Глава 14

— Что и говорить, Рорк умеет устраивать приемы, — заявила Мэвис, отправив в рот перепелиное яйцо. — Здесь все воротилы шоу-бизнеса, то есть буквально все! Ты видела Роджера Кини? А Лайлу Монро? Она всем рассказывает о новом шоу «Вместе со зрителем», которое она собирается поставить на Бродвее. А вдруг Леонардо удастся ее очаровать, и она поручит ему делать костюмы? А еще здесь…

— Передохни, Мэвис, — посоветовала Ева подруге, болтавшей без умолку и поглощавшей одну тарталетку за другой. — Сбавь скорость.

— Я так нервничаю! — Мэвис прижала ладони к своему обнаженному животу, на котором была мастерски нарисована пурпурная орхидея. — Ты же знаешь, когда я так возбуждена, то могу только есть и говорить. Это мне просто необходимо.

— Если не угомонишься, тебя вырвет, — предупредила ее Ева.

Она обвела взглядом зал и вынуждена была согласиться с Мэвис. Рорк действительно умел устраивать приемы.

Зал сиял и сверкал так же, как и находившиеся в нем гости. Даже угощение было не правдоподобно красивым, таким, что его и есть было страшно, но это, впрочем, вовсю опровергала Мэвис. Погода благоприятствовала, и гости могли любоваться звездным небом сквозь стеклянную крышу. На одной из стен был установлен огромный экран, на котором прыгала и плясала Мэвис. Рорк предусмотрительно убавил звук, и его было едва слышно.

— Я никогда не смогу с тобой за это расплатиться.

— Что за чушь, Мэвис!

— Нет, я серьезно. — Послав Леонардо лучезарную улыбку и воздушный поцелуй, она снова повернулась к Еве. — А ведь мы с тобой, Даллас, столько лет знакомы… Знаешь, если бы ты тогда меня не арестовала, я, наверное, так и шлялась бы по улицам, очищая карманы.

Ева выбрала себе крохотную тарталетку.

— Давай не будем углубляться в прошлое, Мэвис.

— Факт остается фактом. Но я много работала над собой и перевоспиталась. Чем, честно говоря, горжусь.

«Нет, все-таки можно изменить себя», — подумала Ева и взглянула на Рианну и Уильяма, болтавших с доктором Мирой и ее мужем.

— И правильно делаешь. Я тоже тобой горжусь.

— Я об этом говорю не просто так. Понимаешь, мне хочется, чтобы ты знала… — Мэвис откашлялась и вдруг поняла, что забыла ту пылкую речь, которую приготовила. — Черт с ним! Я тебя очень хорошо знаю, Даллас, и люблю по-настоящему.

— Бог ты мой! Мэвис, только не заставляй меня плакать. Рорк и так уже накачал меня лекарствами.

Мэвис, нисколько не смущаясь, утерла нос ладонью.

— Я уверена: ты бы и сама это для меня сделала. Если бы знала — как. — Ева озадаченно на нее посмотрела, и Мэвис почувствовала, что сентиментальность ее покинула. — Черт, Даллас, да ты никогда не умела заказать ничего сложнее сосиски с овощным пюре! Слава богу, что ко всему этому приложил руку Рорк.

«Я сам приложил к этому руку», — вспомнила Ева слова Рорка и вздрогнула.

— Да-да.

— Ты попросила его сделать это, и он это сделал для тебя.

Ева, решив не омрачать вечер, тряхнула головой, прогоняя тревожные мысли.

— Он сделал это для тебя, Мэвис. Мэвис не смогла сдержать улыбки, взор ее затуманился.

— Да, наверное… Знаешь, Даллас, ты отхватила себе принца. Настоящего принца! Слушай, меня сейчас вырвет. Погоди минутку, я скоро вернусь.

Ева засмеялась и, взяв с подноса стакан минералки, направилась к Рорку.

— Прошу прощения, — сказала она людям, стоявшим рядом с ним. — Можно тебя на минутку? — Она отвела его в сторону и сообщила:

— Ты — настоящий принц!

— В самом деле? Благодарю. — Он неожиданно обнял ее за талию, взял за руку, держащую стакан, и повел в медленном танце. — Это очень романтично.

Ева прислушалась к голосу Мэвис, перекрывавшему оркестр.

— О, да это какая-то старая сентиментальная песенка. Извини, танцую я отвратительно.

— Если бы ты не пыталась сама вести партнера, у тебя получалось бы лучше. Я решил, что раз уж ты не хочешь сидеть, то, может, прислонишься ко мне, хотя бы ненадолго. — Он с улыбкой посмотрел на нее. — Ты все еще немного прихрамываешь, но вид у тебя отдохнувший.

— Колено почти не сгибается, — призналась Ева. — Но я действительно отдохнула и расслабилась. Наверное, мне помогла болтовня Мэвис. Кстати, ее сейчас рвет.

— Мило.

— Это у нее нервное. Спасибо тебе, Рорк! — Поддавшись внезапному импульсу, она вдруг поцеловала его прямо на глазах у всех.

— Пожалуйста. А за что?

— За то, что мы едим не сосиски с овощным пюре.

— Рад был вам угодить. — Рорк притянул ее к себе. — Поверь, действительно рад… Ого! Кажется, Пибоди неплохо перенесла свое «легкое сотрясение мозга», — сообщил он.

— Что? — Обернувшись, Ева увидела только что вошедшую в зал Пибоди, которая немедленно взяла бокал с подноса. — Она сейчас должна лежать в постели! — возмутилась Ева и выскользнула из объятий Рорка. — Извини, я пойду и отправлю ее туда.

Она с мрачным видом стала пробираться сквозь толпу. Пибоди встретила ее широченной улыбкой.

— Отличная вечеринка, лейтенант! Благодарю за приглашение.

— Какого черта вы встали с постели?!

— Я всего-навсего немножко ударилась головой. Врачи все равно меня только осматривали и больше ничего не делали. Я решила, что такая мелочь, как взрыв, не может помешать мне принять приглашение Рорка.

— Вы принимали какие-нибудь лекарства?

— Пару таблеток болеутоляющего и… — Она с тоской посмотрела на бокал, который Ева выхватила у нее из рук. — Я просто хотела подержать его в руках. Правда.

— Подержите это. — И Ева сунула ей стакан с минералкой. — Сейчас я сопровожу вас обратно в больницу.

— Не имеете права! — гордо вскинула голову Пибоди. — Я сейчас не на службе. Это мое личное время, и вы не можете мне приказывать.

Ева всегда приветствовала напористость, но решила все-таки соблюсти строгость.

— Никакого алкоголя! — сказала она твердо. — И никаких танцев.

— Но…

— Сегодня я вытащила вас из горящего здания — могу и отсюда вытащить. Кстати, Пибоди, — добавила она, — вам не мешало бы немного похудеть.

— Мама все время мне это говорит. — Пибоди печально вздохнула. — Ни алкоголя, ни танцев. Если вы дали все необходимые указания, то позвольте, я пойду поговорю с кем-нибудь, кто меня не знает.

— Хорошо. Да, Пибоди!

— Слушаю, мэм.

— Вы сегодня неплохо поработали. Я поняла, что могу в вас не сомневаться.

Ева отошла, а Пибоди стояла и смотрела ей вслед, открыв рот. Эти слова были произнесены между прочим, но именно потому явились самым лучшим из комплиментов, которые когда-либо Пибоди получала.


Ева не очень любила проводить время в светских беседах, но старалась изо всех сил. Она даже решила, что, когда не удается ускользнуть, нужно принимать приглашения потанцевать. И в какой-то момент обнаружила себя танцующей с Джессом.

— Уильям ваш приятель? — спросил Джесс.

— Скорее, Рорка. Я мало его знаю.

— У него есть интересные идеи насчет интерактивных программ, которые можно было бы продавать вместе с нашим диском. Чтобы потребитель мог прочувствовать не только музыку, но и саму Мэвис.

Ева удивленно вскинула брови и взглянула на экран. Мэвис неистово крутила полуобнаженными бедрами и вопила о том, что горит в огне любви.

— Вы думаете, люди действительно захотят это прочувствовать?

Джесс усмехнулся, и голос у него стал совсем медовым.

— Дорогая, да они только об этом и будут мечтать! И заплатят за такую возможность любые деньги.

— А вы в этом случае получите более высокий процент от прибыли? — язвительно поинтересовалась Ева.

— Это обычное условие контрактов с еще нераскрученными исполнителями, — пожал плечами Джесс. — Спросите у мужа. Он вам все объяснит.

— В любом случае Мэвис уже сделала свой выбор. — Ева с удовлетворением отметила, что большинство гостей следит за происходящим на экране, и смягчилась. — И, по-видимому, неплохой.

— Я тоже так считаю. Вот увидите, она станет звездой. А когда мы покажем им все это, так сказать, во плоти, они просто с ума сойдут от радости.

Ева внимательно посмотрела на него. Спокойный взгляд, ироничная улыбка…

— А вы уверены в себе?

— Я много лет притворялся, чтобы заработать себе на ужин, и наконец привык. Это моя работа. — Он улыбнулся ей и кончиками пальцев погладил по спине. — Вы же не нервничаете, когда охотитесь за убийцей. Очевидно, чувствуете возбуждение — это понятно, — но не нервничаете.

— Все зависит от обстоятельств. Ева вдруг вспомнила, что сейчас охотится сама не знает за чем, и у нее засосало под ложечкой.

— Да нет, вы стальная. Я это понял, как только вас увидел. Вы никогда не отступаете, не уходите в сторону. Интересно было бы узнать, что у вас на уме. Что движет Евой Даллас? Долг, месть, стремление к справедливости? Я думаю, что все понемногу. А подпитывает это конфликт между уверенностью в своей правоте и сомнениями в себе. У вас очень развито чувство того, что является правильным, а что нет. Но вы постоянно задаетесь вопросом, все ли правильно в вас самой.

Ева не была уверена, что такой поворот разговора ей нравится.

— Вы кто, музыкант или психолог?

— Люди творческие обязаны изучать окружающих: ведь искусство обращается к чувствам людей. — Он смотрел на нее своими серебристыми глазами и уверенно вел в танце по залу. — Когда я сочиняю какую-то мелодию, я хочу, чтобы она задела людей за живое, хочу добиться нужной реакции. А для этого я должен понимать человеческую природу. Как моя музыка подействует на слушателей? Как они будут себя вести, о чем думать, что чувствовать?

Ева рассеянно улыбнулась Рианне и Уильяму, которые пронеслись в танце мимо них.

— Мне казалось, музыка пишется для развлечения.

— Это только верхушка айсберга. — Джесс говорил воодушевленно, глаза его блестели. — Музыку для развлечений может сочинять и компьютер. Вообще, с развитием технологии музыкальный бизнес становится все более стандартным и предсказуемым.

Ева снова посмотрела на экран и на Мэвис.

— Должна сказать, что сейчас я не слышу ничего стандартного и предсказуемого.

— Ну, так это же моя музыка! Я потратил много времени, изучая влияние тембра, ритма, тона на поведение людей. Я знаю, как на них воздействовать. Да и Мэвис — настоящее сокровище. Она настолько открыта и податлива… — Ева сурово взглянула на него, и он улыбнулся. — Это комплимент. Я вовсе не считаю ее слабой. Она любит рисковать, она готова обнажить свою душу перед публикой, готова стать голубем, несущим весть.

— И какую же весть?

— Это зависит от аудитории и от музыки, разумеется. Надежды и сны… Меня очень интересуют ваши сны, Даллас.

«Меня тоже», — подумала она, но на Джесса взглянула невозмутимо.

— Я предпочитаю держаться реальности. Сны так обманчивы.

— О нет, вы ошибаетесь. Сны многое обнажают. Ум человека, а особенно его подсознание. Это холст, на котором мы постоянно что-то пишем. Искусство, в частности музыка, добавляет столько оттенков цвета, создает неповторимый стиль. Медицина давно это поняла и использует искусство при лечении и изучении различных состояний человека — как психологических, так и физиологических.

Ева опустила голову. Это что, еще одна весть?

— Вы сейчас говорите скорее как ученый, а не как музыкант.

— Я же сказал, во мне есть и то, и другое. Когда-нибудь каждый сможет выбирать песни, ритм которых соотносится с ритмом его мозга. Возможности влияния на настроение будут практически безграничны. Ключ в одном — в проникновении в тайники мозга относительно человека.

Ева резко остановилась.

— Исследования, ведущие к анализу и координации работы мозга отдельного индивидуума, запрещены законом. И на это есть серьезная причина. Они опасны.

— Вовсе нет, — возразил он. — Это ведет к свободе личности. Все прогрессивные начинания поначалу объявлялись вне закона. Конечно, стоимость подобных исследований достаточно высока, но, когда разработки будут приспособлены к массовому производству, она упадет. В конце концов, что есть наш мозг, как не компьютер? Компьютер будет анализировать компьютер. Что может быть проще?

Он взглянул на экран.

— Идет последний номер. Мне нужно проверить оборудование перед выступлением. — Он наклонился и неожиданно поцеловал ее в щеку. — Пожелайте нам удачи.

— Желаю, — пробормотала Ева, но на душе у нее было неспокойно.

«Что есть наш мозг, как не компьютер?» Компьютеры, анализирующие компьютеры. Индивидуальные программы, созданные с учетом особенностей мозга. Если это возможно, то, значит, возможно создавать программы, связанные непосредственно с мозгом пользователя. Она покачала головой. Неужели Рорк способен пойти на такой идиотский риск? Ева прошла сквозь толпу, подошла к нему, положила руку на плечо.

— Мне надо задать тебе один вопрос, — сказала она тихо. — Не занималась ли какая-нибудь из твоих компаний подпольными исследованиями и созданием виртуальных программ, настроенных на сигналы мозга отдельных людей?

— Это противозаконно, лейтенант.

— Рорк!

— Нет, не занималась. Было время, когда я вкладывал деньги во множество не вполне легальных предприятий. Но на такое бы никогда не пошел. Нет, — повторил он. — Этот аппарат для виртуальных игр универсален, а не индивидуален. Конечно, покупатель может выбрать программу по вкусу, но то, о чем ты говоришь, очень дорого, очень сложно и, кроме того, очень опасно.

— Это я и сама знаю. — Ева немного успокоилась. — Но в принципе такое возможно? Рорк помолчал, пожал печами.

— Представления не имею. Прежде всего потребуется содействие того, кто пользуется программой, поскольку надо сканировать его мозг. Следовательно, необходимо заручиться его согласием. А еще.., нет, не знаю.

— Мне надо поговорить с Фини, — решила она, но Рорк обнял ее за талию.

— Лейтенант, может, вечерок отдохнете? Мэвис уже готовится к выходу.

— Ну, хорошо.

Ева заставила себя ненадолго забыть о своих заботах. Джесс уселся за синтезатор, пробежался пальцами по клавишам, и она с удовольствием присоединилась к аплодисментам, которыми встретили Мэвис.

Тревоги ушли; зараженная энергией Мэвис, ритмами, огнями, всеобщим воодушевлением, Ева с наслаждением смотрела шоу.

— Какая молодчина, правда? — Она тянула Рорка за рукав, как ребенок, который делится восторгом с приведшим его на спектакль отцом. — Это все очень странно, ни на что не похоже, но здорово.

— Она и сама такая — странная, ни на кого не похожая. — Рорку не слишком нравилась эта бешеная смесь музыки, шумов и вокала, но он не мог сдержать улыбки. — Она полностью завладела залом, так что можешь расслабиться.

— Я и расслабилась.

Он рассмеялся и прижал ее к себе.

— Я вижу. Наверное, если бы на тебе была рубашка с пуговицами, ты бы рванула ее на груди. — Он вынужден был прокричать ей это в самое ухо, а заодно присоединил некое предложение относительно того, как провести время после вечеринки.

— Что?! По-моему, эти действия в данном штате считаются запрещенными. Я сверюсь с кодексом и сообщу вам. Прекрати! — фыркнула она, когда он начал покусывать мочку ее уха.

— Я хочу тебя. — Его внезапно охватила страсть — жгучая, необузданная. — Немедленно.

— Не шути так, — попыталась остановить его Ева, но, когда Рорк прильнул к ее губам жарким поцелуем, поняла, что он настроен вполне серьезно. В висках у нее застучала кровь, ноги стали ватными. — Держи себя в руках! — Она отодвинулась чуть в сторону, поняв, что еще немного — и она не будет знать, куда себя девать от стыда. — Мы с тобой смотрим шоу. Вместе с гостями.

— Тогда давай уйдем отсюда. — Он уже был во всеоружии, а в душе его томился зверь, готовый к прыжку. — В этом доме масса укромных уголков.

Она бы рассмеялась, но чувствовала, что он и в самом деле сгорает от желания.

— Рорк, опомнись! Сегодня у Мэвис большой день. Не можем же мы с тобой, как пара подростков, запираться в шкафу…

— А почему нет? — Он схватил ее за руку и потащил сквозь толпу к выходу, не обращая внимания ни на какие протесты.

— Это безумие! Неужели ты не можешь пару часов потерпеть?!

— Не желаю! — Рорк распахнул ближайшую дверь и втолкнул ее внутрь. Это действительно был шкаф, вернее — гардеробная. — Пусть все летит к чертям! — Она не успела опомниться, как он прислонил ее к стене, задрал юбку и вошел в нее.

Ева была не готова к этому — ни морально, ни физически. «Зверь!» — подумала она и прикусила губу, чтобы не заплакать. Никогда еще он не был так груб с нею: тискал до синяков, входил в нее все глубже и глубже, железными руками держа ее бедра, пока она не закричала. Но не от наслаждения — от боли.

Ева могла его остановить: ее учили этому в полицейской академии. Но сейчас она чувствовала себя только женщиной, которую обидел любимый мужчина. Лица Рорка она не видела, но ей казалось, что, если бы увидела, — не узнала.

— Рорк! — сказала она с неподдельной горечью. — Ты делаешь мне больно.

Он пробормотал что-то на языке, которого она не понимала и никогда прежде не слышала. И тогда Ева перестала сопротивляться, обхватила его за плечи и закрыла глаза. Она ощущала на лице его горячее дыхание, руки его раздвигали ей бедра, он действовал жестоко, от его нежности и умения чувствовать партнера не осталось и следа.

В какой-то момент Рорк пришел в себя. Сознание вернулось к нему, он сам был в ужасе от того, что творит, но остановиться не мог. Страсть ела его изнутри, и он должен был покориться ей, чтобы выжить. В мозгу его звучал голос: «Сильнее! Глубже! Быстрее!» Голос вел его, направлял, и продолжалось это до тех пор, пока он не кончил.

Если бы Ева не держала его, Рорк бы, наверное, упал. Он дрожал, как в лихорадке, и она не знала, успокаивать его или залепить ему пощечину.

— Черт возьми, Рорк! — начала было Ева, но, когда он оперся рукой о стену, чтобы устоять на ногах, она забыла о своей обиде и обеспокоенно спросила:

— Что с тобой? Сколько ты выпил, что на ногах не стоишь? Ну-ка, обопрись на меня.

— Нет. — Угар прошел, и раскаяние его было невыносимым. Он помотал головой, чтобы прогнать головокружение, выпрямился. — Боже мой, Ева! Прости, прости меня.

— Ничего. Все нормально. — Рорк был смертельно бледен. Ева никогда не видела его больным и перепугалась насмерть. — Я позову Соммерсета. Тебе надо лечь.

— Прекрати. — Он отвел ее руки, отступил назад. Как он сможет теперь до нее дотронуться? — Я же тебя изнасиловал… Я просто тебя изнасиловал!

— Нет, — сказала она твердо, надеясь, что голос ее звучит убедительно. — Нет. Я знаю, что такое изнасилование. Это было не изнасилование. Ты только.., был чересчур напорист.

— Но я сделал тебе больно! Ева, ты и так вся в ссадинах, а я затащил тебя в какой-то шкаф, прислонил к стене и использовал. Использовал, как…

— Успокойся. — Она шагнула к нему, но он покачал головой. — Не отстраняйся от меня, Рорк. Этим ты действительно причинишь мне боль. Не делай этого.

— Мне надо собраться с мыслями. — Он закрыл лицо руками. Все еще кружилась голова, и, что самое худшее, он чувствовал себя не вполне самим собой. — Господи, как выпить хочется!

— По-моему, ты и так выпил больше, чем достаточно.

— Да нет же! Я не пьян, Ева. — Рорк уронил руки, огляделся. «В шкафу, — подумал он. — Бог мой, в шкафу!» — Сам не понимаю, что на меня нашло.

— Я вижу. — Но она и сама ничего не понимала. — Ты все время что-то повторял. Что-то странное. Кажется, «liomsa».

— Это по-гаэльски. Значит «моя». Я не говорил по-гаэльски.., с детства. Удивительно! Мой отец переходил на гаэльский.., когда был пьян.

Он нерешительно коснулся ее щеки.

— Я был так жесток с тобой, так груб…

— Я не хрустальная ваза, Рорк. Выдержу.

— Но я не хочу этого! — Он вспомнил крики и визги уличных шлюх, которых приводил отец. — Такого со мной никогда не было. В тот момент я не думал о тебе, и это непростительно.

Ева не могла видеть его таким униженным.

— Знаешь, хватит себя корить. Давай лучше пойдем к гостям.

Она хотела открыть дверь, но он удержал ее руку.

— Ева, я не знаю, что произошло. Действительно, не знаю. Мы стояли, слушали Мэвис, и вдруг… Это была сила, которой я не мог сопротивляться. Словно моя жизнь зависела от того, буду ли я тебя иметь. Это был не секс, а борьба за выживание. Я не мог себя контролировать. Что, конечно, не извиняет…

— Подожди. — Она прислонилась к двери, чувствуя, что в ней снова заговорил следователь. — Ты не преувеличиваешь?

— Нет. Я был как под дулом пистолета. — Он попытался улыбнуться. — Может, это злая шутка анатомии? Я просто не могу придумать, как заслужить твое прощение…

— Забудь хотя бы на минуту о чувстве вины и постарайся все вспомнить. — Взгляд у нее стал холодным и сосредоточенным. — Ты испытал внезапное и острое желание. Это была непреодолимая потребность. Такая, что ты, человек, умеющий себя контролировать, не смог с ней справиться. Ты кинулся на меня, как животное, и…

Рорк поморщился.

— Я все это помню.

— Но это совсем на тебя не похоже, Рорк! У тебя, конечно, бывают порывы, но ты умеешь их сдерживать или направлять в нужное русло. Ты можешь быть жестким, но ты никогда не бываешь злым. Как женщина, которая столько раз занималась с тобой любовью, я знаю, что ты не эгоист в постели.

— Не утешай меня, Ева. Мне страшно стыдно.

— Это был не ты, — пробормотала она.

— По-видимому, я могу быть и таким.

— Но ты не мог стать таким по своей воле. Вот что важно. В тебе что-то сорвалось. Или включилось? — Внезапно словно молния вспыхнула в мозгу у Евы, и в этот миг она все поняла. — Какой ублюдок! И у этого ублюдка что-то есть. Он говорил мне, когда мы танцевали. Хвастался, а я ни о чем не догадалась! Ему просто не терпелось продемонстрировать свое могущество. И на этом он попался.

Рорк схватил ее за руку.

— Ты говоришь о Джессе Барроу? О сканировании мозга и о внушении?

— За несколько минут до начала шоу он сказал мне, что музыка должна влиять на то, как люди себя ведут, о чем думают, что чувствуют. Сволочь!

Рорк вспомнил ужас, застывший в ее глазах, когда он прижал ее к стене и вошел в нее, как взбесившийся жеребец.

— Если ты права, — сказал он ледяным тоном, — я бы хотел остаться с ним на минутку наедине.

— Это дело полиции, — начала было она, но он смотрел на нее холодно и решительно.

— Лучше дай мне эту возможность, иначе я сам ее найду. Так или иначе, но я не отступлю.

— Хорошо. — Она в знак солидарности положила ладонь на его руку. — Только обещай мне, что не будем спешить. Сначала я должна во всем убедиться.

— Что ж, я подожду, — согласился Рорк и пообещал себе, что этот человек заплатит за страх и недоверие.

— Пусть сначала закончится шоу, — решила она. — Я допрошу его неофициально, в библиотеке. Но в присутствии Пибоди. А ты пока молчи, Рорк. Это очень серьезно.

Он открыл дверь, пропуская ее вперед.

— Я уже обещал.

Музыка все еще гремела. Не успела Ева войти в зал, как Джесс оторвался от синтезатора и посмотрел на нее. Взгляд его был наглым, насмешливым, и Ева поняла, что не ошиблась.

— Найди Пибоди и попроси ее спуститься в библиотеку. Пусть приготовится к предварительному допросу. — Она встала перед Рорком так, чтобы он смотрел именно на нее. — И, пожалуйста, не делай глупостей. Здесь речь идет не о личном оскорблении, а, возможно, об убийстве.

Рорк молча повернулся и пошел искать Пибоди. Едва он скрылся в толпе, Ева подошла к Соммерсету.

— Окажите мне услугу, Соммерсет. Я прошу вас понаблюдать за Рорком.

— Простите?

— Послушайте меня. — Она взяла его за лацкан пиджака. — Это очень важно. У него могут быть неприятности. Я хочу, чтобы он был у вас на виду хотя бы в течение часа после шоу. Если с ним что-нибудь случится, я с вас шкуру спущу. Вы меня поняли?

Соммерсет понял только одно — что это на самом деле важно.

— Будет исполнено, — ответил он с достоинством и удалился, но ему было не по себе.

Уверенная, что Соммерсет будет коршуном кружить над Рорком, Ева пробралась сквозь толпу к музыкантам. Она аплодировала вместе со всеми и ободряюще улыбнулась Мэвис, которую вызвали на «бис». Когда очередная волна аплодисментов стихла, она подошла к Джессу.

— Настоящий триумф, — сказала она тихо.

— Я же говорил, она — сокровище! — Он улыбнулся ей, но в уголках глаз таилось злорадство. — Вы с Рорком, кажется, пропустили пару песен…

— Отлучились по личным делам, — сказала она спокойно. — Мне надо поговорить с вами, Джесс. О вашей музыке.

— С удовольствием.

— Если вы не возражаете, давайте найдем местечко поукромнее.

— Конечно. — Он закрыл крышку синтезатора и запер его на кодовый замок. — Это ведь ваша вечеринка.

— Чертовски верно подмечено, — пробормотала она, направляясь к выходу.

Загрузка...