Победоносцев. Как он хотел обустроить Россию

Совиные крыла

— Александр Юрьевич, почему в нашем историческом сознании был создан столь отрицательный имидж Победоносцева, и только сейчас мы пытаемся более или менее объективно подойти к оценке этой исторической фигуры?

— При большевиках, начиная с 1930-х, о Победоносцеве писать было просто нельзя. Ранее же некоторые его современники писали о нем как о примитивном стороннике неограниченного самодержавия, властолюбце и корыстолюбце, даже чуть ли не монстре и негодяе.

— Кто так писал?

— Леволиберальные и революционные авторы. Однако думающие люди (например, Василий Розанов, Николай Бердяев и др.) оценивали его как неоднозначную, противоречивую и трагическую фигуру. И даже в советские 1920-е годы, когда еще сохранялась относительная свобода слова и научных исследований, о нем писали пусть и обличительно, но довольно объективно.

— Многие помнят только школьные строки из Блока о Победоносцеве.

— Но ведь этот пассаж из Блока на самом деле очень неоднозначен:

В те годы дальние, глухие,

В сердцах царили сон и мгла:

Победоносцев над Россией

Простер совиные крыла.

И не было ни дня, ни ночи

А только — тень огромных крыл;

Он дивным кругом очертил

Россию, заглянув ей в очи

Стеклянным взором колдуна;

Под умный говор сказки чудной

Уснуть красавице не трудно, —

И затуманилась она,

Заспав надежды, думы, страсти…

Блок чувствовал, что в Победоносцеве было что-то очень важное. Сам он с ним не встречался, но знал людей, которые встречались с обер-прокурором Синода (например, Мережковского) или просто хорошо с ним были знакомы (Розанов). И они наверняка Блоку много рассказывали о Победоносцеве.

Кстати, Победоносцев внешне был весьма непривлекателен, даже напоминал обликом Кощея Бессмертного, что также порождало массу характерных ассоциаций. Но когда он начинал говорить, это впечатление пропадало. Он был великолепный оратор и просто поглощал, гипнотизировал своим разговором даже очень плохо к нему настроенных людей. Так что образ колдуна, непонятного, иногда страшного, но умного и гипнотизирующего, у Блока в поэме был неслучаен.

— В чем была суть деятельности Победоносцева и почему его так ненавидели многие политические оппоненты?

— Тут нужно начать с реформ 1860–1870-х годов и отмены крепостного права. Это был колоссальный рубеж. Некоторые историки считают, что 1861 год для истории России был даже более важен, чем 1917-й. По их мнению, именно тогда были подорваны основы порядков, существовавших в России на протяжении столетий. Изменения в системе социальных и экономических отношений, в духовной жизни страны носили фундаментальный характер.

— Интересно, на чем основана точка зрения, что 1861 год был, возможно, более важным в истории России, чем даже 1917-й?

— Я имею в виду прежде всего отмену крепостного права. На нем ранее держалось практически все, включая монархию. И, собственно говоря, умные и проницательные люди говорили об этом еще в первой половине XIX века. В частности, знаменитый министр народного просвещения граф Уваров, автор известной триады «Православие — самодержавие — народность», так и говорил, что крепостное право — это дерево, корни которого глубоко уходят в почву, а ветвями является все остальное: и самодержавие, и целостность империи, и даже Церковь. Если мы отменяем крепостное право, то все начнет меняться в непредсказуемую сторону, и эти изменения будут иметь очень серьезные последствия и для политического строя, и для всей страны в целом. Действительно, так оно и получилось.

— Но все-таки Россия в 60-х годах XIX века поменялась не так радикально, как в XX веке.

— Во-первых, поменялась достаточно радикально уже тогда. А во-вторых, были запущены процессы, которые приобрели абсолютно неконтролируемый характер и привели к дальнейшим глубоким изменениям.

— То есть, чтобы Россия не поменялась в непредсказуемую сторону и чтобы в ней не случилась революция, не нужно было отменять крепостное право?

— Тогда Россия превратилась бы в подобие Ирана или Китая. Эти великие страны стали в то время объектом агрессии и раздела со стороны иностранных держав. И с Россией произошло бы то же самое.

В общем, так или иначе, но при Победоносцеве в политике и жизни страны очень многое определялось стремлением дать ответ на эти изменения 1860-х годов. Был, например, либеральный ответ на вызов эпохи, звавший Россию на путь традиционного западного развития. Был и революционный ответ. Многие считали, что конфликты и противоречия, которые вышли на поверхность после отмены крепостного права, настолько серьезны и страшны, что иначе как через революцию их не разрешишь.

Помимо всего этого существовал и ответ на реформы в консервативном духе. Одним из его сторонников и был Константин Петрович Победоносцев. Кстати, либеральный и революционный пути многими людьми консервативных взглядов рассматривались как две стороны одной медали, некое единое целое.

— Две стороны одной медали потому, что из либерального пути, по их мнению, вытекает революционный?

— Да. Это была распространенная точка зрения среди консерваторов. Придерживался ее и Победоносцев. Они считали, что либералы опаснее, чем революционеры.

— Почему?

— Потому что дают дорогу революционерам. Консерваторы в противовес либеральной и революционной общественным фракциям предлагали целостную и довольно привлекательную для людей того времени программу. В частности, она предусматривала внимание и интерес к так называемому простому народу и попытку спасения тех ценностей, которые (по их мнению) сохраняются в народной среде.

Но народ — это своего рода великий немой: что он чувствует, думает и носит в себе, понималось очень по-разному. Революционеры воспринимали его как естественную почву для революции. Консерваторы же старались увидеть в народе иное и на этом ином сделать совсем другой акцент. Победоносцев словно выбивал почву из-под ног революционеров, говоря им, что выступает от имени народа, а не от имени узкой верхушки, проводящей чуждые России западнические либеральные реформы. Народ, говорил Победоносцев, вовсе не такой, каким изображаете его вы, революционеры. Он патриархален, предан Царю, монархичен, глубоко религиозен, не видит жизни вне Церкви.

Грандиозная, совершенно беспрецедентная по размаху и до сих пор не изученная как следует программа Победоносцева по развитию церковноприходских школ — как раз прямой вывод из таких взглядов. И это, как ни парадоксально, очень демократическое начинание. Он пытался дать возможность народу и близким к нему силам и деятелям самим проявить инициативу и создать в сфере образования нечто, близкое ему самому. Это учеба по церковным книгам, изучение церковного пения и церковнославянского языка. В данном случае школа оказывается неразрывно связанной с Церковью, и обучение происходит во многом через участие в церковной жизни. Народ сам этого хочет, — говорил Победоносцев, — а я просто выразитель мнения народа.