Победить тьму...

8

За последний год Адам очень часто задавал себе вопрос, все ли с ним в порядке, не сошел ли он с ума, потому что предложить едва знакомой женщине выйти за него замуж не выглядело как нормальный поступок здравомыслящего человека. Но время неумолимо продолжало свой бег. Он и Джейн стали ближе друг другу. У них завязались хорошие приятельские отношения. Они вместе строили планы. Настало время его экзаменов, которые он успешно сдал, затем закончилась его практика в Королевском госпитале. И война подошла к концу. Перспектива породниться со Смит-Ньюлэндами была не особо радужной. Скорее она пугала его. За сообщением об их помолвке последовал немедленный визит с юга. Но Адаму он не сулил ничего страшного. Отцу Джейн, казалось, понравился выбор дочери. Были предприняты всевозможные усилия для того, чтобы найти для Адама хорошее место практикующего врача в графстве Хертворд. Предложенный годовой доход был даже больше, чем тот, на который Адам смел рассчитывать. В дополнение к этому им предложили арендовать дом, который будет полностью подготовлен для них к тому моменту, когда они смогут в него въехать. На все происходящее вокруг своей персоны, включая предстоящую женитьбу, Адам смотрел как будто сквозь сон. У него было такое чувство, что все это непосредственно его не касается. Приятным исключением был лишь тот факт, что ему представилась возможность покинуть Эдинбург. Однажды Джейн осмелилась опротестовать планы родителей и напомнить ему, что они очень любят Шотландию, что хотели бы прожить здесь всю свою жизнь. Но он только пожал плечами и покачал головой.

— С их стороны очень любезно, что они хотят помочь нам. И к тому же здесь мне никогда бы не представилась такая прекрасная возможность получить место. Никогда, даже за всю мою последующую жизнь. — Он не посмел взглянуть ей в лицо, поэтому не увидел то расстройство, которое в данный момент он мог бы на нем прочитать. Но он не стал добавлять ей неприятностей и не поделился с ней той единственной мыслью, которая все время терзала его и не давала покоя… В Англии Брид никогда не найдет его.

Вопреки здравому смыслу, они согласились сыграть свадьбу именно тем летом, когда состоялась свадьба Лизы и Фила. Казалось, его горе было безгранично, когда он наблюдал, как она обменивалась с ним клятвами в любви и верности. Для Адама это было абсолютно невыносимо. Потом последовало полное опустошение, которое перекрыло все другие эмоции. Он почувствовал это в тот момент, когда попрощался с Лизой, которая с Филом уезжала в Уэллс. Именно тогда Лиза наклонилась и прошептала ему на ухо.

— Ну что, о Брид ничего не слышно?

Он отрицательно покачал головой.

— Абсолютно ничего.

— Хорошо. — Она крепко обняла его на прощание, а затем вслед за Филом села в поезд.

Той осенью пришло известие о смерти его матери. Адам получил короткое письмо от отца, лишенное всяких эмоций. Из письма стало известно, что она погибла в автомобильной катастрофе, произошедшей в Чикаго. В письме не было никаких упоминаний о том человеке, вместе с которым она покинула Шотландию. Не было также никакой информации о том, где она будет похоронена. Адам долгое время смотрел на письмо и не мог разобраться в тех чувствах, которые разом нахлынули на него. Горе и злость, боль потери и сожаление перекрывали друг друга. Джейн успокоила его. Он порвал письмо на части, но затем все-таки отправился в Питтенросс, чтобы повидаться с отцом. Об обстоятельствах гибели Сьюзен Крэг Томас знал не больше того, о чем уже сообщил в письме Адаму. Если отец и переживал всю тяжесть этой утраты, он очень искусно скрывал это и не выказывал никому. Мужчины пожали друг другу руки и расстались. Им не суждено было встретиться до дня свадьбы Адама. Он не поднялся на холм, чтобы посмотреть на камень. Он не остался даже, чтобы провести ночь в доме своего отца.

Мэрин Джонс жил в маленьком каменном коттедже, выкрашенном в белый цвет. Коттедж располагался в укрытии между Черными горами, гребни которых, казалось, служили надежным убежищем этому жилищу. С другой стороны открывался вид на долину Вий, за которой тянулся живописный пейзаж с медленно сменяющимися бледными красками. От коттеджа Мэрина Джонса до Пен-и-Эффорда было расстояние всего-навсего в полтора километра. Именно туда Фил и Лиза приехали, чтобы теперь обосноваться в старом фамильном доме, который отставила ее мать, когда переехала жить к сестре Лизы в Кент.

Лиза долго стояла и смотрела на дом. Затем с некоей неохотой подошла ближе и постучала в дверь. Мэрин жил здесь столько, сколько она себя помнила. Она тогда была еще ребенком, а он был известен во всей округе как местный волшебник и чародей. И тогда, будучи совсем еще маленькой девочкой, она называла его Мэрлином. Он действительно мог искусно заговаривать бородавки, предсказывать погоду, хотя этим незамысловатым искусством столь же хорошо владел в ту пору любой фермер. Помимо того, он иногда мог дать хороший совет по поводу появления духов и привидений, которые иногда беспокоили кого-нибудь в округе. Что он делал в своем одиноко стоящем коттедже один, когда рядом не было ни единой живой души, никто никогда не знал. Лиза присела около камина и, подбодренная дружеской улыбкой Мэрина, успокоилась, ее нервозность исчезла. Он устроился поудобнее и стал слушать ее историю.

Позади них в камине трещали и шипели бревна, комната наполнялась приятным запахом горящей древесины яблони и дуба.

— То есть вы хотите, чтобы я сделал для вас амулет, который бы хранил вашего друга Адама и оберегал бы его от той женщины, которая преследует его? — вставил он наконец. — И хотя он в течение долгого времени ничего о ней не слышал, у вас такое чувство, что она не исчезла бесследно.

Лиза молча кивнула.

— Он женился. Я думаю, что, возможно, ей это не понравится.

Мэрин мрачно кивнул.

— Учитывая то, что вы мне сейчас рассказали, я могу полностью согласиться с вами.

— Так вы сделаете это для меня? Пожалуйста.

— Надеюсь, что да. — Он нежно улыбнулся ей. — Лиза, дорогая, предоставьте это дело мне. Я хорошенечко подумаю над ним и приду к какому-нибудь приемлемому решению. Я сделаю для вас какой-нибудь амулет, который предоставит ему и его невесте защиту от этой девушки. Амулет, который не стыдно будет хранить в их изысканном доме. — На мгновение его улыбка показалась ей немного злобной. — Ни вам, ни мне не следует вслух произносить, что во все это вовлечены некие темные силы, что все это довольно-таки противоестественно. — Он взял Лизу за руку и подержал некоторое время. — Приходите снова через неделю, посмотрим, что я смогу предложить вам.

После того как она ушла, Мэрин очень долгое время сидел неподвижно, не сводя глаз с огня. Ему явились непонятные тени, и он нахмурился. Он был сначала смущен тем странным видением, которое постепенно становилось все более и более явственным. Он видел девушку с длинными темными волосами, ее дикие испуганные глаза. Он видел огромный камень на склоне холма. Позади нее, где-то в тени концентрировалась огромная сила, которая словно вселилась в горящее пламя, и оно, изменив свой цвет, стало кровавым и взметнулось в трубу, будто гонимое сильным ураганом. Его передернуло, и видение исчезло. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, что Адам Крэг и его жена, сами того не осознавая, будут всегда смотреть опасности в лицо, она никогда не оставит их. Он встал и подошел к столу в центре комнаты. Среди множества разных вещей, лежащих на нем, был маленький, ярко сверкающий кристалл. Ему подарили его в Нью-Йорке, где он знакомился с ирокезами, племенами североамериканских индейцев. Во всем своем блеске кристалл был очень красив. Эта вещь вполне подходила, чтобы быть просто приятной глазу, к тому же его защитная сила была также довольно велика.

— Дорогая, ты так хорошо выглядишь. — Патрисия Смит-Ньюлэнд стояла на коленях на розовом китайском ковре и взбивала белоснежные шелковые юбки, которые удалось сотворить для дочери, используя незамысловатую комбинацию из белых шелковых простынь.

Ее дочь сидела перед зеркалом своей спальной комнаты и примеряла вуаль.

— Я просто не могу поверить. — Внезапно слезы снова брызнули из ее глаз и потекли по щекам, оставляя на розовом припудренном лице неровные следы.

— Еще не поздно изменить решение. Папа сможет все это потихонечку свернуть, если ты захочешь отменить свадьбу.

— Мама! — Джейн повернулась на сто восемьдесят градусов на узком стуле и метнула на мать возмущенный взгляд. — Пожалуйста, прекрати. Я выйду замуж за Адама, в этом не может быть никаких сомнений. Я люблю его, он любит меня. Тебе надо бы радоваться, что я нашла себе такую подходящую партию.

— Так оно и есть, дорогая. Просто… — Женщина беспомощно пожала плечами и тяжело поднялась на ноги. — Знаешь ли, он ведь настоящий шотландец!

Джейн окинула свою мать взглядом, полным презрения.

— А тебе известно, мама, все самые лучшие врачи — именно шотландцы. Это известно абсолютно всем.

— И еще этот его отец! — Ее жест был достаточно красноречив. — Томас. Он же будет просто как призрак на этом балу. — Она с чувством передернула плечами, тем самым давая понять, в каком она негодовании.

Предмет ее неприязни находился в это время в гостевом домике. В этот самый момент он привязывал к своему наряду белоснежные ленты и надевал черный фрак, перед тем как сесть в машину и отправиться в церковь. Против собственной воли, он должен был присутствовать в английской церкви на свадебной церемонии своего сына, который брал в жены девушку англичанку, хорошенькую блондинку, которая так напоминала ему английскую девушку, пленившую его самого много лет назад.

— Мамочка, ты не возражаешь, если я несколько минут побуду одна. — Джейн улыбнулась и посмотрела на мать с примирительной, как она полагала, улыбкой. — Мне надо немного успокоиться, собраться с мыслями.

Патрисия глубоко вздохнула.

— Конечно, дорогая. Я спущусь вниз, туда, где находятся твои подружки, их шестеро. А через пять минут я пришлю к тебе сюда папу. Договорились?

Маленькая церковь, построенная еще в двенадцатом веке, была заполнена народом. На той стороне, где располагались гости со стороны невесты, даже не хватило всем места, поэтому некоторым пришлось стоять в проходе. Родственников и друзей со стороны жениха было меньше. Среди тех, кто совершил сей благородный поступок и пришел сюда, были Лиза и Филипп Стивенсон. Эндрю Томсон тоже находился сейчас рядом. Он был свидетелем со стороны жениха. Они оба были одеты в шотландские юбки. Адам знал, что это вряд ли понравится его будущей теще, которая была непримирима в своей нелюбви ко всем шотландцам.

Выйдя из старенького «бентли», который почти всю войну простоял в амбаре на поле рядом с домом, Джейн взяла под руку своего отца. Он слегка сжал ее руку.

— Все в порядке, дорогая?

Она нервно кивнула. Как жаль, что она так и не смогла поговорить с ним наедине! Если бы он согласился совершить с ней долгую прогулку, которую она так настоятельно предлагала ему накануне вечером! Она просто хотела последний раз побыть с ним, почувствовать себя его дочерью, перед тем как станет настоящей женой. Нет, дело было совсем не в том, что она не любила Адама. Она любила его отчаянно, всем своим сердцем. А в том, что она боялась. У нее было такое чувство, что где-то рядом находится какая-то тень, которую она не могла увидеть. Эта тень пугала Джейн. Может быть, каждая девушка испытывает такие сомнения перед свадьбой в последний момент? Может, каждая хочет перемолвиться несколькими словами, чтобы получить одобрение от человека, который ее любит, чтобы ей еще раз сказали о том, что она поступает правильно? Она не знала ответа, а ее мать, пользуясь положением главы семьи, сказала, что все это просто проявление слабости, сентиментальности в отношениях между отцом и дочерью, и желание Джейн осталось неисполненным. Мнение матери нельзя было поставить под сомнение — она контролировала каждого члена семьи.

— Не будь такой глупенькой, Джейн. Единственное, что тебе нужно сейчас, это длительная прогулка. Тебе следует пораньше лечь спать сегодня ночью, побереги свои силы. Один Бог знает, сколько их тебе понадобится. Оставь в покое бедного ребенка, Джеймс.

Таким образом, шанс дочери на уединенную прогулку с отцом улетучился. Она надела свои юбки, поправила их и поинтересовалась у самой себя, где в этот момент могут находиться подружки невесты. Неожиданно перед ней появился Джеймс.

— Помни, Дженни, это твоя жизнь. Будь счастлива. — Шесть маленьких девочек, одетых в бело-розовые платья, стояли на дорожке, по бокам которой были разложены бутоны роз. — Адам пришел сюда почти одновременно с ними, Дженни. Он очень приятный молодой человек, и, знаешь, я склоняюсь к тому, что ты сделала правильный выбор. Не слушай никого, кто говорит тебе обратное. — Джеймс был таким человеком, который никогда не говорил открыто о своем несогласии с общепринятым мнением. Его возражения всегда были молчаливыми. Глядя на свою дочь, он улыбнулся, и она увидела на его лице всю отцовскую любовь и понимание. Джейн почувствовала, как слезы выступили у нее на глазах. При виде ее глаз, наполненных слезами, он снова слегка пожал ей руку. — Ну, давай же, детка, пойдем. Позволь этим детям войти внутрь. Шагом марш.

Церемония бракосочетания прошла для Джейн как в тумане. Она была счастлива. Стоя рядом со своим мужем, одетым в шотландскую юбку, она подняла глаза к старым оконным витражам, на которых висели коричневые бумажные кресты — они должны были защитить церемонию от любого вмешательства темных сил извне. В этот момент Джейн не верила, что на земле существует кто-нибудь счастливее ее. Все сомнения вмиг улетучились. Она посмотрела на Адама. Почувствовав на себе ее взгляд, он улыбнулся ей и крепко сжал ее руку.

Миссис Адам Крэг. Немногим позже Джейн прошла в свою спальню, которая с сегодняшнего дня ей больше не принадлежала, и переоделась в костюм нежно-фиолетового цвета. Она надела шляпку и мысленно примеряла к себе свое новое имя. Доктор и миссис Крэг, Адам и Джейн.

В этот момент раздался стук в дверь, она повернула голову. На пороге стояла Лиза.

— Я хочу вручить тебе мой подарок. Думаю, ты не будешь возражать.

Замужество никак не отразилось на Лизе. Ее вьющиеся длинные волосы выглядели так же беспорядочно. Она носила одежду, к которой привыкла, — ярких броских тонов. А ее манеры и поведение остались такими же добродушными и расслабленными. Какое-то время Джейн чувствовала неловкость и даже растерянность. Она всегда так себя чувствовала в присутствии Лизы. Но затем уверенность вернулась к ней. Она вспомнила, что теперь она тоже замужем. Она миссис Адам Крэг. И она знала, что когда-то Лиза сама хотела носить это имя. Она улыбнулась, прошла вперед и поцеловала Лизу в щеку.

— Мне очень приятно, что вы с Филиппом пришли. Честное слово. Адам сказал, что Филипп немного приболел.

— Да, это правда. — Улыбка Лизы на мгновение померкла. — Но сейчас все нормально. Все, что ему было нужно, это просто немного времени вне университета, отдых и покой. Он слишком много работал. Жизнь профессоров полна стрессов.

Джейн развернулась, снова села в кресло перед зеркалом и протянула руку, чтобы взять губную помаду.

— Вы должны обязательно навестить нас в Сент-Албанс, обязательно. Ведь именно там мы будем жить, и там будет работать Адам. У нас там старый и очень хороший дом. Адаму чрезвычайно повезло, что у него такие коллеги. Он очень хотел уехать из Эдинбурга. Я до сих пор толком не понимаю почему. — Она поймала в зеркале отражение лица Лизы и с удивлением обнаружила, что та не сводит с нее глаз. — Когда он закончил свою практику в больнице, они предложили ему неплохое место. Это была очень хорошая работа, редкая удача в наше время. Но он отказался и сказал, что хочет уехать из Шотландии. — Она нанесла на губы помаду, и они приобрели ярко-алый цвет, затем облизнула их. — Забавно, не правда ли, вы оба так сильно хотите покинуть Эдинбург? Помнится, когда-то ты клялась, что никогда не сделаешь этого.

— Это простое совпадение, — неловко рассмеялась Лиза. Итак, теперь ясно, что Адам ничего не рассказал ей про Брид. Она присела на кровать и откинулась спиной на безупречно отглаженное сатиновое покрывало. — Может быть, мы просто слишком долго пробыли здесь. Кто-то может прожить на одном месте всю жизнь, знаешь ли, а мне захотелось попробовать чего-то нового. Фил решил, что нам надо полностью сменить обстановку. Может, теперь, когда война закончилась, мы сможем уехать за границу. Я бы предпочла Италию. По линии отца мои корни уходят куда-то в Тосканию. А Эдинбург всегда останется с нами. Может статься, мы даже захотим вернуться сюда.

— Мне кажется, ты слишком преувеличиваешь. — Джейн положила помаду в сумочку. Она немного походила вокруг и посмотрела на Лизу. — А вы счастливы, ты и Фил?

Их глаза встретились.

— Да, — улыбнулась Лиза. — Да, мы очень счастливы. Надеюсь, ты и Адам тоже будете счастливы. Просто не позволяй… — Она осеклась.

— Не позволяй что? — Джейн снова почувствовала где-то глубоко, почти в самом желудке, некую червоточинку. Она прекрасно понимала, что Лиза пришла к ней не просто так, она хотела ей что-то сказать.

— Просто не позволяй ему принимать окружающую жизнь слишком серьезно. — Она рассмеялась легко и непринужденно. — Ты уже видела папу Томаса? Смотри не навлекай на себя гнев и нерасположение шотландского бога.

Джейн улыбнулась. Она встала и поправила швы на костюме.

— Адам совершенно не похож на своего отца.

— Да, это правда. — Неожиданно Лиза села. Она опустила ноги на пол и нахмурилась. — Никогда не возвращайся сюда, Джейн.

— Что?

— Я сказала то, что сказала. Никогда не возвращайся обратно в Эдинбург. И не спрашивай меня почему.

— Это все лишено какого-либо смысла. — Стоя вполоборота к двери, Джейн попыталась сосредоточиться на словах Лизы и не реагировать на весь тот шум, который доносился снизу.

— Дженни, спускайся, гости ждут не дождутся, когда увидят тебя. — Это был голос отца.

— Лиза?

Лиза пожала плечами.

— Знаешь, ну, это просто какое-то шестое чувство, интуиция. Ты можешь списать это все на мое суеверное воспитание, которое я получила в Уэллсе. Я просто подумала, что здесь ты не будешь счастлива. — Она протянула Дженни руку. В ее ладони лежала маленькая коробочка, завернутая в красивую белую бумагу. — Это для тебя. Пусть он принесет тебе удачу.

Джейн взяла коробочку и покрутила ее. К ее удивлению, она оказалась достаточно тяжелой.

— Я должна подождать и открыть ее вместе с Адамом?

— Как тебе нравится. Просто держи ее при себе. — Лиза была на полголовы выше Джейн. Она наклонилась и слегка притянула ее к себе. — Пожалуйста, будь счастлива, — прошептала она. — Вы оба, будьте счастливы.

Джейн вспомнила о подарке только ночью в гостиничном номере, когда они зарегистрировались в отеле в Нью-Форесте. Она достала его из своей сумочки и помахала им перед Адамом.

— Посмотри, что подарила мне Лиза. Мы немного поболтали, перед тем как уехать.

— А почему ты не открыла это? — Адам улыбнулся. Он находил свою жену необычайно привлекательной. Он был по-настоящему без ума от нее и больше всего сейчас ему хотелось оказаться с ней в постели. Но она выглядела абсолютно обессиленной. Расставание ее с матерью было таким душераздирающим, что он чуть было не потерял свое потрясающее, всем известное спокойствие и уравновешенность. Это было как раз в тот момент, когда он почти волоком тащил Джейн к машине с привязанным к ней, согласно традиции, башмаком, а позади них безутешно рыдала в объятиях своего мужа Патрисия, окруженная гостями и измученными от усталости подружками невесты.

— Может, шампанского? — спокойно спросил Адам.

Джеймс дальновидно припас для них в багажнике две бутылочки, которые спрятал за старыми кожаными чемоданами.

Она молча кивнула и начала развязывать ленты, украшавшие коробочку. Тем временем Адам откупорил бутылку и наполнил два бокала, которые стояли на комоде рядом с окном. Снаружи лес утопал в полной темноте. Кто-то ранее уже разжег камин, и горящие в нем ветки яблони наполняли комнату теплым душистым ароматом.

Они сблизили бокалы.

— За нас, дорогая.

— За нас. — Она улыбнулась, отпила небольшой глоток, поставила бокал обратно и вернулась к подарку.

Несколько секунд он наблюдал, как она нетерпеливо пыталась развязать образовавшийся на ленте узел, затем повернулся, подошел к окну и посмотрел в темноту.

— Правда, здорово, что не нужно больше беспокоиться о временных рычагах освещения. Взгляни, какой странный свет проливает луна, он просачивается между деревьями. Это выглядит неестественно. — Он не услышал ничего в ответ и повернулся. — Ну, и что же там?

— Я точно не уверена. — Она внимательно изучала какой-то предмет. — Он очень тяжелый и довольно красивый. Это своего рода украшение.

Он поставил свой бокал и подошел к ней.

— Позволь мне посмотреть.

— Здесь даже надпись: «От злых духов и привидений… Он будет охранять вас обоих. Вы будете с ним в безопасности. С любовью и наилучшими пожеланиями. Лиза».

Адам нахмурился. Он протянул руку, и Джейн вложила в нее сверкающий горный хрусталь, который был обрамлен во что-то напоминающее ветви серебряного дерева.

— Поставь это на прикроватный столик. Мне кажется, что будет очень красиво. — Она, как ребенок, захлопала в ладоши.

Адама передернуло. Он прекрасно понимал, что все это означало.

Вам нужно защититься. Вам нужно использовать какой-нибудь талисман против цыганской магии. Вы должны просчитать ее силу и рассчитывать на свою. Голос миссис Гардинер звенел у него в ушах так же, как тем вечером в Морнингсайде, когда он и Лиза сидели и смотрели на ее хрустальный мячик. Тогда Лиза думала, что он не слушает, но он все слышал. Воспользуйтесь горными кристаллами. С давних времен считается, что они приносят шотландцам удачу. Используйте старинную силу рябинового дерева. Боритесь с ней, покажите ей, что бесполезно мучить вас. Бедная девушка, она пришла совсем из другого мира, не из нашего. Вам следует показать ей, что вы можете освободиться от нее.

Под светом прикроватной лампы кристалл ярко сверкал. На серебряных ветках вокруг него расположились крошечные листики рябины с пучками красненьких, выкрашенных эмалью гроздьев.

— Должно быть, она специально заказала его. — Адам покачал головой. — Наверно, среди ее друзей есть серебряных дел мастера. Но даже в этом случае, вероятно, это была очень дорогая работа. — В горле у него застрял комок. Он догадался, что Лиза специально постаралась обрамить этот кристалл в нечто экстраординарное и экзотическое, что непременно понравилось бы Джейн. Потому что в противном случае он никогда не согласился бы держать его в доме. Опять эти суеверия и глупости. Все это лишено какого-либо здравого смысла — точно так же, как и тот злосчастный кулон.

Он оставил кристалл на столе, подошел к окну и резким движением задернул шторы. По коже у него пробежал мороз. В свою первую брачную ночь он не хотел думать ни о ком постороннем, тем более о Брид.

Джейн поставила украшение на каминную доску в гостиной своего нового дома в Сент-Албанс. Вещь действительно была очень красивая, но как-то не вписывалась в интерьер, так как с одной стороны ее окружали строгие позолоченные дорожные часы, подарок ее дяди Фредерика к свадьбе, а с другой — три белые скачущие лошади, которые Джейн взяла из спальной комнаты родительского дома. Рядом на полке стояло несколько книг. Чтение всегда было ее любимым занятием, и в первые месяцы жизни в Сент-Албансе книги были единственным ее спасением и утешением на фоне полного одиночества.

Джейн не была уверена в том, что хорошо представляет себе свою будущую жизнь в качестве жены врача. Но она совершенно не ожидала, что это будет бесконечная скука и одиночество. Работа отнимала у Адама все время. У него был собственный секретарь, а ей помогала Сара Хардинг, жена главного врача, который работал вместе с Адамом. Сара всегда одевалась одинаково. Обычно на ней были короткая юбка, которая, справедливости ради надо сказать, сидела безупречно, и кашемировый комплект, состоящий из кардигана и джемпера, или шелковые блузки. Ее ногти всегда были аккуратно покрыты лаком, ювелирные украшения отличались некоторой аляповатостью. И, в общем и целом, Джейн нашла, что Сара максимально походила на Патрисию Смит-Ньюлэнд. Она очень много и усердно работала и находилась под защитой своего мужа, уже давно оценив его возможности наблюдать за ней. Сара яростно стояла на защите своего брака, стараясь оградить его от любой угрозы, реальной или чисто гипотетической. Она вполне могла или разнообразить жизнь Джейн, или, наоборот, сделать ее невыносимой. Сара выбрала второй вариант. Она никогда не приглашала ее помочь в больнице, никогда не просила организовать какие-нибудь встречи или принять участие в работе, которую вели женщины института. Никогда не просила ее присоединиться к Союзу матерей. То есть любая деятельность не должна была иметь отношение к Джейн. Она всеми силами старалась отговорить ее принимать участие в какой бы то ни было социальной программе. Между тем произносила она примерно следующее: «Может быть, дорогая, чуть позже, когда ты узнаешь нас немножечко лучше». Иногда Джейн робко спрашивала у Адама, чем ей заняться. Но он только безынициативно пожимал плечами и говорил, что она должна быть довольна своей жизнью. Ей предоставлялся шанс заниматься собой и собственными делами. Но у нее не было ни малейшего представления о том, какие у нее могут быть собственные дела.

Однажды на одном из совещаний Роберту Хардингу удалось переговорить с Адамом.

— Безусловно, конечно, но только тогда, когда она будет к этому готова. Разумеется, мы все будем рады, если Джейн когда-нибудь присоединится к нам. Я знаю, что все происходящее кажется ей немного странным, поэтому мы и не торопим никого. Мне кажется, она у тебя немного строптивая.

— Но я сама этого хочу, Адам. Я ненавижу оставаться на целый день дома одна. — Она вложила в эту реплику все свое раздражение, которое накопилось у нее внутри за долгое время, и это потрясло его. — Сара постоянно твердит мне, что я никому не нужна.

— Да нет, она просто беспокоится, вдруг ты будешь чувствовать себя неловко.

— Нет же, Адам, ничего подобного.

Ему было довольно странно видеть свою жену в таком раздражении, и он уступил ей.

— Эта женщина ненавидит меня. Я ничего не сделала для того, чтобы она именно так ко мне относилась, но это правда. Она не хочет меня видеть, не хочет, чтобы я хоть чем-нибудь занималась.

Дело в том, что ни один из них не знал, что произошло после того, как Адам представил своим коллегам супругу. Вернувшись домой, Роберт сказал жене:

— Она удивительно приятная молодая женщина, к тому же весьма симпатичная. Я полагаю, она могла бы чем-то заняться и внести в нашу жизнь свежую струю. Пожалуйста, позволь ей взять на себя твоих пожилых дам, и пусть она за это получает какую-то часть из твоих денег. — Тогда Роберт не обратил внимания на выражение лица Сары, не заметил злость и обиду, которые отразились на нем. Она сумела справиться со своими эмоциями и только как-то неестественно поджала губы.

Когда Джейн поняла, что беременна, то была на седьмом небе от счастья. Она уже некоторое время подозревала это, и вот наконец Адам подтвердил. Джейн не могла сдерживаться, ей надо было с кем-нибудь поделиться своей радостью. И первым, кто узнал эту новость, оказалась ее мать.

Совсем нетрудно было предугадать, каковой окажется реакция Патрисии. Естественно, она заявила, что Джейн ни при каких обстоятельствах не сможет сама справиться ни со своей беременностью, ни с ребенком. Поэтому она, то есть ее мать, должна постоянно находиться рядом. Но в это время ее отец проходил мимо и случайно услышал конец их разговора. Он выхватил телефонную трубку и громко прокричал в нее:

— Скажи ей нет, Дженни. Господи, какое счастье! Я так рад, дорогая. Прекрасно. Когда это произойдет? — Он сумел восстановить ее доверие и спокойствие, сказав ей всего несколько фраз, он смог заставить ее почувствовать себя счастливой и полной решимости. В этом событии можно было найти еще один, довольно приятный для нее момент: у доктора Роберта и миссис Хардинг не было детей.

Келом Джеймс Крэг родился в сентябре тысяча девятьсот сорок шестого года. У него были золотистые волосы, как и у его матери, ярко-голубые глаза и море обаяния. Адам был буквально очарован своим сыном.

— У него твои черты, мой мальчик. — Джеймс Смит-Ньюлэнд подошел к деревянной детской кроватке и протянул младенцу свой мизинец, за который тот тут же ухватился. За несколько минут до этого они дали понять Патриции, что пора уже прекратить раздавать бесплатные советы направо и налево, а вместо этого пойти вниз и посмотреть, все ли готово на кухне. Джейн уснула. Она очень устала от бесконечных посетителей, которые приходили разделить с ними радость и пожелать им дальнейшего благополучия. Среди всеобщего веселья было заметно отсутствие Сары Хардинг.

Адам влюбленно смотрел на спящую жену и счастливо улыбался. Затем подошел к своему тестю, стоящему у детской кроватки.

— Я думаю, он будет похож на Дженни.

— Да, он похож на нее. У него такие же волосы, как у нее.

За те несколько месяцев, пока Джеймс не видел его, Адам, казалось, немного постарел. Скорее не постарел, а возмужал. Он прибавил в весе, но ему это было только на пользу. Это добавляло ему уверенности и самодостаточности, которая вызывает уважение и всегда идет на пользу молодому врачу. Его очень любили пациенты, во всяком случае со слов Дженни. Конечно, нельзя было сказать, что они жили очень богато, но, во всяком случае, не находились за чертой бедности.

— Вы шепчетесь обо мне? — Джейн, еще до конца не проснувшись, приоткрыла глаза и осуждающе посмотрела на них.

Адам улыбнулся. Он подошел и поцеловал свою жену в лоб.

— Почему ты так решила, дорогая?

— Потому что вы парочка старых сплетников.

— Мы просто любящие отец и дедушка. — Джеймс подошел и сел на краешек кровати. — А если молодая мамочка нам просто завидует, то это очень плохо. Знаешь, у тебя сегодня еще один посетитель, который ждет внизу. Твоя подруга Лиза из Уэллса. Мне попросить, чтобы она поднялась сюда, пока мы с Адамом пойдем и поищем немного хереса, чтобы усмирить гнев твоей матери?

— Лиза? — Джейн вопросительно уставилась на Адама. — А ты знал, что она приедет?

Адам неопределенно пожал плечами.

— Ну, она говорила, что, возможно, заглянет по пути в Лондон. Надеюсь, ты не станешь возражать? Я ей, в общем, так и сказал.

— Конечно, конечно. — Джейн на секунду нахмурилась, но затем самообладание снова вернулось к ней. У нее не было никаких оснований ревновать своего мужа к Лизе. Она кивнула в ответ и улыбнулась. — Я очень рада, что она приехала.

— Хорошо. Тогда я скажу, чтобы она поднялась и посмотрела на нашего сына и наследника.

Джеймс встал и на секунду остановился.

— Не позволяй ей утомлять себя, дорогая.

Лиза вынула Келома из кроватки и вместе с ним на руках подошла к постели Джейн.

— Господи, до чего же он хорош, просто великолепен! О Джейн, я клялась, что никогда не захочу иметь детей. Но мне кажется, я поспешила с этим утверждением. — Она поцеловала маленькую щечку и еще крепче прижала к себе ребенка. Затем наклонилась и передала мальчика в руки Джейн. — Возьми его. Как ты можешь расставаться с ним? Как можно оставлять его одного в этой кроватке? Ему нужна мамочка.

Джейн крепко обняла ребенка. Затем нахмурилась.

— Моя мать говорит, что нельзя его баловать, что я ему нужна, чтобы кормить каждые четыре часа и что я не должна к нему подходить.

Лиза недоуменно уставилась на нее.

— А если он голоден? Посмотри, какой он крошечный. О Дженни, ты не можешь так поступать. Не обращай на нее внимания. Я просто уверена, что Адам скажет тебе, что я совершенно права.

Джейн дотронулась носом до лица ребенка, и он захныкал, надеясь, что ему дадут грудь.

— Я как-то не подумала об этом. — Она почувствовала какое-то напряжение и неуверенность.

— За всю свою жизнь я не слышала большей глупости. — Лиза быстро встала с постели, подошла к двери и повернула ключ. — Надо отправить твою мать обратно домой.

— Ты очень подходишь Джейн, — сказала Лиза Адаму, когда они прогуливались по огромному саду, расположенному позади дома. Воздух был свеж и прозрачен под теплыми лучами осеннего солнца. — Она не способна сама постоять за себя. Причиной тому ее мать: она запугала ее и не научила сопротивляться. Я считаю, в этом ее самая главная проблема во взаимоотношениях с Сарой. Сара напоминает Джейн Патрисию. И вместо того чтобы бороться за свое существование, Джейн буквально сгибается под давлением, которое Сара оказывает на нее. Теперь я понимаю, почему она приехала учиться в Эдинбург. Она просто хотела быть подальше от дома.

— Да, должно быть, ей было нелегко сказать своим родителям, что она хочет учиться в университете. Для этого ей потребовалось немало мужества. Джеймс всегда поддерживал ее. Он настоящий отец и очень хороший человек.

Лиза улыбнулась.

— Знаешь, он старается выучить как можно больше английских выражений. Ну ладно. А как доктор находит прилегающие к Лондону графства?

Адам поколебался, прежде чем ответить ей.

— Честно говоря, я не уверен, что это место мне подходит. Я очень скучаю по холмам, я очень скучаю по стране. Этот сад — практически все, что я вижу из матушки-природы. Дни сменяют один другой, но никакого разнообразия в мою жизнь не вносят. Конечно, иногда мне приходится выезжать в пригород к какому-нибудь больному. Но большую часть времени я работаю в городе. Два других наших специалиста Роберт и Джон приберегают денежных клиентов для себя, а мне остается выполнять менее прибыльную работу.

— Это отвратительно.

— Да, но мне все равно пришлось бы где-нибудь начинать. Не забудь, что это Джеймс помог мне получить это место. Он внес определенную долю. Сам бы я никогда не справился. А вообще говоря, если бы я был свободен в выборе, то обязательно поселился бы как можно дальше от Патрисии. Во всяком случае, Сент-Албанс — это что-то в этом роде. Ты же знаешь, что Джейн хотела остаться в Эдинбурге. Правда, это было до того, как ее мать начала принимать активное участие в нашей жизни. — Он остановился и, не вынимая рук из карманов, посмотрел на бледно-розовый цветок. — Ты же знаешь, почему я не мог там остаться. Там была она. И даже если я не слышал и не видел ее, все равно постоянно ощущал ее присутствие.

Ни ему, ни ей не надо было уточнять, о ком именно идет речь.

— Я очень боялся, что она сможет навредить Джейн. Она завидовала тебе, моему отношению к тебе. Представляешь, что она бы сделала, если бы узнала, что я собираюсь жениться.

— Значит, ты ничего не сказал Джейн?

— Зачем лишний раз расстраивать ее?

— С тех пор, как ты уехал в Англию, ты ни разу не видел Брид?

— Нет. Может быть, благодаря твоему магическому талисману.

Он уже успел заметить, что Лиза не пропустила мимо своего внимания, что ее подарок нашел достойное место в их доме. Патрисия тоже не осталась к подарку равнодушной.

— Почему бы не убрать эту омерзительную штуковину? — Таков был ее комментарий. — Джейн, дорогая, я знаю, что тебе это подарили друзья, но честное слово…

— Лиза, ты чувствовала себя в безопасности? — Неожиданно он сорвал цветок и протянул ей. — Первое время я боялся, чтобы она не последовала за тобой в Уэльс.

Она покачала головой.

— Я просто уверена, что она давно потеряла всякий интерес ко мне. В конце концов, я вышла замуж за другого человека. Тебя я почти не вижу. Ты думаешь, у нее все еще есть причины ненавидеть меня?

Оба молча смотрели на нежно розовые лепестки цветка, который она держала в руке.

— Никаких, — произнес он после непродолжительной паузы.

Несколько раз Брид видела Адама, когда смотрела в небольшое озеро на склоне холма. Он выглядел немного старше, возмужал. Вместе с ним она видела женщину. Это была не Лиза. Женщина казалась слабой, довольно миловидной. У нее были золотистые волосы и голубые глаза. Эта женщина не подходила ему. Последний раз она видела, что женщина была беременна, срок уже был довольно большой. Глаза Брид сузились от гнева. Это был ребенок Адама. Однажды она отправилась на квартиру к Лизе. Поднялась по ступенькам, но на двери висел замок. Она чувствовала, что в квартире никого нет. Итак, женщина по имени Лиза тоже уехала. Она опустила взгляд вниз — на узкие лестничные ступеньки. В трещине одной из них лежал черепаший гребень. Кое-какие зубцы были выломаны, но среди остальных запуталось несколько рыжих волосков. Брид наклонилась, подняла его и улыбнулась. Да, ей уже приходилось видеть такие гребни. Их всегда носила Лиза. Она аккуратно завернула его в шарф и положила к себе в сумку.

В день летнего солнцестояния Брид вернулась в комнату, расположенную на улице Гросмаркет. Там она и Мегги, связанные случайной дружбой, сумели найти себе жилище. Брид обнаружила Мегги лежащей на полу без всяких признаков жизни. Увиденное шокировало ее, и в течение некоторого времени она молча стояла, опустив к полу глаза. Она чувствовала какую-то злость по отношению к этой женщине, потому что сейчас очень нуждалась в ней. Потом она вспомнила, что сама умела исцелять. Ей было крайне необходимо вернуть Мегги жизнь и здоровье, поэтому она собиралась сделать все, что было в ее силах, чтобы достичь своей цели. Она на протяжении четырех дней терпеливо выхаживала старую женщину, а потом случайно обнаружила в кармане ее одежды скомканный кусочек бумаги. На нем был написан адрес ее дочери, о которой она столько слышала, но ни разу не видела. Брид поняла, что с помощью дочери Мегги она сможет добиться больших результатов, поэтому прямиком направилась к ней.

Катриона давно уже потеряла терпение из-за непрекращающихся пьянок матери, но тем не менее, глубоко вздохнув, дала Брид деньги, чтобы та смогла купить молока, хлеба и электрические лампочки.

Брид сумела достать для своей больной теплые одеяла. Она наблюдала за пожилой женщиной, словно ястреб, который выслеживает добычу. Ей было необходимо удостовериться, что с каждым днем женщине становится все лучше и лучше. Потом Брид снова пришла к Катрионе, чтобы забрать кое-какую одежду. Что-то она приберегла для себя, что-то для Мегги. Еще она прихватила книги и пластинки от старого граммофона, которые Мегги когда-то нашла в пустой комнате высокого дома, в котором они жили. Бывало, она часами просиживала, слушая ноктюрны Шопена, прокручивая пластинку снова и снова, и слезы стояли у нее в глазах. Она умоляла Брид дать ей немного денег на выпивку, но та оставалась непреклонной. Однажды Брид отправилась в горы, чтобы собрать целебные травы. Когда она вечером вернулась обратно, то обнаружила Мегги мертвой. Брид не могла поверить собственным глазам. Она дотронулась до ее лица, взяла ее руку и ласково попыталась снова вдохнуть жизнь в уставшую бездыханную холодную плоть. Затем она села и зарыдала.

На третий день после похорон Катриона вернулась домой из банка, где она работала, и нашла Брид сидящей на ступеньках своей квартиры. Брид была в состоянии транса, и Катриона, как ни старалась, не могла привести ее в чувство. Она вызвала врача, и в течение часа ее поместили в больницу Крэгхаус в Морнингсайде.

Брид снова отступила в потусторонний пограничный мир. Сейчас она порхала там между теней и твердо верила, что Бройчан в злобе крадется вокруг камня. Она чувствовала превосходство его силы над своей. Она чувствовала, как его энергетические щупальца протягиваются к ней, прикасаются к ее душе, тянут ее назад. В испуге она, как могла, пыталась увернуться и снова отступить в темноту. Но в то же время там была еще одна фигура — тень, которая была ей неизвестна. Тень была очень осторожна, она внимательно изучала происходящее. Ее сила была неизвестна Брид, но она была очень велика. Это было прямое противостояние Бройчану. Она чувствовала, как эта сила прокрадывается к ней в голову и осторожно что-то ищет там. Испугавшись, она окутала свои мысли тайной завесой и вернулась снова в тишину. Она видела, как ее бездыханное тело лежало в маленькой палате в госпитале. Оно выглядело практически безжизненным. Время от времени заходила медсестра и проделывала с ней разные процедуры. Потом она оставалась одна. Катриона посещала ее раз в неделю и, насколько ей было известно, каждый день звонила, чтобы узнать, каково ее самочувствие. Брид снова потерялась между двумя мирами. Ее жизненная сила была исчерпана, что объяснялось тем шоком, который она испытала в связи с кончиной Мегги.

Тридцать первого октября тысяча девятьсот сорок седьмого года Лиза родила дочь, которую назвали Джульеттой. Был Хэллоуин, канун дня всех Святых. Адам и Джейн приехали в Хей-он-Ви, чтобы присутствовать на крестинах девочки, которые должны были состояться в церкви Святой Марии. Пока они выполняли свою миссию крестных родителей, Келом счастливо гукал. После церемонии они все перебрались в Пен-и-Эффорд, старый фермерский дом, который располагался высоко в Черных горах. Дом был окружен каменной стеной толщиной более полметра. В нем были маленькие квадратные окошки, которые наполняли комнаты, окрашенные в белый цвет, удивительным количеством света. Позади здания находились два огромных старых амбара, которые Филипп и Лиза раздельно использовали как студии. Устранившись от своей преподавательской практики, Филипп снова вернулся к тому, что когда-то любил больше всего на свете. Он снова стал рисовать пейзажи, и довольно преуспел в этом занятии, в то время как Лиза рисовала портреты в неполный человеческий рост, а иногда в полный. И тогда ровно на столько же вырастала их цена, как гордо успел заметить ее супруг.

— Нам не придется жить здесь, — доверился он Джейн. — Мы могли бы найти лучшее место, но нам так нравятся горы. К тому же Лиза чувствует себя в безопасности. Брид никогда не сможет найти ее тут, даже если очень этого захочет.

— Брид? — Джейн перевела взгляд с коляски, в которой лежал Келом, на Фила. В ее глазах читался явный вопрос и живое любопытство. — Кто такая Брид?

От неожиданности он растерялся и не знал, что ей ответить.

— Разве ты не знаешь?

Джейн покачала головой.

— А почему я должна знать?

Он неопределенно пожал плечами.

— Я думаю, тебе лучше спросить об этом Лизу.

Джейн поступила так, как ей сказали. Она не стала медлить со своим вопросом и тут же поспешила на кухню, держа на руках Келома.

Лиза отвернулась от мойки, в которой она полоскала кружки, некоторое время молча смотрела на нее, а затем пожала плечами. Потянувшись за кухонным полотенцем, она сказала.

— Не могу поверить в то, что Адам до сих пор тебе ничего не говорил.

Джейн молча слушала рассказ Лизы, не сводя с нее глаз. Когда та закончила повествование, Джейн многозначительно покачала головой.

— Нет, — твердо сказала она. — Не может быть, чтобы ты на самом деле ожидала, что я поверю в этот вздор. О нет, Лиза, это уж слишком. Ты все выдумала. Для чего? Для чего ты стараешься запугать меня подобной историей? Неужели все дело в Адаме и во мне? Неужели ты еще не можешь успокоиться? Ты ревнуешь его или дело в чем-нибудь еще? — Она крепче прижала к себе ребенка.

— Если ты мне не веришь, спроси у Адама, — протянула Лиза сквозь зубы и резко отвернулась. — Нет, Джейн, я не ревную ни капельки. У меня есть все, что мне надо от жизни.

В кухне повисла довольно неприятная тишина. Затем Джейн протянула руку и дотронулась до Лизы.

— Извини, я совсем не это имела в виду. Я знаю, что ты не ревнуешь.

— Вот и хорошо. — Лиза снова подошла к мойке и открыла до отказа краны, наблюдая, как вода уходит в сливное отверстие. — Если не хочешь, можешь не верить в то, что я тебе рассказала по поводу Брид. Просто я очень надеюсь, что тебе никогда не придется пройти через это.

Катриона с интересом изучала лицо Брид. На нем были заметны подергивания, некие, признаки жизни. Она была почти уверена, что на какую-то долю секунды глаза Брид сфокусировались на ее лице. Странное ощущение зыбкости, которое было ей свойственно в течение всех этих недель, постепенно исчезало. Доктор Фриментал, психоаналитик, за это время посетил их несколько раз. Он узнал Брид, потому что успел хорошо ее запомнить, когда та находилась в Королевской больнице. Он был очарован тем, что Катриона описала Брид как жизнерадостную интеллигентную молодую женщину.

— Должно быть, это просто умственное расстройство, может, в результате какой-нибудь травмы, когда она была еще совсем ребенком. Возможно, произошло еще что-то такое, что вызвало подобный шок.

Накатами, неуверенно возвращалась к ней жизненная энергия. Кровь маленькими порциями вновь начала перекачиваться по венам, и жизненный свет снова стал пробиваться сквозь туман, который отделял Брид от окружающих ее людей. Медленно душа ее снова возвращалась в тело.

Через две недели после того, как она впервые заметила некоторое движение в глазах Брид, Катриона отвезла ее домой. Брид поняла, что может остаться в квартире на Королевской площади до тех пор, пока не почувствует себя окончательно выздоровевшей.

Лиза была в амбаре и рисовала. Она стояла перед мольбертом и обозревала портрет Аноурин Беван, который собиралась выставить в картинной галерее в Кардиффе. Комиссионные за него были довольно внушительными, и она прекрасно понимала, что в случае успеха сумеет подняться на одну ступень вверх как художник-портретист. Несмотря на то что ее ребенку был всего один год от роду, она умудрялась несколько часов в день проводить около мольберта. Таким образом, она рисовала довольно регулярно.

Как это часто случалось и раньше, после долгого стояния на ногах она чувствовала сильную усталость. Поскольку мозг ее неустанно работал, в минуты отдыха она чувствовала, как напряжение откатывает и тело расслабляется. Она прислонилась к стене и решила дать отдохнуть рукам. В этот момент она уловила некоторое движение у двери в амбар. Она повернулась и спросила:

— Фил, это ты? — Это было не более чем видение, хрупкая фигура с длинными темными волосами. Но ее присутствие было совершенно очевидно. Сердце Лизы буквально ушло в пятки. Она подбежала к двери, широко распахнула ее и выглянула наружу. Дорожка, которая вела через фруктовый сад к дому, была абсолютно пуста. Не было заметно, чтобы по ней кто-то прошел несколькими минутами ранее. На одной из веток покрытого лишайником старого яблоневого дерева сидела зарянка и громко пела. Наверняка любое присутствие человека спугнуло бы птицу.

Она ничего не сказала Филиппу об этом происшествии и вскоре забыла про него. Но ненадолго. В этот раз она играла с Джульеттой, которая лежала на постели в огромной спальной комнате в мансарде дома. Это была комната ее и Филиппа, с очень низкими потолками. На улице шел проливной дождь. После того как Лиза закончила кормить Джульетту на кухне, она принесла ее наверх, чтобы поменять пеленки. А затем в течение некоторого времени пела маленькой девочке колыбельную, так как ей не очень-то хотелось оставлять ее одну в кроватке в маленькой комнатке. В комнате было тепло и весело, впрочем, в этом не было ничего удивительного. Кровать была покрыта тем же самым шелковым покрывалом, которое она раньше использовала в своей студии в деревне Дин. Лиза продолжала петь, но вдруг резко замолчала, внимательно прислушалась, и ее ухо уловило чье-то присутствие в комнате. Она сразу же почувствовала нервное покалывание в области шейных позвонков, затем холодная дрожь пробежала у нее по спине. Джульетта не сводила пристального взгляда с лица матери, но затем посмотрела в другую сторону, как будто внезапно что-то увидела там. У Лизы пересохло во рту. Она затаила дыхание, затем медленно повернулась. Позади нее никого не было.

Придя немного в себя, Лиза взяла ребенка и крепко прижала к груди. Ее сердце колотилось так сильно, что она понимала, что Джульетта чувствует это. Она выбежала из комнаты на лестницу. Внизу, в кухне, здравый смысл взял верх над глупым суеверием, и она засмеялась. Господи, какая чушь. У Брид не было и одного шанса из тысячи найти ее. Только через несколько часов она обнаружила, что на ковре рядом с ее туалетным столиком лежал черепаший гребень, тот самый, который она когда-то за ненадобностью выбросила.

Вечером того же дня она поднялась в горы, чтобы навестить Мэрина. Но его дом был пуст, а дверь заперта. С немым вопросом на лице она повернула обратно.

Ночь была очень темной. Ветер вихрем кружился между деревьев. Вода стеной стекала к его ногам, омывала камни и уходила вглубь, унося с собой в водоворот опавшие листья и зеленую траву. Она была там, она ждала его. Адам некоторое время молча постоял и посмотрел вниз. Его сердце дрогнуло, и душа ушла в пятки. Он знал, что ему все равно предстоит спуститься. Где-то здесь, глубоко в щели, лежал тот самый кулон. Он был запрятан между камнями, а ведьма с маленьким острым ножом тщательно охраняла его. Он чувствовал, как его пальцы скользят по мокрому камню. Он также чувствовал небольшие электрические разряды, которые несла с собой вода, под которой он промок до самых костей. Но выхода не было. Он ощущал беспомощность, и его неумолимо тянуло к водовороту. Он уже ясно понимал, что тонет, чувствовал, как холодные длинные пальцы женщины вцепились в него, той женщины, которая ждала там его.

— Брид, нет!

Крик был таким громким, что Адам проснулся и лежал, уставясь в потолок. Его била мелкая дрожь, а постельное белье было мокрым от пота.

Джейн лежала рядом и от страха еще крепче зажмурила глаза. Это было ужасно. Третий раз за несколько недель она просыпалась подобным образом. Он все время выкрикивал это имя. Несколько месяцев назад, как раз после крестин Джульетты, Джейн спросила его, кто такая эта Брид. Адам сказал ей тогда, что это его старая знакомая, которая теперь является ему в ночных кошмарах.

Адам до конца еще не был уверен, когда он снова начал бояться. Это случилось после того, как они отправились в Хей на крестины дочери Лизы. У него было такое ощущение, что своим упоминанием о Брид в разговоре они тем самым снова вызвали ее. Вернувшись домой, он не мог отделаться от странного чувства, что она находится где-то в здании, ждет его. Он не мог справиться с тем ужасом, который охватил его. Стоял на одном месте и не мог пошевелить ни единым мускулом. Он был не в состоянии ни дышать, ни двигаться, только чувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Затем самообладание вернулось к нему, а вместе с ним и ясность ума. Страх покинул его так же быстро, как и появился. Он прошел в гостиную и с облегчением бросил на стол ключи. Только затем он позволил себе спокойно подойти к кристаллу, подаренному Лизой, и несколько секунд дотрагивался кончиками своих пальцев до его сверкающей поверхности. В тот же день он перенес его в их спальную комнату и рассказал Джейн обо всем.

Лиза усадила гостей за стол и поставила перед собой большую кружку кофе с молоком. Келом еще спал. Он совершенно не понимал, что, помимо своей воли, уже прибыл к месту назначения, когда его, все еще сонного, вынимали из машины. Джейн окинула взглядом кухню. Многое изменилось с тех пор, когда она была здесь в последний раз. Белые крашеные стены и низкий сводчатый потолок, на котором с крючков свисали металлические сковородки, стали практически не видны. Их спрятали десятки картин и зарисовок и разного рода вещиц, сделанных вручную из глины, которые стояли на открытых полках. Вещи были довольно привлекательными. Огромный кухонный стол украшали несколько ранних нарциссов. Их сорвали во фруктовом саду этим утром, и сейчас они, напившись воды, медленно открывали свои бутоны, стоя в молочном кувшине с отломленной ручкой, который был сделан в знаменитом своими фарфоровыми изделиями городе Ворсестере близ Лондона.

— А почему Адам не приехал вместе с вами?

Джейн улыбнулась.

— Работа, как всегда. Кажется, совершенно невозможно совмещать ее с отдыхом. Я даже не знаю, сможет ли он при таком режиме когда-нибудь пойти в отпуск.

— В таком случае ты должна настоять на этом. — Лиза пристально посмотрела на нее. — Дженни, у вас все в порядке?

Воцарилась продолжительная тишина, во время которой обе женщины чувствовали себя довольно-таки неловко. Прошел почти год, как они не видели друг друга. Год с той самой ссоры по поводу Брид. С тех пор очень многое произошло.

— Я очень сожалею по поводу случившегося несчастья.

Тремя месяцами ранее у Джейн на четвертом месяце беременности случился выкидыш. Это очень сильно подкосило ее. Когда Адам позвонил Лизе и рассказал ей, она разрыдалась прямо в трубку.

Джейн молча кивнула, не смея поднять на нее глаза.

— Все в порядке. Наверное, Адам просто очень устает, а я сыта по горло создавшейся ситуацией. Ты знаешь, она ничуть не изменилась в лучшую сторону, и эта корова до сих пор чинит мне препятствия на каждом шагу.

Эта реплика касалась Сары Хардинг. Ее открытая враждебность по отношению к Джейн после случившегося у той выкидыша сменилась какой-то трогательной заботой и симпатией. Она все время предлагала ей помощь по уходу за Келомом, сутками напролет крутилась по дому или звонила со своими дурацкими советами. Вмешивалась во все происходящее и на редкость назойливым поведением оставила далеко позади саму Патрисию. Все это доводило Джейн до полного безумия.

— Адам должен предпринять что-нибудь.

— Или я. — Джейн вздохнула. — Все дело в том, что я совершенно не хочу усложнять ему жизнь. Мне кажется, что кто-то из его коллег собирается вскоре уехать. Таким образом, у Адама появится возможность получить повышение. Он не собирается всю жизнь проработать на той должности, которую занимает сейчас. И есть еще кое-что. — Она взяла ложку, которая лежала на блюдце, и некоторое время крутила ее в руках. Затем подняла глаза. — Ты помнишь, тогда, на крестинах, ты рассказала мне про Брид. Я не поверила тебе и вела себя очень грубо. — Она отвела глаза и почувствовала себя неловко, детально вспомнив ту сцену. — Ну, так вот, а теперь она является ему в ночных кошмарах. Он даже перенес в нашу спальню тот самый амулет, который ты нам подарила.

— Ты думаешь, он видит ее? — Лиза снова ощутила покалывание в области шейных позвонков. — Каким образом она смогла найти его?

Каким образом она смогла найти ее?

— Не знаю. Должно быть, у нее есть множество способов обнаружить, где он находится. В конце концов, он ведь врач. Она могла связаться с медицинской школой, а они прекрасно знают, где он находится. Может быть, она наняла частного детектива или кого-нибудь еще.

— Джейн. — Лиза прикусила губу. Она уже собиралась было сказать ей: — Она не может действовать подобным образом. Она не настоящая. — Но Лиза совершенно не была уверена в правоте своих слов. Брид была и оставалась реальной.

Джейн подняла на нее глаза, и внезапно на ее лице отразилось неподдельное горе.

— Лиза, а он сильно ее любил?

Лиза задумчиво посмотрела на нее.

— Нет! Может быть, когда-то Адам что-то и чувствовал к ней, но это было очень давно, еще до того, как он встретил меня. А сейчас я даю тебе слово, что Брид — последний человек на земле, кого бы он хотел видеть.

Ее передернуло. Теперь понятно, по какой причине Джейн внезапно собралась и, несмотря на холодный мартовский ветер, направилась через всю страну к границам Уэллса. Лиза встала, подошла к столу и положила руки ей на плечи.

— Адам скорее повстречается с дьяволом, чем с Брид. — Она улыбнулась, но серьезное выражение не сошло с ее лица. — Однажды он сказал мне, что какое-то время у него было такое ощущение, что она, по меньшей мере, дочь дьявола. Казалось, он никогда не был уверен, из какого мира она пришла к нам, но она действительно очень пугала его. И не на шутку испугала меня. — Возникла пауза. Она была так уверена в том, что они в безопасности, она так рассчитывала на это. И вот теперь… — Я уверена, что она не сможет найти никого из нас. Может, она и ищет, — а она действительно ищет, — но ей не удастся добиться своего. А сейчас я собираюсь накрыть на стол ленч. Потом мы позовем Фила из его студии и посмотрим, проснулась ли Джульетта. И давай не будем больше вспоминать про Брид.

Лиза повернулась к Джейн спиной и открыла ящик, в котором лежали столовые приборы. Она попыталась сделать вид, что ищет вилки и ножи, будучи абсолютно уверенной, что Джейн не сводит с нее глаз, и очень надеялась, что озабоченное выражение ее лица до конца не выдало ее.

Адам закончил обзванивать больных на дому к полудню. Он уже было подошел к входной двери, как раздался телефонный звонок. Он глубоко вздохнул, так как уже рассчитывал на то, что ему удастся выпить бокал виски перед тем, как он примется за свой холодный ленч, который ждал его на кухонном столе. Сняв телефонную трубку, он выглянул в окно.

— Доктор Крэг слушает. — Дождь наконец-то перестал, но западный ветер с огромной силой все еще дул в окно. Половина его пациентов из-за этого страдали респираторными заболеваниями и воспалением легких, другая половина боролась с ревматизмом.

— Адам, это Джейн. Я просто позвонила узнать, как ты там.

Его лицо смягчилось, и улыбка заиграла на губах.

— Со мной все в порядке. А как ты и Келом? Как Лиза и Фил?

— С нами все хорошо. Здесь очень здорово. Адам, пожалуйста, ты не мог бы приехать к нам? Хотя бы на выходные. Пожалуйста.

Адам глубоко вздохнул. Он так сильно скучал по ней. Без нее и без их маленького сына дом был абсолютно пустым. Конечно, вместе с их отъездом исчезла бесконечная забота об их безопасности, но она сменилась рядом других проблем из-за их пребывания на другом конце страны.

— Адам, ты слушаешь меня? — В голосе Джейн слышалась такая тоска, что он не мог не отреагировать.

Внезапно решение пришло само собой. У него накопилась пара свободных дней за время проведения врачебной практики. Их вполне было достаточно, чтобы навестить семью. Каким-нибудь образом он обязательно сможет организовать это.

— Дорогая, я подумаю, смогу ли я приехать, хорошо? Очень постараюсь, обещаю тебе. — Его голос звучал подкупающе. — И передай Лизе, чтобы она приготовила свое замечательное жаркое, которое она подавала, когда мы приезжали на крестины. Я просто умираю здесь с голоду без моей жены, которая всегда так вкусно кормит меня. Приеду к вам в субботу, обещаю.

Он исполнил свое обещание и ранним субботним утром, проделав огромный путь через всю страну, прибыл на ферму к самому завтраку.

Келом бросился к отцу с радостным криком.

— Папочка приехал посмотреть на барашков.

— Так, так. Я думал, что здесь ферма, на которой занимаются рисованием. — Адам поцеловал Джейн и Лизу. Он пожал Филиппу руку и передал ему бутылку солодового виски. — Откуда же берутся барашки?

— С соседней фермы. Они просто резвятся у нас на солнышке. — Филипп улыбнулся. — Отправляйся с ним, Адам, он с нетерпением ждал этого момента всю неделю, чтобы показать тебе их.

Адам поднял сына на руки.

— Ну, хорошо, молодой человек, показывайте, куда идти.

Джейн последовала за ними.

— Как тебе удалось уговорить сильных мира сего?

— Я им просто напомнил, что с той поры, как начал свою врачебную практику, ни разу не отдыхал.

— И это имело для них какое-то значение?

— Сомневаюсь. — Адам пожал плечами. — Давай больше не будем о работе. Как тут поживают Лиза и Фил?

— Прекрасно.

Только на следующий день Адаму удалось поговорить с Лизой наедине. Он вышел из дома и проследовал за ней в амбар. Затем плотно закрыл за собой дверь.

— Что случилось? Вы тут с Джейн хорошо ладите? Мне кажется, ты чем-то сильно обеспокоена. Что-нибудь не так?

— Она вернулась. Она снова в моей голове. — Лиза отбросила свою кисть и повернулась к нему. — Я услышала от Джейн, что она является тебе в ночных кошмарах. Я просто не знаю, что делать.

Адам ошеломленно уставился на нее, ему не нужно было уточнять, что она имеет в виду.

— Боже правый. — Он резко сел на тростниковый стул, который стоял около стола. — Расскажи мне, что произошло.

Она рассказала ему во всех подробностях, при каких обстоятельствах видела Брид. Затем рассказала про гребень.

— Он был очень красивый, у меня их было два, один я потеряла. — Она пожала плечами. — Сперва я даже не придала этому никакого значения, но он начал перемещаться по моей комнате. Я помню, что положила его в ящик туалетного столика. — Она поправила рукой волосы и нервно откинула их назад. — Ну а утром он оказался на моей прикроватной тумбочке. Сначала я подумала, что сама это сделала. Возможно, это сделала именно я. Но затем это снова повторилось. На следующий день, когда я взялась за него, он начал нагреваться. — Она медленно покачала головой. — Я не могла в это поверить. Я уронила его. Когда снова подняла, он, естественно, снова был холодный. Ну, так вот, я опять положила его в ящик. — Адам обратил внимание на то, что она подвязала свои волосы эластичной лентой. — А затем, на следующее утро, я нашла его под своей подушкой. — Она издала глубокий болезненный вздох. — Я видела ее, Адам. Я видела ее здесь, в доме. Она стояла в дверном проеме на кухне. Ну, не она, конечно. Дух, привидение, я не знаю, просто тень какая-то. А затем исчезла. Но мне этого было вполне достаточно. Она нашла меня, она наблюдает за мной. Я не понимаю зачем. Мы с тобой уже давно не вместе. Так зачем же она преследует меня?

Адам прикусил губу, лицо его стало белым, как лист бумаги.

— Ты хочешь, чтобы я вернул тебе твой кристалл?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. У нас здесь недалеко живет один человек. Его зовут Мэрин Джонс. Он многое знает по поводу всех этих вещей. — Она неуверенно улыбнулась, и он увидел, что в ее глазах стоят слезы. — Местные жители считают, что он колдун. Это он сделал мне для тебя кристалл. Он говорит, что она преследует меня, потому что я более подвержена психологическому воздействию, чем ты, и ей проще забраться в мое сознание. Это для нее единственная возможность наладить контакт с тобой…

— И ты позволила приехать сюда Джейн и Келому? — Адам резко встал. Он почувствовал, что весь кипит от гнева. — Ты знала, что Брид нашла тебя, выяснила, где ты живешь, и ты попросила Джейн и Келома приехать сюда, в твой дом?

— Я не просила их, Адам. Джейн сама попросила меня. Она приехала, потому что тоже волновалась по поводу Брид. Что, по-твоему, я должна была делать? — Лиза посмотрела ему прямо в лицо. — Неужели мне всю жизнь придется терпеть преследования только из-за того, что я когда-то любила тебя? — В воздухе повисла длинная пауза. Лиза неопределенно пожала плечами. — Извини меня, это было бестактно. Давай забудем. В конце концов, мы оба счастливы в браке. Но мне кажется, Брид не намерена принимать происходящее. — Она продолжала, голос ее звучал несколько сбивчиво и взволнованно. — Она не должна быть моей проблемой, Адам. Естественно, она не должна стать проблемой Фила. И уж наверняка не проблемой Джейн.

— Господи. — Адам снова сел и обхватил голову руками. — А что твой друг Мэрин говорит, что нам следует делать?

— Он куда-то уезжал и вернулся только вчера вечером. Я ему позвонила и все объяснила. Нам с тобой необходимо навестить его завтра.

— Мы не возьмем с собой Джейн?

— Нет, не сейчас. Давай сначала попробуем сами со всем этим разобраться.

На следующее утро они на машине поехали в горы. Они ехали по узеньким дорожкам, по обеим сторонам которых живой изгородью рос боярышник. Разросшиеся кусты превратили дорогу в настоящий туннель. На его сильных ветках прорастали крошечные побеги с зелеными бутонами, еще одетыми в розовую дымку, зеленовато-карие сережки сбрасывали золотую пыльцу на машину Адама.

Когда они подъехали к месту назначения, Адам некоторое время неподвижно стоял и смотрел через лес и поле на горы, которые возвышались вдалеке.

— Это напоминает тебе Шотландию, и ты думаешь, как сильно скучаешь по ней? — Лиза вложила ему в руку свою ладонь. Холодный ветер пронизывал ее насквозь, и она дрожала всем телом.

Он молча кивнул.

— Горы становятся частью тебя, они проникают в кровь и душу.

— Когда-нибудь ты обязательно вернешься.

Он последовал за ней к низкой двери, которая уже была открыта для них. Человек, стоявший внутри, совершенно не соответствовал тому образу, который Адам мысленно нарисовал себе. Он был высокого роста, темноволосый, ему было где-то около сорока лет. Все его лицо было испещрено морщинами, но это были не признаки старости, а лишь результат неустойчивой погоды и сильных ветров. Мужчина смотрел на них пристальным взглядом своих голубых глаз, что показалось Адаму довольно странным, потому что человек, который занимается подобной деятельностью, по его мнению, должен иметь туманный, загадочный, почти мистический взгляд. Он отошел назад, чтобы пропустить их внутрь. Адам и Лиза вошли и оказались в комнате, которая была наполовину кухней, наполовину жилой комнатой и занимала весь первый этаж коттеджа. Адам огляделся вокруг и почувствовал легкую тошноту. С потолка свисали пучки трав, они наполняли комнату каким-то сильным экзотическим ароматом. Но это было совсем не похоже на те запахи, которые обычно витают на кухне. На полках рядом с окном лежали груды разных камней и кристаллов. Рядом находились книжные полки, которые были до отказа набиты разными книгами и журналами. На темной полке рядом с плитой он заметил скальп овцы, который был задвинут вглубь между коричневыми стеклянными кувшинами. Атмосфера в комнате была гнетущей с самого начала и такой оставалась.

Однако это, казалось, ничуть не испугало Лизу. К его удивлению, она протянула руки навстречу хозяину и расцеловала его в обе щеки.

— Мэрин, познакомься, это мой друг Адам.

Мэрин повернулся к нему и с серьезным видом протянул руку.

— Доктор Крэг. — Ему показалось, что в его голубых глазах он заметил некое мерцание, но в ту же секунду оно погасло. У Адама было такое чувство, что мистер Джонс с первых секунд их прибытия смерил его взглядом и составил о нем свое собственное представление. И вот теперь Адам понял, как он, должно быть, выглядит в глазах посторонних. Сдержанный ученый, пресвитерианский врач, который с определенной долей скептицизма относится ко всему сверхъестественному и неизведанному. Он задумался, таким ли образом Лиза описала его. Как будто прочитав его мысли, она повернулась к нему и взяла за руку.

— Адам, я все рассказала Мэрину про тебя и Брид, и он сделал для тебя амулет. Он знает, что ты не любишь вещи подобного рода и не очень-то им доверяешь. — Она многозначительно окинула взглядом комнату и обвела рукой все ее содержимое, включая самого хозяина, но Адам был совершенно не уверен, произошло ли это спонтанно или это была часть хорошо продуманного плана.

Кровь слегка прихлынула к его щекам, и он почувствовал себя очень неловко.

— Я прошу прощения, если мой скептицизм не к месту в данной ситуации. Я научусь справляться с этим. — Он выдержал паузу. — Я прекрасно знаю, что большая часть проблемы в настоящий момент относится именно к Лизе, но у меня за последнее время тоже были сны, ночные кошмары. — Его передернуло и он посмотрел на Мэрина, который молча наблюдал за ним. — Я очень боюсь за Лизу. — Он осекся, почувствовав некоторую неловкость от своей неискренности. — Я очень боюсь за свою жену и сына. Я совершенно не понимаю, почему все это происходит.

Мэрин ничего не сказал. Ни разу не моргнув, он продолжал наблюдать за Адамом.

Адам засунул руки глубоко в карманы брюк. Молчание этого человека вызывало в нем все большую тревогу.

— Может быть, она и призрак, привидение, но я не знаю, жива она или мертва.

— Садитесь, доктор Крэг, — наконец сказал Мэрин, будто он вовсе не слышал ничего из того, что рассказал ему Адам. Он подошел и встал перед окном, пока Адам усаживался на старый диван рядом с Лизой. Адам посмотрел на нее краешком глаза, но Лиза сосредоточенно смотрела прямо перед собой, в пространство. Тогда он опустил глаза и скорчил гримасу. Он почувствовал себя маленьким мальчиком, которого вызвал к доске учитель. В этот момент Мэрин отвернулся и глядел в сторону холмов туда, где на довольно-таки большом расстоянии простиралась долина Вий. — Эта девушка, которую мы будем считать скорее реальной, чем привидением, пользуется какой-то вещью Лизы, чтобы устанавливать с ней контакт. — Он говорил нежным тихим голосом, который был свойствен людям, которые проживали в горах Уэльса. — По мнению Лизы, это, возможно, гребень, который она потеряла в Эдинбурге до того, как переехала. У нее было два одинаковых гребня. Так вот, второй, который находится здесь, перемещается в пространстве сам по себе, возможно, под влиянием какого-либо парапсихического воздействия. Гребень — это вполне реальная возможность для нее. Но, скорее всего, это не сам гребень, а те волоски, которые, вероятно, остались на нем и которые она теперь использует в своих целях. Это очень простая техника. Людей, искусно владеющих этим ремеслом, довольно много по всему миру.

Адам почувствовал, как у него пересохло во рту.

— К сожалению, если принять во внимание тот факт, что эта девушка установила связь через Лизу, это означает, что в будущем ее проблемы не закончатся, а, скорее всего, наоборот, это будет продолжаться до тех пор, пока мы не прервем эту связь. Есть ли у вас, доктор Крэг, — он резко развернулся и впился в Адама своим пронизывающим насквозь взглядом, — какие-нибудь причины полагать, что у нее в руках находится какая-нибудь вещь, которая раньше принадлежала вам? — Он подождал всего лишь секунду, а потом сам ответил за Адама, не дав последнему даже времени на раздумье. — Полагаю, что нет. В противном случае, она смогла бы добраться до вас.

— Если принять во внимание все мои ночные кошмары, то я думаю, она сумела добраться до меня, — произнес Адам хриплым голосом. Он громко откашлялся, пытаясь таким образом разрядить ту зловещую тишину, которая, словно невидимым саваном, окутала комнату. — Я ученый, и я никогда до конца не верил в то, что вы, возможно, называете психическим анализом. — Он извиняюще улыбнулся. — С самого начала ей удалось установить связь именно с Лизой, добраться до нее. Я не знаю, как она это делает. — Внезапно он ухватился за соломинку. — Брид является целителем, лекарем, так же, как и вы. — Он улыбнулся, втайне надеясь, что его голос не прозвучал слишком снисходительно. — У таких людей есть определенные возможности, я полагаю.

— У нас у всех есть такие возможности, доктор Крэг, — сдержанно ответил Мэрин. — Даже у вас, хотя вы не подозреваете об этом. — Он прошел через всю комнату к пустому очагу, встал к нему спиной и снова сосредоточил свой взгляд на Адаме. — Лиза говорит, что вы пользуетесь амулетом, который она подарила вам. Вы даже перенесли его в вашу спальную комнату и сделали это потому, что чувствуете, что он может и дальше защищать вас и вашу жену. Или это был просто нелепый суеверный жест, о котором вы сожалели, но все-таки сделали это, хотя сами совершенно и не понимали зачем? — Он снова впился глазами в Адама и, наконец, улыбнулся. — Итак, я понял, вы сделали это по второй причине. Это не имеет никакого значения. Даже не имея под собой некоего твердого обоснования, амулет все еще работает. И это уже хорошо, это может служить отправной точкой. Видите ли, я не смогу помочь вам до тех пор, пока вы не будете готовы полностью принять все мои советы.

— Он примет все ваши советы, — вставила наконец Лиза. — Я сама прослежу за этим.

Мэрин отрицательно покачал головой.

— Это должно быть нечто большее, девочка. Больше чем просто желание. Он должен обладать определенной силой и верой.

— А что будет, если я просто не смогу? — тихо спросил Адам.

— Тогда не знаю, что я в состоянии сделать.

Адам сглотнул. Сам того не сознавая, он ощутил холодную дрожь, которая пробежала по его плечам.

— Я не понимаю, почему мы до сих пор должны бояться ее?

— Потому что однажды она уже пыталась убить меня, вот почему. — Лиза встала и принялась возбужденно ходить по комнате взад и вперед маленькими шагами. — Потому, что ты боишься, что она попытается убить Джейн. И еще потому, что у тебя есть подозрения, что раньше она уже кого-то убила. Я всегда подозревала, что это она убила экономку твоего отца. Она же цыганка. Ради Бога, они очень эмоциональные люди, вендетта у них распространенная вещь. Они насылают на людей проклятие.

Адам прикусил губу. Сейчас он пытался упорядочить свои мысли и расставить все по местам.

— Послушайте, я верю в то, что она обладает определенной силой, чтобы проникать в наши головы. Она телепат. Она обладает силой, достаточной для того, чтобы беспокоить меня, пугать, если вам так больше нравится. Таким образом, мне просто придется поверить в то, что вы обладаете такой же силой и таким же талантом, как и она, что вы, мистер Джонс, можете сказать мне, что делать дальше. Поэтому помолчи, пожалуйста, Лиза, дай мне самому ответить.

Лиза подняла глаза к потолку, будто призывая на помощь какие-то божественные силы.

— Ладно, хорошо, пусть будет так.

На лице Мэрина появилась едва заметная саркастическая ухмылка.

— Если вы будете так усердно бороться друг с другом, наверное, она оценит это. Затем, возможно, оставит Лизу в покое.

— Мне очень жаль, но мы не просто напуганы. — Лиза снова села рядом с Адамом. — Мы еще немного возбуждены, вот и все.

— Хорошо. Вы должны успокоиться, вы должны научиться контролировать свои мысли и чувства, быть хозяевами своей собственной воли. Вы обязаны научиться исключать любое влияние извне, научиться защищать себя. Ты знаешь все это, Лиза. Ты унаследовала такую силу от своей матери. Скорее всего, она научила тебя этому, когда ты была еще ребенком. Она знала, как начертить вокруг себя круг, за который не проникают темные силы.

— Я пыталась. — Лиза прикусила губу. — Но кажется, в отношении Брид это не сработало.

— Это потому, что ты первый раз в своей жизни столкнулась с подобного рода вещами. Вот в чем причина. Ты позволила себе запаниковать. Оставайся спокойной. Это то, что вам необходимо. Вы должны окружить себя стеной света. Брид — существо из мира тьмы. — Он уже несколько раз видел ее в своих медитациях. Он видел Брид и того мужчину, который преследует ее.

— Однажды она сказала мне, что пришла от тех людей, которые живут за северными ветрами, — медленно вставил Адам. — Именно такой она считала себя: дикой, никому не обязанной и свободной.

Мэрин пристально посмотрел на него.

— Вам это о чем-нибудь говорит? — быстро спросила Лиза.

Мэрин медленно покачал головой.

— Возможно, и нет, — многозначительно сказал он. — Возможно, это просто совпадение. Так вот, доктор Крэг, давайте попытаемся разобраться со всем этим. Вы будете учиться призывать на помощь ваше воображение и пользоваться им. Вам придется мысленно воспроизводить картинки с такой силой, чтобы они казались вам реальностью. Вы будете пытаться сделать это для того, чтобы защитить себя, вашу жену и вашего сына. Вы научитесь возводить вокруг себя и вашей семьи стены для того, чтобы не пускать за них эту девушку. Вам придется постараться, чтобы стены эти были достаточно крепкими, чтобы при любом стечении обстоятельств ей не удалось пробиться сквозь вашу защиту.

После того как Адам и Лиза ушли, Мэрин подошел к книжной полке и стал просматривать толстые тома, которые стояли на ней. На самом краю полки лежал старый том Геродота. Его страницы были потрепаны и выцвели с течением лет. Он бережно взял книгу в руки и стал перелистывать ее большим пальцем в поисках нужной страницы. Люди северных ветров. Он был абсолютно уверен, что где-то здесь находится нужная ему информация.

Немногим позже он сел перед камином и приготовился к медитации. Он должен был о многом вспомнить, очень многое изучить, прежде чем пытаться мериться силами с Брид и с той фигурой, которая неумолимой тенью преследовала ее.

9

Брид стояла на вершине холма Артур-Сит и смотрела на юг, туда, где простирались горы Пентланд. В ее кармане лежал хлопчатобумажный шарф, в который был завернут гребень. На нем все еще висело несколько драгоценных и так необходимых ей волосков. Где же они, А-дам и его Лиза? Она знала, что они уже долгое время не вместе. Но почему она не может больше добраться до них? Брид чувствовала, как силы покидают ее, а вместе с ними уходит и здоровье. Она похудела и ослабла. Ее волосы были потрепаны и потеряли блеск. Под глазами, в которых читалась явная тревога, образовались черные круги.

«Он там, на юге, где-то на юге».

Там же, рядом с ними, находился другой человек, человек из мира Адама, чей пытливый ум пытался проникнуть и познакомиться с ней под покровом ее снов.

На вершине находилось еще два человека. Они повернулись и наблюдали, как странная девушка, в глазах которой светился какой-то дикий блеск, разговаривала сама с собой. Затем они развернулись и начали спускаться по направлению к холмам горного массива Саленсбери. Брид осталась совершенно одна.

— А-дам.

Вскидывая руки вверх, она подставляла лицо северному ветру и выкрикивала его имя. «А-дам, где ты?»

Горькие слезы стекали по ее щекам.

— Адам, мой Адам, ты нужен мне.

Постепенно она начала превращаться в какую-то точку, но продолжала снова и снова выкрикивать его имя. Ответа не было.

Иногда она приходила и стояла на нижних ступеньках лестницы, которая вела к комнате Адама. Ей просто надо было почувствовать, что она находится рядом с ним. Парадная была темной и неуютной. Пахло не очень приятно, но все это не имело для нее никакого значения. Когда-то он жил здесь. У нее все чаще и чаще случались приступы головокружения. И иногда ее другая жизнь, та жизнь по другую сторону камня, просачивалась сквозь завесу, которая отделяла ее от прошлого. Они ждали ее там. Бройчан и его последователи. Они хотели убить ее.

Она прислонилась спиной к серой каменной стене здания и на мгновение закрыла глаза. Когда снова открыла их, перед ней стоял молодой человек, который выглядел явно озабоченным.

— Я хотел спросить, с вами все в порядке?

Она устало улыбнулась.

— Думаю, что да. Я просто устала.

— Если не ошибаюсь, я когда-то видел вас здесь раньше. Вы кого-то ищете?

Она молча кивнула.

— Я ищу А-дама Крэга. Когда-то он жил здесь, но теперь уехал.

— Адам Крэг? — Молодой человек весело присвистнул. — Боюсь, он уехал уже очень-очень давно. Мой брат когда-то жил с ним в одной комнате, а теперь я здесь живу. Адам получил работу где-то на юге Англии. Если хотите, возможно, я смогу найти его адрес.

— Вы знаете, где он? — Лицо ее тут же изменилось, несчастное выражение в момент улетучилось, как только появились признаки согревающей надежды. И она почувствовала себя снова счастливой.

— Конечно, давайте поднимемся, я попытаюсь разыскать его. — Джимми Томсон проводил ее по узкой лестнице и стал копаться в своем кармане в поисках ключа. В комнатах было темно, они были заставлены массивной старинной мебелью. Брид заметила, что ничего не изменилось с тех пор, как А-дам уехал. Джимми прошел к письменному столу и стал рыться в потрепанной записной книжке. Он нашел то, что искал, и в доказательство ткнул своим пальцем в страницу, половина которой оторвалась и осталась в книжке. — Вот, пожалуйста, Сент-Албанс. Он получил там место и уехал, после того как женился. Таким образом, есть вероятность того, что он все еще там. — Он улыбнулся ей. — Вы хотите, чтобы я записал вам адрес на бумажке?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, не нужно, я его запомню. — Она замолчала и молча оглядела комнату. Некоторые вещи А-дама все еще находились здесь. Она чувствовала их: книга, картина на стене и на узкой полке, которая висела над лампой. — Она напряглась и подалась всем телом вперед. — Вот это, это А-дама. — Маленькая медная запонка была спрятана за подсвечником.

— Вы совершенно правы. — Он не мог понять, каким образом она смогла увидеть ее. Возможно, у нее было очень острое зрение, как у ястреба. — Я нашел это на полу рядом со старым креслом уже после того, как он уехал. Давно собирался послать ему, да как-то все руки не доходили.

— Это не имеет значения, я возьму ее. — Она уже засунула нужную ей вещь себе в сумку. Затем повернулась, чтобы уйти. Уже в дверном проеме на минуту остановилась и снова посмотрела на него. — А что такое «женился»?

Он нахмурился.

— Что это такое? — озадаченно повторил он. — Ну, знаете, как бы вам это объяснить. Он выбрал себе жену, он с ней живет. У него уже есть дети, как я полагаю. Во всяком случае, один ребенок есть точно, и скоро будет второй.

— Понятно. — Тень снова набежала ей на лицо. Она еще долго не сводила с него глаз, а затем спустилась по лестнице на улицу.

После ее ухода Джимми стоял и кусал себе губы, уставившись в замешательстве в дверной проем. Его начали одолевать сомнения, может, не нужно было давать ей адрес. Он подошел к двери и, сам не зная зачем, запер ее на ключ. Нет, все это было довольно глупо. Да и к тому же шанс, что Адам еще не переехал оттуда, был ничтожно мал.

— Мне нужно отправиться туда. — Брид переписала адрес себе на бумажку аккуратным почерком, состоящим из одних завитушек. Как только она вошла в дом, сразу же показала его Катрионе.

Катриона почувствовала, как ее настроение резко улучшилось. Она многозначительно задумалась.

— Сент-Албанс? Это где-то южнее Лондона, я полагаю. А почему, черт возьми, ты хочешь поехать туда?

— Там А-дам. — Даже и без этой запонки она могла теперь найти его, но с ее помощью сделать это ей будет в два раза проще.

— Адам? — Брид никогда не упоминала это имя раньше. Катриона внимательно посмотрела ей в лицо и смогла различить, как на нем попеременно отражаются тоска и огромное желание, злость, страх и несчастье. — Он для тебя что-то значит?

Брид кивнула.

— Он мой друг.

— Понятно. — Катриона пожала плечами. — Давай сначала поужинаем, а потом я посмотрю на карту и выясню, где находится это место.

— Нет, я хочу знать прямо сейчас.

— Почему? Если ты хочешь написать ему…

— Я хочу поехать туда.

— Брид, это очень долгий путь. Тебе надо будет ехать поездом до Лондона, а это многие сотни километров. Там тебе придется пересесть еще на один поезд. К тому же ты не можешь отправиться к кому-то, не предупредив его предварительно, что приезжаешь. У тебя есть его номер телефона?

Брид покачала головой. А-дам в любом случае поймет, что она собирается приехать к нему.

— Тогда мы позвоним в справочную и узнаем у них. Так как у тебя есть адрес, они скажут его номер телефона, и ты сможешь позвонить ему. — Она улыбнулась. Взяв из рук Брид бумажку с адресом, подошла к письменному столу и сняла телефонную трубку. — Как его фамилия?

— Фамилия?

— Да, фамилия. У него должна быть фамилия. Адам кто?

— А-дам Крэг. Он врач.

— Понятно. — Она еще некоторое время смотрела на Брид, а затем молча кивнула. — Хорошо.

Брид ждала. Она уже стала привыкать к изобретению под названием «телефон» и даже пару раз набралась смелости и сняла трубку, когда оставалась в квартире одна. Казалось, она не находила ничего странного в том, что люди нашли способ разговаривать друг с другом, находясь на расстоянии многих километров. По сути, это был лишь более усовершенствованный способ, чем тот, которым она пользовалась сама. Иногда он был даже совершенно не эффективен. Это многое объясняло Брид. Она теперь поняла, почему люди, которые живут в одном мире с А-дамом, кажется, не понимают, каким образом она и люди из ее мира могут достигать друг друга через сознание и мысли. Они открыли гораздо лучший способ. Через несколько минут Катриона передала ей трубку.

Брид взяла ее дрожащими руками и прислушалась к длинным гудкам. Затем послышался небольшой щелчок, и в ее ухе раздался женский голос.

— Алло, это Джейн Крэг. Чем могу быть вам полезной?

Брид нахмурилась.

— А-дам, — тихо сказала она. — Я хочу поговорить с А-дамом.

— Мне очень жаль, но Адам сейчас на вызове. Я могу вам чем-нибудь помочь? — Голос в телефонной трубке звучал очень дружелюбно и ласково. — Вы одна из его пациенток?

— Я хочу поговорить с А-дамом. — Она услышала, как на другом конце трубки глубоко вздохнули, и поняла, что ей не удалось скрыть свое нетерпение.

— Я очень сожалею, но если вам действительно надо переговорить с ним, то вам придется перезвонить завтра. Он сейчас принимает роды, и я не знаю, когда он вернется домой.

Брид аккуратно положила трубку на рычажки.

— Его там нет. Я поеду туда.

Катриона вздохнула.

— Завтра мы выясним, во сколько отправляется твой поезд. Это очень долгое путешествие, Брид, оно займет у тебя целый день.

— Мне совершенно безразлично, я поеду немедленно.

— Ты не можешь отправиться сию минуту. Посреди ночи поезда не ходят. — Она не знала, было это правдой или нет, но ей необходимо было каким-нибудь образом остановить ее рвение. Решительность девушки очень пугала Катриону. — Завтра я поеду с тобой на станцию и удостоверюсь, что ты купила тот билет, который тебе нужен. Затем провожу тебя до вагона. Договорились? — Она нежно положила свою ладонь на руку Брид. — Это очень опасное путешествие, моя дорогая, и очень-очень длинное. Тебе нужно сделать все, как следует. — Она на секунду встретилась с Брид взглядом и почувствовала в них скрытую опасность.

Глаза Брид светились открытой злобой, но затем выражение лица девушки изменилось, и она расслабилась.

— Хорошо, завтра. Я отправлюсь к А-даму завтра.

Когда Катриона легла в постель в тщетной надежде заснуть, она слышала, как девушка ходит по комнате и что-то ищет. Осторожно она встала с кровати и подкралась к двери. Вместо того чтобы обратиться с расспросами и узнать, что она делает, Катриона потихонечку повернула ключ в замке, выпрямилась и прислонилась грудью к двери, чувствуя, как ее трясет от страха.

Она проводила Брид до станции Вейверли, оплатила ее билет, дала ей пять фунтов стерлингов на дальнейшее путешествие, куда бы оно ни вело, и посадила ее в вагон. Она почувствовала какое-то минутное сострадание, когда увидела весь тот ужас, который отразился на лице девушки, когда они подошли к огромному дымящемуся паровозу. Потом она поймала то же выражение лица, когда девушка сидела в углу купе в вагоне второго класса. Катриона стояла на платформе и махала ей до тех пор, пока поезд не исчез из виду и вместе с дымом не унес все эмоции, от которых осталось одно только чувство облегчения.

Лишь через три дня она заметила, что пропал серебряный нож для резки бумаги, который она считала надежно спрятанным под толстой кипой газет на своем столе.

Адам сел в машину, положил на сиденье черный пакет, а рядом с ним лист с адресами, куда он должен был приехать по вызову. Он опустил глаза вниз, туда, где лежала на педали газа его нога, пока прогревался двигатель. Джейн сказала А-дам. Она передала голос в телефонной трубке так точно, как только могла. И Адам почувствовал, какую опасность таит в себе этот голос. Если у Брид был его телефонный номер, то, скорее всего, она уже знает его и адрес. Ей совершенно не нужна больше телепатия, она нашла его. Его пальцы сильно сжимали руль, и некоторое время он сидел, откинув голову на подголовник, медленно и тяжело дыша.

— Что она точно сказала? — спросил он Джейн тогда, чувствуя, как его охватывает паника.

— Ничего. Она сказала просто «Я хочу поговорить с А-дамом». Я попросила перезвонить тебе сегодня.

— Если она это сделает, скажи ей, что меня нет. Скажи ей, что я уехал навсегда.

— Адам! — Джейн улыбнулась ему и ласково рассмеялась. Она снова была беременна и чувствовала себя от этого очень комфортно. Она никогда еще не выглядела такой очаровательной и милой. — Я просто не могу этого сделать. Ради бога, кто это был?

Он глубоко вздохнул.

— Похоже, что, скорее всего, это была Брид, — медленно произнес он. — Она единственный человек на земле, кто называет меня А-дамом.

Джейн смотрела на него огромными от удивления глазами.

— О, Адам, дорогой, я думала, что все это давно закончилось. — Он только совсем недавно вкратце рассказал ей про их с Лизой визит к Мэрину. Он твердо решил защитить ее, но не был уверен, насколько она готова поверить во все это. — Не может быть, чтобы это была она. А если это и так, то что она в таком случае собирается делать? Ты женатый человек. Мало того, ты отец. И, хвала Господу, скоро еще раз станешь отцом… — Хоть бы все обошлось на этот раз. — Ты уже врач, а не просто мальчик-школьник. — Она положила руки ему на плечи и быстро поцеловала в щеку. — Дорогой, не беспокойся. Я не позволю ей каким-нибудь образом потревожить тебя. Обещаю тебе. Если она снова позвонит, я скажу, что ты уехал на север лечить эскимосов. Хорошо?

Он не сдержался и рассмеялся.

— Прекрасно, отлично, хорошая мысль. — Тогда он просто постарался выкинуть все это из головы и не думать больше о Брид. Но этим утром понял, что не может чувствовать себя так уверенно. Адам посмотрел в заднее зеркало. В нем отражалась спокойная улица за его спиной. Солнце всходило и постепенно заливало ее теплым светом. В поле зрения не было ни души. Облегченно вздохнув, он завел двигатель и снял ручной тормоз. По первому вызову он должен был отправиться на другой конец города.

Брид в поезде задремала. Мерный шум колес убаюкал ее. Сначала она наблюдала в окно, как сменяются один за другим пейзажи, удивленно всматривалась в мерцающую голубизну моря, в то время как поезд уносил ее в южном направлении. Она не позволила себе испугаться, когда стук колес стал более жестким и громким. В тот момент они ехали по мосту Бервек и находились высоко в воздухе. Затем они проехали мост и снова очутились на земле. По мере того как она все ближе и ближе подъезжала к А-даму, она опять уснула. Она ничего не ела и не покидала своего места, ее купе всю дорогу оставалось пустым. Она не думала о том, что ждало ее впереди, и не имела ни малейшего представления о том, как она найдет Адама. Катриона что-то говорила о том, что ей надо будет пересесть на другой поезд, на другой станции. Но сейчас она не собиралась об этом думать. В ее голове загорался яркий свет. Здесь, в поезде, находясь далеко от той земли, которую она знала, завеса, отделявшая ее от мира, из которого она пришла, становилась все тоньше и тоньше. Она отчаянно старалась держаться за нее, силясь не переступить ту грань и не очутиться в небытии. Она снова боролась с демонами. Когда поезд прибыл в Кинг-Крос, она поняла, что снова потерялась. Ее глаза смотрели в одну точку, пульс практически не прощупывался, кожа стала абсолютно холодной. Она слышала какие-то голоса, доносящиеся со станции, но не шевелилась. Она смотрела прямо в глаза Бройчану, своему дяде.

Патрисия оглядела гостиную и удовлетворенно кивнула. Здесь было очень мило и уютно. На тот момент Джейн уже прибралась в комнате, игрушки Келома были аккуратно сложены, а днем раньше она разобрала кучу медицинских журналов, которые лежали в кабинете Адама. Она слегка поправила подушку и подошла, чтобы сдвинуть на несколько сантиметров занавеску. Новый дом Джейн и Адама располагался в очень приятном пригородном районе. У них был огромный сад, больше, чем тот, который был раньше. Сам дом построили еще в двадцатых годах, и он сильно отличался от их бывшего дома. Но она прекрасно знала, что Джейн уже успела полюбить его, потому что это был их собственный дом. Патрисия улыбнулась. Конечно, он не был настолько удобен и шикарен, как старый, но что уж тут поделаешь. И улица не имела почти ничего общего с Джорджиан-стрит. Но, по крайней мере, это был их собственный дом.

Джейн находилась в кухне и готовила себе и матери чай. Келом отдыхал. В комнате наконец воцарился покой. Патрисия вздохнула. Да, на самом деле ребенок в последние дни был очень беспокоен. Может быть, ей удастся, в конце концов, немножечко отдохнуть, до того как он снова проснется. Очень жаль, что она не может оставаться здесь подольше, чтобы помогать Джейн в последние месяцы ее беременности. Для нее это было бы очень и очень утомительным…

Поднявшись по ступенькам и остановившись перевести дух, Патрисия заглянула в открытую дверь спальной комнаты Джейн и Адама. Это была довольно милая, со вкусом обставленная комната, в которой висели прекрасные картины и находились элегантные украшения. Комната была залита солнечным светом. Она прошлась по ней, оглядела все вокруг и осталась довольна. Что ни говори, все-таки именно благодаря ей у ее дочери такой хороший вкус. Сразу же, как только она подумала об этом, ее взгляд упал на маленькое серебряное деревце с эмалевыми бусинками, которое стояло на столе рядом с кроватью. На обрамленный серебром кристалл падал солнечный свет, и в разные стороны от кристалла расходились разноцветные лучики радуги. Это была, на ее взгляд, вульгарная вещица, лишенная всякого вкуса, она совершенно не подходила к окружающей обстановке. Патрисия нахмурилась. Эту вещь им подарила та ужасная обрюзгшая женщина-художник, которая однажды приходила с Адамом. Обойдя кровать, она взяла амулет в руки и пристально вгляделась в него. Он был даже неаккуратно огранен.

— Мама, что ты делаешь здесь? — Голос Джейн прозвучал из дверного проема так неожиданно, что Патрисия чуть не подпрыгнула от испуга.

— Ничего, ничего, дорогая. Я просто подумала, насколько эта комната выглядела бы лучше без этой вещицы. Она совершенно не вписывается в интерьер.

— Положи ее на место, мама, пожалуйста. Это очень милый сувенир. — Джейн выглядела измученной. По первоначальному замыслу Патрисия приехала для того, чтобы дать Джейн возможность немного отдохнуть. На самом же деле ей пришлось еще больше работать. Вот и сейчас, когда Джейн с удовольствием бы прилегла и вытянула ноги, пока Келом спал, ей надо было готовить чай для матери.

— Суеверный бред. И все-таки не могла бы ты избавиться от него, дорогая? Снеси его к старьевщику или куда-нибудь еще. Я уверена, что кому-нибудь он обязательно понравится.

— Он нравится мне, мама. — Джейн поставила чашку на ночной столик и протянула руку. — Пожалуйста, отдай его мне.

— Тебе не нужно принимать такой воинственный вид, дорогая. Я уверена, что Адам даже не заметит… — Патрисия повернулась, чтобы положить вещь на прикроватный столик, но неожиданно амулет выскользнул у нее из рук. Она сделала резкое движение, чтобы поймать его в воздухе, но поздно. Кристалл коснулся ее руки, но только и всего. Маленькое деревце ударилось о край стола и теперь лежало у ее ног. Две маленькие крошечные бусинки откололись и лежали в стороне.

— Мама! — Джейн в ужасе уставилась на нее. — Что ты наделала?

— Извини, он выскользнул.

— Ну, конечно, выскользнул. — Джейн смахнула появившиеся на ее глазах слезы гнева и усталости. Она опустилась на колени и подняла то, что осталось от деревца. В ее глазах читался нескрываемый ужас и горе. — Эта вещь так много значила для Адама.

— Ну, в таком случае, это очень подходящий момент, чтобы улучшить его вкус, — сказала Патрисия ядовитым голосом. Она совершенно не чувствовала за собой никакой вины. — Я выброшу его, дорогая. Адам даже не заметит. А теперь, я думаю, мне надо отдохнуть. В противном случае я буду совершенно измученной, когда мой дорогой маленький Келом проснется.

Не веря своим глазам, Джейн посмотрела ей вслед и в недоумении пожала плечами, затем осторожно сложила разбитые части в ящик. Она уже приняла решение снести их к ювелиру и восстановить эту вещь.

Катрионе позвонили из госпиталя для душевнобольных, потому что в сумке Брид оказалась бумажка с ее адресом. Чувствуя за собой определенную вину, она неуверенно качала головой, слушая ту информацию, которая поступала к ней, в ее квартире на Ройялм-Серкус.

— Она была когда-то постоялицей у моей матери. После того как мать умерла, я на время взяла ее к себе. Но в ней было что-то настораживающее. Честно говоря, я даже побаивалась ее и была очень рада, когда она уехала. Нет, я не знаю ее имени. Просто Брид. Так она себя называла. Я думала, что она, может быть, цыганка, которая пришла откуда-то с севера. Нет, мне ничего не известно о ее семье. Я даже не знаю, была ли она у нее… — Она внимательно изучала телефонный номер, который был нацарапан на клочке бумаги, который лежал на ее столе. Брид даже не потрудилась взять его с собой. Доктор Адам Крэг. Нет, она не собиралась упоминать его имя. Она также ничего не сообщила им о ноже. Катриона не хотела ни во что больше вмешиваться.

Лечение каким-то образом повлияло на ее память. В голове своей она ощущала какие-то огромные черные дыры. Возможно, в них хранилась какая-то информация. Сейчас она сидела в огромной теплой светлой общей комнате в госпитале для душевнобольных за столом, на котором лежала куча ниток для вязания. Она должна была рассортировать их, но они смешались друг с другом в неразборчивую паутину. Брид совершенно не могла разделить нитки, чтобы смотать их в аккуратные клубки и положить в корзину. Туманным взглядом она обвела комнату, зафиксировав на мгновение яркий узор, который вырисовывался на оконных занавесках. Ее соседки по палате сидели рядом. Так же, как и она, они были накачаны лекарствами и находились почти в коматозном состоянии, сидя на металлических стульях с провисшими полотняными сиденьями. Голубой хлопчатобумажный халат был Брид явно не по размеру, она чувствовала себя в нем неуютно, к тому же он был жесткий от многочисленных стирок. Ее волосы тусклые и непричесанные, были стянуты сзади эластичной повязкой. Каким образом она попала сюда? Она совершенно ничего не понимала.

Ей казалось, что добрый доктор в очках, обрамленных проволокой, и белом халате хотел стать ей другом, когда у него было на то время. Ей нравилось разговаривать с ним. Он был очень умный, обращался с ней так, как будто она представляла для него какой-то интерес, была образованной и вменяемой. Она уже выучила это слово: вменяемая. Ей необходимо было быть вменяемой для того, чтобы выбраться отсюда. Она не знала, каким образом попала сюда, откуда она шла и куда направлялась. И казалось, это было самой важной проблемой, которую она никак не могла для себя решить.

— Если бы только мы знали кого-то, кто мог бы взять на себя ответственность за ваше выздоровление, Брид, моя дорогая. — Доктор улыбнулся, и она поймала себя на мысли, что не сводит глаз с блестящего золотого зуба, который виднелся в углу его рта. — А если такого человека нет, то мы должны быть уверены, не так ли, что вы сами можете как следует о себе позаботиться.

В госпитале время проносилось слишком стремительно. Мир, в котором она жила, был размерен и организован, но ей было все равно. Это обстоятельство удивляло всех. У нее абсолютно отсутствовало чувство времени.

Как-то ночью, после того как врачи проверили всех больных и удостоверились, что они спят, она вынула из своей сумки пудреницу Джинни Бэррон и открыла ее. Брид смотрелась в маленькое зеркальце и пыталась свести до минимума движение своих рук до тех пор, пока отражение перестало в нем танцевать и качаться. Ее глаза смотрели вниз, куда-то за собственное отражение в зеркале в глубь темноты. Сначала она там ничего не увидела, но ей было интересно, зачем она сделала это. Затем постепенно она стала различать расплывчатые фигуры. Видение продолжалось секунду, не больше, но она начала вспоминать. Необъяснимым образом она поняла, что никто не должен догадаться, чем она занимается. И ни в коем случае она не должна упоминать об этом доктору Седлеру. Если она сделает это, подумала Брид, он скажет, что разочаровался в ней, что ее дела не идут на лад, а совсем наоборот. Таким образом, спокойно, день за днем она претворяла в жизнь свой план, и постепенно фигуры становились все более и более отчетливыми.

Сначала она думала, что это всего лишь ее сны. Она была кошкой, красивой, лоснящейся, полосатой кошкой с огромными желтыми глазами. Она могла ходить по саду, куда захочет, могла перепрыгивать через стены и заборы, забираться на деревья и на ползучие растения, которые свисали по стенам, чтобы заглядывать в окна жилых домов. Затем однажды она обнаружила под своими ногтями землю. Проснувшись тем утром, она лежала в постели, прижимая голову к плоской неудобной подушке, и не сводила глаз с потолка. На ее губах играла улыбка победителя. Она нашла А-дама. В своем сне она видела его в саду. Тогда она вышла из тени и по-кошачьи прижалась к его ногам. И в этом сне он нагнулся, дотронулся до ее головы, погладил по плечам и опустил руку вниз, дотронувшись до ее мягкого лоснящегося бока.

Она села и опустила ноги на пол. Рядом в ящике находилась ее старая плетеная сумка. Брид достала ее и открыла. Внутри, завернутый в ткань, лежал ее собственный маленький ржавый железный нож и более красивый серебряный сверкающий нож для бумаги, который она украла у Катрионы. Помимо этого, в сумочке было только зеркало и несколько других вещей, включая черепаший гребень. Она взяла его в руки и пристально посмотрела на него. Ее собственные волосы были неубранными и блеклыми, но они были черными. Волосок, который застрял в гребне, был ярко-золотого цвета, а на самом дне ее сумки, завернутая в носовой платок, лежала маленькая медная запонка.

Джейн медленно наклонилась, чтобы вынуть из корзины одну из постиранных рубашек Адама. Ее мать, слава Богу, наконец-то уехала, иначе она бы сейчас непременно крикнула, чтобы она была осторожна и не перенапрягалась. Фактически, кроме этих бесплатных советов, никакой конкретной помощи от нее не было. Но пока она гостила у Джейн, создавалась видимость того, что она была здесь просто необходима. Был солнечный холодный ветреный день. Вынув рубашку из корзины, Джейн встряхнула ее и гордо огляделась вокруг. Ее взгляд упал на грушевое дерево, клумбы, где росли розы, и детскую песочницу, которую Адам сделал для Келома. Она умиротворенно улыбнулась и потянулась за прищепкой, чтобы закрепить рубашку на веревке. В ту же секунду от белоснежного хлопкового белья, которое заколыхалось на ветру, повеяло свежестью. Джейн наклонилась, чтобы взять еще одну прищепку.

Словно из ниоткуда вдруг появилась кошка. Казалось, она только что спокойно и мирно поднимала руки, чтобы повесить рубашки мужа, как вдруг в ту же секунду она упала оттого, что этот теплый большой комок шерсти запутался у нее в ногах. Потом он вцепился своими когтями ей в плечо и исчез. Джейн не сразу пришла в себя, ей потребовалось несколько минут, чтобы преодолеть первоначальный шок. Стоя на коленях, она с трудом вдыхала холодный воздух, который колыхал траву, и была сильно напугана.

Когда она наконец поднялась на ноги и пошла по направлению к дому, то вдруг почувствовала резкую боль где-то в области желудка.

Боль опять застала ее врасплох посреди ночи. Она проснулась с каким-то тяжелым вздохом. Адам, который лежал рядом, простонал:

— Джейн, что случилось? Который час?

— Адам, помоги мне.

Джейн находилась на пятом месяце беременности. Со времени предыдущего выкидыша прошло чуть больше полугода, и теперь она снова почувствовала, как горячие сгустки крови стекают вниз по ее ногам.

— Адам!

Он мгновенно вскочил на ноги, испуганный ее криком, полным ужаса и предчувствия непоправимого. Тут же оценив ситуацию, он сразу понял, что это была ее последняя возможность родить еще одного ребенка. Но Адам быстро справился с собственными эмоциями и обратил все свое внимание на жену.

Когда она наконец снова уснула, приняв лошадиную дозу успокоительного, почти рассвело. Она снова спала в их уютной спальной комнате, которую они сами с таким вкусом и любовью обставили. Неуверенно спустившись вниз в свой новый кабинет, Адам отдернул занавески и настежь открыл дверь на балкон. Холодный свежий весенний ветер напомнил о наступлении раннего утра, трава на лужайке позади дома была сильно подернута росой, где-то рядом пел дрозд. Казалось, откуда-то издалека, с соседних садов ему подпевает целый птичий хор в предрассветной тишине. Его глаза были полны слез. Бедная Джейн, бедный ребенок. Почему это произошло? Он внимательно изучил множество книг, чтобы сделать все возможное для благополучного исхода ее беременности. Он консультировался с самыми опытными гинекологами, она даже наблюдалась у Роджера Коена, который считался одним из ведущих специалистов по вопросам, касающимся патологии беременности. Роджер Коен написал много трудов, где осветил всевозможные опасности, которые подстерегают женщину, подверженную выкидышам. Они только неделю назад вернулись с очередной консультации, и врач сказал, что беременность протекает нормально. Так что же все-таки произошло? Он подошел к буфету, который стоял рядом со столом, и достал из него початую бутылку «Лафроэга». Плеснув себе немного в бокал, он залпом опрокинул содержимое в рот, почувствовав хорошо знакомый горький привкус. Когда он перевел дух, то налил себе еще.

Внезапно послышался плач ребенка. Он напрягся и только затем понял, что этот крик доносится с верхнего этажа соседнего дома.

Когда он в конце концов осознал, что происходит, то позвонил Роберту Хардингу. Тот не замедлил приехать, к сожалению, вместе с Сарой. Та, несмотря на все возражения Адама, настояла на том, чтобы одели Келома, который чувствовал явное беспокойство и капризничал, и забрала его к себе домой. Джейн еще не знала, что ребенка увезли. Роберт уехал, как только все было окончено. Он продемонстрировал самообладание, достойное уважения и зависти.

— Оставайся с ней, старина, столько, сколько будет необходимо. Не беспокойся, я прикрою тебя на работе. Думай только о своей жене.

Адам сел на кожаный диван, который стоял у стены, и посмотрел через открытое окно на улицу. Он не слышал прекрасного пения птиц. Про себя он проклинал, как мог, Господа Бога. За что? Почему он позволил, чтобы это произошло? Почему, когда на свете рождается столько нежеланных детей, почему он позволил ему и Джейн потерять ребенка, которого они так хотели, их маленькую бесценную девочку? Слезы ручьями текли у него по щекам, а он неподвижно сидел, неуверенно держа на своих коленях бокал. Он сидел и плакал до тех пор, пока не рассвело и в воздухе не повеяло теплом.

Только после того, как он допил всю бутылку, его словно осенило. Он поднялся на ноги и медленно стал подниматься по лестнице, чтобы посмотреть, как чувствует себя Джейн. Она лежала на боку с закрытыми глазами, ее лицо было белым, как лист бумаги.

— Джейн? — прошептал он. — Ты проснулась? — Она не пошевелилась. Он тяжело присел на край кровати и посмотрел на нее глазами, полными горя. — Джейн, дорогая, мне очень жаль. Мы пытались, ты знаешь, сделать все возможное… — Внезапно его взгляд упал на прикроватный столик, и он нахмурился, так как не обнаружил амулета Лизы на своем привычном месте. Обычно он всегда стоял рядом с лампой. Адам оглядел комнату. Его не было ни на туалетном столике, ни на полке рядом с маленькими фарфоровыми украшениями. Его не было ни на книжной полке, ни на столе рядом с дверью, куда только вчера вечером Джейн с такой любовью и нежностью поставила маленькую вазу с ранними нарциссами. — Джейн, — спокойно сказал он. Его тело напряглось, словно струна, будто кто-то, находившийся снаружи, пытался вглядеться в комнату через оконное стекло. — Джейн, дорогая, а где амулет Лизы?

Она что-то простонала, а затем уткнулась еще глубже лицом в подушку.

— Джейн! — Его голос сейчас звучал громче, чем, наверное, было позволительно в этой ситуации. Он встал, обошел вокруг кровати и подошел к Джейн с другой стороны. — Извини меня, дорогая, но я должен знать, где амулет Лизы.

— Что? — Она повернула к нему свое безжизненное лицо, которое было покрыто красными пятнами, потому что Джейн лежала, уткнувшись лицом в подушку. Ее глаза опухли и были какими-то бесцветными от того количества лекарств, которые он и Роберт заставили ее принять.

— Любимая, мне очень жаль. — Он встал рядом с ней на колени и поцеловал ее в щеку. — Просто скажи мне, где он, и я не буду больше приставать к тебе с расспросами.

— Лиза? — Она нахмурилась. — Где Лиза?

— Где ее амулет, Джейн? — громко повторил. — Пожалуйста, я должен знать. — Его трясло.

— Адам, ребенок… — Слезы снова потекли у нее из глаз.

— Да, я знаю, дорогая. Я очень сожалею. — Он уперся кулаками в простыню. — Пожалуйста, Джейн, скажи мне, где он.

— Я отнесла, чтобы его починили. Он упал, и серебряные веточки отломились, кристалл разбился…

— Проклятие! — Адам встал и хлопнул себя рукой по лбу. — Это она сделала! Брид! Это она убила нашего ребенка! — Он издал глубокий стон. — Джейн, почему, почему ты ничего мне не сказала? И почему ты позволила, чтобы амулет вынесли из дома? Ты же все знала. Ты знала, как было важно, чтобы он находился здесь.

— Мама сказала, что все это суеверный бред. — Джейн не говорила, а почти кричала. — Она уронила его. Я думаю, она сделала это намеренно, он ей никогда не нравился. О Адам! — Вдруг она снова громко зарыдала и откинулась на спину. — Я не думала, что это будет иметь какое-то значение, если я его отнесу совсем на чуть-чуть, чтобы его починили. Ты уже очень давно ничего не упоминал про Брид. Неужели это сделала она? Такого просто не может быть. Это был просто несчастный случай, кошка. Никто в мире не способен совершить такое по отношению к другому человеку. О Адам, пожалуйста.

Он снова повернулся к ней, подошел к кровати и опять встал на колени. Затем взял ее руку и прижал к своим губам.

— Извини меня, дорогая, я не должен был так расстраивать тебя. Ну конечно же она тут ни при чем. Тебе лучше еще поспать. Просто этого не должно было случиться, вот и все. Ну ладно. У нас есть наш замечательный веселый мальчик, и в любом случае мы прекрасная семья.

Чуть позже он спустился в сад, закурил сигарету, стоял, опустив голову, и смотрел на клумбу с ярко-голубыми подснежниками. Эти цветы вселяли в него некоторую уверенность. Они так смело смотрели в лицо ледяному ветру и не сгибались, когда с неба начал капать дождь со снегом, который унес в никуда всю красоту раннего весеннего утра.

— А-дам?

Он слегка покачал головой и только глубже затянулся сигаретой.

— A-дам, где ты?

Выпрямившись, он огляделся вокруг, почувствовав, как внутри у него все сжалось, отказываясь воспринимать происходящее. Он затушил сигарету и бросил ее на траву. Дыши медленно и глубоко, успокойся и мысленно очерти вокруг себя круг. Поставь воображаемое зеркало между собой и девушкой, чтобы ее мысли отлетели обратно к ней… Если сейчас ты находишься в кухне, возьми соль и рассыпь ее по полу в форме круга… Решительный знакомый голос звучал у него в ушах. Внезапно он снова увидел лицо Лизы, которая улыбалась краешком губ наблюдая, как он борется со своим собственным скептицизмом.

— Ты ведьма! — внезапно громко вскричал он. — Ты маленькая безмозглая злая цыганка, ведьма со своими проклятиями и наговорами. Убирайся из нашей жизни, слышишь меня? Убирайся вон!

— Я люблю тебя, А-дам!

Сейчас ее голос звучал более отдаленно, как-то нечетко, будто это была радиопередача, которую он слушал вечером перед сном. А затем где-то рядом в вышине сверкнула молния.

— Нет! — Он прокричал так громко, что его голос был слышен на огромном расстоянии, там, где через два дома от него соседка подрезала белые цветки вереска, чтобы поставить их в вазу в своем холле. Она, мысленно перекрестясь, подняла глаза вверх, так и не узнав голос, который принадлежал столь сдержанному интеллигентному врачу, который жил по близости.

Адам повернулся и пошел в дом. Он закрыл балконную дверь на задвижку, затем с грохотом задернул шторы, после этого прошел на кухню и поставил на огонь чайник. Ему следует предложить Джейн чашку чая, а потом привезти обратно Келома до того, как она выяснит, что Хардинги забрали его к себе.

Она сидела на постели, одетая в ночной халат.

— На кого ты так кричал? — вяло улыбнулась ему она. Ее лицо выглядело почти безжизненным.

— Ни на кого. Я обжегся о чайник. — Он осторожно поставил поднос.

— Адам, тебе следует быть более внимательным. Где Келом?

Он глубоко вздохнул.

— Сара прошлой ночью забрала его к себе. Мы решили, так будет лучше. Он был очень беспокоен, словно что-то чувствовал, бедное маленькое создание.

— Понятно. — Она надула губки. — А когда Сара привезет его обратно?

— Я как раз собирался поехать за ним сейчас. Я так и сделаю, если ты хочешь, чтобы я привез его домой. Но я уверен, что они хорошо заботятся о нем…

— Нет! Я хочу, чтобы он был здесь, с нами. — Внезапно она снова начала плакать.

— Хорошо, дорогая, хорошо. Но мне в таком случае придется оставить тебя на некоторое время одну. — Он поставил чашку чая рядом с ней на прикроватный столик. — Поэтому забирайся обратно в постель и оставайся в тепле и безопасности. Я вернусь меньше чем через полчаса.

Она молча кивнула.

— Со мной все будет в порядке. Только, Адам, пожалуйста, привези ребенка обратно.

Он вышел на улицу и огляделся. Улица была пустынна. Это его не удивило, потому что был обычный вечер рабочего дня. Было холодно, и дети, скорее всего, уже покинули игровые площадки, отправились пить чай и делать домашние задания. Поднялся сильный холодный ветер, который раскачивал деревья и кустарники, которые росли вдоль дороги по краю садов. Даже стальной силуэт соседнего дома, казалось, качается на ветру. Адам поежился. Широким шагом он подошел к своей машине, которая была аккуратно припаркована у бордюра. Порывшись в кармане, чтобы найти ключи, он бросил взгляд через плечо.

На углу улицы на довольно внушительном расстоянии появилась чья-то фигура. Он выпрямился и не сводил с нее глаз. Это была женщина, и по силуэту можно было догадаться, что у нее длинные волосы. Он так сильно сжал в руке ключи от машины, что почувствовал, как они порезали его ладонь и теплая кровь стала сочиться сквозь пальцы. Адам не обратил на это никакого внимания. Какое-то время он был не в состоянии даже пошевельнуться. Затем открыл машину и быстро сел в нее, с силой захлопнул дверь и очутился в обстановке хорошо знакомого комфорта, где воздух был наполнен запахом кожи, масла и сигаретного дыма. Дрожащими руками он вставил ключ в замок зажигания. Затем посмотрел в боковое зеркало. Никого не было видно. Отъехав от тротуара, он направил машину по пустынной улице.

Проехав несколько метров вниз по дороге, он так резко нажал на тормоза, что раздался сильный скрежет колес по асфальту. Он не мог оставить Джейн одну в таком состоянии, ему надо вернуться назад. Плохо понимая, что делает, он повернулся в сиденье вполоборота и медленно повел машину задним ходом, пока она снова не остановилась у его входной двери. А что, в конце концов, Брид могла сделать с ним? Она была несчастным созданием, такой худой и хрупкой. Он даже толком не помнил сейчас, как она выглядела. Какой вред она могла причинить лично ему? Во всяком случае, она не могла посмотреть ему прямо в лицо. Он выключил двигатель и открыл дверцу. Выйдя из машины, расправил плечи и направился в ту сторону, где, как ему показалось, он видел на дороге женщину. Но никого не встретил. Адам внимательно оглядел все сверху донизу, просмотрел все кустарники и сады, припаркованные машины, дорогу, по бокам которой росли деревья. Ничего. Улица была абсолютно безлюдной. Может быть, она зашла в какой-нибудь дом?

Он еще раз внимательно оглядел улицу, затем вернулся в машину. Ведь он будет отсутствовать не больше чем полчаса. К тому же дверь в его дом была на замке.

Джейн спала. Во сне она отчаянно прижималась к подушке, чувствуя, как болит ее сердце от невосполнимой утраты, а живот от хирургического вмешательства. Она спала, точно пытаясь защититься от всего того дискомфорта, который ее окружал. Во сне она видела Адама, стоящего в саду. Там было темно и яркий лунный свет пробивался сквозь деревья. Рядом с ним стояло какое-то животное. Она напряглась во сне, вглядываясь в него, уже хотела было громко вскрикнуть, но очень боялась привлечь к себе внимание. Возможно, животное оказалось там случайно и скоро убежит прочь. Оно немного выступило из кустов, и она увидела, что это была кошка. Огромная полосатая кошка с маленькими настороженными ушами. Она повернулась и посмотрела прямо ей в глаза. Джейн увидела, что из-под ее клыков сочится кровь.

— Адам! — отчаянно крикнула она, но ее голос замер где-то глубоко в горле. Она боролась со сном, понимая, что это всего лишь сон, и тем не менее не в состоянии была проснуться. — Адам, будь осторожен, иди домой, быстрее. — Но ничего не помогало. Она не могла издать ни единого звука.

Затем она увидела, как кошка еще продвинулась вперед и теперь стояла, залитая лунным светом. Она подняла свою морду вверх, к Адаму, и, мурлыча, стала тереться об его ноги. Она уже успела стереть кровь своими мягкими серебряными лапами, смотрела куда-то вниз и улыбалась. Адам наклонился и погладил ее, и только тогда Джейн проснулась. Ее трясло, и сильный приступ тошноты заставил ее выскочить из постели и ринуться в ванную комнату. Она рухнула на колени прямо на холодный линолеум, и ее стошнило в унитаз. Когда все закончилось, она почувствовала, как вся покрылась мелким потом, и ее снова затрясло. Джейн подошла к двери.

— Адам?

Конечно же, ответа не последовало. Он уехал, чтобы забрать от Хардингов Келома. Кутаясь в халат, она подошла к окну и выглянула наружу. Солнце уже зашло. Сильный холодный ветер трепал ветки грушевого дерева на лужайке и шуршал прошлогодними опавшими листьями, заставляя их перелетать с места на место у самого низа старой стены. Она чувствовала, как у нее все дрожало внутри, и прислонилась на несколько минут лбом к оконному стеклу. Тот холод, который исходил от него, давал некоторое облегчение.

Кошка наблюдала за ней, стоя в тени, которая падала от стены. Джейн в ужасе затаила дыхание, когда поймала на себе взгляд глаз, которые отливали ярко-желтым светом. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и ни один из них не мог пошевельнуться. Кошка была полосатой, с белоснежными лапами. Крупнее, чем обычные коты. Стоя, словно загипнотизированная этим взглядом, Джейн в ужасе поняла, какая нескрываемая ненависть исходила от этого животного. Еще несколько секунд они стояли неподвижно, затем Джейн наконец отвела глаза в сторону. Она должна была что-то бросить в эту кошку, в это отвратительное создание, которое угрожает ей испортить все саженцы, которое подставило ей подножку и, возможно, явилось причиной смерти ее ребенка. Смахнув с лица слезы, она огляделась вокруг в надежде найти что-нибудь подходящее. Когда она снова посмотрела в окно, кошки не было.

— Она не в состоянии справиться с этим, Лиза. — Адам сидел за своим письменным столом, держа в руке телефонную трубку. Перед ним стояла чашка кофе, который потихоньку остывал. Он с отчаянием то и дело проводил ладонью по волосам. — Она слышать не хочет о том, чтобы он оставался у Хардингов или у ее матери. А дома у нее просто нет сил за ним присматривать.

Физически Джейн все еще была очень слаба. Она была измучена событиями последних нескольких недель. С психологической точки зрения она лучше справлялась с потерей ребенка, лучше, чем он смел на то рассчитывать. Она была грустной и временами плакала, но это было естественно в такой ситуации Она получала некоторое успокоение от своего маленького мальчика и тем не менее страшно опасалась за его безопасность. У нее была навязчивая идея, что с ним обязательно что-то должно случиться. У нее была навязчивая идея относительно этой кошки, которая напала на нее. Она не разрешала Адаму оставлять в доме окна открытыми. Она была против того, чтобы он открывал балконную дверь у себя в кабинете. Она настаивала на том, чтобы на ночь все окна закрывались, а шторы задергивались. Никогда прежде они этого не делали. Амулет, который им подарила Лиза, наконец забрали от ювелира, и он снова занял свое место рядом с их кроватью.

— Привози Келома ко мне, Адам, — произнесла Лиза полным решимости голосом на другом конце провода. — Я с удовольствием приму его. Ты знаешь, что все будет хорошо. К тому же Джейн не будет возражать, чтобы он приехал сюда. Он будет играть с Джульеттой и снова наблюдать за барашками. Здесь он будет в безопасности, обещаю тебе. Я позабочусь о нем. — «И буду держать его подальше от Брид». Эта непроизнесенная фраза повисла в воздухе.

Воцарилась довольно долгая пауза.

— Ты в этом уверена? Все, что сейчас Джейн нужно, это время для восстановления сил и здоровья. Я не думаю, что она будет возражать, чтобы Келом отправился к тебе. — Почувствовав облегчение, Адам закрыл глаза. Да, у Лизы Келом будет далеко от этого дома, к тому же рядом будет Мэрин. — Лиза, ты святая. Ты уверена, что Фил не станет возражать? — Несколько секунд еще он слушал ее убедительные аргументы, затем повесил телефонную трубку и облегченно вздохнул.

Лиза приехала за Келомом на новой машине «моррис травел». Ее длинные шикарные рыжие волосы были коротко подстрижены по последней моде. На ней было ослепительное элегантное длинное платье.

— Лиза, что с тобой случилось? — Адам почувствовал легкий шок. Перед ним стояла не Лиза, а какая-то совершенно другая женщина, незнакомая ему.

Раздался хорошо знакомый ему смешок.

— Все должно меняться со временем. Мои сестры надеются, что я оправдаю их ожидания. — Она хихикнула с присущим прежней Лизе цинизмом. — Но они не видят меня дома, не забывай об этом. Обычно я приезжаю к ним в Рим или Париж. Ты бы там посмотрел на меня. — Она повернулась вокруг себя, демонстрируя, как красиво кружится ее юбка. — А затем я возвращаюсь снова в Уэллс. Все это отправляется в шкаф, я облачаюсь в старые брюки, толстые шерстяные свитера и опять рисую, рисую и рисую в амбаре до тех пор, пока снова не наступает время выходить из своего убежища в поисках очередной жертвы. — Она притянула к себе Джульетту и поцеловала ее в макушку. У маленькой девочки были такие же золотистые волосы, как у матери. — Фил и Джулия даже не разговаривают со мной, когда я веду себя как великосветская дама. Они даже не узнают меня, не так ли, дорогая? — Она легонько ущипнула маленькую девочку за носик и отправила ее играть на радость Келому.

Адам улыбнулся. Он посмотрел на Джейн и увидел, с какой грустью она обозревает красивое платье Лизы. Во всяком случае, это то малое, что он должен был сделать для нее. Внезапно ему в голову пришла мысль: он отвезет ее в Париж или в Лондон. И обязательно потратит на нее какую-то сумму денег. Он проклинал себя за то, что раньше не додумался до этого. Всегда Джейн первой делилась с ним своими идеями и мыслями, устраивала им отпуск где-нибудь на берегу моря. Ему всегда было не до этого. Он часто засыпал за своим письменным столом, измотанный работой. Строил замки из песка или просто возился с Келомом в воде. Ему никогда не приходило в голову, что, возможно, Джейн просто скучает и не находит себе места от тоски по ярким огням города. Решено, они обязательно поедут в отпуск, пока Келом и Джульетта будут находиться вместе в безопасности в горах Уэльса. И, возможно, тогда, находясь под защитой амулета Лизы, они наконец навсегда смогут забыть полосатую кошку с ее раскосыми глазами и все то, что в их жизни было связано с Брид.

Брид тихо сидела на больничной койке, ее глаза смотрели в одну точку на неопределенном расстоянии. Сначала она научилась бороться с персоналом больницы. Они накачивали ее лекарствами, и она потеряла след той долгой извилистой дороги времени, которая пролегала в ее голове. Она снова боролась с мужчинами и женщинами, которые ухаживали за ней. А они опять привязывали ее к кровати и вставляли ей в руку какие-то иголки. Время застыло. Так прошли недели, месяцы, годы. Она не знала, да и не задумывалась об этом. Ее способности практически сошли на нет, сократились до минимума, и она чувствовала, что умирает, как цветок на морозе. Но тем не менее ей удалось проснуться, память вернулась. Она сконцентрировалась на Адаме и видела его в своем сознании. Теперь ей следует действовать более осторожно.

Она очень расстроила Адама. Она знала, что сильно напугала женщину по имени Джейн, и он теперь винит ее в смерти их ребенка. Как глупо. Почему? Это не очень-то умно с его стороны. Ребенок был очень слаб и постепенно умирал, находясь в утробе матери. Если бы он был достаточно силен, он бы цеплялся за жизнь. Она снова и снова думала об этом. Если она решит когда-нибудь уничтожить Джейн, ей следует действовать очень и очень осторожно, более искусно. Адам не должен об этом догадаться, а тем временем она каким-нибудь образом сможет стать ближе к нему, заставит его снова любить себя. Он не сможет оттолкнуть кошку. Медленно и планомерно между ее наркотическими снами на больничной койке, которыми пытались загнать в ловушку ее дух и связать по рукам и ногам, она начала высвобождаться из своего тела и приходить в сад. Она была уверена, что здесь она сможет заставить Адама забыть Джейн и их неродившегося ребенка. Она заставит его вернуться к ней, чтобы снова почувствовать ее любовь и ласку.

10

Поездки в Уэльс для того, чтобы навестить Лизу, Фила и Джульетту, стали регулярными. Каждое лето они выезжали туда в течение вот уже более десяти лет. Иногда Адам тоже присоединялся к ним, а иногда Келом отправлялся самостоятельно на поезде. Но чаще всего Джейн сажала сына в машину, и они вместе устремлялись на запад.

Адаму нравилось оставаться дома одному. Когда Джейн не было рядом, его напряжение спадало, он мог позволить себе расслабиться, выкурить сигару, сходить куда-нибудь в паб и не бояться при этом, что она с укором посмотрит на него. Затем Джейн возвращалась назад, оставляя сына в Уэльсе на все каникулы, и они с Адамом вместе отправлялись куда-нибудь в короткий отпуск. Потом Адам снова принимался за работу. И только летом, когда все его домочадцы уезжали и оставляли его одного, он позволял себе пускать кошку в дом.

Джейн и Келом относились к поездке через всю Англию как к какому-то приключению. Ни один из них не мог открыто признать тот факт, что присутствие Адама в некотором роде их угнетало, а иногда, казалось, и душило любую инициативу. Он был очень строг с Келомом. К тому же по прошествии лет он стал слишком амбициозен, прилагая все усилия к тому, чтобы мальчик как можно плодотворнее занимался в школе.

— Когда-нибудь, сынок, ты станешь врачом, как я, — говорил он, улыбаясь. И Келом кивал в знак согласия. Сначала они оба считали это некоей шуткой. Никто не знал, да и было совершенно безразлично поначалу, какие именно задатки скрыты в Келоме. Это все не имело никакого значения. Мальчик был очень умный, результаты его экзаменов были всегда обнадеживающими. Но постепенно эта игра переросла в нечто более серьезное. Суть ее осталась прежней, но отношение к ней изменилось. Давление со стороны Адама стало сильнее и трансформировалось в какую-то всеобщую озабоченность. Иногда Джейн считала, что в этой игре совершенно не учитываются особенности натуры Келома. Они полностью игнорируются, какая бы тема для разговора ни выбиралась. Мальчик очень четко понимал амбициозность отца и был не в состоянии постоять за себя. Джейн пыталась поговорить с сыном, но он только ласково и нежно улыбался ей, как он всегда это делал, и поправлял рукой волосы, которые спадали ему на глаза.

— Не беспокойся, мама, я не позволю ему втянуть меня в то, что меня совершенно не интересует.

На этом разговор исчерпывался, но Джейн чувствовала некоторое облегчение. Она была уверена, что будет в состоянии заступиться за своего сына, если почувствует, что он на самом деле несчастен. Келом не был похож на Адама. Он не был похож и на нее. Она находила в нем какие-то отдаленные черты своего любимого отца, который умер четыре года назад, но они не были определяющими в формировании его характера. А где были сокрыты та спокойная уверенность, обаяние и скромные манеры поведения, она была не в состоянии угадать.

Беременностей больше не было. Один месяц сменял другой, они складывались в годы, и она оставила надежду на чудо. Она поняла, что никогда не сможет подарить Келому братика или сестренку, и всю свою материнскую любовь и внимание отдавала единственному сыну.

Этим летом Келом должен был сделать свой выбор относительно предметов, которые он будет сдавать на выпускных экзаменах. Поэтому она твердо решила во что бы то ни стало серьезно поговорить с ним.

Джейн вовсе не ожидала, что ей понадобится столько усилий, чтобы призвать сына к разговору. С того самого момента, как они прибыли в Пен-и-Эффорд, он в компании с Джульеттой всегда находился вне дома. В соседском амбаре они нашли два старых ржавых велосипеда, смазали их маслом, садились на них и уезжали либо в Хей, либо высоко в горы.

— Келом? — Джейн положила свою ладонь на руль велосипеда в то время, когда оба подростка упаковывали пакеты с бутербродами в корзину, прикрепленную к велосипеду Джульетты. — Я целыми днями не вижу тебя. — Две недели из их шестинедельного отпуска уже пролетели.

— О мама. — Он одарил ее улыбкой победителя, которая всегда заставляла ее сердце дрогнуть и смягчиться. — Перестань же. Ты видишь меня каждый день в течение года. Это же каникулы. А с Джули я могу видеться только эти несколько недель…

Она уступила.

— Хорошо, а сегодня вечером мы можем поговорить? Пожалуйста.

Он слегка нахмурился.

— Но ведь ничего плохого не произошло, не так ли?

— Нет, ничего плохого не произошло, я только хочу обсудить с тобой кое-что. — Пока рядом с нами нет твоего отца, пока мы вдали от дома. Разве нужно было объяснять ему все это? Она улыбнулась. — Ладно, отправляйтесь. Желаю вам хорошо провести день, увидимся вечером.

— Но, тетя Джейн, мы собирались на вечеринку. — Джульетта откинула с плеч длинные золотистые волосы. На ней была бледно-голубая футболка и обтягивающие джинсы.

— Ты можешь отправляться, Джули. Я слышала, как твой отец сказал, что он отвезет тебя. — Джейн смогла удержаться оттого, чтобы огорченно не вздохнуть. — Все, что я хочу, это тридцать минут общения с Келомом, а затем он весь твой. — Она смотрела, как они переехали через поле, и все еще слышала, как в воздухе звенит их смех. Затем дети исчезли за поворотом, нырнув в зеленый туннель, который образовывали обрамляющие дорогу кустарники.

Джейн не спеша снова прошла к фермерскому дому, затем остановилась и облокотилась на ворота сада. Задумалась ли она над тем, что испытывает ревность к своему сыну? Эти дети, они такие беззаботные. Когда она была примерно в их возрасте, будущее не вселяло никакого оптимизма, потому что черной тенью на горизонте нависла страшная война. Нет, это все не оттого, что она перестала посещать вечеринки. Детство Адама, казалось ей, было более безрадостным и одиноким. Он никогда не любил делиться воспоминаниями, но всегда в его историях неясно вырисовывался силуэт мрачного дома шотландского пастора, в котором жил его строгий, абсолютно лишенный чувства юмора отец.

Сейчас старику было уже за семьдесят, и он все еще жил один в своем доме. После того как убили его экономку, он не удосужился нанять никого, кто мог бы присматривать за ним. Они никогда не навещали его, ни разу за все эти годы, хотя Джейн все время просила Адама об этом, да и Келом проявлял определенный интерес, скорее всего любопытство, относительно дома, в котором вырос его отец, и своего дедушки. Со дня их свадьбы они видели его только один раз, когда он сподобился совершить путешествие на юг, чтобы присутствовать на крестинах Келома. Он остался всего на одну ночь. Его статус и мрачный неулыбчивый внешний вид не позволили ему присутствовать на вечеринке, которая состоялась после церемонии, и быть среди гостей. Затем он попросил Адама отвезти его на станцию. Даже в отсутствии Джейн отец и сын едва обменялись несколькими словами. Они пожали друг другу руки, стоя на платформе, и Адам даже не стал дожидаться, пока Томас сядет в вагон.

— О чем только они думают? — Лиза вышла на солнечный свет и встала рядом с Джейн у ворот.

Джейн подпрыгнула от неожиданности.

— О, извини, я была очень далеко… Думала совсем о другом.

— Беспокоишься о своей половине?

— Нет. — Джейн улыбнулась. — Слава Богу, на свете есть такие вещи, о которых мне не следует беспокоиться. Нет, я волнуюсь за Келома.

— Мне кажется, с ним все в порядке.

— Мне тоже. Просто иногда я задаю себе вопрос, не слишком ли Адам строг с ним. Знаешь, это весьма странно. Он так сильно ненавидит своего отца за его строгость и непреклонность. К тому же Адам все-таки не законченный пуританин.

— Неужели? — Лиза загадочно подмигнула ей. — В таком случае, он, должно быть, очень изменился.

Джейн нахмурилась. Ей не нравились двусмысленные намеки на совместное прошлое Лизы и Адама.

— В некотором смысле Адам наседает на Келома, чтобы тот непременно учился на врача.

— А разве он сам этого не хочет?

— В том-то все и дело. Я точно не знаю, но у меня почему-то такое чувство, что он говорит, что согласен, только для того, чтобы угодить отцу. А на самом деле ему, скорее всего, нравится что-нибудь другое, но я не знаю, что именно. Он не делится со мной своими планами на будущее.

— Он еще так молод, Джейн. Неужели ему уже надо делать определенный выбор?

— Ты же знаешь, что да. Ему надо решить, какие предметы он будет сдавать на выпускных экзаменах. — Джейн недовольно покачала головой. Она ненавидела себя за то, что выглядела такой нетерпеливой занудой.

Лиза рассмеялась.

— Забудь об этом хотя бы на время каникул. Пусть дети отдыхают, резвятся и не думают о том, что их ждет впереди.

Неожиданно откуда-то с далеких гор подул шальной бриз. Он забрался в сад и теперь перебирал листву деревьев. Лиза поежилась.

— Пойдем в дом, приготовим по чашке кофе. А затем найдем Фила и спросим, пойдет ли он с нами гулять в национальный парк.

Келом и Джульетта спрятали свои велосипеды в папоротнике, который рос около дороги, и направились в горы. Келом нес на плече сумку с бутербродами. Палящее солнце сильно припекало им головы, и они интуитивно направились к дальнему дереву, туда, где в склон холма врезалась узкая долина. Ее крутые склоны окаймлял журчащий ручей, который катил вниз холодные горные воды.

— Что хочет твоя мама? — Джульетта повернулась к нему, пританцовывая на горной дорожке, как маленький ребенок.

Он неопределенно пожал плечами и поднял глаза.

— Беспокоится, как обычно. Она вбила себе в голову, что я не хочу стать врачом. Будто я говорю им, что хочу этого только ради того, чтобы угодить отцу.

— А на самом деле? — Она посмотрела на него своими васильковыми глазами, прищурившись на солнце.

Он снова пожал плечами.

— Не знаю, все может быть. В любом случае мне придется кем-то стать.

— Так тебя это совершенно не волнует?

— В некотором роде да. Но я не хочу сейчас об этом думать. Отец всегда такой серьезный. Он никогда ни в чем не уступает. Мы рассчитывали на то, что он сможет выкроить время и приехать сюда вместе с нами на недельку-другую. Но нет, он предпочел остаться дома один. Вот именно так он и заботится о нас. — Он со злостью пнул ногой камень, который лежал на узкой горной тропинке, по которой водили в горы овец.

— Он очень любит тебя, Келом. — Она сразу стала серьезной, поняв, какую обиду на отца носит в своем сердце Келом. — Это вовсе не потому, что он не хочет приехать сюда. Ему просто приходится много работать. Он же врач. Кажется, у врачей не очень-то много времени на отпуск или просто на выходной. У нас в городе тоже есть доктор. Я не думаю, что он когда-нибудь куда-либо уезжает. Держу пари, дядя Адам скорее бы предпочел быть здесь с тобой, если бы только мог.

— Может быть. — Келом скривился и надул губы. — Тогда, возможно, я и не захочу быть врачом. Я не хочу работать все время и даже не иметь право на выходной. Это не так уж и смешно.

— Нет конечно. — Она взяла его за руку. — Пойдем. Хватит нравоучительных бесед, забудь про своего отца, про все на свете. Я провожу тебя в одно место, где мы сможем укрыться от палящего солнца и съесть бутерброды.

У них было излюбленное место около маленького горного озера, чьи темные воды лежали у подножия горного каскада. Камни, которые находились рядом с озером, были покрыты теплым мхом. Они сидели там, свесив ноги и болтая ими в ледяной воде.

— Ты будешь плавать? — Джульетта повернулась к нему после того, как они увидели в воде свое отражение.

Он кивнул.

— А ты?

Она улыбнулась.

— Проверенный способ нагулять аппетит. — Под джинсами и футболкой на ней был тоненький голубой нейлоновый бюстгальтер и такие же трусики. Ее хрупкая фигурка не очень-то сочеталась с загорелыми руками и лицом.

Келом улыбнулся.

— Мне нравится твое бикини.

— Это не бикини.

— Ну все равно, очень похоже. — Он предусмотрительно надел под джинсы плавки. Осторожно соскользнув в воду, он стал задыхаться от холода. — Ну давай же, иди сюда.

— А ты не будешь на меня брызгать? — кокетливо улыбнулась она.

— Только немножко. — У него были такие же глаза, как у отца, и такие же длинные густые ресницы. — И только в том случае, если мне придется ждать тебя больше двух минут. — Ему понадобилась всего пара взмахов руками, чтобы переплыть маленькое озеро. Его ноги сразу же нащупали каменное дно. Пытаясь удержаться на скользких, покрытых водорослями камнях, он выпрямился и повернулся к ней лицом. — Я считаю. Раз!

— Нет! — Она взвизгнула и попробовала воду большим пальцем ноги.

— Два.

— Очень холодно.

— Три. — Он опустил руку в воду и набрал в ладонь воды.

— Нет, Келом, не надо, я иду. — Она затаила дыхание и медленно соскользнула с покрытого мхом камня. Вода была просто ледяной, и она почувствовала, что вообще не может дышать. Затем, с трудом выдыхая, поплыла к нему.

— Молодец. — Его глаза сияли. — А ты знаешь, что под водой твой бюстгальтер стал совсем прозрачным?

Она прикрыла грудь ладонями.

— Келом, ты просто бесстыдник.

— Сними его, ну давай же. — Он протянул руку, чтобы снять с ее плеча прядь длинных волос. — А почему бы нет? Ведь никто же не увидит.

— Ты увидишь, — произнесла она с возмущением, которое воспринималось всерьез только наполовину.

— А я уже видел тебя раньше голой.

— Когда? — недоверчиво поинтересовалась она.

— Да, тысячу раз. В ванной, когда ты была еще совсем ребенком.

— Мы вместе купались в ванной. Значит, я тебя тоже видела.

— В песочнице рядом с амбаром.

— Мне тогда было только три года.

— А в прошлом году я зашел в ванную комнату, а ты там красила ногти на ногах.

— Хорошо, хорошо. — Она зарделась. — Но я не собираюсь снимать это прямо сейчас. — Она снова нырнула в воду и стала бултыхать ногами, обдавая его брызгами.

— Нет! — смеясь, он нырнул почти на самое дно. — Я сам сниму с тебя это.

— Ты не можешь так поступить.

Она громко взвизгнула в тот момент, когда попыталась удержаться на ногах, но не смогла и ушла под воду. Затем вынырнула, но никак не могла прийти в себя, и Келом озабоченно встал рядом.

— С тобой все в порядке? Извини. — Он положил ладонь ей на плечо. Джульетта пыталась прокашляться и брызгала слюной. В тот момент он осторожно добрался до застежки ее бюстгальтера и расстегнул. Когда она поняла, что именно он делает, было слишком поздно. С криком победителя он выхватил его из ее рук и весело стал удаляться от нее.

Некоторое время на ее лице отражалось негодование, но затем она начала смеяться. Подняв свои руки и заложив их за голову, она гордо выпятила свою маленькую мокрую грудь и направилась к нему. Потом не спеша опустила руки, дотронулась до его плавок и стала спускать их.

— Ну давай же, если я сделала это, ты должен сделать то же самое.

— Я? — Некоторое время он не решался, понимая, что придется демонстрировать ей то, что в данной момент скрывала вода, которая доходила ему до пояса.

— Ну, давай же. — Она стояла рядом с ним совершенно голая и смеялась.

Одним быстрым движением он стянул с себя плавки, повертел ими высоко над головой и забросил на камни. Затем, пристально глядя ей в глаза, стал продвигаться вперед. Он нежно притянул ее к себе, их тела соприкоснулись. Как только их губы встретились, внутри у них все заполыхало. Не говоря ни слова, они направились к берегу, где он положил ее на траву рядом собой и стал ласкать ее плечи, грудь, целуя ее в тот момент, когда она пыталась поймать своими губами его губы.

На дальней стороне озера зашевелились какие-то тени. Казалось, несколько секунд над водой парила фигура какой-то женщины. Затем видение исчезло.

Полчаса спустя они сидели рядом на мокрой гальке у озера. Им было очень холодно, кожа покрылась мурашками от долгого пребывания в ледяной воде. Они крепче прижимались друг к другу, чтобы согреться, и ни один из них не хотел подняться и принести одежду. Келом с нежностью обнимал ее и прятал лицо в ее волосах. Его зубы стучали от холода.

— Это было прекрасно.

Она молча кивнула.

— Я всегда знала, что так будет.

— Ты знала? — Он слегка отклонился назад, чтобы взглянуть ей в глаза.

— Я очень часто думала об этом. А ты?

Он слабо улыбнулся.

— Наверное, да. Конечно.

— Ты и я. Просто по-другому и не могло случиться. Я всегда знала, что выйду за тебя замуж.

Он обнял ее.

— Я тоже.

Некоторое время они сидели молча и смотрели в глубь озера, которое оставалось абсолютно гладким, и только стекающие с гор струйки воды, бравшие свое начало на огромном плато высоко наверху, вызывали на воде мелкую рябь.

— Ну, может быть, когда-то я думал, что ты моя сестра.

Она хихикнула.

— Кровосмешение. Это очень тяжкий грех.

— А тебе нравится грешить?

Она откинулась на спину.

— А разве тебе надо об этом спрашивать? — Она умиротворенно положила руку поверх глаз и глубоко вздохнула. — Конечно же, мы не должны говорить об этом старикам. Это будет наш секрет. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не сдашь свои экзамены. А ты сможешь каждый раз ждать наступления следующих каникул?

Он посмотрел на нее сверху вниз. Она вся дрожала. Ее губы буквально посинели от холода. Неожиданно он рассмеялся.

— Подождать-то я могу, но никаких каникул больше не будет, если ты схватишь пневмонию и в итоге умрешь. Давай же, вставай, надо одеться и пробежаться, чтобы согреться. И не забудь, у нас впереди еще не одна неделя до конца этих каникул. А потом будем думать о следующих.

Джейн прошла вместе с Келомом в глубь сада. Он уже переоделся для своего вечернего мероприятия, и она внимательно изучала глазами его худую высокую фигуру. Сейчас на нем были чистые джинсы и белая рубашка. Джейн это явно приветствовала. Что-то изменилось в нем. Он стал более уверенным, более взрослым, чем она раньше о нем думала.

— Я не хочу портить ни тебе, ни себе отпуск, целыми днями беспокоясь об одном и том же. — Она почувствовала, что нервничает, и поняла, что этим только выдает свою неуверенность. — Я хочу поговорить с тобой всего несколько минут по поводу твоего будущего. А затем мы все забудем до тех пор, пока не вернемся домой.

Келом был одного роста с Джейн. Она совсем неожиданно для себя отметила это. Может, он был даже чуть выше. Он остановился рядом с ней, и она почувствовала, что он не сводит с нее глаз, в которых можно было прочесть легкое изумление и даже некоторое веселье.

— Так вот, по поводу твоих экзаменов, Келом, — решительно произнесла она. — Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовал себя так, будто отец заставляет тебя сделать тот выбор, который ты на самом деле делать не хочешь. Он всегда был с тобой очень строг и не желал выслушивать твое мнение. Я даже подозреваю иногда, что он сам не понимает, что делает. Он желает для тебя такой жизни, какой бы желал для себя… — Келом положил руку матери на плечо, и она замолчала.

— Мам, я не позволю ему втравливать меня в то, чего я действительно не хочу. — Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой, той самой, которая всегда могла растопить ее сердце. Она снова ощутила его любовь и защиту, и на душе стало немного легче. — Дай мне немного времени, я должен поработать над своим характером. Договорились? В настоящий момент я выбираю науки, потому что хочу заниматься медициной. Но не думаю, что стану практикующим врачом, как отец. Мне больше по душе научные исследования, какая-то более узкая специализация. Но сейчас я уверен, что наука — это то, что мне в самом деле нравится. Договорились? А теперь забудь про все это и не волнуйся. Проводи приятно время с тетей Лизой, пока лето не окончилось, а мы с Джули исчезнем с ваших глаз долой. Будем изучать горы и ходить на вечеринки, которые она устраивает. А потом в сентябре снова вернемся к работе, которая ждет нас. — Он быстро поцеловал ее в щеку и удалился.

Джейн наблюдала, как он ровно в два прыжка пересек сад, а затем уже на более далеком расстоянии она увидела, как блестят под солнцем золотистые волосы Джульетты, которая появилась около дома.

Она уже ждала его. Лиза тоже уже давно прогрела машину, чтобы подвезти их, спустить вниз с высоких гор в город. Джейн покачала головой. Да, Келом очень хорошо обращается с Джули. На самом деле она должна гордиться своим сыном. Но почему тогда у нее так неспокойно на душе?

Адам вздохнул, закрыл свою записную книжку и дневник, затем откинулся на спину в любимом кресле, обтянутом кожей. Он чувствовал, что в его кабинете было как-то душно и, может быть, даже пыльно. С тех пор как Джейн и Келом уехали, прошло уже две недели. Поначалу он будто летал на крыльях оттого, что он снова остался дома один. Но теперь это ощущение сменилось бесконечной тоской. На него это было совсем не похоже. Он поставил локти на чистый, тщательно отполированный бювар, опустил голову на кончики пальцев и осторожно стал массировать виски.

В верхнем ящике стола лежало письмо от отца. Томас Крэг писал только один раз в году. Это приходилось на день рождения Адама. К письму всегда прилагалась десятишиллинговая купюра, которую сопровождала приписка: «Купи себе что-нибудь». По мнению Адама, это был довольно неуместный подарок, и он всегда при этом неодобрительно качал головой. Это было странное отношение одного состоятельного взрослого человека к другому. Сейчас Адаму было уже около сорока. И тем не менее между отцом и сыном так и не сложились доверительные теплые отношения. Адам всегда чувствовал дистанцию, которая отделяет его от отца. Отношение Томаса к внуку было таким же, как и к сыну. Десять шиллингов на каждый день рождения. На Рождество ничего не полагалось. То письмо, которое пришло сегодня утром, не вписывалось ни в один праздник. Это был шок, удар. Целый день Адам носил его в кармане, не желая распечатывать. Он в некотором смысле уже догадывался, о чем может поведать отец в этом письме. И все же вечером, перед тем как сесть и сверить свои записи, что он скрупулезно делал каждый день, Адам вынул белый конверт из ящика и долго смотрел на него. Почерк отца остался таким же твердым, как и раньше, и пользовался он все теми же хорошо знакомыми синими чернилами. Но содержание письма оказалось таким, как Адам и ожидал. Это было известие о болезни и скорой кончине.

«Я думаю, будет лучше, если ты узнаешь обо всем как можно быстрее, почти сразу же после того, как об этом стало известно мне. Я болен, у меня рак, который бессмысленно оперировать. Я полагаю, что ни тебе, ни Джейн не стоит беспокоиться. Мои дела в полном порядке. Завещание находится у Джеймс и Доналдсон в Перте. Ты знаешь, что ты являешься моим единственным наследником. Да хранит тебя Господь, сын мой. Твою жену и Келома.

Твой отец, Томас Крэг».

Адам прикусил губу. Он не смог бы с уверенностью сказать, что чувствует в этот момент. Он перечитал письмо дважды, затем положил его в ящик, закрыл на маленький ключ, но оставил его, как обычно, в замке. Затем вернулся к своей работе. Через два часа закрыл книги и снова предался размышлениям. Стоит ли ему отправиться в Шотландию? Он не мог ответить на этот вопрос. Его отец не сообщил более подробно о своей болезни, как быстро она прогрессирует, что он намеревается делать для излечения, будет ли он и дальше жить в своем доме и оставаться пастором или уйдет на пенсию. Слишком многое должно было бы сообщить ему это письмо. Он тяжело вздохнул, но потом поймал себя на одной мысли: он был зол на то, что его отец болен, на то, что он медленно умирает, на то, что он просил Адама, хотя и завуалировано, о каком-то человеческом участии и сочувствии, что, в свою очередь, не произвело на Адама никакого впечатления. Он остался совершенно равнодушен. Так всегда относился к нему его отец. Внезапно Адам почувствовал, как сильно ему не хватает Джейн. Она обязательно подсказала бы правильное решение. Она бы обняла его по-матерински, как она умела это делать. И он снова почувствовал бы, что о нем кто-то заботится, что он в безопасности, что у него достаточно сил и воли, чтобы принять верное решение, что он может смело противостоять всему, что жизнь бросает ему в лицо, что он может справиться даже с собственным отцом.

Он потянулся через стол и пододвинул к себе телефонный аппарат. В этот момент он услышал, как кто-то тихонько царапается в окно. Адам положил телефонную трубку, отодвинул стул, посмотрел в сад и улыбнулся.

— А, это ты, киса. Я уже думал, ты бросила меня. — Он подошел к балконной двери и отпер ее. Полосатая кошка по-царски, не спеша, прошла в комнату, потерлась об его ноги, как она уже раньше это делала, и затем прыгнула на стул. Он улыбнулся. — Ну, киса, и где ты была? — Кошка обычно приходила, когда Джейн не было дома. Казалось, она чувствует ее неприязнь и враждебность, и никогда не появляется, когда хозяйка на месте. Адам несколько раз терпеливо предлагал за время их супружества завести какое-нибудь животное. Он помнил, как когда-то в детстве Джинни принесла в дом маленького щенка. Хотя щенок прожил у них совсем недолго, он не забыл, какую любовь и нежность он питал к этому животному. Но Джейн в ответ всегда отрицательно качала головой.

Он наклонился и ласково дотронулся до головы кошки. Она посмотрела на него снизу вверх, а затем встала на задние лапы, передними уперлась в его грудь, а головой стала тереться у него под подбородком. Он улыбнулся и взял ее на руки.

— Ну так что, дорогая моя, я должен сделать для моего старого отца, скажи мне на милость? Следует мне отправиться на север, в Питтенросс? — Он поднес ее обратно к окну, затем постоял и посмотрел на лужайку. Кошка вся напряглась, казалось, она внимательно слушает его. — Я так давно не был в Шотландии, — спокойно продолжал он. — Я хотел, чтобы все это осталось где-то далеко в прошлом: и церковь, и дом моего отца. Но, я думаю, когда-нибудь мне все равно придется вернуться туда. Может быть, и к лучшему. Надо смотреть в лицо своим собственным ночным кошмарам. — Он гладил животное по спине, по его теплому шелковому позвоночнику. Кошка начала урчать. — Я уверен, именно так сказал бы мне мой друг-психотерапевт. Уйди поглубже в себя и посмотри, какие травмы и проблемы существуют в твоей жизни. Доктор Фрейд много чего говорил. Я почти убежден, все это касалось моих отношений с матерью и отцом. — Он провел рукой вверх почти до самых ушей кошки, а затем стал нежно чесать ее шею. Потом наклонился и поцеловал кошку в голову. — Ну, ладно, лучше я позвоню Дженни. Черт возьми, зачем ты сделала это? — Он резко сбросил кошку с рук, так как она вытянулась и расцарапала ему лицо острыми, как бритва, когтями. Он приложил к щеке ладонь и почувствовал, как между пальцами сочится кровь. — Ты, маленький дьявол, убирайся. Убирайся, брысь. А я еще хотел принести тебе молока после того, как позвоню. — Он отошел подальше от двери, в отчаянии прикладывая к ране носовой платок. Но кровь продолжала стекать по лицу, оставляя пятна на белой рубашке и голубых джинсах. — Черт бы тебя побрал! — Он поспешно прошел к двери кабинета, затем вбежал по ступенькам наверх, пытаясь хоть немного остановить кровотечение до того, как полностью испачкается рубашка. Стащив ее с себя, он бросил ее в таз и открыл кран с холодной водой. К тому времени, как он обработал рану, приклеил пластырь, переоделся в обычную домашнюю рубашку и свитер, после чего налил себе порцию виски, уже начало темнеть. Он медленно прошел в кабинет и некоторое время стоял там, глядя сквозь открытую балконную дверь в сад, вдыхая ночной воздух, наполненный ароматом роз и древесной коры. Затем вновь подошел к столу и снял трубку телефона.

Джейн проехала вверх по пустынной улице и затем выключила двигатель. Ее тело затекло, она чувствовала дикую усталость оттого, что просидела такой долгий путь за рулем. Некоторое время она оставалась на сиденье и устало смотрела на дом, окна утопали в темноте. Она долго размышляла над тем, что сказал ей Адам по телефону двумя днями раньше, пока, наконец, не приняла определенное решение.

— Я не могу позволить, чтобы он отправился в Шотландию один. Лиза, если я вернусь домой, могу я оставить у тебя Келома?

— Конечно, можешь. — Лиза обняла ее. — Ты знаешь, что тебе не надо даже спрашивать об этом. Можешь оставить его на любой срок. Если хочешь, даже на все каникулы. Я уверена, что детям нравится здесь. Они так хорошо ладят. К тому же Келом уже не в первый раз остается у меня. Более того, у тебя и Адама появится столь необходимое вам время побыть наедине.

Она дважды пыталась дозвониться домой, чтобы сообщить Адаму о своем решении, но он все время был на вызовах. В конце концов она решила сделать ему сюрприз и отправилась домой ночью, чтобы избежать плотного потока машин и дорожных пробок. Когда она подъехала к дому, на часах было половина пятого утра. Она медленно вылезла из машины и потянулась, вдыхая воздух, который был наполнен ароматом, плывущим из разных садов. Все это было совершенно не похоже на холодный дикий воздух уэльских гор. Затем она снова нырнула в машину, вытащила оттуда свою сумку и ручную кладь. Захлопнув дверцу, закрыла машину и направилась по дорожке к двери, затем сунула руку в карман пиджака, чтобы отыскать ключи.

В доме было очень темно, и она вытянула руку, чтобы нащупать выключатель в холле, после чего осторожно закрыла за собой дверь.

По мере того как она поднималась по лестнице, ступеньки скрипели под тяжестью ее веса. Джейн старалась не шуметь и идти на цыпочках. Дверь в их спальню была открыта, она вошла и нащупала выключатель на маленькой лампе, которая стояла на высоком комоде сразу же около двери. Адам спал. Как только глаза Джейн привыкли к яркому свету, она поняла, что рядом с ее мужем на подушке лежит кто-то еще. Это была женщина. Ее длинные черные волосы оттеняли белизну наволочки.

— Адам! — Ее гневный крик заставил его вздрогнуть, и он проснулся.

Не в силах еще до конца понять, что происходит, Адам сел.

Вся дрожа, Джейн схватилась за спинку стула, который стоял рядом. Она не могла справиться с волнением — никакой женщины в комнате не было.

— Господи, помилуй, что ты делаешь, зачем ты меня так пугаешь? — Адам резко спустил ноги с кровати и потянулся к своему ночному халату. Он был голый. У него не было привычки спать совершенно голым, и он никогда не делал так, даже когда Джейн спала рядом с ним на их двуспальной кровати. После того как у Джейн случился выкидыш, они купили две разные кровати, и в течение некоторого времени вся ее боль, беспомощность и несчастье отодвинули Адама на второй план. Время прошло, раны затянулись, но старая двуспальная кровать так и не вернулась назад на свое место. Джейн всегда об этом сожалела. А сейчас она смотрела, как он надевал халат и туго затягивает его поясом на талии. Через всю щеку у него тянулась еще не зажившая красная царапина, а волосы были растрепаны почти так же, как у Келома.

— Можешь ты мне сказать, что ты делаешь здесь посреди ночи? Что-нибудь случилось?

— Я думала, это будет для тебя сюрприз. — Она скорчила гримасу и скинула туфли. — Что тебе будет приятно увидеть меня. Просто я не хотела, чтобы ты отправлялся в Шотландию один.

— Я очень рад, что ты вернулась. — Он подошел, обнял ее и поцеловал в щеку. Про себя Адам благодарил Бога за то, что она никогда не узнает, как он, полусонный, пригласил кошку к себе в постель, даже не задумываясь о том, каким образом она снова проникла в дом, или о том, что она, возможно, снова нападет на него. Вместо этого он ощущал нежность ее шерсти, какое-то умиротворение, когда она нырнула под одеяло и улеглась рядом с ним. А еще он благодарил Бога за то, что Джейн никогда не суждено было узнать, что она разбудила Адама в тот момент, когда он страстно предавался эротическим снам. Это были сны о Брид…

Вздрогнув, Брид села в постели, ее всю трясло, и тело было холодным как лед. А-дам. Она же была с ним в его постели. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь упорядочить биение сердца в груди и снизить пульс. Вокруг нее в палате другие женщины мирно спали, она слышала их дыхание, чувствовала тишину, их стоны и даже рыдания. Она вернулась в свое тело слишком быстро, и это шокировало ее. Она села, поправила свои волосы, убрав их с лица, и поджала коленки. Ей было так хорошо. Так хорошо, как она могла только помнить. Когда он пригласил ее, она смогла преодолеть те странные излучения, которые исходили от амулета, находящегося рядом с кроватью. Это были те самые излучения, которые в течение долгого времени возвращали ее к своим мечтам и держали на расстоянии от того дома, где он жил. Он обнимал ее, прижимал к себе, гладил ее плечи и нежно нашептывал что-то, ища под одеялом в темноте ее губы.

А затем приехала эта отвратительная женщина. Нет, не та, которая с огненно-рыжими волосами, его Лиза, а другая — Джейн. У этой женщины волосы были цвета прошлогодней высохшей травы, от которых пахло мылом. Точно так же пахло от персонала госпиталя, где она сейчас находилась. Эта женщина была матерью сына А-дама. Подняв глаза к потолку, она почувствовала, как ее пальцы скрючились, словно когти животного. Эта женщина не принесла А-даму счастья. Она совершенно не заботилась о нем. Она куда-то уезжала без него и оставляла его в доме одного. В том доме, который, по ее мнению, был лишен женского тепла, красоты и комфорта.

Временами просто из любопытства она добиралась через годы до Лизы. Она испытывала ее, все еще ненавидя. Ей надо было знать, представляет ли та угрозу. Но Лиза была очень сильной, намного сильнее, чем А-дам. Почти всегда она была защищена какой-то невидимой стеной, которая отталкивала Брид и ослабляла ее силу. Было бессмысленно расточать энергию для того, чтобы пробиваться через этот щит. Она пообещала себе, что когда-нибудь обязательно разберется с Лизой, с той женщиной, которая отняла у нее ее А-дама. Но не сейчас. Сейчас она предпочла сконцентрироваться целиком и полностью на А-даме. А затем, когда Лиза забудет про свой щит, она будет пристально смотреть на нее из темноты, будет забавляться той немой угрозой, которую будет вселять в эту женщину. И она будет очень внимательно присматривать за сыном А-дама и девушкой, которые сделались сейчас любовниками.

В конце палаты распахнулась дверь, и Брид заметила, как сквозь пещерную темноту между постелями пробивается луч света. Она тихо нырнула под одеяло и закрыла глаза. Если обнаружат, что она не спит, они снова принесут иголку, вставят ей в руку, и тогда она уснет на долгое-долгое время. А потом, когда проснется, разум ее будет затуманен, во рту все пересохнет. Во время сна у нее не будет сновидений, но покоя тоже не будет. Дни будут складываться в недели, недели в месяцы, а затем в годы, и она даже не будет знать, сколько их минует за это время. Она уже давно поняла, что ей следует прикидываться спокойной и большую часть времени спать, находясь в этом странном мире, в котором она угодила в ловушку. Шаги становились все громче по мере того, как кто-то продвигался по палате от постели к постели. Она слышала, как потихонечку звенят ключи, привязанные к поясу женщины. А потом, когда женщина подошла ближе, Брид почувствовала тот ужасный тухлый запах, который исходил изо рта женщины. Ее передернуло, и она еще крепче закрыла глаза. В этом странном месте сестры побаивались ее, они не любили ее. Она их тоже не любила. Но Дебору Уилкинс она особенно сильно ненавидела. Эта женщина словно чувствовала, что Брид чужая в этом мире. Она понимала, что ей не удается полностью познать ее, проникнуть в ее внутренний мир. Поэтому ее нелюбовь к Брид обернулась, к несчастью для последней, каким-то садистским преследованием.

Шаги замерли около ее кровати. Женщина подошла к ней близко, и Брид замерла. На некоторое время в комнате повисла зловещая тишина. Затем сестра выругалась, повернулась и возобновила обход закрепленных за ней пациентов.

На следующий день Брид должна была беседовать с доктором Фернесом. Она прошла в его офис, села, и они мирно разговаривали за чашкой чая. Ей нравился этот врач. Кажется, он был главный в этом учреждении, которое стало для нее временным домом. Она доверяла ему. Он был очень мудрый и добрый. И ее совершенно не волновало, что он записывал все, что она рассказывала. Постепенно, по мере того, как она все глубже проникалась к нему доверием и в то же время все более отдалялась от других обитателей этого заведения, она становилась с ним откровеннее.

— Итак, Брид, дорогая, ты опять путешествовала прошлой ночью? — Доктор Фернес улыбнулся ей исподлобья, затем открыл распухшую от записей папку, на которой было написано ее имя. Он заметил, что, когда заканчивался эффект от принятия лекарственных препаратов, она становилась более уравновешенной с психической точки зрения. Ему это нравилось. Она была именно тем пациентом, который максимально подходил для его исследований в плане психотерапевтического подхода.

Она скромно кивнула в ответ.

— Я навещала А-дама в его доме.

— Это доктор Крэг? — Он бегло перелистал страницы папки, исписанные черными чернилами аккуратным мелким почерком.

Она снова кивнула.

— Эта женщина все еще отсутствовала, и я отправилась к нему в его постель. Он был очень рад видеть меня, но затем… — Она скорбно покачала головой. Некоторое время она ничего не говорила и просто пила чай. Затем потянулась к куску шоколадного торта, который он принес для нее. Она смущенно улыбнулась, а затем откусила кусочек.

Через несколько минут он решил, что ему стоит снова возобновить расспросы.

— И что же тогда произошло? — поинтересовался он.

— Приехала эта женщина, Джейн. Была ночь, и мы спали. Она зашла в дом и потихонечку поднялась наверх. И увидела меня.

— Понятно. — Он нахмурился. — То есть вы хотите сказать, что она застала вас в постели с ее мужем?

— Ей это совсем не понравилось, она громко закричала.

— И что же вы тогда сделали?

— Я просто убежала из комнаты и вернулась сюда в свою постель.

— Как вы думаете, сколько времени вы отсутствовали?

Она откусила еще один кусочек торта, а затем неопределенно пожала плечами.

— Там и здесь время течет совсем по-разному. Когда я проснулась, в палату вошла эта медсестра с лошадиным лицом. Она посмотрела на меня, посветила своим фонарем, а я притворилась, будто сплю. — Она сделала несколько жевательных движений. — Это вы попросили ее посмотреть, на месте ли я?

Он улыбнулся.

— Я просто беспокоюсь за тебя, дорогая. Иногда мне кажется, что во время своих путешествий ты можешь навлечь на себя много неприятностей.

— Если я чувствую опасность, я возвращаюсь снова в свою постель. У меня очень сильная связь, аура.

Он молча кивнул.

— Мы с тобой решили, что это твоя астральная связь, правильно? — Он что-то записал на бумаге. — Я бы очень хотел понаблюдать за тобой, когда ты путешествуешь. Я еще не встречал никого, кто бы занимался этим и в то же время так охотно делился впечатлениями.

— А почему нет? — Она нахмурилась. — Это же очень просто. Если там, где вы находитесь, дела идут не очень-то хорошо, вы всегда можете уйти. Мне совсем не нравится это место. — И она посмотрела на него таким несчастным, полным горя и отчаяния взглядом, что он растерялся и первое время не мог прийти в себя. — Я хочу жить в доме А-дама. Он тоже этого хочет, я знаю это.

Доктор Фернес отметил про себя, что доктор Крэг, если такой и существует на самом деле, скорее всего, не захотел бы, чтобы эта красивая, дикая и полностью лишенная рассудка молодая женщина навещала его.

— Расскажи мне, пожалуйста, еще о доме доктора Крэга, дорогая. Мне очень интересно слушать тебя. — Он снова взялся за ручку. На листке бумаги был написан адрес доктора Крэга, который он нашел в справочнике. Он решил, что было бы любопытно навестить этого человека и посмотреть на его дом, о котором эта странная молодая женщина постоянно бредит и который навещает в своих снах. А еще заодно было бы полезно спросить его, знает ли он темноволосую похотливую красавицу, которая за более чем десять лет пребывания в госпитале для душевнобольных на севере Лондона совсем не изменилась и выглядела не больше чем на двадцать один год.

Он уже спрашивал ее однажды, почему она не хочет вернуться домой. Некоторое время она оставалась безмолвной, а затем печально покачала головой.

— Если я вернусь, они просто убьют меня.

— Убьют тебя? За что?

— За то, что я ушла. За то, что я явилась сюда, в ваш мир. И за А-дама.

— Твои люди цыгане? — Он уже спрашивал об этом раньше, но, казалось, она не знала этого слова.

Она снова отрицательно покачала головой.

— Я уже говорила вам, что принадлежу к народу, который живет за северными ветрами.

Он записал эту фразу на бумаге и жирно обвел ее ручкой. Все это звучало как-то дико, загадочно и туманно. Впрочем, как и она сама. Дома он упомянул об этом своему сыну, который был студентом факультета классической филологии. К его изумлению, тот сразу же отреагировал на услышанное.

— Именно так Геродот называл кельтов.

Доктор Фернес потянулся к ящику письменного стола и вытащил оттуда атлас, который он позаимствовал в этот раз у своей дочери.

— Ты узнаешь эти места на карте? — небрежно спросил он.

Брид пожала плечами.

Он открыл страницу с картой Великобритании и пододвинул ближе.

— Видишь: Англия, Шотландия и Уэльс. Ты сказала мне, что была в Эдинбурге. — Он ткнул пальцем в карту. — Вот здесь, видишь?

Она тупо посмотрела вниз, но затем покачала головой.

— Катриона уже показывала мне однажды такую. Я не нашла на ней Крэг-Федрек. Но я видела Абернети, куда иногда приходил мой дядя, и деревню, где жил А-дам.

— Итак, ты жила в Шотландии. Ты жила там всю свою жизнь с тех пор, как помнишь себя маленькой девочкой?

Она многозначительно кивнула.

— И, как ты говоришь, ты бродила по горам?

Она снова кивнула.

— Ты ходила в колледж?

— Да, как и А-дам.

Он грустно покачал головой.

— Так где же твои родители, Брид, твой брат, твой дядя? Почему они даже не пытаются отыскать тебя?

— Я не хочу, чтобы они нашли меня. Бройчан убьет меня.

Она иногда все еще видела его. Он что-то громко кричал, все время пытался дотянуться до нее, стучал, пытаясь пробиться сквозь странную завесу, которая разделяла их. Эта завеса напоминала ей оконное стекло в больнице. Он все время звал ее и требовал, чтобы она вернулась. Она нарушила священное предписание, табу, которое запрещает пересекать миры. Наказанием за это должна быть смерть. Она перегнулась через стол и закрыла атлас.

— Почему вы не разрешаете мне пойти к А-даму? Почему я должна оставаться здесь? Мне совсем не нравится это место.

— Я знаю, Брид, это очень тяжело. — Все, только что сказанное, он уже не раз слышал из ее уст и занес в папку. Ее привезли сюда после того, как она бесцельно бродила по Лондону. Было еще несколько пометок, касающихся ее жизни в Эдинбурге, о том, что она содержалась в Королевской больнице, затем в госпитале для душевнобольных в Морнингсайде. Что было до этого, ему было неизвестно. Он закрыл папку. — Брид, дорогая, мне надо идти. Мы продолжим разговор потом, а сейчас тебе надо выздоравливать. Если ты будешь кричать и пугать сестер, то сделаешь себе только хуже, ты это знаешь. Если хочешь выйти отсюда, ты должна доказать нам, что можешь правильно вести себя и можешь сама о себе позаботиться.

Несколькими часами позже она бродила по саду. Здесь она чувствовала себя в безопасности. Казалось, остальным не нравятся деревья и цветы. Может быть, следует сказать доктору Фернесу о тех деревьях и цветах, которые росли в саду А-дама? Они были такие красивые.

Ивар Фернес не сразу понял, что то путешествие, которое он должен был совершить, спеша на свадьбу своего двоюродного брата на выходные в Харпенден, будет проходить через Сент-Албанс и что он будет практически проезжать по улице, где жил доктор Адам Крэг. Только когда он уже был фактически на месте, эта мысль осенила его. Тот адрес, который он нашел в медицинском справочнике, отпечатался у него в памяти. Это был крайний дом на тихой спокойной улице, вдоль которой росла вишня, которая цвела сейчас пышным цветом, а входная дверь была украшена витражным стеклом, как восторженно и описывала Брид.

— Всего лишь небольшая остановка, только на минутку. — Он удивил свою семью, но все-таки свернул с основной дороги в нужном направлении.

Сейчас он был у цели. Да, это было все то же вишневое дерево. Цветки уже опали, и вместо них выросли сочные зеленые листья, прогретые теплым солнцем. Он увидел дверь с внутренним витражом, на котором в стиле сюрреализма была изображена белая лилия, точь-в-точь такая, какой она описывала ее. Конечно, это еще ничего не доказывало. Может быть, она просто была здесь в детстве или когда-нибудь в юности. Вполне возможно, что она просто видела фотографии.

Оставив членов своей семьи в машине, он прошел к дому по узкой дорожке и нажал кнопку звонка.

Живущий по соседству мужчина сказал ему, что доктор и миссис Крэг сейчас в Шотландии.

— Я же сказал тебе, не приезжать. — Томас Крэг открыл входную дверь и стоял, загораживая собой проход в затемненный холл. По запаху, которым повеяло из дома, сразу можно было определить, что в нем доживал свои последние дни тяжело больной человек.

— Я просто хотел посмотреть, как ты, папа. — Адам поборол в себе нестерпимое желание развернуться и убежать прочь, как когда-то он это делал, еще будучи ребенком. — Мы с Джейн очень беспокоились, когда получили твое письмо.

— Нет никаких причин для беспокойства, все под контролем. — Пожилой человек нахмурился, а потом совершенно неожиданно уступил, сделав шаг в сторону. — Ну, раз уж вы здесь, вам следует зайти внутрь.

В доме было чисто и опрятно. Казалось, единственной жилой комнатой был его рабочий кабинет.

— Я уже думала, что он собирается отправить нас назад, — прошептала Джейн, пока они стояли в холодной кухне и оглядывались вокруг. — И я уже почти сожалею, что он так не сделал. Я бы предпочла остановиться в гостинице. Это было бы намного лучше, чем этот морг.

Адам пожал плечами.

— Здесь умерла Джинни. — Он посмотрел вниз, словно ожидая увидеть пятна крови. Его голос прервался, и Джейн нежно положила свою ладонь ему на руку.

— Бессмысленно думать об этом, — вздохнула она, потянулась за чайником и осмотрелась. — Плита не горит. Здесь есть где-нибудь электрический шнур или что-нибудь в этом роде? Не могу понять, как твой отец может оставаться тут после всего, что произошло.

— Плита в кладовке, вон там. — Позади них оказался Томас. Через открытое окно в кухню проник солнечный луч, и Адам увидел, каким желтым и безжизненным было лицо его отца. — Я никогда не зажигаю плиту. — Он прошел через кухню и открыл заднюю дверь. Солнечный свет радостно наполнил темную кухню. — А остаюсь я здесь, к вашему сведению, потому, что это мой дом, моя обитель. Куда еще я должен пойти? Ведь ничто не сможет вернуть назад миссис Баррен.

Он молча наблюдал, как Джейн понесла чайник в кладовую и поставила его на маленькую плитку, которую нашла рядом с ящиком для хранения мяса.

— Как долго вы собираетесь пробыть здесь?

Джейн слабо улыбнулась.

— Столько, сколько вы захотите видеть нас, папа. Мы просто хотели удостовериться, что с вами все в порядке.

— Со мной все замечательно. — Он нахмурился. — Как видите. — Затем он повернулся и направился к двери. — Когда приготовите чай, принесите его в мой кабинет. Там мы немножко побеседуем, а затем вы оба отправитесь обратно.

Джейн усмехнулась.

— Думаю, надо это записать как большую удачу. Тебе так не кажется?

Адам взял поднос и последовал за Джейн вниз по коридору в кабинет отца.

— А может быть, мы с Джейн можем переночевать здесь, отец? — произнес он, когда поставил поднос на рабочий стол Томаса. — Я уверен, что в этом большом доме для нас найдется место. К тому же мы не доставим тебе никаких хлопот. Более того, мы хотели бы пригласить тебя на ужин сегодня вечером в отеле. Что ты по этому поводу думаешь?

Он предложил им остановиться в комнате, которая когда-то принадлежала ему и его жене. Она была абсолютно нежилой, холодной. Все шкафы были пусты, на туалетном столике тоже ничего не было. Томас спал в комнате Адама. Но они так и не смогли уговорить его пойти вместе с ними в гостиницу. В тот вечер, когда они сидели в ресторане, заказав себе холодную лососину, а на гарнир молодой картофель с горошком, он остался один. В дополнение к этому они попросили принести бутылку дорогого хорошего вина.

— Тебе, должно быть, довольно странно вернуться сюда после столь долгого отсутствия. — Джейн не сводила глаз с лица своего мужа в тот момент, когда он смотрел из окна туда, где широкая река медленно поворачивает свои воды, протекая через зеленый луг.

— Что ты сказала? — Он с усилием заставил себя отвлечься от своих мыслей и неуверенно закивал головой. — Да, ты права, нам следовало бы взять с собой Келома.

Она и сама об этом не раз уже думала. Но сейчас было поздно говорить или сожалеть об этом. Она медленно покачала головой.

— Итак, ты собираешься отвезти меня в горы и показать ваш знаменитый камень пиктов с его странными иероглифами? Я просто сгораю от любопытства. — Она потянулась к бутылке и наполнила до краев бокалы. — Так ты сделаешь это, Адам, не правда ли?

Он неопределенно покачал головой.

— Даже не знаю. Это довольно долгий путь. Я был очень молод тогда.

— Ну а мы возьмем с собой что-нибудь подкрепиться. Я уверена, что твой отец не заскучает, если мы будем отсутствовать несколько часов. Что ни говори, а он все-таки вечно недовольный старый затворник, вот и все. Он сказал тебе, как давно он уже болеет?

Адам покачал головой.

— Наверно, не очень давно. Его ящик набит болеутоляющими таблетками, и еще я видел столько же в ванной комнате. Это очень сильные медикаментозные средства. Несчастный отец. Ни за что на свете я не пожелал бы ему такой доли.

Рано утром на следующий день они вышли из дома. Томас остался один и тяжелой поступью направился в церковь. Адам нес на плече сумку, в которой лежала еда и бутылка вина, которую они купили предыдущим вечером в баре отеля. Они пересекли реку и направились вверх по тропинке, по бокам которой росли деревья и кустарники. Уже через несколько минут у них перехватило дух.

— Мне кажется, много лет назад эта тропинка не была такой крутой, я просто в этом уверен.

Джейн рассмеялась.

— Может быть, ты сожалеешь сейчас о том, что не стал ходить со мной играть в сквош? — Она сделала несколько танцевальных движений, стоя в нескольких шагах от него. Затем спустилась к нему снова. — Здесь так красиво, Адам. Просто не могу поверить, что кому-то посчастливилось постоянно жить здесь.

— Ты знаешь, когда я жил здесь, я совсем не был счастлив. Наоборот, после смерти матери я чувствовал себя очень несчастным.

Они остановились и посмотрели вниз на глубокое ущелье. Там река огибала склон холма, под яркими солнечными лучами холодные брызги радугой разлетались в разные стороны, зависая на некоторое время над высокими деревьями. Шум воды был оглушительным.

— Пойдем, нам сюда. — Пытаясь восстановить дыхание, он широким шагом обогнал ее и стал подниматься вверх по тропинке. Иногда пройти по ней было не так легко и приходилось нагибаться под бледно-зелеными лишайниками, которые беспорядочными лохмотьями свисали с деревьев. Когда наконец они вышли на открытое плато, Адам остановился, чтобы отдышаться. — Вон там, наверху, видишь?

Джейн проследила взглядом за его указательным пальцем и увидела, как на самом верху, на фоне неба, вырисовывается силуэт камня.

— Зрелище довольно впечатляющее.

Когда они наконец достигли своей цели, оба задыхались от усталости. Опустив сумку на землю, Адам наклонился и с глубоким стоном дотронулся до пальцев своих ног.

— Господи, как колет. Я совсем не приспособлен для подобного маршрута. Ну, и что ты думаешь обо всем этом?

— Странно. — Джейн прошла вокруг и пальцами поводила по вырезанным на камне рисункам. — Так ты говоришь, этому камню не одна сотня лет?

— Больше тысячи. — Он улыбнулся. — Пикты пользовались удивительной репутацией. Они были волшебниками, так же как и друиды. Все это сильно потрясло мое воображение. Это очень зловещее место. Когда я был еще маленьким, вершина горы всегда утопала в густом тумане. Я был очень впечатлительным и был готов поверить во что угодно. Ну, а когда я встретил Брид… — Он осекся и посмотрел вниз. Взгляд его проследовал по склону холма в направлении долины.

— И что? — Джейн снова вернула его в реальный мир.

— Я иногда следовал за ней туда, где, как мне казалось, был совсем другой мир. Это было странное, захватывающее путешествие, и я чувствовал себя героем. — Он сел на горный уступ в нескольких шагах от нее и продолжал смотреть вдаль. — Я очень плохо себя чувствовал, когда оставил ее и вернулся в Эдинбург. — Адам замолчал. Он, как мог, пытался отогнать от себя подальше образ Брид, выкинуть ее из головы. Но это было чувственное эротическое видение. Все это было очень тесно связано с его снами и, в некотором роде, с той красивой злопамятной кошкой, с которой он подружился. Сейчас он чувствовал себя так же, как и во время своих снов.

Возникла довольно долгая пауза. Оба стояли и наблюдали, как высоко в небе кружил коршун. Вдруг он резко сложил крылья и исчез, нырнув в глубокую лощину. Они потеряли его из виду и остались одни. В раскаленном воздухе повисла зловещая тишина. Высоко над ними горные вершины утопали в огненном цвете вереска.

— Ну, скажи мне, наконец, что все это значит? — Она снова встала и положила свою ладонь на камень.

Не дотрагивайся, не касайся его.

Сначала он подумал, что сказал это вслух, но она не пошевелилась. Ее ладони следовали за глубоко выщербленными символами, за жезлом в виде буквы «Z», за полумесяцем, за змеей и зеркалом.

— Это послание потомкам.

— И что в нем говорится?

— Что это особенное место.

Далеко внизу над долиной стал сгущаться туман.

Стояли сумерки. Лиза облокотилась на ворота сада и наблюдала, как над яблонями стремительно летают летучие мыши. Она набрала полную грудь воздуха и удовлетворенно выдохнула. Здесь, стоя у ворот, она видела, как в амбаре у Филиппа горел свет. Незадолго до этого он вернулся в дом, поужинал вместе с ней и детьми, а затем, даже не дождавшись его окончания, снова отправился в амбар. Лицо мужа было сосредоточенным и озабоченным. Все это говорило о том, что, может быть, он и находился за столом в окружении родных и близких ему людей, но мысленно все равно стоял перед огромным холстом, на котором писал пейзаж в стиле абстракционизма. Он не произнес ни слова и просто отправился на свое рабочее место. Можно сказать, что его уход остался даже незамеченным. Скорее всего, он будет работать всю ночь, и, наверное, только когда забрезжит рассвет, он на цыпочках будет прокрадываться в постель. А может, наступит утро следующего дня, а он будет все еще работать, и тогда она принесет ему в амбар чашку кофе. Он работал с таким остервенением, что иногда это даже пугало Лизу. Когда она осторожно предлагала ему немного передохнуть, говорила, что жизнь на этом не остановилась, он только печально качал головой.

— Я не могу, я и так потерял слишком много времени. Я потерял все те годы, пока занимался преподаванием и управлял отделом. Вместо всего этого я должен был писать. А сейчас я не могу терять время на бесполезные передышки. Мне так много еще нужно успеть сделать, а времени осталось очень мало.

Что касается ее работы, то свой последний портрет она давно закончила. Еще шесть недель назад он был тщательно упакован в деревянный ящик и отправлен на пароходе в Париж. Сейчас ее рабочее место было пусто, в настоящий момент она ни над чем не работала. Стоя в сгущающейся темноте, она мысленно воссоздала обстановку студии. Там было тщательно прибрано, все краски и пустые холсты аккуратно уложены. Она сунула руку в карман хлопчатобумажного свитера, достала пачку сигарет и зажгла одну, вдыхая на холодном ночном воздухе резкий табачный запах. Когда она проводила подобным образом время, ожидая рождения новой картины, то считала это лучшим периодом в жизни. Она постоянно делала какие-то наброски, прорисовывала какие-то мелочи, детали, акварели. Это была предварительная ступень, потому что большие портреты ждали своего рождения иногда месяцами. Ей нужно было тщательно обдумать каждую работу, чтобы не упустить возможность заглянуть людям в душу. Ей это удавалось. Она могла выбирать из тех людей, которые сами хотели, чтобы она изобразила их. Она должна была иметь о них полную информацию, беседовать с ними. И только тогда, когда она была уверена, что время настало, она принималась за предварительные зарисовки.

Вдруг откуда ни возьмись подул легкий бриз. Он шелестел листьями яблонь и причесывал траву. Было очень темно, но все равно ее острый глаз мог различить силуэты низких холмов, располагающихся на дальней стороне долины. Там, далеко, случайный луч света перемещался в темноте. Это была машина, которая ехала по извилистой дороге по направлению к городу. А может быть, кто-то заблудился и петлял по сети узких тропинок, которые вели в глубь пригорода.

Лиза поежилась, бросила сигарету на землю и затушила ее каблуком. После ужина дети ушли на прогулку. Она видела, как они пересекли поле, раскинувшееся за их домом. Она повернулась спиной к поросшим мхом воротам, попыталась вглядеться в темноту в том направлении, куда ушли дети, надеясь услышать их голоса. Где-то довольно-таки далеко одиноко ухала сова.

Будто в забытьи она начала свой путь назад к дому, но вдруг на полдороге остановилась. Ей захотелось заглянуть в свою студию. Где-то в глубине души она почувствовала острую потребность начать работать. Она уже выбрала образ женщины, свою будущую жертву, как обычно любила шутить Джульетта. Это была французская поэтесса, уже немолодая, мудрая женщина, у которой за плечами был огромный багаж знаний. У женщины были довольно резкие черты лица, но тем не менее оно сохранило остатки былой красоты, а взгляд ее был острым, полным интереса к жизни. Лиза повернулась и решительным шагом направилась к студии. Когда она дотронулась рукой до двери, то с удивлением обнаружила, что та открыта. На некоторое время она задумалась. Неужели она оставила ее незапертой? Навряд ли. Обычно она никогда не забывала запирать амбар. Тем более тогда, когда постоянно не работала над какой-нибудь картиной. Может быть, она просто утратила бдительность и все-таки не заперла дверь? Хотя, возможно, и Филипп заходил, чтобы позаимствовать у нее что-нибудь. Он часто это делал, не испытывая при этом никаких угрызений совести, когда ему нужны были самые дорогие красители или ее драгоценный альбом для зарисовок. В тот момент он был настолько поглощен работой, что мог не задумываясь не запереть за собой дверь.

Она открыла дверь и заглянула внутрь, как в пещеру. Часть крыши в свое время была разобрана, ее заменили стеклом, чтобы свет луны и звезд мог проникать в помещение. Теперь даже в темноте вполне можно было различить предметы, находящиеся в помещении. Она огляделась. Ее рука нащупала выключатель, и вдруг она услышала сдержанное хихиканье. У Лизы похолодело внутри, каждый ее нерв напрягся. Несколько секунд стояла абсолютная тишина, затем она снова услышала шепот, который доносился из дальнего угла, оттуда, где у стены стоял ее старый диван, накрытый ярким покрывалом. Внезапно она поняла, какое зрелище предстанет перед ее взглядом, поэтому она резко хлопнула ладонью по выключателю, позволив яркому свету наполнить темный амбар.

Келом и Джульетта лежали на диване абсолютно голые. Рядом с ними на полу стояла початая бутылка белого вина. Рядом валялась еще одна, на сей раз пустая, свидетельствующая о том, что ее содержимое было выпито за довольно короткий срок сразу после ужина. Некоторое время ни один из них не пошевельнулся, затем оба спрыгнули с дивана. Джульетта схватила покрывало и, словно ширмой, старалась укрыть от взора матери это нелицеприятное зрелище. Ее лицо вызывающе нахмурилось. В это время Келом отчаянно пытался отыскать свои джинсы, затем схватил их и, повернувшись к Лизе спиной, натянул на голое тело и застегнул молнию. Когда он снова повернулся, его лицо было пунцовым.

— Тетя Лиза, я сейчас все объясню.

— Благодарю тебя, Келом. Я не думаю, что стоит что-нибудь объяснять. Я и так все вижу. — Сначала она почувствовала слепую ярость оттого, что они осквернили ее рабочее место. Но затем первоначальный шок быстро сменился гневом — ведь эти дети очень наглядно дали понять, что они больше не являются детьми, потом жалостью к ним, потому что они стояли перед ней, полные смущения, а их внешний вид говорил сам за себя, красноречивее любых слов. Она почувствовала ужас и страх от одной только мысли, что ей придется объяснять все Адаму и Джейн. А затем у нее возникло нестерпимое желание рассмеяться при виде их кротких, испуганных, как у кроликов, лиц.

— Вы ведь не расскажете отцу? — Мольба Келома нарушила ход ее мыслей. Он потянулся к своей рубашке. — Пожалуйста. Иначе он убьет меня.

Она неопределенно покачала головой.

— Я не думаю, что он сделает это, Келом. — Она глубоко выдохнула и снова потянулась за сигаретой. — Мне кажется, будет лучше всего, если вы дадите мне выпить немного вина, пока я буду размышлять над тем, как мне следует отреагировать на увиденное. — Ее мозг отчаянно работал.

«Я тоже была молодой.

Черт побери, я занималась любовью с его отцом на этом же самом диване.

Да, но ведь они всего лишь дети.

Допустим, она забеременеет.

Мы справимся.

Мы всегда достойно воспринимали любые трудности».

— Мам. — Джульетта не потеряла самообладания и быстро надела трусики и длинную мужскую рубашку. Она налила матери бокал вина и еще один для себя. Глаза Джульетты горели ярким огнем, а на щеках играл легкий румянец. Лиза подозревала, что виной тому не количество выпитого вина, а ее бесцеремонное вторжение, которое повлекло за собой преждевременное прекращение того, чем они занимались. Во всем остальном Джульетта казалась абсолютно спокойной. — Извини нас. Конечно, мы не должны были заниматься этим в твоей студии. — Она безошибочно перевела разговор на то, что было очень важным в жизни Лизы. По крайней мере, это было ее козырем. — Не беспокойся за нас, мы были очень аккуратны. Кроме того, мы собираемся пожениться. — Она одарила мать очаровательной улыбкой. — Пожалуйста, ты не должна говорить ни папе, ни отцу Келома, потому что они не поймут. Но ведь ты нас понимаешь, правда?

Многократно прокручивая в голове всю ситуацию, Лиза молчала. Она отхлебнула из бокала и поняла, что не испытывает какой-то злости или неприязни.

— Я подумаю, что делать, — наконец произнесла она. — Мне надо хорошенечко все обдумать.

На лице Джульетты заиграла ослепительная улыбка. Ее мать всегда произносит именно эти слова, когда собирается уступить или сдаться. Просто ей необходимо некоторое время хранить подобающий вид, чтобы соблюсти приличия. Она поцеловала мать в голову.

— Ты просто прелесть. Я всегда знала, что ты поймешь. Тетя Джейн такая зануда. — Она взяла Келома за руку и притянула поближе к себе. — Дядя Адам обязательно все поймет, я уверена. Ведь вы были с ним любовниками, правда? — Огонек в ее глазах загорелся еще сильнее.

— Джули, это какое-то немыслимое предположение. — Лиза мысленно подумала о том, зарделась ли она от смущения. Внезапно она пожалела, что включила полный свет, при котором теперь на ее лице безошибочно можно было прочитать все, что там было написано.

— Мы с Келомом все время думали, что вы были любовниками. Мы часто говорили про это. Правда ведь, Кел? Мы думали, что мы, может быть, даже брат и сестра. И это было очень забавно, когда мы были детьми. Но сейчас это было бы просто недопустимо! — Она подлила себе в бокал еще вина, так как очень быстро выпивала его. — А теперь мы тоже любим друг друга, и это замечательно. Круг замкнулся, особенно если Кел отправится в Эдинбург и станет заниматься медициной, как и дядя Адам.

Внезапно через открытую дверь потянуло холодным воздухом. Лиза почувствовала легкий озноб.

— Джули…

— Нет, мама, не злись, пожалуйста, ведь это так здорово. — Девочка сделала еще один глоток из своего бокала и закружилась вокруг в легком танце. Ее длинные стройные ноги оставались голыми, болтающаяся рубашка не прикрывала их.

В амбаре не было никаких теней. Каждый угол помещения и огромные доски дубовой крыши были ярко освещены. Лиза посмотрела вокруг. Было ли это оттого, что ей упомянули про связь с Адамом, или это был всего лишь запах похотливых человеческих тел, вина и теплой летней ночи…

Внезапно у нее в ушах зазвучал голос Мэрина. Она все еще ищет тебя, Лиза. Она выбрала тебя своей мишенью. И она все еще здесь рядом в темноте. Я боюсь, она преследует тебя из-за того, что ты отняла у нее Адама. И я не думаю, что она принадлежит к числу тех женщин, которые легко прощают свои обиды. Защищайся. Не позволь ей застать тебя врасплох. Сколько бы лет ни миновало, сколько бы воды за это время ни утекло, никогда не поворачивайся спиной к теням. Однажды она снова найдет тебя.

— Пойдемте в дом. — Лиза поставила свой бокал. — Одевайся, Джули, пока твой отец не увидел тебя. Быстрее. Я хочу запереть амбар. Посмотрите, внутрь залетают мотыльки.

Ни в коем случае нельзя дать им понять, что ты боишься. И что она этого не поняла. Помни о том, что вокруг себя надо рисовать защитный круг. Им надо также оградить детей, которых ты так любишь. Она, несомненно, не сможет причинить им зла. Но все равно их надо обязательно защитить.

Лиза чувствовала, как чьи-то глаза наблюдают за ними сейчас. Она могла точно определить, откуда они смотрят. Она бросилась к двери и уставилась в темноту, ожидая увидеть темные волосы, дикие серые глаза и руку с высоко поднятым блестящим клинком. Но там никого не оказалось. Где-то далеко в ночи ухала все та же сова. Ночь была тихая и спокойная. Когда они вышли наружу, Лиза повернулась, чтобы выключить свет, закрыла за собой дверь и моментально почувствовала, как что-то проскользнуло мимо, коснувшись ее ног холодным шелковым мехом.

11

Томас Крэг умер спустя шесть месяцев после приезда в Питтенросс Адама и Джейн. До последнего вздоха он оставался независимым и необычайно сильным духом. Превозмогая боль, он проводил службы вплоть до дня своей кончины. Томас умер в полном одиночестве, сидя на последнем ряду в собственной церкви. Его обнаружил случайный прихожанин, который зашел в здание с путеводителем в руке. Он интересовался средневековой живописью, которую можно было найти на стене рядом с дверью. Тело к тому моменту уже полностью остыло.

Адам, Джейн и Келом отправились на север, чтобы отдать последнюю дань памяти, организовать похороны и к тому же решить, что делать дальше с наследством. Церковь предварительно уже пришла к выводу, что дом пастора должен быть продан. Он был слишком большой, слишком старый, и его содержание обходилось бы церкви очень дорого.

Адам стоял около могилы отца, которого, как и положено, похоронили на территории церкви, и, потупив взгляд, смотрел вниз. На следующий день они должны были возвращаться в Англию. Горе и жалость переживал Адам. Это была невосполнимая утрата. В жизни его отца было так много несчастий, столько страданий и горечи! И все это ради чего? Приобрел ли он в награду тот покой, который так старательно искал всю жизнь? Был ли за гранью этого мира другой, лучший, мир, который его ждал и радушно принял, чтобы компенсировать все то горе и лишения, которые он постиг на этой земле? Или беспокойный дух его отца будет продолжать бродить по деревне и витать в помещении, который он называл своим домом? От одной этой мысли Адама передернуло.

Джейн дотронулась до его руки.

— С тобой все в порядке?

Он пожал плечами.

— Мне кажется, этот вопрос не совсем уместен, ты так не думаешь? Какая все-таки жестокая штука жизнь.

— Всю свою жизнь он поступал так, как считал правильным. Ведь это единственное, что доступно каждому из нас.

— Он умер очень одиноким человеком.

— У него был его Бог, Адам.

Очень жестокий Бог, который не был добр и милостив к нему. Эта невысказанная мысль зависла в воздухе. Затем Адам повернулся спиной к могиле.

— Пойдем. Давай вернемся в отель и что-нибудь выпьем. — Его знобило. — Слава Богу, мне никогда больше не придется возвращаться в это несчастное место.

Если бы сейчас он захотел обратиться к своим детским воспоминаниям или воспоминаниям о Брид, ему бы это не удалось.

Они вернулись назад в Сент-Албанс, и их жизнь потекла своим чередом. Но многое изменилось. Адам стал более отчужденным, более замкнутым, более нетерпимым. Ночью в их спальне он часто говорил Джейн, что очень устал и не может заниматься с ней любовью. Его терпение по отношению к Келому достигло предела. Поэтому, когда их сын объявил своим родителям о том, что собирается жениться на Джульетте, последовала незамедлительная и очень резкая реакция с его стороны.

— За всю свою жизнь я не слышал большей глупости! — Адам смотрел на сына, как будто до сих пор не мог поверить собственным ушам. — Нет, меня совершенно не волнует то, что ты собираешься мне сказать. Ты не женишься на ней. — Его лицо было белым от гнева. — Ради Бога, молодой человек, тебе же вот-вот надо будет сдавать выпускные экзамены. Ты еще школьник. Ты не можешь даже думать о женитьбе, по крайней мере еще лет десять. Ну скажи ему, Джейн. — Он повернулся к своей жене, которая стояла у окна в его кабинете к ним спиной и смотрела на зимний сад.

— Я уже сказал тебе, пап, мы подождем до следующего лета. К тому времени мы оба окончим школу.

— К тому времени тебя будет ждать университет.

Келом глубоко вздохнул.

— Я собираюсь пропустить один год, отец. Я хочу попутешествовать, посмотреть мир. Вот в чем дело. Джули согласна со мной. Мы, кажется, ходили в школу целую вечность. А теперь мы хотим немножко отдохнуть. Лиза совершенно не возражает.

— Для тебя, молодой человек, она — тетя Лиза, — автоматически парировал он ему.

— Она мне не тетя, — тут же возразил Келом. — И она ненавидит, когда ее так называют. Она говорит, что чувствует себя полной старухой. Я называю их Лиза и Фил. А если бы ты был более современным и не придерживался таких отживших взглядов, ты бы тоже позволил Джули называть тебя по имени. Это какой-то идиотизм настаивать, чтобы тебя называли тетей и дядей, как будто ты старая развалина и тебе сто лет! — Кровь прихлынула к его щекам. — В любом случае, я не понимаю, зачем мы сейчас это обсуждаем. Это же всего лишь на один год, не на целую вечность. И не переживай об этих глупых экзаменах. Я не провалюсь.

Он стремительно выскочил из комнаты и громко хлопнул за собой дверью. Джейн и Адам остались в одиночестве слушать шум его удаляющихся по лестнице шагов, за которыми последовал сильный хлопок двери его комнаты.

Адам раздраженно поднес ладонь к лицу.

— Когда мы упустили его?

Джейн устало улыбнулась, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

— Мы не упустили его, Адам. — Она подошла к нему и положила руку ему на плечо. — Не беспокойся, все это никак не отразится на его экзаменах. Это просто нервы. Просто мы слишком опекали его и не видели, как сильно это его раздражает. Не делай трагедии. Мы же знаем Джули всю жизнь. Так случилось, что они полюбили друг друга. Они очень чувствительные дети. Я не думаю, что они натворят каких-нибудь глупостей.

— То есть ты хочешь сказать, что он будет поступать в медицинский колледж? — Адам шарахнулся от нее.

— Конечно. — Она выпрямилась, пытаясь не придавать особого значения его неожиданной реакции на ее прикосновение, и быстро поцеловала его в затылок. Волосы его были, как и всегда, непричесанными. Они нисколько не выдавали его возраста, хотя две-три седые пряди все-таки отмечались. Она поежилась и снова подошла к окну. — Скорей бы весна. Кажется, зима в этом году бесконечна. Мне уже надоели эти сугробы. — После ее слов свежий порыв ветра резко подул в окно и забарабанил по оконному стеклу. — Там кошка, несчастное животное, наверное, она замерзла.

— Кошка? — Адам весь напрягся и стремительно вскочил со стула. — Где?

Она грустно улыбнулась.

— Нет, это не твой жестокий друг. Это черная кошка, посмотри. — Она повернулась к нему и нахмурилась. — Адам, что случилось? — Она увидела, как он беспорядочно крутит трясущимися руками шариковую ручку.

— Ничего.

— Не глупи. Что-то происходит. Это из-за Келома? Господи, ради Бога, не расстраивайся ты так из-за него.

Адам закрыл глаза. Она сказала «твой жестокий друг». Если бы она только знала! Он кусал губы, отчаянно пытаясь восстановить дыхание, так как мысленно снова перенесся в то время, когда он последний раз виделся с кошкой. Это было примерно несколько недель назад, Джейн тогда уехала к своей матери в Годалминг.

Он был дома один, занимался своими бумагами. Когда время подошло к обеду, он наконец поднялся, потянулся и прошел в сад подышать свежим воздухом и немножко расслабиться. Вдруг откуда ни возьмись, из-под ветки яблони, пригнувшейся под снегом почти до земли, выпрыгнула кошка и стала мурлыкать. Было такое впечатление, будто она знала, что Адам дома один. Он взял ее на руки, принес в дом и на кухне под столом налил в блюдце молока. Но кошка не притронулась к молоку, а сразу побежала к двери, проскользнула сквозь нее и стала подниматься наверх, прямо в спальню.

— Киса? — Несколько минут он стоял в комнате, соображая, куда отправилась его подружка. Затем медленно последовал за ней в холл, встал у нижней ступеньки лестницы и посмотрел наверх. — Киса? — В пустом доме его собственный голос показался ему довольно странным. — Киса, где ты? — Тишина. Он остался стоять там же, где и был, у нижней ступеньки лестницы, прислонившись головой к гладкой, выкрашенной в белый цвет колонне, которая устремлялась вверх. Одна половина его существа уже прекрасно понимала, что сейчас настал момент истины, но он не мог смотреть реальности в глаза. Он сейчас даже не воспринимал эту реальность. Все, что он знал, это то, что если он поднимется наверх, то снова проникнет в этот странный мир своих вожделенных снов и потеряется там. Последнее, что он помнил, это то, что посмотрел на часы: было десять минут второго. В три тридцать он должен был быть в своем кабинете в офисе.

Медленно поднимаясь по лестнице, он чувствовал странное, почти болезненное возбуждение, которое поднималось откуда-то изнутри, из самого желудка. Почти не осознавая, что он делает, он потянулся к галстуку и начал его развязывать. На верхней ступеньке он некоторое время постоял, прислушался, затем пошел по серому ковру к двери спальни. К той самой, которую он и Джейн делили так много лет. Тусклый зимний свет проникал сквозь окно и разливался по коридору. Адам медленно вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Она сидела на его кровати. Рядом с ней на полу, разбитый на тысячи мелких кусочков, лежал амулет.

— Ты маленькая ведьма, — сказал он почти машинально и в продолжение сказанного начал раздеваться. Когда он лег в постель, то почувствовал, как холодные простыни ласкают его голое тело. Он закрыл глаза и стал ждать, пока она скользнет под одеяло. Он открыл глаза через довольно большой промежуток времени. Когда наконец сел и потянулся за рубашкой, краски на небе стали меркнуть. В комнате никого не было.

Ивар Фернес стоял рядом с ее постелью. Он потирал щеку левой рукой, а правой держал толстую папку с записями. После обеда она ушла и легла в постель, сославшись на то, что сильно устала. Так, во всяком случае, она сказала сестре. Когда они попытались разбудить ее в половине третьего, так как это было время, когда Брид должна была посещать свои занятия, то не смогли ее добудиться. Они трясли ее и кричали, но все было бесполезно. Тогда они позвали на помощь кого-то из персонала, и те, в свою очередь, привели Ивара, оторвав его от пишущей машинки.

— Почему вы не позвали меня сразу же? — Он резко вскочил на ноги и взял в руки ее папку. — Я уже неоднократно говорил вам, что, когда она в таком состоянии, ее невозможно разбудить.

— Вы тоже не сможете разбудить ее. — Дебора Уилкинс, которая в тот момент была на дежурстве, метнула на него злобный взгляд, но он этого не заметил, так как уже повернулся к ней спиной и быстро зашагал впереди нее по коридору. — Ее даже бомба не сможет разбудить.

Он проигнорировал ее реплику, толкнул тяжелую дверь, ведущую в длинную спальную комнату, и широким шагом направился к кровати Брид.

— Итак, моя дорогая, ты опять на другом конце серебряной связи, не так ли? — Он стоял и смотрел на нее, будто ожидал случайно увидеть эту незримую нить. Она лежала на спине, руки ее были скрещены на груди. Брид походила на алебастровую фигуру, которыми в соборе украшены гробницы. Он осторожно дотронулся рукой до ее щеки. Она была абсолютно холодной. Сзади него стояла сестра Уилкинс и, нахмурившись, тоже смотрела на девушку. Ивар чувствовал всю ее нелюбовь и неодобрение, которые каким-то невидимым облаком висели в тишине. Затем он повернулся. — Благодарю вас, сестра Уилкинс, я присмотрю за ней. Идите и занимайтесь своими обязанностями.

Женщина снова метнула на него взгляд, полный ненависти, который ему так и не удалось увидеть. Он уже наклонился над Брид, пытаясь нащупать пальцами пульс на ее запястье. Сначала ему показалось, что пульса нет вообще, и он почувствовал, как тревога закрадывается ему в душу. Но затем он нашел его, пульс был очень слабый, будто кровь тоненькой струйкой текла по ее жилам. Он потянулся к стетоскопу и начал расстегивать ее голубое платье.

— Все ее органы функционируют в минимальном режиме, — пробормотал он сам себе. Затем засунул стетоскоп обратно в карман и, выпрямившись, посмотрел на нее.

— Брид? — Он тихо и спокойно произнес ее имя, словно в противовес тому бесцеремонному и жестокому отношению к ней со стороны Деборы Уилкинс, когда та пыталась разбудить ее. Как он и ожидал, ответа не последовало. — Итак, где же ты, Брид? Опять со своим прекрасным доктором Крэгом? — Он снова мысленно перенесся на ту спокойную отдаленную улицу, по которой он случайно проезжал, в тот красивый дом, где жил какой-то доктор Крэг с семьей. Неужели он действительно видится с этой прекрасной дикой женщиной в своих снах? Знал ли он, что она железной хваткой держит под контролем его жизнь? На этих днях он обязательно должен был встретиться с этим доктором Крэгом.

Он вздрогнул, когда неожиданно понял, что она смотрит на него.

— Доктор Фернес?

— Привет, Брид. — Он улыбнулся. — Итак, моя дорогая, где ты была? — Машинально он потянулся к ее запястью, хотя в этом уже не было никакой необходимости. Он знал, что пульс восстанавливается. Он видел, как жизнь снова возвращается в ее безжизненное тело, видел удовлетворенную улыбку, в которой скривились ее губы. К своему собственному смущению, он почувствовал неожиданное желание, почти влечение, и, что еще хуже, она тоже это заметила. Она улыбнулась ему сонной улыбкой, а затем протянула свою руку и схватила его ладонь.

— Я видела А-дама.

— А ему это понравилось? — Доктор Фернес смог взять себя в руки.

— О да, очень. Его проклятой жены не было дома. — Она привстала и потянулась к его плечу. Длинные волосы каскадом спадали ей на спину.

Каким образом ей удавалось выглядеть так соблазнительно в этом жутком больничном халате? Вдруг он заметил, что не успел застегнуть его после того, как послушал ее сердце. И теперь, тяжело дыша, понял, что не сводит глаз с ее груди.

— Мы занимались любовью. — Ее голос прозвучал как-то глубоко и сексуально. — Это было очень приятно.

«Не сомневаюсь, что так и было». Он был готов произнести это практически вслух, но вовремя остановился.

— Брид, дорогая, ты опоздала на занятия. Будет лучше, если ты оденешься, причешешься и отправишься в класс. — Словно щит, он прислонил к груди папку с ее историей болезни. — Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

Он позвонил Адаму Крэгу домой, но там никто не ответил. Ему пришлось позвонить в его рабочий кабинет. Жесткий голос на другом конце провода сказал, что доктор Крэг принимает пациента и его нельзя беспокоить. Ивар улыбнулся. Если когда-нибудь он выйдет на пенсию и займется частной практикой, то обязательно обзаведется такой же помощницей с голосом медузы Горгоны, чтобы держать подальше коллег, которые постоянно вмешиваются не в свои дела. Он оставил ей свое имя и номер телефона. Затем повесил трубку, открыл ящик стола и убрал туда папку с историей болезни Брид.

Адам сидел дома в кабинете и наблюдал, как у него на столе медленно остывает чашка чая. Джейн находилась в соседней комнате и смотрела телевизор. Немым укором на столе громоздилась кипа бумаг, которые он захватил домой из рабочего кабинета офиса. В течение дня ему удавалось не обращать на нее никакого внимания, но сейчас он потянулся вперед, включил настольную лампу и заметил записку, которую прикрепила в конце ежедневника его секретарша Эмма Соулс: «…Пожалуйста, как можно скорее позвоните доктору Фернесу. Срочно». Внизу был написан номер телефона в Лондоне. Адам нахмурился. Глупой женщине следовало самой сказать ему, раз это так срочно. Ей нужно было в конце консультации напомнить ему об этом и не оставлять на потом, когда он случайно заглянет в свой ежедневник. Фернес. Это имя ему ни о чем не говорило. Он открепил листок бумаги, внимательно изучил его, затем пододвинул к себе телефон и набрал написанный номер.

— Доктор Фернес? — Он развернулся на стуле и выглянул через окно в сад.

— Сожалею, но доктор Фернес ушел домой, — ответил ему довольно скучный бесцветный голос.

Адам нахмурился. Он потянулся за карандашом и начал что-то чиркать на бумажке.

— Понятно. Это звонит доктор Адам Крэг. Мне передали, что я должен срочно связаться с ним. Могу я позвонить по какому-нибудь другому номеру телефона?

В трубке воцарилась тишина, но было слышно, как голос советуется с кем-то, кто находился поблизости. Адам слышал отдаленный и довольно писклявый голос. Потом женщина снова взяла трубку.

— Прошу прощения, доктор Крэг, но доктор Фернес не оставил номера телефона, по которому с ним можно связаться в выходные дни. Вы можете перезвонить снова в понедельник.

Адам повесил трубку и неопределенно пожал плечами. На улице шел мерзкий дождь со снегом, который медленно переходил в легкий снегопад. Выглянув в окно, он увидел, что лужайка была уже полностью белой. Он надеялся, что кошка находится где-нибудь в теплом, уютном и надежном месте.

Как только Адам вышел из комнаты, Джейн выключила телевизор, но еще минут десять оставалась неподвижно сидеть и смотреть на черный экран. Семейный ужин был для всех абсолютным кошмаром. Они втроем сидели за столом и молча тыкали вилками в еду. Как только процедура принятия пищи заканчивалась, Келом быстро взбегал по лестнице в свою комнату, как обычно хлопнув за собой дверью. Она горестно вздохнула. Жить с такими обидчивыми мужчинами не было пределом ее мечтаний. Она подошла к двери и открыла ее. В доме стояла абсолютная тишина. Не было слышно даже музыки, которая всегда доносилась из спальной комнаты Келома. Неуверенной походкой она прошла в кухню и с ужасом посмотрела на гору грязной посуды в мойке. С понедельника по пятницу к ней приходила женщина, которая помогала ей по дому. Но с вечера пятницы до понедельника всю работу по дому она делала сама. Мытье посуды не было исключением, если ей, конечно, чудом не удавалось задержать Адама или Келома на кухне и не уговорить их помочь ей. Ее мать вбила ей в голову одну из прописных истин: никогда не оставлять грязную посуду до следующего утра, чтобы не пришлось спускаться утром в грязную кухню, где ничего не сможешь сказать в свое оправдание. Некоторое время постояв и молча поглядев на блюдца и тарелки, она повернулась и вышла, закрыв за собой дверь.

Она медленно поднялась по ступенькам и прошла в свою спальную комнату. Задернув занавески, включила ночной светильник и огляделась. Розовые тени, образовавшиеся в комнате, несли какое-то тепло. Она почувствовала себя спокойно и немного расслабилась. Рядом с ее кроватью на маленьком шкафу лежала стопка новых романов. Она села на кровать и пододвинула их к себе. Айрис Мердок, Маргарет Дребел, Мэри Стюарт. Это был ее собственный маленький мир, в котором она чувствовала себя комфортно и покойно. Это были авторы, с произведениями которых она могла свернуться калачиком в выходной день, в то время как Адам уходил по вызову или просто играл в гольф с Хардингами. И ничто не могло оторвать ее в этот момент от любимых книг. Она сбросила туфли, вытянула ноги на кровати, потом умиротворенно улеглась рядом с маленькими кружевными подушечками, которые служили декоративным украшением на бледно-розовом покрывале. Рядом с ее кроватью через тумбочку находилась кровать Адама, остававшаяся нетронутой. Она была убрана в той же самой манере. На тумбочке около кровати стояла лампа и лежало несколько книг как раз в его вкусе: курс истории и триллер Реймонда Чендлера. Устраиваясь поудобнее, она посмотрела на них, но затем нахмурилась, так как не увидела серебряный амулет. Она оглядела комнату еще раз: свой туалетный столик, высокий комод Адама, книжную полку, подоконник. Вещь бесследно исчезла. Она нахмурилась и постаралась припомнить, когда последний раз видела ее. Миссис Фрилинг убирала спальную комнату в среду. Если по чистой случайности она бы разбила что-нибудь (за все то время, пока она работала у Крэгов, это случалось дважды), она бы, обливаясь горючими слезами, непременно рассказала об этом. Нет, это было не в ее стиле. Хотя, возможно, она его куда-нибудь переставила или это сделал Адам. Джейн нахмурилась. Она так устала за две прошлые ночи, что, наверное, не заметила бы, даже если исчезла бы ее собственная кровать. Итак, куда исчез амулет? Первое, что пришло ей в голову, — это спуститься вниз и спросить Адама, не знает ли он, где амулет. Но затем она передумала. Она слишком устала. К тому же книжки привлекали ее внимание. Она непременно спросит его об этом позже, когда он поднимется в спальню.

Она провела за чтением почти час, потом оторвала от книги глаза, так как почувствовала, что у нее затекли ноги. Отложив книгу, она потянулась, зевнула и посмотрела на часы. Был десятый час. Джейн недоумевала. В доме стояла абсолютная тишина. Ни музыки, ни телефонных звонков, ни шагов по лестнице. Встав с постели, она подошла к двери, открыла ее и прислушалась. Из комнаты Келома не доносилось ни звука. Не надевая туфель, она в одних носках на цыпочках прошла по коридору, подошла к двери, прислушалась, затем подняла руку и постучала.

— Келом, Келом, дорогой, можно к тебе? — Ответа не последовало. Джейн насторожилась. Вероятно, он уснул. Осторожно она повернула ручку и открыла дверь. Комната утопала в темноте. Еще не включив свет, Джейн поняла, что Келома нет. Не веря глазам своим, она хорошенько огляделась. Его книги лежали там же, где он и оставил их, на письменном столе. Открытая папка с лекциями по химии находилась на кровати. На столе лежало еще надкушенное яблоко, которое окислилось и почернело на воздухе. Рядом стоял пустой бокал, по мутным остаткам которого можно было определить, что в нем раньше находилось имбирное пиво. Она огляделась еще раз, и сердце ее буквально замерло. Его рюкзак, который обычно хранился в шкафу, исчез. А вместе с ним улетучилась куртка с капюшоном, которая висела на двери.

— Он отправился в Уэльс, — сказала Джейн, стоя в дверном проеме кабинета Адама. — Должно быть, сел на попутку.

— Не выдумывай, он не может так поступить. — Адам выпрямился.

— Это правда. Он отправился к Джульетте. — Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. — С ним ведь все будет в порядке, правда? Он очень разумный мальчик. — Она изо всех сил старалась убедить себя в этом.

— Нет, он совсем не такой. — Пребывая в какой-то прострации, Адам на минуту закрыл глаза, затем глубоко вздохнул. — Я совершенно не уверен в том, что он уехал именно туда. Господи Боже мой, он должен быть в школе в понедельник. Он не может вот так взять, все бросить и отправиться на уикенд в Уэльс. Скорее всего, он поехал к кому-нибудь из своих друзей, и если ты позвонишь им, то наверняка застанешь его, я в этом уверен.

— Он ненавидит, когда я звоню его друзьям. — Убитая горем, она подошла к стулу, стоящему рядом с электрическим камином, и села. — Наверное, мы очень плохие родители, Адам?

— Ты, должно быть, меня имеешь в виду?

— Нет. Я сказала «мы». Наверное, нам следовало относиться к нему с большим пониманием. Они ведь такие молодые. Мы тоже когда-то были молоды, Адам.

Он мрачно улыбнулся.

— Да, но мы не рисковали экзаменами.

— Он тоже не делает этого. Он не такой легкомысленный. Надо отдать ему должное.

— Я думаю, тебе лучше позвонить Лизе и предупредить ее в том случае, если он направился именно туда. — Адам нахмурился. — И, если это действительно так, ей лучше проводить его прямо на станцию и посадить в поезд, чтобы он вернулся домой, глупый мальчишка. Я знал, что-то обязательно должно случиться. Тебе надо было лучше присматривать за ним и следить за тем, что он делает.

— Мне? — Она вскинула брови, пытаясь справиться со вспышкой гнева. Адам всегда перекладывает на нее свои грехи и свои промахи. — Я что-то не помню, чтобы хоть когда-нибудь тебя настораживала дружба Келома и Джульетты. Ты всегда с одобрением относился к этому.

— То есть, по-твоему, я должен одобрять, когда такой впечатлительный молодой человек остается один в доме со всеми этими женщинами, занимающимися высоким искусством? — Он зло усмехнулся.

— В том доме только две женщины, Адам, и, кажется, Филипп прекрасно с ними ладит.

— Филипп очень старый, он не видит дальше собственного носа, — язвительно произнес Адам. — Тебе, как матери, следовало бы предвидеть: что-то обязательно случится.

«Моя вина. — Она кусала губы, чтобы попытаться сдержать в себе подступившие к горлу слезы. — Моя вина. Всегда и во всем виновата я».

Она неуверенно встала.

— Я пойду позвоню Лизе. — А почему он сам этого не сделает? Ведь он сидит за столом, и телефон в нескольких сантиметрах от него. И кажется, когда она входила, он как раз кому-то звонил. Но она ничего не сказала и медленно пошла по направлению к двери. — Адам?

Он поднял на нее свои глаза.

— А что случилось с нашим амулетом?

— Ничего. А что? — Он отвел глаза в сторону, и она с ужасом поняла, что на его лице в данный момент было и смущение, и чувство некоей вины. Она все-таки успела заглянуть ему в глаза, которые он пытался спрятать как можно дальше. Его щеки и лицо залились бледным румянцем.

— Адам, что, черт возьми, происходит?

— Я разбил его.

— Ты разбил его?

Он молча кивнул. Это Брид разбила его. Правда, он не понимал, как она могла сделать это, если была всего лишь видением. Нет, должно быть, он нечаянно смахнул амулет на пол, а затем наступил на него. Когда он проснулся, то собрал маленькие серебряные кусочки от деревца и от кристалла, чтобы соединить их, завернул в носовой платок и положил в нижний ящик высокого комода. Ему не пришло в голову сказать об этом Джейн или отнести амулет к ювелиру, чтобы хотя бы убедиться, есть ли хоть какая-нибудь возможность его починить. И вот сейчас он сидел и серьезно смотрел на свою жену, а на лице его было написано беспокойство. На ее висках появились седые волосы, и он знал почему. Он больше не хотел защищать себя от Брид. Ему хотелось мечтать о ней, запереться наверху в пустом доме, когда Джейн уезжала куда-нибудь, и предаваться вожделенным мечтам о хрупком и гибком теле Брид, о ее шелковых волосах и нежных упругих губах.

Он тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу.

— Все получилось довольно глупо, я забыл о нем. Должно быть, я смахнул его, когда одевался в спешке, а затем случайно наступил на него. Завтра, когда я пойду на работу, я захвачу его и отнесу, чтобы починили.

Она улыбнулась.

— Хорошо. Я буду скучать по нему. Я привыкла, что он все время стоит на моей прикроватной тумбочке. — Она не сводила глаз с его напряженного лица. — Когда он рядом, я чувствую себя в безопасности.

— Я знаю. — Он покачал головой. — Я знаю, Джейн, знаю.

Но каким-то шестым чувством он ощущал, что последний раз, когда амулет разбился, он потерял свою защитную силу. Именно поэтому Брид нашла его. Именно поэтому ей удалось преодолеть все его защитные барьеры. И вот теперь, когда амулет разбился, в нем практически уже не было нужды. Да, конечно, он отнесет его к ювелиру, когда у него будет время, если это так необходимо Джейн. Но пользы от него больше не будет, больше он не будет защищать их семью от нечистой силы, особенно теперь, когда Брид добилась свободного доступа в его дом.

Келом стоял около телефонной кабинки в Хее и дрожал от холода. Широкая улица была пустынна. С того места, где стоял, он видел мясную лавку, расположенную вдоль дороги, и закрытую адвокатскую контору. В темноте на определенном расстоянии на фоне холодного, озаряемого вспышками молний неба, вырисовывались силуэты холмов. С нескрываемой надеждой в глазах он оглядел всю улицу в направлении часовой башни. Двадцать минут назад он позвонил Лизе и признался в том, где сейчас находится. Она сказала, что приедет и заберет его. Судя по ее голосу, он понял, что она ждала его звонка. Он сильнее обхватил себя руками и переминался с ноги на ногу, пытаясь заставить кровь циркулировать в промерзшем теле. Было еще очень темно, и город был совершенно спокоен. На верхних этажах домов зажглось несколько огней. Мимо него по дороге проехал грузовик с молоком, который скрылся за углом. В воздухе пахло древесным дымом, и с Черных гор по направлению к городу плыл холодный терпкий аромат.

И вот в конце концов по дороге затарахтел старый «ленд-ровер», который остановился рядом с ним. К этому моменту он уже не чувствовал ни рук, ни ног от холода и падал от усталости. Лизе достаточно было нескольких секунд, чтобы понять, в каком он состоянии. Она повезла его к холмам, но затем сделала остановку, припарковавшись на узкой булыжной мостовой рядом с небольшим кафе. Кафе было закрыто, и за задернутыми окнами просачивались тусклые огни. Она постучала, и дверь открылась.

— Элери, это пара странствующих голодных путников. Можем мы войти и выпить по чашке чая? — спросила она женщину с красным лицом и пышными формами, которая открыла дверь. В тот же момент из дверного проема на них хлынул поток теплого воздуха, в нем чувствовался сильный запах свежеиспеченного хлеба.

— Конечно, можете, дорогая. — Женщина отступила назад и пропустила их внутрь. В кафе было темно и пусто. Свет и запахи исходили из задней двери, которая вела в кухню. Именно там было тепло и многолюдно. Женщина потянулась к выключателю и включила свет. — Все равно мы скоро открываемся. Проходите сюда, ближе к батарее. Я приготовлю вам завтрак.

— Спасибо, Лиза. — Келом грустно улыбнулся. — Мне очень жаль, что пришлось доставить тебе столько неприятностей. — Он наклонился и прислонил свои руки к батарее, пытаясь отогреть их. — Я сменил несколько машин, пока добрался сюда.

— И все это не так уж и плохо, если считать… — горько прокомментировала Лиза, — что ты ушел из дома в десятом часу, что ты целую ночь путешествовал автостопом через всю страну и что у тебя на носу выпускные экзамены в школе.

Его улыбка стала более сдержанной.

— Тебе это все мама рассказала, да?

— Естественно. Она была вне себя.

— Она знает, что со мной все будет в порядке.

— Ничего подобного она не знает, Келом. И потом — есть такие вещи, как оценки. Или в твоей драгоценной школе, куда отправляет тебя твой отец, тебя не научили обращать на это внимание?

— Я знаю. Мне очень жаль. — Он выглядел совсем подавленным.

— Элери, ты просто святая. — Лиза подняла на нее глаза в тот момент, когда женщина бесцеремонно поставила на стол огромный заварной керамический чайник, чашки, блюдца, молоко и вазу с сахаром.

— Да, все так говорят. — Элери, довольная, улыбнулась. — Ну, а что вы скажете, если я приготовлю вам яичницу с беконом?

Лиза посмотрела на Келома.

— Да, пожалуйста. Я думаю, молодой человек вот-вот умрет то голода.

— Мне тоже так кажется. — Элери многозначительно толкнула Келома в плечо. — Я скоро.

— Она очень милая, — произнес Келом, как только женщина исчезла на кухне.

— Что правда, то правда. — Лиза потянулась к чайнику. — Ну, так, я надеюсь, ты расскажешь мне, что ты затеял. Зачем ты все это сделал?

— Из-за отца.

— Ну, и что на этот раз он сделал не так?

— Он и слышать не хочет о моей свадьбе с Джульеттой.

Лиза тяжело вздохнула.

— А почему вообще, черт возьми, эта тема так волнует тебя, Келом? Я уже сказала тебе, что не может быть и речи о вашей свадьбе, пока вы не повзрослеете.

— А никто и не возражает против этого. Мы собираемся подождать до тех пор, пока не сдадим экзамены. Джули согласна…

— Джули согласна? — Лиза посмотрела на него, как удав на кролика. — Келом Крэг, ты не женишься на моей дочери, по крайней мере, еще несколько лет. Ты слышишь меня? Вы оба еще слишком молоды. У вас впереди еще целая жизнь, и я не позволю, чтобы вы испортили ее, втянув себя в такую сомнительную авантюру, как женитьба. Хотя бы потому, что вы до сих пор не определились, чем вы будете заниматься в будущем.

— Мы знаем это. — Келом напряг свою челюсть. — Я буду врачом, как отец, а Джули хочет рисовать.

— А не кажется ли тебе, что и то и другое требует многих лет упорной работы, Келом? Многих лет, когда вам, студентам, будет практически не на что жить. Многих лет, в течение которых вы будете грызть гранит науки. — Она глубоко вздохнула и мысленно сосчитала до десяти. — Поверь мне, Келом, все, что я сейчас говорю, это для твоего же собственного блага. В конце концов, кто, кроме нас с Адамом, лучше знает, насколько все это сложно? Он врач, я художник. И нам обоим пришлось много учиться, а потом много-много лет работать, пока мы не достигли того, что сейчас имеем.

Келом потянулся к своей чашке и залпом опрокинул ее. Чай был настолько горяч, что он обжег себе горло.

— Но ведь ты и он были тогда вместе. Вы были любовниками до того, как он встретил мою маму.

— Может быть, были, а может, и нет. — Она снова зафиксировала на нем свой орлиный взгляд. — Эта тема не для обсуждения. А вот на что следует обратить внимание, так это то, что тебе всего лишь семнадцать, а Джули шестнадцать, и вы еще дети. — Она сунула руку в карман пальто и вытащила оттуда пачку сигарет. Открыв ее, сосредоточенно вытащила одну, постучала ею по столу, затем взяла коробок спичек, прикурила и глубоко затянулась. Только тогда Лиза снова посмотрела на него. — Пожалуйста, Келом, я не собираюсь разлучать вас. Я знаю, как сильно вы любите друг друга. Джули доверяет мне. И это было бы настоящим стихийным бедствием, если бы вы с Джулией так скоро поженились.

Подали завтрак, и Лиза затушила сигарету. Она смотрела на Келома, который тыкал вилкой в тарелку с яичницей и жареным хлебом, и чувствовала, как материнская любовь переполняет ее. Она переложила свой бекон и хлеб на его тарелку и наблюдала, как он все это поглощает. Только после того, как завтрак закончился и последним кусочком тоста он аккуратно провел по жирной тарелке, она снова заговорила.

— Сейчас мы вернемся к нам на ферму на несколько часов, а потом ты отправишься назад. Фил сегодня после обеда едет в Кардифф. Я скажу ему, чтобы он посадил тебя на скорый поезд до Педингтона, а оттуда ты сам легко найдешь дорогу домой. Договорились?

Он поднял на нее глаза и неохотно кивнул.

— Договорились.

— Рада это слышать. — Она порылась в кармане, но не нашла денег. Тогда она повернулась к кухонной двери. — Элери, могу я рассчитаться с тобой на следующей неделе? — крикнула она.

— Конечно, можешь, дорогая, — понимающе произнес в ответ знакомый голос из глубины кухни.

— Хорошо, тогда мы поехали. — Когда Келом встал, она взяла его за руку и крепко сжала ее. — Я знаю, дорогой, что все это кажется тебе полным идиотизмом. Научись принимать жизнь такой, какая она есть. В конце концов все образуется, я обещаю тебе.

Джули ждала их в кухне. Когда они вошли, она бросилась к Келому и повисла у него на шее.

— Ты просто идиот, я люблю тебя.

Лиза многозначительно покачала головой.

— У вас время до двух часов, — грозно произнесла она. — И я надеюсь, что вы будете вести себя, как подобает! — И вышла из комнаты, чтобы предупредить Филиппа, который работал в своей студии, что ему придется захватить с собой пассажира, когда он направится в Кардифф.

Возвращаясь обратно от амбара к дому, она внезапно остановилась и поежилась, словно от холода. На минуту подняла глаза и отметила, как по долине сквозь облака пробирается луч света. Это был такая картина, которую она готова была наблюдать вновь и вновь. Над страной медленно проплывали зеленые, коричневые, серые облака и сквозь них настойчиво пробивались яркие солнечные лучи, освещая деревню, церковный шпиль, и разливались дальше по долине, отражаясь в водах реки Вий, и затем озаряли все вокруг. В этот момент облако закрыло солнце, и трава вокруг нее в ту же минуту померкла.

— Лиза…

Она покачала головой и засунула руки глубоко в карманы. Эта ведьма снова стала произносить ее имя. Она снова искала ее, пыталась что-то узнать. Но зачем? Адам так редко приезжал сюда. Она была почти уверена, что в настоящий момент Брид знала, где он находится. А может быть, она ожидала, что именно Лиза покажет ей путь к нему. Она подняла глаза к небу и глубоко вздохнула. Конечно же виной тому был Келом. Она преследует Келома. Но почему? Почему она интересуется сыном Адама?

Развернувшись, Лиза направилась к дому.

— Джули, Келом? — позвала она. Лиза заглянула в кухню, но там никого не было. — Джули? — Она подошла к лестнице и посмотрела наверх. Из ее спальной комнаты не доносилось ни звука. Тем не менее она поднялась наверх и открыла дверь. Комната была пуста, постель не прибрана, на полу бардак. Лиза печально улыбнулась. Если бы Джули намеревалась провести время со своим возлюбленным здесь, то обязательно почистила бы перышки. — Джули, Келом? — Она снова вошла в кухню и выглянула из окна. Да, они могли быть где угодно. Но, скорее всего, пошли на прогулку по подернутым морозом полям.

Ей придется подождать, пока они вернутся, а тем временем она позвонит Мэрину.

Мэрин ждал ее у двери своего коттеджа. Как только он увидел Лизу, его лицо озарилось широкой улыбкой.

— Мне всегда приятно видеть тебя, Лиза. Только хотелось бы, чтобы не острая необходимость приводила тебя сюда. Что случилось?

Она проследовала за ним внутрь и села на диван около горящего камина. Затем протянула руки вперед, чтобы немножко согреться.

— Та же самая история. Она снова забирается ко мне в голову.

— Вся проблема заключается в том, что она постоянно учится и совершенствует свое мастерство. — Он присел на корточки рядом с камином и, чтобы удержать равновесие, притянул к себе небольшой стул. Позади него на столе лежали груды книг и бумаг. — По мере того как мы учимся защищаться от нее, она тоже находит пути, чтобы преодолевать нашу защиту. — Несколько минут он молчал, изучая ее взглядом. — Амулет больше не работает.

Она в ужасе посмотрела на него.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. — Его лицо стало серьезным, и он посмотрел ей прямо в глаза. — Иногда, только иногда, я могу проникнуть в голову вашей загадочной Брид. В отношении нее очень много странного и непонятного. В течение долгого времени ее дух не пребывает в теле, она находится нигде. — Он замолчал и нахмурился. — Такое впечатление, что она в глубоком сне или находится в коме. Но затем она начинает шевелиться, ее энергетический потенциал возрастает, и я могу чувствовать ее.

— Каким образом?

Лиза изумленно смотрела на него. Ее руки покрылись мурашками, и она задрожала.

Он улыбнулся.

— У меня есть свой собственный способ, благодаря которому я могу следовать за ней, видеть, куда она направляется, или наблюдать за тем человеком, который преследует ее, пробираясь в темноту, где она иногда прячется.

— А ты не можешь остановить ее?

В голосе Лизы слышался нескрываемый гнев, и это заставило Мэрина горько улыбнуться.

— Я тоже учусь, Лиза. В этой истории много такого, чего я не понимаю. Но не отчаивайся, я в некотором роде обладаю такой же силой, как и она. Так вот, теперь ты беспокоишься о сыне Адама.

Она улыбнулась. Читать ее мысли было для него намного проще, чем мысли Брид.

Он многозначительно покачал головой.

— Вполне возможно, что сейчас именно на него она обратила пристальное внимание. Она очень ревнивая, властная. Видимо, он стоит у нее на пути. Все, что я могу тебе предложить, это научить этого мальчика самому защищаться так, как это делаешь ты. Она не может причинить тебе никакого вреда, и она не сможет проникать в твою голову до тех пор, пока ты ей сама этого не позволишь. Объясни ему все это.

Лиза кивнула.

— Я сделаю это. Обязательно сделаю это.

Мэрин подался всем корпусом вперед и уперся локтями в колени.

— А как поживает жена Адама? Сейчас она в большей опасности, чем ты или сам врач. Я думаю, что даже в большей, чем ее сын. Если Брид решил избавиться от всех препятствий, я уверен, что она начнет именно с нее.

Лиза вздрогнула.

— Я не знаю. Я не знаю, верит ли Джейн на самом деле во всю эту историю. Я очень рассчитывала на то, что амулет защитит ее. Но, раз вы сказали, что он больше не работает, вероятно, она и правда нуждается в помощи. Это очень странно. Проходит довольно большой промежуток времени, и ничего не происходит. Как вы уже сказали, такое впечатление, будто Брид исчезла, потеряла всякий интерес. Я начинаю чувствовать себя защищенной, в безопасности и почти забываю о ней. Так нет же, внезапно она снова возникает в моей голове. Коварная, как всегда.

Мэрин долгое время смотрел на пламя, горящее в камине.

— Ты знаешь, у меня такое впечатление, что там, где она находится, она не ощущает времени. Прошел ли год или минута, для нее это все равно. Ну а что насчет Адама? Брид и его навещает?

В комнате повисла тишина.

— Я не знаю, мы уже очень долгое время не говорили об этом.

Она вспомнила их последний разговор, который состоялся месяц назад. Тогда он резко попросил ее забыть обо всем. Он сказал, что Брид — это часть его прошлого, не больше чем память. К тому же не самая счастливая. Мысль о том, что она представляла для него какую-то опасность, или представляет сейчас, он категорически отверг и назвал глупой. Закончив с ним разговор, Лиза повесила трубку, но несколько минут оставалась неподвижно сидеть перед телефоном. Затем прошла назад к себе в студию, взяла в руки кисть и еще целых полчаса отрешенно стояла перед картиной, над которой работала. Голос Адама звучал как-то агрессивно, зло и в то же время в нем чувствовалась явная вина.

В любом случае, он был сам на себя не похож.

Когда Лиза ушла, Мэрин очень долго сидел, уставившись на горящие поленья. Его тело было расслабленным, глаза, казалось, тоже отдыхали. Он осторожно искал что-то в своем сознании. Сейчас он думал не о Брид, а том, кто преследует ее. Там была сила, ум, огромные знания. Пару раз он сумел приблизиться к этому человеку и почувствовал острый взгляд, энергию и злость мужчины. И ему понадобились все его силы и знания для того, чтобы оставаться непреклонным. У него было четкое представление о том, с кем он имеет дело, и этот факт пугал и возбуждал его.

Ярко-оранжевое пламя резко взметнулось в трубу. Мэрин почувствовал, как его внимание заострилось. Он весь напрягся и вновь заставил себя расслабиться.

— Ну давай же, мой друг, давай взглянем друг на друга. Нам с тобой необходимо поговорить. — Он не понял, произнес ли он это вслух или нет. Это не имело никакого значения. Путь между двумя мирозданиями был открыт, и на этом пути среди теней ждал его Бройчан.

Ивар Фернес стоял в задумчивости у окна в своем кабинете, прислонившись к теплой батарее. Он обдумывал следующую главу книги о содержании в лечебном учреждении душевнобольных. Сейчас он позволил себе сделать небольшой перерыв, чтобы выпить чашечку кофе. Тут его внимание привлекла к себе Брид, которая гуляла на больничной площадке. Он осторожно отодвинулся от окна, но так, чтобы ему было удобно наблюдать за ней. Это было совсем нетрудно, так как накануне утром выпал снег, укрыв землю белым покрывалом, и упрямо отказывался таять. На Брид прямо на голубой халат был надет ее страшный коричневый кардиган, а на ногах были уличные сандалии. Но по ее внешнему виду совсем нельзя было сказать, что ей холодно. Наоборот, было такое впечатление, что она наслаждается пребыванием на свежем воздухе. Из своего укрытия он мог видеть, как на ее щеках появился здоровый румянец, а волосы, которые развевались на легком, но тем не менее очень холодном пронизывающем ветру, казалось, снова приобрели яркий оттенок, они словно ожили. Она шагала очень уверенно, расправив плечи, хотя было бы более естественно, если бы она пыталась сжаться, чтобы согреться под кардиганом. Брид не просто бесцельно слонялась, как это обычно делали больные во время перерывов между занятиями, гуляя в зимнем саду, который был окружен высокой стеной. Им ведь некуда было идти.

Сейчас она уходила от него все дальше и дальше, но он все еще мог полностью видеть ее фигуру. Она направлялась к голым деревьям, которые росли по периметру стены. Внезапно Ивар нахмурился, он представил себе, как она проходит сквозь стены и исчезает из виду на дороге, которая ведет от стен больницы. Схватив пальто с вешалки у двери кабинета, он быстрыми шагами пошел по коридору к лестнице и спустился вниз.

Выйдя на улицу, огляделся. Окна его кабинета просматривались с западной части сада, поэтому он решил отправиться именно туда, чтобы посмотреть, куда направлялась Брид. Широкими шагами он ступал по траве, прекрасно понимая, что его ботинки оставляют зеленые следы на тонком снежном покрове. Подойдя ближе к высокой кирпичной стене, он остановился и внимательно огляделся вокруг. Брид нигде не было видно. Не было видно также ее следов. Он еще раз оглядел все вокруг, а затем позволил себе пройти вперед еще несколько шагов. На ветке вишневого дерева, которое росло рядом со стеной, сидела зарянка. Перышки на маленькой груди вздымались и опускались в то время, как птичка пела свою песню. С минуту он наблюдал за ней, прислушиваясь к пению. Если бы кто-нибудь находился здесь или крался вдоль стены, птичка непременно улетела бы. На самом деле, как только он подошел ближе к ней, пение прекратилось. Птичка насторожилась, склонив свою маленькую головку набок, вопросительно посмотрела на него, в ту же секунду взмахнула крылышками и исчезла. Ивар Фернес опять огляделся и почувствовал себя довольно глупо, хотя, вне всякого сомнения, пребывание на свежем воздухе пошло на пользу его усталой голове. Куда же, черт возьми, она подевалась? И вдруг неожиданно он увидел ее. Она стояла всего в нескольких метрах от него в тени высокого дерева.

— Доктор Фернес, вероятно, вы искали меня? — Она слегка склонила голову на одну сторону, и внезапно его осенило, что зарянка делала то же самое.

— Боюсь, ты права, — улыбнулся он ей. — Я просто подумал, что тебе будет холодно без пальто.

— Мне не холодно, я люблю снег. Он дает мне силы, и я ощущаю себя свободной.

Почему ей всегда удается заставить его чувствовать себя так, будто он в чем-то виновен перед ней? Он никогда не испытывал этого перед кем-либо из своих многочисленных пациентов.

— Брид, ты почти не общаешься с другими женщинами, правда?

Она не потрудилась ответить ему. Вместо этого повернулась к зданию, находящемуся у них за спиной, и посмотрела на башни времен Эдварда, на их величественную архитектуру.

— Это нельзя назвать счастливым домом. Я бы предпочла жить в другом месте.

— Я знаю, Брид. Настанет день, и так и будет, я тебе обещаю.

Она повернулась к нему, и он ощутил на себе пристальный взгляд ее серебристо-серых глаз.

— Когда?

— Как только ты почувствуешь себя лучше.

— Я не больна.

— Возможно, что и так.

— Тогда зачем меня держат здесь? Это же как тюрьма.

Он ошибся в отношении других женщин. Некоторые их них ей нравились, и иногда они разговаривали. Все пациенты сходились на мысли, что это лечебное заведение напоминало тюрьму. И, когда она попросила уточнить, что это такое, они с готовностью объяснили ей.

— Брид, мне кажется, что тебе будет трудно адаптироваться к внешнему миру.

— Нет, совсем не трудно. Я прекрасно могу это сделать. И то, что я периодически так надолго засыпаю, не означает, что я нездорова. Все спят. И то, что я мысленно навещаю А-дама, тоже не означает, что я больна. В моей стране все люди, которые обучались этому мастерству, прекрасно могут делать это.

— Я верю тебе, Брид, и я помогу тебе. — Он протянул ей руку. — Но сейчас очень холодно. Давай пойдем внутрь.

— Мне не холодно. — Он почувствовал под видимым обаянием большую силу и волю. Это было как раз то, что она обычно пыталась от него скрыть, хотя перед медсестрами, которых, как он подозревал, она презирала, она демонстрировала и силу свою, и волю с большой готовностью.

— А я замерз. — Он медленно направился к зданию. — Оставайся здесь, если тебе так нравится, я пошел.

Брид проводила его взглядом, а затем вернулась снова к тому, от чего он оторвал ее, и, улыбаясь, зашагала дальше по траве.

Около высокой стены находился сарай, его дверь болталась на оборванной петле. Когда-то служащие госпиталя держали в нем газонокосилки и другой садовый инвентарь. Но сейчас уже долгое время сарай пустовал и был всеми забыт. Он стоял, спрятанный за разросшимся кустом лаврового дерева. Внутри было темно, но тем не менее там не было сильного ветра и снега. В стене в некоторых местах отсутствовали доски, вероятно, их просто выломали. И все же она могла чувствовать себя здесь в тепле и, что более важно, в безопасности и уединении. В углу на полу она нашла целую груду старых мешков и остатки брошенного садового инвентаря, включая ржавые садовые ножницы. Все это она аккуратно спрятала за дверью на тот случай, если когда-нибудь найдет им достойное применение. Брид сложила мешки в стопки, чтобы можно было на них удобно сидеть, отодвинувшись на значительное расстояние от двери и в то же время не теряя возможность смотреть наружу. С этого места, под этим углом больничное здание практически не просматривалось. Взору открывались только трава, безжизненные деревья и безрадостные кустарники. Но все равно, здесь было прекрасно по сравнению со стерильным кошмаром больничных палат и других помещений. Здесь было очень тихо. Тишину нарушал только нежный звук ветра, который запутывался в ветках деревьев и листьях лавра, растущего поблизости. Она встала на колени и потянулась к одной из досок на стене. За ней был спрятан еще один кусочек дерева, на котором она с помощью ржавого лезвия садовых ножниц вырезала полумесяц, сломанное копье, зеркало и гребень. Они служили ей картой и ключом. Пододвинув дощечку к себе, она села на кипу мешков и закрыла глаза. Было очень странно, что здесь, в этом маленьком сарае, единственном из всех помещений, которые располагались на территории больницы, она могла чувствовать свою силу. Глубоко под землей была вода. Нет, не та вялотекущая вода, которая текла в металлических трубах, которую она видела в этом странном мире. Это была живая вода из самых недр земли. Она пробивалась вверх сквозь песок, глину и гравий до тех пор, пока не доходила до подземного слоя, который она чувствовала прямо у себя под ногами. Сделав несколько глубоких вдохов, она закрыла глаза, пытаясь представить себе эту воду. Она была холодной, живой, журчащей. Это была вода из тех горных источников, которые были у нее дома. Она чувствовала, как их энергия разливается у нее внутри и с кровью переносится ко всем органам.

Когда Келом в конце концов в понедельник рано утром добрался до дома, он чувствовал себя в равной мере виноватым и измученным. Поэтому только вечером Джейн осмелилась спросить его, пользуясь отсутствием Адама, который оставался допоздна на работе, что произошло.

Он уклончиво пожал плечами.

— Лиза не считает, что я совершил что-то сверхъестественное. Она не такая, совсем не такая, как ты и отец.

— Может быть, но это совершенно не означает, что она не волнуется. Она тоже желает Джульетте добра, пойми это, наконец.

— Такое впечатление, что я желаю ей чего-то другого.

— Безусловно, нет, но лишь до тех пор, пока вы оба будете осторожны. — Она опустила глаза и посмотрела на свои руки. Господи, она была женой врача и тем не менее не знала, с какой стороны подойти к своему сыну, чтобы поговорить с ним о контрацепции.

— Мама… — Он глубоко вздохнул.

— Что?

— Лиза мне кое-что рассказала. Ты знаешь, все это кажется немного странным. — Он отвел от нее взгляд, почувствовав явное смущение.

Джейн в глубине души облегченно вздохнула. Итак, Лиза поговорила с ним, это уже хорошо.

— Она сказала, что это имеет отношение к ней и к папе, что это тянется еще с их студенческих дней.

Джейн нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь кого-то по имени Брид?

— Брид? — эхом переспросила Джейн, сильно удивившись. — А зачем она говорила с тобой о ней?

— Все это выглядит действительно очень странным, мам. Она сказала, что эта женщина преследует ее. И еще она считает, что та пытается через меня добраться до отца. Поэтому я должен научиться защищаться, используя свои психофизические возможности. Я уже сказал тебе, что все это очень и очень странно.

Серебряное дерево-амулет: разбитое, оно находилось в ящике рабочего стола Адама. Она еще вчера видела его там, когда он попросил ее посмотреть для него телефон лаборатории патологии в клинике Сент-Томас. Нет никаких сомнений, что Адам напрочь забыл про амулет.

— Ну и что ты знаешь об этом? — Голос Келома дрожал. — Кем она была?

Джейн покачала головой. Внезапно ее сердце, как острым ножом, пронзила мысль о том, что ее предали.

— Эта девушка была цыганкой, и твой отец знал ее, когда был еще мальчиком. — Она замолчала и вдруг вспомнила о черных волосах на подушке в своей спальне. — Отец и Лиза вбили себе в голову, что она наложила на них цыганское проклятие. Годы идут, вроде бы ничего не происходит, она нас не беспокоит, но вдруг неожиданно начинает напоминать о себе твоему отцу или Лизе. Все эти предрассудки снова выплескиваются наружу, и Лиза снова начинает заводить разговоры о том, как надо учиться противостоять сглазу. Не обращай на это внимания, Келом.

Келом прищурил глаза и напряженно наблюдал за лицом матери. Даже не прилагая больших усилий, он мог прочитать все, что было на нем написано.

— Ты тоже беспокоишься за нее?

Она покачала головой.

— Нет. Правда, нет. Никто не может по-настоящему поверить в эту историю. Это просто суеверие, абсолютный вздор.

— Разумеется, ты права. Ради Бога, мама, разве ты действительно думаешь, что папа верит в это? Я вполне могу представить, что Лиза создает шумиху вокруг таких вещей, и Джули тоже, она словно помешалась на всех этих странных явлениях — флюидах. — Он помахал руками над головой. — Но отец-то не может в это верить, он ведь врач.

— Да, наука сейчас очень многое может объяснить, — слабо улыбнулась Джейн.

— Конечно, может, мы же цивилизованные люди. Иногда мне кажется, что Джули, как бы это сказать, немного первобытная, что ли. — Его влюбленная улыбка полностью противоречила только что сказанным словам. — Но она справится с этим.

Джейн вскинула брови.

— Ты не должен пытаться изменить ее, Келом. Наверное, это будет началом конца ваших взаимоотношений. И она не должна переделывать тебя. Я знаю, вы очень любите друг друга. Но вы прямо как небо и земля, такие разные.

Келом рассмеялся.

— Вздор. — Он крепко обнял мать и кружил ее до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде. — Глупенькая старенькая мамочка. Вот подожди и увидишь, мы будем самой счастливой парой.

Джейн сидела вдвоем с Адамом в его кабинете и занималась шитьем. У Адама выдалась свободная минута, и он решил еще раз позвонить Ивару Фернесу.

— Я не думаю, что у этого человека было какое-то срочное дело ко мне. Он так и не перезвонил. — Адам приложил телефонную трубку к уху. — Я попытаюсь связаться с ним еще разочек, а затем отправлюсь на работу.

Джейн откинулась назад и оборвала нить. Она разгладила руками свою работу и некоторое время любовалась ею. Затем опустила руку в корзину за очередной катушкой ниток.

— У тебя конфиденциальный разговор, мне выйти?

Он неопределенно пожал плечами, в телефонной трубке раздавались длинные гудки.

— Понятия не имею. Должно быть, он хотел проконсультироваться по поводу какого-нибудь пациента или что-нибудь в этом роде. — Он осекся, так как на другом конце сняли трубку. — Доктор Фернес, это Адам Крэг. Вы хотели связаться со мной.

Воцарилась минутная тишина. Адам не знал, что в этот момент Ивар Фернес поднялся и облокотился на край стола, осторожно завязывая на узел телефонный шнур поверх груды книг и папок для того, чтобы посмотреть в окно. Это было рефлекторное движение — надо было удостовериться, что Брид на улице. Но ее там не было. У него не было ни малейшего представления о том, где она находилась, но его не покидало странное ощущение, будто она знала, что он делает и, что еще хуже, о чем он думает.

— Мне надо поговорить с вами об одной из наших пациенток, доктор Крэг. Ее зовут Брид.

Адам вскочил, он был ошеломлен. Затем медленно сел, положил локоть на стол и постарался слегка отодвинуться — так, чтобы Джейн не видела выражение его лица.

— У нас под наблюдением давно уже находится пациентка. Она утверждает, что знает вас. Мы не знаем ее полного имени, я могу лишь сказать, что она довольно молодая, ей чуть больше двадцати, она довольно привлекательная, у нее длинные темные волосы.

— Чуть больше двадцати, вы сказали? — Адам почувствовал, как у него немного отлегло от сердца. Он даже до конца не понял, что у него перехватило дыхание. — Я когда-то знал девушку с таким именем. Ну, во всяком случае, с подобным именем. — Может быть, он неправильно его расслышал. — Но возраст не совпадает. Сейчас ей должно быть уже за сорок.

Привлекательная, длинные черные волосы. Брид.

— Итак, вы не знаете ее?

Адам покачал головой.

— Нет, боюсь, что нет.

— Что он хотел? — спросила Джейн, когда Адам повесил трубку. Несмотря на то что он уже пришел в себя, его лицо буквально пылало.

Он пожал плечами.

— Они пытаются установить личность одной пациентки.

— А ты не знаешь, кто это?

— Нет, никогда не встречал.

— Может быть, существует еще один доктор Крэг?

Он неопределенно кивнул.

— Может быть.

Адам сел и несколько минут смотрел на нее. Такая дорогая, родная, спокойная. Это была его Джейн, которая всегда и во всем его поддерживала, одобряла все его начинания, всегда была весела и любезна, невзирая на собственную усталость или раздражение. Он так сильно любил ее. И вот… Он прикусил губу и неожиданно для себя задал себе вопрос: когда они последний раз занимались любовью? Да, отсутствие двуспальной кровати являлось определенной проблемой. Вы же не можете просто так, ни с того ни с сего броситься в объятия друг другу. Вы не прижимались друг к другу, чтобы почувствовать тепло, спокойствие, уверенность и безопасность. Только вмятина в середине кровати напоминает вам о том, что раньше вы были страстными любовниками. А сейчас вы просто ложитесь в постель, порой настолько уставшие, что не находите в себе сил больше ни на что. Вы просто рады, что день закончился, и, как в забытьи, проваливаетесь в сон, совершенно не задумываясь, что рядом с вами, по другую сторону тумбочки, находится живой человек, которому вы так нужны.

Мысль о прикроватной тумбочке заставила его заглянуть в ящик стола. Ему действительно следовало забрать амулет и починить его. Он выкинул из головы воспоминания о длинных волосах Брид, о ее соблазнительных губах. Когда он поднял голову, то глаза остановились на противоположной стене. Мозг снова заработал.

Девушка двадцати лет. Она довольно молода, чтобы быть дочерью Брид. Во всяком случае, она, вне всякого сомнения, не могла быть его дочерью.

Он снова посмотрел на Джейн и, медленно вставая из-за стола, вырвал страницу с телефонным номером доктора Фернеса из записной книжки и бросил ее в корзину. Затем подошел к Джейн, остановился и поцеловал ее в макушку.

— Я ухожу, дорогая. Не жди меня к ужину, вернусь поздно вечером. Когда приду, проглочу сандвич.

Несколько минут Джейн оставалась на своем месте. Она слышала, как за ним захлопнулась входная дверь. Потом она отложила свое шитье, встала, подошла к столу мужа и заглянула в записную книжку. Всем сердцем она чувствовала неладное. Когда он разговаривал с доктором Фернесом, в его теле чувствовалась скованность, костяшки пальцев на телефонной трубке побелели, осанка стала едва ли не воинственной. Он пытался отвернуться от нее, полагая, что тем самым сможет заслониться от ее присутствия в этой маленькой комнате. Все это не было похоже на личный звонок по поводу какого-то пациента. В этом было нечто такое, что очень глубоко затронуло его.

Двадцать пять. Если бы у него и Брид был ребенок, ему было бы сейчас двадцать пять лет. Адам сидел в своем офисе за столом и тупо смотрел на груду бумаг с историей болезни своего первого пациента. За дверью его кабинета толпился народ. Он слышал, как из-за двери доносится резкий кашель. Дочь? Дочь Брид? Его мысли снова и снова возвращались к постели в собственном доме, к его мечтам, безумным фантазиям, когда она являлась ему и буквально изнуряла его своей красотой и страстью. Он потянулся к телефону. Наверное, снова следует позвонить доктору Фернесу. А может быть, придется поехать и посмотреть на эту молодую женщину. Он резко отодвинул аппарат на край стола. Это было бы полным сумасшествием.

Безумием.

А почему эта девушка находилась в госпитале для душевнобольных?

Почему? Потому что она была созданием потустороннего мира вне пространства и времени? Почему же тогда она тоже назвалась именем Брид?

Он принялся вытаскивать пачки бумаг из конвертов. Сейчас у него совершенно не было времени думать о ней.

— У меня такое чувство, что Джули провалит экзамены, мама. — Келом с Джейн находились в кухне, и он доедал последнюю порцию картофельного пирога с мясом, которая оставалась на тарелке, в то время как она убирала со стола.

— Келом, это был кусок твоего отца.

— Он все равно не будет есть его. Я точно знаю, что не будет. Он возвращается обычно очень уставший. Так вот, мам, она говорит, что для того, чтобы стать художником, ей совершенно не нужны эти экзамены.

Джейн вздохнула. Она подошла к столу и села на стул напротив него.

— А Лиза знает о том, что ты мне сейчас сказал?

Келом пожал плечами.

— Не думаю. Да Джули это и безразлично. Она собирается путешествовать по миру. Хочет рисовать, плавать, пожить в свое удовольствие год или два и только потом приняться за учебу.

— Ясно. — Она уже поняла, к чему он клонит.

— А что, это неплохая идея. В конце концов, поступить в университет никогда не поздно. Тысячи людей делают перерыв до того, как продолжить учебу.

— Разумеется, при условии, что они великолепно сдают свои выпускные экзамены.

— Да, конечно. — Он снова пожал плечами. — Никто с этим не спорит.

— Правда, Келом? — Она так пристально посмотрела ему в глаза, что он не выдержал и отвел взгляд в сторону. — Не разрешай ей так сильно влиять на тебя, Келом. Джули — настоящий сорванец, дорогой. Я знаю, что ты любишь ее, и уверена, что вы оба поступите в университет. Но она такая своенравная и совершенно не понимает, чем для тебя могут обернуться подобные каникулы. Но ты должен это знать.

— Должен?

— Да, Келом, должен. — Где же был Адам, когда она так нуждалась в нем? — Сначала сдай экзамены, а затем можешь немножко попутешествовать. — До его выпускных экзаменов оставалось всего три месяца. Господи, не поступай с ним так жестоко, не лишай его разума.

Джейн вымыла посуду, вытерла ее. Она внесла свой посильный вклад, настроила его на экзамены, и теперь он исчез из виду, поднявшись по ступенькам в свою комнату. Он включил на полную громкость записи лекций, чтобы освежить их в памяти, как он сам выразился. Как-нибудь вечером к нему придет его друг, и они вместе будут заниматься. Именно так он сказал: вместе. В другой раз он отправится к Роджеру, или к Полу, или к Марку. Это будет его ответный визит. Каждый вечер после школы ему звонила Джули, и они шепотом разговаривали часами. Она уже поняла, что в этот момент следует накрывать ужин. Тем самым она прерывала их душещипательную беседу, ставила точку в бесконечном обмене любезностями и планами.

Джейн стянула с рук резиновые перчатки, повесила их на раковину и вздохнула. Пройдет еще несколько месяцев, и он уедет. Путешествовать. Или поступит в университет. В любом случае, он начнет новую жизнь, как взрослый человек. А что же тогда останется делать ей? Она уже не раз всерьез задумывалась над этим. Она будет кухаркой и уборщицей для Адама. Такова ее судьба и предназначение на всю оставшуюся жизнь. Время от времени по утрам ей будет удаваться выпить по чашечке кофе с Сарой Хардинг, хотя, без сомнения, ее присутствие Джейн находила более чем нежелательным. Она с трудом выносила ее и терпела только ради того, чтобы хоть как-то разнообразить свою монотонную жизнь. Все это казалось удручающим. Таким же примерно, как ее отражение в зеркале, когда она садилась перед своим туалетным столиком и смотрела на себя. Она заметила, что у нее появились новые морщины, второй подбородок. Выражение ее лица демонстрировало усталость. Смотрясь в зеркало, она словно видела в нем лицо своей матери и понимала, что та не одобрила бы ее состояние. Ее мать всегда была очень привлекательной женщиной с сильным волевым характером, она постоянно была чем-то занята. Ее мысли перенеслись далеко в прошлое, в детство, когда ее отец частенько сбегал из дома, чтобы поиграть в гольф. Сейчас то же самое делал Адам. Кто знает, может, ей судьбой было предначертано идти вместе с матерью по параллельным тропинкам? Это были тропинки бесконечных обязанностей и самопожертвования. И еще, в ее случае, бесконечной скуки.

Она выключила свет и поднялась по лестнице. Шум, который раздавался из комнаты Келома, сейчас был не такой оглушительный. В тот момент, когда она проходила по лестничной клетке, она слышала скорбные слова баллады Боба Дилана, которые печальным эхом отозвались на другом конце дома. Джейн открыла дверь своей спальни и вошла. Подойдя к туалетному столику, взяла расческу и посмотрела в зеркало, в котором отражалась женщина, сидящая на постели. Она была молода, одета в голубой больничный халат, который ей был явно велик. Женщина не сводила с Джейн глаз. У нее были красивые длинные темные волосы и серебристо-серые глаза.

Издав истошный крик, Джейн шарахнулась в сторону.

— Как вы сюда попали? Кто вы, черт побери? — Сердце бешено колотилось у нее в груди, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заглушить вопль ужаса, который рвался наружу.

Молодая женщина не пошевельнулась.

— Я пришла к А-даму. — Когда она произнесла его имя, Джейн отметила, что у нее очень странный акцент. Такое впечатление, что она иностранка или даже туземка.

— Вы пришли, чтобы увидеть моего мужа? — Джейн специально сделала акцент на слове «моего». — И вы сидите и ждете его на его же постели?

— Разумеется. — Серые глаза хитро прищурились. — Вы не подходите А-даму, он любит меня. Он всегда любил меня.

— Брид. Вы Брид.

Она не была уверена, произнесла она это вслух или нет. Это был сон. Это должен был быть сон. Если она досчитает до десяти, то обязательно проснется. Она сглотнула и крепче сжала в руке расческу.

— Послушайте, молодая леди, я не знаю, зачем вы пришли к Адаму, но, в любом случае, вам следует зайти в другой раз, днем, когда он будет дома. А сейчас я хочу, чтобы вы удалились.

Женщина улыбнулась.

— Я часто прихожу, чтобы побыть с А-дамом в постели. Мы занимаемся любовью. Я заставляю его кричать от удовольствия и возбуждения. — Она вызывающе провела ладонями по бедрам. — Он вас больше не любит. — Она облизнула губы. — Зачем вы отобрали его у Лизы? Он любил ее.

— Он любил меня! — Джейн слышала, как ее отчаянный крик прозвенел в комнате. — Все, достаточно. Вы ведете себя просто неприлично. Легкомысленная девица сомнительного поведения, убирайтесь прочь. Вы слышите меня? Убирайтесь! Я не знаю, кто вы и что вы здесь делаете, но вы должны уйти. Немедленно.

Молодая женщина встала и медленно, грациозно выпрямилась. Джейн уловила в движениях девушки кошачьи повадки, и от этого у нее все внутри оцепенело. «Это же просто сон. Я знаю, что это сон. Но почему же я не могу проснуться?»

— Убирайтесь.

Брид отрицательно покачала головой.

— Я так не думаю. Вы мне не нравитесь.

Она сделала шаг навстречу Джейн и стала искать что-то в своей вышитой сумке, которая, как заметила Джейн, висела у нее на плече. Оцепенев от ужаса, Джейн увидела, как молодая женщина вынула маленький серебряный нож.

— О, нет! — Выронив щетку, Джейн быстро развернулась и схватила то, что первым попалось ей под руку. На ее туалетном столике лежала металлическая пилка для ногтей. Краем глаза она заметила, как Брид приближается к ней, высоко подняв руку с ножом. Джейн охватила паника, женщина повернулась и бросилась на нее, сильно ударив в плечо острым лезвием.

Брид вскрикнула. Шипя от боли, она метнулась мимо Джейн вон из комнаты.

— Мама? — Келом открыл дверь своей комнаты и заторопился по коридору. — Мама, что, черт возьми, происходит? Откуда взялась кошка? О Господи, мама, она поцарапала тебя. — Он стоял в дверном проеме с глазами, полными ужаса. В перерыве между сменой записей он услышал какую-то возню, суматоху, затем крик, доносившийся из спальни родителей.

Джейн тяжело опустилась на стул у туалетного столика. Она дрожала как осиновый лист. Кровь струилась из длинной узкой царапины на ее предплечье.

— Я окажу тебе первую помощь. — Келом снова побежал в свою комнату и через секунду вернулся назад. — Царапина неглубокая. — Он обработал ее обеззараживающей жидкостью Детол. — Сейчас я найду пластырь. — Как у будущего врача, у него всегда под рукой в шкафчике были аккуратно сложены все необходимые предметы для оказания первой помощи. Джейн сомневалась, что в их доме можно найти какие-нибудь другие медицинские препараты, необходимые для этого. Семьям врачей не очень-то часто везет в этом плане. Пытаясь успокоиться, она посмотрела на кровать. Там, где только что сидела эта женщина, на покрывале не было ни единой складки. Единственным свидетельством того, что она была здесь, была глубокая резаная рана на ее собственном плече.

— Так ты видел кошку? — неуверенно спросила она Келома.

— Конечно, видел.

— Она была живая?

— Мама. — Он приложил ладонь к ее лбу. — Я думаю, у тебя шок.

Она слабо улыбнулась.

— Нет. Я немножко возбуждена, но это все. А ты не видел здесь, наверху, никакой женщины?

— Женщины? — Теперь она точно знала, что он думает, будто она сошла с ума. — Нет, конечно нет. Извини, дорогой. Дело в том, что я просто задремала. Мне снился сон в тот момент, когда эта проклятая кошка вошла и оцарапала меня. — Ей с огромным трудом удавалось держать себя в руках.

Только после того как Келом ушел к себе в комнату и снова засел за книги по математике, Джейн спустилась вниз. Она обыскала весь дом, проверила все двери и заперла все окна. Они будут закрыты всю ночь. Затем прошла в рабочий кабинет Адама и открыла нижний ящик его письменного стола. Оттуда она достала сломанное дерево-амулет, все еще завернутое в бумагу, и перенесла изуродованные кусочки наверх. Сломанный или нет, все-таки лучше, если он займет свое место на тумбочке между их кроватями.

Был уже вечер, когда сестра Уилкинс позвонила Ивару Фернесу и сказала, что Брид опять находится в состоянии комы. А если это так, то, очевидно, она опять путешествует.

— Я заметила это, когда пришла проверять, уснули ли пациенты, доктор. Ее глаза были широко открыты, и она улыбалась. — Дебора Уилкинс повернулась и последовала за Иваром, который широким шагом направился к палате и остановился, ожидая, пока она откроет ему дверь. — Сейчас она в постели. Кажется, что спит, но я все равно не могу разбудить ее.

Брид на самом деле была в постели. Из-под одеяла были видны ее плечи, а волосы разметались по подушке.

Он задумался. Допустим, она еще не вернулась в свое тело. Затем горестно покачал головой. Ради Бога, как он может вести себя так глупо! Даже несмотря на свои собственные наблюдения за этой странной загадочной женщиной, он никоим образом не должен усомниться в своей научной концепции и позволить себе поверить ее страстным объяснениям и невразумительным путешествиям.

— Брид. — Он нежно потрогал ее за плечо. Дебора Уилкинс стояла рядом, надув губы.

— Брид, просыпайся. — Он говорил почти шепотом.

Сначала он подумал, что она не ответит ему. Но Брид стала медленно открывать глаза и сфокусировала на нем свой взгляд. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто перед ней стоит, и она улыбнулась.

— Доктор Фернес?

— Привет, Брид. — Он повернулся. — Спасибо вам, сестра, вы можете идти.

Дебора Уилкинс многозначительно посмотрела на него, и он увидел, какую враждебность таит этот взгляд. Затем она круто развернулась и направилась в другой конец палаты, где мирно спали другие пациенты. Он подождал, пока она закроет за собой дверь, и снова повернулся к Брид.

— Помнишь, мы решили, что поговорим еще о твоих визитах к доктору Крэгу?

Она кивнула.

Внезапно он заметил некоторую туманность в ее взгляде, когда она легла на спину. Она выглядела слегка измученной и ослабленной.

— Что случилось, Брид? У тебя что-нибудь болит? — Он был уверен, что она будет отрицать это. Но Брид лишь слегка пожала плечами.

— У меня болит плечо.

— Могу я посмотреть? — Он выдержал паузу. Согласившись, она кивнула. Затем он осторожно отвернул одеяло. Она была полностью одета, ее платье было забрызгано кровью. — Брид, ты порезалась. — Отвернув на шее воротник, он увидел на ее плече глубокую колотую рану. Ивар не мог поверить собственным глазам. — Нам придется обработать ее. Кажется, рана серьезная. — Он посмотрел ей в лицо. — Как это произошло?

Он рассчитывал на то, что она начнет изворачиваться, но, когда она без малейшего колебания принялась жаловаться ему, он был изумлен и потрясен.

— Это все та женщина А-дама, Джейн. Она ударила меня этим маленьким ножом, который взяла со стола. — Она с презрением хмыкнула. — Глупое маленькое оружие. Наверное, его используют для детей. Оно остановило меня, иначе я убила бы ее. Она совсем не подходит А-даму, совсем не подходит. Он нуждается во мне.

Ивар Фернес глубоко вздохнул. Эта женщина была заперта в своей палате, она нигде не была. И уж, во всяком случае, никак не могла находиться за многие километры отсюда в Сент-Албансе.

В конце концов он оставил ее на попечение Деборы Уилкинс, разумеется, понимая, что та не будет добра и внимательна с Брид. Сам он прошел в кабинет, включил свет, закрыл дверь, сел за стол и потянулся к телефонному номеру. Дебора должна была обработать рану Брид и подготовить ее ко сну. Когда Ивар закончил разговор с Джейн Крэг, он некоторое время сидел и тупо смотрел на пустой бювар, лежащий перед ним, пытаясь соединить все, что он только что услышал. Трезвым умом ученого он отрицал только что услышанную информацию. Это было невозможно. Ни при каких обстоятельствах и ни в коей мере не могло случиться так, что Джейн Крэг уколола Брид своей пилочкой для ногтей. И уж никоим образом Брид не могла перевоплощаться в кошку. «Вы взрастили дьявола в обличье полосатого кота». Откуда-то из глубин памяти всплыла сейчас эта фраза. Его передернуло, и он нахмурился. Он не спросил ее о кошке. Некоторое время он в задумчивости оставался на своем месте, но затем встал.

В палате было темно, но Брид не спала. Она лежала на подушке, а ее плечо было забинтовано марлевой повязкой. Глаза были устремлены в потолок.

— Ну, как твое плечо?

— Лучше. Но сестра Уилкинс не очень-то хороший целитель, она очень грубая.

Ивар понимающе кивнул. Он отогнал от себя внезапную мысль о том, что не хотел бы очутиться в шкуре Деборы, которая так сильно ненавидит Брид. Он вытянул руку и слегка задвинул занавеску около ее постели. Затем сел на стул рядом. — Я хотел бы спросить тебя еще кое о чем. Это по поводу твоих путешествий, — мягко добавил он. — Ты устала или мы можем немножко поговорить? — Она выглядела намного лучше и, казалось, наслаждалась беседой с ним. Она ничего не скрывала от него и была рада поделиться своими мыслями. Похоже, она даже гордилась этим.

Брид улыбнулась.

— Хорошо, я не устала. Когда я снова возвращаюсь сюда, я полна жизни и сил. Как это говорит ваша сестра Уилкинс? Энергии. — Она загадочно улыбнулась. — Вы хотите знать, как мне удается это?

Он тоже улыбнулся.

— Конечно, хочу. С моей точки зрения, ты совершаешь чудо. — Он понял, что попал в точку. Она была настолько польщена, что ему показалось, она почти урчит от удовольствия. Ему стало не по себе. Это вернуло его к мысли о том, зачем он, собственно, пришел к ней. — Брид, ты когда-нибудь притворяешься кошкой?

Ее глаза сверкнули.

— Конечно. Но я не притворяюсь. Я превращаюсь в нее, я изменяю свою форму и становлюсь кошкой для того, чтобы быстрее передвигаться. Кошки в моей семье — священные животные. Мы используем их силу, знания. Это первое, что я усвоила от Бройчана, когда была еще ребенком. Вы верите в то, что я могу перевоплощаться?

Он увидел, как ее глаза снова зажглись огнем, и понял, что она в некотором роде насмехается над ним.

— Я уже не знаю, чему верить, Брид.

Она кивнула.

— Я слушала многих людей с тех пор, как пришла в ваш мир, — внезапно очень серьезно продолжила она. — Вы не знаете, как совершаются подобные перевоплощения, вы не верите в них. Вы называете это перевоплощением, переселением душ, вхождением в тело другого живого существа, заимствованием его силы, его знаний, использованием его памяти и ловкости. Мы пользуемся этим, чтобы прятаться, путешествовать, наблюдать. В моей стране люди надеются, что те, кого вы обычно называете друидами, научатся делать это. И я тоже научилась. Я научилась быть поэтом и друидом.

— Друиды. — Теперь ему стало все понятно. — Ты принадлежишь к друидам?

— Конечно. — Она вздохнула и снова откинулась на спину.

Стараясь не улыбаться, он подавил в себе нестерпимое желание наклониться и поправить волосы, спадавшие ей на лицо.

— Брид, извини, что я спрашиваю, но сколько тебе лет? — Он уже много раз задавал ей этот вопрос, но так и не получил вразумительного ответа. Как и прежде, она пожала плечами.

— Я не помню.

Ему подумалось, что ее память очень избирательна, но он решил не изображать из себя кавалера.

— Доктор Крэг считает, что тебе должно быть около сорока лет.

— Доктор Крэг? — Ее глаза снова ярко вспыхнули. — Вы говорили с А-дамом?

Теперь была его очередь пожимать плечами.

— Я не знаю, было ли это правильно. Я рассказал ему все. Он ответил, что давным-давно знал девушку по имени Брид, но в настоящий момент ей должно быть около сорока лет, а тебе ведь далеко не столько. Правда? — Он посмотрел на нее. К его изумлению, она не казалась уязвленной или обиженной. Этот факт нисколько не потряс ее. Наоборот, она настоятельно пыталась продолжить расспросы по поводу Адама Крэга.

— Он тоже такой же, какой был раньше. Он знал меня. Он обязательно приедет ко мне, как только узнает, где я. Обязательно.

Ивар покачал головой.

— Я не уверен, Брид. — Все это походило на какой-то бред, лишенный всякого смысла, и никак не связывалось у него в голове. Вздохнув, он встал со стула. — Может быть, когда-нибудь ты продемонстрируешь мне, как ты путешествуешь, Брид, но не сейчас. Сейчас ты устала и должна поспать. Завтра мы снова поговорим. — Он замолчал, надеясь, что она начнет возражать.

Она спокойно улыбнулась и повернулась к нему спиной.

Он немного подождал, а затем на цыпочках вышел из палаты.

Поздно вечером того же дня позвонил Адам Крэг. Мужчины беседовали в течение двадцати минут. Договорившись как можно быстрее встретиться, они закончили разговор. Тем временем Ивар Фернес намеревался на следующее утро ехать в центр Лондона и нанести визит Фойлесу, у которого он собирался купить все книги, которые мог только найти, касательно оккультных наук и друидов.

На следующий вечер с книгами в портфеле он стоял на железнодорожной станции и ожидал прибытия поезда, который должен был повезти его на север. Чтобы скоротать время, он раскрыл газету «Вечерние новости». Заголовок на второй странице заставил его похолодеть. Убита медсестра больницы. Душевнобольной пациент сбежал. Он в ужасе закрыл глаза. Пожалуйста, Господи, только не это.

12

— Мне очень жаль, офицер, но я не думаю, что смогу еще чем-нибудь помочь. — Адам положил руки на колени, чтобы не видно было, как он нервно потирает их под столом. — Я уже сказал вам, что та Брид, которую я знал до войны, сейчас должна быть такого же возраста, как и я. — Он замолчал, понимая, что полицейский внимательно разглядывает его седые волосы, уставшее лицо, на котором можно было прочитать все признаки приближающейся старости, и очки, лежащие перед ним на столе. — Это просто не может быть один и тот же человек.

— А вы уверены в том, что не видели ее? — Инспектор Томас, казалось, был чересчур подозрительным. Реакция доктора Адама Крэга была очень странной. До этого он успел уже поговорить с миссис Крэг, и создалось такое впечатление, что она тоже что-то недоговаривала.

Адам добавил:

— Могу только допустить, что, как я уже и говорил и вам, и доктору Фернесу, эта Брид может быть дочерью той Брид. Но будьте уверены, сюда она не приходила. — Он понял, что не может взглянуть сидевшему перед ним мужчине в глаза.

— Тогда почему, доктор Крэг, у меня такое чувство, что вы от меня что-то скрываете? — Томас вздохнул. — Не сомневаюсь, вы не станете защищать такого опасного для общества человека, как она. Мы написали предупреждение и расклеили во всех публичных местах, чтобы люди избегали ее и по возможности не приближались.

— Если я увижу ее, я вам обязательно сообщу. Обещаю. — Глубоко вздохнув, Адам встал, надеясь, что тем самым даст понять, что разговор окончен. Они и так уже беседовали более часа.

Возникла долгая пауза, во время которой инспектор Томас внимательно изучал его лицо. Затем, наконец, он встал со стула и тоже вздохнул.

— В таком случае, закончим разговор, доктор. Пожалуйста, если вспомните еще что-нибудь, обязательно свяжитесь со мной. Возможно, мне понадобится еще раз навестить вас и поговорить. А пока я полагаю, что мне не стоит повторять вам, насколько она опасна, и что вы должны принимать все меры предосторожности. Кажется, доктор Фернес абсолютно убежден в том, что она направляется именно сюда.

Адам подождал, пока черная машина не отъедет от ворот его дома, затем позвонил Ивару Фернесу.

— А вы показывали ей ваши записи и упоминали о происшествии с кошкой?

— Я очень удивлен, что вам понадобилось спрашивать меня об этом. — К этому моменту Ивар убрал все записи частного характера по поводу Брид в портфель. В одном он был сейчас абсолютно уверен: ему не следует оставлять их в своем рабочем кабинете в госпитале. Это была конфиденциальная информация. Более того, было еще одно обстоятельство — никоим образом он не должен был поставить под удар собственную репутацию врача и ученого в глазах общества. Ни в коем случае нельзя было дать понять, что он хотя бы на йоту сомневается в невозможности всех этих перемещениях и верит историям о переселении душ и путешествиях во времени.

— Послушайте, старина, я понимаю, что мне не следует говорить вам это, но будьте осторожны. Мне кажется, у нее есть все необходимые карты на руках, и она очень опасна. В этом не может быть никаких сомнений.

— А вы уверены, — Адам выглянул в сад, подумав о том, что в этот момент, может быть, увидит там кошку, — что точно не знаете, где она?

— Абсолютно. — Ивар защелкнул застежку своего портфеля. — Не может быть никаких сомнений в том, что она исчезла.

Убив Дебору Уилкинс, Брид ликовала. Избавившись от этой женщины с ее убогим умишком, которая всегда была так жестока к ней, Брид почувствовала себя фаворитом судьбы. Это чувство усиливалось вместе с той энергией, которую она черпала из вытекающей из безжизненного тела убитой крови. Все это позволило ей уйти из госпиталя. Она окружила себя невидимой ширмой и прошла через ворота в тот момент, когда они открылись для того, чтобы пропустить служебную машину. Она прошла вверх по дороге, свернула за угол и исчезла из виду. С собой у нее была единственная вещь — ее сумка. В ней лежал нож для резки бумаги, гребень, компакт-зеркало и медная запонка Адама. Она долго шла пешком, прекрасно понимая, что очень скоро начнет привлекать к себе внимание людей и ее смогут опознать по убогой больничной одежде. Ей нужно был найти что-нибудь другое, и случай очень быстро улыбнулся ей. Она увидела, как на бельевой веревке на ветру развевается то, что ей было надо. В доме никого не было, сад был очень уединенный и ухоженный. Она выбрала себе платье, шелковую комбинацию, нижнее белье и два шерстяных свитера, один из которых надела, а второй накинула себе на плечи. В саду в компостной яме она закопала свой больничный голубой халат и жесткое неудобное нижнее белье. Произнеся молитву во славу Господа и благословив Создателя, она спокойно вышла из ворот. Никто ее не видел. Сообщение о краже поступило в полицию только на следующий день. К тому времени Брид уже была за многие километры от этого места.

Ее энергию питали гнев, беспомощность и бездеятельность, когда она находилась в больнице. Сейчас ее первоначальная эйфория и радостное возбуждение прошли, и Брид начала выдыхаться. Дважды она останавливалась, чтобы передохнуть, и во второй раз почувствовала странное жужжание в голове. У Брид было нехорошее предчувствие. Она шла, пошатываясь. Ей необходимо было найти какое-нибудь безопасное место, чтобы спрятаться, переждать, где бы она снова смогла собраться с силами и отогнать от себя демонов, которые крались за ней по пятам. В ее голове снова был Бройчан. Ни в коей мере нельзя было допустить, чтобы она снова впала в транс где-нибудь в публичном месте. Она хорошо усвоила этот урок. Если кого-либо обнаружат в таком состоянии, то непременно заберут в больницу. А поскольку ни врачи, ни персонал не в состоянии понять, что случилось с этим человеком, к тому же они не могут установить его личность и связаться с его семьей, так как у них нет ни адресов, ни каких-либо связей, они сочтут его сумасшедшим. В этом смысле люди из мира Адама были очень примитивны. Они совершенно не понимали, как работает ее организм. Они тупо отвергали священное искусство, считая его лишь плодом больного воображения. Хотя она и подозревала, что Ивар Фернес начинает понимать ее.

Ей было грустно оттого, что она рассталась с ним. Он ей очень нравился. Он был добрый и пытался понять ее. С ним она чувствовала себя в безопасности. Но эта Дебора Уилкинс испортила все своей бесконечной враждой в тот последний день, когда она с такой злобой перебинтовывала рану Брид. Она снова принесла с собой иголку, которая могла утянуть Брид в бесконечный сон. Ее глаза на мгновение сузились, но затем видение исчезло. Теперь уже эта женщина была ей не опасна и поэтому безразлична. Как уже давно стала безразлична ей Джинни Бэррон. А те люди, которые не представляли для нее особого значения, не стоили того, чтобы она о них помнила.

Заставляя себя идти вперед, Брид повернула за угол улицы и увидела, что на автобусной остановке в ожидании пассажиров стоит автобус. Она подошла ближе. Автобус был пустой. Водитель и кондуктор, прислонившись к стене, спокойно курили под приятным весенним солнцем и ждали времени отправления. Она поднялась по ступенькам и направилась к переднему сиденью. Здесь она снова окутала себя пустотой. Это был один из самых простых приемов, которым она выучилась в Крэг-Федреге. Когда пассажиры заполнили автобус, водитель занял свое место за рулем, но ее никто не побеспокоил. Передние сиденья, которые обычно очень популярны среди пассажиров, по непонятным причинам остались незанятыми. Когда Брид поднялась, прошла через весь автобус к задней двери, чтобы сойти, кондуктор не потребовал у нее платы. Если бы кого-нибудь из пассажиров спросили, они бы наверняка сказали, что да, они очень смутно помнят, что на переднем сиденье сидела какая-то женщина. Но они не в состоянии будут описать ее и не смогут сказать, на какой именно остановке она вышла.

Брид решила сойти, когда автобус свернул с оживленных улиц и направился в пригород. Концом маршрута являлась деревня, находящаяся в пятнадцати километрах севернее Лондона. Брид встала на платформу, готовясь сойти, и автобус тотчас же остановился на остановке, на которой совершенно не было народа. Она быстро спрыгнула с подножки, и автобус поехал дальше. Водитель сам не мог понять, зачем он совершил остановку, если никто не желал ни зайти, ни выйти из автобуса. Никто не нажимал кнопку звонка.

Некоторое время она стояла и осматривалась вокруг. Потом направилась к воротам, ведущим в поле. Был теплый весенний вечер, и трава, приготовившись ко сну, поднялась вверх. Брид легким шагом шла по полю, чувствуя себя безмерно счастливой оттого, что она находилась далеко от тех оживленных улиц, на которых страдала клаустрофобией. На поле паслись черные коровы с белыми пятнами. Когда она проходила мимо, они не потрудились даже взглянуть на нее. Только одна или две подняли морды и посмотрели ей вслед. Ее расплывчатая фигура медленно удалялась от них. Оставив позади себя поле, Брид перелезла через небольшой ров и очутилась в маленьком лесу. Холодало и темнело, но Брид не боялась холода. Если будет надо, она пойдет к коровам и прижмется к ним. Они согреют ее и поймут, почему она так остро нуждается в них. Но сейчас ей было нужно больше, чем просто тепло. Ей нужно было найти место, где она может в одиночестве думать и медитировать, где она сможет заново собраться с мыслями, силами и намерениями и определить ту цель, до которой она хочет дойти. И еще ей нужно было освободиться от преследования Бройчана.

Такое место она нашла в шалашике, построенном прошлым летом детьми под раскидистыми ветвями многовекового дуба. Немного постояв в тишине, Брид вдохнула аромат этого дерева, почувствовала его энергию, попросила у него силы и благодати. Затем, удовлетворенная, нырнула под сень его ветвей. В своем убежище дети не оставили ничего, кроме кучи высохшей листвы, которую они собрали для своих игр. От нее веяло затхлым запахом мелких лесных животных. Но тем не менее изоляция была такой, какая Брид и была нужна. Еще здесь имелось старая сковородка, сломанный стул и чайник.

Она прошла назад к корыту, из которого пили животные, чтобы набрать себе немного воды. Легко разожгла костер, получив огромное удовольствие оттого, что ей снова удалось воспользоваться своими довольно нехитрыми навыками разведения огня от ржавого металлического гвоздя и камня. Чтобы костер горел, она доломала стул. Брид приготовила себе постель из листьев на ночь. А потом собрала побеги и мелкие корешки для супа. Все, что она ела, находясь в изоляции, в удушающей атмосфере госпиталя, ей подавалось уже в готовом виде. Таким образом, она давно отвыкла готовить еду. Проглотив теплую похлебку-размазню, она уселась у огня, хранимая густой листвой дерева, которое, словно одеялом, укрывало ее от внешнего мира. Брид готовилась отправиться домой.

Она чувствовала, что Бройчана там не было, но не потрудилась задать себе вопрос: почему. Она не почувствовала присутствие другого человека, человека из времени Адама, который так отчаянно пытался добраться до ее дяди. За закрытыми веками она искала в своей голове нужную ей тропу. Затем уверенно, скачкообразными движениями мысленно доставила себя в шотландский горный массив, туда, где много лет назад она оставила привычную жизнь ради любви школьника из двадцатого века.

Дом был заброшен. Не было никаких следов ни ее матери, ни Гартнайта. На камнях также не было оставлено для нее никаких новых сообщений. Некоторое время она стояла у огромной крестообразной каменной плиты и смотрела в направлении гор, чувствуя, как ветер забирается к ней в волосы, и глубоко дыша холодным горьковатым воздухом вековых сосен. Там она звала свою мать, но делала это очень осторожно, чтобы не услышал Бройчан. Она знала, что мать обязательно услышит ее.

Но никто не пришел. Тишина окружающих ее гор, которые эхом разносили ее дыхание, была устрашающей.

Не на шутку перепугавшись, она положила руки на камень, пытаясь почувствовать его силу. Но его энергия исчезла, земля уснула. В очередной раз в шотландских холмах она была загнана в ловушку.

В небольшом лесу в графстве Хертфорт костер горел все слабее и слабее и, наконец, совсем потух. Чайник стоял немного поодаль на углях, но вдруг с деревьев облетело несколько листьев. Они накрыли его, и его не стало видно. Если бы кто-нибудь находился поблизости, он бы увидел, как из своих нор выползли барсуки и медленно направились по тропинке вниз, к полю. Они скрылись из виду и оставили лес абсолютно пустым.

Джейн сидела за столом, уставившись на миску с мюсли. Тишину за столом нарушало доносящееся из открытой балконной двери пение одинокого дрозда, который сидел высоко на дереве в их саду, и методичное шуршание страниц «Таймс», которая находилась в руках у Адама. Джейн взглянула на Келома. Хардинги прислали открытку с наилучшими пожеланиями, которую он прочитал и в отчаянии бросил рядом со своей тарелкой. Он ничего не ел, только медленно допивал вторую чашку кофе. Рядом с ним на столе лежали открытые учебники по математике. Когда-то Адам завел привычку не запрещать чтение книг во время еды. Джейн предложила яйцо, тосты и несколько овсяных лепешек с медом. Но бесполезно. Келом был бледный, как лист бумаги. Если бы она заставила его что-нибудь съесть, это только повлекло бы за собой ненужную в данный момент вспышку гнева, он бы все равно ни к чему не притронулся.

Адам наконец закрыл газету и, вздохнув, сложил ее. Он посмотрел на сына и усмехнулся.

— С тобой все в порядке, молодой человек? Мы можем идти? — Адам обещал Келому подвозить его до школы во время экзаменов, чтобы тому не приходилось волноваться еще и по поводу вечно опаздывающих автобусов.

Келом кивнул. Он встал, постоял некоторое время, а затем вышел из комнаты.

— Бедный мальчик. — Отец покачал головой. — Я никогда не видел его прежде в таком состоянии.

— Ему не следует так волноваться. Доктор Пассмор сказал, что он прекрасно со всем справится. — Джейн тоже встала и начала убирать тарелки. В этот момент зазвонил телефон. Адам прошел в кабинет и снял трубку. Он быстро вернулся.

— Это Келома. Джули. Думаю, хочет пожелать ему удачи на экзамене. Хотя я бы лично предпочел, чтобы эта девочка оставила его на пару недель в покое.

Он вышел, чтобы позвать сына из туалета, где Келом стоял и ждал, когда его вытошнит. Увидев, что сын скрылся в кабинете, Адам неодобрительно хмыкнул. Он снова взял газету и начал складывать ее, чтобы она стала еще меньше и уместилась в портфеле. Он прекрасно знал, что вряд ли ему удастся в течение дня заглянуть в нее и что Джейн будет совсем не по душе, если он, вернувшись домой, опять откроет ее.

— Пойдем, Келом, — позвал он его через плечо.

Воцарилась мучительная пауза. Когда Келом появился вновь, он выглядел потрясенным.

— Что случилось? — Как только он вошел в дверь, Джейн тут же, увидев лицо сына, поняла: что-то не так. — Что произошло?

— Это Джули. — Келом тяжело опустился на стул и обхватил голову руками.

— А что с Джули? — Джейн посмотрела на своего мужа.

Келом отрешенно покачал головой. Сделав над собой усилие, он осмелился взглянуть в лицо отцу.

— Она беременна.

— Что? — Состояние Адама невозможно было описать.

— Джули беременна. — У Келома тряслись руки.

— И она выбрала именно сегодняшний день, чтобы сообщить тебе об этом, за полчаса до того, как у тебя начинаются самые важные в жизни экзамены. — Адам отказывался верить в происходящее.

— Она забыла о моих экзаменах, отец. Она даже не упомянула о них. — Келом отчаянно потер лицо кончиками пальцев. — О черт, черт, черт. — Он готов был разрыдаться.

Джейн смотрела на Адама. Она подошла к Келому и положила руку ему на плечо.

— Ты очень правильно сказал, это черт знает что, — повторила она. Ругающаяся Джейн — это было редкое зрелище. — Я не думаю, что сегодня ты должен волноваться по этому поводу. Иди в школу, Келом, и сосредоточься на своих экзаменах. В данный момент это самое важное.

Она крепче сжала его плечо в тот момент, когда он открыл рот, чтобы возразить ей.

— Ты слышал, что я сказала? Джули может подождать. Лиза уже знает? Я переговорю с ней позже. Пожалуйста, дорогой, не позволяй сбить себя с толку. Что бы ни случилось, что бы вы с Джулией ни решите делать, прежде всего тебе нужно сдать экзамены, ты знаешь это. А пока оставь все проблемы на потом. Я знаю, это непросто, наверное, это даже невозможно, но мы что-нибудь придумаем. Будь в этом уверен. Я очень рада, что ты сообщил нам. — Она понимала, что он сделал это ненамеренно. Просто выпалил новость, совершенно не подумав о последствиях. И теперь она про себя благодарила Бога за то, что именно так и произошло. — Иди, дорогой, соберись с мыслями. Адам, машина рядом с домом? — Они оба сидели, словно загипнотизированные, и ей пришлось чуть ли не силой выталкивать их на улицу.

Когда Келом встал и вышел из комнаты, Джейн взяла Адама за руку.

— Не вздумай отчитывать его по пути в школу, что бы ты по этому поводу ни думал. Что бы ни думал! Не смей набрасываться на него с этим сейчас.

Адам согласился.

— Я же не законченный идиот, Дженни. — Он потрепал ей волосы, затем пожал плечами, чувствуя, что проиграл. — Развратная девчонка. Я всегда говорил, что она ему не подходит. Глупая, глупая девица. И еще позвонить в такой день. Что она себе думает?

— Я позвоню Лизе, мы что-нибудь решим. — Она поцеловала его. — Отвези его в школу. И пожалуйста, сделай так, чтобы он чувствовал себя спокойным и уверенным. Договорились?

После того как они ушли, она села за неубранный стол и потянулась к кофейнику. Там еще оставалось немного кофе, как раз на одну чашку. Медленно потягивая его, она выглянула из окна на лужайку. Дрозд допел песню и спустился вниз на свой любимый насест, который располагался на огромном камне рядом с клумбой роз, где он методично принялся долбить клювом по улитке. Джейн поморщилась, наблюдая, с какой непринужденностью он прокладывал себе путь в ее панцирь, чтобы полакомиться нежной мякотью.

Конечно, об аборте не могло быть и речи. Что бы там ни было, дети уже объявили о своих планах, о предстоящей свадьбе. Но надо подождать. Во всяком случае, до тех пор, пока Келом сдаст все экзамены и поступит в университет, как и планировалось раньше. А Джульетте в таком случае придется отправиться вместе с ним. Конечно, это был не самый идеальный вариант, но Адам и Филипп могут спокойно субсидировать их жизнь. Она сделала еще один глоток. На самом деле она не видела никакой особой проблемы в случившемся, за исключением разве что Адама.

Она встала и прошла в кабинет. Сев на крутящийся стул, притянула к себе телефонный аппарат и набрала номер фермы. Лиза сняла трубку с третьего гудка, что означало, что она была на кухне. Стивенсоны так и не потрудились протянуть телефонный провод в остальные комнаты.

— Он уже сказал тебе? — Ее голос звучал довольно весело.

— Он сказал нам. Как она?

— Тошнит.

— Бедная Джули. — Джейн так и не удалось избавиться от холодного тона, который она хотела смягчить.

Казалось, Лиза поняла это.

— Джейн, я знаю. Мы все чувствуем одно и то же. Но это ведь не произошло неожиданно, они все равно планировали пожениться. Да, конечно, я понимаю, что они чересчур молоды, но сейчас, мне кажется, вся жизнь слегка ускорилась.

— Возможно, Лиза, — Джейн глубоко вздохнула, пытаясь успокоить себя. — Но сегодня Келом сдает свой первый государственный экзамен по математике. Джули позвонила ему за пять минут до выхода из дома. Мальчик отправился в школу в состоянии полного шока. Тебе не кажется, что это было не совсем подходящее время для такого сообщения?

Лиза несколько секунд помолчала.

— Господи, извини меня, Джейн, я, правда, очень виновата. Послушай, скажи ему, чтобы он ни о чем не волновался, все образуется. Так или иначе мы справимся. И позволь мне сегодня вечером поговорить с Адамом. — Она опять замолчала, однако на этот раз всего лишь на пару секунд. — Держу пари, он воспринял все это в штыки.

Джейн не нужно было отвечать.

— Да, я так и думала. Он считает, что Джули недостаточно образованна для его драгоценного сына. Правда? Я разберусь с ним. И передай Келому, что я очень сожалею по поводу его экзаменов, я вовремя не вспомнила о том, что они уже начались. Пожелай ему от нас удачи и скажи, что мы будем держать за него кулаки.

Джейн снова прошла к столику, где ее ждали остатки завтрака, и взяла со стола чашку. Отрешенно потянулась к газете, которую Адам в спешке оставил около своей тарелки. Не раскрывая ее, она посмотрела на первую страницу, затем развернула, чтобы прочитать новости. Заголовок, который привлек ее внимание, был настолько мал, что Адам, скорее всего, не обратил на него никакого внимания, когда быстро просматривал газету. Но она прочитала его: «Продолжаются поиски пропавшей душевнобольной пациентки, известной под именем Брид, которая подозревается в убийстве сестры Уилкинс. Последний раз подозреваемую видели в графстве, прилегающем к Лондону. Ее опознала женщина по данному в газете описанию. Брид была замечена около местечка Сент-Албанс. Сестра Уилкинс была обнаружена мертвой три месяца назад, ей был нанесен удар в самое сердце на больничной площадке в северном Лондоне, где Брид содержалась в качестве пациентки в течение нескольких лет. Психиатр Ивар Фернес снова предупреждает об опасности и не рекомендует приближаться к ней».

У Джейн перехватило дыхание. Должно быть, это совпадение, скорее всего, это вовсе не она. Она снова посмотрела в сад. Ее взгляд автоматически перенесся на камень. Дрозд улетел, оставил после себя лишь разбросанные прозрачные кусочки скорлупы, единственное свидетельство того, что несчастная улитка существовала на этой земле.

Адам еще не успел вызвать к себе первого пациента, когда Джейн прозвонилась к нему на работу.

— Он нормально доехал до школы? — Она едва смогла перебороть в себе нестерпимое желание запереть на засов калитку в сад.

— Да, у него еще будет много свободного времени. Я думаю, он будет чувствовать себя лучше, находясь в окружении друзей. — Адам сидел за своим рабочим столом и смотрел в пространство.

— Надеюсь, ты не отчитывал его по дороге?

— Конечно нет. — В его голосе чувствовалось явное раздражение.

— Я говорила с Лизой.

— И что она думает по этому поводу?

— То же, что и мы. Хотя в глубине души я подозреваю, что она в некотором роде даже довольна.

— Довольна? — Адам не верил собственным ушам. — Ради Бога, в своем ли уме эта женщина, если она довольна случившимся?

— Она будет звонить тебе сегодня вечером. — Неожиданно Джейн обрадовалась, что им придется говорить с глазу на глаз. Обычно эти интимные телефонные разговоры возбуждали в ней ревность, но только не в этот раз. — Адам, послушай. — Она поменяла тему разговора. — Я не знаю, видел ты в сегодняшней газете или нет, но полиция сообщает о том, что Брид была замечена поблизости от нас.

В трубке долго молчали, затем раздалось только одно слово.

— Что?

— Извини меня, Адам, но я подумала, что мне лучше предупредить тебя. Я очень удивлена, что полиция не связалась с нами. — В эту последнюю долю секунды голос ее звучал очень испуганно. — Будь осторожен, дорогой. — Джейн крепко сжимала телефонную трубку, будто от этого зависела ее жизнь.

— И ты тоже будь осторожна. Может, стоит запереть все окна, Дженни?

Дерево-амулет, помятое и сломанное, уже после того, как Джейн обнаружила его, все равно находилось на тумбочке между их кроватями. Внизу отдельно лежал кристалл. Миссис Фрилинг дважды передвигала его и однажды даже посоветовала выбросить. Но Джейн упрямо возвращала его на свое место. И вот сейчас эта женщина, смахнув с него пыль, поставила его на место, пытаясь спрятать за лампой, точно его присутствие оскорбляло ее достоинство в безупречно вычищенной комнате. Джейн поднялась наверх и, закрыв балконную дверь, села на кровать и взяла амулет в руки. Она сама не знала почему, но он все еще давал ей уверенность. Это было глупо и суеверно считать, что маленькие сломанные кусочки серебра, эмаль и кристалл все равно будут защищать ее от Брид. Было также глупо и суеверно считать, что Брид может проникнуть в их дом тем путем, которым она обычно пользовалась. Несколько минут она сидела и молча смотрела на изуродованное украшение у нее в руках, затем осторожно положила его на место так, чтобы его было видно.

— Ну, как экзамены?

Келом вернулся домой на автобусе, сразу направился к холодильнику и отрезал себе большой кусок сыра.

— Думаю, не так плохо. Правда, я кое-что напутал по глупости. — Он взял бутылку с апельсиновым соком и налил себе стакан. — Наверно, мне лучше подняться наверх и начать готовиться к следующему экзамену.

— Подожди минуточку, Келом. — Джейн встала и загородила собой дверной проем. — Нам следует поговорить о Джули.

Он пожал плечами.

— А что здесь обсуждать? Полагаю, нам следует пожениться.

— Из твоих уст это звучит не очень-то оптимистично. — Она пыталась соблюдать нейтралитет и не выдавать голосом истинные свои чувства. — Мне кажется, не так давно ты с пеной у рта доказывал отцу, что вы хотите пожениться как можно скорее.

Келом ухмыльнулся.

— Я помню. Я не отказываюсь жениться на ней. Просто мне хотелось немножко пожить свободным до того, как мы осядем и создадим семью.

— Она забеременела после того, как ты сказал ей это?

— Нет, конечно нет. Она не сделала это намеренно. Это было бы нечестно. Джули не способна поступить подобным образом. Нет, это случилось в те выходные, когда я в некотором роде сбежал из дома. Ну, ты знаешь, после той ссоры с отцом. — Он тяжело вздохнул.

— Надеюсь, ты не считаешь, что твой отец виноват в случившемся?

— Нет. — Он переступал с ноги на ногу.

— Итак, как я понимаю, ты не хочешь жениться на ней? — Она, насколько это было возможно, старалась говорить ровно и спокойно.

Он пожал плечами.

— Придется, я не могу подвести Джули.

— Но я так не думаю.

— В любом случае это не будет так уж и плохо. — Внезапно в его голосе появилась слабая надежда. — Она такая жизнерадостная, и на самом деле я люблю ее. Мне придется устроиться на какую-нибудь работу.

— Нет. — Джейн сцепила пальцы. — Нет. Тебе не следует делать этого. Ты должен поступить в университет, Келом. Мы сможем найти деньги, чтобы содержать вашу семью. И мы подыщем вам маленькую квартирку или что-нибудь в этом роде в Эдинбурге. Не беспокойся.

Прошло несколько недель, но они не принесли никаких новостей о Брид. Спустя некоторое время Джейн снова начала оставлять окна открытыми. Она больше не разговаривала о ней с Адамом. Адам же держал свои мысли на этот счет при себе. Это случилось сразу после того, как он поговорил с Лизой. Джейн тоже хотела выбросить Брид из головы как можно дальше. Ее внимание целиком и полностью переключилось на Келома и Джульетту.

Келом сдал экзамены, но никто и ничто не могло уговорить его поступать грядущей осенью в университет.

— Многие берут академический отпуск, отец, — сказал он ему после того, как они в июле сыграли тихую спокойную свадьбу в церкви в Хее.

Адам не скрывал своего неудовольствия на свадебной вечеринке сына и его теперь уже явно беременной невестки и переместился в дальний угол кухни, где он быстро опрокинул в себя две большие порции виски.

— Да, возможно, но только не в том случае, если они собираются изучать медицину, Келом, — процедил он сквозь зубы. — И не в том случае, если они беспокоятся о своей карьере. Тебе надо будет учиться пять лет, а может быть, и больше, если ты хочешь стать настоящим специалистом.

— Тем более, это веская причина, чтобы сделать перерыв и просто наслаждаться жизнью. — Джули взяла Адама за руку и крепко сжала ее. — Не будь таким ворчуном, Адам.

Адам чувствовал, как в нем закипает злость. Эта девочка, милый глупый ребенок так легко сбила с пути его сына. Почему Келом не смог постоять за себя, проявить волю? В конце концов, он же смог отказаться от Брид и пожертвовать ею ради учебы.

Мысль о Брид рассердила его еще больше. Где она, эта женщина-ребенок, которая была так похожа на его Брид? Почему они ничего не слышали о ней? Неужели она действительно убила сиделку и убежала или из нее сделали козла отпущения? После того как сообщили, что ее видели недалеко от Сент-Албанса, больше не было никаких известий. Она растворилась в воздухе, как и кошка. Он не видел ее уже несколько месяцев и должен был признать, что ему этой кошки не хватало. Боже, ему ее не хватало! Если и возникло сейчас какое-то колебание воздуха, когда он подумал о кошке, то он этого не заметил.

— Не думай об этом.

Он неожиданно понял, что перед ним стоит Лиза. Она выглядела совершенно очаровательно в платье василькового цвета в сочетании с большой широкополой шляпой, которая была на ней, когда они были в церкви, и которую по возвращении на ферму она положила на вазу с фруктами, стоявшую на буфете.

— Что ты сказала?

— Не думай об этом. Я же знаю, о чем ты думаешь: почему этот ужасный ребенок смог отвратить моего Келома от его великолепной карьеры. Я права?

Он сдержанно улыбнулся.

— Что-то вроде этого.

— Она этого не делала, если хочешь знать. Тут они оба одинаково виноваты. И она не собирается оказывать на него давление. Она ужасно гордится им.

— Даже не дав ему получить степени, которые были ему необходимы.

— О, Адам! — Она рассердилась. — Откуда нам знать, чего он хочет. Ведь он и так неплохо устроился. Он получил место в медицинской школе. Ради Бога, перестань быть старым беспокойным занудой. Ты таковым становишься, если ты еще не понял. — Она хихикнула. — Ты стареешь!

— Неужели? — Адам стоял возле зеркала в спальне в мансарде. — Неужели я старею?

— Конечно нет. — Джейн уже лежала в постели. На ней была белая хлопчатобумажная ночная рубашка, отделанная английской вышивкой, как и та ночная рубашка, которую она надевала в их первую брачную ночь. Адаму, отвернувшемуся от зеркала и увидевшему ее, она неожиданно показалась неземной красавицей.

— В чем дело? Почему ты так на меня смотришь? — Она улыбнулась ему.

— Господи, я люблю тебя! — Прошло уже много времени с тех пор, как он занимался с ней любовью, с тех пор, когда он чувствовал влечение к ней. Но сейчас на него неожиданно нахлынуло что-то очень похожее на безумное желание. Он подошел к постели, сел возле нее, осторожно поднял руку и потянул за ленточку, которой был завязан ворот рубашки. — Кажется, я слишком много выпил.

— Почему ты так думаешь? Потому что вдруг вспомнил, что у тебя есть жена? — Она положила руки ему на плечи и притянула его к себе, чтобы он мог поцеловать ее. — Они будут счастливы, Адам, я уверена в этом.

Он покачал головой и дотронулся пальцем до ее губ.

— Давай больше не будем говорить о них. Они выбрали свою дорогу. Они должны идти по ней. — Боже, неожиданно подумал он про себя, я становлюсь все больше похожим на своего отца. Эта мысль его совсем не порадовала. Он притянул ее поближе. — Не только молодые могут быть счастливы, — пробормотал он. За чувством желания пряталось чувство вины. — Теперь пришло время для нас с тобой. Почему бы нам не поехать куда-нибудь? Только вдвоем. — Он стянул рубашку с ее плеч и опустил на талию. Ее грудь все еще была крепкой, а живот плоским. Он взял в рот ее сосок, слегка прикусил его и услышал вздох удовольствия. Он оттолкнул ее на подушки и стал расстегивать молнию на брюках, чувствуя, как ее руки гладят его лицо, волосы, плечи, перебираются на пуговицы его рубашки и касаются его груди.

— О, Адам. — Ее слабый шепот подстегнул его. — Да, да, пожалуйста!

Рычание, доносившееся от окна, было очень тихим, но они оба услышали его и замерли. С минуту никто из них не шевелился. Потом Адам очень медленно выпрямился и повернул голову в сторону звука. Сначала он ничего не увидел. В комнате было темно, горела только затененная лампа на столе в углу. В комнате под самой крышей было так жарко, что они оставили окно широко открытым, чтобы хоть немного ночной прохлады попало сюда. Два мотылька сонно кружились вокруг лампы. Больше в комнате не было никакого движения. Сдерживая дыхание, он всматривался в темноту, чувствуя, что Джейн, находившаяся за его спиной, торопливо пытается натянуть на себя рубашку, не привлекая внимания к своим действиям.

Адам очень медленно поднялся. Он натянул брюки, застегнул молнию и на шаг отступил от кровати. Комната была наполнена медовым запахом ночи. Над кромкой холма и прямым углом крыши, покрытой уэльской кровельной плиткой, он увидел сияние восходящей луны. Находившаяся за его спиной Джейн откинулась на подушки, пытаясь разглядеть что-то за Адамом, когда тот сделал еще один осторожный шаг. В комнате стояла пугающая тишина. Казалось, что замерли все ночные шумы. Сова улетела через холм в соседнюю долину, а более молодые гости, приехавшие на свадьбу и оставшиеся ночевать, чьи сумки со спальными принадлежностями громоздились в чулане Лизы, наконец уснули, но их храп не пробивался сквозь толстые каменные стены.

— Адам? — Шепот Джейн был еле слышен.

Он помахал рукой за спиной и сделал еще один шаг к двери. Он протянул руку к выключателю, когда они снова услышали это гортанное рычание, исходившее откуда-то из комнаты.

— О Боже! — Джейн натянула простыню и одеяло на лицо. — Что это?

Адам резко зажег свет, потом повернулся, прижавшись спиной к двери, и оглядел комнату, которая теперь была залита розовым светом небольшой лампы, свисавшей с балки. Кровать. Шкаф. Тростниковый стул. Симпатичный плетеный коврик на широких дубовых досках пола. И небольшой столик с установленным на нем викторианским зеркалом, который использовался как туалетный столик. Помимо этого, в комнате были два их чемодана, которые лежали на полу открытые. Аккуратный чемодан Джейн в виде импровизированного комода был прислонен открытой крышкой к стене. Крышка его чемодана лежала на полу, а одежда и обувь валялись вокруг него в веселом беспорядке. На его одежде возлежала кошка, глядя на него блестящими золотистыми глазами.

— Адам, это она! — Сдавленный крик Джейн был остановлен его сердитым жестом.

— Мы этого не знаем. Подумай, — пробормотал он. — Могла ли она забраться сюда с крыши? Или раньше, из дома? Может, это кошка Лизы? — Он неожиданно осознал, что дрожит как лист.

— Нет, это не Лизина кошка. — Шепот Джейн перешел в истерическое шипение. — Неужели ты не узнаешь? Это она.

— Если это она, то кошка не настоящая. — Он заставил себя сделать еще один шаг в сторону животного. Кошка оставалась неподвижной. Исключением был кончик хвоста, который начал почти незаметно двигаться из стороны в сторону. — Это игра ее воображения.

— Ее или нашего? — Джейн перебралась на дальний конец кровати и встала на колени, судорожно прижимая к груди подушку. Кошка не обращала на нее внимания. Ее глаза неотрывно смотрели в лицо Адама. — Мне она кажется вполне настоящей. — Ее голос дрожал.

— Брид? — нерешительно обратился Адам к животному. — Брид, это ты? Пожалуйста, явись, чтобы мы могли поговорить.

Позади него Джейн подавила вспышку истерического смеха, зарывшись головой в подушку.

— О, я услышала достаточно. Брид? — Она передразнила его. — Явись, моя дорогая. Ты мне больше нравишься с длинными черными волосами.

Кошка лениво повернула голову и уставилась на нее. Джейн снова отпрянула на подушки.

— Что ты, черт возьми, пытаешься сделать? — накинулся на нее Адам. — Ради Бога, Джейн, не глупи! Ну же, киска. — Он присел и протянул к кошке руку. — Давай же. Появись и поговори со мной.

Кошка подошла к нему и, мурлыча, потерлась головой о его руку.

— Это всего-навсего кошка, Джейн. Пришедшая из-за холма, заблудившаяся кошка. — Он облегченно вздохнул и рассмеялся. — Мы такие глупые. Ты знаешь, она меня действительно напугала! Я подумал, она умеет превращаться в кошку! Если так пойдет дальше, то я скоро окажусь в сумасшедшем доме. — Он почесал у кошки за ушками, наклонился и взял ее на руки.

— Не подноси ее близко ко мне. — Джейн соскользнула с дальнего конца кровати и подошла к окну. Она выглянула в темноту. — Наверное, она спрыгнула с кровли. Посмотри. Это не так далеко. Посади ее туда и давай хоть немного поспим. — Ее голос был напряженным и испуганным.

— Я не могу посадить ее туда, Джейн. Это слишком высоко. — Он подошел к ней и выглянул в окно. Кошка завозилась у него на руках и неожиданно прыгнула на кровать.

Адам засмеялся.

— Она знает, где есть уютное и теплое местечко.

— Это уж точно, она знает. — Она сказала это, затаив дыхание. — Пожалуйста, Адам. Избавься от нее.

— Но она же ничего плохого не делает…

— Избавься от нее! Или ты это сделаешь, или я уйду ночевать в другое место.

Он вздохнул.

— Ну хорошо. Оставайся здесь, а я отнесу ее вниз и выставлю через заднюю дверь. — Он наклонился, чтобы взять кошку, но та его опередила. Шипя, она проскочила под его рукой и прыгнула прямо на горло Джейн. Та с криком оперлась о стену, отчаянно пытаясь защитить себя. Ринувшись за кошкой, Адам почувствовал, что ухватился за шерсть, а потом кошка исчезла.

Позади них распахнулась дверь. Появилась Лиза в сопровождении Филиппа.

— Какого черта… — Они замолкли, когда заглянули в комнату.

— Святый Боже! Что случилось? — Филипп прошел мимо жены и огляделся. Джейн стояла на коленях в углу комнаты, ее белая ночная рубашка была залита кровью. Она истерически рыдала.

— Джейн? Джейн, в чем дело? Что случилось? — Лиза схватила с кровати покрывало и накинула его на плечи Джейн. Джейн вся дрожала.

— Это все кошка. — Адам был просто ошеломлен и не двигался с места.

— Кошка? — Филипп повернулся и внимательно посмотрел на него.

— Не просто кошка! — взвизгнула Джейн. — Это была та проклятая Брид!

Лиза посмотрела на Адама. Ее лицо было совершенно белым.

— Куда она делась?

Адам пожал плечами.

— Выпрыгнула в окно, как мне кажется. Я не знаю.

— Идемте вниз. — Лиза помогла Джейн подняться на ноги. — Фил, закрой окно. — Она потянула Джейн из комнаты. — Идем. Все нормально. Я промою эти царапины. Ты захватил с собой свою врачебную сумку, Адам? Идите все спать. — Она вдруг обнаружила, что еще две двери на площадке были открыты и напуганные гости выглядывали из них. — Не о чем беспокоиться. Боюсь, что одна из кошек с фермы забралась в дом. Сейчас все в порядке. Все под контролем.

Через полчаса Джейн с промытыми и сдобренными антисептиком царапинами, одетая в одно из ярких кимоно Лизы, сидела за кухонным столом с остальными тремя и пила горячее молоко. Она все еще была очень бледна.

— Возможно, это была одичавшая кошка, — сказал наконец Фил. — Я знаю, что у вас троих навязчивая идея относительно этой женщины, а наш старый друг Мэрин подстрекала вас к этому. Но, надеюсь, в данном случае это не связано с ней? Ради Бога! Вы все время говорите о ведьмах, духах и прочем. Нет, нет и нет. Я не хочу слышать об этом! Я очень сожалею, что эта чертова кошка запрыгнула в ваше окно. Завтра я пройдусь с дробовиком по амбарам и скотному двору. Мы не можем допустить, чтобы здесь находилось животное, бросающееся на людей. Я думаю, что это не одичавшая кошка, а просто дикая европейская кошка, хотя никогда не слышал, чтобы они здесь водились. Не думаю, что осталась хоть одна подобная кошка в этой части страны.

— Здесь они больше не водятся. — Лиза поежилась. — Для этой женщины это было слишком. Мы все были здесь вместе и веселились, а ей тоже хотелось побывать здесь. С Адамом.

— Прекрасно! Звучит так, будто я следующая в ее списке жертв. — Джейн сложила руки на груди крест-накрест, как бы защищаясь. — В этот список попадают все, кто стоит между ней и Адамом.

— Несчастная сиделка Уилкинс к таковым не относилась.

— Думаю, что относилась. Полагаю, что она пыталась помешать ей убежать.

— А мне кажется, что существуют две Брид. — Лиза поднялась и пошла за чайником. Она налила в свою кружку немного горячей воды, вспоминая то, о чем говорил ей Мэрин. Я думаю, что есть настоящая, которую можно запереть в больнице. И есть вот эта, которую она может создать мысленно. Я считаю, что каждый из нас обладает способностью жить в собственном воображении. Просто у нее была возможность поднатореть в этом больше, чем у других, причем настолько, что она может воплощать это в реальность. Она может представить себя где-то в другом месте.

— И замаскировать себя под кошку? — Фил сочувственно посмотрел на нее.

— А почему бы нет?

— Потому что это бред, вот почему. — Он поднялся и подошел к буфету, наклонился и достал бутылку бренди. — Никто не хочет капельку этого в молоко? Что касается меня, то я хочу. — Он налил немного в кружку Адама, а потом — в свою. — Хорошо, что дети не проснулись. Это был большой день для них, и жаль было бы испортить его. Предлагаю всем лечь спать и забыть о том, что случилось. Я могу поспорить на кругленькую сумму, что больше мы никогда не увидим это животное. А если оно появится, то я его застрелю.

— Тетя Джейн? — Джульетта сидела на прессованной кипе сена во дворе за фермерским домом. — Вы научите меня вязать?

Джейн удивленно посмотрела на нее, потом рассмеялась.

— Я думала, что вы, молодежь, считаете вязание слишком консервативным занятием.

Джульетта улыбнулась.

— Я хочу связать кое-что для младенца.

— Конечно. — Джейн почувствовала неожиданный прилив теплоты к своей новоиспеченной невестке. Несмотря на животик, который уже был заметен под длинным свитером Джульетты, девушка выглядела очень хрупкой в свете яркого солнца. Джейн протянула руку и сжала руку Джульетты. — Конечно, я научу тебя. С большим удовольствием.

Утром она чувствовала себя получше. Уродливые царапины были надежно скрыты под мягкой хлопчатобумажной блузкой, а при дневном свете трудно было представить то, что произошло этой ночью. Филипп сдержал слово и обыскал все строения на ферме, держа наготове дробовик, несмотря на возражения Лизы. Но кошки нигде не было, ни одичавшей, ни какой-либо другой. Проискав целый час, он бросил это занятие.

— Когда вы вернетесь из своего медового месяца, я приеду сюда на несколько дней и поучу тебя. Но ведь твоя мама тоже умеет вязать, не так ли?

Джульетта покачала головой.

— Я спрашивала ее. Она клянется, что не умеет. Кроме того, она левша, она ничему никогда не сможет меня научить. Она делает все по-другому. — Джульетта рассмеялась. Потом снова посмотрела на Джейн. — Вы рады за нас, ведь правда, тетя Джейн? Мне бы не хотелось, чтобы это было не так.

— Я очень рада, дорогая.

— И вы не возражаете против того, что мы уедем, когда родится ребенок?

Келом поставил ее в известность об этом только два дня назад. Когда ребенок родится, а он получит водительские права, они собираются купить подержанный фургон и проехать через всю Европу на восток.

— Не говори отцу. Пока не надо. Я сделаю это сам, когда сочту, что время пришло. — Келому не нужно было повторять свою просьбу. У нее не хватило бы смелости сказать об этом Адаму, и никогда не хватит. Келому придется раз в жизни самому поговорить с отцом.

— Я вообще-то немного возражаю против этого, если честно. — Джейн снова сжала ее руку. — Первый внук — это такое событие. Мне тяжело думать, что я не увижу, как он растет.

— Или она.

— Или она.

— Вы увидите. — Джульетта потянулась и поцеловала ее в щеку. — Мы будем посылать вам фотографии отовсюду и постараемся не отсутствовать слишком долго. Когда вернемся, у нас уже не будет возможности снова уехать в течение многих и многих лет. Пожалуйста, не вините нас за это небольшое приключение, тетя Джейн.

Джейн обнаружила, что улыбается, несмотря на боль в сердце. Как она может противиться их отъезду? Они будут свободными. Свободными от различных обязанностей, несмотря на присутствие ребенка, свободными от условностей, работы и необходимости соблюдать респектабельность. Свободными от всего того, чем она и Адам тщательно окружали себя в течение многих лет, превратив себя в подобие его отца и ее матери, невзирая на все попытки избежать этого. Ее передернуло.

Джульетта закрыла глаза и сидела, греясь на солнышке, похожая на толстенького маленького зверька, придерживающего лапками свой животик. Медовый месяц должен был начаться этим вечером. Они отправлялись в горы в домик Мэрина, который он оставил им на неделю, чтобы они побыли там одни. Джейн не знала, куда он собирался отправиться. Лиза говорила об этом весьма туманно, но Джейн подозревала, что он собирается просто побродить по холмам, чтобы дать возможность двум молодым людям спокойно побыть вдвоем. Она не встречалась с Мэрином, но Лиза очень часто упоминала его в своих разговорах. Он был чем-то вроде опекуна или своего рода таинственного духовного наставника.

Джейн снова поежилась и задумчиво огляделась вокруг. Во дворе было тепло, и ни дуновения ветерка. Совершенно не было причины мерзнуть. Но это было не физическое ощущение холода. У нее вдруг возникло чувство, что кто-то наблюдает за ней. Она снова огляделась, на этот раз более внимательно. Ее тело покрылось мурашками от дурного предчувствия. Кошка? Фил поклялся, что осмотрел все, но кошка легко могла спрятаться где-то поблизости, в надворных постройках, в живой изгороди, в высокой траве.

— Джули. — Она говорила очень тихо.

Казалось, что Джули не слышит. Она сидела, откинув голову и закрыв глаза, и наслаждалась теплом.

— Джули, давай пойдем в дом. — Фермерский дом был метрах в ста от них. Она видела, что кухонная дверь приоткрыта. Лиза находилась внутри и разговаривала с кем-то из задержавшихся гостей, присутствовавших на вчерашней вечеринке. Фил и Адам поехали вниз, к подножию холма, не объяснив зачем. Ее сын, утомленный впечатлениями от собственной свадьбы, все еще спал.

— Джули! — Она крикнула громче. — Пожалуйста, пойдем в дом.

— Почему? — Джульетта открыла глаза. — Почему, собственно? Что случилось?

Джейн покачала головой.

— Я не совсем уверена, что что-то случилось, дорогая, просто хочу вернуться на некоторое время в дом, вот и все. Пожалуйста.

— Вы плохо себя чувствуете? — Джули выпрямилась, но пока не пыталась подняться.

— Я все объясню, дома. — Джейн спокойно встала. Почему-то ей не хотелось, чтобы видели, что она бежит, не хотелось, чтобы она — или оно — знала, что она напугана. А больше всего ей не хотелось спровоцировать погоню. — Пойдем. Быстро. — Тревога в ее голосе, когда она протягивала руку девушке, проявилась в том, с какой силой она ухватилась за запястье Джули и потянула ее, чтобы помочь ей встать.

Джульетта перестала спорить. Она пошла за Джейн через двор. Плечи Джейн были опущены, словно она ожидала, что в любую минуту кто-то может прыгнуть ей на спину. Она кожей ощущала свой страх, а рука крепко сжимала пальцы Джули. Они почти достигли двери, когда она услышала поблизости возбужденное квохтанье кур.

— Возможно, это лиса, тетя Джейн. Давайте я пойду посмотрю. — Джули остановилась.

— Нет! — Джейн снова ухватила ее за руку. — Нет, пожалуйста. Пойдем в дом. Я попрошу кого-нибудь пойти и посмотреть, что там с курами. Пожалуйста, Джули.

Джули покосилась на нее, но подчинилась; через несколько секунд они уже были на кухне и Джейн закрыла дверь. Она прислонилась к ней и неожиданно осознала, что не может унять дрожь.

Лиза стояла возле раковины, наполняя чайник.

— Остальные пошли прогуляться на гору, — сказала она через плечо. Потом повернулась. — В чем дело? Что произошло? — резко спросила она.

— Она там. — Джейн глубоко вздохнула, подошла к столу и села возле него. — Во дворе.

— Боже мой! — Лиза побледнела. — Ты уверена?

— В чем дело? Что такое? — Джульетта переводила взгляд с одной на другую, неожиданно испугавшись.

— Это дикая кошка, дорогая. — Лиза, нахмурившись, посмотрела на Джейн так, словно хотела просить не говорить девушке правду, какой бы эта правда ни была. — Она забралась в дом прошлой ночью и напала на тетю Джейн. Это было ужасно. Эта кошка, наверное, пришла с горы и заблудилась.

— Дикая кошка? Ты имеешь в виду настоящую дикую кошку, а не из тех, что живут в сараях?

— Я имею в виду настоящую дикую кошку. — Голос Лизы был сух.

— Тетя Джейн, — Джульетта повернулась к ней, полная сочувствия, — она вас сильно поцарапала?

Джейн кивнула.

— Но со мной все нормально. Просто мне больше не хотелось бы встречаться с ней, если в этом нет особой необходимости. Кроме того, еще не хватало, чтобы она поцарапала тебя.

— Как только мужчины вернутся, мы попросим их поискать ее. До тех пор, мне кажется, вы обе должны оставаться в доме. — Лиза подошла к окну и со стуком закрыла его.

— А как насчет остальных, которые сейчас на прогулке? — забеспокоилась Джульетта.

— За них не стоит беспокоиться. Их четверо, поэтому я не думаю, что она нападет на них днем. Мне кажется, по какой-то причине она крутится возле дома.

— Может быть, она голодная? Почему бы нам не выставить на улицу какую-нибудь кошачью еду? — Джульетта поднялась и направилась к шкафу.

— Нет! — сказали одновременно Джейн и Лиза. К ее удивлению, они обе сочли ее предложение не очень удачным.

— Нет, дорогая. Мы не будем кормить ее. Меньше всего нужно поощрять ее, — сказала наконец Лиза. — Давайте просто посидим в доме и подождем. Мужчины скоро вернутся.

Когда их машина остановилась во дворе, Лиза выскользнула из дома и побежала к ним.

— Джейн показалось, что она снова ее видела. Во дворе.

Она повернулась и внимательно оглядела двор. Посмотрела на открытые двери сараев, на высокую траву по углам двора, на стены. Была сотня мест, куда она могла спрятаться.

— Пойду-ка поищу ее, — медленно сказал Адам. — Она не причинит мне зла.

— Подожди, я возьму ружье. — Филипп закрыл дверь машины и направился к дому.

— Нет! — Адам покачал головой. — Нет. Ты не можешь ее застрелить. Я сам справлюсь. Все идите в дом.

Он дождался, когда они войдут в дом и закроют за собой дверь, а потом медленно повернулся и пошел в сторону ворот сада, держа руки в карманах — высокий, стройный мужчина с седеющими волосами, с загоревшим под уэльским солнцем лицом, которое до этого было бледным из-за шести месяцев непрерывной тяжелой работы.

— Брид? — Его голос звучал резко. — Это ты? — Он оперся о ворота и вздохнул. — Ну же, Брид. Если это ты, то покажись и давай поговорим. Прямо сейчас.

Ответа не последовало, и в этой полной тишине он почувствовал, что его знобит.

Брид проснулась, когда солнце поднялось над горами. Огляделась. Сердце ее упало. Она надеялась, что во сне силы вернутся к ней и она снова окажется в безопасности во времени Адама. Но этого не случилось. Постепенно она смирилась с тем, что может случиться. Питаясь и отдыхая в своем старом летнем домике у ручья, где она часами медитировала каждый день, и в солнечное время и при звездах, она почувствовала, что силы все-таки возвращаются. Но с трудом, потому что она чувствовала, что Бройчан находится где-то поблизости. Когда это случаюсь, она превращалась в горную кошку, пробиралась на мягких лапках сквозь живые изгороди, осторожно спускалась в овраги и пряталась от него. Приходилось забираться на качающиеся сосны и смотреть сверху через грубые красноватые ветви с колючими иглами. Иногда он появлялся в виде человека, иногда превращался в кого-нибудь. То он был оленем и гордо нес свою голову с королевскими пятнами, то орлом, парившим над камнем и осматривавшим землю глазами, способными обнаружить даже муравья. И один или два раза, словно угадав, в кого превращается она, он появлялся в виде красивого кота с лоснящейся шерстью, который бродил под деревьями, мяукая и задрав нос, пытаясь унюхать ее запах.

Но каждый раз она пряталась и ждала, когда он уйдет. И наконец, со сменой луны она определила время, когда сила вернулась к большому камню, как говорили насечки, сделанные ее братом, и тогда положила пальцы на символы и почувствовала прилив энергии, которая давала ей силу направиться туда, куда она хотела, а она хотела быть там, где А-дам.

Таким образом, она снова оказалась сидящей под дубом. Дерево было полностью покрыто листвой, земля под ним заросла высокими травами, а перед ней в свете заходящего солнца простирался склон холма в сторону долины реки. Несколько мгновений она не шевелилась, потом вытянула и снова согнула ноги и осознала, что она все еще находится в теле кошки. Она улыбнулась про себя. Это не имело значения. Будучи кошкой, было легче вести наблюдение; пробираться в дома и в кровати; легче найти А-дама, который, должно быть, наконец приехал повидаться со своей Лизой. Когда она спрыгнула со стеньг, окружавшей двор, на низкую крышу старого каменного фермерского дома и быстро побежала по тяжелым, поросшим мхом каменным кровельным плиткам, она уже знала, в какой спальне он ночует. Но не ожидала, что он будет там с Джейн.

Открыв ворота, Адам вошел в сад и медленно зашагал по круто уходящей вниз тропинке под старыми яблонями. Здесь было прохладнее, так как тропинка была скрыта от солнца, а воздух был напоен ароматом цветущего шиповника. Он слышал, как шуршит в траве легкий ветерок, а где-то вдали воркует птичка. Он не был уверен, кого ожидает увидеть — женщину или кошку. Он вообще больше ни в чем не был уверен.

Он неожиданно вспомнил о своем последнем разговоре с Иваром Фернесом. Рассказы этого человека о Брид — если это была Брид — были просто поразительными. Он рассказывал, что она очень часто входила в глубокий транс и что он был абсолютно уверен в том, что этот транс она провоцировала сама. Во время такого транса она каким-то образом покидала собственное тело и могла превратиться в кого угодно, по своему выбору; кого-то, кого все могут видеть. Он подробно расспрашивал Адама о его доме, сравнивая ответы последнего с записями, которые он сделал по ее описаниям.

Проблема состояла в том, что никто не мог быть уверен, что она не посещала этот дом в какой-то из дней в прошлые годы и что ее не впускали ни Джейн, ни Келом, ни миссис Фрилинг, ни кто-либо другой — было бесконечное множество возможностей попасть в дом. Кроме того, существовала возможность использования ею телепатии, чтобы заставить их думать, что они видели кошку. Или видели ее саму. Адам обнаружил, что ему трудно рассказать о странных эротических снах, которые он видел, когда впустил в дом кошку, уснувшую затем в его постели, когда Джейн была в отъезде. Он неожиданно подумал, что нужно было быть с Фернесом более откровенным. Ему нравился Фернес. Несмотря на все его весьма странные гипотезы, он был грамотным врачом, с которым ему хотелось бы обсудить гораздо большее количество проблем. Возможно, когда они вернутся в Сент-Албанс, он снова с ним свяжется и посетит его, чтобы поговорить.

Неожиданно он остановился, почувствовав, что под деревьями в дальнем конце сада заметно какое-то движение. Сощурив глаза, чтобы лучше видеть, он постарался подавить в себе прилив страха и медленно пошел в том направлении. Он ничего не увидел, но только вдали, справа, испуганно взлетел черный дрозд, с тревогой поглядывая в его сторону. Он также услышал пронзительное чириканье вьюрка, которого он тоже побеспокоил. От волнения он покрылся мурашками и стал продвигаться по направлению к шуму еще осторожнее.

— А-дам…

Давно уже он не слышал этот печальный голос. Он сжал кулаки в карманах и заставил себя идти дальше, прокладывая себе путь в высокой траве, так как уже сошел с тропинки.

— А-дам…

Он остановился. Он не видел ее. Под искривленными старыми деревьями, стволы которых были покрыты мхом и лишайником, было довольно темно. Она могла быть где угодно. До него вдруг дошло, что больше он не ищет кошку. Он всматривался в тени, ища стройную молодую женщину с длинными черными волосами.

Он сделал еще несколько шагов и остановился. Он видел ее. Не больше чем тень, маячившая за деревьями.

— Брид? — Его голос походил на карканье. — Брид, это ты?

Он нахмурился, вглядываясь в тень за старым деревом в дальнем конце сада. Оно было больше остальных, а трава под ним по какой-то причине была ниже.

— Брид? — Теперь он не видел ее. Там, где, как ему показалось, он разглядел тень женщины, он видел только испещренную солнечными пятнами тень, слегка менявшую очертания, когда легкий бриз шевелил ветви яблонь.

Позади него скрипнули ворота. Джейн немного постояла, войдя в сад, положив руку на теплое, поросшее лишайником дерево. Она внимательно наблюдала за мужем. Он остановился в тени деревьев, сквозь которые пробивались солнечные пятна, и оглядывался вокруг себя, словно пытался разглядеть что-то вдали. Она проследила за его взглядом и медленно пошла вперед. Под мышкой она держала дробовик Филиппа.

Ее босоножки не производили абсолютно никакого шума, ее юбка касалась травы с легкостью ветерка. Адам не слышат ее. Он прошел вперед еще несколько шагов и остановился, продолжая всматриваться в тени. Он чувствовал, что там что-то есть, только никак не мог увидеть. Птицы перестали петь, а потом он снова услышал неожиданный встревоженный крик черного дрозда откуда-то из травы. Кричал ли он из-за него или из-за того, что обнаружил что-то еще там, в тени живой изгороди? Он медленно пошел дальше, а за ним следовала Джейн, подходя все ближе. Когда она увидела, что он снова остановился, она подняла ружье к плечу. Адам не слышал щелчка, когда она взвела курок. Он увидел ее. Фигуру — женщину, стоявшую под старым деревом.

— Брид?

Наверное, она его не слышала. Его голос был похож на карканье, но она повернулась, и на мгновение он увидел ее лицо, и тут же справа от него раздался оглушающий звук.

Он услышал вскрик. Несколько секунд он не мог понять, что произошло. Он резко повернулся и увидел стоящую возле него жену.

— Я попала! — Она истерически смеялась. — Я попала! Проклятая дрянь! Поделом ей! — Дуло ружья, которое она держала, все еще дымилось.

Адама словно пригвоздили к месту. Очнувшись, он повернулся и побежал к деревьям.

— Брид? — Он достиг того места, где видел стоящую фигуру, и остановился, оглядываясь с безумным видом. — Брид? — На мху под деревом он увидел кровавое пятно. Опустившись на колени, потрогал его пальцем.

Он повернулся к Джейн, которая шла за ним, держа перед собой ружье, готовая снова выстрелить.

— Будь осторожен. Возможно, я только ранила ее. — Она остановилась возле него. — Где это животное?

— Животное? — Адам взглянул на нее, продолжая стоять на коленях. Его трясло. — Животное? Ты стреляла в женщину, могу поклясться!

— В женщину? — Джейн рассмеялась. — Не будь настолько наивным. Это была кошка. Это была злобная дикая кошка, Адам. Я сожалею. Мне бы не хотелось убивать ее, но она напала на меня. Она могла убить меня! Она была опасна, Адам!

— Это была женщина. — Он огляделся, все еще стоя на коленях. — Я видел ее.

Джейн смотрела на него сверху вниз с застывшим лицом.

— Это была не она, Адам. Я видела совершенно ясно. Это была кошка. Наверное, она убежала в кусты. — Джейн внимательно оглядела живую изгородь. — Мы должны быть осторожными. Она ранена. Кошка бывает более злобной, чем обычно, если ее загнать в угол. — Она опустила тяжелое ружье и положила руку на плечо Адама. — Я ни за что не стала бы стрелять в человека, Адам, ты это знаешь. Все-таки тебе показалось, что ты видишь женщину.

Он поднялся на ноги, все еще оглядываясь вокруг.

— Ты уверена? — Он неожиданно повернулся к ней. — Ты уверена, что не стала бы стрелять в Брид? Ты ревнуешь к ней, ты всегда ревновала!

— Адам! — Она ошеломленно смотрела на него.

Но он отвернулся от нее и побрел назад в сторону дома.

13

Они почти не разговаривали по дороге домой. Адам гнал машину быстро и со злостью, словно она была врагом. Выражение его лица было сердитым и бескомпромиссным. Время от времени Джейн, сидевшая рядом с ним, бросала на него взгляд, но ничего не говорила. Ей казалось, что они высказали друг другу все, что хотели, в спальне в мансарде фермерского дома после того, как она выстрелила в кошку. Обнаружив кровь на траве, Адам несколько часов обыскивал сад и окрестности и вернулся, когда уже стемнело. На следующее утро, как только начало светать, он снова отправился на поиски, но перед этим он и Джейн поругались так, как никогда не ругались за всю свою долгую совместную жизнь.

— Адам, я очень сожалею, — воскликнула она наконец. — Что еще я могу сказать? Я боялась. Я ненавижу ее. — Последние слова Джейн произнесла плача, она бросилась на кровать и зарылась лицом в подушки. Оба понимали, что говорят не о кошке.

Адам сердито посмотрел на нее, потом резко развернулся и вышел из комнаты. Когда он вернулся, Джейн спала.

Лиза не стала допытываться, почему они решили раньше вернуться в Сент-Албанс. Отношения между мужем и женой становились невыносимыми, Адам, похоже, сошел с ума.

— Ты не можешь винить ее, — сказала она ему шепотом, когда они стояли с ним за кухонной дверью после ужина. — Ради Бога, Адам, ведь на нее было совершено злобное нападение.

— Джейн наверняка убила ее! — Адам искал сигарету в смятой пачке. — Или она, может быть, серьезно ранена.

— Мы знаем, что это не так, Адам. — Она старалась говорить ровным голосом. — Мы бы кого-нибудь нашли — кошку? женщину? — если бы она была серьезно ранена. Она убежала куда-то в лес. С ней все будет в порядке. — Она попыталась улыбнуться. — Ну вот, я ничуть не лучше тебя, потому что называю это словом «она». Никто не хочет, чтобы это была «она». Возможно, это была дикая кошка. Только и всего. Или бродячая кошка с фермы, расположенной выше. Мы не знаем, была ли это Брид, Адам. Откуда нам знать? Это же сущая нелепица, и мы оба это знаем.

— Знаем ли? — Он повернулся и сердито взглянул на нее. — Что мы вообще знаем?

Они больше не обсуждали это, а на следующий день Крэйги упаковали свои вещи, оставили записку Келому и Джульетте и покинули ферму.

— Поезжайте осторожно. — Лиза поцеловала Адама в щеку. — Все обойдется, вот увидите.

— Обойдется? — Он чмокнул ее в щеку. — Сомневаюсь.

Было уже поздно, когда они свернули на свою улицу и подъехали к дому. Адам выключил двигатель и немного посидел, глядя сквозь ветровое стекло. Потом потянулся к ручке, чтобы открыть дверь, с трудом двигаясь после длительной поездки.

— Подожди. — Голос Джейн был хриплым.

— В чем дело? — Он повернулся к ней.

— Пожалуйста, хватит сердиться. Я уже извинилась. Адам, в доме будет так пусто без Келома. Давай не будем ссориться.

— А я и не собираюсь ссориться. — Адам выбрался из машины. — Что касается меня, то проблема исчерпана. — Он обошел машину и открыл багажник. — Помоги мне с чемоданами. Эти поездки с каждым разом кажутся все дольше. Он вытащил чемодан, парусиновый саквояж и направился к дорожке, ведущей к дому. Джейн шла за ним с другим чемоданом. Вдруг он остановился. Что-то промелькнуло в окне верхнего этажа.

— В доме кто-то есть!

— Что? — Джейн с ужасом посмотрела на дом, вглядываясь в окна. Все выглядело вполне спокойно. — Ты имеешь в виду грабителей? — Ее голос понизился до шепота. Она почувствовала, как громко стучит ее сердце.

Он пожал плечами. Опустив чемоданы, начал тихо продвигаться к дому, нащупывая в кармане ключи.

— Осторожнее, Адам. — Джейн побежала за ним. — Может, нам лучше вызвать полицию?

Он покачал головой.

— Держись за мной. — Передняя дверь была заперта, а окна были такие же, какими они их оставили. Не было никаких внешних признаков того, что что-то не так, но он чувствовал странное покалывание в шее, и ему казалось: кто-то за ними наблюдает.

— Джейн, — он резко обернулся, — иди назад к машине. Запрись внутри нее.

— Почему? — Она дико озиралась. — Я не собираюсь оставлять тебя одного. Я пойду к соседям и позвоню в полицию…

— Иди к машине. — Он схватил ее за руку и развернул. — Делай, как я говорю.

И тут она поняла.

— Ты думаешь, что там она. Ты думаешь, что это твоя подружка. Твоя подружка — кошка! Она забралась в наш дом, вот в чем дело. — Неожиданно с ней случилась почти истерика. — Именно так. Отправь Джейн назад в машину, и пусть она проведет на дороге всю ночь, только бы Брид было удобно. Нет уж, спасибо! — Она выхватила ключи от дома из его рук и обошла его. — Нет, Адам. Это зашло слишком далеко. Я не собираюсь стоять на улице возле собственного дома, пока ты будешь привечать свою маленькую подружку и устраивать ее поудобней. — Всхлипывая, она пробежала по дорожке и дрожащей рукой вставила ключ в замок.

На столе в холле лежала почта. Наверное, Сара приходила поливать растения, хоть она и просила ее не беспокоиться. Она остановилась. В доме стоял странный запах, мускусный запах животного, от которого ей вдруг стало плохо. Она повернулась к Адаму. Ее гнев перешел в страх.

— Она здесь! — прошептала Джейн.

Он кивнул.

— Я хотел, чтобы ты оставалась в машине, потому что там безопаснее, — пробормотал он. — Пожалуйста, Джейн. Выйди из дома.

Он прошел мимо нее и тихо, на цыпочках пробрался по холлу в сторону двери, ведущей в кабинет.

— Уходи. Пожалуйста, уходи, — прошипел он через плечо. Он осторожно толкнул дверь. В доме стояла тишина.

Джейн не шевелилась. Она смотрела ему вслед. Во рту у нее пересохло от страха. В кабинете было сумрачно из-за задвинутых штор, и она почувствовала запах тепла. Солнце светило в окна весь день, и только вечером оно переместилось в боковую части дома, отчего комната оказалась затененной.

Перед ней Адам открыл дверь чуть пошире и шагнул за порог.

— Брид? — Его голос звучал ласково. — Ты здесь?

Не раздавалось ни звука, и, подождав немного, он сделал еще один шаг по комнате.

— О Боже! — Он резко распахнул дверь, и она стукнулась о стену.

— В чем дело? — Джейн подошла к двери и остановилась. Женщина, навзничь лежавшая на коврике возле камина, все еще сжимала в руке медную лейку. Возле нее посреди осколков разбитого горшка валялся розовый цикламен, листья и цветы которого уже пожухли и увядали.

— Сара? — Джейн всхлипнула. — О нет! Неужели она…

— Да. — Адаму не нужно было приближаться к женщине, чтобы убедиться, что она была мертва уже в течение нескольких часов. — Вызови полицию, Джейн. — Он опустился на колени, но не стал дотрагиваться до тела. Он уже увидел страшные порезы на лице и горле женщины и коричневые пятна в том месте, где кровь впиталась в ковер. — Одному из нас придется сообщить об этом Роберту.

В доме было пусто. Не было и следа какого-нибудь вторжения. Ни двери, ни окна не были взломаны. Ничего не было украдено. Полицейские записали, что на Джейн напала кошка во время ее пребывания в Уэллсе, но они сочли это простым совпадением. Они связали смерть Сары с Брид, которая сбежала, с той Брид, которая преследовала Адама, но не смогли продвинуться дальше в своем расследовании. Она как будто испарилась. На дознании не было сделано никаких выводов, и вопрос остался открытым. Но через два дня после того, как сообщение появилось в газетах, Ивар Фернес позвонил Маму.

— Могу я к вам подъехать? Нам нужно кое-что обсудить. — Он видел сообщение в газете, и имя Мама привлекло его внимание. — Это была она, ведь так? — мрачно сказал он, когда все они сидели возле дома в лучах вечернего солнца.

Мам кивнул.

— Я думаю, что это вполне возможно.

— Ты и я, мы оба врачи. Люди науки. Разумные. И вы, миссис Крэг, — Ивар повернулся и тепло улыбнулся хозяйке, — разумны. Образованны. Женщина двадцатого столетия. Никто из нас не верит в то, что человеческое существо может превращаться в кошку. Я прав?

Они оба кивнули.

— И она, потому что мы говорим о ней, не может посещать различные места, принимая образ другого существа, оставляя свою телесную оболочку в постели или где-то еще. — Он медленно набивал трубку табаком. — Как я понял, вы не сказали полиции о наших подозрениях?

Адам покачал головой.

— Мне показалось это неуместным. Вполне естественно, они думали о той Брид, которая сбежала из больницы, но они не нашли никаких доказательств этого. Они не нашли никаких других отпечатков пальцев, кроме наших.

— Я рассказала им о кошке, — резко возразила Джейн. — Я рассказала им, что на меня напала кошка.

— А они решили, что это не имеет никакого отношения к делу, так как случилось далеко отсюда. Очень далеко. — Ивар кивнул. — Боюсь, что мы всегда будем получать подобный ответ. Однако вы оба вполне уверены, что убийство совершила Брид?

Адам вздохнул.

— Я этого не понимаю. Зачем нужно было так поступать? Бедная Сара. Что она такого сделала, чтобы так рассердить Брид? — Он удивленно качал головой. Он и Джейн обсудили возможность переезда из этого дома. Сначала это решение казалось бесспорным. Теперь они не были уверены в нем. Бедная Сара не оставила своего призрака, а Брид последует за ними, куда бы они ни переехали.

— Роберт совершенно сломлен. Она была всем для него. У них больше не было ни одного родственника. — Джейн неожиданно обнаружила, что всхлипывает, забыв о своем отрицательном отношении к Саре. Она ухватилась за руку Адама.

Ивар нахмурился. Он зажег спичку и подержал ее, чтобы пламя стало ровным.

— Я очень сочувствую вам обоим, а также этой несчастной женщине и ее мужу. Какой кошмар! А если учесть, что центром внимания Брид являешься ты, то тебе не позавидуешь. — Спичка догорела, и он несколько секунд держал ее в руках, а потом бросил через стену террасы на клумбу с розами. — У Брид нет социальных ограничений, какие существуют у обычных людей, — задумчиво продолжил он, будто говорил сам с собой. — Она привлекательная женщина и, несомненно, совершенно очаровательная, когда того хочет, но она явная психопатка. Она поступает так, как считает нужным в данный момент, причем неосознанно и без всяких угрызений совести. А те люди, среди которых она жила, похоже, научили ее быть на редкость жестокой. Удивительно. — Он достал другую спичку из коробка. — Вопрос в том, явилась ли она сюда лично или это было посещение в состоянии сна? — Он переводил взгляд с одного на другую, потом чиркнул спичкой и поднес ее к трубке. — И если это было в состоянии сна, то где была она сама — реальная Брид — в этот момент? А если она способна убивать, находясь одновременно где-то еще, то как вы оба сможете защититься от нее в будущем? Последовало продолжительное молчание. Ивар устремил взгляд в глубь сада, сосредоточив его на любимых Адамом розах. — Хотелось бы мне иметь возможность получше исследовать ее, пока она была в госпитале.

— Мне бы тоже этого хотелось, — с чувством сказал Адам. Он протянул руку к руке Джейн, когда заметил, что заявление Ивара дошло до нее.

Она побледнела.

— Она никогда не причинит вреда Адаму. Это меня она хочет убить. Как вы думаете, может быть, увидев Сару, она подумала, что это я? — Она закусила губу, пытаясь сдержать охватившую ее панику.

Ивар пожал плечами.

— Я полагаю, что женщина с такими возможностями, как та, которую мы обсуждаем, вполне может отличить одного человека от другого. О, дорогая, извините. — Он неожиданно встал и обнял Джейн за плечи. — Не очень-то я вас успокоил.

От неожиданного проявления сострадания и тепла она почувствовала, что ее глаза снова наполнились слезами.

— Я так напугана.

— Конечно, напугана. — Он посмотрел на Адама, удивляясь, что тот никак не пытается поддержать жену, но тот сидел с абсолютно отрешенным видом.

— Доктор Крэг! — Его голос был резче, чем бы ему хотелось. — Мы обсуждали Брид, какой она была в юности. Случались ли моменты, когда она была рассеянна или неоправданно жестока? Совершала ли она тогда что-то иррациональное?

Адам медленно кивнул.

— О да. У нее был еще тот характер. — Он неожиданно вспомнил ее стоящей возле водопада. Ее нагое тело четко вырисовывалось на фоне скалы. — И я уже тогда, хотя и был несколько наивным школьником, думал, что она очень иррационально относится к жизни.

— Но ты никогда не предполагал, что она пришла из другого мира?

— Ты хочешь сказать, с другой планеты? — Адам грустно усмехнулся.

— Из другой жизни.

— Нет, такое никогда не приходило мне в голову. Поверь мне, Брид была вполне реальной. Она не была похожа на дух. — Он глубоко вздохнул. — Не могу поверить, что мы с тобой говорим о чем-то таком. Должно быть вполне разумное объяснение того, что сделала Брид. Я полагаю, что здесь какой-то трюк. Она заставляет нас поверить, что находится одновременно в двух местах, а мы с нашей доверчивостью, — совершенно неосознанно он посмотрел на Джейн, — верим в это. Мы предполагаем что-то необычное и ищем какую-то тайну, когда вполне достаточно простого объяснения. Возможно, она очень быстро перемещается. Может быть, ей удается находить попутные машины. Ты считаешь, что она была в постели в госпитале, а она была где-то еще. А вдруг она выскользнула оттуда, оставив на кровати подушки или что-то еще, чтобы все выглядело так, будто она там. В конце концов, ей было нетрудно покинуть госпиталь после убийства сиделки Уилкинс. Так совпало, что один или два раза в этом доме появлялась кошка в соответствующий момент. Кошка напала на мою жену в Уэльсе. Ни в одном из случаев не было доказано, что это не была реальная кошка. — Неужели он верит в то, что говорит? На мгновение он замолчал. — Предположение о том, что Брид и кошка одно и то же существо и что она способна путешествовать во времени и одновременно появляться в разных местах, я считаю совершенно нелепым. Это просто невозможно. Одно вызывает у меня сомнение. Действительно ли эта женщина — та самая Брид, или кто-то очень похожий на нее, например, ее дочь. Или, — он неожиданно поднял голову, — два человека, мать и дочь, действующие сообща.

— Действующие сообща с целью убить меня, — тихо сказала Джейн. Она дрожала, несмотря на теплый летний день.

Мужчины молчали.

— Мне даже в голову не приходило, что это могут быть два человека, — сказал наконец Ивар. — Мать и дочь. Это вполне правдоподобно. — Его облегчение от полученной новой идеи, которую стоило обдумать, было очевидным.

— Мать Брид не была похожа на нее, — продолжал Адам. — Она была приятной женщиной. Доброй.

— А ее отец?

— Когда я с ней познакомился, его уже не было в живых. А вот ее дядя был просто ненормальным. Это в какой-то степени объясняет, от кого она переняла жестокость. — Он поднялся и шагнул на траву, рассеянно оторвав завявшую розу. — Ее поймают?

— Конечно. Но до тех пор вы должны постоянно быть начеку. — Ивар посмотрел на Джейн. — Каждый из вас.

Она лежала в коттедже у ручья, и лихорадка сжигала ее тело. Но она боролась с ней, добираясь раз в день до воды, чтобы утолить жажду и смыть липкий пот с лица и шеи. Она заполнила ранки над грудью травами. Очень долго она не понимала, что произошло. Она исчезла из сада в Уэльсе в состоянии глубокого шока. И оказалась сначала на склоне горы, а через несколько секунд в доме Адама. Она не осознавала, пока не взяла в руки нож, что снова пребывала в человеческом образе, и не понимала, почему убила женщину, которая обнаружила ее в кабинете и спросила, чем она может ей помочь. Все, что она помнит, — это внезапный ослепляющий гнев оттого, что кто-то ей мешает. Она совсем чуть-чуть постояла возле упавшей женщины, глядя на нее, пока та умирала на ковре. Потом неожиданно почувствовала прилив энергии и вдруг оказалась в верхней части дома, откуда радостно глядела из окна на машину А-дама, которая остановилась возле дома, а потом сразу очутилась в горной долине, и ветер охлаждал ее горящую плоть и трепал ее одежду.

Впервые за долгое время она расплакалась. Она была одинокой и испуганной, а боль под ключицей была очень сильной. Иногда в бреду она звала свою мать или Гартнайта. Еще чаще она звала А-дама. Но он не приходил. День сменялся днем, и она постепенно слабела. Она совсем уже ослабела, когда, лежа возле ручья и черпая теплую коричневую воду, заметила гнездо ржанки, укрытое среди прутьев изгороди. В нем лежали два пятнистых яйца, еще теплые. Она взяла их, разбила и вылила содержимое в рот, чувствуя, как желток смачивает ей горло. Лежа без движения, положив голову на руки, она спиной ощущала солнечные лучи и мысленно благодарила птицу, чьи яйца спасали ей жизнь. Немного позже она пососала ягоды черники, чтобы напиться их соком. А потом сидела, глядя на сверкающую воду. Когда она в сумерках добралась до коттеджа, то уснула, и ее не лихорадило, потому что она уже знала, что скоро выздоровеет. Ей снилось, что Адам, наконец, нашел ее, положил ей на голову руку и объявил, что лихорадка прошла. И она улыбнулась во сне и потерлась лицом о его руку.

Луна появлялась и исчезала еще дважды, прежде чем она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы пойти к камню и найти путь во времена Адама. Ее энергетика все еще была низкой, а способность концентрироваться — слабой. Но по мере того как ночи становились длинными, а воздух прохладным и влажным, она поняла, что все сильнее хочет оказаться рядом с ним. Он больше не приходил к ней после той первой ночи, когда он ей привиделся. Но в глубине души она знала, что это был просто сон.

Она немного постояла возле камня, нежно поглаживая рукой насечки, которые так аккуратно сделал ее брат. Хрустящий иней бледно-зеленого лишайника проник в некоторые, более глубокие, насечки, сделанные в граните, и она поскребла его ногтями. Он не играл никакой роли. Он не уменьшал силу. Сила исходила из-под земли, поднимаясь вверх, подобно воде во время прилива возле древних скал под ее ногами. И теперь, когда новая луна представляла собой узкий серп, она почувствовала, как поднимается вода во время прилива. Его сила отнесет ее во времена Адама.

По мере того как солнце садилось за горами, она наблюдала, как удлиняется ее тень. Потом медленно повернулась на восток и подняла руки над головой. Ее глаза были закрыты, когда она вошла внутрь и почувствовала, как растет ее сила.

Адам сидел за письменным столом в своем кабинете. Сначала он не почувствовал, что она находится перед ним, а она оглядывалась, затаив дыхание и торжествуя. Он был один. В комнате больше никого не было. Она наблюдала за ним несколько мгновений, ее любовь рвалась к нему. Потом она медленно протянула руки.

— А-дам!

Когда он, вздрогнув, поднял глаза, она почувствовала, что атмосфера комнаты сгущается. Неожиданно стало очень холодно.

— Брид? — Голос Адама доносился до нее, подобно эху, когда она почувствовала, что снова находится на склоне холма и стоит на коленях возле камня, а по ее лицу текут слезы.

На следующую ночь она повторила попытку. На этот раз он был в саду. Она наблюдала за ним, спрятавшись за старым грушевым деревом. Ее сердце разрывалось от тоски, когда она смотрела, как он делал что-то на цветочной клумбе, а потом медленно направился к дому.

— Адам! — Женский голос, донесшийся из окна его кабинета, разрезал тишину как нож, и Брид почувствовала, что ее трясет. Она постояла еще немного, вцепившись пальцами в мшистую кору дерева. Потом исчезла, вернулась на склон холма, где уже наступила ночь, а луна была закрыта облаком. Она села, обхватив колени, и стала раскачиваться, полная печали. Что было не так? Почему она не могла остаться с А-дамом? Почему она никак не могла сосредоточиться? Ей нужна была его любовь, которая могла удержать ее, а когда там постоянно находится эта женщина, его любовь недостаточно сильна.

Она понимала, что это может быть оттого, что она еще не совсем окрепла. Она смастерила себе охотничий нож и несколько силков и ловила кроликов и птиц. Она собирала травы и настаивала их в дождевой воде под солнечными лучами, чтобы увеличить их силу, а потом повторила свою попытку.

На этот раз Адам тоже был в Шотландии. Она чувствовала, как ее сердце трепещет от волнения, когда узнала горы и поняла, что он где-то рядом. Потом он повернулся к ней лицом и она с ужасом поняла, что А-дам был совсем старым. Его лицо было в морщинах и загрубело, его волосы, все еще густые и волнистые, были белыми, как снег на высоких вершинах зимой. Она неправильно выбрала время.

Нет!

Ее отчаянный крик, когда она пошла в его сторону, явно напугал его. Он внимательно смотрел на нее, и по его глазам она поняла, что он узнал ее, но неожиданно он начала исчезать. Холодный ветер, дующий ей в лицо, и камень под руками снова сказали ей, что она потеряла его.

— Время. Мне нужно изучить время. Я должна найти его, пока он еще молод. — С дрожащими руками она направилась к хижине и ощупала дверь в поисках огнива, чтобы зажечь дрова и хворост, которые она сложила возле каменного очага. Протягивая руки к теплу, она дышала медленно и глубоко, пытаясь сконцентрироваться. Она вспомнила наставления — когда возвращаешься из путешествия, нужно поесть, чтобы обрести силу и восстановить свои корни в земле. Подняв вверх, в темноту, руки, она нашла мясо глухаря, свисавшее с балки под крышей; небольшие куски, которые она срезала с тушки, сушились в дыме костра. Она впилась в мясо зубами, почувствовав его вкус. Мысленно она представляла положение звезд и луны и вспоминала уроки своего дяди Бройчана.

Когда она снова совершила скачок во времени, А-дам опять был молодым, но он обнимал жену, а Брид, наблюдавшая за ними, поняла, что его нужно освободить от людей, которые окружали его, не подпускали ее к нему, не давали ему протянуть руку и дотронуться до нее. Когда она снова оказалась возле камня, при ней был заткнутый за пояс нож, а на шее висел амулет. В этот раз она не потерпит неудачу.

По звездам она определила, что правильно выбрала время. Место тоже было выбрано правильно. Оказавшись в саду, она начала подкрадываться к дому и заглянула в кабинет с цветочной клумбы напротив него. Сначала ей показалось, что в комнате никого нет, но потом она увидела, что возле двери находится Адам. Лицом к нему стоял его сын, а за молодым человеком женщина. Брид застыла. На руках женщина держала младенца.

— Вы не можете увезти ребенка из страны. Это будет страшной глупостью! — кричал Адам. — Боже Всемилостивейший! Келом, ты что, совсем ничего не соображаешь?! Пожалуйста, одумайся! Ей всего несколько месяцев. Ты представляешь, какие болезни она может подцепить в тех местах? Знаешь ли ты, сколько взрослых умирает в таких путешествиях, предпринимаемых хиппи? А тиф, а холера? — Он повернулся и подошел к окну, стуча кулаком по ладони. Его лицо было искажено гневом и горем. — А твоя карьера? — Он резко повернулся, даже не выглянув в окно. — Ты что же, больше не собираешься посещать университет?

— Успокойся, отец. — Келом обнял Джули, как бы защищая ее. — Ты напугаешь ребенка. И потом, ты ведь знал, какие у нас планы. Конечно, я буду посещать занятия в университете. Когда вернусь. К чему спешить? У меня еще масса времени. А что касается того, что Бет может подхватить какую-нибудь болезнь, то это чушь. Ей сделаны прививки, и с ней все будет нормально. Вон сколько детей путешествуют с родителями. Многие из них рождаются в путешествиях. Это вполне естественно.

— С ней все будет хорошо, дядя Адам. — Голос Джули был очень тихим. — Не нужно так волноваться. И вы не должны останавливать нас!

— Нет! — Адам бросился в кресло у письменного стола. — Нет, я не мог убедить Келома ни в чем с тех пор, как ты появилась в его жизни. Понимаешь ли ты, как многое ты разрушила? Его экзамены. Его амбиции, его будущее. — Он провел рукой по волосам. — А теперь еще вы забираете это невинное дитя…

— Отец, достаточно! — Голос Келома разнесся по комнате. — Ты не имеешь права так разговаривать с Джули.

— Нет, имею! — Лицо Адама побелело от гнева. — Не очень-то приятно узнать, что мать моей внучки курит марихуану…

— Да я даже не притрагивалась к ней…

— Неужели? Думаешь я не знаю, как пахнет эта дрянь?

— Джули, мне кажется, что нам пора уходить. — Келом ухватился за ручку двери. — Я очень сожалею, отец. Я действительно очень сожалею. Я думал, что мы с тобой однажды сможем спокойно поговорить, но, насколько я понял, это вряд ли когда-нибудь произойдет. Поэтому нет, наверное, смысла продолжать этот спор или любой другой. Скажи маме, что мне жаль, что мы разминулись с ней. Мы свяжемся с ней, когда вернемся из Непала.

— Келом…

— Нет, отец. Достаточно. И забудь о медицинской карьере. Ты прав. Она меня совершенно не привлекает. Я не уверен, что вообще захочу чем-либо заняться. Почему я не веду себя, как бездельник, которым ты меня считаешь! — Келом пропустил Джули впереди себя в холл. — Не провожай нас, не надо. — Бросив последний сердитый взгляд на отца, он хлопнул дверью.

— И не буду! — рявкнул Адам вслед ему. — А вы не смейте возвращаться, я никогда больше не желаю вас видеть!

Он остался сидеть там, где был, неподвижно. Его трясло. Он долго сидел, глядя на промокательную бумагу на столе, потом достал носовой платок и высморкался. Когда поднялся и снова подошел к окну, по старой привычке ища утешение в созерцании роз, его глаза были полны слез.

Стоявшая за окном Брид молча наблюдала за ним. Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до него, но ей мешала трава. Сделав шаг вперед, она приникла к оконному стеклу напротив его лица, но он не видел ее. Он немного постоял у окна, потом отвернулся, медленно прошел к двери и вышел в холл.

Передняя дверь была открыта. На пороге в опавших листьях валялся мордочкой вниз небольшой плюшевый медвежонок. Он наклонился и поднял его, потом тихо закрыл дверь и пошел назад к кабинету.

В машине маленькая Бет расплакалась. Джули крепко держала ее, пытаясь убаюкать.

— Успокойся, успокойся, пожалуйста. Поезжай помедленнее, Келом. Нет никакой необходимости так гнать. Келом, пожалуйста!

— Какой же он глупый! — Келом снизил скорость и свернул на шоссе А1. — Он чертовски упрям и старомоден. Да еще обвинил тебя в курении марихуаны!

— Однажды я и правда попробовала. — Джули спрятала лицо в волосах малышки. — Я сделала это, когда была у них. А ты пришел поздно. Я чувствовала себя такой одинокой, а твой отец так высокомерно обращался со мной, что я пошла наверх в ванную и выкурила одну сигаретку с марихуаной…

— Что ты сделала? — Келом повернулся и потрясенно уставился на нее. — Джули!

— Прости. Келом, ради Бога, следи за дорогой! — Она закрыла глаза и с облегчением вздохнула, когда Келом выровнял ход и едва разминулся с белым автофургоном, который на большой скорости выскочил из темноты, отчаянно гудя. По обе стороны дороги возвышались тополя, похожие в темноте на одетых в черное часовых, которые пробегали мимо, когда Келом прибавил скорость. Снова пошел дождь, и ветровое стекло старого «мини» было в разводах от дворников. — Ну же, Келом, успокойся. Давай забудем о твоем отце. Я сыта им по горло. Он всегда придирается ко мне, всегда критикует. Давай уедем. Давай просто уедем. Завтра мы могли бы уже быть во Франции. Давай поедем в сторону восхода и никогда не вернемся назад.

Келом повернулся к ней и улыбнулся.

— Ты права. Жизнь для того, чтобы жить. Мы вернемся, соберем свои шмотки и скажем Максу, что хотим взять автофургон, который он нам предложил. И уедем от всех этих склок. — Он схватил ее руку и сжал. — Бет, детка, у тебя будет потрясающее детство!

Брид, в отчаянии наблюдала, как Адам сидел за письменным столом и плакал. Она снова прижала лицо к окну, потом пошла к стеклянной двери и постучала. Казалось, он не слышит ее. Она постучала сильнее.

— А-дам! А-дам!

Ее крик был подхвачен ветром и унесен в сторону, а он так и не услышал ее.

— А-дам! А-дам!

Что же было не так? Почему он не слышал ее? Всхлипывая от обиды, она отошла от стеклянных дверей. Во всем виноват его сын. Его сын и та глупая тоскливая девица, которую его сын называл своей женой. Они сделали А-дама несчастным. Он растратил на них свою любовь, когда мог бы быть с ней. Ее отчаяние и злоба неожиданно сосредоточились на них, на этих двух молодых людях с их ребенком в дурацком маленьком голубом автомобиле, которые смеялись, когда оставили ее А-дама плакать в одиночестве.

Оказавшись под дождем на дороге, она сначала даже не поняла, что произошло. Машина промчалась мимо нее, сигналя, и она отскочила в сторону. Потом поняла, где находится, и улыбнулась. «Мини» ехала медленнее, но все же, когда она вышла на дорогу перед ней и подняла руки, чтобы проклясть мужчину и женщину, чьи лица, похожие на белые пятна на темном фоне, она увидела на мгновение, машина резко повернула и прокрутилась четыре раза, а потом слетела с дороги в канаву, где осталась лежать колесами вверх. Единственными звуками были шипение пара и громкий плач ребенка.