Поцелуй змеи. Мир полон разведенных женщин

Глава вторая

У девушки были курчавые светлые волосы с оранжевым отливом.

Симпатичное, сильно накрашенное лицо.

Огромное количество веснушек: маленькие коричневые точечки были тщательно нарисованы утром.

Искусственные реснички, каждая из которых приклеивалась отдельно.

Голубизну глаз подчеркивали ярко-голубые тени.

Собственные брови сбриты и заменены дужками, аккуратно нарисованными карандашом.

На полных губах — светлая помада двух тонов, а поверх — большая порция блеска.

Искусно наложенные румяна делали ее щеки менее пухлыми, а цвет лица благодаря тональному крему имел оттенок загара.

Девушка была невысокого роста, около ста шестидесяти сантиметров, но огромные каблуки делали ее значительно выше. Узкие голубые джинсы и свитер подчеркивали хорошую фигуру и тонкую талию. Лифчика она не носила, поэтому упругая грудь была отчетливо видна сквозь тонкую ткань. Она шла по магазину «Хэродс», размахивая сумкой и поглощая шоколадки.

Девушку звали Маффин, но все фотографы называли ее Пышкой. Ей было двадцать лет, и она была знаменита тем, что позировала голой. В обнаженном виде она рекламировала все: от лифчиков до мужских рубашек, причем в самых известных журналах и газетах.

Маффин чувствовала, что все взгляды обращены на нее. Но она уже привыкла к этому.

Девушка остановилась возле прилавка, на котором размещались очки от солнца, примерила одни: огромные, круглые, с розовым оттенком.

Они понравились Маффин. Она оглянулась вокруг: никто не наблюдал за ней. Маффин спокойно отошла от прилавка, очки так и остались на ее пикантном носике.

Она затолкала еще несколько шоколадок в рот, смяла обертку и уронила на пол. Тихонько напевая, пошла к выходу и попросила швейцара поймать такси.

Маффин жила на последнем этаже большого дома недалеко от Голландского парка со своим приятелем Джоном Клептоном.

Этот фотограф откопал Маффин, когда ей было семнадцать. Он заставил ее поселиться с ним сразу же после того, как они сумели убедить родителей, живущих в Уимблдоне, в том, что такие отношения нормальны.

— Мы обязательно поженимся, — уговаривал их Джон, — как только я получу развод.

— Есть дома кто-нибудь? — спросила Маффин, когда вошла. Дворняжка, которую она подобрала на улице, залаяла, подтверждая свое присутствие.

— Хочешь погулять? — поинтересовалась Маффин.

Она посмотрела на полку возле телефона, чтобы проверить, не оставил ли Джон какой-нибудь записки для нее. Он еще спал, когда она уходила утром. «Тереза», 9 часов, — нацарапал он, — приведи себя в порядок. Нужно решить вопрос о контракте на фотографии для календаря».

Маффин с отвращением поморщилась. Она ненавидела деловые обеды, на которые ее водил Джон.

— Мы вынуждены бывать на них, — терпеливо объяснял он. — Важно, чтобы тебя знали лично. Не нужно беспокоиться из-за того, что они пожирают тебя глазами. Все равно увидят на снимках.

— На фотографиях все по-другому, — упорствовала Маффин.

— Ну ладно, забудь об этом. Выбирай: или оставаться примитивной моделью с хорошей задницей, или быть личностью, звездой.

Маффин была вынуждена согласиться с ним. Сейчас она получала такие деньги, о которых еще год назад и мечтать не могла. Джон взял все в свои руки. У них был общий счет, и все деньги находились на этом счету.

Очень важно заполучить снимки для этого календаря. Компания «Шуман электроникс» каждый год выпускала потрясающий календарь с двенадцатью девушками. Джон решил заменить их всех на одну Маффин. Каждый месяц — отдельный снимок ее обнаженной фигуры.

С контрактом уже все почти улажено, но Клаус Шуман приехал в Лондон и хотел встретиться с Маффин, прежде чем подписать документ.

— Забудь о прогулке, собачка, — вздохнула Маффин. — Мама должна хорошо подготовиться.

Джон Клептон приехал в «Терезу» к восьми часам. Высокий, худой, двадцати шести лет от роду, с длинными, давно не мытыми светлыми волосами и удивительно невинным взглядом, он обладал даром общения с людьми. За внешней простотой скрывался точный расчет.

Клаус Шуман ждал в баре. Средних лет немец, в блестящем синем костюме, выглядел весьма респектабельно.

— Здравствуйте, — приветствовал его Джон. — Я опоздал на пять минут, извините. Что вы пьете?

Клаус пил водку с горьким лимонадом. Джон заказал себе ром с кока-колой.

— Маффин немножко запаздывает, — объяснил Джон, хотя сам велел ей явиться к девяти: он хотел побыть наедине с Шуманом. — А пока, может быть, взглянете на это?

Джон подал Клаусу кожаный альбом с фотографиями Маффин.

Вот обнаженная Маффин перекинула ногу за ногу.

На следующем снимке она снята сзади, тоже нагая.

Маффин на пляже, в машине, на лодке, абсолютно голая.

Маффин в шляпе, кроме шляпы, на Маффин ничего нет.

Маффин только в черных колготках.

Маффин и белые ботфорты.

— Очаровашка! — со смаком сказал Клаус.

— Это точно, — согласился Джон. — Она всегда выглядит цветущей и нравится даже женщинам. В ней нет ничего грубого, а это самое важное.

Клаус кивнул в знак согласия и продолжал рассматривать снимки.

— К завтрашнему дню нужно решить все окончательно, — не давая Клаусу опомниться, говорил Джон. — У нее много заказчиков, так что необходимо оповестить их.

— Конечно, конечно. Я знаю, что вы обговорили детали с нашими представителями, но поскольку я оказался в городе, то хотел познакомиться и с вами, и с ней. Однако я уверен, что мы все решим положительно. — Он взял в руки фотографию Маффин в белых ботфортах. — Такая приятная девушка…

«Да, очаровательный маленький волчонок, — думал Джон. — Если бы не я, она бы уже пропала».

Он вспомнил, как они встретились.

Это произошло на катке. Джон как раз снимал серию фотографий «Лондонские птички», когда полненькая, с прыщиками на лице, улыбчивая Маффин появилась на льду. На ней был оранжевый свитер. Джон сразу заметил классную грудь и сделал несколько фотографий. Они хорошо получились, и он привез ее в Брайтон, чтобы снять в бикини.

Она только-только закончила школу и занималась на курсах машинописи.

— Такая птичка, как ты, не должна пропадать за столом, — сказал он. — Пустая трата времени.

Маффин приехала к нему в студию, и он предложил ей сниматься голой, потому что за это хорошо платят.

— Мои родители будут в ярости, — захохотала она и моментально разделась. Он отснял пять пленок, а потом они оказались на полу и занялись любовью.

— Для маленькой девочки из Уимблдона ты довольно опытна, — сказал он.

— У меня было пятеро ребят, — гордо заявила она. — Один парень в год с тех пор, как мне исполнилось двенадцать.

Через два месяца Джон оставил жену, а Маффин потеряла несколько килограммов веса и свои прыщики.

Еще через шесть месяцев появились неплохие деньги за фотографии обнаженной Маффин, и она переехала к Джону.

Они хорошо понимали друг друга. С самого начала Джон предупредил ее:

— Послушай, ты молода, мы оба можем добиться многого, поэтому давай не портить наши шансы.

— Да и ты не стар, — заметила Маффин.

— Я знаю, — согласился Джон, — но у меня жена и двое детей. Это непросто. Давай решим: если кому-нибудь из нас захочется переспать с кем-то другим — пусть так и будет. Но будем придерживаться правила: не спать два раза с одним и тем же. Ясно?

Маффин кивнула.

— Обо всем друг другу рассказывать, хорошо?

Маффин согласилась. Ей это правило понравилось.

К счастью, оно сработало. За два года, которые они прожили вместе, Маффин переспала с тремя мужчинами, по разу с каждым, и обо всем рассказала Джону.

В свою очередь, он тоже поделился впечатлениями о трех девушках, хотя на самом деле переспал лишь с одной. Пришлось соврать, чтобы Маффин не воображала себе, что он слишком предан ей.

— А вон и наша юная леди, — заметил Клаус.

Джон посмотрел, как она входила: молодая, улыбающаяся, притягивающая всеобщее внимание.

Сейчас Маффин совсем не походила на пухленькую, прыщавую девочку с катка.