Побочная Судьба

Глава 1. Лекарство от боли. 1

Мрак накрыл нас, и я напряглась, аккуратно ведя корабль и посматривая на монитор. Никаких инородных тел не было. Сердце билось часто, не удивлюсь, если сидевший рядом Ориас слышал его. Мимолётом я поймала его взгляд: настороженный, внимательный. Он следил за всеми показателями.

– Поймали ещё один сигнал, – произнёс врас. – Точно такой же, какой ты расшифровала.

– Какой промежуток времени между ними?

– Четыре часа.

– Поразительно… спустя столько времени корабли до сих пор отправляют сигналы, – прошептала я.

– Это… настораживает. Не думала, что будет, когда мы достигнем конца? – так же негромко поинтересовался Ориас. – Если мозг корабля до сих пор отправляет сигналы, то почему он не может нас уничтожить на подходе?

Я не задумывалась об этом, постаравшись забыть мрачные мысли на этот счёт. Надеюсь, мозг корабля окажется умнее и свяжется с нами перед тем, как размельчить на атомы.

– Так, – насторожился Ориас, всматриваясь в экран. – Тьма почему–то начала рассеиваться, хотя до её конца ещё несколько часов.

– Может, «пузырь»? – предположила я.

– Возможно… узнаем через три минуты.

Я кивнула, стараясь не прибавлять скорость, чтобы не наткнуться в последний момент на неожиданное препятствие.

Встретить в Вечной Тьме «пузырь» не такая уж и большая редкость – он может быть совсем небольшим – проскочишь и не заметишь, – а может затрагивать несколько планет и даже звезду – как в случае цепи Зелёной Стрелы, где меня поджидал Кайон.

Ты не всегда понимаешь, когда заканчивается Тьма, разве что по звёздам, а если это маленький «пузырь», то и вряд ли поймёшь. В такой сравнительно «небольшой» пузырь мы и попали, вот только от увиденного я резко притормозила корабль, приподнявшись с кресла и неотрывно смотря на мониторы.

Ориас поражённо выдохнул, отклонившись назад.

– Поразительно…

Впереди, буквально в паре километрах от нас, в бездонном космосе, спрятанная Вечной Тьмой, зависла величественная армада Мёртвого Узурпатора. Сотни громадных – с самых больших дредноутов, когда–либо созданных разумными существами – кораблей, переливающихся от чёрного до фиолетового с плавными, изогнутыми корпусами, чем–то походившими на голову рыбы–молота, бездвижно висели в пустоте. А впереди них, больше раза в четыре, направленный в нашу сторону, завис самый главный корабль. Дредноут самого Мёртвого Узурпатора, поражающий своим величием и своей мощностью. Мы на его фоне были песчинкой.

Между дредноутами зависли истребители, которые обязаны были охранять армаду, но так же погрузились в сон.

Мы достигли конца.

***

За один оборот Вселенного Колеса.

Дождь хлестал по лицу, а ревущий над головой ветер драл волосы с такой силой, что они уже спутались окончательно. Глаза защищала специальная пластина, но и она не спасала, заставляя ругаться сквозь зубы.

В правом верхнем углу мелькали жёлтые… нет, уже красные цифры. Я стиснула до боли челюсти, притаившись в узком проёме между домами, когда как нормальные существа сидели в укромных квартирках, пережидая разразившуюся вот как на неделю бурю. И всю эту неделю нам пришлось провести здесь, в почти вечном полумраке, рассеянном слабой лампой, с ужасным запахом протухшей одежды и на одной зеленовато–серой похлёбке.

Да–да, вы не ослышались – не я одна застряла в этом болоте, промокшая насквозь и с ужасным настроением. Просто мне «повезло» стоять на стрёме, когда мой напарник, как бы не задушить его, решил смело возложить на себя обязанность переговоров с одной из зелёных планет, недавно присвоенных к Империи. Существа тут, мягко говоря, необразованные: от нашего корабля прямо таки шуганулись, сами только начали сельское хозяйство разрабатывать, дома, правда, приличные, каменные в два–три этажа. Но до высоких технологий им далеко.

Как же я была бы рада свалить отсюда! Во–первых, я хожу постоянно мокрая. Даже когда просыпаюсь, такое ощущение, что только что побывала под дождём. Во–вторых, переговоры, как по мне, затянулись. Видите ли, все быстренько решили организовать собрание и решить, верить нам или сжечь на костре. Хотя, нет, сжигать нас не будут. Просто утопят.

Сквозь шум ветра донеслись громкие, пытающиеся перекричать дождь, слова. Я невольно напряглась, отступив подальше и прижавшись к стенке. Голоса приближались, и я заставила себя прислушаться, улавливая знакомые слова. Звёзды, а это ещё что? Кто–то решился прогуляться в бурю, да ещё и неплохо так разговаривает на гариакском? Языке пиратов?

Сердце забилось в ушах, и я приблизилась к углу, включив особый режим на очках и выхватив две фигуры. На их ушах тут же вспыхнула красная точка. Ага, кто–то внешность свою поменял, смешиваясь с толпой. С виду это были два рослых мужика с капюшонах, только вот язык их выдал.

И что тут забыли пираты?

Подождав, пока они пройдут, я вышла из укрытия, плюнув на время и на Аяка – моего относительно нового партнёра, который, как и Совик, был врасом. При этом слишком гордым врасом, который решил отправиться на переговоры без оружия и моральной поддержки в моём облике. Ну ничего – убьют, плакать не буду.

2

Голова гудела, мешая сосредоточиться. Нос улавливал запах сухости, старой одежды и пыли. Я фыркнула, тут же поморщившись от резкой боли в виске и едва сдержав стон. Кажется, меня чем–то накачали: мысли были вялые, а веки раскрыть было невозможно. Поэтому я лежала, облокотившись щекой обо что–то жёсткое и пыльное и чувствуя, как постепенно проходил гул в голове. Он сменился шуршанием ткани и тихими, полными страха и отчаянья, голосами.

Так, судя по ощущениям, я не в сырой камере темницы Цербера, это что–то другое. Видимо, моя догадка была всё же верной, осталось только раскрыть глаза и осмотреться… как же, это только на словах легко. И о чём я вообще думала? Приключений на жопу не хватает?

Спустя пару минут, собравшись с силами, я всё же приоткрыла глаз, стараясь хоть что–то разглядеть за белой пеленой волос. Дёрнув рукой, которая едва шевельнулась, я с силой придвинула её к себе, осторожно смахнув волосы. Перед глазами предстало небольшое помещение с красно–лиловыми обоями, успевшими поблёкнуть, и коврами на полу. Ничего больше не было, даже окон, только лампы над головой.

Помимо меня, в комнате находилось ещё четырнадцать испуганных, пытающихся понять, что происходит, девушек. Платья у всех были грязными, лица – бледными и очень испуганными. Кто–то плакал, кто–то молился, кто–то утешал других, а кто–то просто молчал. У всех на руках, в том числе и у меня, были полоски металла. Наручники, которые, если что, ударят током.

Прикрыв глаз, я полежала ещё несколько минут, прежде чем осторожно сесть. На меня даже внимания не обратили, и прикрыв лицо волосами, я пододвинула к груди колени, делая вид испуганный девушки. На самом деле никакие чувства ещё толком не пробудились, хотя, чувствую, на подходе у меня гнев на саму себя, самобичевание и ужас от того, что я натворила. Впрочем, ничего нового.

Притянув к груди руки, я оглядела наручники, едва слышно хмыкнув. Ничего не сведущий в них вряд ли поймёт, как выбраться, а вот я тут же поняла. Наручники старые, не раз использованные, так что вскрыть их будет легко.

Соединив запястья вместе и зажав между коленей, я надавила со всей силы, чувствуя, как кожу кольнул ток, успев пропасть прежде, чем меня ударило. Ну вот и всё – теперь это обычные железяки, которые можно с лёгкостью разбить, но не сейчас.

Кожу что–то неприятно оттягивало, и подняв руку, я нащупала корку грязи на лице. Ну и грязной же я была! Наверное, это спасло меня от «узнавания» – с тех пор, как золотой Барон Айшел Ши–Тейн опубликовал видео со мной и моим вызовом Томену Нур–Малу, моё личико стало весьма… известным. Да и как пропустить такое событие, когда какая–то землянка объявляет во всеуслышание, что убьёт самого Барона?! И ладно бы у меня была заурядная внешность, так нет, пар Орика выбелил мои волосы, а благодаря Лаи на лице появились шрамы! Нет, золотую хиимку я в этом не виню, сама оставить захотела, но это уже делало меня узнаваемой.

За дверью послышались шаги, и все тут же смолкли. Я приподняла глаза, слыша, как пискнул замок на двери, и та отъехала. Внутрь вошла дородная дама с тёмно–синей, почти чёрной кожей, такими же глазами и яркими жёлтыми точками зрачков. Одета она была… хм, как бы это описать… Тучное тело с выразительной грудью обрамлял багрово–чёрный корсет, от которого вниз ниспадала полупрозрачная юбка. Голова иномирянки была лысой, но лысина скрывалась за париком. Мне она показалась почему–то знакомой.

Обведя надменным взглядом девушек, она наконец–то довольно усмехнулась, явив несколько рядов мелких жёлтых зубов. Кто–то из девушек вскрикнул и упал в обморок.

– Мне плевать, что вы, дуры, ничего не понимаете, – хриплым накуренным голосом произнесла она, властно обводя взглядом комнату. – Вас продали мне, мадам Жозели, и теперь вы мои девочки для утех.

Я закатила глаза. Мда, что мне в жизни не хватало, так это работы путаной. Кого там соблазнить надо? Только, прошу заметить, я кусаюсь и могу случайно крылышки показать, после которых вы точно на небеса отправитесь.

– Начнём с красивых, – продолжила мадам Жозели, войдя в комнату и подходя к каждой девушке. Беря её за подбородок, она запрокидывала голову, тщательно осматривая испуганное лицо и зубы. При виде некоторых она морщилась, при виде вторых едва вскидывала бровь, при виде третьих удовлетворительно хмыкнула, веля им подняться на ноги. Дойдя до меня, мадам Жозели схватила за волосы и запрокинула голову, приблизив своё обрюзгшее лицо ко мне. – Видала и красивее… ладно, тоже сгодишься. У каждого свои вкусы. Поднимайся.

Она подняла меня за волосы, заставив издать стон и облокотиться об стену. Всего осталось стоять четыре девушки, считая и меня, которых мадам Жозели пальцем поманила за собой, не обращая внимания на оставшихся. Мы послушно последовали следом. Я заставляла себя делать вид испуганной, ничего не понимающей простушки, шагая по пропахшим духами и алкоголем узким коридорам. Вскоре мы вышли к десяткам дверям. За первыми была ванная с круглыми купальнями и уже стоявшими служанками, смотрящими в пол.

– Отмойте их! Живо! Одежду выкиньте! – крикнула на них мадам Жозели. – Приоденьте и отправляйте ко мне!

Служанки, а их было так же четыре, затравленно кивнули. Они не отвели взгляда от пола, даже когда мадам Жозели ушла, мягкими, успокаивающими движениями помогая нам раздеться. Кто–то из девушек заплакал, другие начали тараторить на своём языке, но их никто не понимал, и вскоре они замолкли.

Я позволила себя раздеть и отвести в ванную с горячей, вкусно пахнущей водой. Меня отмыли от недельной грязи и сырости, не смотря в лицо, и потому не узнавая. Я таяла от нежных рук служанки, чья кожа была полупрозрачной, а глаза и вовсе двумя белыми каплями. На тыльной стороне левого запястья красовался личный номер. Меня пробрала дрожь, и я заставила себе напомнить, ради чего тут. Надо узнать планету, где мы сейчас, и связаться с Дамесом Грандерилом. Если тут ещё ловит связь.

3

Мои губы расползлись в усмешке, и я вошла в комнату, без приглашения опустившись за стол и облокотившись об него локтями. Подперев подбородок переплетёнными пальцами, я лукаво сощурилась, не сдержав ехидных ноток в голосе:

– Вот уже не думала, что кому–то вроде вас нравятся такие заведения.

Передо мной сидел сам Крушитель Небес, Великий третий Герцог и, возможно, будущий правитель Сената и Центрального Содружества Ка–Аманы, Оникс. А так же тот, кто знал мою тёмную тайну происхождения. Не скажу, что у нас дружба дружбой, но, кажется, мы остановились на уровне взаимопонимания, что уже неплохо.

– А я не думал, что вы подрабатываете в них, – спокойно парировал Оникс.

– Ну надо же вносить в жизнь немного разнообразия.

Наши взгляды встретились, и на тёмно–багровых губах Оникса наконец–то показалась усмешка. Я ощутила, как больно сжимается сердце, отбивая громкий ритм в голове. Звёзды, сколько времени прошло с нашей последней встречи на допросе у Кайона? Трилун так точно. Я краем уха слышала, что влияние Оникса в Содружестве растёт всё с большим днём, что он уже успел пережить два покушения, последнее из которых оставило на его шее белую борозду шрама. Сёстры Сената не очень хотят видеть в своей главе мужчину.

Одет Герцог был весьма просто, хотя и изящно: серая рубашка с чёрной аккуратной вышивкой в виде созвездий на плечах и рукавах, высокий воротник, мундир на плечах, неаккуратно зачёсанные на бок волосы цвета слоновой кости и багровые, с горизонтальными зрачками, глаза. На скулах был едва заметный узор из алых крапинок, который не всегда удавалось различить. Его длинные пальцы с красными крапинками, идущие от ногтей по тыльной стороне кистей, держали в руках пиалу с горячим вином.

– Так что же привело вас в это заведение? – поинтересовалась я, затылком ощущая взгляд иномирца, стоявшего у двери.

– Аналогичный вопрос.

– Не хотите уступить даме? – наигранно обиженно протянула я, хмыкнув. – И что за мужчины в наше время пошли? Никаких уступок…

Оникс и бровью не повёл, хотя по взгляду было ясно, что его весьма забавляет наша встреча в столь необычайном месте.

– Скажем так: я дала себя похитить, – в конечном итоге призналась я.

– И ради чего?

– Кажется, мой черёд задавать вопрос, – выразительно приподняла я брови.

– У меня тут… весьма важная встреча.

– В борделе? – уточнила я. – Лучшего места и не придумаешь…

Оникс скрыл улыбку глотком горячего вина. Я тем временем покосилась на стоявшего позади иномирца, наткнувшись на его взгляд и обезоруживающе улыбнувшись. Кажется, его кадык дёрнулся.

– Не пугайте моего напарника.

– И чем же я его пугаю? – насупилась я, барабаня пальцами по столу. – У меня клыков нет, когтей тоже не наблюдаю…

– Скажу так: от вашего признания на камеру многие перестали видеть в вас… простую слабую землянку, – в конечном итоге произнёс Оникс. – Стоит ли мне напомнить, что вы отрубили Томену Нур–Малу руку?

– Ну не голову же.

– Разница небольшая.

Я хмыкнула, приняв из руки Оникса пиалу и залпом её осушив. Мужчина наполнил её вновь, но на этот раз пить я не стала.

– Что это за планета?

– Оркей–5.

Я догадывалась. Именно оттуда и поставляли девушек для Цербера, но уточнить всё же стоило. А что я знаю про Оркей–5? Это небольшая планета, полностью застроенная и занимающаяся добычей какого–то газа на кольцах Оркея–3. Тут почти постоянная полутьма, а света звезды едва хватает для стабильной температуры.

И что же тут забыл Оникс? Если вдуматься, то Оркеями заправляет группа добытчиков, которая потом перепродаёт газ то ли четвёртому, то ли пятому Герцогу. Тот использует его для более усовершенствованного вида топлива, который так же распродаёт остальным в два, а то и в три раза дороже. Естественно, сами добытчики получают гроши, когда сам Герцог гребёт деньги лопатой. Если моя догадка верна, то Оникс хочет перекупить добытчиков, дав им более выгодную цену и при этом понизив её на топливо, отчего тот Герцог весьма скоро обанкротится…

– Коварно, – подняла я глаза на Оникса, не сдержав усмешку. – И не жалко вашего собрата–Герцога, который после останется со своим дорогущим топливом?

Губы Оникса дрогнули в улыбке, а глаза словно стали более насыщенного оттенка. Я всё поняла верно.

– Жадность может нас погубить, и это было доказано не раз… А я не ожидал оказаться так скоро раскрытым.

– Но почему всё же бордель? – нахмурилась я.

На этот раз Герцог усмехнулся, явно довольный, что я не все секреты раскрыла.

– Во–первых, тут шумоизоляционные стены, во–вторых, сюда не впускают с оружием, в третьих – более приятная атмосфера.

– Надо запомнить.

Иномирец позади кашлянул, привлекая внимание Оникса.

– Трое на подходе.

Улыбка тут же пропала с его губ, а глаза стали более холодными, оценивающими. Вот и Великий третий Герцог, от которого дрожь берёт.

4

Непривычная прохлада улицы заставила вздрогнуть и настороженно замереть. Обведя цепким взглядом проулок, в котором стояло заведение мадам Жозели и не найдя ничего подозрительного, я спрятала крылья, поведя затёкшими плечами.

– Чисто.

Я оглянулась, найдя взглядом присевшего напротив одного из шахтёров Оникса. На этот раз все они оказались живы, как и просил Герцог, да и самой не очень хотелось разводить грязь. Надо же на допросе от кого–то брать сведения? А если останется горка трупов, то допрашивать будет некого.

Вот уж не думала, что стану свидетельством ещё одного покушения. Неужели Сенат так боится, что Оникс и вправду возглавит Содружество, раз почти что в открытую пытается его убить? И либо у Герцога хорошие телохранители, либо фортуна на его стороне.

– Группа зачистки прибудет через пять минут, – произнёс Мар, не сводя с меня какого–то настороженного, практически недоверчивого взгляда.

– Скажи им отправить всех девушек в их родные миры, – кивнул Оникс, поднявшись с места. – Наведайтесь в шахтёрский городок и найдите тех, кто знал о сделке. Мне нужно больше компроматов на четвёртого.

Мар кивнул сквозь сжатые зубы, с трудом выйдя на улицу и набирая подрагивающими пальцами сообщение.

С тёмного, тучного неба, озарённого яркими фонарями и вывесками домов, закапал холодный дождь. Я скрестила на груди руки, стараясь не дрожать в своём рваном платье, хотя мурашки так и бежали по коже. Что ж, хотя бы не потратила время впустую.

Позади раздались шаги, и мне на плечи упал тёплый плащ, так и заставив вздрогнуть и удивлённо обернуться.

– Не очень подходящая одежда для такого места, – негромко произнёс Оникс, опалив своим дыханием лицо. Он стоял меньше чем в шаге от меня, и мокрые волосы цвета слоновой кости липли ко лбу. Багровые глаза словно погасли, став не такими прожигающими.

– Не стоило…

– Всё в порядке, – перебил он. – Это меньшее, что я сейчас могу сделать.

На моих губах заиграла слабая улыбка, и я стёрла с лица влажные капли, смотря, как на пальцах остаётся пудра. Завернувшись потеплее в тёплый плащ Оникса, я достала свой браслет, набросав небольшое сообщение для Дамеса, не особо вдаваясь в подробности. И так их узнает, хотя, вряд ли они ему понравятся.

– Так Сенат чуть ли не в открытую объявляет вам войну? – поинтересовалась я, когда мы отошли от слишком броского здания мадам Жозели, спеша выйти на улицу.

– Тебе.

Я непонимающе вскинула бровь.

– Можно на «ты», – устало улыбнулся мне Герцог, и словно состарился на глазах, ссутулив плечи и нахмурившись. – Сенат хочет выдвинуть на пост новой Матери внучку Аай – Виторию, но она… слишком наивна и молода для этого. При этом ещё не состоит в Сенате.

– А разве есть разница, состоишь ты в Сенате или нет?

– Так увеличиваются твои шансы возглавить Содружество, – ответил Мар, догнав нас и заметно прихрамывая, хотя боли на его лице не было. Он же наполовину серебряный хиим, восстановится на раз–два. Золотые на такое не способны.

– То есть, любой может возглавить Содружество?

– Да, но до этого выборы проводились только внутри Сената, – нехотя признался Оникс. – В законе нет точных указаний, кто может участвовать, и Сёстры об этом очень жалеют. Если слухи правдивы, то одна из них, когда станет новой Матерью, добавит правки в закон.

Я заслышала в голосе Герцога горечь и недовольство. Оно и понятно – законы Содружества в последний раз переписывались после войны с Мёртвым Узурпатором, а до этого после становлений Бароний.

Выйдя на широкую улицу, яркую от вывесок и фонарей, а так же шумную от носящихся над головой машин и спасающихся от дождя жителей этой планеты, мы заметили стоявший у здания сравнительно небольшой корабль для поездок в свет. Элегантный, с серебряными пластинами и алым узором, а так же уже заведёнными двигателями. На нём и прилетел Оникс, судя по тому, что трап охранял один Змееносец.

– Нет желания составить компанию? – остановился у трапа Герцог, повернувшись ко мне.

– А я уже думала просить меня подвезти, – с улыбкой призналась я. – Докуда вы?

– До ближайшего «Пристанища». Оно в тридцати минутах отсюда. Этот корабль не предназначен для «прыжков», так что придётся его поменять. Прошу. – Оникс машинально протянул руку, встав на трап, и, не став себе отказывать в удовольствие, я приняла её. Он помог мне взобраться по скользким от дождя ступенькам, махнув рукой Змееносцу.

Войдя в нутро корабля, освещённое плавным белым светом, с красным ковром и аккуратными полукруглыми дверями, Оникс нерешительно разжал пальцы, откашлявшись и показав на ближайшую дверь.

– Думаю, ты не против душа и сменной одежды.

– Я только «за», – заметила я. – Но перед этим можно просьбу?

Он непонимающе нахмурился, но всё же кивнул.

– У Мадам Жозели есть девушки, которых украли из Империи. Они из только что открытого мира и ничего не понимают, так что сотрите им память и доставьте к границе, а мы уже с остальным разберёмся.

– Я сообщу об этом предложении Дамесу.

Глава 2. Опера за миллиард. 1

Порт Торговцев расположился по бокам от выплюнувшего нас «Пристанища». Это был даже не порт, а громадный город, парящий в невесомости, с едва заметным переливающимся куполом над ровными, в основном белыми, домами. Порт был разделён надвое «Пристанищем»: с одной стороны выстроилась очередь кораблей, желающих отправиться на другой конец Содружество, из другой же вылетали только что прибывшие корабли, идя сразу на посадку к пристаням. Сказать честно, такого количества кораблей, собранных сразу в одном месте, я ещё не видела. Цербер бы точно слюну пустил, увидь это… вот только пират, чьё имя произносили с восторгом и трепетом, чья «слава» до сих пор слышна во Вселенной, мёртв. И причина тому я.

Куда бы я ни пошла, где бы не появилась, почему–то постоянно страдают люди вокруг. Может, это закон подлости, а может, просто сама смерть ходит за моей спиной, принося разочарование и страх.

Корабль Оникса плавно пошёл на посадку, пройдя через невидимый купол. Нас тряхнуло от внезапной гравитации, однако это не помешало приземлиться на свободный прямоугольник, заключённый в причалы по обе стороны. Оттуда тут же вытянулись металлические щупальца, закрепившись на корабле и удерживая его даже тогда, когда выключились двигатели.

Из своих вещей у меня был только браслет на запястье, и всё. Даже одолженная одежда, точнее, серовато–алая форма, принадлежала Ониксу – другой на корабле просто не было. Пойти в этом на Оперу было бы… странно, учитывая, что там соберутся все сливки Вселенной, и на их фоне я буду больше напоминать охранника Герцога. Впрочем, вряд ли бы кто–то удивился, учитывая, что творится в последнее время.

Сойдя с трапа на причал, я вдохнула сухой, пахнувший смазками и газом, воздух. Роботы, низкие, цвета золота и меди, с двумя забавными ножками, носились от корабля к короблю, чиня незаметные для обычного глаза поломки, доставляя детали или сообщения.

– Найди лекаря и приведи себя в порядок, – услышала я голос Оникса, обращающегося к Мару с перевязанным бедром, – и отдохни. Дальше я сам.

Мар сморщился, но послушно кивнул, одарив меня предупреждающим взглядом. Неужели думает, что я вижу выгоду в смерти Оникса? Я в политические игры с тремя сверхдержавами не играю. Ориас играл, да, и за это поплатится убийством Матери Аай, я уже убивать никого не собираюсь. По крайне мере, очень на это надеюсь.

– Куда мы? – поинтересовалась я, стоило Ониксу подойти ко мне.

– Для начала в квартал тканей. Думаю, нам обоим не помешает сменная одежда.

Я только сейчас заметила, что Оникс так и не переоделся: его серая рубашка кое–где была заляпана чёрными пятнышками крови, а пахло от него сладковатым дымом и духами, от которых хотелось чихать. Впрочем, я пару раз и чихнула, правда, не знаю точно из–за чего: то ли из–за этих запахов, то ли из–за того, что мы вышли к рынку с едой.

– Сколько тут запахов, – поморщилась я, смотря на аккуратные ровные ряды цветных палаток. Тут никто не теснился и не толкался, идя свободно и даже умудряясь вести тележки и никого не давить. Споров и криков не было, лишь негромкий гам, приятный ушам. Но от изобилия запахов меня тошнило.

– Правда? – растерянно произнёс Оникс, вдохнув полной грудью. – Не чувствую… у меня плохо развито обоняние. Там, где я вырос, не было ничего пахнущего, так что запахи для меня сложно ощутимы.

– Завидую, – вздохнула я. – Я всё слишком чутко чувству… может, из–за особенностей своей расы, а может из–за мутации…

Я резко прикусила язык, но вернуть слова уже было сложно. Звёзды, ну вот кто меня тянул ляпнуть про свою «особенность»?! Как–то больно легко с Ониксом говорить, того и гляди выболтаю ещё что–то лишнее, потом и не отверчусь.

– Мутации? – чуть приподнял брови Герцог, едва обращая внимания на так и манящие взглядом товары на лавках, от которых уже рябило в глазах.

– Она не очень большая… третьей руки или запасного глаза у меня нет, – успокоила я, даже невольно усмехнувшись и запрокинув голову.

Порт Торговцев освещался мощными белыми фонарями, отталкивающими черноту космоса над головой с бледными точками звёзд. Казалось, тут даже нет теней, да и спрятаться, если уж на то пошло, крайне трудно.

– Когда меня приютила Мать Орика, мы с ней часто уезжали из города в пустыню… для рикилей ничего не будет, да и для других существ, побывавших там один раз, тоже… я была там много раз, и, может, это из–за паров, поднимающихся с глубин, а может, из–за радиации, но я слегла почти на трилун. Всё тело было покрыто ожогами, да и внутри было не лучше… меня смогли вылечить, но волосы и язык восстановить было трудно. Сказали, что я могу и вовсе лишиться последнего, если в ближайшее время ситуация не улучшится. Что ж, она улучшилась, и язык начал восстанавливаться, но не так, как надо. Мне вживили искусственные луковицы волос, не везде, правда. В итоге я стала лучше чувствовать запахи, вкусы, и стараюсь обходить стороной различные рынки.

Я даже улыбнулась, прежде чем взглянуть на Оникса и показать ему свой чёрный раздвоенный язык. Я ожидала увидеть что–то сродни изумлению и отвращению, но брови Герцога лишь ненамного приподнялись вверх.

– Чёрный из–за воды Орика, а раздвоенный… не самая приятная история.

– Ты не такой уж и мутант, какой себя называешь, – негромко произнёс Оникс. – Я видел мутантов, чьи глаза растут не там, где положено для их вида. Или внутренние мутации… они ещё кошмарнее.

2

Орфей.

Я даже мечтать не могла когда–нибудь побывать там. Всех высокопоставленных существ, соизволивших посетить это место, изображали на картинах и вешали их в коридорах. Кто только не посещал Орфей! И Бароны, и Матери с Сёстрами Сената, и Грандерилы, и, говорят, сам Мёртвый Узурпатор был когда–то здесь, правда, до того, как развязать войну. Вот только во время войны картины снимали и прятали, так что не все именные таблички пережили тысячелетнюю бойню, потому среди многочисленных безымянных портретов отыскать Мёртвого Узурпатора уже было не суждено. Он мог быть кем угодно, выглядеть кем угодно, может, он был даже не один – не многие существа способны прожить тысячу лет и при этом оставаться в здравии. Как бы там ни было, в истории нет ни одной строчки о том, кем же был Мёртвый Узурпатор. Ни расы, ни имени, ни внешности. Ничего. А те, кто видел его портрет, давно мертвы.

Мы шагали по просторному коридору гигантского корабля «Орфей», который был в два раза больше имперского дредноута «Затмение», на котором когда–то Ориас отправился к одной из алых планет для её усмирения. Величественное, древнее судно, бороздившее космос несколько десятков тысяч лет. На гладких бортах стояли искусные статуи отличившихся Герцогов и Матерей Сената, Баронов и крылатых врасов, погибших от руки Узурпатора. Если Оникс победит в выборах, то и его фигура будет украшать «Орфей».

Слева открывался вид на рыже–алую с голубыми прожилками туманность с рассыпавшимися белыми звёздами. Она напоминала чей–то глаз, что неустанно следил за нами. Сам коридор был отделан редким красным камнем с чёрными и золотыми прожилками, последние светились мягким жёлтым светом, озаряя картины в резных рамах за толстым стеклом. На потолке примостилась переливающаяся и двигающаяся фреска с айовами, ныряющими в пространство космоса и выныривающими в другом месте. Именно на их основе и были созданы телепорты, Поезда и «Пристанища».

Мы не спешили, разглядывая картины и не волнуясь, что нас кто–то увидит. Этот коридор вёл прямо к той самой центральной ложи (да–да, тут есть и отдельные коридоры для каждой ложи), да и судя по времени, у нас ещё оставалось минут пятнадцать до самого концерта.

На картинах попадались суровые лики Матерей Сената, были золотоглазые Бароны, чья красота ослепляла даже через холсты, Герцоги (в основном это были серебряные хиимы), попался даже один мужчина из расы самого Оникса, оказавшийся генералом во время войны с Мёртвым Узурпатором, который, правда, не пережил её. Но больше всего я задержалась у картины с Матерью Орика; тут она была ещё молодой. Серое лицо без единой морщинки, лысая голова с чёрными пятнышками и причудливым головным убором, две пары алых глаз с длинными чёрными ресницами и ласковая, но холодная улыбка, почти обнажающая железные зубы. Пожалуй, она единственная из всего этого коридора портретов была до сих пор живой.

– Скучаешь по ней? – негромко поинтересовался Оникс. Видимо, меня выдали глаза.

– Немного… она любила как могла, но эта любовь душила меня, – призналась я, печально смотря на такое родное и знакомое лицо, от которого щемило сердце. – Если она считает, что мне грозит опасность, она будет держать меня взаперти до тех пор, пока не пройдёт опасное время. А на это может потребоваться годы… для неё это миг, для меня же почти вся жизнь.

Я вздохнула, подняв руку и коснувшись пальцами стекла с картиной Ти'сш'И. Меня не пугали её железные зубы, внимательные и чуткие глаза, даже этот жуткий протез в виде паучьих лап – у неё был и нормальный, но как–то я сказала ей, что так она выглядит куда солидней и грозней, и с тех пор Мать Орика не меняла его.

– Каждый любит по-своему, – заметил Оникс.

– Знаешь, это меня и пугает. Такая любовь может сгубить и сломать…

Отпрянув от картины, я зашагала дальше, сцепив на животе пальцы и скользя взглядом по лицам из истории. Порой Оникс что–то рассказывал про них, заставляя вновь и вновь поражаться его памяти. Помнить даты, какие–то интересные моменты, события практически всех, кто тут был, вряд ли бы смог каждый. За двести с лишним лет у Оникса было время, чтобы изучить долгую историю Вселенной, мне же на это потребуется лет пятьдесят непрерывной зубрёжки. И то я изучу всего одну пятую истории.

Взгляд зацепился за одну из картин, заставив нахмуриться и подойти к ней. С виду она ничем не выделялась: такой же портрет, только на нём было трое. Женщина и двое мужчин: она сидела в кресле, двое других стояли у неё за спиной. Они походили на врасов своими плавными чертами лица, закруглёнными ушами и даже разрезами глаз, но ни хвостов, ни крыльев у них не было. Мужчины были с загорелой кожей и волосами со светлыми выгоревшими прядками, кожа же женщины была покрыта золотистым загаром, но волосы у неё были чёрные, забранные в простую причёску и волнами спускающиеся на открытые плечи. Платье было под цвет глаз: небесно–голубое с синими прожилками и серебряными нитями.

Под картиной не было никаких табличек. Однако я едва обратила на это внимание, смотря на странные линии на щеках существ, идущих от уголков их губ и заканчивающиеся на скулах, из–за чего казалось, словно они улыбаются. Оторвав взгляд от женщины, которая показалась мне смутно знакомой, я взглянула на её спутников, распахнув от удивления глаза и схватив стоявшего рядом Оникса за руку.

– Кайон…

Герцог заметил это раньше меня, хмуро смотря на картину с прищуренными глазами.

Справа от женщины стоял Кайон, только какой–то гордый, с загорелым лицом и надменным взглядом – сейчас от картинного Кайона не осталось и следа. Он гниёт в темнице Серфекса, лишённый крыльев и, скорее всего, рассудка.

3

Шатаясь и петляя от перепитого шампанского, я тихо напевала себе под нос, стягивая с ног туфли на каблуке:

– Тихий корабль во Вселенной… ик!.. плывёт… идёт он на запад иль восток… ик!.. лишь звёзды понуро мигают в ночи… ох–х–х… что–то там плачут в тиши…

Я споткнулась, чудом удержав равновесие и сдув с лица белые прядки, выбившиеся из причёски.

Изогнутый коридор с окном во всю стену и тёмно–рубиновым ковром был пуст. За стеклом стояла ночь, а виднеющийся отсюда океан был настолько зеркальным, что сливался с небом. Отсюда не было видно Нижнего Мира, не такого красочного и помпезного, как его собрат на другой стороне. Интересно, а я смогу долететь до него? И сколько времени на это потребуется? Час, два, три?

Мотнув головой и прогоняя мысли, я наконец–то дошло до конца коридорчика, вбив в панель код и смотря, как раздвигаются двери. Перед глазами всё раздвоилось, и ввалившись в комнату, я кинула куда–то в сторону туфли, прежде чем замереть и нахмуриться.

Это была не моя комната. От столь странного осознания в груди тут же сжалось сердце.

Комната была заполнена книжными шкафами, стояла удобная круглая кровать, стол из чёрного дерева и висело множество звёздных карт на стенах. А ещё в воздухе ощущался уже едва уловимый, но никак не выветривающийся аромат мёда и коры.

Комната Ориаса. Когда–то на стене висели приколоченные им же самим крылья, но он их забрал. Может, сжёг, а может, утопил.

Дверь позади меня закрылась. Опустив голову, я побрела к кровати. В комнате царил ужасный порядок, так ей несвойственный. Запах тут не менялся, одежды не прибавлялось, а кровать всё так же была заправлена. На неё я и рухнула, прямо лицом в подушку, как делала ни одну ночь. Слёзы вновь прожгли глаза, и наплевав на дорогое платье, я подтянула к груди ноги, дав волю почувствовать себя слабой беспомощной девочкой со слезами на глазах. Запустив руку пол подушку, я нащупала цепочку с двадцатью маленькими медальонами, металлической стрелой и мизинцем Цербера. Как только Ориас ушёл, я сняла с себя это «ожерелье», запихнув под его подушку. К чему оно мне, если меня теперь никто не оберегает?

Мне было почему–то плохо и больно. Каждая мысль об Ориасе ударяла не хуже меча, а понимание, что он больше не вернётся, и вовсе протыкало сердце насквозь. Он просто взял и ушёл. Ни записки, ни намёка куда. А я к нему успела привязаться. Успела смириться с этим вечным попаданием в передряги, к этому голоду, который всё же отпустил меня, к его нахальным зелёным глазам и горячим рукам, которым я отдавалась…

Я не люблю Ориаса.

Как хочется верить, что это правда.

Уснуть удалось лишь под утро, зарывшись носом в подушку. Я даже не запомнила, что мне снилось, проснувшись от лёгких толчков в плечо и аромата фруктов и цветов.

– Мэлисса… – тихо шептал кто–то над ухом.

– М–м? – сонно пробормотала я, накинув на голову одеяло. – Я занята… давайте завтра…

– Мэлисса, – не унимался голос, и его обладатель чуть приподнял одеяло. – Айна на кухне.

– Ага, хорошо… – шепнула я, прежде чем смысл слов дошёл до меня, заставив даже подпрыгнуть и сдёрнуть с себя одеяло. – Что?! Кто её туда пустил?!

Ответом мне был тихий смех, и я обиженно взглянула на его обладательницу, сидящую на краешке кровати.

– Прости, но только так тебя можно разбудить, – улыбнулась мне Лаи Нур–Мал, золотая хиимка из Бароний.

Я пробормотала что–то невнятное – когда дело касалось Айны и кухни, тут не до отдыха. В прошлый раз она чуть не спалила весь дворец, так что к готовке младшая из Грандерилов отныне подходила очень ответственно и осторожно, что не могло не радовать. Но порой случались небольшие… казусы.

Лаи сложила на коленях руки; одета хиимка была в простое лавандово–голубое платье с прозрачной накидкой на плечах. Волосы, казавшиеся теперь золотыми с более светлыми прядями и практически белыми концами, едва прикрывали плечи, но не скрывали длинных заострённых ушей. Лицо Лаи, как и всех хиимов, было прекрасно, но из–за вырезанных узоров (особенно бровей–шрамов) и больших оленьих глаз цвета самого светлого золота, казалось отчего–то печальным. Кожа хиимки так же была золотистой, но не такого насыщенного цвета, как у её собратьев.

С тех пор, как мы сбежали от её брата, Томена Нур–Мала, Лаи осталась здесь, во дворце на Файе. Дамес разрешил ей остаться, а дива Минита (что самое необычное для неё) даже не стала перечить, присмотревшись к хиимке и назначив её будущей фрейлиной Айны. Видимо, это только у меня вражда с Императрицей–регентом.

– Давно ты тут? – поинтересовалась своим тихим, но способным перекрыть даже рокот океана, голосом Лаи.

– Ночью пришла.

Я села, поморщившись от тупой боли в голове. Заметив это, хиимка протянула стакан с водой, который принесла на подносе вместе с ещё одной тарелкой. Взобравшись рядом со мной, она поместила поднос на наши колени, и я с жадностью взглянула на запечённую рыбу под соусом.

Дело в том, что до моего прихода все врасы без исключения были строгими вегетарианцами, я же внесла в их рацион рыбу (так как жизни не представляла без мяса), а Дамес ввёл это «новшество». Теперь у меня каждый день рыба в меню, но когда выбираюсь из Файи, первым делом иду в ресторан и заказываю большой кусок мяса. Лаи в этом случае повезло – Томен кормил её одними овощами, так что к здешнему рациону она привыкла быстро.

Глава 3. Родственные души. 1

Когда меня вызвала дива Минита, я мысленно прокляла этот день – грядёт что–то ужасное, особенно для меня. Просто так меня вызвать не могли, а, значит, либо что—то очень важное, либо ей приспичило на кое–кого наорать и выпустить весь пар. Кое–кто, как вы уже могли догадаться, это я.

В покоях дивы Миниты я ещё никогда не была, да и как–то особо не хотелось, если честно. Так уж тут было заведено: во дворце было женское и мужское крыло, но так как Ориас не очень хотел, чтобы я встречалась с его мачехой, меня поселили в мужское. Честно говоря, я даже рада этому, потому что не приходится каждый день видеть фрейлин, мечущихся туда–сюда из–за прихоти дивы Миниты. Дамес предлагал после побега Ориаса переселить меня, но я отказалась, тем самым став первой женщиной за столько времени, живущей не там, где положено. 

Наверное, это ещё одна галочка к тому, почему дива Минита меня недолюбливает.

Женское крыло ну вот практически ничем не отличалось от мужского, только стеклянными дверями, ведущими туда. А так одно и тоже – я бы и в трезвом виде их не различила, и как только пьяная сюда не забрела? Однако отличие всё же было: женское крыло выводило в сад и было ближе к океану, в отличие от мужского. Да и цветов, особенно живых лиан на потолке, было больше.

Я шла не спеша, однако успевала – пусть не думают, что я ради вызова к самой Императрице–регенту буду на ушах стоять и сломя голову бежать к ней. Ну нет, после всего, что я пережила от дивы Миниты, просто чудо, что я заставила себя сюда прийти. По крайне мере, это явно не просто так. А вдруг она меня вызывает для того, чтобы подкинуть Дамесу какую–то отраву и остаться правительницей? Ну нет, в гробу она видала мою помощь!

Свернув за угол, я подошла к дверям из розового непрозрачного хрусталя. Возле них по обе стороны выстроились фрейлины с бледной кожей и чёрными волосами, наряды на них были нежно–розового оттенка, а на хвостах поблёскивали золотые обручи. Взгляд от пола они не оторвали, лишь две из них подплыли к дверям и плавно их открыли. Меня тут же обдало свежестью и теплом.

Я стояла на пороге оранжереи. О её существовании я даже не догадывалась, во все глаза смотря на высокий купол, настолько прозрачный, что его невозможно было разглядеть! Лишь упирающиеся в него белоснежные резные колонны разрушали эту иллюзию. Просторные дорожки были выложены белым камнем, а по обе стороны росли экзотические растения, где–то в стороне журчал водопад, и даже небольшая речушка протекала впереди с переброшенным мостиком.

Я нерешительно шагнула вперёд, и двери за мной бесшумно закрылись. Сглотнув и стиснув пальцы в кулаки, я всё же зашагала вперёд, смотря на причудливые фонари в виде статуй врасов с высоко поднятыми руками, в которых были зажаты палки с чёрными фонарями на конце. Тут было изумительно красиво: тёмно–зелёные растения сменялись по цвету на более светлые, и так до синего и голубого, лилового и пурпурного, даже жёлтого! Словно все цвета радуги собрали в одно место. Даже на ветке одного затейливого дерева с серебряной корой я заметила небольшую птичку с длинным багровым хвостом, поющую серенады хозяйке.

Вскоре дорожка вывела меня к беседке в китайском стиле, стоявшей на возвышении. На изогнутой алой крыше примостились вырезанные из чёрного дерева змеи, в чьих пастях были зажаты золотые шары. Внутри же стоял круглый резной столик и два белых кресла. В одном из них, спиной ко мне, сидела дива Минита. Её бежевые крылья закрывали спинку и спускались до самого пола, словно плащ касаясь его длинными перьями.

– Так и будешь стоять за спиной? – не оборачиваясь, поинтересовалась она.

Сглотнув, я поднялась в беседку, молча опустившись напротив и сощурив глаза.

Императрица–регент была одета весьма легко: на голое тело накинуто полупрозрачное розовое платье с золотыми узорами, на широких рукавах вышиты какие–то звери. Светлые волнистые волосы с сединой не были ничем забраны и спускались по плечам и спине, делая серьёзное лицо женщины моложе, даже ранних морщинок у глаз не было видно. Волосы закрывали и её шрам на виске, который я старательно игнорировала.

– И зачем вы меня позвали? – тут же спросила я.

– Какая нетерпеливая, – цокнула языком дива Минита. Взяв в руки фарфоровый чайник, она налила в пустую кружку голубую жидкость, одними пальцами пододвинув ко мне. – Пей. Ты тут моя гостья.

Я с сомнением взглянула на напиток. Не отравлен ли? Знаю, что почувствую это раньше, но вот как–то не очень хочется пить незнакомый отвар.

Дива Минита требовательно смотрела на меня, и я заставила себя отглотнуть небольшой глоточек. Напиток был горячим и сладким, с привкусом каких–то ягод. Обычный чай. Мда, Мэл, скоро параноиком станешь.

– Что–то я не припомню за вами такую щедрость, – поставив чашку на блюдце, заметила я.

– Времена меняются, хотя, не спорю, ты мне не нравишься, – спокойно ответила та, мешая ложечкой напиток. – Но позвала я тебя не за этим.

– Правда?

Ну надо же, а я-то думала, меня опять будут оскорблять насчёт моего происхождения.

– Я хочу, чтобы ты кое–куда слетала от моего лица.

– Зачем?

– Для продления контракта на дальнейшую поставку ткани шу–михии и жира кру–гара, – спокойно произнесла дива Минита.

Ткань шу–михии использовалась для костюмов Завоевателей: ей обшивали всё изнутри, тем самым не давая сидящему внутри свариться от духоты или замёрзнуть от холода. Из жира кру–гара изготавливалось специальное топливо для Поездов, так что обновить контракт было весьма важно для самой Империи. Без этого придётся искать новое топливо для Поездов, а жир кру–гара больше всего для этого подходит.

2

Голова гудела так, словно я пила целый день, слишком поздно приняв таблетку и теперь пытаясь не отойти в мир иной. Постепенно тупая боль, от которой тошнило, начала проходить, и вернулись другие чувства. Самым необычным из них было осознание, что я лежу на чём–то мягком. Кровать? Да, скорее всего.

Едва разлепив веки, я пару раз моргнула, отчаянно приходя в себя и с забившимся в разы сердцем осматриваясь вокруг. Насчёт кровати я и вправду угадала, вот только не знала, что она будет громадной и круглой, под алым балдахином, а сама я окажусь в спальне с панорамными окнами, выводящими на ночной океан. Он был настолько спокоен, что сливался с полным звёзд небом. Не разберёшь, где их граница.

Кто–то снял с меня сапоги, расстегнув до груди рубашку. Подняв руку, я осторожно ощупала шею, ощутив следы от уколов. Видимо, меня удалось достать с того света, если верить ощущениям.

Двери в комнату вдруг разъехались, впустив яркий жёлтый свет коридора и заставив накрыть рукой глаза.

– Ну вот, как я и говорил, уже очнулась! – раздался скрипучий голос с заметным акцентом. – Всего–то три часа сна и токсин практически нейтрализовался.

– Практически? – настороженно переспросил другой голос, и двери наконец закрылись.

– К сожалению, вывести всё невозможно и…

– Может, вы мне для начала скажите? – хрипло перебила я, приподнявшись на локтях. – Какой ещё токсин?

К кровати подошёл иномирец со сгорбленной спиной и похожей на кору кожей с глубоко запавшими глазами. На нём была тёмно–синяя форма врача, да и пахло различными лекарствами за добрые несколько метров.

– Дело в том, что вас собирались отравить, подсыпав вещество под названием «Розовый Глаз».

Я ощутила, как вся краска отлила от лица, и по спине пробежались мурашки.

– Не волнуйтесь, он не убьёт даже в больших дозах, но из–за него начинают вырабатываться в большом количестве гормоны. Кто–то впадает в спячку, кто–то начинает хохотать или плакать, даже злиться, и так до тех пор, пока токсин не выйдет из тела. Противоядия от «Розового Глаза» нет, главное пережить первые три часа, в течение которых и проявляются свойства токсина, потому было лучше погрузить вас в сон на это время.

– Ага… и какова вероятность, что я внезапно зареву или начну хохотать как безумная?

– Сейчас это пятьдесят процентов, с каждым часом будет снижаться на десять… вам главное продержаться эти пять часов, пить побольше воды и следить за эмоциями. Слишком бурно они уже не проявятся, и всё же могут быть опасны.

Особенно злость. Я же тогда камня на камне в этом месте не оставлю.

– Можете быть свободны, я прослежу за ней, – видимо, подумав так же, произнёс Оникс. – Не волнуйтесь, пойдёт что–то не так – я вас вызову.

– А почему вы меня сразу не погрузили в сон на день? – недоумённо спросила я.

– Ишь какая… – усмехнулся иномирец, погрозив мне пальцем. – Хочешь проснуться и остаться без эмоций? Нет? То–то… Герцог, вы уж проследите за ней.

Оникс благодарно кивнул иномирцу, и, дождавшись, когда он выйдет, со вздохом опустился на краешек кровати.

– Я не специально, – тут же призналась я, облокотившись об подушки.

– Верю… ты за последние десять часов что–то ела?

– Только на Файе… завтрак, какой всегда и ела. Я бы почувствовала этот «Розовый Глаз».

– Вряд ли бы. Он не имеет ни вкуса, ни запаха, как обычная вода. Только в кипятке становится синим…

– Синим? – резко сорвавшимся голосом, переспросила я. Оникс кивнул, и я отклонилась на подушки, зажмурив глаза. – Конечно же, она дала мне «обычный» чай… звёзды, повелась как ребёнок! Ничему жизнь не учит!

– Вспомнила? – догадался Герцог, и я сокрушённо кивнула.

– Вспомнила, что мне сама дива Минита этот чай и налила, прежде чем отправить сюда.

– Это в её манере… – сухо фыркнул тот, положив ногу на ногу и не сводя взгляда с ночного пейзажа. – Мне даже интересно, на что именно она рассчитывала?

– Видимо, на то, чтобы представить меня здесь как безумную.

– Ей тогда и стараться не надо было…

– Эй! – возмутилась я, толкнув Оникса носком в бок. – Обидно, знаешь ли!

– Говорит та, что вечно попадает в передряги и знает куда больше, чем показывает, – блеснув рубиновыми глазами, усмехнулся тот. – Что–то мне подсказывает, что за свои десять лет ты насмотрелась столько же, сколько я за свои первые сто.

– На пятой точке ровно не сидится, вот и попадаю… в передряги, – буркнула я. – Хочешь, чтобы всё нормально вышло, а получается как всегда…

– Может, стоит признать, что у тебя талант к этому?

Я хмыкнула, вновь отклонившись на подушки и сцепив на животе пальцы. Так и лежала пару минут, прежде чем всё же спросить:

– Это твоя комната, не так ли?

– Почему так решила?

– Пахнет… тобой.

– Тебе виднее.

Облизнув пересохшие губы, я вновь обвела взглядом комнату с белыми стенами и картинами на них. Тут не было портретов, лишь незнакомые пейзажи. Ни одной лишней детали, всё аккуратно сложено и рассортировано, не то что в комнате Ориаса. У него, если хорошенько покопаться, можно и портал в иной мир найти, он ведь всякую дрянь тащит, начиная от кожи какого–то ящера и заканчивая головоломками, которыми пользовались для передачи посланий люди Мёртвого Узурпатора. У него всё это в отдельном помещение складировано. Я туда раз заглянула, поняла, что если зайду туда, то окажусь завалена по голову, и оставила всё как есть.

3

– Правда? Прямо во время концерта? – с круглыми от изумления глазами, тихо переспросила Лаи.

Я оглянулась, внимательно пройдясь взглядом по саду и наклонившись к золотой хиимке.

– Нам… не очень понравилось представление.

Не выдержав, хиимка даже засмеялась, прикрыв ладонью золотые губы и с искрящимися глазами смотря на меня. Я же, как ни в чём ни бывало, вновь начала срывать цветы на тонких полупрозрачных ножках, отчего казалось, что алые бутоны буквально парят в воздухе.

– Не боишься, что и ты станешь мишенью, способом для устранения Оникса? – негромко поинтересовалась Лаи.

Мы всё глубже заходили в сад, подальше от ушей фрейлин, собирающих цветы для украшения зала. Их поместят в специальный раствор, в котором они простоят до самого торжества, а после уже украсят ими зал. К тому моменту цветы станут более насыщенного цвета, правда, пропадёт запах, но лично я была этому раду. Вот уже как полчаса я боролось с желанием беспрерывно чихать, задерживая дыхание всякий раз, когда срывала цветы.

Сад за дворцом, на самом краю парящего города, был необъятным. Тут росли деревья, кусты, мох, редкие цветы и травы. Множество затейливых тропинок скрывалось за настолько разросшимися деревьями, что в некоторых местах они переплетались кронами, закрывая собой небо. Фрейлинам как раз дали задание собрать цветы, растущие в тени этих деревьев, красными огоньками сверкая в полумраке.

– Тогда я не позавидую тому, кто нападёт на меня, – просто ответила я, опустившись на мягкую траву вблизи тропы. – Мы не особо распространяемся об этом… ну лично я не кричу на каждом углу, что сплю с самим Крушителем Небес.

– Однако вскоре это узнают, – обеспокоенно заметила Лаи, сев рядом со мной. – И тогда будет плохо не только тебе, но и ему.

Я тяжело вздохнула, теребя пальцами длинную мягкую траву.

– Знаю… но поделать с собой ничего не могу, – призналась я, взглянув в золотые глаза хиимки. – Я впервые за трилун наконец–то почувствовала себя свободной… такой, как раньше. Мне надо забыться с кем–то, Лаи.

Она поджала губы, опустив взгляд на сцепленные тонкие пальчики. Только сейчас я заметила на её запястье необычный браслет в виде длинного бежевого пёрышка с тёмными пятнышками.

– И тебе тоже, – тихо заметила я.

Лаи даже сжалась, отдёрнув рукав платья и прижав к груди руки. Она снова стала запуганной девочкой, которую бьют за каждую провинность, не считаясь с её мнением. Снятся ли ей кошмары о прошлой жизни? Приходит ли ей во снах Томен? Мне в первое время приходил, но сейчас я практически о нём не вспоминаю. Вот буду в Барониях, тогда и подумаю о Нур–Мале, а сейчас я в безопасности, во дворце.

– Мы просто разговариваем, – совсем тихо призналась Лаи, спрятав лицо за волосами. – Ничего такого… он добр и мил ко мне.

Я печально улыбнулась, вспомнив слова Ориаса о том, что у Дамеса никогда не было девушки. Видимо, ему в душу запала робкая золотая хиимка, которая знает, что такое боль, однако не потеряла чувство прекрасного. Они и вправду мило смотрятся вместе, но это заранее неудачный расклад. Дамес женится на своей сестре, Айне, а Лаи оставит в стороне, какие бы чувства тот к ней не питал. У них не смогут появиться дети, если только не задействовать здесь технологии, и то операция может быть неудачной. Тело Лаи может и не принять ребёнка крылатого враса; оно не сможет его поддерживать и давать нужные витамины. Всё это может печально закончиться…

– Наслаждайся пока этими днями, потом он станет Императором, и ему будет уже не до этого, – со вздохом посоветовала я, стиснув руку Лаи. – Ему нужна поддержка, постоянно… Я не могу её обеспечить, а ты всё время рядом. Ты нужна ему сейчас, и будешь нужна потом.

– А если… нет? – подняв на меня свои оленьи глаза, испуганно прошептала золотая хиимка.

– Не наговаривай на себя, – с улыбкой посоветовала я, заправляя её золотую прядку за остроконечное ушко. – Тем более ты нужна ещё Айне. Вы же с ней так хорошо сдружились… я постоянно вас вместе вижу.

– Ей одиноко.

– Как и тебе, вот вы и нашли друг друга, – заметила я. – У Айны не было здесь друзей. Она всю жизнь прожила во дворце и другого места не знает. У меня не всегда находится свободная минута для неё, а ты с ней всегда. Ты ей нужна, и Дамесу нужна, даже мне.

Золотые глаза Лаи словно приобрели блеск, и она неуверенно улыбнулась мне. Подавшись к ней, я обняла золотую хиимку, уткнувшуюся мне в плечо и сжавшую пальцы на спине. Звёзды, как же долго она была одна! Ни подруг, ни тех, с кем можно поделиться своими мыслями, лишь бесконечно сменяющиеся слуги. Я вдруг отчётливо поняла, что нуждаюсь в ней так же, как и в Ониксе. Они скрашивали пустоту внутри меня, придавая желание жить дальше. Если раньше один только Ориас внушал мне это чувство, то сейчас одному человеку с этим не справится.

Я уже перестала быть той худющей девчонкой с Орика, скалящей на всех зубы и бегущей при малейшей опасности. Мне некого было оберегать, не к кому было возвращаться, но сейчас… в этом месте практически все, кому я обязана своей новой жизнью. Я благодарна Дамесу за то, что он дал мне шанс, благодарна Айне за её бескорыстную любовь, благодарна Лаи, что доверилась мне. Звёзды, да я даже благодарна Айшелу, что он свёл меня с золотой хиимкой! И пусть этот хитрый лис и действует ради собственной выгоды, он всё же помог мне.

4

Не став заморачиваться с волосами и закрепив несколько прядей на затылке, я поправила браслеты на руках. Мы как раз дошли до главного зала Храма Ка–Аманы, который внутри представлял целый лабиринт, спиралью поднимающийся вверх. Не знаю, как бы я проникала сюда, имея при себе даже подробную карту. Тут Змееносцы стояли на каждом шагу, а камеры сверлили в затылке дырки. Я не могла расслабиться даже с Ониксом, который был на удивление спокоен.

Обхватив руку Герцога, я вдруг осознала, что когда–то и мечтать о таком не могла! Единственное, о чём я когда-то заботилась, так это о четырёх часах, выделенных мне Матерью Орика. Сейчас же я волнуюсь о том, как не ударить в грязь лицом перед Сенатом, остальными Герцогами и знатью из серебряных хиимов! Как–то из пленницы Орика я незаметно стала пассией самого Крушителя Небес. Мда, скажи мне кто такое ещё один поворот Вселенного Колеса назад, я бы расхохоталась как безумная.

Двери плавно распахнулись перед нами, и громадный зал с возвышением у стены и высоким каплевидным потолком предстал перед глазами. У меня захватило дыхание от восторга. Зал был… древнее некоторых планет! Металл, из которого он был сделан, напоминал тёмное серебро с вкраплениями рыжих камней, которые и освещали пространство. Пол был двойным: первый, нижний слой был сделан из затейливого переплетения металла, второй же, верхний, из толстого стекла, по которому мы сейчас и ходили. Над полом, сверкая и переливаясь чистым серебром, парили столики с закусками и питьём. Над головами же застыл громадный изогнутый экран с оставшимся временем.

Приглядевшись к возвышению напротив, я разглядела элегантные изящные кресла из чёрного камня, вот только одно, стоящее посередине, было с золотой спиной и подлокотниками. От взгляда не укрылось, что возвышение когда–то тянулось по обе стороны, и на противоположной стороне так же были кресла, но после отсоединения Бароний от Содружества Сенат решил буквально стереть воспоминания о прошлых временах. Так что сейчас, вместо двадцати четырёх кресел, было только двенадцать.

Когда мы вошли, разговоры тут же умолкли, и я ощутила взгляды всех присутствующих. От безразличных, до злых или даже насмешливых, но были и те, кто смотрел в нашу сторону с одобрением, и таких было больше. Среди гостей я так же заметила несколько репортёров с застывшими в воздухе круглыми камерами, которые старались заснять малейшую деталь. Ну что, готовы к заголовком про Оникса и «чтоэтозабелаядевкарядомснимсошрамаминавсёлицо»? Я тоже нет, но что поделать.

К счастью, молчание прервалось мелодичным позвякиванием, и чей–то бестелесный голос произнёс:

– До оглашения результатов осталось двадцать минут.

По залу тут же прошёлся ропот, и к нам подошёл высокий серебряный хиим в чёрном одеянии. Серебряные мало чем отличались от золотых, не считая жутко высокой регенерации и редким, даже среди них, дарованием – они могли читать прошлое предметов. Да–да, их за это прозвали ищейками, кажется, несколько было у самого Цербера, чтобы проверить подлинность товаров. Во всём остальном серебряные были равны золотым, даже остроконечные уши и приятные черты лица.

– Оникс, – с уважительным поклоном произнёс незнакомый Герцог.

– Первый Герцог Раен, – так же уважительно произнёс Оникс, взглянув на меня. – Моя сопровождающая, Мэлисса.

– Знаю, видел ваш вызов Нур–Малу, – без издёвки улыбнулся Раен, и вокруг его глаз показались морщинки. Звёзды, сколько ему лет? Даже по меркам серебряных хиимов он древний. – Весьма смелый шаг, хотя и безрассудный… Вы работаете на Грандерилов?

– Пока работы лучше мне не предложили, – ответила я.

– За такую девушку многие должны бороться, не так ли, Оникс? – переведя взгляд на Герцога, усмехнулся Раен. – Была бы у меня такая женщина, я бы ни на шаг от неё не отходил… правда, возраст не тот.

– Вы ещё всех нас переживёте, – заверил его Оникс, и я согласно кивнула. – Если, конечно, дорогу Сёстрам не пересечёте…

– О–о, тех лучше лишний раз не трогать, – даже понизил голос Раен. – Ядом разве только не плюются… Ты заставил их всех понервничать.

Я обвела взглядом присутствующих, заметив у постамента с креслами группу из одиннадцати женщин. Всё в чёрных приталенных платьях с головными уборами, которые плотно обтягивали голову и шею, не давая ни одному волосу выбиться. Кто–то говорил, что они бреются налысо, лишь Матери позволено оставлять свои роскошные кудри.

– Надеюсь, они волнуются не просто так, – произнёс Оникс.

– У них есть повод волноваться, – заметила я. – Следующие выборы только через сто лет.

– Или когда не станет Главы, – мрачно добавил Раен, нахмурив практически седые брови. Даже его чёрные волосы кое–где побелели. – Охочие до власти женщины… В Барониях с этим проще. У них и совет собирается лишь по крайне необходимости, а не живёт прямо в Храме, словно его могут в любую минуту отобрать.

– Если кто–то вообще решится на это. План Храма вряд ли у кого–то из Баронов завалялся, так что лишь глупцы попробуют сюда проникнуть.

Ой, ё… как бы Оникс случайно не узнал, что один из таких «глупцов» рядом с ним стоит и отчаянно пытается не выдать себя. У меня до сих пор где–то в браслете была подробная карта Храма Ка–Аманы, так что если что, я могу воспользоваться ею, проникнуть в библиотеку рас и найти там свою. Сказать, конечно, легко…

– На кого ставят хиимы? – услышала я вопрос Оникса.

Глава 4. Два Императора. 1

Прохладный ветер холодил лицо, шаля вспыхивающими белым пламенем волосами. Зажмурив глаза, я свесила с балкона ноги, вдыхая чуть солоноватый аромат океана и едва обращая внимания на суету. Я была далеко от неё, отдалившись сознанием и сжимая в руке цепочку с двадцатью прямоугольными медальонами, железной стрелой и мизинцем самого Цербера, бывшего властителя Этажей. Да, я его боялась, отчасти ненавидела и даже содействовала в его убийстве, но… верно говорил Ориас. Моё прошлое – как наркотик. Сколько бы я от него не сбегала, всё равно возвращаюсь к нему. Наверное, потому что не верю в то, что Цербер состоял из одного зла. Нет, он не был злым до мозга костей. Странным, порой жестоким, но никак не злым…

Позади раздались шаги, и кто–то облокотился об ограду рядом со мной, неотрывно всматриваясь в голубой горизонт.

– Последние минуты перед новой жизнью? – не раскрывая глаз, тихо поинтересовалась я.

– Не верю, что это всё взаправду, – глухо произнёс Дамес. – Я словно вчера видел смерть отца, а сегодня сам стану Императором…

– Ты знал это с самого рождения, у тебя было время подготовиться.

Дамес закрыл глаза, тяжело выдохнув и тихо произнеся:

– Но я ещё не готов, Мэлисса… даже Айна понимает всю серьёзность этого торжества, а я до сих пор боюсь, что что–то пойдёт не так… Ориасу в этом плане всегда было легче.

Я вздрогнула, раскрыв глаза и взглянув на цепочку в руке. Взгляд замер на железной стреле, изогнутой внутри в виде круга. Я помню, как попросила Ориаса купить мне эту безделушку на Тутаме, и как тот удивился, сказав, что мог бы купить мне всё что угодно, любые украшения, а я выбрала это.

– Он никогда ни на что не претендовал, но всегда был рядом… помню, когда отец привёл его сюда, во дворец, мать взбесилась. Никогда ещё не видел её такой злой. Она чуть не избила Ориаса, но отец сказал тогда, что если она поднимет на него руку, он не побрезгует это сделать и с ней… – Дамес усмехнулся, вспоминая своё далёкое прошлое. – Он проводил с ним больше времени, чем со всеми нами… не скажу, что я ревновал, но меня это задевало. Я не особо с ним общался до того, как произошло покушение. После всё словно перевернулось… я помню тот день, когда кинулся под нож.

Дамес коснулся уродливых шрамов на лице и поморщился. Он мог бы удалить их, вновь вернуть себе лицо вместе с дивой Минитой, но они не стали. Не привыкли закрывать глаза на прошлое.

– Ориас тогда тоже был в зале. Дива Минита постаралась, чтобы ни у кого не закралось подозрение, что он один из нас… однако именно Ориас в тот день спас мать. Ты же видела его спину, верно?

Я кивнула.

– У него много на спине шрамов… есть среди них шрам, оставленный от кинжала убийцы. Он подставил собственную спину, иначе нож попал бы в живот диве Мините вместе с ещё не рождённой Айной. Ориас спас их обеих, но взамен получил ещё больше ненависти. Я тогда пришёл к нему и мы, наверное, впервые нормально поговорили. Он попросил отрезать крылья, и я исполнил его просьбу. Может, после этого между нами и установилась какая–то связь… не скрою, мы часто что–то недоговаривали друг другу, но его помощь была неоценима. Он рисковал собой в других мирах и всегда добивался своего… у него тоже были промахи, но кто не ошибается? Однако он знал больше. Всегда знал больше…

Дамес ненадолго замолк, собираясь с мыслями.

– Я всегда думал, что из него выйдет лучший Император, но он отказывался от этой должности. Говорил, что не хочет быть прикованным к Файе и тратить жизнь на законы… когда он уходил на трилун, а то и два, я чувствовал, что словно что–то терял. А когда он возвращался, всё становилось на круги своя. Наверное, если бы не дива Минита, он был бы тут подольше.

– Возможно, но его всё равно ничто не удержит здесь, – тихо заметила я. – Порой я думала, что он возвращается на Файю ради меня… наивная. От монстров бегут, к ним не возвращаются.

– По крайне мере, ты наш монстр.

Я усмехнулась, смахнув с лица белые волосы.

– Жаль, что его нет с нами, – тихо призналась я.

– Я отправил ему приглашение… на всякий случай, – признался Дамес. – Может, оно дойдёт до него.

Я не позволила надежде зародиться в груди, затоптав её на корню 

Если Ориас и придёт, то явно не под своей личиной. Я могу его и вовсе не узнать, особенно среди этого изобилия запахов. Церемония ведь обещает быть шумной; прибудет несколько Баронов, в том числе и Ши–Тейн (хотя, хвала звёздам, не будет Нур–Мала), некоторые более–менее вменяемые Сёстры, которые не подали в отставку после выборов новой Главы, сам Оникс, кстати, и другие весьма влиятельные личности. Конечно, никто им не даст самим добраться до Файи: на условленной границе всех поджидают специальные «извозчики», благодаря которым гости так и не узнают координаты столицы Империи.

– Большинство уже прибыло, – негромко произнесла я. – Осталось всего пару часов…

– Их и надо пережить, – выпрямился Дамес, обведя взглядом бескрайнее небо, уже начавшее темнеть. – Пойдём.

Бросив последний взгляд на белые очертания «Пристанища», так явно сейчас проступающие на небе, я спрыгнула с ограды, пройдя следом за Дамесом в апартаменты Императора. Они разительно отличались от моей комнаты, во–первых, размером. Потолки тут были громадные, а сама комната круглой, с возвышениями у стен и спускающейся вниз лестницей. Внизу, на застеленном красным ковром полу, стояла громадная кровать под балдахином. Сейчас она скрылась под полом, освободив место для диванов и столика. На них были аккуратно сложены наряды для церемонии разного покроя.

2

По залу прошёлся ропот, заставив подняться на ноги. Из «Пристанища» действительно выплывал громадный дредноут в сопровождении ещё десятка кораблей. Зрелище было до ужаса пугающее и завораживающее.

– «Затмение»? – услышала я недоумённый голос Дамеса.

В голове что–то щёлкнуло, прежде чем я поняла, о чём он говорил. «Затмением» называли дредноут, на котором Ориас когда-то отправился к одному из красных миров, и после оставил его там для контроля ситуации. Только вот окрашено «Затмение» было вовсе не в цвета Империи, а в чёрно–изумрудный с громадной эмблемой «Лирк–Мара». Да–да, той самой, на которую мы случайно натолкнулись на планете с гейзерами.

«Затмение» полностью показалось из «Пристанища», а следом за ним вышло сразу два дредноута уже меньших размеров с такой же эмблемой. Кажется, у нас проблемы…

Обернувшись, я тут же встретилась взглядом с Дамесом, и только шагнула к нему, как зал наполнили крики и лязг оружия. К моему горлу оказалось прижато изогнутое лезвие одного из «гостей», на чьих губах проступила ухмылка.

Завоеватели вскинули оружия, и в груди зародилась надежда… которая тут же оборвалась. 

Дула пушек смотрели вовсе не на вооружённых до чертиков пришлецов, а на самих гостей, испуганно застывших с бокалами в руках. Обведя взглядом замерший зал, я поняла, что среди Баронов нет Айшела. Он знал и ушёл…

– Что происходит?! – едва сдерживая панику в голосе, закричала дива Минита, пряча за спину Айну. – Как вы посмели…

Дамес вскинул руку, заставив женщину замолкнуть. Его взгляд был тяжёлым, пронизывающим, а голос заставил вздрогнуть.

– Что это всё означает?

Ему ответила жуткая тишина, в которой отчётливо стал слышен шум за дверьми. Раздались приглушённые крики, залпы оружия и отвратительный звук металла по металлу. И судя по всему, мы проигрывали. Шум приближался, и пришлецы, грубо схватив гостей, отволокли подальше от дверей, практически за арку в центре, образуя пространство для… для чего? Я знать не хотела, едва дыша и чувствуя кожей холод металла.

Шум резко оборвался, словно выключили звук, оставив лишь приглушённый звук шагов. Я облизала пересохшие губы, силясь достать кинжал, прикреплённый к руке. Всего одно движение, и я буду свободна, но остальные? По нам ударят таким залпом, и, судя по всему, подключат ещё корабли, что даже я не уцелею. Нет, надо подождать. Пока Дамес не дал команды – просто ждать.

Двери зала бесшумно распахнулись, являя за порогом пугающую тьму, в которой теперь отчётливо раздавались шаги и стук каблуков. Всё внутри меня свело от напряжения и тревоги, вдарившей в голову так, что задрожали колени от собственного бессилия.

Звёзды, да что происходит?! Почему именно сейчас?!

Я сипло вдохнула воздух, вдруг уловив знакомые нотки и, не веря своим глазам, уставилась на проход. Нет, этого же не может быть… почему?! На глаза навернулись предательские слёзы, когда в проходе показались очертания фигуры, и на голубой свет вышел он.

Дамес сдавленно выдохнул, а я до боли стиснула зубы.

– Кажется, я слегка опоздал на вашу церемонию, – раздался в тишине насмешливый голос, от которого по спине пробежались мурашки. – Но раз было отправлено приглашение, то почему бы не обрадовать своим визитом? Поздравляю, брат.

Голубой свет выхватил пылающие изумрудом глаза, и Ориас шагнул на алый ковёр, вскинув голову и обведя взглядом замерший зал. Подняв руку, он позволил Завоевателям опустить оружие, вновь вставших по стойке «смирно», и только после улыбнулся, являя клыки. По спине прошёлся холодок.

– Ориас, что это означает? – глухо произнёс Дамес, поражённо смотря на брата.

– А ты как думаешь? Пораскинь мозгами и поймёшь, – посоветовал тот, как ни в чём ни бывало шагнув к нам. Оглядев зал пылающими изумрудными глазами, врас вновь усмехнулся. – Неплохой улов…

– Ориас, – осипшим голосом произнесла я, и изумрудные глаза впились в меня. – Зачем ты это делаешь?

– Потому что имею право, – голосом, от которого бросило в холод, произнёс мужчина, и черты его прекрасного лица заострились. – И я им воспользуюсь.

– Ты ни на что не имеешь право, – прошипела со ступеней дива Минита, сморщив нос. – Отродье, что посмело явиться сюда… убирайся!

Ориас даже бровью не повёл, и я наконец–то обратила внимание, как он выглядит. Врас словно… изменился. Нет, не словно. Он изменился. Чёрные, как сама тьма волосы отросли практически до лопаток, отчего кожа враса казалась белой, с выразительными изумрудными глазами, чёрными изогнутыми бровями и усмешкой на бледных губах. Даже шрам на его щеке стал бледным и едва заметным; если не знать, куда смотреть, не увидишь его.

А ещё фигура. Ориас и так был высок, как все врасы, но рядом с братом казался болезненно худым из–за своих бесформенных рубашек и плащей. Сейчас же его хорошо сложенное, подтянутое тело облегала чёрная защитная ткань, вырисовывая в голубом свете множество плотно прилегающих друг к другу чешуек, словно змеиная кожа. К плечам крепился длинный чёрный плащ, дотягивающий до самого пола. Это вовсе не праздничная одежда. В ней не приходят на церемонии и праздники. В ней завоёвывают.

– Я пришёл сюда не только для того, чтобы сорвать церемонию и явить себя, – подняв глаза на диву Миниту, громко произнёс Ориас. – Я пришёл за тем, что моё по праву. За троном.

3

Это был Цербер. Живой, стоящий передо мной собственной персоной, а не оставшийся далеко в прошлом. Он изменился даже больше, чем Ориас, хотя, если вспомнить, что его должно было разорвать на кусочки да в пламене сжечь, выглядел он весьма неплохо. Необычно, но неплохо.

Волосы у него были всё такими же белыми и длинными, лишь на висках виднелись чёрные пряди, да кое–где тёмные точки с вплетёнными серебряными нитями. Всё это было завязано в простую косу, давая разглядеть его лицо с разноцветными глазами: левый был таким же серым, а правый стал непроглядно чёрным. От уголков глаз, как и раньше, вверх поднимались чёрные точки, заменяя собой брови, вот только наполовину лица был неровный шрам, отчего одна сторона была пепельной (там же чёрные точки становились белоснежными и был чёрный глаз), а вторая была такой же белой. Ему половину лица тогда снесло! Не знаю, что у него там с телом, но правая рука у него стала чёрной с белыми ногтями, левая же наоборот. Это всё, что я могла рассмотреть за дорогой одеждой в виде голубой туники с широкими рукавами, опоясанной ремнём, и штанами с чёрными сапогами.

Одарив меня задумчивым взглядом и опасной улыбкой, Цербер взглянул на Лаи и жавшуюся к ней Айну.

– А вот и наш заказ… готова обратно к брату отправиться?

Лаи вздрогнула, прижав к себе Айну и не сводя испуганных глаз с Цербера.

– Берите её, – приказал он.

К Лаи шагнул Завоеватель, схватив её за локоть. Хиимка тут же вскрикнула, пытаясь отчаянно вырваться. Не выдержав, её тряхнули с такой силой, что Лаи даже оторвалась от пола, безжизненно повиснув в руке Мародёра в броне Завоевателя.

– Вы не можете…

– У нас был заключён договор с Томеном Нур–Малом, – оборвал меня ледяным голосом Ориас, смотря, как его сестра беспомощно озирается вокруг, смаргивая слёзы. – Он нам недостающие детали, мы ему сестру. Что будет с ней дальше меня не волнует, тебя и подавно, ясно?

Изумрудные глаза пронзили меня, приковав к полу. Стиснув зубы, я заставила себя кивнуть.

Ориас пришёл и разрушил всё, не оставив даже надежды. Раньше он её дарил, сейчас же забирал безвозвратно.

– Заканчивайте, – взглянув на Цербера, произнёс врас. – Айна, подойди ко мне.

Девочка лишь задрожала сильнее, пятясь в мою сторону.

– Айна, – голос ударил как хлыст.

Сглотнув, Айна опустила голову, не глядя ни на кого зашагав к брату. Он протянул руку, но та тут же отшатнулась, и Ориас отступил. Развернувшись, он под гнетущее молчание направился к дверям, сложив за спиной крылья и выйдя. Айна брела следом, оставляя за собой кровавые следы на полу.

– Отправьте гостей с Файи, – развеял тишину Цербер, задумчиво взглянув на бокал в руке. – И без лишней грязи. Будут рыпаться – пристрелите. Мёртвых сложите у стены, и поживее. Иначе тут всё кровью пропахнет.

***

Я не считала погибших, смотря, как тела переносят к дальней стене, опуская в специальные прозрачные мешки. Так тела сохранятся дольше. Хуже всего было с телом дивы Миниты – она вместе с крыльями не влезала, и по позволению Цербера их отрубили, поместив обезглавленную женщину в мешок.

Самое ужасное из всего этого то, что камеры записывали до последней минуты. Все видели, как пришёл Ориас, как заявил свои права на трон и отрубил Дамесу крылья, как я убила тех, кто сопротивлялся, зарезав диву Миниту. Никогда я ещё не была так рада тому, что не помню свои убийства. Я бы это не вынесла. Перед взглядом и так вставало лицо отчаявшейся дивы Миниты и её предсмертный вскрик. А ещё Айна… на её глазах произошёл весь этот ужас. Если бы можно было отмотать время вспять… я бы не допустила всего этого.

– Отчаянье не красит лица девушек.

Едва оторвав взгляд от стены с мешками, я взглянула на севшего напротив Цербера. Корону он куда–то положил, подперев свободной рукой висок и рассматривая серебристое вино в бокале. На стекле виднелась уже засохшая золотая кровь одного из Баронов.

– Ты жив… – тихо прошептала я.

– Удивительно, не так ли?

Я промолчала, медленно соскребая с ладоней кровь.

– Как?

Отглотнув вина и поморщившись, Цербер отбросил от себя бокал, со звоном разбившийся в паре метрах от нас.

– А разве это так важно? Я жив, и несказанно тому рад.

Я лишь сжала губы, всё ещё не веря в это. Неужели сам Ориас вытащил его с того света? Понимает ли он, что дал второй шанс одному из опаснейших иномирцев не только в Империи, а во всей Вселенной? С Цербером надо быть всегда настороже, особенно когда случаются его «всплески».

– «Лирк–Мара» принадлежит тебе, не так ли? – глухо поинтересовалась я. – Почему я никогда об этом не слышала?

– Услышала бы, останься подольше в Мародёрах, – обводя скучающим взглядом зал, произнёс Цербер. – Иначе как бы я, по–твоему, перевозил ценный груз и куда девал захваченные корабли? То, что невозможно было починить, разбиралось и шло про запас.

– Где ты всё время это прятал?

– Айора, – видимо, не видя смысла и дальше всё скрывать, ответил глава Мародёров. – Ну и остальные миры… так, на всякий случай. Но в Айоре была главная станция.

Глава 5. По–старому больше не будет. 1

Самое ужасное во всём этом было то, что Ориас во многом оказался прав. Эта мысль не давала мне покоя всю оставшуюся ночь и половину утра.

Да, он повидал гораздо больше, чем Дамес, бывал в местах, которые даже мне в кошмарах бы снились, но зачем тогда брать трон силой? Почему Ориас не мог стать советником? Боялся, что его не примут и лишь поднимут на смех? Сказать честно, даже я бы не стала прислушиваться к рассказам любовника всех женщин. Ориас старательно создавал свой образ, заставляя людей видеть то, что они хотели видеть. Кем ещё может оказаться «младший» принц как не страстным любовником, прожигающим свою жизнь?

И всё же это было больно. Больно не столько за себя, а за то, как Ориас обошёлся с теми, кто ему доверял. Особенно с Дамесом. Тот до последнего не вынимал кинжал, думая, что получится склонить брата на свою сторону, но Ориас был непреклонен. Больно за Айну, которая всегда доверяла и радовалась приходу Ориаса. Больно за Лаи, которую отправили к брату. Мне остаётся лишь гадать, какое наказание изберёт Томен для сестры. Он может сделать с ней всё что угодно, а возможности забрать Лаи у меня больше нет.

Знал ли Айшел про план Ориаса? Догадывался ли он, что у тявкающей собачки тень свирепого волка? И был ли он с ними в сговоре? Мне не даёт покоя последний взгляд Айшела. Почему он не мог предупредить меня? Почему ушёл, даже не постаравшись помочь?! Впрочем, это Айшел – он и пальцем не пошевельнёт, если дело не будет касаться его напрямую. Порой я даже мечтаю, чтобы он на своей шкуре понял, как это – бороться за чью–то жизнь, а не только за свою. Но Айшел слишком самолюбив, чтобы завести семью.

Раскрыв глаза, я взглянула на лежащий в стороне браслет. Сигнала не было. Ониксу крупно повезло, что у него случились проблемы. Представить себе не могу, чем бы закончилась его встреча с Ориасом и Цербером. Содружество только провело выборы, так неужели победившего уже пришлось бы хоронить?

В какой–то степени я была даже рада, что Ориас не оставил меня без внимания, нагрузив работой. Но с другой… в голову практически ничего не шло. Я едва сумела расставить корабли на границах и отправить для подтверждения, занявшись вспыхивающими то тут, то там бунтами. Как я и предвещала, Орик закрыл свои границы, выдвинув ультиматум, что если им не вернут дочь Ти'сш'И, то они отключат Поезда. Ультиматум так себе, потому что Поезда управляются вовсе не с Орика, и единственное, на что они способны, так это остановить движение на день, два. Всё. Вряд ли Ориас воспримет их всерьёз.

Пока особо сильного движения ещё не было, но я уже могла предопределить действия некоторых миров: сплотиться воедино и ударить по Файе, если, конечно, они отыщут её. Надо послать туда на время Завоевателей чтобы хоть как–то успокоить народ, а после попытаться доказать, что Ориас не такой уж плохой правитель и…

– Звёзды, о чём я только думаю? – горестно вздохнула я, облокотившись об спинку стула и запрокинув голову. – Неплохой правитель?! Да он ради своей цели по головам пойдёт! Тех, кто его не послушает, сожжёт и глазом не моргнёт…

Ужасно, но это было правдой. Ориас ради назидания другим мирам пожертвует чужими жизнями, вот только страх тут опасный противник. Страх непредсказуемый, и на всех действует по–разному.

Я откладывала поход к Ориасу настолько долго, насколько это было возможно. Но планет со вспыхнувшим на них бунтом можно было по пальцам пересчитать

Видимо, многие серьёзно опасались, что взгляд Императора может коснуться их, и будет так же, как на кровавом празднестве. Придёт белый ангел с чёрными крыльями и убьёт тех, кто попробует сопротивляться.

От воспоминаний меня затошнило, и, схватив с подноса стакан воды, я залпом его осушила. На тарелках уже давно остыла нетронутая еда, которая не лезла в горло. Не могла я есть после всей той крови. Заглянула ради интереса в список жертв, и поняла, что еда ещё долго не будет идти в глотку. Погиб Барон и две Сестры из Сената. Их тела в ближайшее время передадут родным, но пока они тут. Жертв много, и большинство из них сопротивлялись, пав либо от моей руки, либо от Мародёров. Но я больше склонялась к первому варианту.

Голубое светило уже тянулось к горизонту. Я поднялась из–за стола, обведя взглядом комнату, казавшуюся сейчас самым надёжным местом, и спрятала в карман цепочку с медальонами. Подобрав планшет и подавляя страх, я вышла из комнаты. Возле моих дверей стояли двое Завоевателей в белой броне с чёрным защитным стеклом на шлеме. Они не обратили на меня никакого внимания, лишь их цепкий взгляд преследовал до поворота.

Я не знала, куда идти. В кабинет, в зал советов, в комнату Ориаса? Звёзды, неужели я не сплю? Неужели он и вправду захватил трон? Как же хотелось очнуться от этого скверного сна и поскорее его забыть. Забыть всё, что произошло, и, может, тогда я…

– Ищешь Императора?

Резко обернувшись, я взглянула на стоявшего за спиной Цербера. Его белые волосы с чёрными прядями и пятнышками всё так же были завязаны в длинную косу, а вот одежда стала более элегантной, с дорогим чёрным плащом, искусно расшитым изумрудными нитями и стразами. Новый цвет Империи.

– Ты знаешь, где он? – приподняв бровь, спросила я.

Цербер странно улыбнулся, подойдя ко мне и наклонившись. Мне стоило ужасных усилий не шагнуть назад, смотря на его восстановленное лицо со змеящимся шрамом через всё лицо и двумя разноцветными глазами.

– Знаю, Шпилька… скажи, скучала? – лениво растягивая слова в своей манере, поинтересовался главный аукционер Тутама.

2

Двери лазарета плавно раскрылись передо мной, и я вошла в просторное помещение с окном во всю стену и пустыми койками. Бросив взгляд на ту, где казалось бы не так давно лежала с лезвием в животе, я подавила всплывшие воспоминания. С хрустом раздавила их каблуком, я провела ладонью по ещё не до конца высохшим волосам.

– Уан, ты свободен? – разрушила тишину лазарета я, направившись к ещё одной двери. – Меня к тебе послали. Я могу зайти попозже…

Дверь плавно отъехала в сторону, и ко мне вышел высокий врас с тёмно–пепельными волосами, щетиной на щеках и настолько усталым видом, что я проглотила все слова.

– А, ты… – с явным облегчением выдохнул императорский лекарь, запустив тонкие длинные пальцы в спутанные волосы. – За чипом пришла? Садись, сейчас всё сделаю… пить будешь?

– Воду?

Уан хрипло рассмеялся, подойдя к стене и проведя рукой. Панель тут же отъехала в сторону, являя различные склянки, рассортированные по ящичкам таблетки, шприцы, короткие лезвия, бинты и прочее. Протянув руку и что–то нажав, отчего прямо из пола не спеша вылез прозрачный цилиндр с бутылочками внутри, Уан махнул рукой.

– Выбирай.

Присев напротив цилиндра, я осторожно протянула руку, и защитное стекло тут же спало, дав взять небольшую бутылочку янтарной жидкости. Прихватив две рюмки, я выпрямилась, и цилиндр ушёл в пол. Словно ничего и не было.

Откупорив бутылку и чуть не закашляв от ядрёного аромата, я налила в рюмки жидкость. Уан уже подошёл, положив на тумбочку небольшой пистолет с маленьким, буквально с ноготь на мизинце, чипом. Взяв у меня рюмку и тяжело вздохнув, он поднял свои угрюмые глаза.

– Ничего теперь по–старому не будет, Мэлисса, – негромко произнёс Уан.

– Знаю… – с тяжёлым сердцем прошептала я, сжав в руке рюмку. – Нас обвели вокруг пальца и использовали…

– Мы позволили себе это сделать и теперь расплачиваемся.

Я кивнула, и мы молча проглотили жидкость, огнём вспыхнувшую в горле и груди. Я едва подавила желание закашлять, опустившись на койку и уткнувшись носом в сгиб локтя. Уан молча налил ещё, и мы вновь выпили. Я зажмурилась, силясь прогнать разноцветные круги перед глазами и морщась от нарастающего звона в ушах. Звёзды, никогда ещё не пила такой крепкий напиток.

– Айне хуже всех, – тяжело опустившись на стул, хрипло признался Уан. – Мне пришлось дать ей снотворное, чтобы она хотя бы перестала плакать и уснула…

– Я не защитила их, – прошептала я, пытаясь проглотить ком в горле. – Обещала, но…

Слёзы обожгли глаза, я с ненавистью стёрла пару прокатившихся по щекам слезинок.

– Он использовал меня против остальных… заставил подчиниться…

– Ориас оказался слишком хитёр для нас, – признался Уан. – Я ещё давно приметил, что он как–то изменился. Подумал, что шок от убийства Императора, а оказалось, он сам вознамерился им стать.

– Как думаешь, у него хоть что–то выйдет? – поинтересовалась я.

– Сложно сказать… Ориас знает, что делать, но он может зайти слишком далеко. Сейчас он ещё понимает, что власть надо удержать, однако его не готовили с рождения быть Императором. Ему будет трудно, и под конец… под конец он если не сдастся, то сделает так, что станет в разы хуже.

– Получится нам его удержать от этого?

– Не знаю, Мэлисса, не знаю… попробуй, если хватит сил. Если он тебя здесь держит не как собаку на цепи или девочку для увеселения, то у тебя есть неплохие шансы.

Я поморщилась. Ориас как раз таки и держит меня как бойцовскую собаку в клетке, развлекаясь с ней и едва слушая то, что она тявкает. Он умён, чтобы не совать руки ей в пасть, и знает, как к ней подластиться.

Уан взял пистолет, сунув чип в специальное отверстие и печально взглянув на меня.

– Прости, но чипируют всех… на случай, если кто–то захочет покинуть Империю без его ведома.

– От чипов… можно избавиться? – сглотнув, прошептала я.

– Избавиться? Нет, – даже усмехнулся Уан, беря меня за руку и задирая рукав рубашки. – Они вдарят таким разрядом, что ты после и думать о побеге не посмеешь.

– А приглушить сигнал? Взломать его? – не сдавалась я.

– Не знаю. Не пробовал.

Уан прижал дуло странного пистолета к плечу и нажал курок. Секундная боль заставила поморщиться, смотря, как на коже появляется царапинка с блестевшей кровью. Взяв мазь и нанеся её на царапину, отчего кожу неприятно защипало, Уан налил нам ещё.

– Пей, пока позволяют.

Я послушно выпила жидкость, накрыв ладонью губы и зажмурив глаза. Алкоголь вдарил в нос, заставив глаза противно защипать.

– Чувствую, видеться мы с тобой будем чаще, – заметил Уан, беря допитую бутылку с рюмками и пряча в шкаф. – Осторожней с ним.

– Я… постараюсь, – кивнула я, направившись к дверям. – Ты тоже постарайся не попадаться ему на глаза.

Уан усмехнулся на прощанье, вновь опустившись на койку и свесив голову. Я закусила губу, выйдя в коридор и застегнув рукав рубашки. Прекрасно. Не так давно я была пленником Орика с чипом в запястье, а теперь стала узницей Файи. Даже не знаю, что лучше: ядовитые пары, но покровительство Ти'сш'И или свежий воздух, но присутствие Ориаса? Из огня да в полымя.

***

– Прости, что? – вскинув бровь, прохладно переспросила я.

Стоявший передо мной Мародёр, присланный от Ориаса, сглотнул и вжал голову в плечи. Он был каким–то низкорослым, с неестественно длинными руками и шершавой кожей. Мне он был по пояс, так что смотрела я на него свысока, скрестив на груди руки.

– Наш Император приказал тебе… вам… – запинаясь, попытался заново Мародёр, глубоко вдохнув и выпалив: – С этого момента тебе запрещается прятать крылья на Файе.

В моей руке хрустнул и сломался стеклянный стилет. Поняв, что ему лучше уйти, Мародёр попятился назад, облегчённо выдохнув, когда перед ним закрылись двери. Я же сверлила их до конца, отбросив в сторону сломанный стилет и оглянувшись на принесённую коробку. Неспешно подойдя к ней и раскрыв, я взглянула на белоснежные одежды с двумя вертикальными вырезами на спине. Для крыльев. Весь мой гардероб теперь был создан для них, и это не то что злило, нет… Ориас словно хотел показать всем, что у его ручной собаки есть клыки.

3

Расправив крылья и поймав встречный воздух, я направилась к женскому крылу, вспоминая карту замка. Быть в комнате Айны мне ещё не доводилось. Её комната была смежной с покоями дивы Миниты, но без балкона. Опустившись на него и сложив за спиной тяжёлые крылья, я прошла в просторную спальню цвета морской волны. Тут пахло дорогими духами, на столике стояла ваза с ягодами, а кровать под балдахином была тщательно застелена. В комнату Айны вела тёмно–синяя запертая дверь. Взломав панель, я в два счета открыла замок, и дверь с тихим щелчком ушла в сторону.

Неясный страх просочился в сознание, но я не отступила, перешагнув через порог и оказавшись в уже не такой большой спальне, как позади. Тут было темно даже не смотря на льющийся из окон свет. На полу раскиданы игрушки и платья, кровать опустошена, а в углу сделан хлипкий шалашик. У дверей стоял поднос с так и не тронутой едой. Взяв миску супа и лепёшки, я подошла к шалашу из большого белого покрывала, закреплённого к столу и поддерживаемого палкой из гардероба.

– Айна, можно к тебе?

Присев напротив входа, я взглянула в крохотную щёлку, заметив тусклый свет жёлтой лампы.

– Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду… я и сама рада уйти после всего, что произошло, – призналась я, скрестив ноги и отложив миску. – Понимаешь, то, что я сделала… это была не я. Я не хотела никому причинять зла, и если бы могла, остановила бы Ориаса. Но у меня нет столько сил… я слабая и ничтожная, я смогла только выпросить жизнь Дамеса… мне так жаль, что я не удержала тут Лаи…

Меня вновь пробрало на слёзы, стоило вспомнить ужас на лице золотой хиимки и страх, когда её схватили. Она добралась уже до Бароний? Встретила там брата? Я не хотела думать дальше, боясь, что мысли станут тёмными и жестокими.

– Мне очень жаль… я хочу тебе пообещать, что всё изменится, что мы заживём так, как раньше, но не знаю, получится ли это сделать. Я такая же пленница в этом месте, как и ты. Ориас, он… он использовал меня. С самого начала знал, кто я, и, наплевав на всё, что я чувствовала, приказал убить… прости меня, Айна… я понимаю, что ты злишься и ненавидишь меня не меньше Ориаса… понимаю, что мне лучше было оставаться на Орике или вовсе на Земле, и никогда не вмешиваться в ваши жизни.

Я взглянула на сжатые до побледнения пальцы.

– Не делай только хуже. Я хочу помочь тебе, защитить… дай мне хотя бы на это надежду, иначе я не вижу смысла здесь больше находиться… мне претит быть игрушкой Ориаса. Если я ненавистна тебе, если ты не желаешь меня видеть… я больше никогда не потревожу тебя ни своим видом, ни своим голосом. Мне легче утопиться… прощай.

Я поднялась на ноги, как что–то сжалось на крыле, заставив обернуться. Из шалаша выглядывала рука, сжимаясь на моих острых перьях и даже не замечая выступившую на коже кровь. Осторожно приподняв ткань, на меня взглянули два лазурных глаза, в которых застыли слёзы. Не выдержав, я присела напротив Айны, притянув её к себе и зарыдав. Обняв меня за шею и уткнувшись носом в плечо, Айна тихо всхлипнула.

– Прости меня… – прошептала я. – Я должна была тебя защитить… прости…

Айна утёрла свои слёзы, взглянув на меня невозможно голубыми глазами.

– Останься… – прошептала она.

– Останусь… конечно останусь…

Она едва заметно улыбнулась, отстранившись и открыв вход в шалашик, скрывшись там. Спрятав крылья, я последовала за ней, встав на четвереньки.

Пол Айна выложила из подушек и одеяла, а у стены стояли голограммы фотографий Дамеса, дивы Миниты, даже Ориаса. Тусклый жёлтый свет освещал хлипкое укрытие девочки, в котором она спасалась от остального мира. Устроившись рядом с ней, стараясь не задеть стол над головой, я обняла Айну. Устроив голову на моей груди, она тихо прошептала:

– Я скучаю по Дамесу… и старому Ориасу.

– Я тоже, – призналась я, гладя её по светлым кудряшкам и смаргивая слёзы.

– Дамес… с ним же всё будет в порядке?

– Я… надеюсь, что да.

Дамес на Гронде, планете, куда ссылают всех тех, чьё преступление слишком мелочно для Серфекса. Гронд – это объединение нескольких десятков каменных планет, в которых днями и ночами добывают специальный газ для терраформирования некоторых планет, особенно старых, на которых ещё есть живые и разумные существа. Это крайне нестабильный газ, который если взорвётся, погребёт всю технику. На отдельных планетах есть драгоценные камни и металлы. А ещё там водятся земляные черви, из–за которых постоянно обваливаются шахты и гибнут сотни.

Дамесу отрезали крылья, унизили перед всеми и загубили его достоинство. Ему там будет сложно, он вряд ли даже трилун протянет. Но всё же я надеюсь, что он выживет. Как его оттуда вытащить, я не имею ни малейшего понятия. От пыли, что окружает планеты плотным шлейфом, можно умереть от одного вдоха. Неподготовленным туда не имеет смысла соваться.

– Ориас не причинит тебе вреда, – тихо прошептала я. – Ты ему дорога…

Я надеюсь на это. Надеюсь, что он не придумал все эти чувства к Айне, и что ей действительно нечего его опасаться.

В комнате стало темнее. Айна уже посапывала, наконец–то уснув и прижимаясь ко мне. Обняв её, я удобнее облокотилась об стену, позволив себе закрыть глаза. Впервые я наконец–то уснула, проснувшись от чьих–то тихих шагов. Сон ещё стоял в глазах, не желая отпускать после бессонных ночей. Шаги стихли, и тихий голос развеял тишину:

Глава 6. Король фей. 1

Закинув ноги на стол, я проводила самый познавательный час, или второй, со времени моего присутствия на Файе. Я всё же дошла до громадной библиотеки дворца, которая, видимо, когда–то строилась для зала. Изогнутые стены, высокий стеклянный потолок и причудливо изгибающиеся шкафы, забитые отнюдь не только папками со стеклянными страницами, на которых отображены данные. Тут были и книги из бумаги, ткани, каких–то растений и прочего, различные свитки и даже гобелены, перевязанные и надёжно убранные в ящички. В общем, всё то, что успела накопить Империя за эти тысячелетия. Конечно, с библиотекой Содружества или личной коллекцией одного из Баронов вряд ли сравнится, но и тут была интересная информация.

Да–да, чем ещё заниматься, когда связь отключили, выйти во всемирную сеть невозможно, а всю работу, которую предоставил мне Ориас, я сделала бессонной ночью. Я теперь вообще мало сплю с того вечера, когда Император Межмировой Империи так бессовестно взял меня в коридоре дворца. Да, не спорю, я сама не особо то и сопротивлялась. Вот только вспыхивающий голод от прикосновений Ориаса всё равно пугал меня больше, чем наслаждение, которое я в итоге получала.

С Императором за минувшие полторы недели я виделась раза два. Весь в делах, как говорится, ведёт переговоры с Содружеством, которое, между прочим, так же выставило корабли на границе. Вот два барана, что Оникс, что Ориас. Упёрлись и будут бодаться, пока кто–то их к решению не подтолкнёт.

Айна всё это время просидела со мной, не выходя из комнаты и принимая еду только когда ела я сама, что случалось сейчас редко. Я вставала слишком рано, когда она ещё спала, нередко забывала про обед, и лишь когда перед глазами показывалась тарелка, у нас был ужин. Про трапезы в бывшем кабинете Дамеса можно забыть, не думаю, что даже Ориас там ест. По крайне мере, сейчас я редко там бываю, чтобы сказать наверняка.

– Куда ты пташка залетела, ведь далеко твой дом?..

– А пташку в клетку посадили, подрезав крылышки ножом, – пропела–произнесла я, оторвав взгляд от страниц. – У ней теперь есть повелитель, он петь её заставит силой. Скажи мне, змей ты искуситель, что надобно от пташки милой?

Библиотеку прорезал чистый хрустальный смех.

– Не забыла песенку… Тали часто её напевала новеньким.

– Что с ней стало? – наклонив голову, поинтересовалась я.

Улыбка пропала с лица Цербера, и он со стуком поставил на овальный белый стол хрустальный бокал.

– Умерла. Психирианская сыпь. Она сама в этом призналась и попросила убить её, когда еще была только первая стадия.

– Мне жаль… – пробормотала я.

Психирианская сыпь крайне жуткая и очень приставучая болезнь, покрывающая тело наростами, которые постоянно рвутся и никак не заживают. От неё невозможно так просто избавиться, и не факт, что до конца. Она может утихнуть и вспыхнуть с новой силой спустя пару лет, так что смерть тут и вправду наилучший выход.

– Мне тоже, – тихо ответил Цербер, заметив раскрытые папки со стеклянными листами, на которых полыхали голубые буквы. – Знаешь, я обошёл все места в этом проклятом дворце, и вот библиотека была последним местом, куда бы я вообще заглянул. Что это?

– Список болезней.

Цербер недоумённо нахмурился.

– Для чего?

– Так взяла и рассказала. Не бойся, не заразное… надеюсь, – тихо добавила я, усмехнувшись при сжавшихся губах аукционера. – Что–то мне подсказывает, что тут ты мне не поможешь.

– Мда, болезнями я, прости, не увлекался… скорее, бегал от них и запивал вином. Хорошее средство, – заметил Цербер, взяв бокал и отсалютовав мне. – И что за недуг? Перья выпадают? Волосы вновь рыжими становятся? Или ищешь причину зависимости от Ориаса?

Я подавилась, закашлявшись и пытаясь отдышаться.

– Прости, что ты сказал? – хрипло переспросила я, даже спустив со стола ноги и выпрямившись.

– Значит, последнее… – удовлетворённо улыбнулся Цербер, но через секунду на его лицо упало замешательство. – Да нет… правда что ли?

– Ну, допу…

– Да помолчи, – прервал он, опустившись на краешек стола и весьма серьёзно задумавшись. Вновь взглянув на меня, Цербер нахмурился, забыв про вино в бокале. – Хочешь сказать, что как бы ты не ненавидела нашего Императора, даже посылая его куда подальше, от каждого его прикосновения случайного или нет, у тебя сносит крышу, и в результате именно под ваши стоны я стараюсь уснуть?

Лицо вспыхнуло от досады и злости, и я схватила со стола первую подвернувшуюся папку.

– Так, успокоились! – вскинув руку, весьма сухо произнёс Цербер, и я нехотя опустила папку. – Я что, виноват, что от ваших слияний стены дрожат? Между прочим, кто–то после этого ходит в весьма приподнятом настроении…

– Гад ты, самый настоящий, – прошипела я. – Думаешь, мне это нравится?

– Думаю, да! Кому это может не нравиться? – недоумённо вскинув брови, заметил тот.

Я возвела глаза к потолку.

– Знаешь, что это такое?

– Знаю, но не уверен, потому говорить не буду.

– Ну прекрасно… – проворчала я, скрестив на груди руки и хмуро глянув на Цербера. – Зачем искал то?

2

Я боялась лишний раз пошевелиться, безотрывно смотря на амуев и откровенно любуясь ими.

Вернёмся к теме фей. Наверняка многие из вас представляют их крохотными человечками в одежде из листьев, с крыльями бабочек, шальным характером и друзьями природы, а ещё они обожают спать в цветах и питаются исключительно росой и нектаром. Большая часть из перечисленного действительно правда: амуи, что переводится с их языка как «крылатый народец», жуткие борцы за охрану природы. Они не убивают без нужды, лишь когда защищаются, не едят мяса, а с природой и вовсе на «ты», слушая и читая её. Их одежды сделаны по большей части из различных растений с металлом, но они так же носят и ткань растительного происхождения. А ещё за их спинами прозрачные, затейливые крылья, чем–то напоминающие крылья бабочек, только нижняя часть более длинная, и покрыты они чёрными узорами.

На этом сходства с феями из сказок заканчивалось. Дальше были одни существенные различия, одно из которых был их рост, и вовсе не миниатюрный, как вы думаете. Под два метра, они казались великанами рядом с нами, даже Цербер был на полголовы их ниже. Утончённые, с золотисто–зелёной кожей, в лёгких изящных доспехах из серого металла с различными гравировками. Лица скрывали изогнутые шлемы, лишь глаза сверкали серебристым светом. На поясах были прикреплены ножны с превосходным оружием, а в руках длинные золотые пики с острым закрученным наконечником.

– Не шевелиться, – прошептал Цербер.

На дорожку спрыгнул амуй, чьи серые доспехи были с вкраплениями алых переливающихся жил. Крылья за его спиной сложились и плащом опустились практически до самых колен. Пику он всё так же сжимал в руках, но уже не направлял на нас, цепким оценивающим взглядом пройдясь по нашей компании. Лицо его, в отличие от остальных, было открыто, являя тонкие тёмно–зелёные губы и нос, лисий разрез глаз и салатовые пятнышки на скулах.

Задержав взгляд на Цербере, он чуть сощурил глаза, наконец взглянув на меня и заметно сжав в пальцах пику. Почувствовав его напряжение, амуи подлетели ближе, и наконечники грозно сверкнули в заходящем солнце.

– Мы здесь не для войны, – негромко произнёс Цербер. – Вас должны были известить, что придут люди Императора…

– Сили лей рилийша ейс, – перебил его главный амуй, и в его голосе мелькнуло презрение.

– Айс лей вие вей, – не дав сказать Церберу и слова, произнесла я, привлекая к себе внимание. – Разве вы хотите войну?

Цербер сощурил глаза, бросив в мою сторону долгий взгляд.

– Ейдс Гейлерин си лирейн вис, – произнёс главный амуй, подняв руку. Пики тут же поднялись в небо. – Се айя май.

Развернувшись, он зашагал вперёд, и Цербер с неохотой пошёл следом. Взяв меня за рукав, он привлёк к себе.

– Что он сказал?

– Назвал Императора тираном, завоевавшим престол кровью, я ответила, что он завоюет и их так же, если нас не примут. В итоге нас сопроводят прямиком к Гейлерину, где мы должны хотя бы попытаться не опозориться, – пересказала я наш диалог, вырвав рукав из цепкой хватки Цербера. – Я думала, ты знаешь их язык.

– При мне они общались на межмировом, – хмуро произнёс тот, свысока взглянув на меня. – А ты откуда это знаешь?

– Не поверишь – дива Минита выучить заставила, – даже поморщилась я. – Впрочем, впервые мне эти знания пригодились, а то я уже их забывать начала.

– Впервые был так рад, что кто–то знает больше меня, – пробормотал Цербер.

Я против воли усмехнулась, осторожно оглядываясь по сторонам. Амуи парили вокруг нас, и их сосредоточенные взгляды буквально дырявили насквозь. С этими ребятами шутки плохи. Их крылья совсем не так просты, как кажутся – они острее бритвы, и если у амуев закончилось оружие, то в ход идут именно крылья. Оружие кстати (кроме пик) так же сделано из крыльев их мёртвых собратьев, и никому другому они не доверяют его. Ни за какие ценности вы не купите личное оружие амуи, ну а если попробуете… земля вам пухом.

Мы весьма ускорились с появлением амуев. За идущим впереди нас амуем ещё надо было угнаться! У него были широкие шаги, под которые сложно было подстроиться. Он с лёгкостью перепрыгивал через летающие камешки между островами, лишь раз нам пришлось замедлиться: дальше была громадная пропасть. Присев у края, амуй коснулся ладонью земли, закрыв глаза и что–то забормотав. Раздался треск, и между его пальцами зазмеились зелёные побеги, скручиваясь между собой и устремляясь к острову. На наших глазах, хлюпкая зеленая ниточка разрослась до широкого моста с шершавой чёрной корой. Стоило нам только перейти по нему, как ветки вновь скукожились и пропали, словно ничего и не было.

Вот тебе и дружба с природой.

Громадный остров с раскинувшимся на нём деревом, чья крона вспарывалаи облака, был всё ближе и ближе. Я поражённо смотрела на исполинское дерево. Его корни проходили насквозь острова, образуя множество водопадов. Вот он, дворец короля Муали. Чтобы добраться до него, надо было идти по широкой тропе из веток. По сторонам белели столбы–ветки древа толщиной с одну из башен дворца Файи. Запах тут был иным: прохладным, приторным, пропахнувший ягодами. Между ветками угадывались фонари, развеивающие сгущающиеся сумерки. Краем глаза я замечала тени, неотрывно следовавшие за нами.

Столбы наконец расступились, являя прозрачную речку с перекинутым через неё мостом, ведущим к резным высоким дверям. У моста стояли амуи, на этот раз в белых доспехах с красными жилами. При виде нас они одновременно стукнули золотыми пиками и повернулись лицом к друг другу. Я сглотнула, когда мы проходили по мосту, пытаясь утихомирить сердце. Не каждый день ты встречаешь короля фей.

3

Тихий стук каблуков выдернул из дрёмы. Проснувшись, я сначала даже не поняла, где нахожусь, запоздало вспомнив о своём заключение в темнице короля фей. Тут же сев, я прислушалась к размеренным шагам, смотря на ровный жёлтый свет, проникающий через сплетение ветвей двери.

Шаги приближались, и ткань на миг показалась в щелях, тут же скрывшись. Однако стук каблуков прекратился, и ветки двери ожили, расползаясь и переплетаясь уже не так плотно. Разглядев, кто стоит по ту сторону, я резко поднялась на ноги.

– А сейчас давай поговорим без церемоний, – предложил Гейлерин, и его тихий голос наполнил весь мир тишиной.

– И какие же церемонии вы хотите избежа… – Я замолкла, поражённо взглянув в глаза цвета заката. – Откуда вы знаете этот язык?!

На тёмных губах короля фей выступила усмешка, и зелёная вязь татуировок налилась светом. Я зачарованно смотрела на неё, замечая, как на венце распускаются белые маленькие цветочки, и шипы удлиняются наподобие короны.

– Я знал тех, кто говорил на этом прекрасном языке, и не думал, что снова услышу эту речь.

Гейлерин поднял руку, коснувшись веток двери, и на них тут же образовались зелёные почки, распуская белые цветочки. Я ощутила приятный аромат нектара, невольно подойдя ближе.

– Ты изумительно похожа на одну женщину из этой расы, – признался Гейлерин.

– На Ассандру?

Король фей вздрогнул, изумлённо взглянув на меня.

– Я знаю про её существование, и что я это… она, с чуть изменёнными данными, – вынуждена была признаться я.

– Клон?

Я неохотно кивнула.

– Я знаю только имя Ассандры, больше мне про неё ничего не известно.

– Наверное, так даже будет лучше, – задумчиво произнёс Гейлерин. – Она была великой женщиной, достойной своих предков… жаль, что так рано ушла из жизни.

Значит, она не в искусственной коме. Крохотная надежда на то, что Ассандра была погружена в сон так же, как Кайон, растаяла перед глазами.

– Я предлагаю заключить сделку, – уже на межмирном произнёс Гейлерин.

– Я слушаю.

Белые цветочки на двери завяли и теперь на ней созревали красные крупные ягодки, источающие приторный аромат. Глаза же короля блеснули золотом.

– Как насчёт… испытания. Когда–то настоящая ты прошла его, доказав, что достойна иметь крылья. Пройдёшь и ты, и я приду на поклон к Императору, нет… темница всегда в вашем распоряжении.

Мне захотелось оглянуться в сторону Цербера, но вовремя вспомнив, что он за стеной из веток, я задумалась.

Мы ничего не теряем. Даже если я провалю это «испытание», мы сможем уйти отсюда, воспользовавшись кристаллами. А если всё получится… сам король Гейлерин покинет Муали и придёт к Ориасу на поклон. По–моему, это нужно видеть своими глазами.

– Согласна.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся уголками губ Гейлерин, отойдя назад.

Переплетённые ветки двери начали скукоживаться, змеясь ускользая вниз, открывая проход со стоявшим за ним королём. Однако он не спешил меня выпускать, задумчиво оглядев наряд.

– Это не подходит… слишком бросается в глаза.

Гейлерин взмахнул рукой, и земля под ногами задрожала. Я вздрогнула, когда между стопами прорезалась зелёная почка, на миг застыв, прежде чем раскрыть свои лепестки. Изумрудные листья цветка взметнулись в разные стороны, плотно сомкнувшись надо мной.

– Не дёргайся, – услышала я приглушённый голос короля фей.

Я послушно застыла, ощущая, как лепестки начинают липнуть к телу. В нос ударил аромат пыльцы и зелени, я даже на всякий случай зажмурилась, чувствуя, как сок разъедает мою одежду. До чего же противное чувство! Словно тебя облили слизью, и эта слизь стекает по всему телу, а избавиться ты от неё никак не можешь.

Лепестки постепенно начали тлеть, плотно оборачивая тело. Несколько секунд, и я снова оказалась свободной, пребывая в лёгком шоке. Вместо моей одежды было длинное изумрудное платье с разрезом от центра подола до чуть выше колен, обнажая коричневые удобные брюки с высокими сапогами. На узких рукавах была белая вышивка, обвивая вырез на груди и змеясь ниже. Спина же была полностью голой, так что воспользоваться крыльями я могла хоть сейчас.

Волосы на голове странно зашевелились, и несколько прядей заплелись в косичку, не давая остальным волоскам спадать на лицо. Однако на этом преображение не закончилось: я буквально ощутила, как в волосах начинают распускаться мелкие цветочки на подобие диадемы. Звёзды, пожалуй, это было самое необычное переодевание из всех.

– Так лучше, – одобрил Гейлерин, повернувшись ко мне спиной. – Идём.

Я послушно пошла следом, заметив на ткани множество жилок. Звёзды, никогда не думала, что меня нарядят в лепестки, которые, судя по всему, по прочности не уступают ткани.

Гейлерина никто не сопровождал, так что мы одни поднялись по каменной лестнице, сойдя на толстую ветку. Идти в новой одежде было необычайно легко и даже комфортно. Ничто не стесняло движения. Теперь понятно, почему Цербер закупается у амуев одеждой, надо будет последовать его примеру. Ну или «одолжить» и перешить пару вещей Цербера, раз уж на то пошло.

Глава 7. Страсть и голод. 1

Двери раскрылись передо мной, пропустив в до боли знакомый кабинет, который когда–то занимал Дамес. С тяжёлым сердцем я вошла в него, тут же застыв при виде Императора. Он что–то читал, сидя на диване Едва тронутый обед на тарелках заполнял собой весь стеклянный столик, и, судя по всему, уже остыл.

– Так занят, что про еду забываешь? – спустившись со ступеней, поинтересовалась я.

– Ждал хорошей компании. Нет желания её составить? – не отвлекаясь от планшета, поинтересовался он.

Подойдя к столику с придвинутым креслом, на подлокотнике которого остался пустой бокал, я нехотя опустилась в него. Видимо, до этого тут побывал Цербер. Нынче я стала постоянно находить бокалы в самых неожиданных местах, начиная от библиотеки и заканчивая садом. Звёзды, сколько у него бокалов спрятано, раз он разбрасывается ими направо и налево?

Я неуверенно протянула руку к ягодам, как в стороне что–то блеснуло, заставив перевести взгляд. На рабочем столе, на бархатной изумрудной подушечке, лежали принесённые мною ещё неделю назад кольца из Муали. В груди зашевелилось нехорошее предчувствие, и я выпрямилась.

– Когда церемония?

Ориас отвлёкся, проследив за моим взглядом и отложив в сторону планшет.

– Завтра.

Внутри меня всё сжалось.

– Завтра? – даже переспросила я. – Почему так скоро?

– Скоро? – блеснув изумрудными глазами, прохладнее переспросил тот. – Я хотел провести церемонию на следующий день после прихода сюда, пожалев Айну и отложив её на неделю.

– Лучше бы вообще не проводил её… – пробормотала я.

Ориас тяжело вдохнул, явно приводя нервы в порядок.

– Церемония будет скромной. Обвенчаемся и всё, никакой помпезности, – уже спокойней произнёс он, при этом говоря отстранённо, словно это не он женится на родной сестре.

– А что будет после? Обменяетесь кольцами и разойдётесь?

Взгляд Императора потяжелел, заставив даже напрячься. О, нет, это вовсе не всё.

– Ориас…

– Мэл, успокойся, – пронзив взглядом и не дав подняться с места, произнёс он.

– Успокоиться? Хорошая мысль, да только с тобой я на том свете успокоюсь, – прошипела я, хмурясь. – Что будет после церемонии?

Качнув головой, Ориас подобрал стакан с водой, осушив его полностью и стерев с губ влажный след.

– Я обязан буду лечь с ней…

Я резко вскочила на ноги, не дав ему договорить. Позади сами собой показались и грозно развернулись крылья, а руки так и зачесались достать со спины мечи–перья.

– Скажи, что это не так, – угрожающе тихо попросила я.

Ориас спокойно поднялся с места, однако кисточка его длинного хвоста едва заметно подрагивала, выдавая таящуюся опасность.

– Я не позволю тебе так истязаться над Айной.

Его глаза опасно полыхнули изумрудом, а лицо заострилось.

– Это не тебе решать, Мэлисса, – негромко произнёс он. – На Файе никто не должен сомневаться, что ритуал завершен. Так требует закон…

– Когда–то ты его презирал, а сейчас идёшь на поводу? А что дальше? Будешь насиловать её до тех пор, пока она не понесёт ребёнка?

– Думаешь, Дамес бы лучше поступил?

– Думаю, он был куда более рассудительней тебя!

Стакан с хрустом раскололся в руке Ориаса.

– Не упоминай Дамеса… Айна ляжет в постель со мной и точка!

– Ей всего двенадцать! – вспылила я. – Двенадцать лет, Ориас! По человеческим меркам, всего-то лет восемь. Она – ребёнок! А ты хочешь взять и сломать её, а ведь она уже разбита!

– Она станет якорем, который поможет удержать мне трон!

– Да тебя только трон и волнует, идиот! А о чувствах других ты и думать забыл!

Губы Ориаса изогнулись, являя клыки, а хвост со стуком забился на полу. Тёмно–пепельные с чёрным отливом крылья угрожающе приподнялись, но я даже взгляда не отвела от пылающих зелёных глаз.

– Будет даже лучше, если она понесёт от меня, – сухо произнёс он. – Мне нужен ребёнок…

– У тебя есть ребёнок! Йоли! Ты хоть раз за это время о ней подумал?! – перебила я, и заметив, как блеснули его глаза, шумно выдохнула. – Нет, ты о ней забыл… у тебя есть дочь, Ориас. Ты и так угробил жизнь одному ребёнку, а теперь измываешься над вторым? Мне жаль не только их, но и тебя… ты не понимаешь, что творишь.

Я спрятала крылья, упав в кресло и переведя взгляд на кольца с голубыми каменьями. Ориас молча опустился на диван, запустив пальцы в чёрные отросшиеся волосы.

– Почему ты её так оберегаешь? – глухо спросил он через пару минут.

– А кому ещё её оберегать? – тихо поинтересовалась я. – Ты и так разрушил всю её жизнь своими прихотями… я пообещала ей, что защищу её, и от тебя в первую очередь.

– Не выдавай меня за монстра…

– А за кого мне тебя выдавать? Ты и есть монстр, и Айне это прекрасно известно.