По ту сторону снов

Книга пятая Те, кто падает

За два дня до семнадцатого дня рождения Кайсандры с ночного неба упало пылающее нечто. Она сидела у окна своей спальни на верхнем этаже дома с распухшими красными глазами после очередного приступа плача. Скандал с матерью был грандиозным даже по их меркам, он начался с утра и продолжался весь день. Дряхлые мод-гномы, которые помогали на ферме, тихо захныкали и забились под обеденный стол, прикрывая головы руками, когда воздух наполнился криками, оскорблениями, угрозами и обвинениями, а телепатические эмоции взорвались в эфире, подобно фейерверку.

– Ненавижу тебя! Ты худшая мать в мире! Да чтоб ты сдохла!

Ни одно из оскорблений не достигло цели. Равно как просьбы и демонстрация страданий. Серара, ее мать, была слишком опытна на этом поле боя. На гнев Кайсандры она отвечала презрением и яростью. С обеих сторон посыпались угрозы. Во врага полетела посуда – то, что от нее еще осталось. Иногда тарелку запускала рука, но чаще – текин, почти невольно, рефлекторно, когда мысль претворяется в дело без тормозов.

К вечеру страсти так накалились, что Серара с неизбежностью взялась за свою трубку с нарником. После этого спор стал выглядеть бредовым, ибо наркотик то усиливал, то успокаивал мысли женщины случайным образом. То она всхлипывала и стонала «прости, прости, прости», то глаза ее вспыхивали маниакальной ненавистью, и она дрожащей рукой хваталась за нож, когда Кайсандра выплескивала на нее очередной поток обвинений. Когда солнце зашло и приютившая ферму Блэр долина погрузилась в сумерки, обессиленная и убитая горем Кайсандра побежала наверх и захлопнула дверь своей спальни, а потом еще подперла ее старым комодом. Мать и дочь еще минут десять кричали друг на друга через дверь, прежде чем Серара спустилась вниз по лестнице за следующей трубкой. Кайсандра зашлась плачем, а ее мать рухнула в очередную ночь безумных нарнических снов. Экстравзгляд показал Кайсандре бесчувственное тело Серары, растянувшейся поперек дивана в гостиной. Время от времени женщина дергалась и издавала нечленораздельные звуки, когда наркотик вызывал новую галлюцинацию в ее мозгу. Затем она снова расслаблялась и оглашала комнату сопением и храпом спящего человека. Опустевшая холодная трубка выпала из ее руки на голые доски пола. К страданиям Кайсандры добавился голод. Она не ела с самого завтрака, а позавтракала яблоками и стаканом молока. Но она решила, что не станет спускаться на кухню. Хотя мать теперь совершенно точно не проснется до утра, Кайсандрой двигало чистое упрямство – как и всю ее жизнь.

«Девочка моя, у тебя не характер, а чистый Уракус», – говорил отец, наполовину сердясь, наполовину восхищаясь ею, когда Кайсандра отказывалась идти на попятный или извиняться, что бы она ни натворила. Но это было много лет назад, до того как отец ушел с ополчением Адеонского округа – участвовать в зачистке территории после Падения. Восемь лет назад. И он до сих пор не вернулся. Кайсандра все еще продолжала его ждать. Она не сдавалась. Один из первых ее ужасных скандалов с Серарой произошел из-за того, что мать стала избавляться от одежды отца. Примерно в то же время Серара начала курить нарник, пытаясь скрыть собственное горе и облегчить трудную долю женщины, вынужденной заниматься фермой в одиночку. Трудности только усугублялись год от года, поля больше не возделывались, моды одряхлели, а постройки начали разрушаться.

После восьми лет без отца семья худо-бедно справлялась с огородом, держала пару свиней, старую корову, которая пока еще давала молоко, и кур в курятнике, куда регулярно забирались бусалоры. Случались дни, когда у них и еды толком не было.

Вот почему Кайсандру принуждали выйти замуж за Акстена через два дня, как только ей исполнится семнадцать лет и брак станет законным (с разрешения родителей). Серара не просто дала разрешение; она охотно пошла на сделку с приданым, предложенную мерзким семейством Акстена. Все было довольно просто. В обмен на ферму Блэр (и Кайсандру) Серара получит три собственные комнаты в городе, над одним из принадлежащих семейству магазинов, где продавалась одежда. У нее будет легкая работа за прилавком, и она наконец избавится от своего многолетнего кошмара – унаследованной фермы. В самые худшие моменты она кричала Кайсандре, что без дрянной дочери и дерьмовой фермы, которые висят у нее на шее, она еще сможет найти себе порядочного мужчину. Однажды в ответ на это Кайсандра швырнула в мать последний оставшийся у них фарфоровый кувшин.

Итак, той ясной ночью заплаканная Кайсандра смотрела в окно на великолепные туманности, чье размытое сияние озаряло Бездну. Но их замечательные замысловатые формы и светящиеся краски не восхищали ее. Она просто смотрела на них, стараясь не думать о Джу, потребовавшей к себе душу ее отца. Она чередовала это со злобным рычанием при мысли о том, как Уракус заберет ее мать и Акстена, а также остальную часть его уродской семейки, включая их матриарха, Мамашу Улвен, которую Кайсандра втайне побаивалась.

Сегодня Уракус ярко светился высоко в ночном небе, его зловещие карминовые вихри в окружении изорванных янтарных вуалей заворачивались внутрь, в разрыв пустоты в его центре, похожий на свежую рану в пространстве. «Плохое предзнаменование, – горько подумала она. – Вот такой дерьмовой будет моя жизнь». Что-то двигалось поперек ужасной туманности. Пятно янтарного света, несущееся с северо-запада. И оно становилось все ярче.

Кайсандра уставилась на него. Сперва озадаченно. Она никогда не видела такой туманности. И вообще не слышала о том, чтобы туманности двигались. Пятно стало вытягиваться, а за ним тянулась тонкая идеально прямая линия розоватой фосфоресцирующей дымки.

«Это не туманность!»

В небе Бьенвенидо двигаются только две вещи. Либо небесные властители снисходят, чтобы украсить планету своим потрясающим присутствием, либо…

– П-па… паданец! – в ужасе закричала она.

Кричать было совершенно бессмысленно. Серара оставалась погруженной в глубокий наркотический сон, а мод-гномы все еще прятались под столом.

Кайсандра продолжала наблюдать за светящимся призраком. Теперь он стал намного ярче. Он приближался, направляясь практически прямо на ферму Блэр. Второй столь же бессмысленный предупредительный крик умер на ее губах. Яйца паданцев падали сверху вниз – по крайней мере, она всегда так считала. И они были темными. Ничего похожего на эту штуку.

Новый вид паданцев?

Любопытство преодолело ее первоначальный всплеск страха. Светящийся объект менялся. Его сияние стало слабее, когда он оказался над долиной, но пятно оранжевого света расширилось. Он был все ближе к фермерскому дому. Кайсандра поняла, что он большой – намного, намного больше, чем любое яйцо паданца. Странный мерцающий хвост люминесцентного воздуха позади него стал уменьшаться и рассеиваться по сторонам, словно дым.

Кайсандра едва успела повернуть голову, когда блестящая штуковина пронеслась над их домом с ревом, почти столь же громким, как грохот грома. Ей удалось заметить форму объекта: гигантское яйцо корпуса с жесткими изогнутыми треугольными крыльями. Будто корабельный плотник попытался построить летающую лодку. Последние восемь лет Кайсандра методично осваивала огромное собрание отцовских книг (еще одно яблоко раздора с матерью), но не могла вспомнить ничего подобного ни в одном из руководств и отчетов, опубликованных Исследовательским институтом паданцев.

Невозможная штука пролетела над рекой, стремительно снижаясь. Свечение объекта исчезло, когда он достиг верхушек деревьев. Только извивающиеся потоки радужного воздуха служили призрачными указателями его пути. Они развеялись совсем, когда до фермы дошел далекий грохот – какофония шума и треска ломающихся от удара деревьев. И все стало по-прежнему. Ночное небо было чистым, туманности мерцали, как обычно. Ничего там не двигалось.

Кайсандра уставилась на лес по ту сторону реки. Но деревья стояли непроницаемой стеной – путаница стволов и веток, переплетенных цепкими лианами. Ее экстравзгляд, конечно, не мог дотянуться так далеко.

«Что мне делать? Бежать?»

Наверняка это паданец. Огромный. Корпус лодки-птицы был размером с их дом. Она даже не могла вообразить, какие ужасы обрушатся на их округ. «Даже хуже, чем выйти замуж за Акстена».

У Кайсандры не хватило духа выйти из дома – спуститься к реке и посмотреть, что же врезалось в деревья. Бежать в город она тоже не осмелилась, ведь ей бы пришлось бросить мать, а она не сможет так поступить (с удивлением поняла девушка). Заставить мод-гномов помочь ей дотащить обкурившуюся нарником мать до подводы, а потом запрячь в нее последнюю оставшуюся у них мод-лошадь – это займет целую вечность. Паданцы доберутся до них раньше, чем она выедет на дорогу.

Закон обязывал каждую ферму иметь огненный маяк, предупреждающий о паданцах, – подготовленные для костра дрова, которые можно зажечь в любой момент, чтобы пламя сигнализировало всем на многие мили вокруг о Падении яйца. Ее отец построил маяк сразу за оградой фермы – искусно сложил на возвышении пирамиду из сухих бревен высотой более четырех метров и устроил свободный доступ воздуху, позволяющий тому быстро раздувать пламя.

Это было до того, как отец ушел, и с тех пор ливни много лет поливали дрова. Плесень и грибок съели когда-то крепкую древесину и превратили ее в осыпающуюся труху в плетеной сетке вездесущих лиан.

«Так или иначе, там уже нечему гореть», – подумала Кайсандра.

Она снова посмотрела на темную массу леса за рекой. По-прежнему ничего нигде не двигалось. Она отправила мод-гномам телепатический приказ доставить ей дробовик, который хранился в шкафу на первом этаже. Ну и заодно велела им принести остаток хлеба с кухни. И молока тоже.

Задобрив голодный желудок и положив ружье рядом с собой – холод и тяжесть металла действовали успокаивающе, – Кайсандра устроилась поудобнее, готовясь нести свою бессонную вахту.

– Проснись, ты, лентяйка!

Кайсандру немилосердно встряхнули. Она открыла глаза и увидела мать в дверях ее спальни. Та с тревожным выражением худого, морщинистого лица держала дробовик. На дворе было светло – утро, причем уже не раннее, насколько девушка могла судить.

– И что ты собиралась с этим делать? – спросила Серара, крепче сжав ружье и потрясая им. – Пристрелить меня во сне?

– Я видела кое-что, – заявила Кайсандра в свое оправдание.

Она повернулась посмотреть в окно. Лес на другом берегу реки был почти таким же темным в утреннем солнце, как и в полночь. Ни намека на угрозу. Из-за деревьев не вышла маршем армия вторжения страшных паданцев. Никаких огромных штук, летающих над головами.

– Что видела? – усмехнулась ее мать.

Опять тот самый тон, он всегда заставлял Кайсандру рефлекторно втягивать голову в плечи. Раздражение. Презрение.

– Я не знаю, что это было.

Она пыталась подобрать слова – объяснить матери, свидетельницей какого ночного происшествия она стала.

– Давай собирайся. Джулиус уже приехал.

– Что?

Кайсандра ненавидела Джулиуса. Он был одним из братьев Акстена, еще большим чурбаном, чем назначенный ей жених. Мамаша Улвен держала его управляющим одной из скотобоен в Адеоне – еще один семейный бизнес, которым она рулила уверенной рукой.

– А зачем он приехал? – удивилась Кайсандра.

– Наверное, я тебя в детстве слишком часто роняла головой вниз. Ты завтра выходишь замуж, забыла? И наша жизнь станет лучше.

– Я не выйду замуж! – прорычала Кайсандра. – Только не за этого урода!

– А теперь слушай меня, и слушай хорошенечко, неблагодарная маленькая дрянь. Мы должны Мамаше Улвен много денег. Как по-твоему, на что мы с тобой жили в последние годы? Ферма ничего не стоит, если никто не работает на земле. А у меня не хватало на это сил, я должна была смотреть за тобой, ты же носилась целыми днями, точно дикий бусалор.

Гнев Кайсандры весь ушел в потрясение.

– Мы должны Мамаше Улвен?

Она просто не могла в это поверить. Надо быть сумасшедшим, чтобы взять в долг у Мамаши Улвен. Общеизвестный факт! Проценты набегали, сумма росла, выплатить долг становилось невозможно – а сыновья, внуки и племянники Мамаши очень дотошно и решительно вытрясали деньги из должников.

– Почему это? – У Кайсандры проснулись подозрения. – Какие вещи ты покупала? Мы выращивали достаточно еды, чтобы себя прокормить. Всегда.

– Для хозяйства нужно много вещей, которые не растут на деревьях. А твой отец тратил каждую заработанную нами монету на свои дурацкие книги, вместо того чтобы вложить их в дело. Давай сложи свою сумку и соберись сама. Мы с Джулиусом вытащим тебя отсюда силой, если понадобится. Не сомневайся.

– Нарник! – вскричала Кайсандра в ужасе. – Ты покупала у нее свой проклятый нарник, да?

– Не смей меня судить! – закричала в ответ Серара. – Ты не знаешь, как я страдала, с тех пор как твой отец ушел.

– Он вернется.

– Его на хрен съели паданцы, дура! Когда ты уже это поймешь своей дурацкой головой, набитой бессмысленными мечтами? Он умер! Он не вернется. Никогда не вернется. Его душа была даже недостаточно сильна, чтобы навестить нас после смерти. Не настолько уж он тебя любил. Ну, ясно теперь?

Кайсандра бессвязно закричала на свою дьявольскую мучительницу. Ее текин схватил пустую бутылку из-под молока и швырнул ее вперед, прямо в голову матери. Серара развернула ружье и нажала на спусковой крючок – и пропустила удар бутылкой.

Дробовик пробил дыру в потолке. Доски взорвались длинными щепками. Панцирь Кайсандры был не настолько прочен, чтобы их отразить. Она развернулась на месте, ныряя в укрытие. Две острые деревянные щепки чиркнули ей по ребрам, порвали платье и обожгли порезами кожу.

В первый момент больно не было. Кайсандра ошеломленно уставилась на порванное платье. Кровь стала расползаться по ткани. У Серары зияла ужасная окровавленная рана на лбу – там, где ее ударило бутылкой. Женщина машинально потрогала лоб, в ужасе глядя на раны Кайсандры, словно не в силах поверить своим глазам. Они долго молча смотрели друг на друга.

– Вымойся и обработай порезы, – наконец сухо сказала Серара, – чтобы не загноились. Я соберу наши вещи и отнесу в подводу.

Она повернулась и бросилась прочь. Кайсандра услышала, как мать всхлипывает, спускаясь по лестнице.

А что еще оставалось делать?

Обычно Кайсандре нравилось приезжать в Адеон. Всегда приятно вырваться с фермы и оказаться в городе с его большими основательными зданиями, оживленными доками и шумными улицами. Трущобы на окраинах были невелики и не вызывали у нее беспокойства. Но на сей раз, когда подвода въехала в город, Кайсандра желала ему разрушения и смерти. Она проклинала жителей Адеона. Каждый, кто видел подводу (и тотчас же отворачивался), знал, что девушку привезли в ратушу как расплату за долги Мамаше Улвен. Никто из горожан не выразил протест. Они даже не посмели выказать ей сочувствие.

Когда подвода добралась до центра, где улицы были вымощены, она перестала так сильно подскакивать на ухабах. Кайсандра провела большую часть поездки, морщась от каждого толчка. Но боль от воткнувшихся в нее щепок не шла ни в какое сравнение с душевной болью. Подвода пересекла перекресток. Одна из улиц вела к центральной площади, где возвышалась ратуша с ярко-красными кирпичными стенами и окнами в белых каменных переплетах – на целых два этажа выше всех остальных зданий. Ратуша, куда ее завтра отвезут и обрекут на жизнь, полную страданий. Если у них получится. Она чертовски хорошо знала, что окружной регистратор ей не поможет. Церемония совершится вне зависимости от того, сколько раз она скажет «нет».

– Ты продала меня, как шлюху, – сказала она матери с каменным выражением лица. – Можешь гордиться.

– Послушай-ка, – сказал Джулиус с передней части подводы, откуда он управлял мод-лошадью, отдавая телепатические команды, – тебе неплохо бы проявить уважение, когда ты разговариваешь со своей матерью. И к Мамаше Улвен тоже обращайся с почтением. Она делает тебе одолжение.

Кайсандра впилась взглядом в спину жирного болвана. Швы его рубашки в красную и черную клетку чуть не лопались, так она натянулась на толстых складках грузного тела. Она позволила всей своей ненависти просочиться через панцирь.

– Ты умрешь, – торжествующе сказала она. – Ты умрешь, обгадившись в штаны, а душа твоя будет вопить и корчиться, когда ее пожрет Уракус. И я хочу, чтобы ты знал прямо сейчас: это я сделала, я!

Она решила не рассказывать никому об огромном новом паданце в лесу за фермой. Они не заслужили предупреждения – весь город и его пассивные покорные жители. Пусть паданцы съедят их, раз они отдали власть над собой Мамаше Улвен с семейкой, которые хуже любого гнезда паданцев.

А потом, когда паданцы сожрут их всех, придут полки и выжгут все это вонючее место до основания. И даже могилы не останется, чтобы похоронить груды обглоданных костей.

«И хорошо!»

– Уракус, вот же грязноротая, – проворчал Джулиус.

– Чтоб ты не смела так разговаривать со своим мужем! – сказала Серара. – Жена так не поступает.

– Я не буду его женой. Я буду его шлюхой. Ты меня продала, мамочка.

– Заткнись! – заорала Серара.

Они подъехали к отелю «Хевлин» на улице Любал. Низкие темные тучи неслись по небу. Кайсандра знала эту погоду: сейчас зарядит дождь на большую часть дня. Она с отвращением посмотрела на отель. Широко раскинувшееся здание, выкрашенное в белый цвет и неоднократно достраивавшееся. Широкий трехэтажный фасад скрывал лабиринт разнородных построек; здание даже слилось с парой других домов, поглотив их. Именно здесь обитала Мамаша Улвен. Отсюда она правила своими многочисленными законными предприятиями и еще более широкой сетью незаконных видов деятельности.

– Вылезай, – сказал Джулиус.

Он подхватил текином ее сумку с задней части подводы.

Кайсандра подумала было отказаться, но она чувствовала в вестибюле нескольких громил Мамаши. Здоровяки, которым пофиг, кто перед ними – мужик или девушка; они сплюнут на пол и затащат ее в здание, сколько бы она ни кричала и ни сопротивлялась. И ни один из прекрасных жителей Адеона пальцем не шевельнет, чтобы ей помочь. Поэтому она злобно улыбнулась Джулиусу.

– Ты будешь орать, пока не сдохнешь, – сказала она с видом победителя, выбираясь из подводы. – Я тебе обещаю.

– Ну ты и язва, – хмуро пробурчал он и телепнул мод-лошадь, приказывая двигаться с места.

Кайсандра смотрела вслед уезжающей подводе. Мать даже не оглянулась на нее, отправляясь в обещанную новую жизнь над магазином одежды.

– Добро пожаловать, – раздался голос у нее за спиной.

Кайсандра подпрыгнула. Полог женщины был таким прочным, что Кайсандра не заметила ее ни в вестибюле, ни даже когда та вышла из отеля. Высокая, на голову выше Кайсандры, Мамаша Улвен отнюдь не казалась такой грузной, как все ее сыновья. Стильный льняной деловой костюм кремового цвета и блестящие черные туфли, странный стеганый плащ, накинутый на широкие плечи и удерживаемый золотой цепью, – такую вычурную одежду Кайсандра могла представить только на столичных модницах-аристократках. Аккуратная укладка подстриженных темно-рыжих волос Мамаши создавала впечатление, будто ей лет сорок, хотя все знали: Мамаше ближе к семидесяти. Минимум украшений: всего несколько колец и тонкое колье с бриллиантами. Кайсандра недовольно посмотрела на нее, заправляя грязные пряди волос за ухо и остро чувствуя, какое изношенное платье надето на ней. Мамаша Улвен была такой элегантной в сравнении с ней. Самая утонченная женщина Адеона.

– Я этого не сделаю, – выпалила Кайсандра.

Мамаша Улвен приподняла бровь.

– Чего именно, моя дорогая?

Даже голос ее, такой ровный и холодный, был пугающим.

– Не выйду за Акстена. Забирайте ферму, черт с вами, но я не стану его женой.

– Да неужели? – Мамаша указала на здание. – Пойдем в дом. Или мне приказать, чтобы тебя отнесли?

Она повернулась и стала подниматься по ступеням невысокого каменного крыльца, ведущего к лакированным дверям.

Кайсандра подумала даже развернуться и бежать, но снова усомнилась, что ей позволят убежать далеко. Она двинулась следом за ужасной женщиной.

– Сумку не забудь, – сказала Мамаша.

В вестибюле после улицы показалось темно. Богатые бордовые с золотом обои словно бы мерцали в желтом свете масляных ламп. Диваны и стулья были обиты пышным бархатом. Впечатление било по всем чувствам входящего, сообщая, что амбиции отеля «Хевлин» простираются далеко за пределы провинциального Адеона.

Мамаша ожидала ее вместе с еще одной женщиной. Та была одета экстравагантно и ярко, с большим количеством черного кружева. Вырез у ее платья тянулся аж до пупа, демонстрируя всю грудь и еще немного. Кайсандра старалась не пялиться на нее, но было совершенно очевидно, чем та занималась.

– Это Мадлен, – сказала Мамаша. – Она мадам «Хевлина».

– Привет, детка, – подмигнула ей Мадлен.

Кайсандра нацепила свое лучшее воинственное выражение, не понимая, что происходит.

– Итак, – сказала Мамаша, – у тебя есть выбор, Кайсандра. Либо согласишься работать под началом Мадлен и станешь популярна – такая милая свежая девушка. Сначала поддержим тебя нарником, а потом привыкнешь и без него справишься. Либо выйдешь за Акстена и станешь вести нормальную жизнь. У тебя будут деньги, комфорт и дети. И поверь мне, я хорошо защищаю своих внуков. Никто не посмеет обидеть тебя или проявить неуважение, и Акстен тоже.

– И в чем разница между этими вариантами? – саркастически усмехнулась Кайсандра. Ей даже удалось посмотреть на Мамашу, не дрогнув.

Мамаша хмыкнула.

– Кажется, Акстену придется нелегко.

Кайсандра откинула голову назад, вызывающе глядя на Мамашу Улвен. «Я могу себе позволить быть смелой, потому что ты умрешь через неделю. Тебя съедят заживо. Если выйдет, я постараюсь донести до тебя: это моих рук дело».

С небольшой вспышкой неуверенности из-за неожиданного сопротивления Мамаша повернулась к Мадлен.

– Забери ее наверх и отмой, ради Джу. Она выглядит так, будто ее выволокли из речной грязи. В день своей свадьбы любая девушка должна выглядеть великолепно, а особенно моя будущая невестка.

Кайсандра позволила Мадлен увести себя наверх. Ей дали один из самых больших номеров для гостей, с собственной ванной комнатой. Котел на ферме, вмонтированный в кухонную плиту, уже несколько лет не работал как надо. Кайсандра с виноватым вожделением посмотрела на эмалированную ванну, в которую из крана щедро лилась горячая вода. Мадлен добавила мыло и ароматическую соль, отчего в воздухе повис изумительный аромат лаванды. Вода скрылась под толстым слоем пушистой пены.

– Наслаждайся, – сказала Мадлен, выходя из ванной. – Я бы тебе посоветовала отмокнуть с полчасика. Честно, детка, тебе надо лучше относиться к своей коже. Когда вымоешься, займемся волосами. Это потребует времени.

Когда дверь за ней закрылась, Кайсандра повернула замок «Исдом», а затем раскрыла плотный полог, что было вполне резонно для девушки, раздевающейся в большом доме, где есть другие люди. Похоже, ничей экстравзгляд не пытался за ней подсматривать.

Кайсандра сняла юбку. Под ней обнаружились прочные джинсовые шорты до колен. За юбкой последовала блузка в оборочках. Футболка, надетая под низ, была одной из отцовских, которую девушка не позволила матери выбросить; мешковато, но сойдет. Не слишком обычная одежда для подростка, но в этом городе никому ни до чего нет дела. А доки находятся всего в четверти мили отсюда. У нее есть пять серебряных шиллингов. Более чем достаточно, чтобы заплатить за проезд на какой-нибудь лодке. Кайсандре было все равно куда плыть, лишь бы подальше от Адеона.

Окно ванной комнаты открылось достаточно легко. Она перекинула ногу через подоконник. Расстояние до земли немаленькое – шесть метров, зато водосточная труба всего в метре от окна. Кайсандра ухватилась за трубу и стала сползать вниз, в переулок.

Ей оставалось всего пару метров до земли, когда окно наверху захлопнулось. Она глянула вверх. Ладно, это уже неважно. Затем полог в дверном проеме внизу исчез. Трое людей Мамаши ждали ее. Их совместный текин сдернул ее с водосточной трубы. Кайсандра больно ударилась об землю и вскрикнула.

«Ты так предсказуема», – насмешливо телепнула ей Мамаша.

– Верните ее обратно, мальчики.

Кайсандра закричала, когда они приблизились, но ничего не могла поделать. Здоровенным и сильным мужчинам было без разницы, сколько там она извивалась, пиналась и вопила. Они подхватили девушку и держали так крепко, что наверняка на руках и ногах останутся синяки…

Ее бесцеремонно доставили в комнаты. Мадлен ждала с маленькой бутылочкой в руке.

– Придержите ее.

Кайсандра вырывалась изо всех сил. Никакого толку. Ее бросили на пол и обездвижили, удерживая руками и текинами. Мадлен зажала ей нос. Чей-то текин оказался у нее во рту, он расширялся, словно надувной шарик, очень колючий шарик. Он заставил ее раздвинуть челюсти.

«Вы все умрете! Это я сделала!» – яростно телепнула она им всем.

Они только смеялись, глядя, как горлышко бутылки просовывается между ее зубов. Жидкость с бульканьем потекла в рот. Кайсандра старалась не глотать, но это было невозможно. Горькая жидкость стекала ей в горло. Мадлен убрала бутылку.

Через минуту мужчины отпустили ее. Кайсандра поднялась на ноги; это оказалось сложно.

– Что это было? – спросила она.

Или попыталась спросить. Ее слова звучали странно невнятно. Ноги ее подкосились. Мадлен схватила ее, не давая упасть.

– С-сука… Ч‑что?..

Казалось, мир растворяется в наплыве дивно прекрасных красок – таких прекрасных, что она счастливо залепетала, приветствуя их. Разноцветные пятна стали вращаться, вызывая у нее головокружение.

– Мне нужно сесть.

– Еще бы, – произнес голос Мадлен где-то вдалеке.

Раздался странный звук, будто рвалась ткань. Чудесно прохладный воздух шелком заскользил по ее голой коже. Кайсандра улыбнулась ощущению. Затем нахмурилась. Все происходящее неправильно; она не должна наслаждаться этим. Она нахмурилась сильнее, по воздуху пронеслись фиолетовые волны. Мадлен наклонилась над ней. Вода в ванне согрела ее кожу. Пузыри мыльной пены ожили. Они стали лопаться, и из каждого появлялся крошечный паданец. Кайсандра закричала, когда они набросились на ее тело, щелкая миниатюрными зубами.

– …Берете ли вы эту добрую женщину в жены, чтобы любить и лелеять всю свою смертную жизнь, а затем вместе с ней отправиться в любящие объятия Джу?

– Да.

Кайсандра медленно моргнула. Она едва удерживалась на ногах. Все было таким бессмысленным уже… ну, какое-то время. Вселенная сделалась странной и размытой, иногда теплой и приятной, иногда резкой и ужасающей, и девушка все кричала и кричала. Они заставляли ее глотать горькую жидкость. Девушка подолгу мерзла, ее трясло. Она дремала, или ей казалось, что она дремлет, а может, та дрема выползла из ночи и забралась ей в голову, желая остаться там навсегда.

А теперь откуда-то возникло платье. Белое платье со смешной пышной юбкой и золотыми шелковыми бантами. И фата. «Так это фата перед глазами мешает мне смотреть? Из-за нее все выглядит так странно?»

– Кайсандра, берешь ли ты этого доброго человека в мужья, чтобы безоговорочно любить всю свою смертную жизнь, а затем вместе с ним отправиться в любящие объятия Джу?

– Скажи «да», – подсказал мужчина.

Покачиваясь, Кайсандра уставилась на мужчину, который стоял рядом с ней и держал ее за руку.

– Ты вообще кто такой, придурок? – ляпнула она.

Несмотря на наркотик, от которого гудела горячая кровь, до нее дошло, что перед ней не Акстен. Не такой старый, не настолько толстый, и вообще у стоявшего рядом были светлые волосы. Его зеленые глаза с ожиданием смотрели на нее.

– Просто скажи «да», – сказал он с таким сочувствием и добротой, что слезы вдруг навернулись ей на глаза. Никто не смотрел на нее так. «С тех пор, как папа…»

Мысли (кажется, они были не вполне ее собственными) родили слово, которое оставалось просто протолкнуть сквозь губы.

– Да.

– Я объявляю вас мужем и женой отныне и навсегда. Да благословит Джу ваши бессмертные души.

Кайсандра начала смеяться.

– Вы все умрете.

– Можете поцеловать жену.

Мужчина коротко обнял ее и похлопал по спине. Поверх его плеча она увидела Мамашу Улвен, Акстена, Джулиуса, Мадлен и еще двоих сыновей Мамаши со своими женами. Все они выстроились в ряд под стенкой регистрационного зала ратуши, молча, с пустыми лицами. Смех Кайсандры стал истерическим. «Да! Значит, вы уже умерли? Вы мертвы! Они до вас добрались. Вас съели! Вы – это не вы, никто из вас. А все я! Я никому не сказала, что оно приземлилось, понятно? Я не сказала. Я сделала это с вами со всеми». Она дико расхохоталась. «Сегодня взаправду самый счастливый день моей жизни».

– Вот моя девочка, – сказал мужчина, державший ее в объятиях. Мужчина, за которым она была замужем.

Ее ноги стали подгибаться.

– Теперь ты съешь и меня?

– Нет. Нам пора домой, Кайсандра.

«Благая Джу!»

Она упала в обморок.

На потолке ее спальни были новые доски. Четыре новенькие доски, аккуратно обрезанные, составляли квадрат со стороной меньше метра. Кайсандра нахмурилась, не понимая, зачем они там. «Выстрел из дробовика». Память вернулась к ней, хлынула волной. Приезд Джулиуса. Ужасный скандал с матерью. Ружье. Мамаша Улвен. Попытка сбежать через окно ванной комнаты «Хевлина». Наркотик, льющийся в горло. Свадьба. Мужчина со светлыми волосами!

Она ахнула и села в кровати. На ней все еще было свадебное платье, хотя кто-то снял верхнюю юбку, оставив нижнюю – сплошь оборки до колен. Какой глупый вид.

Прекрасно понимая, что на нее все еще действует наркотик, Кайсандра попыталась встать. Странно – ни головокружения, ни дрожи в ногах и руках. Правду сказать, она чувствовала себя удивительно отдохнувшей, с ясной головой, будто отлично выспалась – лучше, чем когда-либо в своей жизни. И ей очень, очень хотелось есть. В довершение всего ее желудок забурчал, подобно плохой сантехнике, потому что по дому разносился невероятно аппетитный запах жарящегося бекона.

Кайсандра сделала шаг к двери. Остановилась. Осмотрелась как следует. Ее спальня оказалась не просто убрана – она была безупречно чиста. И простыни на кровати лежали чистые. Новые простыни! Девушка осторожно потрогала ткань, удивляясь ее мягкости. На спинке стула висело платье. Не ее платье; она никогда не видела его прежде. Из красивого темно-синего хлопка, с квадратным вырезом – совершенно новое и, с виду, точно ее размера. Чистое нижнее белье было аккуратно сложено на стуле. Рядом стояла пара хороших темно-коричневых ботильонов.

«Что за дерьмо?»

Внутренний балкон второго этажа поражал чистотой. Мебель отполирована. Стекла в окнах совершенно прозрачные; кто-то смыл грязь и плесень.

Она спустилась вниз. Тот человек находился на кухне – мужчина с лохматыми светлыми волосами и зелеными глазами. Довольно симпатичный, лет двадцати шести – двадцати восьми на вид. На нем были простая белая рубашка и зеленые брюки из плотной хлопчатобумажной ткани. Когда она вошла, он ей улыбнулся… по-хорошему улыбнулся.

– Привет, – сказал он. – Ты, наверное, сильно потрясена. Не переживай, ты отлично справляешься. Садись, сейчас будет завтрак. Ты наверняка голодна. Я дал тебе успокоительное, чтобы ты хорошенько выспалась после наркотиков, которыми они тебя накачали.

– Чего-о?..

– Все хорошо. Садись. Я не причиню тебе вреда. Обещаю. В конце концов, я твой муж. – Он улыбнулся. – Позволь официально представиться: меня зовут Найджел.

Он протянул руку.

Кайсандра уставилась на его руку, боясь расплакаться от нахлынувших эмоций.

– Ну, прошу тебя. Я правда не сделаю тебе ничего плохого. Конечно, наше знакомство началось… странно. Но я хочу, чтобы мы стали друзьями. А теперь ешь – это поможет.

Кайсандра тяжело опустилась на стул – старый кухонный стул, непривычно чистый, как и стол. Мужчина взял тарелку с теплой поверхности плиты. И да, печь оказалась полностью отремонтирована, а железо отдраено щеткой до тусклого блеска. За решетчатой дверцей внизу ярко горел огонь. «Неужели у нас снова есть горячая вода?» Кайсандра усилила свой панцирь, не желая допускать Найджела в свои мысли. Его собственный панцирь был невероятно прочным, она таких еще не встречала.

На тарелке (новой) дымился жареный бекон, а рядом с ним – яичница-болтунья на тосте, густо намазанном маслом, жареные фолберри в густом томатном соусе, колбаски и…

– Что это? – выпалила Кайсандра.

– Деруны. Картошка, просто… ну, вот так приготовленная. Натертая на терке и пожаренная. Ты попробуй. Я не обижусь, если тебе не понравится.

Найджел улыбнулся с надеждой.

Чересчур аппетитный запах словно говорил: «Съешь здесь все!» – и живот девушки отозвался громким урчанием. Кайсандра попробовала яичницу-болтунью. Она понятия не имела, что яичница может быть такой нежной.

– Чай, кофе или апельсиновый сок? – спросил Найджел.

– Чай, пожалуйста.

Один из мод-гномов фермы поставил перед ней чашку. Он тоже был ухоженным, его короткая шерстка вымыта и расчесана щеткой.

– Что случилось? – выдавила Кайсандра. – Я ничего не понимаю.

– Короткая версия, – сказал Найджел. – Я недавно приехал. Я хочу жить в отдаленном месте, где меня не будут беспокоить, и ферма Блэр идеально соответствует моим требованиям. Я довольно богат. Поэтому я погасил долг твоей матери Мамаше Улвен и купил ферму. Признаюсь, я не ожидал принять тебя частью сделки, но у тебя есть право собственности на ферму, и, честно говоря, я подумал, что ты предпочтешь меня Акстену. Прощу прощения, если я был неправ.

Совершенно безумная история. У Кайсандры она не вызвала доверия. Девушка мрачно посмотрела на Найджела.

– Ты собираешься меня трахать? – спросила она так вызывающе, как только могла.

– О черт возьми, нет! Никоим образом. Послушай, я знаю, мы официально женаты, но я хочу просить тебя считать меня своим опекуном. На самом деле ты еще ребенок, что бы ни утверждали местные законы. Секс не входит в нашу договоренность. Мне просто нужна ферма. Хорошо?

Она кивнула, все еще неуверенно.

– Хорошо.

Какая-то маленькая испорченная часть ее мозга задавалась вопросом: «А почему нет? Все мальчики в городе захотели бы меня, и большинство их отцов тоже». Она недовольно нахохлилась.

– Спасибо. А что насчет моей матери?

– Получила жилье над магазином одежды, как и договаривалась с Мамашей Улвен. А что? Ты будешь счастливее, если она вернется сюда?

– Уракус, нет!

Бекон просто таял во рту. Кайсандра съела еще одну большую порцию яичницы, но потом вдруг замерла и поднялась с места, нервно глядя в окно. Река и лес на другом берегу – все казалось таким обычным. Казалось – но не было. Просто не могло быть.

– Сколько я проспала?

– Почти восемнадцать часов. Сейчас следующий день после дня нашей свадьбы.

– Уракус! Мы должны уходить отсюда. Немедленно!

– А ты расскажешь мне почему?

– Какая-то штука… Яйцо паданца, но больше размерами, нового вида, такое большое, что в нем поместилось бы целое гнездо паданцев. Оно опустилось в лес на другом берегу реки три ночи назад. Они нас съедят, Найджел! Я никому не сказала. Конечно, я должна была сказать, я поступила плохо, но – не сказала. Я ужасно злилась на них всех из-за свадьбы.

Он сидел за столом напротив нее, обхватив руками кружку чая. Его улыбка была ободряющей.

– Ах да. Не волнуйся. Та штука прилетела не из Леса. Это не вторжение паданцев. Ты в безопасности.

У Кайсандры прошел мороз по коже, когда она посмотрела на него. Медленно, очень медленно она напрягла мышцы ног, готовясь броситься к двери. «Дробовик вернули в шкаф? Он его нашел?»

– Постарайся воспринять спокойно мои слова, – сказал Найджел. – Готова? То, что ты видела, – мой космический корабль.

– Ну да, коне-ечно…

Кайсандра рванулась бежать так быстро, как только могла в этих дурацких панталонах. Прямиком через холл и наружу, прочь из дома. Мелкие острые камушки жалили и резали ее босые ноги, но она не останавливалась. Не позволила боли отвлечь ее. Впереди были ворота в провисшей изгороди, окружающей запущенный огород. Вот только почему-то огород оказался ухоженным и недавно вскопанным. Кто-то стоял на коленях и пытался распутать переплетенные усики бобов-бегунов на бамбуковой шпалере. Кто-то, одетый в простой комбинезон и ржаво-красную футболку. Кто-то, кто поднялся во весь рост и повернулся к ней лицом. И его лицо…

Кайсандра закричала, потеряла равновесие, споткнулась и полетела на землю, бестолково размахивая руками. Боль обожгла обе коленки.

– Ты в порядке?

Она испуганно оглянулась. Найджел вышел из дома с выражением беспокойства на лице. Она перевела взгляд с него на того, кто занимался овощними грядками. Этот кто-то был во всем похож на человека, но его лицо не имело черт. «Как кукла размером со взрослого мужчину, – подумала она. – Ждет, чтобы взять чью-то личность».

– Паданцы! – воскликнула она. – Вы паданцы!

– Кайсандра, прошу тебя, – сказал Найджел.

Его панцирь смягчился, позволяя ей почувствовать его мысли – искреннее сочувствие и еще… как будто его слегка забавляла ее реакция.

В ее мозгу вспыхнула искра гнева.

– Тебе смешно? – крикнула она. – Ты надо мной смеешься?!

– Ничего подобного. Я думаю, ты отлично держишься… учитывая обстоятельства. По-твоему, как бы вел себя Акстен? Я его видел, я знаю, что он за человек. Думаю, он бы уже валялся в обмороке.

– Ты собираешься меня съесть!

Найджел вздохнул и опустился на колени рядом с ней.

– Нет, Кайсандра. Я не собираюсь тебя съесть. Я такой же человек, как и ты.

Она повернула голову и со страхом посмотрела на мужчину-куклу.

– Это не человек.

– Нет, не человек. АНС-дроид – так мы их называем. Это машина. Биологическая, но изготовленная людьми. Представь себе, он что-то вроде большого мод-гнома, просто немного умнее.

– Ну, спасибо, удружил, – сказал Найджелу мужчина-кукла. Его бледные губы изогнулись в имитации улыбки. – Прошу прощения, если мой вид напугал вас, – обратился он к Кайсандре. – Уверяю вас, я не опасен. Найджел сказал правду, я биологическая машина.

Кайсандра заплакала.

– Пойдем, – мягко сказал Найджел. – Давай вернемся в дом. Надо промыть твои порезы.

Кайсандра беспомощно уставилась на него снизу вверх, когда он выпрямился и протянул ей руку. Она проиграла. «Я не могу их остановить. Я уже мертва». Поэтому она не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и понес обратно.

Когда Найджел шагал к дому, она увидела еще одного мужчину-куклу на крыше – он приводил в порядок черепицу. «Бежать некуда».

Найджел положил ее на диван в комнате, которая была столовой, пока ее отец не поставил стеллажи вдоль стен и не заполнил их своими драгоценными книгами. Комнату еще не обновили. Кайсандра уткнулась в вытертые подушки, и почему-то это ее успокоило. Она часто сидела здесь на диване с отцом, и он читал ей вслух.

Мод-гном принес маленькую зеленую сумку с белым крестом. Найджел опустился на колени рядом с ней и положил ей под пятки старое полотенце. Кайсандра просто тупо смотрела. Кровь пропитала панталоны ниже колен, и ступни были все изранены.

Найджел достал из сумки тонкую трубку.

– В какой-то момент будет больно, словно от укуса, – предупредил он.

Кайсандра пожала плечами. Трубка зашипела, когда он приблизил ее к пораненной коже на подошве. Найджел двигал ее странными движениями, как будто красил ее ноги.

Он сказал правду: трубка ужалила. Кайсандра резко втянула воздух. Затем ее ноги онемели.

– Антисептик и мягкий анестетик, – негромко сказал Найджел. – Давай-ка проверим, синтекожа должна здесь действовать.

Он достал другую трубку.

Кайсандра с любопытством посмотрела вниз – и вовремя, чтобы увидеть, как из второго цилиндра разбрызгивается легкая синяя дымка. Вещество прилипало к ее коже, текло по ней и пенилось, образуя тонкий ровный слой.

– Хорошо. Я волновался, что Бездна этого не допустит.

– Как это?

– Бездна запрещает действие целого ряда электрических функций. Я не знал, затронет ли ограничение синтекожу. Но это в основном биохимическая реакция.

– Хм.

Она ничего толком не поняла.

– Мне нужно убрать ткань с твоих коленей.

Кайсандра поняла, что он спрашивает разрешения.

– Без разницы.

Его текин разорвал хлопковую материю панталон легко, как бумагу. «Текин паданцев сильнее нашего».

Затем Найджел распылил вещество из первой трубки на ее порезы. Ее колени что-то ужалило, потом боль исчезла. Она вздохнула с облегчением. Найджел нанес синее вещество. Оно было похоже на слой кожи, но прочнее.

– Ну вот, – радостно сказал он, – дело сделано. Синтекожа поможет восстановить твою собственную кожу. Когда это произойдет, она просто слезет. Может, через пару дней.

– Хорошо.

– Кайсандра?

– Да?

– Ты когда-нибудь видела что-то подобное?

– Нет, – призналась она.

Он обвел рукой книги, которые их окружали.

– За последние два дня я прошел ускоренный курс вашей истории. В основном я читал про паданцев. Но, скажи мне, ты знаешь, что люди прибыли на Бьенвенидо из другого места?

– Да, конечно. – Кайсандра кивнула на пять толстых томов «Летописей Высадки». Она прочла их все. – Капитан Корнелий привел нас сюда на своем корабле.

– Хорошо. Отлично. Могу ли я убедить тебя поверить, что я прибыл из того же места, откуда и первый корабль?

Воспоминание о том, как лодка-птица падала с ночного неба, было очень четким. Кайсандра упрямо отказывалась что-либо признавать, но ее мысли безумно скакали, а противоречивые эмоции захлестывали ее. Она не могла позволить надежде взять верх. Каждый раз, когда она надеялась, надежда ее предавала. В чудесное появление Найджела на Бьенвенидо верилось с трудом. «Но поверить очень хочется».

– По крайней мере, ты согласна, что это возможно? – настаивал Найджел.

– Полагаю, да.

«Полеты в космосе – о них написано в книгах, они – реальный исторический факт. Когда-то мы могли это делать».

– Но…

– Невероятно, я понимаю. Это огромное потрясение. Так что отдохни и постарайся немного расслабиться. Почему бы тебе не надеть новое платье? А когда ты будешь готова, я отвезу тебя посмотреть мой космический корабль. Он тебя убедит. Если и корабль не убедит, я уж не знаю, что могло бы.

– А потом? – спросила она.

– Потом мы поговорим. Как только я увижу, что ты веришь мне, я отвечу на все твои вопросы. И поверь, у тебя будет много вопросов.

Она посмотрела вниз на пятна синего… вещества на своих коленях. Оно было не похоже ни на что из виденного ею раньше. Инстинкты говорили ей: это действительно иное, нездешнее. А паданец не стал бы так с ней обращаться.

– Хорошо, – осторожно сказала она.

Потому что, если такая вещь, как космический корабль, существует на самом деле, она просто обязана это увидеть.

Синее платье оказалось ей как раз по размеру. Было чудесно ощущать его на себе, чистое и свежее. Кайсандра не помнила, когда в последний раз надевала новую одежду. Серара всегда приносила одежду из благотворительного дома в городе, нашивала заплатки на изношенную ткань, штопала свитера. Знаки их ужасающей бедности. Но это платье… Кайсандра стояла перед зеркалом и не могла перестать улыбаться. Она восхищалась собой. Золотисто-рыжие волосы струились по ее плечам длинными волнами, никаких обычных для нее колтунов, которые так чертовски трудно вычесывать. Словно она провела неделю в салоне. Она ненавидела Мадлен изо всех сил, но ей пришлось признать: женщина много знала об уходе за волосами. «Я должна постараться, чтобы они такими и оставались», – подумала Кайсандра и сразу усилила панцирь, не желая позволить Найджелу услышать ее размышления. Присмотревшись к себе в зеркале, она увидела прыщи на носу, еще больше – на подбородке и один на щеке. Девушка вздохнула: они когда-нибудь прекратятся?

Найджел уже ждал в холле, когда она спустилась по лестнице. Лестницу тоже починили; ни одна ступенька не скрипела под весом девушки.

– Ну вот, – сказал мужчина. – Ты готова увидеть настоящий космический корабль? Впервые в жизни?

– Я хочу, чтобы он был настоящим, – отозвалась Кайсандра. – Я готова.

– Хорошо. Пойдем.

Они спустились к реке через невозделанные поля, теперь представлявшие собой покрытые сорняками и лианами квадраты. Разделявшие их живые изгороди разрослись сверх меры. У берега покачивалась на волнах маленькая лодка. Не такая лодка, к которым привыкла Кайсандра, но круглая и вроде бы сделанная из оранжевой ткани. Вещь была чуждой, другого слова и не подберешь. Через реку тянулся канат, привязанный к деревьям на том и на этом берегу. Найджел опустился на колени на дне лодки и при помощи каната перетащил их на ту сторону.

Кайсандра лишь несколько раз в жизни пересекала реку. Противоположную сторону долины занимал лес, мрачный и неприветливый. Большие темные стволы деревьев росли очень плотно, деревья опирались друг на друга и, казалось, сливались в нескольких метрах от земли, образуя непроницаемое переплетение аквамариновых ветвей и зеленых веерных листьев. Погибая, деревья оставались в вертикальном положении, подпертые соседями, и со временем превращались в столбы, сплошь покрытые ярко-оранжевыми и серыми грибами. Редкие промежутки между деревьями были заплетены лианами, будто некий гигантский паук превратил лес в огромную ловушку.

Через плотную паутину лиан был расчищен проход, их срезанные концы все еще истекали липким соком. Земля под ногами представляла собой упругий суглинок с кисловатым запахом. В тени летали мошки татус и мотыльки побольше размером. Кайсандра слышала, как меж лиан пробираются с шорохом более крупные существа, но ее экстравзгляд замечал лишь бусалоров, скользящих по своим сырым подземным норам.

Затем ее экстравзгляд обнаружил нечто впереди. Похоже, в самом конце объект опускался почти вертикально, так как длинный след поломанных деревьев отсутствовал. Вокруг объекта была расчищена от деревьев лишь небольшая поляна.

Девушка оказалась права насчет формы: большой выпуклый овал с треугольными крыльями по обе его стороны; ей показалось, что крылья намного больше, когда объект пролетал над домом. Кайсандра замерла на краю поляны, глядя на него. Поверхность этой штуки имела густой темно-зеленый цвет там, где ее освещало солнце; в других местах она была угольно-черной. Взгляд Кайсандры скользнул по двадцати или около того нейтам, которые пассивно бродили вокруг.

– Зачем они здесь? – спросила она.

– Понадобятся рабочие руки, чтобы вернуть ферму в строй, – ответил Найджел. – Зародыши внутри них сейчас превращаются в полезные ген-формы.

– Ген… что?

– Вы называете их модами.

– Ух ты. Вы умеете формовать зародыши нейтов?

– Я знаю, как это делается, теоретически. А фактическую работу выполняет интел-центр корабля. Его мозг.

– Корабля?

Она посмотрела на гладкий чужеродный артефакт, который закончил здесь свой полет таким неизящным образом, ударившись о землю, и поняла, что больше не боится. Вместо страха в ней было очень сильное любопытство. И жажда узнать.

– Пойдем. – Он протянул руку.

Кайсандра крепко сжала ее, когда в боку корабля открылся люк – круглый участок, который словно бы. каким-то образом поджался, – и перед ними возник короткий белый коридор, освещенный так ярко, будто внутри светило солнце.

– Он правда настоящий!

Найджел прибыл из Содружества. Союза человеческих миров, существовавших за пределами Бездны. Вселенной, сильно отличавшейся от мира здесь, внутри. Он собирается выяснить, что случилось с кораблями, которые капитан Корнелий привел в Бездну.

– Зачем? – спросила Кайсандра.

Она сидела на круглом стуле, выросшем из пола в пустой круглой комнате, которую Найджел назвал главной каютой. И он был прав: у Кайсандры возникло так много вопросов, что опасно переполненная ими голова могла лопнуть.

– Мы не знаем, как они прошли через барьер, защищавший Бездну от остальной части вселенной.

– Но ты тоже прошел.

– Это было по-другому. Разумные существа дружественной нам расы сделали дыру в границе на короткий момент, которого мне хватило, чтобы проскользнуть внутрь. Я провел семь лет в стазисе – долгом сне, – пока небесный властитель вел меня к вашей планете.

– Ты летел в космосе.

Это было самое удивительное – знать, что люди по-прежнему способны делать такие вещи, не только Капитан Корнелий путешествовал между мирами. Там, снаружи, в Содружестве, где существовали сотни планет, наполненных чудесами, люди постоянно летали между ними.

– Пожалуйста, возьми меня туда, обратно в Содружество, из которого ты пришел. Пожалуйста, Найджел. Я помогу тебе всем, чем смогу, пока ты здесь, но потом…

Она отправила ему самую слезную мольбу, какую только могла, выпустив все свои мысли и стремления, чтобы он смог их ощутить.

– Отсюда сложно выбраться, – неловко сказал он. – Я не собирался этого делать.

– Но ты можешь это сделать, – настаивала она.

Она взмахнула руками, указывая на потрясающий космический корабль с чистым воздухом и ярким освещением. Машина, умеющая летать!

– Ты такой умный. Ты знаешь все, что только можно знать.

– Ха!

Его горький смех изумил ее.

– На самом деле я самый глупый человек в галактике. – Он многозначительно посмотрел вверх, на пустой потолок. – Хотя я в этом не одинок.

– Не понимаю.

– Мы думали, в Бездне только одна обитаемая планета – Кверенция. Как же мы ошибались. Мы должны были догадаться, должны были вычислить и другие планеты. Но мы этого не сделали; мы просто предположили – что всегда глупо. Мы так поступили, ибо наши силы и знания добавляют нам огромную дозу высокомерия. Ох, спасибо тебе, Вселенная: урок смирения выучен хорошо.

– В Бездне больше одной планеты?

– По всей видимости, да.

– И на других тоже живут люди?

– Жили прежде, Кайсандра. Вот все, что я могу тебе сказать. Им удалось отправить сообщение к нам, наружу. Но это было очень давно. И я сейчас здесь, а не на Кверенции.

– И что ты собираешься делать?

Найджел помассировал виски.

– Моей первоначальной целью было добраться до Маккатрана – живого космического корабля другой разумной расы, которому удалось выжить на Кверенции, – и отправить всю собранную им информацию обратно в Содружество, его создателям. Но сейчас это будет довольно сложно сделать. Мой корабль больше не может летать. Бездна повлияла на его двигатели, во всяком случае на их часть. Чем ближе к планете, тем хуже становится влияние.

– Значит, ты не сможешь взять меня с собой в Содружество?

– Боюсь, не смогу. Я собираюсь некоторое время исследовать Бездну отсюда. Возможно, если удастся проанализировать ее структуру, я смогу снова заставить корабль летать. Но сейчас меня больше интересуют паданцы. Я вообще не понимаю, что они такое. На Кверенции их не было, в отличие от Бьенвенидо.

– Они всегда были здесь, – сказала Кайсандра. – С самого начала. Это есть в «Летописях». Капитан Корнелий обнаружил их, как только корабль приземлился. Он основал самый первый из полков, Меорский полк, для сражений с ними. Затем он создал Гильдию наблюдателей – для предупреждения о падающих яйцах. И Исследовательский институт паданцев, чтобы мы научились бороться с ними. Без Капитана Корнелия мы бы никогда не выжили.

– Так рассказывают в школе?

– Да.

– Интересно. Значит, паданцы уже были здесь, когда колонизационные корабли втянуло в Бездну. Вероятно, они тоже узники, как и мы.

– Узники?

– Да. Вы еще не догадались? Бездна – на самом деле тюрьма; она поглощает души людей ради собственной извращенной цели. Люди. Их мысли. Их разумы. Все это – пища, которую всасывает Ядро.

– Души вечно живут там во славе – всем известно.

– Да ну? Кто-нибудь видел эту самую славу? Всегда надо требовать доказательства нирваны, прежде чем следовать за мессиями, которые ее продают. У этих ребят не самый лучший послужной список во Вселенной.

– Ты сомневаешься в благости Джу и сопровождении небесных властителей? – потрясенно спросила она.

– Я сомневаюсь в любой системе, которая не раскрывает свою цель и предлагает лишь обещания лучшего будущего. Но я – это я, Кайсандра, я закоренелый циник, и мне уже тысяча лет. Ты должна решать сама за себя. А значит, тебе нужна информация. Много информации.

Кайсандра оглядела каюту, удивленная тем, что в день, когда она узнала правду о Вселенной, чувствует себя так, словно у нее выбили почву из-под ног.

– Я хочу учиться, – сказала она ему, – именно этого я всегда хотела больше всего.

В глубине ее души теплилась надежда, что на корабле есть библиотека – возможно, даже больше, чем публичная в Адеоне.

– Тут я могу тебе помочь, – сказал Найджел. – Пусть я не сумею отвезти тебя в Содружество, но я привез Содружество к тебе. Давай считать это платой за постой. Ну, что скажешь?

Кайсандра улыбнулась так, как не улыбалась последние восемь лет.

Медицинская капсула – цилиндр, похожий на серебряный гроб, – выскользнула из стены кабины. Ее закругленный верх сделал этот волшебный фокус – сократился, обнаружив мягкий матрас внутри.

– Ложись на спину, – сказал Найджел. – Больно не будет.

Кайсандра ему не поверила, но все равно послушно легла.

– Я оставлю верх открытым, – пообещал Найджел. – Если закрыть, это с непривычки может вызвать клаустрофобию.

Кайсандра молчала, стараясь не выдать свой страх. Она сосредоточилась на том, чтобы убедить себя: все это не имеет ничего общего с паданцами. Ее никто не съест. «Может быть».

– Ну вот, мы начинаем, – ободряюще улыбнулся Найджел.

Из серебряных стенок капсулы выросли тонкие усики, которые двигались как змеи. Они начали трогать и покалывать ее тело. Кайсандра сняла платье и позволила капсуле делать то, что она там делает. Найджел заверил девушку: нижнее белье снимать не нужно. Вокруг ее головы появлялось все больше усиков, их большая группа копошилась у нее в волосах. Кайсандра нервно сглотнула, пытаясь быть смелой.

– Ты отлично держишься. Не шевелись.

– Это машина-врач? – спросила она.

– Вроде того. Но она может сделать гораздо больше, чем просто вылечить.

Найджел закрыл глаза, но выражение его лица оставалось сосредоточенным, будто он что-то читал.

«Может ли она избавить от прыщей?»

– Интересно.

– Что именно? – спросила она.

– Так ты говоришь, капитан Корнелий высадился три тысячи лет назад?

– Да.

– Оценка с запасом дает нам сто двадцать поколений. В ваших генетических последовательностях прогрессоров происходил дрейф; некоторые из них прервались. Не думаю, чтобы Бездна кроме всего прочего еще копалась в вашей ДНК. Конечно, у нас в Содружестве до сих пор не найдено генетических линий длиной в сто поколений, с коими удалось бы провести сравнение. К тому же в большинстве наших поколений добавляются усовершенствования каждые двадцать лет. Но генетикам придется остерегаться подобного уровня реверсии.

– Вот как.

«Что бы это ни значило».

Он открыл глаза и улыбнулся.

– Граждане Содружества имеют определенные дополнительные биологические… хм… способности, встроенные в их тела. Это специализированные ячейки, которые помогают общаться на расстоянии, – как телепатический голос, но намного быстрее и изощреннее. Также можно упорядочить память, а не пользоваться случайным методом, доставшимся нам от природы.

– Но у меня больше нет этих способностей?

– Есть, только они немного ухудшились. И твой мозг не имеет к ним доступа.

– Значит, я не смогу научиться всем интересным штукам Содружества, как ты говорил?

Он усмехнулся при виде ее разочарования.

– Всегда есть альтернативы. Я вставлю замещающие нейронные пути в макроклеточные ячейки, чтобы интегрировать твои вспомогательные процедуры. Это прием из области стандартной медицинской помощи. Тогда появятся новые векторы для других функций прогрессоров. Пройдет некоторое время, прежде чем ресеквенирование возымеет эффект.

«Нет, я по-прежнему ни черта не понимаю, что ты плетешь».

Прошел год с тех пор, как Кайсандра перестала ходить в школу миссис Брюстер каждые вторые выходные. Ей сильно этого не хватало; школа была той частью ее жизни, в которой все шло хорошо. Под руководством учительницы, с ее мудрыми телепатическими наглядными демонстрациями, Кайсандра быстро освоила основы: чтение, письмо, арифметику. Только с миссис Брюстер девушка могла поговорить об удивительных вещах, вычитанных в отцовской библиотеке. Учительница рассказала ей об университете в Варлане, где люди только и делали, что читали и учились целый день. Будто оказались в Джу при жизни – так это звучало для Кайсандры.

– Девочке стоит подать заявление в университет, – предложила миссис Брюстер, когда приближался ее шестнадцатый день рождения.

На это Серара ответила:

– Она уже знает все, что нужно знать жене фермера, и хватит вам забивать ей голову дурацкими мечтами. Ей пора готовиться к реальной жизни.

Тогда был последний раз, когда Кайсандре разрешили пойти в школу.

Теперь Найджел пообещал ей знания больше всех тех, какие она могла когда-либо получить на Бьенвенидо. Истины обо всей Вселенной.

Что-то ущипнуло ее сзади в основание черепа.

– Ой!

– Извини, – рассеянно сказал Найджел.

Странным образом Кайсандра почувствовала себя лучше. «Так я и знала, что будет больно».

Несколько минут ничего особенного не происходило, затем все серебряные усики отодвинулись от нее и распластались по бокам капсулы, сливаясь с металлическим корпусом.

– Можешь одеваться, – сказал Найджел.

Она повернулась к нему спиной, чтобы надеть платье. «Забавно».

– Значит, это будет похоже на разделенную телепатическую картину? – спросила она.

– В чем-то похоже.

Выйдя из космического корабля, Кайсандра увидела на поляне вокруг больше нейтов, чем когда они входили внутрь.

– Какие моды там формуются? – спросила она, когда они переправлялись через реку на лодке из ткани. Подумать только, час тому назад она была под впечатлением от этой лодки!

– Ген-мартышки и шимпанзе в основном. Вроде ваших мод-гномов и обезьян. Они будут нам полезнее всего для начала.

– Значит, ген-формы происходят с той другой планеты, на которую приземлились корабли?

– Да.

Она посмотрела в небо, там высоко дрейфовали ленты облаков.

– Где она находится?

– Кверенция? Не могу сказать точно. Некоторые туманности совпадают. Ваша Джу – это их Море Одина, а Уракус – их Хоньо. Но больше ничего не совпадает. Возможно, Бездна имеет разные внутренние карманы, попробуй представить их себе как дольки апельсина. Или же эквивалент квантовой геометрии пространства-времени здесь гораздо сложнее, чем мы предполагали.

– Ты о чем вообще? Ладно, подожду, пока у меня включатся эти штуки Содружества. Расскажи, какой была жизнь на другой планете в Бездне.

– Они нашли Маккатран. Точнее, город, выращенный им для разумной расы, которая жила на Кверенции до людей. Город пустовал, так что, надо полагать, всех проживавших в нем, кем бы они ни были, поглотило Ядро. Маккатран немного облегчил жизнь людям на Кверенции, поэтому их общество приняло несколько другую форму по сравнению с вашим, насколько я могу о нем судить.

– Та предыдущая раса, о которой ты говоришь, – паданцы?

– Нет. Как я уже говорил, я совсем не понимаю, что такое паданцы. Жаль, я не уделил время изучению Леса, когда приближался к планете. У него была очень необычная квантовая сигнатура.

– Что-что?

– Пространство там каким-то образом отличалось. Не бери в голову. Со временем я докопаюсь до сути. Есть еще одна аномалия, но она находится здесь, на Бьенвенидо.

– На планете есть Лес? – встревожилась она.

– Нет, нет. Когда я спускался, «Небесная властительница» обнаружила нечто необычное далеко на востоке отсюда. Данные сенсоров, которые непонятно как трактовать. Ты вряд ли знаешь, где приземлились первые корабли?

– Капитан Корнелий приземлился там, где сейчас расположен Варлан. Дворец Капитана был построен над его кораблем.

Найджел поднял бровь.

– В самом деле? Возможно, там, на востоке, приземлился еще один колонизационный корабль. Данные сенсоров указывают на обработанный металл и металлокерамику в большом количестве.

– Я ничего об этом не знаю, – сказала она. И затем добавила после паузы: – В тех краях находится Пустыня Костей.

– Как ты сказала?

– Пустыня Костей. Она почти на восточном побережье. Никто не заходит в нее глубоко. Считается, что ее населяют призраки. Первые исследователи, которые пытались пересечь пустыню, сошли с ума. – Она пожала плечами. – Ну, так рассказывают.

– Все чудесатее и чудесатее. Почему пустыне дали именно такое название? В твоем доме есть карта? Я хотел бы проверить, не оттуда ли исходил странный сигнал.

– В библиотеке есть атлас. Думаю, Пустыня Костей находится на расстоянии около трех тысяч миль отсюда.

– Это не проблема. Как только я здесь все налажу, мы сможем отправиться туда на поиски аномалии. Я разверну торговое дело; торговля станет хорошим прикрытием для путешествий куда угодно.

Когда они подошли к фермерскому дому, Кайсандра увидела, что мужчина-кукла на крыше почти закончил перекладывать черепицу.

– Разве им не надо отдыхать?

– Нет.

В тот вечер они сидели за обеденным столом и ели на ужин приготовленную Найджелом пасту с рыбой. Сначала Кайсандре показалось, что мигают какие-то огоньки. Найджел принес в дом несколько прочных коробок размером с его ладонь, небольшой толщины. «Модули» – так он их назвал. Казалось, они ничего не делали. На нескольких из них светились крошечные огоньки, похожие на глаза насекомых. Но потом она поняла: мигают вовсе не огоньки. Что-то происходило у нее внутри глаз.

Огоньки перестали мигать. Теперь это были пять размытых звездочек, расположенных ровным пятиугольником. Затем они начали меняться.

– Найджел! – воскликнула она. – Что происходит?

Из звезд формировались узоры – узоры, не имевшие ничего общего с тем, что видели глаза Кайсандры. Подобно экстравзгляду, они висели в центре ее восприятия; в отличие от экстравзгляда, они имели четкие линии и яркие краски. Концентрические круги, которые медленно расширялись и углублялись, будто она смотрела внутрь цилиндра с кольцами на стенках. Расцвели зеленые линии, очертив пирамиду. Сферы, состоящие из сфер, они все множились и множились, как пузыри мыльной пены в ванне «Хевлина».

– Нейронные пути, которые я добавил, установились. Сейчас они активируются, только и всего. Не пугайся. Это совершенно нормально. – Он взял ее за руку.

Прикосновение немного успокоило Кайсандру, но все равно девушка не могла совершенно расслабиться. Потом у нее в мозгу раздался шепот – тихие бессмысленные слова. Она снова запаниковала и вскрикнула.

– Все в порядке, – тотчас сказал Найджел. – Прислушайся к голосу. Он тебе скажет, что делать дальше.

Она закусила губу, но кивнула. Постаралась успокоиться и выровнять дыхание.

«Вы меня понимаете? – спросил чужой беззвучный голос. – Если понимаете, пожалуйста, скажите „да“. Вслух».

– Да.

«Я основной пакет оперативной памяти для работы макроклеточных ячеек. Следуйте данным инструкциям. В верхней части вашего экзообзора расположена иконка в виде алмаза красного цвета. Пожалуйста, найдите ее».

– Я ее вижу.

«Для того чтобы данные пакета загрузились в ваши ячейки, вам следует представить себе, будто алмаз увеличивается. Когда это будет сделано, поверните его на сто восемьдесят градусов по часовой стрелке. Чтобы отменить загрузку, поверните его в обратном направлении. Вы понимаете?»

– Да.

«Пожалуйста, сделайте свой выбор».

«Выбор?! Дерьмо! Словно я способна отказаться от этого всего!»

Алмаз послушно увеличился и повернулся по часовой стрелке, будто Кайсандра телепнула ему команду это сделать.

Ее разум пронзило чувство, что-то среднее между короткой вспышкой телепатического образа и струей ледяной воды. Незнакомые мысли распались на части и уютно угнездились в ее памяти. Показалось, будто рабочие иконки внезапно навелись на резкость. Каждая функция заняла свое место. И Кайсандра поняла их все. Как подключаться к сетям данных, как отправить кому-нибудь вызов, как получать данные, как принимать развлекательные программы, как создать собственный адресный код, как… как… как…

– Дерьмо Уракуса, – пробормотала она.

Большинство прогрессорских функций ее тела были распознаны как неактивные, но ей оказался доступен медицинский анализ среднего уровня. Кайсандра могла выяснить содержание токсинов в крови, насыщенность тканей кислородом, уровень нервного восприятия, мышечную активность, состояние сердца, уровень гормонов, активность нервной системы.

– Так много всего! – воскликнула она, беспорядочно размахивая руками. – Как люди Содружества живут, постоянно зная так много всего?

Найджел, сидя на своем месте по другую сторону стола, смотрел на нее с удовольствием. Иконки экзообзора накладывались поверх него, но не смешивались с изображением. Очень странное ощущение! Всплыла иконка вызова с кодом, идентифицирующим того, кто ее вызывает: Найджел Шелдон. Кайсандра позволила установить связь – на самом деле не нужно было думать, как это сделать, просто пожелать. Иконки меняли свой порядок, когда она думала о них.

«Поток информации может оказаться ошеломляющим, – сказал ей Найджел. – Просто нужно научиться ее фильтровать. Вспомогательные процедуры тебе помогут».

Девушка восхищенно улыбнулась. Найджел не шевельнул губами и не телепнул ей. Это была новая прямая линия связи.

«Потрясающе, – отослала Кайсандра в ответ. – Я хочу узнать больше. Я хочу узнать все обо всем».

«Думаю, лучше всего будет начать с образовательных пакетов для младших классов и постепенно двигаться дальше».

Она засмеялась от восторга.

«Давай начнем».

– Я могу масштабировать изображение, – громко заявила Кайсандра, спускаясь по лестнице.

Ее экстравзгляд показал Найджела: тот, в библиотеке, пытался научить дряхлого мод-гнома фермы перелистывать страницы книги по одной. Но бедный старый слуга из-за своей неловкости постоянно переворачивал сразу несколько страниц. Простой модуль памяти был установлен над столом на деревянной раме, чтобы его камера могла сканировать текст.

Вчера Кайсандра с Найджелом отправились в Адеон и вернулись с подводой, полной запасов провизии, прочих товаров и необходимых вещей.

– Мы не можем производить все с помощью полуорганических синтезаторов корабля, даже если они не начнут сбоить, – сказал Найджел. – И я не хочу, чтобы у фермы Блэр сложилась репутация места, где прячется странный богатый тип. Я не хочу привлекать внимание. Нас должны воспринимать как обычную ферму.

Возможно, нойманические системы корабля и не могли произвести абсолютно все, но идеальная подделка монет Бьенвенидо Найджелу безусловно удалась. Кайсандра прошлась с огромным тяжелым кошелем по магазинам, выбрала себе дюжину платьев и более практичной одежды (но не обувь; обувь, которую изготавливал корабль, была непревзойденной). Затем она показала Найджелу, у какого торговца можно заказать уголь, а также хороший строительный склад, а еще торговца железными изделиями, стойла, городской скотоводческий рынок… Никто из них не имел никакого отношения к Мамаше Улвен. Найджел потратил небольшое состояние на вещи, необходимые, чтобы возобновить работу на ферме. Люди встречали эту новость радостно. Так Найджел оказался прав: явление приезжего богача стало интересным, но не подозрительным событием. А еще искренне радовались за Кайсандру. Старые школьные друзья останавливали ее на улице и поздравляли с освобождением.

Когда они закончили с покупками, то пошли в библиотеку; Найджел зарегистрировался и взял дюжину книг по истории и праву.

– Почему именно юридические? – спросила Кайсандра.

В библиотеке фермы не было юридических книг; ее отец вообще не интересовался этой темой.

– Законы – строительные блоки общества. Если хочешь понять, как работает правительство, законы расскажут.

Теперь Найджелу оставалось только загрузить тексты в интел-центр корабля. Мод-гном сиял от счастья: ему дали работу, которая позволяла весь день провести сидя! Но переживал, что не может выполнить ее точно так, как ему велели. Найджел проводил время, мысленно поглаживая – успокаивая – существо. Он поднял голову, когда Кайсандра ворвалась в комнату.

– Масштабировать где? – спросил Найджел.

Кайсандра сморщила нос:

– Ну конечно, в моих глазах! Функция приближения изображения работает.

– Отлично. Ресеквенирование проходит успешно. Приятно получить подтверждение своей идее: Бездна допускает работу генетических модификаций. Как насчет инфракрасного зрения?

– Действует, – кивнула девушка. Изображения получались ужасно странными. Все разного цвета, а их яркость зависела от температуры объекта. Но все равно это было лучше, чем усиление света для ночного видения – еще более странного, чем экстравзгляд.

– Прекрасно.

– Ты хорошо умеешь успокаивать модов, – сказала она, указывая на мод-гнома, который сосредоточился на книге.

– У меня был хороший учитель.

– Я собираюсь осмотреть третий сарай, – сообщила Кайсандра. – Мне по-прежнему кажется, что лучше снести его и возвести постройку с нуля.

Найджел строил большие планы по расширению комплекса фермы, начиная с возведения сарая, достаточно большого, чтобы скрыть космический корабль от случайного взгляда. Создание минимальной производственной базы входило в его задачи – собрать как можно больше научных данных о Бездне. И «Небесная властительница» была здесь незаменима. Интел-центр корабля мог одновременно управлять десятками модов, используя их в качестве дистанционных манипуляторов. Но телепатический посыл, генерируемый биопроцессором, имел ограниченный радиус. Корабль требовалось переместить на ферму.

– Конечно, – отозвался Найджел.

– Сегодня утром я поставила имплантат памяти по плотницкому делу. Я смогу сказать, какие стропила и обрешетины еще прочные, если такие там вообще есть, – заверила его Кайсандра.

Имплантаты памяти Содружества были истинным откровением. Кайсандра ставила по четыре в день – столько, сколько позволял Найджел. Первые три дня она потратила на то, чтобы довести свою базу знаний до уровня подростка в Содружестве. Теперь девушка владела огромным количеством концепций, оставалось лишь усвоить фактические подробности. Последние пару дней она делила дозволенные ей четыре имплантата между прикладными навыками, такими как работа плотника, и общими сведениями.

– Не торопись, – в сотый раз сказал Найджел. – Тебе нужно время для усвоения новых данных. Они должны улечься у тебя в голове.

– Я пользуюсь новым хранилищем, ячейкой памяти, чтобы не выжечь себе мозги, как ты сказал. Со мной все будет хорошо. И я все знаю про местные породы дерева, база плотницких знаний просто добавляет технические аспекты.

– Послушайте-ка нашего эксперта по нейронным путям, – саркастически пробормотал он.

Она улыбнулась. В этот момент в ее экзообзоре всплыла иконка. Один из датчиков, установленных вокруг долины, показывал крупную подводу, которая свернула с большой дороги в трех милях отсюда на тропу, ведущую к долине. Бездна искажала электромагнитную связь, и пропускающая способность сигнала на таком расстоянии была никудышной. Кайсандра не могла получить четкую картину людей в подводе.

– Доставка у нас только на следующей неделе, – машинально сказала она. – Должны привезти уголь, а едет вовсе не фургон старины Стерона.

– Это не доставка, – сказал Найджел.

Обычно Кайсандра хоть немного ощущала эмоции человека, даже укрытые плотным панцирем. Но панцирь Найджела был абсолютно непроницаем, и она понятия не имела, что он чувствует. При взгляде на него, сидящего совершенно спокойно и посылающего поток зашифрованного кода в интел-центр, девушку поразила внезапная мысль, насколько опасным может на самом деле оказаться человек из другой Вселенной.

Второй датчик, расположенный ближе к долине, отправил более качественное изображение подводы и трех людей, когда те проехали мимо него.

– О нет, – простонала Кайсандра.

Это были Акстен, Джулиус и Рассел – еще один из братьев.

– Моя вина. Не следовало оставлять такой длинный хвост, – сказал Найджел. – Я сделал глупость. Пожалуй, я перестарался с попытками вмешиваться как можно меньше, чтобы не разоблачить себя. Придется с этим покончить.

– Ты собираешься их убить? – тихо спросила Кайсандра.

Оружие Содружества было поистине поразительным, хотя половина его, вероятно, не работает в Бездне. У сыновей Мамаши с их дробовиками и охотничьими ножами просто не оставалось шансов.

– Нет. Напрасный расход ресурсов.

– Расход ресурсов? Тогда что ты собираешься с ними сделать?

– Завербовать их.

– Э-э… Найджел, они довольно преданны Мамаше.

– Разве я сказал, что предложу им выбор?

Холодное напряжение в его голосе заставило Кайсандру вздрогнуть. Ее юз-дубль получил поток данных с разных датчиков, расположенных вокруг дома, и объединил изображения в единую картину в ее экзообзоре.

Подвода остановилась перед самыми воротами в ветхой ограде фермы. Джулиус нахмурился, глядя на отремонтированную крышу, свежеокрашенные фронтоны и конек крыши, новые окна, обрезанные плети роз, огород с рядами недавно посаженных овощей, наполовину отремонтированный один из сараев.

– Все было не так неделю назад, – сказал он. – Наверное, он кого-то сюда привез на подмогу.

– Мы тоже прихватили подмогу, – ухмыльнулся Акстен и похлопал по дробовику.

На «Небесной властительнице» имелась в запасе небольшая стая полуорганических ген-орлов. Найджел активировал одну птицу и загрузил в нее набор команд, которым ее маленький интел-центр мог следовать достаточно легко. Получив программу, птица стремительно поднялась в небо. Акстен одним сильным движением зарядил свой помповый дробовик и слез с подводы. Братья последовали за ним с оружием наготове. Они держали панцири прочными, но ни один не пытался набросить полог. Никто из братьев не заметил, как большая искусственная птица быстро и бесшумно пролетела над ними. Для экстравзгляда полуорганические компоненты ген-существ не отличались от живой ткани. Только управляющий биопроцессор мог выдать настоящую природу существа, поскольку процедуры интел-центра проходили с большей скоростью и точностью, чем работа естественных инстинктов и импульсов мышления птицы. Но разница была настолько мала, что ее вряд ли удалось бы заметить, даже осмотрев птицу.

Акстен направил на дом сильный телепатический призыв.

«Кайсандра, эй, Кайсандра! Иди сюда! Не то хуже будет».

Она ничего не телепнула в ответ.

Акстен посмотрел на братьев. Рассел пожал плечами.

«Слышь, детка, ты моя. Это все знают. Твой новый парень, который там с тобой, – мы его сейчас отправим куда подальше. Так, чтобы не вернулся».

Троих мужчин на мгновение накрыла тень, когда ген-орел пролетел в пяти метрах над их головами. Джулиус нахмурился и глянул вверх, явно озадаченный странной мощной фигурой. Он ничего не знал об аэрозоле, который распылила птица.

«Выходи, Кайсандра, и быстро, – телепнул Акстен, его мысли окрасились гневом на ее неповиновение. – Не выйдешь сама – мы войдем и тебя вытащим. Тебе не понравится».

– Что такое?.. – пробормотал Рассел и упал без сознания.

– Чего? – буркнул Акстен и присоединился к брату, осев неуклюжей кучей на землю.

– И что теперь? – спросила Кайсандра, когда АНС-дроиды занесли трех бесчувственных мужчин в дом и уложили их на пол в передней комнате.

– В прошлый раз я использовал мягкое принуждение, чтобы они согласились отдать тебя и ферму, – сказал Найджел, бесстрастно глядя на спящих. – Слишком мягкое, судя по всему.

– Принуждение?

– Это своего рода техника управления разумом, которую разработали на той другой планете. Один человек по имени Татал довел ее до совершенства.

– Управление разумом? То есть ты можешь приказывать им, как модам?

– Не совсем. Нужно внедрить в разум человека преданность по отношению к тебе. А дальше он сам захочет исполнить все твои просьбы.

Кайсандра надеялась, что ее панцирь достаточно прочен, ибо… ну, это звучало даже хуже, чем просто командовать людьми.

– И ты знаешь, как это сделать?

– Знаю. Я проверил технику на Мамаше и ее семье, когда последовал за тобой в город. Но применил тогда недостаточно силы и действовал в спешке. На этот раз я все сделаю правильно.

Вошел АНС-дроид с большой аптечкой. Найджел выбрал инфузор и приложил его к шее Акстена.

– Это повысит его мозговую активность до границы бодрствования. У нас в Содружестве есть несколько методов, чтобы подорвать личность, еще со времен войны против Звездного Странника, одни менее жестокие, другие более. Я начну с модифицированного наркомема. Достаточно мягкий способ, должен помочь подавить инстинктивное сопротивление. Затем я воспользуюсь техникой Татала.

Кайсандра смотрела на слабо стонущего Акстена. Его не защищенный панцирем спящий разум распространял вокруг мысли. Она увидела свое собственное лицо в фантазиях, которые продуцировал его полусознательный мозг, тревожные сексуальные навязчивые идеи с ее участием. Увидела, как его гнев от того, что ему помешали, трансформировался в извращенные фантазии о мести.

Все одолевавшие ее сомнения по поводу планов Найджела высохли, как полевая роса в разгар лета. Кайсандра встала над бесчувственным Акстеном и использовала свой экстравзгляд, чтобы воспринимать сложный телепатический поток, который Найджел направил в незащищенный мозг Акстена. Это было интересно.

Тяжелые тучи пришли с юго-запада. К одиннадцати часам вечера они накрыли Адеон, задернув плотной пеленой туманности на небе, и пролились безостановочным холодным дождем. К двум часам ночи город уже спал: пивнушки и клубы закрылись, доки молчали, команды муниципальных мод-гномов вернулись в свои стойла. Противный дождь ограничил деятельность даже тех жителей города, которые были не в ладах с законом.

Масляные лампы на улице Любал мерцали и гасли одна за другой, позволяя теням распространиться и охватить все вокруг.

Стоя в конце улицы Любал, Кайсандра смотрела на отель «Хевлин». Капли дождя отскакивали от ее панциря. В инфракрасном свете широкий белый фасад здания тускло светился синим, поскольку стены омывал дождь, охлаждая сооружение.

Найджел стоял рядом с девушкой, по левую руку. Ее экстравзгляд вообще его не воспринимал. Еще бы. Полог Найджела – несравненно лучше, чем у кого бы то ни было, – скрывал мужчину полностью, и Найджел поделился с Кайсандрой своей техникой. «Невидимость» – так он это назвал. Только инфракрасный взгляд показывал Кайсандре, где находится мужчина – сине-зеленый силуэт, очерченный дождем, стекающим с его большого коричневого плаща. Инфракрасный взгляд также позволял ей видеть тех, кого они привели с собой: Акстена, его братьев и трех АНС-дроидов, неподвижно стоящих позади нее.

– Он хорош, – признал Найджел, когда по улице снова прошелся чей-то экстравзгляд. Улицу кто-то осматривал каждые пару минут. Их полог легко отклонил наблюдение, но ведь они пока еще находились на расстоянии сорока метров.

Кто-то сторожил в вестибюле «Хевлина», бдительно проверяя окрестности во избежание неприятностей. У Мамаши было слишком много врагов, чтобы оставить место без присмотра даже в такую ночь, как эта.

– Акстен, кто там? – спросил Найджел.

– Должно быть, Снони, – ответил Акстен. – У него хороший экстравзгляд. Надежный парень.

– Нам нужно войти внутрь так, чтобы никто не поднял тревогу.

– Я все сделаю, – с готовностью предложил Акстен.

Кайсандре пришлось стиснуть зубы и усилить панцирь, не позволяя чувствам выдать ее. Найджелу потребовалось двадцать минут на превращение угрюмого Акстена в своего верного и преданного сторонника, готового расшибиться в лепешку, лишь бы угодить. Девушка наблюдала, как все угрюмые мрачные братья смотрят на Найджела с щенячьим обожанием, разве что хвостиками не виляют.

Акстен и его братья заслужили подобное обращение, спору нет. Но Кайсандра получила резкое напоминание: мужчина, который так доброжелательно относился к ней, мог быть совершенно безжалостным. Девушка радовалась оказанному ей доверию. Но в равной степени задавалась вопросом: а полностью ли эта радость – ее собственная? Не применил ли Найджел принуждение и к ней, когда она спала в тот день после их свадьбы?

«Но… если бы он сделал это, я была бы неспособна задаться вопросом, не сделал ли он этого? Если только меня не запрограммировали специально, чтобы я думала, что свободна… Уракус!»

– Ты применял это ко мне? – выпалила она, когда Акстен двинулся к «Хевлину».

Найджел обернулся и нахмурился:

– Что?

– Технику принуждения Татала!

– Нет.

Инфракрасный взгляд показал, что он улыбается. Его зубы светились рубиново-красным цветом под широкими полями шляпы.

– Но я понимаю, убедить тебя в этом практически невозможно, – сказал он. – Спроси себя: зачем бы я дал тебе имплантаты памяти Содружества?

– Добиться от меня большей пользы.

– Хм, ладно, хороший ответ. Тогда второй вопрос: почему бы мне рисковать, оставляя тебя свободной?

– Я не знаю. Почему?

– Потому что у меня есть пра-пра-пра-пра-правнучки твоего возраста или младше. Я способен на множество плохих вещей, но порабощение девочек-подростков не входит в их число. У меня здесь будет мало настоящих друзей, а ты могла бы стать одним из них. И, правду сказать, я способен управлять людьми, не применяя технику принуждения.

Она медленно кивнула.

– Ты действительно настолько стар, чтобы иметь пра-пра-пра-пра-пра-внучек?

– О да. Они все там, по другую сторону барьера. Осуждают меня.

– Уракус. Какие плохие вещи ты делал?

Найджел усмехнулся.

– Я использовал свои деньги и власть, чтобы построить империю. Противников я отодвинул в сторону. Жестко отодвинул.

– Ты правил людьми, как Капитан?

– Ну, у меня была коммерческая империя. Хотя, учитывая ее размер… В общем, она давала политическую власть. Поэтому – да, я управлял людьми. Так же, как здесь делает Капитан. Я предпочитаю верить, что я был достаточно мягким диктатором. Жесткие фанатичные диктаторы никогда ничего не добиваются, а я при всех своих ошибках горжусь тем, чего достиг. Вместе со своим другом Оззи я помог открыть дорогу к звездам для всего человечества. Я один из основателей Содружества, Кайсандра. Хотя с тех пор и прошли сотни лет.

– Если ты действительно такая важная персона, почему ты здесь? Почему ты сам отправился в Бездну?

Сияние его улыбки стало шире.

– Если не я, то кто?

Ее губы сами раздвинулись в ответной улыбке. В этом был весь Найджел. Ненормальный, но надежный.

Акстен вошел в вестибюль. Мужчина за стойкой администратора поднял голову и кивнул в знак того, что узнал его. Акстен вытащил пневматический пистолет, который дал ему Найджел, и выстрелил мужчине в горло. Снотворное в пуле подействовало быстро. Охранник еще не успел толком удивиться и телепнуть тревогу, как его глаза закатились и он рухнул на пол.

«Хорошая работа», – телепнул Найджел.

Акстен выглядел до смешного довольным собой.

– Противогазовые маски, – скомандовал Найджел.

Кайсандра достала скользкий треугольник ткани и прижала его к лицу. Он прилип к ее коже, закрывая рот и нос. Она осторожно вдохнула; фильтрованный воздух был очень сухим, но, за исключением этого, совершенно обычным.

– Отпусти их, Рассел, – сказал Найджел.

У синтезаторов «Небесной властительницы» ушла большая часть дня на производство компонентов, подсаженных затем маленьким полуорганическим ген-кошкам – их запас был на корабле. И после продолжительной трехчасовой работы восемь изящных маленьких существ стали достаточно похожи на грызунов, чтобы сойти за бусалоров. Они находились в коробке, которую нес Рассел, а теперь опустил на мокрые булыжники мостовой.

Кайсандра проследила экстравзглядом за существами, направлявшимися к «Хевлину». Три скользнули в парадную дверь, которую Акстен держал открытой. Оставшиеся пять свернули в переулки по обе стороны отеля. Они забрались внутрь через отдушины на уровне тротуара, через окна подвала, через водосточные трубы.

Предварительно загруженные программы заставили их пробежать по коридорам и комнатам. Все это время через их задние проходы выходил газ, распространяясь по всему зданию. Спящие погрузились в еще более глубокий сон, не сознавая, что их сны превратились в пустоту.

Найджел ждал снаружи под дождем, наблюдая за продвижением существ экстравзглядом. Через десять минут после того, как последний искусственный бусалор оказался внутри здания, он сказал:

– Хорошо, пойдемте.

Он двинулся к отелю «Хевлин» и находящимся в нем бессознательным телам. Кайсандра и остальные последовали за ним.

Кайсандра очень хотела отправиться в экспедицию в Пустыню Костей. Она никогда раньше не видела поезда, не говоря уже о том, чтобы проехать на нем половину континента. А в конце пути ждало настоящее приключение. Но в то же время девушка скрепя сердце покидала ферму Блэр. За шесть месяцев, прошедших с момента появления Найджела, который буквально рухнул с неба и превратил прозябание здесь в нечто поразительное, ферма из мечты Кайсандры стала реальностью. Если бы отец вернулся и вел хозяйство как положено, ферма выглядела бы именно так. Команды идеально скоординированных мод-обезьян и мод-гномов построили на реке лесопилку, приводимую в действие водяным колесом. Из досок и столбов, в которые превратились срубленные деревья, АНС-дроиды построили новые сараи. Живые изгороди были приведены в порядок, а поля вспаханы и засеяны семенами и зернами злаков, купленными в городе. Овцы, свиньи, коровы, куры, козы, ламы и страусы, доставленные с местного скотоводческого рынка, процветали в превосходных условиях – всем этим управляла «Небесная властительница». Стойла модов постоянно расширялись. Словно из-под земли выросли механические мастерские. Каждый день делалось что-то новое, с чем требовалось помочь и в чем поучаствовать.

Порой Кайсандра оглядывалась на то, чего они достигли, и задавалась вопросом, реально ли это все. Но, конечно, Найджел был всему головой. Он точно знал, что нужно делать, как все устроено, какие компоненты и инструменты им нужны. Он умел обращаться с людьми. Он не боялся гнуть свою линию и настаивать, когда есть необходимость. Он умел сконцентрироваться на цели и неуклонно следовать к ней – сама Кайсандра так никогда не сможет, несмотря на блестящие знания Содружества, пузырившиеся у нее внутри. И оттого она немного завидовала пришельцу.

Девушка обнаружила, что все больше и больше наблюдает за Найджелом. Ему давно миновала тысяча лет – так он утверждал, – хотя он выглядел немногим старше двадцати пяти. Его молодая внешность была… приятной. Она вызывала у Кайсандры некоторые фантазии – нет, абсолютно точно, ничего большего, просто фантазии.

Найджел часто поддразнивал ее, и Кайсандре нравилось ощущать его свободу в общении. Такая свобода означала, что девушка может поддразнивать Найджела в ответ и задавать вопросы, которые никогда не посмела бы задать миссис Брюстер. Она никогда прежде не знала подобной прямоты и простоты. Они дарили комфорт на многих уровнях.

Кайсандра была бы счастлива, если бы этот период их жизни никогда не заканчивался, но Найджел очень хотел выяснить, что послужило причиной странного сигнала из Пустыни Костей. И когда ферма Блэр превратилась в отлично действующий механизм, они оставили на хозяйстве «Небесную властительницу» и трех АНС-дроидов и отправились в путь, как только наступил засушливый сезон.

Сначала им нужно было добраться до Эронда, где находилась ближайшая железнодорожная станция. Найджел нанял целую речную баржу для переправы их вместе с багажом из Адеона по притоку реки Нубейн. Прежде чем отправиться в путь, он заказал пять новых сундуков из универсального магазина, и они добирались из Варлана целых три недели. Прекрасные сундуки, окованные медью, с мощными замками «Исдом», такие большие, что Кайсандра, свернись она калачиком, поместилась бы в сундук.

Вместе с ними путешествовали Рассел и Мадлен в качестве камердинера и горничной, а также два АНС-дроида, которые изменили свои лица, придав им черты настоящих людей. Один из них превратился в азиата и состарил себя примерно до восьмидесяти лет, у него даже залысины на лбу появились – прекрасный завершающий штрих, признала Кайсандра. Кто бы мог заподозрить в нем что-то неестественное? Второй сделал свою кожу бледной, словно снежные шапки Алгорских гор, и придал соответствующий цвет волосам – легкий песочный оттенок. Кайсандра провела несколько дней, предлагая элементы лица, которые дроид, возможно, захотел бы использовать, и восторженно наблюдая, как они медленно проявляются в нем. Через неделю он обрел удивительно красивую внешность двадцатилетнего юноши. Разумеется, каждый раз, когда он бывал в Адеоне, все девушки не сводили с него взглядов и экстравзглядов.

– Это перебор, – прокомментировал Найджел, нельзя сказать, чтобы неодобрительно.

Кайсандра вместе с АНС-дроидом хихикали у него за спиной. У всех АНС-дроидов были разные личности. Этот обладал специфическим чувством юмора, которое приводило ее в восторг.

– Как мне тебя называть? – спросила она. Потому что теперь, когда у него было настоящее лицо, невозможно стало думать о нем как о машине.

– Я Третий.

– Это ненастоящее имя. И я не могу так называть тебя на людях. Мы должны не привлекать чрезмерного внимания, ты помнишь?

– Я ничего не забываю, ты помнишь?

Кайсандра хихикнула.

– Я буду звать тебя Кулен, как одного из маминых племянников. Он мне всегда нравился.

– Принимаю имя с благодарностью. – Он коротко поклонился ей. – Как ты назовешь остальных из моего выводка?

Так АНС-дроиды получили имена Димитрий, Марек, Валерий и Фергюс.

– Фергюс? – Найджел вздохнул и закатил глаза. – Серьезно?

– Да. Фергюс.

Она дружески соприкоснулась руками с недавно поименованным Фергюсом, а тот выдал быструю вспышку самодовольства из своего мозга, который на самом деле был биоконструктом.

– Ну ладно. Но когда я стану использовать их в качестве разведчиков и ему нужно будет куда-нибудь внедриться, то, возможно, понадобится другое имя, чтобы не выделяться.

– Да и пусть, – легкомысленно ответила она.

Но он оставался Фергюсом, когда отправился сопровождать их в экспедицию. Со своим багажом, слугами и билетами в первый класс они вполне соответствовали идеалу аристократической пары, совершающей грандиозное путешествие.

Первый поезд провез их по всей Южной городской линии и доставил на станцию Виллсден в Варлане, на южном берегу Кольбала. Кайсандра умоляла провести несколько дней в столице, прежде чем отправиться на восток. К ее удивлению, Найджел достаточно легко согласился.

– Когда-то нужно и осмотреться, – сказал он. – Нельзя вечно откладывать разведку.

Поэтому они зарегистрировались в отеле «Решида» на бульваре Уолтона, который представлял собой роскошное солидное здание, сложенное из кирпича с ромбовидным узором, с высокими окнами в эркерах из камня. В их люксе на пятом этаже был балкон с видом на Бромвель-парк. Кайсандра смеялась от восторга, разглядывая богато украшенные комнаты с деревянными панелями и пышными обоями, алыми с золотом. У нее захватило дух от размера кровати с балдахином в главной спальне. Она не удержалась от того, чтобы взять разбег через всю комнату и броситься на огромный матрас, который спружинил и подбросил ее несколько раз. Кайсандра рассмеялась.

– Эта кровать такого же размера, как вся моя спальня дома! – Она перевернулась и высунула кончик языка, прикусив его зубами. – Идеальный номер для новобрачных, правда?

Найджел принял нарочито высокопарный вид.

– Не сомневаюсь, что многие молодые дамы провели здесь приятное время.

– Ты говоришь, тебе тысяча лет, – Кайсандра кокетливо надула губки, – значит, у тебя было много жен.

– Кайсандра, послушай. Тебе семнадцать лет, а мне тысяча. Мы совсем разные. Просто продолжай воспринимать меня как старшего брата, твоего опекуна, и у нас с тобой все будет хорошо. Я тебе уже говорил – вот встретишь хорошего мальчика своего возраста, отправишься с ним в постель и будешь радоваться жизни сколько захочешь.

– Не нужен мне никакой хороший мальчик.

– Старое возражение, которое не соответствует действительности. Поверь мне. Именно хороший мальчик тебе и нужен.

– Нет! – заупрямилась она.

– О, выражение упрямства на твоем лице мне уже хорошо знакомо. Поэтому выслушай меня сейчас внимательно, пока твои размытые фантазии не превратились в жизненные планы. Я понимаю, тебе хочется придумать себе романтическую историю, но никакого хеппи-энда с моим участием не получится. Возможно, мне придется уехать, меня могут посадить в тюрьму или линчевать; я вообще не знаю, что со мной дальше будет. Пожалуйста, пойми и запомни: мы с тобой не будем жить долго и счастливо, не состаримся вместе, и наши внуки не унаследуют ферму. Я рад встрече с тобой, и мне приятно, что благодаря мне твоя жизнь стала лучше, но у меня есть обязательства перед Содружеством и райелями, которые я должен выполнить. Все остальное второстепенно.

Ее кокетливо надутые губы превратились в обиженную гримасу.

– Ладно. Я все поняла.

– Черт, я забыл, что такое подростки. Ты сама все знаешь лучше всех и никого не намерена слушать.

– Перестань вести себя как задница.

– Да, мэм. – Он улыбнулся ей той самой улыбкой, которая значила, что на самом деле ему нравится, как она себя ведет. – А вот окажись на моем месте Оззи, все было бы иначе. Он без колебаний затащил бы тебя в постель.

– А он может здесь появиться? Ну, ты же оказался не на той планете. Он появится и спасет тебя?

Найджел расхохотался.

– О черт! Нет, конечно. Прости. Я – все, что у тебя есть.

– Да кто вообще такой этот Оззи? Ты все время его вспоминаешь.

– Мой самый старый друг. Я даже не берусь перечислить тебе все то, что мы сделали вместе. Да ты мне и не поверишь.

– А ты попробуй.

– Может быть, на поезде, в дороге до Портлинна. Это будет долгое путешествие.

– Так он действительно не станет тебя спасать?

– Нет. Скорее он посмеется и скажет: «Я же тебе говорил». Он не появится здесь. Я могу рассчитывать только на себя.

Два дня Кайсандра осматривала центр столицы, наслаждаясь каждым мгновением. Огромные величественные здания, широкие засаженные деревьями бульвары, общественные парки, галереи, театры, люди, богатые и бедные, – по одной улице шаталось больше людей, чем жило во всем Адеоне. А еще столько времени, сколько удалось выпросить у Найджела, девушка потратила на посещение грандиозных универмагов и модных домов. Кайсандра была потрясена предметами обихода и оборудованием для дома, увиденными ею в магазинах, и постоянно спрашивала Найджела, нельзя ли купить это для их дома на ферме. Ничего из вещей, которые делали мастера у них в округе, не могло сравниться с элегантностью и комфортом столичных товаров. Найджел смеялся и говорил, что, возможно, они закажут какую-нибудь интересную вещицу на обратном пути.

И одежда. О, одежда! Кайсандра была готова выбросить все дурацкое снаряжение для экспедиции из сундуков и заполнить их роскошной модной одеждой, чтобы увезти обратно домой.

Но за походы по магазинам девушке пришлось расплатиться. Найджел настоял на осмотре правительственных учреждений и контор. «Надо почувствовать, на что они способны». Оказалось, половина центрального района Варлана была занята разными государственными учреждениями.

Путешественники начали с прогулки по бульвару Уолтона до гранитной статуи Капитана Корнелия, стоявшей перед воротами дворца. Там они присоединились к школьникам и любопытным туристам, заглядывавшим сквозь дворцовую ограду из железных прутьев четырехметровой высоты. Широкий плац перед дворцом был вымощен булыжниками. Дворцовые гвардейцы охраняли периметр группами по четверо, маршируя, как моды под сильной телепатической командой, с бесстрастными лицами и идеальными панцирями, с винтовками на плечах. Серебряные пуговицы на их туниках синего и желтого цветов сверкали в свете утреннего солнца.

Найджел не обратил на них внимания, разглядывая шестиэтажный фасад по ту сторону плаца. Эта часть дворцового комплекса имела в длину более трехсот метров и была построена из камня со странным синим оттенком. Высокие арочные окна на фасаде перекликались с большой аркой сквозного прохода по центру, который вел в первый из множества внутренних дворов. Над крутыми крышами дворца поднималось несколько затейливо украшенных башенок и куполов.

– Интересно, каково это – жить там? – задумалась вслух Кайсандра.

– Довольно скверно. Мне доводилось жить в особняках такого масштаба. Девяносто пять процентов места занимают служащие и прислуга. Приходится тратить слишком много времени на внутренние разборки, мешающие делать настоящую работу. И это скверное место для семьи. В какой-то момент я обнаружил, что подобная жизнь совершенно испортила нескольких моих детей. Пятеро из них до сих пор не разговаривают со мной.

– Ты жил в таком… – Кайсандра слабо махнула рукой в сторону дворца.

– О да. И больше не повторю такой ошибки. Это чудовище в стиле короля-солнце говорит мне все, что нужно знать о том, как на вашей планете укрепляются богатство и власть. Я полагаю, ваш Капитан имеет абсолютную власть. А значит, у вас должна быть политическая система, которая не допускает инакомыслия. Дайте людям иллюзию демократии при помощи нескольких избираемых советов, управляющих местными мелочами, пока вы контролируете все действительно важное непосредственно через экономику. Кто платит музыканту, тот и заказывает музыку; ныне, присно и во веки веков. Казначейство – вот истинное средоточие власти в этом мире, поверь мне. И где-то среди множества почетных званий Капитана наверняка окажется что-то вроде: канцлер Казначейства, или лорд Казначейства, или управляющий Национальным банком, или директор по доходам. Вот как все делается.

Она перевела взгляд с Найджела на дворец и обратно.

– И ты это вычислил по тому, какой огромный и безвкусный капитанский дворец?

– Ага. Ну, в некоторой мере. Я видел подобное достаточно часто и могу узнать то, что вижу.

– Но у нас есть выборы.

– Я не критикую вашу систему. С учетом угрозы паданцев у вас тут все довольно неплохо организовано. Правительство – всегда баланс между свободой и ограничениями. В нашей Вселенной, снаружи, политические системы развивались по мере развития технологий и общественного сознания, и это, как правило, приводило к либеральной демократии. Проблема Бьенвенидо – в почти идеальном статус-кво… хотя слово «идеальный» тут не совсем подходит… А вот все здешние трущобы – новое образование, которое отнюдь не на пользу экономике или борьбе с уровнем преступности. Паданцы никогда не прекратят Падения. Во всяком случае, у них есть преимущество. Ваше общество пребывает в состоянии застоя по многим параметрам, и стагнация будет только усиливаться, а ей всегда сопутствуют упадок и коррупция. Паданцам остается только дождаться, пока ваша бдительность ослабнет. – Он задумчиво поджал губы. – С другой стороны, страх перед ними держит вас в напряжении, и вы поддерживаете свою общественную систему уже три тысячи лет.

– Так ты считаешь, что в конце концов паданцы победят?

– Время и человеческая природа на их стороне. Но лишь потому, что Бездна ограничивает нас. Если бы мы могли подняться в Лес и применить к нему надлежащие технологии Содружества, это была бы совсем другая история.

– Нас? – поддразнила она. – Так ты все-таки считаешь себя человеком? А я сомневалась.

Найджел усмехнулся в ответ:

– Время от времени.

– Так ты выяснил что-нибудь еще, просто рассматривая дворец?

– Не совсем.

Он повернулся и снова уставился на дворец, дополнив взгляд экстравзглядом. Естественно, весь комплекс был накрыт пологом.

– Ты говоришь, это то самое место, где приземлился корабль?

– Да. Дворец был построен вокруг него.

Найджел внимательно изучил фасад, затем повернулся на триста шестьдесят градусов.

– Вокруг него и над ним, надо полагать. Особенно если корабль снижался не настолько плавно, как мой. Видишь местный ландшафт? Дворец расположен в двух третях пути вверх по склону; вон те большие сады на заднем плане уходят по склону вверх. И посмотри, последняя миля бульвара Уолтона, ведущего к дворцу, представляет собой неглубокую долину, идущую вверх по склону. Это не естественное образование. Я бы предположил, что корабль рухнул где-то внизу, примерно там, где находится наш отель, и продолжал двигаться, зарываясь в землю, пока не остановился здесь. Упавший корабль стал штаб-квартирой Корнелия. В нем также находились все ресурсы: колонизационные корабли несли все необходимое для создания нового общества на вновь открытой планете. Многое было непригодно в условиях Бездны, но и полезных ресурсов хватало, и даже металл обшивки представлял немалую ценность на первом этапе. И Корнелий все контролировал. Так начиналась экономическая власть Капитанов. Конечно, Корнелий поселился прямо там, на своих богатствах. И он укрыл их. Построил стены вокруг корабля, похоронил его, закрыл для всех остальных.

Найджел облизнул губы и нахмурился.

– Интересно, что случилось со всеми вещами, оказавшимися непригодными здесь… Богатство все еще тут? Вряд ли его кто-то перевозил в другое место.

– Думаешь, части корабля по-прежнему здесь?

– Вполне вероятно. Нам нужно попасть внутрь, чтобы узнать наверняка. Но не сегодня.

– Вот досада. А я так надеялась прогуляться по дворцу.

– Пойдем. Проверим кое-что еще.

– Ладно. А что именно?

– Посмотрим на суды; я хочу увидеть, как здесь рассматриваются дела в суде. Потом Казначейство. Еще меня интересует служба безопасности. Шерифы. Но вряд ли обычный шерифский участок окажется тем, что мне нужно.

– Не поняла.

– Правительство всегда имеет свою особую полицию. А эти люди не любят тех, кто сует нос куда не положено. Эти люди следят за теми, кто жалуется на жизнь и говорит «пора что-то менять», и избавляются от них. Разбираются с ними тихо и незаметно.

– У Капитана есть собственный отряд полиции, отдельный от шерифов, – сказала Кайсандра, пытаясь вспомнить подробности уроков истории миссис Брюстер. – Ну, в основном они церемониальные телохранители.

– Хрена с два церемониальные! Это они и есть.

Центральное здание суда располагалось в десяти минутах ходьбы. Вернуться обратно по бульвару Уолтона и дойти до перекрестка с проспектом Струзабург. Найджел остановился, с удовольствием разглядывая памятник Высадке.

– Помню я эти шаттлы, как же. Брандты построили их на Октиере. Грузоподъемность около двухсот пятидесяти тонн. Только аэродинамический полет, без двигателей инверсной гравитации. Брандтам повезло, что у них здесь, в Бездне, оказались такие. И будь у них побольше соображения, они бы переправили всех людей на планету в шаттлах, прежде чем пытаться посадить большие колонизационные корабли.

Кайсандра двинулась дальше, озадаченно качая головой. Если верить Найджелу, он знал все обо всем и был связан абсолютно со всем. Очень странный задвиг.

Суд размещался в очередном грандиозном правительственном здании с узкими окнами, высотой в целых шесть этажей. Фасад был выполнен в классическом стиле и украшен сильно стилизованными колоннами. Зеленый медный купол доминировал над крышами левого и правого крыла здания, а сверху на нем возвышалась рифленая колонна, увенчанная золотыми весами.

– Довольно стандартно, – заявил Найджел.

Судебные дела, список которых висел рядом с главным входом, оказались довольно незначительными. Найджел и Кайсандра заняли места на галерее для публики. В зале суда разбирался спор между торговцем и железнодорожной грузовой компанией по поводу цены на зерно. Торговец утверждал, что зерно было низкого качества, юрист железнодорожной компании возражал, что за качество товара компания ответственности не несет. Но гарантом выступал агент железнодорожной компании, протестовал адвокат продавца.

– Ничего не меняется, – пробормотал Найджел с грустной улыбкой.

Они вернулись по бульвару Уолтона к памятнику Высадке и двинулись по улице Уорен, в конце которой располагалось Казначейство. По дороге Найджел остановился у высоченного гранитного здания Налоговой службы. Кайсандра почувствовала, как он пытается прощупать дом экстравзглядом. Дойдя до конца огромного здания, Найджел заглянул в узкий переулок, тянувшийся вдоль его боковой стены. Несколько закрытых пешеходных переходов высоко над головой соединяли здание с такой же основательной бюрократической постройкой по соседству.

– Неудивительно, что правительство может позволить себе строить так, как оно строит, а также финансировать окружные полки, – сказал он. – Я впечатлен. Налоговая служба – настоящий колосс.

– Говорят, у Капитана есть соглашение с небесными властителями, и, если человек не уплатил все налоги перед тем, как отправить свою душу к небесным властителям, они отнесут его в Уракус вместо Джу.

– Занятно.

– Я не считаю это правдой, Найджел.

– Я о другом. И Бьенвенидо, и Кверенция имеют одни и те же мифы об этих двух туманностях. Уракус – дорога в ад, а Джу – путь в рай. Идеи, вероятно, исходят от небесных властителей. Они – единственная связь между вашими планетами.

– Небесные властители уносили души людей на Кверенции?

– Да.

– Тогда ничего странного.

– Верно подмечено.

Найджел бросил последний неодобрительный взгляд на здание Налоговой службы и направился к Казначейству.

Тем вечером они посетили Большой столичный театр, где давали «Сон в летнюю ночь».

– Что не так? – потребовала ответа Кайсандра, когда после спектакля они сидели в угловой нише бара-ресторана «Решиды».

Найджел собирался выпить перед сном. На половине ниш были задернуты черные бархатные шторы, а занимающие их посетители держали вокруг себя плотный полог.

– Просто они немного изменили текст пьесы, – проворчал Найджел.

– Как так?

Она закрыла глаза, вызывая в памяти подходящую цитату:

– Что написано пером, не вырубишь топором, разве не так?

– Ага. Но поверь мне, чье-то перо порезвилось поверх авторского. В оригинале «Сна в летнюю ночь» не было никаких вампиров.

– А мне вампиры понравились.

– Это метафора искушения отказаться от вечной жизни души после смерти в обмен на фальшивое физическое бессмертие.

– Ты не можешь просто расслабиться и наслаждаться? Всегда надо все анализировать до потери пульса, да?

Найджел ухмыльнулся и сфокусировал сетчатку глаз так, чтобы прочесть этикетки длинного ряда бутылок на полке позади барной стойки.

– Я собираюсь выпить. Что ты будешь?

– Двойной бурбон. Неразбавленный. Без льда.

– Понял. Закажу тебе «шпритцер», белое вино с газировкой.

Кайсандра состроила ему гримасу и забралась поглубже в нишу. Легкая улыбка тронула ее губы. Прямо сейчас жизнь была практически идеальной.

Девушка, лет двадцати на вид, покинула одну из зашторенных ниш и подошла к бару. Кайсандра сразу поняла, кто она. И дело было не в платье из бордового шелка, таком элегантном и облегающем, с открытой спиной и большой розой из ткани в самом низу провокационного выреза на спине. Не в длинных темно-рыжих волосах, тщательно уложенных волнами, из которых выбивались легкие кудряшки. Не в слишком большом количестве косметики на ее широком лице. Нет, Кайсандра узнала хрупкую решимость, двигавшую девушкой, узнала бы ее даже без экстравзгляда. Такую же точно, как у ее матери. Решимость добыть себе следующую дозу, любой ценой.

Кайсандра наблюдала, как девушка уселась на высокий табурет рядом с Найджелом изящным движением – с такой грацией движется змея, ускользающая в свое гнездо. Медленный взмах длинных поддельных ресниц. Слегка заинтересованная улыбка. Наклон головы. Обмен любезными фразами.

– О, привет, – передразнила их Кайсандра в своем укрытии. – Вы тут часто бываете? Иногда. Вот как, я тоже. Могу ли я заказать для вас выпивку? Спасибо, я не против выпить, пока жду друзей.

Она продолжала насмешничать вполголоса:

– Ах, красотка, я надеюсь, они не придут. Подождем их в моем номере? Прекрасная идея, я занимался ожиданием с красотками в номерах всему Содружеству.

Она широко открыла рот и сунула туда палец, имитируя звук рвоты.

Именно в этот момент Найджел обернулся, держа в руках высокий стакан с бренди и бокал с коктейлем. Кайсандра лихорадочно сделала вид, что потирает губу. Поздно. Брови Найджела поднялись с тем невыносимо высокомерным видом, который он явно совершенствовал сотни лет.

– Кто твоя новая подруга? – спросила Кайсандра, когда он вернулся на свое место в нише. Лучшая защита – это нападение и все такое.

– В чем дело? Ты ревнуешь?

– Ну, если тебе нравятся шлюхи-нарникоманки… – протянула она намеренно громким голосом.

Текин Найджела мягко задернул шторы ниши.

– Ты судишь слишком резко, как мне кажется.

– Прости.

– С твоей матерью все будет хорошо. Вариант принуждения, который я к ней применил, не превратил ее в мою обожательницу, просто немного прочистил ей мозги.

– Я знаю, – тихо сказала Кайсандра.

Техника принуждения одновременно очаровывала и отталкивала ее. В ту темную дождливую ночь вся семья и организация Мамаши Улвен превратились в беспрекословных помощников Найджела. Они говорили как раньше, двигались как раньше, но теперь он владел ими так же безоговорочно, будто они были выводком модов. Они даже соперничали между собой, кто лучше и быстрее всех выполнит его приказ.

Это вгоняло Кайсандру в дрожь. Мадлен, в прошлом бордель-маман отеля «Хевлин», служила ее горничной в поездке, но Кайсандра старалась разговаривать с ней поменьше. Она боялась не сдержаться однажды и ляпнуть: «Разве ты не помнишь, кем ты была? Не помнишь, что ты и Мамаша собирались сделать со мной?» Ох, как бы ее слова не оказались сильнее заклинания Найджела!

– Тебя это не беспокоит? – спросила она.

– Что именно?

– Никто на Бьенвенидо еще не вылечивал зависимость от нарника. Людям может показаться подозрительным, что моя мать избавилась от своей проблемы.

– В Адеоне есть квалифицированные психологи?

Кайсандра смущенно отхлебнула свой «шпритцер».

– Ладно, умник, твоя взяла.

– Я уверен, людям случалось изменить свою жизнь и здесь. Если человек достаточно решителен, он может добиться многого. Поддержка семьи тоже много значит. И я готов поспорить, что у богатых людей есть специальные санатории, куда приезжают молодые люди с определенными проблемами…

– Прекрасно! Уракус, ты все всегда знаешь. Я поняла. Я только хочу сказать, что для Адеона это редкость.

Он откинулся на спинку дивана с задумчивым видом.

– Спасибо, что думаешь о таких вещах. Но не переживай из-за матери. Если кто-нибудь начнет задавать вопросы, Димитрий отвлечет их от этой темы. Честно говоря, меня больше беспокоит Налоговая служба.

– Что?

– Налоговая служба. Даже Кафка позавидовал бы масштабу здания, которое мы сегодня видели. И у них есть региональные отделения, надо полагать. Возможно, я тратил деньги слишком свободно. – Он улыбнулся своим мыслям. – Вот как они в конце концов взяли Аль Капоне. Налоги!

– Перестань говорить слова, которых я не понимаю! Сколько можно?

– Извини. Видишь ли, жители Адеона с удовольствием приняли меня как приезжего богача, особенно те, кто получил от меня много прекрасных поддельных монет. Всем в городе понятно, откуда они взялись – я транжирю семейные деньги. Но когда за дело возьмется Налоговая служба, чиновники захотят в точности выяснить, откуда взялись эти деньги. А я не фигурирую в их записях.

– Применишь принуждение к налоговому инспектору. Легко и просто.

– Да. Но нет. Нужно внести изменения в стратегию.

– Что это значит?

– Я несколько недооценил ваше общество. Чтобы это исправить, мне нужен рычаг воздействия здесь, в Варлане.

– Какой еще рычаг воздействия?

– Я оставлю одного из АНС-дроидов жить здесь. Обзавестись знакомствами.

– Чем он будет заниматься?

– Для начала я хотел бы выяснить, что находится внутри дворца. Если сохранились останки корабельной сети, мы сможем получить доступ к летным журналам. Маловероятно после трех тысяч лет, но вдруг повезет. Еще полезно будет организовать несколько чиновников Налоговой службы – пусть работают на меня. И всегда хорошо иметь контакты в политических кругах…

– Это только для начала?!

– Ага.

– Джу! Что же будет дальше?

– Все, что понадобится. В этом весь смысл стратегии.

Эта версия его личности была странной. Не сказать – неприятной, но определенно отличной от него самого. Найджел понимал, что только его собственные мысли движутся в мозгу АНС-дроида, представляющем собой биоконструкт. Встроенные гея-частицы по-прежнему связывали АНС-дроида с его исходной личностью – с Найджелом, который вместе с Кайсандрой поднимался по лестнице в гостиничный номер. Такая же связь существовала между ним и вторым АНС-дроидом, жившим в комнате для прислуги вместе с Мадлен и Расселом. Проблема заключалась не в личности. Трудности вызывало отсутствие эмоционального отклика. Хотя мозг-биоконструкт превосходно копировал индивидуальную картину нейронных связей Найджела, он был не способен к спонтанным эмоциям. Он мог только проанализировать ситуацию и экстраполировать то, какие чувства ему следует испытывать. Мозг-биоконструкт обладал достаточной скоростью, а вспомогательные процедуры – достаточной активностью, чтобы АНС-дроид проявлял соответствующие случаю эмоции без малейшей задержки. Ирония судьбы! Отсутствие эмоций вообще не вызывало эмоций у самого АНС-дроида; он только знал: настоящая версия его личности обеспокоилась бы.

Существовала также проблема восприятия его экстравзглядом. Без панциря (который искусственный мозг отлично генерировал) любой человек на Бьенвенидо почувствовал бы, что его мысли не такие, неправильные. В лучшем случае его сочли бы психопатом, бесчувственным и холодным, отстраненным от людей. Но, скорее всего, его приняли бы за паданца. Впрочем, поскольку АНС-дроиды не спят, его невозможно было застать без панциря. Одна из вспомогательных процедур непрестанно поддерживала прочный панцирь АНС-дроида.

Он не сомневался в успехе: он легко сойдет за человека здесь, в большом городе. Разумеется, Кайсандра не понимала, что все АНС-дроиды – копии личности Найджела. Только эмоциональные реакции каждого из них слегка изменены – довольно несложная процедура, позволившая им казаться разными, очевидно отличаться друг от друга. Но Кайсандра была молода и наивна. Самостоятельная жизнь в Варлане станет настоящим испытанием.

Когда Найджел и Кайсандра пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам (Кайсандра, конечно же, затребовала себе огромную кровать в главной спальне), он вошел в бар-ресторан «Решиды». Время приближалось к полуночи, бар был полон, и большинство ниш занято. Он сел на табурет у барной стойки, выбрав средний из трех незанятых.

– Мне «дирантио», – сказал он бармену.

Крепкий напиток со вкусом миндаля, он нравился его исходной личности. Для АНС-дроида вкус не имел значения, а его тело не метаболизировало алкоголь, но надо произнести это так, как будто он заказывает напиток, который доставит ему удовольствие.

– Со льдом, сэр? – спросил бармен.

– Да, пожалуйста.

Послышался характерный шорох шелка, когда она села на высокий табурет рядом с ним. Он повернулся взглянуть на нее. Добавилась свежая тушь. Он задался вопросом, плакала ли она, побитая своим сутенером в нише за то, что предыдущий клиент сорвался с крючка.

– Куда запропал этот бармен? – спросила она, вроде бы сама себя, но так, чтобы он услышал.

– Пошел принести мне льда. Скоро вернется.

– Как кстати. Предпочитаю охлажденные напитки.

– Правда? А что тебе нравится?

– Мне? Ну, в основном белое вино. Иногда джин с содовой. Когда у меня есть на то настроение.

– Я хотел бы угостить тебя выпивкой.

Она оценивающе глянула на него.

– А ты можешь себе это позволить? Выглядишь довольно молодо.

– Я только сегодня приехал в Варлан. Своего рода традиция для мужчин в нашей семье. У нас принято провести пару лет в университете, погулять на вечеринках, завести друзей, ну и, может, даже послушать лекцию-другую, прежде чем придется вернуться домой, чтобы управлять имениями, как поступали все скучные предки с самого момента Высадки.

– Ах вот как? И откуда ты родом?

– Из Касселя. Бывала там?

– Нет.

– Ну, может, когда-нибудь побываешь. С удовольствием приглашу тебя в гости.

– Если твое предложение еще в силе, я бы рискнула выпить джина с содовой.

– Повезло, что я застал тебя в правильном настроении, э-э…

– Бетаньева.

– Рад знакомству, Бетаньева. Меня зовут Кулен.

Из Варлана путешественники отправились на экспрессе в Портлинн, который находился в конце Великой центральной линии, на расстоянии в три тысячи миль – это если прямо, как летит манта-ястреб. Но дорога сначала направилась на север до Адиса, затем обогнула горы Гвельп, разрезая континент Ламарн пополам. К тому времени, когда они наконец добрались до Портлинна, поезд проделал уже почти четыре тысячи миль, проведя в пути четыре дня и сделав двадцать остановок.

Портлинн возник как торговый город в конце Нильсон-Саунд, огромного залива, глубоко врезавшегося в земли Ламарна. Здесь находилось устье реки Мозал, чья огромная сеть притоков разветвлялась вокруг по болотистым низинам. Ее водный бассейн простирался до самых гор Буге в тысяче миль к востоку и вплоть до гор Трансо на юге. В такой близости к экватору, с гарантированным выпадением осадков богатая почва идеально подходила для плантаций бананов, хлебных деревьев, косточковых и цитрусовых, а также для обширных рисовых полей. Речная сеть сделала путешествие легким и дешевым, здесь не нужно было вкладывать деньги в дорогие железнодорожные линии, для которых потребовалось бы множество мостов.

Столица региона расположилась на десятках грязевых островов в устье реки. Все дома Портлинна были деревянными, что показалось весьма необычным Кайсандре после каменных и кирпичных городов, через которые проехал экспресс. Древесина накладывала естественные ограничения на высоту зданий, поэтому город рос не ввысь, а растягивался вширь, занимая новые участки болотистой почвы. Между островами имелись узкие мосты, но в их расположении отсутствовала логика, и служили они только пешеходам, а для повозок не подходили. Иногда, если вы хотели попасть на соседствующий с вашим остров, приходилось обойти острова три или четыре. Настоящими дорогами Портлинна служили каналы, их постоянно расчищали, а главным средством передвижения в городе были лодки. Все дома стояли на сваях, толстых стволах деревьев с прочной древесиной, забитых в глубь аллювиального ила и обеспечивавших устойчивость и защиту от паводков в сезон муссонов.

Найджел заказал им номер в отеле «Бейли», большом трехэтажном доме недалеко от доков восточного берега, где от крупнейших складов города отходили длинные причалы. У причалов стояли быстроходные клиперы и паровые морские баржи, а команды мод-гномов и портовых грузчиков трудились над разгрузкой и погрузкой весь день с утра до вечера.

Потребовалось два дня, чтобы собрать припасы, а затем нанять лодку, которая доставит их вверх по течению. На рассвете третьего дня Найджел, Кайсандра, Фергюс, Мадлен и Рассел шли по шатким мосткам к лагуне Кейт в южной оконечности города. Найджел нанял «Готору», грузовую лодку на паровом ходу, с корпусом, построенным из досок анбора – дерева, имевшего чуть ли не самую прочную древесину на Бьенвенидо. В крошечной каюте на корме были койки для капитана Мигрея и трех членов экипажа лодки: Санкала, Джимара и инженера Авинуса. Разумеется, Найджел и все его спутники не поместились бы внутри, и потому путешественники приспособили поверх одного из двух трюмов «Готоры» простую раму из бамбука, на которую натянули парусину. Она служила укрытием пассажирам вместе с их сундуками и припасами. Над вторым трюмом был натянут обычный тент. Там содержались пять земных лошадей (на них путешественники собрались пересекать пустыню) и три мод-лошади – эти повезут их груз.

Портлинн еще только просыпался, когда капитан Мигрей отчалил и направил лодку из лагуны Кейт в устье Мозала, чья ширина составляла три километра. Вода казалась густой, охристо-красной от ила, который она несла. Посередине течение было таким сильным, что лодкам, двигавшимся вверх по течению, приходилось пробираться вдоль берега – там легче получалось ему противостоять. И все равно «Готора» сожгла много дров и не слишком продвинулась вперед за утро первого дня пути. Берега реки на протяжении первых пятнадцати километров от устья все еще выглядели дикими, хотя в нескольких километрах вглубь суши начинались возделанные земли. Деловито пыхтя, «Готора» двигалась вдоль берега, представлявшего собой сплошные болота топкой грязи и зарослей кустарника юго. Она была единственным пассажирским судном в длинной процессии грузовых, идущих вверх по течению. В пятистах метрах по правому борту мимо них проносились вниз по течению суда, нагруженные свежесобранным урожаем, который они разгрузят в Портлинне, откуда его понесут дальше поезда или крупные морские суда.

К полудню путешественники увидели первые плантации и пастбища, вклинившиеся в пойменные луга. Между густых рощ мелькали большие, выкрашенные в белый цвет усадьбы. Затем на берегах стали появляться деревни; как и в Портлинне, все дома были построены из дерева и стояли на сваях. Причалы и мостки выступали далеко в реку, у пирсов покачивались пришвартованные лодки, грузчики занимались своей работой.

– Все выглядит так мило, – задумчиво сказала Кайсандра, наблюдая, как симпатичные маленькие деревеньки остаются за кормой.

Девственные джунгли здесь были сведены почти целиком, уступив землю для сельского хозяйства. Гордо высились цитрусовые деревья, посаженные стройными рядами. Группы маленьких мод-гномов двигались по рядам, собирая яркие шары фруктов. Большие повозки, на которых громоздились целые башни плетеных ящиков, полных фруктов, катили к причалам по грунтовым дорогам, обсаженным высокими фандапальмами. Рисовые поля сверкали розовым золотом под полуденным солнцем, и еще более мелкие мод-гномы копошились на них, сажая рис. Скот и страусы паслись на больших пышных лугах. Люди прогуливались или катались на лошадях, все в шляпах с широкими полями от жаркого солнца. Жизнь здесь выглядела такой спокойной и легкой.

– Вы бы хотели жить здесь, сеньорита? – спросил Джимар.

Кайсандра украдкой улыбнулась и огляделась. Джимар стоял возле маленькой рулевой рубки и смотрел на нее. Он поймал ее взгляд и просиял счастливой улыбкой. Кайсандра зарумянилась и отвернулась, глядя на берег реки. Джимару недавно исполнилось, наверное, лет девятнадцать, он был учеником у своего дяди Мигрея. Довольно милый, но…

«Нет, спасибо».

– Спасибо, у меня уже есть дом.

Она еще не успела договорить, а уже пожалела о своих словах. Парень кивнул ей, извиняясь, и повернулся, чтобы уйти.

– Но меня можно уговорить переехать. – Она бросила лукавый взгляд на Найджела. – Мой опекун не сможет руководить мной вечно.

– Опекун? – переспросил сбитый с толку Джимар.

Найджел приподнял шляпу.

– Это я. Пойду-ка я проверю лошадей или что-нибудь, а вы, дети, развлекайтесь. – Для Кайсандры он еще добавил телепатически: «Играй по правилам».

– Ты уже бывал так далеко на востоке? – спросила она Джимара. Юноша поспешил подойти к ней.

– Так далеко еще нет. Но я хожу на «Готоре» только семь месяцев. Когда-нибудь у меня будет собственная лодка.

Она одарила его ободряющей улыбкой.

– Правда? Какая именно?

Когда настала ночь, отраженные огни деревень и отдельно стоящих усадьб замерцали в быстрой тихой воде. «Готора» упорно карабкалась вверх по течению. На следующий день путешественники остановились в деревне, чтобы пополнить запас дров и купить свежие продукты для камбуза. Менее чем через четыре часа они снова отправились в путь.

Чтобы подняться от устья Мозала в верховья реки, им понадобилось восемь дней. Им повезло добраться по большой реке почти до самой южной оконечности горного хребта Буге – тысяча миль на восток от Портлинна. Только последние пятьдесят миль им пришлось проделать по притоку Мозала, реке Вулар, направляясь на север. В последние два дня появившиеся на горизонте горы вырастали все выше.

Земля по обоим берегам Вулара превратилась в длинные участки диких джунглей и кустарников. Усадьбы и деревни располагались все дальше друг от друга. Это было царство дикой местной природы. Вдоль берегов реки росли высокие нателл и куассо, оплетенные лианами, которые украшало изобилие белых и пурпурных цветов. В речной воде гнили упавшие ветви и длинные плети лиан. Жесткая трава бакку топорщилась меж деревьев, покрывая землю сплошным ковром. Капитану Мигрею пришлось снизить скорость. Он и Санкал усердно проверяли экстравзглядами реку, стараясь не напороться на какое-нибудь затонувшее бревно. Они не встречали других лодок уже несколько часов. Наконец, повернув за длинный изгиб реки, они увидели Кройстаун. В деревне было около пятидесяти домов, ни один не имел второго этажа. Дома жались друг к другу, окруженные множеством больших загонов, за высокими и крепкими изгородями которых содержались бизоны и кабаны. В загонах меньшего размера находились нейты. Кайсандра вытянула шею и воспользовалась настройками сетчатки глаз, чтобы увеличить изображение.

– Вон там – это верблюды?

– У вас отличное зрение, – уважительно сказал Джимар.

Большую часть путешествия он флиртовал с ней, надеясь на развитие отношений, и влюбился по уши.

– Спасибо.

– И да, скорее всего, это верблюды. Ранчеро наплевать, кого они загоняют в свои коррали, лишь бы получить за них на рынке блестящую монету.

– Там много голов скота, – сказал Найджел, внимательно рассматривая загоны.

Джимар вздрогнул не так сильно, как вздрагивал в начале поездки, когда Найджел обращался к нему.

– Да, сеньор. Саванна – дом для многих животных, они здесь бегают свободно. Хищников немного, только манта-ястребы, роксволки и динго, и ранчеро охотятся на них, чтобы защитить стада. – Он украдкой оглянулся, затем понизил голос: – Я слышал, будто жители Шансвилла любят мясо динго.

Кайсандра устремила взгляд поверх загонов. Позади них местность плавно поднималась к предгорьям хребта Буге – обширные открытые просторы саванны, где сине-зеленые местные ган-травы колыхались, словно ленивое море. Местами гордо возвышались одинокие черные деревья випур – колючие пятна в бесконечных переливах ган-трав.

– Пустыня Костей – там? – спросила девушка.

– Да, за горами, – сказал Джимар. – Лучше бы вам не ходить туда, сеньорита. Это плохое место.

– Почему ты так говоришь?

– Всем известно. Даже паданцы не смеют забредать туда. Люди рассказывают, будто в центре пустыни сложено горой десять тысяч тел, чудовище стережет их кости как свой клад, а души умерших бродят по пустыне, роняя в песок слезы из серого света.

– Потрясающе, – заметил Найджел. – А что за чудовище?

– Никто не знает, сеньор. Если вы его встретите, вам не жить. А те, кто избежал его хватки, на всю жизнь остаются потрясены увиденным; многие потом сходят с ума.

– Десять тысяч тел? Это много людей. Откуда они все пришли?

– Найджел, – с упреком сказала Кайсандра, нахмурившись. Было нечестно с его стороны высмеивать суеверия бедного парня.

Джимар пожал плечами.

– Вы мне не верите, но все эти люди погибли в Пустыне Костей, сеньор. Я не пойду туда даже ради прекрасных глаз сеньориты.

– Я никогда не стала бы просить тебя об этом, – мягко сказала юноше Кайсандра.

«Готора» пришвартовалась к единственному причалу Кройстауна. Жители деревни были разочарованы тем, что лодка не отправится немедленно в обратный путь, увозя их скот на большие рынки, но Найджел заплатил капитану Мигрею, попросив его остаться в Кройстауне до их возвращения.

– Я буду ждать вас месяц, – сказал капитан. – Ваши монеты хороши, сеньор, но «Готора» – это моя жизнь и средство к существованию. Я не могу привязать ее к земле; лодка должна путешествовать по реке.

– Понимаю, – сказал Найджел. – Мы вернемся раньше, чем через месяц.

«Я буду ждать вас, – телепнул Джимар Кайсандре, – и надеяться, что вы вернетесь».

«Не беспокойся о нас, – телепнула она в ответ, – пожалуйста». Найджел радостно насвистывал, сводя свою лошадь вниз по сходням.

– Романтическая история в путешествии на корабле. Лучше не бывает.

– Ой, заткнись уже, – рявкнула на него Кайсандра.

Ехать через саванну оказалось тяжело. В первый вечер Кайсандра чуть не плакала, так она натерла ноги седлом. Кажется, даже блокировка нервов, которую установили ее вспомогательные процедуры, чтобы облегчить боль, не слишком помогла. Путешественники разбили лагерь – две палатки. «Небесная властительница» сделала их похожими на обычное полотно, но на самом деле они были из легкого термостойкого полотнища.

– Палатки будут поддерживать нужную температуру в пустыне, – объяснил Найджел. – Ночи могут оказаться исключительно холодными. Путешественники попадались на этом.

Кайсандра вяло предложила свою помощь в установке палаток. Она не хотела садиться и неодобрительно смотрела на Фергюса, который показывал ей, как использовать клапан на ее самонадувающемся матрасе.

– Он будет достаточно мягким, – пообещал Фергюс.

– Ничто не будет достаточно мягким, – убежденно отозвалась Кайсандра.

Но поскольку матрас был сделан из удивительной ткани Содружества, он действительно оказался вполне мягким, чтобы лежать на нем, не морщась и не ругаясь. Вошла Мадлен с большим тюбиком крема из аптечки и велела девушке перевернуться на живот.

– Мне тоже понадобится крем, детка, – призналась она Кайсандре, нанося ей мазь на растертую до красноты кожу. – Это была долгая поездка, а я много лет не сидела на лошади.

Кайсандра облегченно вздохнула, когда легкое обезболивающее подействовало.

– А теперь надо распылить сверху синтекожу, – объявил Найджел, – чтобы ты могла завтра сесть на лошадь.

Кайсандра шокированно ойкнула и поспешно натянула полотенце на голые ягодицы. Она бросила на мужчину сердитый взгляд снизу вверх:

– Разве в Содружестве нет представления о приличиях?

– Хм-м… – Найджел почесал затылок, притворяясь озадаченным. – Они сильно зависят от того, на какой планете ты находишься.

– Убирайся!

Он посмеивался, покидая палатку. Кайсандра долго смотрела на клапан выхода. Ее юз-дубль сообщил, что Найджел отправил ей файл, и она неохотно приняла его. Это был перечень свойств синтекожи.

– Всегда должен оказаться прав, – хмыкнула она. – Мадлен, принеси распылитель синтекожи, пожалуйста.

– Конечно, детка.

Рассел развел небольшой костер и приготовил им ужин. Когда солнце наконец зашло, Кайсандра вдруг очень остро почувствовала, что в высоких ган-травах рыскают звери – на периферии ее экстравзгляда, где она не могла их толком различить. Вой одиноких роксволков раздался дальше в саванне, им ответили громкие завывания стаи динго.

– Они не приблизятся к костру, – сказал Найджел, ощутив ее беспокойство.

– Настоящие звери меня не волнуют, – сказала Кайсандра. – Это могут быть паданцы. Яйца неразборчивы, они поглощают того, кто прилип.

– Интересно, – сказал Найджел. – Но базовые параметры выбора у них должны быть. Я хочу сказать, роксволка еще можно поглотить, но им нет никакого смысла становиться бусалорами или мухами.

– Это называется правилом сорока килограммов, – сказала Кайсандра. – Я читала в руководстве, выпущенном Исследовательским институтом паданцев. Если животное весит меньше сорока килограммов, в первый месяц яйцо его не подманивает. Но со временем яйцо становится не таким переборчивым и начинает подманивать существ меньшего размера.

– Значит, они умны даже на стадии яйца, – подумал вслух Найджел.

– Не умны, – сказал Рассел. – Хитры, как любая злобная тварь.

Кайсандра улыбнулась убежденности, с которой говорил мужчина. Даже этот новый Рассел любил, чтобы мир был прост.

– Когда-нибудь мы должны изучить яйцо, – сказал Найджел. – Выяснить, что им движет изнутри.

Он склонил голову набок.

– Хотя Исследовательский институт паданцев уже должен был это сделать. У них имелось самое лучшее оборудование – если оно работало, конечно. Нам нужно получить их результаты, если те опубликованы.

– Кулен найдет материалы, – убежденно сказала Кайсандра.

– Если они существуют. – Найджел бросил на Кайсандру острый взгляд. – Значит, звери-паданцы тоже едят людей?

– Нет. Они едят только тех зверей, которыми стали сами. Это было в руководстве.

– Все чудесатее и чудесатее, – пробормотал Найджел.

– Звери их узнают, – сказала Мадлен с удовлетворением. – Они всегда отличают настоящих зверей от паданцев. И сразу бросаются на них. Иначе паданцы владели бы Бьенвенидо.

– Но звери-паданцы убивают людей. Всегда убивали, – сказала Кайсандра. – Они знают, что мы их главные враги. Вот почему…

Она взмахнула рукой, обводя ночную саванну.

– Я буду сторожить всю ночь, – заверил ее Фергюс. Он похлопал по мощной охотничьей винтовке, изготовленной «Небесной властительницей», но имеющей вид обычного оружия производства Бьенвенидо. – Вы будете в полной безопасности.

Несмотря на тревогу по поводу зверей-паданцев и ноющую боль в бедрах и ягодицах, Кайсандра уснула быстро.

Прошло еще два дня, прежде чем путники достигли предгорий. Это была самая южная точка хребта Буге. В трехстах милях к востоку лежало побережье океана Истас, а к северу начиналась Пустыня Костей и тянулась почти на восемьсот миль, прежде чем в конце концов разбиться о небольшую гряду холмов, спускающуюся к северному, экваториальному побережью. Северо-восточную границу пустыни образовали Салалсавские горы; пусть не такие высокие, как хребет Буге, они служили действенной преградой для любых дождевых облаков, движущихся от океана Истас. Таким образом, только южная граница пустыни не охранялась высокогорьями, а ветров, которые бы принесли дождевые тучи с той стороны, практически не было.

Путешественники двигались по предгорьям Буге, пока грунт не стал сухим и ган-травы не уступили место группам суккулентов, которые тоже вскоре стали встречаться совсем редко. Суглинки сменились песчаными почвами. В нескольких милях впереди показались первые дюны, и вместе с тем в воздухе появились мелкие частицы песка, жалящие лицо Кайсандры. Их нес сухой ветер, дующий из Пустыни Костей.

– Вон ручей, – сказал Найджел, поднимаясь в стременах. – Там мы разобьем лагерь и подготовимся.

Он слегка подстегнул лошадь, подкрепляя телепатический приказ. Остальные последовали за ним.

Ручей был не более чем извилистой линией камыша, растущего на песчаной почве, показывая, что внизу есть вода. Когда путники отвели в сторону острые лезвия камышовых листьев, открывая медленно текущий ручей, и попробовали воду, она оказалась солоноватой.

– Ничего, сгодится, – сказал Фергюс.

Он взял лопату и начал копать.

– Я помогу, – вызвался Рассел, не упуская случая доказать свою ценность.

Найджел, Кайсандра и Мадлен открыли сундуки, снятые с мод-лошадей, и выгрузили дополнительные связки прутьев, расположив их на земле в порядке, который запомнили по бесчисленным тренировкам. Ох, сколько раз они делали это, прежде чем отправиться в путь. Если бы кто-нибудь осмотрел тонкие композитные стойки, то увидел бы только шесты для палаток.

Однако собранные в правильном порядке и скрепленные между собой стойки образовали квадратные каркасы трех платформ. Кайсандра соединила изогнутые стойки, чтобы получить колеса, и установила на них шины – трубки из сверхпрочного материала, каждая из них весила менее килограмма. Всего шесть штук. Девушка вкрутила шланг насоса в клапан первой шины и принялась накачивать воздух. Это была горячая, изнурительная работа, и Кайсандра вспотела в первую же минуту, но решительно продолжала. Найджел отобрал у нее насос и накачал вторую шину. Как только все шесть шин оказались накачаны, дроиды прикрепили колеса к осям платформ, и у них получились три маленькие тележки, которые могли тянуть мод-лошади.

Рассел нагрузил их водяными бурдюками, изготовленными из того же материала, что и шины.

– Теперь поработаем помпой, – объявил Найджел.

Он использовал второй ножной насос, больше размером, чтобы перекачивать воду из котлована, который выкопали Фергюс и Рассел, через сложный фильтр в бурдюки. На каждой тележке стояло по три бурдюка, каждый вмещал сто пятьдесят литров.

– Не слишком ли много? – спросила Кайсандра. Она не раз задавала этот вопрос на ферме Блэр, когда они собирали снаряжение для экспедиции.

– Мы идем в пустыню, – терпеливо ответил Найджел. – Восемьсот миль в длину и триста миль в ширину в самом широком ее месте. Мы должны найти в ней одну-единственную точку, которая дает аномальный сигнал, и у меня есть лишь приблизительные ее координаты. Я понятия не имею, сколько времени займет поиск, но на всякий случай планирую пару недель. Лошадь выпивает минимум двадцать пять литров воды в день в нормальных условиях, но вокруг пустыня, а не нормальные условия. И нам самим нужно по три-четыре литра в день. Даже имея тринадцать сотен литров, нам придется возвращаться в предгорья и пополнять запас каждые несколько дней.

– Ладно, ладно, – сдалась Кайсандра.

Они наполнили только три бурдюка из девяти, когда Фергюс сказал:

– Посмотрите-ка туда! Вон там, где воздух прохладнее.

Кайсандра взглянула в том направлении, куда он указывал. Высоко на склоне в трех милях от них она увидела медленно движущиеся серые пятнышки. Когда она увеличила изображение, то поняла, насколько велики эти животные.

– Там слоны? – спросила она.

Ей всегда хотелось посмотреть на слона.

– Мамонты, – сказал Найджел со своей обычной знающей улыбкой. – Черт, я помню, как родился первый из них. Люди несколько месяцев валили толпами в зоопарк Сан-Диего. СМИ даже перестали писать про маленьких панд.

– Они искусственные?

– Нет, нет. Ну… не совсем. Мамонты были земными животными, вымершими во время последнего ледникового периода Земли; затем Фонд структуры генома секвенировал их ДНК из мумифицированных остатков, найденных в вечной мерзлоте Сибири. Сомнительное на тот момент предприятие, особенно если учитывать, во что потом превратился этот Фонд, но в итоге мы привезли животных с собой на половину планет, где поселились. Их и еще дерьмовых додо – хотя зачем воссоздали это недоразумение, я никогда не пойму. Самое глупое существо на свете и уродливое, как смертный грех. А на вкус точь-в-точь курица – кулинарные причины тоже не подходят.

– Звучит очень достойно – возвращение вида из вымерших. Я знаю, на Земле когда-то были большие проблемы с экологией; так говорилось в моей памяти по общей истории.

– Да уж. Люди испытывали что-то вроде гипертрофированного чувства вины по этому поводу. Так появилось Убежище: единственная планета, которую человечество терраформировало с нуля. Двести лет мы сбрасывали на нее миллиарды тонн микробов и прочей биологической дряни, подготавливая ее атмосферу и песок для земных растений. Еще век бомбардировали ее семенами и насекомыми, а потом, как Ной из ковчега, выпустили туда животных, всякой твари по паре. Все виды, за исключением людей. А, кажется, еще ос не хватает. Это единственная истинная чистейшая копия биосферы Земли в галактике, и человек – единственная форма жизни, которой туда вход воспрещен. Супер! И в океанах Убежища много китов. Сплошные киты. У нас была такая огромная коллективная вина перед ними, а теперь все в порядке.

– Ты так цинично это все преподносишь.

– Он самоуничижается, – сказал Фергюс. – На самом деле ему нравится Убежище. Как думаешь, на чьи деньги все это делалось?

– Так было необходимо, – возразил Найджел. – Эксперимент.

– Эксперимент?

– Ну да. Понимаешь, в нашей галактике много пригодных для жизни человека планет; биохимия другая, но не смертельная. – Он взмахнул рукой. – Вот как здесь, мы сосуществуем нормально; есть даже некоторые местные растения, пригодные нам в пищу. Но если наши колонизационные флоты доберутся в другую галактику, а биохимия большинства планет окажется несовместима с нашей, мы должны знать способ терраформировать планету с нуля. Лучше научиться этому до начала путешествия.

– В другую галактику? – Кайсандра прижала руки к вискам. – Неужели для меня нет способа выбраться из Бездны? Я хочу жить там, снаружи. Я хочу на свободу.

Найджел огорченно посмотрел на нее.

– Прости меня и мой рот. Мне пора бы уже научиться затыкать свой фонтан дерьма.

– Нет, – сказала она. – Не вздумай молчать ни о чем. Никогда.

Утром они влезли в свои пустынные одежды из серебристо-белой ткани. Ткань имела те же термические свойства, что и материал палатки. Из такой же ткани были сделаны широкие гибкие колпаки, которые они надели на лошадей, стремясь защитить их головы от прямых солнечных лучей.

Кайсандра тщательно обернула тюрбан вокруг головы, стараясь убрать все волосы с лица. С плотно намотанной тканью было трудно убедиться, что ее затемненные очки правильно подогнаны.

– Я с трудом могу двигать челюстями, – пожаловалась она.

– Я воздержусь от очевидного комментария, – сказал Найджел и встал перед ней, поправляя полоски тюрбана, которые она завернула под подбородок. – Так лучше?

– Вроде ничего.

– Ты готова?

– Уракус, да.

Верхом на лошадях они покинули предгорья, где последние пучки растительности цеплялись за склоны неглубоких оврагов, и оказались среди дюн. Это уже началась сама пустыня. Найджел и Фергюс проверили, справляются ли шины с горячим серым песком, – похоже, все шло нормально. Тележки с бурдюками явно катились достаточно гладко.

Уже через час после того, как отряд выступил в путь, Кайсандра обрадовалась пустынным одеждам. Когда она их надевала, то чувствовала себя словно спеленутой, они казались чересчур сковывающими движения. Но в седле, пока лошадь плелась вперед, Кайсандре не приходилось особенно шевелиться. Зато блестящая поверхность ткани отражала солнечное тепло, в то время как тепловая защита не позволяла горячему воздуху обжечь кожу. За исключением дыхания. Воздух, попадавший в рот, обжигал почти до боли, мгновенно высушивая горло. Кайсандра постоянно глотала воду из трубки, уходящей во флягу, которая была привязана к ее животу под одеждой. С наступлением утра вечная жара пустыни становилась чем-то, о чем Кайсандре не удавалось забыть ни на секунду. Жара охватывала ее со всех сторон, хотя так и не сумела прорваться сквозь ее защиту. Действительно настоящее приключение – бросить вызов столь враждебной среде. Кайсандра начала задаваться вопросом, нашли ли сокровища дерзкие ранние исследователи пустыни. Конечно, никто не мог оказаться настолько безумен, чтобы идти к центру пустыни, как они. «Может, легенды о костях – это просто лихорадочный бред, вызванный жарой?»

Дюны становились все больше, песок – более рыхлым и сыпучим. Путь, который выбирал Найджел, ведя их в сердце пустыни, всегда шел по склону, подъем сменялся спуском. Ровных участков не было. Вскоре предгорья исчезли из виду, остались только горы Буге, невероятные снежные вершины, сверкающие над пустыней.

Раскаленный воздух был насыщен мельчайшими частицами, их перемешивал слабый, но постоянный ветерок. Несмотря на пустынные одежды Кайсандры, песчинки начали пробираться внутрь и царапать ее кожу. Теперь девушка часто моргала, выступающие слезы промывали глаза. Ее лошадь постоянно качала головой в раздражении и коротко ржала, протестуя против ужасной жары. Кайсандре приходилось постоянно отправлять телепатические команды, чтобы удерживать лошадь на правильном пути: резкое белое сияние монотонных песков нервировало животное. Только мод-лошади спокойно топали вперед, окружающий ландшафт их не тревожил.

Через четыре часа Найджел остановился под прикрытием высокой дюны.

– Я просчитался, – объявил он. – Температура становится опасной для животных. Безумие – путешествовать по пустыне днем и уж тем более в полдень. Мы встанем здесь лагерем до вечера и продолжим путь ночью.

Кайсандра не возражала. Конечно, ей хотелось двигаться дальше и добраться до центра пустыни, разгадать ее тайну. Но ее лошадь нервничала все сильнее, и она ощущала угнетенные мысли животного. Когда Кайсандра спешилась, несчастная лошадь громко заржала, испугав ее. С тех пор как они вошли в пустыню, их окружало безмолвие. Кайсандра подняла очки на лоб, чтобы вытереть глаза, и ослепительное сияние вокруг ее потрясло.

Путники установили большой тент и привязали животных, хотя они и так вряд ли бы куда-нибудь убежали. Затем Кайсандра помогла Мадлен и Расселу поставить палатки, а Найджел и Фергюс осмотрели оси тележек с бурдюками и добавили свежее масло в подшипники, чтобы компенсировать попавший внутрь песок.

Кайсандре не терпелось оказаться в палатке. Странно противоречивое чувство клаустрофобии, которое ей доставляла одежда при каждом движении, пока девушка соединяла шесты и ввинчивала колышки в песок, приводило ее в бешенство. Как только Кайсандра напоила свою лошадь и задала ей корма, она поспешила в палатку и разделась до нижнего белья. Горячий, на грани невыносимого, воздух внутри палатки обжигал, но ей было наплевать – такое облегчение она испытала, освободившись от одежды. Кайсандра долго пила из охлаждающей воду фляги, задыхаясь от того, какой ледяной оказалась вода – чуть выше точки замерзания.

«Я вхожу», – телепнул Найджел.

Кайсандра вытащила рубашку из своей дорожной сумки и набросила ее.

– Как дела? – спросил Найджел, снимая свою пустынную одежду.

– Мне снова понадобится мазь, – призналась она.

Задняя поверхность ее бедер все еще была красной и воспаленной, несмотря на мази, которые она применяла каждое утро и вечер.

– Мне тоже.

– С лошадьми все будет в порядке?

– Температура под тентом намного ниже. Они выдержат. Здесь, в палатке, тоже станет прохладнее, если мы не будем открывать клапан. Примерно через час.

Он сбросил одежду на пол.

– Хорошо. – Кайсандра развернула свою постель и ждала, пока самонадувающийся матрас надуется. – А ты еще боялся, что мы замерзнем ночью.

– Даже я могу ошибаться. Кто знал?

Она растянулась на матраце, убеждая себя, что уже стало чуточку прохладнее.

– Значит, мы с тобой тут останемся часов на семь?

Даже сейчас она не могла заставить себя делить палатку с Мадлен или Расселом. А Фергюс остался снаружи, под навесом с лошадьми, и, как всегда, бдил.

– Ага. Потом перекусим – и в путь. Со всеми модулями, которые у нас с собой, ехать ночью будет совершенно безопасно.

Вопреки ее опасениям, Кайсандре удалось неплохо вздремнуть, пока безжалостное солнце раскаляло пустыню – в полдень температура поднялась до пятидесяти градусов по Цельсию. В палатке было не выше двадцати пяти. Кайсандра не проголодалась; она просто не хотела ничего делать. Но Найджел настоял, чтобы в конце дня они поели. Девушке досталась лепешка, которую пекли до тех пор, пока она не стала твердой и плотной, как печенье; зато такие лепешки не портились неделями. Мясную пасту тоже выбрали из-за ее длительного срока хранения. Кайсандра затолкала в себя все это и запила большим количеством воды из охлаждающей фляги. Кульминацией трапезы послужило яблоко – они купили целый мешок яблок в Кройстауне. На вкус так себе, и шкурка уже начала морщиться…

Путешественники снова надели пустынные одежды и снялись с лагеря. Остальная часть дня прошла так же, как утреннее путешествие. Равномерное продвижение вперед. Вверх по склону дюны, вниз по ее противоположному склону. Опять. И опять. Крошечные ручейки песка струились из-под копыт, оставляя за ними след порушенного песка. Двойные канавки от колес тележек с бурдюками уходили вдаль.

Через час солнце село за горы Буге, оставив пустыню в розовых сумерках. Плотно слежавшийся песок приобрел тусклый рыжий цвет. Краски быстро выцвели до темно-серого цвета. Чистое небо потемнело, и с него заструился слабый свет туманностей. Температура воздуха начала падать к сорока градусам по Цельсию.

В своем маленьком коконе защитного снаряжения Содружества Кайсандра все больше и больше убеждалась, что никто никогда не заходил так далеко в Пустыню Костей. Исследователи, должно быть, прошли по краю, не более того.

С наступлением ночи дюны стали уменьшаться в размере, они становились ниже, их склоны – более пологими. Кайсандра поняла, что ветер тоже слабеет.

Через час после полуночи Найджел провел их через последнюю настоящую дюну. По другую ее сторону пустыня сделалась уныло плоской; омытая бледной фосфоресценцией туманностей, пустыня напоминала безжизненное, навеки спокойное море. Зато теперь, двигаясь по ровной тоскливой местности, путешественники смогли набрать темп.

Отряд остановился в три часа ночи, чтобы напоить лошадей. Животные устали, но не протестовали против ночного похода.

– По крайней мере, здесь к нам никто не подкрадется, – сказал Рассел, наливая животным воду.

Даже дюны, оставшиеся в каких-нибудь десяти милях позади, потерялись на темном горизонте. Ощущение изоляции становилось всеподавляющим.

– Здесь нет чудовищ, – заверил его Найджел.

Кайсандре хотелось верить Найджелу, но Пустыня Костей была очень странным местом.

Рассвет наступил через два часа. Небо над Салалсавскими горами обрело оттенок бледной голубизны, и из-за гор быстро выскользнул пылающий золотом краешек солнца. К этому времени Кайсандра уже чувствовала себя отчаянно уставшей. Несмотря на вчерашний долгий отдых до самого вечера, ночной путь утомил ее до предела.

– Мы сейчас остановимся? – практически взмолилась девушка.

– Остановимся, когда станет жарко, – невозмутимо ответил Найджел.

Лошадь Кайсандры продолжала двигаться вперед, день постепенно расцветал вокруг; монотонный ритм стал для девушки всем, что существовало в этом мире. Жара неумолимо нарастала, накаляя воздух. Кайсандра снова ощутила, как он обжигает ей рот.

Яркий солнечный свет заливал пространство до самого горизонта, так обширна была Пустыня Костей. Сегодня даже окружавшие ее горы потерялись из виду в дрожащем мареве текущего кверху горячего воздуха.

«Стойте», – телепнул Найджел.

Приказ прорвался через гипнотический ступор Кайсандры. Найджел остановил свою лошадь в десяти метрах перед ней. Девушка поспешно приказала своей лошади подойти к нему.

– Кто-нибудь еще видит это? – спросил Найджел.

Кайсандра уставилась на искаженный маревом горизонт, не вполне различая, где кончается земля и начинается небо. Сквозь пелену дрожащего воздуха определенно виднелось какое-то темное пятно, но даже глаза с восстановленными возможностями зрения прогрессоров не могли сфокусироваться на нем.

– Что это? – жалобно спросила Кайсандра.

Найджел поднял один из взятых с собой модулей и направил его на темное пятно.

– Мираж. За горизонтом что-то есть. Нечто большое. Слишком далеко, не удается получить данные.

Он опустил модуль.

– Повезло нам, – сказала Кайсандра.

В ее экзообзоре скользнули навигационные иконки, связанные с небольшим инерционным навигатором в виде ОС-татуировки – органической схемы, которую медицинский модуль «Небесной властительницы» отпечатал на ее плече. «Старая технология, – сказал тогда Найджел. – Но мы подумали, что она может сработать в Бездне».

Он был прав. Данные экзозрения подтвердили: объект, чем бы он ни являлся, располагался к востоку от курса, проложенного к центру пустыни.

Два месяца назад почта доставила самый дорогой и подробный атлас, доступный на Бьенвенидо: огромный том с раскладными картами, заказанный Найджелом непосредственно в Капитанском институте картографии. Предположительно, составители скопировали основные географические объекты с изображений, первоначально сделанных во время приближения к планете корабля Капитана Корнелия, с дополнительными подробностями, предоставленными различными экспедициями Географической ассоциации на протяжении веков. Атлас изображал достаточно точный план Пустыни Костей, который путники добросовестно скопировали в свои ячейки памяти. В пустыне не отмечалось никаких особенностей рельефа: ни холмов, ни каньонов; согласно атласу, ее топографическая карта была пуста.

– Я бы не назвал это везением, – задумчиво сказал Найджел. – Просто объект достаточно велик, и рефракция позволяет видеть его изображение с большого расстояния. Что не обязательно хорошо для нас.

– Как ты думаешь, там один из древних кораблей? – спросила Кайсандра. – Кто-то упал здесь?

Мысль была пугающей. На что это похоже – выбраться из разбитого корабля и оказаться в крайне негостеприимной местности? «Все говорят, будто в пустыне много тел». Мороз прошел по ее коже, заставив ее задрожать под одеждами.

– Возможно, – сказал Найджел. – Хотя я бы предположил, что рядом с любым местом приземления корабля вырастет порядочный населенный пункт. А до этого конца континента цивилизация не добралась по сей день. По ту сторону Салалсавских гор есть несколько рыбацких деревушек, но нет никаких больших поселений.

– Значит, они так и не выбрались из пустыни.

– Корнелий не бросил бы их.

– Тогда что произошло?

– Вот за этим мы сюда и забрались. Будем выяснять. Слезай с лошади, мы встанем здесь лагерем на целый день.

На сей раз Кайсандра уснула почти сразу, как только заползла в палатку. Найджел разбудил ее ближе к вечеру, чтобы она поела. Кайсандра поужинала с большим аппетитом.

Кошмарная жара еще не спала, когда караван снова отправился в путь. Косые вечерние лучи солнца не утратили своей свирепой силы. Найджел и Фергюс сказали, что мираж был виден большую часть дня. Он колебался в потоках воздуха, но направление менялось не более чем на несколько градусов.

В этом направлении они и двигались. Мираж мерцал прямо у них по курсу, словно черное солнце, повисшее над горизонтом. Затем он исчез, вместе с настоящим солнцем Бьенвенидо, и теперь ничто не нарушало однообразия пустыни. Она простиралась до самого горизонта и в неведомом далеке сливалась с небом. Экзообзор Кайсандры проложил фиолетовую траекторию, ведущую к той точке, где был мираж. Девушка фанатично цеплялась за нее мысленным взором, пока лошадь послушно везла ее дальше в ночь. Нежный фосфоресцентный свет туманностей сиял сверху, столь же неизменный, как и пустыня.

– Вижу какой-то предмет, – объявил Фергюс.

Было уже далеко за полночь, и решимость и рвение Кайсандры покинули ее довольно давно, когда стало очевидно, что отражавшийся в мираже объект не ждет их сразу за горизонтом. Теперь она просто терпела скуку дороги, ожидая рассвета и возможности отдохнуть в палатке.

Она без особого интереса ждала, пока Фергюс спешится и пройдет по зернистому песку к маленькому камню. Ее сетчатка увеличила изображение. Он наклонился и что-то поднял. Обрывок ткани? Но он распался, как только пальцы Фергюса подняли его с земли. На его ладони осталось лишь небольшое металлическое кольцо, которое он с любопытством разглядывал. Ее юз-дубль подтвердил запрос на прямой канал, и в экзообзор поступила картинка из зрения Фергюса, сопровождаемая полным спектральным анализом.

Это было кольцо, три сантиметра в диаметре. Изготовленное из титана.

– Произведено в Содружестве, – сказал Найджел.

– Это не украшение, – добавил Фергюс. – Оно было прикреплено к ткани.

– Есть рядом что-нибудь еще?

– Ничего такого не вижу. Нет.

– Хорошо, двигаемся дальше.

Отряд тронулся вперед. Десять минут спустя Найджел остановился. Он спешился и поднял еще один лоскут ткани. Как и первый, он распался, стоило Найджелу прикоснуться к нему.

– Древний, – вот и все, что сказал Найджел. – Очень древний.

Им стало попадаться все больше клочьев полуистлевшей ткани, разбросанных по пустыне. Зацепившихся за камни, частично засыпанных песком и краешком выглядывающих из него. К одному из встреченных путниками на пути лоскутов был прикреплен трос, который обмотался вокруг осколка камня.

Найджел и Фергюс опустились на колени рядом с ним, осматривая находку.

– Моносвязная углеродная нить, – сказал Найджел.

Фергюс осторожно потянул трос. Ткань опять разлетелась прахом. Нить оказалась десять метров длиной, на одном конце ее был какой-то металлический зажим.

– Так что, разбился здесь корабль или нет? – спросила Кайсандра.

Найджел держал свой панцирь совершенно непрозрачным.

– Возможно. Фрагменты, безусловно, остались с той эпохи. Должно быть, их разнес по пустыне ветер. Я просто не вполне понимаю, что это за ткань. Может, от палатки?

Еще два часа путешественники продолжали двигаться вперед. Повсюду встречалось все больше и больше рваных лент и лоскутов. Один был более трех метров в поперечнике, он накрыл собой несколько камней и бугров, а время и солнце прижали его к поверхности так плотно, что ткань облепила ее подобно коже – каждая трещинка и соринка вырисовывались под ней. Под жутковатым светом туманностей ткань светилась бледным голубовато-серым на темном песке, словно затерянное пятно биолюминесцентного лишайника.

– Как долго ткань может продержаться здесь? – спросила Кайсандра.

– Этот материал представляет собой остатки полимера; пока невозможно сказать, под действием чего он распался, я не могу определить сроки, – сказал Найджел. – Но его здесь чертовски много.

– Там что-то есть, – крикнул Фергюс. – Переключитесь на инфракрасный и посмотрите на горизонт.

Кайсандра перешла на инфракрасное зрение. Этого режима она избегала: превращение поверхности пустыни в узор розовых и желтых пятен посреди ночи было дезориентирующим, особенно на фоне пустого неба над головой. Но теперь она переключилась и увидела пустыню именно такой – ровная поверхность, полная изысканных светящихся красок, колеблющихся медленными волнами, когда остаточное тепло земли уходило в остывающий воздух. Она нахмурилась. Там, на самом краю нежного мандаринового свечения, где тепло сменялось пустотой, выпирала зеленая капля. Кайсандра попыталась увеличить масштаб, но чем выше увеличение, тем более размытым становилось изображение.

– Что это? – опасливо спросила она.

– Объект, который отличается по температуре от окружающей пустыни, – сказал Найджел. – Что-то большое.

– Чудовище? – испуганно спросила Мадлен.

– Здесь нет чудовищ, – в который раз уже ответил Найджел.

– Давайте двигаться, – сказал Фергюс. – Мы можем достичь его до рассвета.

Они приложили все усилия, заставляя лошадей ускорить шаг. Но прошло сорок минут, пятно зеленого свечения не стало больше, зато яркое сияние рассвета озарило пустыню. Когда под лучами восходящего солнца от лошадей и всадников по охристому песку протянулись длинные тени, они указывали точно в том направлении, куда двигался отряд. Небольшой конусообразный холм вырос перед ними посреди бесплодной местности. Его пологие склоны имели странную окраску, что-то вроде серого сланца, превратившуюся в более светлый пепельный оттенок, когда солнце поднялось выше и осветило его.

– Это не корабль, – выпалила Кайсандра.

– На корабль не похоже, – согласился Найджел. – Но объект определенно металлический. Тот самый спектр, обнаруженный сенсорами «Небесной властительницы». Это то, за чем мы сюда явились.

Пока он говорил, Кайсандра изучала землю вокруг. Повсюду были куски ткани. Сотни – нет, тысячи! – драных лоскутов беспорядочно валялись вокруг, размерами от носового платка до простыни, которая подошла бы для огромной кровати в отеле «Решида»; на песке между ними лежало множество тонких тросов, одни растянулись плоско, другие спутались в узлы. Из песка торчали также маленькие куски потускневшего металла – зажимы и полосы с прикрепленными нитями. И вездесущие кольца.

– Как далеко до металлического холма? – спросила Кайсандра.

– Трудно измерить, – ответил Фергюс.

Увеличив изображение, Кайсандра видела, как шевелится пустыня. Воздух расширялся и струился под солнцем, которое снова начало раскочегаривать печь.

– Двигаемся дальше, – сказал Найджел. – Может, успеем добраться туда, прежде чем придется остановиться на дневку.

Кайсандра посчитала это маловероятным, но ничего не сказала. Маленький караван продолжил путь, и каждый раз, когда копыто или колесо касались клочка ткани, тот моментально распадался в прах. Сначала путники спешивались каждые несколько минут, чтобы убрать нити, которые запутывались вокруг ног лошадей. Затем приноровились: тот, кто оказывался впереди, пользуясь текином, расчищал дорогу.

Теперь след, который оставлял отряд, был следом разрушения. По этой борозде любой мог бы найти дорогу. Когда Кайсандра огляделась, она не увидела другого подобного следа, ведущего через поле обрывков тонкой ткани.

– Кроме нас, здесь никого не было, – заключила она.

– В течение долгого времени, – согласился Найджел.

Холм определенно стал больше, когда через два часа они остановились. Функции изменения масштаба изображения, которыми так гордилась Кайсандра, все еще не приносили пользы, поскольку воздух дрожал от жары, но девушка уверилась, что склоны холма крайне неровные. Ее интриговала однородность окраски. Форма конуса была почти идеально симметричной, хотя и странной, с широким основанием, будто объект просел под собственным весом и расползся в стороны.

– Зачем кому-то покрывать холм металлом? – спросила Кайсандра, когда путники ставили палатки.

– Для этого нет никаких причин, – сказал Найджел. – Но я не думаю, что там холм.

– Что же тогда?

– Какой-то корабль. Больше не может быть ничем.

– Разве так выглядели колонизационные корабли?

– Нет. По крайней мере, известные мне корабли человеческой расы.

Это уточнение заставило ее поежиться.

Несмотря на тяжелую ночь в седле, Кайсандра не могла толком заснуть весь долгий день, лишь дремала. Ей хотелось поскорее оседлать лошадь и добраться до удивительного холма. «Разгадать тайну!» Хотя глубинная и более осторожная часть разума толкала ее развернуться, галопом домчаться в Кройстаун, тихонечко спуститься вниз по реке и оказаться в безопасности.

– Хочешь вернуться домой?

Кайсандра резко вскинулась от дремы и воинственно уставилась на Найджела, который лежал на своем матрасе. Она тотчас усилила панцирь, сердясь на себя за то, что позволила дремотным мыслям пролиться наружу. На Найджела девушка тоже рассердилась: как он посмел не оставить ее сомнения без внимания.

– Нет! – огрызнулась она. – Это загадка, которую даже ты пока не разгадал. Я хочу найти ответ. Я хочу знать, что там такое.

Найджел усмехнулся.

– Вот моя девочка.

Путешественники напоили лошадей и собрали палатки. Теперь они взяли не такой лихорадочный темп, как поутру. Отряд двигался уже девяносто минут, и солнце опустилось к самым вершинам гор, когда они нашли первое тело. Тело лежало на грубой тележке, сделанной из чего-то вроде круглой двери со стеклянным иллюминатором посередине. Солидного вида дверные петли были оплавлены. Покореженные и треснутые колеса представляли собой круги, грубо вырезанные из металла. Они крепились к осям, в свою очередь примотанным к люку тонкими тросами. Рядом лежала пара коробок из потускневшего металла.

Кайсандра не хотела на это смотреть, но не могла сопротивляться искушению. Высохшее тело было странным. Серая кожа туго обтянула его и стала твердой, как камень; пучки соломенных волос обвились вокруг черепа. Остатки одежды словно слились с кожей. Ботинок только один, на левой ноге; босая правая нога изогнута под странным углом.

– Прекрасно мумифицировалось, – говорил Найджел Фергюсу, когда Кайсандра подошла к ним. Спутники с энтузиазмом осматривали тело, прикладывая к нему модули. – Что неудивительно, учитывая здешний климат.

– Это… – Кайсандра глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. – Это человек?

Найджел обернулся, недоуменно хмурясь:

– Конечно.

– Я имела в виду, это не паданец?

– А! Трудно сказать. От тела не так много осталось, провести биохимический анализ, увы, не удастся. Ну и, в любом случае, мне нужно заполучить паданца, чтобы точно узнать, какова их биохимия.

Кайсандра вздрогнула. Кто еще, кроме Найджела, способен небрежно бросить: «Мне нужно заполучить паданца»? Девушка задумчиво посмотрела на металлический холм. Теперь он был гораздо ближе, на расстоянии чуть больше восьми километров. Они уже определили его размер: юз-дубли установили, что ширина его основания составляет пятьсот метров, а высота от подножия до опасно выглядящей верхушки – двести шестьдесят три метра.

Найджел и Фергюс перевернули мумию. Ее рука сломалась с глухим треском. Кайсандра вздрогнула и стиснула зубы. «Ну же, ты можешь это выдержать. Не будь слабачкой, только не сейчас».

– Женщина, – сообщил Фергюс.

Он сканировал череп с пустыми глазницами. Сильно сморщенные губы обтянули широко открытый рот, заставляя Кайсандру думать, что женщина кричала, умирая, – ее последнее движение, застывшее навеки в условиях пустыни.

– Есть следы бионоников. Значит, она из Содружества. – Фергюс ободряюще улыбнулся Кайсандре. – Это человек.

Рассел открыл одну из коробок. Крышка раскрошилась ржавчиной под его пальцами.

– Здесь ничего особенного. Металлические фляги и немного пыли.

– Вода и провизия, – сказал Фергюс. – Как жаль, что она не выбралась из пустыни.

Найджел опустился рядом с хлипкой тележкой и закрыл глаза, просматривая данные от модулей, которые он поместил на тело.

– Дерьмо. Она пролежала здесь три тысячи лет. Что бы здесь ни случилось, оно случилось в эпоху, когда прибыли колонизационные корабли. – Найджел встал и повернулся к холму, щурясь в попытке рассмотреть его в лучах вечернего солнца. – Что это за штука, черт побери?

Фергюс провел рукой по сделанной из люка тележке, изучая сломанные петли.

– Это часть космического корабля. Шаттла? Или, может быть, экзопода?

Кайсандра увидела это – на самом деле увидела потрясение на лице Найджела. До сих пор она ни разу не замечала у него такого выражения. Она не верила своим глазам: сам Найджел может быть потрясен. И словно его выражения лица не хватало – панцирь настолько ослаб, что сквозь него прорвался импульс тревоги. Найджел медленно поднялся и снял защитные очки, рассматривая холм.

– Вот дерьмо, – тихо сказал Найджел. – Его очертания. Присмотрись внимательно. Он состоит из множества частей. Это не геологическое образование, не природный холм, а куча сваленных предметов.

Фергюс даже не попытался скрыть, как его передернуло.

– Не может быть. Такой величины? Их там…

– Если это сплошной массив, – сказал Найджел, – там их более миллиона. И значит, найденная нами ткань – парашюты, а не палатки. Все сходится, черт побери! Но, проклятье, откуда взялся миллион экзоподов? Содружество не произвело такого количества за всю историю.

– Что это? – крикнула Кайсандра. – О чем вы говорите?

То, как ее спутники делились мыслями, как странно единодушны они были, пугало девушку. Ибо они явственно понимали: здесь что-то неправильно. В высшей степени неправильно.

– Скажите мне!

– Джимар ошибался, – мрачно сказал Найджел. – Здесь не десять тысяч тел. Здесь их больше, намного больше. Тебе нужно быть готовой к этому.

Они нашли следующее тело десять минут спустя. Снова женщина. Она лежала на тележке, очень похожей на первую: точно такой же люк, но с другими импровизированными колесами, потому что от них не осталось ни следа. За прошедшие тысячелетия они обратились в пыль.

За следующий километр пути отряд столкнулся с еще восемью телами и тележками. Это только те, которые были у них прямо на дороге. Увеличение изображения зум-функциями сетчатки показывало другие похожие тележки, разбросанные по пустыне.

– Все – женщины, – объявил Фергюс, осматривая шестую мумию. – И все имеют одинаковый перелом правой лодыжки. Линии повреждения костей идеально совпадают, что странно до абсурдного.

Им встретилось еще несколько тележек. Дальше песок пустыни был усеян только телами. Одним и тем же многократно повторенным женским телом. Женщина ползла по песку и камням, волоча ногу со сломанной лодыжкой, и всегда тащила с собой коробку или сумку. «Как нужно отчаяться, чтобы решиться на это?» Часто женщина умирала с вытянутыми руками, будто к чему-то тянулась. Многие свернулись в зародышевую позу. «Сдались?»

Кайсандра тихонько плакала уже пару километров пути, к тому моменту как село солнце. Ночь укрыла все тела, лежащие в стороне от их непосредственного пути, но лошадям приходилось постоянно сворачивать, чтобы не наступать на высохшие мумии.

Кайсандра ехала дальше молча, ее слезы постепенно высохли. Она совершенно оцепенела, ее чувства ушли куда-то в самые глубины разума. Такие масштабы смерти невозможно было постичь. Девушка оставила всякие попытки это сделать и сосредоточилась только на дороге: старалась следовать точно за лошадью Найджела, пробирающейся через безжалостное царство мертвых тел. Металлический холм прямо по курсу неуклонно приближался. Так, наверное, должна себя чувствовать душа, приближающаяся к Уракусу, подумалось Кайсандре. Неизбежность вечной муки, ожидающей впереди. Ты можешь только наблюдать, как ад становится все ближе, но ничего не можешь сделать, чтобы предотвратить приближение. Ничего.

Чистый воздух позволял ясно видеть нежное мерцание туманностей над головой. Путники остановили лошадей в пятистах метрах от основания холма. Теперь тела лежали так близко друг к другу, что животные не могли пройти, не наступив на них.

– Подожди здесь, – мягко предложил Найджел.

– Я пойду с тобой, – решительно отозвалась Кайсандра.

Вместе с Найджелом и Фергюсом девушка прошагала оставшееся расстояние до холма. Где могли они обходили тела. Когда они подошли совсем близко, больше не получалось не наступать на конечности, мумии лежали слишком плотно. Кайсандра чувствовала, как они хрустят и рассыпаются под ее ботинками. Пролежавшие три тысячи лет под жарким солнцем тела были катастрофически хрупкими, ломаясь при малейшем прикосновении.

Вскоре пришлось пробираться не только между мумиями, но и между древними, разрушающимися частями оборудования. Земля была завалена чемоданчиками с наборами для выживания и их содержимым, контейнерами и инструментами, а также треснувшими элементами питания, истлевшими клочьями одежды, потускневшими топорами и рваными листами солнечных батарей, они перемешались и слились в жесткую корку, поверх которой лежали очередные тела.

Путники остановились, не доходя до основания холма, где тела лежали друг на друге, образовав насыпь в пять или шесть раз выше роста Кайсандры. Здесь большинство явно погибло, свалившись вниз с каверзных склонов холма. Тела мумифицировались в исковерканных позах, с переломанными руками и ногами, согнувшись под странным углом, сломав шеи и позвоночники. Картина каждой отдельной чудовищной смерти прекрасно сохранилась в пустыне.

Кайсандра устремила взгляд поверх отвратительной кучи высохшей кожи и костей, которые сливались воедино, на металлическую конструкцию самого холма. Целая гора, состоящая из сфер диаметром около трех метров, хотя их очертания порой с трудом удавалось разобрать. Вес громоздящихся сверху наслоений раздавил и сплющил сферы нижних слоев. Но, как и женское тело, привезенное шарами в этот мир, все сферы были одинаковыми – с одним выпуклым овальным окном спереди, круглым открытым люком и безвольно свисающими пучками неприятного вида щупалец. Их имплантированные воспоминания Кайсандры опознали как электромускулы. Экстравзгляд девушки исследовал некоторые из сфер, обнаружив внутри лабиринт проводов и труб, а также разрушенную жарой аппаратуру сложных систем.

– Что это за штуки? – спросила она.

– Экзоподы, – ответил Найджел. – Большие космические корабли несут их на себе. Аппараты, нужные для выполнения технических работ снаружи корабля. В чрезвычайной ситуации они могут войти в атмосферу, выполнить аэродинамическое торможение и приземлиться.

– Значит, все они приземлились здесь вместе? – спросила Кайсандра, изо всех сил пытаясь понять. Если только она поймет, ей перестанет быть так отчаянно страшно. – А почему они все принесли одну и ту же женщину? Она… как это?..

В ее имплантатах памяти упоминалась концепция, которую Кайсандра до сих пор не удосужилась рассмотреть. Как же это называлось? Так… память Содружества…

– Клоны? Она клонировала себя?

– Не знаю, – сказал Найджел, и плечи его поникли, когда он признал свое поражение. – Я абсолютно ничего здесь не понимаю.

Путешественники разбили лагерь в полукилометре от горы экзоподов. Фергюс и Рассел, как могли, расчистили участок от рассыпающихся тел, подняв в процессе неприятное облако песчаной пыли. Стоило им закончить, Кайсандра с радостью занялась установкой тента и палаток. Это были привычные и полезные действия, в которые она могла погрузиться и отвлечься.

Девушка поила свою лошадь, когда Найджел и Фергюс одновременно посмотрели вверх. Их быстрое нервное движение встревожило ее – но что поделать, все были на нервах. Юз-дубль сообщил ей: один из сенсорных модулей Найджела посылает предупреждение вместе с потоком свежих данных. В ее экзообзоре появились результаты, но, хоть юз-дубль и преподнес их в виде аккуратных таблиц, для Кайсандры они оставались непонятными.

– Что случилось? – спросила она.

– Локализованные флуктуации квантового поля, – ответил Найджел. – Пик миновал. Все вернулось к прежнему состоянию.

– А, ну да.

Его небрежный уверенный ответ был смутно обнадеживающим после многих дней неуверенности. Сам факт ответа. Другое дело – его точный смысл. Имплантированная память о физике мало чем помогла Кайсандре. Что-то невнятное о квантовых полях, лежащих в основе пространства-времени, и справочные коды для установки дальнейших имплантатов памяти.

– Часто ли такое происходит?

– Никогда. Во всяком случае, во Вселенной снаружи. А в Бездне… кто знает?

И тут раздался звук – глухой лязг и постукивание. Кайсандра подпрыгнула на месте. Пустыня была лишена звуков с того момента, как они начали путешествие по ней. Звук здесь казался чуждым. Шокирующим.

Все замерли на месте, оглядываясь вокруг и пытаясь определить источник шума. Кайсандра поняла, что он исходит от горы экзоподов – откуда-то с высокой точки, насколько она могла судить. Лязг и стук продолжались еще несколько мгновений, затем прекратились.

– Кто шумел? – с тревогой спросила Мадлен. – Чудовище, да?

– Никаких чудовищ, – сказал Найджел. – Я бы сказал, это сдвинулись экзоподы. Судя по звуку, именно так.

– Приземлился еще один? – спросила Кайсандра. Она изучала вершину холма, пытаясь инфракрасным зрением найти экзопод, температура которого отличалась бы от всех остальных. Машины оставались упрямо идентичными.

– Таких совпадений не бывает, – сказал Найджел. – Что бы ни вызвало квантовые флуктуации, оно же сдвинуло экзоподы.

– Чудовище, – в ужасе простонала Мадлен. – Оно идет за нами.

– Послушайте, все вы, – с напором сказал Найджел. – Здесь нет чудовищ. Этим мумиям, всему, попавшемуся нам сегодня на пути, уже три тысячи лет. Неважно, что здесь случилось. Оно случилось тогда. Сегодня, здесь, сейчас вы в полной безопасности.

Чем бы ни был тот звук, он не повторился. Все вернулись к установке палаток. Пока отряд работал, Кайсандра сканировала пространство вокруг экстравзглядом и инфракрасным зрением, желая удостовериться, что никто не таится в темноте. Так, на всякий случай.

Как только палатка была поставлена, Кайсандра забралась внутрь, сняла пустынную одежду и скользнула в мешковатую белую рубашку. Вошел Найджел и размотал свой тюрбан, но не стал снимать остальную часть покрытого песком одеяния.

– Что теперь? – спросила Кайсандра, усевшись на матрасе и обхватив руками колени.

– Ждем рассвета. При всех усовершенствованных чувствах, которыми я обладаю, ирония заключается в том, что мне нужно отчетливо видеть картину – только тогда я могу правильно оценивать вещи.

– А когда рассветет?

– Мы с Фергюсом займемся детальным исследованием экзоподов. Их там более миллиона, нафаршированных прочными компонентами. Существует большая вероятность того, что какие-то процессоры и блоки памяти могли сохранить информацию, особенно те, которые не были разбиты. И я видел много хранилищ памяти среди тел. Должны найтись файлы, к которым я смогу получить доступ и загрузить их в свою ячейку памяти.

Кайсандре удалось растянуть губы в слабой улыбке.

– Мне так страшно, – призналась она, снова на грани слез. – Что-то убило эту женщину. Ее всю. Всех ее.

– Здесь кроется огромная загадка, – сказал Найджел. – Почему тел так много? Ни у кого нет столько клонов. Это безумие. Что бы с ней ни случилось, оно было явно чем-то пострашнее чудовища.

– А нам оно не грозит? – спросила Кайсандра, ненавидя себя за то, как жалко прозвучал ее голос.

– Нет. – Найджел ободряюще усмехнулся, присаживаясь на корточки рядом с ее матрасом. Я сказал правду: мы в полной безопасности. Пожалуй, сейчас самое время рассказать тебе подробности. Видишь ли, люди на Кверенции узнали кое-что еще о Бездне. Совершенно удивительное.

– Что же?

– Здесь можно совершить нечто вроде путешествия во времени.

Пояснение Найджела ничуть не обрадовало Кайсандру. Она чуть мозг не сломала, пытаясь понять значение сказанных им слов.

– Путешествие во времени?

– Да. Перемещение в прошлое.

– В Бездне можно путешествовать во времени?

– Да. Если ты знаешь, как это делается, и если твой разум достаточно силен. Я попробовал в тот самый день, когда приземлился здесь. У меня получилось. Трюк требует адской концентрации, и я смог вернуться только на пару часов. Но я вернулся в прошлое. Мои первые две встречи с парнями Мамаши Улвен в отеле «Хевлин» прошли не очень хорошо. Но на третий раз я уже знал, что именно не сработает, и больше не пытался договориться с ними, а просто применил принуждение. Ну и… ну и вот. Видишь, если что-то пойдет катастрофически неправильно, мы отправимся в прошлое и избежим опасности.

– Нет, – сказала Кайсандра. – Ты говоришь это только из желания меня успокоить. Я тебе не верю. Но все равно спасибо.

– Послушай меня. Снаружи, в реальной Вселенной, время – односторонний поток. Мы научились управлять этим потоком в червоточине, замедлять его, если хотим сделать относительный скачок вперед, – но вернуться назад невозможно. Без вариантов. Но Бездна – она другая. Помнишь, я говорил тебе, что Бездна состоит из множества слоев?

– Да.

– Слой, где мы физически существуем, только один из них. Ядро, где, как ты мне рассказывала, души после смерти вечно живут во славе, – это другой слой. И есть еще два очень важных слоя: слой памяти и слой творения. Слой памяти хранит все: нас, наши мысли, атомную структуру наших тел. И слой творения, который может взять версию любого человека из любого момента его жизни и воплотить ее физически.

– И я могу попасть в прошлое? – недоверчиво спросила она. – То есть я могла бы вернуться и помешать папе отправиться на зачистку?

Слезы навернулись ей на глаза.

Найджел вздохнул.

– Мне жаль, но я могу вернуться лишь на несколько часов. Был один человек, который мог путешествовать в прошлое на десятилетия, но он жил на Кверенции тысячу лет назад.

– Понятно.

Кайсандра опустила голову, чтобы Найджел не мог рассмотреть несчастное выражение ее лица.

– Смысл в следующем: если кто-то устраивает… не знаю, как лучше выразиться… короткое замыкание между слоем памяти и слоем творения, он сбрасывает весь участок Бездны до состояния на выбранный им момент. Но вот важная вещь: тот, кто это делает, помнит будущее, которое он только что покинул. И больше никто его не помнит. Ты буквально становишься центром вселенной.

– Ох…

– Вставай. – Найджел встал сам и поманил ее.

Она подумала сперва проигнорировать его, но это был Найджел… Кайсандра поднялась, и он взял ее руки в свои.

– Не знаю, сумею ли я взять тебя с собой, но…

Кайсандра почувствовала, что Найджел отправил ей сложное видение, и позволила ему проникнуть в ее разум. Это было мысленное восприятие Найджела, но такой тонкой настройки, что девушка едва могла подключиться к нему. Он воспринимал палатку, где находились они двое, и продвигался дальше, внутрь всего. Проталкивался силой. И там, по ту сторону призрачных форм и теней, которые были ее жутким миром, лежал второй образ, идентичный первому. Чувства Найджела прощупывали его, и позади него открывалось еще более отдаленное изображение. Еще и еще. Кайсандра вместе с Найджелом начала погружаться в изображения. Она увидела самое себя, сидящую на матрасе, как сидела несколько минут назад.

Где-то в реальном мире она услышала вздох, сорвавшийся с ее губ. Образы мчались мимо. Разыгрывался в обратном порядке весь их разговор. Найджел покинул палатку. Она сидела на матрасе в одиночестве, предаваясь страданиям. Еще раньше: она сняла рубашку. Пустынная одежда, валявшаяся на полу, поднялась к ней в руки. И восприятие замерло. Ее разум кувыркнулся вокруг образа – и вот она смотрит вокруг своими собственными глазами. Реальный мир ворвался обратно, и она уронила одежду на пол. Горячий воздух лизнул ее кожу. Кайсандра вскрикнула от потрясения.

– Я же тебе говорил, – сказал Найджел.

Он стоял в дальнем углу палатки. Он материализовался там.

Кайсандра закричала. Быстро смолкла, прижала пальцы к губам и потрясенно уставилась на него. Потом слегка истерически хихикнула.

– Грязный Уракус!

«У вас все в порядке?» – телепнул Фергюс снаружи.

«Все хорошо», – телепнул в ответ Найджел.

– Это все на самом деле, – прошептала Кайсандра.

И только теперь спохватилась: она стояла перед Найджелом в пропотевшем нижнем белье. Одной рукой девушка поспешно прикрыла лифчик, а ее текин выдернул мешковатую рубашку из сумки с вещами.

– Ну извини, – весело сказал Найджел и отвернулся.

Кайсандра скользнула в свою рубашку.

– Теперь ты мне веришь, когда я говорю, что мы ничем не рискуем?

– Да! – воскликнула она. – Проклятье, да! Верю всегда и во всем!

Это было более фантастично, чем узнать, что он из другой Вселенной, что у него есть космический корабль, что она может получить все знания Содружества. Более фантастично, чем можно себе представить.

– И значит… – она с трудом подбирала слова, – значит, тот отрезок времени, который мы только что прожили, остановился? И мы вернулись сюда?

– Да. И только ты и я знаем, что эти пять минут вообще были. Все люди на Бьенвенидо, которые умерли за прошедшие пять минут, еще живы и теперь снова умрут. Все дети, который родились, еще только вот-вот снова появятся на свет. Каждый пьяница, который споткнулся и упал… опаньки. Все, кого поцеловали… их поцелуют снова.

– Но они не знают, что это уже было.

– Не знают, ведь для них еще ничего не произошло. Ни для кого, кроме нас.

– Найджел?

– Да?

– Пожалуйста, никогда не возвращайся в то время, когда ты еще не встретил меня. Не отменяй того, что со мной случилось. Пожалуйста.

– Не стану.

– Спасибо, – сказала она.

– Но если ты когда-нибудь станешь достаточно сильна, чтобы вернуться и спасти своего отца, – возвращайся.

– Угу.

Кайсандра уже попыталась использовать свой экстравзгляд так, как сделал Найджел. Это было невероятно сложно. Она едва смогла протолкнуть восприятие на мгновение назад.

– Значит, ты знаешь теперь, что нам здесь ничего не угрожает? – спросил он.

– Да, – улыбнулась она. Она действительно это знала.

Найджел сел на свой матрас.

– Есть еще одна причина, по которой я рассказал тебе обо всем этом.

– Какая?

– Слой творения. Я думаю, он каким-то образом сбоит. Я думаю, именно это здесь произошло. Каким-то образом, по какой-то причине он воссоздавал экзопод и женщину снова и снова. Только в таком случае он не сбрасывает все остальное.

– Почему? Зачем?

– Понятия не имею. Но это единственное логичное объяснение. Ее тело каждый раз имеет перелом лодыжки; следовательно, она раз за разом воссоздавалась с некоторого определенного момента.

– Значит, Бездна все еще продолжает это делать?

– Я не уверен. Все тела, которые мы видели, находятся здесь одинаковое время. Парадокс – по крайней мере, явление было бы парадоксом во внешней Вселенной. Здесь происходит нечто очень странное. И я попытаюсь это понять. Все, способное повлиять на структуру Бездны и изменить ее, имеет чрезвычайную важность.

Теоретически, заявил Найджел на следующее утро, экзоподы на вершине кучи должны быть самыми новыми. Их системы могут оказаться в лучшем состоянии, чем системы их раздавленных и разбитых аналогов на дне кучи. Возможно, из них удастся извлечь некоторые данные.

Поэтому на рассвете Фергюс начал восхождение. Он медленно взбирался на гору, осторожно проверяя каждую опору для ног, чтобы убедиться, выдержит ли та его вес, не сдвинется ли вдруг в одночасье вся гора и не погребет ли его под собой лавина экзоподов.

Кайсандра не могла спокойно на это смотреть. Она вздрагивала при каждом движении. Постоянно изучала окружающие Фергюса экзоподы своим экстравзглядом на предмет признаков нестабильности. Отправляла ему телепатему за телепатемой, умоляя быть осторожным.

– Иди отсюда, – в конце концов сказал ей Найджел. – Ты отвлекаешь его и, что еще важнее, меня. Оставь нас в покое и ступай найди мне несколько целых хранилищ памяти.

Кайсандра с Мадлен двинулись вокруг горы экзоподов. Вал из мумифицированных тел женщины имел одинаковую высоту по всему периметру кучи, и так же равномерно были разбросаны тела по слежавшейся поверхности, состоящей из аварийных спасательных средств.

– Возможно, чудовища здесь и нет, – сказала Мадлен, – но место проклято. Женщины, которые умерли здесь… Их души все кричали и кричали об их горечи и страхе, уносимые в Уракус. Эта боль останется здесь даже после того, как последние из тел обратятся в прах.

Кайсандра мрачно глянула на нее, но не могла не согласиться.

Ничто не отвечало на пинг, посылаемый юз-дублем Кайсандры, да она и не ожидала ответа. Обходя холм, Кайсандра запустила свой экстравзгляд в технологические обломки, разыскивая хранилища памяти. Найджел решил, что больше шансов на успех с хранилищами ячеек памяти, лежащими в закрытых чемоданчиках. Девушка обнаружила несколько целых чемоданчиков под грудой обломков. Им с Мадлен пришлось стиснуть зубы и пройти по мумиям, которые рассыпались прахом под их ботинками. Когда Кайсандра и Мадлен раскопали чемоданчики и достали из них хранилища памяти, с виду те ничем не отличались от пролежавших все это время открытыми воздействию пустыни, их электроника была не активнее песка. Но Кайсандра сложила хранилища в свою сумку и продолжила поиски.

Кайсандра уже прошла мимо, но что-то зацепило ее взгляд. Просто очередной топор среди хаоса припасов для выживания и ужаса слившихся воедино тел. Ничего нового. Но лезвие топора разрубило один из черепов. Кайсандра сосредоточила свое восприятие. Она не ошиблась. Процесс мумификации зафиксировал топор в черепе.

Теперь, когда она это увидела, она стала искать дальше. У многих мумий были одинаково поврежденные черепа, в некоторых торчал топор, в некоторых нет. У других мумий шею обвивали тонкие тросы. Задушены.

Кайсандре и ее напарнице понадобилось около пятидесяти минут, чтобы полностью обойти холм. Когда они вернулись, Фергюс уже добрался до вершины холма и изучал верхний экзопод.

«Ничем не отличается, – телепнул он. – Данные распада такие же. Все машины провели здесь одинаковое количество времени. И все же они должны были приземлиться по очереди, один за другим».

«Парадокс», – отозвался Найджел, непонятно почему веселый.

– Она убивала сама себя, – сказала ему Кайсандра, передавая сумку, полную хранилищ. – Убивала топором и другими способами.

– Здесь слишком много смерти, – сказал Найджел. – Место пропитано смертью, как дом с призраками.

– Я не думаю, что ее душа все еще здесь. Ни одна из ее душ.

– Не такого рода призраки, как бывают здесь, в Бездне. Но эта женщина оставила свой отпечаток на песке и на экзоподах. А как иначе? Ее здесь так много. В духовном смысле все здесь пропиталось ею.

– Мадлен сказала что-то похожее.

– Да? Это хорошо говорит о ней. Может, для нее еще не все потеряно.

– Я тебе для чего-нибудь нужна? – спросила Кайсандра. – А то я пойду в палатку.

– Конечно, – сказал Найджел мягко. – Отдыхай. Вряд ли здесь осталось много дел для нас. Мы соберем несколько процессоров памяти из экзоподов и посмотрим, что получится из них извлечь, когда вернемся к «Небесной властительнице».

В палатке Кайсандра сняла одежду, пытаясь не разбрасывать вокруг песок, который оттуда сыпался. Хотя к этому времени каждый квадратный сантиметр палатки уже был засыпан песком. Даже в ее спальном мешке скрипел песок, несмотря на все попытки его оттуда вытряхнуть.

Девушка легла на матрас и убрала свой экстравзгляд. Не то чтобы она не нашла, в чем помочь: в лагере каждый день требовалось совершать десятки хозяйственных работ. По правде говоря, Кайсандра просто не хотела оставаться снаружи, где невозможно было не замечать все эти мумии. Здесь, спрятавшись за матерчатыми стенами палатки, она могла отгородиться от ужаса. Притвориться, будто маленькая раковина ее существования находится не здесь, а в совершенно другом месте.

«Ты был прав, – обратилась она к образу Джимара, каким его помнила. – Эта пустыня может свести с ума».

Юз-дубль показал список книг, которые Кайсандра загрузила в свои ячейки памяти из хранилищ «Небесной властительницы». Она выбрала книгу под названием «Хоббит» и погрузилась в чтение.

Было уже за полночь, когда шум разбудил Кайсандру. Такой же точно, как прошлой ночью, – ярко выраженный лязг, скрежет металла по металлу. И тишина.

Девушка села на постели, сердце бухало у нее в груди, экстравзгляд лихорадочно метнулся проверить, что там творится в ночи за пределами палатки.

– Все в порядке, – сказал Фергюс. Он сидел рядом с палаткой с винтовкой на коленях. – Здесь ничего не случилось.

– Хм-м, – протянул Найджел.

Он лежал на своем матрасе. Рядом с собой он положил модуль, и теперь на нем непрестанно мигал фиолетовый огонек. Модуль отправлял поток необработанных данных.

«Так же, как прошлой ночью».

– Еще одно квантовое событие? – спросила Кайсандра, когда таблицы, которые она не могла расшифровать, появились в ее экзообзоре.

– Да. Так же, как вчера. Правда, не в то же самое время суток. Предыдущее случилось двадцать семь часов и двадцать девять минут назад.

– Может, внутри кучи экзоподов есть некий механизм, который все еще работает?

– Я ничего не исключаю, но если такой есть, он никак себя не проявил в течение дня. Мы ничего не обнаружили, хотя проверяли тщательно.

– Извини.

– За что? Ты молодец. Меня это место тоже пугает.

– Когда мы уходим?

– Завтра. Я тебе обещаю. За день мы с Фергюсом все закончим, вечером соберемся и двинемся обратно. Мы вернемся на ферму Блэр через три-четыре недели.

Кайсандра громко выдохнула.

– Спасибо.

Бóльшая часть Кройстауна вышла приветствовать отряд, когда они вернулись в деревню. Верхом на лошади, в грязной одежде, все тело чешется от песка, шляпа от солнца надвинута на глаза, Кайсандра не могла не улыбнуться, представив себя со стороны. Мужчины, женщины и дети – все столпились вокруг них, разглядывая путешественников наполовину в ужасе, наполовину благоговейно.

Мэр выступил вперед в окружении нескольких крепких мужчин. Кайсандра увидела, как Джимар спешит сквозь толпу, улыбаясь с облегчением и восторгом. Она улыбнулась ему и помахала рукой.

– Мы рады видеть вас снова, сеньор, – сказал мэр Найджелу. Он неловко топтался на месте, и сквозь его панцирь просачивалось опасение. – Никто не рисковал отправиться в Пустыню Костей уже очень, очень давно.

– Это не то место, где хочется побывать, – серьезно ответил Найджел. – Я никогда не вернусь туда.

– Правда ли то, что рассказывают? В пустыне действительно горы костей?

– Мы видели тела, – громко сказал Найджел.

Жители деревни дружно ахнули.

– Очень много. Тысячи тел, вероятно. – Он отправил им изображение мумифицированного лица, застывшего навеки с открытым ртом, темная кожа губ присохла к зубам. – Они невероятно стары, убиты тысячи лет назад. Мы не знаем, что их убило.

– Они были съедены?

– Нет. Все тела целы. В Пустыне Костей нет ни паданцев, ни их гнезд.

Несколько человек захлопали в ладоши. Теперь все открыто заулыбались и начали продвигаться вперед. Люди жаждали услышать подробности – главным образом о чудовище.

– Мы слышали странные звуки ночью, – торжественно сказал Найджел, – но ничего не видели.

Кайсандра покачала головой, восхищаясь его непревзойденным мастерством в обращении с публикой. Найджел не сказал ничего, что было бы откровенной ложью, но к моменту, когда рассказ закончился, каждый слушатель про себя твердо решил: он никогда не отправится в пустыню. Из Кройстауна слухи разойдутся по окрестным деревням, укрепляя легенду, и экзоподы останутся неприкосновенными еще на сотню лет как минимум. «За это время, я успею разобраться, что к чему», – сказал Найджел на обратном пути. Кайсандра сочла его слова чистой бравадой. Хотя…

Она устало спешилась, передала поводья Расселу и скользнула сквозь толпу. Джимар стоял на том же месте, где она его видела, на лице его было написано волнение, а за панцирем разгоралась надежда.

– Я же обещала, что вернусь, – сказала девушка с дразнящей улыбкой.

Он нерешительно шагнул к ней.

– И вы вернулись. Я никогда не сомневался в вас, сеньорита. Только не в вас.

Кайсандра потянулась к нему и быстро поцеловала. И это Джимар покраснел, а не она.

– Я ужасно выгляжу, – огорченно сказала девушка.

– Нет! Вы прекрасны, сеньорита!

Кайсандра засмеялась и показала на себя. Коричневую замшевую юбку для верховой езды покрывали грязь и пятна от воды. Высокие ботинки были в песке внутри и снаружи. Белая блузка стала серой, неприглядную картину довершали пятна пота.

– Перестань проявлять галантность. Я не мылась с тех пор, как мы уехали, а это было несколько недель назад.

– Вы прошли через пустыню, – сказал Джимар. – И вы выглядите потрясающе.

– Да ладно.

Кайсандра повернулась и двинулась к «Готоре». Когда она сняла шляпу, волосы оказались прилипшими к голове, такими грязными они были.

Поднимаясь по трапу, она невыразимо обрадовалась старой лодке. Лодка казалась чем-то постоянным, а Кайсандра даже не догадывалась, что так соскучилась по стабильности. «Готора» принадлежала прежнему миру и той жизни, какой девушка жила до появления Найджела.

– И как там было? – спросил Джимар.

– Плохо. Напомни, чтобы я доверяла твоим словам в следующий раз.

– В следующий… – Он потрясенно уставился на нее, отчего Кайсандра захихикала. Хотя Джимар путешествовал намного больше нее, ходил на лодке вверх и вниз по Мозалу, он был таким наивным.

Кайсандра обогнула рулевую рубку, желая укрыться от взглядов с берега. Люди все еще слушали Найджела – он играл на чувствах толпы, словно на инструменте. Кайсандра набросила легкий полог и начала расстегивать пуговицы блузки.

Джимар охнул. Юноша с тревогой огляделся, но он был единственным, кто мог ее видеть.

Кайсандра сбросила ботинки и сняла юбку.

– Мне это очень нужно. – Она шутливо дернула Джимара за шляпу. – Ты присоединишься ко мне?

Кайсандра быстро выскользнула из грязного нижнего белья и прыгнула прямо в реку.

Вода оказалась холодной и невозможно вкусной. В пустыне бывали моменты, когда Кайсандра сомневалась, что где-то вообще существует столько воды и воспоминания о реке – не плод ее воспаленного от жары мозга. Кайсандра долго оставалась под водой, чувствуя, как смывается грязь. Ее волосы перестали быть одной слипшейся массой, длинные пряди вились вокруг. Кайсандра сильно оттолкнулась ногами и вынырнула на поверхность. И вовремя, чтобы увидеть, как обнаженный Джимар прыгает с планшира.

Он подплыл к ней, наслаждающейся чистым потоком воды.

– Что вы нашли в пустыне? – робко спросил юноша.

– Смерть. Смерть и страдания в таких масштабах, которые действительно могут свести с ума. Но, как ни странно, в конце концов это пошло мне на пользу.

Его ясный лоб нахмурился:

– Как это может быть?

– Я повзрослела там, Джимар. Я так думаю. Теперь я знаю: у меня не будет обычной жизни. Но то, что я увидела там, что я узнала об этом мире, примирило меня со своей судьбой. И я не хочу потратить впустую ту жизнь, которая у меня есть. Я поняла: множество вещей, казавшихся важными, на самом деле пустяки. Надо ловить счастье, когда только можешь, ибо никто не знает, что ему подбросит вселенная. Я хочу получить свои моменты счастья. Мне нужно быть счастливой – после пустыни.

Кайсандра положила руки на плечи юноше и сомкнула пальцы в густых темных волосах у него на затылке. Решительно глядя ему в глаза, она опустила большую часть панциря. Она ждала…

Джимар притянул ее к себе и поцеловал. Они ушли под воду, затем вынырнули вместе, отплевываясь и хохоча от восторга.

Понадобилось всего две с половиной недели, чтобы добраться от Кройстауна до фермы Блэр. Кайсандра была разочарована тем, как быстро «Готора» вернулась в Портлинн. Но паровой двигатель лодки исправно пыхтел, сильное течение Мозала несло их вперед, и путешественники оказались в большом городе через пять дней. Найджел продал лошадей одному ранчеро в Кройстауне (тот очень растерялся), и передний грузовой трюм остался пустым. Бамбуковую раму с натянутым на ней холстом переделали в подобие палатки, где Кайсандра с Джимаром и провели большую часть путешествия вдвоем, в потном плотском блаженстве.

Кайсандра беспокоилась, что, когда путешествие закончится, ей будет трудно расстаться с юношей. И когда лодка пришвартовалась у причала на западном берегу Нильсон-Саунд, чуть ниже железнодорожной станции, девушка много плакала и крепко обнимала Джимара. Они пообещали часто писать друг другу и выстроили сложные планы, как Кайсандра приедет к нему в следующем году.

Прекрасная выдумка – удобный финал романтической истории. Когда Кайсандра шла рядом с Найджелом по платформе к вагонам первого класса экспресса, следующего в Варлан, ее глаза все еще были мокрыми от слез. Она ожидала, что Найджел станет ее поддразнивать, но он не отпустил ни одной шуточки. Он ей сочувствовал, он ее поддерживал, он относился к ней как к равной. «Как он на самом деле поступал всегда», – поняла она. И это понимание, вероятно, стало лучшим подведением итогов поездки.

Интел-центр «Небесной властительницы» потратил четыре дня, чтобы считать все данные из привезенной коллекции сломанной электроники. Затем еще два дня ушло на составление целой последовательности из фрагментов десятков поврежденных файлов.

– Ты готова это увидеть? – наконец спросил Найджел.

Он вернулся с корабля в дом и принес с собой модуль с только что расшифрованным мастер-файлом в простом старомодном формате Total Sensory Immersion. Запись охватывала период времени в двадцать семь часов и сорок две минуты.

Кайсандра собиралась бурно вскричать: «Ну конечно, готова!» – но задумчивое выражение лица Найджела поколебало ее решимость.

– Там все плохо?

– Запись объясняет, что случилось. И с исторической точки зрения это увлекательно. Ты увидишь Капитана Корнелия, каким он был на самом деле. Но я должен тебя предупредить: зрелище тяжелое.

– Хуже, чем в Пустыне Костей?

– Масштаб другой.

– Я хочу это увидеть. Нет, не так. Я должна это увидеть. И ты знаешь, что я должна.

– Да. Я знаю.

Кассандра устроилась поудобнее на диване в гостиной и велела юз-дублю получить доступ к файлу. Нервы ее дрожали, словно кто-то поглаживал мягким перышком всю кожу одновременно. В экзообзоре развернулось размытое полноцветное оптическое изображение. И Кайсандра посмотрела на мир глазами Лоры Брандт, которую откупорка грубо выдернула в сознание.

Месяцы подготовки, месяцы наблюдения и бесконечного ожидания наконец-то принесли результат. Удалось перехватить яйца паданцев. Но тут вмешался отряд военных и чуть все не испортил. Кайсандра стояла на носу паровой грузовой баржи, которая отходила от берега, поросшего вонно. Прямо перед ней, сбившись в группу под плакучими ветвями больших деревьев, однорукий идиот-лейтенант и его подчиненные наблюдали, как баржа отчаливает от временной стоянки, направляясь на чистую воду главного течения.

– Помаши рукой. Улыбнись. Изобрази радость, – сказал Найджел, стоявший рядом с ней. Он сам поднял руку и помахал.

Лейтенант Слваста на берегу ответил быстрым и четким жестом – наполовину обычный взмах, наполовину военный салют.

Кайсандра удержалась от того, чтобы продемонстрировать слегка неприличный жест, и без воодушевления помахала ему в ответ.

– Ух ты, прямо удивительно, почему паданцы еще не захватили нас, если вот это – полковой офицер.

– Честно говоря, – сказал Найджел, – я не думаю, будто найдется более преданный офицер, чем он. Этот человек очень рьяно относится к истреблению паданцев. И он понял, что с нами не все так просто.

– Но у него не хватило мужества, чтобы с нами разобраться.

– Нехватка мужества в данном случае ни при чем. Он выжил после яйца паданцев. Я еще не слышал ни о ком, кого бы спасли от яйца.

– Внучка Капитана Ксаксона, – машинально ответила Кайандра, когда они отвернулись от лейтенанта и отправились в каюту посредине баржи.

– Кто?

– Это из уроков истории миссис Брюстер. Я тебе как-нибудь расскажу. Но чтобы полковой офицер пошел на манок яйца – просто позор.

Найджел вздохнул.

– Ты стала совершенно нетерпимой к чужим слабостям.

– Интересно, с чего бы?

Баржа добралась до середины реки и развернулась носом вниз по течению. С грохотом заработали поршни и принялись толкать баржу вперед. Вскоре они повернули за излучину реки и скрылись из виду лейтенанта Слвасты и его солдат.

– Ты его так обхаживал, – обвиняюще сказала Кайсандра. – Я уже решила, что ты готовишь его к процедуре принуждения.

– Всего лишь посеял в нем зерна сомнения. Бравый лейтенант кипит праведным гневом по поводу принятого порядка вещей. Это всегда следует поощрять.

Кайсандра взглянула на большой палец, который порезал Слваста, и неодобрительно нахмурилась.

– Пойду обработаю антисептиком. Нам всем стоит это сделать, чтобы не умереть от заражения крови из-за паранойи твоего правоверного друга.

– Он хороший человек в плохом мире. Никогда не знаешь, когда может пригодиться такой человек.

– Он неудачник. – Кайсандра одарила Найджела ликующей улыбкой. – Да ну его! Слушай, мы наконец-то это сделали!

Найджел задумчиво кивнул и только потом широко улыбнулся.

– Точно!

Два часа спустя они догнали третью паровую баржу, «Меллани».

«Старая зазноба?» – провокационно поинтересовалась Кайсандра, когда Найджел дал лодке женское имя после двухнедельного ремонта и переоснащения на самой большой лодочной верфи Адеона. Мамаша Улвен в последние два года постепенно отжимала верфь у владельца, и Найджел узаконил это положение, став негласным компаньоном в деле. «Человек, которого я однажды недооценил, – ответил ей Найджел, устремив взгляд в неведомые дали прошлого. – Не переживай, со мной подобное случается очень редко».

В рулевой рубке «Меллани» Фергюс уменьшил скорость, чтобы баржи шли борт о борт. Кайсандра вслед за Найджелом перепрыгнула через узкую щель между бортами лодок. Рассел и его команда были рады остаться на своей барже, присматривая за лошадьми.

Мамаша Улвен ждала на палубе, одетая в сшитый на заказ серый костюм и черный плащ поверх него, мокрый от дождя. Через грудь ее был перекинут помповый дробовик на лакированном кожаном ремне.

– Проблемы? – спросила она.

– Он почуял, что мы не простые торговцы, – сказал Найджел. – Но мы не дали ему возможности разобраться в деталях.

– Значит, мои мальчики вели себя хорошо?

Люди из ее старой организации теперь находились под принуждением Найджела, уважали его и жаждали выполнить все приказания, но по-прежнему боялись Мамаши.

– Да.

– Славно, – удовлетворенно сказала она.

Даже сейчас, когда прошло уже больше года после прибытия Найджела, Кайсандра так толком и не привыкла к Мамаше Улвен. Найджел или кто-то из АНС-дроидов обновляли принуждение каждые несколько месяцев, и все равно девушка подсознательно опасалась, что однажды Мамаша освободится. Кайсандра старательно избегала смотреть ей в глаза, оказываясь рядом.

Через люк на палубе Найджел спустился в передний трюм. Кайсандра последовала по трапу за ним. При переоборудовании «Меллани» палубу подняли таким образом, что высота переднего трюма составила чуть более четырех метров – достаточно места, и даже с запасом, для двух круглых чугунных клеток, которые находились в нем и сейчас.

Лампы с ялсовым маслом, закрепленные высоко на переборках, заливали трюм ярким желтым светом. Димитрий ждал у подножия трапа, поддерживая такой сильный полог, что казалось, будто ступеньки скрывает завеса холодного тумана. Даже стоя на палубе, Кайсандра не могла различить, какой груз несла «Меллани».

Теперь, очутившись в трюме, девушка с трепетом смотрела на два темных яйца паданцев в клетках. У отряда ушел почти целый день на то, чтобы протащить драгоценные смертоносные шары на каменных санях через заросли фиолетового бамбука. Даже после дня, проведенного рядом с ними, Кайсандре страшно было находиться так близко к вечной угрозе всему ее миру. Манок потянул ее к себе; девушке захотелось броситься вперед – туда, где ждал ее Джимар, задрожать от восторга, когда любовник прикоснется к ней. Когда она вдохнула, то даже почувствовала его запах. Так близко…

– Стоять! – резко сказал Найджел.

Кайсандра открыла глаза и поняла: она сделала пару шагов к первой клетке. Там не было ни Джимара, ни обещания наслаждений. Она немедленно разозлилась на себя за то, что позволила манку яйца воздействовать на нее, и смерила сердитым взглядом зловещий темный шар.

– Извини меня, – пробормотала Кайсандра. Лицо ее было красным от злости и стыда.

– Яйцо подманит тебя, если ты не будешь осторожна, – сочувственно сказал Димитрий. Он был самым чутким и сострадательным из всех АНС-дроидов, еще немного – и показалось бы, что он не годится для подобной работы.

– И что мы имеем? – спросил Найджел, обходя вокруг клетки, будто изучал дикого зверя. – Есть ли там внутри мозг?

– Яйцо держит довольно действенный полог, – сказал Димитрий, – а значит, внутри него явно происходят определенные мыслительные процессы. Но вот что интересно: ультразвук проходит сквозь него. – АНС-дроид указал на маленькие электронные датчики, прикрепленные к яйцу. – Внутри нет твердой клеточной структуры. Все клетки плавают в желтковой жидкости и распределены равномерно. Как и было записано в материалах института.

Найджел и компания потратили пару месяцев на сканирование всех исследовательских работ, которые Кулен отправлял им из университетской библиотеки Варлана, где он заработал репутацию очередного необязательного студента. В течение столетия после приземления «Вермиллиона» ученые корабля изучали яйца паданцев, но выяснили очень мало, поскольку их оборудование постепенно выходило из строя. Ученые не смогли раскрыть механизм поглощения и копирования, хотя подозревали, что его принципы аналогичны биононическим органеллам людей, но система паданцев работала в Бездне, в то время как человеческие системы отказывали. Не удалось и установить контакт с управляющим разумом, который находился в яйце.

– Значит, гомогенное распределение, – сказал Найджел. – Интересно. Это наводит на мысли об искусственной конструкции.

– Хочешь сказать, что паданцев кто-то создал? – спросила Кайсандра.

– Да. Но меня больше интересует, не кто их создал, а зачем. В качестве оружия?

– Против кого? – задал встречный вопрос Димитрий.

– Против любого биологического вида. Подумай о праймах.

– Кто такие праймы? – поинтересовалась Кайсандра.

– Раса чужаков, которая почти уничтожила человечество, – ответил Найджел. – Нам повезло, и мы победили их. Но это был серьезный урок: не всякий разумный вид в галактике разделяет нашу мораль.

Кайсандра оглянулась на зловещую темную сферу, полная решимости победить свой страх. Клетка требовалась не для того, чтобы удержать яйцо за решетками, это смешно; решетки должны были помешать тому, кто поддался приманке, добраться до яйца и оказаться поглощенным.

– Существует ли что-либо подобное паданцам вне Бездны?

– Мы с таким не сталкивались, – сказал Димитрий. – До сих пор. Но галактика большая…

– Интересно, – подумал вслух Найджел. – Если мы не дадим яйцу никого поглотить в течение достаточно долгого времени, не регрессирует ли оно и не вернется к первоначальному виду, из которого было сформировано?

– В материалах института не встречалось упоминаний ни о чем подобном, – сказал Димитрий. – Я надеюсь, мое слияние предоставит всю необходимую нам информацию.

Кайсандра вздрогнула. Она всегда считала этот план безумным, но Найджел настаивал на его необходимости. Они должны постичь суть паданцев, и тогда, возможно, удастся вычислить, что происходит в Лесу. Только тогда они смогут начать планировать, как победить их.

«Фергюс, – телепнул Найджел, – давай быстрее уходить отсюда, пока лейтенант Слваста не понял, что мы сделали, и не погнался за нами».

Когда Кайсандра выбралась из трюма, она услышала, как паровой двигатель набирает обороты. Во время ремонта на «Меллани» был поставлен новый двигатель, модифицированный в соответствии с чертежами Найджела, что позволило развивать гораздо большую скорость. Одно из множества сделанных приготовлений.

Долгие месяцы, прошедшие с момента возвращения из Пустыни Костей, датчики «Небесной властительницы» искали падающие яйца в небе над Бьенвенидо. Разрешение сильно отличалось от привычного во внешней Вселенной, и радар часто давал сбои, но тем не менее, даже с перебоями и ухудшенными результатами, удалось заметить почти дюжину Падений задолго до телескопов Гильдии наблюдателей. Найджел хотел получить предупреждение заблаговременно и успеть войти и выйти из зоны Падения, прежде чем полки начнут прочесывание. Требовалось засечь Падение в районе недалеко от реки и достаточно близко к Адеону, чтобы они могли добраться туда раньше военных, но не настолько близко, чтобы люди их узнали.

Падение к югу от Адиса стало самым удачным шансом, который выпал команде за шесть недель. Как только «Небесная властительница» обнаружила, что яйца покинули Лес, и наметила их траекторию, команда Найджела устремилась в Адеон и вывела три баржи. Стремительно продвигаясь по притокам, они достигли Кольбала, а затем двинулись вверх по течению. Теперь «Меллани» следовала по этому маршруту в обратном направлении, но в более спокойном темпе. Последнее, чего хотел Найджел, – привлечь внимание. Однако в кормовой части баржи заранее запасли достаточно бревен, чтобы двигатель работал все время, пока лодка не вернется в Адеон: в пути не должно быть остановок.

Потребовалось три дня плавания, чтобы добраться до Адеона. Во второй половине дня «Меллани» бросила якорь в трех милях вниз по течению, а две другие баржи зашли в городские доки. Марек и люди Мамаши Улвен подготовили все к возвращению «Меллани».

Когда после полуночи баржа наконец пришвартовалась в городских доках, в прибрежной зоне не было никого, кроме людей Найджела. Три ген-орла, созданных «Небесной властительницей», парили высоко над головой, проверяя, чтобы никто не сунулся в этот район, ни нечаянно, ни преднамеренно.

Найджел стоял на пристани, наблюдая за операцией извлечения клеток. АНС-дроиды не стали возиться с краном. Их объединенный текин поднял клетки с яйцами из трюма и перенес на две повозки, устроенные особым образом. Клетки были закреплены на местах и немедленно накрыты полотнищами холста. АНС-дроиды держали их под особо плотным пологом, аккуратно направляя повозки вперед по пустым улицам Адеона в сопровождении остальной группы верхом на земных лошадях.

Седьмой сарай специально соорудили для хранения в нем яиц. Снаружи здание выглядело обычной деревянной постройкой, но под внешним слоем досок находилась еще одна стена – саманная, толщиной в метр, с внутренней стороны выложенная кирпичом. Крышу держали большие балки из анбора, на них были листы жести, поверх которых располагался полуметровый слой грунта, покрытый обычной черепицей. Для стороннего наблюдателя сарай ничем не отличался от других хозяйственных построек фермы, а быстрое сканирование экстравзглядом не могло проникнуть сквозь усиленные стены. Внутри сарая были устроены две большие отдельные ямы с широкими металлическими корытами на дне, чтобы собрать желтковую жидкость, если (когда) яйца будут вскрыты.

В четыре часа утра Кайсандра стояла наверху у перегородки, разделяющей два отделения, и отчаянно зевала, наблюдая, как яйца опускаются на место. Яркое электричество заливало сарай слишком белым и равномерным светом, только подчеркивая тревожное впечатление от опасных объектов. Электрические кабели были проведены в седьмой сарай от «Небесной властительницы», чтобы питать различные датчики. АНС-дроиды принялись за работу, прикрепляя датчики к яйцам. Кайсандра снова зевнула.

– Иди спать, – сказал Найджел. – Не волнуйся, это теперь на пару дней. Мы не перейдем к следующему этапу, пока не узнаем все, что можно, из пассивного сканирования.

Кайсандра согласно кивнула и отправилась в дом.

Результаты в основном оказались такими, как ожидались, и добавили мало информации к имеющейся базе данных. Биононические волоски не смогли внедриться в яйца через оболочку – вероятно, из-за их нестабильности в среде Бездны. Подробный ядерный анализ определил, что оболочка яиц не органическая. Клеточная структура отсутствовала, молекулярные связи были слишком сложными. Это оказалась искусственная конструкция.

Обреченная на смерть научная команда Лоры Брандт была права: яйца изготавливались деревьями Леса.

Через два дня после того, как они привезли яйца, Кайсандра вместе с Найджелом и Фергюсом снова стояла в верхней части сарая, испуганно глядя вниз на Димитрия, который шел по металлическому полу к клетке. Он был обнажен, резкий свет ярко блестел на его бледной коже.

– Тебе правда надо туда идти? – спросила Кайсандра.

Димитрий остановился у двери клетки и обернулся взглянуть на нее.

– Я не человек. Пожалуйста, не забывай об этом. Поглощение меня яйцом и преобразование дадут много информации.

– Надо полагать, так, – неохотно признала она.

– Ты не обязана на это смотреть, – сказал Найджел.

Кайсандра даже не удосужилась ему ответить. Но она позволила презрению просочиться сквозь ее панцирь.

Димитрий улыбался, вставляя ключ в замок «Исдом» и открывая дверь. Кайсандра глубоко вздохнула, когда он вошел внутрь и закрыл дверь за собой. Текин Найджела повернул ключ, затем маленький медный цилиндр пролетел по воздуху и оказался в руке Найджела.

– Запись, – сказал Фергюс. – Датчики работают с эффективностью восемьдесят процентов. Это не так уж плохо.

К яйцу прикрепили тридцать пять подушечек датчиков, а их тонкие кабели протянулись по металлическому полу к трем управляющим модулям. Другие датчики были прикреплены к решетке клетки и нацелены на оболочку яйца.

– Продолжай, – сказал Найджел.

Димитрий подошел к яйцу так, чтобы встать к нему боком, рядом с изогнутой полосой датчиков.

– Хороший угол, – заверил его Фергюс.

– Запускаю процедуру стирания, – сказал Димитрий.

– Стирания? – переспросила Кайсандра.

– Яйцо поглощает и физическое тело, и воспоминания, – сказал Найджел. – Материалы института недвусмысленно говорят об этом. Процесс похож на процедуру чтения памяти Министерством юстиции Содружества. Я не намерен делиться с паданцем информацией о моих планах. И уж подавно ему незачем знать, что мы собираемся скачать копию его собственной памяти.

– Стирание завершено, – сообщил Фергюс. – Остались только базовые функции.

Когда Кайсандра посмотрела на Димитрия, то увидела, что он тупо смотрит в стенку, будто спит с открытыми глазами. АНС-дроиды никогда не спали.

Найджел сделал шаг в сторону. Димитрий точно скопировал его движение, правой рукой и ногой коснулся яйца и прилип.

Кайсандра судорожно вздохнула.

– Уракус!

Но она стиснула зубы и решительно продолжала смотреть. «Используй логику, а не эмоции, – строго сказала она себе. – Наблюдай, как ученый Содружества. Это эксперимент, только и всего. Ни один человек не пострадает».

Буквально вчера она смеялась и шутила с Димитрием, взволнованная успешным завершением задачи по захвату яиц. Он ей нравился. Неважно, искусственное его тело или нет, он все равно личность.

«Был личностью», – поправилась она. Панцирь Димитрия исчез, и теперь она могла воспринимать его мысли. Происходящее в его голове ненамного отличалось от мыслей животного – основные функции, управляющие живым телом, но ничего большего: ни разумного сознания, ни воспоминаний. Все это ушло, было загружено в «Небесную властительницу». Своего рода смерть.

Плечо Димитрия медленно погружалось в яйцо, его бедро тоже. Датчики внимательно следили за тем, как молекулярная структура оболочки яйца изменилась и стала проницаемой там, где кожа Димитрия коснулась ее.

– Должен быть определенный триггер, – пробормотал Найджел. – Разум внутри яйца должен иметь непосредственный контроль над структурой оболочки.

– Или она чувствительна к прикосновениям, – заметил Фергюс.

– Яйцо разборчиво, – возразил Найджел. – Должно осуществляться распознавание. Иначе оно будет поглощать камни и капли дождя.

Кайсандра сосредоточилась на потоке данных, исходящем от Димитрия. Его медицинские подпрограммы показывали ей, как кожа, втянутая в яйцо, уже начала разрушаться на клеточном уровне. В нее проникали микроорганизмы, которые методично растворяли мембраны клеток кожи.

Голова Димитрия приблизилась к яйцу и начала погружаться в него.

– Так-так, – пробормотал Найджел, пристально следя, как происходит поглощение Димитрия яйцом.

Экзообзор показал Кайсандре организмы яйца, которые пожрали ухо Димитрия, а затем обнажили кость черепа. Он погружался в яйцо все глубже и глубже. Прошло двадцать минут, и половина его головы оказалась внутри. В этот момент яйцо окончательно разрушило участок его черепа над челюстью. Затем остаток костей черепа стал стремительно исчезать, как морозные узоры на окне под теплым ветром. Организмы начали проникать в мозг, образуя длинные тончайшие нити, чьи кончики входили в отдельные нейроны.

– Чрезвычайно изощренное оружие, – встревоженно сказал Найджел. – Биононика Содружества и близко не подошла к таким способностям управления нанобайтами.

– Зачем бы мы стали создавать такое оружие? – ответил Фергюс, тоже с гримасой тревоги на лице.

Почти половина тела Димитрия была поглощена яйцом. Отчет его медицинских подпрограмм показал Кайсандре, что яйцо объело кожу с его руки, ноги и торса. Оно принялось поглощать обнажившиеся мышцы. Ее экстравзгляд ощущал, как желтковая субстанция становится гуще в том месте, где происходит поглощение тела, как образуются более плотные складки – нарастают, подобно вихрям в черной туманности. Пряди вещества начали проскальзывать в проеденные в мышцах отверстия. Из продырявленных вен и артерий толчками выливалась кровь, уходила вглубь яйца и растворялась там. Мысли яйца, прежде безмятежные, начали ускоряться. Кайсандра поймала ощущение выскользнувших странных, изломанных образов и запредельного холода…

– Что происходит? – спросил Найджел. – Это нормально?

Резкость его голоса заставила Кайсандру вздрогнуть. Она посмотрела на него. Найджел хмурился, глядя на безвольное тело АНС-дроида, торчащее из яйца. Из стыка тела Димитрия с яйцом сочилась кровь.

– Он выходит! – рявкнул Фергюс.

Кайсандра потрясенно разинула рот. Процесс шел в обратном направлении. Яйцо извергало из себя тело Димитрия. Она ощущала, как мысли яйца вибрировали, излучая чувство, близкое к человеческой панике.

– Проклятье, – проворчал Найджел.

Кровь теперь лилась вовсю, расплескиваясь по дну металлического корыта. Яйцо избавлялось от наполовину пожранного им тела. Из обнаженных мышц и скользких кровеносных сосудов брызгало желтковое вещество яйца.

Кайсандра поморщилась.

– Уракус! Это ужасно.

– Оно отвергает Димитрия, – сказал Найджел. – Черт, должно быть, в его биохимии что-то несовместимо с яйцом.

– Что?

Раздраженный Найджел бросил на нее недовольный взгляд.

– Извини.

Поток желтковой жидкости резко увеличился и вынес остатки тела Димитрия из щели, изначально созданной скорлупой яйца с целью поглотить его. С тошнотворным жидким хрустом тело упало на пол. Его сердце все еще билось и разбрызгивало длинные струи крови из открытых артерий в ноге и руке. Упали на пол отделенные мышцы, скользя по металлу, будто кровавая рыба.

Кайсандра вскрикнула и закрыла глаза, чувствуя, как в горле у нее поднимается желчь. Долгий миг ей казалось, что ее вот-вот стошнит. Прежде чем снова открыть глаза, она отвернулась. Перед ней была кирпичная стена седьмого сарая, успокаивающая своей примитивной обыденностью. За спиной Кайсандры стихли последние булькающие звуки.

– И что теперь? – несчастно спросила она.

– Я сохраняю данные в своей ячейке памяти, – сказал Найджел. – Не так уж много данных.

Будто он ее не услышал или ему было все равно. Кайсандра нахмурилась.

– Дай мне руку, – сказал Найджел.

– Зачем?

– Я собираюсь вернуть все назад. Я мог бы смириться с потерей Димитрия, принеси она значительную пользу. Но это не так. Следовательно…

Он протянул руку.

Кайсандра ухватилась за нее, удивившись тому, насколько рука Найджела теплая и вспотевшая. Такая же, как ее собственная. Как и прежде, ее экстрачувства восприняли странные отголоски ее проникновения в скрытую ткань этой Вселенной, пока Найджел проталкивал свои мысли все глубже в слой памяти. Кайсандра скользила сквозь них, сквозь себя, наблюдая за обратной перемоткой событий.

– Остановись, – приказал Найджел.

Кайсандра стояла на краю ямы и смотрела вниз. Обнаженный Димитрий протянул руку, чтобы вставить медный ключ в «Исдом» – замок клетки. Он замер и посмотрел на Найджела.

– Это не сработало, – сказал Найджел.

Какое-то время Найджел загружал данные, которые он сохранил из несуществующего будущего, в юз-дубль Димитрия.

– Черт, – проворчал Димитрий и ухмыльнулся, – неужели я съел что-то не то?

– Думаю, твое тело в недостаточной мере органика, – сказал Найджел. – Как только яйцо начало разбирать твои клетки на отдельные соединения, оно ощутило некоторую неправильность. Надо полагать, там внутри множество встроенных защитных протоколов.

Димитрий бросил на темный шар яйца подозрительный взгляд.

– Хитро. Значит, перейдем к плану Б?

– Похоже, придется.

– Что за план Б? – выпалила Кайсандра. Никто не упоминал о нем до сих пор.

– Мы используем тело, которое не будет отвергнуто, – сказал Найджел.

– Тело? Ты имеешь в виду человека? – Девушка повысила голос, охваченная тревогой. – Ты позволишь человеку быть поглощенным яйцом? Стать паданцем? Это… Это просто…

– Просто ужасно.

– Не смей. Я тебе не позволю.

– Иногда надо сделать что-то неправильно, если потом хочешь выйти на верный путь.

– И все равно нет.

– А если это будет Мамаша Улвен?

Кайсандра побледнела. Задумалась на мгновение.

– Нет, – сказала она, затем добавила более твердо: – Нет, даже она такого не заслужила.

– Интересная моральная дилемма, – сказал Найджел. – Причем души в Бездне фактически бессмертны, а нам крайне необходима информация. Так кто достаточно недостоин, чтобы подойти на эту роль?

Проувелу повезло. Он покинул безопасность трущоб, так как хотел побывать в баре кабачка «Крипшир», который находился в задней части здания с выходом в переулок, ведущий с Брод-стрит, и увидел ее – юную сладкую девушку. Проувел не любил главные улицы, ни в одном городе, ведь там гуляли и ездили все эти люди. Главные улицы всегда чистые и ухоженные, гордость города, и шерифы всегда следят, чтобы никто не наделал неприятностей. Но кроме них есть улицы поменьше, там человек может ходить, не привлекая внимания. Они подходят для людей и дел того сорта, какие он предпочитал.

Он уже открыл дверь бара, когда увидел ее в конце переулка. Лет восемнадцать-девятнадцать. Длинная развевающаяся изумрудно-зеленая юбка, белая блузка со множеством пуговиц, расстегнутых, чтобы показать отличные сиськи. «Она нарочно это делает. Шлюха». Рыжие волосы рассыпались у нее по спине, чистые и блестящие. Веснушчатая кожа, прекрасный чистый цвет лица. Солнечная улыбка с видом счастливой уверенности. Милашка. Ах, какая милашка.

Проувел оценил манящие перспективы одним быстрым взглядом, прежде чем девушка скрылась из виду. Он совершил идеальный разворот на сто восемьдесят градусов и двинулся прочь от бара. Человек должен пользоваться возможностью, когда таковая представилась. А он теперь сразу видел открывающиеся возможности. Шагая по переулку, мужчина телепнул свою мод-птицу, которая кружила высоко над головой. Птица накренилась и скользнула вдоль Брод-стрит. Он смотрел ее глазами.

Девушка несла на плече большую полную сумку. «Выходила по магазинам. Сумка полна – значит, она идет домой. Куда? Где ты живешь, сладкая?»

Проувел поспешил вперед закоулками, держась более-менее параллельно Брод-стрит. Прекрасная девушка шла, направляясь к западному концу города, дальше от реки. Проувел почти не помнил, что за город вокруг, просто очередной набор причалов и домов, протянувшийся вдоль берега притока Нубейна, – один из сотен. Его охотничьей территорией был весь речной бассейн. Добраться сюда не составило труда, а шерифов волновал только их участок.

Девушка свернула на боковую улицу, приблизившись к нему. Он невольно заулыбался. Удача. Когда человек заслужил, удача течет к нему потоком. «Пусть она направится в конюшни. Прошу тебя, добрая Джу. Пожалуйста».

Проувел почти пробежал последние двести метров до конюшни. Он уже сидел в седле своей мод-лошади, выезжая из главных ворот, когда девушка только пришла.

«Да. О да, сегодня Джу улыбается мне».

Проувел двинулся по дороге прочь от города. Через километр начались аккуратные поля, а дорога здесь раздваивалась. Он остановился в нерешительности. Мод-птица показала ему, как сладкая на земной лошади покидает конюшню, сумка приторочена к седлу сзади. Она живет где-то в деревне. В хорошем, зажиточном фермерском доме. Сладкая была из девушек такого типа.

Проувел принял решение. Он выбрал левую дорогу, обсаженную высокими золотыми соснами. Позади него мод-птица лениво скользила в воздушных потоках, приглядывая за сладкой. Даже если девушка выберет правую дорогу, это не имеет значения: он поедет быстро и наверстает упущенное. Но если она повернет налево – ну, все будет еще проще.

Похоже, Джу продолжала благословлять Проувела. Девушка добралась до развилки и без колебаний свернула на левую дорогу.

Так близко к городу дорога была еще довольно оживленной. На пути попадались лошади, повозки, даже несколько пешеходов. Проувел ехал дальше, держась примерно на километр впереди сладкой, пока не оказался в долине с крутыми склонами, густо поросшими лесом. Полуденное солнце жарко сияло над головой, воздух был сухим и неподвижным. Когда Проувел наконец спешился, он весь вспотел. Его мод-птица устремилась вперед, зоркие глаза обшаривали дорогу в поисках путников. Потрясающе удачный день. Вокруг ни души: ни одинокого всадника, ни фермерской подводы. На много километров они были на дороге одни, он и сладкая. Он отнесет ее через густые деревья в долину, и никто этого не увидит. Ему даже не понадобится затыкать ей рот, как иногда приходится делать. Никто не услышит ее крики.

Когда девушка показалась из-за ближайшего поворота, Проувел наклонился, словно осматривая копыто своей лошади. Ничего подозрительного. Просто очередной путник, у которого что-то случилось. «Ты же видишь, сладкая, тут нет ничего плохого. Не бывает ничего плохого на дороге домой, где ты проезжала сто раз в жизни. В своей прекрасной молодой жизни. Здесь ты в безопасности».

– Что-то случилось? – спросила девушка, когда ее лошадь подошла поближе.

Проувелу даже не нужно было отвечать. Она перекинула ногу через седло и спрыгнула с лошади.

«Такая сильная. Такая ловкая».

Он выпрямился под сенью высоких золотых сосен и оскалился в голодной улыбке. Именно в этот момент девчонки обычно начинают понимать, что не все так невинно. Он не питал иллюзий по поводу своей внешности. Сломанный нос, недостающие зубы, потертая одежда. Большинство людей инстинктивно сторонятся таких, как он. Молодые девушки в особенности.

– Как мило, что ты остановилась.

Ее улыбка все еще была полна уверенности.

– Именно то, чего ты хотел? – деловито спросила она. – Чтобы я сошла с лошади. В пустынном месте. Никого вокруг. Идеально для твоих целей, верно?

Рука Проувела скользнула по грязной рубашке к пистолету под курткой. Что-то пошло неправильно. Совсем неправильно. Он посмотрел вокруг глазами мод-птицы. Но ничего не изменилось: они были совершенно одни.

– Идеально для чего?

– Тебя зовут Димал. Или Проувел. Может быть, Финбал. Я не знаю точно. Имена разные в большинстве случаев, но описание подходит.

– Кто ты такая, черт тебя подери?

– А ты обычно спрашиваешь имена своих жертв?

Проувел вытащил пистолет и направил на нее одним плавным движением. Поразительно, но она даже не вздрогнула.

– Ты что, подстава от шерифов? Отвечай, сука. Ты пожалеешь, если не ответишь.

– Уракус, нет! Если бы шерифы про меня знали, они бы тебя наградили за сообщение обо мне. Уж Капитанская полиция точно бы наградила.

Он щелкнул предохранителем, получив удовольствие от громкого звука. Пусть сука поймет: он не блефует. Даже самый сильный панцирь не выдержит пули.

– Говори, ты!

– Я знаю, что ты изнасиловал одиннадцать девушек за последние два года. Еще, я полагаю, именно ты убил три фермерские семьи, когда грабил по ночам их дома. И шерифы подозревают тебя в убийстве еще двух семей. Вдоль притоков Нубейна было совершено множество грабежей на дорогах с применением насилия. Это все сделал ты? Я права?

– Ты много знаешь, – прорычал он. – Но девушек было семнадцать. И ты станешь восемнадцатой, самая сладкая из всех.

Она серьезно кивнула, будто только что вычитала подтверждение факта в библиотечной книге.

– Так я и думала.

Проувел потерял изображение из глаз своей мод-птицы.

– Что?!

Он машинально поднял взгляд. Обычное зрение и экстравзгляд показали, как его мертвая мод-птица падает из когтей огромной хищной птицы, которая все еще двигалась вниз в убийственном нырке за добычей.

Что-то врезалось Проувелу в грудь. Его отбросило назад с такой силой, словно его ударил самый мощный в мире текин. Беспомощно всплеснув руками, мужчина рухнул на землю. Из точки удара на груди вырвалась страшная боль, и он закричал. Но, преодолевая боль и ужас, он все же сумел поднять пистолет и направить его на суку из Уракуса. Из рукава ее блузки торчала небольшая металлическая яйцевидная штука, удерживаемая чем-то вроде тонкого белого щупальца. Все вместе выглядело безумно, но Проувел сразу понял, что перед ним оружие. Эта штука выдала зеленую вспышку – и неведомая сила разорвала руку, в которой он держал пистолет. Кровь брызнула ему на лицо и куртку. Он в ужасе уставился на искореженный остаток своей руки и снова закричал, теперь истерически-пронзительно.

– Я же просил взять его неповрежденным, – возмутился Найджел, когда он, Рассел и Димитрий подъехали на подводе к Кайсандре три минуты спустя.

Девушка хмуро уставилась на него.

– Хочешь, чтобы я вернулась в прошлое и попробовала еще раз?

– Нет, не надо, – бодро сказал он. – И так сойдет. Наверное.

Найджел с Димитрием обменялись такими взглядами, словно происходящее их забавляло.

Проувел валялся без сознания на дороге. Кайсандра распылила на его раненую руку слой синтекожи намного толще обычного.

– Он почти не поврежден. Думаю, даже два пальца на руке остались целыми. Я просто перестаралась с силой разряда.

Найджел быстро обнял ее.

– Вот моя девочка. Ух! Ты растешь.

– У меня нет выбора.

Димитрий и Рассел подняли безвольное тело Проувела и понесли его к подводе.

– И что? – спросил Найджел. – Он достаточно недостоин?

– Да, – признала Кайсандра. – Он в самом деле гордится тем, что сделал. Тем, что он собой представляет. Я… Я этого не ожидала.

– Я постоянно говорю тебе: во вселенной полно плохих людей.

– Да. Говоришь.

– Ты злишься на это? Не злись. Я всегда прав, ты же знаешь.

– Я не уверена, что меня больше беспокоит, – сказала Кайсандра. – Сам факт существования Проувела или твоя осведомленность о том, где его найти.

– Да ладно, мне было не так-то легко. Ты в этой одежде целую неделю разгуливала по городам взад-вперед.

– Но ты знал, в каких городах его можно встретить.

– Шаблоны, – сказал Найджел. – Все сводится к шаблонам. Получив шаблоны, ты можешь предсказать, что произойдет. Когда-то давно финансовый сектор превратил распознавание образов в науку. Целые национальные экономики были ставками в этой игре.

– И ты получил их из записей шерифов, – восхищенно сказала она. – Потрясающе.

– Они дали мне обобщения. Ты сделала все остальное. Не преуменьшай свое участие.

Кайсандра смотрела, как Димитрий и Рассел сгружают Проувела в заднюю часть подводы и набрасывают на него полотно. Димитрий спрыгнул вниз. Рассел повернулся, поедая девушку глазами, затем увидел, что она в свою очередь смотрит на него. Мужчина поспешно отвел взгляд и усилил панцирь, желая скрыть пробивающееся чувство вины. Хоть Рассел и был беззаветно предан Найджелу, принуждение не подавляло прочие его инстинкты.

Кайсандра посмотрела на свою грудь, вздохнула и принялась застегивать блузку.

– Как ты это назвал?

– Пуш-ап, также известный под именем «вандербра», – сказал Найджел. – Эту штуку придумал один мужчина, насколько мне известно.

– Честно?

– Их стали делать еще до моего рождения. Представь себе, прошла тысяча лет, а они все еще популярны в галактике.

– Неудивительно, – пробормотала она. – Даже не пойму, как это получается. У меня на самом деле не такие большие…

Она раздраженно покачала головой, зная, что ее щеки покраснели.

– Снимешь его, как только мы доберемся до дома.

– Да. Точно. Так я и сделаю. Наверное.

Кайсандра подозрительно прищурилась – и нахмурилась при виде ужасно самодовольной ухмылки Найджела.

Двухдневное путешествие вернуло компанию на ферму Блэр. Они поместили Проувела в медицинскую капсулу сразу по прибытии. Капсула до некоторой степени восстановила его руку, прижгла поврежденную плоть и восстановила два оставшихся пальца. Чтобы вырастить замену потерянным пальцам, понадобилось бы по крайней мере две недели – если в Бездне это вообще получится сделать. Найджел даже не собирался проверять.

Кайсандра посмотрела сверху вниз на грабителя, насильника и убийцу, пойманного ею. Его тело наполовину покрывали серебряные усики, которые высовывала капсула. Будто он был связан.

– Что скажешь? – спросил ее Найджел.

Кайсандра посмотрела на него поверх капсулы.

– Ты действительно спрашиваешь моего одобрения?

– Хотелось бы его получить.

– Сделай это, – твердо сказала Кайсандра.

Бьенвенидо станет лучше без Проувела. В том не было сомнений – и неважно, какую брезгливость у нее вызывали планы Найджела.

Найджел дал медицинской капсуле ряд инструкций. Вокруг головы Проувела появилось больше серебряных усиков, и они начали проникать в его череп.

– Так же, как делает яйцо, – пробормотала она.

– Да, есть неприятное сходство, – согласился он и приказал закупорить поверхность капсулы. Малметалл закрылся.

Кайсандра не стала пользоваться экстравзглядом, чтобы увидеть происходящее внутри. Она знала и так. Стирание личности было давно известно в Содружестве, хотя в последнее время суды редко используют эту процедуру, заверил ее Найджел.

Медицинская капсула проникала в мозг Проувела, ее активные биононические нити искали нейроны, содержащие его память. Медленно и неумолимо, с помощью химических манипуляций, воздействия наркомемов и непосредственного физического проникновения в нейроны, его воспоминания будут изгнаны. Вместе с этим его личность испарится. Человек по имени Проувел перестанет существовать. Процесс не оставит ничего, кроме совокупности органов и костей, управляемых первичными рефлексами. Живой труп.

Днем позже обнаженное бесчувственное тело стояло перед клеткой с яйцом паданца в седьмом сарае – как жуткое повторение неудачной попытки Димитрия быть поглощенным яйцом. А рядом с телом стоял сам Димитрий, телепатически подавая поток команд в пустой мозг, чтобы работали нужные мышцы и тело сохраняло вертикальное положение.

АНС-дроид открыл клетку и, мысленно управляя телом Проувела, провел его через дверь. Медный ключ запер замок «Исдом». Следуя телепатическим инструкциям, тело медленно повернулось лицом к изогнутой поверхности темного шара. Ноги раздвинулись в стороны, руки поднялись, словно фигура готовилась обнять яйцо. Димитрий скомандовал телу наклониться вперед, и оно коснулось поверхности яйца одновременно корпусом, руками и бедрами – которые немедленно прилипли.

Наверху, над двумя оборудованными ямами, Кайсандра вздрогнула точно так же, как в прошлый раз. Яйцу потребовалось сорок минут, чтобы полностью поглотить тело. Датчики следили за процессом настолько дотошно, насколько могли: ультразвуковое исследование и сканирование плотности отслеживали происходящие одновременно процессы разборки тела и сборки его копии. Экстравзгляд обнаружил несколько дополнительных фактов – то, как желтковая субстанция закручивалась вихрями и преобразовывалась, и то, как конденсировались мысли паданца из смутных волн сознания, которые пронизывали желток.

Через пять часов после того, как тело Проувела погрузилось в яйцо, темная оболочка стала терять прочность. Она прогнулась и треснула. Трещины стали расходиться, полилась желтковая жидкость. В металлическое корыто дна ямы выплеснулась клейкая волна, и последние куски обмякшей оболочки осыпались вокруг твердого ядра, которое теперь стояло вертикально в центре.

Идеальная копия тела Проувела, блестящая от жидкости, сделала глубокий вдох. Психический панцирь был прочным и непроницаемым, скрывая все мыслительные процессы, происходившие в его дублированном мозгу. Глаза открылись. Рука, на которой осталось лишь два пальца, стерла с лица густую жидкость. Голова медленно повернулась, оглядывая яму, вслед за веерным сканированием экстравзгляда. Затем взгляд паданца сфокусировался на Найджеле, Кайсандре и двух АНС-дроидах, стоявших над ямой.

Найджел тонко улыбнулся.

– Добро пожаловать в ад, – сказал он.

Паданец завизжал – то был неартикулированный визг, слишком громкий для настоящего человеческого горла. Он подбежал к решетке клетки и врезался в нее. Его отбросило назад. Паданец еще раз взвизгнул и схватился за решетку, яростно дергая прутья. Кайсандре показалось, будто железо чуточку прогнулось. Но ни за какие блага она не подошла бы поближе, чтобы проверить догадку.

Димитрий и Фергюс спрыгнули в яму. Паданец упал на корточки и пристально наблюдал за ними.

– Интересно, – подумал вслух Найджел. – Это очень человеческая защитная поза. Похоже, мы очистили подсознание Проувела не вполне основательно.

Кайсандра почти забывала дышать. Она со страхом наблюдала, как Димитрий открыл замок и распахнул дверь клетки. Паданец вышел из клетки, переключая свое внимание с одного АНС-дроида на другого, готовый отразить их нападение.

Фергюс поднял толстую металлическую трубку и выстрелил из нее свернутую ловчую сеть. Паданец попытался отскочить в сторону, размахивая текином, чтобы отвести летящее в него темное облако тросов. Димитрий тотчас перехватил его текин своим. Паданец уплотнил панцирь, желая защитить себя. Но его текин был отклонен на достаточное время – и ловчая сеть со свистом обрушилась на него. Паданец упал на землю, пытаясь отбиться от тросов, но сеть медленно и неуклонно сжималась. Через несколько секунд тот, чье тело было когда-то Проувелом, превратился в неподвижный перевитый тросами моток на скользком полу. Но все еще разумный и действующий. Паданец принялся за сеть, пытаясь своим сильным текином разорвать отдельные волокна тросов.

Димитрий шагнул к нему и приложил пластырь-разрядник к шее паданца. Пятьдесят тысяч вольт ударили по телу. Реакции паданца оказались исключительно человеческими – мышцы свело судорогой, зубы стиснулись, легкие с силой вытолкнули воздух в невольном стоне боли.

– Ну, это работает, – удовлетворенно сказал Найджел.

Димитрий снова дал разряд. Тело паданца сотрясалось, насколько это было возможно в ограничениях ловчей сети, пока он окончательно не потерял сознание. Его панцирь исчез. Димитрий отправил ему вариант нейро-мема, разработанный для подавления основных мыслительных процедур паданца – при условии, что они близки к человеческим. Тело обмякло сильнее.

– Он мертв? – с тревогой спросила Кайсандра.

Экстравзгляд Димитрия просканировал паданца.

– Нет.

– Уракус!

– У нас нет времени анализировать его биохимию, – сказал Найджел. – Хотя бы потому, что получить образец крови в его случае адски сложно. Потом пришлось бы экспериментировать, искать работающий анестетик и выяснять, какие дозы использовать. Получилось бы так, словно мы его пытаем. Этот путь быстрый и чистый.

– Я знаю.

«Да, ты прав, как всегда. Отлично сработано».

Фергюс быстро надел шлем на голову паданца.

Если что-то и было пыткой, так именно это, подумала Кайсандра. Найджел не хотел помещать паданца в медицинский модуль «Небесной властительницы». Когда яйцо отвергло Димитрия, Найджел обеспокоился эффективностью нанобайтов паданцев. Сложные молекулярные комплексы клеток паданца, вероятно, могли заразить и испортить технологические системы Содружества, особенно здесь, в условиях Бездны. Поэтому «Небесная властительница» синтезировала особый шлем для биононического внедрения, с активными нитями, почти такими же, как те, что в медицинском модуле проникали в мозг Проувела. Только сейчас процедура проводилась грубее, быстрее и жестче. Без намека на тонкость и деликатность кончики нитей пробили череп и проникли в мозг.

Тело паданца снова вздрогнуло, когда началось проникновение, а затем замерло. Его веки открылись, а глаза закатились, остались видны только белки.

Кайсандра изучала свой дисплей экзообзора, наблюдая за тем, как идет проникновение. Множество нитей пробились сквозь исключительно твердую кость черепа и принялись пробираться по сети нейронов. Мозг заметно отличался от человеческого. Межнейронные синаптические разряды происходили быстрее и точнее.

– Больше похоже на матрицу биопроцессора, чем на хаотическую нейронную структуру человека, – прокомментировал Найджел. – Вероятно, это позволяет работать с более широким диапазоном мыслительных процедур. Мозг выглядит похожим на человеческий, но на самом деле он однороден. В нем нет центров регуляции и, уж конечно, нет гормональных триггеров. Разумно, учитывая, что мозгу приходится приспосабливаться к любой биологической форме, с которой паданцы сталкиваются и которую копируют. Основные мыслительные процедуры могут быть адаптированы для управления любым количеством конечностей и для интерпретации сигналов от любого комплекта органов чувств.

– Динамический диапазон гибкости, – сказал Фергюс. – А значит, они не являются первичной формой своего вида. Это улучшенная версия.

– Как и мы, – отозвалась Кайсандра. Она слегка улыбнулась Найджелу. – Ты сказал, что мои гены – гены прогрессоров. Ключ в названии. Мой геном был изменен по сравнению с геномом моих предков. Предположительно, улучшен.

– Я рассуждал о менталитете, но да, – одобрительно сказал Найджел. – Раса не может выйти в галактику и не изменить себя в некоторой степени. Это, можно сказать, обязательное условие для прогрессивных разумных существ.

Димитрий кашлянул:

– Окайзены этого не сделали.

– Я же сказал – прогрессивных, – ровным тоном ответил Найджел.

Потребовалось два часа, чтобы завершить первый этап процедуры внедрения с развертыванием нитей. Их позиционирование управлялось непосредственно интел-центром «Небесной властительницы», он зондировал и исследовал нейронную структуру паданца, куда нити вторгались. В конечном итоге нити распределились так же равномерно, как и систематические нервные пути мозга. В отличие от процедуры, примененной к Проувелу, здесь химическое вмешательство было невозможно. Пришлось положиться на нейромемы и подрывные мысли. В течение следующих шести часов интел-центр занимался расшифровкой основных мыслительных шаблонов паданца, проводя различие между активными процедурами логических рассуждений и более глубокими встроенными воспоминаниями, которые подмешивались к функциям разума, – отдаленным эквивалентом человеческого подсознания.

Построив картину мозга паданца, интел-центр создал ее цифровую симуляцию и начал загружать в нее мысли паданца.

У паданца не было воспоминаний, как их понимают люди: воспоминаний о взглядах, звуках и ощущениях со всеми сопутствующими им эмоциями. Его воспоминания скорее походили на осознание своего бытия и цели. Он осознавал себя благодаря истории, которая стала биологическим императивом его вида. Каждой ветви его вида.

Они возникли где-то в Млечном Пути. Паданец не знал, где находится звезда, давшая им жизнь. Не знал и того, давно ли его раса вышла в космос и начала перемещаться через межзвездное пространство, хотя внутри его сущности ощущались отголоски огромных расстояний и времени. Одна ветвь их вида стала сама космическими кораблями, несущими свою сущность через пространство пустоты. Огромные существа, извлекающие энергию из пространства-времени как такового, скручивающие гравитационные поля, чтобы продвигаться вперед на скорости, довольно близкой к световой. Экспансия сделалась их судьбой, их целью и смыслом существования.

Когда существа достигли ярких новых звезд, к которым стремились, то обнаружили, что биосфера многих планет несовместима с первоначальной химией их тел. Они не стали браться за огромную задачу по изменению враждебных планет, но зашли еще дальше в процессе слияния с освобождающей их нанотехнологией, и их тела стали еще более податливыми, легко адаптируясь к новой среде. Существа формировали самих себя с целью составить прямую конкуренцию существующим на планетах жизненным формам, сопротивлявшимся их завоеванию.

Безудержная волна колонизации порождала бесчисленные конфликты и толкала их на еще большие изменения, еще большие отклонения от первоначальной физической сущности. Так возникла способность к мимикрии, вершина их основанной на нанотехнологиях эволюции, позволяющая более агрессивно и коварно вторгаться в новые миры. Корабли оставались на орбите новооткрытых планет и сбрасывали рой яиц, которые поглощали исконных обитателей планеты, копировали их форму и порождали поколение подменышей. Когда их раса становилась доминирующей, уничтожив местных конкурентов, последующие поколения возвращались настолько близко к своей истинной форме, насколько позволяли условия планеты, и жили жизнью хозяев своей новой территории.

В какой-то момент экспансии их расы стая кораблей была захвачена Бездной. Адаптация здесь оказалась трудной, но все равно продолжалась. Мотивацией служил страх, поскольку паданцы вскоре поняли цель Бездны. Подобно тому как они сами поглощали и уничтожали множество звездных рас, Бездна собралась поглотить их и тем самым ускорить их развитие до постфизического состояния, пригодного для дальнейшего поглощения ее Ядром.

Некоторые паданцы адаптировались до предела, позволенного их природой. Они искали нишу в этой новой и странной метаэкологии и нашли, взяв на себя роль симбионтов Ядра. Они стали небесными властителями – проводниками, уносящими в Ядро достигшие самореализации души и помогающими новичкам в Бездне найти подходящие для их обитания области.

Другие продолжали существовать как прежде: забрасывать яйцами других несчастных пленников Бездны, пожирать жизни и культуры – до того момента, пока им не удастся стать самими собой. Проживать свою жизнь под постоянным давлением Бездны, чтобы самореализоваться и отдать свою сущность ее Ядру.

Те, кто обрел форму космических кораблей, боролись против заточения своей расы в Бездне. Они использовали свою врожденную способность локально искажать пространство-время, пытаясь изменить природу Бездны и силой вырвать у нее путь на свободу. Но, по всей видимости, это не сработало.

– Лес, – тихо сказала Кайсандра. Она присоединилась к Найджелу на веранде. Время близилось к рассвету, и над горизонтом было видно серебристо мерцающее пятно Леса. Найджел пристально смотрел в том направлении, позабыв про стопку бренди в руке. – Лес и есть те самые космические корабли паданцев, которые пытались сбежать, да?

– Да.

– Значит, это правда, – сказала она. – Никто не может отсюда вырваться. Если они при всем своем могуществе не смогли сбежать из Бездны…

– Они напортили и напутали. Искажение, которое они генерировали, создало нечто вроде петли в локальном слое памяти. Они застряли в прошлом. Точнее сказать, память Леса относится к прошлому.

– То, что случилось с Лорой?..

– Да. Как только четырнадцатый шаттл вошел в Лес, он застрял в этой петле. В слое памяти есть участок, подраздел, циклически повторяющий события, которые происходили с Лорой в течение двадцати семи часов и сорока двух минут. Он воссоздает ее и заставляет ее вместе с товарищами по научной команде каждый раз переживать один и тот же отрезок их экспедиции. Проклятье, они проживают заново одни и те же куски по двадцать семь часов и сорок две минуты на протяжении трех тысяч лет. Это… это просто… о черт!

Кайсандра нахмурилась. Масштабы ужаса не поддавались воображению.

– Но почему все экзоподы и тела в Пустыне Костей имеют одинаковый возраст? Каждый раз, когда Лора покидает Лес, она приземляется на Бьенвенидо, значит, это должно происходить через равные промежутки времени.

– Парадокс. Путешествие во времени невозможно, и Бездна за пределами искажения, порождаемого Лесом, пытается нормализовать окружающую среду. Насколько я могу судить, каждый раз, когда происходящее с Лорой повторяется, цикл происходит в памяти Бездны трехтысячелетней давности, искаженной Лесом. С точки зрения Лоры, это выглядит солипсизмом, который она разделяет с единственной персоной – с самой собой. И каждый раз, когда одна из нее умирает внутри искаженного сегмента памяти, слой творения интерпретирует события как произошедшие в далеком прошлом Бьенвенидо.

– Но события происходят на самом деле? – спросила Кайсандра. – Они реальны?

– Для нее – да. Но не для нас. Лора не существует в нашем времени, в нашем сегменте реальности Бездны. То, что происходит с ней – с каждой версией ее, – должно было случиться в прошлом. Поэтому, когда ее жизнь заканчивается и цикл выбрасывает ее последний труп, тело мгновенно превращается в кусок прошлого, которого никогда не было. Таким образом Бездна за пределами петли пытается подвести баланс и сделать настоящее таким, как должно, желая нейтрализовать парадокс. – Найджел хищно усмехнулся. – Некогда на Земле имелась похожая история: креационисты утверждали, будто окаменелости динозавров тысячи лет тому назад заложил господь бог. Дерьмо, как бы им понравился здешний расклад!

– Уракус! И она все еще продолжает переживать это все?

– Да. Где-то, в каком-то участке слоя памяти, Лора, Аянна, Ибу, Рохас и Джоуи – все они пережили одну и ту же последовательность событий более миллиона раз.

Кайсандра закрыла глаза, вспоминая гору экзоподов и чудовищный спекшийся слой мумифицированных тел.

– Значит, сейчас, в эту самую минуту, в том искаженном куске слоя памяти Лора пытается сбежать с места приземления экзопода и пересечь пустыню на самодельной тележке?

– Да. Или же она ждет у подножия горы экзоподов, готовясь убить следующую Лору, которая спускается с неба, – мы видели свидетельства того, что она сделала это много раз. С другой стороны, учитывая нынешнюю высоту холма, большинство Лор либо погибнут, либо искалечатся, когда их экзоподы приземлятся на вершину и рухнут вниз. В любом случае каждый раз она умирает и ее личная часть цикла заканчивается.

– Ты должен остановить это. Должен освободить ее.

Найджел сделал глоток бренди. Он неотрывно смотрел на Лес.

– Я знаю.

Хотя Кайсандра считала, что стала намного более искушенной и опытной, новое посещение Варлана все равно привело ее в восторг. Сутолока и суета большого города, его запахи и психические всплески – то, с чем никогда не сравниться бедному старому Адеону. Размер тоже впечатлял; даже трущобы здесь разрослись обширнее. Глядя на столицу с новыми знаниями и пониманием, Кайсандра видела: размер давал городу силу и власть, экономическую и политическую. Варлану изначально предназначили роль центра железнодорожных и речных торговых путей континента. Порты, вокзалы, заводы, банки, штаб-квартиры Капитанской морской пехоты и Меорского полка, резиденция Национального совета и прочих государственных органов – все находилось здесь. Варлан был настоящей столицей.

– Нельзя изменить Бьенвенидо, не изменив первым делом Варлан, – заявила Кайсандра.

Она стояла на балконе в номере отеля «Решида», устремив взгляд поверх пышных зеленых просторов травы и деревьев Бромвель-парка. По другую его сторону продолжались улицы и здания, драпировавшие местность кирпичом и камнем. До самого берега реки тянулись крыши, жесткие угловатые волны синеватого сланца и красной глиняной черепицы. Лес высоких промышленных дымовых труб рос на северо-востоке города, напоминая столбы для гигантской безумной крыши, которую сумасшедший капитан так и не смог построить. Трубы выбрасывали густые фонтаны дыма, накрывавшие плотной тенью весь тот район.

– Вот моя девочка, – сказал Найджел из гостиной.

Нельзя было назвать ее мысли откровением. Кайсандра всегда это знала. Теоретически. Но ей понадобилось посмотреть на город – вид сверху – собственными глазами, чтобы по-настоящему понять концепцию.

– Здесь все так закоснело, – пробормотала она.

– Нужно начать с малого и продолжать двигаться.

Кайсандра улыбнулась и вернулась в гостиную, где было немного прохладнее.

– Я думала, ты скажешь: нужен всего один камешек, чтобы столкнуть лавину.

Найджел поднял бровь.

– И кто у нас нынче всезнайка?

Девушка упала в шезлонг, театрально раскинув руки.

– Насколько иначе все будет, если дать миру истинную демократию? Людям все равно придется платить налоги, чтобы финансировать полки, ведь паданцы никогда не прекратят падать. Они не способны остановиться. Такова их сущность.

– Я должен вернуться в космос. Это первый этап. Когда «Небесная властительница» окажется там, я смогу что-нибудь сделать с Лесом.

– Но ты не можешь вернуться в космос. – Кайсандра замолчала, пораженная тревожной мыслью. – Разве только ты вернешься в тот момент, когда еще не приземлился на планету.

– Если бы я мог вернуться, я бы так и поступил, потому что тогда все изменилось бы, и твоя судьба в том числе. Но я не могу зайти так далеко назад во времени. Должно быть, мне чего-то не хватает, какого-то аспекта техники Эдеарда, который я не понял. Или же мой разум просто недостаточно силен. Опять-таки, может статься, в данной части Бездны это сложнее делать.

– Из-за того, что Лес делает со слоем памяти?

Найджел пожал плечами.

– Это лучшее из предположений. И моя самая большая надежда, потому что она делает Лес очень важным.

– В каком смысле важным?

– Лес повреждает Бездну. Делает то, чего прежде никому не удавалось.

– Это нам поможет?

– О да! Нам очень не хватает данных, которые получила Лора Брандт о квантовых искажениях в Лесу. Если мне удастся должным образом проанализировать эффект, наши союзники райели смогут использовать его. Их ресурсы намного мощнее, чем у паданцев.

– Райели смогут вытащить нас отсюда?

Найджел поднял руки.

– Мы сейчас говорим о бесконечно малых шансах. Но опять же, если бесконечная малость – это все, за что можно ухватиться…

– Тогда давай так и сделаем. Каким образом мы можем вернуть «Небесную властительницу» в космос?

– Я думал об этом. Проблема в антигравитационных установках. Они глючили всю дорогу, а с момента приземления антигравы не работают. Но установки инверсной гравитации работали и работают по-прежнему. Не слишком хорошо: они не способны дать толчок, необходимый, чтобы поднять корабль с планеты, – и все-таки они действуют. Если бы удалось каким-то образом поднять «Небесную властительницу» на приличную высоту, там уже можно использовать инверсную гравитацию для выхода на орбиту.

– Значит, нужно что-то, способное разогнать «Небесную властительницу» на первом этапе?

– Ага.

– Нельзя ли привлечь небесных властителей?

– Не вижу, каким образом.

– Скажи им, что поможешь Лесу.

– Даже если они поймут концепцию, не забывай, они – это ветвь расы паданцев, которая идеально адаптировалась к Бездне. Им ни к чему перемены.

– Ох, точно. – Кайсандра раздраженно поджала губы. – Уракус!

– Я думал о чем-то настолько простом, чтобы Бездна на него не влияла.

– О чем?

Найджел зловеще улыбнулся.

– Проект «Орион». Это вам не просто так.

– Проект «Орион»? Что это?

– Нечто в высшей степени прекрасное и настолько же безумное. Включая много атомных бомб. Но не волнуйся, я не воспользуюсь ими на самом деле. Есть несколько более рациональных вариантов в наших обстоятельствах. Мы проведем эксперименты и посмотрим, какой вариант окажется эффективнее всего.

– Сколько времени это займет?

Ее слова прозвучали слишком нетерпеливо и по-детски.

– Я не знаю, я еще не решил, какой системы двигатели тестировать. Мне нужно…

– …больше информации, – с раздражением сказала Кайсандра. – Да, я знаю.

– Все стоит дороже и тянется дольше, чем было задумано. Тебе пора бы к этому привыкнуть.

Найджел и Кайсандра шли вдоль ограды, отделявшей Капитанский дворец от остальной части города. Перед дворцом, там, где величественный фасад смотрел вниз на бульвар Уолтона, располагалась большая открытая мощеная площадь. Публика могла ежедневно наблюдать за дворцовой охраной, обходившей плац, а два раза в неделю там устраивали церемониальный парад морские пехотинцы. Но, если обходить дворец дальше, кованая ограда уступала место высокой каменной стене, защищающей дворцовые парки от случайного наблюдателя. Стену венчала огненная сосна – колючий оранжево-алый кустарник, напоминающий каскад пены, в шипах которого заключался яд, мучительный и смертельный для человека. А еще камень был достаточно толстым, чтобы большинство людей не могли увидеть происходящее внутри. Мод-птицы, принадлежащие отряду Дворцовой гвардии, непрерывно патрулировали воздушное пространство дворца, не позволяя приблизиться чужим мод-птицам, и те не могли передать любопытствующим гражданам картины безнравственного образа жизни, которому, по слухам, предавалась семья Капитана среди прекрасных парковых дорожек, фигурно стриженных деревьев, богато украшенных прудов и тенистых полян.

Улица, пролегавшая по периметру дворцового комплекса, непосредственно примыкая к его стене, носила название проспекта Мэйборн. Широкая проезжая часть, обсаженная вечнозелеными – точнее, вечносиними – деревьями процилла, и элегантные каменные особняки по другую ее сторону. Закон ограничивал высоту здешних особняков двумя этажами, чтобы оттуда нельзя было заглянуть поверх дворцовой стены. Проспект специально устроили определенным образом: любой, кто слишком долго держался близ стены дворца, привлекал к себе внимание.

Слегка накрапывал дождик, когда Найджел с Кайсандрой двинулись по проспекту Мэйборн, по тротуару вдоль домов. Первоначально особняки были построены аристократическими семьями и богатыми торговцами, которые искали покровительства Капитана. Но поскольку закон о двух этажах не позволял выстроить на проспекте по-настоящему грандиозную резиденцию, со временем многие из них превратились в жилье придворных. Ходили слухи, что несколько особняков в настоящее время служили резиденциями любовниц Капитана, а остальные стали престижными адресами контор компаний, юридических фирм, банков и благотворительных обществ под щедрым патронажем Капитана.

Они остановились возле дома, чьи каменные стены некогда покрывала желтая краска, но от старости дом посерел и покрылся бесчисленными трещинами и пятнами. Латунная табличка у входной двери гласила: «Общество библиографической охраны Университета Варлана». Найджел позвонил текином в колокольчик у входа. Женщина-администратор провела их в зал ожидания на первом этаже, ее панцирь был недостаточно прочным, чтобы скрыть снисходительность, которую она к ним чувствовала. Их появление здесь такое обычное, такое предсказуемое. Недавно разбогатевшие провинциалы в поисках знакомства – любого знакомства – в дворцовой среде. Внесение значительного пожертвования в одну из благотворительных организаций, покровительствовал которым Капитан, становилось началом долгого пути к признанию обществом Варлана.

Заставив подождать четверть часа, администратор провела их в кабинет на втором этаже. Стены квадратной комнаты от пола до высокого потолка были покрыты книжными полками. Единственной брешью в книжном бастионе служило высокое створчатое окно, выходящее на проспект Мэйборн. Перед ним стоял широкий рабочий стол из яблоневого дерева, почти черный от старости. Кулен поднялся со стула, крепко обнял Кайсандру и расцеловал.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала ему Кайсандра. И сказала правду. Его волосы были коротко подстрижены и напомажены в консервативном стиле. На белой рубашке стильным акцентом смотрелся темно-пурпурный галстук. Темно-серый пиджак висел на спинке его стула. – Настоящий столичный клерк.

– Правда? Ты хочешь сказать, я выгляжу унылым, безденежным и несчастным?

– Ну, не настолько плохо.

– Я скучал по тебе, – сказал он.

– Как мило, – проворчал Найджел, усаживаясь. – Мы принесли тебе много информации. Главное, чего мы добились, – это прогресс в изучении паданцев. Они оказались продуктом мерзких нанотехнологий, предназначенным для завоевания планет.

– Потрясающе. А я, со своей стороны, завел в Варлане приличную сеть знакомств плюс некоторое количество приверженцев.

– Приверженцев? – переспросила Кайсандра.

– Людей под принуждением, – сказал Кулен. – Я должен иметь возможность полностью полагаться на ключевых людей, а не просто надеяться, что они поступят так, как я прошу.

– Ох.

Она опустила взгляд, изучая половицы.

– Как только я избавил Бетаньеву от наркотической зависимости, я устроил ее работать в Налоговую службу, – продолжил Кулен. – Там есть и другие, которые отчитываются перед ней, так что налоговые инспекторы вас не побеспокоят.

– Рад слышать, – сказал Найджел. – Что-нибудь еще?

– Несколько политиков из партии «Гражданская заря» рвутся участвовать в предвыборной кампании. У них всегда хватает внутрипартийных ссор за места в Национальном совете. Формально здесь демократия, хотя фактически Бьенвенидо – однопартийное государство: «Гражданская заря» – вот единственная партия, имеющая значение. Существуют оппозиционные партии, но это кучка сброда с несколькими местами в районных советах, которые никого не волнуют, даже избирателей. Я работаю над контактами в радикальном движении, уж какое оно ни есть. Приходится действовать осторожно: они все настолько же параноидальны, насколько преданы делу. Но, думаю, я нашел выход.

– Секс? – предположил Найджел.

– Естественно. Вечное слабое место человека. Еще один фактор, который сдерживает мою работу в этом направлении, – Капитанская полиция. Как ни странно, она достаточно эффективна. Полицейские держат оппозицию под колпаком и выявляют любого, кто способен бросить реальный вызов или хотя бы просто получить поддержку публики. Если хочешь заняться политикой, вступай в «Гражданскую зарю» и проведи следующее столетие, пробивая себе путь наверх по очень коварной лестнице. Не считая политики, я завел приверженцев в банках и даже среди военных. Редакторы новостных листков всегда готовы распространять сплетни, что прекрасно увязывается с десятью шерифами, телепатически поставляющими информацию мне лично – за деньги. И я работаю над следующей задачей: надо внедрить кого-то в полицию Капитана, – но здесь пройдет только вариант с принуждением. Никак иначе, поскольку чертовски многие из них фанатично преданы поддержанию порядка вещей в его нынешнем виде.

– Похоже, ты проделал очень большую работу, – сказал Найджел.

– Благодарю. А! Ты никогда не догадаешься, кто недавно объявился в столице.

– Даже гадать не стану. Кто?

– Капитан Слваста.

Улыбка Найджела была явно циничной.

– Капитан, да?

– Ага. Они повысили его в звании и спихнули в Объединенный полковой совет, где его пылающий юношеский энтузиазм погаснет под гнетом бюрократических процедур.

– Бедняга. Можем ли мы использовать его?

– Он числится в списке тех, за кем я наблюдаю.

– Хорошо. Что насчет дворца?

Найджел кивнул на стену по ту сторону проспекта Мэйборн.

– Удалось добиться реального прогресса.

Юз-дубль Кайсандры сообщил о получении файла от Кулена. Это была запись, которую передал искусственный бусалор, синтезированный «Небесной властительницей». Кулену потребовалась целая неделя только на то, чтобы провести юркого маленького дрона в дворцовый сад. Пока Кулен сидел в своем кабинете «Общества библиографической охраны», фальшивый грызун носился вдоль стены, осматривая трещины. В конце концов он нашел одну достаточно глубокую трещину и проскользнул внутрь, а затем принялся процарапывать себе путь в растворе, соединяющем каменные блоки. Он работал целыми днями, но в конце концов пробрался через стену и попал в сад.

– Все слухи, которые ходят о семье Капитана, правдивы, – официальным тоном сообщил Кулен. – У меня ушло три дня, чтобы провести дрона через сад. Должен сказать, по ночам там царит полнейший разврат.

– Надо это записать, – сказал Найджел. – Ничто так не портит репутацию, как скандал. В нужный момент покажем картины всему городу.

– Отправлю туда сегодня вечером еще одного дрона-бусалора.

Запись продолжала проигрываться, показывая Кайсандре внутренность дворца. Несмотря на то что она видела фасад, она оказалась не готова к богатству комнат внутри. Но Кулен недолго держал дрона в надземной части комплекса. Огромное здание раскинулось над обширным лабиринтом подвалов, хранилищ и туннелей. Кайсандра перенеслась в какое-то кирпичное хранилище. Маленькие глазки дрона, сетчатка которых имела повышенную чувствительность, смотрели на дальнюю стену. Это была выпуклая металлическая поверхность, с возрастом она потемнела и обросла коркой мелких, словно пыль, сосново-зеленых водорослей. Посередине нее располагалась дверь, большая и круглая, обрамленная странной бахромой из рваного металла и чем-то похожим на свисающие клочья резины.

– Плайпластик? – спросила Кайсандра.

В конструкции «Небесной властительницы» это вещество не использовалось, но недавно имплантированные воспоминания Кайсандры пестрели сотнями отсылок к нему.

– Да, – подтвердил Найджел.

– Значит, это…

– Грузовой модуль, судя по всему.

– Верно, – сказал Кулен. – Я нашел еще одиннадцать таких же под дворцом. Дрону-бусалору удалось проникнуть внутрь одного. Он был вычищен до голых стен. И даже стены частично разобраны.

– Полезный материал, – пробормотал Найджел. – Небось теперь подпирает крышу какого-нибудь аристократического особняка.

– Ну да. А потом, две недели назад, я нашел вот это.

Изображение показало другое хранилище, большое, кольцевое, с ребристым потолком. В нем находился крупный эллипсоид из гладких шестиугольных панелей, он стоял на широком конце, подпертый кирпичными опорами. Металлические стойки, которые выступали из перегородок между панелями, выглядели сломанными. Клубки кабелей и труб опутывали объект рваной сетью. Шесть толстых бесшовных труб выходили из панелей вокруг узкого конца и устремлялись вверх, почти касаясь изогнутой крыши хранилища.

– Это потребовало времени, но дрон в конце концов нашел вход, – с гордостью сказал Кулен. – Некоторые сварные швы трубопровода разошлись.

Запись переключилась на странный спектр кобальтово-синего и черного, из-за чего понять масштаб удавалось с трудом. Внутренность эллипсоида была заполнена плотной решеткой опорных стоек, кабелей и проводов в оплетке, что делало картину непонятной. С различных механизмов свисала безжизненная бахрома электромускулов, они походили на жидкость, которая вытекала в темные заливы и затвердела в процессе. Смутные формы лежали каждая в своем гнезде – шары, цилиндры, диски…

– Стоп, – приказал Найджел.

В фокусе записи был длинный цилиндр с узким местом посередине и грибовидной головкой.

– Божья срань! – прошептал Найджел. Его губы тронула кривая улыбка.

– Я подумал то же самое, – сказал Кулен.

Кайсандре хотелось кричать на них и топать ногами, добиваясь ответа, но она хорошо знала правила игры.

– Это все меняет, – сказал Найджел. – Мы должны попасть туда. Они мне нужны.

– Не получится, – ответил Кулен. – Во всяком случае, не так просто.

– А если я вежливо их попрошу?

– Я близко изучил общество Варлана, находясь в городе. Оно крайне консервативно и скользит вниз по кривой деградации в духе декаданса. Ты представляешь, как они тебя примут? Здрасте, Капитан Филиус, я из Содружества. У меня больше знаний, чем у вас, поэтому просто дайте мне то, что мне нужно, а я уж постараюсь вытащить вас всех отсюда – обратно во Вселенную, где у вас не будет ничего из богатства и власти, к которым вы привыкли, где вы окажетесь наравне со всеми остальными.

– М-да, – протянул Найджел и почесал затылок. – Ну, тогда мы соберем команду величайших преступников и совершим преступление тысячелетия. – Он ухмыльнулся: – Наконец появится что-то, сравнимое с Великим ограблением через червоточину в 2243 году. Хотел бы я увидеть лицо Оззи при этом известии.

– Я потратил почти три недели, пытаясь провести управляемого дрона размером семь сантиметров в хранилище. Во дворце в любое время дежурят около ста вооруженных охранников одновременно. В пяти минутах ходьбы находятся казармы морской пехоты. И полиция Капитана – не дураки и не слабаки. Я просто не вижу способа реально войти в хранилище, не говоря уже о том, чтобы пронести это все через дворец и доставить к «Небесной властительнице».

– Значит, мы должны избавиться от охранников, морских пехотинцев и полиции.

– И выбрать такое сумасшедшее время, чтобы никто не заметил, как мы вывозим добычу по бульвару Уолтона среди бела дня.

– Ах, черт. Да, ты прав. Прямо сейчас у нас не много вариантов.

Кайсандра сдалась.

– Ладно, вы двое! Скажите уже наконец, что это за дерьмо?

Найджел повернулся к ней лицом, в кои-то веки с выражением неподдельного удовольствия.

– Оружейный отсек «Вермиллиона».