По небу плыли облака

Подвиг 4. Неуловимый должник Ланской

Первый день июня выдался чудесным. Было тепло и даже чуточку жарко. Павлику захотелось, накануне отъезда из Москвы, провести день с пользой, то есть культурно просветиться в центре столицы. У забора вечной стройки Федюни не оказалось. И он заглянул в его двор и стал бросать камушки в окно третьего этажа. Камушки не долетали и брякались об стену, а шестой точно попал в цель. Стекло цокнуло, окно распахнулось и наружу высунулось разгневанное, сухонькое личико женщины в бигудях.

– Извините, Федюня дома?– спросил виновато Павлик. Ему было страшно неудобно за то, что он побеспокоил маму друга.

– Его нет! Где-то шляется, егоза! Поищи у стройки!– буркнула женщина.

– Там никого!

– Ну, значит в переделкинском «Макдональдсе» околачивается! Зачем я только двести рублей ему дала? Прожрет, а толку никакого…

С этими словами она захлопнула окно, а Павлик сел в автобус и быстро доехал до рассадника «фаст-фуда». Возле гостеприимных дверей этого успешного и часто посещаемого заведения, в пределах которого вечно толпились изголодавшиеся по гамбургерам люди, юный скрипач заметил растерянного Федюню. По всей видимости, он уже исчерпал все дармовые деньги и шевелил беззвучно масляными губами, считая мелочь из собственных сбережений.

– Привет!– радостно сказал Павлик.

– Не мешай! Ты меня сбил!– сердито ответил крепыш и снова принялся пересчитывать горсть монет.

– А поехали в зоопарк? Ты мне покажешь детей льва … как его там?..

– Казимира Тихоновича Ехидного…– напомнил Федюня, искоса взглянув на очкарика, и отправил мелочь в карман.– Если только ты платишь за мороженое, «кока-колу» и еще чего-нибудь…

Павлика был богат. Накануне его отъезда, щедрые родители дали ему пятьсот рублей на не предвиденные расходы. Мальчики доехали на автобусе до метро и вскоре тряслись в вагоне, по красной ветке. При переходе на кольцевую линию, голос диктора настойчиво предупредил о подозрительных лицах, на которых надо обращать особое внимание и при случае сообщать куда следует. В их детской памяти сразу же всплыли жестокие картины терактов, происходящие по всему миру и показываемые по «ящику». Мальчики напряглись, и стали с опаской вглядываться в сомнительные лица, видя в каждом скрытого террориста. При посадке в вагон, за ними ввалился пьяный в стельку мужичок с пролысиной, обвешанный сумками. Павлик и Федюня, на всякий случай, кое-как протиснулись вглубь, и затаились в углу. Повиснув на поручне, «подозрительный» тип сходу, глядя себе под ноги, надрывно запричитал:

–Ох, как мне плохо!!! Как же мне плохо!!!

Пассажиры разом обратили на него свое внимание, кто с тревогой, а кто с интересом.

– Если б вы знали, как мне плохо!!!– продолжал жаловаться встрепанный субъект, уставившись мутным взглядом в сидящего интеллигента с газетой.– Вот, вам не плохо, а мне очень плохо!!! Аж, материться хочется!..

И страдалец выпалил все грязные словечки, какие пришли на ум. Павлик с Федюней хихикнули, женщины покраснели, а мужчины напряглись в ожидании очередного фортеля «героя» этого дорожного спектакля.

– Власть надо так, как они с нами!!!– через паузу выкрикнул пьяный мужичок.– Пока не дашь пинка… и-ик!… зажравшейся власти, не зашевелятся!!!

– Не бузи, крендель, не то схлопочешь!– предупредил его суровый гражданин с уставшими глазами, которому, возможно, было еще хуже, но он терпел.

– Ах, как же мне плохо!– с занудным упорством, взирая в пустоту, прохрипел приставала, и на «Киевской», со словами:– «А ну вас-с-с! Надоело мне все!!!» вывалился из вагона, расталкивая желающих войти…

– А ты за кого? За Путина или за Медведева?– спросил, от нечего делать, Павлик, прижатый толпой к Федюне.

– Какая разница? Как говорит моя бабаня:– «Двое из ларца, одинаковых с лица»!

– Ну, не говори! Путин жесткий, а Медведев…

– …мягкий!– закончил с усмешкой Федюня.– Знаю! Только они притворяются. Как в американских фильмах про хороших и плохих полицейских…

Рядом стоящая женщина, обремененная сумками, с недоумением взирала на маленьких диспутантов, а сидящий в углу вагона провонявший бомж, вокруг которого было свободное пространство, проснулся и спросонья тупо уставился на ребят.

– Ты не понимаешь, Федюня!– наседал на друга Павлик.– Должна быть альтернатива! Путин – политик старой формации, ориентированный на воссоздание империи, а Медведев – прогрессивный и либеральный лидер!..

Конечно, очкарик говорил не своими словами, а дословно цитировал своего умного отца. Федюня не знал, что ответить на это мудреное суждение, крайне далекое и чуждое его ментальным способностям.

Следующая станция была «Краснопресненская», и мальчики в запальчивом споре чуть было не проморгали ее, но вовремя спохватились и, распихав входящих пассажиров, выскочили на перрон.

Зоопарк стоял на своем привычном месте. Народу было на удивление мало. Видать, директор всероссийского зверинца, наделенный скудными средствами, скупился на рекламу в жестокой борьбе среди увеселительных заведений. Федюня приходил сюда недавно, в связи с написанием школьного сочинения, за которое получил не справедливый «неуд», но Батяня тогда убедил учительницу, и Федюня получил «трояк».

Друзья купили мороженое, и пошли осматривать разных птиц, собранных в загоны, со всего света. Несчастные орлы и коршуны сбились в кучи и махали крыльями на потеху взрослым зрителям и малышне. Здесь было не интересно и, быстро оглядев медведей, друзья подошли к вольеру со львами.

– Вон, видишь двух огроменных львов? Это дети Рекса!

Действительно, в стороне от группы своих собратьев, вальяжно разлеглись два гривастых зверя и сладко позевывали, после обеда.

– Откуда мне знать, что это они?– недоверчиво возразил Павлик.

– А давай, спросим, Фома не верующий!– обиделся Федюня и набычился. Как раз, мимо проходила работница зоопарка, пожилая женщина в спецовке.

– Скажите, пожалуйста, тетенька, те два льва, что в сторонке, дети Рекса?

– Они, родимые! Их отец такой ласковый был, не то, что эти два бугая-оглоеда!– отзывчиво пожаловалась измотанная работница и побежала дальше исполнять свои обязанности.

–Слышал, умник? Не все дети – выдумщики, да фантазеры!– заключил рассудительно Федюня.

– Извини!– промямлил Павлик.– Я думал, что ты врешь…

– Индюк тоже думал!..

– Ну и ладно! Пойдем тогда в другой зоопарк, обезьян посмотрим!

– Не, пойду! Они глупые… Идем лучше на Красную площадь, караул посмотрим!

– Не хочу! Отец говорит, что все солдафоны – узколобые служаки, и им не хватает гражданской сознательности и ответственности!

– Что-то я не пойму?!– удивился Федюня.– Ты живешь своим умом или отцовским?

– Своим, кажется…– рассеянно произнес Павлик.

– Когда, кажется, креститься надо!– назидательно посоветовал крепыш и двинулся к выходу. Павлик застыл в не решительности, осмысливая слова крепыша.

– Ну, ты идешь или как?– не оглядываясь, крикнул Федюня.

– «Или как»!– отбросив раздумья, подтвердил скрипач и припустил следом за другом. Перед тем, как покинуть территорию зверинца, ребята купили еще по два мороженого. Молча вылизывая перемороженное содержимое пломбира, они бегом одолели Садовое кольцо и неторопливо зашагали по Большой Никитской. Напротив дома детского писателя Сергея Михалкова, Павлик спросил:

– Ты, когда вырастешь, кем захочешь стать?

– Летчиком!– сходу признался Федюня.

– А почему? Есть много других профессий: программисты, например, архитекторы, дипломаты и, наконец, юристы…

– А мне нравятся летчики! Витаешь себе, в облаках, подальше от земли и от людей!..

– И от "кока-колы" с гамбургерами?

Федюня неожиданно притормозил и, ровно через секунду, уверенно ответил:

– К тому времени они мне опротивят! И я буду пить водку, как все взрослые!..

– Но летчикам пить нельзя!– возмутился юный скрипач.

– Можно, если осторожно и понемногу.– сказал Федюня и рассмеялся. Павлик понял, что друг пошутил.

– По твоим рассказам, твой батяня – конченный алкоголик, и тебе нужно сторониться спиртных напитков! Знаешь, гены и все такое…

– Чепуха! Ты не видел моего дядю, другого, что в Новосибирске живет! Вот он пьет, так пьет! Однажды, на одной вечеринке, перед отлетом в туристический отпуск за границу, он так надрался до чертиков, что когда очнулся, понял что уже в Таиланде. Тогда он пошел к морю, искупался и снова надрался, а когда опять очнулся, понял, что уже дома, только в одном носке. Он его в море оставил по пьяне…