Поцелуй дьявола

Глава 7

— Почему вы пришли сюда? — спросила Скай у служанки.

Индейская девушка, сидевшая рядом с ней, скрестив ноги, посмотрела на нее, и в ее грустных темных глазах зажглась улыбка.

— Я очень счастлива здесь, сеньора, — сказала она, — мой отец и я прошли много миль, чтобы попасть сюда из Перу. Пока мы не оказались здесь, мы голодали, никто не заботился о нас. Но потом мы нашли Эль Кабезу.

— Как же вы нашли его? — спросила Скай.

— Люди сказали нам, чтобы мы шли сюда. Мы пришли к Эль Кабезе, и он сказал нам: «Добро пожаловать, у меня есть для вас работа». Он великий человек, сеньора, и очень добрый.

Голос Нингай звучал серьезно и искренне.

— Ты хорошо относилась к Эль Кабезе, потому что он дал твоему отцу работу. Ты думала бы так же о всяком, кто дал тебе работу?

Эта мысль была слишком сложна для понимания Нингай.

— Простите, сеньора? — переспросила она.

Скай засмеялась.

— Не волнуйся, — сказала она, — Эль Кабеза хорош до тех пор, пока он заботится о вас.

— Да, сеньора. Очень хорошо. Эль Кабеза — великий вождь, так говорит мой отец.

Перед лицом столь слепой веры любые слова были бессильны, и Скай, встав с кушетки, подошла к окну, как делала уже не менее десятка раз в течение этого дня.

Ей не верилось, что время может идти так медленно. Как часто раньше ей хотелось остаться одной, как часто она мечтала об одиночестве! Только теперь она почувствовала, как томительно долго тянутся часы и, честно говоря, ей было тягостно пребывание наедине с собой.

Вынужденное одиночество совсем не то же самое, что уединение, выбранное сознательно; и хотя она со страхом ожидала возвращения Эль Дьябло, она начинала чувствовать, что лучше быть пленницей, чем страдать от скуки, не имея возможности перекинуться словом ни с кем, кроме Нингай.

Она не видела Эль Дьябло с той самой ночи, когда он выпорол ее. Истощенная духовно и физически, Скай даже и не пыталась на следующее утро встать с постели. Ее тело болело, но самые тяжелые страдания доставляла ей уязвленная гордость.

Она лежала в постели, пила отвар, приготовленный для нее Нингай, и ничего не ела до тех пор, пока днем индианка не сказала ей, что Эль Дьябло уехал охотиться на ягуара-людоеда. Поняв, что в этот вечер он не вернется, Скай заснула и проспала без сновидений до самого утра.

Здоровье, свойственное молодости, позволило ей легко забыть черное отчаяние прошедшего дня. Плечи все еще болели, резкие движения причиняли сильную боль, но на лицо вновь вернулся прежний румянец, исчезли темные круги под глазами.

Несмотря на то что ее мучили и били, она была жива, и солнце продолжало светить. Возможно, в другой раз ей удастся бежать.

Она оделась в костюм для верховой езды, хотя знала, что до возвращения Эль Дьябло, будучи пленницей, шагу не сможет ступить за пределы пещеры. Снаружи находилось двое часовых, и, к удивлению Скай, обнаружилось, что если раньше дверной проем закрывала лишь занавеска, то теперь от окружающего мира ее отрезала закрытая дверь.

На двери было два железных засова. Изнутри и снаружи их украшал орнамент индейской ручной работы. Во всем, что делали индейцы, чувствовалась рука искусных ремесленников. Дверь, ведущая в пещеру, была для Скай одним из главных препятствий на пути к свободе. Сейчас она вспомнила, что, лежа в полубессознательном состоянии, слышала удары молотка. Эти звуки казались лишь незначительной частью тех шумов, что постоянно проникали в ее комнату через окно из лежащего внизу лагеря.

Теперь она поняла, что Эль Дьябло решил больше не давать ей ни малейшей возможности к побегу — двое часовых снаружи, запертая дверь, два человека, приносивших ей еду, причем заходили к ней и выходили от нее они одновременно, — и, наконец, Нингай, которая спала у порога ее спальни.

— Ты замерзнешь, лежа здесь, — резко проговорила Скай, обнаружив у своего порога индианку, — ступай к себе.

— Нет, сеньора, не могу. Эль Кабеза велел мне оставаться здесь.

— Но представь себе, как я смогу бежать отсюда, минуя запертую дверь и двух вооруженных часовык, стоящих снаружи? — спросила рассерженно Скай.

Нингай оставалась совершенно серьезна.

— Я думаю, сеньора, что Эль Кабеза приказал мне оставаться тут не для того, чтобы держать вас в заточении, а чтобы оберегать вас от опасности.

Когда она произнесла эти слова, ее рука приблизилась к ней, и Скай увидела, что она держит длинный острый нож, с которым не расставался ни один гаучо.

— Чтобы охранять меня? — повторила она изменившимся голосом.

Скай вспомнила направленные на нее взгляды, когда она проходила через лагерь. Она привыкла не обращать внимания на враждебные взгляды мужчин, но сейчас выражение этих темных глаз оставалось неизменным, несмотря на различие в чертах лип. Глупо было бы не понять, что ее светлая кожа и золотые волосы особенно сильно подчеркивали ее красоту в стране, где женщины унаследовали цвет глаз и волос от испанцев, а смуглым цветом своей кожи были обязаны жаркому солнцу.

На мгновение Скай овладел страх, и она задрожала. В свое время она смеялась над Джимми, предупреждавшим ее об опасностях, подстерегающих в чужой стране. Сейчас Скай поняла, насколько была глупа. Марипоза — страна мужчин с горячей кровью, в их глазах она выглядела очень желанной.

— Позволь и мне взять нож, — предложила она, но индианка лишь покачала головой.

— Нет-нет, сеньора, я буду вашей надежной защитницей. Я обещала Эль Кабезе, что, если с вами что-нибудь случится, я отвечу за это своей жизнью.

Скай прижала ладони к щекам. «Он все предусмотрел», — подумала она. Эль Дьябло находил решение всех возникающих проблем. Она ненавидела его, ненавидела так сильно, что боль от рубцов на спине, казалось, сливалась с болью, терзавшей ее сердце.

И все же сейчас она без него скучала.

— Должно быть, мои часы остановились, — говорила она Нингай по нескольку раз в день, лишь для того чтобы между приступами зевоты убедиться: часы продолжают тикать.

— Я хочу выйти. Почему я должна сидеть здесь, в духоте, без свежего воздуха? — не выдержала как-то раз она, переминаясь с ноги на ногу, словно упрямый ребенок.

— Скоро он приедет, — сказала Нингай мягко, но ее ответ принес Скай не утешение, а лишь страх увидеть его вновь. Как она сможет смотреть ему в глаза после того унижения, которому он ее подверг, втоптав в грязь? Как сможет спокойно и естественно говорить с ним, если у нее чешутся руки от желания отхлестать его по лицу за то, что он с ней сделал?

— Боже, как ужасно быть беспомощной женщиной! — громко воскликнула Скай.

— Простите, сеньора, что вы сказали? — спросила Нингай.

— Не важно, ты все равно не поймешь, — ответила Скай, а затем добавила: — Ты никогда не хотела быть мужчиной?

— Хотела ли я стать мужчиной? — спросила Нингай, коснувшись своей загорелой груди, чтобы подчеркнуть эту мысль.

— Да, мужчиной, — повторила Скай.

Нингай усмехнулась:

— О нет, сеньора. Я счастлива, что я женщина. Когда-то я стану женой, матерью, у меня будут дети, много детей, очень много детей.

В ее глазах появилась нежность, губы смягчились. Скай отстранилась от нее. Как она может заставить эту глупышку понять что она хочет? «Много, очень много детей», дальше этого амбиции Нингай не простирались. Она уперлась головой в оконную решетку. В лагере внизу было полно детей, играющих на улице в пыли, или таких, которых матери по местному индейскому обыкновению носят у себя за спиной.

Перед одной из палаток индейская девушка с длинными вьющимися волосами кормила ребенка, склонив к нему голову так, как это делают все матери на свете. Скай еще раз посмотрела на нее и внезапно, после всех размышлений о том, каково быть женщиной, ей в голову пришла мысль, что в этом, наверное, и есть высшая награда женщины.

Для мужчины недоступен тот момент наивысшего обладания, когда носишь под сердцем новую зарождающуюся жизнь. Затем Скай подумала, что, возможно, когда-нибудь тоже родит ребенка. Она уже думала об этом раньше. Что еще нужно женщине? Но она всегда избегала мыслей о его отце — своем муже. Скай поклялась никогда не выходить замуж, но сейчас, чуть не плача, вспомнила, что у нее есть муж. Она формальная, но не настоящая жена, жена Эль Дьябло!

Испугавшись своих мыслей, Скай стремительно отошла от окна и бросилась на кушетку.

— Нингай, поговори со мной. Расскажи мне о себе, о своем племени! Что случилось с твоей матерью? Расскажи мне что-нибудь, только не молчи, и побыстрее!.. Побыстрее!

Нингай покорно пыталась рассказать о себе, часто переходя на свой родной язык, подыскивая слова, не в силах выразить то, что хотела сказать. Но все-таки ей удалось отвлечь Скай от мрачных мыслей хотя бы на один ближайший час.

Солнце садилось, когда они услышали один возглас, затем еще один. Скай и Нингай вместе поспешили к окну и увидели дюжину въезжавших в лагерь всадников с Эль Дьябло во главе кавалькады. Охота, несомненно, удалась. На одну из лошадей была наброшена шкура ягуара, а гаучо широко улыбались.

Когда всадники проехали вдоль хижин, палаток и террас лагеря, их приветствовали радостными криками.

— Эль Кабеза вернулся! — Глаза Нингай светились от радостного волнения.

— Почему бы мне не выйти и не встретить его? — предложила Скай.

Индианку не нужно было долго уговаривать. Она кинулась открывать тяжелую дверь, выскочила наружу, оставив ее приоткрытой, а Скай вернулась в глубь комнаты и уселась на кушетку, решив, что он не должен подумать, будто ее интересует его приезд.

Теперь, перед самой встречей с ним Скай ощутила мучительное замешательство; все-таки гордость удержала ее от того, чтобы выйти ему навстречу из спальни. Она говорила себе, что не напугана; просто ей трудно справиться с сердцем, бьющимся в груди, словно пойманная бабочка, и в горле застрял комок.

Эль Дьябло стремительно вошел в комнату. Выражение триумфа безошибочно читалось на его лице. Он был в приподнятом настроении, возбужден погоней. Он подошел к Скай, помог ей встать и поцеловал ее. Его поцелуй был нежен, но не страстен. Так муж привычно целует жену, возвращаясь вечером с работы.

— Мы поймали ягуара, — сказал он просто.

— Это хорошо, — ответила Скай.

Эль Дьябло посмотрел на нее и улыбнулся:

— С вами все в порядке?

Возникла небольшая пауза, и, презирая себя зато, что не может сохранять спокойствие в его присутствии, Скай холодно промолвила:

— Я здесь, как вы видите.

Его взгляд скользнул по ее фигуре, лицу, разрумянившемуся от волнения, золотым локонам и белизне кожи. Эль Дьябло на мгновение остановился напротив нее и, резко повернувшись, пошел прочь.

— Мне нужно принять душ, — сказал он, — сегодня вечером будет праздник, у нас его называют фиеста. Наденьте одно из лучших ваших платьев.

И он ушел к себе в комнату прежде, чем она успела ответить или спросить о том, когда будет праздник. Как только в комнату быстро вошла радостная и взволнованная Нингай, рассказывая о ягуаре, Скай спросила ее:

— На что похожа эта фиеста?

— Не знаю, — ответила Нингай, — но все очень взволнованны. Мужчины пошли и убили молодого быка, Эль Кабеза дал на это разрешение.

Это все, что удалось узнать Скай, и хотя она говорила себе, что вечер будет ужасен, потому что придется провести его с Эль Дьябло, ей все-таки было очень интересно. Бабушка рассказывала ей о Марипозе, но исключительно о религиозных праздниках.

Это был праздник, который устраивали в лагере, и Скай было интересно, какого рода развлечения здесь предусматривались. Ведь это как раз то, ради чего она приехала в Марипозу, говорила она себе; и если бы обстоятельства сложились по-другому, как это было бы интересно!

Эль Дьябло вернулся! Ей становилось дурно при одной мысли об этом, все же она сказала себе, что выказать перед ним слабость или страх — значит сдаться и еще больше подпасть под его тиранию.

Ей было приказано выглядеть сегодня вечером наилучшим образом, и она знала, что ее отказ приведет лишь к повторению того, что случилось в первый вечер, когда он велел ей переодеться. Но она не могла надеть вечернее платье с открытой спиной, потому что рубцы на белой коже горели, словно полосы тигра.

Они были уже не красные, а синие и черные, и напоминали клеймо, обозначающее, что она — собственность Эль Дьябло, словно скотина, жующая траву на пастбище где-нибудь близ гасиенды, которая отмечена его личным клеймом.

В конце концов Скай выбрала короткое вечернее кружевное платье, платье цвета пламени, приталенное, с пышной юбкой, нижние юбки накрахмалены, наподобие балетных пачек, этот наряд придавал всему облику легкомысленный и веселый характер. Спереди на лифе имелся глубокий разрез, но спину закрывали кружева. Из кружев были сделаны и короткие рукава. Поверх платья, чтобы уж точно скрыть шрамы, а заодно и не простудиться, если вечер будет холодным, Скай надела шаль из натурального шифона с вышитыми на ней звездами.

Она одевалась медленно, надеясь, что к тому времени, как вернется в гостиную, слуги-индейцы будут уже подавать ужин. Однако поскольку она довольно долго причесывалась и выбирала подходящий к платью по цвету носовой платок, когда она наконец вышла в гостиную, там не было никого, кроме Эль Дьябло. Он стоял, повернувшись спиной к камину, и держал в руке стакан вина.

Скай прошла в дверной проем, откинув кожаный занавес, и вопросительно посмотрела на стол.

— Ужин еще не подали? — спросила она.

— Его подадут, когда мы будем готовы, — ответил Эль Дьябло, — позвольте мне посмотреть на вас.

Она послушно остановилась на полпути между ними дверью комнаты и стояла не двигаясь. Ее стройная фигура красно-пурпурным силуэтом выделялась на фоне темных стен. Последний умирающий луч закатного солнца упал на ее волосы и осветил прозрачную чистоту кожи.

— Вы очень хороши. Я бы даже сказал — прелестны.

В его словах не было насмешки, лишь в голосе появилась новая глубина. Или ей только почудилось?

— Я же говорила вам, что ненавижу комплименты, — произнесла Скай холодно.

— Я лишь констатирую факт, — ответил Эль Дьябло, — или вам не нравится правда?

— Я считаю, что все личные замечания неуместны.

Он улыбнулся:

— Готов с этим согласиться. Те, что вы высказываете в мой адрес, заслуживают такого определения в полной мере.

Скай пожала плечами.

— Простите, я не предложил вам выпить. — Эль Дьябло налил в стакан легкого вина наподобие испанского шерри, которое он пил как аперитив перед едой. Обычно Скай выпивала не больше стакана вина за ужином. Сегодня вечером она чувствовала, что хочет выпить больше. Она была слаба. Скай знала, что это следствие крайней беспомощности, которую она испытывала перед ним.

— Вы скучали без меня?

Она была настолько удивлена этим вопросом, что не задумываясь выпалила:

— Нет… нет, конечно же, нет!

— Почему так резко? Я думал, вам было немного одиноко, пока меня не было.

— Если можно бьггь счастливой в тюрьме, то я должна была быть счастлива прошедшие сорок восемь часов, — резко проговорила Скай.

Эль Дьябло допил вино и поставил стакан на стол.

— Если бы я и в самом деле был столь безжалостен и жесток, как вы это рисуете, — заметил он, — я должен был бы вести себя, как испанские конкистадоры по отношению к женщинам Марипозы, которые оказывали им сопротивление.

— И как же именно? — поинтересовалась Скай, видя, что он ждет вопроса.

— Они отрезали им языки.

— Так вот что вы собираетесь сделать со мной в следующий раз? — Скай откинула голову, приняв непокорный вид.

— Может быть, — согласился Эль Дьябло, — или я, возможно, закрою вам рот поцелуем. — Он увидел, как глаза ее внезапно вспыхнули, и рассмеялся. — Но вы не поздравили меня с удачной охотой, так поприветствуйте же мое возвращение домой. Подойдите и поцелуйте меня!

— Нет… нет, не буду!

Скай инстинктивно отстранилась так, чтобы между ними оказался стол. Но Эль Дьябло не двинулся с места.

— Все еще не слушаетесь? — спросил он. — Я думал, вы уже научились делать то, что вам говорят.

— Не буду! — проговорила девушка сквозь зубы. Теперь, когда он замолчал, Скай, чувствуя свою беспомощность, знала, что он от нее ждет.

Она знала, что, если понадобится, он мог прождать всю ночь. Если Эль Дьябло пожелает ночью прийти к ней, она будет не способна противостоять его силе.

— Я… я… не буду, — повторила Скай, но в ее голосе не было уже прежней убежденности.

Он молчал, но его притягательность была так сильна, что противостоять было практически невозможно. Словно загипнотизированная, Скай машинально шагнула к нему. Она подошла ближе. Каждый шаг давался ей с трудом. Наконец она остановилась перед ним, сплела пальцы и сдавила их так, что побелели костяшки. Ее губы сжались. Она нерешительно замерла, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем она спокойно сказала:

— Приветственный поцелуй.

Скай приблизилась к нему вплотную и резко, с несвойственной ей обычно неуклюжестью, прижалась щекой к его щеке. Так приветствуют друг друга женщины — малозначащим приветственным жестом общения, столь же обычным в наши дни, как рукопожатие.

Скай положила руки ему на грудь, чтобы достать до его лица. Когда же она захотела отстраниться он положил обе руки поверх ладоней, пытаясь удержать их.

— Разве я не учил вас правильно целоваться? — спросил он.

Она опустила глаза.

— Я хочу, чтобы вы хотя бы раз поцеловали меня по-настоящему. Забудьте свою обычную холодность.

— Как я могу сделать невозможное? — спросила Скай. — Я ненавижу вас, вы знаете это. Целуют тех, кого любят.

— А что вы знаете о любви? — спросил он.

— Слава Богу, ничего, — торопливо ответила Скай.

— Хотите, я научу вас полюбить меня?

Его губы, жгучие и страстные, властно прильнули к ее губам. Он обнял ее и привлек к себе ее стройное тело. Скай задохнулась от страстности его поцелуев. Неожиданно для него она с недюжинной силой высвободилась из его объятий.

— Я хочу есть, — сказала она голосом, похожим на резкий крик тукана.

Мгновение Эль Дьябло молчал. Скай стояла в другом конце комнаты, дрожа от страха. Он подошел к двери и открыл ее.

— Ужин, — приказал он кому-то за дверью и, прежде чем успел дойти до коврика у камина, в комнату быстро вбежали слуги-индейцы.

Если в лагере должен быть пир, то повар-француз, очевидно, назначен одним из его распорядителей. Скай часто ела изысканные блюда с тех пор, как оказалась в качестве вынужденного гостя Эль Дьябло, но сегодня подобное угощение ждало каждого.

На столах стояли блюда из свежей, только что выловленной в реке рыбы, а также из цыплят, молодых и нежных, не похожих на тех уродливых, длинноногих, хрящеватых монстров, в которых они превращаются вырастая. Там был и барашек, приготовленный особым образом, со сливками и овощами. Принесли и местные мелкие ананасы в вине.

Во время обеда подавал и два сорта вин: белое легкое вино было золотистого цвета, цвета солнечных лучей, красное, казалось, впитало в себя тепло и красоту летнего заката.

Во время трапезы Эль Дьябло рассказывал Скай об охоте на ягуара, о том, как индейцы выследили зверя среди холмов и обнаружили возле его логова мертвое тело самки. Возможно, горе стало причиной его неистовства, заставляя его убивать не ради пропитания, а из мести.

— Что вы сделаете с его шкурой? — спросила Скай.

— Этим займутся индейцы. Они выделывают шкуру по-своему, без современных инструментов, но их мастерство столь велико, что шкура будет прочной и хорошо сохранится, будто ее выделал сам Роланд Уорд.

— Роланд Уорд? — повторила Скай, вспомнив таксидермиста с Пиккадилли, которому ее отец послал первую застреленную им белую куропатку. Он же сделал коврик из шкуры тюленя для ее тети.

— Значит, вы знаете Лондон?

— Я знаю его достаточно, чтобы мне не хотелось туда возвращаться, — раздраженно бросил Эль Дьябло. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Он так резко откинулся на спинку стула, что Скай испугалась, что он упадет. Он не должен был упоминать о Роланде Уорде, это было ошибкой. Неожиданно для самой себя Скай очень заинтересовалась его оговоркой, ей захотелось узнать об этом побольше. Вместе с тем она прекрасно понимала, что, задавая вопросы, ничего не добьется.

Эль Дьябло подошел к письменному столу и достал из ящика какой-то сверток.

— У меня подарок для вас, — промолвил он.

— Подарок? — Скай тоже встала. — Мне не нужны никакие подарки!

— Думаю, от этого подарка вы отказаться не сможете. Он был изготовлен, пока я находился в отъезде.

Он подошел к ней, развернул кусок коры, которую индейцы использовали как оберточную бумагу, и Скай увидела нечто, ослепительно сверкающее в свете канделябров. Серьги с двумя аквамаринами, окруженными крупными бриллиантами. Они были прекрасны, самобытны, в них сразу чувствовалось мастерство индейских ювелиров.

— Аквамарины из здешних алмазных копей? — спросила Скай.

— Нет, с дальнего запада страны, с парагвайской границы, — ответил Эль Дьябло. — Я работал в тех краях несколько лет назад и сам нашел их там, так же как и алмазы. В отличие от тех, что я предлагал вам в подарок раньше, они принадлежат лично мне.

— Я не хочу принимать от вас подарки.

— У вас нет иного выхода, — ответил Эль Дьябло, — это подарок моей жене.

Он взял сережку и протянул ей.

— Наденете сами или все-таки мне сделать это? Я могу вас поранить.

— Не в первый раз, — съязвила Скай.

— Я очень толстокожий, — тихо ответил Эль Дьябло, — и очень упрямый.

Скай взяла из его рук серьгу и надела. Тяжеловато, но довольно удобно. Она надела вторую, затем остановилась и состроила недовольную гримаску, потому что Эль Дьябло снова заставил ее подчиниться его воле.

— Они вам к лицу, — произнес он, стараясь ее убедить, а затем добавил: — Меня благодарить не надо.

— Я буду носить их только потому, что вы меня заставляете, — ответила Скай, — но в один прекрасный день я верну их вам.

— В день, когда вы мне надоедите и вам удастся получить развод? — поинтересовался он. — До этого еще очень далеко, можете не волноваться.

Неожиданно Скай не выдержала и заплакала:

— Ну почему вы так жестоки? Вам доставляет удовольствие мучить меня! Я, дура, ничего не могу с этим поделать, но учтите, вечно это продолжаться не может. Как я смогу это вынести?

Последние слова были произнесены с искренней мольбой. И, сказав это, она заплакала, как ребенок.

Эль Дьябло подошел к ней и взял в свои руки ее ладони.

— Значит, вы чувствуете еще что-то, кроме убийственной ненависти, — произнес он. — Вы веселите меня, когда сердитесь, но гораздо больше вы мне нравитесь, когда забываете о том, что вы бесстрашная амазонка. Тогда вы становитесь маленькой испуганной девчонкой, ваши глаза просят меня о защите, а губы не кривятся от разочарования. Мой подарок сделает вас сегодня счастливой, потому что начинается фиеста и мы повеселимся от всей души. Послушайте! Уже заиграла музыка. Давайте спустимся вниз.

В эти минуты он был удивительно прост. Его привычный высокомерный тон куда-то исчез. Теперь Эль Дьябло старался развеселить ее, очаровать обходительностью, возможно, извиняясь по-своему за прежнюю жестокость. Скай медленно подала ему руку.

— Пойдемте на фиесту! — сказала она, улыбаясь.