По реке Белой к жемчужине Урала - пещере Шульган-Таш

Направление маршрута: г. Белорецк — турбаза «Арский камень» — с. Серменево — с. Узян — с. Кага — с. Нижний Авзян — д. Мурадымово — с. Старосубхангулово.

Расстояние: «Арский камень» — с. Кага —102 км; с. Старосубхангулово — 95 км.

Категория сложности: первая.

Оптимальные сроки: май — сентябрь (зависит от осадков).

Средства сплава: байдарка, катамаран, рафт, надувные лодки.

Экскурсионные объекты: краеведческий музей города Белорецка, скала Арский камень, музей З. Исмагилова в селе Серменево, река Кухтур, скала Доменные воротца, пещера Мурадымовская, скала Башкирская пята (Сарыташ).

Две недели по Агидели

Там, где древние горные хребты Южного Урала, словно сварным швом, накрепко скрепили меж собой две великие евразийские равнины — Русскую на западе и Западно-Сибирскую на востоке, расположен благословенный Башкирский край. Здесь ежедневно, из века в век, несмотря ни на что, с восточных склонов древнего хребта Уралтау начинает свой путь по небосклону Ярило-солнце, извещая всех жителей европейских стран о начале нового дня. Поэтому Башкортостан можно смело назвать краем восходящего солнца!

Здесь, как в музее под открытым небом, можно познакомиться почти со всеми природными комплексами, имеющимися в России, — горными и равнинными, лесными и степными, даже горные тундры можно встретить здесь.

Причудливые скалы, бурные реки и ручьи, в том числе и исчезающие под землей, водопады, озера, многокилометровые пещеры с рисунками человека времен палеолита и многое другое припасла для восхищения людей земля Башкортостана.

Мы приглашаем Вас познакомиться с уникальными уголками природы, местами, где родились, жили и творили выдающиеся личности; с местами, овеянными историческими событиями, связанными со становлением черной металлургии России и Урала, событиями Крестьянской войны 1773–1775 годов под предводительством Емельяна Пугачева и его сподвижника, национального героя Башкортостана Салавата Юлаева. Итак, вперед!

Старинное, почти забытое русское слово «чертог» имеет значение «пышное, великолепно украшенное помещение». Именно такой неповторимой по красоте и предстает река Белая, называемая народом Агидель.

Начинается она неподалеку от города Белорецка — в межгорной долине хребтов Аваляк и Уралтау.

Самобытна и красива эта река — главный приток реки Камы. Лишь немногим уступает она ей по своей протяженности и многоводности. По своей длине в 1434 км она входит в число 20 крупнейших рек России и 50 крупнейших рек материка Евразия. Красивы и разнообразны окружающие ее ландшафты. Самобытен растительный и животный мир, веками хранимый красавицей рекой в своей долине, покрытой лесами, цветущими лугами, полянами.

На своих берегах река приютила десять городов, сотни сел и деревень, стала свидетельницей многих исторических событий, начиная от истоков человечества, о чем свидетельствует всемирно известная пещера Шульган-Таш с рисунками человека времен палеолита — каменного века. Овеянная легендами старины глубокой, река Белая с каждым годом становится все интересней и привлекательней как для ученых, жителей республики, так и для жителей России, ее гостей. Предлагаемый маршрут проходит по двум административным районам республики — Белорецкому и Бурзянскому.

Их природные условия и возможности удивительно благоприятны для развития почти всех видов туризма и проведения туристских соревнований самого высокого ранга. Так, в 1960 году под Белорецком, близ скалы, называемой Арским камнем, проводились Вторые Всероссийские соревнования по туризму. Не случайно здесь же были проведены финал Третьих Всесоюзных туристских соревнований школьников, а затем и несколько всесоюзных и всероссийских соревнований отрядов спасателей МЧС. Благодатно и гостеприимно это место.

Возникновение города Белорецка относится к середине XVIII века — к началу расцвета черной металлургии на Урале. В 1747 году с помощью местных жителей-башкир была открыта знаменитая гора Магнитная. Но из-за того, что в районе той горы отсутствовал лес, а для выплавки металла в то время использовался древесный уголь, Белорецкий чугуноплавильный и железоделательный завод построили на значительном расстоянии от горы, на реке Белой. Основали его братья Твердышевы на участке земли в 200 тысяч десятин, купленном ими у местных башкир почти за бесценок — всего за 300 рублей. 176 лет, вплоть до 1923 года поселение при этом заводе называлось «село Белорецкого завода» и лишь потом стало именоваться городом Белорецком. Сейчас в нем проживает около 100000 человек.

По преданию, на месте Белорецка два с лишним столетия назад стояла юрта башкира Баима. Место для кочевья было привольное: и пастбища имеются для косяков кобылиц, и всякого зверя в лесу полно для охоты. Жить бы да радоваться, бишбармак кушать и кумысом его запивать, да на беду Баима в горе Аряс на берегу Яика обнаружили большие залежи железной руды, как раз там, где в стародавние времена башкиры варили сталь примитивным сыродутным способом. Окрестности той горы безлесные, вот и глянулись купцу Твердышеву пригожие для завода Баимовы угодья: река тут удобна для запруды, а лесу вокруг — завались. И начал он торговаться с Баимом, чтобы землю купить. Дам тебе, говорит, каравай хлеба, топор и медный казан, а взамен попрошу немножко землицы, которую можно измерить бычьей шкурой. Сколько она земли закроет, та и моя. Засмеялся Баим, согласился, думал, шутит купец: много ли земли накроет шкура даже самого крупного быка? А купец хитрым оказался. Нарезал он из шкуры тонюсенькие ремешки, связал их в длинную веревку и окружил ими чуть ли не все кочевье. Что оставалось делать Баиму? Сам договор подписывал. Пришлось убираться со своей земли прочь и переселяться за Уралтау. Там и до сих пор находится деревня под названием, Баимово. А люди еще долго называли то место, где строился железоделательный завод, Баимторган, то есть «тут жил Баим».

Так красочно пересказывает дошедшее до нас предание башкирский писатель Рим Ахмедов в своей замечательной книге «Слово о реках, озерах и травах».

«Ой, Урал, Урал! Ты, Уралище, — становой хребет страны!» — так поется в народной песне, посвященной Уралу. Действительно, уральские заводские города как будто нанизаны на шестидесятый меридиан. На юге они начинаются в раскаленных Мугоджарах, что в переводе с казахского означает «горы колдунов или магов», проходят через Оренбуржье и «шагают» вплоть до самой Воркуты в Приполярье. По-разному складывались их судьбы, но никогда не были легкими. Наверное, поэтому помимо металла и оружия здесь ковался уральский характер жителей: смелый, решительный, свободолюбивый.

Название «Урал» происходит либо от хантыйского слова «урр», что означает «цепь гор», либо от тюркского «аралтау», то есть «остров-гора», либо, наконец, от башкирского «урал», что значит «пояс». В западноевропейских древних литературных источниках эти горы долгое время назывались Рифейскими. В русских летописях обычное его название — Камень, иногда — Каменный пояс, Поясовый камень, Земной пояс, Поясной камень.

Южный Урал до конца XVIII века назывался горами Яицкими. Лишь в конце столетия официальным указом Екатерины Второй всю горную систему было велено именовать Уралом, чтобы стереть из памяти людской грозные события Крестьянской войны 1773–1775 годов, охватившие Яицкие горы и бассейн реки Яик, то есть Урала.

Горный Урал, занимающий площадь около 0,5 млн кв. км, издавна славится удивительным скоплением разнообразных минералов, руд и драгоценных камней. На протяжении трехсот лет рудознатцы и горщики ходили по горам в поисках новых месторождений и ежегодно открывали залежи руд, россыпи драгоценных металлов и самоцветов.

Горные богатства Урала издавна привлекали внимание промышленников и исследователей, причем изыскания эти распространялись и на Южный Урал.

В результате целенаправленных экспедиционных поисков и случайных открытий месторождений руд, сделанных местными жителями на территории тогдашней Башкирии, стали строить железоделательные и медеплавильные заводы. В основном строили их по берегам рек. Для выплавки металла использовали привозную руду и древесный уголь, для чего вырубали огромное количество леса. Реки были нужны не только для непосредственной выплавки металла, но и для его доставки потребителю — в города Поволжья.

Для этого использовались барки-беляны. Весной, после ледохода, когда реки становились глубокими и полноводными, в них грузили металл, выплавленный на заводе за зиму. Эти суда были сделаны из цельных хлыстов деревьев преимущественно хвойных пород. Длинные ошкуренные бревна укладывались друг на друга в разнокомелицу — попеременно меняя направление их вершин. Затем их скрепляли скобами и проконопачивали пенькой, смолили, а кормовую часть оборудовали рулевым веслом.

Сплавом занимались лоцманы, которые прекрасно знали русло реки и варианты прохождения наиболее опасных ее участков: перекатов, шивер и скальных прижимов. С владельцами или их доверенными лицами они заключали договоры о доставке груза в целости и сохранности до места его назначения, после чего получали расчет. Работа лоцманов ценилась и хорошо оплачивалась. Преимущественно ими были местные жители, башкиры. Кроме этих барок они сплавляли бревенчатые плоты, а также занимались молевым сплавом древесины для железоделательных заводов.

Город Белорецк — город первых металлургов на Южном Урале. Раскинулся по обоим берегам Белой. Небольшой, уютный, окруженный хвойными лесами с прекрасным видом окружающих его хребтов, с приветливыми и гостеприимными жителями. Здесь развита вся инфраструктура современного города. Туристам, начинающим свой маршрут отсюда, есть реальная возможность не возить с собой продукты, а закупать их здесь. Для ознакомления с историей города открыты двери городского краеведческого музея. Поэтому, приехав на городской авто- или железнодорожный вокзал, вы без труда найдете рейсовый автобус, который доставит вас к началу маршрута — к Арскому камню, расположенному в 20 км от города.

До города добраться просто. Все зависит от того, с какой стороны вы приезжаете. Если со стороны Уфы, то воспользуйтесь поездом, идущим в сторону Магнитогорска или Сибая, но можно и на рейсовом автобусе, отправляющемся с Южного автовокзала столицы республики.

Если вы приезжаете со стороны Оренбурга, то воспользуйтесь железнодорожным или автомобильным транспортом, идущим в Уфу.

Хорошие автомобильные дороги позволяют доехать практически отовсюду — как со стороны европейской, так и азиатской части России. Поэтому и едут сюда жители Челябинска, Перми, Самары, и, как показывает многолетняя практика, большое количество туристов-байдарочников приезжают из Москвы и Питера.

Ничего удивительно в этом нет, так как из этих городов в Белорецк идут поезда прямых рейсов с прицепными вагонами.

Здравствуй, Арский камень — многоликая скала с историческим прошлым. Сложена она древними девонскими известняками, обрамлена изумрудной оправой зелени. Она представляет интерес для ученых многих направлений: геологов, геоморфологов, биологов и даже историков-краеведов.

Благодаря внешним воздействиям — ветру, осадкам, смене температур и растительности, за многие тысячелетия скала приобрела очертания, которые удивляют всех своеобразной красотой и необычностью.

Геологи исследуют ее светло-серые известняки, отвесным 25-30-метровым уступом обрывающиеся в древнюю пойму реки Белой. Трещины тектонических разломов и причудливые формы комплексного выветривания дают поле для исследований геоморфологам. Не обходят своим вниманием ее и биологи — здесь произрастает довольно большое количество видов реликтовых растений. Среди них горицвет весенний, обычно встречающийся в горнолесной зоне Башкортостана. Но есть и более редкие, такие как володушка многожилковая и василистник вонючий. Эти реликты — представители Восточной Сибири, в основном произрастают в далекой и суровой Якутии и даже еще дальше — на северо-востоке материка Евразия.

С этим высоким, продолговатым останцем, по своей форме напоминающим прижавшуюся к земле продолговатую ящерицу, связаны различные легенды и сказания.

Говорят, что в пещере, некогда существовавшей в нижней части скалы, прятал свое оружие Пугачев, когда его войско располагалось в деревушке Арской. Владельца ее, помещика Арского, лютовавшего в этих местах, восставшие крестьяне якобы сбросили с камня в реку. Так и стал называться этот камень Арским.

Но существуют и другие версии этого названия. Говорят, что был тот Арский не помещиком, а царским генералом. В одном из записанных здесь, а затем рассказанных писателем Римом Ахмедовым преданий говорится:

Против Пугачева-то Емелюшки шел с войной генерал Арский. И вот на берегу Белой произошло сражение войска генерала Арского с войском Пугачева. Арского убили и с камня того сбросили в Белую. Вот почему камень называют Арским.

В книге «Памятники природы Башкирии» без доли предположительности, а как о действительном факте говорится:

Арский камень вошел в историю Пугачевского восстания. Восставшие сбросили с него управляющего Белорецким заводом за его отказ производить оружие для восставших.

Есть и другие версии. Но, пожалуй, стоит предположить, что назывался он Арским еще задолго до восстания. Подтверждением может служить то, что еще за пять-шесть лет до начала Крестьянской войны в деревню с этим названием были поселены купленные купцом Твердышевым крестьяне. Вполне возможна и версия, выдвинутая писателем Римом Ахмедовым, о том, что башкиры некогда именовали эту скалу «Арса-таш», в переводе с башкирского «арса» означает вереск. Вполне возможно, что здесь когда-то были вересковые заросли, которые и дали скале это название — Арский камень, то есть Вересковый камень.

Пытливый человек интересуется многим. Если можно так выразиться — он «всеяден» до знаний: лишь бы они были интересны или поучительны.

Проработав полвека учителем в школе, я убедился, что наиболее самостоятельные и так называемые «неудобные» дети выросли из «почемучек». Тех детей, которые при случае старались поставить учителя в затруднительное положение, задавая ему каверзные вопросы, ответы на которые часто знали заранее, выискивая их в соответствующей литературе. Я люблю таких «почемучек». Они не дают тебе застаиваться, «зашориваться», ограждать себя от их пытливости, от своего понимания окружающего мира и того, что с ним и с нами творится. Не дай бог попасть «серому» учителю в их руки: тогда берегись!

Исходя из этого постулата и построен мною этот маршрут, по которому предлагается плыть пару недель. Всего, что знаешь, не расскажешь, но постараться стоит.

В спортивном отношении маршрут прост. Перекаты сменяются омутами, речная долина то плотно обнимает вас своими залесенными берегами, то распахивает свои объятья: гляди, любуйся, вдыхай сосново-еловый аромат. Дыши полной грудью, выгоняй хворь, накопившуюся за долгое зимнее время. Мест для приготовления еды и дров для костра — полным-полно. Перекаты простые, галечно-песчаные с редкими, хорошо видимыми камнями. Ручьев и малых речек с хорошей питьевой водой, впадающих то по правому, то по левому берегу, достаточно.

Речное дно что выставочная геологическая витрина. Чего только в ней не представлено! А все потому, что речная долина проложена между коренными берегами, образованными отрогами хребтов Уварся и Баштау.

Известно, что сильнее воды на свете ничего нет, а поэтому воды Белой, разливаясь при весеннем половодье, разрушали горные породы, слагающие ее берега. Уносили их далеко-далеко от родных мест. Откладывали в речной пойме, на речном дне, а иногда на спинах своих льдин доставляли чуть ли не в самое низовье реки, заставляя геологов, нашедших их, ломать голову над тем, каким же образом они очутились здесь. Такому явлению я сам явился свидетелем в начале семидесятых годов XX века, найдя огромную, килограммов под двести, глыбу серпентинита в районе деревни Миндигулово. Она лежала у уреза воды, метрах в пяти от берега. Имела серо-зеленый цвет, характерный для этой горной породы, и была сильно разрушена.

Науку геологию, рассказывающую о тайнах формирования нашей планеты в течение пяти миллиардов лет существования, знают только те, кто ее истинно любит. Всем другим людям она дарит свои сокровища совершенно искренне, как подарок на память: бери себе любой камушек, храни его, а вместе с ним и воспоминания о том, как и где он был найден.

Мне всегда везло с учителями и преподавателями вузов, в которых я учился, — честными и знающими профессионалами. Так произошло и в ту встречу с глыбой серпентинита, которую я нашел, но которой в тех местах, по геологическим соображениям, просто не могло быть. Несмотря на тщательные поиски, выхода на дневную поверхность коренных пород, сопутствующих серпентинитам, я так и не нашел. Посоветовавшись с прекрасным человеком, основателем детского и молодежного геологического движения Башкортостана Феодосией Феодосиевичем Чебоевским, мы пришли к выводу, что она была принесена на льдине приблизительно из этих мест, где сейчас проходит маршрут.

А весь этот сказ к тому, что здесь, в Белорецком районе, Анатолием Анатольевичем Макушиным в начале двухтысячных годов были найдены коренные выходы алмазоносных пород, геологический возраст которых почти 4,5 млрд лет. Я давно знаком с этим исключительно эрудированным человеком, бывшим главным геологом управления «Башкиргеология».

В марте месяце 2008 года он рассказал мне о своей находке — выходе на свет так называемых ультраосновных магматических пород, прорвавшихся на дневную поверхность из глубин Земли. Анализы взятых здесь проб шлихов проведены учеными города Тулы. Они подтвердили возможность промышленной добычи алмазов в этих местах.

А впереди, на высоком правом берегу появляется село Серменево. Значит, пройдено 20 км. Пора вставать на ночлег. Это лучше всего сделать на противоположном левом берегу, несколько выше по течению от деревни.

Таких башкирских деревень, как Серменево, что бисер на нитку «нанизанных» на реки, — кормилиц, поилиц, защитниц от невзгод и недругов, в республике много. Каждый аул, деревня или село самобытны и могут рассказать о себе немало интересного. Вот и эта, ранее неказистая на вид деревушка, притулившаяся на правом берегу Белой, заявила о себе сразу тремя выдающимися личностями. Здесь родились народный артист СССР, РСФСР и БАССР композитор Загир Исмагилов и всемирно известный хирург-офтальмолог, доктор медицинских наук, профессор Эрнст Мулдашев. В ней провел свои детские и юношеские годы народный артист СССР, РСФСР и БАССР Арслан Мубаряков.

Интересна судьба композитора Загира Исмагилова. Родившись в бедной крестьянской семье, он, благодаря своему упорству и таланту, прошел нелегкий путь к всенародной славе. Прежде чем стать известным композитором, он был виртуозом-кураистом, который аккомпанировал многим известным певцам, исполнявшим народные песни. Именно они и разглядели в юноше талант, его исполнительскую самобытность, трудолюбие и верность народным традициям. Их провидение оправдалось. Загир Исмагилов стал одним из любимейших композиторов, талант которого прославил Башкортостан среди народов России и мира. Его опера «Салават Юлаев» вошла в золотой фонд башкирской оперной музыки.

Арслан Мубаряков — человек не менее тяжелого детства. Оставшись в раннем возрасте сиротой, он так же, как и его земляк Загир Исмагилов, достиг всего своим талантом, неимоверным трудолюбием и верой в тех, кто пророчил ему успех и славу.

Мне пришлось встречаться с его сыном — Салаватом Мубаряковым, в начале девяностых годов организовавшим в Уфе свою телестудию «Толпар». Его талант телевизионного журналиста был сразу замечен огромной аудиторией. Злободневность, умение вести диалог со зрителем, интеллигентная внешность и профессионализм ведущего сразу же расположили к нему телезрителей.

Третьим выдающимся представителем этого башкирского аула является мой друг Эрнст Мулдашев — личность во всем незаурядная, многогранная. Судите сами: философ, прекрасный публицист, ученый-испытатель, создатель своей, мулдашевской школы глазной хирургии, сумевший впервые в мировой практике восстановить зрение от роду слепой девушке — не фантастический ли это Человек?

Но близок он мне и многим моим друзьям прежде всего за открытость, принципиальность и, как выражается сам Эрнст, умение держать удар. А ударов держать пришлось ему столько, что хватило бы кое-кому на всю жизнь. Мне импонирует и то, что, несмотря на все свои награды, он выделяет главной ту, что сформировала его дух, его характер, — он мастер спорта СССР по туризму, как и я и его многочисленные друзья-путешественники.

Из многочисленных примеров, связанных с его деятельностью, мне бы хотелось отметить те, которым я был непосредственным свидетелем.

Неуемность характера Эрнста Мулдашева — не черта, а его жизненное кредо. Впервые с его эмоциональным выступлением я познакомился давно — в 1976 году, когда он стал первым чемпионом СССР по пешеходному туризму, совершив сверхсложный маршрут в район падения легендарного Тунгусского метеорита. Пригласили мы его в уфимскую школу № 93, в которой я проработал почти четверть века.

Это сейчас он «матерый» мужчина, а тогда он был просто обаятельным и эмоциональным молодым человеком, жаждущим поделиться со всеми тем, что увидел и пережил в недавно проведенной экспедиции.

«Странные вещи творились на свете в ясное, тихое утро 30 июля 1908 года. С ужасом и недоумением следили жители центральной части Сибири за полетом внезапно появившегося тела, похожего на второе солнце. С гулом и грохотом стремительно пронеслось оно по безоблачному небу и скрылось за горизонтом. А вокруг тряслась земля, ходуном ходили избы, из окон вылетали стекла, а из печей — горящие дрова и угли. С шумом распахивались двери, со стен и потолков сыпалась штукатурка, падала с полок посуда, с божниц слетали иконы. Во многих местах вспыхнули пожары. Все это завершилось ослепительной вспышкой и оглушительным грохотом, в котором, выделялись три-четыре раската необычайной силы, слышимые в радиусе около тысячи километров».

Так описывают очевидцы необычное явление природы, наблюдавшееся в начале XX века над Сибирью. Колоссальной силы взрыв повалил деревья в радиусе до 80 км, взрывная волна три раза обогнула земной шар. И вот уже век, как ученые ломают голову над проблемой так называемого Тунгусского метеорита, который по праву считается одним из наиболее загадочных и странных явлений природы.

Я специально привел эти строки, взятые мною из очерка Эрнста Мулдашева «На поиски разгадки Тунгусской катастрофы», опубликованного им более тридцати лет тому назад в альманахе, который составлял мой друг, писатель, первым среди башкирских туристов покоривший мастерский норматив в туризме Леонид Алексеевич Лушников.

У Эрнста это была первая научная экспедиция, за которой последовали другие — не менее увлекательные и романтичные.

После очередной, совершенной им с товарищами в заоблачные Гималаи, он, не мигая глядя мне в глаза, говорил:

— Ты знаешь, Вадим, я на себе ощутил невероятную силу какой-то невидимой стены, преградившей мне путь к мощам Атлантов в одной из пещер в Тибете. Мне с каждым метром пути становилось все хуже и хуже. Происходило то, о чем меня предупреждали монахи. Дикая головная боль и чувство ответственности перед ожидавшими моего возвращения товарищами остановили меня. Я трижды входил и выходил из этой пещеры, которую тибетские монахи считают священной. Разрешение доступа в нее мне пришлось доказывать монахам лишь своими чистыми помыслами ученого, человека-исследователя. Эту пещеру они считают хранителем генофонда всего человечества. А как мы доставали «мертвую» и «живую» воду! С каким трудом это нам в конце концов удалось! Мы доказали, что это не сказка, а быль. Такая вода существует.

В этом весь Эрнст Мулдашев. Если бы я не знал этого одержимого наукой и научными поисками человека, то вряд ли поверил бы многому, что рассказано на страницах написанных им книг. Но я ему верю, потому что он ученый, умеющий делать неординарные ходы в науке.

Я многое бы еще рассказал об этом человеке, но река зовет вперед, к жемчужине Урала.

От Серменево Белая меняет свое направление с западного на юго-западное. Вода в реке чистая, отдает синевой, а на перекатах приобретает пенно-серебристый оттенок.

Поутру гребни окружающих гор вроде бы подсвечены и чуть-чуть лучатся от пробивающихся через пелену тумана солнечных лучей. А внизу, в долине колышется темень, готовая вот-вот проснуться и покинуть ее. Утренний воздух с какой-то холодинкой, похожей на родниковую воду. Вдохнешь его, и сразу холодеют губы. Река течет глухим лесом, окутанная смоляным пихтовым ароматом. Кругом девственная тишина, нарушаемая говорливыми ручьями, стрекотом вездесущих кузнечиков да пением птиц, встречающих рассвет. Хорошо и привольно.

Речная долина сужается, кажется, что перекатам не будет конца. Ягодные поляны, коронованные пушистыми венчиками бесконечно цветущих одуванчиков, склоненные колпачки разноликих колокольчиков и сторожащие покой луга высоченные стебли конского щавеля чередой тянутся вдоль обоих берегов реки. Деревень нет, но студеных ручьев — хоть отбавляй. Лишь через 9 км на правом берегу появляется деревня Азнагулово.

Вдоль берега, иногда чуть отходя от реки, идет прекрасная автомобильная дорога — пожалуй, одна из лучших в республике. Когда-то на этом месте проходил старый, разбитый телегами и всем чем попало Белорецкий тракт, политый потом крепостных крестьян и заводских рабочих. Еще недавно эти края называли «медвежьим углом», и в том была истина.

Мне на всю жизнь запомнилась необычная встреча, произошедшая в этих местах в начале семидесятых годов прошлого века.

Солнце катилось к закату, когда мы с ребятами догнали впереди плывущий плот. Да и плотом-то это сооружение нельзя было назвать: три сосновых бревна, связанных меж собой скрученными лыковыми веревками.

На плоту сидели двое — убеленный сединами, с типичной мусульманской бородкой клинышком старик в помятой фетровой шляпе и молодая женщина, укрытая сверху пуховой шалью. Сидели они по-турецки на подложенных под себя досках. Были обуты в глубокие резиновые галоши. Перед стариком тлел сложенный костерок, над которым на закрепленной меж бревнами палке висел прокопченный чайник. Мы подплыли к ним, поздоровались и спросили: «Куда путь держите?»

Старик, упираясь в речное дно шестом и отгребая от нас, вплотную подплывших к их плоту, ответил: «Узян, торопим. Дочь вот заболела».

— Так плыть вам еще чуть ли не сорок километров.

— Ничего, сынок, завтра к обеду будем. Не в первый раз. Дорога размыта, лошадки нет. Что делать? — ответил старик, качая головой и продолжая отталкиваться от дна шестом. — А вы плывите, бог вам в помощь!

— И вам того же, — ответили мы, вплотную причаливая к их плотику.

— Вот вам от нас хаир-гостинец, — передавая старику из рук в руки печенье, конфеты, булку, осьмушку чая «со слоном», еще что-то, заговорили ребята, удивленные отвагой вынужденных «робинзонов». Старик с благодарностью взял наш гостинец в руки и положил его рядом с собой на старенький, видавший виды тастамал. Мы уплыли, глядя на удаляющийся от нас плот с сидящими на нем людьми, с тонким дымком костра, как бы подтверждающим, что на нем находятся живые люди. Старик снял шляпу и долго помахивал ею перед собой, провожая нас. И это было, по времени истории, недавно, лет сорок тому назад. Как все изменилось здесь!

Река Белая, не показывая норова, продолжает нести свои воды недалеко от ухоженного, выглаженного, отдающего теплом полотна дороги.

Обратите внимание на окружающую местность. Она не повторяется, она меняет свой облик с каждым поворотом. По бортам долины видны отроги — слева хребта Крака, справа Баштау с ее главной вершиной горой Большой Шатак. Здесь фотографам и киношникам есть где развернуться. Предоставляется возможность выбора любого ракурса и сюжета: то ли с реки, то ли сверху, поднявшись на ее поросший редколесьем берег.

Ушла в прошлое старая дорога-труженица, обильно политая потом заводских работников, возивших по ней к железоделательным заводам железную руду и древесный уголь, изготовленный углежогами в специальных ямах.

Совсем недавно на реке Узян, на месте старого разрушенного заводского Узянского пруда восстановлен пруд с небольшой ГЭС.

Как правило, большинство населенных пунктов получали свои названия по названию рек, на берегах которых они строились. И это село Узян не исключение.

Неподалеку от Узяна в XVIII веке работал Кухтурский металлургический завод. Некоторые говорят, что он был разрушен Емельяном Пугачевым, другие выдвигают свою версию, что он якобы пришел в упадок из-за нехватки воды в речке Кухтур, которая как в землю провалилась и появляется там лишь весной, и то ненадолго. Кстати, урочище этой небольшой речки представляет собой не только исторический интерес, связанный с некогда существовавшим на ней небольшим заводиком, но и как место, где можно познакомиться с флорой и фауной, типичной для Южного Урала. В урочище, внесенном в число комплексных памятников природы РБ, встречается более 30 видов трав, 74 вида птиц, 15 видов грызунов и других обитателей лесной зоны.

Узянский металлургический завод работал с 1777 по 1919 год. Этот завод, как Кагинский и ряд других, сильно пострадал от наводнения 1881 года. История его во многом напоминает историю заводов Авзяна, но масштабность их и значимость намного меньше.

Это старое село, со своим укладом. В нем до сих пор можно встретить староверов. Но новое берет свое. На берегу пруда, сооруженного в 1998 году и имеющего площадь 91 тыс. га с объемом воды в 4050 тыс. м³, видны современные строения с причалами для катеров.

Деревянный мост ушел в забытье — его место занял новый, железобетонный. В июле река в этом месте мелководная, что вынуждает порою делать ручную проводку. Но не беда. Вскоре она станет глубже, отойдет от дороги и встретится с ней лишь у кагинского моста, чтобы вновь покинуть ее вплоть до села Байназарово.

За Узяном река делает большую излучину-меандр. Кажется, что она повернула вспять, но нет — вновь устремляется на юг, неуклонно приближаясь к селу Кагарманово, до которого отсюда 20 км.

Перед селом встречается большой залесенный остров, и почти сразу за ним на левом берегу появляется и сама деревня.

Много отметин оставили на башкирской земле не только Крестьянская война Пугачева, но и междоусобные войны мурз и войны, направленные на обретение башкирами свободы от ногайских и иных ханов. Одним из тех, кто внес свой личный ощутимый вклад в дело вхождения Башкирии в состав Русского государства, был уроженец этих мест Шагали Шакман-бий (Шагали Шакман-князь).

Это был вождь племени тамьян, один из инициаторов и руководителей присоединения юго-восточных башкир к Русскому государству. Он возглавил борьбу тамьянских башкир против ногайских мурз. В конце 1555 — начале 1556 года он в составе объединенного посольства юго-восточных башкир ездил в Казань к царскому наместнику для переговоров, в результате чего тамьянцы вошли в состав Русского государства, а в 1557 году получили от Ивана IV (Грозного) жалованную грамоту на вотчинное владение землей. За усердие Шагали Шакман-бию было пожаловано звание тархана.

Интересно и историческое место, расположенное неподалеку от Узяна. Местные жители называют его Плес Голых Дьяволов. Название свое этот красивый плес получил от комичного случая, действительно произошедшего здесь во время Гражданской войны. Он описан писателем Иваном Недолиным в книге «Перевал». Но благодаря местному фольклору этот случай приобрел несколько иное, романтическое звучание.

В те времена по этим местам Бельской речной долины проходила партизанская армия под командованием В. К. Блюхера. Белоказаки преследовали ее по пятам от самого Белорецка. Напали они и на Узян, в котором еще оставались обозы и походный лазарет красных. Завязалась ожесточенная схватка. Неожиданно в спину казакам ударила невесть откуда взявшаяся конница. Оглянулся один бородатый казак и заорал в ужасе: «Голые дьяволы!» Прямо из воды, как в сказке, выскакивали на мокрых, неоседланных лошадях обнаженные всадники и, сверкая шашками, устремлялись в бой, ударяя с тыла. Белые казаки в панике бежали, преследуемые этими «голыми дьяволами». А те всадники, сказывают, скрылись под водой. В погожую погоду, когда нет дождей и вода не мутна, можно увидеть на дне плеса конские морды и белеющие тела всадников. Так толкуют об этом местные жители. На самом же деле бойцы, купавшие в это время своих коней в Белой, услышав грохот боя, схватили оставленные на берегу шашки и, как были голыми, вскочили на мокрых коней и помчались на помощь своим товарищам.

Река бежит, петляет, образуя несколько больших островов. Один из них — Баймурзовский — встречается через 4 км от села, а другой — Доменные воротца — через полтора километра ниже него. За ним — долгожданная встреча с нерукотворным чудом природы.

Много чудес на белом свете. Но особенно поражают те, что созданы самой природой. Ее силой и фантазией. Такое чудо появляется ниже по течению через 18 км от села Кагарманово. Это не очень высокая, но необычная по форме скала, со смятыми складками горных пород, образованными неимоверной внутренней земной силой. Впечатление такое, как будто легендарный батыр своим мечом разрубил скалу на две части. Одна упала в реку и была разрушена водой, а затем унесена ею, устилая своими обломками речное дно. А другая часть, сохранившая от своей родной половинки узор, напоминающий доменные воротца, через которые металлурги выпускают выплавленный металл наружу, осталась как вечный памятник создателям славы уральского металла.

Я помню, как геолог «Башкиргеологии» Ф.Ф. Чебоевский говорил, что неправильно называть эту скалу «Доменные ворота», а следует именовать ее «Доменные воротца», именно так принято у металлургов называть то место, через которое выпускается жидкий металл наружу, в ковш. Трудно с этими доводами не согласиться.

Выплавляемое здесь железо ценилось очень высоко. Называлось оно и «азиатским железом», и «соболиным», так как на нем ставилось особое клеймо с изображением соболя. Оно было знаменито благодаря своему удивительному свойству — оно легко поддавалось ковке, даже без нагрева в кузнечном горне, а просто в холодном состоянии, а потому высоко ценилось на мировом рынке. Ценилась и медь, выплавляемая в здешних местах. Эта медь шла на чеканку царских монет. Еще более двухсот лет назад Сенат строжайше указал «заводчикам объявить, чтоб они не токмо оную медь за море, но и внутри государства никому не продавали».

Встать на ночлег можно на том же левом берегу у ручья, впадающего в Белую в 1 км ниже скалы Доменные воротца.

Река манит рыбными омутами, удивительными запахами трав, приносимыми сюда из цветущих лугов, а в июле — медвяным ароматом цветущей липы — гордости здешних мест.

Обогнув большую покатую речную пойму, правый берег которой порос высокими камышовыми зарослями — вожделенным местом спиннингистов и нахлыстовиков, река подходит к месту бывшей турбазы «Агидель».

Просто не верится, что этот, перекинутый через Белую железобетонный мост, казалось бы, вечный, будет искорежен течением разбушевавшейся реки в 1994 году. В тот злополучный год продолжительные ливни переполнили и прорвали чашу старинного заводского пруда в поселке Тирлян, расположенного вдали отсюда, почти в самом истоке реки Белой, сбросив в нее 8,6 млн кубометров воды.

Взбесившиеся вспененные волны не пожалели ничего — ни деревень, притулившихся по речным берегам, ни мостов, недавно служивших надежным путем между деревнями, ни посевов зерновых в речной пойме — ничего. То катастрофическое наводнение произошло 7 августа в самый что ни на есть отпускной туристский сезон.

Интересны и красивы здешние места. Прижимаясь к правому берегу, река делает очередную излучину и подходит к старинному селу Кага, расположенному на левом ее берегу.

В далекие времена здесь, в селе Кага, действовал железоделательный завод. На нем изготовлялись гвозди, лопаты, плуги и другие изделия, столь необходимые в крестьянском хозяйстве. Не везло этому заводу. В 1861 году во время сильного весеннего половодья была разрушена плотина пруда, которая сдерживала воду реки Кага. Она снесла ряд заводских сооружений и надолго вывела завод из строя. В 1911 году на его территории произошел сильнейший пожар, который за несколько часов уничтожил и сам завод и пятьсот домов поселка. Уцелевшее от пожара оборудование было перевезено в город Белорецк, где использовалось на проволочно-гвоздевом заводе.

Во время Крестьянской войны 1773–1775 годов на эти заводы наведывался Емельян Пугачев, переодетый под заезжего купца, а также его «полковник» Соколов-Хлопуша, который организовал там отливку пушек и чеканку денег.

Я много путешествовал по стране. Повидал заоблачные вершины Памира, Тянь-Шаня, Кавказа, Алтая и Саян. Побывал и в других местах. Но то, с чем я познакомился здесь, в Каге, для меня стало удивительным, хотя, возможно, для некоторых — это обычное дело. Я увидел, как женщины Каги готовят пироги, котлеты и пельмени из пескарей и мелкой рыбешки гольяна. Ловили они их бреднем, сделанным из тюлевых штор. Помогали в этом деле ребятишки, которые гнали рыбью мелочь вверх по течению, хлопая босыми ногами по воде мелководной речки Каги. Чтобы поймать ведро пескарей, требовалось им не более 20–30 минут. Я человек не любопытный, но любознательный, что не раз меня выручало в походах. Я напросился к женщинам и зашел с ними во двор, куда они принесли пойманную рыбу, — поглядеть, что же они с нею будут делать. То мастерство чистки мелкой рыбешки, которое я увидел, поразило меня.

Во дворе, застланном деревянными плахами, что характерно для бывших заводчан, стоял длинный деревянный стол. На нем находились чисто вымытые большие деревянные корыта. В одном из них лежали трепещущие пескари, другое было пустым. По обеим сторонам стола стояли женщины, которые, не глядя на рыбу в корыте, брали ее в горсть, разговаривая и шутя меж собой, играючи, одним движением надавливали большим пальцем на брюхо рыбы и так же, не глядя, кидали ее в пустое корыто. Скорость чистки рыбы была просто артистической. Посчитал — более 30 штук в минуту. Я поинтересовался: «А что будете делать дальше с этой рыбой?» — «Сейчас часть ее пропустим через мясорубку для котлет и пельменей, а другую используем для начинки пирогов, укладывая ее рядами в тесто, а затем помещая в русскую печь». Конечно, ничего особенного в этом я не увидел, кроме виртуозной чистки рыбы, которая была просто поразительна.

Здесь, в Каге, расположено основное хозяйство объединения «Тенгри» с гостиницей, столовой, баней и экскурсионным обслуживанием.

Из Каги начинаются разнообразные по длительности и интересам летние конно-верховые и водные туры по реке Белой до пещеры Шульган-Таш, а в зимнее время — конные на шарабанах и санях-розвальнях в сопровождении опытных инструкторов.

За Кагой река Белая вновь изгибается дугой — очередным меандром, но сохраняет юго-западное направление течения.

Интереснейшие здесь места. Неподалеку от Белой, на берегу реки Большой Авзян, впадающей в нее, находится старинное село Верхний Авзян.

В царские времена многие заводы округи принадлежали не только купцам, но и высшей власти, например, графу Шувалову.

Когда-то на месте поселка Авзян высился бор из корабельных сосен, где в 1739 году располагался военный лагерь. Геологическое строение района интересно и многообразно. Неподалеку местные рудознатцы нашли вначале железную руду, а затем и золото. На месте бывшего военного лагеря купцами Твердышевым и его родственником Мясниковым были построены Верхний и Нижний Авзяно-Петровские заводы. Это были первенцы черной металлургии на Южном Урале.

Эти железоделательные заводы получали руду с десяти местных рудников. Уголь тоже был местным, для него использовался лес, который заготовляли в округе, а затем рабочие-углежоги выжигали его в сорока специальных кирпичных печах. В начале XX века, когда большинство уральских заводов уже не действовали, эти Авзяно-Петровские заводы работали на полную мощность.

В самой долине реки Большой Авзян долгое время велась добыча золота «старательским» способом. Там, где находились золотоносные жилы, выкапывались шахты-колодцы, а затем в них по бокам пробивались штольни. Добытую породу поднимали наверх, используя ворот и прикрепленную к нему бадью. Поднятую породу промывали водой на специальных приспособлениях, называемых «вашгердами» или «шлюзами». Иногда находили довольно большие самородки весом до 200–500 граммов.

Уголь, дрова, металл, провиант и все другое необходимое для жизни заводов возили летом на телегах, а зимой на санях. Много повидали эти дороги на своем веку.

Весной 1774 года после поражения под Оренбургом Пугачев с отрядом повстанцев пришел в Верхний Авзян. Цель его была пополнить людьми свои поредевшие в боях войска да получить от авзянцев отлитые ими пушки. С той поры местные жители хранят в своей памяти встречу с Е. Пугачевым, который присутствовал при испытании отлитых для него пушек. Стрельба велась по цели, установленной на скалистом утесе Каменной горы, которую авзянцы с тех пор называют «Утесом Пугачева».

Река Белая, не показывая своего характера, оставляет за бортом Верхний Авзян, приближаясь к деревне Мурадымово. Встреченные острова проходятся теми протоками, где берег выше, то есть у коренных берегов реки. Перекаты несложные. Мест для стоянок немало, да и дров достаточно, чтобы всласть посидеть у вечернего костра и попеть любимые песни. Вода в реке чистая. Родники и ручьи, журчащие в прибрежных зарослях, позволяют безбоязненно пить их студеные, бодрящие душу целебные струи.

Ученые утверждают, что вода имеет свойство памяти. Сохраняет в себе и радости, и горести, и многое другое, чему она стала свидетелем.

Бежит Агидель, по пути как бы ненароком творя чудеса. То удивит проплывающих туристов скалой, очертаниями своими воссоздающей сказочные каменные идолы, то кружит, обнимая своими излучинами вставшие на ее пути горы. Неумолимо прорезает их твердь силою своего течения. И тогда перед взором появляются «скальные срезы» с отпечатками давно минувших геологических эпох: белемнитами, разнообразными ракушечниками, вкраплениями щеточек кварцитов, кальцитов и иного, миллионы лет создаваемого в ее берегах силами природы.

Приятно ощущать свое единение с природой особенно в окружении друзей или хороших попутчиков. И до деревни Мурадымово такая возможность представлена сполна — нет ни одного жилья, лишь горы да леса, заполненные птичьими голосами.

Кто знает, может и вам посчастливится встретиться с представителями животного мира — аборигенами здешних лесов, что весьма вероятно, так, как однажды повезло мне и моим ребятишкам.

Перед деревней Мурадымово встали на ночлег — как-никак, а от Каги до нее 50 км, два дня пути. Остановились на правом берегу реки ниже острова, что находится километрах в двух от села Нижний Авзян. Легкий ветерок дул от реки в нашу сторону. Относил в лес смолистый дым костра, и, возможно, поэтому произошла наша встреча с молодым лосенком-подростком, пришедшим к реке на водопой. Все бы ничего — лось не тот зверь, который беспричинно нападет на человека. Хотя силой его природа не обидела — одним ударом передней ноги взрослый лось способен переломить ствол дерева толщиной 16–18 см в диаметре. Лосенок зашел в воду, опустил в нее голову и, как взрослый лось, стал отрывать от речного дня водоросли и втягивать их себе в рот. Но вот он повернулся к нам боком, и мы, притихшие и завороженно глядевшие на него, вдруг увидели на его задней ноге огромную, уже полностью затянувшуюся свежей кожей рану. Лосенок продолжал свою вечернюю трапезу, и мы ничем не выдавали своего присутствия.

Вдруг он поднял свою комолую, не успевшую обзавестись рогами голову, оглянулся и недоуменно стал глядеть на нас. Мы не шелохнулись, а с возросшим сожалением продолжали глядеть не столько на него, сколько на его раненую ногу. Но вот он развернулся и не спеша вышел из реки и, совершенно не хромая, пошел потихоньку в лес. Видно, на его счастье, напавший волк не повредил ему ни сухожилий, ни кости. Рана уже зажила и, видимо, не доставляла ему большого беспокойства.

Глядя на деревню Мурадымово, стоящую на левом берегу Белой, с ее старыми домами и пещерой, расположенной неподалеку от нее, невольно вспомнилась моя первая встреча с ее жителями, вышедшими на берег и с любопытством глядевшими на нас, туристов. Было это довольно давно — в далекое лето 1958 года.

В то время я был студентом лесного факультета Башсельхозинститута, и наш всеми уважаемый преподаватель Сергей Николаевич Козьяков предложил сплавиться на лодках по реке Белой. Предложение было весьма заманчивым. К тому же я уже имел туристский опыт путешествия по Алтаю. Группа наша была небольшая, всего шесть человек, считая и С.Н. Козьякова.

В те годы наш факультет был «неродным» для института, так как был взят на 10 лет как бы «в аренду» у лесотехнического института Свердловска. Поэтому нас не считали «сельхозниками». Все студенты факультета были очень дружны, а выпускники его всегда были готовы прийти на помощь друг другу. Зная это, С.Н. Козьяков обратился к директору Авзянского лесхоза с просьбой изготовить три деревянные весельные лодки, на которых мы могли бы сплавиться до села Юмагузино. А это ни много ни мало целых 308 км, считая от нашего начального пункта села Узян.

Не только у деревни Мурадымово, но и у всех других деревень люди с удивлением глядели на нас, невесть как попавших в эту лесную глухомань. Дорог в те времена практически не было. Транспорта, кроме лесовозов и трелевочных тракторов, вывозивших с лесосек хлысты деревьев, тоже. Но весной, во время молевого сплава древесины по реке, а он продолжался почти до восьмидесятых годов, в деревнях для лесосплавщиков организовывали выездные магазины. В них было все: сгущенка, мясные и другие консервы, обувь, шик тогдашней моды — нейлоновые носки и рубашки — и другие импортные товары, которые в магазинах наших городов нельзя было купить.

Практически все жители деревень участвовали на лесосплаве. Одни вывозили с лесосек бревна к реке, другие следили за их прохождением в узких местах речной долины, а эти места, как правило, были там, где находились острова. Здесь строили добротные рубленые дома с большими деревянными нарами для рабочих лесосплава, устанавливали в них печки-буржуйки для приготовления пищи, обогрева и сушки одежды. Эти дома для туристов тех лет были надежным прибежищем в случае ненастья. За ними следили все. И не дай бог, если уличали кого-нибудь в их порче. Разговор с ними был мужским и коротким. Туристы уважали тяжелый труд лесосплавщиков, а те благосклонно относились к туристам.

В те годы жители деревень, которые встречались на нашем пути, были не просто приветливыми, а душевными и гостеприимными. О том, чтобы кто-то отказался продать молока или хлеба, просто речи не могло быть. Все были искренне рады встрече, помогали, чем только могли. Прекрасные были времена! С Человеческим отношением друг к другу.

Рыбы в реке было столько, что одной удочкой ловили на всю компанию. Многие, наверное, не поверят, что если тихо, не шевеля веслами, проплыть вблизи камышей, а затем резко опустить весла в воду, создавая таким образом шум, то две-три рыбины запросто могли оказаться в лодке. Обычно это были окуни и плотва. Поэтому, смеха ради, мы «изгалялись» этим приемом, отпуская запрыгнувшую в лодку рыбу обратно в реку.

Более полувека прошло с тех пор. Река и жители деревень изменились. Но все также выходят на берег ребятишки и просят у туристов рыболовные крючки. Все также судачат аксакалы-картатаи, следя за своими внучатами, купающими в речке лошадей. Изменилось многое, но национальный дух гостеприимства жителей прибрежных деревень сохранился. А это самое ценное.

Скалы все чаще подступают к реке, образуя отвесные кручи с зияющими в них черными глазницами пещер. Некоторые из них заслуживают статуса памятника природы. В то же время часть их по причине частого посещения и варварского потребительского отношения к ним утратила свою былую значимость. Этот недостаток частично был устранен в начале 1990-х годов, когда была произведена общая сравнительная оценка всех пещер РБ независимо от их официального статуса.

Оценка пещер велась по единой балльной методике Всесоюзного общества охраны природы. В результате этого только в горной части Башкортостана к памятникам природы были отнесены 23 пещеры, а к компонентам ландшафтных заказников, национальных парков и заповедников — 18 пещер. Всего же в кадастр карстовых полостей, созданный спелео-геоморфологом Ю. В. Соколовым, внесено уже более 1000 пещер.

Проникновение в пещеру всегда было связано с необъятным ужасом перед неведомым миром мрака. Подобное состояние «временной смерти» подготавливало человека к глубокому мистическому восприятию таинства религиозных действий, раскрывающих основную идею мировосприятия — дилемму Жизни и Смерти. Пещера как бы «заглатывала» испытуемого, который воспринимал это действо как временную смерть, а затем «изрыгала из своего чрева» его, уже перерожденного.

Эта архаическая ассоциация «чудовища-глотателя» и ритуальные обряды, связанные с пещерами, как пишет мой товарищ археолог Вячеслав Котов, были известны до недавнего времени только по материалам австралийских исследователей. Теперь же они присутствуют и в башкирском фольклоре.

Кроме того, пещера издавна являлась для людей и своеобразным убежищем в периоды войн и набегов чужеземцев. Вполне вероятно, что люди укрывались в ней и в периоды стихийных бедствий и катастроф, вызванных затяжными дождями, ураганами, резкими похолоданиями или обильными снегопадами.

После кромешной тьмы, пронзенной лучами налобных фонарей, неслышных полетов летучих мышей-крыланов, рассекающих черноту огромных полостей пещер, особо остро воспринимается свет окружающего мира, чарующие закаты и восходы дневного светила, нежданные встречи с животными, нашедшими свой приют на речных берегах.

Поутру, когда первая песня иволги мягкими грудными звуками вплетается в хоровое пение проснувшегося леса, на восточной стороне хребтов, стерегущих покой реки, просыпается новый день: встает красно солнышко.

Каждый восход необычен. Порой отличается буйством красок. Он то пылает, а затем как бы нехотя растворяется в еще не замутненной зноем небесной синеве. То в виде тонких, розовато-оранжевых облаков медленно, но неумолимо занимает свое постоянное место на просыпающемся небосводе.

Шаловливый ветер-утренник ласково развеивает, опуская вниз с макушек прибрежных кустов и плакучих ив, легкий покров тумана. И тот кучеряво стелется по глади реки, а затем редеет и незаметно растворяется в ней.

Сразу за деревней Мурадымово начинается каменистый перекат. Если воды в реке много, он может превратиться в несложную шиверу. Проходится она посередине. Через 6 км встречается остров, а за ним большое село Байназарово. Раскинулось оно по обоим берегам реки. Перед деревней течение усиливается. Следует плыть ближе к левому берегу, хотя так и тянет в сторону правого, к скалам. Надо иметь в виду, что по середине русла реки, ближе к правому берегу, на дне находятся камни с арматурой. Впереди виден автогужевой мост, а за ним большой остров, проходимый обеими протоками.

Мне не раз удавалось купить в этом селе кумыс. И не только купить, но и отснять фрагмент кинофильма о том, как доят кумысных кобылиц.

Соски у кобылиц маленькие, в ладошку не возьмешь. Поэтому доят, нежно прикасаясь к ним пальцами. Лошадь — не корова. Сразу ее не выдоишь. Доят не в ведро, а чаще в таз, так как в него попасть легче. За раз сдаивают чуть больше стакана молока, но через некоторое время вновь возвращаются к той же лошади для очередной дойки. И так, следуя по кругу, дойку каждой кобылы производят до пяти-шести раз. Затем молоко сливают в узкую и высокую, специально изготовленную для производства кумыса липовую бочку. Там и доводят это молоко «до ума»: богатырский напиток, обладающий целебными и легкими алкогольными свойствами.

Переменчивой бывает погода на Белой. Безветрие летнего зноя может смениться внезапно налетевшим ветром, несущим прохладу. Недавнее безоблачное небо быстро заволакивается тучами. Они настолько тяжелы и переполнены влагой, что кажутся иссиня-черными, могущими в любую минуту пролиться, пронзенные сверкающими молниями. В это время все стихает. Прячутся мелкие зверушки, стихает птичий гомон, исчезают работяги-пчелы и муравьи. Усиливается и густеет запах цветущих трав. Лишь неугомонным кузнечикам все нипочем: их несмолкающий стрекот разносится по умолкнувшей округе, готовящейся к предстоящей стихии.

Летний ливень обычно не долог. Для леса он, что душ для людей. Свежестью листвы и ароматом умытых трав веет после него.

Леса на Агидели разные. То сосновые, источающие смоляной запах, то липовые со своим неповторимым медвяным духом, а то сменяются березовым белоствольем, в кронах которого скрывается гриб-чага с чарующим неповторимым вкусом и целебной силой. Всем в лесу хорошо и благостно. Вслушайтесь в зеленое чудо природы, в ее музыку. И поймете, что музыка леса — это тишина, наполненная звуками птичьих голосов, шелестом листвы и живым журчанием родниковой воды.

Вы когда-нибудь задавали себе вопрос: что означает слово «друг»? В словаре русского языка сказано: гость — это тот, кто посещает, навещает кого-нибудь. А друг — тот, кто связан с кем-то дружбой: близкими отношениями, основанными на взаимном доверии, привязанности, общности интересов. Основываясь на этом постулате, следует относиться к красавице Агидели, окружающим ее горам, лесам и всей природе как к близкому и надежному другу, бескорыстно дарящему нам радость общения с ним.

В лес сходить — вроде на ярмарке побывать. Там всего вволю. И орехов, и костяники, рябины, калины, шиповника, ежевики, крушины и черемухи. В конце июля малина со смородиной уже отошли, но взвар из их листьев в котелке по-прежнему целебен и полезен.

В осеннюю пору дрема умолкшего леса нарушается печальным шелестом листа-падунца. Он тихо, не спеша срывается с крон деревьев и ложится, пластами покрывая высохшее лесное разнотравье.

В пойменном чернолесье старики-вязы в огрубевшей, отслаивающейся тонкими чешуйками коре-кольчуге внимают этой торжественной тишине. Чтобы не отстать от соседей, отпускают они по ветру с ветвей своих разнобокие листья. И те летят, кружат над землею, словно чирки-подранки. А уток разных вдоль реки в осеннюю пору летит множество. Летят они и понизу, почти касаясь речной глади. «Свистят» крыльями поверх древесных крон. Как в замедленном кино, кружат меж залесенных хребтов и, найдя в реке удобный заливчик, планируют к его камышовым зарослям. А сколько лекарственных трав хранят бельские луга и леса!

Не доплывая одного поворота до деревни Тимирово (6 км), на правом берегу мы увидим прекрасную поляну с бегущим по ее окраине ручьем Майдашлы. Лучшего места для ночлега просто не найти.

Через 4 км от места ночлега встречается остров Верхнеузянский. Правая протока очень широкая, но мелководная. За островом высится красивая скала. Вскоре, пересекая левый пойменный берег Белой, появляется устье реки Южный Узян. Река довольно широкая (15–17 м), с быстрым течением. За устьем реки правобережная речная долина расширилась, и в понижении распадка коренного правого берега километрах в полутора от реки течет ручей. Метрах в 300 ниже его устья высится красивейшая скала, сплошь покрытая ярко-оранжевыми накипными лишайниками. Она имеет два названия: Башкирская пята и Сарыташ (Рыжий камень). Одна из легенд объясняет название этой скалы, связанное с ее цветом.

Говорят, что давным-давно у одной башкирской женщины ближайшей деревни Новосубхангулово родилась дочь, и волосы ее оказались ярко-рыжего цвета. А известно, что у башкир в подавляющем большинстве случаев цвет волос черный. Вот и заподозрил муж измену жены. Загнал он жену с дочерью на высокую скалу и сбросил в реку. С тех пор и стала скала кроваво-красной.

Сразу за скалой начинается очень большой и глубокий плес. Вдоль правого берега тянется территория пионерского лагеря. Река делает последний некрутой поворот и быстриной устремляется к центру Бурзянского района селу Старосубхангулово. До него рукой подать — 2 км.

Здесь может закончиться первая часть водного путешествия. До Уфы отсюда 320 км. С автовокзала в столицу вас доставят комфортабельные 20-местные микроавтобусы «мерседес», а в Белорецк — рейсовые «пазики».

Если вы располагаете временем, то ваше путешествие по красавице Белой может продолжиться. В селе Старосубхангулово, которое башкиры называют по-старому — Бурзян, имеется базар, современные магазины, пекарня и другая инфраструктура, надежно обеспечивающая некогда глухой «медвежий угол» республики.