Пляска смерти в Белграде

Глава 11

Малко проехал мост Газела, внимательно следя за указателями. В этот ранний час машин на улице было мало. Двигаясь вдоль Савы, но бульвару Воеводы Мижика, Малко вновь перебирал в памяти все, чем располагал. Элько, еще до конца не проснувшись, следил за ним. В прошлый раз, когда Милена чуть было не «раскололась», она приказала ехать вдоль Савы и довольно далеко.

И свидание Генри Гарвуду она назначила на острове Цыганлия. А ведь если бы не трагические события и не смерть Генри Гарвуда, они должны были бы встретиться с Арамом Эриваняном. Значит, он скрывается где-то поблизости.

Малко без труда отыскал маленький мостик, ведущий к острову, и пересек его. Тополя и березы тонули в тумане. Они принялся тщательно изучать все дороги, бороздящие островок. Полчаса спустя он выехал на северный берег, где стояли баржи-рестораны, так ничего и не обнаружив, скорее разочарованный: на острове Цыганлия не было ни одного жилого дома! Только спортивные сооружения, за крытые на зиму.

Он остановился у ресторанов-барж. Все как один закрыты. Для очистки совести Малко все же решил проверить. Результат — ноль.

Он пошел пешком по посыпанной гравием грунтовой дороге, тянувшейся вдоль плоского болотистого берега. И обнаружил несколько десятков «плавучих домиков», убогих, вроде клеток для кроликов, установленных на плотах из хвороста. Они были причалены вдоль всей этой части берега. Летний домик по-социалистически... Летом здесь народ, небось, кишмя кишит, но сейчас все закрыто, часть сооружений даже наполовину затонула. Малко встал как вкопанный.

Какое великолепное убежище!

Никого здесь не бывает, разве что гребцы проплывут мимо. Арам Эриванян вполне мог прятаться в одной из этих «плавучих хижин»...

Правда, было одно «но». Если верить Милене, у Арама Эриваняна есть телефон...

Обретя вновь надежду, Малко с новыми силами зашагал по дорожке, обходя и осматривая каждую хижину.

Час спустя, по уши в грязи, он остановился у последней. Все осмотрел. Только в двух были телефоны с кабелем, выведенным на крышу. В той, против которой он стоял, самой пристойной, и еще в одной, выкрашенной в синий цвет, размером примерно четыре на четыре метра, от которой к берегу вели сходни из дощечек.

Малко тщательно осмотрел последний домик. Занавесок не было, и он мог заглянуть внутрь. Пусто. Он ступил на илот и обошел домик вокруг. Никого. Малко повернул назад, издали посмотрев еще раз на синюю хижину. У каждой на стенке был выведен черной краской номер: на синей значилось БГД 236. Помещение внутри скрыто занавесками. Он решил не продолжать поиски. Разворачивать боевые действия было бы ни к чему. Теперь он знал достаточно, чтобы «расколоть» Милену и найти подтверждение собственной догадке.

Он размашистым шагом пустился в обратный путь, опьянев от радостного чувства, что наконец можно начать наступление.

Малко очень осторожно подъезжал к дому Милены, опасаясь наткнуться на милицию. Вроде тихо. Оставив Элько Кризантема в «мерседесе», он вошел в дом номер 33. Когда Малко нажал кнопку выключателя, сердце слегка защемило. Всего сутки назад он убил здесь человека... Милена открыла после первого же звонка и бросилась ему на шею.

— Я так боялась, что больше не увижу вас! — сказала она. — Из-за милиции.

— Вас допрашивали?

— Да, как всех жильцов. Я сказала, что меня не было дома во время убийства. Может быть, они еще вернутся.

— Нас к этому времени не будет, — сказал Малко.

Милена нахмурилась.

— Что вы хотите этим сказать?

— Сядьте.

Она послушно села, выражение лица ее было напряженным. Краска не смогла скрыть темных кругов под глазами и осунувшихся черт. Похоже, она почти не спала.

— Милена, — сказал Малко, — больше продолжать игры нельзя. Вчера я убил человека. И должен покинуть Белград как можно скорее. Причем с Арамом Эриваняном. Теперь я в состоянии это осуществить.

Милена Братич побледнела.

— Я вас не понимаю.

— Я знаю, где прячется Арам Эриванян.

Кровь совсем отхлынула от ее лица, и она чуть слышно выдохнула:

— Вы блефуете.

— Он на острове Цыганлия в «плавучем домике» БГД 236.

Югославка словно остолбенела от ужаса.

— Кто вам сказал?

— Я сам нашел, вы невольно подсказали мне...

Она вдруг бросилась на него, с искаженным лицом, вопя в истерике.

— Вы врете! Врете! Кто вам сказал?

Ему пришлось потрудиться, чтобы справиться с женщиной.

— И теперь, — сказал Малко, — я не хочу больше терять зря время. Поехали к Араму Эриваняну. Если вы откажетесь, я пойду один.

Сломленная, молчаливая, Милена позволила одеть на себя старую каракулевую шубку и, больше не возражая, двинулась за ним к «мерседесу». Малко сел за руль, а турка пересадил назад.

— Успокоитесь, — сказал он. — Мы будем предельно осторожны.

Он еще раньше заметил одну стоянку, у которой въезд был с одной улицы, а выезд — на другую, рядом с гостиницей «Мажестик». Он въехал на стоянку, попетлял между рядов и выехал на другую улицу. Уверенный, что теперь за ним никто не следит.

Милена очнулась, лишь когда увидела перед собой «плавучие хижины».

— Позвольте, я сначала зайду одна, — умоляющим голосом заговорила она. — Чтобы не испугать его.

— Нет, — ответил Малко. — Пойдем вместе. С берега окликнете его.

Они оставили Элько в «мерседесе» и пошли по дорожке, скользя на мокром гравии. Когда они приблизились к сходням, Малко приказал:

— Зовите его!

Они стояли всего метрах в десяти от домика. Лучше окликнуть, чтоб не получить невзначай пулю. Милена заколебалась, но, видя непреклонность Малко, позвала:

— Баскен!

Никакого движения. Только доски слегка поскрипывали под ударами волны. Вход в домик был со стороны реки, они его не видели. Милена снова позвала, на этот раз выкрикнув по-армянски какую-то длинную фразу. И Малко увидел, как из-за угла показалась темноволосая голова.

Милена вступила на плот, Малко последовал за ней, не снимая пальца с курка пистолета, с колотящимся сердцем. Только бы все прошло благополучно... Они подошли к помосту, закрытому зеленой занавеской. Милена отодвинула ее, и Малко очутился лицом к лицу с приземистым молодым человеком в куртке, с безумным видом, мелко вьющейся шевелюрой и направленным на них автоматом «Узи». Он перекинулся с женщиной несколькими короткими фразами по-армянски, и Милена взволнованно повернулась к Малко.

— Он, кажется, сильно болен. А мне ничего не говорил.

Они прошли в квадратное помещение, освещенное голой лампочкой.

Если в не допотопный телефонный аппарат, стоящий прямо на полу, можно было бы подумать, что они в сарае садовника. На железной кровати под большим серым пальто лежал мужчина. В тишине отчетливо слышалось его свистящее дыхание. Глаза были спрятаны за черными очками, а возле кровати стоял маленький чемоданчик и прислоненная к нему белая трость.

Малко не двигался. Наконец-то перед ним недостижимый Арам Эриванян!

Милена бросилась к больному, встала на колени возле кровати, положила руку па лоб мужчине. И в испуге повернулась к Малко.

— Он весь горит! У него высокая температура.

Эриванян зашелся в приступе кашля, потом они перекинулись несколькими фразами по-армянски с Миленой. Малко приблизился к кровати. Он нащупал под пальто левое запястье больного и посчитал пульс. Очень частый. Дышал тот затрудненно, снова закашлялся и сказал вдруг по-английски:

— Спасибо, что вы здесь. Только я не слишком хорошо себя чувствую.

— Мы немедленно уезжаем, господин Эриванян. Я пришел за вами.

Снова приступ кашля.

— Мне плохо, — прошептал армянин. — В груди словно кол.

Малко завороженно смотрел на человека, знавшего так много, террориста, в чьих силах было выдать Абу Нидала. Все лицо его было испещрено синими пятнышками, видимо, следами крохотных осколков, которые не удалось извлечь.

— У него плеврит! — проговорила Милена потрясенно. — Он может умереть...

В хижине стоял зверский холод.

— Мы немедленно покидаем Белград, — сказал Малко.

Слепой медленно повел головой слева направо, а потом наоборот.

— Прошу вас, — проговорил он. — Мне нужно отдохнуть несколько часов: я плохо себя чувствую.

Малко и Милена посмотрели друг на друга. Только этого не хватало! Женщина обезумела от беспокойства. Рука ее оставалась лежать на лбу армянина, словно могла ему помочь.

— Дайте ему антибиотики, чтобы упала температура, — предложил Малко. — И мы тут же тронемся.

Хижина поскрипывала и покачивалась под напором течения. Ледяной холод начинал пробирать и Малко, несмотря на плащ с меховой подстежкой.

— Вы знаете место, где...? — спросил он.

— Да, — сказала Милена. — У меня есть ключ от квартиры одного приятеля-художника. Его как раз пет сейчас в Белграде.

— Ну так не мешкайте.

Он снял пальто, накрывавшее Арама Эриваняна. У того в руке оказался круглый предмет, в котором Малко признал советскую гранату Ф-1. Правый рукав его куртки был заправлен в карман. Рука была ампутирована приблизительно по локоть.

Милена наклонилась к нему и нежно что-то заговорила, продолжая гладить по лбу. Потом она совсем приблизила свое лицо к губам больного. Малко увидел, как они шевельнулись, беззвучно что-то прошептав. Армянин спрятал гранату в карман, Милена сжала его руку обеими ладонями и поцеловала в губы, а затем стала помогать подниматься.

Арам Эриванян встал, взял трость. Милена позвала телохранителя, тот подобрал все, что еще оставалось в домике, и закрыл чемодан. Малко вышел первым. Единственное, что он слышал, был стук белой трости по деревянному настилу. Армянин с Миленой поднимались по прогнившим ступеням сходней. Завершал шествие Баскен.

Они уселись в «мерссдес-190»: Малко за рулем, Элько рядом с ним.

— К бульвару Путника, — дала направление Милена.

Малко, следя за указателями, въехал в квартал низеньких особняков, с кривыми улочками, к югу от моста Газела. Они свернули на спокойную узкую улицу и Милена попросила остановиться напротив дома номер 14.

— Это здесь.

Дом оказался трехэтажным, спрятанным в саду, где росли ели. Внутри было влажно. Старомодная мебель, лестница на галерею второго этажа. Арам Эриванян начал с трудом стягивать пальто, и телохранитель, положив свой «узи», бросился на помощь. Малко заметил, что за поясом у Арама Эриваняна большой автоматический пистолет.

Насколько успешно может слепой пользоваться огнестрельным оружием — это вопрос.

Милена поднялась на второй этаж, потом спустилась к ним.

— Наверху есть спальня, с одеялами, — сообщила женщина.

Арам Эриванян снова зашелся в кашле и вытер залитый потом лоб. Он сказал несколько слов Баскену, телохранителю. Опершись на него, обошел всю комнату, исследуя с помощью белой трости каждый угол, расположение окон и дверей. Потом позволил довести себя до старого кресла и опустился в него. Было заметно, как он изнурен. Малко видел, что рука армянина дрожит. Свистящее, с хрипом, дыхание заставляло думать, что у него, возможно, эмфизема.

— Вы знаете, где можно найти антибиотики и врача? — спросил Малко Милену.

— Да, — ответила она.

Дорого бы дал Малко, чтоб остаться со слепым наедине и кое-что прояснить, но Милена не отходила от него ни на шаг. Эриванян, едва оказавшись в кресле, закрыл глаза и, казалось, уснул. Чего бы это ни стоило, его нужно было поставить на ноги для долгого путешествия. Баскен устроился напротив него, положив свой заряженный автомат на журнальный столик.

— Оставим Элько здесь, — предложил Малко. — Я отвезу вас в город, вы займетесь лекарствами и врачом, а я подготовлю отъезд.

Было чуть больше десяти часов. В полдень, как было предусмотрено, он сможет встретиться в церкви с Эндрю Виткином. Ему было что сказать американцу... И потом уже, накачав Эриваняна антибиотиками, он сможет наконец выехать из Белграда.

Милена, опустившись на колени возле кресла, разговаривала с больным, как с ребенком. Вытирала носовым платком пот со лба, потом, с явным сожалением, поднялась и отошла, погладив Арама по волосам. Он весь дрожал от озноба. Нужно было срочно его лечить.

Они слышали надрывный кашель даже в саду. Милена обернулась.

— Я боюсь оставлять его тут, — сказала она.

— С Баскеном и Элько он ничем не рискует, — заверил ее Малко. — А через несколько часов нас уже не будет в Белграде.

Элько Кризантем не скрывал досады. Для турка оказаться лицом к лицу с двумя армянами — уже не подарок, а уж защищать их — вообще ужас.

Малко высадил по дороге Милену и поехал в «Интерконтиненталь». До встречи с резидентом оставался еще час.

Над улицей Марковича гордо взмывала колокольня собора, совсем рядом с крепостными укреплениями Калемегдана. Собор — громко сказано, размером он был не больше деревенской церкви.

Малко столкнулся в дверях с двумя попами, распустившими по ветру бороды, и вошел внутрь. Возле входа стоял прилавок с образками, открытками религиозного содержания, книгами по православной религии и свечками. Справа молились. Несколько десятков свечей горели в многочисленных подсвечниках. Юная девушка как раз ставила еще одну.

Десять минут первого. Эндрю Виткин не появлялся. Малко вышел в абсолютно пустой неф, который подметала какая-то старуха. Великолепные витражи создавали приятную, успокоительную атмосферу. Американец появился в тот момент, когда Малко выходил из нефа. Он купил свечу и пошел в самый угол, где догорали в большом подсвечнике свечки.

Казалось, американец был поглощен своим занятием. Но как только Малко подошел, он набросился на него с вопросами:

— Покойник в доме Милены Братич — ваших рук дело?

— Да.

Он огляделся, чувствуя себя не столь спокойно, как его собеседник. Здесь они вдвоем, но кто знает, может быть, за Виткином следили? Тот покачал головой.

— Пока следствие ведет милиция. Я узнал это по своим связям. Покойник — армянин из Бейрута. Югославы думают, что это сведение счетов между враждующими группировками. Служба безопасности еще не вмешивалась, но долго ждать не придется. Вы должны уехать из Белграда как можно скорее. Что случилось?

Малко вполголоса рассказал ему, как выследил иранца. Две старушки копошились возле свечек. Малко было что рассказать... Виткин не смог удержаться и сдавленно вскрикнул, когда услышал, что найден контакт с Арамом Эриваняном.

— Фантастика, наконец-то мы выберемся из этого дерьма!

Вошел священник и удивленно взглянул на них. Видимо, они не походили на верующих.

— Погодите радоваться, — несколько охладил Виткина Малко. — Возникло зато несколько новых проблем. Вы знали, что Милена Братич — агент КГБ?

Эндрю Виткин вздрогнул всем телом.

— Кто вам это сказал?

— Некая Таня Вартанян. Она специально приходила ко мне в гостиницу.

Американец выслушал в несколько урезанном виде историю встречи с Таней Вартанян и ругнулся:

— Ее нам только и не хватало! Мы ее знаем как облупленную. Антитурецкая группа из их организации действовала в США и была обезглавлена с помощью ФБР. Теперь они нас ненавидят и ни за что не хотят допустить, чтобы Эриванян сотрудничал с нами.

— Почему она обвиняет Милену Братич?

— Таня Вартанян уверена, что это Милена сама вышла на нас. А КГБ уже давно распускает слух, что Милена работает на русских, чтобы скомпрометировать ее.

Внезапно он замолчал, потому что в церковь вошла большая группа людей и сразу же окружила подсвечники. Малко и Виткин напряженно ждали, пока они зажгут свои свечи и пройдут в неф.

— Видели того высокого со шляпой в руке? — выдохнул Виткин. — Это один из членов Центрального Комитета коммунистической партии Югославии. Его невеста, верующая сербка, потребовала, чтобы они обвенчались в церкви...

— Здесь, в Югославии?

— Тайно, разумеется, — уточнил американец. — Но он на это пойдет. В этой стране церкви по воскресеньям полны народу и нет никакого преследования за религиозные убеждения. Это коммунизм по-югославски.

— Значит, — продолжил Малко, — я могу доверять Милене Братич?

— Разумеется, — подтвердил Эндрю Виткин. — Без нее Арам Эриванян так и сидел бы, пока его не достали бы гранатой. В Бейруте не живут долго, имея таких врагов, как Акоп Акопян.

Малко решил, что раз уж так далеко зашел, лучше сразу все выяснить до конца.

— Таня Вартанян утверждает также, что Управление добивается выезда Арама Эриваняна из Югославии, чтобы передать его Израилю.

На этот раз Эндрю Виткину было трудно скрыть неловкость под деланным смехом:

— Передать израильтянам? Мы что, торговцы рабами? Действительно, Израиль попросил нас дать им возможность допросить Эриваняна, прежде чем мы переправим его в США. Не можем же мы отказать...

— Почему не можем?

Эндрю Виткин залился краской.

— Почему! — он едва сдерживал гнев. — Потому что они ведут Абу Нидала и сразу же смогут использовать полученную информацию. Мы же парализованы. Если слушать все, что несут политиканы там, в Конгрессе, то эта сволочь умрет своей смертью от старости.

— А Эриванян в курсе ваших планов?

— Нет.

— Почему мне ничего об атом не сказали?

— Вам бы сообщили по прибытии в Вену. Теперь вы и так все знаете.

Дрожа от ярости и не сказав последнего слова, Малко решил все же пока прекратить этот разговор.

— Мы с вами больше не увидимся. Я намереваюсь выехать в ближайшие часы, как только Эриванян чуть-чуть придет в себя. Надеюсь, люди Акопяна не успеют сориентироваться.

— Плюньте через левое плечо, — вздохнул Виткин. — Я тоже надеюсь, что после вчерашней неудачной попытки им понадобится некоторое время, чтоб собраться с мыслями. Счастливого пути. Позвоните, когда будете далеко от Белграда.

Он пошел к выходу, оставив Малко наедине со свечами. Отсчет времени начался. Он молил небо, чтобы не возникло новых препятствии.

Дети, катавшие мяч, прервали игру, чтобы полюбоваться баджетовским «мерседесом-190». Элько Кризантем, видно, поджидал Малко, потому что открыл ему дверь прежде, чем тот успел постучать. Малко словно ударило током. Милена уже на месте, но ни Эриваняна, ни его телохранителя видно не было.

— Где он? — спросил Малко нетерпеливо.

— Наверху, — объяснила женщина. — Ему очень плохо. Температура 40 и 4. У него плеврит. Мы уже дали ему антибиотики, через четыре часа дадим еще. Но доктор считает, что до завтрашнего утра трогать его нельзя. Вот когда упадет температура...

Вот тебе раз! Полный провал.

— Я останусь здесь, — заявила женщина.

Малко выругался про себя. Еще несколько бесконечных часов на вулкане...

— Ничего подозрительного не заметили? — спросил он.

— Нет.

Разочарованный, Малко плюхнулся в кресло. Никак не избавиться от проблем с этим Арамом Эриваняном.

Из тяжелого беспокойного сна Малко вырвал телефонный звонок. Накануне он вернулся в «Интерконтиненталь», оставив Элько и Милену присматривать за слепым. К восьми вечера температура у него существенно упала, но больной был крайне слаб.

— Половина шестого, как вы просили, — известила дежурная.

Малко проверил по своим «сейко», встал под душ. Четверть часа спустя он был внизу. Пока ему готовили счет, он позвонил из автомата Милене.

Она тоже уже, очевидно, проснулась, потому что трубку сняла немедленно.

— Как у него дела? — сразу же спросил Малко.

— Температура 38, — сообщила Милена. — Думаю, можно ехать.

— Я буду у вас через четверть часа.

Он вышел на улицу. Ледяной моросящий дождь тут же намочил лицо и одежду. Над Савой висел опаловый туман. Фонари, освещавшие стоянку, еле-еле виднелись.

Он направился к стоявшему в углу «мерседесу». Приближаясь, он обратил внимание, что машина словно наклонилась влево. Он едва удержался, чтоб не выругаться. Если в такой ранний час придется менять колесо... Малко подошел к машине и застыл на месте.

Дело было не в колесе. Новенький красавец «мерседес» превратился в развалину. Фары, лобовое стекло, боковые разбиты ударами металлического прута. Три колеса из четырех изодраны. Руль искорежен.

Капот был приоткрыт, и Малко видел, в какую кашу превращен мотор — радиатор, карбюратор, зажигание — похоже, по ним прошлись тяжелой кувалдой.

Настоящий разгром.

Машину постарались расколотить до основания. Бешеный от злости, Малко бегом вернулся в гостиницу. Нет, это не случайный акт вандализма. Кто-то хочет снова отсрочить его отъезд.

И наверняка не из добрых намерений. Тревога перехватила дыхание. Может, в этот момент Милена, Эриванян и другие уже отбиваются из последних сил от громил?