По обе стороны моста

III

-Наверное, это самая глупая ссора в мире. Но она случилась, и теперь я тут, забыв про все, сижу и читаю его письмо. Но странно другое. Даже спустя столько времени Костя все еще помнит про это?– нервно проговорил я.

Я забыл про ссору, как только вышел из самолета. Хотя…не забыл. Конечно, как я мог про это забыть? Мне не хотелось вспоминать. Поначалу я пытался за него ответить на вопросы, которые сам себе задал, и, наверное, это не отпускало. Но как только я насытился этими догадками, да так, что был готов и к наилучшему, и к наихудшему его ответу, то, как мне кажется, Костя забылся, вылетел из головы, как будто его и не существовало никогда в моей жизни. А когда все же вспоминал его, то в нем не было ничего от того отдалившегося парня. Я видел только лучшего друга и счастливые моменты с ним. Мысли о нем все реже и реже посещали меня. Однако, может быть, где-то там, глубоко внутри меня была искра, от которой могла снова вспыхнуть эта дружба. Нужно было только зажечь.

Полученное письмо стало этой самой искрой. Я за несколько секунд вновь вспомнил все, что было между нами, и только хорошее. Наши разногласия, недопонимание перестали существовать. Эх, если бы я увидел его еще там, на вокзале, то чтобы сделал? Думаю, я бы его просто обнял. Без слов, без слез. Просто обнял. Я бы даже не посмел и намекнуть о прошлом. И судя по письму, думаю, Костя бы ответил тем же. И в этот момент я обратил внимание на «день рождения». Как же так? Я и не вспомнил что у него день рождения. Да и прилетел ровно так, что уже завтра. Повезло ли? Случайность? Не знаю… Ему нужно что-то подарить!

Я понимал, что нужно подарить что-то важное, особенное, но решил отложить на «завтра», когда буду в торговом центре, там легче выбрать. «Завтра пораньше встану и поеду»,– подумал я.

Я взглянул на часы, и оказалось, что уже почти 21.00. «Ох, я ничего не ел с самого утра, с самого моего приезда »,– нужно было идти в магазин. Вынув кошелек из сумки, я положил его в карман брюк, обулся и вышел из квартиры. Выйдя из подъезда, я посмотрел наверх. Солнце уже скрылось, и по всему небу растекся лунный свет, на нем сверкали звезды. Около большого пушистого облака пролетал самолет, оставляя за собой белые следы. «Когда-то на таком же я отсюда улетал»,– подумал я и пошел в сторону магазина. И пробыл я там достаточно долго, выбирая тщательно продукты. Но дома остановился на самом простом и любимом: макаронах с сыром. В нескольких шкафчиках я нашел посуду для готовки и начал действовать. Пока закипала вода, я разобрал пакеты, отложил бутылку коньяка: « Подарю Косте с подарком, которого еще нет». Время шло, а я успел заварить себе с вишней и капелькой меда чай, ароматный запах которого наполнил всю комнату, один из моих любимых. Даже открыл печенье с шоколадной крошкой, и только после продолжил готовить макароны.

Когда я поел, было уже около 23 часов. Но спать мне не хотелось. Я посмотрел телевизор, почитал книгу из шкафа, но глаза даже не слипались. Я подумал, что, может быть, лежа в кровати, я быстрее усну. Разделся и, расстелив постель, нырнул под одеяло. Но в мою голову лезло слишком много разных мыслей, не связанных между собой. Так я уснул около 3-х часов ночи.

Проснулся я от яркого света из окна. Вокруг пахло свежестью, скорее всего от простыни, подушки. Я попытался прокрутить весь вчерашний день в голове и вспомнил, что должен сейчас ехать за подарком. Я сел, скинув с себя одеяло подальше, на край кровати со стороны окна. На стуле лежала моя одежда. Та-а-к, во что бы приодеться? Порыскав по дому, я понял, что мама забрала к себе всю мою одежду, наверное, чтобы не пылилась. Запасная у меня была, но, казалось, что она сейчас тут не подходит. Пришлось довольствоваться тем, что было на стуле. Зашел в ванную, которая находилась в коридоре справа, предварительно забрав все, что мне нужно, из сумки. В зеркале я увидел непричёсанного и сонного чудака, захотелось смыть себя такого. Забежал на кухню, сварил кофе, сделал бутерброд и, быстро перекусив, выскочил из квартиры.

Выходя из подъезда, задумался: «Я до сих пор не видел ни одного соседа. Это странно». Воздух на улице был безупречно чистый и свежий. Кругом растеклись лужи, и я понял, что ранним утром шел дождь. Но я его не слышал, я спал очень крепким сном. На небе не осталось ни единого облачка, если бы не эти лужи… Перепрыгивая через них, я дошел до остановки, сел на автобус и прибыл в нужно место.

Торговый центр изменился с тех пор, как я его знал. Его перекрасили в желтый цвет, слегка удлинили, и, как я понял, добавив третий этаж, сделали открытую крышу, на которую можно выйти. Я пошел к ближайшему ко мне входу. Народу было много, я даже не знал, что конкретно мне нужно. Подняв глаза, я увидел на втором этаже кинотеатр, с которым было связано одно из самых теплых воспоминаний.

Это был день рождения Кости, и я впервые оказался здесь. Наши семьи решили приехать именно сюда на фильм, названия которого я даже не помню. Мы пришли немного раньше и томились в ожидании. Сидеть спокойно мы не могли. Вокруг все пахло попкорном, разными сладостями и газировкой. С нами был брат Кости, которого все звали Александром, хотя ему только недавно исполнилось три года, он хорошо нас понимал. Мы же с ним много дурачились. Родители почти не обращали на нас внимания и больше разговаривали между собой. Да и мы в свою очередь не пытались понять их разговоры, нам просто было весело. То Саша за нами бегал, то Костя, то я за ними, и так по кругу. Кажется, будь мы дома, мы бы прошлись по квартире, как ураган. Но вот долгожданный звонок. Мы входим в зал. Мне показалось, что где-то внутри я даже прокричал «Вау!», такие были сильные эмоции. Когда фильм закончился, мы вышли из кинотеатра и пошли в какую-то кафешку. Родители заказали нам огромную пиццу, не прошло 10 минут, как мы ее съели, после чего взяли еще одну. Этот день был переполнен радостью, потом в школе мы долго еще не могли успокоиться…

Итак, на первом этаже ничего интересного я не нашел. Только начал подниматься на 2 этаж по лестнице, как услышал, что музыка остановилась, и в микрофон сказали:

–Потерялась девочка Настя, 6 лет. Темно-русые волосы и карие глаза. Одета в черную кофту и джинсы, розовую куртку, на голове – красная кепка. Просьба, сообщить о местонахождении девочки службе информации на 3 этаже. Настя, если ты слышишь, тебя ищет твоя мама.

Снова зазвучала музыка, которая была мне не по душе. Я задумался, так как вспомнил один случай.

В детстве я пришел с отцом на Новый год в парк. Мой папа держал меня за руку и только изредка сажал на свои плечи. Там было море народа, можно было отойти на метр и уже заблудиться. Все сначала шло хорошо, мы смотрели концерт, слушали разные песни, танцевали. Объявили салют, установка стояла очень близко к нам. Когда пошли залпы, я испугался, резко вырвался из рук отца и убегал все дальше, быстро теряясь в толпе. В это время я не хотел понимать, что могу заблудиться, мне просто хотелось спрятаться от своего страха. Так и случилось. Я остановился где-то возле забора и постепенно начал успокаиваться. В это время мой отец кричал в толпе мое имя, но я его не слышал. Я прислонился к забору и присел, не сдерживая горьких слез. Я понимал, что теперь могу не найти своего отца, и мне становилось еще страшнее. Так я просидел, как мне показалось, несколько минут, смотря на людей, которые в колпаках Санта-Клауса веселились и не замечали меня. И вдруг я увидел, как мой отец медленно пробирается сквозь толпу, высматривая, но не замечая меня. Я вскочил и быстро подбежал к нему, обнял и сказал со слезами на глазах:

–Прости!

В его глазах отражалась буря эмоций: и радость, и злость, и страх за меня.

Но он, сдержавшись, опустился на колени, положил руки на мои плечи, и сказал то, что я запомнил на всю жизнь.

– Ох, сынок. Главное, что ты сейчас тут, рядом.

После последней фразы он меня обнял, прошло мгновение, он продолжил:

– Ты все правильно сделал, остановился, хотя мог дальше бежать. Помни, если ты потерялся, нужно остановиться и подумать.

Он продолжал еще что-то говорить, но я уже не слушал.

Пока вспоминал, я прошел большую часть 2 этажа. Одурманивал запах выпечки, парфюмерии, новых книг… Можно было уже и остановиться возле прилавка, если б я случайно не увидел вдалеке ту самую девочку. Она мне сначала и не показалась потерянной, ходила, наблюдала за всем. Я, ускорив шаг, догнал ее, наклонился и развернул ее к себе лицом.

–Постой, Настя? Тебя ведь так зовут?– спросил я. У нее были большие золотистые карие глаза, длинные кудрявые волосы, а все лицо усыпано светлыми веснушками.

После того как я договорил, она быстро осмотрела меня и кивнула.

– Ты не из разговорчивых, я вижу, но ладно… Настя… Ты знаешь, что тебя мать ищет?– девочка продолжала молчать, лишь покрутила головой.

–Ага, ладно. Слушай, она очень волнуется, и ей будет очень больно, если ты не найдешься. Если ты хочешь, я могу тебя к ней проводить,– я осторожно протянул ей руку.

Она, оглядевшись, немного подумала. Но после этого с улыбкой положила свою руку в мою. Мы направились к службе информации. Пока мы шли, она, прыгая с одной ноги на другую, не сказала ни одного слова, лишь с улыбкой смотрела по сторонам. Я все время думал, а что если бы с ней заговорил не я, что если бы кто-то другой? Столько вариантов прокрутил в голове. Но ничего не случилось, и это хорошо.

Я уже издалека увидел ее мать. Она стояла около стойки, вытирая слезы платком. Она была в сером пальто, в белой экстравагантной шляпе, из-под которой выглядывал пучок рыжих волос. На одной руке висела небольшая темно-красная сумка, а в другой серебристый бумажный пакет, доверху наполненный. Она нас не замечала. Все время плакала, пока мы не подошли вплотную. Когда она увидела нас, словно застыла. Прошло несколько мгновений, она вытерла слезы и, слегка присев, начала обнимать девочку.

–Настенька моя, как же ты так ушла, потерялась. Знаешь, как я волновалась? Тебя не было около трех часов. Я 5 раз объявляла про тебя, а ты как будто не слышала. Больше так не делай, ладно?

Я подумал: «3 часа, 5 объявлений, но ни один человек не подошел и не отвел ее к матери, почему так? Где она была все это время? И почему никто не помог…». Но не успел я об этом подумать, как мать девочки резко перевела свой взгляд на меня, и только сейчас я увидел ее лицо. Небольшие губы, маленький заостренный нос. Однако я остановил свой взгляд на больших карих глазах, с которых стекала черная тушь, они покраснели от слез. Тем временем она продолжила:

–Боже, спасибо… Большое спасибо, но кто Вы?– не дав мне ответить, продолжила,– может быть, вам помочь чем-либо? Дочь для меня все, я готова ради нее на все.

–Нет, нет, мне ничего не надо,– нахмурясь, пробормотал я, собираясь уйти.

–Но вы за чем-то же приехали сюда? Одни. Значит вам что-то нужно. Позвольте отблагодарить человека, который вернул мне мою дочку,– пока она говорила, Настя уставилась в пол, как будто что-то там увидела.

Я задумался, говорить ли о том, что я приехал за подарком другу, незнакомому человеку, или не стоит. Но прошло мгновение, и я все же решился.

–Да так, подарок другу хотел купить, а найти что-то особенное не могу,– отнекивался я, почесывая свои черные волосы, а после договорил,– не знаете, где…

Не успел я договорить, как она перебила меня:

–Так, подожди, сынок, у меня кое-что есть,– и, раскрыв сумку, начала в ней что-то искать.

Я не стал ей мешать, может быть, оттого, что мне было интересно, что она покажет, может быть, от– того, что выбора толком-то и не было. Она достала что-то в зажатой руке.

–Дайте ладонь!

Я, немного подумав, неловко протянул руку. Она взяла ее и приложила к своему кулаку, раскрыв его. На мою ладонь упало что-то небольшого размера и округлой формы. Когда она отпустила мою руку, я увидел в своей руке кольцо. Синий камень посередине, который обволакивал черный металл, сама текстура металла походила на кожу какой-то рептилии. Я решил, что это кольцо – слишком дорогое вознаграждение, и потому покрутив головой, протянул обратно руку и сказал:

–Нет, не надо. Оно наверно слишком дорогое… Или много значит для вас… Я не могу взять, понимаете?

–Да что Вы. Нет, ничего особенного. Я даже не знаю, зачем кольцо у меня в сумке все время лежит. Да и не дорогое, вроде бы. Я, конечно, не помню, сколько стоило, но неважно же ведь, правда? Наверно, только так я могу проявить благодарность. Понимаете ли, Вы единственный, кто помог мне и моей дочурке? Так что, не обижайте.

Не успел я что-то сказать в ответ, девочка потянула свою маму в противоположную сторону. Я понимал, что я вряд уже смогу вернуть это кольцо. Женщина оказалась очень настойчивая. Я положил кольцо в сумку и двинулся в сторону выхода. Пока шел, я уже представлял встречу с Костей. Выйдя на свежий воздух, я посмотрел на часы и понял, что опаздываю. Было уже 16 часов, я быстро побежал к остановке, на которой как раз стоял автобус.

Спокойно доехав до дома своего друга, я вышел и дошел до его подъезда. Подняв палец к домофону, я задумался: «А помню ли я его квартиру? Я помню, на каком этаже он живет. На восьмом. Помню, какая дверь. Первая справа, сразу при выходе из лифта. А квартира? Квартира-а у него… Не помню». Я начал набирать первый попавшийся номер, но, не успел это сделать, неожиданно открылась дверь, вышел какой-то мужчина из подъезда. И я быстро проскользнул за металлическую дверь.

Поднялся на восьмой этаж и нажал на звонок. Но дверь никто не открывал. Я нажал снова, вдруг не услышал. Ситуация повторилась вновь. «Который час? 16:30. Может, он куда-то ушел, или занят какими-то делами, что не может подойти? Нет, квартира точно его!»– подумал я. Позвонив еще раз, я подумал, что нужно подождать. Прошло 5 минут.

За это время я успел рассмотреть это место. Я тут часто бывал, ведь это квартира принадлежала его родителям. Когда они купили новую, он остался жить здесь. Помню, мы еще детьми бегали по всему подъезду. Звонили в какую-нибудь квартиру, сверху или снизу – не важно, и бежали со всех ног. Нас так ни разу и не поймали. Где-то на стене должна быть надпись: «И и К друзья навсегда», но, видимо, недавно здесь сделали ремонт. Верхнюю половину забелили, а нижнюю сделали синей. Появились другие надписи.

Приложив к двери свое ухо, я ничего не услышал. «Может быть, и вправду ушел куда-то»,– проговорил я. Прошло 10 минут с того момента, как я пришел, но в квартире тишина. «Может быть, дверь открыта?»– уже нервничал я. Попробовал прокрутить ручку, и, к моему удивлению, дверь открылась.

Я зашел в необычайно высокую квартиру, попробовал позвать Костю, ответа не услышал, да не надеялся уже. Я разулся, и увидел только одну пару обуви. «Если Кости нет, то может запасная?»– подумал я и посмотрел на вешалку слева от входа, на которой почти не было курток, и вошел в зал. Вокруг стоял запах жареной курицы. А вокруг было все как-то слишком уж чисто для Кости. Видимо, и вправду подготовился. Спереди была дверь, как я помнил, в туалет. Там свет не горел. В центре был маленький столик, под которым на полке валялись какие-то книги и журналы. Слева от него был диван черного цвета, над которым висела картина с каким-то пейзажем. Напротив был небольшой выключенный телевизор, стоящий на тумбочке. Но эта комната была пуста.

–Костя! Ты тут?– проговорил я, в надежде, что меня сейчас встретят,– Костя? Это я, Илья…

Но никто не ответил. Я пошел направо и вошел в кухню, где меня встретило окно с прекрасным видом на двор, по которому бегали несколько детишек. На кухне я заметил наполовину опустошенный коньяк, вокруг были разбросаны клочки бумаги. Я еще с иронией подумал, что не зря все же свой принес, а то тут уже и без меня хорошо отметили. Я положил свою сумку с кольцом и бутылкой около плиты, слева от окна. Заглянув в холодильник, я увидел в нем торт, множество салатов, в общем, много еды, но было странно, что к ней даже не притронулись. Я подумал, что, может быть, еще не начинали праздник, и пошел обратно в зал. Но почему коньяк выпит? Вопрос, на который я еще не мог дать ответа. Оставалась только одна комната, слева от входа на кухню. Но, не успев в нее войти, я увидел Костю.

В узкой комнате за ним виднелся выход на балкон с закрытыми окнами, стояла слегка расправленная двухместная кровать, с покрывалом цвета мандарина. Возле нее несколько деревянных шкафов, а между двумя стенками висел достаточно высоко турник. На полу лежал индийский ковер, который он любил. Сам он был одет в свои любимые черные брюки, оранжевую в красную полоску кофту, из-под которой выглядывала белая в клеточку рубашка. Лицо было бледное, худое, я не помнил его таким. В этот момент я понял, почему же он не мог открыть эту дверь. На ковре лежал стул, над которым висел, покачиваясь, человек с обмотанной вокруг шеи веревкой. Это и был Костя.