Поцелуй Кирэлла

— Я дал тебе то, что ты хотела, Осень, — его губы растянулись в легкой усмешке, когда он посмотрел на ее раскрасневшееся лицо. — Разве этого было недостаточно?

— Ты же знаешь, что нет! — несмотря на то, что ее руки были закинуты за голову, а ноги зажаты одной из его ног, она все еще смотрела на него.

— Тогда скажи мне, чего ты хочешь. Я хочу это услышать, — Кирэлл наклонился к ней так близко, что на мгновение ей показалось, что он собирается поцеловать ее. — Я хочу услышать, что ты хочешь, Осень. Я хочу услышать, что тебе нужно, и тогда я услышу и звуки твоего удовольствия, когда я тебе его дам.

— Но я… — она замолчала.

Кирэлл слегка отстранился, хмуро глядя на нее сверху вниз. Куда вдруг исчезла его требовательная, бросающая вызов женщина?

— Но ты что? — мягко спросил он, почти мурлыча, не позволяя ей оторвать взгляд. — Скажи мне, Осень.

— Я не знаю, как… сказать тебе, что… я никогда… только с тобой.

Жар Кирэлла вспыхнул от ее слов. Она ведь была невинной. Он постоянно забывал об этом из-за ее бесстрашия. Звуки, которые она издавала до сих пор, были звуками настоящего удовольствия, но ей все еще нужна была его помощь, если он хотел большего для обоих из них.

— Хочешь, я поиграю с твоим клитором? — Кирэлл заметил, как ее глаза вспыхнули желанием, когда он заговорил. — Хочешь, чтобы я тер и ласкал его до тех пор, пока он не распухнет от желания и ты не почувствуешь, что он вот-вот взорвется?

— Да, — тут же ответила Осень, затаив дыхание.

— Тогда ты получишь это, малышка, — Кирэлл снова начал кружить вокруг ее клитора, дразня его сначала легкими, а затем все более резкими движениями.

Осень издала стон, ее бедра задвигались, следуя за его пальцем, чтобы удержать его на клиторе.

— Вот так, Осень, — Кирэлл вознаградил ее за стон новым поглаживанием, — дай мне послушать твое удовольствие.

Осень извивалась под прикосновениями Кирэлла, чувствуя, как напрягается каждый мускул ее тела, когда он поглаживал ее клитор все быстрее и быстрее. Ее грудь ныла, и она выгнулась, предлагая ее Кирэллу.

— Может, мне пососать твои соски, Осень? — хрипло спросил он. — Взять их так же глубоко в рот, как ты взяла мой член?

— Боже, да! — вскрикнула она, а потом закрыла глаза и снова застонала, когда он это сделал.

Боже, ничто не могло сравниться с ощущением ее сосков у нее во рту. Ее лоно сжалось в ответ, и тепло наполнило все ее тело. Она была так близко, что ей просто нужно было… что-то.

Кирэлл чувствовал запах ее растущей страсти, чувствовал, как напряглось все ее тело в поисках разрядки. Он оторвался от нее, и Осень протестующе вскрикнула.

— Кирэлл!

— Посмотри на меня, Осень! — приказал он.

Слова Кирэлла, его горячее дыхание на ее влажном соске заставили ее глаза распахнуться, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Ты дашь мне свое удовольствие, Осень, и дашь прямо сейчас! — и он прикусил набухший кончик ее соска.

Эта маленькая боль была всем, что нужно было Осени, и все напряжение, которое росло в ее теле, вырвалось наружу.

— Кирэлл! — закричала она.

***

Кирэлл услышал, как его Монстр одобрительно завыл, когда Осень закричала от удовольствия. Теперь она отдалась ему сама, но, хоть Монстр и получил удовольствие снова, член Кирэлла все еще был наполнен жаром.

Нависнув над ней, он оперся на одну руку и приставил свой член к ее входу.

— Осень… — прорычал он, наслаждаясь ее раскрасневшейся кожей, распухшими губами и покрасневшими вершинками вздымающихся грудей. Она была воплощением удовлетворенной женщины. Осень медленно подняла густые ресницы, открывая затуманенные глаза.

— Я еще не закончил с тобой, — он почувствовал глубокое удовлетворение, когда эти глаза расширились, а затем сразу же наполнились желанием, когда его член толкнулся внутрь.

— Да, Кирэлл, — горячо взмолилась она.

Кирэллу хотелось завыть от ее готовности. Не отпуская ее взгляда, он медленно вошел в ее все еще пульсирующее лоно, удивляясь, как он так долго сдерживался. Она была такой скользкой после оргазма, такой горячей, что это заставило его жар взметнуться ввысь.

Как только она приняла его целиком, он начал толкаться глубокими… сильными… толчками, которые заставляли ее кричать от удовольствия.

— Да, Кирэлл. Еще.

Ее задыхающиеся мольбы заставили его войти еще глубже, заставляя ее вскрикнуть. Ноги Осени обхватили его бедра.

— Кирэлл, — на этот раз мольба в ее голосе заставила его остановиться и нахмуриться. — Я хочу прикоснуться к тебе.

— Тогда сделай это! — хрипло приказал он.

— У тебя мои руки, — напомнила она ему.

Кирэлл почувствовал рывок и посмотрел вверх, с удивлением обнаружив, что все еще удерживает ее. Он этого не осознавал…

Как только хватка Кирэлла ослабла, Осень запустила руки в его волосы и потянула его голову вниз, так что они оказались нос к носу.

— А теперь трахни меня! — приказала она. — Заставь меня кончить снова.

— О, маленькая Оз-ень, — прорычал он, начиная толкаться снова, сильнее и глубже, — ты нарвалась на неприятности.

Никогда в жизни Кирэллу не бросали такого вызова. Никогда еще он не был так полон решимости принять этот вызов, а затем одержать победу. Ощущение рук Осени в его волосах, ее ногтей, царапающих его голову… его руки скользили под ней, поддерживая, сжимали ее плечи, потягивая навстречу его толчкам.

Осень затерялась в тумане наслаждения. Никогда еще никто так не хотел ее, так не нуждался в ней. Она так долго была одна… ей было так холодно, но теперь Кирэлл наполнял ее теплом, помогал вернуться к жизни, и даже если бы это длилось всего один день, она бы приняла его. Это будет ее воспоминание.

Оргазм накрыл ее без предупреждения, когда Кирэлл толкнулся и двинул бедрами кверху.

— Кирэлл! — вскрикнула Осень и откинулась назад, а ногти еще глубже впились в его голову.

Кирэлл чувствовал себя богом… Кер, когда Осень выкрикнула его имя, ее лоно сжалось вокруг него. Но он хотел большего, хотел этого для нее, хотел для себя, и он получит это!

Отказываясь позволить себе шагнуть в оргазм вслед за Осенью, Кирэлл изменил позу. Опершись на руки, он продолжал толкаться, поднимая ее еще выше.

— Кирэлл!

— Еще, Осень! Дай мне еще! — потребовал он, продолжая толкаться, пот струился по его спине. Он должен был доставить ей больше удовольствия, чем она когда-либо испытывала. Ему нужно было доказать ей, что он может это сделать. Что он достоин ее звуков.

Осень не могла поверить в необузданный экстаз, затопивший ее тело, она чувствовала, как нарастает в ней новый оргазм. Крепче обхватив Кирэлла ногами, она впилась ногтями в его плечи, ища освобождения.

— Да, Кирэлл! Вот так! Еще! Я так близко!

С каждым восклицанием Кирэлл толкался в нее, и глаза Осени закатились. Кирэлл почувствовал, как его яички сжимаются, прижимаясь к телу, и понял, что на этот раз не сможет сдержать своего освобождения.

— Ну же, Осень! — приказал он. — Кончи снова!

Кульминация, пронзившая Осень, была настолько жесткой, что у нее перехватило дыхание, и все, что она могла сделать, это всхлипнуть, когда ее тело сжалось.

С последним глубоким толчком освобождение Кирэлла вырвалось из него. Он ослабел так сильно, что едва вспомнил, что нужно сползти с Осени, чтобы не раздавить ее, когда его член разбухнет.

Глава 6

Когда Осень все-таки пришла в себя, то обнаружила, что лежит наполовину на Кирэлле. Ее нога обвила его ногу, она слушала биение его сердца, которое наконец стало биться ровнее, ее рука рассеянно ласкала его грудь. Никогда в жизни Осень не подумала бы, что испытает нечто подобное. Описать это словами было невозможно, и она знала, что изменилась навсегда.

— Теперь я понимаю, — пробормотала она.

— Понимаешь что? — так же тихо спросил Кирэлл.

Он обнял Осень, когда перекатывался, и теперь не мог заставить себя отпустить ее, хотя опухоль в члене спала, и он выскользнул из нее. Он хотел держать ее рядом, по какой-то причине ему это было необходимо. Одна его рука играла с кончиками ее волос, другая описывала маленькие круги на ее бедре.

— Почему нам нельзя это запоминать. — Она подняла голову и положила подбородок ему на грудь, чтобы посмотреть на него. — Человеческий мужчина просто не сможет превзойти вас.

Кирэлл замер при мысли о том, что она думает о сексе с человеческим мужчиной. Его Монстр и дракон громко зарычали при этой мысли. Она принадлежала им.

Но принадлежала ли?

Если целитель сможет изменить ее воспоминания, ему придется отпустить ее. Но если не сможет, что тогда ему делать?

«Забери ее с собой!» — сказали тут же его Монстр и дракон, и да, он смог бы.

Осень была достаточно похожа на Других, чтобы выжить на его планете. Она могла бы остаться в его доме, высоко в горах Папир, где он мог бы защищать и заботиться о ней. Ему придется бороться за то, чтобы взять ее себе, но он победит, потому что его Осень того стоит.

Согласится ли она полететь? Или захочет остаться здесь, окруженная всем, что знает? Ему нужно было это выяснить, но как, не дав ей знать, что он задумал? Ее следующие слова дали ему шанс выяснить это.

— Ты расскажешь мне больше о себе и своем мире? — спросила она.

Он ответил не сразу, желая создать впечатление, что ему нужно подумать. Внутренне же Кирэлл вознес благодарность Керу.

— Только если ты расскажешь мне о себе и своем мире.

Глаза Осени стали серьезными, когда она посмотрела на него, и он увидел, что она тщательно обдумывает свой ответ.

— Ладно, думаю, это справедливо.

Кирэллу хотелось прореветь о своем успехе, но он должен был знать, что его маленькая Оз-ень не так проста.

— Но не о моих шрамах, — добавила она.

— Но…

— Нет, Кирэлл, все, кроме этого. Я… я просто не могу, мне слишком больно говорить об этом. Хорошо?

Кирэлл пристально посмотрел ей в глаза, готовый поспорить, но то, что он увидел там… печаль… боль… и даже… страх, заставило его понять, что дело здесь не только в том, что именно причинило ей эти раны. В конце концов, он все равно узнает. Он должен был, но Осень должна была сказать об этом добровольно.

— Хорошо, — медленно согласился он, — но если ты решишь, что хочешь рассказать мне, я выслушаю.

— Этого не случится, но спасибо, — сказала она с благодарной улыбкой.

— Так что же ты хочешь узнать? — спросил он.

— Расскажи мне, откуда ты родом, — начала она. — Как ты это назвал?

— Мой мир называется Монду, но мой дом находится высоко в горах Папир.

— Тебе не бывает одиноко?

— Я наслаждаюсь одиночеством, особенно после того, как прожил первые сто лет в родительском доме.

— Я не понимаю.

— Только официальные пары могут иметь потомство. Поскольку мои родители стали парой позже, чем большинство из нас, они решили, что им нужно завести как можно больше детей, и как можно быстрее.

— И сколько же?

— Семь за сто с небольшим лет.

— Семь за сто лет. Это не кажется мне быстрым.

— Это потому, что ты не знаешь о Драгунах. Большинство заводит детей только раз в пятьдесят — сто лет, потому что пока молодой Драгун не может перейти в свою драконью форму, он уязвим для нападения и родителям приходится его защищать.

— А когда Драгуны научаются переходить?

— Только на пятидесятом году жизни.

— Понятно, значит, у твоих родителей вас было семеро.

— Да. Я самый старший.

— И ты жил с родителями до ста лет?

— Да. Драгуну не разрешается покидать родителей до тех пор, пока он не будет считаться взрослым и способным выжить самостоятельно.

— И когда это происходит?

— Когда происходит первый Жар соединения.

— В сто лет.

— Примерно в то же время, да. Многие по-прежнему остаются со своими родителями, но мои братья и сестры уж очень надоедливы, так что я ушел из дома сразу же, как это стало можно.

— Это ужасно! — она оттолкнула его. — Ты должен ценить свою семью! А что, если их вдруг отнимут у тебя?

Ее слова прозвучали резче, чем она хотела.

— Я ценю их, — он тоже сел, удивленный напором ее слов. — Я перебрался всего лишь на соседний горный хребет, Осень, чтобы быть рядом на случай, если отцу понадобится моя помощь. Но я просто не мог больше жить во всем том хаосе.

— Хаосе?

— Да. Молодые Драгуны всегда испытывают себя, когда приобретают новое умение. После первой трансформации они не всегда могут контролировать свой огонь. Мой брат, Зеб, выдыхал пламя всякий раз, когда смеялся. Однажды он поджег волосы моей сестры, Никси, и она чуть не сожгла дом, когда гналась за ним, плюясь огнем. Зебу повезло, что отец был рядом и не позволил ей испепелить его.

Осень помимо воли рассмеялась, представив себе картинку.

— Это не смешно, — Кирэлл попытался говорить резко, но не смог сдержать улыбку. — Всегда было что-то в этом роде. Поэтому, как только я смог, я обзавелся собственным жильем. А теперь расскажи мне, где живешь ты.

— Я? — веселье Осени улетучилось. — Я живу с Кристи. Ты уже знаешь это.

— Да, но почему? Почему ты живешь с Кристи, а не со своей семьей? Ты слишком молода, чтобы жить самостоятельно.

— По человеческим меркам — нет, — отрезала она, — и я не живу со своей семьей, потому что они умерли.

— Все до единого? — Кирэлл не мог в это поверить. Как бы ни раздражали его братья и сестры, он не мог представить свою жизнь без них.

— Да. Мама и папа были единственными детьми в семье. Их родители тоже умерли. Так что нет, у меня нет семьи.

— Мне очень жаль, Осень. Как бы ни раздражала меня иногда моя семья, я очень дорожу ими.

— Надеюсь, что так, потому что потерять их… — Осень почувствовала, как у нее сдавило горло, и поняла, что не может продолжать, поэтому сменила тему. — Расскажи мне побольше о мире Драгунов, которым ты правишь.

— Я не «правлю» Монду, — возразил Кирэлл. — У нас есть Совет старейшин, членом которого является мой отец. Они решают любые споры, которые возникают в нашем мире.

— Но ты же сказал, что ты высший из Праймов.

— Да, но мои отец, мать, братья и сестры равны мне. Быть высшим из Праймов означает только то, что нет Драгунов более могущественных, чем мы.

— Расскажи мне еще, пожалуйста…

Глядя в ее зеленые глаза, Кирэлл осознавал, что мало в чем может ей отказать, но он просто не знал, что сказать ей.

Осень наблюдала, как Кирэлл думает, что сказать, и поняла, что если хочет получить ответы на свои вопросы, то должна их задать.

— Ты сказал, что все Праймы, независимо от цвета, имеют черные кончики на концах волос и на чешуе, — протянув руку, она коснулась его волос. — Что так другие узнают о своем статусе.

— Это верно, — согласился Кирэлл.

— А какого цвета кончики у Младших Драгунов?

— Белые.

— А у Высших?

— У всех Высших были серебряные кончики волос.

Кирэлл взял в руку волосы Осени и потер белыми кончиками волос о свою щеку.

— Но в остальном у них та же цветовая иерархия, что и у вас?

— И да, и нет, — рассеянно ответил он, продолжая играть ее волосами.

— Что это значит? — спросила она.

— Младшие бывают пяти разных цветов, самый высший среди них — белый. У Праймов шесть цветов; черные — на уровень выше, чем белые. А у Высших было еще два цвета — красный и серебряный.

— Такие, как ты, только Серебряные?

— Да, и Красные стоят между Черными и Серебряными.

— А Другие — ниже всех, — она обнаружила, что начинает понимать.

— Конечно, потому что они не Драгуны.

Осень молчала несколько минут, обдумывая все, что он ей сказал, а потом спросила:

— А какого цвета был тот высший, что исчез? Разет?

— Разет был Красным, — сказал ей Кирэлл.

— А что будет, если он вернется? — спросила она.

— Вряд ли это когда-нибудь случится, Осень.

— Но почему?

— Потому что самому старому из ныне живущих Драгунов уже больше восьми тысяч лет, а Разет исчез задолго до его рождения.

— А как же его потомок, если он нашел свою пару? А что, если они вернутся? Их примут?

Кирэлл поколебался, прежде чем ответить.

— Я не знаю, но сила Высших почти исчезла с Монду. Теперь она осталась только в Крубе, в доме и землях, которые Разет когда-то защищал. Это самая высокая и самая привлекательная для жизни горная цепь на всей планете, и никто не мог жить там с тех пор, как Разет исчез.

— Сила. Что ты имеешь в виду?

— Моя очередь, — сказал он ей. — А что случилось с твоей семьей?

Осень удивленно отпрянула.

— Я же сказала, что это запрещено.

— Нет, ты не говорила, — Кирэлл обнял ее и притянул к себе, так что они оказались лицом к лицу. — Ты сказала, что запрещены только вопросы о твоих шрамах.

Осень с несчастным видом посмотрела на него. Он был прав, но эти две вещи были так тесно переплетены…

— Ты сказала, что у твоего отца были черные волосы с белой ламиной, — напомнил он.

— С белыми концами, а не ламиной, — поправила она, не в силах удержаться, чтобы не дотронуться до волос, спадающих ему на грудь.

— Но ты же сказала, что они белые.

— Да, и у моей мамы, и у моего брата, Джека, были такие же странные белые кончики.

— У тебя есть брат? — он даже не пытался скрыть свое потрясение.

— Был. У меня был брат, — сухо ответила она. — Он умер вместе с моими родителями.

— Мне очень жаль, Осень.

— Мне тоже, — она слабо улыбнулась ему. — Я любила его, но он мог быть такой занозой в заднице. И постоянно витал в облаках.

— Что? — Кирэлл нахмурился, глядя на нее. — Я ничего не понимаю. Твой брат, он мог летать в облаках?

— Нет, — слова Кирэлла заставили ее улыбнуться. — Хотя ему бы это понравилось. Это означает, что он был мечтателем, всегда думал о том, что могло бы быть вместо того, чтобы принимать реальность. Он повсюду находил «сокровища».

— Сокровища? — Кирэлл почувствовал, как его дракон заинтересованно поднял голову.

— Да. Мы каждый день ходили гулять по тропинке, и он всегда находил что-то новое и «особенное» и приносил это домой. Его комната была полна сокровищ.

— Значит, это были не настоящие сокровища, — разочарованно сказал Кирэлл.

— Только для Джека.

— Значит, он их охранял.

— Я никогда не думала об этом в таком ключе, но да, ему так казалось.

— Он говорил совсем как Драгун.

— Неужели? Вы охраняете какие-то вещи?

— Конечно, — Кирэлл посмотрел на нее так, словно она оскорбила его. — Мои сокровища хранятся в моем доме.

— Охраняете с помощью своей силы?

— Да, — когда она приподняла бровь, он понял, что они вернулись к ее вопросу. — Драгуны наполняют своей силой территорию, которую защищают. Это еще один способ дать понять Младшему Драгуну, что он зашел слишком далеко.

— Но…

— Послушай, и я объясню тебе все, что смогу, — Кирэлл подождал кивка, прежде чем продолжить. — Сокровища, которые хранит Драгун, — это часть его власти. Если он теряет сокровище, его сила уменьшается, а вместе с ней и способность защищать других, находящихся под его защитой. Когда Драгун понимает, что будет находиться далеко от своего сокровища в течение длительного периода времени, он может увеличить эту силу, направив ее к нему. Чем больше сокровище, тем сильнее и дольше будет сохраняться сила. Должно быть, сокровище Разета было очень велико, раз все еще может защитить то, что когда-то принадлежало ему.

— Ты таким образом защищал свой дом? Чтобы никто не смог войти? — Осень поймала себя на том, что изо всех сил старается держать глаза открытыми.

— Да. Только мои родственники могут проникнуть сквозь защиту, которую я установил.

— И у Разета не осталось прямых родственников? — спросила Осень, тяжело моргая.

— Нет, они умерли.

— А что случилось с теми, кто служил ему?

— Разет отослал их, прежде чем уйти. Как будто знал, что никогда не вернется. — Кирэлл заметил, как сражается его Осень с усталостью. — Отдохни, Осень.

— Нет! — она резко открыла глаза. — Я не люблю спать.

Кирэлл нахмурился, глядя на нее. Это было неестественно и нездорово. Существо, любое существо должно было спать.

— Почему ты не любишь спать?

— Потому что тогда приходят кошмары. — Осень не могла поверить, что призналась в этом, и попыталась отвлечь его. — Твой ход. Спрашивай.

Кирэлл понял, что она делает. Повернувшись, он лег на спину и переместил ее так, чтобы она была в безопасности его объятий. Похоже, ей это было необходимо. Его разум был пуст, даже несмотря на то, что был заполнен вопросами. Он спросил первое, что пришло в голову:

— Почему ты не смогла пойти в обычную школу? — как только эти слова слетели с его губ, он понял, что совершил ошибку. Осень напряглась. — Осень…

— Я была в больнице. Мне говорили, что я была «больна», так что меня держали на лекарствах.

— Что?!! — Кирэлл хотел встать, но ее мягкая рука на его груди удержала его на месте.

— Неважно, — сказала она, не в силах поверить, что сказала ему это. Разве это не она утверждала, что не хочет, чтобы ее ошибки и неудачи стали известны всей Вселенной?

— Осень…

— Теперь моя очередь спрашивать, — быстро сменила она тему. — Ты сказал, что твои родители нашли друг друга в конце их жизни. Когда Драгуны обычно находят свою пару?

Кирэлл решил поддаться, зная, что если продолжит настаивать, то только расстроит ее.

— Нет никаких сроков, но говорят, что если кто-то не найдет себе пару в первые полторы тысячи лет жизни, то вряд ли когда-нибудь вообще найдет.

— А твои родители?

— Моему отцу было около полутора тысяч лет, а матери — тысяча.

— А тебе пятьсот.

— Четыреста сорок шесть! — его немедленное уточнение заставило ее сонно улыбнуться, и Кирэлл внезапно понял, что она сделала это нарочно.

— Я вижу, что возраст тоже имеет значение во Вселенной.

— Не так уж, но…

— Но что?

— Но говорят, что чем дольше Драгун остается без пары, тем хуже становится Жар. Многих это сводит с ума, и им приходится заканчивать с этим.

— Заканчивать? — Осень нахмурилась, глядя на него.

— Да, иначе они теряют контроль и впадают в безумство.

— Ты имеешь в виду, как было бы с тобой, если бы рядом не было женщины?

— Хуже, гораздо хуже. Драгун… — Кирэлл с трудом сглотнул.

Рука Осени успокаивающе скользнула по его груди.

— Все в порядке, Кирэлл. Ты можешь не говорить мне, если не хочешь.

— Ты должна знать, — на самом деле должна, если он собирался взять ее с собой. Он накрыл ее руку своей и крепко сжал. — Это совсем не то, что я тебе говорил. Драгун, доведенный до безумия Жаром, не просто берет всех доступных женщин. Он убивает тех, кто не удовлетворяет его.

— Что? — ее глаза расширились от шока.

— Это правда, — признался он. — Вот почему Дэк так старался помочь мне.

— Но ведь тебе нет и пятисот лет!

— Но у меня такой необычный Жар, он начался так быстро, что никто не знал, чего ожидать.

— А Кристи должна была стать бальзамом, который смягчит Жар.

— Бальзам. Я не понимаю этого слова.

— Она должна была стать той, что удовлетворит тебя. Потому что будет послушной, уступчивой и громкой.

— Да, — Кирэлл сказал ей правду, но увидел боль в ее глазах. — Осень… — он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке.

— Нет, — она отстранилась от него. — Все в порядке. Я уже знала это.

Но все равно было больно. И снова на нее смотрели как на ничтожество, как на неудачницу.

— Я устала, — сказала она, повернувшись к Кирэллу спиной. — Думаю, теперь я отдохну. Спасибо, что поговорил со мной.

***

— Что привело тебя ко мне, Дэк? — спросил целитель Талфрин, удивленный тем, что Младший Драгун вошел в комнату для исцеления.

Он только что закончил осмотр, убедившись, что здесь есть все необходимое, чтобы изменить воспоминания женщин о времени, проведенном среди представителей их народа. Здесь имелась лечебная кровать на случай, если один из мужчин случайно ранит женщину. Ему никогда не приходилось пользоваться ей раньше, но Талфрин верил, что сможет.

— Человеческие женщины, — сказал ему Дэкк.

— И что с ними?

— Сколько женщин вы проверили?

— Сколько? Всех до единой, — Талфрин нахмурился, а затем потребовал ответа. — В чем дело?

— Вы уверены? — продолжал допрашивать Дэк.

— Конечно, я уверен. У меня есть данные.

Талфрин прошел в свой импровизированный кабинет и взял планшет, на котором были записаны все имена и характеристики каждой женщины. Он протянул его Дэку.

— Как видишь, все записано. Двадцать четыре женщины. Все прошли проверку и все чисты. Всем дали болюсы.

— Я вижу это, но чего я не вижу, так это имени женщины, доставленной Кирэллу.

— Ты имеешь в виду женщину, которую ты просил вернуть? Кристи? — Талфрин нахмурился, он не помнил, чтобы видел это имя. — Она не приехала?

— Нет, вместо нее пришла другая женщина, и Бонн отвел ее прямо к Кирэллу.

— Что он сделал? — воскликнул Талфрин. — Не проверив ее?!! Он знает правила! Ему их ясно объяснили.

— Что заставляет меня задуматься, сколько других он проигнорировал.

— Эта женщина с Кирэллом. Мы должны увести ее от него, пока не стало слишком поздно.

— Уже поздно. Они были вместе, и Кирэлл доволен ею.

— Он… — Талфрин замолчал. — Ты уверен, что это не Кристи?

— Я в этом уверен. Как и Кирэлл.

— Значит, ты ее видел?

— Вы же знаете, что нет, Талфрин. Мужчина Драгун, особенно Прайм, никогда не позволяет своей женщине быть замеченной другим мужчиной во время Жара.

— Так как ты можешь быть так уверен?

Дэк на мгновение заколебался, Кирэлл был бы недоволен, если бы он рассказал об этом Талфрину, но целитель должен был знать. Талфрин столкнется с проблемой изменения памяти у этой женщины.

— Потому что я почувствовал запах ее девственной крови, — ответил Дэкк.

— Девственная кровь?!!

— Вы слышали меня, Талфрин.

— Но… что… Как такое вообще возможно? — когда Дэк только поднял бровь, Талфрин покраснел. — Я знаю, как это возможно, я просто не понимаю, как она могла удовлетворить Прайма во время Жара, особенно такого, как этот.

— Я знаю и согласен, но Кирэлл отказался отдать ее, и клянется, что она невредима, если не считать дефлорации. Я не знаю, как вы собираетесь стереть это, когда придет время.

— Я тоже, и мне придется это обдумать.

Талфрин видел, что Дэка беспокоит что-то еще. Он был многим обязан этому Драгуну. Он был первым Драгуном, прибывшим на Терцеру, родную планету Талфрина, и сразу понял, что они не смогут победить генерала Террона с теми воинами, которые у них есть. Он немедленно послал зов о помощи, не заботясь о том, как это отразится на нем самом. Благодаря этому была спасена не только Терцера, но и семья Талфрина. Он был многим обязан этому Драгуну.

— Что тебя беспокоит, Дэк?

— А могут быть и другие женщины?.. Как та, что сейчас с Кирэллом, о которых мы не знаем? А если нет, и если ваши записи верны, то что случилось с ними?

Талфрин вдруг понял, что беспокоит Дэка. Драгуны, независимо от их цвета или статуса, всегда очень оберегали женщин.

— Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь узнать, случалось ли это раньше, если Бонн не скажет нам.

— Сомневаюсь, что скажет.

— Согласен, но мы можем убедиться… как зовут эту женщину?

Дэк нахмурился, поняв, что не знает ответа.

— Кирэлл мне не говорил.

— Ну, нам нужно будет выяснить это после собрания. — Талфрин был не настолько глуп, чтобы прерывать Кирэлла. — А пока я могу убедиться, что она единственная на этом собрании, проведя проверку каждой женщины.

— Некоторым мужчинам это не понравится.

— Их «нравится» меня никогда не касалось. Я всегда был против этих собраний. Воспоминания женщины никогда не должны изменяться без ее согласия.

— Вы знаете почему, Талфрин. Эта планета не готова признать, что во Вселенной есть другие виды, кроме их.

— Тогда их следует оставить в покое, пока они не будут готовы, — Талфрин взял планшет из рук Дэка. — Я начну свое расследование. А ты узнай у мужчин все, что можешь. Возможно, у них есть информация, которая нам нужна.

Глава 7

Кирэлл смотрел на Осень, спящую в его объятиях. Сначала она просто притворилась спящей, и он позволил ей это. Даже протянул руку и впервые за все время приглушил свет в комнате. Похоже, это сработало, потому что вскоре Осень действительно заснула.

Что заставило ее сделать это после того, как она призналась, что ненавидит сон? Неужели его слова? Неужели то, что он сказал правду, причинило ей такую боль, что она предпочла этому кошмары?

Кирэлл не принял бы ни один из вариантов.

Но ничто в этом Жаре не было для него тем, что он был готов принять. Когда его впервые охватил Жар, всем, чего хотел Кирэлл, была женщина… любая женщина… Ему было все равно, кто, где и как, и теперь это заставляло его стыдиться. Ведь даже во время Жара к женщине всегда следует относиться с уважением. Этому его научил отец.

Оглядев комнату, он почувствовал себя еще более неуютно. Разве то, что окружало его женщину, было проявлением уважения?

Даже простыни, на которых они лежали, были грубыми. До сих пор Кирэлл не замечал их шероховатости, а кожа Осени была намного нежнее, чем его.

Если бы они были в его доме на Монду, он уложил бы ее на самые мягкие простыни. Он бы позаботился о том, чтобы Осень получила все, что хочет. Еда. Питье. Ванна. Он осыпал бы ее драгоценностями. Он бы боготворил ее.

Вместо этого он был здесь, в комнате, предназначенной для того, кого легко забыть. А Осень он никогда не забудет.

Он был Прайм Драгуном. Черным из Черных. Самым могущественным из рода, и все же, когда дело дошло до этой маленькой Другой, он проиграл. И это был не только проигрыш в борьбе с самим собой, но и с ней, а это было неприемлемо.

Нужно было подумать о том, как действовать дальше. Крепче обняв Осень, так что ее спина оказалась вплотную к его груди, Кирэлл прижался к ней всем телом. Возможно, он еще не знает, что стало причиной ее ночных кошмаров… но он все равно будет защищать ее, как только сможет. Закрыв глаза, он позволил себе уснуть.

***

— Осень, перестань дразнить брата.

Эти слова заставили Осень обернуться к отцу и матери, которые, держась за руки, показались на тропе.

— Папа, она не хочет, чтобы я видел, что она нашла! — пожаловался Джек, подскакивая и пытаясь схватить то, что Осень держала над головой.

— Потому что это мое, — сказала она ему.

— Я хочу посмотреть, — заныл Джек.

— Да, конечно. Сначала я показываю тебе, а потом, едва я глазом успею моргнуть, ты утаскиваешь это в свою комнату, и я этого больше не вижу.

— Ну, там будет безопаснее, — Джек задрал свой маленький подбородок.

— Верно, — но на самом деле она так не думала.

— Осень, дай ему посмотреть, — попросил мягкий голос матери.

Осень медленно опустила руку, но не позволила Джеку забрать предмет.

— Дай мне посмотреть, Осень, — их отец подошел к ним, и она неохотно протянула ему находку.

— Это дымчатый цитриновый кварц, — сказал он им, поднимая камень к свету заходящего солнца. — И очень приличного размера. Интересно, как он сюда попал.

Он вернул его Осени.

— Идемте, идемте домой. Холодает.

— Папа, а можно мы сегодня пожарим зефир на костре? — спросила она.

— О, я не знаю. Разве ты не дразнила своего брата?

— Да, он это заслужил, — упрямо сказала Осень. — Он не постоянно заходит в мою комнату.

— Джек, — Питер нахмурился, глядя на сына. — Что мы вам говорили об этом?

— Я знаю, — Джек смущенно посмотрел на него, — но Осень всегда находит самые интересные вещи.

— Держись подальше от комнаты сестры, — твердо сказал Питер. — Понял?

— Да, папа, — ответил Джек, но Осень знала, что пройдет совсем немного времени, и он придет к ней в поисках этого камня.

Всей семьей они спустились по тропинке и вышли на луг, где стоял их летний домик.

— Папа, ну можно после ужина поджарить зефирки на костре? — настаивала она.

— Да-да, можно? Это было бы так здорово!

Джек умолял так, словно никогда раньше не жарил на огне зефир, но Осень только закатила глаза. С Джеком всегда было так. Неважно, сколько раз он что-то делал, каждый раз это было ново и захватывающе. Осень призналась себе, что это была одна из вещей, которые она любила в этом маленьком упрямце. Он делал жизнь веселой, а уж если эти невинные глаза умоляюще устремлялись на родителей, отказать Джеку было просто невозможно. Например, лишняя порция мороженого часто была его заслугой.

— Тебе придется принести еще дров из сарая, — предупредил отец. — Мы использовали весь запас в прошлую ночь.

— Круто! — Джек повернулся, чтобы ткнуть сестру кулаком, забыв об их недавней размолвке. — Я помогу после того, как проверю свою комнату, — сказал он ей и побежал к домику.

Это была еще одна маленькая причуда Джека. По возвращении он всегда должен был удостовериться, что его «сокровища» остаются там, где он их оставил.

— Что означает, что ты будешь собирать дрова сама, — весело сказала Осени мать.

— Да. — Они все знали, что как только Джек войдет в свою комнату, им придется вытаскивать его оттуда.

— Я помогу тебе после того, как вынесу мусор, — сказал ей отец.

— Окей, — улыбаясь, Осень обогнала родителей.

Внезапно воздух наполнился криком, который на мгновение заставил их всех замереть. Это был Джек. Ее отец отреагировал первым, добежав до дома как раз в тот момент, когда Джек вылетел через заднюю дверь; слезы текли по его лицу.

— Их нет! Они все пропали! Кто-то их украл! — он бросился в объятия отца, рыдая.

— Джек, — руки Питера легко подхватили его, — о чем ты говоришь?

— Моя комната! Кто-то был в моей комнате. Все мои сокровища пропали!

Питер вопросительно посмотрел на Осень.

— Это не я, папа. — Осень знала, почему он так решил. Чтобы отплатить брату за то, что он наведывался в ее комнату, она часто брала его вещи и ждала, когда Джек заметит. Обычно на это требовалось совсем не много времени. — Я клянусь.

— Осень не взяла бы все, папа, — быстро встал на ее защиту Джек. — Это кто-то другой. Может быть, монстры!

Монстры были для Джека причиной всего плохого, что случалось в последнее время.

— Монстров не бывает, Джек, — сказала мать, успокаивающе проводя рукой по его волосам, которые были так похожи на отцовские. — Давай войдем и посмотрим.

— Оставайся здесь, — приказал Питер. — Я хочу убедиться, что тот, кто вломился в дом, ушел.

— Питер… — притянув сына к себе, Мэри бросила на мужа обеспокоенный взгляд.

— Со мной все будет в порядке, Мэри. Оставайся здесь с детьми.

— Мама, — прошептала Осень.

— Все будет хорошо, Осень. С твоим отцом все будет в порядке.

Но Осень каким-то образом поняла, что ее мать говорит это, чтобы успокоить и себя тоже.

Хотя казалось, что это заняло целую вечность, на самом деле прошло совсем немного времени, прежде чем отец вернулся. Лицо его было мрачным.

— Я позвонил шерифу, — сказал он им.

— Кто-то действительно вломился и забрал вещи Джека? — спросила Мэри. — А как насчет остального дома?

— Похоже, больше ничего не тронули.

— Питер, — поставив Джека на ноги, Мэри подошла ближе к мужу. — Это не имеет никакого смысла, — тихо сказала она.

— Я знаю, но так оно и есть.

Они оба обернулись и увидели, что Джек подошел к Осени, которая обняла его, словно защищая. Оба ребенка неуверенно посмотрели на них.

— Все будет хорошо, дети. Все пропавшее можно будет легко заменить.

— Но… — начал Джек.

— Я помогу тебе найти еще сокровища, Джек, — Осень повернула Джека лицом к себе. — Они будут еще лучше, и мы начнем с этого.

Она протянула ему свой камень.

— Правда? — он поднял на нее полные надежды глаза. — Ты позволишь мне взять его?

— Конечно, — она пожала плечами, делая вид, что ей не жалко расставаться с камнем.

Взяв камень, Джек обнял сестру за талию и крепко прижался, глядя на нее с обожанием.

— Спасибо, Осень. Я обещаю, что буду держаться подальше от твоей комнаты.

Ужин в тот вечер прошел спокойно. Шериф пришел и ушел, сделал фотографии и сказал, что напишет рапорт, а потом они убрали комнату Джека.

Когда они убирали посуду, Осень посмотрела на отца.

— Папа, мы будем жарить зефир?

— Осень, я не думаю… — начала мама.

— Конечно, — перебил ее отец, оглянувшись на жену. — Я помогу тебе приготовить дрова.

— Хорошо, — наконец согласилась мать, одарив их всех неуверенной улыбкой. — Просто будьте осторожны.

— Будем. — Питер крепко поцеловал ее. — Ну же, дети.

Джек вскочил из-за стола.

— Сначала я хочу спрятать свой камень.

— Хорошо, но если ты забудешь выйти и помочь, то не получишь зефир, — предупредил его отец.

— Я быстро, — пообещал Джек.

***

— Ты хорошая старшая сестра, Осень, — сказал отец, укладывая в ее руки несколько поленьев. — Я знаю, что тебе очень понравился этот камень.

— Он мой младший брат, — Осень пожала плечами, как будто это все объясняло. — Он был напуган. Я хотела его успокоить.

— А ты не испугалась? — Питер сам набрал дров, и они пошли к кострищу на заднем дворе.

— Может быть, немного, — честно ответила Осень. Она всегда была честна с отцом. — Зачем кому-то это делать, папа?

— Я не знаю, дорогая, но никто не пострадал, и только это на самом деле важно, так? Наша семья цела и невредима.

— Так, — согласилась она.

— Питер! — они оба обернулись, когда ее мать высунула голову из боковой двери. — А мусор?

— Сейчас, милая, — он снова повернулся к Осени. — Я сейчас вернусь, детка. Справишься тут?

— Справлюсь, — она начала складывать дрова, потом оглянулась и дерзко улыбнулась ему. — Ты ведь всегда говорил, что я храбрее любого дракона.

Это была их постоянная шутка. Ее отец был очарован сказками о драконах с тех пор, как его дед сказал ему, что они произошли от драконов. Осень жалела, что не знала своего прадеда.

— Так что пусть этот вор только попробует вернуться, я воткну в него свои «когти», — она подняла вверх пальцы с короткими ногтями.

Питер рассмеялся:

— Верю, ты сможешь. Я люблю тебя, Осень.

— Я тоже люблю тебя, папа.

***

Испуганный крик наполнил пространство, эхом отражаясь от гор.

Ее мать.

Осень словно приросла к месту, но ее отец, не колеблясь, бросился к боковой двери, ведущей на кухню.

И он считал ее храброй.

Когда яростный рев отца быстро сменился криком боли, она заставила себя вырваться из оцепенения и последовала за ним.

Она нашла кровь. Боль. И крики.

— Нет! — закричала она.

***

Крик Осени вырвал Кирэлла из сна, его руки инстинктивно сжались вокруг нее, Монстр и Дракон встрепенулись, готовые напасть.

Он изо всех пытался удержать ее в объятиях, а она пиналась, кусалась и пыталась вырваться.

— Осень! — он не собирался отпускать ее. — Все хорошо! Это я! Кирэлл! Ты в безопасности!

Его слова, казалось, наконец проникли в ее кошмар, и борьба прекратилась так же быстро, как и началась.

— Кирэлл? — прошептала она. Ее тело все еще было напряжено в его руках.

— Это я, Осень, — уверил ее он. — Ты в безопасности. Клянусь тебе. Это был всего лишь кошмар.

— Это не был всего лишь кошмар, — прошептала она, но ее ногти перестали впиваться в его руки. — Это было по-настоящему.

— Тогда расскажи мне, чтобы я мог помочь, — попросил он.

— Ты не можешь. Никто не может. Они мертвы.

— Позволь мне попробовать, Осень, — осторожно Кирэлл повернул ее так, что она оказалась лицом к нему. — Расскажи мне, что случилось.

Осень посмотрела в его в глаза и увидела, что на нее смотрит не только его Монстр.

— Кирэлл, — прошептала она.

— Я знаю. Мой дракон наблюдает… и слушает… расскажи нам, Осень.

Дрожащей рукой она дотронулась до уголка его глаза, жалея, что не может прикоснуться к его дракону. Кирэлл вдруг странно кашлянул, и по расширившимся глазам Осень поняла, что это удивило его не меньше, чем ее.

— Это был?.. — она замолчала.

— Да, это был мой дракон. Расскажи нам, Осень.

Осень смотрела на него несколько минут, не зная, что делать. Она не хотела, чтобы он знал все, но должна была что-то сказать.

— Мы были в нашем летнем домике, — начала она. — Он находился в горах и принадлежал семье моего отца на протяжении многих поколений. Каждое лето мы ездили туда на целый месяц. Днем мы гуляли, катались на велосипеде и ловили рыбу в ручье. По вечерам жарили на костре зефир, а папа рассказывал удивительные истории, в основном о драконах, — она чуть заметно улыбнулась ему. — Это было так прекрасно.

— Продолжай, — подбодрил Кирэлл, когда она замолчала.

— Это случилось в один из последних вечеров, когда мне было десять. Мы весь день гуляли, а когда вернулись, то обнаружили, что в домике кто-то побывал.

— Вы их видели?

— Нет, но они вернулись, когда мы с папой были на улице. Мама и Джек были внутри. Мама закричала, папа побежал к ней.

— А ты?

— Я застыла на месте, а когда вошла в дом, было уже слишком поздно.

— Осень… — Кирэллу не понравилось, как пусты стали ее глаза и каким ровным стал ее голос. Впервые он видел ее такой.

— Кровь была повсюду… — прошептала она, не замечая его тревоги. — На стенах. На полу…

— Осень… — он попытался заставить ее посмотреть на него.

— Шериф вернулся и застал меня едва живой… Он забыл попросить папу подписать протокол.

— А если бы он не вернулся? — Кирэлл не знал, что такое «шериф», но это не имело значения, потому что он узнал ответ на вопрос, когда провел рукой по ее шрамам.

— Тогда я бы умерла вместе со своей семьей.

— Кто это был, Осень? — потребовал он ответа, чувствуя, как в нем поднимается гнев. — Кто напал на твою семью?

— Подростки-наркоманы, по крайней мере, так мне сказали, — она пожала плечами, как будто это не имело значения. — Их тела нашли позже в лесу. Похоже, они перебили друг друга.

— Но?.. — подсказал Кирэлл.

— Ничего, — Осень покачала головой. — Я уверена, шериф был прав. В конце концов, мне было всего десять. То, что я видела, не могло быть реальностью.

— Что ты видела, Осень? — когда она попыталась отвернуться, он остановил ее. — Скажи мне.

— Ты подумаешь, что я спятила.

Она бросила на него странный взгляд и рассмеялась неприятным смехом.

— Господи! Может, это так и есть. Посмотрите, с кем я разговариваю… с мужчиной, который может превратиться в Монстра и говорит, что может превратиться в дракона. Может быть, я все еще в этой проклятой больнице, и все это нереально.

— Осень! — Кирэлл ухватил ее так, чтобы они оказались лицом друг к другу, и встряхнул ее, не готовый принять такие слова. — Ты здесь, со мной! Я так же реален, как и ты!

— Тогда, может быть, я сама нереальна…

— Хватит! — Кирэлл не мог позволить ей говорить это снова. — Скажи мне!

— Я не могу!

Кирэлл увидел, как что-то вспыхнуло в ее взгляде, прежде чем она оборвала себя, а затем Осень словно рассыпалась на части у него на глазах. Подтянув ноги к груди, она свернулась в клубок.

Ни Кирэлл, ни его Монстр, ни Дракон не могли скрыть шока, который испытывали, ощущая волны боли, исходящие от Осени. Они хотели, чтобы это прекратилось.

Глава 8

Осень не знала, как долго она пролежала так, прижавшись спиной к груди Кирэлла и крепко обхватив его руками. Все, что она знала, — это то, что чувствует себя в безопасности, защищенной, той, о ком заботятся.

Она так давно не чувствовала ничего подобного. Так долго ее жизнь была лишь туманом, наполненным болью и смятением. Наконец-то она смогла выбраться оттуда — и больше не вернется.

Кирэлл был настоящим.

Ровный стук его сердца у ее спины был настоящим.

Обнимающие ее руки были настоящими.

Если это правда, то, возможно, то, что она видела, тоже было настоящим.

Возможно ли это на самом деле?

В те первые дни после нападения все говорили ей, что это сублимация. Что это ее разум пытается таким образом понять непостижимое. Вот только позже, когда Осень отказалась изменять свою историю, все решили, что она сошла с ума и ее нужно лечить.

Кирэлл знал бы, если бы она была безумной.

***

— Это были не подростки с ножами, — прошептала она, зная, что Кирэлл внимательно слушает. — Ножи не разрывают людям глотки. Подростки не переговариваются шипением.

Кирэлл напрягся, услышав ее слова. Шипение? Во Вселенной был только один вид существ, которые разговаривали шипением.

— Я взбежала по ступенькам и ринулась на кухню вслед за папой, но не успела сделать и нескольких шагов, как у меня подкосились ноги. У меня перехватило дыхание, и я могла только лежать, пытаясь дышать, пока что-то теплое и липкое впитывалось в мою одежду. Когда я наконец смогла повернуться, я перевернулась и оказалась лицом к лицу с… папой. Он просто лежал и смотрел на меня. Потом он… он моргнул, глядя на меня, и его губы шевельнулись, но я ничего не услышала, потому что у него была разорвана шея. Я отползла от него подальше. От человека, который защищал меня всю мою жизнь. Я просто оставила его там. Умирать. Одного.

— Осень… — Кирэлл попытался утешить ее, но она, казалось, не слышала.

— Я повернулась, чтобы встать… убежать, и увидела маму. Она лежала на боку, вся в крови, ее горло было разорвано точно так же, как у папы, а всего несколько минут назад она была жива и просила папу вынести мусор. Теперь она была мертва, и я вдруг поняла, что это за кровь, которая пропитала мою одежду, кровь, которая покрывала мои руки.

— Их кровь.

— Я не могла стереть ее с рук. Я хотела ее стереть. Я вскочила, чтобы побежать в ванную, и тут увидела их.

— Увидела кого?! — потребовал ответа Кирэлл.

— Монстров, — прошептала она. — Тех, в существовании которых был так уверен Джек. Мне следовало слушать его, но ящерицы ведь не должны ходить на двух ногах. Они не должны носить штаны, нападать и убивать людей.

— Осень, — Кирэлл повернул ее лицом к себе, заставляя встретиться с ним взглядом. Этого не могло быть. Должно быть, она ошибается. У варанианцев не было причин убивать ее семью. — Скажи мне. Сколько их было?

— Трое, — тут же ответила она. — Там был здоровяк с черными ремнями, перекрещивающимися на спине.

— Ремни… — голос Кирэлла затих. Ремни были символом статуса для варанианцев, один ремень за каждого убитого Драгуна.

— Они окружили Джека, и их шипение звучало так, словно они смеялись над ним. Смеялись! — она снова почувствовала, как ее переполняет ярость. — Они только что убили наших родителей, а теперь смеялись над моим испуганным младшим братом. Я не собиралась терпеть! Я не могла позволить им сделать с ним то, что они сделали с нашими родителями. Он был моим братом, и это была моя обязанность — защищать его. Поэтому я запрыгнула на спину самому большому из них.

— Что ты сделала?! — Кирэлл не мог в это поверить. Варанианцы могли быть ростом до восьми футов (прим. 2 м 40 см), а ей было всего десять.

— Ремни облегчили мне задачу, — сказала Осень. — Я взобралась на него, воткнула пальцы в его глаза и стала кричать, чтобы Джек бежал.

— Ты вцепилась ему в глаза… — мысли Кирэлла понеслись вскачь. Лицо генерала Террона было покрыто шрамами, он потерял глаз, и никто не знал, кто и как это сделал.

— Да, я подумала, что если он не увидит Джека, то не может причинить ему вреда. Но я ошибалась.

— Почему?

— Я была слишком медленной. Он поймал мою руку зубами, стащил меня со спины и швырнул через всю комнату. Джек остался без защиты, — Осень провела пальцем по шрамам на руке. — После этого он накинулся на Джека. Я все еще слышу крики Джека и шипящий смех этого монстра. Я кое-как встала и сумела здоровой рукой ухватить Джека, прежде чем они смогли разорвать ему горло, но затем я поскользнулась, и мы втроем упали друг на друга. Джек оказался подо мной. Один из этих монстров наступил мне на левую ногу, сломал мне бедро, но я все равно не отпускала Джека, и тогда они вцепились мне в спину. Но я не могла отступить.

— Осень, тебе было всего десять, — тихо сказал Кирэлл.

— Я не знаю, почему они остановились, — продолжала она, не слыша его. — Не знаю, почему они ушли, но вдруг они просто исчезли, и стало так тихо. Джек даже больше не плакал. Он просто лежал в моих объятиях, глядя на меня своими прекрасными голубыми глазами. В них было столько боли и столько вопросов, но он задал мне только один.

— Какой? — спросил Кирэлл.

— А где мама и папа?

— Что ты сказала?

— Что скоро мы все будем вместе, — говоря это, Осень слабо улыбнулась. — Он подарил мне легкую красивую улыбку, а потом просто умер. Я поцеловала его в щеку и закрыла глаза. Я знала, что скоро буду с ними. Но вместо этого я очнулась в аду… и думаю, я его заслужила.

— В аду? Что такое ад?

— Место, куда люди попадают после смерти, чтобы получить наказание.

— Но ты же не умерла! — Кирэлл почти кричал на нее. — И ты не сделала ничего, что заслуживало бы наказания.

— Я не защитила свою семью! — крикнула Осень в ответ. — Самые важные люди в моей жизни умерли!

— Ты сражалась с варанианцем, Осень! Ты никак не смогла бы защитить свою семью. Чудо вообще, что ты выжила!

— Я… — Осень начала было возражать, но потом испуганно посмотрела на него и прошептала: — Ты мне веришь?

— Конечно, верю. — Кирэлл не понимал, почему она решила, что он ей не верил.

— Никто никогда мне не верил.

Растерянный взгляд ее глаз разбивал сердце Кирэлла.

— А во что верили другие?

— В то, что это сделали подростки, а не «гигантские ящерицы», как я им все время говорила. Но они считали, что это из-за операций.

— Операции?

— Да, пришлось вставить металлические стержни в мою руку и ногу, потому что кости были раздроблены, и сделать несколько операций, чтобы восстановить мою спину. Мне все время снились кошмары. Я просыпалась с криком и пыталась убежать. Врачи не могли привязывать меня, я была слишком сильно ранена, поэтому просто накачивали меня лекарствами, пока я не теряла способность двигаться и говорить.

— Что они делали?! — Кирэлл был возмущен. — Как долго они держали тебя в таком состоянии?

— Я не знаю. По крайней мере, до тех пор, пока моя спина не зажила достаточно, чтобы я могла лежать. Тогда лекарств стало меньше. Но я продолжала говорить, что это были ящерицы, а не подростки, и они решили, что стресс был слишком сильным, и я сошла с ума. И стали давать мне разные лекарства. Лекарства для больных разумом. Они причиняли мне такую сильную боль. Мне казалось, они убивают что-то внутри меня, что-то, что мне нужно защитить. Мне хотелось кричать, чтобы они остановились, но я не могла.

— Эти лекарства… заставляли тебя молчать?

— Да. Как будто создавали стену между моим разумом, моим телом и моей душой. Я ничего не могла сказать, объяснить. Я могла видеть и слышать, могла жевать и глотать, если что-то положат мне в рот. Они клали таблетки мне в рот, и каждый раз, когда они это делали, я мысленно кричала. А потом я слышала, как ящерицы смеются надо мной, и клялась себе, что больше никогда не закричу.

Теперь Кирэлл понял, почему Осень была так непреклонна в том, чтобы контролировать свои звуки, не кричать. Для нее они значили боль и поражение.

— Как же ты справилась? — спросил он через несколько долгих минут. — Как ты пробила стену, которую создали лекарства?

— Я не справилась. Я пыталась и пыталась, но всегда терпела неудачу.

— Но как ты оказалась здесь?

— Это из-за того, что у меня закончилась страховка, — тихо ответила она.

— Что? Страховка?

— Это такая штука, которая оплачивает все процедуры и уход. После того, как она кончилась, меня перевели в другую больницу, и там работали не самые… преданные делу врачи. Парень, который должен был давать мне лекарства, просто их воровал, и постепенно стены начали рушиться.

— Значит, они тебя отпустили.

— Не сразу. Во-первых, потребовалось убедить их, что я выздоровела. Я сказала им то, что они хотели услышать. Что это были сумасшедшие подростки, которые напали на мою семью и убили ее ножами. Я даже смогла описать ножи, потому что шериф и врачи говорили о них, когда были в моей палате и думали, что я сплю.

— И они тебе поверили.

— Конечно. Это то, что они хотели услышать, ну и им было выгодно избавиться от меня. По финансовым причинам.

— Финансовым?

— Это позволило сэкономить деньги, — сказала она ему. — Вот так меня и выписали.

— Сколько… сколько тебе было лет, когда тебя просто вышвырнули в мир? Бросили тебя.

Глаза Осени расширились. Удивительно, что Кирэлл это понял. Она тогда была в ужасе. Если бы не помощь социального работника, она бы точно не справилась.

— Восемнадцать, — тихо ответила она. — Мне тогда только исполнилось восемнадцать.

Кирэлл не мог представить себя в таком юном возрасте в одиночестве. Он находился под защитой родителей до первого Жара, который случился, когда ему исполнилось сто лет. Хотя иногда его раздражали ограничения, он всегда знал, что находится в безопасности и под защитой. У Осени такого не было. Его гнев пылал все сильнее.

— И не было никого, кто мог бы тебя защитить?

— Была женщина, социальный работник. Она делала все, что могла, чтобы помочь мне. Она записала меня в школу, чтобы я могла учиться, нашла мне место в приюте для бездомных, где я могла спать и получать по крайней мере горячий обед раз в день. Мне удалось устроиться в кафе посудомойкой, и в конце концов я стала официанткой. Там я встретила Кристи. Как только я получила диплом, я смогла найти вторую работу, переехать из приюта и поселиться у Кристи.

— Сколько тебе сейчас лет, Осень? — тихо спросил Кирэлл.

— Двадцать два, — она нахмурилась, глядя на него. — А что?

— Ты так молода, и столько пережила.

— А я пережила? Пережила, да? — иногда ей казалось, что ничего еще не кончилось. Особенно, когда приходили кошмары, и она снова чувствовала всю эту боль и смятение, и понимала, что снова приходится бороться с собой.

— Ты пережила это, Осень, — твердо сказал Кирэлл. — Варанианец, на которого ты напала, — один из самых сильных и страшных в своем роде. Ты ранила его. Никто не мог, а тебе удалось.

— Ты знаешь этого… Варанианца?

— Да. Это генерал Террон. Он возглавляет армию варанианцев, но я не понимаю, почему он напал на тебя и твою семью, — Кирэлл медленно приподнял прядь ее волос, разглядывая необычные белые кончики. — Если только по какой-то причине он не принял тебя за Драгуна.

— Драгуна? Из-за моих волос?

— Да. Варанианцы всегда пытаются расширить свою территорию, уничтожая более слабые виды и захватывая планеты. Драгуны — единственные, кто может победить их. Вот почему они нападают на наших детенышей прежде, чем те успевают научиться трансформации и защититься. Они нападают и на Других, если думают, что они могут быть нашими парами.

— Они пытаются уничтожить вас, убивая ваших детей и ваши пары.

— Да, но у них ничего не получится, — уверенно сказал он. — Мы уничтожили их на Терцере и будем продолжать делать это, где бы они ни появились.

— Терцера — это откуда ты прибыл?

— Да. Варанианцы захватили планету, убив большую часть ее обитателей. Потребовалось время, но мы прогнали их.

— Только ты и Дэк? — она не могла скрыть удивления.

— Нет, на Терцере были и другие. Они возвращаются домой на других кораблях.

— Был ли там… — Осень не была уверена, что хочет это знать.

— Да, генерал Террон был там, — Кирэлл увидел, как она медленно кивнула, увидел страх, промелькнувший в ее глазах. — Он сбежал, как последний трус. Он никогда больше не приблизится к тебе, Осень. Никогда больше не сделает тебе больно. Я клянусь.

— Спасибо, но ты не можешь дать такую клятву, Кирэлл, — печально сказала она.

— Конечно, могу! — он отстранился так быстро, словно она ударила его.

— Нет, ты не можешь, — возразила Осень. Ей так хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, но она не позволила себе этого. И она не собиралась позволять ему давать ей ложную надежду. — Послезавтра ты уедешь. Я вернусь домой, ничего не помня о времени с тобой, кроме того, что это было «приятно», а ты… ты вернешься в свой мир, найдешь свою пару и тебе будет все равно, что может случиться со мной.

— Это неправда! — взревел Кирэлл, садясь.

— Это правда, — она тоже села. — Все нормально. Единственная причина, по которой ты здесь, — это твой Жар. Ты сам мне это сказал. Я смогла выжить до тебя. Я выживу, когда ты улетишь.

***

Кирэлл обнаружил, что изо всех сил пытается контролировать не только своего Монстра, но и своего дракона, поскольку ни одному из них не нравилось то, что говорила Осень. Неужели она действительно верит, что они просто уйдут, оставив ее без защиты, и забудут о ней?

Этого не случится.

Она стала слишком важной для всех них, чтобы отпустить ее.

Одна только мысль о том, что она забудет его, заставила желание Кирэлла вспыхнуть так ярко, что это его удивило.

— Ты больше не одна, Осень, — прорычал Кирэлл. Схватив ее за талию, он приподнял ее и усадил себе на колени. — Мы с тобой, — сказал ей его Монстр, и глаза Кирэлла наполнились золотом.

Это должно было шокировать ее: эта быстрая перемена, ощущение лап и когтей вокруг талии, но этого не произошло. Что действительно шокировало Осень, так это то, что его глаза вдруг вытянулись, и внезапно его дракон уставился прямо на нее. Его глаза напомнили ей камень, который она подарила Джеку много лет назад. Черная чешуя стала покрывать лицо и шею Кирэлла, черты лица начали меняться. Его рот и нос расширились, а ламина превратилась в твердые острые шипы.

Осень медленно протянула руку. Она не боялась быть укушенной, но и не хотела рисковать, потому что зубы в пасти дракона Кирэлла выглядели смертельно острыми. Она осторожно коснулась его морды. Удивительно, какой гладкой и мягкой была его чешуя. Чешуйки образовывали удивительный, мерцающий узор, и по ощущениям — ничего похожего на рыбью чешую, которую она ожидала почувствовать.

Проведя пальцами по морде, Осень проследила пальцем место, где должна была быть бровь. Теперь это был твердый гребень, который шел от внутреннего уголка глаза к внешнему, казалось, защищая его, прежде чем исчезнуть в волосах.

Дымчатые глаза внимательно следили за ней, оценивая, когда она коснулась уголка этого глаза.

— Ты прекрасен, — прошептала Осень, легонько целуя то место, где только что были ее пальцы.

Дракон Кирэлла тихо кашлянул, и Осень склонила голову набок, позволяя морде коснуться ее шеи. Его горячее влажное дыхание заставило ее вздрогнуть. Не от страха, а от желания. Когда он достиг изгиба, где ее шея соприкасалась с плечом, шершавый язык лизнул ее кожу, пробуя на вкус.

— Осень… — глубокий хриплый голос заставил ее повернуть голову, и на мгновение она словно увидела все три формы Кирэлла сразу, прежде чем его черты снова стали человеческими.

Кирэлл посмотрел на Осень, впервые чувствуя, что его три формы действительно стали одним существом. Как говорили, такое случалось, когда Драгун находил свою пару. Не только сама пара становилась единым целым, но и все их формы. Это было то, что позволяло паре подняться на более высокий уровень.

Внезапно все это обрело смысл, и он не смог поверить, что не понял этого раньше.

Внезапное начало его Жара.

То, как Осень смогла успокоить его Монстра.

То, как его дракон принял ее.

Это не был Жар Соединения.

Это был Жар Истинной Пары.

Не имело значения, что Осень была Другой.

Она была его парой!

Кирэлл почувствовал, как в нем поднимается Жар, и понял, что пришло время полностью завладеть своей маленькой парой, как это делали Драгуны с самого начала творения. Тогда она навсегда останется с ним!

Глаза Осени расширились, когда она посмотрела на Кирэлла. На его лице отразилось столько эмоций, что она не могла понять, о чем он думает, не говоря уже о чувствах. Расстроился ли он из-за того, что она прикоснулась к его дракону?

— О, маленькая Оз-ень, — прорычал он, его глаза слегка светились. — Теперь ты получишь все, о чем просила.

Дыхание Осени перехватило от мрачного обещания в его глазах, но прежде чем она смогла ответить, она обнаружила, что стоит на четвереньках. Бедро Кирэлла скользнуло между ее бедер, широко раздвинув их, когда он устроился позади нее. Он прижался грудью к ее спине, поддерживая свой вес руками, которыми уперся в кровать.

— Ты принимаешь меня, маленькая Оз-ень? — спросил он, отодвигая ее волосы в сторону, чтобы лизнуть то же самое место, что и его дракон, и прошептал: — Во всех моих формах?

Осень обнаружила, что не может ответить. Жар тела Кирэлла окружил ее. Ощущение его языка, лизнувшего кожу, заставило ее лоно сжаться и увлажниться.

— Ты должна сказать это, Осень, — сказал Кирэлл, слегка касаясь зубами ее шеи.

— Я принимаю тебя! — выдохнула она. — Всего тебя!

— Это хорошо, малышка, — проворчал он, — потому что отказа я бы не принял.

С этими словами Кирэлл поднялся. Его руки нежно прошлись по шрамам, покрывавшим ее спину. Его все еще приводили в ярость ее раны, но он уже понимал, что это не истязание. Это было свидетельство ее глубокой любви к брату.

— Ты такая красивая, малышка, — прошептал он. — Такая сильная.

Осень неуверенно оглянулась на него.

— Это правда. Ты жертвовала собой, пытаясь защитить того, кого любила. Не имеет значения, что тебе не удалось. Ты отдала все, что у тебя было. Все.

Осень почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. Так долго она считала себя слабачкой и неудачницей. То, что Кирэлл сказал ей, что она не была ни той, ни другой, глубоко тронуло ее. Она собиралась сказать ему об этом, когда почувствовала, как что-то шевельнулось у ее бедра. Она знала, что это не руки Кирэлла, потому что все еще чувствовала их на своей спине.

Посмотрев на свое бедро, Осень широко раскрыла глаза, когда увидела что-то толстое и черное, двигающееся вдоль него.

— Кирэлл… это?..

— Да. Мой дракон хочет исследовать тебя, хочет ласкать и доставлять тебе удовольствие так же, как и я. Это единственный способ, которым он может это сделать. Он никогда не причинит тебе вреда, Осень.

— Я знаю, это просто удивило меня, — она вздрогнула, затем опустила голову и стала наблюдать, как его хвост ласкает ее живот. Руки Кирэлла тем временем обхватили ее, лаская ее грудь, пока соски не начали ныть от желания.

— Ох… — тихо всхлипнула она.

— Да, Осень, — сказал Кирэлл, сжимая руками ее грудь. — Дай мне свои звуки удовольствия. Это все, чего я хочу. Удовольствие. Не боль. Больше никакой боли.

Осень знала, что это правда. Она чувствовала себя в безопасности и защищенной в объятиях дракона Кирэлла. И все же она напряглась, когда он коснулся ее щеки. Она ожидала, что кончик будет острым, ведь он предназначался для защиты. Вместо этого Осень ощутила чешуйки, такие же гладкие и мягкие, как и те, что были на его лице. Осень с изумлением наблюдала, как чешуя медленно отступает, открывая смертельно выглядящий шип. Но он тут же спрятался.

Она поняла. Его дракон пытался убедить ее, что его прикосновение не причинит ей вреда.

— Я знаю, — прошептала она, зная, что он услышит ее, и была вознаграждена тем, что кончик хвоста скользнул по ее нижней губе.

Она позволила своему языку выскользнуть изо рта, возвращая ласку. Руки сильнее сжали ее грудь. Когда хвост скользнул дальше в ее рот, Осень обхватила его губами и услышала стон. Кирэллу явно нравилось то, что нравилось его дракону.

— Да, Осень, — обе его руки сжались на ее бедрах, оттягивая ее назад так, чтобы член мог потереться о ее ягодицы. Осень сжала ягодицы, и Кирэлл снова застонал, его рука скользнула в завитки волос между ее ног. — Ты уже такая влажная, маленькая Осень. Тебе нравится, что мой дракон хочет тебя?

Она могла только что-то нечленораздельно пробормотать в ответ.

— Что он хочет трахнуть тебя так же сильно, как и я? — он начал поглаживать ее клитор так, как ей нравилось. — Мы так и сделаем, Осень. Но сначала ты кончишь для нас. А потом мы покажем тебе, как много удовольствия мы можем тебе дать.

Осень прижалась к нему, ища облегчения, пока его пальцы все быстрее и быстрее ласкали ее клитор. Она была так близка к оргазму, но хотела большего. Она хотела, чтобы член Кирэлла был глубоко внутри нее. Хотела, чтобы он вошел в нее, наполнил ее так, как, как она знала, мог только он. Но она не собиралась отказываться от лакомства во рту, чтобы сказать ему об этом.

— Вот так, Осень, — подбодрил он, чувствуя, как ее тело начинает дрожать. — Кончи для нас. Дай нам еще твоего сладкого нектара. Покрой им мои пальцы. — Он начал еще сильнее потирать ее клитор. — Дай его нам, и мы наполним тебя так, как никогда прежде. Мы дадим тебе то, что ты хотела.

Кирэлл прижался бедрами к Осени, его пальцы сжали ее клитор. Его дракон, наконец, выскользнул из ее рта, его руки сжались вокруг нее, удерживая, когда оргазм пронзил ее.

Слова Кирэлла, страсть, стоящая за ними, требование и обещание привели ее к оргазму, пусть даже ее естество и протестовало против пустоты внутри.

Осень уронила голову на руки, пытаясь отдышаться. Ее тело все еще дрожало от оргазма, но она хотела большего. Она чувствовала эту глубокую, жгучую потребность и знала, что единственное, что может удовлетворить ее, — это член Кирэлла.

— Кирэлл… — взмолилась она.

— Скоро, малышка, — пообещал он. — Скоро ты все получишь.

— Но… Ох! — ахнула она. Палец Кирэлла отодвинулся от ее клитора, но теперь его коснулся хвост дракона, нежно потирая.

— Тебе нравится, маленькая Оз-ень? — прошептал Кирэлл. — Тебе нравится, как мой дракон прикасается к тебе? Как он хочет поглотить тебя, чтобы, когда он взлетит высоко в небо, каждый дракон понял, что ты наша?

— Да, — сказала она, задыхаясь.

Кирэлл отодвинулся от нее.

— Ты приняла нас, Осень, и мы возьмем тебя так, как один дракон берет другого.

— Что… — ее слова замерли, когда она почувствовала, как дракон Кирэлла скользит по внешней стороне ее бедра, прежде чем подобраться к тугому колечку ее ануса. — Кирэлл…

— Впусти его, Осень, — Кирэлл погладил ее по ягодицам, почувствовав, как она напряглась. — Позволь ему любить тебя.

Осень вспомнила, как ей понравилась одна из «игрушек» Кристи, которую та как-то оставила в ванной. У нее был заостренный кончик с ребристой поверхностью. Когда она наконец набралась смелости спросить Кристи, что это такое, та рассмеялась и сказала, что это анальная пробка. Затем она подробно рассказала, как она используется и какие удивительные при этом испытываешь ощущения.

Осени было любопытно, но не настолько, чтобы купить такую себе, когда Кристи предложила ей сходить в ее любимый магазин секс-игрушек и помочь выбрать еще одну. Теперь Осень собиралась испытать эти ощущения с Кирэллом. Она обнаружила, что хочет этого, и что эта мысль взволновала ее. Заставив себя расслабиться, она слегка отстранилась и была удивлена, когда конусообразный кончик, скользкий от ее соков, вошел в нее.

Кристи говорила о боли. Ее не было.

Он медленно продвинулся глубже. Кончик стал толще, напоминая головку члена. Осень ощущала это и когда хвост был у нее во рту. Это было странным… и восхитительным. Она начала двигаться. Ей было нужно еще… еще.

— Нет, малышка, — руки Кирэлла сжались на ее бедрах, удерживая неподвижно. — Это будем делать мы. Мы покажем тебе, какое удовольствие ты сможешь получить. Твое дело — получать наслаждение.

Осень уже готова была умолять, чтобы он наконец сделал это, когда Кирэлл обхватил ее за талию и приподнял, чтобы спина оказалась прижатой к его груди. Головка его члена толкнулась в нее. Осень откинулась назад, изо всех сил прижимаясь к твердым мускулам его тела, и вытянула руки, обхватывая его шею.

Кирэлл медленно опустил ее на свой член. Несмотря на то, что она была скользкой и влажной после оргазма, ему пришлось постараться, чтобы войти в нее, настолько она была узкая и тугая.

— Кирэлл! — вскрикнула Осень, когда он медленно наполнил ее. Она и представить себе не могла ничего подобного. Руки Кирэлла обхватили ее груди, пальцы сжали соски.

— Ты наша, малышка, — прорычал он ей в волосы, а затем медленно начал двигать бедрами, входя и выходя из нее, и его дракон делал то же самое.

Никогда еще Кирэлл не чувствовал ничего столь удивительного. Его пара приняла их. Всех их. Он почувствовал, как растопырились когти на его руках, и понял, что Монстр здесь и любит ее так же сильно, как и они.

Голова Осени откинулась назад. Она была переполнена ощущениями, которые никогда раньше не испытывала. Да, это были физические ощущения, но она ощущала и что-то другое, что-то иное.

Его дракон удерживал ее, так нежно и осторожно.

Его Монстр выпустил когти, чтобы показать ей, что никогда не причинит ей вреда.

И сам Кирэлл. Повернув голову, она увидела в его глазах все, что он чувствовал к ней. Его страсть. Его желание. Его любовь.

— Осень… — тихо прорычал он и, опустив голову, завладел ее губами, давая ей то, чего никогда не давал другим и никогда не даст снова.

Свой поцелуй.

Дыхание жизни.

Спина Осени выгнулась дугой, ее ногти впились в его шею, когда волна за волной Жар Кирэлла вспыхнул в ней, как лесной пожар, пробуждая что-то глубоко внутри.

Ее бедра яростно дергались в его хватке. Она была поглощена страстью, но хотела еще. Еще — от каждого из них.

— Кирэлл! — закричала она, отрываясь от его губ. — Еще! Пожалуйста! Сильнее! Ты мне нужен! Все вы!

Она услышала, как зарычал его Монстр, и почувствовала, как его член растянул ее до предела, когда он вошел сильнее и глубже, давая ей то, что она требовала.

Черты лица Кирэлла начали меняться. Сначала появился его Монстр и своей тупой мордой ткнулся в ее голову. Она не сводила с него глаз, ее естество сжалось, когда язык коснулся места соединения ее шеи и плеча.

Затем дракон взял верх, наблюдая за ней своими прозрачными глазами, а его губы медленно раздвинулись, обнажив острые как бритва зубы. Прежде чем Осень успела почувствовать хотя бы намек на страх, он ударил, глубоко вонзив зубы в податливую плоть и навсегда отметив ее как свою.

Все тело Осени сжалось, когда он взял ее кровь, смешал ее со своей собственной, а затем ввел обратно. Поцелуй Кирэлла обжигал, но это… это было что-то другое. Это было похоже на лаву, бурлящую в венах, испепеляющую, готовую извергнуться наружу. И это случилось.

— Кирэлл! — оргазм взорвался в ней, пробуждая все, что она хотела бы скрыть.

Кирэлл взревел, когда Осень сжалась вокруг него, и она закричала от удовольствия. Он сделал глубокий вдох в последний раз, его семя вырвалось наружу и омыло ее лоно своим огненным жаром. Он знал, что на этот раз точно сможет сделать ей ребенка.

Глава 9

Раздевалка превратилась в хаос, когда Бонн выплеснул свою ярость, швыряя стулья и переворачивая столы.

При росте 6 футов 2 дюйма (прим. 185 см) у него были крепкие мускулы, и он привык запугивать людей. Ему нравилось запугивать, и если не помогал размер, то помогали деньги.

У Бонна было много денег. И все из-за того, что он поставлял кучке инопланетян женщин для секса.

Он случайно попал на эту работу несколько лет назад, когда предыдущий куратор влез в неприятности в клубе, где Бонн был вышибалой. Прежде чем Бонн успел выбить из него все дерьмо, Нили предложил ему работу на выходные, за которую намеревался платить больше, чем за год работы в клубе. Все, что ему нужно было делать, это проверять документы.

Бонн быстро понял, что происходит на самом деле, и Нили пришлось сделать его своим помощником, чтобы заставить замолчать. Был ли он шокирован, когда узнал, что их клиенты на самом деле инопланетяне? Может быть, на мгновение, но и большая часть «людей», с которыми он работал, тоже была довольно странной. Теперь, после несчастного случая с Нили, куратором стал сам Бонн.

Волновало ли его, что клиенты здесь только для того, чтобы трахать женщин? Что женщины никогда не узнают, что на самом деле с ними было?

Черт возьми, нет! Пока идут деньги, его ничего не волновало.

Теперь все это было под угрозой. И все из-за одной гребаной женщины!

Его руки дрожали от ярости, когда он вчитывался в оставленные здесь бумаги.

Кристи Пафф.

5 футов 7 дюймов (прим. 167 см).

Каштановые волосы с красными и белыми прядями.

Голубые глаза.

Совсем не похоже на женщину, которую он привел в комнату Драгуна!

— Вы не проверяли ее?! — спросил он у Раттлера.

— Зачем? Она приехала на лимузине, который вы прислали! Я спросил, как ее зовут. Она сказала, что ее зовут Кристи Пафф.

— И вы не взяли ее анализ?

— Зачем? Она уже была здесь, и вы приказали мне привести ее прямо к вам.

Если бы девушка пошла к тому инопланетянину, с которым была в прошлый раз, ничего бы этого не случилось, потому что Дэк сразу понял бы, что это не Кристи. Вместо этого ее отвели к кому-то по имени Кирэлл, который, судя по услышанному, был каким-то сексуально озабоченным инопланетянином и важной шишкой.

Бонну было все равно, кто трахал девушку, лишь бы ему платили, но если то, что услышал Раттлер, было правдой, все оказалось под угрозой. И все из-за этой девчонки.

Руки Бонна рвали бумаги, жалея, что это не шея той сучки. Зачем она здесь? Как он сможет избавиться от нее?

Он должен вытащить ее из этой комнаты, и чем скорее, тем лучше! Но как это сделать? Очевидно, пришельцу она понравилась. И это было хорошо. Так что, возможно, это окажется не полной задницей. Он просто подождет, пока этот Кирэлл закончит с ней, позволит им изменить ее воспоминания, и все.

И если после того, как они улетят, с ней что-то случится… ну, они никогда не узнают об этом, ведь так?

Бонн сделал глубокий вдох и улыбнулся. Да, так и будет. Все будет хорошо. Наклонившись, он начал собирать разбросанные повсюду разорванные документы. Это было еще одно требование инопланетян — комнаты всегда должны быть безукоризненно чистыми.

И вдруг он перестал улыбаться.

Что это?

Его глаза сузились, когда он двинулся к белому предмету на полу. Это была не бумага. Нагнувшись, он поднял его. Это была таблетка. Болюс, который он дал девушке! Когда она его выплюнула?

Черт! Что же ему теперь делать?!

С помощью болюса их Целитель должен был изменить воспоминания этой женщины. Если она его не проглотила…

Что они будут делать, когда узнают?..

Что будет с ним?

Он должен избавиться от девушки до того, как они узнают!

Раздавив таблетку между большим и указательным пальцами, Бонн посмотрел на Раттлера.

— Собери людей и жди меня у комнаты, в которой находится девушка.

***

Осень лежала на боку, в объятиях Кирэлла, его Монстр и Дракон спрятались внутри. Уставившись в стену, она попыталась привести в порядок свои разум и тело. То, что Кирэлл только что сделал с ней, было…

Чудесно… но это было слишком мягко сказано.

Потрясающе… нет, не так.

Мироизменяюще! Да, так, потому что даже когда ей сотрут воспоминания, она уже не станет той, какой была до встречи с Кирэллом. Она изменилась навсегда.

Кирэлл отметил ее.

Нет, подождите… он укусил ее… поцеловал…

— Кирэлл… — нерешительно позвала она.

— М? — тихо отозвался он, кружа по ее животу пальцами.

— Ты поцеловал меня.

— Да.

— В губы, — уточнила она.

— Да.

— Но почему? — она повернулась в его руках.

— Почему что? — спросил он, недовольно заворчав, когда его член выскользнул из нее.

— Почему ты поцеловал меня? Укусил меня. Ты сказал, что это то, что ты сделаешь только со своей парой.

— Так и есть, — сказал Кирэлл. Его голос был полон глубокого удовлетворения.

— Тогда почему ты поцеловал меня?

— Потому что ты моя пара, Осень.

— Что?!! — воскликнула она, садясь.

— Я сказал, — Кирэлл не двигался, просто протянул руку, чтобы нежно погладить метку на ее плече. Он не смог бы объяснить, что с ним творится, когда он видит эту метку, — что ты моя пара.

Прикосновение Кирэлла вызвало дрожь желания, пробежавшую по телу Осени, прежде чем его слова дошли до разума.

— Нет! Это невозможно, — возразила она и встала бы с кровати, если бы он не притянул ее обратно в свои объятия.

— Почему невозможно? — спросил он, целуя ее в губы.

— Потому что я не могу ей быть. Ты должен отказаться от меня?

— Отказаться?! — он потрясенно посмотрел на нее.

Осень увидела, как что-то блеснуло в его глазах. Это не могло быть болью… ведь правда?

— Да! — она не позволит себе отступить. — Ты сказал, что принятие Другого в качестве пары ослабляет Драгуна, что ты можешь отказаться принять Другого и найти себе более сильную пару!

— Осень…

Он вдруг начал понимать ее беспокойство.

— Я не Драгун. Я даже не Другая, и я уже повреждена! Ты будешь постоянно подвергаться нападениям из-за меня, и я буду так же бесполезна, защищая тебя, как была, когда напали на моих родителей и Джека! Я не смогу пройти через это снова! Я не позволю твоей жалости к тому, что случилось со мной, убить тебя! Откажись от меня!

От рева Кирэлла задрожали стены, и впервые Осень увидела его по-настоящему разъяренным.

И причиной ярости была она.

— Ты не повреждена! — он перевернул ее на спину и наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица. — Никогда больше так не говори! Ты — женщина, которая выжила! Неужели ты думаешь, что я отвернусь от тебя только потому, что ты не Драгун?!

Осень видела, как изменилось его лицо, когда все три его формы рванулись наружу. Она видела, какую боль это ему причинило.

— Остановись, — не в силах больше видеть его боль, она протянула руку и коснулась его щеки. — Пожалуйста, Кирэлл… успокойся.

— Как ты можешь просить меня об этом! — сказал он, все еще сердясь, но ее прикосновение уже немного успокоило и Монстра, и дракона в нем.

— Кирэлл… — она боролась со слезами, которые вот-вот готовы были пролиться. Она делала это для него. — Твой Жар Соединения сбивает тебя с толку.

— Жар Истинной пары, — тут же поправил он. — Осень, — Кирэлл прижался лбом к ее лбу, заметив блеск слез в ее глазах. — Я должен принести свои глубочайшие извинения. Я должен был сразу же понять, что происходит, но не понял, и теперь ты сомневаешься.

— Этого не может быть…

— Может. Может. — Он коснулся губами ее губ, наслаждаясь своим правом сделать это. — Мне всю жизнь говорили, чего ожидать, когда я впервые увижу свою пару. Рассказывали о том, каким сильным может быть Жар и как внезапно он может наступить. Я просто никогда этого не понимал…

— Но это не я, Кирэлл, — сказала она ему, стараясь не показать, как это огорчает ее. — Просто у тебя не было выбора.

— Это неправда! Ты — единственная, на кого был направлен мой Жар. Я знаю, что все это ново и запутанно для тебя, Осень, но ты должна мне поверить. Когда начинается Жар пары, только сама пара может прикоснуться к Драгуну. Других дракон просто убьет. Вот почему ты можешь успокоить моего Монстра. Почему мой дракон так потянулся к тебе, почему захотел тебя. Вот почему я поцеловал тебя и соединил наши жизни.

— Отдав мне дыхание и кровь своей жизни.

— Да. Это продлит твою жизнь и навсегда свяжет нас вместе.

— Тебе это вредит? — спросила она.

— Нет, — он нежно погладил ее по щеке. — Это может ослабить меня на короткое время, пока мое тело приспосабливается, но это все.

— Ты уверен?

— Да, малышка, — глядя на нее, Кирэлл с удивлением обнаружил, что чувствует себя сильнее, а не слабее. — Найти свою пару — это самый драгоценный дар, который Бог, Кер, может дать Драгуну. Я думал, что понимаю это, но не понимал, пока не встретил тебя. Теперь ты — мой единственный смысл жизни. Без тебя моя жизнь бессмысленна.

Осень почувствовала, что ее глаза начинают наполняться слезами, и на этот раз, когда он опустил голову, чтобы поцеловать ее, она встретила его на полпути. Ее пальцы погрузились в его волосы, когда она ухватила его затылок, чтобы удержать рядом. Это было признание, которого она ждала с момента нападения на ее семью. Здесь была любовь, и она не собиралась терять ее снова.

Кирэлл устроился между бедер, которые жадно раскрылись для него, не прерывая поцелуя. Он собирался показать своей паре, как сильно он ее любит, и будет продолжать делать это до тех пор, пока она не поверит ему.

Звук распахнувшейся наружной двери заставил Кирэлла вскочить на ноги. Его Монстр рванулся наружу, готовый защитить свою пару от любого, кто осмелится войти в их покои.

Выбежав во внешнюю комнату, он обнаружил полдюжины тщедушных человеческих мужчин, стоящих на пороге. Его Монстр, готовый рвать и уничтожать, проревел о своем намерении.

***

Дэк только что закончил беседу с мужчинами в гостиной и собирался обсудить с Талфрином то, что он обнаружил, когда услышал рев Монстра Кирэлла. Завернув за угол, он был потрясен, обнаружив, что в покои Кирэлла ворвались люди.

Они так сильно хотели умереть?

***

— Взять его! — приказал Бонн из-за спины своих людей.

Мужчины остановились, как вкопанные, пораженные увиденным. Все они были настоящими головорезами и привыкли ко всякому. Но они никогда не сталкивались с трехметровым Боевым Монстром… и они сразу поняли, что не смогут победить его.

***

Осень смотрела в потолок, не понимая, что только что произошло. Только что они с Кирэллом собирались снова заняться любовью, а в следующую секунду он исчез. Что происходит?

Внезапно она услышала яростный рев Кирэлла, и все внутри нее замерло, как тогда, когда варанианцы напали на ее родителей.

«Кирэлл! — закричал разум Осени. — Кирэлл зовет на помощь. На него напали!»

Этого не случится снова!

Она этого не допустит!

Она не переживет, если ее снова оставят одну!

Она подвела свою семью. Она была недостаточно сильна, чтобы защитить их. Она не собралась, не нашла ту часть себя, которая могла бы это сделать.

Сейчас, с Кирэллом, этого не случится. Осень не собиралась подводить и его тоже. Она не собиралась смотреть, как он умирает.

Ломая барьеры, которые сдерживали ее раньше, она пошла защищать свою пару.

***

— Вы посмели войти в мои покои! — прорычал Кирэлл, его взгляд блуждал по мужчинам, которые пытались отступить. Запах их страха наполнил комнату, когда он позволил когтям вытянуться во всю их смертоносную длину. — Теперь вы узнаете, что происходит, когда паре Драгуна угрожает опасность.

Яростный рев, раздавшийся позади него, сопровождаемый звуками ломающейся мебели и падающего на пол металла, заставил Кирэлла обернуться и увидеть маленького красного дракона, ворвавшегося в комнату. Струйки дыма вырывались из раздувающихся ноздрей, а глаза, такие же серебристые, как кончики чешуи, покрывающей тело, обшарили комнату, прежде чем остановиться на нем.

Это была Осень! Конечно, это была она! Он был таким глупцом!

Она рассказала ему, как вцепилась в лицо генерала Террона, пытаясь защитить своего брата. Он и сам видел доказательства этого нападения, но так и не сумел собрать все воедино. Каким-то образом, будучи десятилетней девочкой, она смогла частично измениться! Он никогда не слышал, чтобы женщина-Драгун была способна на такое. Неудивительно, что варанианцы напали на нее с такой злобой. Каким-то образом они узнали, что Осень и ее семья происходят от Разета, и решили уничтожить их, как пытались уничтожить всех Драгунов.

Он должен был раньше понять, что она не могла быть Другой.

Она открыто бросила ему вызов, ему, Черному Прайму.

Она не боялась ни его Монстра, ни дракона.

Ее огонь горел так же сильно, как и его, когда они целовались. Он просто не осознавал этого. Он не понимал, что огонь, вспыхнувший в его крови, когда он смешал их кровь, был не огнем его желания, а ее огнем, потому что ее кровь была более сильной. Его укус не изменит ее. Это Кирэлл станет тем, кто изменится, станет Высшим, как только ее дракон отметит его как свою пару.

Ей было всего двадцать два, и она уже могла принять облик дракона.

Его пара была удивительной.

И судя по всему, она была в бешенстве!

— Кер! Это Высший!

Слова, произнесенные Дэком шепотом, привлекли внимание дракона Осени, и дым, который она испускала, начал темнеть.

Увидев это, Кирэлл быстро встал между ними, возвращаясь в свою человеческую форму.

— Все в порядке, Осень. Я в порядке, — но ее глаза продолжали дико смотреть ему за спину, фокусируясь на оставшихся мужчинах, ее дым все темнел.

— Нет, Осень! — он встал перед ней, широко раскинув руки. — Ты испепелишь нас всех! Ты должна успокоиться, любовь моя, — он осторожно положил руку на ее морду, лаская ее. — Ты такая красивая, Осень.

Она недоверчиво фыркнула, но когда ее взгляд снова встретился с его, дикость в ее глазах начала отступать, и зеленый цвет, который он так любил, начал возвращаться.

— Твой дракон так прекрасен, Осень.

Осень нахмурилась, глядя на Кирэлла. «Ее Дракон? О чем это он говорит?»

Посмотрев вниз, она обнаружила, что вместо нормальной кожи и рук, которые она привыкла видеть, теперь были покрытые чешуей конечности с длинными острыми когтями. Ее испуганный взгляд метнулся обратно к Кирэллу.

Кирэлл увидел страх и замешательство в ее глазах и понял, что она не знала, что вызвала своего дракона. Она, вероятно, даже не осознавала, что частично изменилась, когда пыталась защитить своего брата.

— Все в порядке, Осень, — сказал он ей. — Просто вернись обратно.

Панический взгляд заставил его понять, что она не знает, как это сделать.

— Все в порядке, моя Осень, — нежно сказал он ей, — просто представь себя такой, какой ты была.

Он снова погладил ее длинную шею.

— Девушка с длинными рыжими волосами и сверкающими зелеными глазами. Я рядом с тобой.

Он почувствовал, как ее большая голова опустилась ему на плечо, и ее охватила дрожь. Только что он держал в объятиях прекрасного дракона, а в следующее мгновение — свою очень красивую и очень обнаженную пару. Осень подняла голову, улыбаясь ему, когда внезапно ее лицо исказилось, и самый ужасный крик боли, который он когда-либо слышал, заполнил комнату. Он все еще был слышен, когда она упала в объятия Кирэлла.

— Осень! — закричал он, медленно опуская ее на пол и не понимая, что происходит. Переход из драконьей формы в форму Другого не должен был причинить ей никакой боли. Посмотрев на нее, он ощутил потрясение: левая нога и правая рука Осени были выгнуты под немыслимыми углами.

«О, Кер! Прутья! Вот что означали эти металлические звуки».

Они вставили металлические прутья в кости, которые раздавил варанианец. Превращение заставило их покинуть ее тело. Именно так Драгун мог исцелиться даже от самых тяжелых ранений. Сила дракона исцелит их, но на это потребуется время, а Кирэлл заставил ее обернуться слишком рано.

— Осень! Вызови своего дракона! — приказал он, но она, казалось, не слышала его, продолжая кричать.

Осторожно подхватив ее на руки, он повернулся к Дэку.

— Где Целитель?

— Сюда, — Дэк оттолкнул оставшихся мужчин-людей в сторону, расчищая коридор, чтобы Кирэлл мог идти впереди.

— Все будет хорошо, Осень, — бормотал Кирэлл, его губы касались ее макушки. — С тобой все будет в порядке. Я помогу тебе.

Чем дольше он нес ее, тем жалобнее становились крики Осени, пока не превратились в тихие всхлипывания.

— Убедись, что Целитель там, — приказал он.

— Нет! — ее единственное, дрожащее, наполненное болью слово заставило желудок Кирэлла сжаться, как и последовавшие за ним слова. — Никаких врачей. Никаких лекарств. Никогда больше.

— Он поможет тебе, Осень. Все будет не так, как раньше, обещаю, — добравшись до комнаты, он осторожно положил ее на стол, на котором размещался лечебный аппарат. — Где Целитель? — прорычал он через плечо.

— Он уже почти здесь, — заверил его Дэк, не сводя глаз с Осени.

— Не смотри на нее! — Кирэлл развернулся, его Монстр взял верх. — Она моя! Моя пара!

Он схватил Дэка за горло и прижал к дальней стене, его когти вонзились в плоть.

— Я знаю! — прохрипел Дэк, опуская глаза под взглядом более сильного Драгуна. — Я не претендую. Я просто никогда раньше не видел Высшего!

***

Бонн незаметно проскользнул в комнату, пока Кирэлл и Дэк разбирались между собой. Подойдя к столу, он посмотрел вниз на женщину, которая угрожала его существованию.

Во-первых, она обманула его, проникнув через охрану, что заставило инопланетян усомниться в его способности служить им. Во-вторых, она не стала принимать болюс. Если инопланетяне узнают, что она не приняла его, это будет конец, ведь Талфрин не сможет изменить ее воспоминания.

Он не мог этого допустить. Он не собирался позволить какой-то глупой женщине разрушить его жизнь. Он не знал, как собирается это сделать, но пришельцы только что дали ему такую возможность

Он увидел на столе шприц с лекарством. Как он знал, Талфрин использовал это лекарство на девушках, чтобы изменить их воспоминания. Он знал, что в шприце находится несколько доз, и что если он введет ей все, этого будет достаточно, чтобы убить ее. Тогда он сможет заявить, что пытался помочь ей, что он не знал, что это убьет ее. Они все будут винить чужака, Кирэлла, который причинил ей боль.

Улыбаясь ей сверху вниз, он прижал шприц к шее и нажал на поршень, снова, снова и снова.

— Нет!

Отчаянный крик Осени заставил Кирэлла обернуться и увидеть Бонна, прижимающего шприц к шее его пары.

— Что ты делаешь?! — Кирэлл вонзил свои когти в спину Бонна, игнорируя крик, и отшвырнул его прочь от своей пары. — Осень!

Заглянув ей в глаза, он увидел в них не только боль. Он увидел свое поражение.

— Осень… — в отчаянии повторил он.

— Я не могу, — прошептала она со слезами на глазах. — Я не могу пройти через это снова, Кирэлл. Я не могу вернуться в этот ад. Я больше этого не переживу.

Она почувствовала, как холодная пустота начала заполнять ее тело. Как и раньше, только на этот раз она была сильнее, смертоноснее.

— Ты переживешь! — возразил Кирэлл в ответ. — Ты сильная.

— Нет, — сказала Осень, отчаянно желая ощутить его поцелуй в последний раз. Но ее губы уже онемели, и она знала, что это будут последние слова, которые она когда-либо скажет.

— Я люблю тебя, — прошептала она, и тьма поглотила ее.

— Нет! — закричал Кирэлл.

— Что происходит?! — в комнату ворвался Талфрин.

Он увидел изуродованное тело куратора, кровоточащее горло Дэка и искалеченную женщину на столе. Неужели Жар Кирэлла свел его с ума?

— Что ты с ней сделал? — сердито спросил он.

— Ничего! Варанианцы напали на нее много лет назад. Человеческие целители вставили ей в руку и ногу металлические стержни, чтобы заменить сломанные кости. Когда она превратилась в своего дракона, ее тело отторгло эти стержни. Я заставил ее вернуться в форму Другого слишком рано, и она не смогла заживить раны, — сказал Кирэлл убито.

— Она Драгун? — Талфрин в шоке уставился на маленькую женщину. — Она пережила нападение варанианцев?

— Да, когда ей было десять, — ответил Кирэлл, — и она моя пара.

— Тогда зачем ты дал ей это? — Талфрин поднял пустой шприц и потряс им.

— Я этого не делал! — тут же возразил Кирэлл. — Это сделал Бонн!

— Бонн? — Талфрин повернулся к мертвому куратору и плюнул в него. Смерть этого ублюдка его была слишком быстрой.

— Помоги ей! — потребовал Кирэлл.

— Не могу, — с сожалением ответил Талфрин.

— Что ты имеешь в виду? — Монстр Кирэлла сердито зарычал.

— Она Драгун. Такое количество наркотика сделало бы даже тебя неподвижным. Она такая маленькая… шансы на ее выживание невелики.

— Нет! — все три его формы взревели, когда колени Кирэлла ударились об пол, не чувствуя боли, когда треснула плитка. Он уткнулся головой в стол рядом с неподвижной Осенью.

Талфрин испуганно отступил на шаг от обнаженного Прайма. Волны боли, исходящие от Кирэлла, были ошеломляющими. Он слышал о связи между мужчиной-Драгуном и парой, но никогда не видел ее собственными глазами.

Но Кирэлл помог спасти его народ, его планету. Он должен был хотя бы попытаться помочь ему спасти свою пару.

— Может быть… но она так молода, — нерешительно сказал он.

Кирэлл поднял голову, его драконьи глаза пронзили Талфрина.

— Что ты можешь сделать? — прорычал он.

***

Осень чувствовала, что погружается все глубже и глубже в этот темный ад, где существовала только боль. На какой-то миг, всего лишь на краткий миг, она обрела счастье, признание и любовь. Она знала, что именно это видела в глазах Кирэлла, когда он смотрел на нее сверху вниз, готовый снова заняться с ней любовью. А потом его у нее вырвали, как когда-то вышло с ее семьей.

Когда очередная волна боли пронзила ее тело, она попыталась закричать. Если бы она закричала, Кирэлл смог бы услышать ее и помочь.

Кирэлл… он вообще реален? Он обещал, что не будет никаких наркотиков, но позволил Бонну дать их ей. Может быть, он был всего лишь плодом ее воображения, и они наконец сломили ее.

Может быть, она все еще в той больнице. Там, где они говорили о ней так, словно ее вообще не было в комнате. Возможно, они были правы, и она действительно сошла с ума.

Она не могла превратиться в дракона. Кирэлл не мог существовать. Он, должно быть, плод ее воображения. Эта мысль раздавила ее.

Пора было сдаться, пора было присоединиться к своей семье. Тогда, возможно, она обретет покой.

***

— Как?! — зарычал Кирэлл, пронзая взглядом Талфрина.

— Если ее дракон ответит на твой зов, и если он достаточно силен, то сможет вывести наркотик из организма. Тогда мы можем вылечить и раны, причиненные варанианцами.

— Она ответит мне, — уверенно сказал Кирэлл, поднимаясь на ноги. — Она моя пара.

Кирэллу даже не нужно было думать о том, чтобы позвать своего Дракона, потому что он уже поднимался внутри, взывая к их паре.

Глава 10

Осень не находила покоя, который, как ей казалось, она обретет, окончательно сдавшись. Вместо этого ее темный мир наполнился глубоким, грубым рычанием. Это раздражало ее, потому что вызывало желание бороться, а борьба только причиняла еще больше боли.

— Осень… — кто-то звал ее. — Вернись ко мне. Не оставляй меня.

— Оставь меня в покое! — крикнула она в темноту. — Я тебя не знаю.

— Ты меня знаешь! — из темноты, заполнившей ее мир, медленно начала проступать фигура дракона с прозрачными глазами. — Я твоя пара. Ты моя. Ты послушаешь меня!

— Пара? Да? — что-то внутри нее заставляло ее шипеть, бросая ему вызов. — У меня нет пары! Иначе меня бы здесь не было. Все, кого я любила и кто любил меня, мертвы!

— Я не умер! Но если ты желаешь смерти, я последую за тобой.

— Что? — это заставило ее замолчать.

— Я не буду жить без тебя теперь, когда нашел тебя. Так что тебе решать, жить мне или умереть.

— Нет! Нет! — закричала она, даже зная, что ее никто не слышит. — Никто больше не умрет из-за меня!

— Тогда сражайся! — потребовал дракон. — Сражайся за меня, моя пара!

— Я не знаю как! — закричала она.

— Выпусти своего дракона, Осень. Она будет направлять тебя. Она может использовать свой огонь, чтобы вывести лекарство, которое причиняет тебе боль.

— Но ведь ей тоже будет больно!

— Да, недолго, — признался он. — Но она сильная. Она — Драгун, и хотя она молода, она знает, как защитить вас обеих, как делала всегда. Тогда мы сможем исцелить тебя. Я обещаю тебе.

— Ты обещал это раньше и солгал мне.

Она почувствовала боль, которую причинили ему ее слова, и то, что было внутри нее, взвыло от ярости.

— Да, — сокрушенно признался он. — Мне следовало быть более бдительным. Ты — единственное, что имеет для меня значение, и я подвел тебя, причем не один раз, а дважды. Я должен был помнить твои слова. Я должен был понять, что твоему дракону нужно больше времени, чтобы залечить раны, нанесенные варанианцами. Ничего этого не случилось бы, если бы я не был высокомерным мужчиной, который верил себе больше, чем тебе. Пожалуйста. Пожалуйста, не наказывай себя за мои ошибки.

Она слышала искреннюю мольбу в его голосе. Слышала, что нужна ему. Но могла ли она поверить, что это реально? Или все это было у нее в голове?

Из глубины ее существа вырвалось рычание.

— Ты знаешь, что я реальна, как и наша пара, — сказала ей ее дракон. — С тех пор как я появилась на свет, ты держала меня глубоко внутри и защищала. А теперь позволь мне защитить тебя. Я могу это сделать. Если ты мне позволишь.

Осень только кивнула, а потом ее охватило пламя, и все, что она могла сделать, это кричать… и кричать… и кричать… а потом все исчезло.

***

Тело Осени выгнулось дугой над столом, ее мучительный крик заполнил комнату, оглушая всех. Она частично трансформировались, когти из ее здоровой руки вытянулись, чтобы вслепую полоснуть Кирэлла, Талфрина, себя. Всех, до кого смогла дотянуться.

Кирэлл побледнел, спрашивая себя, что он натворил.

— Талфрин! — он не отводил от Осени глаз.

— Я не могу сделать ничего, что не причинило бы ей еще больше боли. Пока лекарство не выйдет из ее организма, я беспомощен. Прости. Этот бой она должна выиграть сама.

Кирэлл забрался на кровать, прижимая к ней Осень, держа ее так нежно, как только мог, чтобы она не навредила себе еще больше.

— Пожалуйста, Осень, — взмолился он, прижимаясь лбом к ее лбу. Он чувствовал, как горячо ее тело, и знал, что это ее дракон пытается выжечь наркотик из ее организма. Он не знал, сможет ли она пережить это.

— Пожалуйста, сражайся, любовь моя, — прошептал он, не заботясь о том, услышат ли его мольбы другие мужчины. — Просто сражайся. Я здесь, сражаюсь с тобой. Почувствуй мою силу. Возьми то, что тебе нужно. Возьми все это, если это то, что тебе нужно, потому что без тебя я ничто.

Он поймал ее губы своими и вдохнул в нее свою жизнь.

Так же внезапно, как и задвигалась, Осень замерла, ее когти втянулись, а тело остыло.

***

Талфрин положил руку Кирэллу на плечо.

— Ты должен позволить мне вылечить ее, Кирэлл.

— Нет! Я не оставлю ее!

Он не мог.

— Аппарат не сможет ее вылечить, пока ты лежишь на ней.

— Что? — Кирэлл бросил на Целителя растерянный взгляд.

— Дракон твоей пары силен, Кирэлл. Он смог вывести наркотик из ее организма. А теперь позволь мне вылечить остальное, начиная с ее руки.

Кирэлл неохотно поднялся, давая Талфрину и аппарату место, необходимое для исцеления его пары, но продолжал держать Осень за руку, убеждая себя поверить, что она жива.

Талфрин недовольно хмыкнул, но его пальцы уже активировали исцеляющее устройство.

— Дэк, — позвал он. — Сделай что-нибудь полезное. Принеси мне одеяло для нее и штаны для Кирэлла. Все находятся в шкафу позади.

— Все нормально, — проворчал Кирэлл. — А мою пару зовут Осень.

— Я запомню это, но у меня нет никакого желания созерцать твой член. Уже достаточно.

— Вот, — Дэк хлопнул Кирэлла по груди штанами и протянул одеяло Талфрину.

— Я сделаю это, — сказал Кирэлл, не обращая внимания на брошенные ему штаны и потянувшись за одеялом. — Она моя, и я должен заботиться о ней.

— Прикрой все, кроме руки, над которой я работаю, — приказал Талфрин, внимательно наблюдая, как машина исцеляет Осень. — И ради всего святого, надень штаны!

Кирэлл надел штаны, не отпуская Осень. Они были слишком коротки для него, но, по крайней мере, у них был саморегулирующийся пояс.

— Ее рука прекрасно зажила, но лучше, если бы она лежала на животе, пока я буду лечить ногу.

Талфрин протянул руку, чтобы перевернуть Осень, но остановился, когда Кирэлл издал яростный рык.

— Не прикасайся к ней! — Талфрин и Дэк наблюдали за тем, как Кирэлл пытается обуздать своего Монстра и дракона. Наконец он смог заговорить. — Я поверну ее.

Просунув руки под Осень, Кирэлл перевернул ее так осторожно, как только мог, молясь Керу, чтобы не причинить ей боли. Когда одеяло соскользнуло, он услышал потрясенный выдох.

— Милостивый Кер! — выдохнул Дэк.

— Кто это с ней сделал? — спросил Талфрин, оглядывая спину Осени.

— Генерал Террон, — выплюнул Кирэлл, прикрывая ее.

— Террон?! — оба мужчины посмотрели на него в шоке.

— Да. Когда ей было десять лет, он и двое его солдат напали на ее семью, убив всех, кроме нее. Они рвали ее, потому что она пыталась защитить своего брата.

— Она выжила… при таких повреждениях… в десять? — недоверчиво спросил Талфрин.

— Она не поврежденная! — закричал Кирэлл на Талфрина. — Никогда больше так не говори!

— Я не хотел вас обидеть, Прайм Кирэлл, — склонил перед ним голову Талфрин. — Я только хотел выразить свое уважение и благоговение. Я никогда не слышал, чтобы такой молодой Драгун выживал после нападения варанианцев. Они обычно остаются, пока не убедятся, что Драгун мертв.

Пальцы Талфрина снова начали летать над пультом управления.

— Они ушли только потому, что Осень тяжело ранила Террона, — сказал Кирэлл.

— Что? — потрясенно воскликнули оба мужчины.

— Шрамы, которые Террон теперь носит на своем лице, заслуга моей Осени. Она смогла частично измениться, когда попыталась защитить своего брата.

— Это она отняла у него глаз? — спросил Дэк. — В десять лет?

— Да.

— Мы в долгу у нее. Я позабочусь, чтобы она полностью выздоровела.

— Ее шрамы? — Кирэлл должен был спросить.

— Нет, — Талфрин посмотрел на Кирэлла, и его взгляд наполнился искренним сожалением. — Мне очень жаль. Слишком много времени прошло с тех пор, как она была ранена. Может быть, когда она и ее дракон вырастут, шрамы станут меньше, но они никогда не исчезнут полностью. Прости.

— Ничего, — Кирэлл просунул руки под свою пару, когда прибор показал, что нога зажила. — Они — часть моей пары. Часть того, что сделало ее такой сильной. Я не хочу, чтобы это когда-нибудь исчезло или чтобы мы забыли ее семью.

***

Осень плавала в белом ничто, которое теперь окружало ее. Она чувствовала себя так странно. Не было ни боли, ни кошмаров, ни криков, ни крови. Ей нравилось здесь, где бы она ни находилась.

Был ли это рай?

Если так, то где же ее семья?

— Это не рай, — произнес чей-то голос, и белизна начала кружиться и смещаться, являя ее взору очень высокого мужчину с рыжими волосами с серебряными кончиками.

— Тогда где же я? — спросила Осень, обнаружив, что стоит, а не плывет.

— Где-то еще. В мире между мирами, — блестящие зеленые глаза оценивающе смотрели на нее. — Ты действительно очень мала и молода, чтобы достичь столь многого.

— Я ничего не достигла, — возразила Осень.

— Ты сражалась и победила варанианца. Ты приняла облик дракона и нашла свою пару. Есть Драгуны, которые живут всю свою жизнь, но никогда не добиваются даже половины этого. Ты — истинная Высшая.

— Варанианцы победили! Они убили мою семью! — возразила она.

— Да, но не тебя. Они умерли, потому что не смогли призвать своих драконов. Ты смогла, так что ты выжила.

— Я не…

— Ты, да. И ты знаешь. Как еще, по-твоему, ты могла ранить варанианца? Этими ноготками? — он указал на ее руку, заставляя ее взглянуть на свои короткие ногти. — Нет. Ты сделала то, что может сделать только Высшая. Ты частично трансформировалась. Я горжусь тобой, молодой Драгун.

— Ты мной гордишься? Что ты имеешь в виду?

— Ты происходишь от меня. От детей, которых мы с моей парой завели много веков назад. Я боялся, что сила, которую мы в них вложили, со временем угасла, но вижу, что она все еще там.

— Если я происхожу от тебя, то и остальные члены моей семьи тоже.

— Да.

— Так если я трансформировалась, как ты сказал, то почему не смогли мои папа и мама?

— Потому что они не чувствовали силы, как чувствовали ее ты и твой брат. Вот почему варанианцы не нашли вас раньше.

— Ты хочешь сказать, что это наша вина? Джека и моя, что на нас напали?

— Нет! — возразил мужчина. — Вы с Джеком делали то, что было естественно для вас, как и для любого Драгуна. Если бы варанианцы не напали, ты бы, возможно, не трансформировалась. Никогда бы не поняла, кем ты на самом деле являешься. Но теперь ты знаешь, и тебе уже никогда не стать той, кем ты была раньше.

— Кем?

— Человеком. Теперь ты — Высший Драгун, очень молодой, но очень могущественный. Которого взял в пару более низкий по статусу.

— Что значит «низкий»? Кирэлл — самый могущественный из всех Праймов! Он — Черный.

— Низшее существо, — мужчина пренебрежительно махнул рукой.

— Низшее?! — Осень почувствовала, как в ней поднимается гнев, из ее пальцев начали выползать когти. — Кто ты такой, чтобы утверждать это?!

— Я — Разет. Неужели ты не узнаешь меня? — он бросил на нее растерянный взгляд.

Нежный смех закружился в тумане. Зверь Осени отступил, когда из тумана вышла красивая женщина. У нее были длинные черные волосы с серебряными кончиками.

— Ты всегда был высокомерным, любовь моя, — сказала она, улыбаясь, а затем снова рассмеялась, увидев растерянный взгляд Разета.

— Это не высокомерие, это правда, — проворчал он.

— Это тоже верно, но у Осени нет причин узнавать тебя.

— Кровь всегда должна распознавать кровь.

— Верно, но разве ты дал ей такую возможность? Как, по-твоему, она отреагирует на оскорбление своей пары? Как бы ты отреагировал, если бы кто-то оскорбил меня?

— Я уничтожу любого, кто скажет хоть слово! — ответ был мгновенным и полным ярости.

— И ты ожидаешь меньшего от одного из своих?

Женщина удивленно подняла бровь.

— Нет, — тяжело выдохнул Разет, прежде чем наклониться и поцеловать женщину. — Как всегда, ты права, любовь моя.

— Конечно, я права.

— И это не высокомерие? — спросила Осень. Разет свирепо посмотрел на нее, но женщина только рассмеялась.

— И одного из моих. Она очень напоминает мне Адалинду, тебе не кажется?

— Возможно, — сказал Разет, все еще хмуро глядя на Осень.

— Не обращай на него внимания, он так же хмуро смотрел на нашу первую дочь.

— Первую дочь… — Осень нахмурилась. — Простите, но кто вы такая?

Женщина положила руку на плечо Разета, и он немедленно перестал рычать.

— Извини, Осень, похоже, я стала такой же высокомерной, как и моя пара. Я — Жаклин, пара Разета.

— Откуда ты знаешь, кто я? — спросила Осень.

— Ты одна из нас, — Жаклин посмотрела на Разета. — Кровь распознает кровь, по крайней мере, в нашем мире, и прошло много времени с тех пор, как мы слышали ее зов.

— Я не понимаю, — сказала Осень.

— Она не… — раздраженно начал Разет.

— Погоди, Разет! Как ты можешь ожидать, что она поймет? Разве я поняла все сразу, когда ты сделал меня своей парой? Она ничем не отличается от меня, хотя в ее жилах течет твоя кровь. Ее никто не учил, и она еще очень молода, ей всего двадцать два года. Даже наши собственные отпрыски не понимали всего, пока не стали намного, намного старше.

Ее взгляд вернулся к Осени.

— Позволь мне рассказать одну историю… Давным-давно в горах жила-была молодая девушка. Она была самой обычной.

Разет издал недовольный рык, который заставил Жаклин улыбнуться.

— Самая обычная девушка, — подчеркнула она, — отец которой собирался выдать ее замуж за деревенского кузнеца. Девушка не хотела выходить замуж за кузнеца, потому что он был жестоким стариком, который уже потерял двух жен во время родов. Она не хотела быть третьей. И она убежала — в горы. Она знала, что это будет означать верную смерть, но предпочла смерть по собственному выбору, а не ту, которая ждала ее в деревне.

— Ты была очень храброй, — сказала Осень, и Жаклин легко улыбнулась ей.

— Я была в полном отчаянии. Я ждала зимы, потому что знала, что никто не последует за мной в бурю. Я почти замерзла, когда Разет нашел меня, — она с любовью посмотрела на Разета. — Он был таким красивым, таким сильным, таким теплым. Он взял меня в свое логово и сделал своей.

— Вот так просто? — Осень засомневалась.

— Да, — сказал Разет.

— Нет, — одновременно ответила Жаклин.

— Ты не смогла устоять передо мной, — заявил Разет, обнимая ее и притягивая к себе.

— У тебя все не так, потому что ты уже очень старый. Я боролась с тобой и сбежала. И так было не раз, — взгляд Жаклин заставил его признать.

— Верно, но я всегда возвращал тебя назад.

— И я всегда буду благодарна тебе за это, — она приподнялась на цыпочки, и он приподнял ее, чтобы они могли поцеловаться.

Они все целовались, и Осень кашлянула.

— Пожалуй, я оставлю вас наедине.

— Нет, — Жаклин оторвалась от губ Разета, на лице которого застыло самодовольное выражение. — Разет любит так делать. Отпусти меня, ты, здоровяк.

— Как делать? — спросила Осень, наблюдая, как Разет медленно опускает Жаклин вниз по своему телу.

— Отвлекать меня, — Жаклин бросила на свою пару раздосадованный взгляд. — Ему нравится наблюдать за тем, сколько времени это займет.

— Это когда-нибудь занимает много времени? — спросила Осень.

— Нет, — Жаклин понимающе улыбнулась ей. — Как и у тебя и твоей пары тоже. Что возвращает нас к моей истории. Я осталась со своим Драгуном. Я занималась с ним любовью. У нас было много детей и чудесная жизнь в течение многих лет.

— Что случилось? — Осень не была уверена, что хочет это знать.

— Варанианцы… — прошептала Жаклин, и руки Разета сжались вокруг нее. — Они напали, когда Разет учил наших детей. Они никогда раньше не появлялись на Земле, и пока Разет учил детей, я просто бродила, где хотела. У Разета не было ни единого шанса добраться до меня. Я не такая, как ты, Осень, даже притом, что во мне течет кровь Разета. Я не могу трансформироваться, поэтому я не смогла защитить себя.

— Я тоже, — возразила Осень.

— Ты это сделала, — возразила Жаклин. — Тебя бы здесь не было, если бы ты не смогла. Может быть, ты и не победила, но ты выжила, чтобы сражаться, а я нет.

— Ты умерла? — тихо спросила Осень.

— Да, и из-за того, что я умерла, то же самое случилось и с моей парой, — она печально посмотрела на Разета. — Наши потомки были брошены на произвол судьбы, и на протяжении многих лет оставались одни. Со временем все меньше и меньше потомков Разета могло призвать свою драконью форму, и потом осталась только ты.

— Только я? — прошептала Осень.

— Да. Ты, Осень, последняя из нашего рода на Земле.

— Вот почему…

— Да, вот почему на тебя так жестоко напали, — сказала Жаклин. — С твоей смертью варанианцы, наконец, смогли бы уничтожить Высших. Но ты выжила.

— С трудом.

— Это не имеет значения. Важно то, что ты выжила, и теперь у тебя есть пара, которая может защитить тебя, пока ты растешь. Он научит тебя всему, что тебе нужно знать, так же, как моя пара научила меня.

— Нет, если он не сможет защитить ее! — возразил Разет.