По следам морского змея

ТОМПОНДРАНО, ИЛИ МАГАГАСИЙСКИЙ «ХОЗЯИН ВОДЫ»

В 1930 году доктор Жорж Пети в своей книге «Рыболовство на Мадагаскаре» поведал о легендарном «хозяине воды» малагасийцев.

Автор, в то время помощник руководителя лаборатории в зоологическом музее, уверяет, что сам видел это мифическое животное, рождающееся, по словам аборигенов, из фананины — еще одной мифической змеи.

Здесь надо сделать несколько пояснений. Сакалавы (одна из этнических групп, населяющих Мадагаскар) верят в «трансформаторское» происхождение рыб. Так, по их понятиям, мурены — это результат метаморфозы наземной змеи пелофилы после ее ухода в море, а морские черепахи — это наземные черепахи, немного изменившиеся и адаптировавшиеся к жизни в воде. Не будем смеяться над этими представлениями — рыбаки на юге Франции, например, совершенно серьезно утверждали, что мурены появляются от любовной связи угрей с наземными змеями. Что касается верований относительно происхождения морских черепах, вы можете найти их во всех учебниках зоологии…

Генеалогическое древо томпондрано (что означает «хозяин воды»), по убеждению жителей Мадагаскара, гораздо более сложное. Черви, поедающие внутренности человека знатной касты, превращаются в особый вид змеи — фананину. Затем эти змеи вырастают до чрезвычайно больших размеров и, когда уже не могут из-за большого веса своего тела передвигаться по земле, они погружаются в море и становятся томпондрано.

«А тот „хозяин воды“, который наводит ужас на рыбаков юго-восточного побережья Мадагаскара, — спрашивает доктор Пети в своей книге, — тоже мифическое существо? Или его описания, переданные теми, кто видел его, содержат, хотя бы частично, правду о таинственном и неизвестном науке животном? Нельзя ли причислить томпондрано к морским змеям, во всяком случае к одному из видов морского змея?»

«Мы сами были, — продолжает доктор Пети свой рассказ, — очевидцами происшествия настолько замечательного и необычного, что стоит привести здесь его основные моменты.

В ночь с 20 на 21 января 1926 года, обеспокоенные падением барометра, указывавшего на приближение циклона, мы вынуждены были покинуть наш лагерь в Лавеномбато на левом берегу Онилахи. Мы решили на пироге доплыть до Тулеара, расположенного в 50 километрах от лагеря. Погода была очень плохая, очень темная ночь и сильная зыбь на море. Около половины первого ночи, когда мы только что миновали Сародрано и взяли курс на Анкилибе, мое внимание привлек сильный, но непостоянный свет, вспыхивающий с промежутками в несколько секунд над водой, примерно в миле от нашего суденышка. Его можно было бы сравнить с лучом морского прожектора, хотя он и был несколько слабее. Казалось, этот свет излучал предмет, вращавшийся вокруг своей оси. Позади источника этого странного света виднелся фосфоресцирующий след, длину которого было трудно оценить в тех непростых для наблюдения условиях. Гребец, находившийся на носу лодки, бросил свое весло и повернулся к нему спиной, чтобы его не видеть. Наш капитан низко опустил голову и уставился в дно лодки, а рулевой на корме дрожал, как осиновый лист.

Только через много времени после того, как странный свет погас, скрывшись позади нас за утесом, мы смогли продолжить путь. Члены нашей команды объяснили нам, что это был томпондрано, что мы подвергались смертельной опасности и что нас еще ожидают различные несчастья. Они приписали этой встрече и надвигающийся ураган. А наш капитан отнес также на его счет и недавнюю смерть дальнего родственника».

Происхождение томпондрано от наземной змеи, пагубный характер встреч с ним, его способность предвещать природные катаклизмы и гибель людей — все это поразительным образом напоминает скандинавского Се-Орма, но в то же время показывает универсальность человеческой реакции перед похожими феноменами. Этому не надо придавать такое уж большое значение. Действительно, тело раненого или мертвого крупного морского животного, плавающее на флюоресцирующей поверхности моря или облепленное какими-нибудь люминесцирующими рыбами или кальмарами, могло бы создать подобный эффект, несомненно производящий сильное впечатление. Аборигены автоматически приписали этот необычный спектакль томпондрано, как представители западных народов сразу же вспоминают о морском змее, если встречают в волнах крупное животное, которое они не могут, по той или иной причине, идентифицировать.

Обратим внимание на описание внешнего вида и повадок томпондрано, собранные доктором Пети у местных жителей в результате проведенного им расследования:

«Хозяин моря появляется очень редко. Но появляется он, где бы это ни было, всегда двигаясь против ветра. Длиной он 20 — 25 метров, и его тело, широкое и плоское, покрыто твердыми пластинами, очень похожими на роговые пластины, покрывающие спину крокодила. Хвост его похож по внешнему виду на хвост креветки. Пасть широкая и расположена на нижней половине головы, почти на брюхе. Что-то вроде капюшона, который животное могло по желанию открывать и закрывать, защищает глаза, расположенные спереди, но широко расставленные. Голова блестящая, светящаяся и испускает огонь, приближаясь к поверхности. Передвигается он при помощи волнообразных колебательных движений тела в вертикальной плоскости.

По словам одних, зверь не имеет лап. Другие очевидцы наделяют его парой передних конечностей, похожих на ласты кита. Наконец, тело его расчерчено продольными полосами различного цвета, беловатого, красноватого, зеленоватого или еще более темного. Никакого запаха нет. Встречи с ним чаще всего происходят в районе Анкилибе, Нози Be, Ланивато (провинция Тулеар).

Чтобы избежать несчастий, которые сулит встреча с томпондрано, на носу лодки прикрепляют топор и серебряное кольцо».

На основании размеров, приписываемых «хозяину воды», доктор Пети считает его близким родственником мегофиаса, что подтверждается, по его мнению, и вертикальными колебаниями тела животного — признаком, который часто отмечают и очевидцы, наблюдавшие появление морского змея. Что касается роговых пластинок на теле томпондрано, Пети сравнивает их с такими же у чудовищной тысяченожки вьетнамских легенд.

МОРСКОЙ ЗМЕЙ — ЧЛЕНИСТОНОГОЕ?

В описании томпондрано остаются многочисленные черты, позволяющие отнести его к определенному типу морского змея, в частности к чудовищу вьетнамских вод. Во всяком случае, наличие роговых пластинок и хвоста, напоминающего хвост креветки, бесспорно, объединяет малагасийского «хозяина воды» и чудовищную вьетнамскую тысяченожку. С другой стороны, очевидная сегментация тела и боковые отростки последней сближают ее с китообразной сколопендрой европейских авторов прошлых веков. Благодаря совпадающим деталям в описаниях морского монстра трех настолько далеких друг от друга народов в нашем распоряжении имеется богатая информация об этом особенном типе морского змея. Теперь мы можем попытаться порассуждать о его природе со знанием дела…

Может ли этот морской змей действительно оказаться, как предположил доктор Кремпф, членистоногим? Насколько это позволяют допустить некоторые из его народных названий и различные анатомические признаки?

Ветвь членистоногих, напомним, занимает одно из самых важных мест в животном мире. Она объединяет всех беспозвоночных, защищенных подвижным панцирем, и включает в настоящее время, кроме нескольких совсем небольших по численности видов, бесчисленные отряды ракообразных, паукообразных, многоножек и насекомых. Надо упомянуть также две группы морских членистоногих, имевших крайнюю важность в палеозойскую эру, но считающихся полностью исчезнувшими еще 250 миллионов лет назад: речь идет о трилобитах и эриптеридах.

Трилобиты названы так потому, что их тела кажутся сформированными из трех частей. Это — одни из самых древних известных ископаемых животных, их останки находят в слоях нижнего кембрия и датируют 500 миллионами лет. Остававшиеся исключительно морскими обитателями, трилобиты, похожие на больших приплюснутых мокриц, буквально наводняли все океаны Земли в течение почти 250 миллионов лет перед тем, как угаснуть к концу пермской эпохи. Размеры их составляли от 0, 5 сантиметра до максимум 70 сантиметров, а в основной массе они колебались между 2 и 7 сантиметрами .

Не таковы были эриптериды — бесспорные великаны империи членистоногих. Поэтому их иногда называют гигантострасами. Они были похожи на чудовищных скорпионов, пара лап которых (шестая) трансформировалась в мощные весла — откуда и название эриптериды, что означает «с широкими плавниками». Хвост у некоторых видов служил рулем. Их размеры кажутся огромными, во всяком случае для панцирных животных. Так, Pterygotus, «большой Серафим», как его назвали шотландские каменоломы, которые его первыми нашли, достигал 2 метров в длину, а вид Stylonurus превышал даже 3 метра !

В момент их появления в ордовикский период, почти 400 миллионов лет назад, эриптериды вели морской образ жизни. Своего расцвета они достигли в горьковато-соленых водах мелководных лагун к концу силура и постепенно приходили в упадок в течение девона, после того как заселили пресные водоемы. Исчезли они в конце перми, 220 миллионов лет назад.

То, что этот гигантский морской скорпион мог дожить до наших дней, априори нельзя исключить. И в наше время можно видеть прекрасно здравствующими не менее древние виды животных, таких, как брахиоподы, морские лилии или моноплакофоры, и даже такие близкие родственники эриптеридов и трилобитов, как лимулы. Но с большим трудом можно представить, что может существовать сейчас или когда-либо существовал экземпляр двадцатиметровой длины.

Самые огромные из эриптеридов, возможно, превосходили по своей массе современных членистоногих, но их размеры были того же порядка, что и у крупных современных ракообразных. Так, гигантский краб Японского моря достигает в окружности 4 метров с вытянутыми ногами. Кажется, что сам принцип анатомического строения членистоногих, в частности хитиновое покрытие, которое должно быть полностью подвижным, препятствует увеличению размеров тела сверх некоторых пределов, ограниченных законами механики. Зоолог не может даже представить себе какую-нибудь сколопендру длиной 20 метров . Богомолы ростом с жирафа и огромные, как дом, тарантулы — плод воображения писателей-фантастов.

Однако, даже не принимая во внимание законы механики, нельзя допустить, что в любой зоологической группе мог бы существовать экземпляр, в десять раз превосходящий самого крупного представителя этого вида. Всегда можно найти все промежуточные размеры между самыми маленькими и самыми крупными. Если Природа иногда и позволяет себе делать скачки, то никогда они не бывают гигантскими!

Если вьетнамская тысяченожка, она же малагасийский «хозяин воды», она же китообразная сколопендра, не может все же быть членистоногим, это совершенно не означает, что она не может вообще существовать. Действительно, ее отдельные характерные черты не обязательно должны указывать на членистоногого. Ведь крылья летучей мыши или птеродактиля не превращают их в птиц.

Итак, что мы имеем: во-первых, хвост таинственного животного сильно напоминает хвост креветки или лангуста, так как состоит из нескольких частей и расположен горизонтально. Но горизонтальное расположение хвоста у позвоночных мы видим у млекопитающих (и у птиц, но здесь мы исключаем их из рассмотрения). Напомним, что ламантины, обитающие по ту и другую сторону Атлантического океана, имеют хвост в виде широкого округлого лопатообразного весла, и что у некоторых китообразных хвост на концах также имеет бахрому. Вообще же хвост морских млекопитающих часто состоит из одной или нескольких лопастей, как и хвосты различных ракообразных.

Во-вторых, горизонтальное расположение хвоста обязательно должно быть связано с вертикальными колебаниями тела, также являющимися характерной чертой морских млекопитающих.

В-третьих, по словам некоторых малагасийцев, животное имело единственную пару передних плавников, таких же, как у китов.

В-четвертых, пора вспомнить, что некоторые млекопитающие тоже имеют экзоскелет, или, если хотите, панцирь. В наше время самые известные из них — броненосцы, панцирь которых имеет хорошо видимую сегментацию. Она сформирована из нескольких колец роговых щитков и опоясывает в основном среднюю часть тела. Некоторые виды имеют до 12 — 13 таких поясов. Вымершие гигантские родственники броненосцев, глиптодонты, имели подобным образом сегментированный хвост.

Известно — мы об этом уже говорили, — что древние китообразные, среди них и зейглодоны, бесспорно, имели похожую кирасу. Само собой разумеется, что, для того чтобы позволить телу этих очень длинных животных совершать волнообразные колебательные движения, необходимые для передвижения, их защитный панцирь должен быть очень подвижным, а для этого — разделенным на поперечные сегменты, как хитиновый покров гусеницы или тысяченожки. Уточним, что кираса древних китов у некоторых видов могла быть не очень заметной со стороны и даже выродиться в костяную арматуру, скрытую под кожей, как у гигантских ленивцев типа милодона — троюродного кузена броненосца.

В очередной раз мы пришли к мысли, что некоторые морские змеи могут быть потомками древних китов, более или менее родственными зейглодонам. Может быть, именно из-за наличия панциря или остатка панциря от шкуры некоторых морских змеев и отскакивали гарпуны китобоев, ружейные пули и пушечные ядра их случайных преследователей. Также, может быть, из-за веса этого защитного кожуха они так быстро тонут после смерти, что значительно уменьшает их шансы быть выброшенными на берег и стать объектом изучения для человека.

Остается объяснить наличие боковых отростков, которым неизвестное животное обязано своими названиями — «тысяченожка» и «китообразная сколопендра».

Сразу же скажем, что эти отростки, описанные как ноги, двигающиеся наподобие весел галеры, могли стать доступными для обозрения только в результате кульбитов животного, и в этом случае их можно было принять за длинный зубчатый спинной плавник. В противном случае они никогда не были бы замечены в работе, так как всегда должны оставаться под водой у плывущего животного. Их способ действия был определен при рассмотрении тела, выброшенного на берег. Известно, что очевидцы говорили о китообразной сколопендре как о животном, «на мертвое тело которого нельзя было смотреть без ужаса». И вероятно, портрет чудовищной тысяченожки из вьетнамских сказок тоже основывался на описании выброшенного на берег мертвого тела.

Первая мысль, которая приходит в голову: описываемые отростки длиной до 80 сантиметров — просто боковые части тела, обезображенного разложением. Но эта версия не согласуется с очень точным описанием сегментации тела. Также можно предположить, что они являются продолжением внешнего экзоскелета.

Вспомним, что, по Альфреду Ховеллу, механизм движения зейглодона «должен был обеспечиваться парой боковых складок, симметрично и непрерывно протянувшихся спереди назад почти по всей длине хвоста». Если мы представим эти складки с бахромой — а они очень даже могли ее иметь, — то перед нами окажется анатомическое строение, очень похожее на изображенное на портрете китообразной сколопендры, опубликованном Ронделе. Зейглодон был покрыт панцирем. Возможно, продолжение его сегментированного покрытия простиралось под боковыми складками, придавая им большую жесткость, и, следовательно, делало их более эффективными.

Такая гипотеза позволяет сразу же разрешить загадку стабилизации тела зейглодона в воде. А также объяснить некоторые близкие проблемы, такие, как странные анатомические особенности китообразной сколопендры и непонятные сегменты боковых отростков, образующих защитный покров вьетнамского дракона.

Чтобы закончить портрет животного, основанный на совпадающей информации, пришедшей из трех совершенно различных источников (западного, вьетнамского и малагасийского), вспомним, что, по словам Эльена, в свою очередь цитировавшегося Ронделе, «очевидцы у него видели густую растительность в ноздрях». Современные киты и дельфины совершенно не имеют волос, но при рождении у них есть несколько волосков вокруг рта. Это указывает, что их предки должны были их иметь в большем количестве. Очень вероятно, что древние китообразные имели усы. Возможно, именно отсюда происходит ошибка, приписывающая к ластоногим различных морских змеев, имеющих подобное украшение из шерсти и волоса.

ЖЕЛТЫЙ МОРСКОЙ ЗМЕЙ «СВ. ФРАНСУА-КСАВЬЕРА»

Шел 1925 год, год безумного увлечения чарльстоном, коктейлем и сигаретами с примесью опия. Время бледных молодых девушек в широких шляпах и наглухо закрытых платьях с талией, опущенной на ягодицы. Время молодых людей в расклешенных брюках, с глазами, как у китайских рыб, окруженных чешуей. Дада и сюрреалисты развеяли семена безумия по всем видам искусства, а психоаналитики открыли окно в кошмарные пропасти души. Это было как раз то время, когда можно было принять морского змея за чудовищную тысяченожку, вообразить, как сколопендра, такая же толстая, как прогулочный вагончик из Ботанического сада, прогуливается по подводным лужайкам. Никто не вспоминал о зейглодоне, так страстно защищаемом сорок лет назад преподобным Вудом и благополучно забытом друзьями морского змея с тех пор, как его отверг сам Удеманс. Можно было, для смеха, поговорить об экстравагантном тюлене с длинной шеей и хвостом еще более необычным, чем у мегофиаса, казалось сошедшем с картины Сальвадора Дали. Но низвести морского змея до уровня какого-то прозаичного предка кита, скелет которого можно увидеть в любом музее, не приходило на ум в ту сумасшедшую эпоху.

А в это самое время наш сказочный монстр заставлял говорить о себе в самых прозаических местах. Его встречали и описывали государственные деятели, его возможная природа живо обсуждалась учеными господами. Так, не позднее 13 мая 1924 года, на заседании Зоологического общества Франции, доктор Пеллегрин зачитал письмо, которое ему только что прислал М. Ж. Юранвиль, инспектор общественных работ с Корсики. За неделю до этого, 6 мая, в 9 часов утра он заметил в заливе Аяччо морское змееподобное животное длиной около 30 метров . «Он выставил из воды свою голову, — сообщал инспектор, — а его остальное тело казалось опоясанным вертикальными светящимися полосами».

Много лет спустя доктор П. Чеви, сменивший доктора Кемпфа у руля индокитайского океанографического института, перед таким же ученым собранием познакомил собравшихся с другим сообщением, гораздо более подробным, относившимся к тому же периоду, но полученным из Океании. На этот раз встреченное животное действительно совершенно отличалось от всех других, по крайней мере по внешнему виду.

Пароход «Св. Франсуа-Ксавьер», который через некоторое время был выброшен на скалы в Южно-Китайском море, в 1925 году ходил на линии Тонкин-Новая Каледония-Австралия. Именно в этом году произошел инцидент, о котором капитан сообщил в следующем письме:

«Пароход „Св. Франсуа-Ксавьер“, Хайфон, 18 марта 1925 г .

Г-н Джайяр г-ну капитану-командору порта Ланессара.

Г-н капитан, посылаю Вам небольшой рисунок, выполненный в море через несколько минут после появления пресловутого морского змея. Первый помощник, лейтенант корабля и третий механик единогласно готовы подтвердить нижеследующее сообщение.

2 февраля 1925 года, во время перехода Нумеа — Ньюкастл, пароход шел со скоростью 10 узлов ( 18 км в час), когда в 18 ч. 30 мин. на траверзе Порт-Стефан, у побережья Австралии, мы увидели плывущими по правому борту примерно в 10 метрах от корабля две похожие массы с панцирями, как у черепахи.

Когда он поравнялся с машинным отделением, из-под панциря высунулась толстая голова, похожая на голову верблюда на длинной гибкой шее, очень напоминавшей шею лебедя. Шея была длиной примерно 2, 5 метра . Его тело, толщиной с большую бочку, образовывало цепь из пяти колец. На четвертом кольце находился черного цвета высокий плавник, как у большой акулы, и длиной у основания около 1, 5 метра . Цвет самого животного грязно-желтый, кожа гладкая, без шерсти и без видимой чешуи.

Обогнув корабль сзади, на уровне правого винта его голова дернулась взад-вперед, возможно, зверь был задет лопастью винта. Его движения стали неуверенными и не были похожи на движения тех небольших змей, которых часто можно встретить в прибрежных водах.

Животное оставалось в поле зрения в течение пятнадцати минут, и ни о какой оптической иллюзии не может идти речи. Кроме европейцев его видели негры из Каледонии, находившиеся на борту в качестве матросов, бои-вьетнамцы и китайские кочегары. Все они в один голос закричали, увидев чудовище: «Это Дракон!» Китайцы даже сделали ему приношения.

Так как ночь на этих широтах наступает очень быстро, мы не смогли рассмотреть других деталей, все были очень удивлены и взволнованы этим фантастическим появлением.[5].

подпись: Рауль Джайяр».

Отметим, что приведенное свидетельство исходит от человека, который не ищет никакой возможности прославиться. В частном письме (которое было опубликовано без его ведома больше чем десять лет спустя) капитан просто ставил свое начальство в известность о необычной встрече в море, и его слова могли быть подтверждены офицерами корабля. Он не пытался ни литературно обработать этот сюжет, ни придать ему привкус сенсационности. Можно только гордиться такой скромностью. Капитан Джайяр не пытался также блеснуть эрудицией, попытавшись сделать какие-нибудь выводы относительно природы этого животного. Его слова очень выразительны. Действительно, он удивляется, что морской змей не имеет ничего общего с морской змеей, встречающейся в прибрежных водах. Его также поразило, что «змей» двигает головой взад-вперед — характерная особенность плывущего млекопитающего, — и предполагает, что он ранен. Это не тот человек, которого можно заподозрить в искажении (даже неосознанном) того, что он встретил, с целью представить увиденное в образе уже известного животного! Он рассказал именно то, что он видел в течение пятнадцати минут. Это достаточно долго — пятнадцать минут!

К письму капитана Джайяра был приложен рисунок, представлявший любопытный силуэт горбатого монстра с лебединой шеей. Этот рисунок требует небольшого комментария. В то время как в тексте говорится о «цепи из пяти колец», на рисунке показаны только четыре. Плавник, который в письме располагается на четвертом «кольце», на рисунке изображен на третьем. Это можно легко объяснить, если предположить, что наблюдатель рассматривал голову с шеей как первое «кольцо» морского змея.

Доктор Чеви подчеркнул, насколько этот рисунок похож на изображения, опубликованные Рупертом Т. Гудом после наблюдений, сделанных в Норвегии в 1910 году, на Оркадах в 1919 году и на скалах Сент-Пола в 1920 году. Это, очевидно, справедливо для верхней части внешнего вида животного. К этим вышеперечисленным случаям можно добавить список тех, в которых говорится о лебединых шеях, шеях жирафа, змеях, похожих на «ручку зонтика» или «перископ». Но в описании капитана Джайяра есть деталь, противоречащая остальным наблюдениям: это высокий треугольный спинной плавник. Если рисунок точен, если это не реконструкция, собранная из различных частей животного, появлявшихся в разное время из воды, и если, следовательно, «спинной плавник» действительно спинной, а не боковой, который показался из воды во время переворота вокруг оси, то перед нами доказательство существования нового типа морского змея, явно отличающегося от других. В самом деле, не может быть, чтобы спинной плавник такого размера остался бы незамеченным у животного, плывущего на поверхности воды. Кроме того, цвет монстра — «грязно-желтый» — позволяет также предположить, что речь идет о типе, значительно отличающемся от классического морского змея, который, скорее, черного, бурого или серого цвета. В действительности не стоит придавать преувеличенное значение цвету — и у других типов чудовищ он достаточно разнообразен и часто зависит от оттенков окружающей обстановки. И все же морской змей «Св. Франсуа-Ксавьера» может быть длинношеим морским змеем традиционного типа, высунувшим из воды одну из задних конечностей.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЙ В ОКЕАНИИ

Хронологическая последовательность событий заставляет нас снова вернуться в Европу, но, раз уж мы все равно в Океании, останемся там еще ненадолго и обратим внимание на Новую Каледонию, где мы уже один раз были. Это нам нужно для того, чтобы показать, что если морские змеи и кажутся принадлежащими в общем к одному и тому же типу, это не всегда вызывает у очевидцев одинаковые комментарии.

«В сентябре 1929 года, — сообщает господин Рейнелл Беллами, — я жил на затерянном островке у берегов Новой Каледонии. Там, в маленьком мелком заливчике с песчаным дном, расположенном недалеко от моей плантации, однажды мне посчастливилось увидеть большую морскую змею. Сначала мое внимание привлек темный предмет, перемещавшийся в воде метрах в 200 — 300 от берега. Я указал на него своей жене, считая, что это или большая черепаха или дюгонь, которые во множестве населяли эти воды. Но пока мы смотрели, у поверхности появились второе и третье темные пятна, расположенные сразу же за первым, затем другие массы такого же рода. Наконец, первая показалась из воды, превратившись в типичную голову змеи, покоящуюся на длинной шее и с телом, которое можно ожидать у подобного животного.

Увидев это, мы поняли, что встретили гигантскую морскую змею, и быстро забрались на деревья, растущие на пляже, чтобы лучше рассмотреть гостью. К тому времени она пересекла залив, и с высоты моего наблюдательного пункта я мог видеть ее всю, одновременно ту часть, которая находилась над водой, и ту, которая была под водой. Вода в заливе была прозрачной, как стекло. Змея плыла медленно, и голова ее была поднята над поверхностью воды примерно на 1, 5 метра . Другие части ее тела то появлялись над водой, то погружались попеременно по всей длине. Ее голова качалась взад-вперед, как будто змея искала что-то. Затем, заметив стаю рыб, она резко нырнула и бросилась преследовать добычу. Через секунду змея скрылась в середине стаи, среди тучи брызг и выпрыгивавшей от ужаса из воды рыбы.

В этот момент я оценил ее длину примерно в 18 метров, а ее голову — величиной с голову собаки. Но, когда через несколько недель одна из моих охотничьих собак переплывала залив как раз в том месте, где я видел морскую змею, я понял, что сильно преуменьшил настоящие размеры ее головы.

Когда я рассказал об этой встрече своим знакомым, кто-то предположил, что на самом деле я принял за морского змея стаю дельфинов, плывущих один за другим. И только первый из них высовывал голову из воды. Также было сказано, что морские змеи не плавают описанным мной способом. С тех пор я внимательно наблюдал за движением множества морских змей длиной от 90 сантиметров до 17 метров, которых у берегов Новой Каледонии водится великое множество. Они плавали совершенно так же, как их огромный родственник».

Так как мистер Беллами, без сомнения, приписывает своему морскому змею вертикальные волнообразные колебания тела (что также подтверждается качанием головы взад-вперед и появлением из воды многочисленных горбов), а обыкновенные морские змеи передвигаются в воде, как все змеи, извиваясь в горизонтальной плоскости, можно сделать вывод не в пользу очевидца: мистер Беллами никогда не видел настоящую морскую змею, и, следовательно, он лжет. А почему тогда ему можно верить в случае с огромным морским змеем?

На самом деле можно не применять к мистеру Беллами такое жестокое и неприятное суждение. Очевидно, если он долго жил в Новой Каледонии, можно не сомневаться, что он должен был много раз встречать морских змей, которыми буквально кишат местные прибрежные воды. Ему, пожалуй, можно предъявить обвинение в ошибке при толковании увиденного и в предвзятости во мнении. Скорее всего, он правильно описал движения морского змея, очевидно млекопитающего, но был настолько убежден в традиционном, общепринятом мнении о движениях змеи и был настолько уверен, что перед ним настоящая морская змея, что его поведение можно считать естественной человеческой реакцией. Когда ему возразили, — и это соотносится с его очевидной наивностью, которая, в свою очередь, свидетельствует о его искренности, — что морские змеи не плавают так, как он рассказал, он подумал, что его честность подвергают сомнению или что окружающие думают, что он видел какое-то обычное морское животное. Тогда он заупрямился, против всякого здравого смысла, заявив, что его огромный морской змей был на самом деле, потому что плавал так же, как и другие морские змеи.

Расспросите людей вокруг вас. Вы мало кого встретите, кто никогда не видел ползущую змею, хотя бы в кино, и, однако, вы будете удивлены тем, сколько людей думают, что змея при движении извивается в вертикальной плоскости, как гусеница. Это заблуждение особенно часто можно увидеть на юмористических рисунках…

Выслушаем же мистера Беллами внимательно, когда он сообщает нам о встречах других людей с морским змеем на островах Океании. Это не должно нам мешать относиться к ним с крайней осторожностью, особенно к справедливости описаний, полученных им из вторых рук, и к его собственным комментариям, которые могут также быть искажены его предвзятым мнением.

«Я далеко не единственный белый в южных морях, — сообщает он далее, — который говорит о своих встречах с большой морской змеей. Я лично знаю одного плантатора с острова Апи на Новых Гебридах, который однажды был застигнут в море штилем на своей шхуне и оказался свидетелем появления огромной змеи длиной 24 метра, проплывшей рядом с его суденышком. Тварь подняла голову почти на 3, 5 метра над водой, чтобы разглядеть шхуну, которая, казалось, ее сильно заинтересовала, но окончилось все тем, что она мирно удалилась, не попытавшись напасть на экипаж. Местные жители, находившиеся на шхуне, были очень напуганы появлением чудовища. Но потом они говорили, что уже слышали о его существовании. По словам плантатора, она была желтого и бурого цвета, со слаборазличимыми полосами. У змеи была густая, мягкая грива за головой.

Другой раз подобное существо появилось недалеко от Нумеа, где оно поднялось из воды перед лодкой, в которой сидел директор местной почтовой конторы, решивший половить рыбку. С ним была его жена: с тех пор и до конца своей жизни в колонии она отказывалась еще раз выходить на небольших суденышках в море.

«Эту морскую рептилию еще раз видели около Нумеа. Когда „Эфрозина“, яхта британской колониальной администрации на Новых Гебридах, стояла там на ремонте, ее капитан, выбрав свободное время, решил совершить прогулку по морю в компании нескольких своих матросов из местных жителей. Они поплыли на веслах в сторону соседнего заливчика, славившегося как рыбное место.

Внезапно во время рыбалки огромный морской змей поднял свою голову перпендикулярно поверхности воды на такую высоту, что казался нависшим над суденышком, чем привел в ужас рыбаков. Чудовище долго разглядывало рыбаков, затем медленно опустилось в воду и удалилось в сторону открытого моря.

Капитан описал его внешний вид британскому консулу в Новой Каледонии. По его словам, тело чудовища было толстым, как ствол дерева, голова была похожа на лошадиную, но гораздо больше размером. Он также заметил гриву, и его описание подтверждало слова плантатора с Апи. По всей видимости, этот экземпляр был гораздо крупнее, чем тот, что видел я или плантатор».

Нам остается пожалеть, что мистер Беллами не указал более точно даты этих встреч. И нас не должно слишком удивлять, что он рассматривал как «морскую змею» животных, имевших голову лошади и густую гриву. Тем более после того, как он посчитал естественным для змеи извиваться при движении в вертикальной плоскости…

Воспользуемся нашим пребыванием в Океании, чтобы отметить несколько встреч с морским змеем у побережья Австралии. По мнению известных американских специалистов по змеям Куррана и Коффельда, «ни один год не проходит без того, чтобы не заходили разговоры о встречах с одним или несколькими экземплярами морского змея у берегов этого континента». Но, кажется, эти сообщения не оставляют каких-нибудь заметных следов, за исключением, может быть, страниц местных газет, так как не часто можно найти упоминания о них в научной литературе.

Во всяком случае, в июне 1930 года четыре рыбака, отправившиеся на промысел к рифам Белламби, у северо-восточного побережья Новой Галлии, были очень удивлены, заметив неоднократное появление на поверхности воды животного большой длины, которое им показалось морским змеем. Подавив страх, они приблизились к нему на веслах, чтобы рассмотреть поближе. По их словам, голова его была похожа на голову пеликана. Специалист по морской фауне Австралии Девид Стид из их описания заключил, что речь могла идти о клюворылом ките-полосатике. Этот вид китов очень распространен в тропических водах Австралии и может достигать 10-метровой длины.

Но история на этом не кончается. Через несколько дней снова появилось сообщение о морском змее, на этот раз из Скарборуга, находящегося в нескольких километрах от места предыдущей встречи. Множество свидетелей наблюдали, как он медленно, лениво извиваясь, двигался в сторону скал Белламби. Длина его достигала приблизительно 25 метров, и плыл он с вытянутой вперед головой на длинной змеиной шее.

Трудно представить кита, передвигающегося подобным образом, если только перед этим на его долю не выпали тяжелые испытания, выбившие его из колеи. Но мистер Стид не позволил вывести себя из равновесия такой малостью. Он посчитал, что этот морской змей не имеет ничего общего с предыдущим, описание его достаточно понятно и позволяет идентифицировать его с гигантским кальмаром…

Конечно, можно предположить, что этот гигантский кальмар явился на свидание к клюворылому киту к скалам Белламби и, чтобы извиниться за небольшое опоздание, он поднял над водой щупальце, издали приветствуя своего нетерпеливого приятеля. Красивая сказка могла бы получиться!

БРИТАНЦЫ СНОВА БЕРУТ ДЕЛО В СВОИ РУКИ

Пора вернуться немного назад по времени, чтобы восстановить хронологический порядок в наблюдениях морского змея в период между двумя войнами.

После передачи Би-би-си, прозвучавшей во Франции в 1961 году, некто мистер Ходгсон прислал письмо одному из авторов передачи, Морису Брауну:

«Я с интересом прослушал вашу программу „Великий морской змей“. Хочу вам сообщить, что также видел одного плезиозавра».

На просьбу рассказать подробнее очевидец, человек очень простой, 67 лет, поведал, что во время этой встречи, приблизительно в 1925 году, он служил механиком на маленьком каботажном суденышке. Чтобы доказать свою добрую репутацию, он привел огромное количество сведений о других людях, служивших с ним, и кто, по его сведениям, к тому времени был еще жив. Но пришлось обратиться к нему еще раз, чтобы он потрудился дать более подробное описание животного, чем просто «плезиозавр» или «то, которое сейчас известно под названием лох-несское чудовище». Приведем его сообщение в том виде, как оно было получено:

«Сразу хочу сказать, это была не обычная морская змея. Она была очень массивная, толщиной с корабль водоизмещением 500 тонн, с длинной шеей и маленькой головой. Голова, видимо, была отвернута в сторону от меня (я ее видел похожей на футбольный мяч). Этот зверь передвигался со страшной скоростью.

Посылаю вам его набросок. На нем не очень правильные пропорции, но это все, что я мог сделать. Я хотел бы встретиться с кем-нибудь, кто нашел бы других членов экипажа, которые подтвердили бы мои слова. Считаю, что мне повезло встретить совершенно необычное животное».

23 апреля 1928 года, около 5 часов вечера, пассажирский пароход «Оронсэй» вышел из Аденского залива и шел мимо мыса Гуардафуй — западной оконечности Сомали, когда пассажиры увидели двух морских монстров. В этот момент пассажиров на палубе было человек 30 — 40, среди них австралийский колонист мистер У. П. Джонс со своей женой. Когда шесть лет спустя сэр Эдвард Маунтэн напечатал в «Иллюстрейтед Лондон ньюс» несколько фотографий появившегося на поверхности воды лох-несского чудовища, мистер Джонс был поражен сходством этого животного с теми странными существами, которых он имел случай наблюдать в море. Об этом он рассказал сэру Эдварду в письме, которое он отправил 25 октября 1934 года:

«Я разговаривал, стоя у борта, с комиссаром корабля „Оронсэй“. Мы обсуждали с ним постройки, видневшиеся на бесплодных отвесных скалах берега, когда мое внимание привлекло находившееся спереди по правому борту то, что сначала показалось огромной рыболовной сетью с большими поплавками. Я сразу же обратил на нее внимание своих собеседников. Комиссар принес бинокли, и мы стали свидетелями замечательного зрелища. Два огромных монстра, казалось, просто отдыхали на поверхности воды, примерно в миле от нашего корабля. Не похоже было, чтобы их беспокоило наше присутствие. Мы прошли мимо них на всех парах и смогли прекрасно их рассмотреть.

Выступающие над водой части тела были больших размеров, гораздо больше, чем просто складки кожи, о которых можно подумать, глядя на ваши фотографии. Животное, находившееся спереди, выставило из воды явно змеиную голову, намного более толстую, чем шея. Головы второго не было видно, оно плыло вслед за своим товарищем примерно в 200 метрах позади».

Всегда интересно изучать подобные сообщения, которые настаивают на массивном и неподвижном характере горбов морского змея в виде «цепочки холмов». Можно, однако, только сожалеть, что очевидец не догадался указать ни числа видимых горбов у каждого из животных, ни их точной формы.

Свидетельство, которое будет приведено ниже, может вызвать некоторые подозрения, потому что оно принадлежит знаменитому романисту, к тому же с богатым воображением. Имя его известно всем. Он является не только отцом Шерлока Холмса, но и автором «Затерянного мира», в котором воплотились все мечты криптозоологии.

В 1929 году, всего за год до своей смерти, сэр Артур Конан Дойл находился на борту парохода у побережья острова Антикитира (Греция), когда необычное явление привлекло его внимание.

«Я увидел, — писал он, — плывущее под водой, параллельно кораблю, любопытное существо примерно 1, 2 метра длиной, с длинной шеей и большими плавниками. По-моему (также считает и моя жена, которая тоже его видела), это был молодой плезиозавр. Один из моих корреспондентов из Квинсленда писал мне, что еще один молодой плезиозавр попался в рыбацкие сети у Маджи-Бич, в Австралии. Он мне прислал рисунок. На нем изображено существо, похожее на то, что я видел своими собственными глазами у побережья Греции».

Неизвестно, кем в действительности является «молодой плезиозавр», пойманный в Австралии. Очевидно, животным, уже известным науке — возможно, какой-нибудь черепахой, — иначе об этом стало бы известно… Что же касается животного, замеченного сэром Артуром и его женой, можно скорее подумать о мегофиасе без хвоста, которого мистер Макинтош Белл также видел плывущим в похожих условиях сквозь слой прозрачной воды. Судя по незначительным размерам, это действительно был младенец.

Четверо следующих очевидцев погружают нас в воды, омывающие собственно Британские острова.

Сначала майор Пир Гроувс, почетный консул Японии в Манчестере, опубликовал в октябре 1933 года письмо в «Дейли мейл». В нем он сообщает, что пять лет назад, то есть в 1928 году, он видел странного «морского монстра» у острова Мэн, где он проводил отпуск с женой и детьми.

«Животное, — пишет он, — было необычайно огромным — многие футы в длину, — хотя над водой виднелась только его голова. Эта голова была почти такой же величины, как у крупного быка, но еще шире и заканчивалась вытянутой, как у собаки, мордой».

«История эта имела продолжение, — рассказывает Бернар Эйвельманс. — 13 октября 1961 года, я должен был обедать с моим старым другом Джеральдом Расселом, имя которого связано с поимкой гигантской панды и с первыми попытками поймать „снежного человека“ в Гималаях. Джеральд привел с собой одного из своих английских друзей, находившегося в Париже проездом. Но, как это часто бывает при первом представлении, я плохо разобрал имя этого джентльмена, который оказался большим любителем путешествий, влюбленным в зоологию. Он к тому же занимался исследованиями в природном заповеднике в Восточной Африке. Почти не надеясь на удачу, просто чтобы поддержать разговор, я спросил его в упор:

— А не встречался ли вам морской змей?

Сначала он отрицательно качнул головой, но вдруг задумался:

— Если… может быть, только один раз…

И он рассказал, как много лет назад с борта корабля ему удалось наблюдать достаточно — долго и близко голову и шею неизвестного морского чудовища, с которого он сделал небольшой рисунок. Анфас голова животного была ромбовидной формы. Она имела огромные, направленные вперед глаза, широкую пасть и цилиндрическую шею. На голове можно было рассмотреть длинную, но не густую гриву. Но больше всего поразил моего собеседника вид, с каким животное смотрело на него и членов его семьи, находившихся на палубе: чрезвычайно добрый и приветливый.

Рассказчик обещал позднее передать мне не только короткий отчет об этой встрече, но и его портрет, нарисованный тоже очевидцем, который владеет кистью лучше него. Он даже вроде бы вспомнил, что его сестра сфотографировала животное (мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди), но фотография как будто не очень получилась, но он все же попытается прислать мне отпечаток.

Надо ли говорить, что я был переполнен надеждами, когда расставался с моим новым знакомым. Не получив никаких известий от моего очевидца, возможно забывшего о своем обещании или поглощенного своими заботами, я, в конце концов, после нескольких месяцев ожидания, обратился к Джеральду Расселу с просьбой сообщить мне имя и адрес его друга. Именно тогда я узнал, что его звали «Мики» (Michael) Пир Гроувс и что я могу сопоставить его рассказ с публикацией в «Дейли мейл» 1933 года. Он, очевидно, был одним из сыновей майора Пира Гроувса. Увы! К этому времени он уже уехал в отпуск куда-то в южные страны. Затем сам Джеральд, в свою очередь, уехал на несколько месяцев в Индию, чтобы там предаться своей любимой игре в поло. И сейчас, через четыре года, я все еще жду подробного сообщения об одном из наших героев… и, может быть, единственную его фотографию, сделанную в море».

8 марта 1934 года мистер Л. М. Уилкс из английского Дандерленда отправил доктору Жоржу Пети, в то время главному редактору журнала «Земля и жизнь», следующее свидетельство о происшествии, которое произошло также в британских водах:

«Может быть, вас заинтересует случай, который произошел со мной четыре года назад, в июне 1930 года. Я служил стюардом на небольшом пароходе, который каждые две недели совершал регулярный рейс между портами Блиф в Нортумберленде и Квинборорух в устье Темзы.

В то утро я вышел из каюты, чтобы приступить к своим обязанностям. Ярко светило солнце. Как раз в тот момент, как я поднялся на палубу и начал осматриваться, чтобы определить наше местоположение. Мы были немного севернее Норфолка. Оглядывая окрестности, я заметил странное существо примерно в 200 — 300 метрах от корабля, и ничто не мешало мне его рассмотреть. У него была длинная шея и голова верблюда, но без ушей. Если животное и имело уши, то они были такие маленькие, что я их не заметил.

Я бы оценил длину шеи в 1, 2 — 1, 8 метра . Животное, казалось, равнодушно смотрело на пароход. Если честно, я не очень хорошо видел его над водой, но я наблюдал за ним все время, что он находился у поверхности, примерно в течение двух минут. Затем животное медленно погрузилось, причем когда голова скрылась в глубине, не было ни водоворотов, ни брызг».

МОЖЕТ ЛИ МОРСКОЙ ЗМЕЙ БЫТЬ ПТИЦЕЙ

Еще через год, в июне 1931 года, другой морской монстр позволил наблюдать за собой немного южнее, вдоль того же берега, около Торпнесса, в Саффолке. В номере «Тайме» от 12 декабря 1933 года было опубликовано короткое сообщение миссис Сибил Армстронг о появлении этого странного животного. Она видела его вместе со своей гувернанткой и своей поварихой между 8 и 8.30 часами вечера.

Солнце еще не зашло, море было спокойным. Животное очень быстро плыло у самой поверхности воды, почти в 400 метрах от берега, параллельно песчаной отмели. Сначала виден был только один полукруглый, темный горб, который, возможно, был головой, и еще один, более плоский, расположенный довольно далеко от первого. Время от времени между ними появлялись промежуточные горбы, указывающие, что речь идет об одном животном. Общая длина тела, судя по видимой части, была, по словам миссис Армстронг, в четыре — пять раз больше обычной лодки, проплывающей на том же расстоянии (15 — 18 м ). Что касается головы, то она казалась круглой, качалась с боку на бок и была в три раза больше головы плывущего человека.

Проскочив на большой скорости песчаную отмель, животное направилось в открытое море. При этом оно производило сильный шум, шлепая по воде своими огромными конечностями, похожими на пару серых ласт. Миссис Армстронг призналась позже капитану Гуду: «Если бы мы не видели продолжения его тела сзади в воде, то подумали бы, что это какая-то колоссальных размеров птица».

Довольно странная вещь — никто даже не воспользовался этим сравнением, чтобы предложить новую оригинальную гипотезу о природе морского змея. А если подумать: не могла ли это действительно быть птица?

На самом деле, это не такая уж нелепая идея, как может показаться с первого взгляда. Она, во всяком случае, более правдоподобна, чем предположение, что морской змей может быть просто стаей низко летящих птиц! Немного воображения и познаний в зоологии — и можно было бы найти серьезные доводы в ее защиту.

Существовал же в прошлом, в меловой период, вид гагары или нырка длиной более 1 метра, не умеющего летать: Hesperornis. В Новой Зеландии даже были обнаружены относительно недавние останки пингвина, размеры которого достигали 2 метров . Какая еще птица лучше приспособлена к жизни почти исключительно в воде и даже под водой? Недавно было выяснено, что пингвины Антарктиды могут нырять на глубину до 200 метров …

Защитник гипотезы о птицеобразном морском змее мог бы даже привести серьезный аргумент в пользу своей точки зрения. В 1948 году на одном из пляжей Флориды были найдены огромные следы, ведущие из моря. Длиной 45 см, они представляли собой отпечаток перепончатой трехпалой лапы, похожей на след гигантской птицы. По глубине отпечатка во влажном песке Айвен Сандерсон подсчитал, что невероятный двуногий зверь должен был весить от 2 до 3 тонн.

Если существовали в прошлом или существуют до сих пор гигантские птицы, достигающие размеров 2 — 3 метра, то надо признать, что их тоже можно считать морским змеем, хотя и более мелким. Но даже в этом случае нельзя найти объяснение монстру миссис Армстронг, который в 5 — 6 раз крупнее!

Любопытное совпадение: в следующем сообщении речь идет также о птице — на этот раз попугае! — с которым сравнили животного, встреченного с другой стороны Великобритании, у западного побережья острова Арран, расположенного на западе Шотландии около устья Клайда.

Вечером 28 июля 1931 года доктор Джон Патон из Глазго, отдыхавший на острове вместе с семьей, поехал на велосипедную прогулку вместе со своей четырнадцатилетней дочерью. Стоял теплый солнечный вечер, и отец с дочерью спокойно ехали по тропинке, петлявшей по пустынному берегу моря, когда доктор увидел в нескольких метрах от каменистого обрыва то, что он сначала принял за перевернутую лодку, лежащую на камнях. Заинтригованный господин Патон слез с велосипеда, чтобы посмотреть на предмет поближе.

«Я не успел сделать и несколько шагов, — сообщал он в письме Руперту Гуду, — как, к моему удивлению, в мою сторону повернулась голова и уставилась на меня с того места, которое я принял за нос лодки… Взмахом руки я указал на существо своей дочери, а сам попытался подойти как можно ближе. Лап или плавников не было видно, и я хотел рассмотреть, чем же заканчивалось его тело. Но меня ждало разочарование: мое приближение его испугало, и он, извиваясь, соскользнул с камней в море. Оказавшись в воде, животное быстро удалилось от берега, оставляя за собой заметный след расходящихся волн и вспененной воды.

Голова его была похожа на голову попугая — впереди было что-то, похожее на клюв. Животное было светлосерого цвета. Тело было длиннее, чем у крупного слона, и похоже по цвету, но совершенно бесформенное».

Доктор Патон, считающий себя хорошим знатоком тюленей, акул и китов, уверяет, что видел совершенно отличное от них животное. Единственно, с кем неизвестное существо можно было бы сравнить, по словам доктора, — это с антарктическим морским слоном, но он добавляет:

«Я уверен, что хотя голова была маленькая и, казалось, низко сидела на теле, существо возможно могло значительно ее вытягивать… Голова поворачивалась так, что между ней и массивным телом должна была быть тонкая шея».

Все вышесказанное указывает, до малейших деталей, на какое-то ластоногое, поэтому почти не остается сомнений относительно природы животного. Но идет ли речь о неизвестном виде ластоногого? Во всяком случае, не о длинношеем мегофиасе Удеманса…

Конечно, это и не морской слон. Никто и никогда не встречал ни одного экземпляра этого ластоногого в водах Северной Атлантики. И наоборот, на прибрежных скалах британских островов иногда видели представителей другого вида ластоногих — тюленя Cystophora cristata, внешний вид которого прекрасно отвечает описанию доктора Патона. Его длинный нос, иногда причудливо изогнутый, придает ему вид, похожий на попугая, а светло-серая шкура напоминает шкуру слона. Взрослый самец может весить до 400 килограммов и достигать размеров 3, 5 метра, что сравнимо с размерами крупного слона и представляет собой впечатляющую массу. Этот тюлень размножается на островах Новая Земля и Ян-Майен, и его обычный ареал простирается от Шпицбергена через Гренландию до залива Сен-Лоран. Но некоторые экземпляры иногда совершали экскурсии к северному побережью Сибири, мысу Канаверал во Флориде и даже добирались до берегов Португалии в Европе. Очевидно, что, встретившись в нашем районе с такого редкого вида животным, имеющим странной формы носовой отросток, есть от чего поднять крик о морском монстре.

Этот случай показывает, что «слишком» обширные познания в зоологии, даже такого аккуратного автора, как Руперт Гуд, добавляют в досье морского змея нежелательные элементы. Но нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, а Гуд оставил нам действительно вкусную «яичницу».

ЖЕСТКИЙ КОНТРОЛЬ РУПЕРТА ГУДА

Нет ничего удивительного во внезапном увеличении в 30-х годах частоты появления сообщений о новых встречах с «морским монстром» в британских водах. Регулярные встречи во всем мире с крупными змееподобными существами — вполне естественная вещь. Но эти встречи не всегда оставляют следы: или очевидцы не считают эту встречу настолько необычной, или не дают себе труда заявить о ней на весь мир, или у них нет связи ни с прессой, ни с натуралистом, которого могла бы заинтересовать эта новость, или, наконец, они просто боятся стать объектами недоверия и насмешек. Обычно требуется какое-то особое обстоятельство — систематический опрос, благоприятное мнение какой-нибудь знаменитой персоны, появление в печати или на радио серии репортажей и т. п., — чтобы языки начали развязываться. И тогда начинается целый концерт, поднимается местный или национальный ажиотаж вокруг этой проблемы. По-видимому, два элемента благоприятно повлияли на запоздалую словоохотливость британцев: с одной стороны — появление в Англии серьезной, прекрасно документированной книги о морском змее, с другой — сообщение о таинственном морском змееподобном животном в одном из внутренних озер в Шотландии. Книга, появившаяся в 1930 году, принадлежала перу лейтенанта-командора Руперта Томаса Гуда, офицера королевского военно-морского флота в отставке. Что касается животного, которое заставило громко говорить о себе в августе 1933 года, это никто иной, как чудовище озера Лох-Несс, знаменитое сегодня на весь мир.

Капитан Гуд далеко не так знаменит, как шотландский монстр, первым биографом которого он стал. Но, однако, он сыграл выдающуюся роль в деле изучения крупных змееобразных животных, неизвестных науке.

В 1930 году этот импозантный гигант (рост 1, 95 м, вес ПО кг) имел уже блестящую карьеру за плечами, несмотря на свои 40 лет. Родившийся в 1890 году в Портсмуте, Руперт Т. Гуд поступил на службу в королевский флот после окончания мореходной школы в Дартмуте и служил почти во всех уголках мира вплоть до 1915 года. Нельзя сказать, что он прославился в боях, — во всяком случае, не в морских сражениях. Сражения, которые его ждали, были другого рода и требовали качеств, редко встречающихся в одном человеке.

Назначенный в гидрографическую службу адмиралтейства, Гуд начал свою деятельность с организации проверки морских карт канадской Арктики и морей Антарктиды. Он также издал новые навигационные инструкции для плавания в антарктических морях. Через некоторое время молодой офицер стал мировым авторитетом в области истории мореплавания в приполярных областях. Одновременно он погрузился в изучение истории и механики морских хронометров, что вылилось, в конце концов, в монументальное издание «Морские хронометры» (1923). Его интенсивные библиографические исследования — это был неутомимый читатель, одаренный чрезвычайной способностью к поглощению знаний, — постоянно сталкивали его с таинственными происшествиями, с белыми пятнами, с неразгаданными тайнами. Любознательный от природы и исследователь в душе, скрупулезный до маниакальности, он проводил все свое свободное время в поисках первоисточников сведений, показавшихся ему чем-то странными, в попытках проверить точность всех непонятных фактов со всех сторон самым тщательным образом. Вскоре он оказался перед целым набором неразрешенных тайн и необъясненных происшествий. Решив полностью посвятить себя анализу этих проблем и их скорейшему решению, он в 1927 году ушел в отставку.

В числе бесчисленных предметов интереса неутомимого капитана можно было встретить такие разные объекты, как марсианские каналы и вечный двигатель, движущиеся гробы острова Барбадос и пророчества Нострадамуса, проблема вечной молодости, алхимические превращения элементов и следы «копыт дьявола» в Девоншире. Тщательное исследование всех этих аномалий принесло нам две совершенно замечательные книги, названные «Странности» (1928) и «Загадки» (1929).

Одним из главных увлечений молодого моряка, интересовавшегося необъяснимыми фактами, фатально должна была стать история большого морского змея. Он атаковал ее со всей своей эрудицией и с присущей ему добросовестностью. Со времени появления книги Удеманса в 1892 году никто больше даже не думал серьезно разобраться с загадочными зоологическими тайнами. Дело великого голландского ученого было продолжено простым любителем натуральной истории, любителем, который, однако, как превосходный математик, дал всем настоящий урок научной точности в своей книге «В защиту морского змея» (1930). До этого, 24 марта 1925 года, Гуд впервые выступил с сообщением на эту тему перед членами клуба любителей любопытных книг. Это сообщение было затем отпечатано в 167 экземплярах только для членов клуба.

Нельзя сказать, что Гуд полностью принял и лишь дополнил произведение Удеманса. Он рассмотрел проблему под совершенно другим углом зрения. Тогда как Удеманс искал свидетельства, имеющие наибольшие возможные совпадения, и поэтому принял к рассмотрению многие очень сомнительные случаи, взятые из непроверенных, даже откровенно подозрительных источников, Гуд нацелен был на качество. Он решил отобрать только верные наблюдения, проверенные самым строгим образом, благодаря способам контроля, которыми может обладать морской офицер, привыкший к точности навигационного искусства и вооруженный всеми знаниями своей богатой специализированной библиотеки. У него каждый случай прошел сквозь сито беспощадной критики. Он просмотрел в морских архивах корабельные журналы и рапорты, имевшие отношение к морскому змею. Он проверил существование и личности предполагаемых очевидцев, связался с корреспондентами — еще живыми или с потомками тех, кто умер. Он дошел до того, что проверил метеорологические данные, чтобы посмотреть, соответствовали ли описываемые в сообщениях погодные условия — температура, состояние моря, направление ветра, видимость и т. д. — тем, которые были в действительности. Короче, он взял под контроль все.

Можно почти не глядя довериться точности четвертой части наблюдений, которые Гуд приводит в своей книге. Это сильно укрепляет позиции защитников морского змея. Однако с точки зрения зоологии его труд не несет ничего по-настоящему нового. Как мог бы это сделать любой человек, обладающий здравым смыслом и честными намерениями, наш отважный капитан без труда отбросил различные объяснения, предлагавшие признать некоторых морских змеев, а то и почти всех тем или иным известным видом животного. Но, когда речь зашла об определении природы крупных змееподобных, Гуд полностью ориентировался на гипотезу о плезиозавре, так популярную в Великобритании уже с середины прошлого века. Таким образом, его позиция была гораздо более конкретной, чем его предшественников. Во-первых, он отмечает, и вполне справедливо, что собранные свидетельства, которые были в его распоряжении к моменту написания книги, «давали основания утверждать, что существовал больше чем один тип животных, еще неизвестных науке». Далее он продолжает:

«Я бы сказал, что можно считать установленным существование по крайней мере трех типов: тюленя с длинной шеей, подобного монстру мистера Макинтоша Белла; гигантского существа в форме черепахи (Моха-Моха и, может быть, монстр „Валгаллы“) и (этот вывод можно сделать из большинства сообщений) животного, самого большого из всех и похожего силуэтом на мезозойского плезиозавра. Я не утверждаю, что последний действительно является плезиозавром, но, возможно, это его потомок, если он эволюционировал в том же направлении».

Последнее утверждение не очень понятно, но Гуд, казалось, хотел указать таким образом на некоторых рептилий, не плезиозавров, которые внешним видом очень его напоминают.

Конечно, наш капитан не обладал в зоологии знаниями Удеманса, которые позволяли тому предлагать в качестве прототипов морского змея виды доисторических ящеров, малознакомых широкой публике. Он не обладал и его научным гением, который, возможно, привел бы его, по примеру своего знаменитого предшественника, к идее создания на базе различных деталей нового вида животного типа Megophias…

Несмотря на эту фору, его интеллект, его здравый смысл и его изобретательность были таковы, что он не колеблясь, после нескольких лет размышлений, дискуссий и обмена идеями и после расследования случая с появлением незнакомца в озере Лох-Несс, изменил свое мнение и встал на сторону идеи гораздо более оригинальной, по настоящему революционной. Мы скоро к этому вернемся.

ПАРА ПРЕЛЕСТНЫХ КАДБОРОЗАВРОВ ИЗ КАНАДЫ.

Перед самым моментом, когда разразилось дело лох-несского чудовища, еще один морской змей настойчиво заставил говорить о себе, уже под другими небесами — в проливе Джорджия, который отделяет остров Ванкувер от Британской Колумбии. На наш взгляд, это новая зона появления крупных морских змееподобных. До этого времени мы имели только неясные слухи о присутствии подобных животных в прибрежных водах западного побережья Северной Америки, или, если угодно, в северо-восточной части Тихого океана. Нам известна лишь встреча с морским змеем корабля «Флай» капитана Хоупа, происшедшая в Калифорнийском заливе. Новое событие случилось много севернее, в холодных приполярных водах.

Как очень часто это бывает, костер снова раздуло (в октябре 1933 года) свидетельство знаменитой персоны. Оно исходило от секретаря избирательной ассамблеи Британской Колумбии майора Лэнгли, знаменитого адвоката. Разговоры, касавшиеся этого случая, породили вскоре другое свидетельство о подобной встрече, происшедшей больше чем за год до этого в том же месте со служащим архива провинциальной библиотеки в Виктории, мистером. Ф. У. Кемпом. Вот в нескольких словах отчет этого чиновника о происшествии, направленный им в редакцию газеты «Виктория дейли тайме»:

«10 августа 1932 года я находился с женой и сыном на острове Чэтхем в проливе Хуан-де-Фука. Моя жена обратила мое внимание на странный предмет, плывущий между островами Чэтмен и Стронгтайд. Вообразите мое изумление, когда я увидел огромное создание, двигавшееся против течения со скоростью примерно 5 километров в час с поднятой над водой головой. Даже при этой скорости от него расходились высокие волны, разбивавшиеся о прибрежные скалы. Это дало мне основание подумать, что животное было скорее рептилией, чем змеей (конечно, правильно было сказать „скорее ящерицей или ящером, чем змеей“), чтобы развести такую волну.

Ширина пролива в этом месте около 500 метров . Подплыв к скалистому берегу лежащего напротив острова, существо вытянуло голову над камнями и завертело ею из стороны в сторону. Казалось, оно пытается сориентироваться. Затем на поверхности воды одно за другим появились кольца его тела до самого хвоста, который показался как бы окаймленным бахромой, с чем-то, похожим на коромысло на конце. Движения его напоминали движения крокодила.

Вокруг головы виднелось что-то вроде гривы, которая плавала вокруг тела, как пучок водорослей.

Присутствие «этого», казалось, изменило все вокруг. Даже трудно описать все, что я видел. Животное не было похоже ни на что привычное и скорее принадлежало далекому прошлому, эпохе, когда мир был еще в своем начале, В таком положении оно находилось на скалах только несколько секунд. Моя жена и шестнадцатилетний сын бросились к самому краю берега нашего острова, чтобы лучше его рассмотреть. Мне кажется, что шум, который они произвели, спугнул его. Море было спокойным, и существо, казалось, просто соскользнуло в воду хвостом вперед. Вода забурлила и животное исчезло со скоростью молнии.

По-моему, скорость его была очень высокой, а чувства — обоняние, зрение и слух — довольно хорошо развиты. Я думаю, сфотографировать его было бы трудно, настолько его движения отличались от всего, что я когда бы то ни было видел или о чем слышал. Длина его тела была не менее 24 метров . На острове Стронгтайд валялось несколько стволов деревьев, сравнение с которыми дало мне прекрасную возможность оценить его размеры, когда животное проплывало мимо них. На следующий день я переплыл на остров и измерил одно из них. Оно было больше 18 метров, а существо было длиннее. Я положил газету на то место, где находилась его голова, и посмотрел с места нашего предыдущего наблюдения. Голова животного была гораздо больше двух развернутых газетных листов.

Толщина тела должна была быть не менее полутора метров. Тело зеленовато-белого цвета и блестело на солнце, я не могу точно описать форму головы, но она была гораздо толще тела.

Я не рассказал о моем приключении никому, кроме двух самых близких друзей, из-за опасения насмешек и недоверия. Примерно год спустя настала очередь майора Лэнгли увидеть этого же монстра или, по крайней мере, очень похожего, и тоже в местах, соседних с островом Чэтхем. К письму прилагаю рисунок».

Перед тем как прокомментировать это письмо, посмотрим, что же сообщает со своей стороны высокопоставленный канадский политический деятель:

«В воскресенье[6] я и моя жена отправились на морскую прогулку на парусной яхте «Дороти» вокруг островов Чэтхем и Дискавери. Стоял великолепный солнечный день, с легким северным бризом. Едва мы вошли в пролив между северной оконечностью Чэтхема и скалами Фулфорда, ветер немного стих, и наша яхта медленно двигалась почти с той же скоростью, что и приливная волна. Тогда и произошло происшествие, которое, для большей точности, я представил в следующих пунктах:

1. Было около 1 ч. 30 мин. после полудня.

2. Мы плыли очень медленно и тихо, когда мое внимание привлек очень сильный шум, смесь громовых раскатов и ворчания, сопровождаемых сильным свистом.

3. Я посмотрел в сторону, откуда исходил звук, и позвал жену. Мы оба увидели огромный предмет почти в 30 метрах впереди, немного справа, в прибрежной, заросшей водорослями полосе острова Чэтхем. Он оставался в поле зрения только несколько секунд, но то, что мы рассмотрели, можно описать следующим образом:

а) оно было абсолютно таким же большим, как спина крупного кита, но совершенно отличалось от него по многим признакам;

б) цвет его был темно-зеленый, я бы даже сказал, темно-оливковый. На боках и хребте виднелись какие-то пятна. Они казались похожими на бахрому.

4. Мы очень ясно различили его окраску, так как солнце светило ярко и хорошо освещало его мокрую спину, а животное было так близко, что не могло быть никакой ошибки на этот счет.

5. На том месте, где оно погрузилось, на поверхности воды образовался водоворот.

6. Моя жена видела, как существо через некоторое время снова показалось из воды с другой стороны скал Фулфорд. Оно имело такой же вид, но находилось гораздо дальше, чем в первый раз, и двигалось с большей скоростью.

7. Единственная часть тела, которую мы видели, похожая на гигантский купол, была, без сомнения, частью его спины.

Могу к этому добавить, что я вот уже сорок лет плаваю под парусом в ближних морях. Я видел десятки китов. Корабль, на котором я находился в 1911 году, убил трех китов — гренландского кита, голубого кита и малого полосатого — и отбуксировал их на киторазде-лочную станцию в Сешарте. Когда мы туда прибыли, там разделывали кашалота. Неизвестное животное не имело ничего общего, за исключением размеров, с этими китообразными. Дельфин рядом с ним был бы похож на сардину. Сравнив мои записи с воспоминаниями мистера Кемпа, можно увидеть, что наше существо почти точно соответствует внешнему виду создания, которое он и другие видели в этих местах около года назад».

Можно, не искажая факты, предположить, что эти два наблюдения, сделанные с интервалом в один год в одних и тех же местах, относятся к одному и тому же виду животного или даже к одному и тому же экземпляру. Но, на самом деле, ни одно из двух сообщений, на первый взгляд подробных, не очень «говорящие». Хотя они и содержат множество деталей, но — увы! — не те, что могли бы прояснить для нас зоологическую природу странного гостя.

К счастью, мистер Кемп догадался сделать рисунок того, что он видел, иначе мы оказались бы в совершенных потемках. Благодаря ему мы можем попытаться прочитать его сообщение между строк.

Он говорит, что движения животного были похожи на «движения крокодила», но на рисунке явно видны вертикальные изгибы. Я думаю, что, когда мистер Кемп сравнивает движения неизвестного существа с крокодильими, он имеет в виду их резкий или их прерывистый характер, но не форму. Действительно, дальше он пишет: «…его движения отличались от всех, которые я когда-либо видел или слышал». Очевидно, создание, которое принимаешь за рептилию, а оно двигается, как млекопитающее, должно представлять сбивающее с толку зрелище.

Мистер Кемп нигде не говорит о тонкой шее, но она отчетливо изображена на рисунке. Надо сказать, что это подразумевается и в его утверждении — «животное было скорее рептилией[7], чем змеей, чтобы развести подобную волну». По-видимому, это означает, что животное похоже на змею, но по тому количеству воды, которое пришло в движение, средняя часть тела должна была быть более широкой и массивной, как у животных, имеющих лапы. То, что канадский архивист отметил на своем наброске пунктиром, он, очевидно, считал силуэтом его тела.

Описание майора Лэнгли еще более туманно. Нам остается только удовлетвориться его заявлением, что внешний вид его монстра совпадает «почти точно» с описанием мистера Кемпа и других очевидцев.

Другие очевидцы? Оказывается, были и другие свидетели появления этого зверя? Да, и некоторые должны были дать о себе знать вскоре после того, как «Виктория дейли тайме» опубликовала сообщение майора Лэнгли и мистера Кемпа. Так и произошло. Уже к концу недели после этой публикации шеф информационного отдела журнала Арчи Уилс получил дюжину писем от людей, утверждавших, что видели животное, о котором идет речь, но не осмеливались до сих пор об этом говорить, опасаясь насмешек.

Есть прямое подтверждение этому. Один из канадских журналистов-натуралистов Джервис Блумфилд был знаком в 30-х годах с неким «Расти» Витлом из Порт-Анджелес, местечка на острове Ванкувер, который в то время был студентом-медиком в университете штата Вашингтон, в Сиэтле. Однажды они в разговоре затронули тему морских тайн, и молодой человек рассказал о случае, происшедшим с ним несколько лет назад, но о котором он никому с тех пор не рассказывал. В тот раз он ловил рыбу с лодки в северной части пролива Хуана де Фука. Внезапно перед ним появился морской змей. Его тело было змеевидной формы, длиной около 12 метров . Голова представляла что-то среднее между головой лошади и головой верблюда с гривой. Перед тем как исчезнуть, животное медленно плавало вокруг лодки минут пять — десять. Когда «Расти» вернулся на берег и, очень взволнованный, рассказал эту историю хозяину лодки, тот только посмеялся. «Расти, — сказал он, — не надо брать с собой на рыбалку бутылку, особенно когда плывешь один!» Немного остывший, но все еще полный энтузиазма, молодой человек встретился со знакомым журналистом из местной газеты. Когда реакция и этого слушателя оказалась аналогичной, «Расти» решил впредь хранить молчание о своем приключении. В последующие годы он проштудировал множество книг по зоологии морских животных, пытаясь выяснить, действительно ли он встретил что-то неизвестное.

Сообщения посыпались одно за другим, и их число росло как снежный ком. И этот снежный ком вызвал настоящую лавину. Очевидно, среди множества сообщений были и различные розыгрыши, шутки и мистификации, но Арчи Уилс решил публиковать только сообщения неанонимных авторов, искренность которых можно было проверить. В конце концов у него набрался список из почти сотни имен очевидцев появления «монстра» в заливе Джорджия, среди них оказались и три капитана кораблей: капитан Вальтер Прингель, командовавший пароходом «Санта-Лючия», капитан Артур Слейтер, с почтового парохода «Принцесса Джоана» и капитан У. Б. Девис, инспектор морского департамента из Виктории.

4 октября 1933 года, через три дня после майора Лэнгли, известный яхтсмен Р. К. Росс в свою очередь рассказал о встрече с чудовищем, и опять около острова Чэтхем. Об этом случае сообщили по радио. И вскоре нельзя было выйти на улицу, чтобы у вас не поинтересовались: «Вы видели Кэдди?» За это время монстр получил собственное имя. Увидев такой интерес публики к таинственному животному, Арчи Уилс организовал конкурс в «Виктория дейли тайме» на лучшее название для него. Большинством голосов было выбрано вполне научное — Cadborosaurus (кадборозавр), которое включало в себя название бухты Кэдборо около Виктории, где животное видели в первый раз.

Но действительно ли тогда впервые увидели Кэдди, как его уже вскоре называли попросту? Оказалось, что капитан парохода «Принцесса Шарлотта», который ходил между Ванкувером и Викторией, уже встречал его. Его также видел и пилот почтового самолета Перси Барнс, совершавший рейсы между Сиэтлом (штат Вашингтон) и Викторией. Кроме того, с ним встречались три охотника на уток в дельте реки Чеменус, в 65 километрах севернее Ванкувера. Некто Джек Норд из Уэстер-Бэй утверждал даже, что встречал кадборозавра еще восемь лет назад, в 1925 году, когда возвращался с мыса Мадж в залив Мензис вместе со своим приятелем Питером Андерсоном. Морской змей, как он его назвал, находился не далее как в 35 метрах, и они его хорошо рассмотрели. По словам Норда, длина его тела была около 30 метров и почти 75 сантиметров в диаметре. Голова похожа на голову верблюда. Можно было различить глаза, цвет которых менялся от зеленого до красного, клыки длиной 15 — 20 сантиметров, бороду под нижней челюстью и гриву, расположенную вдоль хребта. Дальше на спине находился плавник высотой 90 сантиметров . Питер Андерсон выстрелил в монстра, но, к счастью, не попал, после чего тот погрузился под воду и исчез.

В конце концов оказалось, что индейцы местного племени чинук хорошо знали это животное уже несколько веков. Они его называли Хиачукалук.

Надо признать, что одно и то же животное не могло там жить несколько сот лет и речь, скорее всего, должна идти о представителе целой популяции неизвестных животных, которые обитали в заливе или более-менее регулярно заплывали туда. Можно, конечно, удовлетвориться объяснением, что у Кэдди есть подружка, какая-нибудь Энни. Она была, по рассказам, немного меньше, чем самец, и скорее серо-бурого цвета, чем зеленая. Голова у нее была лошадиная, без видимых ноздрей и ушей. Также не было у нее ни бороды, ни усов, как и следует даме, и даже отсутствовала грива.

Сомнительно, что следует принимать слишком буквально эти половые отличия, но, очевидно, супружеская пара монстров вызвала к себе волну симпатии среди местного населения. Их называли прелестными и приписывали им «теплые и ласковые глаза», которые, будучи добавлены к их волосяному украшению, явно выдают природу млекопитающего. Почему же монстра упрямо продолжали называть кадборозавром и подразумевать, что это ящер? А просто потому, что дело происходило в Британской Колумбии, а у британцев уже давно сложилась традиция считать морского змея доисторической рептилией, предположительно плезиозавром. Если бы эти животные появились в голландских морях, они бы считались, под влиянием работ Удеманса, супертюленями. А если бы их увидели у побережья Франции, вероятно, были бы выдвинуты более разнообразные гипотезы, включая самые безрассудные, вплоть до колоссальной сколопендры.

ПОЛОЖЕНИЕ ЗМЕЯ В МОМЕНТ ПОЯВЛЕНИЯ НЕССИ

Таким образом, не только разные очевидцы часто описывают морского змея очень непохоже (искренне считая, что имеют дело с различными типами), но и комментаторы склонны сверх меры, в зависимости от собственного представления, классифицировать их в соответствии с уже сложившимся собственным мнением (особенно что касается природы животного).

Такое разночтение не могло мало-помалу не вызвать раскола среди защитников сказочного монстра. Едва в начале века было достигнуто согласие о его существовании, как появились основания для споров по поводу как его внешнего вида, так и происхождения. Своими внутренними раздорами сторонники морского змея усиливали позиции противников, которые видели в разногласиях знак внутренне присущих самой гипотезе мифического существа противоречий. Новая волна опустошительного неверия грозила разрушить все попытки прояснить проблему, когда весной 1933 года сенсационное сообщение породило огромные надежды среди верных сторонников морского змея: один из этих монстров оказался пленником шотландского озера! Считалось, что он, вероятно, проник в него молодым по реке и теперь, достигнув зрелости, не может больше покинуть его. Во всяком случае, ходили упорные слухи, что его видели многие очевидцы. Морской змей, запертый в замкнутом бассейне, как в огромном аквариуме! Казалось, что его легко будет найти, понаблюдать за ним, даже, при желании, поймать…

По крайней мере, так воображали себе дело те, кто не знал, что такое озеро Лох-Несс, и представлял его похожим на пруд где-нибудь в Булонском лесу. В действительности это самое большое хранилище пресной воды на Британских островах. Аквариум длиной 36 километров и шириной 2 километра, средняя глубина которого 150 метров (но есть места и в 225 метров ), полный неспокойной, непроницаемой для взгляда воды!

Те, кто надеялся на скорое разрешение проблемы, были быстро разочарованы. Лох-несское чудовище, как вскоре его окрестила вся мировая пресса, не могло быть поймано, как простая плотва.

Правда, учеными было установлено, что крупные морские животные имеют зону обитания, относительно ограниченную, совершенно так же, как их наземные родственники. Похоже, различные морские змеи не исключения. Сколько можно вспомнить случаев, когда их видели бороздящими одни и те же воды в течение нескольких лет. Вспомним морского змея Массачусетского залива, дракона бухты Алонг и кадборозавра залива Джорджия. В дальнейшем мы узнаем еще по крайней мере о трех монстрах, частых посетителях калифорнийских вод: «Бобо» в районе мыса Сен-Мартин, «Старике» из бухты Монтерей и «Монстре из Сент-Клемента» между одноименным островом и островом Каталина. Это определенно наталкивает на мысль, что условия поиска, наблюдения и поимки крупного змееподобного в каком-нибудь морском заливе не хуже, чем в озере Лох-Несс, и — увы! — в шотландском озере они не намного лучше, чем в других местах…

Чтобы не прерывать ход истории морского змея в период между двумя войнами, не будем долго останавливаться специально на случае лох-несского чудовища. Это тема отдельной книги. Но, конечно, нельзя идти дальше, совсем не упомянув это замечательное событие — сенсационное открытие большого змееподобного в озере. Действительно, это сообщение произвело, с одной стороны, переворот в общественном мнении и, с другой стороны, вызвало в обществе живой резонанс. К несчастью, этот резонанс привел не к тем последствиям, о которых можно было мечтать после первых сообщений. Дурно пахнущие мистификации и розыгрыши в стиле закоренелых алкоголиков с их способностью везде видеть чертиков, статьи в газетах, часто не очень компетентные, серия очевидных ошибок, сенсационная шумиха в прессе, иногда очень подозрительная, безапелляционные заявления нескольких так называемых «экспертов» скоро так загадили атмосферу вокруг этого дела, что сделали почти невозможным проведение какого-либо систематического расследования. Им занимались, может быть, только несколько святых от науки. Несколько месяцев раздувалась история морского змея, и вскоре лох-несское чудовище без труда отобрало у своих старших братьев официальный титул «расхожей шутки». Отныне не о морском змее говорили, что он «манна небесная для журналистов, которым не о чем писать» — эта сомнительная честь перешла к его шотландскому отпрыску.

МОРСКОЙ ЗМЕЙ — ЭТО АМФИБИЯ?

Одним из счастливых последствий дела лох-несского чудовища было появление многочисленной литературы на эту тему, иногда очень даже интересной. Семидесятилетний профессор Удеманс взял свое самое лучшее перо и без промедления написал несколько статей и даже целую брошюру, чтобы показать, что монстр из Лох-Несс являлся не кем иным, как заблудившимся мегофиасом, т. е. огромным тюленем с длинной шеей и безразмерным хвостом. Капитан Руперт Т. Гуд купил мотоцикл и, взгромоздив на него свои 110 килограммов, отправился проверить все на месте. Он вернулся убежденный, что монстр не что иное, как заблудившийся в пресноводном озере морской змей. Но он изменил свое мнение относительно зоологической природы героя своей предыдущей книги. Это он вскоре и продемонстрировал публично 9 декабря 1933 года в респектабельной «Тайме»:

«К огорчению сторонников теории выжившего плезиозавра, это дело и другие „морские змеи“ заставляют меня склоняться к мысли, что речь идет об очень увеличенной форме обыкновенных тритонов с удлиненной шеей. Но окончательно это установить может только квалифицированный зоолог с широким взглядом».

Морской змей типа гигантского тритона? Это было действительно ново. Мы уже рассматривали гипотезы, по которым он мог быть рыбой, рептилией или млекопитающим, были даже предположения, что он мог быть ракообразным, но никто до сих пор не смог увидеть в нем амфибию! Конечно, доктор Джеймс Андерсон, корабельный врач «Нестора», принял необычного морского монстра, встреченного этим кораблем в 1876 году, за «огромную морскую саламандру», но это казалось тогда просто термином для сравнения.

Доводы, которые Руперт Гуд привел в защиту своего тезиса, не очень оригинальны. К счастью, скоро взял слово как раз «квалифицированный зоолог с широкими взглядами» и развернул эту оригинальную гипотезу, основываясь на аргументах таких же хрупких, как и блестящих. Это сделал доктор Малкольм Барр в своей большой статье в «Найнтинс сенчури».

Малкольм Барр был далеко не первым встречным. Профессор английского языка в Школе политической экономии в Стамбуле, он объездил весь Ближний Восток, опубликовал много сообщений о своих путешествиях и перевел множество книг с французского, русского, турецкого и сербского. Это не помешало ему остаться британским джентльменом, тонким знатоком охоты на лисиц и великолепным игроком в крикет. Но нас интересуют не его спортивные трофеи, а его квалификация доктора наук и компетентность в геологии и зоологии. Один из учредителей Международного конгресса по энтомологии в Брюсселе, он был выбран в 1912 году вице-президентом Королевского энтомологического общества за многочисленные исследования, которые он посвятил насекомым. Короче, это был ученый, глубоко знающий зоологию, великий путешественник и полиглот, обладающий достаточным искусством, чтобы объяснить неизвестное.

Поэтому неудивительно, что доктор Барр прекрасно знал проблему морского змея. Процитировав самые знаменитые работы, посвященные ему, и отбросив суждения, которые подвергали сомнению само его существование, он сделал краткий исторический обзор проблемы, напомнив самые знаменитые случаи. Он отбросил гипотезу о плезиозавре: «Я отказываюсь переварить идею еще менее удобоваримую, чем сам морской змей». Наоборот, он отмечает, что собранные факты содержат некоторые решающие пункты, на основании которых можно построить совершенно новую гипотезу. Вот эти пункты, представленные им самим:

«1. Понтоппидан, капитан „Дедала“ Мак-Куа, доктор Матесон и большинство норвежских свидетелей говорят о существовании гривы, жабо или воротника вокруг шеи, которые напоминают пучок водорослей.

2. Капитан Пирсон с «Осборна» видел ряд треугольных выступов, похожих на спинной кружевной гребень. Капитан Крингл видел ряд коротких плавников на спине. Капитан Дин видел треугольный спинной плавник. Господа Мид-Вальдо и Николс видели огромный помятый плавник, мягкий, как резина. Сообщения из Новой Шотландии говорят о рядах небольших горбов на спине. Упоминания о спинном плавнике относятся всегда к самым крупным экземплярам. Этот плавник не стоит лучами прямо и жестко, как у рыб, он, как правило, мягкий и гибкий.

3. Животное Эгеде имело боковые плавники. Мэтьюз видел два боковых отростка. Белл видел боковые плавники, и, наконец, Матесон и он говорят о теле, напоминающем ящерицу.

4. Самых маленьких оценивают в 5, 5 — 6 метров длиной, но во многих сообщениях говорится о длине порядка 20 метров, а в некоторых случаях и 30 метров . Трудности при определении размеров в море хорошо известны. Но ведь и морской змей начинает свою жизнь молодым.

5. Наличие плавника на спине редко соседствует с бахромой на шее, и она не замечена у самых маленьких экземпляров.

6. Животное Эгеде, которое дышало, «как кит», не имело бахромы на шее.

7. Они часто встречались у берега, как это можно было бы ожидать от животных, похожих на ящериц и имеющих лапы или ласты.

8. В основном все очевидцы сходятся во мнении, что цвет его был черный или темно-бурый с более светлой нижней частью тела. Отмечались белые пятна. Поверхность тела без чешуи, но иногда на вид шершавая.

9. Крупные существа из пролива Слит, длиной от 18 до 20 метров, не имели ни спинного плавника, ни гривы.

10. В основном все утверждают, что у животного очень гибкое тело с длинной шеей, маленькой головой и большими глазами.

Теперь вопрос: есть ли в природе известное науке существо, обладающее всеми этими признаками? Существует ли животное, похожее на рептилию, имеющее две пары лап или ласт, живущее в воде, но дышащее, как существо с легочным дыханием, которое иногда имеет жабо или гриву на шее, иногда зубчатый гребень вдоль хребта? Некоторые ученые склоняются к выводу о его принадлежности к рептилиям. Но существуют ли в мире рептилий виды с такими странными украшениями вокруг шеи, поражавшими многих наблюдателей? Здесь кроется ключ к решению проблемы.

Видели ли вы головастиков? Головастики — это личинки или молодь лягушек и жаб. Они живут в воде и дышат внешними жабрами, которые похожи на пару развевающихся пучков бахромы, расположенных сразу за головой. Лягушки и жабы — это не рептилии. Они принадлежат к классу амфибий или земноводных и характеризуются в основном тем, что жабры молодых заменяются у взрослых особей легкими. Обычно они имеют четыре лапы с пятью пальцами на каждой. Конечно, нет оснований утверждать, что морской змей — это лягушка, но существуют и другие земноводные, в том числе имеющие хвост — например, саламандры, удивительный мексиканский аксолотль, слепой протей и обычные тритоны наших болот. Если исключить морское обитание и большие размеры, описание морского змея почти не отличается от внешнего вида тритона.

Нет причин, по которым наш морской змей не может оказаться неизвестным родственником тритонов, адаптировавшимся к жизни в морской соленой воде, развившимся до относительно больших размеров, ведущим преимущественно ночной образ жизни и, вследствие этого, не часто попадавшимся на глаза».

Пожалуй, нельзя было найти лучшего защитника гипотезы капитана Гуда, чем доктор Барр:

«Тритоны похожи на ящериц, имеют четыре лапы, передняя пара их развивается в первую очередь. На лапах по пять пальцев, которые, во всяком случае у британских видов, соединены перепонками. Во время движения лапы прижаты к бокам, чтобы уменьшить сопротивление, — это могло бы придавать особи большого размера очертания змеи. Движение обеспечивается хвостом, который вызывает своими колебаниями прерывистое перемещение вперед, совершенно такое, как описывают очевидцы. Головастики тритонов имеют три пары длинных внешних жабер, бахромящихся на концах, которые исчезают только на последней стадии роста, но могут и сохраняться у некоторых взрослых особей. Цвет тритонов обычно зеленоватый или шоколад-но-коричневый, нижняя часть тела более светлая, но расцветка часто очень яркая, особенно у самцов в брачный период. Поверхность кожи иногда грубая, но без чешуи. Наконец, взрослый самец имеет вдоль спины мягкий плоский гребень, который достигает своей максимальной величины в брачный период и почти исчезает летом.

Таким образом, наш морской змей с воротником — это молодой экземпляр, змееподобный — взрослый, а те, что имели плавники и гребень на спине, — это самцы в пору свадебных игр.

Ни в одном из сообщений о морском змее нет ничего, что противоречило бы этому описанию. Разница между тритонами наших прудов и морским змеем только в том, что последний живет в море и у него длиннее шея. Таким образом, у нас появилась надежда увидеть миф без его таинственного покрывала, истину открытой, репутации восстановленными и гипотезы, превратившимися в факты».

Эти аргументы заслуживают того, чтобы мы их рассмотрели здесь. Не имея правдоподобия ни Megophias Удеманса, ни зейглодона преподобного Вуда, гипотеза о гигантском тритоне доктора Барра одна из самых изобретательных из всех, до сих пор выдвинутых для объяснения зоологической природы морского змея. Она, пожалуй, единственная пытается объяснить очевидные различия в описаниях крупных змееподобных без необходимости предполагать существование различных типов. Правда, нельзя сказать, что это объяснение совсем не имеет слабых мест.

МОГУТ ЛИ АМФИБИИ ЖИТЬ В МОРЕ?

Не вопрос размеров смущает здесь. Конечно, класс амфибий представлен в наше время видами в основном небольших размеров, среди которых гигантская японская саламандра кажется монстром. Но так было не всегда.

Амфибии, эти «эмансипированные» рыбы, вышли на твердую землю в конце девона, почти 275 миллионов лет назад. В то время они были представлены стегоцефалами, или крышеголовами, названными так потому, что кости черепа у них были сварены в виде выпуклой крыши. Эти первобытные земноводные пережили расцвет в карбон и пермь, затем постепенно вырождались в триасе, 180 миллионов лет назад. В течение этого времени они буквально царствовали на планете, их было великое множество видов, и они дали рождение типам, имевшим значительные размеры, и часто были покрыты чешуей и роговыми пластинами, как у крокодилов. Так, Eogyrinus карбона был похож на тритона, но с пятиметровым телом!

В пермь развились некоторые формы, полностью приспособившиеся к жизни на суше, такие, как Eryops, который возвращался в воду только для размножения. Он был похож на коренастого крокодила и достигал двухметровой длины. Наконец, в триасе жили амфибии с еще более внушительными размерами тела, такие, как Paracyclotopfurus, имевший силуэт обыкновенного крокодила, и достигал он 3 метров в длину. Что касается Mastodonsaurus, то они, казалось, явились плодом невообразимой любви крокодила и жабы. Его образ можно представить, если знать, что у этой амфибии длиной 3, 5 метра только череп составлял 1, 2 метра .

Короче, были времена, когда земноводные достигали размеров 2 — 5 метров .

Вопрос необычного вытягивания шеи не должен нас останавливать, если мы пытаемся увидеть морского змея амфибией. Если бы мы знали из рептилий только ящериц и крокодилов, то нам было бы почти невозможно представить плезиозавров и диплодоков. Но еще существовали черепахи с относительно удлиненными шеями и, конечно, змеи, шеи которых продолжаются вплоть до кончика хвоста. Среди земноводных существовало множество змееподобных. Из современных это червяки, похожие на толстых земляных червей, а пермская Dolichosoma longissimum имеет вид почти точной копии морской змеи. Тенденция к удлинению, бесспорно, существует у этого класса, поэтому ничто в принципе не мешает существованию амфибий с длинной шеей.

Суть в том, что, по-видимому, не существует земноводных, живущих в морях. Можно сказать, что амфибии — это животные, предназначенные самой природой жить в пресных водоемах, и этому есть серьезная причина: у всех земноводных голая кожа. Кожа — это полупроницаемая мембрана, через которую происходит биохимический обмен. Известно, что земноводные частично дышат кожей: у некоторых видов саламандр этот тип дыхания даже преобладает над другими, так как жабры и легкие у них почти полностью атрофированы.

В соленом море такое положение привело бы к губительным последствиям. Осмотическое давление морской воды больше, чем воды в организме. Чтобы восстановить равновесие, молекулы воды имели бы тенденцию покидать клетки, и животное вскоре погибло бы от обезвоживания.

Некоторые земноводные, однако, могут жить в морской воде или постоянно, как лягушки Rana cancrivora, или в течение нескольких месяцев, как многие жабы и зеленая лягушка. Рэй Теркафс и некоторые другие исследователи показали, что это умение связано, с одной стороны, с развитием механизма осмотической регуляции, при котором концентрация сыворотки в мочевине и в аминокислотах играет главную роль, с другой стороны, с электрическими характеристиками клеточных мембран, которыми регулируется степень проницаемости различных ионов, и, наконец, с общим метаболизмом азота.

Некоторые стегоцефалы нижнего триаса (трематозавры) уже имели прекрасно отрегулированную подобную систему и довольно успешно пытались завоевать соленые воды морей, точнее, возвратиться в море, так как они напрямую произошли от рыб. Их останки были найдены по всему миру, но особенно много их на Шпицбергене, в месте, где находились также кости многих морских рыб. Это позволяет предположить, что они жили в морях. Но так как современные головастики земноводных не могут развиваться в соленой воде, никто не осмеливался подумать, что амфибии могли вести полностью морскую жизнь. Они, очевидно, поднимались по рекам в пресные водоемы, чтобы произвести потомство. Там появлялись и развивались до превращения во взрослые особи их головастики.

У всего вида трематозавров была очевидная тенденция к удлинению, которая приводила к тому же к вытягиванию их треугольного черепа. Так, у Lyrocephalus треугольник черепа почти равнобедренный, у Trematosaurus он уже вытянутый, у Tertrema еще больше, а у Alphaneramma вообще похож на леденец. Тела самых развитых из них должны были бы иметь почти змееподобную форму или, по крайней мере, быть похожими на крокодила с острой, как у гавиала, мордой.

Если существовали в морях амфибии большого размера, они обязательно должны были происходить от крупных стегоцефалов начала мелового периода. Тре-матозавры не были особенно большими, но, так как у них тяга к морской жизни была такая же большая, как тенденция к удлинению, можно представить их дальнейшее развитие и предположить, что доживший до наших дней трематозавр мог стать великаном.

Правда, отсутствие ископаемых останков в геологических слоях позднее триаса делает его еще менее правдоподобным, чем потомка плезиозавра, который вымер всего 100 миллионов лет назад. Однако доживший до наших дней трематозавр, возможно, не большая редкость, чем живой целакант — рыба, которая была его современницей. Понятно, какие интересные выводы могут следовать за таким любопытным предположением.

Отметим, что в любом случае гипотеза доктора Барра не применима к тем морским змеям, у которых очевидцы ясно видели вертикальные извивы тела. Как все рыбы и рептилии, между которыми они находятся на эволюционной лестнице, амфибии изгибаются при движении в горизонтальной плоскости, о чем говорит, среди прочего, и сплюснутый с боков хвост тритонов.

В свое время гипотеза о морском змее-амфибии не вызвала никакой реакции в заинтересованных кругах, и до сих пор различные апологеты Великого Незнакомца никогда не утруждали себя ее рассмотрением, даже как объект для критики. В любом случае доктор Малкольм Барр не смог бы на нее ответить. Он умер спустя шесть месяцев после появления на свет его гипотезы, едва отпраздновав свое пятидесятишестилетие.

МОРСКОЙ ЗМЕЙ — КУЗЕН МОРСКОЙ ИГЛЫ?

В то время, как один из британских сторонников морского змея, не колеблясь, открыл огонь по старой доброй английской гипотезе о дожившем до наших дней плезиозавре и покинул ее ради идеи еще более невероятной, во Франции доктор Жорж Пети предложил гипотезу также совершенно новую, но не менее оригинальную.

Под сильным впечатлением рассказанной сайгонским рыбаком истории, описывавшей дракона бухты Алонг в виде гигантской сколопендры, он нарисовал в феврале 1934 года следующий портрет Великого Незнакомца:

«Его тело покрыто роговыми пластинами, не сочлененными друг с другом, что создает впечатление об их отсутствии, откуда проистекает вид голой и блестящей кожи животного.

На плоской спине находится длинный спинной плавник, представленный на многих рисунках очевидцев, который иногда принимают за гриву. Более того: а что, если необычные извивающиеся движения тела мегофиаса являются просто мягкими и элегантными деформациями этого плавника в момент, когда животное выныривает на поверхность? Форма животного, представленного таким образом, кажется, вполне соответствует внешнему виду некоторых рыб из отряда Syngnathes. Мегофиас может быть ее гигантским и обитающим на больших глубинах видом».

Невероятно, но пришлось ждать 1934 года, чтобы кто-нибудь — все же зоолог, признаем это — обратил внимание на то, что волнообразное колебание тела в вертикальной плоскости может быть результатом движений гибкого и длинного спинного плавника животного, извивающегося в горизонтальной плоскости.

Доктор Жорж Пети, конечно, не был первым, кто увидел в морском змее неизвестную гигантскую рыбу, но до него говорили только о гигантском угре. Представить морского монстра кузеном гиппокампа — этой маленькой тоненькой рыбки, обитающей в прибрежных зарослях водорослей и более известной под именем морская игла, — это совершенно ново. Кажется, именно описание зоологами с «Валгаллы» формы встреченного этим кораблем морского монстра и роговые пластинки вьетнамского дракона привели доктора Пети к такому выбору. В самом деле, Syngnathes, с их длинным негнущимся телом и небольшим колеблющимся спинным плавником, имеют такой же силуэт, как неизвестное животное, встреченное господами Мид-Вальдо и Николл, и, кроме того, их тело заключено в корсет из роговых пластинок.

Что привело доктора Пети к поиску прототипа морского змея среди рыб? Прежде всего его упорное нежелание допустить, что он может дышать воздухом.

Киты могли оставаться под водой без пополнения запасов воздуха не более двух часов. «Каким бы ни была чрезвычайная редкость Megophias, — утверждает французский ученый, — невозможно представить, что в эпоху, когда многочисленные корабли бороздят моря, его, при необходимости периодически подниматься на поверхность, не видели бы чаще».

Этот довод справедлив. Но на самом деле, если вспомнить о площади Мирового океана, кораблей не так уж и много, и они чаще всего следуют по вполне определенным маршрутам. Несмотря на это, крупных змееподобных животных встречали по нескольку раз в год в течение почти полутора веков: их видели гораздо чаще, чем, например, клюворылых китов! Наконец, доктор Пети, кажется, забыл, что многие морские животные совсем не появляются на поверхности, чтобы набрать в легкие воздуха, — настолько скрытно они это делают. Так, когда ламантин или морская черепаха возобновляют запас воздуха, не только сами животные не показываются на поверхности, но и на воде часто не появляется ни морщинки, даже если она гладка, как зеркало! Также и некоторые китообразные не выбрасывают никакого фонтана, а просто открывают свое дыхательное отверстие, едва достигнув поверхности. Только появляется над водой их спинной плавник, да и то его можно заметить, если море спокойно.

Аргументы доктора Пети имеют не большую ценность и тогда, когда он пытается доказать, что змей «не может быть морским животным». По его теории, обычной зоной обитания животного должны были быть «большие океанские глубины». Не только нет никаких оснований для подобного утверждения, но все, что мы знаем о глубоководной фауне, этому противоречит: под страшным давлением могут развиваться только существа небольшого размера и хрупкой конструкции. Вероятно, это необходимое условие выживания в этой негостеприимной среде. Для морского змея нет места в этих пропастях!

МНОГОГОРБЫЙ ЗМЕЙ БОЛЬШОГО БАРЬЕРНОГО РИФА

Другим счастливым следствием шума, вызванного делом лох-несского чудовища, было появление серии новых свидетельств о встречах с морским змеем. Как и следовало ожидать, пресса сразу же назвала их «соперниками» Несси, как вскоре фамильярно стали называть пленника шотландского озера. И в основном именно из англоговорящих стран посыпались эти новые свидетельства. Мы последовательно рассмотрим развитие событий в период между 1934 годом и началом войны, сначала на территории Британской империи, затем в США.

Первая встреча произошла почти на противоположной от Шотландии стороне Земли, в зоне, отделяющей северо-западное побережье Австралии от Большого Барьерного рифа. Рассказ об этом стал известен научной общественности из публикации в журнале «Викториан нейчуралист» благодаря заботам мистера Мэттинглея, который получил его от главного свидетеля — мистера Оскара Свенсона из Таунсвилла в Квинсленде.

В воскресенье 18 августа 1934 года тот отправился в море на рыбалку вместе со своим сыном Гарольдом и мальчиком Уильямом Куином из Шотландии. Едва они миновали мол порта Таунсвилла на моторной лодке, как кто-то из них заметил четыре темных массы в воде недалеко от маяка Фервэй, находившегося на полпути между портом и островом Магнетик. Заинтригованные, рыбаки решили подплыть поближе и с изумлением обнаружили, что это был морской монстр. Они приблизились к нему почти на 150 метров, когда животное медленно погрузилось, почти как подводная лодка. Посчитав, что монстр готовится напасть на них, и внезапно осознав всю свою неосторожность, они поспешно взяли курс на маяк, находившийся в полутора километрах, чтобы найти там временное убежище. Море было спокойным, как озеро. Через несколько минут чудовище появилось на том же самом месте, где нырнуло, опять всплыв, как субмарина.

Когда лодка наконец достигла маяка, рыбаки взобрались для пущей уверенности на сигнальную площадку, наблюдая за реакцией животного. Оно оставалось на одном месте и вертело головой, как будто пыталось их найти. Через полчаса они решили отвезти ребенка в порт и вернуться с фотоаппаратом.

Вернувшись в порт, Свенсон позвонил мистеру Джиббарду, заместителю редактора местной газеты «Таунсвилл бьюллетин», который поспешил присоединиться к ним вместе с фотокорреспондентом мистером Эллисом и двумя фотоаппаратами.

В момент, когда журналисты садились в лодку, мистер Свенсон увидел пароход «Марелия», выходивший из-за острова Магнетик, и понял, что их шансы увидеть неизвестного зверя на прежнем месте уменьшаются. Если тот нырял уже при приближении их утлой лодчонки, то шум винтов большого парохода должен был напугать его еще больше. И точно, на предыдущем месте они никого уже не нашли, но, когда они покидали акваторию порта, мистер Эллис вроде бы заметил два темных предмета на расстоянии примерно 6 метров друг от друга. Возможно, это и был монстр, так как в половине четвертого дня он снова высунул голову из воды — перед рыбаком, ловившем рыбу с маленькой лодки у самого мола. Испуганный рыбак поспешил вернуться домой, не дожидаясь его дальнейших действий. Мистер Свенсон, как мог, описал внешний вид животного Мэттинглею:

«На рисунке, который я вам посылаю, вы в общих чертах видите, что из себя представлял этот монстр. Голова его поднималась примерно на 2, 5 метра над водой и была похожа на черепашью, пасть все время оставалась закрытой. У него была голова длиной около 2, 5 метра от затылка до конца морды и выгнутая дугой шея. Цвет его казался серо-зеленым, глаз (мы могли видеть только один, так как смотрели на него с боку) был маленьким относительно остального тела. Другая часть животного состояла из трех горбов, расположенных один от другого на расстоянии примерно 6 метров . Первый из них возвышался над поверхностью на 1 метр 80 сантиметров, остальные немного меньше. Горбы были покрыты крупной чешуей размером почти с блюдце, и, кроме того, к ним прилепились морские желуди. Мы не смогли увидеть его хвост, он, очевидно, находился под водой».

Мистер Свенсон еще уточнил, что не видел ни плавников, ни лап. Животное лежало неподвижно на воде, и он не мог видеть, каким образом оно передвигалось. Чудовище не имело гривы, но вдоль хребта тянулась какая-то темная полоса. Его чешуйки блестели на солнце и казались перекрывающими друг друга и расположенными в перпендикулярном направлении. На его спине виднелось много ракообразных паразитов, некоторые были такими же большими, как чешуйки.

Дополнительное расследование установило, что за неделю до этого совершенно такое же существо было замечено около Мурильян-Харбор группой рыбаков, находившихся на большой лодке. Чудовище с шумом кружило вокруг лодки примерно на расстоянии 50 метров от нее. Еще через неделю появилось сообщение, что его видели в окрестностях Боувена. Затем капитан парохода «Тренкбанк», который шел с грузом сахара в Канаду, передал по радио в Таунсвилл, что встретил его у побережья Маккая. Прошло несколько недель, и моторная шхуна «Рената», отправившаяся на лов рыбы, встретила монстра у Большого Барьерного рифа. Некто Миле, находившийся в то время на палубе, утверждал, что змей проплыл почти в нескольких футах от борта корабля. Он сообщил, что видел только два горба, расположенных друг от друга на расстоянии 8 метров: они были, по его словам, серо-зеленого цвета и покрыты чешуей величиной с блюдце.

Рисунок мистера Свенсона очень наивен и полон невольных несуразностей, достойных какого-нибудь средневекового художника или современного карикатуриста. Но мы не можем требовать от него талантов живописца-реалиста. В рассказе мистера Свенсона о его попытках сфотографировать монстра и о многочисленных последовавших свидетельствах чувствуется искренность. В его описании есть детали, которые ему трудно было бы выдумать. Он, например, говорит о присутствии на чешуйчатой спине монстра большого количества морских желудей — этих ракообразных паразитов, которые облепляют скалы и подводные части молов и дамб. Лишь натуралисты знают — и то не все, — что некоторые из этих ракообразных, коронулы, часто прицепляются и к коже китов. Нет ничего удивительного в том, что они могли быть на спине морского змея. (Впрочем, самые большие коронулы не превышают 5 сантиметров в диаметре. Если действительно существуют экземпляры размером с тарелку, то это тоже своего рода неизвестное науке чудовище.)

В то же время рассказ мистера Свенсона содержит и достаточно нелепые детали. На его рисунке чешуя располагается в поперечном направлении к оси тела. Но, как мы уже отмечали при обсуждении Моха-Моха, у всех животных чешуя должна обязательно располагаться продольными рядами, иначе изгиб тела будет затруднен или даже невозможен.

Можно было бы попытаться приписать эту странную деталь неопытности художника, если бы он не подтвердил в своем письме мистеру Мэттинглею, что «они были перекрывающимися и перпендикулярными». Перпендикулярными чему? Оси тела животного, по всей видимости. Чтобы выполнялось это условие, они должны располагаться в поперечном направлении, как и нарисовано на рисунке.

Похожее расположение чешуи можно увидеть только на спине черепахи, по крайней мере по внешнему виду, но в этом случае речь идет о жестком панцире.

Если чешуйки описанного мистером Свенсоном чудовища на самом деле расположены так, как он говорит и рисует, то они покрывают массивные горбы, расположенные на значительном расстоянии друг от друга. И, если это так, надо признать, что морской змей не только не может быть идентифицирован с каким-то известным морским животным, но даже приблизиться к любому из них.

Комментарии, которыми мистер Мэттинглей сопроводил странное сообщение, полученное от Свенсона, не менее удивительны, по крайней мере на взгляд зоолога:

«Несколько раз встречал я в тропических морях Австралии, — пишет он, — различного вида морских змей размером до 2, 5 метра в длину. Известно, что наземные змеи Австралии в основном имеют размеры меньше 2 метров и большинство из них ядовитые. Впрочем, ядовиты и морские змеи, хвост которых отличается от хлыстообразного хвоста сухопутных родственников своей плоской формой в виде весла и похож на хвост угрей. С его помощью осуществляется движение змеи и обеспечивается равновесие в воде. В этом пункте мы сталкиваемся с противоречием относительно формы хвоста морского змея, и встает вопрос: ядовито или нет это создание, если оно, конечно, существует. По всей вероятности, у него сплюснутый хвост, который служит рулем и средством передвижения, и принадлежит он, без сомнения, к какому-нибудь виду удавов».

Таким образом, в 1934 году еще находятся натуралисты, которые воображают, что животное, выставляющее над водой ряд горбов, может быть змеей. Даже если бы животное двигалось и эти горбы представляли собой изгибы тела, то и тогда оно не могло быть змеей из-за характера его движения. В самом деле, кто и когда видел змею с горбами на спине?

ХОРОВОД ЧУДОВИЩ ВОКРУГ БРИТАНСКИХ ОСТРОВОВ

В самой Шотландии с августа 1934 года странное морское животное встречали в Лох-Кэмпбелтаун. Этот «лох» является не озером, как Лох-Несс, а фиордом на полуострове Кинтайр. Местный натуралист Джон Мак-Коркиндаль разговаривал с фермером Чарлзом Кейтом на дороге, идущей вдоль бухты Килкерран, когда раздался сильный шлепок — звук упавшего в воду массивного тела, — который привлек их внимание. Почти в 300 метрах от берега они увидели огромное существо, взбивавшее в пену поверхность воды передней частью своего тела. Несколько раз животное поднималось на 4-метровую высоту над волнами и резко бросалось вперед, поднимая тучу брызг, пока совсем не исчезло.

Мистер Мак-Коркиндаль, имевший репутацию опытного наблюдателя, сообщил в газете «Скотсмен», что передней частью животное было похоже на жирафа: оно имело длинную тонкую шею и маленькую головку, украшенную небольшими ушками. Животное было серебристого переливающегося цвета с тонкими темными полосками вокруг тела. Можно было различить что-то похожее на спинной плавник, но больше никаких плавников не было видно.

Свидетели не смогли увидеть ни тела, ни хвоста животного, но по величине находившейся над водой части мистер Мак-Коркиндаль оценил его общую длину в десяток метров.

Ни рептилии, ни млекопитающие никогда не имели серебристого цвета с переливами. Среди морских позвоночных монополией на этот цвет обладают рыбы. Поэтому встреченное животное может принадлежать именно к этому классу животных. Из-за мимолетного характера наблюдения его голова, возможно, была плохо рассмотрена, и, вероятно, свидетели присутствовали просто при последних приступах агонии рыбы-ремня или какого-нибудь другого близкого вида, также очень редко появляющегося на поверхности. Во всяком случае, такой вывод можно сделать на основании расцветки животного и упоминания о спинном плавнике.

Следующий случай заслуживает внимания хотя бы из-за личностей очевидцев: среди них лорд-мэр и два члена британского парламента! Мы не хотели бы сказать, что политики являются эталоном искренности и правдивости, но, согласитесь, представитель народа не может без достаточных оснований утверждать, что видел морского змея, не рискуя дискредитировать себя в глазах избирателей.

Итак, 5 августа 1936 года бывший лорд-мэр Норвича, мистер Уитард, председатель наблюдательного комитета этого города, находился на отдыхе в местечке Экклес, в Норфолке, в компании мистера Чарлза Аммона, члена парламента, мистера Гозлинга, бывшего члена парламента, и трех других персон. Оставим за мистером Уитардом право поведать нам о том, что произошло, так как он это сделал в своем сообщении в «Дейли миррор»:

«Мы находились вечером на пляже, когда я заметил темную массу странной формы, быстро двигавшуюся на север примерно в миле от берега. Я сам старый моряк и не мог быть введен в заблуждение стаей дельфинов. Это, без сомнения, была змея.

Издали ее длина казалась метров 9 — 12, и она разрезала волны червеобразными движениями. Скорость ее была ужасной. Не будет преувеличением сказать, что она составляла 140 — 160 километров в час.

Вечер был светлый, и мы все шестеро видели ее плывущей по прямой линии параллельно берегу».

Прочитав это описание можно, без большого риска ошибиться, сделать следующие выводы:

1) автор его искренен;

2) его слова переданы со всей возможной точностью журналистом, который слышал их от него самого;

3) его мнение о зоологической природе животного ошибочно;

4) его оценка скорости животного слишком завышена.

Первый пункт справедлив по факту самой личности свидетеля и его товарищей, второй — по той же причине.

Третий пункт вытекает из того, что даже зоолог с трудом точно распознал бы тип незнакомого животного в воде с такого расстояния. Однако если свидетель приписывает своей змее «червеобразные движения», значит, здесь что-то ненормально: ведь змея всегда ползет, совершая «змееобразные движения». Можно держать пари: свидетель имел в виду, что животное двигалось «как гусеница», изгибаясь вертикально, и тогда это определенно не змея.

Что касается четвертого пункта, он становится очевидным, если знать, что самые быстрые из крупных морских животных никогда не развивали скорость и в половину меньшую. Косатки, которые, по-видимому, самые быстроходные из китообразных, могут плыть со скоростью 55 километров в час, может, чуть больше, когда преследуют добычу, но, конечно, не 70 и тем более не 80 километров в час. Что очень далеко от 140 или 160 километров в час! Этот монстр, странным образом «разрезавший волны», не мог ли он быть — один раз можно допустить — летящей низко над морем стаей птиц?

Стоит, однако, уточнить, что в тот день плывущего вдоль берега монстра видели и другие свидетели. Прочитав заявление мистера Уитарда в газете «Истерн ивнинг ньюс», мистер Колин Н. Кинг написал в эту газету, что в этот же день он находился со своей женой и дочерью на дюнах у берега моря, когда между 2 и 3 часами дня увидел «черную змею или предмет червеобразной формы, плывший со страшной скоростью на поверхности воды, примерно в 800 метрах от берега в направлении Хэпписбурга». Свидетели считают, что она была не меньше 10 метров в длину, и их поразила скорость ее передвижения. Но они не приводили таких невероятных цифр, как экс-лорд-мэр из Норвича.

Следующий случай произошел через два года, немного южнее по тому же берегу, но на этот раз не у Норфолка, а у Суффолка.

В пятницу утром 21 октября 1938 года два старых рыбака из Сауфволда Эрнест Уотсон и Уильям Херрин-гтон забросили сети около бакена Сауф Барнар. Море было спокойно. На берег же они вернулись в крайне возбужденном состоянии. Из их взволнованных рассказов, которые были воспроизведены во многих газетах по-разному, но сходились в главном, можно извлечь следующее.

Внезапно из воды, едва ли в 40 метрах от лодки, поднялась большая голова чудовища. Казалось, она нависла над испуганными рыбаками. Затем животное погрузилось и, как торпеда, удалилось с «ужасной скоростью» — примерно 30 узлов (около 55 км в час). Это, однако, более разумная скорость, чем ужасные скорости лордов-мэров и других политических деятелей из Норвича! Животное, плюхнувшись в воду, развело такую волну, что они не видели больше ничего, кроме его горбатой спины, похожей на спину верблюда. Оно было серого цвета и длиной около 18 метров .

Новый случай произошел на этот раз севернее, по тому же берегу, у побережья Йоркшира. Свидетельница миссис Джоан Борджист дату не уточнила. Вот все, что она смогла сообщить: «Это случилось перед самым началом Второй мировой войны, в тот год произошло сильное землетрясение… которое чувствовалось во многих регионах страны».

Надо отметить, что только в 1961 году, после известной передачи Би-би-си о морском змее, миссис Борджист решилась рассказать о том, что она видела, в письме, адресованном автору передачи Морису Брауну.

В означенное время миссис Борджист жила в Скиф-финге, примерно в 4 километрах от местечка Изингтон. Бесконечные пляжи белого песка в окрестностях были в то время еще пустынны. Однажды она сидела на берегу и смотрела на море, пока дети, за которыми она присматривала, играли неподалеку.

«Внезапно, — пишет она, — я увидела поднимающееся из воды огромное существо. Оно было зеленого цвета, с плоской головой, выпуклыми глазами и широкой пастью, которая открывалась и закрывалась в такт дыханию. Животное было очень большим и двигалось скользящими волнами».

Последнее замечание означает, по-видимому, что животное перемещалось, извиваясь в вертикальной плоскости. Так это показано на рисунке свидетельницы, который Заставляет вспомнить морского змея Пира Гроувса.

Когда миссис Борджист закричала, стараясь привлечь внимание находившихся неподалеку редких дачников, ее крик, наверное, испугал животное. Оно нырнуло и больше не появлялось. Над ней только посмеялись, когда она сообщила, что видела всего в 100 метрах от берега морское чудовище, и она с тех пор не осмеливалась никому об этом рассказывать. И только публичное обсуждение этой проблемы известными учеными заставило ее прервать молчание.

Сенсационная передача Мориса Брауна и Мартина Чисхольма вызвала из небытия и другое свидетельство о встрече, происшедшей перед самой войной.

В 1939 году мистер Уэймарк из Танбридж-Велс, графство Кент, проводил свой отпуск вместе с женой и дочерью во Франции, в деревушке Этабль на бретонском побережье. Однажды он стоял на балконе своей комнаты, ожидая, когда его дамы приготовятся к выходу. Вдруг они услышали его возбужденный крик: «Идите быстрее, смотрите!»

«Мы выбежали на балкон, — рассказывала миссис Уэймарк Морису Брауну, — и увидели то, что участники вашей программы „Великий морской змей“ описывали с такой точностью, и похожее на иллюстрацию на пятнадцатой странице журнала „Радио тайме“ (там приводился портрет морского змея „Дедала“). Теперь, после стольких лет, я помню лишь, что у него было белое брюхо. Это огромное, похожее на змею существо быстро плыло по воде, ныряя в волны, как иголка в ткань, и оставляя за собой длинный пенистый след. Мы считали, что его длина была около 6 метров, и следили за ним, пока оно не скрылось из виду, уплыв в сторону океана».

В то же лето 1939 года многие шотландцы видели морского змея у восточного побережья британских островов, в заливе Ферт-оф-Форт.

Рыбаки рассказывали, что в начале июля видели у Западного Уэмисса большое бурое животное с лошадиной головой и большими выпуклыми глазами. В тот же день одна девочка из Дунбара рассказала своему отцу, что что-то большое шевелилось в воде в 400 метрах от берега. Отец пошел посмотреть, что бы это могло быть, и увидел странное животное, которое оставалось на месте почти полтора часа. В следующие дни многие рабочие соседнего завода также видели странное животное.

Пресса решила: лох-несское чудовище просто сменило квартиру…

МОРСКИЕ ЗМЕИ ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИХ ЛИНИЙ

Чтобы собрать воедино несколько действительно исключительных, но похожих происшествий с участием морского змея, сделаем небольшое отступление от хронологического порядка в британских наблюдениях. Так, на следующий день после разразившегося шума по поводу лох-несского чудовища пароход «Мавритания» трансатлантической пароходной компании «Канар лайн» встретил морского змея в трех разных местах во время зимнего круизного рейса 1933 — 1934 года на Антильские острова. (Мир тесен, даже для морского змея. «Мавританией» до, во время и после Первой мировой войны долго командовал капитан сэр Артур Рострон, которому мы уже обязаны одним интересным наблюдением.)

Первый монстр, черный, как вороново крыло, был замечен 30 января 1934 года в 13 ч. 20 мин. двумя вахтенными офицерами примерно в миле от острова Св. Усташ. Его длина превышала 20 метров, а толщина была около 2 метров . На 2 метра он поднимал свою голову на длинной шее над водой. Почти 14 метров его изогнутого тела угадывались почти у самой поверхности воды.

Второго монстра увидели 2 февраля недалеко от Гу-эры. Он, казалось, не превышал 7, 5 метра в длину, но его ширина, боковые плавники и широкая разинутая пасть позволяют узнать в нем гигантского ската манту.

Что касается третьего монстра, восемнадцатиметровой длины, выставившего из воды четыре горба, украшенных каждый треугольным плавником, то его встретили в марте почти в 100 километрах восточнее Нассау, на Багамах. Его внешний вид напоминает нам целый ряд морских змеев с многочисленными плавниками.

Все три встречи были занесены в бортовой журнал, который можно найти в архиве компании «Канар лайн». Отметив относительную редкость такого рода встреч, можно удивиться, что один корабль три раза встретил морского змея за один сезон. Но этому можно найти множество вполне логичных объяснений.

Во-первых, отдадим должное первым свидетелям: помощнику капитана С. У. Моугтину и третьему помощнику О. Дж. У. Консу. Их искренность не может быть поставлена под сомнение. О случившемся они сообщили как пассажирам, так и членам экипажа. И к тому же очевидно, что внимательные и опытные наблюдатели, какими должны быть вахтенные офицеры на корабле, имеют больше шансов заметить что-нибудь необычное, особенно в течение многих часов вынужденного бездействия во время круизного рейса.

Еще более вероятно, что частота встреч связана с самим кораблем и его функциями. Количество пищевых отходов большого пассажирского корабля, выбрасываемых в море, огромно. Поэтому за ним часто следует орда различных голодных животных, особенно, конечно, акул. Но эта манна небесная может, в конце концов, заинтересовать и крупных змееподобных разного рода.

Наконец, можно допустить, что некоторые технические характеристики «Мавритании» могли благоприятствовать встрече с большими, еще неизвестными видами морских животных. Во-первых, палуба большого океанского парохода расположена на высоте 10, а то и все 20 метров над уровнем воды, а ведь гораздо проще что-нибудь заметить в море, если наблюдатель находится на такой высоте. Затем, известно, что шум винтов корабля отпугивает большинство морских обитателей, но, возможно, звуковые волны, генерируемые его лопастями, могут нравиться им больше или меньше — в зависимости от скорости вращения. Кто знает, может быть, глухой, почти бесшумный рокот гигантских винтов такого парохода, как «Мавритания», лучше воспринимается морской фауной, чем пронзительный визг пароходов меньшего тоннажа?

Экспериментами установлено, что звук сверхвысоких частот отпугивает некоторых морских животных: замечено, что, когда включается гидролокатор корабля, то есть излучатель ультразвука, сразу же исчезают китообразные — дельфины и другие, которые следовали до этого за кораблем. Это происходит потому, что они общаются между собой при помощи ультразвуковых волн и их собственный гидролокатор забивается «пиратскими радиопередачами» человека. Они как бы слепнут.

Во всяком случае, вскоре другой большой пароход, на этот раз французский, «Куба», принадлежащий «Компани женераль трансатлантик», также встретил морского змея в июле 1934 года в 1200 километрах северо-западнее Азорских островов. Тогда капитан «Кубы» передал для прессы короткое сообщение по радио. Но мы никогда не узнали бы подробностей этого происшествия, поскольку главный свидетель, помощник капитана П. Магерез испытывал панический страх перед газетной шумихой…

Сегодня можно, наконец, рассказать все детали этого очень интересного случая благодаря обязательности Жана Делаборда, главного комиссара Военно-морского флота. Кроме необычной склонности к посещению самых негостеприимных и труднодоступных мест на планете (он привез интереснейшие наблюдения с Огненной Земли и из фиордов Патагонии) этот неутомимый путешественник всегда разделял со своим английским коллегой Рупертом Т. Гудом вкус к тайнам и загадкам природы. Когда до него дошел слух о встрече с морским змеем французского парохода, он поспешил написать капитану Магерезу письмо, чтобы получить подробности. Его письмо нашло адресата 21 октября 1934 года в Колоне (Панама), где капитан Магерез только что принял командование небольшим пароходом водоизмещением 800 тонн. Он в тот же день отправил ответ Жану Делаборду «потому и только потому, — писал он, — что вы тоже морской офицер, и ваше письмо позволяет мне думать, что вы не шутите».

Как видно, этот суровый нормандский морской волк знал об участи тех, кто признавался, что видел морского змея и не хотел давать почву для насмешек, предпочитая хранить молчание. Из своих тридцати пяти лет он плавал уже восемнадцать и, как поется в песне, «три раза обогнул земной шар» под парусами. Двенадцать лет он служил в «Компани женераль трансатлантик». Таким образом, у него были все основания говорить: «Я не новичок в море и не склонен путать дельфина с китом». Он прекрасно знает, что он видел, и, упрямый, как истинный нормандец, предпочитает молчать, но не давать повод «экспертам» порассуждать о том, что он видел «на самом деле».

«Я не говорил об этом никому, — писал он, — кроме капитана „Кубы“. Я ненавижу шумиху: то, что мы видели, существует, и мне плевать на ученых, болтающих о коллективных галлюцинациях и т. п. Довольны они или нет, верят они или не верят, мне все равно». Ясно и понятно. Во всяком случае, капитана Магереза нельзя обвинить в распространении моряцких баек, чтобы привлечь к себе внимание. Содержащийся в письме рассказ не был предназначен для публикации. Он категорически настаивал на этом в письме Жану Делаборду:

«Если этот наспех написанный рассказ может представлять интерес для ваших товарищей, сообщите о нем им, но ни в коем случае не журналистам».

Извиним немного беспорядочный стиль рассказа, написанного на скорую руку в частном письме. Это отсутствие всякой заботы о литературности — составная часть истинности документа, который мы приводим, как он есть.

«Вот точные факты.

В один из июльских дней, точно не помню дату, я нес вахту с 4 до 8 часов утра и заканчивал определение нашего места по звездам (это запрещено делать вахтенному офицеру, но ночь была ясная и звездная). В 5 ч. 20 мин. было уже светло. Я стоял перед окном рубки, склонившись над тетрадью, и производил вычисления, когда вахтенный рулевой закричал: «Капитан, впереди пароход!» Однако всего несколько секунд назад ничего не было. Я поднял голову и увидел зверя, целиком поднявшегося из воды и затем погрузившегося, не подняв даже малейшей волны. Я обратил на это внимание, потому что, когда кит выпрыгивает из воды подобным образом, к небу поднимаются брызги, как от двенадцатидюймового снаряда. Я взял бинокль и стал за ним следить. Море было гладким, как зеркало. Животное нырнуло в сторону корабля и через несколько секунд появилось впереди по правому борту, примерно на расстоянии одной мили, и быстро двигалось уже в противоположную сторону. Его скорость я оцениваю приблизительно равной нашей, около 15 узлов. В момент прыжка его длинная шея и два горба прекрасно были видны над водой. На крик рулевого прибежал, также с биноклем, его свободный от вахты товарищ. Животное четыре раза ныряло таким образом с очень короткими интервалами и в одно из своих очередных появлений на поверхности оказалось на траверзе правого борта на расстоянии около 800 метров . Мы смогли без труда рассмотреть зверя: он некоторое время находился на поверхности, выгнув шею и готовясь к прыжку. Его голова поворачивалась в сторону корабля, но черное тело оставалось абсолютно негибким — ни малейшего колебания. Если бы у меня был фотоаппарат или кинокамера, я смог бы снять фильм секунд на тридцать, так как с 17-метровой высоты 800 метров дистанции — это совсем близко. Хотя все происходило очень быстро, он показался мне имеющим форму, изображенную мной на рисунке, который я прилагаю к письму. Но это определенно не змея, для которой его тело было слишком толстым по отношению к длине. Диаметр его был 4 — 5 метров, и, я вас уверяю, это был не мираж.

Затрудняюсь дать вам другие детали, так как животное быстро удалилось на север. Все произошло слишком быстро, я даже не успел поднять капитана.

Дорогой господин Делаборд, вы понимаете, что в 5 ч. 20 мин. утра вахтенный офицер и двое рулевых не могут быть ни пьяны, ни настолько заспанными, чтобы принять муху за слона. Сообщение о происшествии было передано капитаном после того, как он расспросил меня и матросов и удостоверился, что наши показания совпадают — мы не обсуждали случившееся между собой, — и уверяю вас, что мои товарищи, которые меня хорошо знают, так же как и я, убеждены, что существует животное такое же странное, как и огромное».

Добавим, что в другом месте своего письма капитан Магерез уточнил: «…я служил на этом корабле только неделю и не знал этих рулевых. После этой странной встречи я с ними не разговаривал».

Можно отметить, что в запале наш свидетель совершенно забыл оценить длину животного, но, зная его приблизительную толщину и соблюдая пропорции, показанные на рисунке, можно оценить ее в 20 метров .

Так как чрезвычайно редко крупное змееподобное животное можно увидеть целиком — то ли сквозь очень прозрачную воду, то ли на берегу, то ли выпрыгивающим над волнами, — данное наблюдение имеет огромную, первостепенную и решающую ценность. Оно позволяет нам точно установить, что один из типов морского змея обладает следующими чертами:

1. Маленькая острая головка на длинной тонкой шее;

2. Объемное, толстое тело овальной формы;

3. На спине расположены два отдельно стоящих горба;

4. Отсутствие всякого хвоста или, по крайней мере, остаточно длинного.

Строго говоря, придраться можно только к последнему пункту. Возможно, конечно, что во время своего прыжка тело животного закрывало хвост от глаз наблюдателей, но это маловероятно. Оно «ныряло в направлении корабля» и поэтому должно было быть видно в профиль.

Жаль, что, указав дистанцию до животного и скорость прыжков, капитан Магерез не дал никаких указаний ни о форме, ни о количестве конечностей. Очевидно, если они, конечно, были, то были прижаты к телу во время прыжка.

Во всяком случае, перед нами еще одно подтверждение существования какого-то вида мегофиаса, не имеющего хвоста.

Затем настала очередь парохода «Америка» компании «Датско-американские линии» встретить морского змея. Это произошло 26 октября 1937 года, когда корабль приближался к острову Сент-Томас архипелага Виргинских островов. Среди множества пассажиров, облокотившихся о перила прогулочной палубы, находился английский турист мистер Дж. Купер из Бадлейг-Салтертона. Он в 1953 году и направил свое описание события в радиожурнал «Листенер»:

«Погода стояла хорошая и солнечная. На расстоянии примерно 400 метров навстречу кораблю двигалась какая-то вытянутая масса длиной от 18 до 24 метров . Вокруг нее пенилась вода и поднимались тучи брызг. Животное имело длинную змеиную шею и плоскую, опущенную вниз голову, что придавало существу сходство с лошадью. За шеей виднелись шесть последовательных горбов шоколадного цвета. Движения его были извивающимися, что оздавало иллюзию высокой скорости, которая, однако, не превышала 15 — 20 узлов (27 — 36 км в час)».

Мистер Купер сразу же записал свои впечатления в записную книжку, и его слова подтверждали не только жена, но и многие другие очевидцы.

На первый взгляд трудно найти сходство между этим животным и монстром капитана Магереза. В самом деле, животное, имеющее два солидных горба на спине, не может, если только у него есть позвоночник, извиваться таким образом, что у него появятся шесть или больше горбов над поверхностью воды. Но, может быть, из этих шести горбов только два являлись настоящими, а за другие были приняты волны, поднятые его телом при движении с большой скоростью…

Но такое внезапное увеличение горбов у бесхвостого мегофиаса можно объяснить и другим феноменом: если допустить, что это животное — родственник ластоногих. Изучение фотографий плывущих моржей и тюленей показывает, что их толстое тело может показывать то один небольшой горб, то несколько более крупных, образованных складками кожи, заполненных слоями жира. Иногда видна серия частых и подвижных складок, которые появляются при механическом трении о воду на значительной скорости и вызываются турбулентными возмущениями.

НАБЛЮДЕНИЯ НА ПОБЕРЕЖЬЕ АМЕРИКИ

После таких важных наблюдений, сделанных с высоты палуб трансатлантических лайнеров, американское досье между двумя войнами может показаться нам наполненным случаями, приводящими в замешательство и иногда даже совершенно нелепыми. Стараясь представить его в полном объеме, перелистаем все же его страницы так быстро, как возможно.

Сначала бывший офицер торгового флота Чарлз М. Блэкфорд сообщил Айвену Сандерсону, что за свою жизнь слышал о двух случаях встречи с неизвестным морским существом от моряков кораблей, на которых служил. Он даже вспомнил, как очевидцы описывали внешний вид того, что встретился в июле 1920 года пароходу «Крейгсмер» между Майами и Форт-Лодердаль, вблизи берега:

«Капитан, вахтенный офицер, рулевой и другие члены команды видели его. Из того немногого, что я запомнил, они говорили о длинном теле с несколькими спинными плавниками, похожими на дельфиньи, и с головой, расположенной впереди на некотором расстоянии от частично погруженного тела».

Речь здесь, вероятно, идет об одном из представителей того типа морского змея с многочисленными плавниками (скорее всего, боковыми) и круглой головой, которого очевидцы часто описывают именно таким образом. Теперь мы не можем себе позволить игнорировать этот тип. Нет ничего удивительного в том, что животное такого необычного вида видели у атлантического побережья Соединенных Штатов. Встреча произошла в теплых водах у берегов Флориды, достаточно далеко от Новой Англии, где местный вид морского змея имеет обычно один спинной плавник и несколько горбов, плоскую голову и впечатляет вертикальными изгибами.

Именно этот тип, очевидно, видели в 1934 году два студента Гарвардского университета, когда морской змей снова появился в Массачусетсе, в проливе Вайнь-ярд, около Вудс-Холла. Эти два молодых человека, Томас Ратклиф и Эрик Уарбас, говорят о существе 9-метровой длины и 75 сантиметров в диаметре. Они настаивают, что у него были огромные глаза и длинный, утончающийся к концу хвост. Это заставляет нас считать, что он не принадлежит к обычному для Новой Англии типу, у которого глаза почти неразличимы и хвост имеет две лопасти.

В следующем году у берегов Норфолка, в Виргинии, то есть на полпути от Массачусетса до Флориды, произошло новое свидание с морским змеем. На этот раз его увидел лейтенант У. К. Хоган, командир корабля береговой охраны «Электра». Это было длинное, 12 — 15-метровое животное с шестью спинными плавниками, высотой 60 сантиметров и длиной 75 сантиметров у основания каждый. Когда в него выстрелили, таинственное животное даже не попыталось скрыться.

По своему внешнему виду этот монстр продолжает ряд морских змеев с множеством спинных плавников, уже часто встречавшихся, особенно в теплых водах Западной Атлантики.

Змей, которого видел в том же году (1935) недалеко от Говернер-Айленд, в штате Нью-Йорк, солдат Сайлас Смит, плывший на военном корабле «Генерал Чарлз Хамфрейз», относится, пожалуй, к самым коротким морским змеям. Когда из воды извлекли его тело, оказалось, что это обыкновенный питон. Неизвестно, что он делал так далеко от своих родных мест.

Шумным было возвращение в 1937 году массачусет-ского морского змея, но, в который раз, он опять был не похож на те описания, которые почти единодушно давали сотни очевидцев в течение столетия. Внезапно он оказался серо-зеленым и рогатым, длиной около 36 метров, поднявшим из воды почти десятую часть своего тела. По крайней мере, так утверждают три свидетеля: радиотехник Эдвард Крокер, бизнесмен по имени Джилберт Мантер и жена местного адвоката миссис Рейнор Гардинер, которые его видели у маяка Грейт-пойнт. Первые двое утверждают, что видели даже на песке след размером 66 на 45 дюймов (почти 1 м 65 см на 1 м 10 см ). Вроде бы в природе существует и фотоснимок этого следа.

В 1939 году пресса снова забила во все колокола по поводу морского змея из Массачусетса: таинственный скелет длиной 12 метров был выброшен на пляж Херринг-Коув, в Провиданстауне. Некий капитан Энос сообщил, что хорошо знал покойного еще в те времена, когда ловил рыбу на Большой банке у берегов Новой Англии. Он даже вспомнил, что тому тогда дали прозвище «Rover», то есть «бродяга», «пират», «морской разбойник». А некто по имени Джордж Вашингтон Реди заявил, что, когда он впервые увидел монстра в 1886 году, тот переползал через дюны, чтобы погрузиться в пруд Пастюр.

Если верить всем этим господам, то это совсем не тот морской змей, которого увидел немного спустя старый янки, давно устроившийся в Сиднее, где он содержал скаковое поле. После появления статьи А. Сандерсона в «Сатердей ивнинг пост» этот джентльмен по имени Чарлз Баллард написал 6 марта 1947 года ее автору, чтобы сообщить, что семь или восемь лет назад он имел запоминающуюся встречу, когда ехал на автомобиле из Сиднея к себе на ипподром. В спокойной воде акватории порта, разделяющего две части города, он увидел в сотне метров от берега морского змея, плывущего со скоростью 8 — 11 километров в час. Сравнив мысленно его размеры с длиной своей рыбачьей шхуны ( 45 м ), он оценил его метров в 25. «Змей напоминал внешним видом угря, — писал он, — настоящий угорь, только огромного размера и такой же толстый, как 10-галонная бочка ( 45 л ). Ни одна часть его тела не была погружена под воду больше, чем на один фут, и он извивался всем своим телом… как маленький угорь, которого я видел в речках. Только один или два первых изгиба поднимались из воды от 1 метра 80 сантиметров до 2 метров 40 сантиметров, а задняя часть его извивающегося тела поднималась из воды на 1 метр 20 сантиметров — 1 метр 50 сантиметров». И уточнял далее: «Его пропорции были такие же, как у угря. Не было видно никаких плавников. Просто толстый угорь».

Конечно, у угря есть плавники. Конечно, плывущий угорь никогда не поднимает из воды части своего извивающегося тела. Когда он просто плывет, тело его колеблется в горизонтальной плоскости. Но, несмотря на эти ошибки, вполне понятные со стороны дилетанта, и даже именно благодаря им, письмо господина Балларда заслуживает доверия.

Вопреки тому, что могут подумать некоторые простаки, морской змей Новой Англии не умер. Крупные змееподобные, населяющие воды Атлантики у берегов Северной Америки, процветали всегда. Были, однако, и такие, кто предпочитал западное побережье США. Вскоре там тоже с помпой объявили о кончине мифического монстра. Во всяком случае, в ноябре 1925 года именно это утверждалось в журнале «Уорлд уайд мэгэзин». Две фотографии очень ясно показывали то, что, казалось, было морским змеем, выброшенным на прибрежные камни Санта-Крус в Калифорнии. Любопытные зеваки толпились вокруг мертвого тела. Его даже охранял человек с карабином.

Это было странное существо, огромная голова которого, на вид больше лежащего человека, отличалась маленькими глазками и рылом, напоминающем утиный нос. Она была связана с телом тонкой длинной шеей почти 12-метровой длины.

Никакой зоолог в мире не мог бы по фотографии точно определить, что это за животное. Но изучение его черепа в музее Академии наук Калифорнии показало, что речь идет о клюворылом ките, очень редком животном бассейна северной части Тихого океана. Это Berardius bairdi, описанный в 1883 году Леонардом Стейнеджером. Об этом китообразном известно очень мало, он даже не имеет обиходного названия.

Представленный экземпляр был примерно 11-метровой длины. Возможно, под действием процесса разложения и ударами волн куски шкуры отделились от тела и создали иллюзию вытянутой шеи. Нет ничего невозможного и в том, что рука человека могла немного помочь природе в этом превращении клюворылого кита в морского змея для нескольких сенсационных снимков. Это, правда, было лишним, так как выброшенный на берег монстр был едва ли не меньше известен ученым, чем тот же Кэдди, любезный кадборозавр с острова Ванкувер.

Тот, по крайней мере, был жив и здоров. Его еще раз увидел в 1934 году Сирил Б. Эндрюс с Пандер-Айленд, когда он охотился на уток. Его увидели еще через три года калифорнийские туристы, которые никогда раньше о нем не слышали. Но только после статьи Айвена Сандерсона миссис Таймюс из Уильмара, что в Калифорнии, отправила зоологам письмо с подробным описанием того существа, что она и ее муж встретили во время посещения Британской Колумбии в 1937 году.

«Возвращаясь в сумерках с рыбалки и подплывая к пляжу Сансет-Бич, что в 35 километрах севернее Ванкувера, мы увидели огромное млекопитающее или монстра примерно в 8 метрах от нашего суденышка. У него была толстая голова, похожая на голову свиньи с длинным рылом, расширенным на конце, два огромных плавника и массивное тело. Мы наблюдали за ним в течение нескольких минут: казалось, его не беспокоило наше присутствие, и он оставался на месте, пока мы не вышли на берег. Потом мы посмотрели энциклопедию, и единственным животным, которое мы нашли на него похожим, оказался ламантин.

Затем, когда два брата ловили рыбу, они увидели то, что могло быть только «морским змеем». Он был достаточно близко, и можно было хорошо рассмотреть голову, похожую на голову верблюда, короткую шею и тело толщиной с большую бочку и длиной примерно 15 — 18 метров . Хорошо зная этих людей, мы уверены, что они не преувеличили ни на йоту. Это произошло почти на том же самом месте, чуть дальше по берегу.

Похожий монстр был замечен в ближайших окрестностях многими рыбаками, некоторые из них уверяли, что он приближался к ним почти на 30 метров .

С тех пор как мы видели ламантина своими собственными глазами, мы убеждены, что морские монстры не вымерли, и он навсегда останется для нас морским змеем».

Мистер и миссис Таймюс, очевидно, плохо знают зоологию, но их бесхитростный рассказ от этого становится только ценнее, так как он не искажен никакими предубеждениями.

В Тихом океане не водится ни один вид ламантинов, нет и других родственных ему животных… по крайней мере с тех пор, как в прошлом веке последняя морская корова Стеллера была истреблена в Беринговом море. Могло ли быть животное, встреченное калифорнийскими туристами, дожившим до наших дней каким-нибудь видом этих гигантских животных, достигавших, по нашим сведениям, 7 — 9-метровой длины?

ВОСКРЕШЕНИЕ МОРСКОЙ КОРОВЫ

Действительно, явно выраженной шеей, хотя и не длинной, закругленной мордой с коровьей пастью, двумя боковыми плавниками и раздвоенным хвостом с бахромой по краям, горбатой, затянутой в корсет спиной и шкурой, похожей на собачью, стеллерова корова очень похожа на многогорбого морского змея. Однако никто и никогда не возлагал на нее ответственность за некоторые его появления. Лишь однажды смотрители провинциального музея в Виктории, на острове Ванкувер, вспомнили о ней, да и то не к месту, когда в 1934 году на берег был выброшен скелет акулы-пилигрима. Но, конечно, не из-за этого неудачного случая никто не рискует выдвигать подобную гипотезу. А ведь она достаточно защищаема и должна была бы логично приходить на ум. В самом деле, существует три типа морских млекопитающих: ластоногие, китообразные и сиреновые. Megophias Удеманса и зейглодоны связывают морского змея с первыми двумя типами. Тогда почему такая дискриминация для третьего? Только Сирл Вуд в своей статье в «Нейчур» (1880), где он причисляет морского змея к родственникам зейглодона, делает исключение для монстра «Осборна», который, по его словам, «мог быть ламантином». Предположение вдвойне сомнительное, если принять во внимание зубчатый гребень животного и тот факт, что в Средиземном море никогда не было ламантинов.

Эта гипотеза одновременно слишком смелая и недостаточно смелая. Слишком — для консервативного ума, знающего, что корова Стеллера исчезла почти сто лет назад. А недостаточно смелая — для мечтательного и авантюрного ума, который считает слишком банальным найти животное, считающееся так недавно вымершим, в то время как цел аканта считали вымершим 70 миллионов лет назад, а неопилину все 280 миллионов лет назад.

Может ли морская корова жить в настоящее время? Мы уже говорили, что некоторых вроде бы еще встречали у острова, Беринга после его колонизации в 1830 году. Сомнительно, чтобы животное, замеченное там в 1854 году и о котором было сообщено профессору А. Е. Норденшельду, оказалось действительно морской коровой. Скорее всего, это была самка нарвала. Во всяком случае, когда на острове находились польский натуралист Бенедикт Дибовский (с 1879 по 1885 год), а затем его американский коллега Стейнеджер (1887 год), никто из них не нашел никаких следов живой морской коровы.

Но ограничен ли ареал распространения гигантских сиреневых только Командорскими островами? И больше их нигде нет? По этому поводу есть обоснованные сомнения.

Сам Стеллер, когда достиг Камчатки, не без удивления узнал от местных жителей, что странное животное, которое он только что открыл на островах, водится также на восточном побережье полуострова, от мыса Кроноцкий до Авачинского залива. Речь не могла идти о каком-нибудь другом животном. Камчадалы прозвали его «капустник» — очевидный намек на его пристрастие к морской капусте, обычному корму морской коровы. Натуралист посчитал, что на Камчатке морские коровы были известны только по трупам, которые прибой выбрасывал иногда на берег. С другой стороны, он был готов допустить, что эти животные могли обитать еще севернее, на сибирском побережье Ледовитого океана, так как стало известно, что чукчи использовали их шкуры, обладавшие невероятной прочностью, для постройки своих лодок.

Вообще Стеллер считал, что морские коровы распространены больше у побережья Америки и на островах, которые он называл «Chenal». Под этим названием он, по-видимому, подразумевал Командорские острова. Но в 1958 году советский исследователь В. А. Греков предположил, что Стеллер имел в виду острова Св. Матвея и Св. Лаврентия, расположенные севернее, в зоне, прилегающей к Беринговому морю.

С другой стороны, когда Ф. А. Кульков с 1759 по 1762 год совершал коммерческое путешествие на острова Ближние (Атту и Агатту, самые близкие к Азии из Алеутских островов), он отметил в отчете о поездке: «Здесь редко встречаются киты и еще реже морские коровы, которых охотники называют командорскими коровами, так как они во множестве водятся у островов Беринга или Командора».

Наконец, когда с 1803 по 1806 год великий русский мореплаватель Иван Федорович Крузенштерн совершал свое кругосветное путешествие, натуралист экспедиции Вильгельм Готлеб Тилезиус писал в отчете, что возвращавшиеся из Калифорнии путешественники говорили иногда о морских коровах, встреченных ими.

Греков постарался собрать все исторические документы, чтобы показать, что ареал распространения морской коровы простирался гораздо шире, чем думали раньше, и что животное могло встречаться в том или ином месте еще в XVIII веке. Но были и более поздние свидетельства.

Так, Дж. Свердлапу один русский в 1910 году сообщил, что труп морской коровы был выброшен на берег мыса Чаплин, на севере Анадырского залива.

Несмотря на все это, советские исследователи из НИИ океанографии никогда не придавали большого значения слухам о встречах в северных районах океана с животными, похожими на исчезнувшую морскую корову, периодически доходившим до них уже многие годы. Эти сведения исходили от рыбаков или местных жителей, населяющих побережье Камчатки, Чукотки, а также северных островов Курильской гряды… Короче, в зоне, протянувшейся на 2500 километров от Берингова пролива почти до ворот Японии.

Сдержанное отношение научных кругов однажды было серьезно поколеблено сообщением, поступившим в июле 1962 года от экипажа китобойного судна «Буран» из района мыса Наварин, расположенного на юге залива Анадырь.

Однажды рано утром корабль находился вблизи берега, когда полдюжины толстых животных незнакомого вида были замечены в 80 — 100 метрах от борта. На следующий день такое же животное увидели снова в том же месте, где мелководье образует нечто вроде лагуны, в которую впадает река. Этот природный бассейн зарос морской капустой и водорослями и — следует это уточнить — зимой, за исключением узкой прибрежной полосы, никогда не покрывается льдом.

По единодушному мнению очевидцев, в большинстве своем охотников и опытных китобоев, встреченные животные не были похожи ни на кита, ни на любое известное ластоногое. Их размеры достигали 6 — 8 метров . Шкура у них была темного цвета, голова маленькая. Раздвоенная верхняя губа нависала над нижней (это впечатление могли произвести и густые усы). Хвост животного удивлял бахромой на его конце.

Животные плыли медленно, время от времени погружаясь на очень короткое время, затем появляясь на поверхности совершенно особым образом. Они держались тесной группой, плыли синхронно в одном направлении.

Эти животные были поразительно похожи на морских коров, вплоть до деталей головы и хвоста. Единственным животным, у которых можно найти некоторые похожие черты, является морж, но он никогда не превышает размеров 4 метров в длину. Наконец, эти животные были встречены в такой специфической биологической зоне, что эти неповоротливые морские травоядные определенно были морскими коровами.

Не надо было больше ничего, чтобы наполнить надеждой сердца советских натуралистов, которые обнародовали эти факты в журнале «Природа», издаваемого Академией наук СССР. Они добавили к тому вполне разумные замечания:

«Как известно, морская корова была полностью истреблена на Командорских островах охотниками. Однако в других регионах, если верить полученным нами сведениям, морские коровы могли выжить. Эти районы могли быть малопосещаемыми, да и теперь там не много народу. Можно предположить, что морская корова могла там существовать, если были собраны воедино необходимые экологические условия, но у нас нет об этом достаточных сведений. Если все так и было, то морские коровы имели хорошие шансы долго оставаться незамеченными».

Конечно, советские ученые соглашались, что наблюдения моряков с «Бурана» требуют подтверждения и необходима организация специальной экспедиции.

Казалось, это подтверждение будет нетрудно получить. Стеллерова корова, из-за ее режима питания и неспособности глубоко погружаться, имела узкую среду обитания: мелководье с большим количеством водорослей и морской капусты, расположенное обычно в устье реки. Эти животные, казалось, предпочитали более пресную воду. Кроме того, они были не очень боязливыми, медлительными и неспособными к бегству. Повторяем, они не могли погружаться глубоко и таким образом спасаться.

Может быть, они лучше приспособились к жизни в море, чем другие, стали более подвижными и быстрыми, более дикими и научились лучше нырять. Может быть также, их рацион стал более разнообразным и они начали употреблять в пищу водоросли и другую растительность более глубоководных мест, а может быть, даже — кто знает? — планктон. Корова Стеллера очень специализированный вид животного — если хотите, дегенеративный, плохо вооруженный для борьбы за существование, и это — результат продолжительной изоляции в прибрежных районах островов Беринга и Медный. Так чаще всего происходит с островными формами животных, слишком долго не имевших естественных врагов.

Небольшие глубины прибрежных районов Командорских островов, куда не могли проникнуть крупные морские хищники, составляли, без сомнения, безопасную гавань для коров, и они становились существами все более неповоротливыми и, в конце концов, потеряли всякий инстинкт самозащиты. Эта дегенерация ускорила их исчезновение, которое произошло всего через несколько десятилетий после того, как они вступили в первый контакт с самым свирепым из современных хищников — человеком.

Именно расслабляющим прелестям замкнутого островного обитания, которых их братья дюгони и ламантины были лишены, коровы Стелл ера обязаны своей гибелью. И вероятно, потому морские коровы где-то дожили до наших дней, что не уступили этому предательскому очарованию островов, что им удалось до сих пор избегать обнаружения и, следовательно, уничтожения.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОИНА: МОРАТОРИИ НА МОРСКОГО ЗМЕЯ

Стоит ли говорить, что монстр, которого увидели в 1937 году севернее Ванкувера мистер и миссис Таймюс, мог быть морской коровой? Но было бы слишком рискованно двигаться дальше по этому пути. Британская Колумбия отделена от Камчатки и от сибирского побережья всем пространством Тихого океана, то есть между ними лежит больше чем 5 тысяч километров водного пространства! Нельзя предположить и местный вид морской коровы, так как неизвестное животное, похожее на нее, было замечено всего один раз в окрестностях острова Ванкувер. Там даже ни разу не видели морского змея с несколькими горбами. Кадборозавр, то есть морской змей с развевающейся гривой и огромными глазами, который, напротив, кажется завсегдатаем этих мест, имеет совершенно другой вид.

Однако животное длиной 15 — 18 метров, описанное двумя знакомыми рыбаками супругов Таймюс, без сомнения, является нашим «Кэдди» и совершенно не похоже на то, которое они сами видели. Таймюсы назвали свое животное огромным, но его размеры не были уточнены. Длина его, скорее всего, не превышала 7 метров — это, кстати, обычный размер самки морской коровы. В этом случае животное легко можно идентифицировать. Вероятно, речь идет о северном морском слоне, хобот которого можно принять за расширяющееся рыло свиньи.

Появление этого мексиканско-калифорнийского животного у канадского берега также достаточно удивительно. Кован и Гиге упоминают в 1956 году, в своей работе о млекопитающих Британской Колумбии, что некоторые особи этого вида иногда заплывают в прибрежные воды острова Ванкувер, где однажды были пойманы двое. Дж. Уиллет отмечал, что труп еще одного был выброшен на берег еще севернее, на остров Принца Уэльского, около Аляски.

В 1939 году экипаж рыбацкого судна, ловившего палтуса, видел в устье реки Колумбия, около Астории (штат Орегон), морского змея, поднявшего голову над водой на 3 метра и уставившегося на них. Так как это произошло всего в 300 километрах от обычного места обитания «Кэдди», можно подумать, что тот отправился с дружеским визитом к американцам.

А затем разразилась Вторая мировая война. Никто больше не думал заниматься морскими змееподобными. Впервые с 1817 года морской змей, который практически каждый год напоминал о себе, исчез из новостей на пять следующих лет.

…Когда в ноябре 1941 года два рыбака из Мулулабака, севернее Брисбена, заметили змееподобное существо примерно 18-метровой длины, они решили, что это была рыба-ремень (сельдяной король). Натуралист Чарльз Барретт, который сообщил об этой истории, рассказал, что, по мнению очевидцев, «его тело имело красные пятна и у него была красная борода». Конечно, эти детали заставляют подумать о рыбе-ремне, но не согласуются с тем, что мы знаем о ее размерах. Самые крупные экземпляры этой рыбы никогда не достигали 7 метров . Но на этот раз никто не произнес имени морского змея. О нем больше не говорили.

Между тем очевидно, что встречи с морским змеем должны были происходить и во время войны. Но, уступив место жгучим проблемам другого рода, сообщения о них появились много позднее.

Так, только в 1962 году в своей книге «Монстры глубин» Томас Хельм поведал историю встречи, которая произошла в бухте Сент-Эндрю у северо-западного побережья Флориды, то есть в Мексиканском заливе.

Прослужив четыре года в американском военном флоте, получив 17 пуль в Перл-Харборе и оставшись без части левой руки и с раздробленным коленом, Хельм был демобилизован. В то время его жена Дороти и он работали дикторами на радиостанции в Панама-Сити.

Они увлекались прогулками под парусом и однажды в марте отправились на небольшой 5-метровой парусной яхте вдоль западного берега Флориды. Внезапно, около 4 часов после полудня, на поверхности воды, гладкой, как зеркало, они увидели странное создание, направлявшееся прямо в их сторону. Оно имело «голову размером с баскетбольный мяч, покоящуюся на шее, высунувшейся из воды на 1 метр 20 сантиметров».

Направляя яхту так, чтобы не столкнуться с этим странным существом, Хельм и его жена старались, однако, проплыть как можно ближе от него.

«Это было, бесспорно, живое существо, — писал Хельм. — Вся его голова и шея были покрыты мокрой шерстью, прилипшей к телу и блестевшей в лучах солнца. Когда оно проплывало у борта яхты, голова повернулась и животное посмотрело прямо на нас. Первой моей мыслью было, что перед нами какой-то гигантский экземпляр выдры или тюленя, но я сразу же понял, что это была морда не выдры и не тюленя».

С детства увлекавшийся зоологией, а позднее избороздивший весь северо-запад Тихого океана, Хельм, конечно, хорошо знал морских животных.

«Голова этого существа, — говорит он, — за исключением отсутствующих ушей, была очень похожа на голову кошки чудовищных размеров. Морда была покрыта шерстью, и глаза направлены вперед.

Цвет мокрой шерсти был шоколадно-коричневый. Глаза, хорошо очерченные, были круглыми, размером почти в серебряный доллар и черного блестящего цвета. У него был приплюснутый нос, а там, где должен был быть рот, на обе стороны спускались густые черные усы».

Несколько секунд зверь рассматривал суденышко, затем отвернулся, как будто потерял к нему всякий интерес. Вдруг голова внезапно откинулась назад, погрузилась в воду и исчезла. Только большой круг вспененной воды и водоворот обозначали место, где только что находилось его огромное тело.

Интересовавшийся, как большинство моряков, проблемой морского змея, Томас Хельм был совершенно дезориентирован внешним видом неизвестного животного: «…большая голова дракона, с челюстями, усеянными острыми зубами. Это было бы легче объяснить, чем голову кошки величиной с бенгальского тигра. Увиденное мною не вписывалось в рамки того, что я когда-нибудь слышал или читал о морских неопознанных существах».

Очевидно, Хельм не очень много читал, так как животное давало повод сравнить его со многими описаниями, и его черты кажутся похожими на молодого морского змея с гривой — короче, на морского жеребенка, если можно так выразиться.

Первое, о чем подумал моряк, — что перед ним какой-то ластоногий, но он сразу же отбросил эту мысль. Никакой из известных ластоногих, по его мнению, не имеет ни длинной шеи, ни такой большой головы (что не всегда верно — вспомним морского слона). К тому же в Мексиканском заливе их давно уже нет — с тех пор, как двести лет назад был уничтожен последний антильский тюлень.

Но Хельм также делает одно очень интересное замечание. Он отмечает черту, которая поражала многих очевидцев, встречавшихся с гривастым морским змеем:

«Настоящие и ушастые тюлени имеют вытянутые морды и расположенные по бокам головы глаза, как у белки или крысы. Существо, что встретили мы с женой, смотрело на нас глазами, посаженными почти на передней стороне лица, как у кошки».

Другая встреча со змеем произошла в конце войны, на противоположной стороне Земли. Она также должна была дожидаться почти двадцать лет, чтобы мы о ней узнали, и стала достоянием гласности в июне 1965 года после публикации первых фотографий морского змея. Француз Робер Ле Серрек, который сделал их у берегов Квинсленда, затем жил некоторое время в Нумеа, где пресса и заговорила впервые о его необычном приключении. После этого свое затянувшееся молчание прервали еще несколько очевидцев. Среди них был и Артур Фере, коммерсант из Каналы, что на Новой Каледонии.

Однажды утром в 1945 году — точную дату он уже не помнил — около 9 часов он отправился на рыбалку на моторной лодке вместе с женой и местным полицейским по имени Монтини, который был тоже с женой и тремя детьми:

«Когда мы вошли в залив Уэнгхо, то увидели предмет странной формы, возвышавшийся над водой. Сначала мы подумали, что это дерево и его большая ветка торчит из воды прямо вверх, так как предмет оставался неподвижным. Присутствие странного предмета нас заинтересовало, и мы взяли курс на него. Когда мы приблизились, то начали различать что-то вроде большой головы на длинной шее, покрытой желтыми пятнами. Это напоминало жирафа.

Проследив взглядом за шеей, мы различили массивную продолговатую форму, едва скрытую водой. Мы продолжали приближаться. Когда до существа оставалось не более 200 метров, оно внезапно зашевелилось и нырнуло, подняв целый фонтан брызг. Естественной нашей реакцией было быстрее развернуться и поспешить к берегу».

МОРСКОГО ЗМЕЯ РАЗРУБАЕТ ПОПОЛАМ ПАКЕТБОТ «САЕТА-КЛАРА»

В 1947 году весть о гибели морского змея распространилась по всей мировой прессе.

Все началось с радиотелеграфного сообщения, которое получило гидрографическое бюро Соединенных Штатов 30 декабря с парохода «Санта-Клара», который курсировал по линии Нью-Йорк — колумбийский порт Картахена.

«34.34 СЕВ.ШИР 74.07 ЗАП. ДОЛГ 17.00 ПО ГР. ПРОИЗОШЛО СТОЛКНОВЕНИЕ С МОРСКИМ ЧУДОВИЩЕМ УБИТЫМ ИЛИ СЕРЬЕЗНО РАНЕННЫМ — ТОЧКА — ДЛИНА 13.50 М С ГОЛОВОЙ И ТЕЛОМ УГРЕВИДНОЙ ФОРМЫ ПРИМЕРНО 90 СМ ДИАМЕТРА — ТОЧКА — ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ БЬЮЩИМСЯ ПОСРЕДИ КРОВАВОЙ И ПЕННОЙ ЗОНЫ ВТОРОЙ ПОМОЩНИК УИЛЬЯМ ХАМФРИС И ТРЕТИЙ ПОМОЩНИК ДЖОН ЭКСЕЛЬТОН».

Можно представить себе, какое волнение возбудило это лаконичное сообщение, которое пресса поспешила растиражировать — правда, с прибавлением надоевших шуточек относительно исконно моряцкого пристрастия к алкоголю. По счастью, капитан парохода, Джон Фор-дан, счел своим долгом составить точное донесение по поводу происшедшего, которое было распространенно через Ассошиэйтед Пресс. И тогда каждый смог ознакомится через газеты с тем, что действительно случилось.

Итак, 30 декабря «Санта-Клара» следовала вдоль берега Северной Каролины по гладкому, как зеркало, морю и при ярком солнце. Только что пробили полдень (то есть было 17.00 по Гринвичу), и пароход находился в 118 милях к востоку от мыса Лукаут. Уильям Хамфрис, второй помощник, штурман Джон Ригни и третий помощник Джон Эксельтон — все трое находились в левом крыле главного мостика, отмечая координаты, когда…

«Внезапно Джон Эксельтон увидел змеиную голову, которая поднялась из воды в 9 метрах по правому борту. Его крик изумления привлек внимание двух других офицеров к чудищу, и все трое уставились на него, не веря своим глазам, а оно за один миг проплыло мимо мостика и оказалось позади них.

Голова существа достигала, по-видимому, 75 сантиметров в ширину, 60 в толщину и 1, 5 метра в длину. Цилиндрическое туловище было примерно 90 сантиметров в толщину, а шея диаметром 45 сантиметров .

Когда чудовище проплывало мимо мостика, то наблюдатели заметили, что вода вокруг него окрашивается красным на площади примерно в 3 — 4 квадратных метра. Видимая часть туловища была приблизительно 11 метров в длину. Предположительно, такая окраска воды объясняется кровотечением, и, вероятно, форштевень судна разрезал чудовище надвое, но так как на другом борту не было наблюдателей, то нет никакой возможности оценить величину той части тела, которая могла быть видна оттуда.

Все то недолгое время, что чудовище было видно — от первого мгновения до полного исчезновения позади, оно билось, как будто в агонии. Кожа животного была темно-коричневой, гладкой и мягкой. Не было видно ни плавников, ни волос, никаких выступающих частей, кроме головы и шеи».

Когда в середине января «Санта-Клара» прибыла для швартовки на Норт-ривер в Нью-Йорке, журналисты поднялись на борт, чтобы взять интервью у свидетелей драмы и добиться от них еще каких-нибудь дополнительных деталей. Но к донесению капитана нельзя было прибавить ничего важного. Им лишь удалось заглянуть в бортовой журнал, чтобы убедиться, что весь инцидент был зафиксирован красными чернилами, как это предписано для катастроф и прочих необычайных происшествий. Принимая во внимание, что за любое вымышленное описание такого рода налагался штраф 500 долларов, никому и в голову не пришло, что речь идет о какой-то шутке. Впрочем, совершенно невозможно представить себе, чтобы три офицера намеренно выдумали все до последнего слова. Бесспорно, что-то они все-таки видели.

Но можно ли с уверенностью утверждать, что это «что-то» было морским змеем, то есть тем самым животным, про которого все знают, что «его не существует»? И снова дело оставили распутывать «экспертам»…

Кристофер Коатс из аквариума Зоологического общества Нью-Йорка заявил без обиняков, что чудовище — жертва маршрута (морское выражение) был, без сомнения, регалеком (сельдяным королем).

«Весьма часто, — сказал он, — двое, видевшие одно и то же, описывают его по-разному. Моряки говорят, что туловище было округлое, но плоская поверхность издалека может показаться выпуклой. Регалек — это то, что мы называем „сплюснутой рыбой“: узкая с боков, но широкая сверху вниз.

Возможно, что они видели гигантского дельфина, но более вероятно, что это был именно регалек».

Можно указать мистеру Коатсу, что как раз в данном случае разные свидетели не описывали по-разному то, что они видели, и также поинтересоваться у него — а нет ли в его аквариуме дельфина со змеиной головой на ярко выраженной шее или регалека темно-коричневого цвета длиной в 11 метров, без плавников и выпуклостей на голове. Ведь тогда бы в его коллекции, без его ведома, оказался настоящий морской змей!

У ДАТЧАН ЕСТЬ СВОЙ МОРСКОЙ ЗМЕЙ!

Конечно же в нью-йоркском аквариуме не было морского змея. Но немного погодя оказалось, что один из них вот уже двадцать лет пребывал в банке, среди экспонатов Лаборатории морской биологии в Шарлот-тенлунде, что в предместье Копенгагена.

Не улыбайтесь: это вовсе не шутка. С 1930 года у нас есть экспонат, законсервированный в спирте, — твердое несомненное доказательство, которое даже можно потрогать, существования, по крайней мере, одного типа морского змея.

Это знали несколько посвященных — узкоспециализированных зоологов, — и факт не был открыт широкой публике вплоть до 1949 года, до того момента, пока пресса не объявила о подготовке датского океанографического судна «Галатея» к выходу в плавание.

Эта экспедиция, планировавшаяся пятнадцать лет и финансировавшаяся датским правительством, должна была в течение двух лет исследовать морские глубины, практически неизвестные — более 4 тысяч метров. Ведь две трети земной поверхности покрыты слоем воды толщиной, превышающей 4 тысячи метров! Задействованное судно было бывшим кораблем береговой охраны, 30 метров в длину, которое должно было перевозить научный экипаж из десяти человек. Управлял ими один из самых выдающихся океанографов и специалистов по морской биологии нашего времени, доктор Антон Ф. Бруун, директор университетского зоологического музея Копенгагена и ученик знаменитого Йоханнеса Шмидта. Именно этому последнему мы обязаны открытием, что все угри Европы и Северной Америки рождаются в Саргассовом море, куда они и возвращаются, чтобы произвести потомство.

Перед представителями прессы доктор Бруун, с достоинством потомка грубых и энергичных викингов, не стал вести уклончивых речей:

«Я принадлежу к той группе ученых, которые не отбрасывают „миф“ о морском змее. Очень вероятно, что он существует в таких глубинах океана, которые никто никогда не исследовал. Кроме того, никто никогда не пытался его выловить. Я надеюсь, что нам удастся поймать хотя бы одного».

Доктор Бруун больше кого бы то ни было имел право на такой оптимизм. В 1930 году, когда он был еще юным ассистентом профессора Шмидта, то принял участие в океанографической экспедиции «Даны», которой руководил его учитель. 31 января, когда судно находилось между мысом Доброй Надежды и островом Святой Елены, сеть притащила с глубины примерно 300 метров огромного угря длиной в 1 метр 84 сантиметра !

Следует знать, что угри, как и земноводные, являются животными превращений. Точно так же, как лягушки проходят стадию головастиков, которые почти совсем не походят по виду на взрослых особей, так и все угри, перед тем как стать такими, какими мы их знаем, проводят часть своей жизни под видом маленькой морской рыбы, сплющенной с боков, прозрачной, как стекло, почти невидимой: из-за этого в воде они кажутся сократившимися до двух черных точек — своих глаз. Этих личинок называют лептоцефалами, то есть «малоголовыми» или, скорее, «узкоголовыми». Полное первоначальное имя, которое в 1788 году дал Гмелин, продолжатель Линнея, этой маленькой рыбке, открытой в 1763 году близ Холихеда англичанином Уильямом Моррисом, — лептоцефалус морриссии (лептоцефал Морриса). И когда доктор Г. Кауп впоследствии выловил похожую рыбу, которая, очевидно, являлась каким-то другим видом, то он в 1856 году окрестил ее как лептоцефалус бревирострис. И только в конце предыдущего столетия итальянские ихтиологи Грасси и Ка-ландруччо случайно заметили, что второй — не что иное, как личиночная стадия обычного угря, а французский биолог Ив Делаж установил, что лептоцефал Морриса на самом деле личинка морского угря.

Каждому виду угрей соответствует лептоцефал одной формы и одного особого размера. Лептоцефал обычного угря едва достигает 7 — 8 сантиметров перед тем, как преобразиться во взрослую особь, которая уже вытягивается до 1 метра 40 сантиметров, то есть увеличивается в восемнадцать раз. У морского угря индекс роста еще выше. Его личинка, лептоцефал Морриса, 10 сантиметров в длину, а взрослая особь, по крайней мере женская, может вырастать до 3 метров, то есть она в тридцать раз больше.

Датчанин Антон Бруун вычислил по лептоцефалу, имеющему размеры рослого человека, что соответствующая взрослая особь, сохраняя все пропорции, должна, по логике, достигать от 33 до 55 метров . При индексе роста, который может быть меньше, чем у обычного или морского угря, Бруун вычислил, что даже по самой консервативной оценке, можно все же признать существование угря, по крайней мере, 15 метров длиной во взрослом состоянии.

Явившись на поверхность, не становился ли такой угорь вполне приличным морским змеем? Ведь сказочный монстр сравнивался — и неоднократно — как по своей форме и внешнему виду, так и по движениям с неким гигантским угрем…

Настало время припомнить, что еще в 1830 году гениальный Рафинеск предположил, что некоторые морские змеи могли быть родичами угрей-синбранхов, которые, не будучи буквально угрями, имеют точно такую же внешность. Со своей стороны, Чарлз Гуд в своих «Мифических чудовищах» собрал множество показаний о наблюдениях угрей более 6 метров длины в море у Сингапура. Если послушать писателя-натуралиста Айатта Веррилла, то его отец, профессор Эддисон Е. Веррилл, слава которого связана с первым полным описанием сверхгигантского кальмара, верил в существование двух типов морского змея, одного — похожего на плезиозавра и другого — относящегося к морским угрям.

И вправду, по очень многим чертам, описанным в литературе, некоторые морские змеи напоминают больших угрей, которых плохо разглядели: тут и округленная голова, продолжающая змеевидное тело без каких-либо переходов, обозначающих шею, и темная окраска верха туловища и светлая — нижней части, и гребень или очень вытянутый спинной плавник, и грудные плавники в форме лопаточек, невидимые, когда они поджаты к телу, и удлиненный хвост, заостренный на конце.

Все это заставило призадуматься Брууна. Но сперва его насторожило и взволновало то, что гигантский лептоцефал был пойман в том самом месте, где в 1 848 году морского змея видели офицеры и экипаж корабля британского королевского флота «Дедал», — змея, весьма похожего на большого угря. Под влиянием этого впечатления доктор Бруун написал в 1959 году: «Я прочел большую часть рассказов о путешествиях древности и был потрясен тем, что огромное количество наблюдений так называемого морского змея были сделаны как раз в том районе Южной Атлантики, где мы нашли нашего лептоцефала».

Это так и есть: с начала столетия около двадцати встреч произошло в этом океанском бассейне. Но настолько ли это значимо на фоне сотен наблюдений того же рода, проведенных в совершенно иных местах? Не слишком ли предвзято обобщать, как это делает доктор Бруун, полагая, что именно вдоль западного побережья Африки больше всего шансов выловить морс»кого змея?

Другая область, которую датский ученый счел наиболее благоприятной для его обитания, была полоса океана, которая тянется по западному берегу Южной Америки, но где, увы, ни разу не видели морского змея.

Почему выбраны именно две эти области? Потому что, говорит доктор Бруун, воды, самые богатые пита»тельными веществами и разной дичью, и есть те самые, где моряки ловят крупнейших рыб. А для такого крупного зверя, как морской змей, требуется исключительно богатая с точки зрения пропитания область.

Сразу скажем, что этот аргумент малоубедителен, если доктор Бруун полагает длину чудо-угря от 10 до 20 метров максимум, то есть это животное, чей вес дол»жен измеряться 1 — 5 тоннами. Но животные равной массы и даже гораздо большей — такие, как большие китообразные, китовые акулы, гигантские скаты или сверхкрупные кальмары, — вовсе не избрали себе дом в указанных водах.

Применяя к земным пространствам те же аргументы доктора Брууна, можно легко заключить, что именно на зеленых пастбищах Нормандии и Миннесоты больше всего шансов поймать слона или носорога!

Однако признаем, что некоторые крупные змееподобные могли бы найти себе пропитание именно в этих двух океанских зонах, указанных датским ученым, и позволим ему объяснить, отчего, по его мнению, морских змеев в общем-то столь редко встречали:

«Существуют маленькие морские угри, весьма близкие по размерам к пресноводным, которые появляются на свет в слоях океанских вод, прогретых солнцем, в тропических и субтропических районах, но которые погружаются в холодные бездны, как только становятся взрослыми. Мы находили их на глубине больше 3 тысяч метров, живущих там, где температура почти постоянно держится на отметке едва ли в два-три градуса выше нуля.

Я полагаю, что гигантские угри, происходящие из личинок, как та, которую мы обнаружили в море к юго-западу Африки, точно так же могут проживать в этих потаенных районах. Когда они мечут икру на глубине примерно 60 метров и затем умирают, то их огромные тела обычно погружаются на дно океана, совершенно не замеченные нами. Но вполне понятно, что время от времени кто-то из них, умирая и сбившись с пути, может после нереста подняться и биться некоторое время в агонии на поверхности. По мере того как животное поднимается, его потребности в кислороде сильно превышают возможности его абсорбировать, а температура на поверхности становится для него невыносимо большой. Он буквально задыхается, достигнув открытого воздуха».

Это и есть те впечатляющие агонии, которые время от времени мы, люди, видим.

Гипотеза доктора Брууна, очевидно, вполне способна удовлетворить самых недоверчивых зоологов и сломить дух самых консервативных из них, и на это есть целых три причины:

1. Детеныш морского змея в икринке имеет совершенную гарантию своего дальнейшего существования: это очень твердое доказательство, которое желательно для всех новых зоологических описаний.

2. Предложенный прототип принадлежит не к группе, признанной вымершей миллионы лет назад, но к семейству животных, у которого и ныне имеются многочисленные представители: его открытие ничего не перевернет в современных палеонтологических представлениях.

3. Животные названы глубоководными, а их исследование едва ли возможно: это объясняет, как им удавалось избегнуть до настоящего времени пронырливых исследователей и коллекционеров животных.

Одним словом, ничто в этой гипотезе не покушается на косные ментальные привычки этих господ. Но точка зрения крупного датского ученого, однако, вовсе не защищена от критики.

МОЖЕТ ЛИ МОРСКОЙ ЗМЕЙ БЫТЬ ГИГАНТСКИМ УГРЕМ?

Доктор Бруун объясняет редкость появлений морского змея в основном его случайными внешними признаками. На это можно предложить два весомых возражения.

Во-первых, появления крупных змеевидных гораздо менее редки, чем большинства других крупных морских животных, официально признанных: весьма сложно насчитать, к примеру, сотни свидетельств по поводу наблюдений на море таких существ, как сверхкрупный кальмар, китовая акула или клюворылый кит.

Далее, если некоторые свидетели и описывают морского змея бьющимся в судорогах на поверхности, то такие показания, по правде говоря, исключительны. Большинство наблюдателей настаивает, наоборот, на спокойствии, легкости, гибкости и даже величавости движений чудовищ, которых они видели и которые тихо скользили по водной глади или сами их с любопытством рассматривали. Те, кто описывают быстроту движений морских змеев, подчеркивают регулярность и прямизну их курса или замечательную живость последовательных погружений. Эти черты и повадки вряд ли можно отнести к умирающему животному.

Впрочем, а обязательно ли, что гигантские угри — обитатели бездн? Это вероятно, но никак не подтверждено. Сходным образом уже пытались представить целаканта как глубоководную рыбу, чтобы уменьшить позор ее необнаружения раньше, но все показывает, что это не так. Это, скорее, имеет отношение к человеческой психологии, чем к зоологии — желание поселить именно в бездне морского змея и прочих «чудовищ глубин».

Наконец, на самом ли деле гигантские угри так уж велики? Леон Бертин, профессор ихтиологии из Музея естественной истории, так отвечает на этот вопрос:

«Из того факта, что некий европейский угорь может достигать максимума величины 140 сантиметров, происходя из лептоцефала длиной 8 сантиметров, можно ли заключить, что, соответственно, личинка 180 сантиметров совершенно обязательно превращается во взрослую особь 30 метров длиной? Употребление простого правила переноса в вычислении размеров абсолютно бессмысленно, когда мы переходим от одного вида к другому».

Изучение формы гигантского лептоцефала дает несколько ценных указаний на индекс роста, который следует применить. Ведь, на самом деле, личинки-лептоцефалы в зависимости от своего вида имеют очень разные формы. Личинки обычного угря походят на лист оливкового дерева, а личинки морского угря и мурены напоминают довольно короткую ленту. На самом деле, существуют все промежуточные формы от лептоцефалов рода Суета, похожих на большой диск, и до рода Nemichthis, схожих с длинной узкой лентой.

Обозначив форму гигантских лептоцефалов, скорее, как ленточную, профессор Бертин констатирует: «…следует признать, что они не имеют ничего общего с обычными угревидными рыбами, такими, как угри, мурены и так далее… Зато они легко сближаются с Nemichthis и родственными формами. А ведь самые крупные известные личинки этой группы достигают 38 сантиметров, а самые крупные известные взрослые особи — примерно 100 сантиметров . Соотношение, скорее, один к трем, а не один к восемнадцати, как у угря. Если два пойманных гигантских лептоцефала принадлежат к группе Nemichthis, то, следовательно, весьма возможно, что взрослые будут от 5 до 6 метров в длину, а совсем не 30, как кто-то может ожидать».

Великий французский специалист по угрям пошел еще дальше:

«Тот факт, что лептоцефала и взрослую особь отделяет превращение (метаморфоза), приводит к глубокой неуверенности относительно их величин. Что, например, можно подумать о происходящем с Batracien anoure, у которых очень часто головастик гораздо крупнее взрослой особи; головастик Pelobates fuscus 18 сантиметров дает, после метаморфозы, взрослую особь 6 сантиметров . И так далее. Другими словами, размеры личинки не позволяют делать никаких заключений о размерах взрослого животного. Ничто не доказывает, что лептоцефалы 180 сантиметров обязательно являются моделью угревидной рыбы очень крупного размера».

Приходится уточнить, что если эрудированный автор «Жизни животных» так упорствует в своем стремлении разрушить единственное конкретное доказательство существования морского змея, то совсем не для того, чтобы отрицать его самого. Наоборот, его мнение по этой проблеме весьма ясно выражено так:

«…чудовище» существует. Другое дело — узнать, какова же его природа».

Но профессор Бертин решил, что «гипотеза о „морском змее — угревидной рыбе“ не имеет ничего общего с теми тремя чертами, о которых с редкостным постоянством твердят те, кому посчастливилось видеть животное: с четырьмя лапами в форме плавников, вертикальными волнообразными движениями тела и со струйками пара, выбрасываемыми из ноздрей».

Написав так, профессор Бертин пал жертвой общей ошибки, посчитав, что все наблюдения морского змея относятся к одному и тому же виду. Совершенно очевидно, что морские чудовища, у которых можно различить четыре лапы или которые выбрасывают из ноздрей струйки пара, никак не могут быть гигантскими угрями. Но это совсем необязательно для тех случаев, когда у них различают вертикальные извивы туловища.

К совершенно умопомрачительному выводу пришел в 50-х годах доктор Морис Бертон — другой энциклопедист-зоолог.

Прозанимавшись проблемой морского змея тридцать лет, доктор Бертон заключил, что и тот, и лох-несское чудовище, столь часто описываемое похожим образом, не могут быть никем иным, как гигантскими угрями:

«Это единственные известные животные, чувствующие себя одинаково хорошо как в соленой, так и солоноватой или даже порой в пресной воде, и которые сохранили черты амфибий, для того чтобы держать голову над водой достаточное время, и которые обычно живут, затаившись на дне, и появляются на поверхности редко и спорадически».

Напомнив о поимке гигантского лептоцефала, он прибавляет: «Вопрос о размерах не должен служить помехой тому, чтобы принять эти настойчивые истории. Существует только проблема горбов — единственное препятствие для восприятия всех этих историй».

Раз угри не способны извиваться в горизонтальном плане, они конечно же не могут никогда представать в виде нитки буйков. Но, спрашивает себя английский натуралист, а не случается ли иногда так, что угри плавают на боку? Если они делают это на поверхности, то проблема горбов решена!

Доктор Бертон принялся настойчиво расспрашивать всех рыбаков, которых знал, но — увы — тщетно. Никто не видел, чтобы угорь вел себя столь странным образом. Никто даже и не вспомнил, что видел угря, плавающего на поверхности. Но немного позже, когда он уже в который раз показывал фильм «Вокруг рифа», который ему было поручено комментировать, доктор Бертон был просто ошарашен. Хотя он и видел фильм множество раз, но только тут он заметил, как некий угорь плавает — и быстро — под коралловым рифом, приняв для этого положение на боку! И, извиваясь в вертикальном плане, он может стремительно перемещаться, не приподнимая ни одну из частей тела больше, чем на несколько сантиметров от дна. Можно сказать, что он скользит над дном, примыкая к малейшим изменениям рельефа. Конечно, его извивающееся тело никогда не принимало более чем две выпуклости — горба, но быстрые волнообразные движения плавников, обернутых вокруг тела, создавали впечатление целой серии горбов, проходящих от края до края.

Во всяком случае, ответ на первый пункт был найден: угри способны плавать на боку. Чтобы попытаться проверить, обычно ли для них такое поведение и могут ли они продемонстрировать его на поверхности, доктор Бертон при первой же возможности отправился в аквариум Лондонского зоопарка, где и застыл перед «домом» угрей.

Наблюдать животных в надежде увидеть, как они совершают какое-нибудь особое движение, — это исключительно утомительная задача: все зоологи — и, может быть, еще фотографы-анималисты — прекрасно это знают. В течение первого получаса ничего особенно интересного не произошло, но в последующие случились очень странные вещи.

«Один из самых маленьких угрей, длиной в сорок пять сантиметров, поднялся со дна бассейна и стал медленно раскачиваться до тех пор, пока не оказался подвешенным вниз головой под водой. Затем он заскользил к поверхности, да так, что 23 сантиметра его хвоста оказались вертикально торчащими из воды, и в такой позе он принялся медленно плавать туда-сюда. Какой-нибудь крупный угорь, сделав такое и вытянув на метр восемьдесят хвост из морских вод, приобрел бы вид, который трудно интерпретировать, и даже поверить в него нелегко.

Немало произошло вещей подобного рода, но самое главное еще только предстояло. Когда я собрался уходить, морской угорь в полтора метра, который до тех пор очень спокойно сидел в дренажной трубе на самом дне аквариума, выбрался оттуда и принялся медленно плавать под водой в течение десятка минут. Затем внезапно он поднялся на поверхность, повернулся на бок и стал бешено извиваться всем телом, производя на воде сильную рябь и выставляя над ней череду горбов. Затем он медленно погрузился к своей трубе, где и засел опять отдыхать.

Угорь действительно больших размеров, осуществив такой же маневр, вполне мог навеять образ морского змея».

В том, что можно назвать «войной трех Б» (Брууна, Бертина и Бертона), преимущество, в конце концов, оказалось у сторонников гипотезы, согласно которой гигантское угреподобное существо могло послужить прообразом морского змея. Первый тур был выигран Брууном, когда он оповестил об открытии гигантского лептоцефала. Бертин одержал верх во втором туре, подчеркнув, что гигантскому лептоцефалу совершенно не обязательно соответствует большой взрослый экземпляр. Прийдя на помощь Брууну, Бертон дал ему новое преимущество, увеличив вес его гипотезы. Но Бруун хорошо знал, что не выиграет весь поединок, если не привезет на своем океанографическом крейсере взрослого представителя сверхугря.

В октябре 1950 года «Галатея» покинула Плимут, отправившись в странствие на сто тысяч километров, которое длилось двадцать девять месяцев. До ее отплытия все, что мы знали о глубоководной фауне, живущей ниже 6 километров, сводилось к нескольким губкам и нескольким голотуриям, поднятым примерно с семикилометровой глубины. Некоторые даже сомневались в том, что вообще возможна какая-то жизнь в мире, сжатом огромным давлением. Все, что тогда добывалось с глубины 9 тысяч метров, — это немного глины и пробы воды…

В июне 1952 года сирена порта Копенгаген возвестила о триумфальном возвращении «Галатеи», исследовавшей самые глубокие бездны океана, в том числе знаменитую впадину Минданао у Филиппин, которая опускается до 10, 5 километра . Экспедиция установила, что жизнь существует в самых глубоких местах океанского дна. В первый же раз, когда трал был опущен ниже 9 километров, он вынес со дна анемоны, голотурии, вид песчаной блохи (ракообразную амфиподу) и множество видов двуклапанных моллюсков, то есть представителей четырех разделов зоологии! Впоследствии даже одна рыба (Bassogigas) была извлечена с глубины почти 7 километров (в Яванской впадине). В общем, доктор Бруун и его коллеги привезли сто сорок видов животных с глубин, превышающих 5, 5 километра . Один из ученых, доктор Хеннинг Лемпше, привез даже — что было предано огласке лишь в 1957 году — десять экземпляров маленьких моллюсков, Neopilina, размерами с пяти-франковую монету, выловленных живыми с глубины 3, 5 километра рядом с тихоокеанским побережьем Коста-Рики и которые принадлежали к группе, считавшейся исчезнувшей на 200 миллионов лет раньше плезиозавров! Но увы! Датские океанографы не привезли, как надеялись, взрослую особь морского змея…

ЗМЕЙ ИЗ СОАЙ

В июне 1956 года моряки с канадского сухогруза «Рапсодия» донесли, что к югу от Новой Шотландии они видели огромную морскую черепаху более 13 метров в длину, с целиком беловатым панцирем. Встревоженная канадская служба береговой охраны предупредила все суда, которые проходили через местные воды, о появлении невероятного чудища, которое они описали как гигантскую рептилию с ластами 5 метров в длину, способную поднимать голову на 2, 5 метра над водой.

Вспомним, что в 1883 году из окрестностей Банки Новой Земли, то есть из тех же вод, уже сообщалось о чудовищной черепахе, которая, по словам очевидцев, достигала 18 метров в длину и 12 в ширину.

Вот и пришел момент припомнить «отца всех черепах» из фольклора Суматры, то есть Aspidochelone из древних «Физиологии». На этот счет имеются и другие показания, гораздо более современные и не из столь дальних мест, в которых описывается гигантская черепаха, очень похожая по виду, хотя и много меньше их размеров. «Зверь из Соай» — так ее называют. Ее видели в течение часа с лишним в сентябре 1959 года в море близ Соай, одного из островков Гебрид. Очевидцы — два человека, совершенно разных по образованию. С одной стороны — Текс Геддс, грубый сорокалетний туземец, настоящий морской волк, охотник на акул, короче, человек, который не слишком привык долго рассматривать всякую морскую фауну, и, с другой стороны, Джеймс Гэвин, главный инспектор общественных работ из Лондона, образованный горожанин, который приехал провести отпуск на диком острове за любимым занятием — рыбалкой.

Внимание публики было привлечено к этому наблюдению лишь в 1960 году, когда Текс Геддс опубликовал автобиографию «Гебридский охотник за акулами». Позже Геддс пересказал все доктору Морису Бертону, который со всей своей тщательностью и пунктуальностью учинил целое расследование по поводу этих свидетельств, подсовывая очевидцам по отдельности разные опросники и другие тесты. Его заключение было следующим: «Я убежден, что отчеты, данные Геддсом и Гэвином, объективны и правдивы».

Какие же факты изложили в своих показаниях эти два человека?

Утром 13 сентября Текс Геддс собрался отправиться в море на маленьком корабле, чтобы половить макрель, когда заметил сидящего на скале мистера Гэвина, которого весьма ценил за его умение рыболова. Он спросил его, не желает ли тот составить ему компанию, на что Гэвин с восторгом согласился. Море было тихое и спокойное, и видимость была отличной на несколько километров вокруг. Так что не следует удивляться, что два компаньона по рыбалке сперва заметили китовую акулу, потом стаю косаток, а затем и нечто гораздо менее знакомое.

Сперва Гэвин приметил черноватое пятно на поверхности воды примерно в 3 километрах от места, где они рыбачили, и указал на него Тексу Геддсу. Хотя предмет и находился совсем рядом с тем берегом, где они недавно видели косаток, Геддс ни на секунду не допустил мысли, что речь идет об одной из них, так как у этого объекта и форма, и поведение были совсем другие.

«Сначала, — объясняет он, — оно выбрасывало тучу воды и каждый раз оставалось несколько минут на поверхности. Когда это нечто, как показалось, поспешило к нам, мы оба поднялись, чтобы получше его разглядеть. Я не могу точно вспомнить, на каком расстоянии я услышал его дыхание, но я точно уловил его еще до того, как смог уверенно определить, что предмет действительно живое существо. Оно двигалось не быстро, может быть, со скоростью три или четыре узла (5 — 7 км в час). Вскоре мы смогли даже различить два объекта, один гораздо крупнее, чем второй, и стали строить различные предположения, что бы это могло быть. И каков же был наш ужас и изумление, когда это нечто приблизилось к нам: ведь то, что неторопливо плыло в нашем направлении, было совсем как адское чудище доисторических времен!

Голова его была совершенно «рептильной», с огромными выпученными глазами. Она поднималась на высоту примерно семьдесят пять сантиметров. Не было никаких видимых ноздрей, а большой красный рот, похожий на шрам, казалось, разрезал голову надвое и, по видимости, был украшен губами. Между шеей, которая была видна сантиметров на тридцать, и спиной создания, которая поднималась очень круто вплоть до самой верхушки, было сантиметров шестьдесят промежутка, а спина возвышалась над водой на сантиметров девяносто — метр двадцать, а затем постепенно снижалась назад. Я думаю, что мы видели часть спины размерами в два сорок или три метра».

Окаменев, два человека смотрели, как к ним приближается странный зверь, пока он не остановился параллельно шлюпке, примерно в 20 метрах от них. Существо, не переставая, крутило головой из стороны в сторону, озирая окрестности.

«…в профиль, — уточняет Геддс, — голова казалась округлой и гораздо темнее, чем остальные части туловища, которые были покрыты чем-то вроде чешуи. На вершине спины возвышался ужасный гребень из зубцов… животное, казалось, дышало ртом, который регулярно открывался и закрывался, и на один момент, когда оно повернулось к нам, я смог бросить взгляд внутрь этой красной пасти и увидел кончики зубов».

Еще Геддса поразило, что животное почти не поднимается из воды ни когда плывет, ни когда ныряет и все это делает с удивительным изяществом.

«…оно изгибало шею и окунало голову в воду: та целиком исчезала, и затем, почти без ощутимого движения туловищем, оно уже скользило под водой как тюлень… Через несколько секунд голова выныривала снова и вытягивалась из воды до тех пор, пока не появлялось тело».

Во время одного из этих выныриваний оба человека ясно разглядели большую заднюю часть, которая раньше всегда оказывалась под водой, но они не смогли определить, было ли это чем-то вроде плавника, ласта или лапы.

«И только когда оно удалилось от нас, — говорит Гедцс, — мы смогли увидеть туловище существа шириной от метра двадцати до полутора метров, сужающееся на краях до того, что оно становилось почти столь же острым, как лезвие на уровне позвоночника».

Описание, которое по просьбе доктора Бертона послал ему мистер Джеймс Гэвин, в целом подтверждает версию Текса Геддса и даже кое в чем ее дополняет. Маленькие расхождения, которые при этом проявились, прекрасно объясняются, если вспомнить, что речь идет о животном в движении, которое постоянно то появлялось, то исчезало: скорее, они доказывают, что оба очевидца никак не сговаривались.

«На уровне воды туловище было от метра восьмидесяти до двух метров сорока длиною. Оно было в форме купола и поднималось до центральной вершины на высоту примерно в шестьдесят сантиметров. Спина была украшена серией треугольных игл, большинство которых находилось на верхушке, и их величина уменьшалась по мере приближения к воде. Эти иголки казались массивными и твердыми — они не походили на плавники рыбы. Я видел животное только сбоку, но у меня создалось впечатление, что поперечный отдел туловища был по форме очень угловатым. Кроме скольжения вперед, я не заметил никакого движения.

Шея казалась цилиндрической, и ее диаметр был сантиметров двадцать. Она поднималась на тридцать сантиметров впереди туловища. Я не смог разглядеть, где они соединяются: были видны лишь тридцать восемь — сорок пять сантиметров шеи. Голова походила на черепашью, с плоским змеиным гребнем, который переходил в округлую морду. Размерами она была относительно велика — с ослиную. Я различил глаз, расположенный сбоку, тоже большой и круглый, как у коровы. Когда рот открывался, то казалось, что его обрамляют толстые сальные губы, и я даже мог видеть некоторое количество наростов в форме буравчиков, торчащих из нёба. Голова и шея приподнимались на высоту шестьдесят сантиметров. Иногда они наклонялись вперед и погружались в воду. Затем они снова выныривали, огромная пасть открывалась и зияла (что заставляло думать о какой-то большой дыне, прорезанной на четверть), а из нее вырывался весьма мощный мычащий свист, когда животное дышало. Через пять минут животное погрузилось, нырнув вперед, и мне кажется, что тогда я видел что-то, следующее за туловищем. Много позже оно снова появилось на поверхности метрах в четырехстах дальше по, направлению к открытому морю, и я наблюдал за ним, пока оно не исчезло вдали. (Я слышал толки, что экипажи двух охотников за лангустами, которые рыбачили к северу от Маллаига, точно так же видели это животное, к своему большому удивлению)».

В статье, посвященной этому делу в «Иллюстрейтед Лондон ньюс», доктор Бертон проиллюстрировал очень подробные описания неумелыми рисунками, исполненными каждым из двоих свидетелей, и добавил реконструкцию, сделанную одним художником исключительно на основе рассказа Текса Геддса. При виде последнего рисунка, явственно уклонившегося в сторону фантастики, мистер Гэвин сказал, что туловище было представлено хорошо, только он сам не может высказаться утвердительно насчет чешуи, и кроме того, голова должна быть более похожа на черепашью.

Стоит подчеркнуть тот факт, что на рисунке Геддса зубчики гребня начинаются лишь после первой гладкой области. Это дает основания предположить, что они, может быть, являются большими плоскими чешуйками, уложенными по направлению книзу, как черепица, а совсем не гребнем из треугольных чешуек, проходящих от края до края, как на реконструкции художника.

МОЖЕТ ЛИ МОРСКОЙ ЗМЕЙ ОКАЗАТЬСЯ ГИГАНТСКОЙ ЧЕРЕПАХОЙ?

Ознакомившись с досье, которое было заведено на зверя из Соай, доктор Бертон сперва едва не поддался мысли, что два свидетеля просто видели «некую черепаху-лютню необычных размеров». И в самом деле, эта огромная морская черепаха, самая крупная из всех, иногда летом заплывает в британские воды, и ее спина, покрытая тугой кожей, отмечена семью продольными гребнями. По словам Бертона, «настоящие размеры самой крупной из черепах-лютней были всего лишь два метра тридцать от начала до конца, но не слишком точные отчеты говорят о длине и в три метра».

Немного поразмыслив, доктор Бертон решил, что точно так же, как в отношении размеров, есть еще много других расхождений между описанием, данным этому животному, и черепахами: особенно его спинной гребень, явственно зубчатый, в то время как у черепахи на кожистой спине нет никаких чешуек. Затем — удлиненная и четко различимая шея, которая весьма контрастирует с коренастой и массивной шеей у черепахи-лютни.

Английский натуралист напомнил в своем очерке, что в течение ста пятидесяти последних лет трижды сообщалось о необычных животных в этих же водах и, говорит он, «все трое, кажется, имеют некоторое сходство с тем зверем, который обсуждается здесь». Доктор Бертон, очевидно, имел в виду, во-первых, животное, которое видел в 1808 году среди прочих преподобный Маклин в море у острова Колла; затем, того, которого видели в 1872 году преподобные Туопени и Макрэ в проливе Слит, позже в Лох-Гурне они же плюс лорд Макдональд, затем еще в Лох-Дюйхе — братья Алекс и Фаркуар Макмилланы; и, наконец, того, которого наблюдал доктор Фаркугар Матесон в Лох-Элше в 1893 году. Но, по правде говоря, нельзя однозначно описать сходство, объединяющее этих животных со зверем из Соай.

ЛОВУШКА ДЛЯ ЗМЕЯ

В разные эпохи увлеченные змеем люди прилагали все усилия, чтобы выловить его всеми возможными средствами. Но даже в таких сравнительно небольших озерах, как Лох-Несс и Оканаган, дело это оказалось не простым. Что же говорить о необозримых просторах и глубинах океана?

Одним из научных центров, одержимых идеей поимки морского змея, является Скриппсовский институт океанографии в Ла-Джолле, Калифорния. Его директор, доктор Роджер Ревел, в свое время считал, что, хотя число сообщений о «нашем подопечном» заметно сократилось в последние десятилетия, наблюдать его можно теперь уже и с нефтяных платформ, и с быстроходных судов и катеров. Просто ученые не ставят перед собой такую цель, считая все сообщения шарлатанством.

В Скриппсовском институте разработано несколько ловушек для крупных морских животных, известных и неизвестных науке. Одна из таких ловушек сделана из алюминия в виде пирамиды с прямоугольным основанием. Огромное отверстие как бы манит любопытное животное заползти внутрь, а дыра повыше приглашает заплыть в пирамиду добычу помельче. Нагруженная стальной плитой, прикрепленной к днищу, клетка сбрасывается в открытом море в воду и погружается, увлекая за собой наполненные бензином поплавки и сигнальный буй. Тяжелое металлическое дно соединяется с клеткой эластичным тросом с магниевым замком. Через определенное время, которого должно хватить для поимки животного, этот замок разрушается под действием коррозии, и клетка, внезапно освобожденная от груза, увлекается поплавками на поверхность. Вместе с плитой ее днище теряет свою жесткость и прямоугольную форму, захлопывается, и животное, оказавшееся в ней, становится пленником. На поверхности сигнальный буй, снабженный отражателем радарных лучей, вымпелом и мигающим маячком, может быть быстро обнаружен.

Первые опыты были проведены с уменьшенным прототипом ловушки со стороной 1 метр 80 сантиметров . Чертежи модели вдвое большей были готовы к началу 1959 года. Планировалось построить и еще более просторные ловушки, рассчитанные на самую крупную добычу, в частности на гигантских лептоцефалов доктора Брууна, которые, как всякие уважающие себя угри, должны были охотно залезать в пустоты таких конструкций, как эти пирамидальные клетки.

Чтобы поймать животное действительно больших размеров, вроде супергигантского кальмара или крупного морского змея, Джон Исааке предложил использовать плоскую сеть диаметром в несколько сотен метров. К ее центру должен был крепиться балласт, а по периметру — поплавки. На заданной глубине балласт сбрасывается, и устремившаяся к поверхности гигантская сеть в форме обратного парашюта должна была собирать попадающуюся по пути добычу, вплоть до самой крупной.

Институт Скриппса не был единственным американским научным заведением, которое лелеяло мечту поймать морского змея. Хотя это многим казалось бессмысленным занятием: как можно поймать что-нибудь, чего нет в природе? И все же это пытались делать самые серьезные, с наилучшими репутациями люди…

15 октября 1958 года «Вема», океанографическое судно Колумбийского университета, покинуло Нью-Йорк и отправилось в десятимесячное плавание с целью детального изучения морских глубин у западного побережья Южной Америки и в южной части Атлантики. Из глубокой океанской впадины, тянущейся вдоль берегов Перу и Чили, примерно в 320 километрах от Лимы, специальные сети скоро подняли с глубины 5 тысяч метров четыре экземпляра неопилины, но вида, непохожего на тот, что был открыт экипажем «Галатеи». (Экземпляр, пойманный в 1952 году датчанами, получил название Neopilina galathea, новый вид был назван Neopilina palaebzoica.)

Но кое-кто на борту не удовлетворился этой добычей, самой по себе достаточно сенсационной. Специалист по морской биологии из Южно-Калифорнийского университета доктор Роберт Дж. Мензис желал большего: поймать самого морского змея!

За свою карьеру доктор Мензис имел частые профессиональные контакты с доктором Антоном Брууном и был очарован его концепцией относительно зоологической природы мифического животного. Как и его датский коллега, он считал, что перуано-чилийская впадина, одна из богатейших планктоном зон океана, должна была быть одним из предпочтительных районов для обитания гигантских угрей, личинки которых были известны ученым.

В судовых мастерских «Вемы» был выкован огромный стальной крючок длиной почти в метр, который закрепили на конце кабеля, используемого для глубинного гидрографического зондирования и траления. Американский ученый решил поймать своего морского змея на удочку!

Кабель мог выдерживать нагрузку 2, 5 тонны и крепился к мощной лебедке. Операция должна была производиться в холодную безлунную ночь, так как, по мнению доктора Мензиса, вполне справедливому, животное, привыкшее к сумеркам и прохладе глубин, не должно было подниматься к поверхности, если условия там сильно отличались от привычных.

«Нанизав на крюк большого кальмара, пойманного накануне, — рассказывал доктор Мензис — я прицепил к тросу в качестве грузила 15-килограммовую свинцовую болванку. Моим единственным помощником в этой рыбалке был Том Доу, который должен был управлять лебедкой. В два часа ночи он привел в действие нашу „удочку“, пожалуй, самую большую в мире. Лебедка быстро опустила приманку на глубину 360 метров — несомненно, самую большую глубину, на которой когда-нибудь ловили рыбу с помощью крючка и наживки».

После долгого ожидания, во время которого волнение двух рыболовов, не переставая, возрастало, мощный рывок со страшной силой натянул кабель.

«Мы с удивлением переглянулись. Что бы там ни было на противоположном конце троса, но оно с силой дергало за метровый крючок пятнадцатикилограммовый груз и стальной трос почти в треть километра длиной!

Тотчас же была приведена в действие лебедка, и туго натянутый трос пошел наверх. Через несколько секунд после начала подъема мы заметили, что натяжение троса ослабло. Когда крючок появился из воды, судовые огни осветили его погнутое тело… и больше ничего.

Кое-кто может посчитать мои слова обычными рыбацкими байками. Я, конечно, не могу этого доказать, но считаю, что рыба, которая могла сотворить такое на глубине 360 метров, должна была быть первым морским змеем, попробовавшим наживку, приготовленную человеком. Теперь я буду возвращаться с крючками все более и более мощными, и, надеюсь, в конце концов мы поймаем этого самого неуловимого монстра в мире».

Самоуверенность доктора Мензиса надо считать несколько преувеличенной. На самом деле в океане существует множество достаточно известных науке животных, способных совершить подобное.

Совершенно очевидно, например, что кашалот в сотню тонн весом мог без труда заглотнуть крючок длиной 1 метр с нанизанным на него в качестве приманки кальмаром и натянуть почти 400-метровый трос, как струну. Он, конечно, не пропустил бы свою любимую добычу — крупного головоногого. Да и другой любитель кальмаров среди китообразных, дельфин гринда, взрослая особь которого может достигать веса 3 тонн при длине 9 метров, без сомнения, имеет силы, чтобы согнуть крючок из кованой стали.

Среди акул, на которых также может пасть подозрение в покушении на подобную наживку, можно вспомнить белую акулу, размеры которой могут превосходить 20 метров, и даже тигровую акулу, не превышающую 9 метров . Обе они прожорливы и свирепы, а их мускулистые многотонные тела обладают титанической силой.

Для крупных головоногих, в частности для гигантского кальмара весом в несколько десятков тонн, такая мелкая кража, бесспорно, является детской игрой.

Отметим также, что если бы одно из упомянутых выше животных действительно попалось бы на крючок, то сомнительно, что самоуверенный рыбак смог бы его хотя бы поднять на борт. Многотонное тело рано или поздно оборвало бы трос.

Мы знаем, что угорь длиной 1, 5 метра весит около 10 килограммов, следовательно, экземпляр в два раза крупнее будет весить в восемь раз больше (два в кубе). Таким образом, угорь или мурена 3-метровой длины должна весить около 80 килограммов .

Элементарные вычисления показывают, что при сохранении всех пропорций змееподобная рыба 7-метровой длины должна весить около 3430 килограммов и будет слишком тяжелой, чтобы ее можно было поднять с помощью использованного троса. Эта относительная непрочность троса заставляет подозревать доктора Мензиса в том, что он сильно недооценивал размеры морского змея, которого сам считал гигантским угрем.

А какие шансы были у доктора Мензиса поймать экземпляр 15-метровой длины и весом 10 тонн? Ведь это как раз и есть предполагаемый размер взрослого гигантского угря, по самым скромным расчетам доктора Брууна.

Очевидно, еще не завтра можно будет легко поймать на удочку морского змея.

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ЕЩЕ НЕ СКАЗАНО

Если из огромного досье на морского змея и нужно выкинуть множество неправильных и ошибочных наблюдений, там, однако, останется еще достаточно много случаев, которые никоим образом нельзя объяснить появлением известного науке животного. Утверждение обратного выдает крайне слабое знакомство с материалами настоящего дела.

Основная масса наблюдений крупного морского змееподобного животного интерпретировалась по-разному видными зоологами, собравшимися в 1961 году в Париже у микрофонов Би-би-си.

Доктор Денис Таккер, который защищал свою точку зрения относительно лох-несского чудовища, заявлял, что свидетельства, собранные Удемансом и Гудом, доказывают, что морской змей — это плезиозавр. Доктор Антон Бруун, чья козырная карта — открытие существования гигантского лептоцефала, убежденно доказывал, что речь идет о гигантском угре. Только Джон Колман, директор станции морской биологии в Порт-Эрине, на острове Мэн, осторожно склонялся к более эклектичной идее. Порядка тридцати заслуживающих доверия сообщений могут быть разумно объяснены, по его мнению, существованием одного или нескольких видов неизвестных науке крупных морских животных. Гигантский угорь или плезиозавр? Колмен считал, что существуют как минимум два вида.

Противники морского змея не испытывали больших трудностей в поисках аргументов, ослабляющих позиции его защитников. По двум причинам, очевидным для тех, кто хорошо знает всю сложность проблемы: сторонники морского змея придерживались в основном слишком исключительных гипотез, они не приняли к рассмотрению самую убедительную из них — идею о млекопитающей природе большинства крупных змееподобных.

В самом стане защитников морского змея не было единства.

Доктор Таккер доказывал, что морской змей не может быть гигантским угрем, потому что множество свидетелей подчеркивали, что у него была явно видна шея и расширяющееся тело, кроме того, голова его составляла иногда прямой угол с телом, что невозможно для рыб. Наконец, угри не имеют на спине так часто описываемых горбов, которые, по доктору Таккеру, во всех случаях казались массивными и поэтому не могут быть результатом извивающихся движений. Если только за морского змея не принимали пучок водорослей, качающихся на волнах!

Доктор Бруун возражал, что если плезиозавры — это животные, обитающие у поверхности, более того, около берега, то их существование было бы давно доказано. А наименее спорные наблюдения морского змея были сделаны, по мнению датского биолога, в открытом океане, и очевидцы его описывали как громадного угря, во всяком случае, существа, лишенного каких бы то ни было горбов. Если же в редких случаях речь и шла о горбах, то они могли быть изгибами тела плывущих на боку гигантских угрей — обитателей глубин, очевидно находившихся в состоянии предсмертной агонии, погибающих от декомпрессии…

П. Дж. Корбин считал, что нет необходимости видеть в морском змее только гигантского угря, плезиозавра или гигантского кальмара, главное — сам факт присутствия в океане одного или нескольких видов крупных неизвестных животных.

Такие споры завязались в лагере сторонников морского змея, и его противники извлекали из этого пользу.

Доктор Уильям Свинтон, знаменитый палеонтолог, признавая, что ничто не противоречит самой идее существования в морях крупных животных, еще неизвестных науке — их многие видели! — направил свои атаки на гипотезу плезиозавра. Правда, его аргументы не всегда были достаточно убедительными.

«Плезиозавры, — говорил он, — животные, обитающие на поверхности. Однако никтр их никогда не видел». (Довод очень интересный, особенно когда речь идет о необходимости объяснить свидетельства сотен очевидцев, видевших животное, силуэт которого напоминает плезиозавра.)

«Плезиозавры, — продолжает Свинтон, — яйцекладущие существа. Поэтому они должны выходить на сушу для выведения потомства, но опять никто и никогда не видел их за этим занятием и не находил ни одного яйца». (На что доктор Таккер справедливо заметил, что, как их родственники ихтиозавры, плезиозавры могли эволюционировать в сторону живорождения.)

«Плезиозавры, — настаивал доктор Свинтон, — являются, скорее, пресноводными животными. Конечно, — соглашается он, — их кости находили в морских отложениях, но они жили только в устьях рек. Каким образом они могли бы выжить в открытом океане? Приспособление к исключительно морской жизни потребовало бы коренной перестройки всего образа жизни и самой физиологии животного». На что можно ответить, что нет никаких доказательств того, что некоторые виды плезиозавров не претерпели подобные изменения. К тому же большинство палеонтологов считают плезиозавров морскими животными.

«Плезиозавры, — продолжал доктор Свинтон, имея в виду скандинавские и шотландские случаи, — не европейцы, а американцы». Это, однако, полная чепуха. Останки плезиозавров находили по всему миру, самые известные как раз найдены в Германии и Англии.

Очевидно, доктор Свинтон был загипнотизирован внешним видом эласмозавра, более длинношеего и более похожего на морского змея, чем европейский плезиозавр. Но и кости эласмозавра находили не только в Америке, но и в Австралии и Новой Зеландии, что доказывает обширность ареала его обитания. Один малорослый скелет его (Brancasaurus) был даже найден по другую сторону Атлантики, в Германии. В любом случае палеонтология, основывающаяся почти исключительно на изучении найденных окаменел остей, может дать только приблизительную оценку географии распространения древнейших животных.

Таким образом, доктор Свинтон отказал в праве на существование морскому змею только потому, что он его никогда не видел. Это достаточно неудачный аргумент. Действительно, можно ли надеяться увидеть все, в существование чего ты веришь? Правда, он тут же поправился, что не верит, потому что НИКТО никогда не видел, не сфотографировал плезиозавра и до сих пор не находил его недавних останков. Но ни одного слова не было им произнесено против морского змея какого-нибудь другого вида.

Доктор Карлисль принялся за гипотезу гигантского угря. Он подсчитал, что лептоцефал (личинка гигантского угря) размером 1 метр 80 сантиметров может дать взрослую особь 3 — 3, 5 метра длиной, а это совершенно недостаточно для морского змея. К тому же если на спине у животного есть горбы, то это не угорь.

«Но были ли горбы у морского змея? — задает следующий вопрос доктор Карлисль. — Название „морской змей“ — это только слова. Если люди говорят о змее, то обычно они имеют в виду извивающееся тело, но „горбы“ предполагают изгибы вертикальные, что невозможно для змеи. Поэтому все это плод разыгравшегося воображения». (Если речь, конечно, не идет о млекопитающем!)

Как видим, доктор Карлисль нападает на слабые места то той, то другой гипотезы присутствовавших сторонников морского змея.

Перескакивая с одного на другое, английский биолог вскоре запутался в противоречивых и сбивчивых аргументах, с трудом находя связь между ними.

«Морской змей, — говорил он, — представляется животным с легочным дыханием, а не рыбой. Однако рыбаки никогда бы не перепутали китовую акулу или морского угря с морским змеем. Если змей дышит легкими, то это, скорее всего, рептилия. (Почему?) Но дышащие легкими животные не могут нырять глубоко: кашалот не погружается более чем на 1200 метров». Не правда ли, достаточно глубоко? И, кроме того, что это доказывает? Короче, морской змей должен, по мнению доктора Карлисля, жить на поверхности. Но тогда почему его не видели китобои, избороздившие все океаны, или профессиональные зоологи с океанографических судов, за исключением случая с «Валгаллой?» Следующий аргумент: морского змея в основном встречали в спокойную погоду, которая в тропиках обычно туманная. (А в других местах?) Туман деформирует размеры, и небольшая морская змея длиной 45 сантиметров, находящаяся вблизи корабля, может показаться огромным морским змеем, плывущим вдалеке. Многие сообщения можно объяснить встречей с известным животным. Что касается нескольких случаев, указывающих на неизвестных животных, дышащих легкими и похожими на плезиозавров, доктор Карлисль хотел бы увидеть хотя бы его труп, чтобы поверить в его существование. И добавляет: «Нельзя доказать преступление, если нет мертвого тела жертвы».

Догматический характер аргументов доктора Карлисля — характерный прием для многих очернителей морского змея — ярко проявляется в этой последней фразе. Она является искажающим смысл переводом латинского юридического термина corpus delicti. Нет никакой необходимости иметь мертвое тело морского змея, чтобы доказать его существование. Мы знаем, что есть доказательства трех видов: свидетельские показания, косвенные улики и вещественные доказательства. Если вещественные доказательства необходимы для установления факта совершения преступления, то самого тела для этого не требуется. То, что справедливо для Права, справедливо и для Естественной Истории.

Можно только сожалеть, что великолепная радиопередача Мориса Брауна и Мартина Чисхолма заканчивалась почти пораженческим выступлением Джона Колмана, похвальная осторожность которого в данном случае кажется чрезмерной.

«Я не могу, — говорил он, — поклясться на Библии, что верю в морского змея. Но я не могу поклясться, что знаю об его существовании. Конечно, я считаю, что эти истории нельзя удовлетворительным образом объяснить ничем, кроме как действительными встречами с какими-то неизвестными крупными животными. Но это все, что мы имеем в качестве доказательств. Нет никаких вещественных останков. Нам же нужна, по крайней мере, хотя бы одна-единственная кость. Думаю, доктора Свинтона удовлетворила бы и одна кость».

На самом деле вопрос не в том, чтобы доказать существование морского змея. Это уже давно сделано — косвенными доказательствами и (для некоторых избранных счастливчиков) прямым наблюдением. Остается только определить еще неизвестную природу этих животных, своим появлением способствовавших рождению легенд. Здесь необходимо подчеркнуть, что находка одной кости или даже случайная поимка какого-нибудь крупного змееобразного разрешит только один аспект этой многообразной проблемы.

«Использование слова „верить“ к вопросу о морском змее меня всегда смущало, — говорил бывший заведующий секции рыб Британского музея Дени Такер, — оно привносит что-то, напоминающее о религиозной вере, нечто, что невозможно проверить опытом. Оно означает, что человек может внезапно поверить в результате какого-нибудь акта обращения. Я не считаю, что можно рассматривать научную проблему с этих позиций.

Если взять наши обычные учебники зоологии — большинство из нас по ним училось, и только потом мы стали к ним относиться с недоверием, — то мы там найдем множество утверждений, которые мы принимаем на веру, в том смысле, что их невозможно проверить личным наблюдением. В случае морского змея мы имеем дело с людьми с большим опытом в наблюдении различных объектов в море, видевших нечто, отличающееся от всего прежде встречавшегося и превышающее их знания. Они описывают его очень детально, и часто это были независимые свидетельства с очень высокой степенью совпадения. Думаю, мы должны относиться к этим сообщениям точно так же, как к утверждениям из наших учебников. Мы должны, если надо, смотреть на них скептически, должны искать дополнительные доказательства, но не можем отбрасывать их как моряцкие байки, не заслуживающие доверия, или что-нибудь подобное».

Нечего добавить к этим словам человека, глубоко изучившего проблему морского змея и защищавшего свою точку зрения с горячностью, может быть немного чрезмерной, но понятной.

ЧУДОВИЩЕ СО СПИННЫМ ПЛАВНИКОМ В ИСЛАНДИИ

Однако жизнь продолжается. И морской змей будет появляться все последующие годы в разных видах, напоминающих какого-нибудь из появлявшихся уже когда-то загадочных существ.

В 1963 году произошла встреча в Исландии, откуда до нас дошли самые старинные сообщения о морском змее.

В пятницу 13 февраля два рыбака из Вопнафиорда, что на северо-восточном побережье острова, братья Эгюст и Сигурьон Йонссоны, возвращались проверить поставленные приманки на акул, когда заметили около скал Скаласкера существо большого размера, которое привлекло их внимание своим поведением. Оно не ныряло вперед, как это делает кит, поднимаясь на поверхность для дыхания, а высовывалось из воды вертикально. И то, что показывалось из воды, являло собой, если верить сообщению газеты «Морганблатет», по крайней мере, странный вид!

Сперва появились два гребня или горба. Передний был короче и ниже, чем задний, который был длинным и высоким, а к концу постепенно сходил на нет. На конце заднего гребня можно было различить слабую бахрому примерно 1 метр длиной. Часть животного, которая возвышалась над водой, была пятиметровой длины. Задний гребень поднимался над поверхностью почти на метр. Черная спина животного блестела, как у кита.

На глазах рыбаков чудовище появилось на поверхности пять раз, но хотя они приблизились к нему на 12 морских саженей (около 22 м ), они не увидели, как оно дышит. Животное только медленно всплывало и снова погружалось.

Йонссоны считали, что между первым его появлением и окончательным исчезновением прошло не меньше 15 минут.

В тот момент они находились недалеко от берега, где глубина едва достигала 4, 5 метра . Преследуя животное, братья следили за его передвижениями по волнам, поднимаемым плывущим монстром.

Почти через час это существо появилось пару раз на поверхности чуть дальше от того места, где его видели братья. Очевидцем был Асгримур Кристиансон, шофер, проезжавший на автомобиле по берегу.

С тех пор существо больше не видели.

Когда о его возможной природе спросили ихтиолога Иона Йонссона, он ответил, что это могла быть серая акула (Notidanus griseus). Этот хищник, который может достигать длины 5 метров, обычно живет в Средиземном море и южной части Атлантического океана, но иногда заплывает и севернее, вплоть до берегов Исландии. В ее силуэте больше всего поражает чрезвычайно вытянутая верхняя лопасть хвоста, составляющего почти треть общей длины хищника.

Когда это объяснение передали двум нашим рыбакам и показали им изображение Notidanus griseus, они заявили в один голос, что это ни в коем случае не была серая акула. И что они отвечают за свои слова! Существо, которое они видели, было гораздо больше, и, кроме того, его задний плавник (или горб) имел совершенно другую форму, а передний плавник (или горб) был во много раз больше, чем хвостовой.

И чтобы не было никаких сомнений на этот счет, они попытались изобразить внешний облик того, что они видели в положении, когда существо слегка изогнулось, перед тем как нырнуть, выставив свой горб (или передний гребень).

Увидев этот рисунок, ихтиолог Йонс Йонссон изменил свое мнение и стал утверждать, что речь могла идти о гигантском кальмаре. С этим предположением согласился и его коллега Ингимар Оскарссон. Задний гребень должен был, по их мнению, быть частью лопасти хвоста этого головоногого, а передний — одним из щупальцев, изогнутым дугой.

Эту гипотезу, однако, трудно доказать. Во-первых, горизонтально расположенный хвост гигантского кальмара не ромбовидный, как у обыкновенных кальмаров, а стреловидный, в форме сердца. Поэтому, когда он плывет на боку, этот гигантский кальмар никогда не сможет показать над водой плавник треугольной формы. Кроме того, если еще можно представить кальмара плывущим на боку, то совсем невероятно, чтобы он нырял, в этом положении семь раз подряд! Хотя плавать на боку для кальмара тоже совершенно ненормальная вещь. Это одно из тех редких водных животных, которому не надо ложиться на бок, чтобы сделать поворот, потому что он двигается при помощи реактивной силы и может повернуть в любую сторону, лишь изменив ориентацию своего сифона (сопла).

Что же это было за странное создание? Во всяком случае, оно не могло быть никаким из известных в зоологии животным. Со своим вторым горбом (или плавником), имеющим на задней части бахрому, оно похоже на зверя Соай, и, если его можно идентифицировать с ним, тогда первый горб может быть верхней частью его круглой головы. С другой стороны, оно напоминает также морского змея с высоким спинным плавником, служившего мишенью для «Хилари» во время Первой мировой войны, у тех же берегов Исландии.

Чудовищ такого типа мы обычно встречали у атлантического побережья Северной Америки, и его характерной особенностью является то, что он на поверхности воды плавает, как ящерица, и имеет длинный ряд горбов на спине.

НАСТОЯЩИЙ МОРСКОЙ ЗМЕЙ И ЛОЖНЫЙ ПЛЕЗИОЗАВР

Бесспорно, животное именно такого типа — пресловутый морской змей Новой Англии! — снова заставило говорить о себе весной 1964 года в Массачусетс-ком заливе, что свидетельствует о присущей ему трогательной приверженности к традициям.

14 мая экипаж рыболовного судна из Нью-Бедфорда сообщил о происшедшей два дня назад встрече с морским змеем очень приятной наружности, приплывшим к берегам Нантакета, в 30 милях на юго-восток от маяка Раунде Шоулс.

Механик Эльф Уильхемсен рассказал, что вначале они приняли животное за кита и устремились за ним в погоню, но, когда приблизились к нему, не увидели ничего похожего на китообразное.

Описание существа в том виде, как его передало агентство Ассошиэйтед Пресс, содержит очень несуразные подробности:

«Змея черного цвета, длиной, по крайней мере, 50 футов[8], весом от 35 до 40 тонн. Она поднимала свою голову аллигатора почти на 26 футов[9] над водой. На его спине виднелись несколько горбов, а на макушке головы можно было различить дыхательное отверстие.

Рыбаки утверждали, что «змея», казалось, скользила по волнам и некоторое время плыла рядом с кораблем, примерно на расстоянии 50 — 100 футов[10] от него, со скоростью 15 километров в час».

Не было бы сказано о той высоте, совершенно невероятной, на которую поднималась его голова, перед нами был бы классический и точный образ многогорбого змея, так часто встречавшегося у атлантического побережья Северной Америки. Возможно, речь идет об опечатке или ошибке при передаче сообщения. Многое в тексте на это указывает.

Действительно, нигде не упоминается о длинной шее, и очевидно, что если бы животное поднимало голову на 8-метровую высоту, рыбаки никогда бы не приняли его за кита. Кроме того, точность, с которой эта высота указывалась в сообщении, вызывает подозрения. Остальные размеры свидетели указывали гораздо более расплывчато: «по крайней мере 50 футов» или «на расстоянии 50 — 100 футов». Если бы животное на самом деле подняло голову, как это передано в сообщении, очевидцы сказали бы скорее «почти на 20 — 30 футов над водой» или «около 25 футов».

За очень редким исключением, все многочисленные свидетели из Новой Англии говорили, что местный морской змей поднимал голову на 2 — 3 фута над водой. Поэтому надо читать «2, 6 фута», то есть 2 фута 6 дюймов ( 75 см ), что для англосаксов является также приблизительным размером.

Отметим, кроме того, что во французском переводе этого сообщения агентство написало, что животное подняло голову «на 10 метров над поверхностью». Это показывает, насколько журналисты могут исказить факты, только чтобы поразить воображение читателя. Именно поэтому, наверное, один из них предпочел написать 26 футов вместо 2, 6, в которых не было ничего впечатляющего.

Несколько месяцев спустя у берегов Массачусетса произошла новая, почти ставшая уже обыденной встреча со знаменитым зверем из Стронсе, сообщение о котором буквально взорвало научный мир в 1808 году. Перед самым Новым годом странный скелет длиной 5 метров 50 сантиметров был обнаружен двумя рыбаками (одного из них звали Эльмер Коста) на пляже у Орлеана.

Корреспондент газеты «Кэйп коддер», посланный на место происшествия, описывает его следующим образом:

«Он лежал на берегу, и его змеиный хвост был направлен в сторону от воды. Его маленькая голова (размером с череп енота-полоскуна) на цепочке позвонков длиной около 1 метра 20 сантиметров и змеиный позвоночник были чертовски похожи на скелет детеныша птеродактиля, а расширяющиеся на середине тела остатки кожи могли быть крыльями, обезображенными разложением».

Несмотря на упоминание о крыльях, хотелось бы знать, что делал там птеродактиль — эта маленькая, размером не больше голубя, летающая рептилия мелового периода? Вероятно, репортер хотел сказать «птерозавр», имея в виду, конечно, плезиозавра.

Прибывшему на место специалисту океанографического института в Вудсхолле доктору Ричарду Бакусу одного взгляда на эти останки было достаточно, чтобы вынести приговор:

— Акула-пилигрим.

Действительно, на рисунке, опубликованном вскоре газетой, легко узнавалось это животное. В очередной раз обезображенный совершенно естественным процессом разложения труп акулы-пилигрима был принят за плезиозавра. Ничто не ново под луной.

МОРСКОЙ ЗМЕЙ НАКОНЕЦ СФОТОГРАФИРОВАН!

Другой эпизод конца 1964 года может бросить новый свет и даже придать сенсационный блеск проблеме, которой мы занимаемся. Он основывается на документах, впервые содержащих опубликованные фотографии неизвестного большого морского змееподобного. Автором этих снимков был француз, тридцатисемилетний фотограф Робер Ле Серрек.

Он покинул Францию в 1960 году на борту своей яхты «Сент-Ив д'Армор» в сопровождении жены Раймонды и пятилетней дочери Анны. За время долгого путешествия, которое в конце концов привело семью любителей приключений в Австралию, у них родились еще двое детей, один в Касабланке, другой в Нассау, на Багамах. Настал момент возвращения во Францию, но увы! 4 июня 1964 года яхта затонула у Большого Барьерного рифа, недалеко от Маккая, в Квинсленде.

Купив небольшое пятиметровое моторное суденышко, Ле Серрек решил не возвращаться домой, не посетив волшебные острова, образующие коралловую цепь, и особенно архипелаг Уитсанди. Он решил провести три месяца с семьей и молодым приятелем из Сиднея Хенком де Йонгом на острове Хук и, кроме того, написать книгу. Именно тогда и произошли события, сообщение о которых были переданы прессе в следующей версии.

В 9 часов утра 12 декабря 1964 года путешественники пересекали залив Стоунхевен, отправившись за пресной водой, когда мадам Ле Серрек указала мужу на «что-то странное в глубине под водой». Тот в это время находился в рубке, разбираясь со снаряжением для подводного плавания, вместе со своим приятелем Хенком.

Мужчины поднялись на палубу. Хенк сначала подумал, что это ствол дерева, перекрученный буквой S, который лежал на двухметровой глубине на белом песке дна. Но вскоре оба различили сквозь прозрачную воду нечто, похожее на колоссального головастика. За огромной головой следовало тонкое гибкое тело около 20 метров длиной.

Ле Серрек бросился за кинокамерой, а его жена принесла фотоаппарат, де Йонг встал к рулю. Нетрудно представить волнение, смешанное со страхом, которое охватило всех троих. Только дети оставались в олимпийском спокойствии, с удовольствием и любопытством наблюдая за существом, как за многими другими морскими животными, которых им случалось встречать во время путешествия.

Сделав несколько фотографий животного, сняв его на кинопленку и увидев, что оно не пытается ни убежать, ни даже пошевелиться, они решили медленно приблизиться к нему с надеждой увидеть, как оно двигается. Прошло полчаса, за это время они хорошо рассмотрели животное и заметили, что у него на спине белело большое, примерно 1 метр 50 сантиметров длиной, пятно, возможно рана, а голова его была очень похожа на змеиную. Услышав это слово, дети, воспитанные в страхе перед змеями, испугались, и их пришлось отвезти на берег в лагерь.

Без детей взрослые почувствовали себя свободнее и решили вернуться и сфотографировать животное с более близкого расстояния. Они смогли рассмотреть два белых глаза на голове и темные поперечные полосы, окольцовывающие через равные расстояния его гигантское тело. Монстр оставался все это время неподвижным. Появилась идея даже кинуть в него камень, чтобы заставить его пошевелиться, но потом посчитали более благоразумным этого не делать, опасаясь, что реакция его могла быть слишком резкой. Существо подобных размеров одним движением хвоста могло бы без труда превратить в щепки их хрупкое суденышко.

Тогда мужчины решили осмотреть чудовище под водой и попытаться снять его на кинопленку с помощью подводной камеры. Зияющая рана и белые глаза говорили им, что животное, возможно, мертво. Под водой они смогли бы в этом удостовериться.

Хенк де Йонг взял с собой специальное подводное ружье 12-го калибра — очень эффективное средство против акул, но которое, вероятно, могло бы лишь немного повредить этому колоссу. Однако присутствие оружия создавало некий моральный комфорт.

Ле Серрек погрузился первым, за ним — его молодой товарищ. Как это обычно бывает около тропических островов, вода, которая кажется с поверхности прозрачной, в действительности оказывается более мутной. Им пришлось приблизиться на расстояние 6 метров к существу, чтобы различить его черты, которые французский путешественник описывает следующим образом:

«Его череп казался очень плоским и, по крайней мере, метровой высоты. Кожа выглядела гладкой, но в то же время матовой».

Сцепив зубы, чтобы унять невольную дрожь, Ле Серрек запустил камеру и еще продвинулся в сторону животного.

«Внезапно, — рассказывал потом он, — его пасть открылась угрожающим образом, как у побеспокоенной мурены. Затем наполовину закрылась и снова открылась. И так несколько раз. С видимым трудом зашевелившись, передняя часть чудища начала поворачиваться в нашу сторону (мы снимали его в это время сбоку)».

Ни жив ни мертв, Ле Серрек еще некоторое время продолжал снимать, а затем они быстро развернулись и поплыли прочь.

Когда смельчаки поднялись на борт яхты, лежащей в дрейфе, — мотор заглох, и мадам Ле Серрек не смогла его завести — они узнали от нее, что монстр уплыл. Он тронулся с места, подняв со дна облако песка, потом тяжело, медленно, с небольшой амплитудой извиваясь в горизонтальной плоскости, двинулся в сторону кольца рифов и скрылся в глубине.

Несмотря на интенсивные поиски в течение всего дня, его больше не видели.

Подводя итоги происшествия, Ле Серрек и де Йонг оценили длину чудовища в 20 — 25 метров . Голова его была похожа на голову змеи, только верхняя часть черепа была более выпуклой, более округлой. Она была шириной почти 1 метр 20 сантиметров и такой же в высоту, длина головы была от 2, 5 до 3 метров . Кроме того, его тело длиной почти 8 метров имело диаметр около 60 сантиметров, затем утончалось и заканчивалось хлыстообразным хвостом.

Не было ни плавников, ни каких-нибудь игл или лучей. Не было заметно и дыхательных отверстий, но свидетели признались, что все их внимание было приковано в основном к угрожающе раскрытой пасти. Они также не видели и зубов — возможно, зубы были очень мелкими. Рот располагался на нижней части головы, его внутренняя часть была белого цвета, с верхней челюсти спускался клок какой-то темной субстанции.

Тело животного было черного цвета. На голове видны были более светлые пятна. Бурые кольцевые полосы на теле, сантиметров по 30 шириной, расчерчивали чудовище на расстоянии 1 метра 50 сантиметров друг от друга. Так как животное лежало на дне и даже немного зарылось в песок, нельзя было рассмотреть цвет его брюха, которое казалось плоским.

Его глаза диаметром 5 сантиметров имели светло-зеленый, почти белый цвет и вертикальный зрачок.

Внешний покров был похож больше на шкуру акулы, чем на кожу угря, не было видно никаких признаков чешуи.

Мореплаватели считали, что огромное животное было ранено, очевидно, винтом парохода, и был, вероятно, задет позвоночник. Поэтому оно не могло защищаться от атак более мелких хищных рыб, привлеченных кровью, вытекающей из открытой раны, и нашло убежище на мелководье у самого берега, куда заплывало очень мало рыб.

СУЩЕСТВОВАЛ ЛИ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ГИГАНТСКИЙ ГОЛОВАСТИК?

Форма головастика, в которой предстал морской змей с острова Хук, для нас не является чем-то совершенно новым. Она напоминает очертания самых странных существ из истории морского змея, например, черно-желтых полосатых чудовищ, встреченных в 1925 году господином Журданом на Змеином острове в Южно-Китайском море, которые, в свою очередь, казались уменьшенными версиями полосатого колосса «Нестора» из Малаккского пролива, увиденного в 1876 году. Правда, мелкие чудища господина Журдана имели четыре отростка в районе головы, — но это мог быть, хотя и плохо объяснимый, результат временных изменений (может быть, края более глубокой раны?). Правда, огромный монстр «Нестора» перемещался, извиваясь в вертикальной плоскости, но мы знаем, что угри, например, могут достаточно долго плыть на боку.

Короче, перед нами три встречи со странными неизвестными животными, происшедшие в относительно соседних областях тропической части Тихого океана. Форма головастика, расчерченного желтыми и черными или коричневыми полосами, имеет для нас большое значение, так как свидетельствует в пользу достоверности последней встречи.

Возвращаясь к замечательному приключению семейства Ле Серреков и их австралийского друга, добавим, что они решили из предосторожности — у них уже похищали ценные кадры — ничего не говорить о своих впечатлениях до того, как получат из австралийской лаборатории проявленные фото — и кинопленки. Они боялись, что в противном случае нахлынувшие толпы журналистов помешают им спокойно закончить фильм, который они снимали на островах Уитсанди до начала сезона дождей.

Только 4 февраля 1965 года Робер Ле Серрек сообщил в местные газеты о том, что произошло с ним и его близкими. Новость вызвала интенсивный обмен телефонными звонками между Парижем и Нью-Йорком, между Б. Эйвельмансом и А. Сандерсоном. В результате Ле Серрек, который хотел получить за свои кадры хорошую цену, согласился послать их вместе со своим рассказом в Соединенные Штаты Сандерсону, самому большому американскому специалисту по криптозоологии, чтобы тот подтвердил подлинность документов и прокомментировал их с научной точки зрения.

Со своей стороны, Б. Эйвельманс провел во Франции нечто вроде «расследования морального облика» Серрека, оказавшегося, увы, изрядным авантюристом, которого разыскивали толпы кредиторов. Сандерсон проверил его фотографии — прекрасные цветные снимки 24x36 — с помощью технических средств. Специалисты не нашли никаких признаков фальсификации (ретуширования, монтажа или передержки).

Перебрав все возможные простые объяснения (затонувший ствол дерева, пучок гигантских водорослей, участок подводного нефтепровода, телефонный кабель и т. п.), Айвен Сандерсон оставил только три:

1) потерявшаяся пластиковая емкость. Такие емкости несколько лет назад американцы в экспериментальном , порядке пытались использовать для транспортировки больших количеств топлива, буксируя их по воде;

2) оболочка метеорологического зонда «Скайхок», сдувшегося, упавшего в море и обросшего водорослями;

3) огромный кусок материала — например, цирковой тент, — свернутый в рулон, перекрученный и брошенный в воду.

Первая гипотеза может быть сразу отброшена. Информационная служба флота сообщила, что такие резервуары имели металлическую оболочку и плоскую форму очень длинного надувного матраса, и ни один из них не пропадал ни у американских берегов, ни в каком-нибудь другом месте.

Вторая гипотеза также не выдерживает критики. Когда зонд «Скайхок» взрывается, он полностью разрушается еще в воздухе. Если его оболочка только порвалась или получила пробоину, то зонд опускается медленно и за ним легко следить, поэтому его всегда подбирают. К тому же такой зонд не мог бы долго находиться под водой — достаточно долго, чтобы обрасти водорослями, — не разорвавшись на клочки об острые грани коралловых рифов.

Остается третья гипотеза, версия о преднамеренном обмане.

Стоит уточнить, что бухта Стоунхевен на острове Хук находится недалеко от нескольких часто посещаемых киторазделочных станций, размещающихся на соседнем острове Хеймен и на побережье самого континента. Эти воды бороздят каждый день множество моторных и парусных судов. Привезти на место материал, необходимый для фабрикации фальшивого чудовища длиной больше 25 метров (шлюпка, которую можно видеть на одной из фотографий, подтверждает эти размеры), придать ему требуемую форму, нарисовать глаза и кольца, а затем отбуксировать на некоторое расстояние от берега и затопить — это не простое дело. Еще труднее сделать это незаметно для постороннего глаза. Можно было бы изготовить макет морского змея на специализированной фирме, но невозможно его сделать надувным или из пластика. Если бы он был надут воздухом, он бы всплывал и не мог бы оставаться на дне. Чтобы удержать его под водой, требуется такая же или большая, чем у воды, плотность наполнителя, и, следовательно, игрушка таких размеров должна весить около 6 тонн…

Отбуксировать 6-тонную конструкцию по воде, пусть на небольшое расстояние от берега, не могут три человека, даже имея в наличии что-то вроде морского бульдозера. А подобный бульдозер не спрячешь под палубой пятиметрового суденышка!

В самом деле, если бы речь шла о мистификации, можно было бы принять к рассмотрению единственный вариант: на месте был случайно найден подходящий обломок, змееобразный силуэт которого мог натолкнуть на мысль о розыгрыше. Оставалось бы только каким-нибудь образом усилить сходство его с живым существом, расположив определенным образом и подрисовав глаза и кольца, что легко сделать на глубине 2 метра .

Эйвельманс больше склоняется к этому объяснению, особенно если принять во внимание расположение глаз монстра, которое кажется слишком ненормальным. У большинства позвоночных — особенно это заметно у рыб — глаза расположены по бокам головы, у некоторых — например, приматов — они направлены вперед, но почти неизвестны животные, у которых они направлены вверх, как у морского змея с острова Хук. Правда, такое расположение можно найти у некоторых морских позвоночных (камбала, скаты), живущих у самого дна и часто зарывающихся в песок, что похоже на наш случай. Но глаза у них расположены ближе к передней части морды.

К тому же кинопленка, запечатлевшая чудовище в движении, получилась некачественной, подводные кадры настолько расплывчаты и неясны, что ничего нельзя уверенно утверждать.

РАФИНЕСК, ВОЗМОЖНО, БЫЛ ПРАВ…

Если допустить — просто в качестве рабочей гипотезы, — что семья Ле Серреков и их приятель не повинны в обмане и действительно видели живое существо (еще живое, было бы правильнее сказать), то к какому зоологическому виду его можно было бы причислить?

По поводу рассказа Ле Серрека директор Квинслендского музея, доктор Дж. Т. Вудс, заявил, не слишком рискуя ошибиться:

«Если описание точное, оно не может быть применимо ни к одному существу, известному науке».

Доктор Ф. X. Талбот, смотритель секции рыб Австралийского музея, был более решителен. Он нашел это происшествие одним из самых необычных и выдвинул теорию, по которой неизвестное животное могло быть «гигантским угрем, показавшимся еще более громадным из-за эффекта рефракции в воде».

Мнение доктора У. X. Даубина, с факультета зоологии Сиднейского университета, было, напротив, полностью негативным: «Строение головы животного совершенно не похоже на угря». И добавил: «Это, конечно, не кит и не дельфин, изучение которых — моя специальность».

Тогда что же это было?

Самое простое объяснение было предложено подводным охотником и исследователем по фамилии Линклатер. Он считал, что Ле Серрек, возможно, видел массу рыб-котов из семейства морских сомов в процессе миграции. «Я не сомневаюсь, — заявил он, — что скопление большой массы таких рыб издали можно принять за чудовище вытянутой формы».

Мистер Дж. М. Сантер считал, в свою очередь, что «монстр», скорее, был образован скоплением огромного количества мелких кальмаров. Эта гипотеза базировалась на фильме Ханса Хасса, который видел подобное образование, состоявшее из миллионов крошечных кальмаров.

На это ихтиолог У. Талбот и его коллега Дж. Уитли, его предшественник на посту смотрителя музея, ответили, что оба не знают в австралийских водах о подобном феномене, касалось ли это рыб-котов или кальмаров. «Однако, — соглашается доктор Талбот, — эта версия не выходит за пределы возможного. Некоторые морские животные могут собираться в большие скопления».

В Лондоне, в отделе естественной истории Британского музея, доктор Гринвуд, эксперт по морской биологии, более категорично восстал против теории о скоплении рыб, указывая, что они собираются обычно в форме сферы, а не в форме змеи. Доктор Гринвуд также добавил, что, когда маленькие животные собираются подобным образом в большие скопления, вне его всегда остается множество отдельно плавающих особей, которых можно было бы различить на фотографии.

Нет необходимости говорить, что и сам Ле Серрек, различивший у животного глаза, рот и кольца на теле, не принял эту гипотезу. По его мнению, речь могла идти, скорее, о каком-то случае гигантизма неузнанного малоизвестного животного. Правда, после тщательного изучения и анализа описания удалось сузить круг возможных претендентов на роль этого обескураживающего вида существа. Эйвельманс с Сандерсоном сделали это, каждый со своей стороны, без взаимных консультаций.

Они оба посчитали установленным, что речь идет о позвоночном (хотя это, конечно, не абсолютно точно). Из позвоночных это не могла быть птица, но это, скорее всего, и не млекопитающее (ввиду полного отсутствия конечностей и белого цвета внутренней поверхности пасти). У этого существа есть только незначительный шанс оказаться рептилией (из-за его высокого лба) и еще меньше шансов — амфибией (из-за его морского места жительства (по Сандерсону), из-за своих размеров (по Эйвельмансу). Короче, речь идет о рыбе.' Все черты, упомянутые в рассказе, можно найти у того или другого вида рыб. Но затем пути ученых разошлись.

Приняв во внимание общую форму существа и вспомнив очень кстати о гигантском лептоцефале «Даны», Сандерс подумал сначала об угре. Но у угря дыхательные отверстия явно обозначены и их легко заметить, а голова не шире тела. Тогда он вспомнил о семействе змееподобных рыб, которых иногда называют по-английски «swamp eels» (болотные угри), но на самом деле угрями (отряд безногих) не являющимися. О месте этих рыб в классификации ученые еще спорят. Они обитают практически во всех тропических водоемах со стоячей водой в Америке, Африке и Азии, но в малайзийских водах существует и их морская форма, очень небольших размеров (Macroterna caligans). Их самая характерная черта — жаберные щели расположены на нижней части головы, а у некоторых видов вообще сливаются в одно отверстие. Отсюда их название — «одножаберные».

Своим внешним видом: увеличенной головой, за которой следует более тонкое цилиндрическое тело, заканчивающееся утончающимся хвостом; полным отсутствием парных плавников; вырождением спинного д брюшного плавников в рудиментарный гребень; гладкой кожей и, наконец, невидимым со стороны дыхательным отверстием они почти полностью соответствуют описанию морского змея Ле Серрека.

Единственное несоответствие в этой гипотезе — никто еще не видел ни одного экземпляра болотного угря размером больше 1 метра (морские виды едва достигают 20 сантиметров !). Сандерсон попытался отмести это препятствие: «Если небольшие речные дельфины пресных рек размером 1 метр 80 сантиметров могут иметь гигантских родственников в океане (как, например, великана голубого кита 30 метров длиной), почему маленький болотный угорь (Monopterus albus) Юго-Восточной Азии не мог бы иметь гигантских кузенов в море?» Эта параллель между китообразными и одножаберными кажется некорректной. Ведь если можно найти виды китообразных всех промежуточных размеров между дельфинами длиной 1 метр и 30-метровым китом, то в нашем случае неизвестен ни один вид угря, ни живой, ни вымерший, от 1 метра до предполагаемого гиганта 25 метров . Природа не делает больших скачков…

«Свои собственные исследования я начал, приняв во внимание размеры животного, а не его форму, — рассказывает Эйвельманс. — Конечно, я тоже подумал о угрях — змееподобных существах, лишенных иногда конечностей и с гладкой кожей, — вспомнив не только о гигантском лептоцефале „Даны“, но также и о том, что среди них встречаются экземпляры длиной до 3 метров . Потом я обратился к классу животных, среди которых встречаются настоящие великаны, — к хрящевым рыбам.

У этих рыб не только явно просматривается тенденция к гигантизму (вспомните китовую и гигантскую акул, ската манту и т. п.), но и стремление к приобретению змеевидной формы. С другой стороны, по словам очевидцев, кожа монстра была скорее похожа на шкуру акулы, чем угря, а рот находился на нижней части головы, что очень характерно для хрящевых рыб. Наконец, из всех рыб некоторые акулы (в частности, белая акула) единственные имеют вертикальные щелевидные зрачки.

Любопытная форма чудовища острова Хук — в виде головастика — также встречается у хрящевых рыб. Ее мы видим не только у рыбы-торпеды, но и у рыбы-гитары, вид которой, обитающий у берегов Индокитая, достигает 3-метровой длины. Заметим также, что у них у всех жаберные щели расположены на нижней половине тела и не видны, когда рыба прижимается ко дну.

Единственная серьезная нестыковка в этой гипотезе — все хрящевые рыбы, в отличие от нашего монстра, имеют плавники, хотя у некоторых видов они и не очень большие.

Пункт, в котором точки зрения Сандерсона и моя снова сошлись, — — это вероятный пищевой рацион морского змея с острова Хук. Не имея зубов или с очень неразвитыми зубами, он, скорее всего, должен питаться планктоном, как это делают большинство из морских гигантов, как среди китообразных, так и среди рыб, или, точнее, среди хрящевых рыб (очко в мою пользу!)

Несмотря на мои личные предпочтения, я бы хотел, из сентиментальных соображений, чтобы победила точка зрения Сандерсона. Вспомним, что первый человек, который предположил (в 1817 году!), что один из видов морского змея мог принадлежать к одножабер-ным, был не кто иной, как наш старина Рафинеск…

Я бы хотел, чтобы появилось новое доказательство гениальности первого зоолога в мире, признавшего в морском змее объект, достойный изучения наукой».

ЗАГАДОЧНЫЙ УЛОВ

25 апреля 1977 года японское рыболовное судно «Зуйо-Мару» компании «Тайо» занималось ловлей скумбрии примерно в 30 милях от городка Крайстчерч, (Новая Зеландия), когда на глубине около 300 метров в сетях запуталась туша огромного животного. Когда останки весом около 16 тонн подтянули к кораблю и подняли на палубу, помощник руководителя производства Мичихико Яно сказал капитану Акире Танаке: «Это же сгнивший кит!» Однако, после того как Яно получше рассмотрел животное, он начал сомневаться, что это кит. 17 других членов экипажа также видели тушу. Некоторые посчитали, что, возможно, это гигантская черепаха без панциря. Словом, никто на борту не мог сказать, что же это такое.

Несмотря на возможную научную важность находки, капитан и команда решили выбросить дурно пахнущую тушу за борт, чтобы не испортить рыбный улов. Однако, когда скользкую тушу перетаскивали, чтобы выбросить в океан, она выскользнула из веревок и упала на палубу. Это предоставило возможность 39-летнему Яно, выпускнику Высшей океанологической школы Ямагучи, исследовать животное более тщательно. Хоть он так и не мог идентифицировать существо, у Яно было впечатление, что оно определенно необычно, и это заставило его сделать несколько замеров и снимков фотоаппаратом, заимствованным у члена команды.

Длина туши была 10 метров . Яно также вырезал 42 куска «мозолистого волокна» с переднего плавника в надежде помочь дальнейшим попыткам идентификации. Затем животное было выброшено за борт и затонуло в своей морской могиле. Все это заняло не больше часа.

Около двух месяцев спустя Яно сделал набросок туши, который, к сожалению, не совпадает с некоторыми сделанными им самим замерами, фотографиями и заявлениями. Набросок и описание появились в «Собранных документах об останках неизвестного животного, пойманного около Новой Зеландии „Зуйо-Мару“, 1978 г .».

На рисунке замеры самых значительных частей тела еле просматриваются. Вся длина тела: 10 000 мм, голова: 450 мм, шея: 1500 мм .

Как только Яно вернулся в Японию, он немедленно проявил фотографии. На них было представлено необыкновенное животное с длинной шеей и маленькой головой. На фотографии попросили взглянуть местных ученых, которые ограничились репликой, что никогда ничего подобного не видели. Некоторые даже посчитали, что это в принципе может быть доисторическое животное — такое, как плезиозавр.

20 июля 1977 года, когда всеобщий интерес и споры по поводу находки начали расползаться по стране, официальные лица компании «Тайо» собрали пресс-конференцию, чтобы во всеуслышание объявить о своем загадочном открытии. Хотя научный анализ образцов ткани и других данных еще не был завершен, представители компании начали делать упор на то, что это — морской змей или аналогичное чудовище. В тот же самый день несколько японских газет опубликовали на первых страницах сенсационные сообщения о находке, после чего последовало огромное количество радио — и телевизионных репортажей по всей Японии. Хотя некоторые японские ученые были весьма осторожны, другие упорно выдвигали версию о том, что это плезиозавр. В газете «Асахи симбун» появилась цитата профессора Йошинори Имаизуми, руководителя отдела по исследованию животных в Токийском государственном научном музее, который сказал: «Это не рыба, не кит или какое-нибудь другое млекопитающее… Это рептилия, и на рисунке она выглядит плезиозавром. Это ценная и важная находка для всего рода человеческого. Похоже, это указывает на то, что подобные животные не совсем вымерли». Токио Шикама из Иокогамского университета также поддерживал коллегу: «Это должно быть плезиозавром. Вероятно, такие создания все еще плавают в морях около Новой Зеландии, питаясь рыбой».

Тем временем американские и европейские ученые в своих интервью об останках в целом опровергали версию о морском чудовище. Палеонтолог Боб Шеф-фер из Американского музея естественной истории отметил, что примерно каждые десять лет очередные найденные' останки приписываются «динозавру», но потом всегда оказывается, что это гигантская акула или взрослый кит. Олвин Уилер из Британского музея согласился, что это, вероятно, была акула…

Объясняя свой вывод тем, что трупы акул разлагаются самым необычным образом, Уилер также добавляет: «Даже более опытные люди, нежели японские рыбаки, обманывались схожестью останков акулы с плезиозавром».

Другие западные ученые предложили свои собственные версии: зоолог Алан Фрэйзер-Браннер, смотритель аквариума в зоопарке Эдинбурга в Шотландии, выдвинул идею о том, что это были останки морского льва, несмотря на огромные размеры животного. Карл Хаббс из Скриппсовского института океанографии, Калифорния, посчитал, что это был, наверное, маленький кит, сгнивший до такой степени, что большая часть мяса слезла. Джордж Заг, смотритель рептилий и амфибий в Смитсоновском институте, Вашингтон, выдвинул идею о том, что это сгнившие останки кожистой черепахи.

Расхождение во мнениях у разных ученых может объясняться тем, что многие биологи привыкли работать с целыми, свежими представителями вида, а не с разложившейся тушей или, что еще хуже, с ее фотографиями, где как внешние, так и внутренние органы могут иметь совсем другой вид, нежели чем у живых животных.

25 июля 1977 года компания «Тайо» опубликовала предварительный отчет по биохимическим тестам (проведенным с использованием ионообменной хроматографии) образцов ткани животного. В отчете отмечалось, что «мозолистая ткань, взятая у туши, была сходна с плавником и указывает на группу ныне живущих существ».

Под «ныне живущими существами» понимались акулы. Однако в отчете это ясно не утверждалось, что привело к дальнейшей путанице в японских средствах массовой информации и последующему распространению динозавромании. Производители игрушек стали раскручивать проекты для производства моделей животного, в то время как компания-разработчик фотокамеры, которой снимал Яно, развернула целую рекламную кампанию вокруг его фотографий «морского чудовища». Сообщалось, что десятки рыболовецких судов из Японии, России и Кореи спешат к Новой Зеландии в надежде перехватить выброшенное тело. Японское правительство даже выпустило новую почтовую марку, на которой был изображен плезиозавр. Со времен Годзиллы ни один монстр не покорял Японию так прочно и надолго!

Прения об останках продолжали появляться в американской прессе, но с меньшей долей сенсационности.

26 июля 1977 года в «Нью-Йорк тайме» появилась заметка о том, что профессор Фуджио Ясуда, изначально поддерживающий версию о плезиозавре, признал, что первичные хроматологические тесты показали вид аминокислот, очень схожих с контрольным анализом, взятым у голубой акулы. Статья, появившаяся в «Нью-суик» 1 августа 1977 года, кратко прошлась по «чудовищу из Южного океана», не принимая точку зрения ни одной из сторон. Несколько месяцев спустя в журнале «Оушнс» появилась более подробная статья Джона Костера. Она явилась основой для многих последующих репортажей, некоторые из которых приукрашали или слишком упрощали различные аспекты всей этой истории. Сам Костер предполагал, что маленькие размеры головы животного, хорошо сформированный спиной хребет и отсутствие спинного плавника говорит не в пользу теории об акуле.

Противоречивые новости о найденной туше «плезиозавра» попали в поле зрения некоторых последовательных криптозоологов. Они вопрошали: как мы можем доверять геологам, если животное, которое считалось вымершим миллионы лет назад, может попасть в рыболовные сети?

Однако, если подтвердилась бы версия о плезиозавре, концепция эволюции осталась бы прежней. Ведь многие другие современные животные существовали во время мезозойской эры, например: крокодилы, ящерицы, змеи и различные рыбы. Большая часть этих животных присутствует среди ископаемых находок вплоть до сегодняшнего дня, но некоторые рыбы, такие, как, целакант и туатара, считались вымершими многие десятки миллионов лет, однако потом выяснилось, что они живут, немного эволюционировав, и в наше время.

Тем не менее обнаружение современного плезиозавра было бы потрясающим научным открытием, подтвердившим гипотезу о том, что гигантский «морской змей» — не давно вымершее животное или объект для баек моряков, а настоящее «живое ископаемое». Однако более тщательное изучение свидетельств опровергло версию о плезиозавре.

Уже упоминалось, что некоторые ученые с самого начала были убеждены, что это останки акулы; версия основывалась на их знании того, как происходит разложение гигантской акулы и схожих с ней крупных рыб.

Гигантская акула, Cetorhinus maximus, — вторая по величине рыба на планете (на первом месте китовая акула). Она может достигать более 10 метров в длину, находили представителей этого вида и 16 метров длиной. Однако этот гигант абсолютно безвреден для людей. Он питается только планктоном (большей частью мелкими рачками), проходящим сквозь его большие жаберные «сита», когда он медленно плывет под водой, открыв свою огромную пасть. При разложении туши гигантской акулы челюсти и непрочно закрепленные жабры в виде дуг отваливаются первыми, придавая останкам вид длинной шеи и маленькой головы. Весь хвост или его часть (особенно нижняя часть, у которой отсутствует поддержка позвоночника) и спинной плавник также могут отвалиться в районе грудного и тазового плавника, что и придает останкам форму, напоминающую плезиозавра. Некоторые называют такие останки «псевдоплезиозаврами», хотя можно назвать их и «пле-зиоакулами»…

По отчетам, собранным известным криптозоологом Бернаром Эйвельмансом, свыше десятка туш «морских змеев» в прошлом оказывались определенно или вероятно останками акул или, в большинстве случаев, гигантских акул. Среди таких останков (здесь перечислены далеко не все) — известный зверь из Стронсе с Оркнейских островов, Англия ( 1808 г .), останки, найденные в бухте Раритан, Нью-Джерси ( 1822 г .), туша, найденная на острове Гени, Британская Колумбия ( 1934 г .), и Керкевильское чудовище, найденное во Франции также в 1934 году. За ними последовали Хен-дайская туша с побережья Франции ( 1951 г .), туша из Южного Уэлльса ( 1959 г .) и еще две туши, найденные в 1961 году (Венди, Франция и Нортумберленд, Англия). В 1970 году другое предполагаемое «чудовище» вынесло на берег в Ситуэйт, штат Массачусетс. Говорили, что этот 12-метровый зверь очень напоминал плезиозавра, однако он также оказался разложившимися останками гигантской акулы. В 1976 году еще один предполагаемый морской змей выбросился на берег острова Блок. Было доказано, что это, по всей вероятности, тоже гигантская акула, которую окрестили «Блок-Несское чудовище».

Что интересно, гигантские акулы имеют определенное сходство с морским змеем, даже когда они живые. Очень часто они кормятся группами на небольшой глубине (отсюда и название на английском языке basking shark, basking — лежащая недалеко от поверхности), иногда выстраиваясь в два или более ряда. При этом спинной и хвостовой плавники могут быть на поверхности, что выглядит как многочисленные «горбы» и голова огромного морского чудовища.

Когда выходила статья журнала «Оушнс», ученые в Японии уже сформировали исследовательскую команду для более тщательного изучения дела «Зуйо-Мару». Копии снимков туши были посланы ученым в Токийский институт рыбного хозяйства, и его директор доктор Та-дайоши Сасаки предложил устроить симпозиум для совместного исследования собранного материала. Первые встречи прошли 1 и 9 сентября 1977 года, в них участвовали более десятка ученых, включая специалистов по биохимии, ихтиологии, палеонтологии, сравнительной анатомии и т. п. Участники встречи договорились не публиковать заключение до полного завершения работы.

В июле 1978 года сборник документов по результатам исследований ученых был опубликован в докладах франко-японского океанографического общества. Несмотря на разногласия по некоторым пунктам, большинство ученых высказались в пользу того, что это — останки сильно разложившейся акулы, вероятнее всего гигантской. Вот их аргументы.

ДАННЫЕ ПО ТКАНЯМ

Мозолистые волокна, взятые у туши, были жесткими, игольчатыми образованиями, загнутыми на обоих концах и имевшими полупрозрачный бело-коричневый оттенок. Данные свойства характерны для хрящевых волокон плавников акулы. Обнаружено, что волокна тканей туши и такие же волокна гигантской акулы «имеют поразительное сходство».

Приблизительный анализ на аминокислоты тканей туши показал результаты, сходные с подобными анализами эластоидина, взятыми у гигантской акулы. Эластоидин — это протеин, который можно найти только в организме акул и скатов (а не у рептилий или другой рыбы). Данные всех видов гистологических исследований говорят о том, что это животное было гигантской акулой или ее близкой родственницей.

АНАТОМИЯ

Рисунок туши демонстрировал шесть шейных позвонков. С точки же зрения японских ученых Обаты и Томоды, их было «примерно семь», что полностью совпадает с замеренными Яно длиной шеи ( 150 см ) и каждого позвонка ( 20 см ). Это также указывает на акул. Однако у плезиозавров и других морских рептилий не бывает 6 или 7 шейных позвонков. Даже у плезиозавров, которые часто именуются «короткошеими», по крайней мере 13 шейных позвонков, а у длинношеих и того больше.

В докладах указывалось, что голова животного напоминает черепашью. Это соответствует черепным останкам гигантской акулы, при описании которой упоминается черепашья голова. В отличие от этого, у плезиозавров более треугольные головы, совсем не напоминающие черепашьи.

Снимки и свидетели подтверждают наличие плавников, которые присутствуют у большинства рыб, включая и акул. Наоборот, плезиозавры имели костные фаланги, из которых состояли их плавники, что не было выявлено в туше.

На одном из снимков изображен спинной плавник. Большая часть рыб, включая акул, обладает спинным плавником, что нехарактерно для плезиозавров.

Длина ребер составляла 40 сантиметров, что слишком коротко для плезиозавров и других морских позвоночных, за исключением акул. Также неизвестно, точно ли Яно измерил ребра, которых не видно на фотографиях. Может быть, по ошибке он измерил жаберные дуги или мышечные желобки, приняв их за ребра.

Как видно по фотографиям, передние плавники придвинуты вправо к плечу, что придает туше сходство с акулами, а не плезиозаврами. Грудной пояс между передними плавниками на рисунках кажется сломанным, но по форме напоминает акулий.

Если бы останки принадлежали плезиозавру, тело навряд ли изогнулось бы таким образом, как изображено на снимках, так как кости этого животного были большими и плоскими. Брюшные кости плезиозавров должны были остаться при сохранении передних плавников, а этого в туше не заметно.

У плезиозавров кости всех конечностей находились в брюшной (нижней) части тела, поэтому, если животное было бы сгнившим плезиозавром, конечности, скорее всего, уже бы отвалились от туловища.

В данной стадии разложения плезиозавр наверняка бы сохранил верхние челюсти и зубы, но у найденной туши не было зубов. Однако гигантская акула легко теряет обе челюсти, и даже если и сохраняется верхняя челюсть, ее необычно маленькие зубки легко не заметить.

Пропорции тела весьма сходны с большой гигантской акулой, особенно с акулой, потерявшей свой хвост. Потеря хвоста почти очевидна, так как широкий хвост ломается в узком суставе во время разложения из-за ударов о волны. Это объясняет даже не конусообразный, а тупой конец хвоста на рисунке Яно. Кончик носа тоже, возможно, был утерян, что не повлияло бы значительно на длину тела и его пропорции. Если добавить хвост, то акула была бы 12, 5 метра при жизни, что очень много, но все же укладывается в рамки размеров гигантских акул — в конце концов, этот гигант, возможно, умер от глубокой старости.

Таким образом, анатомические данные в целом показывают, что это была акула, а не плезиозавр.

РАЗЛИЧНЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ

Представители японской рыбоперерабатывающей промышленности, которые часто имеют дело с тушами акул, идентифицировали животное на снимках Яно как акулу.

В сентябре 1977 в Немуре, Хоккайдо, выбросило на берег тушу, сразу же идентифицированную как гигантская акула. Она очень напоминала тушу с «Зуйо-Мару», которую обнаружили всего за пять месяцев до этого. Описывая сентябрьское приключение, морские биологи Омура и Камия писали: «У туши отсутствовали челюсти и жаберные дуги, а череп имел сходство с черепашьим… концы грудных и тазовых плавников отсутствовали, но все же имелись сами плавники. Результаты этого эксперимента, предпринятого природой, поддерживает взгляд о том, что туша с „Зуйо-Мару“ была гигантской акулой, потерявшей челюсти и жабры».

Подытоживая все данные, полученные в результате исследований, Хасегава и Уэйно заявляют: «Основываясь на полученных данных, мы убеждены, что это новозеландское животное не является „новой Несси“, чего ждал весь мир, а вероятнее всего, это останки, принадлежащие акуле очень больших размеров».

МНИМЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

Справедливости ради нужно поговорить о некоторых противоречиях в выводах ученых.

Говорили, что туша пахла мертвым морским млекопитающим, а не источала запаха аммиака, характерного для акульих туш. Однако неизвестно, все ли акулы источают запах аммиака при разложении и как долго такой запах присутствует. Те же авторы заметили, что отсутствие запаха аммиака могло иметь место вследствие значительной потери кожи и сильного разложения, так что аммиак смылся с останков. Известно, что даже при жизни гигантские акулы испускают крайне неприятный, характерный только для них запах, который мог перебить запах аммиака.

Белое, клейкое, похожее на жир вещество покрывало большую часть туши. Хотя Нирманн и некоторые другие считали, что это самое веское доказательство против версии об акуле, все-таки и этот факт совпадает с главной гипотезой. Гигантские акулы имеют большие отложения жира в некоторых мышцах и печени. Согласно некоторым источникам, летом они накапливают жир, необходимый для зимнего периода. Данное животное, вероятней всего, умерло в конце марта или в начале апреля, когда в Новой Зеландии конец лета. Более того, один из японских рабочих объяснил феномен формирования жировоска при разложении туш акул и других животных, вследствие чего новые жировые отложения могут выделяться во время разложения. Беловатое, пахнущее гнилью вязкое вещество, покрывавшее тушу, как раз говорило о формировании жировоска.

Снимки показывают наличие красноватой мышцы, которая, по предположениям Обаты и Томоды, указывает на четвероногое животное. Однако наличие красноватой мышцы говорит и о том, что это была акула. Акулы, как и другие рыбы, имеют как белые, так и красные мышцы. Красноватый оттенок также мог появиться вследствие осевшей крови.

Беспокойство некоторых авторов по поводу «маленькой головы» и «длинной шеи» сразу же улетучивается/как только разъясняется вопрос о процессе разложения акул. По поводу этого процесса Омура, Мошисуки и Камия заявляют: «…диспропорционально маленький череп и длинная тонкая шея могут образоваться вследствие потери челюстей и жаберных дуг в процессе разложения туши».

Обата и Томода также считают, что в отличие от акул, у которых ноздри находятся на нижней поверхности черепа, у туши дырки, которые, по словам Яно, были, «наверное, ноздри», находились на переднем крае черепа. Однако передняя часть структуры была утеряна.

Некоторые свидетели отрицали наличие спинного плавника. Однако отсутствие спинного плавника можно объяснить тем, что он сгнил и отвалился. Во-вторых, как уже упоминалось, на одном снимке все-таки есть что-то, похожее на спинной плавник, который не был замечен Яно. Омура, Мошисуки и Камия заявляют: «…при тщательном рассмотрении фотографии мы можем ясно различить основание спинного плавника, хотя он и слез с линии середины спины». Они отмечают, что этот отчасти сместившийся спинной плавник, очевидно, закрыл собой правый грудной плавник, из-за чего Яно описал последний как имеющий две пары мозолистых волокон.

Говорили, что голова была твердая, тогда как у акул нет костей, только хрящи. Однако хрящ в акульих черепах может быть достаточно твердым и плотным, а у особенно крупных акул скелет содержит большое количество кальция. Также при старении череп акулы твердеет и плотнеет. Размеры туши четко указывают на старого представителя вида.

ЧУДОВИЩА ЛЕГКО НЕ СДАЮТСЯ

Все научные доклады за 1978 год предоставляли неоспоримые доказательства в пользу того, что это была акула, и доводов против не приводилось. К сожалению, все доклады 1978 года почти не стали достоянием широкой читательской аудитории, в отличие от первых репортажей о «морском чудовище». Миф, увы, был создан и получил развитие…

РЕКОМЕНДАЦИИ БУДУЩИМ ОХОТНИКАМ ЗА ЧУДОВИЩАМИ

Перед тем как закончить наше повествование, дадим дружеский совет каждому, кто хочет встретиться с неизвестным морским животным в будущем. Хотя нам повезло, что Яно взял образцы ткани, но если бы он или другие на борту сохранили бы еще и голову животного или хотя бы позвонок (которые можно было бы поместить в ведро или другой контейнер, чтобы избежать заражения улова), мы бы сберегли кучу времени, не потребовалось бы таких усилий при исследованиях и не нужно бы было строить дополнительные теории. В большинстве случаев даже один элемент скелета позволяет ученым идентифицировать неопознанное животное.

Также нужно было сделать как можно больше снимков, в том числе и близкий план головы и других частей тела, а не несколько фото на расстоянии. То, что это все не было сделано, наводит на мысль, что команда даже не подозревала о том, что это мог быть плезиозавр, пока другие позднее не выдвинули эту идею. Как оказалось, нет сомнений в том, что они поймали разложившуюся акулу. Тем не менее, возможно, что океан в своих глубинах все еще прячет неопознанных животных. Как доказательство этому, за пять месяцев перед инцидентом с «Зуйо-Мару» военно-морское исследовательское судно около Гавайев случайно налетело на странную акулу 4 — 5 метров длины. У этой рыбины была необычайно большая голова и широкие, тарелкообразные челюсти, из-за чего ее вскоре прозвали «мегапасть». Ее челюсти были наполнены сотнями мелких зубов и открывались сверху, а не снизу, как у большинства акул. Что еще более странно, внутри ее рот отсвечивал серебристым светом. Очевидно, «мегапасть» использует свою светящуюся пасть для привлечения мелких ракообразных при кормлении на большой глубине, куда почти не проникает солнечный свет. Потом странную рыбину окрестили научным именем Megachasma pelagios и определили как представителя нового вида, рода и семейства акул. По случайному совпадению «мегапасть» теперь считается близким родственником гигантской акулы…