По семейным обстоятельствам

5. Натка и свекла

Если бы Натку не просили держаться от кухни подальше, она бы задала Оксане много вопросов. Например, какого черта она так издевается над свеклой? Здесь из свеклы делали только какую-то жижу с чесноком, даже орехов не добавляли, или просто ели ее вареную. Причем ее особо и не выращивали, хотя Оксана говорит, что ботва свекольная ценилась высоко. Ее летом и в ботвинью, и в щи, и в салаты пихали. А сам корнеплод, страшно сказать – предпочитали скармливать свиньям. В хозяйстве свекла имелась – но только как лекарство. От запоров, например, или для лечения лихорадки. Натка только диву давалась, почему тут не варили борщ и не делали винегрет. Зато с огромным удовольствием на ужин и обед употребляли репу – вареную или пареную, или брюкву. Женщина и то, и другое искренне ненавидела. Уж на что она себя кулинаром не считала, а порой ужасно хотелось встать за плиту и нажарить картошечки с луком или селедку под шубой смастрячить. Но она держалась изо всех сил: знала, что дашь палец – мигом откусят руку.

Но за свеклу все равно было обидно.

Именно свекла кардинально изменила теперь ее жизнь.

Началось всё очень скверно: на постоялом дворе остановился небольшой отряд солдат. Войны вроде бы в ближайшее время в княжестве Белогорском не намечалось, но армия имелась: на случай военных стычек с соседями, для охраны границ, для защиты дорог от разбойников, для сопровождения налоговых сборщиков и прочих ужасно важных государственных персон. Поэтому никто солдатам не удивился, но и рады им не были. Платить за постой вояки, разумеется, не собирались – на то закон был, что на два-три дня их должны были принять в свой дом любые граждане княжества. К тому же у них было оружие – мечи на спинами и топорики на поясах. А в деревне оружие было разве что у старосты – ржавая алебарда времен прошлой войны, да может быть, у кузнеца пара кривых мечей на перековку. Словом, всё как в России: попробуй господам офицерам возрази – и пропишут тебе тумаков за неуважение к властям. Посему Финоген был осторожен: дочери своей шестнадцатилетней велел с кухни даже носу не казать, жене сказал скалку при себе иметь, а Натку ему вроде бы и жаль было, но кто-то должен работать. Один он бы не справился.

Натка сначала и не поняла, что бояться надо. На первое же предложение (нет, далеко не руки и сердца) она звонко ответила, что ей работать надо, а не глупостями заниматься, на второе – послала матом, на третье – обещала слабительного подлить в похлебку. Солдаты быстро поняли, что прекрасную даму их потасканные прелести не интересуют, зато эль здесь вполне себе неплохой и, главное, для них – бесплатный, и они на время затихли. А потом женщина в своей каморке спряталась, и там уж ее не нашли – потому что дверь всем желающим открывали или Стасик, или Владик. Роста они были уже внушительного, в темноте поди разбери – подростки тут или парни крепкие, к тому же их было двое. Словом, мамины защитники. Наткина честь не пострадала.

А наутро ее разбудила сама Оксанка, причитающая так, что Ната подумала, что случилось самое страшное.

– Опозоримся мы, Ната, как есть опозоримся, – выла женщина. – Делать-то что? Представляешь, такой шанс раз в жизни бывает!

Путем нехитрых вопросов удалось выяснить, что среди ночи на постоялый двор прибыл самый настоящий альв – событие настолько же редкое, как и солнечное затмение. Альвы по землям людей путешествуют редко. В Волковойне, к примеру, их только на картинках видели. Цверги – эти да, останавливались, но не часто. А вот альв – это совсем другой уровень, это престижно! Настолько престижно, что впору вывеску сменить на «Альв и волк», или что-то в этом роде.

– И в чем проблема? – зевая, буркнула Ната. – Поселили же? Наверное, в лучшей комнате?

– Да. А проблема в том, что альвы мясо не едят! Чем его кормить-то?

– Да чем угодно, – удивилась Ната. – Омлет. Каша с фруктами. Сырники испеки. Блины, в конце концов!

– Да-да, – закивала воодушевлённо Оксана. – Блины! С медом и творогом! А на обед что? Салату бы, дак нету овощей-то свежих!

– Винегрет, – заявила Натка радостно. – Самое простое! А там – картошку с рыбой в чугунке запеки да супчик постный свари. Отдельно для господина вегана.

Оксанка только глаза таращила. Винегрет, сиречь салат с вареной свеклой, она готовить наотрез отказалась, не веря, что это съедобно. Пришлось Натке самой поставить вариться свеклу, морковку и картошку, резать соленые огурцы и моченое яблоко, да за кислой капустой в бочку лезть. Для соуса смешала дорогущее подсолнечное масло, не менее дорогую горчицу и практически бесплатный яблочный уксус. Ключевая фраза «это для альва» открыла для меня дверцы всех шкафчиков.

– Долго как, – бурчала Оксана, помешивая супчик. – И дорого.

– Зато, если альв оценит, потом на поток поставишь и будешь как «красный альвийский салат» выставлять. Точно говорю, это вкусно. Народу понравится.

Оксана сомневалась, но благоразумно молчала. Натка несколько дней назад рассказывала деткам про силу слов – дескать, еда, приготовленная без матюков, всегда вкуснее и здоровее. А если ласково с ней разговаривать, то еще и портится медленнее. Коровам же включали Моцарта для повышения надоев, и свиньям создавали позитивную атмосферу, чтобы мясо вкуснее было.

Славики не впечатлились, заявив, что в ее теории – кто веселее, того и доят, хорошо еще, если только доят, а не сразу под нож. А вот услышавшая ее слова Оксана задумалась и внезапно прекратила отчаянно ругаться в кухне.

Винегрет был потрясающе красивым. На фарфоровой тарелке, да украшенный помидорами, тонкими ломтиками соленых огурцов и свежей зеленью с окна, такой весь багрово-розово-желтый, яркий, ароматный.

– Выглядит крайне опасно, – заметила Оксана. – Ядовито.

Но попробовала, правда, уже после того, как Натка целую тарелку с причмокиваниями умяла. Глаза закатила, заахала и сама альву потащила новое лакомство. Вернулась на кухню, тяжело дыша.

– Вроде ест. Авось, не помрет.

– Я же не померла, – резонно возразила Ната.

– Ты привыкшая. А альвы – существа нежные, хрупкие, возвышенные!

После такого описания Натка никак не могла в зал не выйти. Очень уж захотелось на настоящего эльфа посмотреть. На вид представитель невиданной доселе расы человекообразных не показался прям уж сказочным. Мужчина, тут сомнений нет. Красивый, изящный мужчина, росту высокого, фигуры худощавой. Волосы длинные, белые, в хвост завязанные. Натка всегда по длинноволосым млела, даже на Егора, паразита этого, чтоб ему там в другом мире икалось, запала потому, что он патлатый был. Косил под металлиста, весь такой брутальный, в коже и высоких ботинках. Красивый был парень, ничего не скажешь.

Альв тоже был красивый и какой-то интеллигентный, что ли. Натка уже и забыла, что бывают такие мужчины, которые умеют пользоваться вилкой и салфеткой, не сморкаются на пол, не вытирают рот рукавом. И эти его манеры были даже привлекательнее, чем внешность. Зацепил ее парень, короче. Захотелось расспросить его, что за мир здесь такой, кто он сам по жизни. Но к такому так запросто не подойти, да и кто Натка, а кто он?

Паранька, Финогенова дочка, всё порывалась из кухни выпрыгнуть и лично отнести господину альву чай, кофе, компот, эль, самогон – без разницы, что. Но мать настрого запретила. Солдаты еще квартировались, не хватало только, чтобы они Параньку приметили. Два дня пряталась, не померла, вот пусть и дальше так будет. А чтобы девку занять, ее к блинам пристроили. Блины – дело нехитрое, их можно много напечь, уйдут все.

Альв явился в кухню сам, очаровательно краснея. Три женщины разный лет уставились на него с одинаковым восхищением: ну хорош же, стервец!

– Дамы, я не мог не выразить своей благодарности. Кто готовил это заморское блюдо?

– Она, – кивнула на Натку Оксана. Если бы альв сказал, что мерси, все было очень вкусно, Оксана бы и наврала про семейный рецепт, но лучше не рисковать.

– А рецептик можно? – неожиданно спросил альв. – Видите ли, я хочу свой ресторан открыть, собираю всякие необычные блюда. Борщ я уже умею…

Оксана заулыбалась, а Натка, наоборот, стойку сделала. Откуда он про борщ знает, а?

– Я писать не очень хорошо умею, – призналась Натка. – Могу, конечно. Но вряд ли вы поймете.

– Так вы мне продиктуйте, о прекрасная, а я сам запишу, – мгновенно предложил альв, окидывая ее каким-то откровенно мужским взглядом (или ей только хотелось, чтобы он так на нее смотрел?). – Так быстрее будет.

– Хорошо, – неуверенно согласилась Натка. – Только после рабочего дня, вечером. Вы ведь еще не уезжаете?

– Переночую, – коротко ответил альв.

Он вышел, а Параська Финогеновна вдруг вцепилась Натке в рукав и завыла:

– Меня, меня научи своему рецепту! Я ему продиктую!

– Детка моя, ты для этого дяденьки слишком молода, – укоризненно сказала Натка. – Педофилией попахивает. Отпусти и забудь, не для него твоя роза цвела.

– Парась, тебе делать нечего? – хищно прищурилась Оксана. – Ну так марш посуду мыть. Ната, собери!

Ната кивнула, подхватила большой жестяной поднос и побежала в зал. Собрала грязную посуду, нет-нет, да и поглядывая – куда альв подевался? Но альва в зале не было, только солдаты сидели за длинным столом, о чем-то болтали и ржали так громко, что стекла в окнах дребезжали.

Нагруженная как верблюд, Натка вернулась в кухню. Выглянула в окно – где, интересно, Славики болтаются? Впрочем, вода натаскана, дрова нарублены и аккуратно уложены, на дворе чисто. Чем бы детки не тешились, лишь бы в рот не тянули, да. Посмотрела и забыла. Поди на речку пошли или в лес.

А под вечер в кухню ворвался бледно-зеленый Владька и дрожащим ломким голосом пропищал:

– Мам, там Стасик… Мама!