Почему нам так нравится секс

Глава 3. Почему мужчины не кормят грудью? «Нулевая» эволюция мужской лактации

Сегодня от нас, мужчин, ожидают, что мы будем заботиться о своих детях. Предлогов, которые помогли бы нам уклониться от этого, не существует, потому что мы и в самом деле способны делать для детей практически все то же, что и наши жены. В 1987 году, когда у меня родились два сына-близнеца, я быстро научился менять им подгузники, чистить одежду, на которую кто-то из них срыгнул, и выполнять прочие отцовские обязанности.

Но от необходимости кормить своих мальчиков грудью я все-таки был избавлен. Это делала моя жена, и это было очень утомительное дело. Мои друзья острили, что мне, пожалуй, стоило бы начать делать гормональные инъекции, чтобы разделить с женой это бремя. Однако жестокие биологические законы явно идут вразрез с мнением тех, кто хотел бы сокрушить последний бастион неравенства полов — грудное вскармливание, последнюю женскую привилегию или, как знать, последнюю мужскую отмазку.

Разумеется, у мужчины иная анатомия, ему не пришлось вынашивать плод, и у него нет необходимых для лактации гормонов. Вплоть до 1994 года (см. ниже) ни один самец ни одного из 4300 видов млекопитающих не был замечен в том, что он вскармливает молоком свое потомство. Ответ на вопрос, почему мужчины не кормят грудью, кажется очевидным и не требует дальнейших обсуждений, да и углубляться в эту проблему в книге об эволюции человеческой сексуальности, по-видимому, не совсем уместно. В конце концов, ответ этот связан скорее с особенностями физиологии, нежели с эволюционными факторами, тем более что лактация исключительно у самок — это универсальный феномен, свойственный всем млекопитающим, а вовсе не только человеку.

На самом деле, тема мужской лактации закономерно возникает в ходе разговора о битве полов. И эта тема прекрасно демонстрирует, как нам не хватает в обсуждении человеческой сексуальности внятных физиологических объяснений и эволюционных аргументов.

Что верно, то верно, ни один самец млекопитающих до сих пор ни разу не забеременел. Правда и то, что подавляющее большинство нормальных самцов не способно к лактации. Но давайте зададимся вопросом, почему так произошло? Почему у млекопитающих в ходе эволюции развились гены, возлагающие эту функцию только на самок, почему только у них появились необходимые анатомические особенности, позволяющие вынашивать плод, почему только у них вырабатываются все нужные гормоны? Например, у голубей и самец, и самка выкармливают птенцов так называемым «птичьим молоком» — секретом стенок зоба. Почему же у млекопитающих все устроено иначе? У морских коньков понятие «беременность» скорее можно применить к самцу, чем к самке. А почему подобное не свойственно людям?

Кстати, что касается беременности, то она не является абсолютно необходимым условием для начала лактации: самки многих видов млекопитающих, в том числе и многие (возможно, большинство) из женщин, способны выделять молоко без предварительной беременности. А у многих самцов млекопитающих, в том числе и у некоторых мужчин, при приеме соответствующих гормонов начинается развитие молочных желез и выделяется молоко. При определенных условиях у значительного числа мужчин эти особенности наблюдаются и без гормональной терапии. Случаи спонтанной лактации давно известны у домашних козлов, а не так давно подобный случай был описан и у самцов дикой козы.

Значит, лактация вполне вписывается в рамки физиологических возможностей мужчин. Как мы увидим дальше, лактация могла бы иметь для мужчин большее эволюционное значение, чем для самцов других видов млекопитающих, однако факт остается фактом, мужская лактация — все-таки не норма. Сказанное справедливо и для самцов других млекопитающих, если не считать упомянутых выше единичных случаев. Но если естественный отбор вполне мог заставить мужчин лактировать, то почему же этого не случилось? Похоже, это и есть главный вопрос, и ответить на него не удастся, просто сославшись на особенности анатомического строения мужчины. Мужская лактация прекрасно иллюстрирует все главные проблемы эволюции сексуальности: эволюционный конфликт между самцами и самками, вопрос надежности обоих родителей в деле воспитания потомства, неравные репродуктивные вклады отца и матери и ограничения, наложенные на вид его эволюционной историей.

Приступая к исследованию этих проблем, я должен прежде всего преодолеть наше внутреннее сопротивление самой мысли о возможности мужской лактации. Это сопротивление порождено необсуждаемым предположением, что подобное якобы просто невозможно физиологически. Но генетические различия между самцом и самкой — в том числе и те, благодаря которым лактация, как правило, чаще возникает у женщины, — на поверку оказываются незначительными и непостоянными. Эта глава позволит нам убедиться в том, что мужская лактация теоретически возможна, а потом разобраться в причинах, из-за которых эта возможность так и не была реализована.

Наш пол предопределен нашими генами, которые у человека хранятся в каждой клетке в 23 парах микроскопических структур, которые называются хромосомы. В каждой паре хромосом одна унаследована от отца, а другая от матери. Все 23 пары хромосом внешне отличаются одна от другой, и их можно пронумеровать. В парах 1-22 обе хромосомы одинаковы, и лишь в 23-й паре хромосомы (их называют также половыми хромосомами) отличаются одна от другой, причем различие это наблюдается лишь у мужчин. Одна «половинка» пары — хромосома большего размера (ее называют X-хромосома), а другая меньшего (Y-хромосома). У женщин пара № 23 состоит из двух одинаковых X-хромосом.

Какую роль играют половые хромосомы? Многие гены Х-хромосом отвечают за признаки, не связанные с полом, — такие, например, как способность различать красный и зеленый цвета. Однако Y-хромосома содержит гены, которые контролируют развитие семенников. Примерно на пятой неделе после зачатия у человеческого эмбриона появляются «бипотенциальные» гонады — половые клетки, которые могут развиться либо в мужские половые железы — семенники, либо в женские — яичники. Если пара половых хромосом содержит Y-хромосому, то на седьмой неделе развития у эмбриона формируются семенные канальцы, а если обе хромосомы — X, то приходится ждать тринадцатой недели, когда из гонад разовьются яичники.

Дальше нас ждет сюрприз: логично было бы ожидать, что вторая X-хромосома у девочек формирует яичники, а Y-хромосома у мальчиков — семенники. Однако в действительности мутантные эмбрионы с одной Y- и двумя X-хромосомами в большинстве случаев развиваются в самцов; а эмбрионы, имеющие три или даже одну X-хромосому, чаще становятся самками. Таким образом, гонады, предоставленные сами себе, развиваются в яичник, а для образования семенника необходимо «специальное указание» — Y-хромосома.

Этот простой факт можно описать в более эмоциональных терминах. Вот как формулирует эндокринолог Альфред Йост: «Стать мужчиной — это долгое, трудное и рискованное предприятие, своего рода борьба против врожденной тенденции, ведущей в женскую сторону». Сексисты могли бы тут пойти еще дальше и представить мужчину героем, а становление женщины объявить легким путем. Другая точка зрения, напротив, считает естественным состоянием человеческой природы, женское, а мужское предлагает рассматривать как патологическую аберрацию, которую, к сожалению, приходится терпеть как средство для получения на свет еще большего числа женщин. Я же призываю не пускаться в метафизические рассуждения, а просто зафиксировать, что Y-хромосома переключает направление развитие гонады — от яичника к семеннику.

Однако мужчины отличаются от женщин не только семенниками: пенис и предстательная железа — столь же необходимые мужские половые признаки. Женщине также недостаточно одних только яичников (в придачу к ним не помешает иметь, например, еще и влагалище). Оказывается, помимо первичной гонады эмбрион имеет и другие бипотенциальные структуры. Развитие этих амбивалентных структур, в отличие от первичных гонад, не обусловлено напрямую Y-хромосомой. Вместо этого секрет, выделяемый самими семенниками, стимулирует развитие из этих структур мужских половых органов, в то время как нехватка секрета семенников приводит к образованию женских половых органов.

Например, уже на восьмой неделе беременности семенники начинают вырабатывать тестостерон — гормон, который превращается в близкий по форме стероид дигидротестостерон. Эти стероиды (их называют андрогенами) превращают некоторые из универсальных тканей зародыша в головку и пещеристое тело пениса и в мошонку; те же самые структуры в ином случае развиваются в клитор, большие и малые половые губы. В эмбрионе также начинают формироваться два комплекта протоков, известные как мюллеров (женский) и вольфов (мужской) протоки. При отсутствии семенников вольфов проток атрофируется, тогда как из мюллерова протока развиваются матка, фаллопиевы трубы и внутренняя часть влагалища. Если же семенники есть, происходит обратное: андрогены стимулируют превращение вольфова протока в семенные пузыри, семенной проток (семяпровод) и придаток яичка. Тем временем специальный белок семенников, который называется антимюллеров гормон, оправдывая свое название, блокирует превращение мюллерова протока в женские половые органы.

Поскольку Y-хромосома определяет развитие семенников и поскольку наличие или отсутствие секреции семенников определяет развитие мужской или женской половой системы, то может показаться, что анатомия половой системы развивающегося человеческого зародыша никак не может оказаться промежуточной. И вы, конечно, можете подумать, что Y-хромосома в 100 % случаев гарантирует образование мужских половых органов, а отсутствие Y-хромосомы столь же однозначно ведет к развитию женских половых органов.

На самом же деле для образования всех указанных структур, а не только яичников и семенников, требуется длинная цепочка биохимических шагов. Каждый шаг включает в себя синтез определенного вещества — фермента, кодируемого определенным геном. Любой фермент из этой цепочки может оказаться дефектным или вообще отсутствовать, если соответствующий ген будет изменен мутацией. Дефект фермента может привести к мужскому псевдогермафродитизму, когда у мужчины наряду с семенниками имеются и некоторые женские структуры. При мужском псевдогермафродитизме те мужские анатомические структуры, развитие которых зависит от ферментов, включающихся раньше дефектного, формируются нормально. А те, развитие которых зависит от самого дефектного фермента или от последующих биохимических шагов, не могут возникнуть и заменяются соответствующими женскими структурами — или вообще ничем. Например, псевдогермафродит определенного типа выглядит как обычная женщина. Более того, «она» как нельзя лучше соответствует мужскому идеалу женской красоты: у «нее» развитая грудь и длинные стройные ноги. Вот почему некоторые прекрасные девушки-модели не подозревают, что они на самом деле мужчины с одной-единственной генной мутацией, пока они не пройдут генетический тест.

При рождении такой псевдогермафродит выглядит как нормальная девочка, которая нормально развивается вплоть до пубертатного периода. Никто не замечает ничего необычного, пока она не обращается к врачу, чтобы выяснить, почему у нее не начинаются менструации. Доктор быстро устанавливает причину: оказывается, у «девушки» нет ни матки, ни фаллопиевых труб, ни верхней части влагалища; вместо этого влагалище имеет длину всего около пяти сантиметров и заканчивается тупиком. Дальнейшее обследование выявляет семенники, которые, как и полагается, вырабатывают тестостерон, секреция которого запрограммирована нормальной Y-хромосомой. Ненормальность семенников заключается только в том, что они скрыты в глубине паховой области или половых губ. Другими словами, прекрасная топ-модель в сущности является мужчиной, которого генетически детерминированный разрыв биохимической цепочки лишил способности реагировать на тестостерон.

Этот разрыв, по всей видимости, заключен в клеточном рецепторе, который в обычном случае связывался бы с тестостероном и дигидротестостероном, позволяя этим андрогенам запустить процесс развития нормального мужского организма. При наличии нормальной Y-хромосомы развитие самих семенников также идет нормально, они начинают, как положено, вырабатывать антимюллеров гормон, который предотвращает развитие матки и фаллопиевых труб. Однако в данном случае запуск обычного механизма мужского развития под действием тестостерона был нарушен и развитие оставшихся бипотенциальных половых тканей эмбриона по умолчанию пошло по женскому сценарию: скорее женские, чем мужские гениталии, атрофия вольфова протока и, следовательно, внутренних мужских половых органов. Надо сказать, что семенники и надпочечники всегда вырабатывают небольшие количества эстрогена, воздействие которого при нормальном развитии подавляют рецепторы андрогенов. Однако почти полное отсутствие этих рецепторов при псевдогермафродитизме и приводит к тому, что мы имеем мужчину, внешне похожего на красивую женщину.

Таким образом, генетические различия между мужчиной и женщиной скромны, но последствия этих маленьких различий колоссальны. Небольшое число генов из хромосомы № 23, действуя согласованно с другими генами в других хромосомах, в конечном итоге определяют все различия между женщиной и мужчиной. Однако эти различия проявляются, конечно, не только в репродуктивной системе, но также и в других особенностях взрослого организма, связанных с полом, — в наличии или отсутствии растительности на лице и на теле, в высоте голоса и развитии молочных желез.

Эффект воздействия тестостерона и его производных зависит от возраста, конкретного органа, а также от биологического вида. У многих животных различия между полами очень заметны и проявляются не только в развитии молочных желез. Даже у высших приматов — человека и наших ближайших сородичей, человекообразных обезьян, — имеются хорошо знакомые нам отличия полов. Разница между взрослым самцом гориллы и самкой сразу бросается в глаза. Самец гораздо крупнее (он весит примерно в два раза больше самки), у него иная форма головы и серебристая шерсть на спине. Что касается нас, то мужчины тоже отличаются от женщин, пусть и не столь явно. Они тоже примерно на 20 % тяжелее женщин, более мускулисты, у них растет борода. Однако степень этих различий в разных человеческих популяциях существенно колеблется. Например, представители народов Юго-Восточной Азии и американские индейцы в среднем имеют более редкий волосяной покров на теле и на лице по сравнению с жителями Европы и Ближнего Востока. С другой стороны, самцы и самки некоторых видов гиббонов настолько похожи друг на друга, что различить их можно только после осмотра гениталий (если, конечно, эти обезьяны позволят вам их осмотреть).

У плацентарных млекопитающих молочные железы есть и у самок, и у самцов. Железы у самцов большинства видов недоразвиты и нефункциональны, однако у разных видов в разной степени. На одном полюсе находятся самцы мышей и крыс, у которых молочная железа не образует протоков или сосков и внешне совсем незаметна. На другом полюсе располагаются псовые и приматы (в том числе и человек), молочные железы которых образуют протоки и соски как у женщин, так и у мужчин, причем до пубертатного периода между железами мальчиков и девочек нет почти никакой разницы.

В период полового созревания внешние различия между полами увеличиваются под влиянием смеси гормонов, которые вырабатываются половыми железами, надпочечниками и гипофизом. Гормоны, выделяющиеся у самок во время беременности и грудного вскармливания, стимулируют увеличение молочных желез и выделение молока, причем последнее рефлекторно стимулируется сосанием. У человека секрецию молока прежде всего обеспечивает гормон пролактин, тогда как у коров кроме него за лактацию отвечает также соматотропин, его еще называют «гормоном роста» (в настоящее время идут научные споры о возможности его применении для гормональной стимуляции молочных коров).

Следует подчеркнуть, что гормональные различия между полами не абсолютны, а относительны: у одного пола концентрация того или иного гормона или число рецепторов к нему выше, у другого ниже. В частности, беременность — не единственный механизм, запускающий секрецию гормонов, вызывающих увеличение молочных желез и лактацию. Например, и в обычном состоянии организма гормоны могут стимулировать выделение молока: так называемое «ведьмино молоко» (witch's milk) иногда выделяется из грудных желез новорожденных человеческих младенцев и детенышей некоторых других видов млекопитающих. Искусственное введение эстрогена и прогестерона (эти гормоны обычно выделяются при беременности) и безо всякой беременности приводит к росту молочных желез и выделению молока у коров и коз, а также у молодых бычков, козлов и самцов морских свинок. Получающие гормоны яловые (непокрытые) тёлки в среднем дают столько же молока, сколько их товарки, выкармливающие новорожденных телят. А вот молодые бычки даже с гормональной подпиткой давали молока намного меньше, чем непокрытые тёлки, так что ожидать появления к следующему Рождеству на полках супермаркетов пакетов с бычьим молоком не стоит. В этом нет ничего неожиданного: возможности бычков изначально ограничены, у них нет вымени, способного вместить развившиеся молочные железы, тогда как у получающих гормоны тёлок вымя уже имеется.

Есть много ситуаций, в которых инъекции или наружное применение гормонов вызывало несоразмерное увеличение молочных желез и секрецию молока у человека — как у мужчин, так и у не беременных и не кормящих женщин. Онкологические больные, и мужчины, и женщины, получавшие в ходе гормональной терапии эстроген, начинали выделять молоко, если им вводили пролактин. Среди этих пациентов был 64-летний мужчина, у которого секреция молока продолжалась еще в течение семи лет после завершения курса гормонотерапии. (Это наблюдение было сделано в 1940-е годы, задолго до того, как подобные эксперименты были запрещены.) Патологическая лактация (галакторея) отмечалась и у пациентов, принимавших транквилизаторы, воздействующие на гипоталамус (под его контролем находится гипофиз — источник пролактина). Кроме того, она наблюдалась у больных, перенесших хирургическую операцию, сопровождавшуюся стимуляцией нервов, обеспечивающих сосательный рефлекс, а также у некоторых женщин, которые длительное время принимали противозачаточные пилюли, содержащие эстроген или прогестерон. Мой любимый случай — история мужа-сексиста, который ворчал, что у его жены «жалкая крошечная грудь», — пока, к своему ужасу, не заметил, что его собственные грудные железы начали расти. Оказалось, что его жена щедро использовала эстрогенный крем, чтобы увеличить свою грудь, чего так страстно желал ее муж, и часть крема попала на его кожу.

На этом месте у вас, возможно, возникнет вопрос: какое отношение имеют приведенные примеры к мужской лактации, если все они обусловлены либо медикаментозным, либо хирургическим вмешательством? Однако галакторея может возникать и без применения новейших методов лечения. Повторяющаяся механическая стимуляция сосков запускает механизм лактогенеза у неоплодотворенных самок некоторых видов млекопитающих, в том числе и у человека. Механическая стимуляция — это естественный способ вызвать секрецию гормонов посредством рефлекторных связей между сосками и эндокринными железами через центральную нервную систему. Например, половозрелые, но девственные самки сумчатых могут начать постоянно лактировать, если будут подпускать к своим соскам детенышей других самок. Аналогичным образом «дойка» неоплодотворенных коз побуждает их к лактации. Точно такой же механизм наблюдается у человека: и у мужчин, и у некормящих женщин стимуляция сосков вызывает секрецию пролактина. Лактация иногда случается у некоторых мальчиков-подростков, которые постоянно теребят свои соски.

Свой любимый пример этого феномена я прочел в письме, опубликованном в знаменитой газетной колонке «Дорогая Эбби». Незамужняя женщина, собиравшаяся усыновить новорожденного младенца и очень хотевшая кормить его грудью, спрашивала Эбби, не поможет ли в этом случае гормональная терапия. Эбби ответила: «Что за вздор, вы же вся обрастете волосами!» Несколько негодующих читателей написали в газету, что выход есть: в похожих ситуациях женщины добивались успеха, настойчиво давая младенцу грудь.

Как выяснили в последние десятилетия врачи и специалисты по грудному вскармливанию, большинство приемных матерей могут в течение трех или четырех недель научиться вырабатывать некоторое количество молока. Для стимуляции лактации рекомендуется каждые несколько часов использовать молокоотсос, начинать это следует примерно за месяц до того, как биологическая мать должна разрешиться от бремени. Однако задолго до изобретения современных молокоотсосов точно такого же результата добивались, регулярно поднося к груди детеныша какого-нибудь домашнего животного или человеческого младенца. Так часто поступали в традиционных обществах в тех случаях, когда беременная женщина была болезненной. Тогда к вскармливанию будущего младенца готовилась мать женщины — на тот случай, если дочь сама не сможет этого делать. В числе известных случаев есть и бабушка, выкормившая внука, когда ей самой был 71 год. Еще один пример — библейская Ноеминь, свекровь Руфи (если не верите, откройте Книгу Руфь, глава 4, стих 16[13]).

Увеличение молочных желез (и несколько реже самопроизвольная лактация) иногда наблюдается у мужчин после продолжительной голодовки. Тысячи подобных случаев были описаны у узников концентрационных лагерей, освобожденных в конце Второй мировой войны. После освобождения только одного японского лагеря для военнопленных было отмечено около пятисот подобных случаев. Наиболее правдоподобное объяснение этого явления заключается в том, что голод угнетает не только гормональные железы, но и печень, которая расщепляет гормоны. При возвращении к нормальному питанию железы восстанавливаются гораздо быстрее, чем печень, и это ведет к повышению уровня гормонов.

Обратимся снова к Библии. Оказывается, ветхозаветные патриархи предвосхитили открытия современных физиологов: в книге Иова читаем о том, что у хорошо питающегося мужчины «груди полны молоком» (Иов 21: 24) [14].

Давно известно, что у многих абсолютно нормальных во всех других отношениях взрослых козлов, имеющих нормальные семенники и прекрасно способных к осеменению самок, вдруг, к удивлению их хозяев, начинает расти вымя и выделяется молоко. Молоко козлов по своему составу очень сходно с обычным козьим, однако содержит больше жира и белков. Самопроизвольная лактация также описана у живущих в неволе обезьян — медвежьих (короткохвостых) макак из Юго-Восточной Азии.

В 1994 году сообщалось о самопроизвольной лактации и у самцов диких животных, живущих в естественных условиях. Речь идет об азиатских бурых крыланах (Dyacopterus spadiceus) — плодоядных летучих мышах, обитающих в Малайзии и на прилегающих островах. У одиннадцати пойманных взрослых самцов были выявлены функционирующие молочные железы, выделявшие молоко при надавливании. У некоторых из этих самцов набухшие молочные железы были полны молока, и логично было предположить, что они давно не кормили детенышей. У остальных молочные железы были не столь набухшими, но находились в рабочем состоянии (точь-в-точь как у самок сразу после кормления) — по-видимому, они уже отдали детенышам молоко. Из трех групп бурых крыланов, отловленных в разных местах и в разное время года, в двух были кормящие самцы, кормящие самки и беременные самки, в третьей же группе взрослые особи обоих полов были репродуктивно не активны. Можно предположить, что лактация у самцов развилась наряду с лактацией у самок как часть естественного репродуктивного цикла. Микроскопическое исследование семенников кормящих самцов показало, что секреция спермы у них проходит совершенно нормально.

Итак, хотя обычно молоко выделяют матери, но не отцы, самцы по крайней мере некоторых видов млекопитающих располагают для этого необходимыми органами, физиологическими возможностями и гормональными рецепторами. Мужчины, принимающие гормоны или препараты, стимулирующие выделение гормонов, могут вызвать у себя развитие молочных желез и лактацию. Известно несколько случаев, когда нормальные взрослые мужчины вскармливали младенцев. Анализ молока одного такого мужчины показал, что по своему качественному составу — белки, сахар, электролиты — оно очень похоже на материнское. Все эти факты говорят о том, что у самцов могла бы легко развиться способность вскармливать детенышей, по-видимому, для этого нужны лишь некоторые мутации, которые либо увеличивали бы выделение гормонов, либо замедляли их расщепление.

Однако эволюция пошла по иному пути, лишив мужчин возможности при нормальных условиях реализовать этот физиологический потенциал. Говоря на компьютерном языке, у некоторых мужчин имеются для этого аппаратные средства или «железо», но нет программного обеспечения. А почему, собственно, нет?

Для того чтобы в этом разобраться, надо перейти от физиологических аргументов к эволюционным, о которых шла речь во второй главе. В частности, напомним, чем закончилась эволюционная битва полов: у 90 % всех видов млекопитающих о потомстве заботится одна лишь мать. Понятно, что для тех видов, у которых потомство растет без отцовской помощи, вопрос о лактации у самцов отпадает сам собой. Самцам этих видов не только не приходится вырабатывать молоко: им не надо охранять семейную территорию, защищать или обучать своих отпрысков, им вообще нет дела до своего потомства. Самцу генетически выгоднее побегать за другими самками, чтобы оплодотворить их. Благородный самец, несущий в себе ген, который позволит ему выкармливать отпрысков (или заботиться о них в любой другой форме), быстро проиграет эволюционную гонку эгоистичным самцам, которые отринули лактацию ради того, чтобы произвести как можно больше отпрысков.

Лишь у 10 % видов млекопитающих, у которых самцы заботятся о потомстве, вопрос о мужской лактации заслуживает более внимательного разбора. К их числу относятся львы, волки, гиббоны, мармозетки и мы, люди. Но и у этих видов кормление молоком — необязательно самый ценный вклад, который может сделать отец. Чем действительно стоит заняться льву — так это отогнать гиен и других львов-самцов, которые так и норовят сожрать его львят. Долг льва — патрулировать границы своей территории, а вовсе не сидеть дома, вскармливая детенышей, с этой задачей успешно справится и львица.

Волк-отец принесет волчатам наибольшую пользу, если отправится на охоту и добудет мясо для матери-волчицы, в организме которой это мясо превратится в молоко. Гиббон-отец наиболее полезен, когда он вовремя заметит приближение питона или орла, которые могут напасть на его детенышей, или отгоняет других гиббонов от фруктовых деревьев, на которых кормится его семья. А самцы мармозеток большую часть времени таскают своих детенышей на себе.

Явная ненужность лактации для самцов этих видов все же оставляет открытой возможность, что у каких-то других видов мужское вскармливание дает некоторые преимущества самцу и его потомству. Наглядным примером такой возможности служит бурый крылан. Но даже если такие виды и существуют, попытка реализовать это преимущество натолкнется на противодействие феномена, который называется ограниченностью или канализированностью эволюции.

Этот феномен можно объяснить аналогией с некоторыми изделиями рук человеческих. Производитель грузовиков может легко приспособить базовую модель грузовика под самые разные, но похожие цели — например, для перевозки мебели, лошадей или замороженных продуктов. Все эти модификации можно легко осуществить за счет небольших переделок кузова, не меняя (или почти не меняя) двигатель, тормоза, подвеску и прочие ключевые агрегаты. Используя точно такой же принцип, производитель самолетов может путем небольших функциональных изменений приспособить самолет для перевозки обычных пассажиров, парашютистов или грузов. Однако совершенно невозможно преобразовать грузовик в самолет или наоборот. Грузовик предназначен для езды по земле, и все его части: крепкая рама, дизельный двигатель, надежные тормоза, массивные оси — подчинены этой цели. Чтобы построить самолет, не стоит переделывать грузовик; тут лучше начинать все сначала.

Животные в отличие от машин не проектируются с нуля, и у них не бывает черновиков, которые помогли бы найти оптимальное решение для того или иного образа жизни. Они исходят из уже существующих видов. Эволюционные изменения образа жизни происходят постепенно, по мере накопления небольших изменений в эволюционно сложившейся «конструкции», приспособленной к иным, но похожим внешним условиям. Животное, выработавшее множество приспособлений к определенному образу жизни, может и не суметь приспособиться к другому. Или сумеет, но только за очень долгое время. К примеру, самка млекопитающего не может вдруг, подобно птице, испустить во внешнюю среду зародыш в чем-то похожем на яйцо, да еще всего сутки спустя после оплодотворения. Сначала ей придется обзавестись механизмами, позволяющими синтезировать желток, скорлупу и все остальное, что с успехом производят птицы.

Кстати напомним, что у двух классов теплокровных животных — птиц и млекопитающих — забота самцов о потомстве устроена различным образом: у птиц это правило, у млекопитающих — исключение. Эта разница возникла в ходе долгой эволюционной истории, и в результате и птицы, и млекопитающие выработали различные эволюционные ответы на вопрос, что же делать дальше с оплодотворенной яйцеклеткой. Каждый из этих ответов потребовал целого комплекса адаптаций, которые были различными у птиц и у млекопитающих и которыми современные виды птиц и млекопитающих жестко эволюционно ограничены.

Вот решение, найденное птицами: самка должна как можно быстрее вывести наружу зародыш, упакованный в яйцо, снабженное желтком и скорлупой. Зародыш крайне недоразвит и совершенно беспомощен, только ученый-эмбриолог сможет определить в нем птицу. От момента оплодотворения до вывода зародыша наружу проходит день, максимум — несколько дней. Столь короткий период развития внутри тела матери компенсируется намного более долгим сроком развития зародыша за пределами материнского тела: период инкубации, пока птенец не вылупится из яйца, длится до 80 дней, а период вскармливания и обучения, пока птенцы не смогут летать самостоятельно, — до 240 дней. После откладки яиц в дальнейшем развитии птенца нет ничего, что требовало бы какой-то специфической помощи со стороны матери. Самец способен высиживать яйца не хуже самки. После того как птенец вылупится, самец точно так же не хуже самки может добывать корм и приносить его в гнездо.

Впрочем, у большинства птиц забота о будущем потомстве — будь то устройство гнезда, высиживание или добыча корма — дело обоих родителей. А у тех видов, у которых о потомстве больше заботится кто-то один из родителей, этим родителем чаще оказывается самка — по причинам, описанным во второй главе: это более весомый вклад самки в формирование зародыша; большее число эволюционных возможностей, от которых отказывается самец, участвующий в уходе за потомством; неуверенность самца в том, что это и в самом деле его потомство.

Однако у всех видов птиц вклад самки в создание зародыша куда меньше, чем у млекопитающих, потому что яйцо сносится на очень ранней стадии развития зародыша — намного более ранней, чем у новорожденного детеныша любого млекопитающего. Отношение срока развития зародыша вне тела матери (то есть тогда, когда бремя родительских обязанностей хотя бы теоретически мог взять на себя также и самец) к сроку развития внутри материнского тела у птиц намного выше, чем у млекопитающих. Ни у одного вида птиц срок «беременности» (то есть формирования яйца) даже не приближается к 12 дням — минимальному сроку беременности у млекопитающих, не говоря уже о человеческих девяти месяцах.

Именно поэтому самки птиц в отличие от самок млекопитающих не так легко «обманываются» и остаются ухаживать за потомством, пока самец отправляется флиртовать с другими самками. Это предопределяет эволюционное программирование не только инстинктивного поведения птиц, но также их анатомии и физиологии. У голубей, которые вскармливают птенцов так называемым «птичьим молоком» (выделениями стенок зоба), эту способность в ходе эволюции выработали как самка, так и самец.

У птиц, как правило, о птенцах заботятся оба родителя, но у некоторых видов эту заботу взваливает на себя один из них, причем это может быть не только самка (что случается чаще), но и самец — неслыханное дело для млекопитающих. Исключительно отцовская забота характерна не только для тех видов птиц, у которых наблюдается инверсия половых ролей (полиандрия), — подобную заботу проявляют и другие виды, такие как страусы, эму и тинаму.

То, как птицы решили проблемы, обусловленные внутренним оплодотворением и последующим развитием зародыша, отражено в их анатомии и физиологии. У самок птиц — но не у самцов — имеется яйцевод, одна часть которого секретирует альбумин (белок яйца), в другой части создаются внутренняя и внешняя оболочка яйца, наконец, в третьей — сама скорлупа. Все эти гормонально регулируемые структуры и метаболические механизмы налагают эволюционные ограничения. Птицы вступили на этот путь давно — яйца умели откладывать уже их предки-рептилии, и возможно, что птицы большую часть этого механизма унаследовали. Существа, имеющие больше черт птиц, чем рептилий, вроде известного археоптерикса, появились, судя по окаменелым останкам, примерно 150 миллионов лет назад. Репродуктивная биология археоптерикса нам неизвестна, однако были найдены остатки гнезд и яиц динозавров возрастом около 80 миллионов лет, и можно предположить, что птицы унаследовали способность устраивать гнезда и нести яйца от своих предков, древних ящеров.

Современные виды птиц очень разнообразны с точки зрения мест обитания и образа жизни; среди них можно найти прекрасных летунов, превосходных бегунов и морских ныряльщиков. Но какими бы они ни были по размерам, крошечными, как колибри, или огромными, как слоновые птицы или эпиорнисы; живут ли они, как пингвины, в Антарктике или, как туканы, в тропических лесах, — все они откладывают яйца. Несмотря на все видовое разнообразие, все птицы остались верны эволюционным приобретениям — таким как внутреннее оплодотворение, откладка и насиживание яиц и другие отличительные черты репродуктивной системы. У разных видов эти особенности различаются лишь в деталях.

Самое заметное исключение из этого правила — сорные куры (большеноги), живущие в Австралии и на островах Тихого океана. Эти птицы сами не насиживают яйца, но откладывают их так, чтобы они обогревались внешним теплом — вулканическим, солнечным или теплом, возникающим при гниении органики. Если бы птиц, подобно самолетам, проектировали «с нуля», то, возможно, удалось бы придумать более эффективную, но совершенно иную репродуктивную стратегию наподобие той, которую используют летучие мыши. Эти создания летают как птицы, однако для них характерны длительная беременность, живорождение и лактация. Какими бы ни были достоинства этой стратегии, она потребовала бы от птиц слишком много радикальных изменений, и они остаются верны тому решению, которое однажды выбрали.

У млекопитающих своя собственная долгая история канализированной эволюции решения все той же проблемы — как быть дальше с оплодотворенной яйцеклеткой. В ходе эволюции млекопитающие отдали предпочтение длительному вынашиванию зародыша в теле самки, причем этот период намного дольше, чем у птиц. Срок беременности длится от минимальных 12 дней у бандикутов (сумчатых барсуков) до 22 месяцев у слонов. Огромный вклад, который самка сделала уже на этапе выращивания зародыша, лишает ее возможности в дальнейшем отказаться от заботы о потомстве и приводит в ходе эволюции к возникновению лактации у самок. Как и птицы, млекопитающие в течение уже очень долгого времени ограничены принятым ими эволюционным решением. Лактация не оставляет следов на ископаемых остатках, однако она наблюдается у всех трех групп млекопитающих — яйцекладущих, сумчатых и плацентарных, которые отделились друг от друга примерно 135 миллионов лет назад. Поэтому предполагается, что лактация возникла даже несколько раньше, у ископаемых рептилий терапсид, которых считают предками млекопитающих.

Подобно птицам, млекопитающие ограничены своей собственной специфической репродуктивной анатомией и физиологией. Некоторые из этих специфических черт весьма различаются у трех групп млекопитающих. У плацентарных рождаются сравнительно зрелые детеныши; для сумчатых характерно рождение детеныша на более ранней стадии и относительно долгое постнатальное развитие, а яйцекладущие просто откладывают яйца. Вероятно, эти отличия существуют уже по крайней мере 135 миллионов лет.

Однако различия между тремя группами млекопитающих невелики по сравнению с теми, что разделяют млекопитающих и птиц. Ни одно млекопитающее не вернулось к наружному оплодотворению[32], ни одно не отказалось от вскармливания детенышей молоком. Ни одно плацентарное или сумчатое млекопитающее не восстановило способности нести яйца.

В том, что касается лактации, различия между видами скорее не качественные, а количественные: чего-то больше, чего-то меньше. Например, молоко полярных тюленей очень богато жиром и питательными веществами, но в нем почти нет сахара, тогда как человеческое молоко не столь густое и содержит больше сахара и меньше жира. Переход ребенка от молока матери к твердой пище в традиционных обществах охотников и собирателей длился примерно четыре года. На другом конце шкалы — детеныши морских свинок и зайцев: они способны питаться твердым кормом уже через несколько дней после рождения, и период вскармливания молоком вскоре после этого заканчивается. Эти животные, по-видимому, эволюционировали в том же направлении, что и выводковые птицы, птенцы которых вылупляются из яиц достаточно развитыми, с открытыми глазами, могут ходить и даже искать себе корм. Правда, они еще не способны летать, да и регуляция температуры тела у них еще не полностью отлажена. Если жизнь на Земле все же устоит перед беспощадным натиском человека, то, возможно, дальние потомки современных морских свинок и зайцев вообще откажутся от лактации, преодолев таким образом эволюционное ограничение, — через какие-нибудь несколько десятков миллионов лет.

Можно предположить, что у млекопитающих могла бы в принципе развиться и другая репродуктивная стратегия. По всей видимости, для того чтобы детеныши морских свинок и зайцев вовсе перестали нуждаться в молоке матери, достаточно совсем немногих мутаций. Однако этого не случилось: млекопитающие остаются эволюционно ограничены своей специфической репродуктивной стратегией. Точно так же, как мы видели, обстоит дело и с мужской лактацией: хотя физиологически она вполне возможна и требует лишь небольшого числа мутаций, самки млекопитающих, опираясь на огромное начальное преимущество, далеко опередили в этом самцов и эффективно реализовали свой физиологический потенциал. Именно самки, а не самцы в ходе естественного отбора десятки миллионов лет назад приобрели способность выделять молоко. Даже у тех видов, о которых я рассказывал, доказывая, что мужская лактация физиологически возможна, — у людей, коров, коз, собак, морских свинок и летучих мышей, — самцы все равно производят намного меньше молока, чем самки.

И тем не менее недавние соблазнительные открытия в физиологии бурых крыланов заставляют задуматься — а нет ли сегодня каких-нибудь еще не открытых видов млекопитающих, у которых самки и самцы сообща несут бремя вскармливания детенышей молоком? Или, может быть, подобные виды могли бы появиться в будущем? Образ жизни бурых крыланов нам практически неизвестен, поэтому нельзя определенно сказать, какие условия привели к появлению лактации у самцов крыланов, а также оценить вклад самцов в кормление потомства молоком (если они вообще его кормят). Тем не менее теоретически нетрудно предсказать условия, которые благоприятствовали бы подобной эволюции: большой приплод, который требует много молока; моногамные пары; высокая степень уверенности самца в том, что это именно его потомство; и, наконец, гормональная подготовка организма самца к лактации во время беременности самки.

Мы знаем некий вид млекопитающих, который отвечает части этих требованиям, и этот вид — человек. Достижения современной медицины позволяют легко удовлетворить и оставшиеся требования. Современные лекарства от бесплодия и высокотехнологичные методы искусственного оплодотворения привели к тому, что у нас все чаще рождаются двойни или даже тройни. Вскармливание близнецов требует такого количества энергии, что дневные энергозатраты их матери сопоставимы с затратами солдата в тренировочном лагере. Несмотря на все анекдоты о супружеской неверности, генетический анализ доказал, что большинство детей в Европе и Америке рождены от законных супругов. Генетическое тестирование плода становится все более распространенным и позволяет мужчине быть практически на 100 % уверенным в своем отцовстве.

У животных наружное оплодотворение стимулирует, а внутреннее, напротив, угнетает развитие отцовской заботы у самцов. Но у людей — и это уникальный случай среди млекопитающих — именно это обстоятельство, наоборот, способствует отцовству, поскольку в последние десятилетия оплодотворение in vitro («в пробирке»), или экстракорпоральное, стало привычной реальностью. Пусть подавляющее большинство младенцев в мире по-прежнему зачинаются испытанным естественным способом, однако все большее число немолодых мужчин и женщин, мечтающих иметь детей, но испытывающих трудности в этом деле, а также постоянные сообщения о снижении способности к зачатию (если только они верны), наводят на мысль, что все больше и больше детей будут продуктом наружного оплодотворения, подобно малькам рыб и головастикам.

Все эти обстоятельства делают человека как вид идеальным кандидатом для того, чтобы приобрести способность к мужской лактации. Естественный отбор, вероятно, занял бы миллионы лет, но теперь в нашей власти сократить долгий эволюционный процесс с помощью современных технологий. Какая-нибудь комбинация ручной стимуляции сосков и гормональных инъекций вполне могла бы помочь будущему отцу реализовать свои потенциальные возможности выделять молоко — а анализ ДНК плода при этом дал бы ему полную уверенность в своем отцовстве.

У мужской лактации множество потенциальных преимуществ. Она сможет вызвать у отца ту сильную и специфическую привязанность к ребенку, которая сейчас свойственна в основном матерям. На самом деле многие мужчины завидуют той особой связи, которая возникает между кормящей матерью и ребенком, тем отношениям, из которых мужчина традиционно исключен. Более того, эти отношения заставляют мужчину чувствовать себя ущербным. А тем временем многие женщины в развитых странах (или даже большинство) не способны к полноценному грудному вскармливанию из-за слишком напряженной работы, болезней или недостатка молока.

Однако от мужского вскармливания выиграют не только родители, но и дети. Ребенок, которого вскармливают грудным молоком, обладает, как правило, более сильным иммунитетом и меньше подвержен многим заболеваниям, в том числе диарее, ушным инфекциям, ювенильному диабету, гриппу, некротическому энтероколиту и синдрому внезапной детской смерти (СВДМ). Мужская лактация может обеспечить все эти преимущества младенцу, которого мать по каким-либо причинам не может кормить молоком.

Однако надо признать, что помимо физиологических препятствий, которые, как мы видим, вполне преодолимы, на пути мужской лактации неизбежно возникают и чисто психологические затруднения. Мужчины традиционно рассматривают кормление грудью как исключительно женское дело, поэтому первый же смельчак, который решится на это, неизбежно станет предметом насмешек со стороны других мужчин. Тем не менее репродуктивное поведение человека сегодня включает все больше процедур, которые всего несколько десятилетий назад показались бы смешными или нелепыми: экстракорпоральное оплодотворение, зачатие и беременность у женщин старше пятидесяти, пересадка эмбриона от одной женщины другой, а также выхаживание недоношенных младенцев весом всего один килограмм в специальных высокотехнологичных инкубаторах. Сегодня мы знаем, что наша эволюционная ограниченность исключительно женской лактацией не жестко предопределена физиологически; психологическое отношение к ней может быть столь же лабильным. Возможно, наше самое большое отличие от других видов состоит в нашей уникальной способности принимать решения, идущие вразрез с требованиями эволюции. Сегодня большинство из нас осуждают такие явления, как убийство, изнасилование или геноцид, хотя с точки зрения передачи наших собственных генов подобные действия весьма эффективны: не зря же они широко распространены среди прочих видов животных, а также на ранних стадиях развития человеческих обществ. Как знать, не станет ли мужская лактация еще одним шагом против течения эволюции?