего не говорит и отдаляется. Она не оборачивается. Я чувствую себя прохожим парнем, случайно встретившимся на ее пути. Как будто нас никогда ничего не связывало.

Зато оборачивается Лора. И прикусывает нижнюю губу.

Я не дышу до тех пор, пока хрупкая фигурка Джейн не исчезает из поля моего зрения. Я готов следовать за ней, как брошенный щенок, но не делаю этого. Усилием воли заставляю себя остаться на месте. Стискиваю зубы и сжимаю кулаки.

Я урод, потому что уничтожил наши отношения.

Но если бы она знала всю правду, то сумела бы меня понять.

Я надеюсь.

***

Лекция по биологии длится два часа. Каждую минуту я смотрю на наручные часы. Мистер Льюис шагает по аудитории, рассказывая увлекательнейшую историю о спаривании приматов. Я думаю о том, что мне нужно увидеть Джейн. Снова. Если мой брат узнает, что она в городе, он будет в бешенстве.

Нервно дергаю коленом и стучу ручкой по столу, не в силах сосредоточиться.

До конца лекции десять минут. Может, уйти сейчас? Найти Джейн и…

Я слабо вздрагиваю, когда в меня что-то попадает, а затем вижу маленький клочок бумаги перед собой. Оборачиваюсь, и мои глаза встречаются с улыбающейся Вики. Она слегка приоткрыла губы , надеясь выглядеть соблазнительно. Но я слишком занят мыслями о Джейн, чтобы обратить внимание на то, как Вики нагибается вперед и складывает руки таким образом , чтобы выставить свою грудь.

Я отворачиваюсь и беру бумажку.

«Прогуляемся вечером?»

Вики слишком распутна для католички.

Я не пишу ничего в ответ. Просто качаю головой. Могу представить, что девушка недовольно хмурится. Мне жаль, но я поглощен Джейн. Ею, и только.

Слышу огорченный вздох.

Плевать.

Сегодня местная баскетбольная команда играет с командой из соседнего города. Росс болеет за наших. У меня тридцать три пропущенных от брата. Черт возьми, он же знает, что я на учебе.

Иногда ведет себя , как пятилетний ребенок.

Спустя еще две мучительные минуты я не выдерживаю и делаю то, что никогда не ожидал бы мистер Льюис от своего лучшего ученика. Я ухожу с лекции. Просто выбегаю из аудитории. Он что-то кричит мне вслед, но я игнорирую его голос.

Рюкзак висит на одном плече. Он наполовину расстегнут. Выпускной год — это отстой. А знаете, что еще отстой? Когда в твой родной город приезжает девушка, с который ты расстался в Чикаго больше года назад. Ладно. Окей. Я не расставался с ней. Я ее бросил.

Отвлекаюсь на рыженькую Лору, которая выходит из уборной, поправляя на себе серую клетчатую юбку.

— Хэй, Лора , — зову я, и она вздрагивает.

— Да, — нервно поджимает губы, когда я подбегаю к ней.

— Первый курс? — делаю вид, будто действительно заинтересован в ответе на свой вопрос.

Она мнется пару секунд.

— Д-да, — заикаясь, отвечает девушка.

— Мне нужно знать, в какой сейчас аудитории Джейн. Джейн Мортис. Ты знаешь ее. Я видел вас.

— О, эмм, Джейн, — Лора касается рукой своих волос. Она нервничает. Из-за вопроса, или из-за меня? — У нее, кажется, английская литература на третьем этаже. Четвертая дверь от…

— Да. Да. Я знаю, — поспешно перебиваю ее. — Спасибо!

Дружелюбно хлопаю ее по плечу и бегу к лестнице.

Я поднимаюсь на третий этаж. Я никогда не был так быстр. Меня переполняют эмоции. Я думал ждать Джейн у аудитории до конца лекций, но как только оказываюсь на месте, студенты выползают из кабинетов с книгами в руках. Я прислоняюсь к стене и караулю Джейн, внимательно сканируя толпу, чтобы не упустить ее из вида.

Хотел встряски, Эйден? Получай ее.

Я пытаюсь собраться с мыслями, но как только представляю себе, что у меня есть ничтожный шанс дотронуться до ее бархатной кожи, то схожу с ума и снова теряюсь в бешеном потоке эмоций.

Джейн замечает меня не сразу. Она улыбается какой-то светловолосой девушке, которая что-то рассказывает ей. Потом ее взгляд находит меня, и она застывает. Девушка рядом с ней все говорит и говорит, но Джейн больше не слушает свою спутницу. И не улыбается.

Я сглатываю волнение и подхожу к ней. Мои ноги дрожат. Черт. Чувствую себя девчонкой.

— Привет, — поражаюсь, когда мой голос звучит так робко.

Кажется, удивлен не только я.

Джейн теряется сильнее и крепче прижимает к груди большую тетрадь. Девушка рядом с ней странно на нас смотрит.

— Мы… мы можем поговорить? — сложно говорить, когда Джейн так близко.

Она молчит, и я теряюсь в догадках: о чем она думает?

Я очень боюсь услышать «нет», но готов к этому, потому что заслужил.

К моему облегчению Джейн кивает.

— Ладно, — она произносит это с легкой небрежностью, но ее голос предательски дрожит.

— Я пойду, наверное, — бормочет светловолосая девушка с ее курса и спешит удалиться с наших глаз.

Я делаю несколько шагов назад, удерживая взгляд на Джейн. Она понимает, что надо идти за мной, и сдвигается с места. Джейн бесшумно крадется за моей спиной, и я постоянно оборачиваюсь, чтобы убедиться, что она не передумала и не ушла.

Я иду до конца коридора и заворачиваю за угол. Останавливаюсь. Здесь никого нет. М ожно спокойно говорить.

Делаю глубокий вдох и решительно оборачиваюсь к Джейн. Ловлю на себе ее наполовину грустный, наполовину тоскливый взгляд, и ощущаю необходимость подойти к ней, поместить ее красивое лицо в свои ладони и поцеловать. Крепко. Страстно. Жадно. А потом убедить, что больше никогда не позволю ей испытывать печаль. Сказать, что я до сих пор люблю ее, и мне чертовски жаль, что пришлось уйти. Мне тоже было больно. Мне больно и сейчас.

Но вместо всего этого я спрашиваю:

— Что ты здесь делаешь?

Я готов врезать себе по яйцам, потому что Джейн сжимается от звука моего сиплого, холодного голоса.

— Я живу здесь, — нерешительно отвечает она. — Что-то не так? — Джейн вызывающе поднимает брови.

— Живешь? — тупо переспрашиваю я. — Ты живешь в Чикаго, Джейн.

Почему из нескольких тысяч американских городов она оказалась именно здесь?!

Я плотнее сжимаю зубы и хмурюсь.

— Тебя не должно быть здесь, — медленно говорю я.

Что я творю? Пытают запугать ее? На самом деле ? Идио -о-от.

— Что?! — Джейн одновременно усмехается, и в ее глазах шоколадной радужкой сверкает злость. Она обиженно толкает меня в грудь и разворачивается на каблуках. — Ты такой придурок, Эйден!

Уходит быстро, но я успеваю осторожно остановить ее за локоть. Я не дам Джейн уйти , пока мы не поговорим.

— Убери руки, — рычит она.

Ее не должно быть здесь.

— Чего ты хочешь от меня?! — восклицает она, разворачиваясь ко мне лицом.

— Ты должна уехать, Джейн, — почти молю я.

— Что… ты… — она задыхается от непонимания и раздражения. — Какого черта? — процеживает сквозь зубы.

Какого черта? Лучше тебе не знать, Джейн. Лучше тебе не знать.

Именно поэтому ее сердце разбито — некоторые мои тайны должны навсегда остаться тайнами, даже от девушки, которая до сих пор живет в моих мыслях.

— Это… сложно объяснить, — с трудом выдавливаю я из себя.

— Ты бросил меня, Эйден, — проговаривает она отчетливо и громко. — Все просто.

Ее слова задевают меня, и мои пальцы соскальзывают с ее локтя. Она громко вздыхает и едва заметно качает головой.

Я знаю это. И готов бесконечно просить у Джейн прощение.

Мы смотрим друг другу в глаза и ждем. Она — того, что я скажу «прости». Я… а я не знаю, чего жду. В моей голове проносятся сотни тысяч мыслей и слов, которые я горю желанием сказать Джейн прямо здесь и сейчас, но не могу заставить себя открыть рот и начать говорить.

Джейн скрещивает руки на груди и выдвигает вперед аккуратный подбородок. Она начинает стучать каблуком по полу и громко дышать.

— Это все, о чем ты хотел поговорить? — досадливо спрашивает она.

У меня чешутся руки — я хочу обнять ее.

— Мне жаль, — отвечаю в итоге и делаю небольшой шаг назад.

Она издает судорожный вздох, наблюдая за мной, и перестает шевелиться. В ее глазах застывают слезы. Джейн поджимает пухлые губы и опускает ресницы.

А затем бредет к лестнице.

Мое тело и душа рвутся вслед за ней, но я уговариваю себя оставаться на месте и позволить ей уйти.

Я должен оставить Джейн одну. Снова. Но мысль о плачущей девушке, которую я люблю, рвет меня изнутри. Я больший козел, чем думал.

Я резко сжимаю кулак и бью им в стену. Боль от удара ничтожна по сравнению с той, что гложет мое сердце.

***

Я заношу этот день в список Паршивых Дней из Жизни Эйдена Картера.

Джейн ненавидит меня.

И она здесь — в Дайморт-Бич.

Если Росс узнает о ее нахождении здесь , он придет в нешуточное бешенство , и когда я говорю, что мой братец разозлится, то ждать беды всем без исключения. В первую очередь не поздоровиться нам с Джейн. Но перед этим Росс грохнет меня , ведь я живут с ним под одной крышей.

Я наблюдаю за Джейн на перерывах между лекциями, за ланчем. С ней все время ходит Лора и та девушка, с которой Джейн вышла из аудитории английской литературы. Они кажутся нормальными. Я имею в виду, Джейн нельзя общаться с такими, как Брианна Стоун. Люди вроде нее неумолимо тянут за собой на социальное дно. Наверно, Бри переспала со всеми студентами Святой Марии, и, думаю, количество ее партнеров не ограничивается Дайморт-Бич. Да, со мной она тоже спала. Это было до того, как я встретил Джейн. Но я был пьян и даже не помню, как все произошло. Помню лишь то, что проснулся, когда она будила меня и просила проваливать, так как вернулись ее родители.

А еще за ланчем к столику, за которым Джейн сидела со своими новыми знакомыми, подошел Брайан-полный-отморозок-Киннли. Он достойная пара Брианне. Я был готов встать и набить этому парню его смазливую рожу, когда он нагло убрал с лица Моей Джейн выбившуюся прядь волос. Брайайн посчитал, что имеет право дотрагиваться до нее. Ублюдок.

В итоге я удалился из кафетерия, чтобы не искушать себя на убийство.

Я иду быстро, спеша запрыгнуть в «Додж» и свалить отсюда как можно скорее (Джейн покинула стоянку минуту назад, и теперь здесь никого не было), но вдруг Анна, черт ее возьми, Гарнер преграждает мне путь. Клянусь, до этого момента я был уверен, что нахожусь здесь один. И как она умудряется передвигаться, как приведение, и появляться так неожиданно?

Анна выглядит таинственной. На ее ресницах слишком много туши. Глаза сильно обведены черным карандашом. Кожа — бледная, почти белая и ровная. Она на самом деле смахивает на приведение.

— Что тебе нужно, чертовка? — устало вскидываю руками.

Анна хитро улыбается и пожимает плечами. Она привлекательна, но не мой типаж.

— Как поговорил с… — она делает вид, будто не помнит ее имени, — Джейн , кажется ? — и мило хлопает глазами.

— НЕ твое дело, — недовольно бросаю я и спешу уйти.

Но блондинка вновь встает прямо передо мной. Мне приходится опустить голову, чтобы увидеть, как в ее светло-карих глазах пляшут озорные бесенята. Это так похоже на Росса.

— О, да брось, — она шутливо ударяет меня кулаком в плечо. — Я все равно слышала, о чем вы ворковали. И, ауч, это было круто! Ну, знаешь, твой удар о стену, — Анна издевается надо мной, но я не злюсь, потому что привык к сарказму, который слетает с ее уст чаще, чем что-то вразумительное.

Я закатываю глаза.

— Ты следишь за мной?

— Что еще остается делать? Здесь та-а-ак скучно, — она вздыхает и тянет руку к заднему карману джинсов. Достает черную зажигалку. Затем сигареты.

Я пресекаю ее попытку закурить в трехсотый раз за день. Отнимаю у нее все из рук. Анна злобно прищуривается.

— Хватит, — твердо говорю я. — И поменьше гуляй с Россом. Он плохо на тебя влияет.

— Отдай, — спокойно просит она , игнорируя мои последние слова.

Я не поддаюсь и завожу руку, в которой сжимаю эту токсичную дрянь, себе за спину.

— Нет, — качаю головой. Мое выражение лица становится серьезным. — Зачем ты следишь за мной? Брат попросил?

— Отдай. Мои. Сигареты. Эйден, — Анна подходит ко мне вплотную и выше задирает голову, чтобы не прерывать зрительный контакт.

Иногда она умеет вывернуть душу одним лишь взглядом. Это дьявольски пугает. Такая маленькая, но несоизмеримо вредная и докучливая.

Я признаю свое поражение, так как лишен сил и настроения спорить, швыряю эту дрянь в сторону Анны. Она ловит сигареты, но ее глаза по-прежнему сосредоточенны на моем лице.

— Ты не ответила на мой вопрос, — сухо напоминаю я.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что у этой… — Анна вновь делает вид, будто задумывается, — Джейн и тебя есть история, — последние слова она произносит приторно таинственным шепотом. Я замечаю, что она борется с улыбкой. — С чего бы это, да?

— Тебе стоит меньше курить, Анна, — я пытаюсь сохранить в своем голосе непоколебимость и легкие оттенки раздражения. — Ты начинаешь бредить.

Вдруг она начинает громко и хрипло смеяться. Я морщусь от этого звука.

— Впервые вижу тебя таким взволнованным, — поясняет блондинка и вновь щурит глаза.

— Я не волнуюсь, — фыркаю я слишком громко.

— Угу. Волнуешься — значит врешь. Это очевидно.

— Ты можешь курить в другую сторону?! — шиплю я. — Я сейчас задохнусь.

Естественно она пропускает мою просьбу мимо своего внимания.

— Она носит с собой твою фотографию, — произносит Анна. — Где вы с ней вдвоем. Вот я и подумала, что вы встречались когда-то. Или встречаетесь…

Я сглатываю, и Анна продолжает смеяться.

У Джейн наша фотография? Та, которую я подписал для нее? Но… почему? Прошло больше года. Неужели, она тоже не может забыть?

— Расслабься, приятель, — кашель Анны возвращает меня в реальность. Блондинка бросает сигарету, затем тушит ее носком кеда. — Это не мое дело.

Ее светлые локоны падают вперед, на узкое маленькое лицо. Я засовываю руки в карманы и, вздохнув, смотрю вверх. Потому вновь опускаю глаза на девушку.

— Послушай, — начинаю негромко и спокойно. — Росс ни в коем случае не должен знать, что Джейн в городе. Поняла? Ни в коем случае, — последние слова я проговариваю по буквам.

В следующую секунду я начинаю жалеть, что заикнулся об этом. Взгляд Анны становится хищным и азартным. Плохое сочетание. Зная Анну, точнее, зная, что он от нее можно ждать чего угодно, я напрягаюсь и стараюсь сохранить на лице непроницаемое выражение.

— Почему я не должна ему говорить? — медленно уточняет она.

— Просто не говори, — язвительным тоном отвечаю я и кривлю лицо. — Так сложно держать язык за зубами? Или вот, — указываю на пачку в ее руках, — держи сигарету во рту и молчи.

Анна по-прежнему растягивает губы в пытливой улыбке

— Ты что-то скрываешь, Эйден, — она не спрашивает, а утверждает. Ее голос такой, будто она решила поиграть в детектива и пытается сопоставить факты, найти слабые места, изъяны преступления.

— Если Росс узнает, что Джейн здесь, у меня будут неприятности, Анна, — я смотрю на нее с мольбой в глазах. — Огромные неприятности. Пострадает мой зад, моя челюсть и моя машина. Не говори ему, хорошо? Просто не говори.

Она нервно хмыкает — у нее что-то не сходится. Но больше Анна не пытается узнать у меня ту самую деталь, которой ей не хватает, чтобы цепь замкнулась.

— Окей, — в итоге отзывается она беспечно.

Ничего не говоря, Анна направляется к своему «Джипу». Она садится в него , и в следующую секунду я слышу, как из салона доносится Led Zeppelin «Kashmir ». Анна резко делает громче и опускает тонированное окно со своей стороны. Делает на «Джипе» петлю , чтобы проехать рядом со мной и отсалютовать на прощение двумя пальцами.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Эйден

Росс Картер — мой старший брат. И он придурок. А еще много пьет. Ругается матом. Трахает все, что носит юбку и имеет красивые ноги. То есть, почти все девушки Дайморт-Бич уже прыгали на его крохотном члене. Если бы он знал, что я так думаю о главном предмете его гордости, меня бы уже не было в живых. Но он мой брат. И я люблю его.

Я заглушаю мотор и выхожу из «Доджа». Мрачно оглядываю нашу «берлогу» в триста шестьдесят квадратов и достаю ключ, чтобы открыть дверь. Как только оказываюсь внутри дома, то слышу звуки работающего телевизора и комментарии Росса.

Он уже смотрит баскетбольный матч.

Стоп. Что это? Девичий смех?

Он не один. Опять.

Я закатываю глаза и снимаю ботинки на коврике в прихожей — Росс не только придурок, но и чистюля. Поднимаю рюкзак с полированного темного пола и прохожу по просторному коридору с белыми стенами, которые кажутся серыми из-за приглушенного освещения светодиодных ламп на натяжном потолке.

— Черта с два он забросил мяч в корзину! — кричит Росс, воодушевленно размахивая руками в воздухе.

У него под боком сидит брюнетка в одном нижнем белье и целует его в плечо. На миг я останавливаюсь, так как не ожидал, что у нас будут гости.

— Привет, — говорю я громко, чтобы привлечь внимание брата.

Однако оборачивается девушка. В ее угольных глазах застывает вопрос. Она не знает меня и даже не пытается прикрыться.

— Привет, красавчик, — я удивляюсь, когда девушка облизывает губы и отстраняется от Росса. Она разворачивается в мою сторону всем своим сногсшибательным горячим телом и опирается на спинку кожаного черного дивана.

Я открываю рот, но не знаю, что ответить.

Наконец, Росс отрывает взгляд от телика и смотрит на задницу брюнетки. Затем шлепает ее.

— Тебе пора уходить, — говорит он, а затем бесцеремонно отталкивает в сторону.

Джентльмен до мозга гостей.

— Ну, как всегда, — обиженно фыркает девушка, вставая с дивана.

Росс наблюдает за тем, как она уходит и скрывается за дверью в его спальню, и вновь отворачивается.

— Ты не брал трубку, — говорит он, пялясь в жидкокристаллический экран и забрасывая арахис в рот.

Жует, как корова.

— Был занят, — бормочу я, направляясь к холодильнику.

Росс настоял, чтобы гостиная и кухня были соединены — ему так комфортнее. Он занимался ремонтом. Он переспал с какой-то дизайнершей, и она бесплатно спланировала интерьер нашего дома. Что ж, случайные и бессмысленные связи брата иногда приносят пользу.

— Чем? — равнодушно уточняет он.

— Я учился, вообще-то, — это не совсем так. Сегодня я занимался другим делом, и Росс не должен узнает о нем. Точнее о ней.

— Скука, — комментирует брат, не переставая жевать орехи.

Анна номер два.

— Вчера я получил три души. Три, — продолжает он и перепрыгивает через спинку дивана. Он забывает о баскетболе, что показывают по городскому каналу, и подходит ко мне. — И знаешь, что? Все принадлежали ублюдкам, — отрезает Росс, взмахивая руками и морща нос. — Просто отстой. Сидели за грабеж. Один из них убил человека. Завалил собственную жену, — он продолжает свой треп. — Ты представляешь? Они заплатили мне всего двадцать баксов. Двадцать. Баксов, — повторяет он возмущенно. — Они думают, я питаюсь воздухом!

Я ухмыляюсь и пью из коробки холодное молоко.

— Это неслыханная наглость, — отвечаю и наклоняюсь, чтобы посмотреть на содержимое холодильника. — Здесь была пицца.

— Половина, — поправляет Росс. — Конечно, тебе легко говорить. Всегда попадаются святые души, за которых каждый раз отваливают по штуке.

— Я не вижу пиццы, Росс, — медленно проговариваю я и захлопываю дверцу холодильника.

— Я съел ее, — он весело поджимает губы. — Упс!

Брат кладет руки на кухонный гарнитур и запрыгивает на него. Болтает ногами, словно мальчика… двадцатипятилетний мальчика. Мы поворачиваем головы, когда брюнетка-подстилка-Росса захлопывает за собой входную дверь.

Я закатываю глаза.

— Что? — Росс пожимает плечами. — Она классно делает минет.

— Ты озабоченный на всю голову гавнюк, — я смеюсь во весь голос.

— В отличие от некоторых, — он толкает меня в плечо и смеется громче. — Ты девственник?

— Само собой, — киваю я. — Надень на свою задницу хоть что-нибудь и вали в магазин за пиццей, или пирогом. А лучше за тем и другим.

— Не забывайся, мелочь. Вообще-то, я старший брат, — фыркает он. — И я должен гонять тебя по магазинам.

Я посылаю ему обворожительную улыбку.

Росс спрыгивает с кухонной тумбы и показывает мне средний палец. Но все же он направляется в свою спальню.

Оттуда я слышу его голос:

— И все-таки, как прошел день?

Я нервно сглатываю. Черт. Врать — это сложно.

— Все отлично, — говорю я. — Все хорошо.

— Ты видел Анну? — спрашивает Росс. Точнее он кричит.

— Да, пару раз, — заставляю себя отвечать так же громко и прикрываю глаза ладонью.

Росс выходит из своей спальни. Он внимательно смотрит на меня, и мысль о том, что он раскусил меня, заставляет мое сердце биться с удвоенной скоростью. Его долгий взгляд напрягает.

— Чего пялишься? — я пытаюсь казаться непринужденным.

— Бабки, — Росс поднимает глаза к потолку. — Гони бабки.

Я достаю из кармана бумажник и кидаю ему. Он ловит и тут же открывает. Свистит. Мне не нравится то, как начинают блестеть его глаза, и я предупреждающе поднимаю вверх палец.

— Потратишь больше тридцатки, и я…

— У нас закончилось веселое настроение, — Росс пожимает плечами и игнорирует мой жест. — А это святое. С такой ненормальной работой, точнее с тем, сколько мне за нее платят, я не могу обойтись без бокала Бордо перед сном.

— Обойдешься без Бордо, — я скрещиваю руки на груди. — Хороших душ становится все меньше и меньше. Надо экономить.

— Только ты все равно умудряешься их где-то откапывать.

— Не я. М не их присылают. Я любимчик, что ж поделать, — самодовольно улыбаюсь, зная, что это разозлит Росса.

— Подстилка, — говорит он.

— Шлюшка, — отвечаю я и подмигиваю ему.

Росс растягивает губы в озорной улыбке и трясет в воздухе моим бумажником.

— Но текилой я все-таки затарюсь.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он уходит.

Черт бы его побрал.

***

Пока Росс шляется по магазинам, я размеряю гостиную беспокойными шагами и думаю о Джейн. Не могу выбросить ее из мыслей. Сажусь на диван, хватаюсь руками за голову и качаюсь вперед-назад, словно какой-то псих.

Рано или поздно брат узнает о ней. И когда этот день наступит, я потеряю Джейн. Снова.

Но что мне делать сейчас? Будет ли иметь смысл, если я продолжу отталкивать от себя Джейн? Или…

Или я могу вернуть ее?

Веки тяжело обрушиваются на глаза, и я бессильно опускаю руки.

Джейн хранит нашу фотографию. После того, что я сделал ей, она продолжает помнить и ценить эти воспоминания. Мысль об этом превращает меня в самого хренового парня на Земле.

Что она сейчас делает? С кем она? О чем думает? О чем говорит?

Я тихо рычу и соскакиваю на ноги. Иду дальше по белому коридору и с ноги открываю дверь в свою комнату. Я зол на себя. Просто дьявольски.

Стягиваю футболку и бросаю ее в сторону низкой кровати. Она падает рядом на темно-коричневый ламинат. Мне нужен душ. Холодный.

Я направляюсь к ванной комнате, но замираю, когда мой взгляд случайно касается фотографии в рамке на комоде. Мысли о Джейн мгновенно испаряются, и я перестаю ощущать давление реальности. Я абстрагируюсь и все, что могу видеть, только эту фотографию.

Я делаю осторожный шаг в сторону.

Еще один.

Я подхожу к комоду и протягиваю руку, которая внезапно начинает дрожать, к рамке. Беру ее и подношу к лицу.

Напрягаю челюсти и слышу скрежет своих зубов. Этот звук щекочет нервы, проникая в самую глубь сознания, и будоражит воспоминания о тех, к кому сейчас прикован мой стеклянный взор.

Какая-то фотография — все, что осталось у нас с Россом от родителей. Единственное напоминание о том, что когда-то и кем-то мы были любимы до незабываемости.

Глоток света в мире тьмы.

Я чувствую, как грудную клетку сдавливает спазм боли, и резко втягиваю в себя острый воздух, который, проникнув внутрь, выпускает шипы и ранит горло, теряясь где-то в легких. Но боль не уходит. С каждым вдохом она становится агрессивнее и мощнее.

Я моргаю и ставлю фотографию обратно на комод.

Они мертвы. Часть меня и Росса тоже мертва.

Если бы мне не хватило смелости порвать с Джейн, нас ждала бы такая же участь, что и моих родителей.

Наша любовь убила бы нас.

Я спас. Ее. Себя.

Если бы Джейн знала, она бы поняла и не ненавидела меня сейчас.

Но она не узнает, потому что это уничтожит ее морально.

Душ. Мне нужен душ.

***

Джейн

Я с грохотом захлопываю входную дверь. Оливия вздрагивает, проходя мимо, и останавливается.

— Джейн? — она растеряна. — Ты… ты в порядке?

Я игнорирую ее и быстрыми шагами направляюсь к лестнице. Взбегаю вверх, чтобы закрыться в своей спальне, которая вся, черт возьми, в персиковых тонах.

Ненавижу этот цвет.

Ненавижу этот дом.

Ненавижу этот город.

Ненавижу Эйдена Картера!

Я бежала из Чикаго. Бежала от свихнувшейся матери. В конце концов, я бежала от воспоминаний! Но в захудалом городишке Дайморт-Бич моя ностальгия, воплощенная в прекрасном лице Эйдена, настигла меня, и теперь никуда не спрятаться от нее.

Я попала в ловушку.

Мне не уйти от парня, которого я любила.

Я закрываю дверь комнаты и прислоняюсь к ней спиной. Скатываюсь вниз и сажусь на пол. Я не хочу плакать, но слезы мгновенно делают мои щеки влажными, и я стираю их. Снова и снова. Только они не кончаются.

Я закрываю лицо руками и утыкаюсь им в колени.

Почему именно в Дайморт-Бич?

Почему именно Эйден?

Почему я?

Это жестоко. Просто чертовски жестоко. Судьба надсмехается надо мной, а я чувствую себя беспомощной игрушкой в ее могущественных руках.

«Ты должна уехать, Джейн» его хриплый низкий голос звучит в моей голове, и я не в силах избавиться от него. Я пытаюсь заглушить эти бесконечно повторяющиеся слова всхлипами и рыданиями, но все тщетно.

Когда я увидела Эйдена так близко, то всерьез подумала о том, чтобы наплевать на все и броситься к нему. До этого момента я не представляла , что скучаю по нему так сильно, если готова простить ему свое разбитое сердце.

Он — моя первая любовь. Единственная любовь. Всепоглощающая любовь.

Когда мы были вместе, все не имело значения. Моя мать, ее любовники, наши ссоры…

Когда Эйден ушел, этот груз проблем будто стал тяжелее и просто-напросто раздавил меня.

Эйден дал мне погибнуть.

Даже если мир канет во тьму, и потухнет Солнце, я не перестану ненавидеть его за это. Я могу простить, но буду помнить, что этот парень причинил мне боль.

Я вытираю слезы и поднимаюсь с пола. Комната плывет в моих глазах, и я с трудом выбираюсь из нее в коридор. Дохожу до ванной комнаты, держась за стены, чтобы не упасть. У меня нет сил и желания двигаться дальше, но я преодолеваю эту слабость, как делаю всегда, и захожу в уборную.

Я подхожу к зеркалу и смотрю на свое отражение. Мне противно видеть себя такой расклеенной.

Посмотри, Джейн. Это — то, что сделал Эйден. Эти слезы и размазанная тушь — его вина. Ты позволила ему сделать это с собой. Ты позволила ему сломать тебя вновь.

Я стискиваю зубы и вижу, как в моих глазах появляется стальной блеск.

Я сильная. Я справлюсь с тем, что Эйден будет рядом. С тем, что он не желает видеть меня рядом.

Он больше не сделает мне больно. Никто не сделает.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

Росс

Музыка в моем внедорожнике гремит на полную катушку. Я включаю следующий трек. Подпеваю Led Zeppelin «Eye of the tiger » и тарабаню по рулю, следуя ритму. Давлю на газ сильнее. Мое настроение на высоте огромного небоскреба Бурдж-Халифа.

Да! Детка! Да!

Это именно то, что вы подумали. Сегодня я получил хорошую душу! Бабуля прожила самую, что ни на есть, святую жизнь. Смеюсь в голос. Мне отвалили за нее семьсот баксов! И я еду их тратить.

Я делаю музыку громче. Обожаю этот день. Веселиться! Детка, только веселиться!

Какая-то девушка на дороге возмущается тем, что я ее только что подрезал. Она показывает мне свой милый средний пальчик, и я отвечаю ей. Убираю одну руку с руля и сжимаю ее в кулак. Подношу к лицу и начинаю двигать ею вместе языком, которым долблюсь о щеку. Ее лицо вытягивается от неожиданности, и я смеюсь громче. Вот так тебе, крошка! Этого тебе явно не хватает!

На горизонте виднеются желтые палатки. Я увеличиваю скорость. Что это? Ярмарка? Селяне из ближайших деревень приезжают сюда каждую осень и весну. Привозят всякий хлам… Ну и, конечно же, «натуральные продукты».

Да ладно вам.

Чипсы и кола — вот это еда!

Ненавижу подобного рода «мероприятия», но любопытство берет вверх, поэтому я еду медленнее и опускаю окно, чтобы мельком посмотреть, какую на этот раз чушь с охотой раскупают местные жители.

Дешевые украшения, обереги, какие-то травы… велосипед? Кому, черт подери, может понравиться этот отвратительный, раздолбанный в хлам розовый велосипед?

Ухмыляюсь и проезжаю дальше. В мою сторону начинают оборачиваться. Их привлекает музыка. Кокетливо машу знакомой барменше. Она со своим маленьким сыном рассматривает глиняные фигурки. Девушка поворачивается и дружески машет в ответ. Ее сынок к ней присоединяется.

Хочу ли я детей? Шутите, что ли? Нееет. Ни за что. Тем более, мне нельзя даже думать об этом. Наши с Эйденом родители поплатились за нас.

Я собираюсь плюнуть на ярмарку и смотаться отсюда, доехать до ближайшего бара и напиться до потери сознания, а потом проснуться в постели с какой-нибудь горячей крошкой. Только у таких идеальных планов всегда есть препятствие в виде «но». И меня это, знаете ли, чертовски бесит.

Сейчас этим «но» является темноволосая девушка, разглядывающая в своих руках какой-то древний медальон. Она дьявольски симпатичная и сексуальная в обтягивающих синих джинсах и белом топе, открывающем вид на ее хрупкие плечи и загорелую кожу.

Я знаю ее.

И когда осознание этой мысли сражает меня, будто выстрел в голову, я останавливаю внедорожник.

Медленно, словно в тумане, открываю дверь черной машины. Одна моя нога ступает на асфальт , другая все еще не решается на это.

Это она? Но… просто не может быть! Какого черта чикагская цыпочка потерялась здесь? Почему она в Дайморт-Бич?

Я закрываю глаза и выдыхаю. У меня уже есть предположение.

Мой брат сегодня должен беречь свой проклятый зад!

С силой захлопываю дверцу внедорожника. Несколько голубей разлетаются в разные стороны. Прохожу по дорожке вдоль деревьев к палаткам, заполненным ненужной дрянью. Брюнетка, которая заинтересовала меня, все еще разглядывает безделушку. Я не присматриваюсь, но разглядываю ее лицо.

— Сколько это стоит? — слышу ее голос. Девушка показывает амулет продавщице.

Женщина в огромном старом кардигане мнется прежде, чем ответить.

— Два доллара и пятьдесят центов, — доносится до меня.

Потом продавщица добавляет:

— Давай два доллара и забирай, — у нее грубый голос.

Я достаю из своего бумажника пять баксов, бросаю на прилавок, ломящийся от всякой фигни. Светловолосая женщина поднимает на меня округлившиеся глаза. Ее губы растягиваются в улыбке.

— Сдачи не надо, — решаю добить я.

Женщина улыбается так, будто сорвала баснословно огромный куш и запихивает деньги в свой карман.

— Не стоило, — произносит девушка, внимательно рассматривая меня.

Я смотрю на нее и изображаю улыбку «я-милый-принц».

— Брось.

Она невзначай облизывает губы, улыбаясь, а мой член уже заявляет о себе. Черт возьми!

Я медленно провожу языком по нижней губе в ответ. Очень медленно. Брюнетка смущенно отводит взгляд, заводя прядь волос себе за ухо. Я перехватываю ее пальцы и делаю это за нее. Карие глаза встречаются с моими. Она замирает.

Если бы Эйден сейчас был где-нибудь поблизости, он оторвал бы мне яйца, увидев это.

— Эмм… спасибо, — щебечет девушка. — За медальон… спасибо.

Я сдержанно улыбаюсь и склоняю голову вбок. Мои пальцы все еще касаются ее волос, и она не возражает. Эйдену бы это не понравилось.

— Пустяки, красавица.

Она вздрагивает и опускает взгляд.

Я убираю руку.

— Здесь весело, не так ли? — спрашиваю, оглядываясь.

У меня давно так не колотилось сердце, и это немного сбивает с толка.

Не будь эта милая брюнетка той самой Джейн Мортис, я бы уже трахнул ее прямо на глазах у этих людей.

Но она та, кто она есть, и я должен выяснить причину, какого черта ее сексапильная задница оказалась в Дайморт-Бич. Я должен выяснить, причастен ли к этому Эйден. Если да, то…

— Ага, типа того, — невесело усмехается Джейн, возвращая меня в реальность.

— Часто бываешь на ярмарке? — задаю следующий вопрос, пытаясь поймать ее на крючок.

— Эээ, нет, я… здесь впервые, честно говоря, — она вновь усмехается и поднимает на меня свои очаровательные глазки.

Черт. Должен признать, у Эйдена неплохой вкус… Очень даже неплохой.

— То есть, как? — строю из себя дурачка. Прячу руки в карманах темных брюк. — В Дайморт-Бич ярмарка проходит два раза в год, и ты здесь только впервые? Все местные жители ждут сезонного обмена барахлом, как люди в пустыне ждут дождя!

Я смеюсь, она негромко ухмыляется.

— Я переехала сюда несколько дней назад, — отвечает Джейн.

Хмм. Это я уже понял.

Причина. Детка, мне нужна причина.

— Всего несколько дней назад? — изображаю удивление. — Оу! Ну и ну, и как тебе здесь?

Небольшая складочка пролегает между бровей девушки. Она переступает с ноги на ногу и скрещивает руки на груди — хочет спрятаться и оставить свои мысли при себе, однако мое природное обаяние и гипнотизирующий взгляд делают свое дело, и она отвечает:

— Не очень… В смысле, здесь все по-другому.

Я вскидываю брови. Строю из себя изумленного парня.

— И откуда же ты пожаловала?

Это было похоже на насмешку.

— Чикаго, — произносит Джейн, и ее глаза становятся грустными.

Да, детка. Продолжай.

— А, ну все понятно, — громко присвистываю. — Нет знаменитых бутиков от «Roberto Cavalli»? Или не можешь найти туфли дороже ста баксов? А! может, — складываю руки на груди, — может, в этом городе нет ресторанов, где платными являются даже салфетки?

Не знаю, что на меня нашло. Я просто дерзок. Слишком. Но эта Барби должна знать свое место.

Мисс Чикаго пронзает меня похолодевшим взглядом, и на ее милом личике не остается ни капли смущения.

— Ты сам не похож на парня из бедного района, — ее глаза сужаются, и мне становится интересно. — Пиджак от «Corneliani », ботинки марки… — она опускает голову и делает задумчивый вид. Затем резко поднимает свой острый взор. — Ботинки от «Armani». Все ясно, — она ухмыляется. — Похоже, все перечисленное тобой волнует больше самого тебя.

— А ты действительно разбираешься в брендовых вещах, — оценивающе провожу глазами по ее стройному телу, шутливо опустив уголки губ вниз.

Джейн хмурится.

Не с тем связалась, малышка. Нет мастера в сарказме непревзойденнее меня.

— Я потеряла интерес к этой беседе, — уверенным тоном отчеканивает она и круто разворачивается.

Я громко ухмыляюсь.

Девушка собирается уходить, но что-то ее останавливает.

— Ах, да, — она разворачивается и окидывает меня надменным взглядом. — Оставь эту дешевку себе, — и швыряет в меня тот дурацкий медальон.

Я машинально ловлю его, и Джейн, ничего не говоря, уходит.

Вот сучка.

Нет, я это так не оставлю.

Подбегаю к ней и разворачиваю к себе, схватив ее за руку.

— А теперь, — вздыхаю, криво улыбаясь, — шутки кончились. Кто тебя сюда привез? Эйден?

Уверенность мгновенно улетучивается из ее взгляда, и Джейн шумно выдыхает. Ее глаза расширяются, и она размыкает губы, жадно ловя воздух от изумления.

— Что? К ак ты… откуда… — она задыхается, и я чувствую свое превосходство. Крепче сжимаю ее локоть. — Откуда ты знаешь Эйдена?

Неправильный ответ, принцесса.

— Откуда я знаю Эйдена? — отпускаю Джейн и указываю на себя рукой. Уверен, я имею возмущенный вид. — Этот козел — мой брат, черт подери, — продолжаю грубо.

Какой-то придурок смотрит на нас из окна своей дряхлой тачки.

— Чего уставился? — спрашиваю я грубо, обращаясь к нему, и тот моментально закрывает окно.

— Я не понимаю тебя , — до меня доносится вялый лепет Джейн. — Кто ты вообще такой, черт подери? Чего ты хочешь? — она хмурится сильнее, но теперь я вижу в ее глазах страх.

Она делает шаг назад.

Кто я такой? Чего я хочу?

Я обрушиваю на нее убийственно ледяной взгляд.

— Я уже сказал тебе, кто я, — свожу брови вместе. — Ты что, слабоумная? Глухая?

Да… Когда я злой, то становлюсь невероятно красноречивым.

Джейн вздрагивает и пошатывается назад.

— Я… — она так и не договаривает, громко сглатывая.

В отдаленном уголке своей порочной, беспутной души я чувствую вину за то, что пугаю ее.

Я вбираю в себя воздух и подхожу к девушке. Джейн пятится назад, но я вновь ловлю ее за руку. Она пытается вырваться, и тогда я усиливаю свою хватку.

— Отпусти! Мне больно! — вскрикивает девушка.

В нашу сторону оборачиваются две женщины. Я игнорирую их.

— Ты ненормальный, да? — пищит Джейн.

Я склоняюсь над ней.

— Во-первых, мне плевать, что тебе больно, — тихо и угрожающие выговариваю я. — Во-вторых, проваливай отсюда, Джейн. Проваливай и не оглядывайся. Не думай даже возвращаться в Дайморт-Бич. Забудь о моём брате. Раз и навсегда, — я встряхиваю ее, и девушка всхлипывает. — Если я увижу тебя в городе, рядом с Эйденом, — делаю небольшую паузу, чтобы добить девушку окончательно, — так скажем, у кого-то будут неприятности.

Я чувствую, как дрожь, которая пробивает тело Джейн, передается мне, и это возбуждает. Ее слабость, ее страх, плескающийся в карих глазах.

— Ты поняла меня, Джейн? — медленно и так же проникновенно тихо уточняю я.

— Откуда ты знаешь мое имя? — шелестит она.

Я раздраженно рычу и приближаюсь к ее лицу.

— Ты поняла?! — громче переспрашиваю я, игнорируя ее вопрос.

Джейн судорожно вздыхает и согласно трясет головой.

Резко убираю от нее руку и поправляю пиджак. Поднимаю подбородок и обвожу внимательным взглядом окружающих. Черт бы побрал их любопытство.

— Вот и отлично, — с энтузиазмом продолжаю я, словно только что не был груб с ней. — Надеюсь, мы договорились.

Я оставляю ее здесь, среди толпы возмущенных людишек, тонущих в бессвязном потоке собственных голосов. Я сажусь в свой внедорожник и еду прочь отсюда, отгоняя от себя проклятое чувство вины.

***

Я врываюсь в дом и швыряю ключи на кухонный стол. Мощные удары сердца отдаются в висках, и я чувствую, как адреналин танцует в венах.

Хожу по гостиной и не вижу своего глупого братца.

— Эйден! — кричу я. — Эйден, черт тебя дери, тащи сюда свою задницу!

Тишина.

Где он пропадает?!

Неожиданно чьи-то маленькие ручки закрывают мне глаза.

— Угадай, кто? — слышу у своего уха знакомый шепот.

Сейчас не время для игр.

Убираю с лица руки девушки и разворачиваюсь. Анна стоит передо мной в моей рубашке… и все. На ней больше ничего нет. Я не могу игнорировать то, как она сексуально выглядит, как невинно скрещивает свои стройные ноги и смотрит на меня в предвкушении, прикусив нижнюю губу.

Она бы уже оказалась в моей кровати и стонала от удовольствия, если бы не моя встреча с Джейн, из-за которой, дьявол забери эту девушку, я не могу собраться с мыслями.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю резко.

— Пришла к тебе, — Анна выгибает дугой левую бровь.

— Как ты попала сюда?

Она закатывает глаза и вздыхает.

— У меня есть ключ. Ты забыл? Ты сам мне его дал.

Я не помню этого. Никому из своих временных подружек я не даю ключи от дома. Но Анна — другое дело, хоть мы с ней и не встречаемся официально. У нас свободные отношения.

— Не стоило этого делать, — бурчу я. — Где мой брат?

— Не знаю. Когда я пришла, в доме никого не было.

Я отворачиваюсь к окну и думаю, где носит Эйдена. Анна подходит ко мне сбоку и обвивает руками мою талию.

— У меня есть час, — говорит она, поднимаясь на носочки, чтобы видеть мое лицо.

Я не обращаю на нее внимания.

— Успеем? — звучит ее сладкий голосок.

— Не сегодня, — кратко отвечаю я и скидываю с себя ее руки.

Чувствую на себе недовольный взгляд.

Анна игнорирует мои слова. Она не собирается останавливаться. Эта девушка не из робкого десятка и, возможно, поэтому она мне нравится, раз я трахал ее больше трех раз.

Она запрыгивает на тумбу позади нее и подталкивает меня ногами к себе. Расстегивает ширинку брюк и дотрагивается до члена через ткань боксеров. Да. У меня стояк. Но Анна здесь не причем…

— Что с тобой такое? — ее вторая рука резво забирается под мою рубашку и касается пресса.

Мои веки с трепетом опускаются на глаза. Тьма мгновенно рассеивается, и я вижу испуганное лицо бывшей Эйдена.

Ладони Анны нежно прикасаются к моей уже раскаленной коже. Я вздыхаю, вбираю в себя воздух. Черт возьми. Нам нужно остановиться. Но Анна трогает меня, настойчиво и умело. Ни один нормальный парень не стал бы прекращать этот кайф.

Она опускает руки вниз, оттягивает ткань боксеров и касается головки члена большим пальцем. Святое дерьмо! Я не выдержу… Не выдержу…

— Хочешь, я подниму тебе настроение? — вкрадчивым шепотом спрашивает Анна.

Не уверен, что она хочет поднять именно настроение.

Я не отвечаю, и блондинка спрыгивает с тумбы. Она без предупреждения берет мой член в свой рот. На всю глубину.

Я вздрагиваю. Поднимаю руку вверх и прикасаюсь к своей голове. Закрываю глаза. Хорошо … Просто прекрасно!

— Анна, — не могу молчать и произношу ее имя сквозь плотно стиснутые зубы.

Она не останавливается ни на мгновение и, помогая себе рукой, доводит меня до грани. Ее влажный горячий рот может приносить удовольствие.

Я готов рухнуть на пол от внезапно нахлынувшего бессилия и бесконечного кайфа, заполняющего меня изнутри, но хватаюсь за тумбу и удерживаю равновесие. Анна выглядит довольной. Она все еще гладит мой член, но теперь медленно и осторожно. При этом ее дикий взгляд прикован к моему лицу.

— Ну как? Тебе стало лучше? — сексуальным голосом интересуется она.

Я громко сглатываю и запрокидываю голову.

— Мне продолжать? — она ускоряет движение своей руки.

Дьявол!

Я резко поднимаю ее за руки вверх. Скидываю все к черту с тумбы и сажаю на нее Анну. Грубо раздвигаю ей ноги. На ней маленькие черные трусики. Мило. Слегка приподнимаю девушку. Она держится за мои плечи, пока я снимаю с нее нижнее белье. Мой член сейчас взорвется. Я бесцеремонно и без прелюдий вхожу в нее. Полностью. Анна выкрикивает мое имя, все еще держась за меня. Я отталкиваю ее к стене, разрываю белую рубашку на ней и захватываю сосок на ее груди. Посасываю сначала один, потом другой. Анна зарывается пальцами в мои волосы, сжимая их и причиняя легкую боль.

Я двигаюсь в ней. Быстро. Жестко.

— Боже, Роооосс, — она начинает стонать.

Я целую ее так же грубо, как и всегда, кусая за нижнюю губу. Мой язык проникает внутрь ее рта, и я просто трахаю ее.

— Я уже близко, — отстраняясь, шепчет Анна.

Ее лоб соприкасается с моим плечом, когда она начинает стонать громче. Я усиливаю интенсивность своих толчков и чувствую, как начинаю кончать. Анна извивается в моих руках.

— О, черт, — шиплю я, вытаскивая член из ее киски.

Моя сперма выливается на ее гладко выбритый лобок.

— Черт, черт, — возбужденно произношу я.

Анна тянется, чтобы поцеловать меня. Я дарю ей незабываемый глубокий поцелуй. Ее грудь вздымается, и я не могу отказать себе в желании вновь ласкать эти совершенные соски.

— Да, малыш, вот так, — шепчет она, выгибаясь мне навстречу.

Я обхватываю ее руками и снова закрываю глаза.

Анна что-то говорит мне, но я не слышу ее. Перед моими глазами снова застывает образ Джейн Мортис, и я совершенно бессилен, не в состоянии сопротивляться нахлынувшим воспоминанием о недавней встрече. Настороженный взгляд карих глаз, застывший на мне, густые темные волосы, слабо колыхающиеся на ветру, пухлые, сочные губы, движущиеся, произносящие что-то, но что именно — я не могу услышать…

— Росс.

Джейн должна держаться подальше от моего брата.

— Росс!

Она должна держаться подальше от нашей семьи.

— Мне больно, Росс! — до меня доносится крик Анны, и я распахиваю глаза.

Я слишком сильно кусаю ее.

Анна смотрит на меня в полном недоумении.

— Какого черта? — спрашивает она, держа руку на моей груди, отталкивая.

Я не могу шевелиться какое-то время, а потом отстраняюсь от девушки. Она удивляется сильнее.

— Тебе пора, — хриплым голосом произношу я и застегиваю молнию на брюках.

— Что? Почему?

— Просто уходи, Анна. Я закончил. Ты мне больше не нужна… Сегодня, — добавляю непринужденно спустя несколько секунд.

Анна — не из тех девушек, которых после таких слов закатывают истерики. Она реагирует на наши отношения адекватно и спокойно.

— Окей, — неопределенно отзывается девушка и сползает с тумбы.

Анна поднимает с пола свои трусики и натягивает их.

А затем направляется к выходу.

— А как же… — начинаю я, но слышу громкий хлопок входной двери. — Твои вещи…

Анна ушла.

ПЯТАЯ ГЛАВА

Анна

Мама затягивает пояс на красном халате потуже и поворачивается к плите, чтобы продолжить готовку завтрака для меня. Глядя на нее, я обуваю кеды, прыгая по ступеням лестницы на одной ноге.

— Доброе утро, — говорит она без энтузиазма.

— Доброе, — я хватаю пончик из вазы для фруктов и сминаю его буквально за пару секунд.

— Не перебивай аппетит! — мама все так же повернута спиной ко мне.

— Я опаздываю на занятия , — начинаю я, глядя на ее растрепанный светлый затылок.

— Нам надо поговорить, Анна, — у нее светлые глаза, но когда она сердится, они приобретают темный оттенок.

Прямо как сейчас.

— Я опаздываю на занятия , — повторяю я, пожимая плечами.

— Ты, черт возьми, съешь свой завтрак и выслушаешь меня! — строго заявляет мать.

— Кто-то встал не с той ноги? — ухмыляюсь я, намеренно пропуская мимо своего внимания ее вспыльчивость.

Мама не отвечает, я поднимаю руки в качестве примирения и сажусь за стол.

— О чем пойдет речь? — уточняю равнодушно и закидываю ноги на стол.

Мама тут же оборачивается на звук и пронзает меня взглядом: «Черт-подери-красавица-ты-когда-нибудь-нарвешься». Я растягиваю губы в непринужденной улыбке и убираю ноги.

— Если я опоздаю на лекцию профессора МакКолла, это будет на твоей совести, — бормочу, протягиваю руку и отпиваю из стакана холодное молоко.

Мама отворачивается и выключает плиту. На кухне витает неприятной запах подгорелой еды, и я морщу нос. Готовка не входит в список талантов моей матери.

— Ты не можешь встречаться с ним, — заявляет она.

Какое-то время я сижу в ступоре и пытаюсь понять, что значат ее слова.

— Тебе пора прекратить смотреть свои сериалы, — с насмешкой в голосе отвечаю я. — Ты ведешь себя, как одна из героинь подобных маразматических шоу.

Мама игнорирует мою саркастическую шутку и нервно перемешивает деревянной лопаткой жалкое подобие нормального завтрака.

— Ты ведешь себя несерьезно, Анна, — укоризненным тоном произносит она.

О, вот как?

— О чем вообще разговор? — ее ходьба вокруг да около начинает сердить меня. — В чем проблема?

Она фыркает, и я пытаюсь угадать, что взбрело ей в голову на этот раз.

— Как будто ты не знаешь, — ворчливо говорит она и подходит к столу. Мама перекладывает рагу (хотя я не уверена, что это именно рагу) на тарелку и громко ставит ее передо мной. — Ешь.

— Я не голодна, — отодвигаю тарелку. — И нет, я не знаю.

Мама недовольно поджимает губы и скрещивает руки на груди.

— Ты обещала, что не будешь спать с ним, — прямо выдает она.

Я давлюсь воздухом и начинаю громко кашлять.

— Что? — хриплю я, все еще пытаясь избавиться от комка в горле. — Знаешь, о таких шокирующих вещах не стоит говорить с утра пораньше.

Мама наклоняется и ударяет ладонью о поверхность стола. Тарелка жалобно вздрагивает, издавая неприятный звенящий рокот.

— Не надо делать из меня идиотку, — сквозь зубы произносит она, и я вжимаюсь в стул под ее пристальным взглядом.

Закусываю губу в смущении, мои глаза бегают, осматривая забитую барахлом кухню в темных тонах, на потолке которой количество трещин я выучила наизусть.

— Не начинай, — мямлю я и медленно встаю из-за стола.

— Нет, — ее гортанный голос заставляет меня вздрогнуть и замереть. — Ты выслушаешь меня, Анна Элизабет Гарнер.

Я кривлю лицо, когда она произносит мое имя полностью.

— Ты сошла с ума, — мама обходит стол и нависает надо мной, словно купол тьмы и разочарования, намереваясь уничтожить всю мою уверенность и превратить ее в пыль тщетности. — Ты понимаешь, насколько глупо поступаешь, ошиваясь с ним? — она выделяет каждое слово.

— Никто ни с кем не ошивается, — бурчу я вполголоса, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Ты осознаешь , чем твоя интрижка с этим… Россом, — ее верхняя губа дергается от презрения, когда она выговаривает его имя, — может закончиться?

Какого черта она лезет в мою жизнь? Мои отношения с Россом — самое последнее, что должно ее касаться.

— Я… — начинаю раньше, чем планировала, и застываю с разинутым ртом, не зная, что сказать дальше. — Росс и я просто… дружим, — неуверенно продолжаю я. — У нас свободные отношения. И если ты намекаешь на то, насколько я беспечна, то ты… ты не права, мама. Я отдаю отчет своим действиям, ясно? Росс ни о чем не узнает. И я не собираюсь ему ничего рассказывать.

Я быстро закидываю рюкзак на плечо и чувствую, как щекочущая внутренности тревожная нервозность поглощает с каждым мгновением все больше здоровых клеток моего мозга. Поднявшись со стула, я бросаю маме неуверенный взгляд и вздыхаю.

— Это ничего не значит, — говорю я. — Я и Росс… мы просто… мы… все несерьезно.

Я замечаю, как ее лицо смягчается, но острый подбородок по-прежнему выдвинут вперед, а это явный признак того, что она сомневается.

— Мне бы очень хотелось верить твоим словам, Анна, — в полголоса отвечает она. — Правда, — затем шумно втягивает в себя воздух и резко расплетает руки, которые до этого мирно покоились у нее на груди. Она достает из кармана сигареты с зажигалкой. Я не люблю, когда мама курит в моем присутствии. — Но… ты же знаешь, что я могу чувствовать, когда человек лжет? — она сужает глаза и подносит зажженную сигарету к потрескавшимся губам. — И мне не нужны никакие способности, чтобы понять, когда МОЯ дочь врет мне, Анна, — мама делает шаг в мою сторону. — Держись от этого парня как можно дальше, поняла?

— Не надо указывать мне, — ворчу я. — С чего ты вообще взяла , будто можешь решать , что мне делать, и с кем общаться? Я не пятилетняя девочка , — я качаю головой. — Только потому, что мы скрываем одну тайну, это не значит, что мы связаны.

Ее глаза расширяются, и она судорожно выдыхает облако дыма мне в лицо. Я отклоняюсь назад и намеренно машу перед собой рукой, рассеивая полупрозрачный серый сгусток.

— Я твоя мать, — она говорит неуверенно. — Я могу, и я должна тебе указывать. Ты молода…

Я цокаю.

— Вот только не надо читать мне нотаций об этом, ладно?

— Ты молода, — решительно продолжает мама, хватает меня за ладонь и сжимает ее. — Пойми же, наконец. Я не желаю тебе зла. А Росс именно им и является.

Я начинаю смеяться. Громко. Я хочу показать ей, насколько нелепыми являются для меня ее слова.

— Росс — не зло, мам. Он просто выполняет свою работу. Он даже не в курсе, что я знаю о нем, — мне с трудом удается вырвать руку из ее чертовски сильной хватки. — Росс никогда не узнает, понятно? И к чему вообще весь этот цирк? Ты не доверяешь мне? — вовремя перевожу стрелки и сверлю маму притворно обиженным взглядом.

— Ты слепа, Анна, — снисходительным голосом молвит она, пропуская все мои слова мимо ушей. — Твоя влюбленность в этого… выродка, — мама плотно сжимает зубы и начинает шипеть, — сделала тебя такой глупой и неосмотрительной! И то, что ты с ним, погубит тебя. Ты понимаешь это? Я не хочу тебя потерять…

— Ты не потеряешь, — я чувствую неловкость.

Мне хочется обнять маму, но я и так и не решаюсь сделать это.

— Моя маленькая девочка, — она подходит ко мне и дотрагивается рукой до моей щеки. Я чувствую, как сильно дрожат ее пальцы, даруя робкие прикосновения. — Ты не можешь быть с ним, милая.

Я знаю это.

— Мне пора, — бормочу , отводя упрямый взгляд с ее взволнованного лица.

Я отстраняюсь, и мамина рука безвольно падает вниз.

— Пока, мам, — говорю я, поправляю черный рюкзак и направляюсь к выходу. — Увидимся вечером.

— Ты должна его бросить! — она не собирается униматься и кричит мне вслед, но я не останавливаюсь и игнорирую все ее последующие обращения до тех пор, пока не вылетаю из дома и не попадаю в плен густого тумана, плотно осевшего на землю.

Холодно.

Я думаю о том, чтобы вернуться и взять кофту, но вспоминаю о матери и, обняв себя руками, бегу к «Джипу». Остановившись у дверцы, чтобы достать ключи, я замечаю, как какой-то парень пялится на меня с пакетом для мусора у дома напротив. Когда он видит, что я смотрю на него в ответ, то тут же отворачивается и исчезает за входной дверью.

Я хмыкаю и залезаю в тачку. Тут же включаю обогреватель и швыряю рюкзак на задние сидения.

Включаю приемник на всю громкость. Радио ведущий болтает о чем-то без умолку, пока я еду по дорогам Дайморт-Бич. Я стараюсь не думать о Россе… Я стараюсь не думать о словах матери. Ее опасение бессмысленны, потому что я не влюблена в этого ангела смерти. Ведь так?

Я вообще не могу влюбиться.

Я не смогу выйти замуж.

У меня не будет детей.

Хотите знать, почему?

Потому что, черт подери, я бы никогда не пожелала им такой жизни. Если бы у моей матери был выбор, она бы не родила меня, потому что думает точно так же. Она знает, каково это — быть частью семьи Гарнер.

Наш род должен продолжаться. Я уверена, мама думала о том, чтобы прекратить страдания семьи на себе, но ее мать — моя бабушка — заставила дочь родить меня.

Бабушка умерла пять лет назад.

Поэтому, у меня не будет детей.

Даже если тьма поглотит этот мир, и не останется никого, кроме нас, кто смог бы защитить людей от зла, я не решусь дать жизнь кому-то и обрести его, или ее на такие страдания. И мать не заставит меня сделать это.

Род Гарнер преследует злой рок, от которого не избавиться. Никогда.

И все началось в далеком семнадцатом веке…

***

Джейн

Мне снились его глаза. Мрачные, пронзительные, всепоглощающие и гипнотизирующие. Мне снился его голос. Сначала он говорил сладко и весело, а потом вдруг превратился в гром и загнал меня в угол, заставил мое сердце колотиться с бешеной скоростью от истерического страха.

Он знает мое имя.

Он знает Эйдена, потому что его брат.

А еще он просто чертов псих.

Я никогда не знала, что Эйден — не единственный ребенок в семье. На самом деле, я мало что знаю о его родственниках… Мне всегда было достаточно того, что он рядом со мной. Глупо, знаю. Эйден мог оказаться каким-нибудь серийным убийцей без тормозов, и его шикарная внешность помогала бы ему заманивать влюбленных дурочек вроде меня. Но я верила ему, даже если его жизнь была покрыта тайнами. В какой-то степени мне даже было удобно ничего не знать об этом парне. Я просто любила его.

Но сейчас, когда мы не вместе, я чувствую необходимость знать об Эйдене хоть что-нибудь, потому что, черт подери, его сумасшедший брат угрожал мне и требовал, чтобы я проваливала из города.

Да-да! Прямо так и сказал: «Проваливай отсюда, Джейн».

Я понятия не имею, откуда ему известно о том, как меня зовут.

Есть лишь одно предположение. Эйден рассказал этому ненормальному обо мне.

Поэтому, сейчас я стою, обхватив себя руками, у своей машины на парковочной площадке и высматриваю Эйдена. Первая лекция должна начаться с минуты на минуту, но я не собираюсь уходить, пока не вытрясу из Картера все, что мне требуется.

Почему его безумный брат ненавидит меня? Мы не пересекались, ни разу — я бы его запомнила. Такого… сложно пропустить. Этот парень пытался показать, какой он страшный, но на самом деле боялся сам. Я видела страх в его глазах , который он тщательно пытался завуалировать под дерзость. Но я сразу раскусила его.

Только одно не укладывается в моей голове. Этот парень словно спятил, увидев меня. Почему?

— Хэй, ты стоишь здесь уже целую вечность! — мне хочется пристрелить себя, когда я слышу за спиной приторно-елейный голос Брайана Киннли.

Этот придурок, возомнивший себя Сексуальным Героем колледжа Святой Марии, не оставляет меня в покое с самого первого дня учебного года.

Я тихо рычу и намеренно не поворачиваюсь к нему. Парень обходит меня и начинает маячить перед глазами.

— Привет, Чикаго! — он широко улыбается, как идиот, и вдруг заливается громким смехом.

Брайан дал мне прозвище «Чикаго », потому что, как вы догадываетесь , я оттуда, и думает, что это невероятно весело.

— Привет, — тихо бурчу я в ответ и продолжаю сканировать парковку.

— Как дела? — бодро интересуется Киннли.

Было более-менее отвратительно, пока не явился ты…

— Прекрасно, — произношу я, вытягивая шею, так как определенный участок площадки загородил Брайан своей высоченной фигурой.

— Сегодня холодно, да? — он делает вид, будто замерз, начиная дрожать и прыгать на месте, хотя на нем толстовка и черно-красный бомбер. Холодно, но не настолько.

— Угу, — уклончиво отзываю я и свожу брови вместе. — Слушай, мне надо идти. Увидимся… как-нибудь, — «не дай Господь» добавляю про себя.

Придется выжидать Эйдена в колледже.

— Эй, постой! — неожиданно Киннли ловит меня за локоть, и я обрушиваю на него недовольный взгляд.

— Чего тебе?

Парень с некоторой нерешительностью поджимает губы и делает шаг в мою сторону. По сравнению с ним я кажусь муравьем. Мне приходится высоко задирать голову, чтобы видеть лицо Брайана.

— Давно хотел тебя куда-нибудь пригласить, — говорит он тихим голосом.

Ох, Боже… только не это.

— Мы можем поговорить об этом позже? — отвечаю как можно мягче, но я раздражена, и это невозможно не заметить. И если у Брайана присутствует хотя бы заростки ума, он поймет и отвалит. Прямо сейчас.

— Окей. Ладно, — у меня едва не отвисает челюсть, когда он соглашается и отпускает мой локоть.

Вау.

— Пока, — бормочу я и быстро шагаю в сторону главного кампуса.

«Социальная психология» кажется мне пыткой. Профессор Белуччи (да, все верно, как Моника Белуччи) разглагольствует о внутрирасовой вражде. Эта тема отнюдь не для первокурсников, но профессор так увлечет своими рассуждениями, что никто из присутствующих в аудитории не решается его перебить и вернуть к теме поведения человека в обществе.

Я нервно щелкаю ручкой, и несколько девушек с нижних рядов косятся в мою сторону. Игнорировать их не составляет особого труда, так как я поглощена своими мыслями. Об Эйдене.

Удивительно, с какой легкостью этот парень вновь ворвался в мою жизнь. Сейчас, сидя в этой душной аудитории, я ловлю себя на мысли, что мы никогда не расставались. В том смысле, что не было пробела между нашими встречами в виде целого года.

— Эй! Земля вызывает Джейн! — я выныриваю из омута мыслей, когда чувствую, что кто-то теребит меня за плечо.

Встряхиваю головой и вижу улыбающееся лицо светловолосой Синтии Эйприл.

— Задумалась? — спрашивает она.

Я оглядываюсь. Аудитория пуста.

Протираю глаза и киваю.

— Да, — я потягиваюсь и морщусь от боли в спине, возникшей из-за того, что я долго просидела в одном положении.

— Пойдем, — девушка тянет меня за руку, и я не успеваю собрать тетради. — Сейчас ланч. Я думала, что никогда его не дождусь. Не хочу опоздать. Тем более нужно занять местечко под солнцем. И это в прямом смысле, — она начинает хихикать. — Наконец-то потеплело.

Воодушевленно вздохнув, Синтия слабо толкает меня в бок.

— Эй, ну ты чего копошишься?

Если бы Синтия не была такой милой, я бы никогда не смирилась с ее манерой поведения — она иногда ведет себя, как парень. Но ее несвойственная мне «тактичность » блекнет на фоне очаровательных светлых кудряшек, милого круглого лица, пухлых щек и невероятно больших глаз аквамаринового оттенка.

За те дни, что мы знакомы, я, кажется, привыкла к странной Синтии Эйприл и теперь считаю ее своей подругой.

Я качаю головой и сгребаю тетради.

— Ничего. Пойдем.

Мы покидаем аудиторию и плывем с остальными студентами к выходу из здания.

На улице действительно стало значительно теплее. Туман рассеялся, как и тучи, уступив место солнцу и его струящимся лучам, касающимся холодного асфальта и окрашивающим его в мягкий серый цвет.

Синтия буквально несется к лужайке, чтобы урвать кусочек свободного места, которого почти не осталось.

— Занято! — кричит она и плюхается на траву прежде, чем туда успевает сесть ошарашенная реакцией Синтии девушка. Подруга довольно смотрит ей вслед и затем поднимает голову, чтобы взглянуть на меня. — Садись, — она морщит глаза, так как солнечный свет слепит ее.

Я снимаю с плеча сумку и сажусь по-турецки сбоку от девушки.

— Где Лора? — спрашиваю безучастно.

— Стоит в очереди за нашим ланчем, — отвечает Синтия, рассматривая свои ногти. — Сходим на маникюр? Не могу смотреть на этот ужас…

Она начинает болтать о том, что в последнее время у нее часто появляются прыщи, и я бы с удовольствием дала ей парочку советов и подсказала несколько отличных лосьонов, но не могу сосредоточиться и выкинуть из головы вчерашнюю встречу с братом Эйдена на ярмарке.

Кстати, об Эйдене.

Мне так и не удалось выловить его. Будто он специально скрывается от меня, хотя это глупо, учитывая… да все, в общем-то, учитывая. Ему незачем прятаться и убегать. Но так же он не должен всегда находиться рядом, чтобы в любой понадобившийся мне момент я могла найти его.

У него своя жизнь. Мне надо смириться с этим.

Просто смириться, Джейн.

Смириться с тем, что…

Мое тело застывает в одном положении. Глаза смотрят в одну точку. Я вижу Эйдена рядом с выходом из колледжа. Он только что приехал? Все студенты на последнем году учебы настолько халатно относятся к занятиям?

Я волнуюсь, когда обращаюсь к Синтии:

— Не будешь против, если я отойду? — складываю ладони вместе.

Девушка поворачивает голову и, замечая Эйдена, на которого я точно пялилась не меньше минуты, выдает:

— Неплохой выбор, — подмигивает мне. — Насколько мне известно, он свободен.

Я лишь слабо улыбаюсь ей прежде, чем встать со своего места. Я пересекаю лужайку так быстро, насколько это вообще возможно.

Эйден не успевает взяться за ручку двери, как я кричу ему:

— Опаздывать — признак дурного тона!

Парень останавливается. Он снимает с глаз очки-авиаторы и внимательно рассматривает меня. Так, как будто никогда не видел меня. Как будто мы не встречались раньше.

Но я не слепа и замечаю его беспокойство, которое он так усиленно пытается скрыть под маской непринужденности.

Я могу видеть бисеринки пота на его высоком лбу.

— Привет, Джейн, — наконец, выдает Эйден. — Я тоже рад тебя видеть.

Я решаю не медлить с претензиями. Преодолеваю расстояние между нами достаточно быстро, чтобы парень сумел удивиться, как искусно я могу нападать на людей. Я толкаю его пальцем в грудь.

— Что… ты… — изумление отображается на его лице.

— Что происходит, Эйден? — недовольно изрекаю я. — Почему твой брат, о существовании которого я понятия не имела до вчерашнего дня, велит мне убираться из города?!

Эйден сдержанно сглатывает и отворачивается.

— Не игнорируй меня, — шиплю я. — И не притворяйся, что ничего не понимаешь.

— Я спешу, Джейн, — осипшим голосом отзывается он. — Увидимся позже.

— Что, ты серьезно ?! — восклицаю я, как самая настоящая истеричка. Снова останавливаю его за рукав. — Нет. Мы поговорим здесь. И прямо сейчас, — твердо проговариваю я и вновь приближаюсь к нему.

Не могу пропустить мимо внимания то, как Эйден великолепно пахнет. Аромат его парфюма очень хорошо знаком мне и пробуждает в глубине сознания воспоминания, которые подобно вулкану, взрываются и извергают на поверхность раскаленные образы прошлого.

Он пах так же, как и год назад.

Он пах болью. Пах счастьем. Пах страстными поцелуями.

— Я имею право знать, — встрепенувшись, бормочу я и резко убираю руку от парня.

Он вздыхает и делает то, что я никак не могу ожидать. Эйден прижимает свои теплые ладони к моим щекам. Это те самые руки, что доводили меня до экстаза каждую ночь, проведенную вместе. Это те самые пальцы, ласкающие мою обнаженную кожу…

— Росс не обидел тебя? — встревожено спрашивает Эйден. — Он не причинил тебе вреда?

Я открываю губы и впускаю внутрь себе теплый воздух. Втягиваю его с громким свистом и задерживаю дыхание.

— Я думала, тебе нет до меня дела , — мой рот произносит эти слова быстрее, чем я успеваю осознать, что сказала.

— Ответь мне, — настаивает Эйден, игнорируя мои слова.

Волнение с головой окутывает меня, и я не могу думать ни о чем, кроме его губ, которые сейчас так близко к моим. Всего несколько дюймов, и я смогу прикоснуться к ним.

— Нет, — все еще глядя на губы Эйдена, произношу я. — Он… ничего мне не сделал. Просто сказал, чтобы я уезжала, — я перевожу взгляд к его глазам и с трудом возвращаюсь из мира грез о поцелуях с Эйденом. — У него проблемы с головой, да? У твоего брата. Он… ненормальный? — почему-то мой голос снижается до шепота.

— Кто здесь ненормальный?

Когда мой слух ловит эти слова, я резко подскакиваю, и мое сердце с оглушительным грохотом ударяется о ребра, а потом начинает тарабанить с астрономической скоростью.

Руки Эйдена застывают на моем лице, но мы оба поворачиваем головы в сторону, откуда звучал голос.

Знакомый, лживый голос, который я слышала всего лишь раз в своей жизни, но уже так хорошо запомнила его.

Дорогая темно-синяя рубашка с двумя расстегнутыми у шеи пуговицами, сверху — не менее дорогой пиджак на пару тонов темнее. Черные брюки, кожаные туфли. Голубые глаза, в которых пляшут бесенята и широкая дьявольская улыбка.

Росс Картер.

— Привет, ребятки. Отлично, что все в сборе! Самое время нам немного поболтать.

Чертов подонок. Чертов придурок. Чертов идиот. У меня припасено еще много красочных ругательств со словом «чертов».

Росс стремительно движется к нам и бесцеремонно вторгается в наше личное пространство. Он самолично убирает руки Эйдена, покоившиеся на моих щеках. Я вижу краем глаза, как Эйден неодобрительно хмурится, но Росс лишь ухмыляется ему.

Чертов кретин. Этого в списке еще не было.

— Что ты здесь делаешь? — угрюмо спрашивает Эйден.

— Поскольку ты избегал меня последние несколько дней, я решил взять инициативу в свои руки и подкараулить тебя, — легкомысленным тоном отвечает Росс, делая взмахи рукой.

— Это было ни к чему.

— Ты вынудил меня, Эйден, — внезапно взгляд темноволосого Картера становится тверже стали. — А теперь, может, объяснишь мне, какого хрена она до сих пор не вернулась в Чикаго ? — он указывает большим пальцем на меня, но холодные голубые глаза прикованы к Эйдену. — Очень интересно послушать, что ты скажешь в свое оправдание.

Его хамское поведение способствует пробуждению во мне зверя, и я толкаю парня в плечо. Я девушка и не должна прибегать к физической грубости. Но иногда бывают моменты, когда некоторые мерзкие личности вроде Росса Картера одним лишь видом превращают тебя в злобного кровожадного монстра.

— Эй! Я, вообще-то, стою здесь и прекрасно все слышу, — возмущаюсь я. — Почему ты говоришь обо мне в третьем лице, как о какой-то вещи?

Росс склоняет голову вбок и посылает мне милую улыбку.

— Крошка, советую тебе закрыть свой очаровательный ротик на пару минут, — сладким голосом отвечает он. — Когда мне понадобится услышать твой писк, я скажу об этом, ладненько?

— Почему бы тебе не пойти куда подальше со своими указами, а? — парирую я.

— Не испытывай мое терпение, детка.

— Не называй меня деткой, придурок.

Ноздри Росса раздуваются, когда он делает резкий вдох.

— Ты хоть представляешь, кому сейчас грубишь, ммм? — рычит он.

— Да. Прекрасно представляю. Напыщенному павлину, — гордо отражаю я.

Парень мгновенно вспыхивает и делает шаг в мою сторону, но Эйден молниеносно перехватывает его и крепко держит за плечи, не давая ни малейшего шанса приблизиться ко мне.

— Оставь ее, Росс, — Эйден не просит, а скорее приказывает брату.

— Она назвала меня придурком, — Росс почти пищит.

— Тебя каждый второй называет придурком, — Эйден закатывает глаза.

Я не могу не улыбнуться. Это действительно смешно.

— Взгляни на нее! — сердится Росс, указывая на меня рукой. — Она еще и смеется надо мной.

— Эй, остынь! — Эйден повышает голос.

Темноволосый Картер перестает сопротивляться брату и отмахивается от него.

— Самое время поплакаться в жилетку своей мамочке, маленький мальчик, — вместо того, чтобы молчать, я подливаю масла в огонь, кидая в адрес Росса язвительное обращение.

Братья в раз замирают. В их глазах застывает неподдельная боль, и я жалею о том, что открыла рот.

— Джейн, не надо, — тихо просит Эйден, оборачиваясь ко мне.

— Не смей говорить о моей матери, — процеживает Росс, прожигая меня испепеляющим взглядом маньяка-убийцы.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь замаскировать неловкость и вину, и вздергиваю подбородок.

— Может, ты мне все-таки расскажешь, что творится с тобой и твоим эмоционально неустойчивым братом? — вопрошаю у Эйдена и последние слова выделяю сарказмом.

— Ты слышишь? — вновь заводится Росс. — Просить остыть нужно не меня, а свою сумасшедшую бывшую подружку, Эйден.

Эйден бьет брата по руке , приказывая остепениться. Внутри я ликую.

— Это ты ведешь себя, как истеричка, Росс, — спокойно подмечает Эйден. — А теперь, — произносит он громко, прежде чем кто-либо из нас успевает подумать о том, чтобы открыть рот, — вы просто помолчите минуту.

Он смотрит то на меня, то на своего брата, и когда убеждается, что мы действительно будем молчать, начинает говорить.

— Росс думал, что я привез тебя сюда, — неуверенно произносит Эйден, с необъяснимой виной глядя на меня. — Но это не так, — он обращает взгляд к Россу.

Братья смотрят друг друга, и я более чем уверена, что у них происходит мысленный диалог. От этого мне становится неуютно, и я чувствую необходимость кое-что прояснить.

— Что с того, если бы меня привез Эйден?

— Закрытый рот, Джейн, помнишь? — раздраженно цокает Росс и изображает рукой рот, соединив большой палец одновременно с остальными.

Я удивляюсь тому, как мгновенно и легко могу вспыхнуть от злости.

— Ты не только напыщенный павлин, но и полный козел, — выпаливаю я.

Эйден сильно закатывает глаза, и я почти уверена, что сейчас он схватится за голову.

— Прекратите.

— Ладно, — удивление застает меня врасплох, когда Росс сдается, но это добавляет очки уверенности, и я сцепляю зубы, чтобы сдержать по-детски довольную улыбку. — Хорошо. Если ты не привозил ее, тогда как она здесь оказалась?

— Отец Джейн — мэр Дайморт-Бич, — отвечает Эйден, устало потирая переносицу. Все это выводит его так же, как и меня. Только есть одно отличие между моей головной болью и его. Он знает, в чем причина, а я ни черта не понимаю.

Росс закатывает глаза и упирает руки в бока.

— Боже милостивый, — он смотрит на небо несколько секунд, а затем резко устремляет взгляд на меня. — Твой папаша не мог выбрать другую дыру, в которой он занял бы лидирующую позицию?

Я слышу сарказм в его голосе.

Урод.

Кретин.

Идиот.

И снова урод.

На языке крутятся ругательства, но я проглатываю их вместе с горькой от отвращения к этому парню слюной и качаю головой, фыркая.

— Знаешь, мне…

Я не успеваю договорить, так как Эйден встает между нами и разворачивается всем телом в мою сторону.

— Джейн, пожалуйста, успокойся, — мягко и с мольбой просит он, выглядя измученным.

Но я всего лишь собиралась сказать Россу, что, должно быть, тяжело быть таким невыносимым человеком.

— Тебя это тоже касается, — когда Эйден оборачивается через плечо, обращаясь к брату, его взгляд становится холодным.

Темноволосый Картер хмыкает и скрещивает руки.

— Но это ничего не меняет, Эйден, ты же понимаешь? — говорит он. — Твоя… бывшая девушка, — его голос искажается от того дерьма, которым он переполнен, — должна уехать.

И они вновь смотрят друг на друга так, словно я внезапно растворилась в воздухе.

— Почему вы решаете за меня, должна я уехать, или остаться? — я вскидываю руками, чувствуя, как последние исчезают крупицы самообладания, сдерживающие меня от настоящей истерики.

Эйден издает тяжелый вздох.

— Она права. Мы не можем решать за Джейн. Я не привозил ее сюда, Росс. Я клянусь. Спроси у Джейн, как сильно она ненавидит меня, и ты все поймешь.

Что?

Мое сердце переворачивается внутри меня, и я чувствую болезненный спазм, распространяющийся со скоростью света по всему телу.

Что это значит, хочется спросить мне.

Эйден говорит о моей ненависти к себе так спокойно?

До этого момента я отказывалась признавать то, что Эйдену все равно. Я как самая последняя идиотка верила в глубине души, что «мы» для него не умерли и, возможно, он сожалеет о том, что год назад нашим отношениям настал конец.

Но все это лишь иллюзия, за которую я цеплялась, чтобы не позволить унижению раздавить меня. Я цеплялась за веру в то, чего не было, потому что боялась признать свою слабость и ненужность.

Я не нужна Эйдену.

Уже давно.

Росс молчит. Он размышляет над словами брата, и воцарившаяся мертвая тишина разбивается вдребезги, когда парень равнодушно хмыкает и начинает отходить к своему внедорожнику.

— Обсудим это подробнее за ужином, Эйден. Я приготовлю индейку.

Росс садится в огромный черный внедорожник, и вскоре машина скрывается из поля нашего зрения. Мы с Эйденом долго смотрим ему вслед, не в силах обратить друг на друга внимание.

— Джейн, — когда нас вновь окутывает тишина, Эйден судорожно произносит мое имя.

Я закрываю глаза.

Мне больно слышать его голос.

Я такая глупая.

— Не надо, — произношу, с трудом сдерживая слезы. Я не собираюсь дать ему сказать хоть что-нибудь. — Однажды ты разбил мне сердце. Этого больше не повторится.

Он не причинит мне боль.

Никто не сломает меня.

Потому что я уже сломана.

Когда я решаюсь открыть глаза, то вижу непонимание, отразившееся на красивом лице Эйдена. Он слегка хмурится, но не решается ничего сказать.

— Тебе плевать на меня, — продолжаю, хотя не хочу этого. — Я знаю это. Теперь, — произношу почти бесшумно. — Но и ты должен кое-что знать, — моргаю и сжимаю кулаки. Я сильная. — Ты мне безразличен, Эйден Картер. Абсолютно. Я была по-настоящему глупа , веря, что сумела оставить в твоем сердце неизгладимый след, — мой голос начинает дрожать, и я провожу пальцами по подбородку, унимая рвущуюся наружу боль. — Я жалею о каждом поцелуе, подаренном тебе. Я жалею о каждой ночи, что провела с тобой. Я жалею, что ты был моим первым мужчиной… — мой голос срывается на шепот, и я опускаю глаза.

Громко сглатываю.

Возможно, сейчас я веду себя, как маленькая, обиженная принцесса, которая не привыкла терпеть поражения и отказы. Хотя это так и есть.

Но дело в том, что я всегда была подвержена испытаниям. И я проваливала их. Раз за разом. Я притворялась, будто это не касалось меня и не ранило. Я прятала свою слабость за улыбками и издевательствами над другими. Над мамой. Над папой. Над друзьями, которых у меня, собственно, никогда и не было. Настоящих, верных друзей. Так проще справляться со стрессом. Я всегда вела себя, как высокомерная и эгоистичная дрянь, и вполне вероятно, что я заслуживаю то, что здесь и сейчас так ничтожна.

Но… это я.

И это все, что я могу сделать, чтобы уберечь себя от окончательного унижения.

Претвориться черствой, переставшей чувствовать стервой.

— Мне жаль, что я была с тобой, — выдавливаю я. — Только впустую потратила время. Так что, — наконец, решаюсь поднять взгляд. Замораживаю в себе способность испытывать чувства и уверенно встречаюсь с глазами Эйдена, в которых плещется жалость. Ко мне. Ненавижу, — катись к черту. Ты и твой брат. Я не желаю иметь с тобой никаких дел. Если бы у меня была хоть малейшая возможность, я бы уехала. Подальше от тебя. Потому что ты доставляешь мне одни неприятности, Эйден Картер. Я ненавижу тебя.

Ненавижу себя за свою неспособность собрать себя по кусочкам.

— Это все, — на выдохе заканчиваю я и смаргиваю слезинку.

Стираю ее со щеки одним небрежным взмахом руки и спешу удалиться.

Когда прохожу мимо Эйдена, то специально толкаю его плечом. Во мне все цепенеет, когда он удерживает меня за руку и резко тянет обратно. Хватает меня за плечи и наклоняет голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Отпусти, — я пытаюсь вырваться, сохраняя при этом хладнокровное выражение лица.

Быть сильной.

— Не отпущу, — хрипло произносит Эйден.

— Отпусти! — я начинаю бить кулаками по его груди, но он будто и не чувствует моего сопротивления.

Неожиданно Эйден прижимает меня к себе и обхватывает руками, заключая в стальные объятия. Я все еще барахтаюсь, но без прежней уверенности. Я ослабеваю, чувствуя исходящее от Эйдена тепло, родной аромат его кожи, окутывающий меня с ног до головы и погружающий в полубессознательное состояние, при котором мне хочется стоять смирно и позволять ему обнимать себя.

— Я не верю тебе, — еле слышно шепчет Эйден, его дыхание щекочет мочку моего правого уха. — Ни единому твоему слову.

Я крепко зажмуриваю глаза.

Это ты не должна верить ему , Джейн. Он просто играет с твоими чувствами.

— Мне плевать, — произношу я.

— Лжешь.

К чему эта глупая игра?

— Мне плевать, — повторяю громче, — веришь ты, или…

Я не успеваю договорить. Эйден отстраняется от меня и целует.

Крепко.

Жарко.

Неистово.

Мой разум борется с телом, и я возобновляю попытки сбежать от Эйдена, но он не дает мне этого сделать, сильнее прижимая к своей твердой, теплой груди. Его руки перемещаются на мою талию, и требуется какое-то жалкое мгновение, чтобы потерять остатки здравого смысла и ответить на поцелуй. Не осознавая всю иронию ситуации, я обвиваю руками шею Эйдена и теряюсь в эмоциях, вскруживших мне голову.

Я погружаю пальцы в его шевелюру и пробую на ощупь его мягкие волосы.

Он такой родной.

Я скучала по этому ощущению.

Эйден проникает языком еще глубже в мой рот, и я чувствую внезапную слабость в коленях. Они подкашиваются, и я висну на парне. Наш поцелуй переходит в стадию тех, от которых теряют сознание.

Я осознаю, что мы двигаемся куда-то. Как банально это ни звучит, но близость Эйдена отключает мой мозг, и все, о чем я думала несколько минут назад, в чем была уверена, как никогда, — перестает иметь какой-либо смысл.

Через несколько секунд моя спина упирается в кирпичную стену. Эйден изучает мои губы так, словно они — произведение искусства. Я чувствую влажность между ног, когда его поцелуи становятся еще настойчивее. Он проникает пальцами под мою блузку и касается кожи живота.

Я хочу оттолкнуть Эйдена от себя и прекратить это безумие.

Но не могу.

Я люблю его.

Всегда любила.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

Росс

Я стою на обочине дороги. Время переваливает за полночь. На большой ржавой табличке неподалеку написано «Дайморт-Бич». Название города перечеркнуто красной линией. Я не знаю, куда ехал этот чувак, но он однозначно превысил скорость.

Возможно, если бы он не нажрался в хлам, как последняя свинья, то сумел бы избежать летального исхода. Не поймите неправильно — мне плевать на его жизнь, мне плевать, что его прекрасная карьера дерьмосберегателя в одном из местных банков оборвалась в тот миг, когда этот жирный придурок уснул за рулем и врезался в дерево.