Плюш и Ко

Глава 7

Октябрь катил на полную, вторую половину месяца погода баловала теплом всем на радость. Зум-Зум шла на утреннюю тренировку, упакованная в легкую красную куртку, каштановые волосы выбивались из-под тонкой шапочки, кеды на кроссовки ей поменять пока не удалось, поэтому ноги быстро замерзли. Ничего не поменялось в тренировке, кроме Глена.

Если раньше Глен торопился высказать свое мнение по любому поводу, то сейчас либо кивал, либо мотал головой, и все чаще молчал. Вот и сейчас он шел впереди, не сводя с черной реки туманного взгляда. В руках у него был прозрачный пакет с четырьмя бутылками воды.

– Сомневаюсь, что жажда нас будет мучат настолько сильно. Не знаю, как ты, а я не способна выпить столько жидкости. – Зум-Зум старалась разбавить прохладу отношений теплыми разговорами.

– Но это не пить, это утяжелитель. Вода грязная. – Глен говорил спокойно – держал марку.

– А это что, скотч?! Ах, ты бесстыжий! Решил перевести нашу рутинную жизнь на новый уровень? Кого ты собрался привязывать? – Она улыбнулась, но обратной улыбки не последовало.

Он встал перед ней на колени, Зум-Зум немного смутилась. Сверху его плечи выглядели еще шире, покатая спина приобрела треугольную форму, никакая куртка не смогла бы спрятать его тонкую талию.

– Ноги шире. – Глен примотал скотчем по пол-литровой пластиковой бутылке, две бутылки сунул ей в руки. – С утяжелителями будет эффективней. Даже несмотря на то, что ты весишь почти центнер, потом тебе покажется, что ты бабочка.

Зум-Зум прикинула прибавленный вес:

– Ничего не изменилось. Они не чувствуются. Это точно работает? Давай проверим. Бежим?

– Бежим? Ты пройдись для начала. – Глен жестом пригласил ее на дорожку.

– Я толстая, но не неженка!

Первые тридцать метров она держалась молодцом, поднимала колени, отводила локти и делала такие ритмичные вдохи-выдохи, что олимпийцы обзавидовались бы. Через десять минут прыть ее сошла на нет, сопли и слюни стекали с лица за воротник, ей казалось, что она довольно резво перебирает ногами, однако, она практически топталась на месте.

«Если я сейчас начну вопить, то он покатится от смеха!» – думала она в отчаянии.

– Погоди, Глен. Камушек в кедах. – Зум-Зум притворно трясла обувью.

– Ну да, ну да. – Кивал Глен в сторону. – Признайся, ты в шаге от приступа.

– Если я сейчас не прилягу, то скорее всего умруууууууууууу!

И Зум-Зум неожиданно громогласно разревелась.

Глен вдруг заметался на месте, он никак же ожидал, что доведет ее до слез. Он принадлежал к тому роду мужчин, которые при всей своей выдержке и самоконтроле не способны выдержать девчачьи рыдания, которые считают, что слезы – это не честный ход. Даже имея миллион аргументов в запасе, при виде мокрых глаз, мужика начинает трясти, как ссаную тряпку, и через мгновение он обезоружен, и готов на все.

– Идем-ка. – Глен потянул ее за собой.

В месте, где от дороги вниз к реке сходила лестница, располагалась небольшая площадка без перил, под ней пологий берег тянулся до воды метров десять, Глен дотянул ее до последней ступени, где Зум-Зум продолжала натирать рукава соплями. Скопившаяся осеняя вода сделала берег рыхлым и водянистым, воздух пах тиной, замерзшая колючая трава стояла торчком. Глен смочил руки в воде, вернулся к Зум-Зум и протер ее щеки.

– Умоляю, скажи, – всхлипывала она, – что ты намазал мне лицо не простой, а лечебной грязью.

– Отдышись. Тебе не холодно? Замерзла наверно? – Глен провел по лицу девушки теплым ладонями, и это движение ощущалось настолько нежным, что Зум-Зум перестала дышать.

– Я на морозе, и я вспотела. Сам, как думаешь? Если ты не в курсе, как потеют толстяки, то я тебя просвещу: ежеминутно, перманентно, в любой одежде, и вне зависимости от вида дезодоранта. Зимой мы потеем от одежды, летом… Дурацкая тема для разговора! Глен, я не хочу так. У нас было все нормально, теперь ты глаза прячешь, а я себя тихо ненавижу, – горячие ручьи снова потекли по ее замерзшему лицу. – Я не поняла, что я ляпнула в прошлый раз, и чем так тебя рассердила. Извинииииии!

– Ты снова ревешь!? Прекрати, пожалуйста! – встрепенулся Глен. – Не вздумай! Не… не знаю, как реагировать на женские слезы! Ты специально, что ли?!

– Это не слезыыыы…– выла Зум-Зум. – Это пот из глаааааз!

Глупо озираясь по сторонам, Глен машинально протянул руки и обнял Зум-Зум, она же уткнулась сопливым носом в его белую куртку, плечи ее нервно вздрагивали. Ощущения для обоих были в новинку. Руки Глена медленно сомкнулись на ее спине – такого с ним раньше не было – если и приходилось кого-то обнимать, то чисто физически происходило это иначе. Зум-Зум и вовсе не приходилось обниматься с представителями сильного пола, и от этого ситуация для нее ощущалась крайне неловкой. Отец не демонстрировал своих чувств открыто, максимум это было легкое приобнимание за плечо, либо пацанское «дай пять!». Они простояли так пару минут, и кто практиковал объятия, тот понимает насколько это долго.

Глен ждал, когда она успокоится.

– У меня открытие. – вдруг сказал он. – Если б я знал, что с толстяками так приятно обниматься, я бы не заставлял тебя худеть.

– Ты можешь откормить меня обратно. – Зум-Зум в последний раз утерла нос, поправила шапочку, одернула куртку.

– Сдурела? Я столько сил в тебя вбухал! Если ты сейчас вздумаешь отъедаться обратно, я тебя просто прибью!

Занятие продолжилось.

Глен не стал обсуждать ситуацию, он решил, что слова здесь были бы излишни, момент их прикосновения обозначал, что перемирие заключено. А вот Зум-Зум ждала хотя бы пары реплик, чтобы было понятно наверняка, что она прощена. Неясность в их отношениях пугала ее.

Они вернулись на дорогу, солнце показало свой бок над городом, черная река соприкоснулась с тусклым светом. Тут Глена будто прорвало, он принялся рассказывать о пользе чаев для похудения, и говорил, говорил, говорил, говорил. Выглядело это забавно, словно он три дня готовился к соревнованиям по болтовне и вот ему дали «старт», и он демонстрировал все, на что способен. Зум-Зум не хватало этих разговоров, она улыбалась и слушала новую лекцию, словно соловьиную песню.

– …Самое интересное в том, что чай из фенхеля не сжигает жиры, он отбивает аппетит, несмотря на то, что отвар на вкус сладковатый, фенхель совершенно не калорийный. Странно же, согласись! Для подавления чувства голода у взрослых чаще применяют семена. Они ускоряют метаболизм, уменьшают влечение к сладкой и жирной пище, успокаивают. Хотя ты вроде и так не буйная… Для снижения аппетита можно просто прожевать несколько семян перед едой или при голоде. Фенхель пьют как самостоятельный отвар или в сборе с другими травами. Предлагаю попробовать…

В этот день позже, уже в школе, произошла редкая встреча Зум-Зум с Шеллом. Их классы встретились на перемене у кабинета химии, в этом неспешном шевелении Зум-Зум с Патрицией устроились около окна в коридоре прямо напротив двери, когда Шелл выходил, он просто не мог не встретиться с ней взглядом. И этот взгляд дорого стоил! Глаза Шелла широко распахнулись, когда проделывали быстрый путь сверху-вниз и снизу-вверх несколько раз.

– Да, солнце мое, – сказала Зум-Зум в полголоса, чтобы никто не услышал ее, – этот секс на палочке тебя еще не так удивит!

– Хо-хо, я бы сотенку заплатила тому, кто сделал бы фотку этой физиономии! – ухмылялась Патриция. – Он меня до блевоты бесит, но за тебя я рада, Зум-Зум.

Следующим днем было воскресенье, Глен настаивал на ежедневных тренировках, однако утром он написал, что присутствовать не сможет, чем Зум-Зум незамедлительно воспользовалась. Как только она прочла его сообщение, крепкий сон вновь навалился на нее, в этой борьбе она даже сопротивляться не стала. Тренировки продолжались два месяца, теперь на календаре значилось начало ноября, за окном было тускло и сыро, а дома пахло абрикосовым пирогом, который по традиции мать пекла каждые выходные.

Звонок телефона снова разбудил Зум-Зум. Это была Патриция:

– Можно сегодня пробежаться с тобой? Попробовать хочу.

Зум-Зум тихо простонала:

– Через полчаса встречаемся внизу.

И вот они стояли на обледенелой лестнице, что спускалась к набережной. Погода поменялась, сегодня дул холодный порывистый ветер, на улице не было видно ни одного человека.

– А где Глен? Сидит в кустах с биноклем и смотрит, выполняешь ли ты все его заветы? – Патриция то и дело поправляла волосы.

– Нет, он сегодня не может. Свои дела. Не все же со мной носиться. – Зум-Зум зевнула четвертый раз за минуту.

– Он совсем не придет? Хм… Так даже лучше. – Патриция пожала плечами, подтянула клетчатые штаны и ударила в ладоши. – Итак, как это происходит?

– Мы приходим сюда, бежим туда, возвращаемся сюда, идем домой. По дороге он мне рассказывает про диеты, калории и прочую лабуду. Заставляет меня двигаться. Шутит иногда, я правда не всегда понимаю его шуток… Иногда я его боюсь…

– Что? Он кричит на тебя? Грубит?

– Нет, что ты! Глен никогда не орет, – Зум-Зум лениво потягивалась, начиная разминку, – но есть у него такой взгляд, знаешь, хуже всяких воплей! Он добрый, он классный. Подбадривает меня, даже если я ленюсь. Рядом с ним я не чувствую себя чудовищем. А недавно он меня ТАК обнял!.. я бы ему простила убийство своей собаки, если бы она у меня была.

– Что!? Обнял? Вы чем тут занимаетесь?! Ты меня убеждаешь, что вы спортом увлекаетесь, а потом окажется, что у вас дети погодки и огород в пригороде!

Немного похихикав они наконец побежали, Зум-Зум впереди, Патриция позади. Она хотела дать подружке пару советов про дыхание, однако, оглянувшись, увидела ее склоненной над лужей.

– Ты денежку нашла? Патриция, если трудно дышать, останавливаться не надо, лучше переходи на быстрый шаг и работай руками.

– Брось, Зум-Зум, парня с кнутом тут нет, можно расслабиться! – густые клубы пара вырывались изо рта Патриции, как дым из тепловоза. На секунду Зум-Зум показалось, что подруга ее помрачнела.

– А? Дело же не в этом! Дело в отношении. Глен, конечно, меня подталкивает, заставляет, но у меня же есть цель, я не в носу ковыряться прихожу. Я трачу на это время и силы, черт побери, я трачу на это утро воскресенья! Я, знаешь ли, учусь ценить свое время! Ох, я заговорила, как Глен… Он на меня слишком влияет. Иногда такое ощущение, что у меня брат появился. Давай назовем нас соратниками.

– Назовем «нас»? Слушай, брось свое прикрытие и расскажи мне правду. Ты влюбилась!

– «Нас» – это не Глена и меня, «нас» – это ты и я, дура! – Зум-Зум действительно не понимала, к чему клонит ее подруга. – Так, ламинария, вижу, что бежать ты не хочешь, ты прилипни к скамейке, а я бегом до станции и обратно. Раз уж я вышла в такую погоду, то надо провести это время с пользой, а иначе горько будет признавать, что я встала в воскресенье ради встречи с твоей кислой миной.

Зум-Зум прибавила газу. Некоторое время назад путь до станции ощущался как оптическая иллюзия, конец которой недостижим, (в фильмах обычно используется спецэффект, где центр удаляется от главного героя с большой скоростью), а бег в обратную сторону проходил в полуобморочном тумане, и Зум-Зум плохо помнила эти минуты. Теперь ситуация немного изменилась, ей было по-прежнему тяжело, она краснела и скрипела, как локомотив, но ей все же удавалось реже останавливаться, а дыхание сбивалось меньше.

Пока Зум-Зум размышляла о своих изменениях, ее подруга Патриция стояла у мокрой скамейки и смотрела в сторону станции, она следила за движением овальной фигуры в малиновом костюме. В голове Патриции роились такие мысли, какие не посещали ее раньше, вопрос за вопросом сыпался без ответа, появлялись догадки, предположения – на нее накатила волна небывалого ужаса, когда на поверхность всплыл простой и самый очевидный ответ.