По прихоти судьбы

Глава 8

Алекс придирчиво осмотрела себя в зеркале ванной. Домашние косметические процедуры сотворили чудо. Алекс наконец-то представилась возможность по-настоящему принять ванну и сделать маникюр. Волосы снова стали мягкими и блестящими и свободно ниспадали на плечи. За время пребывания на яхте ее от природы бледная кожа, несмотря на щедрое применение солнцезащитного крема, приняла персиковый оттенок, что удивительно шло Алекс.

Да, она не зря потратила полдня на приведение себя в порядок. Жаль только, что некому восхититься результатом.

С тех пор как она разыграла драматическую сцену расставания, понимая, что идет на огромный риск, прошло около суток. К вечеру Алекс начала подозревать, что сделала ошибку. Со Стормом нельзя проводить такие эксперименты.

Алекс уже жалела, что не согласилась с его планом. Погнавшись за большим, она лишилась даже тех нескольких дней, которые могла бы провести с ним на яхте, пока они плыли до Джекилла.

Господи, как же она была наивна, воображая, будто Сторм бросится за ней! По-видимому, она приняла желаемое за действительное, переоценила глубину его чувств.

Но что сделано, то сделано, и Алекс не желала унывать. Сторм называл ее Скарлетт, и, как героиня известного романа, она подумает о неприятном завтра. А сегодня она наденет новое белое платье с кружевным лифом и длинной пышной юбкой, спустится в открытый ресторан при отеле и закажет себе хороший обед. После обеда она в одиночестве прогуляется по пляжу, протянувшемуся у подножия холма. Если повезет, ей удастся по меньшей мере часа два не изводить себя мыслями о загадочном зеленоглазом пирате.

— Принцесса, у вас появилась дурная привычка знакомиться с мужчинами в барах. Разве вы не знаете, что это опасно?

При звуке знакомого голоса, мягкого и одновременно властного, сердце Алекс пустилось вскачь. Оглянувшись, она наткнулась на взгляд зеленых глаз и почувствовала, что расплывается в улыбке. Значит, он не снялся с якоря без нее!

— Да, действительно, недавно я имела случай убедиться в этом.

Алекс очень обрадовалась Сторму, но момент был не самый подходящий. Всего лишь за минуту до появления Сторма какой-то юнец, оставив своих приятелей возле стойки бара, взял стакан белого вина и подсел за ее столик. Уставившись ей в глаза, он сказал:

— Я не смогу заснуть сегодня ночью, если позволю прекрасной леди обедать в одиночестве.

Неужели на свете осталась хоть одна женщина, способная клюнуть на такую банальность? Во всем облике парня чувствовался типично студенческий апломб, и Алекс вспомнила, что в это время у студентов весенние каникулы. Вероятно, он возомнил себя этаким жеребцом, а ее принял за дамочку бальзаковского возраста, которая будет рада вниманию молодого красавца. Алекс уже собиралась послать его куда подальше, но Сторм опередил ее:

— Проваливай, сосунок.

Он не повысил голоса, в нем даже не чувствовалось особой злобы, но юнец вскочил со стула с отменной быстротой.

— Все в порядке, нет проблем. Я не знал, что леди уже… занята.

— Что ты здесь делаешь, Сторм? Почему ты не на пути к Тринидаду? — Алекс старалась говорить непринужденным тоном.

Он взял со стола меню, повертел в руках и положил обратно.

— В порту сейчас стоит много яхт, потрепанных сильным штормом. Некоторые из них получили тяжелые повреждения и требуют серьезного ремонта. Я решил задержаться и помочь морякам.

«А ты думала, он признается, что не смог вынести мысли о разлуке с тобой?» — мысленно усмехнулась Алекс. Нет, конечно, она на это не рассчитывала, но ведь мечтать никому не запрещается.

— Это очень великодушно с твоей стороны.

Сторм пожал плечами. Алекс уже поняла, что обычно он пожимает плечами, когда пытается сделать вид, что данный вопрос его не очень интересует.

— У меня есть время, есть оборудование, которое им понадобится, и я умею сваривать под водой. Почему не помочь людям, когда есть возможность?

— Надо полагать, деньги, которые ты заработаешь, придутся весьма кстати. — Не слишком тонкий намек, но Алекс страшно хотелось узнать, чем же Сторм зарабатывает на жизнь и на свое хобби.

— Я никогда не беру денег с тех, кому помогаю отремонтировать лодку. — Казалось, Сторм обиделся. — За кого ты меня принимаешь?

— Ладно, оставим это. Ты так и не объяснил, что делаешь в моем отеле. Как ты меня нашел?

— Остров занимает десять квадратных миль, отелей тут не много, и чтобы тебя выследить, не обязательно быть выдающимся детективом.

— На самом деле я хотела спросить, зачем ты меня искал?

— Хотел пригласить тебя на обед.

— Зачем?

— Александра, у тебя ужасная манера напирать на мужика до тех пор, пока окончательно не припрешь его к стенке!

— Не на любого мужика, а только на тебя. И только в тех случаях, когда ты не оставляешь мне выбора. — Она усмехнулась. — Ну, давай же, отвечай.

Сторм вздохнул, явно раздосадованный.

— Хорошо, ты победила. Я не понимаю, что происходит между нами, но только знаю, что не готов от этого отказаться. Пока ты остаешься на острове, я тоже здесь остаюсь. Такая причина тебя устраивает?

— Отличная причина.

Признание Сторма означало переломный момент в их отношениях. Алекс дорожила им не меньше, чем дорожила бы объяснением в любви. «Притормози, не торопи события», — приказала она себе.

— Кажется, ты собирался пригласить меня куда-то на обед?

— Куда пожелаешь.

— Мне нравится этот ресторан, и я слышала, здесь очень хороши фирменные блюда. Пообедаем здесь?

Сторм долго смотрел ей в глаза. Наконец Алекс услышала короткое слово, вместившее сложную гамму чувств:

— Да.

Наслаждаясь вкусной едой и неторопливой беседой, они просидели за столиком больше двух часов. Оказалось, что при желании Сторм может быть прекрасным собеседником.

Только одно ей не нравилось: играя роль безупречного джентльмена, Сторм умерил свой пыл. Не было больше обжигающих взглядов, от которых у Алекс загоралось все внутри, он перестал и дотрагиваться до нее, хотя ей страстно хотелось вновь почувствовать прикосновение его шершавых рук. Взгляд Сторма был прикован к ее лицу и ни на мгновение не опустился хотя бы к глубокому вырезу платья.

Что с ней такое стряслось? Она же никогда в жизни не старалась одеваться соблазнительно, ей никогда не хотелось, чтобы ее воспринимали только как сексуальный объект. Но со Стормом все стало по-другому, похоже, познакомившись с ним, она вычеркнула из своего словаря слово «благоразумие».

После десерта они не сговариваясь вышли на деревянную лестницу, которая спускалась по склону холма к пляжу. Алекс сняла босоножки, бросила их у нижней ступеньки лестницы и пошла по песку босиком. Сторм тоже разулся. Полная луна заливала серебристым светом песок и воду. Тихий шорох моря заглушал все остальные звуки. Казалось, Алекс и Сторм попали на необитаемый остров.

Сторм взял ее за руку. От долгожданного прикосновения Алекс тихонько ахнула. Сторм переплел ее пальцы со своими.

— С тобой все в порядке?

— Теперь — да, просто я боялась, что ты решил ко мне больше не прикасаться.

Сторм рывком прижал Алекс к себе, сомкнув руки у нее за спиной.

— Господи, Принцесса, я так старался вести себя за обедом как благовоспитанный джентльмен, что чуть с ума не сошел!

От его честного признания у Алекс перехватило дыхание и ослабели колени. А может, вовсе и не от признания, а просто от одной его близости.

— Но зачем ты это делал?

— Я боялся, что если я посмотрю на тебя так, как мне хочется, коснусь тебя там, где мне хочется, то ты подумаешь, что меня интересует только секс.

Они стояли вплотную друг к другу, и Алекс явственно ощущала его возбуждение.

— Сдается мне, секс все-таки сыграл в твоем возвращении не последнюю роль.

— Сыграл, но дело не только в нем, — хрипло ответил Сторм. — Хотя, признаться, сейчас все остальное волнует меня куда меньше.

— Покажи, что тебя волнует.

Сторм стремительно завладел ее губами, и Алекс в тот же миг подхватил водоворот его желания. В поцелуе Сторма чувствовалась несдерживаемая страсть сильного мужчины, которого никогда не удастся приручить полностью. Но Алекс и не думала его приручать, она упивалась его неистовством.

Она приоткрыла губы ему навстречу и стала кончиком языка дразнить его язык, приглашая его проникнуть глубже.

Она с головой тонула в наслаждении, выгибаясь навстречу Сторму, зазывая, предлагая себя. Руки ее скользнули вверх по его рукам, плечам, зарылись в его волосах, а тело все плотнее прижималось к нему и не могло насытиться его близостью.

Вкус, запах Сторма, настойчивые движения его языка — все воспламеняло ее чувства. Желание нарастало, грозя затопить собой все, превращаясь в ненасытный первобытный голод.

Сторм оторвался от ее губ и проложил горячую влажную дорожку поцелуев по ее шее вниз. Его губы задержались там, где она оставила не застегнутыми две верхние пуговицы платья. Он лизнул нежную кожу, потом еще раз. Алекс покачнулась.

Он поддержал ее, обнимая рукой за спину, и провел пальцами вдоль верхнего края кружевной ткани, прикрывающей выпуклости грудей.

— Сквозь кружева просвечивает кожа. Что на тебе надето под этим?

— Ничего.

Сторм застонал и сквозь тонкую ткань сомкнул губы вокруг соска, затягивая его во влажное тепло своего рта. Алекс не смогла сдержать стон.

Каждый толчок сердца вместе с кровью посылал по телу волны горячего, острого желания. Без Сторма она чувствовала себя пустой, бесконечно одинокой, половинкой человека. Чтобы стать целой, она должна соединиться с ним.

— Сторм, пожалуйста, я умираю от желания.

Его потемневшие от страсти глаза блеснули в темноте неистовым огнем.

— Я тоже.

— Моя комната…

— Нет, здесь, сейчас.

Алекс с трудом разлепила ресницы. Яркий утренний свет освещал то, что осталось от ее нового белого платья. Ночью, в пылу страсти, она ничего не заметила, а потом у нее едва хватило сил подняться по лестнице, добраться до своего номера и рухнуть в постель.

Мечтательно улыбаясь, Алекс свернулась клубочком на кровати. Она бы с радостью пожертвовала весь свой новый гардероб в обмен на наслаждение, которое Сторм подарил ей ночью на песке. Она даже не возражала против его возвращения на яхту, получив от него еще одно бесценное признание.

Сторм сказал, что не останется с ней на ночь только из-за того, что слишком этого хочет. Рядом с ней Сторм не мог оставаться равнодушным, он уже увяз, и очень крепко, правда, еще не смирился с этим.

Алекс сладко потянулась, потом встала и пошла принимать душ. Ей хотелось петь и смеяться. Сторм собирался с утра поработать в порту, а позже обещал за ней зайти. Сторм начал за ней ухаживать.

В два часа дня, когда он зашел за ней в отель, она еще более укрепилась в своем мнении. Сторм подарил ей желтый цветок орхидеи и сам воткнул ей в волосы. Этот романтический жест был для него так непривычен, что Алекс радостно засмеялась. Она почувствовала себя юной, кокетливой и очень счастливой. Сторм тоже был на удивление весел и разговорчив.

— Ты еще не знаешь, что я для нас приготовил. Уверен, тебе понравится.

На улице он усадил ее в открытый джип с правым рулем.

— Где ты его раздобыл? — удивилась Алекс.

— Взял напрокат в городе.

Он лихо вывел машину со стоянки при отеле и перестроился в левый ряд. Алекс придержала рукой цветок: не хотелось бы потерять первый подарок от Сторма.

Они приехали в порт. Сторм достал из-под заднего сиденья сумку-холодильник и одеяло. Выйдя на пирс, он направился не к своей яхте, а совсем в другую сторону.

— Мне следовало догадаться, что ты привезешь меня в порт, — шутливо заметила Алекс.

Сторм резко остановился, вид у него вдруг стал совершенно подавленный.

— Я не знал, что ты будешь против. Мы можем отправиться и в другое место, только скажи куда.

Алекс погладила его по щеке. Сторм брился вчера, и ее пальцы царапала отросшая щетина.

— Я просто пошутила. Что бы ты ни задумал, я не против.

Лицо Сторма сразу просветлело.

— Ладно, тогда пошли. — Он привел ее к якорной стоянке, где на лазурных волнах покачивалась маленькая парусная яхта. — Я решил познакомить тебя с основами парусного спорта. На сегодня я арендовал «Верность» — это почти такая же яхта, как та, на которой учили меня.

Алекс постаралась скрыть охватившее ее радостное возбуждение. Разделить с ней свое любимое занятие — самый лучший подарок, какой он только мог преподнести.

У берега оживленно сновали лодки, поэтому они немного отошли на веслах в открытое море и только потом поставили паруса.

— По-моему, это гораздо проще, чем управлять «Кривой дорожкой», — сказала Алекс. — Кто давал тебе первые уроки?

— Дед, старик Энгус. Когда я родился, ему исполнилось уже шестьдесят восемь лет, но он оставался еще крепким моряком. В те времена он даже участвовал в престижных регатах. Он умер, когда мне стукнуло шестнадцать, но за десять лет дед успел кое-чему научить меня. Тем, что я сегодня умею, я во многом обязан ему.

Сторм впервые упомянул о чем-то касающемся его семьи.

— Дело происходило в Ньюпорте?

Он утвердительно промычал. На протяжении следующего часа Сторм говорил почти без умолку, объясняя Алекс, как работает то или иное устройство, посвящая ее в тонкости парусного спорта. Все это время он непрестанно находился в движении, маневрируя их маленьким суденышком с мастерством и уверенностью, к которым Алекс уже привыкла на борту «Кривой дорожки».

Ее снова поразила мысль, что из Сторма мог бы выйти великолепный учитель мореходства. Он знал и любил свой предмет, но что еще важнее, похоже, ему очень нравилось обучать этому искусству других.

На втором часу плавания они обошли, не причаливая, несколько островов, большей частью необитаемых. Наконец Сторм указал на один островок:

— Здесь мы пристанем. Когда войдем в бухту, следи за глубиной.

Алекс сбросила ботинки, и вскоре они вместе, демонстрируя, как ей показалось, великолепную слаженность, плавно пристали к берегу, убрали паруса, спрыгнули в мелкую воду и вдвоем вытащили лодку на берег.

— Ты способная ученица, Александра, и из тебя выйдет полезный член команды.

Она покраснела, польщенная похвалой.

— А ты — хороший капитан. — Она огляделась. Ярдах в десяти от берега за полосой чистого белого песка начинались заросли пышной тропической растительности. — Где мы?

— В Разрушенном Иерусалиме. Название звучит трагически, но место красивое, правда?

— Красивое. Нет, восхитительное. И дикое. — Алекс огляделась вокруг.

Сторм принес одеяло и поставил сумку на песок под деревьями.

— Я почти забыл, какая тут красота. И отличные условия для парусного спорта. Даже жаль, что я так долго здесь не бывал.

— Наверное, тебя манили более экзотические края.

Сторм помолчал, обдумывая ее слова.

— Нет, наверное, истинная причина в том, что я боялся сюда вернуться.

Алекс взяла у него одеяло и расстелила на песке в тени мангрового дерева.

— Что-то мне трудно представить, что ты чего-нибудь боишься, тем более такого райского уголка.

Сторм сел на одеяло, скрестив ноги, и устремил взгляд на океан.

— Принцесса, у тебя когда-нибудь бывали галлюцинации?

Алекс устроилась рядом с ним, зарывшись ступнями в песок.

— Нет, никогда.

— Если будут, ты наверняка решишь, что сошла с ума.

— Расскажи мне об этом.

— Я отплыл с Азорских островов и взял курс через Атлантику на Ангилью[4]. Если бы я прислушался к мнению знатоков, то не выбрал такой маршрут в это время года. Но я тогда вернулся из первого одиночного кругосветного путешествия и чувствовал себя победителем. Наверное, мать-природа решила преподать мне урок.

— Что произошло?

— Ураган застал меня врасплох. Я боролся с ним четыре дня и все это время практически не спал — лишь несколько раз, урывками, привязав себя к штурвалу.

— Шторм был страшнее того, в который мы с тобой попали?

— О, да. Когда он прошел, у меня осталась только одна мысль: поскорее бросить якорь и заснуть. И вдруг, как по волшебству, передо мной возник остров с маленькой тихой бухтой. Я не понимал, как мог находиться так близко от земли и не заметить ее. В бухте я увидел нескольких рыбаков, какие-то дети возились на мелководье и играли на песке. Когда я проплывал, они махали мне руками и кричали что-то дружелюбное. Помню, я махал им в ответ, думая, как мне повезло, что удалось так быстро найти убежище.

Алекс начала массировать ему спину, молчаливо поощряя рассказывать дальше.

— Я бросил якорь, занес в судовой журнал время и координаты, потом спустился в каюту и проспал как убитый двенадцать часов. Когда я проснулся и вышел на палубу, то не увидел ничего, кроме воды. Ни острова, ни бухты, ни людей.

— Не могли же они исчезнуть.

— Они и не исчезли. Их попросту не было. Они существовали только в моем воображении.

— А яхту не могло унести течением, пока ты спал?

— Нет, мои координаты почти не отличались от тех, что я занес в судовой журнал.

Алекс продолжала массировать ему спину, обдумывая его рассказ.

— Все ясно. Просто ты очень устал, и у тебя разыгралось воображение.

— Я тоже так решил. Но, честно говоря, это открытие меня чертовски испугало. Я всегда считал себя свободным от суеверий, свойственных большинству моряков. С тех пор я избегал заходить в Карибское море, уверовав, что если зайду, то мне не уйти живым.

— Что заставило тебя передумать?

— Тот случай не давал мне покоя. Стыдно считать себя трусом. Я решил больше не прятаться и провести здесь сезон ураганов, чтобы, если получится, избавиться от этого страха навсегда.

Алекс глубоко вздохнула, набираясь храбрости.

— Сторм, от чего ты убегаешь столько лет?

Она почувствовала, как напряглись под ее ладонью его мышцы. Она наклонилась и поцеловала его в плечо.

Секунды казались часами. Наконец он сказал с напряжением в голосе:

— Это долгая история.

— У нас полно времени.

Сторм пожат плечами, но спина его оставалась напряженной.

— Какой-нибудь психоаналитик, наверное, сказал бы, что я постоянно бегу из дома, а еще точнее, от своей семьи.

— Неужели в Ньюпорте было так плохо?

— Ужасно.

Алекс возобновила массаж.

— Почему?

— Ты никогда не останавливаешься на полпути?

— Нет, когда речь идет о чем-то важном. А это важно для нас обоих.

— Ну хорошо, только помни, ты сама захотела узнать. — Сторм поднялся и зашагал по пляжу. Алекс ничего не оставалось, как последовать за ним. — Я не вписывался в семью с самого рождения. В лоне семьи нет места изгою.

— Не понимаю.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Конечно, Принцесса, где уж тебе понять. Ты росла образцовым ребенком, любимицей родителей.

— Почему ты называешь себя изгоем?

— Мои родители придерживаются принципа, принятого в британской королевской семье: каждое поколение должно произвести на свет наследника и еще одного сына. Когда я появился на свет, у них уже было три сына, и на мою долю не осталось никаких ожиданий. Может, поэтому я и решил, что лучше быть паршивой овцой, чем пустым местом.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что не оправдал надежды своих родителей?

— Ты попала в самую точку. Они снова и снова давали мне понять, насколько я их разочаровываю. «Ну почему ты не можешь быть лидером, как Джеймс?» «Почему ты не получил высший балл, как Уэстон?» «У Дэниела так много друзей, неужели тебе сложно подружиться с ребятами?» Но самым страшным из моих грехов считался отказ повиноваться. Они стремились диктовать мне каждый шаг, а я не видел в этом смысла.

Алекс стала понимать, почему даже спустя много лет Сторму претила сама мысль о том, чтобы подчиняться кому-либо.

— Даже самый маленький ребенок имеет право на самостоятельность.

— Только не там, откуда я родом. Не помню случая, чтобы я сделал хоть что-нибудь, заслуживающее их одобрения.

— А ты пытался?

Сторм засунул руки в карманы белых шорт.

— Когда я был маленьким, то из кожи вон лез, чтобы стать лучше братьев. Во всем. Но скоро я понял, что паруса и яхты — единственное, в чем я силен, а это не в счет: никто не зарабатывает деньги мореходством.

— Ты хочешь сказать, что единственным мерилом успеха считались деньги?

— Тогда мне так казалось. А годам к двенадцати мне стало все равно. Я хотел только одного: чтобы они оставили меня в покое. Это все, чего я хочу по сей день.

— Ладно, допустим, ты не такой, как все. Но я все еще не могу представить, что семья тебя за это наказывала.

— Значит, у тебя плоховато с воображением. Мои родственнички — мастера по части наказаний. Как еще можно назвать то, что меня отдали в военную школу в возрасте восьми лет? Они решили, что в обстановке строгой дисциплины я научусь подчинению.

— Неужели им не пришло в голову, что ты просто взбунтуешься, нарочно станешь вести себя так, чтобы тебя выгнали из школы?

Сторм замедлил шаг и в первый раз с той минуты, как начал свою исповедь, посмотрел на Алекс.

— А ты, оказывается, гораздо проницательнее любого из моих родственников, Принцесса.

— И все же, Сторм, прошло много лет. С тех пор и ты, и твои родители стали старше, вы должны найти общий язык.

— Ты не поверишь, но в двадцать лет я предпринял последнюю попытку. Вообразил, что смогу стать достойным членом своей семьи. Конечно, моя попытка с треском провалилась, как и все предыдущие.

Алекс вздохнула. Какая-никакая, но у Сторма есть семья, у нее же никого не осталось.

— Я все понимаю, но в вас течет одна и та же кровь.

— По-видимому, моя кровь не того цвета.

— В смысле?

— Сейчас пропасть между нами стала еще шире. Мои братья, как мне не перестают напоминать, смогли добиться успехов каждый в своей области, а я по-прежнему остался никчемным бездельником. Может, они и правы.

— Какая чушь! Не смей себя принижать! А если твои родственники тебя недооценивают, то они просто глупцы. Они что, не понимают, какая нужна сила духа, чтобы в одиночку обойти на яхте вокруг света, и не раз? Разве храбрость, мастерство, надежность, самостоятельность ничего не стоят?

На лице Сторма мелькнула и пропала знакомая ухмылка.

— По сравнению с другими я — неудачник. Мой старший брат отличается деловой хваткой. Он управляет семейной корпорацией, и управляет очень умело. Мои дивиденды растут с каждым годом.

Сторм первый раз упомянул об источниках доходов, позволяющих ему вести свободный образ жизни.

— Продолжай.

— Второй брат стал врачом. Он известный кардиохирург.

— А чем прославился третий?

— Обратил в золотую жилу свое воображение и творческие способности. Он пишет романы и один гребет больше денег, чем двое других, вместе взятые. Все его книги становятся бестселлерами, а снятые по ним фильмы — кассовыми.

— Дэниел Сторм, — догадалась Алекс, вспомнив собрание книг, которые видела на полке в рубке. — У тебя есть все его книги. У меня, кстати, тоже.

— Да, я их покупаю, а как же. Он ловко плетет небылицы. Кроме того, Дэн — единственный в семье, кроме бабушки, кто меня не допекает.

— У тебя столько родственников, а ты общаешься только с двумя?

— Иногда на Рождество, когда есть возможность, я звоню сестре.

Алекс представила, как Сторм проводит Рождество один в каком-нибудь далеком порту, где некому разделить с ним праздничный обед или подарить подарок, и у нее заныло сердце. Она взяла его под руку.

— Чем же отличилась твоя сестра?

— Она — единственная дочь. У нее хорошее образование, светские манеры, она удачно вышла замуж и воспитывает двоих детей, чтобы они выросли добропорядочными гражданами. Чего еще можно требовать от женщины?

Внезапно Сторм остановился и грубовато схватил ее за плечи.

— Как ты этого добилась? Я никогда никому не рассказывал о своей семье, а ты как-то ухитрилась выудить у меня всю подноготную. Я привез тебя сюда вовсе не за этим.

— А зачем?

— Я хотел кое о чем тебя попросить, и мне нужно было создать соответствующую обстановку.

У Алекс затряслись коленки. Интуиция подсказывала ей, что для предложения еще слишком рано.

— Создать обстановку… для чего? — Голос тоже дрожал.

Сторм разжал руки и легонько провел пальцем вдоль ее ключицы.

— Вернись на яхту и останься со мной на какое-нибудь время.

Кровь зашумела у нее в ушах, как морской прибой. Разочарование не помешало ее сердцу забиться чаще.

— Ты уверен, что хочешь именно этого?

— Уверен.

Алекс скрестила пальцы за спиной.

— Интересно, почему ты передумал? Решил, что хороший секс — достаточная причина, чтобы потерпеть мое общество еще некоторое время?

— Секс? — взревел Сторм. — Значит, то, что существует между нами, для тебя нечто вроде курортного романа, который кончается вместе с отпуском?

— А ты хочешь чего-то большего?

Сторм уставился на воду, избегая ее взгляда.

— Я этого не говорил.

— Не говорил.

— Александра, это для меня огромный шаг вперед, я даю тебе все, что могу. Если тебе этого мало — что ж, прости, но дальше я пойти не готов. Во всяком случае, пока.

Алекс обвила его руками и привлекла к себе.

— Мне этого достаточно. Я останусь с тобой столько, сколько ты пожелаешь.

Алекс оставалось только принять то, что он предлагал, и надеяться, что в будущем Сторм сможет дать ей больше. Пути назад у нее не было. Она его полюбила.