По локоть в крови (СИ)

Каким еще гостем? Может меня, наконец, оставят с самой собой? Как-то это подозрительно напоминает зоопарк, в котором я удав за стеклом. И сейчас удаву требуется время на саму себя. А еще требуется прикорнуть, минут этак на сто шестьдесят.

— Привет, ты как?

В палате появился Кристофер. От умиления я даже улыбнулась и вздохнула с облегчением. Его боевые травмы скрывал бандаж на руке и пластыри на лице. Все-таки странно, что именно он первым оказался на месте происшествия. И, постойте, он ведь должен был находиться в Форт Окридже. Невозможно физически так быстро добраться до меня… неужели он тоже один из сверхов. Ну, сколько можно, есть в этом мире хоть один нормальный человек, как я… как я? Да, не очень удачный пример.

— Как вы… — я растерянно смотрела на мужчину. Учитывая то, что я видела его по пояс голым и то, что несколько часов мы под проливным дождем спасали чужие жизни, думаю, я имею все право обращаться к нему на ты, — ты не мог так быстро очутиться в Мелфриде.

— Когда звонил, я был еще там. Чтобы газета вышла в свет, не обязательно мое личное присутствие.

— Ой, я не успела отправить фото…

— Пуффи сделала. Вот, этот экземпляр для тебя.

Он положил на кровать газету с глянцевой обложкой, на которой красовалось наше с Александром фото. Признаться, это было впервые. Раньше я никогда не светилась на желтых страницах с различными знаменитостями в весьма компрометирующих позах. Интересно, читал ли это Александр? «Новая Изольда». Нет, заголовок явно неудачный. Не хочу быть новой Изольдой. И тем более не хочу повторить ее судьбу — стать вампиром — страшнее кары и придумать нельзя. Прочитав заметку, я улыбнулась. К счастью, либо из приятельских симпатий ко мне, либо из вежливости, либо из природного благородства, Крис написал весьма объективную и красивую заметку, которая наверняка исполнит половину женского населения Эйтингейла романтических чувств, а вторую половину зависти.

— Очень мило, но заголовок отстой, — возвращая газету, ухмыльнулась я.

— Нет, оставь себе. Так все-таки, как ты?

— Врачи говорят, что сотрясение, но вроде бы с этим живут и даже долго. Как сам?

— Вывих плеча. Неудачно поскользнулся…. когда Пуффи сказала, что возможно ты поехала на место катастрофы, я подумал, что ты сумасшедшая.

— А сейчас ты так не считаешь? — мягко улыбнулась я, не в силах оторвать взгляд от израненного лица мужчины. Теперь он казался мне таким родным и близким. Все-таки подобные вещи сближают людей. Даже к Конни и Дону Каплану у меня больше не было ненависти или злобы. В сложный момент люди иногда открываются совершенно по-новому и меня немало удивили жители Мелфрида, показав чудеса отваги. Уверена, многие из них сейчас сами лежат в больнице с воспалением легких или переломами.

— Нет. Сейчас я знаю, что ты отважная, отзывчивая, чуткая и очень сильная женщина. Этим ты мне и нравишься.

Только не говорите, что в этот момент мои глаза снова наполнились слезами. Неужели отсутствие слез в моем детстве и юношестве решило компенсироваться сейчас? Вспомнив, какие ужасы и мерзости творились еще прошлой ночью и, понимая, насколько я не хочу, чтобы они повторились вновь, я уткнулась в подушку. Я не хочу возвращаться к вампирам, не хочу никуда бежать, никого спасать, я просто хочу побыть счастливой с тем, кто меня понимает и любит за то, кто я есть, а не за то, что у кого-то встает на мои сверхъестественные качества.

— Эй, ну что ты?

Крис присел на чуть скрипнувшую и просевшую под ним кровать. А я чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, но никак не сильной и отважной женщиной. В конце-концов, сильные и отважные могут позволить себе слабость.

— Я просто так устала, ты представить себе не можешь…

— Да, мы все пережили многое, но ты достойно с этим справилась. Слышишь? Ты молодец.

— Нет…. я монстр. Мои руки по локоть в крови, и это только начало!

Он накрыл теплой ладонью мою щеку и провел большим пальцем по моим пересохшим губам. Могу представить свой видок. Опухший глаз, лицо в синяках, но меня это не волновало в данный момент.

— Ты прекрасна, Катилина.

Вновь виски прострелило от боли и в глазах потемнело. Яркая вспышка показала мне, как в чью-то квартиру врываются вампиры. Это квартира Кристофера. Кажется, он только что из душа. Его отшвыривают к стене… господи, он ударяется головой об угол тумбочки и белоснежный ковер заливает кровью. Они хватают меня за грудки и выволакивают из квартиры…

Придя в себя, я с ужасом уставилась на мужчину, глядевшему мне прямо в глаза.

— Тебя ужаснуло мое предложение?

— Какое предложение? — отмахиваясь от видения, как от навязчивой мухи, переспросила я.

— Я спросил — может ты хочешь пожить эти дни у меня. Все-таки в моей квартире комфортней, чем в больнице, а уж накормить таблетками, я всегда смогу, но ты посмотрела на меня, как на призрака.

— Нет, Крис. Это плохая идея…

Я отвернулась, чтобы не показывать своего страха. Все-таки ему лучше не знать, что в комплекте с сильной и отважной девушкой идут сверхъестественные странности.

— А, — он отошел в соседний край палаты и сел на стул, — Это из-за Александра?

— Что? Александр тут ни при чем… поверь, я бы с удовольствием приняла твое предложение, но не могу, это сулит неприятности нам обоим. За мной скоро придут…

— Кто придет? — встрепенулся он.

— Друзья… скоро приедут и увезут меня в Мелфрид. Тетушка беспокоится… Она уже в возрасте, я должна о ней заботиться…

— Да, конечно, — кажется, его огорчили мои слова. Признаться, мне самой не хотелось их произносить, но как иначе я могла уберечь Криса от того мира, от которого сама стремлюсь укрыться? — Отдыхай, я пойду.

— Крис…, — я заискивающе посмотрела на мужчину. Но что можно было сказать? Что благодарна? Что не хотела его обидеть? Что его предложение было для меня лестно? Что мне больше всего сейчас хотелось оказаться с ним на необитаемом острове и продолжить знакомство с этим самоотверженным спартанцем?

Кажется, он прочитал это в моих глазах и, перед тем как выйти из палаты, бережно поцеловал в лоб и улыбнулся. Жизнь начинает налаживаться. Наконец-то я встретила парня, которого мне не хочется проткнуть колом, или переехать на машине, или всадить серебряную пулю в сердце. Наконец-то я встретила мужчину, который видит во мне не мою красоту, а мои внутренние качества. Я нащупала на тумбочке зеркальце, чтобы оценить масштабы катастрофы. Признаться, ожидала лучшего. Раньше и подумать не могла, что от удара лбом о камень может посинеть глаз. Абсолютно точно, вокруг моего ока зиял огромный иссиня-фиолетовый синяк. А сам глаз от припухлости был открыт лишь наполовину, отчего все, что слева и виделось размытым. Замечательно. Я залпом выпила таблетки и повернулась набок, чтобы вздремнуть пару часиков перед тем, как в мою палату ворвутся разъяренные вампиры и, схватив меня за грудки, вытащат из палаты. Ну хоть самой никуда тащиться не придется.

Вопреки моим ожиданиям, в палату ввалился Давид, не дав мне вздремнуть и минуты. Как-то он подозрительно скор в пространственных перемещениях…

— Собирайся. Госпожа ждет тебя в машине.

— Лиззи? — я с прискорбием посмотрела на Давида. Мой вид заставил его шарахнуться и оглядеть меня с не меньшим прискорбием.

— Мария-Элеонора. Кто вас так?

Посчитав, что амбал, которому было положено не ошиваться весь день возле моего дома, а следить за сохранностью меня прекрасной и телекинетичной, не заслуживает ответа, я осторожно присела в кровати и постаралась натянуть джинсы, лежавшие неподалеку.

— Отвернись! — сурово потребовала я, натягивая кофту. Мысли Давида раздавались в комнате словно радио. И мысли эти, после приятных слов и тишины Криса били словно серпом по яйцам. Полагаю, что это весьма неприятно.

Ну что ж, мисс Мередит, кажется, нам пора. Едва переставляя ноги, я держалась за кровать, чтобы не упасть от головокружения. В палату ворвался молодой доктор, который меня осматривал:

— Катилина, вам нельзя вставать! Вам только что сделали капельницу, и температура еще не спала! Перевозка крайне нежелательна!

Ах, если бы он знал. Если бы он хоть как-то мог мне помочь остаться…

— Эй, мальчик, — прохрипел Давид таким тоном, от которого становилось ясно все, что он хочет сказать и сделать впоследствии, — мы уйдем без лишнего шума.

— Все нормально, — с жалобным видом заверила я, когда незнакомое существо подхватило меня, готовую свалиться от бессилия, и едва ли не поволокло за собой.

Молодой доктор ошарашено смотрел вслед, но ничего не мог поделать. Наверное, ему тоже было непонятно, почему я вышла из больницы не с милым и добрым Кристофером, а с отвратительным, вселяющим ужас хамом амбалом. Еще и по своей воле. Впрочем, скажи я нет, возможно, пришлось бы выйти в окно четвертого этажа… и вновь хлебать вампирскую кровушку.

Когда мы сели в красивый ярко-синий ламборджини, Лиззи сразу же накинулась на меня с расспросами:

— Ты куда пропала? Тебя весь город обыскался. После твоего дневного героизма все только о тебе и говорят.

— Об этом я думала меньше всего в тот момент.

— Ты чем-то недовольна?

Кажется, она снова была искренна и действительно не понимала, чем может быть недоволен человек, которого выдергивают из больницы, чтобы покатать на красивой эксклюзивной спортивной машинке с одним из самых влиятельных вампиров мира.

— Пожалуй, тебе не понравится мой ответ. Что вам нужно от меня сегодня?

— Давид, езжай. Скоро должны привезти Валентина. Он скрывается где-то на окраине Форт Окриджа, но его выследили.

— И что? Вы сами не можете с ним покончить?

— Ты должна сказать — он это или нет, — она глянула на меня и ахнула, — Господи. Что это с твоим прекрасным лицом? Ничего, мы тебя подлатаем.

— Нет, я обойдусь своими силами. Хватит с меня крови. Неужели ваш носатый помощник не определит тот ли это, кто вам нужен.

— Понимаешь ли, мой носатый помощник не в силах читать мысли сверхов. Собственно, никто не в силах, кроме тебя, — без тени иронии и довольно дружелюбно прощебетала Элизабет.

В абсолютной и гнетущей тишине мы доехали до места назначения. Я сознательно старалась не читать мысли Давида, которые были отвратительней, чем бородавки на ногах миссис Норрисон. Нефрит рассказывал мне, что когда он создавал для нее образ обольстительной шестидесятилетней красавицы, то не обошлось без педикюра и это были самые ужасные пятьдесят минут в его жизни. Пожалуй, я бы готова подписаться делать ей педикюр ежедневно, лишь бы не слышать мысли этого чудовища и не видеть его отвратительного лица.

— Кто он?

— Давид? Он оборотень, — потрепав своего подручного по довольно жидкой растительности на голове, улыбнулась женщина, — угадай, в кого он перекидывается.

— Неужели в гиену или скунса?

— Нет. В мишку.

В мишку. Как мило. Эй, где мое розовое платьице?

— Идем, я помогу тебе, деточка. Выглядишь ты ужасно, а пахнешь и того хуже. Как мумия прямо.

Она помогла мне выкарабкаться из машины. Все-таки выползать из машины с такой низкой подвеской достаточно сложно, учитывая мое неуверенное состояние здоровья. Практически повиснув на руках нежити, я перебирала ногами без особых усилий и тем более без особого удовольствия. Вернее, мои ноги решительно отказывались идти, повелеваясь доводам разума, однако силы моих товарищей хватило, чтобы дотащить меня до комнаты, которая была весьма похожа на комнату для допросов. В которой я была заключенной, но никак не фрейлиной при королеве вампиров. Все-таки, если у вас появятся какие-то сверхъестественные способности — ни за что не рассказывайте о них никому, иначе вас непременно впрягут в какое-нибудь дело, с которым вы абсолютно никак не связаны. И поверьте мне, удовольствие от этого вы получите довольно сомнительное. Разве что вы не любитель боли и сексуальных извращений однополых и не очень.

Как я поняла, мы оказались в Форт-Окриджской резиденции вампиров. Это было что-то вроде правительственной квартиры, в которой останавливались старейшины, приезжавшие навести порядок в округе города. И сейчас, похоже, веником была я.

Меня посадили на лавочку из дорогого блестящего дерева (во всяком разе, оно выглядело дорогим, возможно на фоне всего шикарного интерьера) и заставили ждать. Чего-чего, а времени у меня навалом. Куда ж мне спешить. Мне же больше нечем заняться. Одно спасение сидеть здесь и бороться с головной болью и головокружением.

За дверью послышались шаги и голоса. Разобрать о чем они переговаривались не было ни желания, ни возможности. Мой мозг пытался привести себя в порядок, так что заглядывать в мозг других мне сейчас не особо хотелось.

Двери распахнулись, и Давид с незнакомым мне вампиром втолкнул в комнату Валентина. Я подумала, что это мог быть Валентин, поскольку никого другого мы здесь не ждали. Его руки были связаны сзади веревкой, а на ногах нацеплены кандалы. Как будто бы три сильных вампира не в состоянии справиться с юным и милым парнем. Я поняла, почему он так приглянулся Лине. Валентин тоже имел внешность восточного типа, смуглую кожу, темные лаза, черные, густые волосы, которые чуть вились. Его рот был завязан грязной тряпкой. Мужчину заставили сесть на колени передо мной.

— Это он? — требовательно спросила Элизабет.

— Не знаю. Я не обладаю такими способностями, чтобы определить кто он.

Мне кинули шарф и приказали хорошенько подумать, прежде чем сказать еще что-либо. Достав из пакета предмет гардероба, я всесторонне изучила его. Понюхала, потянула, потерла, но решительно никаких новых знаний от этого не получила. Впрочем, нет. Я поняла, что шарф из шерсти с примесью нейлона. Тот ли, кто охотился за нами, был сейчас передо мной…. от моего ответа зависела судьба юноши и счастье моей Лины.

— Это… вряд ли это он, — неуверенно протянула я.

— Кати, деточка, я понимаю, что ты волнуешься за подругу. Это прекрасно. Но сейчас от тебя зависит судьба чуть ли не всего человечества, ты это понимаешь?

Ах, они расу вампирскую так романтично называют человечеством. То, что сейчас происходит здесь — в этой комнате, разве можно назвать человеческим?

— Не могу ничего сказать, что бы вас обнадежило.

— Что ж, — она развернула голову демона к себе и спросила строго, — ты работаешь на княгиню?

«Что б ты сдохла, сука». О, в данный момент я полностью разделяю его мысли.

— Нет, я не работаю на княгиню.

— Кто нанял тебя, чтобы убить нас?

«Во всяком разе, Княгиня не такая лживая и двуличная тварь как ты».

Похоже, Валентин дал неправильный ответ… и, похоже, все-таки они не ошиблись с его личностью. Наверное, его мысли отразились на моем лице, поскольку Лиззи, довольная результатом, отошла и позволила Давиду продолжить беседу.

— Сколько вас и какова ваша цель?

— Вы действительно не знаете их цель? — плюнул в лицо Давиду демон.

Ох, я бы сейчас присоединилась и к этому поступку.

«Их цель не лучше вашей, и я истребил бы каждого из них! Точно так же, как истребил бы каждого из вас!» я решительно запуталась и ничего не понимала. Походу он из нейтральных, но агрессивно настроенных нейтральных. Его мысли медленно меня убивали. Кажется, милая Лина влюбилась в плохого парня. Вряд ли тот, кто в принципе желает смерти может быть уравновешенным и любящим человеком. От такой любви и умереть не сложно.

— Сколько вас?

— Их сотни, тысячи. Их больше, чем вас. И у них больше шансов победить.

Элизабет, сощурив носик, дала Давиду команду.

Боль едва не разорвала мою голову, как воздушный шарик от давления. С криком, я повалилась на паркет и провалилась в видение.

Квартира Лины. К ней заходит мужчина, в этом самом шарфе, снимает его, вешает на крючок, они беседуют на кухне. Он уходит, но шарф оставляет. Это НЕ Валентин! Его сознательно подставили!

Прежде, чем я успела сообщить об этом вампирам, я увидела содрогающееся тело демона и сердце, облитое черной кровью, которое билось на когтистой лапе Давида.

— Нет!!! — закричала я в исступлении, бросившись к телу Валентина, — Почему ты не сказал раньше, что тебя подставили!!! — в исступлении и от злости я колотила безжизненное тело демона кулаками.

— Его… что?

— Что ж вы за звери такие? Это не он! Его просто подставили!

— Кому бы это нужно? — Лиззи недоверчиво вскинула бровь и уставилась на меня.

— Мне было видение. Этот шарф принадлежит иному существу. Он вампир, но не вампир. То есть он приходил к Лине, показывал клыки, но не был вампиром, я не слышала о чем они точно разговаривали, но что-то связано с Валентином. И он ушел, оставив шарф, словно нарочно.

— Даже если этого жалкого демона подставили, зачем бы им это нужно? — она задумалась, не находя удовлетворительного ответа.

— Для того чтобы выиграть время… чтобы направить вас по ложному следу. Для чего еще подставляют?

— Черт! — выругалась она. — Я их недооценила, похоже. Сможешь нарисовать его?

— Кубизм удовлетворит?

— Тогда тебе придется его опознать, — рявкнула она, — И нам все же понадобится побеседовать с твоей подругой.

Это было крайней точкой. Свои муки вытерпеть я была еще готова, но подставлять подругу, с которой мы столько пережили вместе?

— Нет, Элизабет, только не втягивай Лину в это! Она итак слишком много пережила! Вы убили ее мужчину! Мужчину, которого она любила больше жизни. Делай со мной что хочешь, используй меня, издевайся, но только не трогай ее, — я выглядела действительно жалко. Остатки моей былой красоты вместе с достоинством и самообладанием спешно сбежали от своей обладательницы, а слезы прокатились по щекам.

— Вот как ты на это смотришь? — казалось, я задела ее за живое. — Ты думаешь, что я издеваюсь? Использую тебя? Я плохо с тобой обращаюсь?

— А ты думаешь иначе? Я — человек, Элизабет!!! А ты убиваешь на моих глазах, поливаешь меня кровью, заставляешь быть оружием в этой войне, хотя я вообще не уверена, что это моя война. Я спасла тебе жизнь, а вместо этого перед моим носом бьются вырванные из чужой груди сердца, вампиры пьют мою кровь, а я пью кровь вампиров. До встречи с тобой я ни разу не получала травм сильнее, чем сломанный ноготь. А теперь, вся моя жизнь похожа на ад! Я не могу сказать, что она принадлежит мне. И думаю, а стоило ли вообще тебя спасать? Чем ты лучше него?

— Но, Катилина, ты стала свидетелем истории! Ты попала в первый ряд, и я думала, что это сделает тебе честь, думала, что тебе будет приятно видеть, как все, кто встает на нашем пути и хотят задушить человечество, падают жертвой собственных же амбиций!

— Задушить человечество? О каком человечестве ты говоришь? Вы не люди! И вы никогда не сможете жить с нами в мире рука об руку, пока будете такими… такими… — я не могла подобрать слов, которые бы в полной мере отражали бушевавшие во мне эмоции.

— Я поняла тебя, — безжизненным и отстраненным голосом проговорила Элизабет. — Прости, если была излишне жестока. Я из лучших побуждений. Если тебе так угодно, мы оставим тебя в покое. Давид, проследи, чтобы Кати добралась домой в целости и сохранности. Прощай, Катилина.

Последние слова она произнесла с достоинством и, не глядя на меня, развернулась на своих каблучках и изящно удалилась. Если это занавес, поздравьте меня, я добилась, чего хотела. Только почему на душе так хреново?

Отчего-то вспомнилось видение, которое являлось в больнице. Расширив от удивления глаза, я провела параллель между видением с шарфом и больничным. Существо, которое было в обоих, стояло за спиной Давида. Я не успела вскрикнуть, один из них заткнул мой рот огромной ладонью, скрытой за черной перчаткой, а тот самый, который подставил Валентина, меньше чем за мгновенье обезглавил тело оборотня, которое рухнуло тяжелым мешком на пол и забрызгало меня кровью, хлеставшей из артерии как из шланга. Она поливала меня до тех пор, пока существа не выволокли из комнаты меня и тело Валентина.

Да, сегодня чем дальше, тем действительно интересней. Чьей еще кровью будет окроплен мой путь и мое существование?

Отдавшись в руки судьбы, я бессильно обвисла в цепких руках моего похитителя. А что оставалось делать? Попытаться его убить? Попытаться вырваться и быть убитой при попытке к бегству? Вырываться и ползти с сотрясением мозга, не разбирая дороги? Может я и не самый умный из живущих ныне людей, но жить мне еще хотелось, как ни крути. А раз меня не убили сразу, то решили немного помучить и у меня еще появится возможность проявить чудеса изобретательности, чтобы оказаться на свободе.

Нас везли куда-то. Причем, везли довольно долго. Нас — это меня и начинающее вонять тело Валентина. Я не знаю, как становятся демонами, но готова поклясться, что сейчас мой нос упирается явно в человеческую подмышку. Приподняв голову, чтобы оглядеться, я обнаружила, помимо мертвецки-бледного лица Валентина, какие-то пыльные мешки и пару пустых бутылок. А над дверьми, скрипящими и дрожащими от каждой кочки, виднелось грязное, заляпанное окно, в которое едва просачивался свет.

Хм, мне кажется, или когда нас увозили, была еще ночь? Видимо, сотрясение мозга дает последствия более серьезные, чем простая головная боль и чувство тошноты. У меня было стойкое желание разбудить Валентина и обсудить с ним план побега, но чем реальнее я сознавала, что еду в каком-то фургоне в обнимку с трупом, бывшим парнем моей лучше подруги, тем хуже мне становилось. Наверное, я сейчас напоминала точно такой же труп, потому что еле сдерживала себя, чтобы не расплескать содержимое желудка по фургону.

Приподняться на локти удалось с трудом. Фургон дребезжал и трясся, словно мы ехали в лошадиной повозке по проселочной дороге. Я прекрасно знала это ощущение, правда, чаще всего мы ездили в повозке, набитой сеном и это было самое прекрасное ощущение. Тишина, пение птиц, солнце, палящее прямо в глаза и Нефрит, безмятежно посапывающий рядом, и, конечно же, этот блаженный и несравнимый ни с чем аромат сена. Здесь не было и половины той детской романтики. Только бешеный адреналин и желание выжить, с терпкими нотками смерти и привкусом разлагающегося демона.

Только запах разложения, назойливо жужжавшая вокруг рваной раны муха и побрякивающие пластмассовые бутылки вернули меня с небес на землю. Мне не вырваться. Возможно, это вообще моя последняя поездка…

Вместе с тряской фургона, тряслись и без того сотрясенные мозги, отчего становилось несравнимо сложно не то что видеть, слышать или ориентироваться в пространстве, но и дышать, а потому я оставила любые мысли о побеге в данный момент и позволила себе отрубиться. Во сне организм человека восстанавливается. Как от вампирской крови, а восстановление и отдых именно то, что сейчас нужно.

Меня разбудили не особо любезной пощечиной, если таковая вообще может быть любезной. Рассудок отказывался возвращаться при такой постановке вопроса и постоянно уплывал, тем не менее, обливая меня ледяной водой и неустанно ударяя по щекам, похитители добились, чего хотели, я еле слышно простонала:

— Что вам от меня нужно?

Вряд ли в данный момент можно было спросить что-то умней.

— Где она скрывается?

— Кто?

— Не шути с нами, вампирская подстилка!

— Эй, я к вампирам имею отношения меньше, чем вы к рекламе детских памперсов!

Наверное, им не очень понравился мой саркастический фристайл, потому что меня вновь принялись избивать. В последнее время это происходит в подозрительно возрастающей прогрессии.

— Ладно, ладно, хватит, — я сплюнула собственную кровь.

— Говори!

— Сначала задайте свой вопрос так, чтобы я поняла, о чем вы…

Парень снова замахнулся на меня огромной волосатой рукой, и я даже сощурилась, чтобы не видеть, как она пройдется по моему лицу, но другой, из моего видения, осадил его и подошел ко мне, принимая на себя роль следователя.

— Итак. Катилина Астрид Мередит. Сирота. Привязана к двум смертным — Нефриту и Лине. Это наибольшая слабость. Особым жизнелюбием не отличается — на счету несколько попыток самоубийств, — он взял стул и, повернув его спинкой ко мне, оседлал, словно лошадь. — Недавно устроилась работать журналистом, что не согласуется с ее политикой жизнелюбия. И на первом же задании связалась с вампирами. Вопрос: как же вас угораздило?

— Я сама очень часто задаю его себе…

Он с сарказмом усмехнулся и уставился на меня кристально-невинными голубыми глазами. Благодаря его блондинистой шевелюре и юношески-детскому выражению лица, он казался совсем мальчишкой. Но почему-то я была уверена, что его возраст гораздо больше, чем возраст всех присутствующих здесь, вместе взятых. У меня бы язык не повернулся назвать его мальчиком…

— Что-то вы много обо мне знаете.

— Вижу, вы действительно не особо цените свою жизнь, леди Мередит.

— Отчего же? Только она одна у меня и осталась.

— В таком случае, нам лучше сотрудничать. Кто знает, быть может вампиры оценят ваши старания и оставят в живых, когда наступит ВЗ.

— ВЗ?

У существа на лице отразилась такая гамма эмоций, что я почувствовала себя полной дурой.

— Вам что, не рассказывали о Всемирной Зачистке? — поняв по моему лицу, что я впервые это слышу, мужчина рассмеялся и решил поведать мне о великом секрете, — Вот это да! Всемирная Зачистка — это время, когда вампиры заявят людям о своем существовании. Заявят смертью, кровью и болью. Они не оставят в живых никого. Времена меняются и на земле должны править иные существа. Вы, люди, годитесь, разве что, для пропитания. И то для вампиров. Поэтому в целях экономии места, средств и полезных ископаемых вампиры решили от вас избавиться. И начнут — с этой страны. Здесь хороший климат. А дальше, как знать, может быть, другие сверхи поддержат вампиров.

Вот жесть! И я это упустила, когда спала на конференции вампиров??? То, что они хотят уничтожить человечество? Что-то я вообще не понимаю, кто за кого в этой войне миров, которая, судя по всему, уже становится моей. Вот никто по-человечески сразу не мог объяснить? Катилина — помоги прищучить человечество, а то всем только драться и ругаться.

— Стоп! Стоп, стоп, стоп! Если они избавятся от людей, то чем будут в таком случае питаться?

— Вы серьезно не догадываетесь?

— Если вы имеете в виду животных, то я вас умоляю…

— Моя дорогая, мы живем в эпоху высоких технологий. И головы некоторых вампиров — это хранилища таких знаний, каких вам за всю вашу жалкую короткую жизнь никогда не постичь. К тому же, современные ученые добились определенных успехов в евгенике…. когда все вопросы будут решены, наступит ВЗ, как я и говорил.

— А какова ваша роль в этой войне? Вы же, вроде, не вампир. Я видела вас днем.

— Так, где находится Мария-Элеонора Элизабет? Судя по всему, у нее к вам некоторая привязанность, — он резко сменил тему. Я не могла логически объяснить этот скачок в поведении мужчины, источающего такой поток самообладания и уверенности в себе, что он вполне мог бы затопить одну небольшую страну типа Англии.

— Оу, так вы знаете все о моей человеческой жизни, но об общении со сверхами вам неизвестно ничего?

— Леди Мередит, вы искушаете судьбу подобными ответами, — он повернулся в сторону амбала, который так отчетливо запечатлел в моей памяти и на моем лице силу своих рук. Отчего-то все властьпредставляющие считают своим долгом иметь при себе душегуба с внешностью этакого людоеда-убийцы. Я, конечно, понимаю, что дядя шкаф за спиной, с кулаком, размером с мою голову добавляет авторитета, но зачем же быть такими варварами? Мы же в цивилизованном мире живем… Уже придумали пистолеты…

— Но где находится Мария-Элеонора мне действительно неизвестно. За несколько мгновений до того, как вы убили Давида, она расторгла со мной любые отношения и сказала, что вампиры больше никогда не появятся в моей жизни.

— Ну, здесь она слегка преувеличила. Сторонники Княгини достаточно могущественны и, думаю, именно они одержат победу в этой войне. И человечеству придется пережить… — он задумался, — достаточно сложный момент. Который они по праву смогут назвать концом света.

— Вы говорите так, будто меня здесь нет. И говорите так, будто вам совершенно безразлично кто победит.

— Да, это действительно так. Мне безразлично, кто победит. Моя выгода очевидна.

— Неужели деньги — это все, о чем может мечтать сверх? Как тривиально. Признаться, я разочарована в мире сверхов.

— Вы сделали этот вывод за меня и за этот самый вывод еще и окрестили недалеким и тривиальным. Помимо денег есть вещи гораздо более важные и привлекательные…

— Ах, сила и власть…

Существо рассмеялось, а в этот момент в комнату вошел недовольный карлик. Причем, на своем веку мне довелось повидать карликов, когда в Мелфрид с гастролями приезжал цирк из Рантона, местной столицы, но с этим явно было что-то не то. Его толстая, необычайно грубая кожа, практически ороговевшая, настораживала своей неестественностью, огромный нос, жесткая рыжая борода и доспехи средневекового рыцаря, в уменьшенном варианте, и вовсе заставили мою челюсть отвиснуть…

— Гном? Вас же не существует…

— Человек? Ой, а мы и не подозревали, что существуют люди, что вы умеете, люди? Брюзжать, мнить себя важными персонами и губить недра?

О-хре-неть. Нет, действительно охренеть. Если свыкнуться с мыслью о том, что существуют вампиры и демоны я еще могла, но что гномы населяют эту планету — уже запредельно сложно для понимания. Скажите еще, что все мифы, о которых нам рассказывали в школе и все страшилки, которыми в детстве забавлялись у костра — это чистая правда. Единственное, во что я не отказываюсь верить, так это в существование Деда Мороза и Крестной Феи, которая всегда вытаскивает непослушную задницу крестницы из передряг, одним лишь взмахом магического сучка.

— Она забавная, Мефистофиль, где ты ее откопал?

— Элизабет привязана к этой девчонке дурацким кодексом чести вампиров и должна за ней прийти. Нам остается лишь ждать.

— Во всяком разе, мы можем скрасить ожидание, — глаза гнома плотоядно сверкнули красным огнем. Интересно, если бы братья Гримм когда-нибудь увидели гномов, рассказ о Белоснежке по прежнему бы оставался в разряде «сказки для детей», или бы перекочевал в разряд «ужастики на ночь»?

Глянув на массивный кинжал, массивный даже для человека, а не только для гнома, полурослика, я струхнула. Все, что относится к колюще-режущим предметам, с самого детства вызывало у меня панический ужас.

— Так, ребята, будем благоразумными. Я скажу вам все, что хотите. Я в этой истории тоже не имею приверженности к какой-либо стороне, да и не обладаю знаниями, которые вы бы сочли важными.

— Откуда тебе знать, что для нас важно? — существо изогнуло бровь. Все-таки на минутку стало интересно, кто он. Тоже демон, как и Валентин? Это бы объясняло то, что он мог находиться днем под солнцем и то, что его кровь пахла жизнью, как говорила Элизабет. Что ж, пусть будет демоном, так он в моих глазах менее обезличен.

— Ну, учитывая то, что идет невидимая нам война, и вампирский мир разделился, по ходу, на приверженцев Княгине и приверженцев Князю… и кто-то хочет уничтожить весь людской род… Боже, да все как обычно сводится к доминированию и порабощению человечества!

— Да она, по ходу, вообще не въезжает, — рассмеялся гном, поглаживая рыжую бороду и тыкая локтем в щиколотку Мефистофиля.

— Просветите? Раз уж мы сторонние наблюдатели?

— Допустим, мы определенным образом служим Княгине, а ты определенным образом жертва войны.

— Ой, да бросьте, — усмехнулась я, пытаясь ослабить веревки, которые спутывали мои руки за спиной.

— Грюнвальд, сними ей путы.

— Что? — гном был явно не в восторге от этой идеи. У него на меня были далекоидущие планы, даже не нужно уметь читать мысли, чтобы понять степень извращенности его мышления. Что-то мне подсказывало, что с этим вредным существом мне еще придется прожить не самые замечательные минуты моей жизни. О них вряд ли потом захочется с гордостью упоминать в моей автобиографии…или некрологе…

— Сними, — мягко и властно приказал Мефистофиль. Гном подсуетился и вскоре мои руки стали насыщаться кровью, отчего по ладоням забегали мурашки.

— Спасибо. Все равно сбежать от вас мне вряд ли удастся. Да и куда идти?

— Это ты верно подметила. Здесь на квадратный метр сверхов больше, чем в клубе вашего смотрителя. Да и с головой у тебя проблемы. Сотрясение, — корректно добавил похититель в ответ на мой гневный взгляд. Все-таки это не было похоже на стандартное похищение. Рассуждая логически, можно понять, что я им нужна, иначе бы мне вышибли мозги на месте, как прихвостню Элизабет. Другой вопрос, в каком качестве я им необходима? Если как средство для обмена, возникать особо не стоит, меня и вперед ногами могут обменять, или, на худой конец, в беспамятстве, или по частям, а если им нужна информация (но, Боги, что я могу знать?), то в таком случае мне можно попробовать искусить судьбу.

«Да у этих людей от рождения сотрясение мозгов. Сомневаюсь, что они у них вообще есть. Как грабить наши недра и губить природу, это так они могут, а как сделать что-то хорошее, так мозгов не хватает. Когда придет эта старейшина, круг замкнется и…»

— Эй. Ты чего так на меня пыришься? Прожечь взглядом пытаешься, ты, колдунья?

— Кто вас так обидел? Я, кстати, два дерева посадила, когда была в приюте. И природу люблю… Ну… это так, для галочки, — замялась я. Поскольку мистер «я убью тебя взглядом» по праву может стать обладателем самого убийственного взгляда, который я когда-либо видела.

Гном с негодованием просверлил во мне дырку глазами и, сопя, отошел в угол комнаты. Не знаю почему, но эта компания, вдруг, показалась мне более человечной, чем компания вампиров и не вызывала стойкого отвращения. Наверное, хотя бы потому, что сердца их бились, и внешне они выглядели весьма живыми, наполненными эмоциями.

— Так вы просветите меня?

Демон мягко улыбнулся и протянул мне ладонь. Поколебавшись, я протянула ему руку в ответ, и он помог мне подняться. Голова мгновенно дала о себе знать потерей ориентации в пространстве, но мужчина мгновенно подхватил и, оказавшись неприлично близко, сделал тот же жест, что и Марк в клубе. Он прильнул к моим волосам и вдохнул мой запах. Казалось, он пытается, как пес, распознать во мне какую-то сущность.

— Что-то в тебе есть, ты знаешь?

Да, знаю. Это мой новый шампунь от продвинутой фирмы, на который я угробила нехилое количество денег, кондиционер для волос, а еще много-много негодования. Пожалуй, стандартный комплект того, что на данный момент во мне есть.

— Во всяком разе, вы не накинулись на меня, явно обозначая свое желание… эмм… разделить со мной постель, значит, вы более человечны, чем вампиры. Потому что на них мое присутствие действует как валериана на кошку. Уж не знаю, с чем это связано.

— С жизнью. В вас она словно ключом бьет. Когда вы так близко, даже мне сложно удержаться, хотя я не совсем вампир…

— Вам сложно удержаться, чтобы не испить меня, — безуспешно стараясь отстранится от мужчины, предположила я, — или…

— Хм, — он бережно провел ладонью по моим волосам и устало заглянул мне в глаза.

— Боже…

Я ахнула. Казалось, на меня свалились все годы, что остались далеко за его плечами. Все пережитые им смерти, все несчастья, радости и печали, все ошибки и неудачи, взлеты и падения. Будто все его сознание свалилось на меня и заставило сопереживать. И чувство родства. Чувство связи, незримой нити между нами. Что это было? Вдруг взявшаяся из ниоткуда эмпатия? В любом случае, отчего-то я прониклась к этому существу небывалым доверием и теплом. Новое ли это умение, или же манипуляция демона, но за это мгновенье я поняла куда больше, чем за время всего нашего короткого знакомства.

— Кто-то из ваших родителей — человек? Я права? Я чувствую, что в вас есть человек…

Он так же по-отечески улыбнулся и, отвернувшись, зашагал прочь. Я так и осталась стоять на месте, но, заметив, что он в ожидании оглянулся, засеменила за мужчиной, поддерживая себя благодаря близко расположенным стенам узкого коридора. Интересно, где мы находились? Судя по тому, что нас немного качает, можно сделать предположение, что на воде. Неужели все настолько банально, что мы около старого дока качаемся на волнах родной Мелсуотен?

Да. Я была права. Мужчина вывел меня на палубу. Уж не знаю для чего, чтобы я помимо сотрясения заработала еще и морскую болезнь, или для того, чтобы утопить и дать сигнал чувствам и ощущениям Элизабет. Он казался совсем ребенком, стоя здесь, в лучах заходящего солнца и любуясь ими с улыбкой озорного мальчишки. К слову, одет он был весьма странно, в мешковатую одежду, наподобие рясы. Она была настолько белой, насколько может быть чистым и сверкающим белизной снег, едва выпавший на поверхность мест, где не ступала нога человека. Тряхнув пшеничными прядями, он изрек, не оборачиваясь:

— Ты хочешь знать кто ты?

— Да. Я хочу покончить со всем дерьмом, что творится вокруг меня.

— Боюсь, это только верхушка айсберга. Ты не видела даже половины того, что могло или должно случиться, благодаря тому, что ты…

— Жрица?

Он саркастически вздернул уголком губ и кинул на меня иронический взгляд.

— Что ты об этом знаешь?

Поняв, что мои скудные догадки на предмет того, о чем я совершенно не знаю и что до недавних пор я считала уделом поврежденного рассудка писателей-фантастов, как минимум неуместны, я устроилась у ног моего похитителя, не в силах оставаться на своих двоих. Прислонившись спиной к борту, и прислушиваясь к голосу Мефистофиля, который едва не сливался с приятным рокотом волн, я чувствовала себя в полной безопасности.

— Говорят, об этом месте ходят мифы, — то ли сменил тему, то ли начал издалека он, — ты наверняка знаешь один из них?

Этот взгляд предлагал мне поведать одну из историй, которая известна коренному жителю Мелфрида. Только сейчас я обратила внимание, что мы и впрямь находимся у здания заброшенного дока, неподалеку от которого виднеется тот самый злополучный мост, на котором меня ударило молнией.

— Да. Эти легенды передаются от отца к сыну, от матери к дочери и так далее. Рассказываются как байки у костра под гитару и жареные сосиски. Ну, вы знаете… — последнее замечание показалось мне неуместным. Представить не могу Мефистофиля у костра с сосисками.

— Тогда поведай ту, которая запомнилась больше всего.

— Хорошо, — я прокашлялась, приготовившись к долгому рассказу и собираясь с мыслями. — Когда-то давно, задолго до появления Мелфрида и прочих городов, на этом самом месте была только вода. Была только Мелсуотен. Но взбунтовалась земля и вступила в схватку с водой. Они долго боролись друг с другом и, в конце концов, воде пришлось отступить. Вместо огромного и глубокого моря, покоряющего своим великолепием и невиданными просторами, на этом месте осталась лишь река, хотя не менее впечатляющая своими размерами, глубинами и тайнами. Вода еще долго пыталась отвоевать свои позиции, нападая на землю наводнениями, но земля диктовала свои права и ее гнев, ее дрожь ощущалась в этих местах еще во времена наших прадедов. Лишь около века назад землетрясения исчезли и больше никогда не появлялись. Тем не менее, когда Мелсуотен-Брейг разлилась в последний раз, из ее вод вышла необычайной красоты женщина. Ее волосы были как само солнце, огненные, солнечные, кожа, как кожура персика — бархатная и румяная, речь струилась, словно трель соловья, а поступь грациозная, как у лани. Это была Ева. Богиня жизни и всего живого, некоторые считают ее дочерью самой Мелсуотен. Она примирила тогда воду и землю, которые жили в мире какое-то время. Они стали ее верными спутниками. И тогда Ева основала здесь город, назвав его Мелфридом, что на языке древних означает… Место, где все началось… постепенно, город стал наполняться людьми и Ева жила здесь много веков, но была одинока. Ни один смертный не был достоин того, чтобы стать ее супругом и продолжить божественный род. Однако одной лунной ночью Ева встретила мужчину и в тот самый момент поняла, что именно он тот, кто может стать ее суженым. При всем при том, то был сам приспешник Дьявола. Дитя Ночи, как зовут его легенды. Ева привела его к Мелсуотен, своей матери, чтобы та благословила их. Но благословения не было. Вместо этого, Мелсуотен была разгневана тем, что ее дочь — сама Жизнь добровольно выбирает саму Смерть. В тот день она прокляла свою дочь, сделав ее… кто-то говорит, морской пеной, кто-то облаками, кто-то ветром, кто-то камнем, но суть в том, что Ева перестала быть самой прекрасной из бессмертных в человеческом воплощении. Прошли годы, затем десятилетия, и Мелсуотен раскаялась. Мир перестал радовать ее сердце. Взмолилась она, обратилась к земле, с которой боролась долгие века. Просила помочь вернуть ее дочери живое воплощение. Но, конечно же, земля отказалась и разразилась между ними очередная война, в которой Мелсуотен одержала победу. Именно так объясняется прекращение землетрясений и появление наводнений жителями Мелфрида. Земля согласилась помочь, но заклятье, которое могло вернуть Еву, ставило практически невыполнимые условия. Земля сказала. «В тот день, когда само небо своим гневом отметит самую прекрасную из здесь живущих в том месте, где была рождена богиня, ее часть вернется в эту женщину. Но чтобы Ева вернулась полностью…» ох, здесь уже столько интерпретаций легенды, что я теряюсь.

— Позвольте, здесь продолжу я. Для того, чтобы богиня вернулась, нужно было следующее. Тринадцать поколений той, которую пометило небо, должны были пройти через этот ритуал. Тринадцать поколений самых прекрасных, каждая из которых все больше приближала Богиню к жизни… через смерть…

— Да, все просто.

— Не совсем, — улыбнулся он. — Здесь начинается самое сложное. Люди не могли оплодотворить меченую небом. Она не могла понести ребенка от них — их семя недостаточно жизнеспособное для этого. Но, тем не менее, отцом мог стать лишь тот, чье сердце бьется. Самый лучший из тех, кто не был человеком. Заклятие земли становилось проклятием для детей Ночи, которые страстно желали быть с воплощением Евы — самой жизни, но не могли себе этого позволить. Рано или поздно, это их убивало.

— Что именно? Жажда? Кровь? Секс?

— Жажда крови во время секса, — улыбнулся он. — Думаете, почему они мечтают испить вас во время совокупления?

— Ни одной идеи…

— В этот момент, когда все естество готово к появлению новой жизни, ваша кровь наиболее всего наполнена жизненными элементами, магией, которые позволяют вампиру существовать. Которые дают ему неограниченную силу… и которые, в конце концов…

— Убьют его…

— Именно.

Медленно, очень медленно, до меня стала доходить суть происходящего. Как Марк нежно целовал мое запястье, из которого испил, словно это было самое ценное и самое необыкновенное, что он видел в своей жизни, то, как взбудоражились все сверхи в клубе смотрителя, даже то, что говорила Лиззи.

— Стойте, притормозим на поворотах… это все… что… неужели оно…

Его спокойный и уверенный взгляд, в котором уже сверкали отблески лунного света, говорил красноречивей самых громких слов.

— Да иди ты… но ведь…. а как же тогда…

— Леди Мередит, это лишь самая верхушка айсберга, как я и говорил. А детали, думается, вы уже успели ощутить на себе. Но это тоже лишь малая их часть…

Не в силах что-то сказать, я распласталась по палубе и хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Ладно, то, что существуют вампиры, демоны, гномы, черт бы их побрал, все это можно принять, но что я какой-то там отпрыск некоей богини из мифов? Пристрелите меня, а?

— А как тогда…

— Сэр?

На палубу поднялся недовольный гном и, просверливая меня плутоватыми глазенками, он стал перешептываться с Мефистофелем, игнорируя мою растерянность. Читать существо у меня не было сил, желания и возможности, поскольку мой мозг был до предела перегружен свалившейся информацией. Как могла я использовать или адаптировать к своей жизни то, что стало известно? Я жрица богини Евы, то есть я та, в которой эта самая богиня сидит и жаждет, чтобы я родила еще одну такую же как я… брр, запуталась. Капец, первым же делом я найду хорошего экзорциста, который вытащит из меня эту паршивку!

— Леди, вас проводят в каюту, где вы сможете отужинать и переночевать. Для вашей же безопасности каюта будет заперта снаружи.

— А если пописать захочу?

Просьбу мою проигнорировали. Да бросьте, с таким багажом знаний желая уплыть от вас, я потону — он словно камень на шее.

Только за моей спиной звякнул железный затвор, ноги подкосились, и сознание ушло далеко в царство Морфея. Наконец-то долгожданный сон, в котором, надеюсь, мне приснится абсолютно нормальная жизнь!

— Лина? Деточка, пойди сюда, — добродушно прощебетала леди Кэтрин, подзывая меня к себе, — ты выглядишь такой бледной. В чем дело? Тебе все еще плохо?

— Я не знаю, что со мной такое… — я присела на диванчик, возле камина, который был излюбленным местом леди Кэтрин. — Который день мне снятся кошмары. Они настолько ужасны…. настолько реалистичны, кажется, что они становятся частью моей новой жизни. И просыпаюсь в царапинах, синяках, без сил, словно и не ложилась вовсе.

— Ох, милая… не переживай. Я смогу тебе помочь. Готовься спать, а я принесу один отвар, после которого ты уснешь сном младенца без всяких кошмаров, — улыбнулась женщина, добродушно обняв меня своими теплыми руками и прижав к груди. В этот момент я почувствовала себя в объятиях матери. В таких безопасных, теплых и уютных объятиях.

Я поднялась и, едва передвигая ватными от усталости ногами, зашагала в свою комнату. Тем временем, Кларис неосторожно брякнула чашками по столу, явно чем-то огорченная.

— Кажется, этот дом посещает одна беда за другой. Кларис, в чем дело?

— Все хорошо, Леди Кэтрин.

— Как твое дитя?

— Идет на поправку, — прислуга, не поднимая взгляд от пола, теребила белый передник, аккуратно отглаженный и делающий образ хозяйки очень опрятной.

— Так что, в таком случае, тебя беспокоит?

— Отсутствие Мисс Мередит. Младшей Мисс Мередит, — добавила она, уточнив, что заботится отсутствием Катилины, поскольку Изабель вернулась, однако не так уж часто выходила из своей комнаты.

— Действительно, Катилине давным-давно пора вернуться, — задумалась леди Кэтрин. Заметив, что меня задержали внизу дела, она поспешно обратилась с вопросом, зная, что мы с Кати лучшие подруги и знаем друг о друге буквально все и даже больше, от чего зачастую и страдаем. — Душенька, ты вестей от Катилины не получала?

— С момента прошлого звонка — никаких. Должно быть, ее все же решили оставить в больнице Форт Окриджа. Пока здоровье не окрепнет. Перевозка может отрицательно сказаться на ее самочувствии, — одарив тетушку фальшивой улыбкой, я поспешила подняться в свою комнату.

Сердце чувствовало, что здесь что-то не ладно. Повинуясь чутью, я набрала номер госпиталя, который оставила Катилина, однако, вести, которые получила, ничуть меня не утешили, а лишь наоборот — разожгли беспокойство. Катилина покинула больницу вместе с мужчиной, вызывающим большие подозрения в его благонадежности.

— Во что же ты вляпалась. Гадкая девчонка?

Не имея никаких зацепок, я направилась в комнату подруги, в надежде, что там может отыскаться хотя бы маленький намек на то, где может пропадать Кати. Впрочем, искать там зацепку то же самое, что спрятать слона на кухне. Безнадежно, но попытаться стоило.

Проходя по пути мимо комнаты Нефрита, я с удивлением заметила. Что дверь приоткрыта, хотя он всегда плотно запирал ее. Аккуратно, чтобы мужчина меня не услышал и не заметил, я заглянула в щель. Он, обхватив ноги, сидел в углу комнаты, за стулом, с выражением застывшего ужаса на лице. Я хотела приоткрыть дверь чуть больше, но половица предательски скрипнула, и мне пришлось отскочить в сторону, чтобы мой шпионаж не заметили. Что заставило Нефрита, грозу всех бандформирований Мелфрида, грозу наркодилеров и просто крутых ребят прятаться и сжиматься в комок, как беззащитного котенка перед мордой собаки?

Что ж, он взрослый мальчик, надеюсь, сам разберется. А если ему потребуется помощь — обратится за ней. Вмешиваться в чужие дела как минимум некрасиво. Я искренне корила себя, за то, что подглядывала и увидела Нефрита в таком состоянии. С другой стороны, зачем еще нужны друзья? Кто, если не они постоят на страже и проследят, чтобы ты не свихнулся окончательно?

Кроме порядка и пары оброненных тюбиков с кремом, ничего подозрительного или бросающегося в глаза в комнате Катилины не наблюдалось. На прикроватной тумбочке лишь пара пустых бумажек, подсвечник и будильник, дамский туалет в косметике, в ящичке стола… стоп.

— Александр Рихард, художник… быть может ему что-то известно? — она перевернула визитную карточку, на обратной стороне которой был написан номер телефона. Хотя время и было позднее, тем не менее, в рамках приличия. И как бы то ни было, ситуация не терпела отлагательств.

После нескольких длинных гудков на той стороне послышался слегка обеспокоенный бархатистый мужской голос.

— Слушаю.

— Александр? — после некоторого замешательства, нашлась я.

— Да, с кем имею честь?

— Это Лина, подруга Катилины, извините, что беспокою в столь поздний час… — я задумалась, пытаясь в спешке подобрать нужные слова. С той стороны послышалась ухмылка. То ли это относилось к имени, услышанному мужчиной, то ли ко времени, в которое я звонила, это было уже не важно, шаг сделан и нужно было довести его до конца. Ох, мне бы твою уверенность сейчас, Кати! — Понимаете, моя подруга пропала из больницы…. я хотела поинтересоваться… может быть… случаем, она….

— Нет, она не со мной и я не имею ни малейшего представления, где она может быть. Но спасибо за звонок. Если что-то прояснится — непременно наберу этот номер, мисс…

— Просто Лина.

— Лина.

Короткие гудки послышались неприлично рано. Кажется, он даже не успел до конца произнести мое имя, прежде чем повесить трубку. Что ж, должна признаться, что и разговор вышел не ахти какой элегантный. Тем не менее, не оставалось ни малейшей надежды на то, что я могу узнать, где сейчас Кати. Думаю, в такой ситуации, она бы отправила меня спать. А я бы не стала возражать. Сил нет дожидаться тетушки. Еще одна ночь кошмаров.

Он повесил трубку и осмотрел всех отсутствующим взглядом, отложив газету на тумбочку. Она многое для них значила, и она слишком много сделала для того, чтобы Кодекс позволил им бросить ее в трудную минуту.

— Элизабет, позвольте вас на пару слов?

Не оставалось ничего, как обратиться к старейшине. Они с Катилиной всегда были привязаны друг к другу. К тому же, препираться и рвать глотки пару минут вампиры смогут и без старейшины.

— Да, Александр, — она выглядела необыкновенно усталой и озабоченной. Кажется, эта война измотала ее. Постоянные подозрения в измене, неясность намерений, кому можно верить. Вампир и сам не был до конца уверен, что сделал верный выбор и она та, за кого себя выдает. Но в их ситуации остается полагаться на природный инстинкт.

— Есть вести от Давида?

— Нет. Он уже давно не выходил на связь, хотя должен был вернуться едва ли не сутки назад. Возможно, его задержали наши дела или рассвет.

— Возможно, нам стоит начать беспокоиться. Катилина не добралась до дома.

— Что? — взревела она. Внутри мужчины все сжалось. Он лишь однажды видел это выражение лица у вампира, прожившего не меньше тысячи лет, и после этого едва остался жив.

Эта женщина была неподражаема. Глубоко вдохнув, она взяла свои эмоции под контроль. Мало кому из вампиров удается настолько хорошо владеть своими эмоциями. Именно поэтому единицы доживают до такого возраста, именно поэтому старейшины одни из самых уважаемых и влиятельных вампиров.

— Узнайте, что случилось после моего ухода в нашей резиденции в Форт Окридже. Через 15 минут у меня должна быть полная информация, — она обратилась к толпе вампиров, ведущих ожесточенные дебаты позади нее.

— Но леди, этого времени недостаточно, чтобы…

Через мгновенье она вцепилась в глотку Гледис и подняла вампирку на метр от земли. Та беспомощно болтала ногами и часто хлопала длинными накладными ресницами.

— Две из них, — голос Элизабет был хриплым, но до ужаса спокойным и властным, — уже прошли.

Гледис обрушилась на пол, растирая горло дрожащей рукой и в страхе глядя на свою госпожу. Кажется, старейшину разозлили не на шутку. Что ж, игры закончились, пора отбросить маски, которые они надевают для людей и показать миру кто такие дети ночи, и какова их суть. Он чувствует, как голод и ярость внутри него ждут выхода, как сдерживаемые вот уже десятилетия естественные животные позывы убивать и питаться рвутся на волю, как границы размываются, и наружу выходит что-то страшное. Эта ночь будет полна крови.

Пятнадцать минут прошли, кажется, быстрее, чем должны были и Элизабет, оторвавшись от роли полководца, перешла к роли следователя на допросе. Гледис стояла перед ней, в страхе склонив голову и не смея поднять ресниц. Еще пара вампиров поспешили присоединиться к этому жесту.

— Итак? Какие новости?

— После того, как вы покинули вашу резиденцию в Форт-Окридже…

— Не томи, — она театральным жестом приложила руку ко лбу.

— Как нам доложили, в живых не осталось никого… — Гледис едва ли не встала на колени, чтобы не видеть тот гнев, который исказил прекрасное лицо вампирки. Ее глаза налились чернотой, белок совсем пропал, только ярко сверкнули красноватые радужки, нос женщины, сморщившись, приподнялся, и она обнажила клыки. Когда вампиры теряют контроль, когда вампиры готовятся испить или желают устрашить свою жертву, они меняют свою сущность. Они убивают в себе человека каждый раз, когда на волю должен вырваться вселенский ужас. Теперь она стояла перед ними, великолепно воинственная и окидывала взглядом жалкое сборище вампиров, вынужденных прятаться, как затравленные псы, вместо того, чтобы гордо вскинув подбородок рассекать ночную тьму на черном Бентли, — они уничтожили стражников, казначеев, курьеров, связных, всех, кто находился в резиденции…

— Что ж. Они хотят войну — они ее получат. Мы больше не будем прятаться.

Послышались ликующие крики. Кажется, предмет полемики, из-за которой присутствующие чуть ли не рвали друг друга на куски, исчез сам собой. Старейшина сказала свое слово, значит, так оно и будет.

— Госпожа… должны сообщить, что Давид среди погибших…

Она издала звук, похожий на рычание собаки, но взяла себя в руки.

— Катилина?

— Ее тело не нашли.

— Что ж. Свободны. Марк, Александр. Вы мне нужны.

Она, запахнув полы длинного малахитового плаща, проследовала сквозь красиво изогнутую арку в другую комнату. Это была библиотека Александра. Элегантно обставленная по высшему разряду и переполненная редчайшими коллекциями книг первого выпуска. Присев на обтянутый черной кожей диван, она запрокинула голову и уставилась в потолок, на котором была изображена картина из библии. Каин убивает Авеля.

— Какая ирония, — усмехнулась она, опуская взгляд на стоящих перед ней мужчин.

— Вы уверены в том, что мы делаем, госпожа? Слишком опасно сейчас показываться… вы же знаете, что за каждым из нас ведется охота, — робко начал темноволосый вампир. Он впервые за все свое существование оказался загнанным в угол, как мышь. И чувствовал сейчас то же самое…

Но когда мышь загоняют в угол, она поворачивается и начинает атаковать. Мария-Элеонора не хотела сидеть на месте, она бы хоть сейчас бросилась и перегрызла глотку всем, кто посягнул на заведенный испокон веков порядок.

— А что ты предлагаешь? Сидеть здесь и ждать, пока нас перебьют, или закатают, как сельдь в бочку? Благодаря Катилине у нас появились зацепки. Если бы мы только знали, как ее вновь найти. Все-таки, нужно было обменяться с ней кровью, для большей безопасности, — это были, скорей, мысли вслух, чем обсуждение сложившейся ситуации, — Наши враги наверняка сейчас там и дожидаются, когда я приду спасти ее. Кто-то из вас должен направиться немедля в Форт-Окридж и любыми способами узнать, кто это был и где они сейчас.

— Думаю, в этом нет необходимости, миледи, — наконец, в разговор вступил Марк, сделав шаг вперед. Он не испытывал особого желания говорить то, что сейчас скажет и предлагать свою кандидатуру в качестве спасителя, но се ля ви. Это просто стечение обстоятельств и он должен позаботиться о своей шкуре и шкуре еще сохранивших свои клыки.

Элизабет вскинула бровь и внимательно уставилась на вампира.

— Мы обменялись кровью.

— Что??? — послышалось с двух сторон. Александр был удивлен и раздосадован не меньше, чем Элизабет. В конце концов, Марк был меньше всего связан с Катилиной привязанностью, чувством или кодексом, но, тем не менее, она теперь находилась под его властью, и даже старейшине приходилось считаться с узами крови.

— И ты до сих пор молчал? — кажется, это была ревность, или чувство собственничества.

— У меня был повод рассказать вам об этом? — его доводы разбивали все остальные расспросы и окончательно ставили все точки над i.

— Хорошо. Марк, определяешь местоположение Катилины. Александр — тебе придется поговорить с Линой. Ее подругой и сделать это необходимо прямо сейчас. Как только Марк узнает, где они ее прячут, нам понадобится знать, против кого мы идем. А я пока соберу тех, кто остался предан, и мы разработаем план действий. И, Александр, — мужчина развернулся и в ожидании замер. Женщина, после некоторой паузы, неохотно произнесла, — возможно, придется обратиться к Горгоне, — он, сдерживая возражения, едва кивнул и отправился вслед за Марком.

Она старалась не смотреть на Марка, но прекрасно понимала, то, что обмен произошел, был на руку всем. Катилина будет спасена, а они имеют возможность убить двух зайцев — освободиться от долга кодекса и наступить на глотку своему врагу. Женщина смотрела вслед мужчинам, которые были полной противоположностью друг друга, и ее сердце сжималось каждый раз, когда она вспоминала, что все они когда-то были людьми…. и на нее обрушивалось сознание всего, чего она лишилась, благодаря сделке с дьяволом. Но, будучи сильной женщиной, она заглушала эти чувства сознанием того, что приобрела. И с этими мыслями старейшина вошла в зал, кишащий нежитью. Глаза ее горели огнем, и каждый из присутствующих знал, что это значит.

Я почувствовала, что мой сон вновь стал уплывать сквозь пальцы. Это то невесомое состояние, когда ты осознаешь, что спишь, но от этого осознания не просыпаешься. Ты идешь по грани, боясь шелохнуться, чтобы не свалиться в одну или другую сторону, которые в равной степени нежелательны. Ощущение присутствия не покидало меня. Он снова здесь, он снова наблюдает. Сейчас начнет испытывать на мне свои новые способы устрашения. Что будет на этот раз? Укусы змей, которых я всегда боялась? Или падение с высоты? Может быть, стены начнут сдавливать и душить? Зачем ты меня мучаешь?

Ничего не происходило. Я лишь чувствовала, как он на меня смотрит, и как в области солнечного сплетения щекочет поток энергии. Это было похоже на мурашки, бегающие под кожей, но то, что происходило, высасывало из меня силы, как вампир высасывает кровь из своей жертвы… силы, их больше нет. Он всегда мог манипулировать эмоциями других, ведь они — его жизнь.

Вдруг грань нарушилась, и я оказалась в своей комнате, в полной темноте, кто-то навалился на меня сверху и зажал рот.

— Тсс… если я уберу руку, ты станешь кричать?

Он что, дебил? Кто задает такие вопросы своей жертве? Конечно стану! Но естественно, я активно замотала головой, понимая бесперспективность подобного поступка. Когда мой рот оказался на свободе, я гневно прошептала:

— Как ты здесь оказался? Кто тебя пригласил???

— Прислуга очень восприимчива к просьбам… стой. Ты знаешь кто я?

— От таких, как ты за версту несет. Слезь с меня и выкладывай, чего тебе?

Его глаза сверкнули в темноте, показывая, что вампира не устраивает тон, которым я с ним общаюсь. Но ничего, у меня для таких как он припасен сюрприз.

Вампир мгновенно приблизился и, глянув золотистыми радужками в мои глаза, чарующе произнес:

— Ты должна мне кое-что рассказать. Мужчина, который подставил Валентина-демона. Кто он?

— Что с моим парнем???

— Отвечай на вопрос!!! — громыхнул вампир.

— Да засунь ты его себе в задницу, что с моим парнем?

— У вас тут что, кружок молодых ведьм? С девизом «вампирские чары нам нипочем?»

— Ты живешь уже сотни лет, а так и не врубился? — я была зла не на шутку от тупости незнакомого мне вампира, неизвестно зачем очутившегося в моей комнате и от упоминания о моем парне. Достав из-под ночной рубашки светящийся камушек, я ткнула им в лицо мужчины, который тут же отпрянул, — что, пропала спесь? Вампиры в этом мире не имеют никакой реальной силы. Вы одно из самых слабых звеньев эволюции сверхов. И ваше влияние годится лишь для ни о чем не подозревающих слуг.

Кажется, мне удалось его задеть, потому что без раздумий он сжал мою тонкую хрупкую шею в своей крупной и сильной ладони. Я чувствовала спокойствие, но положение было шатким. Психика вампиров как море, сейчас штиль, но в следующую секунду может обернуться девятым валом.

— Что, теперь я не кажусь тебе нижней ступенью эволюции? От этого твой камушек тебя не спасет, — он гневно шептал мне на ухо, а меня пробирал смех.

— Вот это уже убедительней, — согласилась я, лихорадочно соображая. — Да, но ведь ты пришел сюда не за этим. Иначе бы давно испил или убил. Ты пришел за информацией, а сплющив мою шею, информации ты не получишь. И твой смотритель сделает с тобой тоже, что и ты хочешь сделать со мной.

С минуту в комнате искрило. Тишина была наэлектризована.

— Еще несколько секунд и у меня начнется гипоксия, — вежливо напомнила я, что его рука все еще сжимает мою шею.

— Что ж, и впрямь. Хватит мериться причиндалами, — разжав ладонь, согласился он.

— Учитывая, что ты по любому в пролете, ведь у меня их два!

Ирония разбила воздух, который можно было резать ножом, и атмосфера стала более-менее подходящей для ведения конструктивных диалогов.

— Откуда ты так…

— Валентин поднатаскал. Где он сейчас?

— Я не знаю, — он что-то скрывал. А я разрывалась между двумя желаниями — выведать все, что ему известно о моем бывшем и навсегда вычеркнуть из памяти этого демона. Но прежде, чем я успела продолжить тему, он перехватил инициативу, — мы должны сотрудничать потому, что это спасет жизнь твоей подруге.

Я улыбнулась, отметив про себя, что с точки зрения ведения переговоров, в которых я была сильна благодаря своей работе в рекламном агентстве, это было правильное начало. Мой кивок в темноте не заметил бы человеческий глаз, но вампир прекрасно распознал этот жест как поощрение к дальнейшим словам.

— Сейчас Катилина похищена. Но мы работаем в этом направлении, и вскоре будем знать ее местоположение.

— Я слышала, что из больницы ее увел какой-то амбал…

— Это был наш человек…

— О да, было очень умно с вашей стороны увозить из безопасной больницы человека с сотрясением мозга. Она не супер-герой, к вашему сведению и вполне себе способна внепланово скончаться…

— Ты заткнешься?

— …да, молчу.

— Для того чтобы вызволить ее из беды, необходима твоя помощь. Нам нужно знать все о существе, которое подставило Валентина.

— В смысле, подставило? — я не особо понимала, что имеет в виду вампир.

Он подбирал слова. Даже в темноте я ощущала, что его лицо изменилось, что на нем сейчас, в эту минуту успело смениться несколько разных эмоций.

— Мы думали, что Валентин хотел убить… одну из наших.

— Ой, вот только не надо сейчас блюсти свой пресловутый кодекс. Я о вас знаю больше, чем о родной матери, можешь называть вещи своими именами…

— Откуда Валентину было столько известно о вампирах?

— Было?

— Вы же расстались? — спохватился он.

— Я этого не говорила…

— Нет, ты сказала, просто не помнишь, — настаивал он.

— Если ты не выложишь сейчас все, как есть, я всажу тебе кол в грудь, будь уверен, я отыщу его в темноте и засуну так глубоко, что он выйдет с другой стороны, доставив тебе такие муки, которые ты и представить не можешь!

Он не медля и не раздумывая отрезал:

— Валентин мертв.

Я задохнулась. Никогда раньше не думала, что слова можно ощутить физически. Что они способны причинить боль гораздо большую, чем все острые предметы мира. Мое сердце перестало биться, в комнате была идеальная тишина…. когда ее прервал первый удар нового сердца, я почувствовала, что часть меня навсегда погибла от этих слов. Ведь это первый удар сердца без него.

— Повтори, — шепотом попросила я, чувствуя, как крупные капли слез падают на мои ладони. Он шумно вдохнул и спокойно повторил:

— Валентин мертв.

После долгого молчанья я смогла выдавить лишь три слова.

— Кто это был?

— Тот, кто похитил Катилину, — не задумываясь, ответил вампир.

Заглянув в глаза темноте, я протянула руку к мужчине и, прочертив ею линию от подбородка до центра груди, отрезала:

— Если ты солгал… — мой острый ноготь впился в кожу вампира, — я убью тебя.

— Наверное, ты хорошо разбираешься в том, о чем говоришь?

— Поверь, не хуже, чем в рекламном бизнесе, — укрываясь одеялом, я легла обратно в постель.

— Ты так и не ответила.

— У меня слишком мало сил… тебе нужно поговорить… о нем… с кем-то еще…

— О ком «о нем»?

Я повернулась, не в силах дышать, моя грудная клетка была сдавлена грузом осознания, что Валентин больше никогда не перешагнет порог моего дома, больше никогда не скажет «привет, тигренок», и никогда не обнимет. Часть моей жизни была вырвана и искромсана. Вампир действительно не знал, какая сила противостоит им. Увы, но я на себе чувствовала, что это за сила и уже которую ночь все крепче убеждаюсь, что…

— Это дхампир.

Глаза незнакомца расширились, и уже через секунду он исчез из комнаты, оставив в напоминание о себе лишь легкий аромат миндаля.

Женщина сидела у камина, чуть сгорбившись, и вязала. Человеческие женщины, не терпящие технических новшеств, очень любят сидеть у камина и вязать всякие никому не нужные вещи. Это был ее способ психотерапии. Однако странно наблюдать за вязанием существо столь могущественное и непоколебимое. Воздух мелко задрожал и она, на долю секунды насторожившись, вновь окунулась в свое дело, сурово проговорив:

— Я не приглашала тебя в свой дом.

— Некоторых не научили спрашивать «кто там».

— Всегда знала, что нужно менять правила, — она даже не одарила его взглядом. — Где выход ты знаешь.

— Мне нужна помощь.

На этот раз женщина оторвалась от вязания и с интересом уставилась на мужчину. На его красивом лице плясали блики огня, делая образ мужчины демонически-пугающим. Однако она была не из робкого десятка и даже глазом бы не моргнула, предстань пред ней сам Сатана со своей свитой.

— Мальчик мой, ты учил историю? Ты хоть понимаешь, у кого сейчас просишь помощи? За твою храбрость, я сохраню тебе жизнь, но за твою глупость отзову приглашение в мой дом и…

Прежде, чем она успела закончить свои слова, которые воплотились бы в жизнь немедля и кубарем вышвырнули вампира из дома, он, собравшись с духом и задушив гордость, прервал ее:

— Это касается и вас.

Негодующий взгляд едва не превратил мужчину в камень. За окном сверкнула вспышка, и раздался резкий, оглушающий раскат, громким рыком разлившийся по окрестностям. Женщина была вне себя от подобной наглости.

— С каких это пор дела вампиров касаются меня? Кто ты вообще такой, чтобы заявлять подобное?

— С тех пор, — он немного осмелел, — с тех пор, как в них ввязалась ваша подопечная.

— Моя подопечная? — она насторожилась.

— Полагаю, вы понятия не имеете, где она сейчас находится.

— Полагаю, что вы имеете.

— В скором времени будем, — кивнул он. Женщина, вопреки правилам приличия, не предложила гостю присесть рядом, либо выпить стакан воды. Ее желание — его бы вообще здесь не было. Здесь — в широком смысле. На этом свете. Потому она спокойно вернулась к своему вязанию, совершенно не выглядя взволнованной. За окном раздался очередной раскат и по листве шумно заколотили крупные капли, — неужели вас это не волнует?

Ее глаза заблестели.

— Юноша, если бы я каждый раз волновалась, к своему возрасту заработала бы седые волосы.

— Всегда поражался вашей выдержке…

— Если ты пришел лизать мой зад, можешь разворачиваться на 180 прямо сейчас и валить в свое логово.

— Как я сказал, в скором времени, мы будем знать, где она…

— Тогда, уверена, вы сделаете все, чтобы спасти ее, — она добавила, наградив его таинственным взглядом, — вы же знаете, кем она является! Вы не можете ей навредить.

— Смерть может навредить каждому.

— Даже смерть относительна, — рявкнула она пренебрежительно, — ну вот, из-за тебя потеряла петлю.

Женщина стала внимательно пересчитывать петли в своем затейливом вязании и совсем не обращала внимания на вампира несколько минут. Затем, заметив, что нежеланный гость все еще отирает порог ее дома, все же отложила свое занятие и, развернувшись к вампиру, расставила все по своим местам:

— Смотрю, ты, мальчик, либо слишком глупый, либо слишком смелый. Что ж, я здесь. И согласна ответить на любой твой вопрос. Запомни этот миг моей щедрости, больше он никогда не повторится для подобных тебе.

— Как нам победить дхампира? — поспешно спросил он, пока женщина не передумала.

В ответ последовала напряженная тишина. В ее глазах вновь заиграли блики. Убедившись, что вампир не пошутил, она во все горло рассмеялась. И смеялась так долго, что в комнату в ночном чепце и платье заглянула перепуганная и заспанная Бетти. Убедившись, что с ее Госпожой все в порядке, она посеменила прочь.

— Что здесь смешного? — растерялся он.

— Кажется, годы повредили мой слух. Мне послышалось, что вампир спросил, как он может победить дхампира.

— Вам не послышалось! — вампир был раздражен и все больше понимал, что просить помощи у этой женщины было плохой идеей.

— Что ж, я обещала ответить на один твой вопрос и отвечу. Никак. Проще с ним договориться, чем убить его.

— И чем можно его заинтересовать?

— Что может быть интересно существу, прожившему больше чем ты?

— Ничего…

— Вот именно, — улыбнулась она, вновь садясь за вязание.

Несколько минут стояла напряженная тишина. Вампир размышлял. Он не мог уйти, не узнав ничего у этой женщины. В конце концов, он перешагнул через свою гордость и не мог уйти униженным. Ведь она могла дать ему знания, поскольку в ее голове хранится история едва ли не с начала сотворения мира. И если кто и знает, что дхампиры существуют, так это она. И если кто и знает, как можно их убить — это опять же только она. Впрочем, вампир вспомнил об одном козыре.

— Что ж… возможно вы действительно не настолько владеете информацией как Эврила. Попробую обратиться к ней.

— Ха-ха, успехов, юноша.

Это не тот ответ, на который рассчитывал принц тьмы. Но за неимением желания претерпевать дальнейшие унижения, он развернулся. Однако когда он оказался в дверях, женщина заговорила, не отрываясь от своего занятия:

— К нему не подобраться, он более ловкий и быстрый, чем любой из вас. Ему не внушить, с ним не связаться телепатически. Его не убить… обычным оружием.

— Значит нужно что-то особое?

— Не забывайся, вампир. Я согласилась ответить на один вопрос, и я на него ответила. А теперь — вон из моего дома!

Какая-то неведомая сила обвила вампира питоном. Мокрые, упругие и невидимые кольца обвились вокруг него и протащили через комнату женщины, через гостиную, прихожу, и вышвырнули на улицу. Скатившись кубарем по лестницам, вампир ловко вскочил на ноги и ощетинился, как мокрый пес.

Я очнулась на полу от холода и какого-то странного ощущения, которое словно разрывало изнутри. Корабль сильно качало, должно быть, бушевал шторм или просто ветер поднялся. Собравшись с силами, я привела себя в сидячее положение и глумливо посмотрела на кровать, до которой мне не хватило сил дойти каких-то три шага. За небольшим окошком виднелась… темнота. Звезд не было видно, должно быть, небо действительно затянули тучи. Наконец, когда все чувства пришли в норму, я услышала, что по борту корабля бьют капли, а наверху раздаются раскаты грома. Недолго же меня хватило на сон. С радостью обнаружив на небольшом прикоечном столике чашку с гречневой кашей, сосисками, фрукты, каравай с солью и бутылку воды, я поблагодарила господа, поскольку чувство, которое раздирало меня изнутри в этот момент, оказалось голодом. Обожаю я этого демона и придурковатого гнома!

Насыщаясь, словно варвар, словно голодный пес, накинувшийся на кусок свежего парного мяса, я все больше приходила в себя и понимала, что разум постепенно проясняется, голова уже не раскалывается, как чугунная, мир не пляшет вокруг меня, а лишь немного пошатывается при резкой смене положений. Вот что значит неопределенное количество времени спокойного сна на комфортном полу.

Подчистив содержимое тарелок, я испытала вполне себе естественные позывы о которых, впрочем, как я могла судить, мои похитители подумать не удосужились. В каюте не то что уборной не было, но даже и ведра для облегчения души. Дверь действительно была заперта снаружи, и мне пришлось колотить в нее, что есть мочи, чтобы меня заметили или услышали.

Наконец, в конце коридора послышались чьи-то шумные шаги. Впрочем, как оказалось, шуму было больше, чем причины для шума. Ко мне, бурча под нос что-то несуразное и позвякивая связкой ключей, семенил гном.

— Чего тебе, ведьма? Ночь на дворе, ложись спать! Итак к тебе здесь слишком добры, не советую борзеть!

— Я вам очень благодарна, — искренне заметила я. Они действительно обходятся с пленниками достаточно гуманно. — Но мне бы в туалет не помешало. Вы же, гномы, тоже в туалет ходите?

— Гномы? Ты бы еще Мефистофиля Белоснежкой назвала! — усмехнулся он, подбирая нужный ключ и издавая столько шума, что у меня сложилось ощущение, будто он это нарочно делает. Прошло около пяти минут, но гном так и не нашел подходящий ключ. При всем том, что в связке их было всего порядка двадцати. Просто он с трудом доставал до замочной скважины, а гордость не позволяла ему попросить чьей-либо помощи. Но помощь подоспела, думаю, на это и рассчитывало создание. Вручив сварливо, ключи Мефистофилю, гном ушел восвояси.

Демон, казалось, выглядел более свежим и жизнерадостным, чем после того, как мы расстались. Не думаю, что несколько часов сна могут сотворить такое с… ха. Ну конечно. Интересно, а чем питаются демоны? Как бы интерес ни распирал меня изнутри, спросить я не отважилась. Зато на счет гнома было интересно узнать.

— Позвольте…. почему ваш друг обиделся, когда я назвала его гномом?

— Грюнвальд? — мужчина добродушно улыбнулся, — он свартальф. Вы не могли этого знать. Не стоит обращать внимания. Все они от природы вспыльчивые и обидчивые. Но быстро отходят. Уборная дальше по коридору и направо.

Он показал направление и остался стоять на месте, что меня немного удивило.

— Вы не пойдете со мной?

— Думаю, вы достаточно взрослая, чтобы делать это самостоятельно.

Кажется, мои щеки стали пунцовыми, а его взгляд плутоватым. Признаться, было приятно, что мне не загоняют раскаленные спицы под ногти, выпытывая неизвестную мне информацию, не пытаются отравить, или окунуть головой в кипяток, не зажимают мои пальцы в дверном проеме… стоп. Хватит. Что-то я расфантазировалась. Разумеется, мне было приятно, что меня не трогают, но почему со мной обходятся столь добродушно? Я задала этот вопрос мужчине. Улыбнувшись, он ответил лишь:

— Вы заложница ситуации. В некотором роде, я был однажды на вашем месте.

Поняв, что фраза не предполагает продолжения, я отправилась по делам, а когда вернулась, Мефистофиля не было у моей двери. Разрываясь между желанием запереть себя обратно и прогуляться, я все же решила, что меня отпустили. Безумно захотелось выйти на свежий воздух, поскольку внизу было душно и меня начинало подташнивать. Все-таки я, как ни крути, человек всего лишь, несмотря на странноватую девицу, что сидит во мне. Ничего путного, кроме телекинеза и внезапно сваливающихся видений она не приносит. Да и то, можно ли назвать путными парочку навыков, с которыми я самостоятельно не умею справляться.

Заметив в коридоре на полу связку ключей, которую, должно быть, обронил мой похититель, я решила подобрать ее, вернуть владельцу и попросить-таки себя запереть. Как это волнующе звучит, — усмехнулась я про себя.

Когда связка оказалась у меня в руках, я оказалась на полу. Боль прострелила виски, дыхание сперло, а перед глазами всплыли образы. Крови, криков, боли… смерти. Черноту небес прорезали горящие стрелы. Они огненным дождем опустились на корабль и за несколько минут превратили его в пылающий, пожирающий костер. Все горело. Несколько стрел полетели в Мефистофиля и проткнули его насквозь, затем еще несколько, пока его тело не было усыпано стрелами, словно игольная подушка. Не в силах устоять, он упал на палубу.

Придя в себя, я закашлялась от ворвавшегося в легкие воздуха. Что я должна сейчас сделать? Спасти моего похитителя? Или помочь им утопить его, вместе с кораблем? Господи!!! Времени не так много! Зачем же мне посылаются эти видения? Чтобы два раза наслаждаться процессом или чтобы предотвратить его? Пометавшись несколько секунд, и прогнав из головы сотни мыслей, которые носились там, как молекулы в горячей среде, я твердо решила, что раз я вижу что-то, что меня не радует, то вижу с тем, чтобы изменить будущее.

Выход на палубу я нашла с трудом. Больше по шуму и запаху гари. Видимо огненный дождь уже засыпал корабль. Только бы еще не было слишком поздно!

Ворвавшись на палубу, я застыла в ужасе. Команда, которая до этого скрывалась от моих глаз, танцевала со смертью, которая блестела клинками, слизью, клыками, когтями, хвостами и прочим смертоносным оружием. Крики, боль, кровь, части тел, оружие — во все стороны летели ошметки боя, как и было в ведении. Взяв себя в руки и уклоняясь от случайных выпадов, я рыскала в поисках демона. Его белых одежд не было среди темной толпы, слившейся в кровавое месиво.

Наконец, я заметила, как в нескольких шагах от меня поспешно открылась дверь.

— Мефистофиль, ложись!!!

Поняв, что он может не услышать мой крик, я рванула навстречу, чтобы свалить его на палубу и все объяснить. Казалось, эти две секунды замедлились и слились в целую вечность. Словно в замедленной съемке слева просвистел клинок, демон медленно поворачивал ко мне голову. Его белоснежные одежды развевал в стороны ветер, а пляска огня вокруг делала его впечатляюще всемогущим. Схватив мужчину за руки, я вздрогнула. Мою спину словно облило кипятком. Меня выгнуло дугой, а из горла вырвался булькающий хрип с брызгами крови, которые оросили пшеничные пряди похитителя. Нет, я совсем не на это надеялась…. пытаясь поймать ртом воздух, я издавала лишь булькающие звуки. Опустив голову вниз, я заметила 4 острых железных жала, торчащих из груди на тонких деревянных палочках. Кажется, это конец. Все вновь замедлилось. Слух стал покидать, а в голове гулко пульсировать кровь. Звук, похожий на стон рожка, в который трубят на охоте или в лесу, прорезал тишину. Из глаз прыснули слезы. Я не хотела умирать. Только не сейчас, только не здесь. Я больше не ищу смерти, мне хочется жить. Наши глаза встретились. Демон подхватил меня, иначе бы мое тело безжизненно развалилось на полу, и было затоптано сцепившимися существами.

Мы оба беспомощно смотрели друг на друга. В этот момент, глядя в глаза смерти, мы оба были беспомощны. И опыт его лет не мог помочь сейчас. Перед ликом старухи с косой все равны.

— Кати, что же ты натворила! Они не в силах убить меня, глупая ты девчонка!

— Я… хотела… пред… преду… пре… дить, — из груди не вырывался голос, лишь хлюпанье и клокотание крови, от которой я начинала захлебываться. В глазах темнело, и я уже не понимала, что происходит, слышала лишь, что он шепнул мне:

— Это единственное, что может тебя спасти…

А дальше были объятия. Смерти? Нет. Не думаю. У смерти не такие холодные, мягкие и сырые объятия, как у этой стихии. Она обволокла меня. Здесь было тихо, мутно, спокойно. Казалось, это какое-то заколдованное место, в котором мгновенье жизни замерло. Я смогла открыть глаза и, не шевеля головой, разглядеть, что было вокруг. Абсолютно точно, мое тело находилось в воде. В глубине. Вокруг меня мутноватое голубо-серое пространство, переливающееся самыми разными бликами и оттенками. Наверху пылал огонь, в воду что-то падало и стремительно проносилось мимо меня вниз, ко дну, но, как ни странно, меня на дно не тянуло. Казалось, сама вода пыталась меня спасти. Она обволокла воздушным коконом, но позволяла моим пальцам ощутить, как вокруг них струится вода. Я была словно морским обитателем, словно научилась дышать под водой, видеть, слышать саму воду.

— Ева…. Ева… ева….

— Ееееееееваааааа…. Ты дома….

С разных сторон слышалось ее имя. Если сейчас оно способно спасти меня — я согласна. Она меня в это втянула. Пускай она и достает!

— Сломай их…

— Ты должна сломать…

— Ломай, ты сможешь…

Вновь донесся тихий, нежный шепот, не то женский, не то мужской. С разных сторон стали доноситься разные: детские, взрослые, звонкие, зовущие, плачущие, добрые, ласковые. Их было много и все они со мной говорили.

Я не чувствовала боли, я могла дышать, могла двигаться. Словно это другая вселенная. Словно сама Мелсуотен помогает мне. Послушавшись, я постаралась отломить железные головки, торчащие из моей груди на тонких деревянных прутиках. Это удалось без труда. Как только железные наконечники, с которых по воде рассасывалась моя кровь, тяжело опустились на дно, я почувствовала движение в груди. Вода доставала из меня стрелы. То, что сейчас происходило, никак не укладывалось в моем сознании, но я не хотела сейчас об этом думать, боясь спугнуть то ли наваждение, то ли фантазию, то ли сон, то ли бред, то ли явь.

Кровь, словно дым из трубы в морозную ночь, стала сочиться и рассеиваться вокруг меня. Все сильнее ощущалась слабость. Конечности стали неметь, на уши давить тяжесть, в глазах помутнело. В одно мгновение водные массы накинулись на меня удавом, и я захлебнулась.

— Зараза! Кто-то попал в Катилину!!!

— Что? — воскликнул вампир, впиваясь взглядом в толпу, сцепившуюся на корабле в борьбу за жизнь.

— Дхампир скинул ее в воду!

Не раздумывая, черноволосый мужчина скинул с себя куртку и побежал к воде, на которой плясала холодная луна. Ледяная Мелсуотен не одобрила появления в своих водах дитя тьмы, но Александр был настойчив и решителен и нырнул в пучину.

— Марк, теперь наш выход. Она при тебе?

Вампир, не изменившись в лице, показал сеть, сотканную из тонкой веревки. На такую можно ловить лишь очень небольшую рыбу.

— Тогда вперед.

Белокурый мужчина и рыжеволосая старейшина взмыли в воздух и пронеслись над водой как две падающих звезды. Так же стремительно и неожиданно они обрушились на корабль и на Мефистофиля. Когда мужчина был окружен со всех сторон, схватка прекратилась. Все замерли в нерешительности и настороженной внимательности. Каждый мускул и каждое чувство всех присутствующих были обострены до предела. Воздух стал сгущаться.

Прижимаясь спиной к стене, чтобы нападение сзади не застало его врасплох, Мефистофиль оскалился:

— Неужели вы думаете, что вам удастся меня победить, Элизабет? Один вампир, хоть и старейшина…. Признаться, я оскорблен.

— Я не одна, — ехидно дернув бровью, ухмыльнулась Элизабет.

В этот момент, сверху на существо упала сеть, а рядом с ним приземлился Марк. Мефистофиль поначалу хотел усмехнуться и разорвать ее в клочья, но неожиданно она стала обжигать его плоть. Не просто обжигать, а разъедать ее, как серная кислота разъедает кожу человека, а по кораблю стал распространяться запах паленого.

Сквозь толпу, с воинственным криком пробирался свартальф. Занеся топорик, совершенно неожиданно для всех он разрубил сеть и оскалился на старейшину.

— Ручной песик, — взревел Марк, хватая гнома и поднимая над головой. Он хотел разорвать существо пополам, но его остановили.

— Стойте! — Мефистофиль еле мог говорить, — я пойду с вами, но отпустите свартальфа.

— Так-то лучше, дхампир!

Они на меня пялились. Нет, совершенно определенно они сидели и пялились на меня, как на статую свободы или Биг Бен, или на худой конец, на Эйфелеву башню. Прекратив пялиться, они стали переговариваться:

— Четыре…

— Да, четыре….

— И прямо в грудь….

— Ага. Туда.

— И ни одного шрама.

— Ни одного.

Тишина…

— Это ты ее… ну… того?

— Нет, не я…

— Что он ее того?

— Ээ… Он мед брат!

— Аа… В жопе я видел этих медиков. Они тут явно ни при чем. Эта женщина всегда была живучей сучкой.

Они снова пялились. Их взгляд был словно горячим лучом прожектора, и я едва ли не начала дымиться от поднявшейся температуры. И не понимала, почему кто-то мог назвать меня женщиной или сучкой. Насколько знаю, я всегда была образованной и уважаемой леди.

К удивлению, почувствовалось что-то еще. Это был не взгляд, не голос…. точнее, голос, но как будто во мне. Это как будто мой внутренний голос… хм, может это голос разума? Да нет, с чего бы ему тревожить меня в такой момент. Я же не собираюсь делать глупостей. Или собираюсь?

— Ты, глупая тварь, думаешь, тебе удастся долго так продержаться?

Хм, создавалось впечатление, что мой внутренний голос отчего-то меня недолюбливает. Может я его успела обидеть?

«Я собираюсь продержаться так всю жизнь! Ээ… глупая вы… тварь! Вот как-то так».

Попытавшись припомнить обстоятельства, которые могли привести меня в подобное положение, я заработала головную боль. Ничего конкретного с того последнего вечера, когда леди Кэтрин на меня разозлилась, я не помнила. Только какое-то странное место, где я не могла ни говорить, ни шевелиться, ни реветь. Почувствовав, что взгляд присутствующих стал меня напрягать, я резко открыла глаза. Трое глазевших на меня подскочили от неожиданности и отпрянули. Девушка, восточной внешности с красивыми карими глазами и шикарными длинными черными волосами, даже схватилась за сердце. А черноволосый мужчина и афроамериканец, который, кстати, возможно и назвал меня сучкой, подскочили и замерли, глядя на меня.

— Что уставились, призрака увидели?

— Катилина, ты в порядке? — как-то неуверенно и озадаченно протянула девушка, не переставая пялиться.

Оглянувшись, в поисках кого-либо еще, я никого не заметила.

— В полном, — я раскрыла одеяло и резко встала, чтобы пройти в уборную. Послышались тактичные покашливания и одно замечание:

— Женщина, да ради такой задницы, я готов снова сменить ориентацию!

Просверлив гневным взглядом афроамериканца, я заметила краем глаза зеркало и увидела, что стою совершенно обнаженная. Стоп! Кто это смотрит на меня из зеркала???

Не обращая внимания на замечания и покашливания присутствующих, я как завороженная шла к зеркалу, не в силах оторвать взгляд от больших медово-карих глаз. Я гладила свои розовые щеки и рыжие кудри, не в силах поверить, что все это настоящее и живое, что все это принадлежит мне. Наконец, все встало на свои места, и я поняла, что это за голос сидел внутри меня!

— Катилина! — послышался настойчивый зов леди Кэтрин.

— Мама!!! — я, не веря своему счастью, кинулась в объятия женщины, которая, вопреки моим ожиданиям, встретила меня холодом и отстраненностью.

— Немедленно оденься.

Оглядев комнату в поисках одежды, я заметила, что женщина восточной внешности протягивает мне халат. Впрочем, по величине он больше был похож на тяжелые бардовые шторы лохматых веков.

— Теперь обнимемся? — улыбнулась я.

— Теперь немедленно за мной. А вы оставайтесь здесь. У меня к вам будет разговор.

Она отчеканила это таким тоном, будто бы я нашкодившая школьница, а она директриса школы. И те трое, что пялились на меня, как минимум мои подельники в тяжком преступлении. Тем не менее, я поспешно поплелась за моей любимой леди Кэтрин чуть ли не вприпрыжку, норовя в каждый удобный момент повиснуть на ее шее, отчего она лишь больше замыкалась и нервничала.

Проходя мимо статуи в холле, я будто бы была уколота иглой в низ живота. Я резко остановилась и повернула голову влево. Передо мной стояло мраморное изваяние прекрасной работы. Безумно красивая девушка, с выражением ужаса и отчаяния на лице, выкинувшая вперед руки, словно отчего-то закрывающаяся, но этот жест, видимо, ей не помог. Меня не покидало ощущение, что эта статуя не просто бездушный камень, что там, внутри, когда-то билось чье-то сердце. Словно эта статуя живой человек.

— Что, узнаешь? — спросила леди Кэтрин со смешанными чувствами. В ее голосе сквозило раскаяние вместе с нравоучительными нотами. Теплота с холодной надменностью.

Мои глаза расширились, а рот непроизвольно раскрылся, чтобы глотнуть воздуха. Ужас словно разорвал меня изнутри, и я вспомнила окончательно все.

— О, Господи, так это… это… — слезы не давали мне говорить. Я больше не хотела кинуться на шею леди Кэтрин, а темнота и немного зловещая атмосфера дома больше не стала для меня загадочной, а снова обыкновенно ужасной и душераздирающей.

— Именно. За мной.

Сама не своя, теперь действительно как призрак, я робко, как можно тише, ступала по темному глянцевому паркету вслед за леди Кэтрин, прекрасно зная, что она хочет мне сказать.

Мы долго беседовали. Я многое узнала, многое поняла, многое не желала понимать и принимать. Тем не менее, теперь мне придется с этим жить. Правда, как…. Голос сидевший внутри меня замолк, но он был силен и полон решимости свести меня с ума. Почему все так произошло?

Мы поднялись обратно в мою комнату. Я была бледна как сама смерть, отчего присутствующие привстали и замерли в ожидании чего-то нехорошего. Во всяком разе, на лице девушки с восточной внешностью было написано предвкушение больших проблем.

— Дорогие мои. Катилина… потеряла память, — сухо объявила леди Кэтрин. — Поэтому не удивляйтесь, если она не сможет чего-то вспомнить, рассказать, понять или сделать. Впрочем, вы ее друзья, думаю, вы сможете окружить подругу вниманием. А ты, — она посмотрела пристально на вампира, — кажется, я тебе уже говорила. Ты не должен быть в моем доме.

— Должен! — поспешно заявила я, возвращая свою гордость и самообладание.

Леди Кэтрин одарила меня негодующим взглядом.

— Ма… Леди Кэтрин, он должен! — я негодовала, хотя и понятия не имела, почему он должен здесь оставаться. Точнее, мне приказал сказать это голос внутри меня, а не я. Я вообще впервые видела этого мужчину, с чего мне хотеть, чтобы он остался? Мое желание — остаться одной, нарядиться в лучшие наряды и бежать по лужам под проливным дождем и лунным светом, наслаждаясь жизнью! Ее концентратом, дышать самой жизнью, и петь от счастья. Мне пришлось столько ждать, чтобы вновь понять, насколько прекрасно — быть живой! Двигаться! Все эти годы я была столького лишена…. Мне придется многим воздать по заслугам и столько всего наверстать!

Леди Кэтрин горько вздохнула и, перед тем как выйти, попросила не забывать о нашем разговоре.

Как ни прискорбно, но он сразу же вылетел из моей головы и, окинув обреченным взглядом троих присутствующих, я распахнула шкаф с одеждой.

— Ну как? Сарафан или платье? А может джинсы с кофтой? Нет? Да, мне тоже больше нравится эта юбка и топ.

Я переодевалась под обомлевшие взгляды людей, сидящих в комнате и, когда на мне красовался наряд, убрала волосы наверх, украсив уши жемчугом.

— Неплохо? — никакой реакции. — Мда. Ладно, начнем с тебя. Ты кто такая?

— Лина.

— Выглядишь, откровенно говоря, хреново и имя у тебя дурацкое — Лина, ведро гуталина.

«Не смей так с ней разговаривать!»

— Ой, иначе что, ты начнешь меня грызть? — я рассмеялась, злясь и кипя от гнева. Эта ситуация, эта свалившаяся на меня правда ставила передо мной дилемму. С одной стороны мне хотелось радоваться и наслаждаться открывшейся мне возможностью. С другой стороны — безумное желание отомстить накрывало с головой, и я едва сдерживала свои порывы.

«Иначе я сведу тебя с ума! Это мне еще под силу».

— А мне под силу заставить тебя замолчать навеки! Как тебе такой расклад!

«Дрянь!»

Заметив, что присутствующие молчаливо смерили меня подозрительными взглядами, я рассмеялась.

— Совесть покоя не дает. Она, знаете ли, такая болтливая. Так. Мне нужен ребенок!

— Какой еще, отсохни мои яйца, ребенок? — нашелся афроамериканец.

— Живой конечно! Маленький, розовенький, орущий. С мелкими ручками и ножками! Кстати, ты… как твое имя?

— Нефрит.

— Пойдешь со мной! — я принюхалась к парню, и, поняв, что обозналась, передумала, — фу. Стой. Нет. Не пойдешь. От тебя лисой воняет за версту. А ты, упырь, что на меня уставился? Что-то не устраивает?

— Катилина…

— Не нравится мне это дурацкое имя, Катилина. Хочу быть… Каллисто! Зовите меня Каллисто.

— Катилина, ты в своем уме? Может быть, тебе стоит полежать немного? Прийти в себя? У тебя было сотрясение. Возможно, это осложнение.

— Милая, ты в зеркало давно смотрелась? И все еще думаешь, что полежать стоит мне?

— Кати, нам…

— Каллисто! — прогремела я, скрестив руки на груди, — неужели так сложно запомнить? Ка-лли-сто!!!

— Каллисто, хорошо… неужели ты не помнишь меня? — вампир постарался подключиться к моему подсознанию. Это было опасно, поскольку голос, сидевший внутри, мог выскочить в любой момент и сообщить ему что-нибудь. То, чего я опасалась, произошло.

«Александр, помоги мне!»

— Кати???

— Ой, да брось! Неужели вампира так просто обвести вокруг пальца? Маленький наивный мальчик, — я надула губки и послала издевательский воздушный поцелуй.

— Кати, вспомни меня. Наше знакомство.

Я так и осела на кровать, как зачарованная, глядя в глаза вампиру.

— В галерее…

— Да, в галерее!

— Наш поцелуй, наше бегство, все, что мы пережили вместе. Вспомни…. ты можешь пересилить любого, кто бы ни сидел в тебе.

— Да, я вспоминаю…

— У тебя получится.

Не в силах больше сдерживаться, я расхохоталась от души.

— Вы мне надоели. Кретины. Пока!

Я хлопнула дверью и направилась в мое тайное место.

Лина, Нефрит и Александр сидели, без малейшего понятия, что произошло, и кем была та взбалмошная девица, выглядевшая один в один как Катилина Астрид Мередит.

— Вот сучка! — заметил Нефрит.

— Знаешь, впервые я с тобой в этом согласна, — обиженно протянула Лина.

— Бросьте, это была не она и вам прекрасно это известно. Что-то удерживает ее. Я слышал голос Кати. Он глубоко внутри и взывал о помощи.

— Так что нам делать? Я могу прикончить вампира, но по части голосов я не спец, — Лина, извиняясь, развела руками, глядя на Александра.

— Нет, чувак, я лишь по части оборотней, — заметив взгляд мертвеца, Нефрит обессилено развел руками.

— Незадача. В таком случае, думаю… все присутствующие в курсе кто такая леди Кэтрин?

Они настороженно и недоверчиво переглянулись и, заметив, что никакого недопонимания по этому вопросу нет и все уверены, что знают сущность женщины, троица вышла и натолкнулась на ту, кто им была нужна.

— Полагаю, вы меня ищите, господа?

— Думаю, настало время раскрыть все карты, — заметила Лина, вскинув подбородок.

— Идемте за мной в библиотеку. Да, отродье тьмы, ты тоже можешь проследовать. Поскольку я вижу, что твои намерения чисты. Но если хоть на секунду твои помыслы изменятся, ты сгоришь заживо.

Я оторвала железный ржавый замок и, притоптав траву, отворила железную дверь, уже успевшую покрыться ржавчиной за годы своего недолгого существования. Погода в Мелфриде всегда была влажной. А некоторые металлы слишком быстро окисляются и ржавеют.

Включив свет, я улыбнулась во весь рот и, вскинув руки кверху, принялась кружиться, как девятилетняя девочка на празднике.

— Мои дорогие, настал ваш звездный час!

В комнате сидело 13 мужчин, привязанных к стульям веревками. Рты их были закрыты кляпом, а руки связаны за спиной. Выглядели они изможденными, усталыми и голодными. Я читала их очень отчетливо, и все они выказывали свое недовольство моим поведением. Насупив носик, я извинилась:

— Знаю, знаю, я повела себя не очень хорошо. Было некрасиво отрывать вас от теплого и уютного домашнего очага и приводить сюда, связывать, морить голодом, бла бла бла… Ой, ты что-то хочешь сказать, Деври? Ох… то, что я бессердечная тварь — это не новость. Кто-то еще желает высказаться? Отлично! Кстати, Деври, ты мне никогда не нравился, прости!

Я подошла к лохматому мужчине и, расстегнув пуговицы на рубашке, оголила его грудь.

— Отцом моего ребенка не может стать тот, кому я не нравлюсь. Ты не согласен?

Прочитав еще менее лицеприятные вещи о себе, я не на шутку разозлилась и, не задумываясь, впилась своей рукой ему прямо в сердце. Сжимая пульсирующий и струящийся жизненными соками орган, я отчитывала оборотня:

— Ты был плохим мальчиком. Обижал свою младшую сестренку, курил травку, не помогал маме по хозяйству и называл благовоспитанных леди, таких как я, бессердечной тварью. Это некрасиво!

Деври обмяк на стуле и, пнув тело ногой, я уронила его. Теперь оставалось 12 претендентов. Слизнув с ладони кровь, я смаковала вкус. Конечно, она была абсолютно не такой, как кровь вампиров, которых я пробовала. Кровь Марка обладала силой, кровь Элизабет еще большей силой, но в них не было жизни. А здесь, такая сладкая, но Деври был с гнильцой, и это чувствовалось. Присутствующие роптали. Их мысли были такими жалкими, что мне хотелось вырвать сердце каждому присутствующему и набрать для ритуала новых новобранцев, но это требовало слишком много времени, поэтому приходилось довольствоваться тем, что имелось.

— Так, кто из вас еще плохо обо мне думает? Может быть ты? Мистер… не помню, как тебя зовут. Ну и к черту. О! Кайл. Может быть, ты? Хм, — я встрепенулась. В мыслях Кайла не было страха или ропота. Он не пресмыкался, не молил о пощаде, не унижал меня. Он молчал, — пожалуй, ты будешь моим любимчиком. Я буду болеть за тебя, — развязывая веревки первому оборотню, объявила я.

Я развязала четырех и пресекла все попытки к побегу.

— Посмотрим, кто из вас готов побороться за жизнь. Я объявляю бои. Тот, кто выживет — сохранит свою никчемную шкуру. А правила… правил нет!

Я развязала всех и, присев на невысокий столик, с улыбкой принялась наблюдать за зрелищем. Мужчины толпились и не решались начать поединок. Мда. Становилось скучновато. Чтобы мотивировать компанию, я взглядом подняла металлический прут и пронзила им первого попавшегося сверха. Им оказался невысокий неказистый брюнет с бородкой. Хм, фортуна ко мне благосклонна сегодня.

— Ну что, будем драться, или мне прикончить всех до единого?

Наконец, мужчины смекнули, каков расклад дела и яростно кинулись друг на друга. Я упивалась зрелищем. Оборотни дрались неистово, демоны еще яростней. Первые использовали мощь своей второй половины, вторые магию. Мне даже пару раз пришлось уклоняться от энергетических шаров и огня, но это только забавляло. Даже если бы они объединились против меня, у них бы ничего не вышло. К счастью, мои избранники не столь глупы.

Первые три претендента вышли. Четверо, пятеро. Их становилось все меньше. Я же следила за судьбой своего любимчика — Кайла. Он, весь испачканный кровью, сражался как лев, казалось, он был рожден для схватки. Как пантера, ловко и грациозно, он уклонялся от ударов, как кобра — быстро и смертоносно атаковал своих противников, как лисица хитро и мудро он выбирал тактику боя. Мне всегда хотелось быть мулаткой, а с внешностью Катилины и Кайла я получусь просто красавицей. Я восседала на столике, как на троне и хлопала в ладоши, как маленькая избалованная девочка. Как же это восхитительно — позволять себе подобное!

«Надеюсь, ты собой довольна?»

— О, даже очень, очень довольна! Ты только глянь, какая прелесть. Только через смерть миру могу явиться я! А если ты умирать не желаешь, мне приходится искать выходы. Так что можешь повесить их смерти на свою совесть!

«Когда-нибудь я расквитаюсь с тобой!»

— Милочка, ты уже сама чувствуешь, как слабеешь. Твой голос все реже и все меньше на меня влияет. Так что не трать понапрасну слов, не брызгай ядом, а наслаждайся процессом.

Кайл, тяжело посапывая и вытирая с лица кровь, уставился воинствующим и жаждущим взглядом на меня. Да, этот мужчина был достойным во всех отношениях.

— Ну же, чего ты ждешь? Стань тем, кто подарит мне жизнь!

Я закусила нижнюю губу и медленно поднимала юбку, оголяя колени. Он не сбежит, и не откажется. Он слишком возбужден схваткой, и настолько опьянен победой, что заберет свой приз без раздумий. Я раздвинула ноги.

Как я и предсказывала, мужчина подошел и обхватил мою спину своими горячими окровавленными руками. Он без разбора целовал мою шею, мое лицо, мою грудь, словно зверь, рыча, срывал с меня одежду и мы в порыве страсти распластались на столе. Я радостно смеялась, чувствуя, что совсем скоро во мне зародится жизнь и выгнулась дугой, впиваясь когтями в оголенное тело мужчины, сильными толчками входившего в меня.

В момент нашего воссоединения в двери вошел мальчик, видимо, услышавший шум и пришедший посмотреть, что здесь творится.

Я смотрела на юнца, опьяневшим затуманенным взглядом, точно таким же, как он смотрел на нас — занимающихся грязным, безудержным сексом в лужах крови и ошметках мертвых тел. Я лишь одними губами прошептала ему: Беги!

Кайл издал звук, похожий на рев животного, и его мужское начало слилось с моим женским. В эту минуту я почувствовала, что моя цель достигнута. Каких-то несколько недель и я смогу наверстать годы, проведенные мною в заточении, тогда Мелфрид узнает мой гнев и в первую очередь его познает Леди Кэтрин!

— Ну? Что ты смотришь на меня? Я держу свое слово. Можешь идти, — одернув юбку и нашарив на полу топ, снизошла я до ответа на страждущий взгляд демона. Не произнеся ни слова, он вышел.

Какой странный этот Кайл. Хорошо, что мне не передастся его странность. Мое новое тело будет идеальным сосудом для меня. Просто безукоризненным.

— И вы ее убили за это? — ужаснулась Лина.

— Не убила, превратила в камень, — развела руками Леди Кэтрин. — Я не могла это контролировать в тот момент.

— Прожив столько, вы не удосужились научиться держать свои способности в узде? — опешил Александр.

— Не забывайся! Я вышла из себя, из-за того, что моя дочь связалась с тебе подобными. Любая ее связь с вампирами была способна убить девочку! Какая мать допустила бы подобное? Естественно, я запретила ей развивать эти отношения, но она была чересчур упряма.

— Разве вы не могли сами ее расколдовать? Ведь вы же сотворили это с ней.

— Мои способности не безграничны. Они оканчиваются там, где начинается сфера действия способностей Эврилы. Но она никогда не простит меня. Ее помощь заключилась в еще большем проклятье для моей дочери и вот теперь, желая загладить вину и взрастить Катилину как родную, я загубила еще одну жизнь. Я искренне надеялась, что у меня получится. Но даже столь древнее и опытное существо как я оказалось бессильно помешать тому, что случилось.

— Где она сейчас?

— Наверняка проводит ритуал, где-нибудь в заброшенном месте, поодаль от посторонних глаз. Знаю лишь одно — наутро найдут много трупов.

— Так мы должны ее остановить! — Александр вскочил на ноги, не находя больше сил сидеть на изысканном диванчике и бездействовать.

— Мальчик мой, она разорвет тебя, и глазом не моргнув. Как ты собрался победить богиню, не причинив вреда Катилине?

Он, замявшись, сел обратно. Но тут же вскочил вновь:

— Возможно, следует обратиться к Элизабет…

Горгона смерила его саркастическим взглядом и вновь обратилась к присутствующим.

— Катилина еще жива. Но не знаю почему. И не знаю, как долго это будет продолжаться. Наверное, ее отец был не человеком. И с проклятьем что-то пошло не так.

— Погодите. Все это время она была обычной, без признаков этой самой… богини, ведь так? — думал Нефрит.

— Не совсем.

Миссис Мередит неодобрительно взглянула на вампира и предложила ему продолжить.

— На съезде, проходившем в моем поместье, с ней случилось что-то странное. Мы поняли, что она была жрицей. Пару недель, возможно около месяца. Ее глаза закатились, и она встала и пошла куда-то, как одержимая, мы не могли ее остановить, пока… пока не применили силу.

— То есть, выходит, время от времени она уже была под властью Евы, — задумалась леди Кэтрин. — Что случилось дальше?

— Дальше я не замечал ничего странного, она была сама собой. Видения, телепатия…

— Видения, телепатия? И ты говоришь, что ничего странного? Телекинез был?

— Я этого не видел.

— Очень странно… обычно, на этом этапе они уже были беременны.

— Кто были беременны? — спросил Нефрит.

— Бывшие носительницы бремени Евы. К примеру, мать Катилины.

Все на несколько секунд замолчали. Первой осмелилась заговорить Лина.

— То есть вы взяли Катилину из приюта, зная, что ей суждена такая участь? Зачем? Это же так жестоко с вашей стороны!

— Жестоко с моей стороны было оставить ее совершенно одну с этой проблемой. Говорю же, я искренне полагала, что мне удастся уберечь ее от этого! Вернемся к ней. Что случилось дальше?

— Дальше ее похитил дхампир, и мы атаковали корабль, на котором ее держали. Не знаю по какой причине, но она прикрыла собой тело своего похитителя. И, кажется, затем Мефистофиль скинул ее в воду.

— Постой, Мефистофиль? Так ты спрашивал, как убить этого дхампира?

— Да…

— В таком случае, возможно дело в ее рождении.

Женщина встала и принялась искать в библиотеке какую-то книгу. Она повернулась лицом к многочисленным стеллажам, до самого потолка и, закрыв глаза, настроилась. С огромной скоростью из разных мест стали выдвигаться и задвигаться обратно книги, шелестеть страницы, перелистываться журналы. Наконец, найдя нужную книгу, она положила ее на стол перед тремя существами и раскрыла.

Это был старинный гремуар 1655 года, составленный ее «предками», на деле же знакомыми магами и колдунами. В нем были собраны все мифы и предания Мелфрида, описания всех существ, которые здесь водились, всех рождений и смертей, связанных со сверхъестественными событиями.

Пролистывая гремуар, они пребывали в состоянии сосредоточенности и настороженности. Вампир постоянно бил тревогу, ощущая присутствие демонов или оборотней, но Нефрит заверял, что это всего лишь кицунэ, а леди Кэтрин уверяла, что в дом им не зайти ни при каких обстоятельствах и уловках, даже если кто-нибудь услужливо откроет перед ними двери.

— Да, на этот раз я заколдовала и слуг, — улыбнулась женщина Александру, — на ошибках учатся. Так… вот!

Они еще больше нависли над книгой, едва не сшибаясь макушками, и пытались разобрать старинный почерк. Каракули были написаны чернилами и с большим количеством завитушек, так что прочитать это было довольно сложно, хотя, судя по бумаге, надпись сделана не так давно. Во всяком разе, не несколько веков тому назад. Наконец, леди Кэтрин поднесла к книге свечу и принялась читать вслух:

— 7 января 1987 года на свет явился младенец. Он явился в Мелфридской церкви святого спасителя Иоанна и был принят матерью Эврилой, — леди Кэтрин тяжело опустила веки, но затем продолжила читать, — новорожденный разорвал лоно матери и с детства отличался предрасположенностью к смешению граней жизни и смерти. Мать девочки, жрица в третьем поколении, понесла от дхампира, поэтому, следует особенно пристально следить за развитием судьбы девочки. Велика предрасположенность к срыву заклятия. Может обернуться непредсказуемыми последствиями.

— Отлично. И что можно считать непредсказуемыми последствиями?

— Вселенское зло, — злобно захлопывая книгу, изрыгнула леди Кэтрин.

— Но Ева — это же означает жизнь! — Лина блеснула своими этимологическими познаниями, — она по определению не может нести зло…

— Эврила постаралась… тогда, в момент рождения, она была рядом с Катилиной и неизвестно что сотворила с ней, неизвестно, какой ритуал провела. А несколько лет назад мне пришлось выставить ее и прогнать из Мелфрида за то, что она превратила дом в святилище богини Коатликуэ[2]… полагаю, это было продолжением. Или окончанием заклинания. И именно она помешала всем моим попыткам уберечь Катилину от этого зла и от ошибок моего прошлого…

— И я думала, что это у меня в семье проблемы… — протянула Лина, накрывая голову руками, — так что нам делать? Есть какой-то шанс исцелить Катилину? Она же как-то исцелилась, когда упала в воду. Ведь Александр достал ее уже здоровой.

— Это была я. Но я лишь исцелила ее тело. Не думаю, что каким-то образом могла вызвать к жизни…. постойте…

— Что?

Она горько закрыла глаза. Ей очень не хотелось верить в то, что она только что поняла, и меньше всего хотелось осознавать, что вновь она виною случившемуся и очередного шанса исправить свою ошибку может уже никогда не представиться.

— Катилина мертва…

— То есть как мертва?

— Ну надо же, смекнули!!! Я тут битый час кружу кругами в своей эктоплазменной оболочке, стараясь привлечь внимание к себе, а они предаются меланхолическим воспоминаниям. Ну хоть спасибо, что разъяснили, кому я могу быть благодарна за всю полтергейщину в моей жизни. Низкий вам поклон, тетушка.

— Она умерла. А поскольку тело было здорово и вполне пригодно для богини, и поскольку отцом являлся самый сильный из сверхов — дхампир… возможно это и нарушило заклятие. И моя дочь может появиться уже в четвертом поколении.

— То есть ей достаточно родить саму себя?

— Нефрит, не тупи! Это моему, моему телу предстоит родить ее! Пока я не увижу пресловутую белую дверь, в которую мне надо войти, я буду пытаться вернуться в мое тело и в ваших силах мне в этом помочь!

Все уставились на мужчину. Поняв, что сказанное было лишним, он лишь развел руками.

— Нам нужен ее отец. Только он способен вернуть Катилину обратно в тело.