По медвежьему следу

ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ

Он поспешил уйти от Пластуновых, сославшись на дела, а на самом деле потому, что ему трудно было поддерживать застольную беседу в привычном веселом тоне на темы, далекие от служебных.

До этого дня и он сам и Пластуновы воспринимали его уход из «стариковского» отдела и отъезд в дальние края как неизбежность.

Теперь все изменилось, и надо было решать.

Захотелось побыть одному, все обдумать спокойно, логично. Поэтому он решил дойти до поворота на шоссе…

Конечно, было приятно сознавать, что такие люди, как Шахов и Пластунов, высокого о нем мнения и готовы ему доверить дело, можно сказать, не по чину. Захотелось доказать, что они в нем не ошибаются! И конечно, он понимал, что взлететь из младшего в начальники отряда — удача редкая, любой скажет, кем надо быть, чтобы от этого отказаться!

Он ясно представил, как удивится Таня, и с удовольствием подумал, что, попросту говоря, утрет нос и ее папе, и этому троечнику Володе. Уж тому-то судьба пребывать в младших многие лета!

Борис тут же выругал себя за мелкое тщеславие. С приятным сознанием своего успеха решил обдумать все аргументы, перечисленные Пластуновым, но не смог. Логику подавили эмоции.

Елена Викторовна, прощаясь, вдруг протянула ему одно из своих книжных сокровищ — «Избранное» Бабеля, как бы показав этим, что о делах служебных осведомлена, но не хочет верить в скорый его отъезд.

— Дорогая Елена Викторовна, — пробормотал он, — я так благодарен вам и Сергею Степановичу! Общение с вами так помогло мне пережить трудную пору, и я, поверьте, готов сделать для вас все!

«Но и меня поймите! — воскликнул он. — Я избрал свою дорогу и пожертвовал даже своим личным, может быть, счастьем не для того, чтобы вильнуть в сторону при первой же соблазнительной возможности».

Он остановился и с трудом подавил желание вернуться, чтобы сказать это им.

Давно остался позади поворот на шоссе, а он все шагал и видел себя то в краю вулканов, то в «золотомедвежьей» тайге.

«Нечего себя оправдывать стремлением помочь Сергею Степановичу. Помощника он, конечно, подберет, и куда более опытного!»

Ответа он не нашел.

Почти два часа занял путь до общежития. Подходя к нему, Борис громко выругал прозаседавшихся. Ведь если бы вчера заседание закончилось пораньше, он успел бы оформить перевод, купить билет и все определилось бы само собой. Назад покойников не носят, как говорят.

А теперь… Везет же ему! Снова надо решать, как жить!

Спал он плохо, тревожно и потом весь день, снова и снова сопоставляя pro et contra:

«Конечно, ранняя специализация сужает кругозор и опыт поисков необходим любому геологу…»

«…Трубить младшим не сахар, но и должность начальника — медаль с оборотной стороной. На нем овес для лошадей, сапоги кирзовые для людей и прочие дела, наукой не пахнущие…»

«…На аспирантуре ставь крест…» и так далее.

Он даже выписал все соображения, попытался разделить их на эмоциональные, житейские, научные, но и это не помогло.

Устав от раздумий, надоев самому себе, несколько раз выходил на улицу.

Уже темнело, когда он вдруг подумал: «Ничего не могу решить, потому, что мое „я“ заслонило то, что должно быть на первом месте без громких слов: „Польза делу и людям!“ А с такой позиции выбор ясен!»

— К черту сомнения! — пробормотал он и вскоре оказался в Лиховеровке.

Как обрадовались ему Пластуновы! Так было с ними хорошо, что он опоздал на последний автобус и снова шагал пешком, бодро посвистывая, веря в успех нового дела.