По живому

Глава 7

Фрэнки нервно прохаживался по комнате, ему надоело чувствовать себя в западне. Он был зол и всеми покинут. Много раз подходил к выходной двери и много раз возвращался. Страх не давал вот так сразу уйти. Телефон не помогал, наоборот, торчал как кость в горле.

Ему хотелось его выдернуть, чтобы не слышать чужие голоса, незнакомых друзей, фамильярное щебетание матушки. Однако и отвечать в трубку "вы ошиблись номером" было бы неправильно. Что еще оставалось делать, если хочешь узнать о себе… Разгадку загадки может принести телефон. Это как шантаж. Кто-то нашептывает цену и место, сделай это и ты получишь назад свое тело. Свою личность. Если уйти отсюда, буду скучать. Или хуже — вдруг кто-нибудь позвонит и скажет, что все это шутка, трюк, и если он закроет глаза и скажет магическое слово, все встанет на свои места. Так тоже может быть. Голос по телефону. Вестник счастья. Манна с небес.

Весь день он смотрел телевизор. Всевозможные шоу и реклама отвлекли его, алкоголя в доме не было, каким-то образом это помогло, он уже не казался себе беспомощным. Он часто смотрел в окно, иногда встречаясь взглядом с женщиной в окне швейной фабрики. Возможно, это была та самая, которую он видал раньше. Но она не подавала виду, а потом куда-то ушла. Незаметно, к недоумению Фрэнки, свет снаружи изменился, наступили сумерки.

Фрэнки не раздумывал и сразу полез в шкаф за ботинками. Майка на нем несколько припахла, и он сменил ее на кофту с длинными рукавами, поверх натянул стеганый пиджак с большими пластмассовыми пуговицами на непривычной стороне. Нашел немного денег, карту Манхэттена и связку ключей в верхнем ящичке комода, все это впихнул в карман. В гостиной из захватанного справочника списал себе адрес "Вирго", а потом подошел к выходной двери и убедился, что ключи подходят. Он колебался.

Не останавливайся, приказал он себе. Не надо думать. Иди.

Вдруг донесся телефонный звонок. Едва слышный. Один, второй. Фрэнки ринулся в гостиную и схватил трубку. Там гудела линия, а звонки продолжали раздаваться. Непонятно… Наконец он сообразил, что это из спальни, а когда вошел, вместо звонков услышал голос. Незнакомый голос. Галлюцинация?.. В комнате никого не было. Вскоре голос, женский, начал расхваливать достоинства микроволновой печки. Наконец до Фрэнки дошло… Расстроенный и смущенный своей глупостью, он подошел к телевизору и выдернул вилку из розетки. Потом вернулся к двери и, открыв, переступил порог.

Улица походила на улей, ничто здесь не умолкало и не останавливалось. Фрэнки вдруг захотел убежать, казалось, его вот-вот обнаружат и подвергнут осмеянию, если не хуже. Он весь сжался, готовый к встрече с суровой реальностью.

Но шли минуты и ничто не происходило. Наконец, набравшись храбрости, он ступил на тротуар, держась поближе к стене здания. Люди ходили кругом, и никто не обращал на него внимания. Удивительно. Только человек в круглой шапчонке вдруг предложил купить драгоценности, потрясая перед его лицом золотым колье. Фрэнки оцепенел, ему захотелось ударить этого человека. Когда торговец потянулся в карман за чем-то еще, Фрэнки ринулся на проезжую часть, и его чуть не сбила машина. Из окна посыпалась ругань, водитель бешено сигналил, тут же присоединились другие машины. На той стороне улицы Фрэнки споткнулся и случайно задел женщину, тащившую тяжелый пластиковый пакет, из которого торчали стебли зелени и ощипанная голова курицы. Женщина рассердилась, а Фрэнки поспешил прочь. Он пробрался сквозь толпу людей, заполонивших рынок, миновал несколько домов и наконец оказался у ворот швейной фабрики. Оттуда выходили группами женщины, о чем-то оживленно разговаривая между собой, их языка Фрэнки не знал. Вдруг ему захотелось вернуться домой, внушить себе, что он женщина, и жить как подобает. Но окружающие не смотрели на него, и Фрэнки шел дальше. В конце квартала увидел итальянский мясной магазин, там приземистая седая женщина освежевывала барашка. Рядом находился ювелирный магазин, за ним булочная. Из булочной вышел мужчина с жирными руками, он нес розовую коробку, перевязанную лентой. Внутрь поспешила дама в чалме и с собачкой.

Фрэнки остановился. Он прошел только один квартал, а уже заблудился. Если раньше он боялся быть замеченным в толпе, то теперь, увидев бедлам и хаос, страшился потеряться в ней.

Дойдя до угла, он вытащил карту и стал изучать. Выбрав наконец направление, пошел по боковой улице. Через полчаса почему-то оказался на прежнем месте. Боясь попросить помощи, боясь, что голос сразу выдаст его, он попытался еще раз. И вот награда — он у станции метро. Сел в поезд, но ему все казалось, что он в неправильном направлении. Доехав до Бруклина, все-таки не выдержал и обратился за разъяснениями к служащему. Оказалось, сложного ничего нет. Только вот рядом, слишком близко, стояли чужие люди, вагон был полный. Кто-то ущипнул его за задницу. Фрэнки оцепенел, не в силах проронить ни слова. Его ущипнули снова, и Фрэнки втиснулся в толпу, подальше, наконец объявили нужную станцию — и Фрэнки выскочил на свободу. Чувствовал он себя отвратительно, хотелось передохнуть. И он нырнул в первую попавшуюся закусочную, заказал себе бургер и содовую. Удивительно, когда он говорил что-нибудь, никто не обращал на него внимания, не посматривал украдкой и не глазел. Его груди и широкие бедра не вызывали насмешек, голос и одежда — тоже. Всем было наплевать, чем он занимается. Ты чувствуешь себя мужчиной, но у тебя внешность женщины, что ж, прекрасно. Нью-Йорк — город большой, места всем хватит. Добравшись до "Вирго", Фрэнки остановился в замешательстве. А заметив силуэт голой женщины на козырьке бара, совсем застыдился. И туго натянул концы пиджака. Оглядевшись по сторонам и собравшись с духом, вошел в бар.

Внутри было много народу, в воздухе стоял дым, пахло пивом. На платформе под музыку танцевала девушка. От стойки бара послышались возгласы одобрения, и мужчины стали совать деньги девушке за трусики. Фрэнки захотелось убежать: ему не нравился шум, он опять оказался в пугающем хаосе. Вдруг он заметил, что на него глазеют мужчины. Один из них вышел вперед и, нарочно натолкнувшись на Фрэнки и рассыпаясь в извинениях, положил руку ему на плечо. Фрэнки это не понравилось и он резким движением сбросил руку. Мужчина что-то пробурчал, но Фрэнки не расслышал слов, лицо его исказилось.

Чтобы не лезли эти типы, Фрэнки пошел в глубь бара. Хотелось выпить. Продвигаться вперед удавалось с трудом. Но ему повезло, и он приткнулся к стойке бара. Рядом мужчина, выше на голову, раскачиваясь и рассматривая ее искоса пьяными, залитыми кровью глазами, предложил заняться любовью.

— У меня есть пятьдесят долларов, — картавил он, нащупывая в кармане бумажки и вытаскивая мятый ком. — Что скажешь?

— Да пошел ты к черту, — ответил Фрэнки.

— Ну что ж ты так? — Мужчина тряс купюрой перед носом Фрэнки. — Пошли, конфетка. А личико твое мне знакомо… Ты не девственница.

— Кто я, это не твоего ума дело.

Мужчина глотнул остатки пива из бутылки и убрал ее на стойку бара. Улыбаясь, он снова полез в карман. — Вот еще пятьдесят, — и он поднял руку с двумя купюрами. — Сто долларов, да на них можно купить любую киску, в любое время, в любом месте.

Фрэнки всерьез, по-мужски разозлился, ему захотелось показать, кто здесь сильный. Пальцы сжались в кулак. — Я набью тебе морду, сморчок, если не оставишь меня в покое.

Мужчина расхохотался и показал свои кулаки, они были в два раза больше, чем у Фрэнки.

— Послушай, — проговорил Фрэнки, поняв, что преимущество не на его стороне. — Я не то, что ты себе представляешь. Я не женщина, а мужчина. Так что отстань от меня.

— У того полезли глаза на лоб, и он стал внимательно изучать выпуклости Фрэнки. Лицо расплылось в похотливой улыбке. — Это правда? Тогда я готов заплатить, чтобы с ребятами взглянуть на твое оборудование.

— Я не лгу.

Мужчина разгладил бумажки. — Сто долларов, только чтобы посмотреть.

Фрэнки опять оказался в западне. С одной стороны невероятное стремление напасть и победить, но было и что-то еще — сильное, таившееся в глубине души и заставлявшее съежиться от страха и как бы исчезнуть. Фрэнки огляделся по сторонам, надеясь увидеть дружескую поддержку. Но его встретили непристойные ухмылки и горящие похотью глаза. Он опять повернулся к мужчине с деньгами. Тот, казалось, с каждой секундой становился огромнее и страшнее.

Подавив в себе первобытный нерассуждающий страх, Фрэнки одной рукой выхватил у своего противника деньги, швырнул в воздух — тут же другой рукой перехватил этот раскрывающийся грязный цветок и засунул в зияющую перед ним пасть.

Когда мужчина пришел в себя от неожиданности, Фрэнки был уже в другом конце бара, он лихорадочно искал выход. Оглянувшись через плечо и отыскав взглядом лицо противника, красное и злое, Фрэнки толкнул дверь с табличкой "Выход".

Он увидел маленький коридор, упиравшийся в тяжелую металлическую дверь на засове. Сбоку была вторая дверь с табличкой "Только для служащих". Этот вход оказался незаперт, и Фрэнки вошел.

Комната была узкая и длинная, бетонный пол, высокий потолок из балок. Половину комнаты занимали стеллажи со спиртными напитками и пивом. Другая половина выглядела "жилой": два складных стула, большое зеркало, одежда на вешалках.

У Фрэнки перехватило дыхание. Он уже знал, что сейчас сделает. Сорвав со стеллажа ящик с виски и вытащив бутылку "Уайлд Терки", он сделал большой глоток. В горле обожгло, вскоре по животу разлилось тепло. Он отхлебнул еще.

Через несколько минут у дверей послышался шум. Фрэнки запаниковал, прижался спиной к стене, схватив бутылку за горло, готовый разбить ее и употребить как оружие. Дверь распахнулась и вошла девушка, молодая, голая, если не считать трусиков-шнурочков. Лицо ее перекосилось от удивления: не ожидала она увидеть здесь кого бы то ни было.

— Привет, — бросила девушка.

Фрэнки спрятал бутылку за спину, но она подошла и забрала ее.

— Мне надо выпить.

Она была высокая, тоненькая — явно недоедала — и чисто побритая. Просвечивали черные корни льняных волос, глаза у нее были зеленые, грудь с голубыми прожилками. Она села верхом на стул и отпила из бутылки. Фрэнки впервые смотрел на голую девушку.

— Говорят, ты заболела.

Фрэнки не ответил.

— Что, неправда? — девушка вернула бутылку.

— Я в порядке, — проговорил Фрэнки. — Мне сейчас лучше.

— Хочешь курнуть? — девушка перегнулась через вешалки с одеждой — дюжина дешевых платьев из ламе, пиджаки — и достала сигарету с марихуаной.

— У тебя есть зажигалка?

Фрэнки сунул руку в карман, там ничего не было. Девушка оттянула пальцем трусики-шнурочки, всмотрелась. — Здесь тоже нет.

— А вон там что? — спросил Фрэнки, показывая на пластмассовую подставку у зеркала. Потом подошел и, взяв книжечку с картонными спичками, подал девушке.

Девушка закурила и, глубоко затянувшись, прикрыла глаза. Через несколько мгновений из ее ноздрей повалил дым, она как будто изгоняла демонов. Фрэнки стало интересно, и он потянулся к сигарете.

Когда они докурили, девушка встала и, сняв платье с вешалки, прикинула на свое тело, не забыв встать в позу модели.

— Ну как, идет?

Фрэнки задумался. — Ты кто?

— …Тоже мне, вопросик. — Девушка закрыла глаза. — Сегодня я… дебютантка. Сегодня у меня праздник. Она повертела носком туфли. — Они раздают контракты — крошечные билетики с приглашением на "танец", девушки их носят на запястьях. Какой мальчик достанется мне? Джек Деннинг? — он собирается в Принстон. Или Тон Харви? — уезжает в Йель, готовится стать адвокатом. К кому попадет милашка Кристи? Кто отвезет ее к себе домой или уложит на заднем сиденье папочкиной машины?

Платье соскользнуло на пол, и девушка прикрыла грудь ладонями. Дразнящий жест, однако он не скрывал стыд и досаду. Она открыла глаза — на нее смотрел Фрэнки.

— Теперь твоя очередь, — проговорила она чуть смущенно.

Фрэнки не знал, что сказать. Их окружали стеллажи с алкоголем, надтреснутое зеркало, одежда на вешалках… Все это о чем-то ему говорило, но… Фрэнки только сейчас почувствовал боль в костяшках пальцев: оказалось, там ссадина. — Я ищу Кокса, — наконец нашелся он.

Девушка помолчала, а потом расхохоталась. — Тебе какого мопса — большого или маленького?

— Кокс, — повторил Фрэнки. — Он здесь работает вышибалой. Ты его видела?

— Сейчас его нет, — девушка продолжала хохотать, натягивая на себя платье с блестками, оно едва прикрывало ей бедра. — Ангел-хранитель сегодня оберегает птичек.

— Скоро появится?

— Мистер Кокс, — произнесла она, придавая имени особый акцент, — не соизволил ознакомить меня со своим распорядком. — Она склонилась к зеркалу и поправила волосы. — У вас интерес друг к другу?

— Мне необходимо с ним поговорить.

— И еще губную помаду, — пробормотала под нос девушка. Она полезла в карман и достала кошелек с зажимом. — Обязательно губную помаду.

Фрэнки наблюдал, как девушка подкрашивала губы, потом облизала их несколько раз, равномерно распределяя краску. Губы стали ярко красными и блестели, как ее платье.

— Теперь все, — закончила девушка. — Неплохо я смотрюсь?

— Хорошо. Просто чудесно.

— Полная любви, — она весело хихикнула. — Можешь не сомневаться.

— Там мужик один… — заторопился Фрэнки, боясь, что девушка уйдет. — У меня с ним был небольшой конфликт.

— Да, я видела.

— Он все еще там?

Она пожала плечами. — А почем мне знать. Может, давно свалил.

— Ты не могла бы выяснить для меня?

— Фрэнки, если я выйду, вернуться будет сложно. Ты это сама знаешь. Чего бы тебе не уйти черным ходом?

— Черным ходом?

— Послушай, мне пора, — и она направилась к выходу. — Я не хочу упустить свой шанс, занимаясь ради тебя каким-то придурком.

Девушка ушла. Фрэнки чуть не поплелся за ней: не хотелось оставаться одному. Однако остался, выпил еще виски и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрело не такое уж незнакомое лицо, как ему показалось в первый раз. Он поиграл с волной черных волос, провел пальцем по щеке. И поджал губы. Компаньонка? Наверное, это действие наркотика. Ты прелесть, сказал он девушке в зеркале. Может, ОН тоже прелесть.

Фрэнки ушел через дверь в конце коридора и оказался на узкой улочке. Доехал до центра на поезде. А дома был уже часам к девяти.

В дверях, возясь с ключами, он услышал музыку. Вошел — в нос ударил знакомый запах, такой же был у танцовщицы. Он пошел в гостиную, надеясь увидеть Терри, но там у софы стоял огромный негр. Фрэнки насторожился.

— А где Терри?

— Где-то там, — махнул рукой негр.

Не спуская глаз с незнакомца, Фрэнки прокричал в коридор. Из спальни донесся приглушенный ответ, и вскоре появился Терри. Он нес бумажный пакет — передав его Маркусу, хлопнулся на софу.

— Ну что, покурим?

Маркус молчал. Он наблюдал за Фрэнки, удивленный ее необычным поведением. Его поведение тоже начало чуточку меняться.

— Превосходнейше, — проговорил он наконец, горбясь, отчего стал казаться не таким уж высоким. У него в руке появилась дымящаяся сигара, и он предложил ее Фрэнки. Фрэнки отказался, тогда тот затянулся сам.

— Эй, люди, — обратился к ним Терри, — извольте сесть. Вы меня нервируете.

Фрэнки обжег его взглядом, но с места не сдвинулся. Маркус, кивнув, сел на софу.

— А ты что? — спросил Терри, уставясь на Фрэнки. — В чем дело?

— Не было там Кокса, — Фрэнки хотел рассказать подробнее, но мешало присутствие незнакомого гостя. Он вспомнил, как стремился вернуться сюда, в эту квартиру, хотел найти здесь защиту и утешение. Но здесь чужой человек, он опять в плену, ему нужно быть настороже.

У Маркуса были свои соображения на сей счет. Не важно, как давно они знают друг друга. Некоторые вещи стары как мир. Например, состояние тревоги или замкнутость в себе. Человек способен измениться в любую минуту. Он наблюдал это сотни раз. Он сидел на софе, подобрав ноги, руки на виду — состояние холодной уравновешенности, даже беззаботности, а за всем этим взвешенная работа мозга.

Все молчали, а Фрэнки, сложив руки, продолжал стоять в дверях, мысленно разрешая дилемму — уйти или остаться. Терри нервничал, напевая себе что-то под нос. Он сожалел, что не посвятил Маркуса в проблему Фрэнки. Ясно же, что-то уходит из-под его контроля. Это ему не нравилось. И он подошел к Фрэнки.

— Будь спокойна, Фрэнки, — зашептал он. — Маркус ни о чем не знает.

— Кто он?

— Наш друг. — Чтобы выглядеть естественно, Терри обнял ее за талию, Фрэнки пытался освободиться, но Терри держал крепко.

— Постарайся не устраивать сцену. Улыбайся.

— Я не хочу улыбаться. Скажи ему, чтобы ушел.

— Но он пришел совсем недавно.

— Все равно скажи.

Маркус поднял глаза. Терри немного растерялся.

— У нее болит голова, — проговорил он, запинаясь. — Дорогая, может, тебе лучше лечь?

Фрэнки не ответил. Маркус ожил, колени разъехались в стороны.

— Иди сюда, Фрэнки, — позвал он. Фрэнки не сдвинулся. — Ну иди же, — и он властно махнул рукой. — Мои руки могут избавить от любой боли.

Фрэнки как стоял, так и остался стоять.

— Ну же, — повторил Терри, ухмыляясь. — Может, он избавит тебя еще кое от чего.

Увидев реакцию Фрэнки, Маркус понял — она его принимает. Он встал и подошел сам. Фрэнки от его прикосновения внутренне сжался, Маркус это заметил. Он положил большую руку на ее узкую спину и, нежно обхватив другой талию, подвел к софе.

Потом его ладони легли Фрэнки на плечи, и под давлением он сел на пол. Фрэнки был не столько напуган, сколько злился на то, что поддался уговорам этих мужчин. Мышцы на спине напряглись до боли. Если у него только что голова не болела, то сейчас — вот, пожалуйста.

Маркус опустил руки Фрэнки на голову, растопырив пальцы. Упершись подушечками больших пальцев в основание черепа, а другими производя круговые движения, он массировал ей лоб, надбровные дуги, щеки, виски.

И Фрэнки почувствовал успокоение, веки быстро набухали и тяжелели. От прикосновения к мышечному тяжу на лице возникла ощутимая боль, и он вскрикнул, вскоре тело начало оседать, скатываясь к полу.

Послышался голос Терри, но что он говорил, Фрэнки не разобрал: Маркус закрыл ладонями его уши, образовав купол из пальцев — то нажимал, то расслаблял их. Вскоре Фрэнки почувствовал в голове просветление, и она как будто увеличилась.

Пальцы Маркуса перешли к шее, исследовали позвоночник. Наконец они нащупали чувствительный тяж и сдавили так, что Фрэнки выгнулся от боли. Маркус ослабил давление, продолжая массировать это место, пока боль не отступила. И руки переместились вниз.

— Сними пиджак, — попросил он.

Фрэнки повиновался, не желая прерывать приятный процесс. Маркус прошелся пальцами по мышцам от шеи до плеча, сминая их и оттягивая. Фрэнки чувствовал, как растворяется его плоть и кости, они становятся мягкими, наподобие вязкого теста или желе. Еще один глубокий вдох, и он свалился на пол.

Когда именно Маркус перестал массировать, Фрэнки не помнил: сознанием он был так далеко…

— Спасибо, — наконец пробормотал он не своим голосом.

— Голова уже не болит?

Фрэнки кивнул и открыл глаза. Комната казалась светлее. Пустая комната.

— А где Терри?

— Пошел купить пива.

Фрэнки снова кивнул, отсутствие Терри его беспокоило. С трудом поднявшись, он сел в кресле напротив софы.

— Где ты этому научился?

— Чему? — сцепив пальцы, Маркус крутил запястья. — А, это, — бросил он, уставив на нее два указательных пальца.

Фрэнки испугался: может, сказал что-то не так. Глаза Маркуса сделались большими.

— Эта работенка так себе. Маленькая регулировочка. Сменить масло, проверить тормоза, привести в чувство. Без задатка, платить в процессе. Это то, что я умею делать с завязанными глазами и руками за спиной. А вот большая работа, большая, то есть такая, ради которой они летают на моем самолете, шампанское, вооруженные коммандос, вот этот и этот… — голова Маркуса свисла набок, на лице ухмылка, руки рассекали воздух, как будто лепили что-то из глины. — Работы на неделю. Очень даже неплохо. Ты понимаешь. А потом… Все — суета. Я все понимаю. — Он вытянул руки вперед. — Вот оно, все здесь. Здесь и буду держать, пока ты не вернешься. А когда ты будешь готова… — Он щелкнул пальцами. — Ты придешь. Ты придешь, потому что увидишь, где ты есть. И твой разум будет здесь, потому что перед глазами все станет прозрачным — как стекло. Это и есть большая работа.

Фрэнки пытался понять, что же он говорит, в конце концов. Шутит, конечно, но не только, было что-то еще в этом странном трепе… Он все больше нравился ему, этот человек, и Фрэнки извинился за свое поведение.

— Мне было страшно.

Маркус молчал.

— Вхожу и вижу — здесь ты. А кто ты, не знаю.

Глаза Маркуса сузились, он изучал Фрэнки, ставшую для него загадкой. Возникли вопросы, но он их не задавал.

— Видишь ли, — произнес Фрэнки, — у меня память отшибло.

Он сказал это так просто, будто потерял не память, а ключ от квартиры. Фрэнки огорчился, ему хотелось выразиться иначе. Но ведь сказанное — правда. Как еще сказать, как описать то, что исчезло.

— Я ничего не помню.

Фрэнки пытался прочесть реакцию на лице Маркуса, но оно оставалось непроницаемым. Шли минуты, и он жалел, что вообще заговорил на эту тему. Чувствовал он себя смущенно и глупо.

— Я знал одного человека, с ним было, как с тобой, — наконец прервал молчание Маркус. Он приставил палец к виску, изображая пистолет. — Он выстрелил прямо сюда. Полбашки разнесло. Думали, мертвый, но мы его вытащили. Потом я видел его в больнице, он ничего не помнил. Говорить говорил, но не вникал в смысл. И глаза его, они видели, но что-то не то. Я что-нибудь рассказываю ему, а он смотрит и мотает головой, как будто силится найти потерянное.

Маркус замолчал. А потом, снова изобразив пистолет, сымитировал ртом оглушительный выстрел и послал мнимую пулю в стену. — Одна пуля способна оборвать жизнь человека. Один неверный шаг — и со всем покончено. — Он взглянул на Фрэнки. — Ты понимаешь, о чем я?

— Никакого оружия, — торопливо ответил Фрэнки. — У меня совсем не так. — Ему захотелось быть откровенным и все рассказать. Сумасшествие, конечно, но, может статься, этот человек поймет, хотя сам немного странный. — Однажды я проснулся — и ничего не могу вспомнить. Ничего, за исключением одной вещи. Это я знал точно.

Маркус кивнул, готовый выслушать тайну. Фрэнки склонился вперед и, прокашлявшись, зашептал.

— Я не Фрэнки, Маркус. Я выгляжу как она, разговариваю как она, но Я — не она. — Он вздохнул. — Я мужчина. Знаю, звучит дико, но это правда. Не понимаю, как это получилось и почему, но я мужчина. Внутри, внутри я мужчина.

Маркус слушал удивительно спокойно. Поначалу даже ухмыльнулся, но, заметив, насколько Фрэнки искренне говорит, посерьезнел. Он будто присутствовал на исповеди. — Мужчина… — повторил он.

Фрэнки кивнул.

Маркус встал и потянулся во весь огромный рост, выпячивая грудь, сжимая пальцы в кулаки и сгибая руки в локтях. — Мужчина? — спросил он громко.

Фрэнки испугался, но не убежал. Он сдвинулся на краешек кресла и сжал кулаки. — Здесь, — он приложил кулак к животу, потом к груди и голове. — Да, здесь я мужчина.

Маркус, сощурившись, обозревал его сверху. Лицо его оставалось спокойным, но только мышцы. Глаза были напряженные, взгляд тяжелый.

— Я думаю, с тобой нужно много работать.

Фрэнки улыбнулся. — Очень может быть.

Маркус отыскал окурок сигареты с марихуаной и зажег. Он расхаживал по комнате и теребил свою тонкую черную бородку — с таким же начесом, как на голове.

— Однажды к тетушке Орфе пришла дама, — начал рассказывать Маркус. — Это было летом, жара стояла такая, что хотелось скинуть все с себя и надолго залезть в прохладную реку. Только там было много пиявок, они могли присосаться, если торчать в воде долго. Я сидел у тетушки Орфы и чистил овощи. Сама тетушка занималась чем-то у плиты, когда вошла та женщина — молодая, приятная лицом. Ее определенно что-то мучило. Глаза тревожные, уставшие, как будто она не спала всю ночь. С ней — трое детей, одетых как для церкви. Девушка подошла к тетушке Орфе и заговорила тихонько, при этом все время смотрела в пол и переминалась с ноги на ногу. Она рассказала о своем муже: он хочет бросить ее и детей, уйти из дома. Что ей делать? Она в полном отчаянии.

— Вы знаете заклинания, вы все можете, тетушка Орфа. Помогите мне вернуть мужа, — молила она, нащупывая в складках платья долларовую бумажку и протягивая ей.

Тетушка Орфа внимательно осмотрела гостью, а потом усадила на стул. Дети выстроились рядом и смотрели большими глазами.

— Ты, милая, хочешь, чтобы он остался с тобой, — проговорила тетушка. — Тогда сделай так, чтобы он захотел остаться.

— О нем я хорошо забочусь, — жаловалась женщина. — Даже не могу понять, почему он уходит.

— Я о другом, — возразила тетушка. — Он владеет твоей душой. А ты постарайся, чтобы получилось наоборот. Тогда ты будешь владеть им.

Тетушка бросила взгляд на меня и вытерла руки фартуком.

— Начни вот как — заставь его волноваться. Для этого возьми пару его носков — не стирай их — вырежь пальцы и носи подмышками. Таскай с собой неделю, и он перепугается до смерти, не понимая, что с ним происходит. Через неделю он начнет искать, как же помочь себе. И вот здесь пойдет самое главное. Тебе потребуется острый нож. Пойди в скобяной магазин и купи любой, а еще найди кусок стали — неважно, какой он формы, просто пусть будет сталь. Возьми в руки этот кусок и назови его своим именем, потом воткни в середину мужнина следа, правого следа. Дальше возьми острый нож, свой новый нож, и скажи: "Я хочу, чтобы ты пересек ему путь. Я хочу, чтобы ты остановил его, я знаю — ты это можешь". Вложи в нож свои мысли, проговори: "Не дай ему уйти из дому без моей воли". Вонзи этот нож со всего маху в его левый след. После вытащи нож и закопай под карнизом лезвием вниз, забросай землей, сверху положи доску или кирпич, чтобы солнце не проникало. Твой муж до тех пор не уйдет из дому, пока ты сама этого не захочешь.

Женщина кивнула, глаза ее повеселели, в них появилась надежда. Тетушка Орфа спросила, все ли она поняла, та опять кивнула — да, поняла. Потом тетушка Орфа взяла долларовую бумажку и разгладила — так, чтобы девушка видела. Она сложила ее три раза — дважды вдоль и один раз поперек — и убрала в ящик. Женщина выдохнула воздух, как будто долго держала его в себе, затем встала и, поблагодарив тетушку Орфу, удалилась с детьми. Когда гости ушли, тетушка Орфа спросила меня, все ли я видел. Я ответил, что да.

— Хорошо. Это чистое заклинание, сынок. Не лезь в голову к людям, и они не будут тебя беспокоить. А если они тебя все-таки побеспокоят, сделай как велит природа, и они отстанут.

Маркус замолчал. Вскоре всплыло другое воспоминание. Он взглянул на Фрэнки.

— Все, что говорила мне тетушка Орфа, я стараюсь держать здесь, — и он стукнул себя по лбу. — Вот здесь.

— А что было потом с той женщиной?

— У нее все нормально.

— Ты видел ее?

— Не пришлось. Но тетушка Орфа в курсе дел. Заклинание помогло.

Маркус кивнул своим мыслям и снова принялся расхаживать — два шага от стены до стены — и Фрэнки подумал, что эта комната для него маловата. Создавалось впечатление, что жизнь у этого человека была достаточно тяжелой, он вынес многое и не сломался, а поэтому способен воспринимать любую правду, даже такую, как у него, Фрэнки. Однако хотелось, чтобы Маркус сам сказал — да, он верит ему.

Прошли минуты. Маркус, казалось, целиком ушел в себя. Фрэнки открыл было рот, но тут из коридора послышался шум. Вскоре в комнату ввалился Терри, одной рукой он сжимал мятый бумажный пакет, а в другой болталась коробочка с пиццей.

— Есть среди вас голодные?

Маркус перестал вымерять шаги. — Мне пора идти домой.

— Выпей банку пива, — предложил Терри, разрывая упаковку из шести штук и кидая ему банку. — И съешь кусок пиццы, а потом можешь уходить.

Маркус смотрел себе под ноги.

— Останься, — поддержал предложение Фрэнки. — Слушай, что тебе говорят.

— Я пропустил что-то интересное?

Фрэнки пожал плечами. Терри рассматривал Маркуса.

— Да вы, ребята, я вижу, разговаривали?

Маркус открыл пиво. Он был не дурак, чтобы вмешиваться в семейные дела.

— И что же она тебе рассказала?

Мамочка советовала не совать нос в чужие дела, иначе прищемит.

— Ты среди друзей, Маркус.

Тот одобрительно кивнул. — Именно об этом я только что думал.

— О чем это вы там шепчетесь? — спросил Фрэнки.

— Оливы, — пробормотал Терри, отдирая одну с завитком от пиццы. — Они от природы маленькие и круглые. Эти нолики символизируют мир, вы знали, что это так? Маленькие черные дырочки означают перемирие и гармонию.

— Что это ты болтаешь?

— Не глупи, Фрэнки. Я говорю о ветке оливы. О дурацкой ветке с оливами. — Он повернулся к Маркусу. — Здесь происходит черт знает что. Головы падают направо и налево.

— Я не могу слушать твой треп, — возмутился Фрэнки.

— Сама виновата, — заметил Терри.

Маркус допил пиво и взял в руки бумажный пакет. — Люди, встретимся позже.

Уходил он в напряженной тишине. Терри хотел было догнать его, но боялся получить щелчок по носу. Он устал от всего этого бардака. А Фрэнки опасался, что Маркус, возможно, не воспринял его всерьез. Опять душу застилало одиночество, и ему не хотелось терять это знакомство.

— У меня был неприятнейший момент в баре, — пожаловался он Терри.

— Кокс — неприятнейший тип.

— Его я не видел. Я тебе говорил. Но один мужик хотел подцепить меня. Противно.

Терри стало интересно, и Фрэнки рассказал о случае в баре. А когда дошел до того, как он ловко впихнул грязный ком в рот тому типу, Терри расхохотался.

— Но это уже нахальство, Фрэнки. Если мягко сказать.

— Возможно, но если бы я этого не сделал, он бы не оставил меня в покое.

— Ну, прицепился бы к кому-нибудь еще. Н-да… — он искоса взглянул на Фрэнки. — Подожди минутку.

Он вышел в коридор и присел на корточки. На нижних полках лежали книги по медицине: анатомия, патология, лекарственные препараты, хирургия. Он нашел книгу по урологии и понес в гостиную, там листал, пока не нашел раздел о пластических операциях и протезах. Красивые иллюстрации искусственных мошонок и пенисов, сделанных из толстых кусков кожи с внутренней поверхности бедра. Различные стадии операций, всевозможные формы и размеры яичек из полиуретана и силикона. Он показывал картинки, а Фрэнки было совсем не смешно.

— Ты утверждаешь, что у тебя есть пенис, — наседал Терри. — Может, такой же надувной, как один из этих. И большая волосатая мошонка. В следующий раз, когда к тебе пристанут, вытащи свои достоинства и потряси им в лицо. Они попадают в обморок, ей-богу.

— Прибереги эти острые ощущения для себя.

— Ну, не будь такой букой.

— Если еще раз кто пристанет, я пну его в яйца.

— Вот именно, чисто женская логика.

— Ты сделал бы то же самое, если б тебя прижали к стене.

— Я?.. — Он попытался представить себе эту картину. — Не знаю. Я бы, наверное, не стал.

— Ну… просто тебе никогда по-настоящему не угрожали.

— Не стану спорить. — Терри непроизвольно прикрыл руками гениталии. — Да об этом и думать-то больно.

Фрэнки кивком показал на книгу. — Как получилось, что ты такими вещами заинтересовался?

— Какими такими?

— Да вот, — Фрэнки ткнул в страницу. — Книжки у тебя необычные.

— Интересуюсь. Даже увлекся, можно сказать.

— Это то, чем ты занимаешься? Твоя работа?

Терри пожал плечами. — Я учился в медицинском институте.

— Ну и?..

— Трудно вообразить, да?

— Ты хотел стать врачом?

— Было такое. Несколько лет назад.

— А что помешало?

— Я решил, что лучше уж продавать книги.

Фрэнки не знал, можно ли ему верить. И снова задал тот же вопрос.

— Все это в прошлом, — отмахнулся Терри. — Сейчас мы говорим о тебе. У меня есть один вопрос. Что ты собираешься делать с тем человеком, когда мы найдем его. Распнешь, что ли?

— Думаю, что-то случится.

— Да? Например?

Фрэнки нахмурился. Вопрос его не испугал. — Посмотрим.

— А сейчас что, не знаешь?

— Ты уже усомнился? Не веришь?

Терри засмеялся. — Вера — это как вода в ладонях.

— Что-то случится. Не могу точно ничего сказать, но что-то будет. Должно произойти.

— Прекрасно. Только вот история эта затянулась, а конца не видно. Я хочу, чтобы было как прежде, Фрэнки. Ты мне нужна, как нужна женщина мужчине. — Он колебался. — Ты понимаешь хотя бы, о чем я? Я не могу ждать, нет больше сил.

— Мне нужно поговорить с Коксом.

— Да забудь ты Кокса. Подумай лучше обо мне.

— Я тоже хочу, чтобы побыстрее все закончилось. Даже больше, чем ты.

Терри смотрел с грустью — на ее глаза, полные решимости, на сладкие губы. Близок локоть…

— Есть мужики много хуже меня, Фрэнки. Я буду любить тебя, но дай мне надежду, хоть чуть-чуть.

— Ты не хочешь понять. Я говорю о другом.

— Ну ладно, что плохого в том, чтобы быть женщиной?

— Я не женщина.

— Но ты можешь ей быть. Можешь, если захочешь.

Фрэнки вздохнул. — Сделай милость, позвони в бар. Выясни, когда Кокс будет там. Чем раньше мы с этим покончим, тем лучше.

— Кокс — червяк. У него камни вместо мозгов.

— Вот и поговори с ним. — Он узнал номер телефона в справочной, набрал, там ответили, и он передал трубку. Было едва слышно. Терри пришлось кричать.

— Послезавтра, — сообщил он, — положив трубку.

Фрэнки поблагодарил. — И прошу еще об одном одолжении, — проговорил он. — Можно, сегодня ночью я буду спать в постели?

Подобная вежливость удивила Терри. Казалось, это нечто не из их жизни. — Конечно, конечно.

Фрэнки направился к выходу из комнаты, но резко остановился: его окликнул Терри.

— Да?

— Помни, что я сказал тебе, Фрэнки. Я могу облизываться, но не бесконечно долго. Я не дурак. Помни это.

— Я учту, — ответил Фрэнки.

— Помни… — бормотал он, а она уходила по коридору, унося с собой груз его озабоченности и несбывшихся желаний. — Постарайся…